Беглецы с Планеты Обезьян

Джерри Понелли

Беглецы с Планеты Обезьян

Глава 1

Было два часа дня. В безоблачном небе Омахи сияло яркое солнце. С северо-запада веял легкий ветерок -- в общем, погода была само совершенство. Самый подходящий денек для пикника. Генерал-майор Военно-Воздушных Сил США Раймонд Гамильтон знал об этом, потому что информация о погодных условиях в районах дислокации баз Стратегических Авиабригад высвечивалась на экране, висевшем пред его столом. И если бы не этот экран, погода в Омахе вряд ли заинтересовала бы сидевшего в подземном бункере генерал-майора. Прошлой ночью Гамильтон заступил на свое очередное дежурство по САБу, оставив жену, двоих сыновей и красный кирпичный дом, который был построен еще в конце прошлого века для тех, кто служил в те времена в Кавалерии Соединенных Штатов. Теперь уже кавалерия была Омахе не нужна. На смену ей пришла военно-воздушная база Оффут с расположенными на ее территории подразделениями САБ. И теперь именно САБ стоял на страже мира над Омахой и над всем миром.

Пол третьего уровня бункера, на котором стоял рабочий стол Гамильтона, был прозрачным и генерал мог вести наблюдение за работой личного состава центрального командного пункта САБ, координировавшего действия всех баз США. В любую минуту молчаливые связисты могли соединить его с любой из этих баз, в распоряжении которых находилось ядерное оружие в количестве, которого с лихвой хватило бы на то, чтобы половина земного шара в мгновение ока превратилась в руины.

На столе Гамильтона теснилось много телефонных аппаратов, и среди них два привлекали внимание своими необычными цветами. Один -- золотистый -- был напрямую связан с президентом США. Второй -ярко-красный -- мог привести в состояние боевой готовности все вооруженные силы страны.

В два часа дня генерал-майор Гамильтон совершенно не думал о красном телефоне. Переговоры на высшем уровне шли своим чередом, и даже обещали, наконец, дать хоть какие-нибудь результаты. Конечно, Рэй, как и все офицеры САБ, был убежден, что Советы что-то замышляют и за ними надо постоянно приглядывать. И все-таки он не верил, что --Противник Номер Один-- может начать вторжение. Тем более сейчас. И вообще, пока САБ бдительно стоит на страже мира, у русских нет ни малейшего шанса.

Рэй поудобнее устроился в кресле и, раскрыв детективный роман, принялся перелистывать страницы. Через несколько минут он недовольно поморщился, поняв, что детектив этот он уже читал и теперь долгие часы дежурства ему совершенно нечем будет себя занять.

Генералу Гамильтону было отчаянно скучно. Пожалуй, если его и беспокоило что-нибудь в настоящий момент, так это велосипед одного из сыновей. Третий десятискоростной велосипед меньше, чем за два года -- и снова украли! Доблестные парни из САБа, защитники мира, неусыпные стражи воздушного океана -- с раздражением передразнил генерал. А защитить их от велосипедного вора у полиции кишка тонка.

Мальчишке до колледжа добираться пешком целых полчаса, автобусы битком набиты ... В общем без нового велосипеда не обойтись. А генерал сейчас не мог позволить себе такую трату.

Зазвонил телефон. Черный. Гамильтон поднял трубку:

-- Дежурный офицер САБа слушает.

-- САБ, говорит Противовоздушная Оборона. У нас --нарушитель--. Идет из-за Южного Полюса. Повторяю, у нас нарушение границы ---нарушитель-- следует курсом на снижение. Предположительное место посадки -- район Сан-Франциско, Калифорния. Расчетное время -плюс двадцать шесть минут.

Гамильтон мгновенно собрался, расслабленной позы как не бывало:

-- НОРАД, говорит САБ. Вы уверены, что это --нарушитель--?

-- Точно, САБ. Это не может быть никто из наших. У нас нет о нем никаких данных -- ни о ранних стадиях траектории, ни о месте запуска, ни сообщения о возможной посадке. Очень большой. Расчетный вес -35 000 фунтов.

-- О, Господи! -- Гамильтон бросил взгляд на экран, висевший на противоположной стене. Подчиненные уже спроецировали туда карту западного полушария, на которой пунктиром была отмечена предполагаемая траектория полета --нарушителя--. Прочерченная красными точками линия ползла от Чили вверх и упиралась в северные окрестности Сан-Диего. Гамильтон нахмурился. Советы недавно испытали первую 100-мегатонную бомбу и носитель такого класса вполне мог нести на своем борту что-нибудь подобное. Такая штучка могла разнести большую часть Южной Калифорнии, включая океанское побережье.

Гамильтону почему-то стало холодно. Ровным бесстрастным голосом он сказал в черную трубку:

-- НОРАД, говорит САБ. Благодарю вас. Всю поступающую информацию немедленно передавайте мне. Конец связи -- он медленно положил трубку на рычаг и мгновение колебался. Потом тряхнул головой и снял красную трубку.

Воющий звук сирены прорезал тишину бункера, замигали красные лампочки. Этот телефон был уже делом нешуточным. В горле у него пересохло, но когда он заговорил, голос его был таким же ровным и бесстрастным:

-- Всем подразделениям, говорит САБ. Готовность номер один. Состояние Угрозы Войны. Состояние Угрозы Войны. Боевая тревога. Повторяю -- всем подразделениям -- состояние Угрозы Войны, боевая тревога. Авиабаза Март, высылайте бригаду перехватчиков. Повторяю, авиабаза Март, высылайте ваших перехватчиков. Конец связи. Он кивнул дежурным офицерам и они торопливо застучали по клавиатуре пульта, набирая соответствующие коды, подтверждающие только что отданные Гамильтоном приказы.

На другом конце огромной страны множество людей бросилось выполнять эти приказы. Летчики выскакивали из бункеров и мчались по взлетным полосам к своим самолетам. Меньше, чем за минуту поднятые по тревоге эскадрильи Б-52 и Б-58 были приведены в состояние полной боевой готовности, рычали запущенные двигатели самолетов и командиры экипажей, сидя в кабинах, ожидали решающего приказа, который бросит их корабли в стремительный полет к северу. У каждого была карта с отмеченной на ней полудюжиной целей, разбросанных по всему миру. К какой из них им предстоит направиться, они узнают уже находясь в воздухе.

В сорока бункерах, расположенных на территории северных Штатов, офицеры Военно-Воздушных Сил США снимали ключи, висевшие у них на шее и вкладывали их в скважины систем запуска. Оставалось лишь получить последний приказ -- и ключи повернутся в своих гнездах...

А над их головами сержанты накрепко запирали стальные трехфутовые двери, отрезая от окружающего мира командиров ракетных войск до окончания тревоги. Все баллистические ракеты, спрятанные в глубоких шахтах, были подготовлены к боевому пуску, тихо жужжали зуммеры, беззвучно вращались гироскопы, компьютеры ежесекундно фиксировали новые данные о продвижении --нарушителя--.

По взлетной полосе авиабазы Военно-Воздушных Сил США, известной под кодовым названием Март, Риверсайд, штат Калифорния, прокатила эскадрилья Б-52 и поднялась в воздух. Последний самолет оторвался от земли всего через пять минут после того, как Рэй Гамильтон снял трубку красного телефона. Каждый самолет нес в своем брюхе четыре бомбы мощностью в 20 мегатонн каждая, еще две располагались под крыльями.

Покинув аэродром Калифорнии, эскадрилья взяла курс на север. Штурманы передавали данные курса пилотам и снова вглядывались в свои карты. Черная линия пересекала каждую из них. Пересечь ее самолет мог, только получив приказ самого президента. Молча, с угрюмыми лицами пилоты вели самолеты на север. Некоторые из них молились. И каждый надеялся, что последний приказ им выполнять не придется.

Генерал Гамильтон снова снял трубку черного телефона.

-- НОРАД, еще --нарушители-- есть?

-- Нет, САБ. Он один. Управление автоматическое, никаких признаков того, что цель управляемая, насколько мы можем судить. Идет слишком открыто. Я полагаю, это что-то экспериментальное.

-- Скорее всего... Гамильтон помолчал. Надо бы позвонить президенту, но что толку? Если бы это был носитель с бомбой, установленной на взрыв на определенной широте, она бы уже стерла с лица земли и президента, и военно-воздушную базу Март, и военноморскую базу в Сан-Диего. А также Мирамар, Лонг-Бич и большую часть Лос-Анжелеса. Эвакуировать президента не успели бы точно. Шарахни такая бомба -- и вопрос о том, имело ли место вражеское нападение на Соединенные Штаты, был бы вопросом сугубо риторическим.

Но этого не случилось. И вообще, слишком уж он был велик и слишком открыто шел. Непонятно одно -- как могли его не заметить раньше? Выскочил, словно черт из табакерки. Ладно, главное, что самолеты, похоже, можно будет отозвать и САБ просто получит внеочередную учебную тревогу... Все равно они проводились каждую неделю. Одной больше, одной меньше...

-- О.К., НОРАД. Перехватчик уже послан?

-- Так точно, САБ.

-- Дайте мне его.

-- Есть, САБ.

Последовала долгая пауза, потом какой-то скрежет и Гамильтон услышал позывные самолета-перехватчика. Рэй быстро взглянул на информационное табло. Эскадрилья Б-52 продолжала следовать положенным курсом и уже была на подходе к территории предполагаемой посадки объекта. На других базах самолеты стояли на взлетных полосах, ожидая приказов. Все силы САБа напоминали сейчас оперенную стрелу, нервно подрагивающую от нетерпения на туго натянутой тетиве лука. Красный телефон мог сейчас дать сигнал к действию самой мощной концентрации военных сил, которую когдалибо доводилось видеть миру.

Но для этого был необходим приказ самого президента. Будет ли он отдан? Рэй ждал -- через несколько минут он уже будет знать ответ на этот вопрос. В этом не было необходимости, и запускать весь механизм было бы по меньшей мере опрометчиво.

-- НОРАД , докладывает командир --Красного Барона--. Вижу --нарушителя-- -- раздался спокойный голос пилота перехватчика.

-- --Красный Барон--, слышу вас хорошо. Опишите.

-- От --нарушителя-- отделилась капсула с опознавательными знаками НАСА. Спускается со скоростью примерно два и шесть Маха. Резкое торможение, приводнение будет совершено с минимальными перегрузками.

-- --Красный Барон--, повторите принадлежность воздушной цели.

-- Воздушная цель, очевидно является кораблем, принадлежащим службе НАСА. Я хорошо вижу эмблему. Он собирается приводниться. Похоже, что он все-таки управляемый.

-- --Красный Барон--, приказываю вам следовать за этой целью вплоть до момента приводнения и оставаться поблизости. Координаты приводнения укажете команде спасателей ВМФ.

-- МИРАМАР, говорит НОРАД. В вашем районе готовится совершить посадку на воду следующая вне графика воздушная цель с опознавательными знаками НАСА. Как у вас там насчет спасательной команды, только чтобы по-быстрому?

-- О.К., НОРАД, говорит МИРАМАР. Вертолет-спасатель вылетит через пять минут. Мы передадим Флоту, чтобы выслали спасательный корабль.

-- САБ, говорит НОРАД. Все слышали?

-- Спасибо, НОРАД, все в порядке.

Гамильтон медленно покачал головой и взглянул на информационное табло. Таймеры щелкнули и замерли на отметке --ноль--. --Нарушитель-- покинул воздушное пространство Соединенных Штатов и находился теперь на поверхности океана. Гамильтон еще немного подождал и затем решительно снял трубку красного телефона.

Снова взвыла сирена и забегали красные огоньки.

-- Всем подразделениям. Говорит САБ. Отмена готовности номер один. Отмена Состояния Угрозы Войны. Возвращение в исходное состояние. Эскадрилья Март, возвращайтесь на базу. Конец связи.

Он аккуратно положил трубку и глубоко вздохнул.

Следовавшая вне графика воздушная цель издала пронзительный воющий звук, продолжая скользить по водной глади океана.

Кое-кто в НАСА получит за это безобразие хорошую нахлобучку. Во всяком случае Гамильтон очень надеялся, что это будет именно так и мечтал при этом присутствовать. Он вообще любил это сладостное занятие -- распекать подчиненных. Этот инцидент попортил ему немало крови. Если уж быть до конца откровенным, он был изрядно напуган и теперь, когда все уже было позади, ему хотелось, чтобы его испуг не прошел безнаказанно для виновных в преступной небрежности. Как всетаки, можно было не заметить эту проклятую ракету? И как можно было не известить заранее службы САБ о проводящемся эксперименте?

Гамильтон немало лет отдал службе в Военно-Воздушных Силах Соединенных Штатов и за эти годы ему довелось пережить множество самых разнообразных тревог. Но сегодня впервые ему пришлось принять на себя командование и всю связанную с этим ответственность. Рэй Гамильтон вознес небесам короткую молитву, чтобы эта первая боевая тревога оказалась последней. Ядерная война немногих оставит в живых.

Глава 2

Звонок. Золотистый телефон. Президент смотрел на продолжавший трезвонить аппарат и не решался поднять трубку. На всей территории Соединенных Штатов было считанное количество таких золотистых телефонов и хотя далеко не каждый звонок подобного аппарата означал начало войны, президент каменел от тревоги, слыша этот звук. Он не раз задавал себе вопрос, о чем думали его предшественники в таких случаях и привыкали ли они когда-нибудь спокойно снимать эту трубку. Во всяком случае ему это пока не удалось, а ведь он уже больше двух лет находился на посту президента Соединенных Штатов.

Телефон продолжал звонить и он, наконец, протянул руку к аппарату:

-- Слушаю.

-- Господин президент, говорит генерал Броуди -- президент кивнул. Броуди был начальником Штаба Западного Белого Дома. Сообщение о начале войны передал бы кто угодно, но только не он. -Сэр, у нас возникла небольшая проблема. Одна из укомплектованных личным составом НАСА капсула космического корабля приводнилась почти у самого побережья, совсем недалеко от вас. САБ объявил готовность номер один и Состояние Угрозы Войны.

-- Каково положение в настоящий момент? -- быстро спросил президент.

-- Тревога отменена, подразделения САБ приведены в исходное состояние, господин президент.

-- Вы сказали, генерал, что это космический корабль? Но я что-то не припоминаю, чтобы мы в последнее время осуществляли запуск управляемой ракеты.

-- Я тоже, господин президент. И НАСА тоже. И все же факт посадки одной из них совершенно очевиден. Ребята из вертолетной службы Флота считают, что это может быть один из тех кораблей, которые при невыясненных обстоятельствах исчезли с орбиты в прошлом году. Например, корабль полковника Тэйлора.

-- Как? -- президент оттопырил нижнюю губу. Эта манера президента была хорошо всем знакома и теперь стала уже естественной привычкой и для него самого. Он уже почти и не помнил, что подыскать себе какую-нибудь запоминающуюся мимическую игру и взять ее на вооружение посоветовали ему психологи -- специалисты по общению с избирателями еще в бытность его членом Конгресса. -- Есть ли какиенибудь шансы, что экипаж еще жив?

-- Никаких, господин президент. Корабль совершил посадку в автоматическом режиме, траектория полета тоже свидетельствует об отсутствии дополнительных команд со стороны экипажа. Кроме того, запасы воздуха и пищи не были рассчитаны на столь долгое пребывание в космосе. Нет, сэр. Корабль, может быть, и наш. Но наших ребят там быть не может.

-- Понятно -- президент снова оттопырил нижнюю губу. -- А вам не приходило в голову, генерал, что русские могли захватить один из наших кораблей и укомплектовать его своим экипажем? Не могут ли на борту этого корабля находиться русские?

Некоторое время в трубке раздавалось лишь тихое потрескивание. Наконец, после долгого молчания генерал Броуди ответил:

-- Сэр, на этой штуке может оказаться кто угодно. В данный момент ребята из команды корабля-спасателя поднимают его на борт. Будут какие-нибудь указания?

-- Да. Если на борту будет обнаружен кто-нибудь живой, скажите ему что-нибудь вроде --добро пожаловать в Соединенные Штаты--. Или --добро пожаловать на Землю--, если они... Гм, такая возможность ведь тоже не исключена, не правда ли? -- В общем, что там внутри окажутся какие-нибудь маленькие зеленые человечки. Пусть адмирал Джардин действует по обстановке. Да, и прикажите специалистам из НАСА тщательно исследовать этот корабль. Как только будут какие-нибудь результаты, сообщите мне. И последнее, генерал. Я хочу, чтобы все это сохранялось в строжайшей тайне.

-- Есть, сэр.

-- Вы ведь понимаете, что я имею в виду, не правда ли, генерал? Никаких газетчиков.

-- Так точно, сэр.

Генерал Броуди аккуратно положил трубку на рычаг и выругался. Конечно, нельзя сказать, что сарказм президента был вовсе лишен оснований -- утечки информации подобного рода уже не раз случались на памяти генерала. И все таки существовало на свете немало людей, общение с которыми доставляло Броуди куда больше удовольствия, чем работа с президентом.

Он снял трубку с другого аппарата, набрал номер и, услышав ответ, рявкнул:

-- Сержант, где ваш проклятый монитор?

-- Уже несут, сэр.

Трое мужчин в военной форме вкатили цветной телемонитор в кабинет генерала Броуди. Они поколдовали несколько минут над кнопками и ручками пульта и на экране появился морской пейзаж. Камера была установлена наверху корабля-спасателя и направлена вниз, на палубу. Изображение было четким и Броуди мог видеть малейшую рябь, пробегавшую по спокойной глади океана.

Кран аккуратно и почти бережно обхватил капсулу, покачивавшуюся на воде и поднял ее в воздух. Ошибки быть не могло -по обеим сторонам капсулы и на ее вертикальном стабилизаторе отчетливо виднелись эмблемы НАСА. Все-таки выглядят они на редкость безобразно, эти космические огрызки, подумал Броуди. Крыльев нет -- один фюзеляж, изогнутый в форме, обеспечивающей ему максимальную скорость при запуске. Летчики говорили ему, что у подобного аппарата все аэродинамические характеристики абсолютно идентичны параметрам ракеты и любой из них почитал за счастье и великую честь хоть раз в жизни проверить это утверждение на практике. Везло, конечно, немногим -- на осуществление программ космических исследований правительство, слава Богу, денег не жалело, и на каждую миссию подобного рода в службе подготовки астронавтов приходилось по меньшей мере пять резервных экипажей.

С глухим стуком капсула легла на палубу и ее со всех сторон обступили моряки-спасатели. На столе зазвонил телефон, Броуди механически поднял трубку и ответил.

-- Адмирал Джардин, сэр -- сказал голос связиста.

-- Соедините -- Броуди продолжал наблюдать за тем, что происходило на палубе. На лицах окружавших капсулу моряков читалось явное отсутствие желания стать первым, кто ее откроет. Два офицера военно-медицинской службы стояли чуть поодаль и молча наблюдали за развитием событий. Рядом с ними с телефонной трубкой в руке стоял адмирал Джардин. -- Ты собираешься открыть эту штуку, адмирал? -поинтересовался Броуди. -- У меня стоит монитор -- я вижу, что там у вас происходит. Президент просил передать, что ты должен действовать по обстановке и принимать решение самостоятельно, но при этом держать подальше проныр из газет.

-- Я вот думаю насчет карантина, генерал -- хрипло сказал адмирал Джардин. Тут два варианта. Можем мы от них чем-нибудь заразиться, но это маловероятно, если учесть, что они долгое время находились в космосе. С другой стороны -- не подхватят ли они от нас что-нибудь? Я думаю... Ох ты!

-- Что такое?

-- Пардон, генерал, но похоже на то, что решение от нас уже не зависит. Кто бы там внутри не находился,он начал открывать люк. Видишь?

-- Да. Крышка люка очень, очень медленно ползла вверх. Когда она, наконец, остановилась, из проема выкатился трап и по нему начали спускаться три фигуры. Какие-то они неуклюжие, подумал Броуди. Хотя это и понятно -- столько времени просидеть в космосе -- это не шутка. Интересно, как им это удалось? И неужели это все-таки полковник Тэйлор и его экипаж?

На астронавтах было полное космическое обмундирование -герметичный скафандр , поверх него -- специальный комбинезон, на головах шлемы с круглыми вставками из особо прочного стекла. Они должно быть, изжарились во всей этой амуниции.

Один из офицеров-медиков выступил вперед и махнул рукой, указывая на шлемы астронавтов. Те согласно кивнули и, с трудом дотянувшись до защелок, начали медленно вывинчивать стекла шлемов, скрывавших их лица. Наконец, им это удалось.

-- Добро пожаловать к нам на борт, господа -- торжественно произнес адмирал.

На экране монитора появилось четкое изображение астронавтов, которое камера дала крупным планом. Сержант, стоявший за спиной генерала, взглянул на лица астронавтов, открыл рот и зашелся от смеха.

-- Это же обезьяны! -- завопил он. -- Святая затрещина, вы только посмотрите на них, генерал! Наши вояки изловили трех макак, да еще выряженных в скафандры!

-- Адмирал Джардин -- ровно произнес в трубку Броуди. Его голос был так же бесстрастен, как голос Рэя Гамильтона, отдававшего приказ об объявлении готовности номер один по САБу. -- Адмирал...

Да, генерал. Именно это ты и видишь. Ты ведь об этом хотел меня спросить, не так ли? Я вижу то же самое -- ответил ему голос адмирала. -- Сомнений быть не может -- наши астронавты оказались обыкновенными шимпанзе.

-- Откуда, черт побери, они могли взяться? -- раздраженно воскликнул Броуди.

-- Может, мне у них спросить?

-- Адмирал, я должен буду доложить об этом президенту и твои остроты совершенно неуместны.

-- Ладно, извини. Ладно, у тебя есть хоть какие-нибудь предположения? Все это куда более странно, чем я ожидал. Честно говоря, я в растерянности.

-- Да уж. Я тоже. Вот что, президент хочет, чтобы эту капсулу внимательно проверили и осмотрели. Немедленно и самым тщательным образом. Я что хочу сказать -- ты отправь пока этих... гм... этих пассажиров куда-нибудь в безопасное место. Туда, где знают, как с этим зверьем обращаться. Там поблизости нет никакой лаборатории? Может, в университете?

-- Это небезопасно. Адмирал помолчал. -- Есть у меня один приятель -- он работает в Лос-Анжелесском зоопарке. Я думаю, их некоторое время можно держать там, не опасаясь, что об этом ктонибудь пронюхает. Но долго держать это в тайне нам не удастся, генерал. Теперь уже об этом знает целая толпа народу -- все эти ребята с корабля, да и твои орлы тоже...

-- Угу. Но решать все равно президенту -- когда и кому раскрывать эту военную тайну, верно? Так что, давай, отправляй их в зоопарк. Вполне, по моему, подходящее место для мартышек. И поручи комунибудь их проверить. Подыщи там, чтобы разбирались и чтобы лицензии имели.

-- Неплохую работенку ты припас для Военно-Морского Флота -съязвил Джардин.

Броуди скорчил рожу телефонной трубке. -- Ты что думаешь,у тебя у одного проблемы? Мне, между прочим, делать доклад президенту. Он, небось, придет от всего этого в жуткий восторг.

Глава 3

Адмирал --Простак-- Джардин был человеком невезучим. И что самое обидное, все его неприятности возникали совершенно не по его вине. Вот и на этот раз -- его ребята действовали совершенно безупречно. Уже через минуту после того, как он получил сигнал о появлении неизвестной воздушной цели, готовящейся совершить посадку, в воздух был поднят самолет-перехватчик, который направился к месту предполагаемого приводнения. Вертолет со спасательной командой прибыл вовремя, ремонтно-восстановительный корабль мчался к месту происшествия со скоростью двадцать восемь узлов в час...

Корабль подошел к капсуле и она была поднята на борт...

В общем все, абсолютно все шло прекрасно, пока эти аст-ронавты, черт бы их побрал, не оказались мартышками. Простак Джардин снова пожал плечами. Как же все-таки они могли туда попасть?

-- Где они сейчас? -- спросил он своего адьютанта.

-- В офицерской кают-компании, адмирал -- с готовностью доложил ему старший лейтенант Харт. -- Мы сначала поместили их в лазарет, но там слишком много всяких предметов, которыми они могли бы пораниться.

-- Держу пари, офицеры в восторге оттого, что в их кают-компании поселились макаки. Возражал кто-нибудь?

-- Никак нет, сэр.

Интересно, как бы они стали возражать, спросил сам себя Харт. Их никто и не спрашивал. Насколько он знал, в Военно-Морском Флоте никогда не спрашивали. Командир изрек Слово -- и стало по слову его -- вот и все дела.

-- Вы связались с зоопарком Лос-Анжелеса?

-- Так точно, сэр. Они готовы. Полная секретность и безопасность. Обезьян поместят в лазарет для заболевших животных. Там сейчас почти никого, если не считать покалеченного лисенка, оленя с пневмонией и гориллы с депрессией -- у нее подружка умерла. Наших обезьян никто там не увидит, они это гарантируют, а оборудования у них вполне достаточно и для медицинского и для психологического обследования.

-- Звучит заманчиво. Джардин снял трубку телефона, встроенного в штурманский стол: -- Мостик? Мои поздравления Скипперу. Теперь, пожалуйста, отведите корабль на базу в Лонг-Бич, скорость -- обычная крейсерская. Конец связи.

-- Сэр, -- снова заговорил адьютант, -- Есть пара психологов, специализирующихся на животных. И у них есть дипломы и лицензии -работают в Университете Лос-Анжелеса. Они займутся обезьянами завтра утром.

-- Хорошо -- Джардин встал.-- Давайте-ка взглянем на них. Их кто-нибудь покормил? Должно же быть на этом корабле какое-нибудь мясо? Интересно, кстати, они его сырым едят, или приготовленным?

-- Я слышал, сэр, что шимпанзе в большинстве своем пред-почитают вегетарианскую пищу.

-- А-а... Но же не можем позволить им умереть с голоду?

-- Никак нет, сэр. Я раздобыл целый пакет апельсинов. Он был у одного из пилотов. Я отнесу его вниз?

-- Неплохая мысль.

Они прошли через весь корабль и спустились к кают-компании. Рядом с дверью стоял часовой.

-- Они одни там, капрал? -- строго спросил адмирал Джардин.

-- Никак нет, сэр. С ними офицер медицинской службы, сэр. Но ...

-- Но -- что, капрал?

-- Вам бы лучше самому посмотреть, адмирал. Эти самые обезьяны -- они ненормальные, сэр. Они не похожи ни на одну мартышку, каких я видал. -- Он открыл дверь кают-компании.

Старший лейтенант военно-медицинской службы Гордон Эшмид стоял в углу и смотрел на шимпанзе. Три обезьяны сидели за столом. На полу лежал большой саквояж. Рядом с ним валялись три скафандра и три комбинезона. Адмирал вошел и две обезьяны тотчас же вскочили, как это сделали бы любые офицеры при появлении старшего по званию; третья обезьяна в это время пыталась совладать с непослушной молнией на домашнем махровом халате.

-- Прошу прощения -- сказал адмирал Джардин. -- Я не хотел... Господи, что это я говорю -- спохватился он. Потом он перевел взгляд на Эшмида и немного смущенно поздоровался:

-- Добрый день, старший лейтенант. Я вижу, вы их уже переодели.

-- Никак нет, сэр. Они сами сняли и скафандры и комбинезоны.

-- А? -- Джардин нахмурился. Снять герметичный скафандр было делом не из легких. Во-первых, он облегал тело как хорошо подобранная перчатка, а во-вторых, что на нем, что на комбинезонах было множество всяких крючков, застежек, молний и прочего, что необходимо было расстегнуть. -- Что, сами? Без посторонней помощи?

-- Они помогали друг другу , сэр.

-- И теперь делают вид, что переодеваются -- сказал адьютант Джардина.

-- Ничего себе -- --делают вид-- . По-моему они уже -- переоделись. Доктор, откуда у них эта одежда?

-- Они принесли ее с собой, сэр. Вот в этом саквояже.

-- Так, минуточку. Давайте сначала -- остановил его адмирал. -Значит, вы говорите, что эти три шимпанзе вылезли из космического корабля, прихватив с собой чемоданчик. Они принесли этот чемоданчик сюда, в кают-компанию, поснимали с себя скафандры и комбинезоны и из этого своего чемоданчика достали для себя одежду, подходящую им по размеру. И надели ее на себя.

-- Да, сэр -- с выражением ответствовал ему Эшмид. -- Это именно то, что я сказал вам, адмирал.

-- Понятно. -- Джардин снова посмотрел на шимпанзе. Все три обезьяны уже вновь уселись на свои прежние места за столом каюткомпании. -- Как вы думаете, они понимают, о чем мы говорим? А, доктор?

Эшмид пожал плечами. -- Сомневаюсь, сэр. Они очень хорошо выдрессированы, да к тому же шимпанзе -- наиболее сообразительные животные. После дельфинов, по-моему. Однако все попытки научить их говорить или хотя бы понимать человеческую речь неизменно терпели неудачу. Они способны воспринимать сигналы, но не синтагмы.

-- Не понимаю.

-- Ну, например, возьмем собак. Собаки, сэр, в состоянии понимать и исполнять команды. Команда представляет собой сигнал. Когда собака слышит его, она совершает какое-либо действие. Но вы не можете попросить собаку обойти вначале вокруг дома, подняться по лестнице на второй этаж и только после этого выполнять команду. Вы, конечно, можете научить ее выполнять по определенной команде именно эту последовательность действий, но о б ъ я с н и т ь ей это вы не сможете никогда. Она вас не поймет. Для этого уже требуется язык.

-- Однако я бы сказал, что вид у них такой, словно они нас слушают -- сказал адмирал Джардин. Он повернулся к адьютанту:

-- Грег, дайте-ка им ваши апельсины. Может, они проголодались.

-- Есть, сэр -- Харт положил пакет на стол. Один из шимпанзе взял его и, по очереди вынимая каждый апельсин, аккуратно выложил их на стол. Другой в это время засунул лапу в саквояж и вытащил оттуда маленький складной ножик.

-- Эй, ты, погоди! -- закричал пехотинец и бросился отнимать нож у шимпанзе.

-- Оставьте его -- сказал доктор Эшмид. -- Ничего страшного, капрал. Они уже пользовались этим ножом -- чтобы разрезать одну из завязок на комбинезоне.

-- Гм... -- адмирал Джардин кивнул пехотинцу. -- Ладно, сынок, оставь их. Раз старший лейтенант так считает, значит все в порядке. Слушай-ка, сынок, ты бы поднялся сейчас в рубку да предупредил берег, чтобы нас в порту встретила военная полиция. Нам надо отправить этих симпатяг в зоопарк.

Шимпанзе тщательно очистила от кожуры один апельсин и передала его другой обезьяне. Потом принялась чистить второй.

-- И это тоже странно, адмирал -- сказал Эшмид. Вид у него был озадаченный. -- Обычно шимпанзе ни с кем не делятся. Случается, конечно, что самец дает какие-нибудь объедки своей самке, и уж, конечно, более крупные и сильные особи мужского пола отбирают у более слабых все, что им заблагорассудится. Но я ни разу не слышал, чтобы самка предлагала самцу очищенный апельсин.

-- Она второй тоже отложила в сторону. У них прекрасные манеры, а, Грег?

-- Так точно, сэр, -- автоматически отреагировал адьютант. Манеры обезьян волновали его весьма незначительно. Он хотел поскорее вернуться в Сан-Диего, где его ждала белокурая милашка из ночного варьете. Она не станет дожидаться его слишком долго. У нее, может, манеры были менее изысканными, но зато некоторые другие достоинства с лихвой компенсировали этот недостаток.

-- А теперь что она делает? -- спросил Джардин. Шимпанзе съела третий апельсин и начала чистить следующий. Кожуру она аккуратной кучкой складывала на столе.

-- Грег, подтащите-ка сюда эту корзинку для мусора. Давайте посмотрим, что она будет делать.

-- Есть, сэр.

Шимпанзе смахнула очистки в корзинку. Несколько кусочков кожуры упали на пол и она, нагнувшись, тщательно собрала их и водворила в корзинку.

-- Да, они безусловно, прекрасно выдрессированы, адмирал -сказал Эшмид. -- Я даже склонен думать, что они были домашними и жили вместе с людьми в доме.

Один из шимпанзе громко фыркнул. Адмирал Джардин нахмурился. -- Ладно, это не моя забота. Все, что я должен сделать, это доставить их на берег, поместить их в стационарный госпиталь в Лонг-Бич и сдать с рук на руки ребятам из зоопарка, когда они туда за ними явятся. Хотел бы я знать, как в этом госпитале с ними будут управляться -- что-то я не слышал, чтобы шимпанзе умели пользоваться туалетом. А вы, доктор?

-- Не думаю, чтобы кому-нибудь удавалось научить их этому -ответил Эшмид. -- Хотя это вне моей компетенции, сэр.

-- Сдается мне -- продолжал развеселившийся адмирал,что в таком случае сестрички не будут особенно счастливы ухаживать за такими пациентами. С нашими морячками им, пожалуй, веселее.

-- Так точно, сэр. -- Джардин посмотрел на шимпанзе и посерьезнел. На этом корабле у многих морячков манеры были куда хуже, сказал он себе и задумчиво покачал головой. -- Ну, ладно, в зоопарке им и вправду будет лучше. По крайней мере, у них будет хоть какая-нибудь компания. Мне говорили, что там в соседней клетке живет горилла.

Самка с размаху швырнула на стол складной нож. Джардин рассмеялся: -- Я уж готов подумать,что она поняла то, что я сказал и что гориллы, ей, кажется, не нравятся. По-моему, и вы так подумали, а?

Глава 4

В Лос-Анжелесском зоопарке было темно. Джим Хаскинс, насвистывая себе под нос веселую песенку, совершал последний обход звериного лазарета. Несколькими часами раньше тут царил ужасный кавардак, но теперь, наконец, все успокоилось и было почти так, как обычно. Его, конечно, раздражало присутствие у дверей двух морских пехотинцев. Да еще несколько болванов вместе со своими офицерами сидело в машинах военной полиции неподалеку от входа в корпус. Но они хоть теперь не совали нос не в свое дело и не мешали Джиму заниматься своей обычной работой, которая, как всегда полностью захватила его. Скоро уже можно будет идти домой. Но сперва он еще раз заглянул в клетку с лисенком. Бедняга как-то ухитрился выскользнуть из своей клетки и попасть в лапы к собаке динго. Характер у той был -- не приведи Господь и лисенок чуть было не распрощался с жизнью. Хорошо, сторож оказался не подал ему и успел спасти незадачливого беглеца. Теперь дела уже шли на поправку, хоть его и изрядно помяли -- малыш выглядел почти здоровым. Ему теперь еще немного покоя и все будет в полном порядке. Джим удовлетворенно кивнул головой. Он еще не был, правда, дипломированным врачомветеринаром -- по правде сказать, ему еще целый год предстояло учиться в вечерней школе. Но все ветеринары в один голос утверждали, что у него Богом данный талант чувствовать звериную душу и что это куда важнее, чем бумажка из медицинского колледжа и чтение мудреных книжек.

В следующей клетке был олень -- и в ней горели лампы ультрафиолетового света, чтобы поддерживать там тепло. Джим подумал, что вряд ли от этого будет много толку -- животные всегда очень тяжело переносят пневмонию и семья оленя вряд ли дождется его возвращения. Жалко, конечно,но в конце концов, он не относился к редким экземплярам. То ли дело горилла. Его клетка была следующей -он, похоже, спал. Этот Монстр совсем плох, подумал Джим. Вообще-то его кличка была Бобо, но кто-то прозвал его Монстром и прозвище накрепко пристало к этой злобной зверюге. Он еще вел себя прилично,пока была жива его самка. Но после ее смерти он впал в мрачное раздумье, из которого его ничто не могло вывести. Он почти ничего не ел и не пил и лишь злобно огрызался на любые попытки Джима наладить с ним контакт, слонялся из угла в угол или неподвижно сидел, уставившись в пол. Джим надеялся, что куратор зоопарка продаст гориллу в какой-нибудь другой зоопарк, в котором требовался самец гориллы и там ему подыщут подружку. Хотя, конечно, в его возрасте это уже было проблематично.

А вот и клетка с тремя новенькими -- шимпанзе. Приятно посмотреть -- здоровые, холеные. Наверное, домашние -- вон, и одежду нацепили и снимать не захотели. И ножи не отдали. Раньше Джим всегда очень строго относился к таким вещам. Правила на то и установлены, чтобы их соблюдали, даже если этих мартышек и притащили вояки из Флота и если вокруг них прыгала целая куча врачей из военно-медицинской службы. В клетке с вновь прибывшими все еще горел свет. Джим заглянул в клетку, убедился, что там достаточно соломы, чтобы обезьянкам было удобно ночевать, что пол в клетке чистый и что там положено достаточно бананов и апельсинов. Похоже на то, что шимпанзе были чем-то напуганы. Они ничего не съели, они не карабкались по развешанным под потолком клетки лианам, не раскачивались на них, не верещали и не задирали друг друга. Ничего, подумал Джим, день-два, и они освоятся. Шимпы всегда такие веселые и смешные. У Джима никогда не было с ними проблем. Он любил их и обычно они отвечали ему тем же.

Самочка выглядела очень подавленной. Она одиноко сидела у самой решетки и печально смотрела куда-то в стенку. Джим выбрал особенно крупный и красивый банан, очистил его и вошел в клетку. Вообще-то правилами запрещалось входить в клетку, если поблизости не было других людей. Обезьяны могли схватить человека и повредить его. Не нарочно, конечно. Просто их игры зачастую бывали не очень деликатны, а их понятия о веселье могли не совпадать с представлениями попавшего к ним в лапы человека. Тогда, чтобы отнять у расшалившихся обезьян их игрушку, приходилось иногда даже применять оружие.

Но у Джима никогда не было проблем с шимпами, а она выглядела такой покинутой и несчастной. Он подошел к ней и протянул банан.

Она оттолкнула банан. Потом она оттолкнула Джима. Он вышел из клетки и пожал плечами: -- Как хочешь, подружка. Спокойной ночи.

Он выключил свет и в последний раз обвел клетку лучом фонарика. Все было в полном порядке и Джим покинул лазарет.

Шимпанзе посмотрели на закрывшуюся за ним дверь.

-- Я не его подруга -- раздельно произнесла самка. -- Если мне не изменяет память,я принадлежу тебе.

-- Зира, прошу тебя, возьми себя в руки, дорогая. Я думаю, что они стараются быть с нами милыми.

-- Эта клетка воняет гориллой -- упрямо сказала Зира.

Она села на соломенную подстилку. Один из самцов сел рядом с ней и взял ее за руку.

-- Скажи... Скажи мне, Корнелиус, где мы? -- спросила она жалобно. -- И почему мы должны притворяться , будто мы бессловесные животные?

Корнелиус поднял глаза и посмотрел на второго самца. -- Это была ваша идея, доктор Мило. У вас не было возможности объяснить нам ее. Но теперь, я думаю, самое время.

-- Мне тогда показалось, что с нашей стороны будет неблагоразумно информировать их о том, что мы умеем говорить -медленно произнес доктор Мило. Он задумчиво очистил от кожуры апельсин и,разделив его на дольки, съел. Несколько капель брызнули ему на рукав и он недовольно поморщился. -- А сейчас я в этом абсолютно уверен. Судите сами. Когда мы вышли на орбиту в ракете полковника Тэйлора, мы увидели внизу вспышку -- я полагаю, что это был взрыв. По меньшей мере на одном из полушарий жизнь была уничтожена. Я не сомневаюсь, что все население Земли погибло. Вы со мной согласны?

Шимпанзе кивнули. Зира снова спросила: -- Но если Земли больше нет, то где же тогда находимся мы?

-- Я сейчас об этом скажу. Давайте вместе рассмотрим наше положение. По всей вероятности мы с вами -- единственные спасшиеся от катаклизма представители нашей цивилизации. Последние обезьяны убили друг друга в войне, в которой не могло быть победителей. Эти безумцы добились того, к чему они стремились на протяжении долгих столетий, и мы с вами теперь уже никогда не сможем вернуться домой.

-- Дальше. По поводу того, куда мы попали. Я склоняюсь к мысли, что каким-то образом -- к сожалению, моих знаний недостаточно, чтобы понять к а к это могло случиться, хотя у меня и есть некоторые предположения на этот счет, мы с вами перенеслись из нашего времени в прошлое. Наша цивилизация, время обезьян, является отдаленным будущим э т о г о времени. Мы находимся в туманном прошлом, в котором люди еще являются господствующей расой и в котором обезьяны еще не умеют говорить.

-- Но.. Мы же видели, как Земля взорвалась -- настаивал Корнелиус.

-- И она действительно взорвется -- резко сказал Мило. -- Так, как мы с вами и видели. Но при этом взрыве произошло нечто такое, что выбросило нас с вами в прошлое.

-- Что -- спросил Корнелиус.

-- Я уже сказал вам, что не вполне уверен в правильности своих предположений -- ответил Мило. Но я знаю, что некоторые наши философы пришли к выводу, что существует определенная взаимосвязь между скоростью и временем. Неясным пока для меня образом орбитальная скорость нашей ракеты наложилась на чудовищный импульс, причиной которого был величайший за все время существования Земли взрыв, так что мы были выброшены в прошлое. Если это объяснение вас не устраивает, можете назвать это просто волшебством или черной магией, но ничего лучшего и более убедительного я пока придумать не могу. В конце концов, это не столь важно. Куда важнее другое -- тот факт, что мы сейчас находимся здесь.

Корнелиус кивнул: -- Хорошо. Пусть так. Мы находимся в нашем собственном прошлом. Но это же предоставляет нам совершенно замечательные возможности.

-Для историка вроде вас, конечно -- согласился Мило. Он оглядел клетку, потом поднял глаза к электрическим лампам на потолке и восхищенно взмахнул рукой.

-- Какие потрясающие приборы! Нет, вы только подумайте, Корнелиус, -- наши древние легенды оказались истинной правдой! Человеческая порода д е й с т в и т е л ь н о когда-то создала машинную цивилизацию с грандиозными возможностями!

-- И потом сама же ее и разрушила -- заметил Корнелиус.

-- И потом ее разрушила -- повторил Мило. Он понизил голос и спросил:

-- Но почему же это произошло, Корнелиус? Имея все это, обладая такими изумительными вещами, которые мы не только никогда не видели, но о которых мы даже не могли мечтать -- неужели они не могли жить счастливо? Даже десятая -- да что там -- даже сотая часть всего этого поразила бы любого из наших современников своим могуществом и великолепием!

-- Надолго ли? -- спросила Зира.

Мило кивнул: -- Верно. Люди и обезьяны похожи в этом отношении -- они никогда не удовлетворены тем, что имеют. Он вздохнул и помолчал с минуту. -- Теперь что касается вашего первого вопроса. Судите сами. Если мы станем говорить с ними, они непременно начнут нас спрашивать о нашем происхождении. Сможем ли мы скрыть от них то, что в один прекрасный день их планета расколется, словно яичная скорлупа и обратится в пепел из-за войны, затеянной обезьянами? Думаю, что нет и думаю, что это не приведет их в восторг.

-- Понимаю -- сказал Корнелиус. -- Теперь я думаю, что вы были правы. Зира, ты согласна?

-- Нет. Она медленно обвела взглядом полутемную клетку. -- Если мы не будем с ними разговаривать, они так и будут держать нас взаперти. У нас не будет даже самых элементарных удобств! Нет уж, я не желаю жить в таких варварских условиях! Мы же разумные, цивилизованные существа!

-- Ш-ш-ш -- приложил палец к губам Мило. -- Вы разбудили гориллу. -- Он указал на постояльца соседней клетки.

-- О, прошу прощения -- извинилась Зира перед гориллой. Ответа не последовало и она отвернулась, не слишком, впрочем, удивленная -гориллы никогда не отличались особой вежливостью.

-- Он вас не понимает -- напомнил ей Мило. -- В этом времени обезьяны еще не умеют говорить. И я уверен, что в сложившейся ситуации самое лучшее, что мы можем сделать, это последовать их примеру. Во всяком случае, пока мы сами не захотим вступить с ними в контакт, нас никто не сможет разоблачить. Людям и в голову не придет, что мы понимаем то, о чем они говорят.

-- Хорошо -- сказал Корнелиус. -- Сдаюсь. Зира?

-- Спокойной ночи -- не отвечая на вопрос сказала Зира. Она вытянулась на соломенной подстилке и недовольно поморщилась. -- Я думаю, что нам необходимо немного поспать. Спокойной ночи.

Зира проснулась рано. Весь зоопарк был наполнен странными звуками: птичий свист, рычание крупных хищников, гудки машин, лязг замков. Многие из этих звуков были ей совершенно незнакомы. Ей был совершенно чужд мир, в котором всем заправляют машины, хотя муж ее и был историком. Он иногда рассказывал ей о своим научных изысканиях и сознание ее в какой-то мере было уже подготовленным. И все же -- разум ее констатировал , но сердце не принимало того, что видели ее глаза и слышали ее уши.

Корнелиус и Мило все еще спали. Зира поднялась с соломенной подстилки, ополоснула лицо и руки в небольшом корытце, которое стояло в углу клетки. В соседней клетке спала огромная горилла -- Зира брезгливо надула губы. Гориллы ей никогда не нравились, хотя она и понимала, что ее предубеждение совершенно необоснованно.

Следующие несколько минут Зира посвятила исследованию клетки. Разумеется, она была заперта -- на дверях висел тяжелый замок и открыть его, не имея ключа,было совершенно невозможно. Зиру это не удивило. В ее собственном мире и времени люди в клетках могли часами вертеть в лапах замки на разные лады. И если у них была хоть малейшая возможность, они добивались желаемого и сбегали. Зира могла предположить, что примерно так же вели себя обезьяны з д е с ь и с е й ч а с .

Где бы это ни было и когда бы это ни было... Эта мысль неожиданно напугала ее. Они в и д е л и разрушенный мир. Они все трое согласились с тем, что видели это. Но память ее отказывалась верить в то, что это действительно случилось. Все произошло слишком быстро. Они только успели выйти на орбиту на ракете полковника Тэйлора, как вдруг Земля под ними вспыхнула ослепительным бело-красным огнем, страшный удар потряс их корабль до самого основания, умные приборы включили режим автоматического управления ... Что же было дальше?..

Ее печальные воспоминания были прерваны появлением того самого человека, который накануне вечером предлагал ей банан. Он улыбнулся -- губы остались плотно сжатыми и улыбка вышла по-людски беззубой и некрасивой, не то, что у обезьян. Потом он обратился к ней:

-- Ну, как мы сегодня себя чувствуем? Получше?

Зира чуть было ему не ответила. Пожалуй, не будь у людей вообще и у этого типа в частности такого отталкивающего вида и такой безобразной улыбки, она бы, наверное, так и сделала.

Ее всегда изумляло, когда она видела говорящих людей. За всю жизнь она встречала только троих владевших речью представителей этой породы. Она вспомнила, что вчера очень невежливо оттолкнула этого человека и ей стало неловко за свою грубость. Откуда ему было знать, что она терпеть не может бананов? Он просто старался быть милым.

Человек заглянул в клетки, потом вошел к оленю и скрылся за дощатой загородкой. Зире не было видно, что он там делает, но слышала, как он ласково что-то приговаривает. Видно, этот человек любит животных. Он казался почти таким же разумным существом, как любой шимпанзе. Минут через пять сторож вышел из-за перегородки и стал поправлять лампы.

Проснулись Корнелиус и Мило. Зира повернулась к ним и сказала: -- Доброе утро.

Сторож резко обернулся: -- Кто здесь? -- испуганно спросил он. Ему никто не ответил и он торопливо зашагал по длинному коридору, недоуменно заглядывая в каждую клетку и бормоча что-то себе под нос.

-- Тише -- прошептал Корнелиус.

-- А я все-таки считаю, что это глупо -- упрямо сказала Зира, но голос понизила. -- Нам следует с ними поговорить.

Вернулся сторож. Он все еще растерянно покачивал головой. Несколько минут спустя дверь снова отворилась. Вошли двое людей, одетых в белые халаты. Мужчина был примерно шести футов ростом, с рыжеватыми каштановыми волосами. У него была квадратная челюсть и резкие черты лица. В сознании Зиры такие лица ассоциировались с наиболее агрессивными представителями породы людей. Женщина был намного ниже, глаза и волосы ее был темными. Солдаты, стоявшие у входа в лазарет, проводили ее заинтересованными взглядами. Наверное, они считали ее весьма привлекательной. Зира никогда не могла понять людских канонов красоты.

-- Доброе утро, доктор Диксон. -- сказал сторож.

-- Доброе, Джим. Познакомься, это мой новый ассистент, доктор Стефани Брэнтон. Стиви -- это Джим Хаскинс. Куда более сведущий звериный психолог, чем твой покорный слуга.

Люди еще долго болтали о чем-то между собой, в то время как солдаты втаскивали в коридор какие-то приборы, доски и экраны. Зира с интересом наблюдала за их действиями. Приборы были ей незнакомы, но сделаны они были прекрасно и она почувствовала укол зависти. Если бы у нее была возможность пользоваться столь же красивыми и добротно выполненными приборами в своих исследованиях...

Три обезьяны внимательно следили за тем, как люди устанавливали свою аппаратуру. Доктор Мило был встревожен -- что они собираются делать? Кто из них друг, а кто враг?

Вполне возможно, с горечью подумал он, что друзей здесь не окажется вовсе.

Глава 5

Доктор Льюис Диксон лениво наблюдал за тем, как устанавливают его приборы. По натуре он был человеком довольно уравновешенным и никто не мог бы сказать, что ему свойственно терзать себя бесполезными сомнениями и тревогами. Какой смысл изводить себя, пытаясь найти ответ на вопрос, каким образом могли эти шимпанзе очутиться в ракете полковника Тэйлора? Узнает он это, или их происхождение навсегда останется для него загадкой -- беспокойство по этому поводу все равно ничего не изменило бы и уж точно не принесло бы никакой пользы.

Он улыбнулся Стиви и она ответила ему радостной улыбкой. Она работала с ним всего три недели и они уже были почти влюблены друг в друга. И его уже начинали волновать вопросы, касающиеся флердоранжа и церемонии венчания. Льюис Диксон всегда клялся, что если он когда-нибудь и решит жениться, то только на такой женщине, которая не будет иметь отношения к его профессии. Конечно, общность интересов в браке необходима, но работать с женой на одной работе и обсуждать за обедом проблемы психической реактивности кроликов на внешние раздражители -- увольте!

Но появилась Стиви -- и все эти его твердые убеждения были немедленно поколеблены. Стиви же, которая до встречи с Льюисом придерживалась относительно брака примерно такого же мнения, тоже потерпела неудачу в борьбе с велениями сердца.

Стиви и Джим внесли несколько приборов в клетку.

-- Дамочка наша очень уж нос задирает, доложу я вам. Отпихнула меня вчера вечером, когда я ей банан предложил. Несильно, конечно -сообщил Джим.

-- Эй, будь осторожнее, Стиви -- окликнул Льюис.

-- Буду -- весело пообещала Стиви и улыбнулась. Льюису эта улыбка казалась очень милой. Хорошие зубы. Не придется много тратиться на счета дантиста.

Аппарат для тестирования был очень несложен. Низкий столик был разделен на две половины небольшим экраном, который можно было по желанию поднимать и опускать. Экспериментатор садился с одной стороны, исследуемый объект с другой. Пока Стиви и Джим устанавливали экран, Льюис, полузакрыв глаза, сквозь ресницы незаметно наблюдал за шимпанзе.

Что-то подобное им видеть уже приходилось, это точно. Льюис был в это совершенно уверен. И они нарочито игнорировали то, что делала Стефани. Льюис еще никогда не видел, чтобы шимпанзе вели себя так странно. Хоть и шимпов, носящих скафандры, я тоже никогда еще не видел, честно соз-- нался самому себе Льюис. И таких, которые таскали бы с собой чемодан со шмотками, тоже. Если, конечно, тот морской офицер ничего не присочинил.

-- Чтобы они смогли управиться с ракетой, их должны были очень хорошо выдрессировать -- сказал он вслух. -- Начнем сразу с тестов потруднее. Эти шимпы наверняка окажутся очень сообразительными.

-- Хорошо -- отозвалась Стефани.

-- Испытай вначале девочку -- посоветовал Льюис. -- Она все время на тебя смотрит. Я думаю, она хочет с тобой поиграть.

Джим подвел Зиру к экрану. Стефани опустила экран, открыв находящийся за ним на ее стороне стола кубик красного цвета. Потом она подняла экран и положила рядом с красным кубиком еще несколько предметов: красный конус, голубой кубик, зеленый шарик и так далее. Затем она снова опустила экран. Зира немедленно указала на красный кубик.

Стефани улыбнулась. -- Очень хорошо. Она нажала на кнопку и в столе на той половине, где сидела Зира, открылось небольшое отделение, в котором лежал изюм. Обезьянка проворно схватила лакомство и проглотила, довольно облизнувшись.

Льюис вошел в клетку. -- Дорогая, по-моему, ты можешь оставить эти примитивные тесты на разделение. Эти шимпанзе -дрессированные. Очень профессиональная работа. Я хотел бы познакомиться с их учителями.

-- А вы уверены, что остальные тоже, доктор Диксон? -- спросил Джим. Льюис кивнул: -- Я наблюдал за ними, Джим. Они сразу среагировали , когда она показал на куб. Говорю вам, эти шимпы повидала на своем веку немало тестов. Нам лучше сразу перейти к игрушкам потруднее.

-- Интересно, а в игры они умеют играть? -- спросила Стиви. Она аккуратно водворила на место выбившуюся из прически прядь волос и закрепила ее заколкой. -- В крестики-нолики, например? Некоторые шимпы умеют.

Льюис пожал плечами. -- Что ж, давай попробуем.

Они поставили на стол игровую доску, в которую были встроены цветные лампочки. Стефани дала Зире контактную палочку и Зира немедленно поставила отметку в центральном квадрате.

-- Она хорошо знает правила -- заметила Стиви.

-- Теперь мальчика -- сказал Льюис. Джим взял Корнелиуса за руку и подвел к столику. Корнелиус поставил отметку в углу доски. Зира сделала следующую. Потом Корнелиус. Через три хода Зира вскочила из-за стола и радостно вскинула руки над головой в торжествующем победном жесте. В глазах ее прыгали задорные смешинки.

-- Ну и ну -- сказал Льюис. Он сунул руку в карман, достал оттуда горсточку изюма и протянул Зире, горсточка поменьше досталась Корнелиусу.

-- Стиви,я никогда в жизни не видел, чтобы шимпы т а к играли в крестики-нолики -- ожидая своей очереди, думая над каждым ходом... И даже самые умные могли выстроить в ряд не больше трех знаков. Знаешь, эти ребята -- самые дрессированные шимпы, о каких мне доводилось слышать.

-- Ты думаешь, это только дрессировка? А они не могут быть разумными?

-- Тогда это было бы великое открытие -- отвечал доктор Льюис Диксон. -- Ладно, давай проверим. Тест Крюгера.

-- Ну, конечно.

Стефани помогла ему прикрепить к потолку банан. Затем они вынесли из клетки лестницу. Потом несколько коробок и палка были положены на пол клетки.

Три шимпанзе уставились на коробки, потом посмотрели вверх на банан, потом снова обернулись к исследователям.

-- Может быть, они не хотят есть? -- предположил Джим. -- Я положил им уйму апельсинов вчера вечером.

-- Им просто не додуматься -- громко сказал Льюис. -- Они только хорошо выдрессированные обезьяны -- вот и все.

Зира фыркнула. Другая обезьяна пронзительно вскрикнула. Зира мгновение в нерешительности смотрела на коробки, потом быстро поставила одну на другую. Она добавляла коробки еще и еще, пока они не образовали нечто вроде лестницы, позволявшей ей с помощью палки дотянуться до банана и сбить его. Зира вскарабкалась на самый верх импровизированной лестницы, дотронулась палкой до банана и скользнула вниз.

-- Но почему она не взяла его? -- с недоумением спросила Стиви.

Зира повернулась к девушке.

-- Потому что я терпеть не могу бананов. -- спокойно сообщила она.

Корнелиус вскрикнул: -- Зира!

Стефани, очень аккуратно подобрав подол, уселась на доску, лежавшую на полу.

-- С тобой все в порядке? -- спросил Льюис, чувствуя противную дрожь в коленках.

-- Конечно. Просто чуть-чуть удивилась, только и всего. Даже не знаю, почему. Это же просто шимпанзе, разговаривающая по-английски. Мы ведь оба это слышали, правда, Льюис? -- спросила она, продолжая сидеть на доске.

-- Уверен, что да -- сказал Льюис. Потом он повернулся к шимпам и спросил:

-- Вы в с е умеете разговаривать?

Вначале ему никто не ответил. Потом Зира сказала:

-- Конечно, все. Остальные просто не хотят говорить, пока вы находитесь здесь. Вас не затруднит оставить нас одних на несколько минут?

-- О, ради Бога -- сказал Льюис.

Джим стоял у дверей, больше напоминая деревянную статую, чем живого человека. Льюис подошел к Стиви и сказал:

-- Идем?

-Ты думаешь, разумно оставлять их? -- спросила она, попытавшись подняться с пола и с удивлением обнаружив, что это не такая уж легкая задача.

-- Думаю, да. Пошли. Он нежно обнял ее за талию и вывел из клетки. По дороге он свободной рукой прихватил с собой и Джима. Тот послушно пошел за ними. Все трое вышли из клетки, Льюис старательно запер за собой дверь и направились в конец коридора. Дверь за ними захлопнулась.

Последовало долгое молчание. Наконец Корнелиус вполголоса произнес:

-- Они могут подслушивать.

-- Чушь -- презрительно фыркнула Зира. -- Если бы они знали, как это делается, им давно было бы уже известно, что мы умеем разговаривать. Мне кажется, что сейчас самое время рассказать им обо всем.

Мило внимательно изучал лицо Зиры в продолжение всей ее речи, а когда она замолчала поинтересовался:

-- Зира, вы что, сошли с ума?

-- Доктор Мило, я прошу вас не называть мою жену сумасшедшей.

-- Я не сказал, что она сумасшедшая. Я только спросил,не сошла ли она с ума. И я повторяю вопрос. Зира, вы не сошли с ума?

-- Нет. Но я ненавижу ложь.

-- Я тоже -- ответил Мило. -- Но есть время для правды, и есть время -- не для лжи, нет, а для молчания. Пока мы не знаем, кто нам друг, а кто -- враг...

-- А как, скажите мне на милость, мы это выясним, если не будем с ними общаться? -- возмутилась Зира. Мы умеем говорить. Поэтому я говорила.

-- Но мы умеем и слушать -- сказал Мило.

-- Правда, как выяснилось, не очень долго -- сказал Корнелиус. -Кроме того, разве вы не видите, что доктор Льюис у ж е нами заинтересовался? Он у ж е ожидает от нас большего, чем от обычных животных. Он явно намеренно спровоцировал своими словами Зиру, чтобы она все-таки сделала эту лестницу. Он наполовину был уверен, что она его поймет. И потом, Мило, что мы можем услышать, если будем только с л у ш а т ь ? Нескончаемую болтовню психологов и врачей и только?

-- Мы можем наблюдать за ними...

-- Возможно, вы и правы. Мне, например, было очень интересно посмотреть, как выглядят их примитивные приборы...

-- Весьма интересное занятие, особенно, когда сидишь в клетке -сказала Зира и стукнула кулаком по одному из приборов. -Примитивные приборы. Доисторические экспонаты. Между прочим, эта груда железа неспособна определить уровень интеллекта даже у тритона. -- Она снова ударила аппарат с такой силой, что он покачнулся.

-- Зира, ради Бога, успокойся -- попытался урезонить ее Корнелиус.

-- Я совершенно спокойна -- сообщила ему разбушевавшаяся Зира, продолжая размеренно и методично наносить удары злополучному аппарату. -- С чего бы это мне волноваться? Нашего мира больше нет. Мы находимся в лапах примитивных людей, возможно, что мы -единственные разумные обезьяны на всей планете, во всей Вселенной, может быть. И мы заперты в клетке, которая насквозь провоняла гориллой! -- голос ее зазвенел. -- Почему бы мне не быть спокойной? Я и спокойна. Совершенно, ну просто абсолютно спокойна. И она отвесила прибору очередной злобный пинок.

-- Посмотри на Мило. Ты расстроила его -- сказал ей Корнелиус, который сам с трудом сохранял спокойствие.

Мило, закрыв глаза и прижав ко лбу судорожно сжатые кулаки, словно во сне двигался в дальний угол клетки, пока на остановился, коснувшись прутьев решетки, отделявшей их от гориллы. Потом он резко обернулся и посмотрел на них. -- Ради всего святого, прекратите! -- в голосе его звучала настоящая мука. Теперь уже поздно спорить об этом. Они у ж е знают! Нам надо теперь подумать, ч т о говорить им.

-- Не смейте кричать на меня! -- огрызнулась Зира.

-- Я НЕ КРИЧУ ! -- заорал Мило. Потом, словно очнувшись, встряхнул головой и уже тише сказал:

-- Прошу вас, вспомните, наконец, что у вас есть головы и начните думать.

-- Мило, берегитесь! -- вскрикнул вдруг Корнелиус и рванулся вперед, но было поздно. Горилла протянула свои огромные лапы и сграбастала Мило. Она крепко держала его сквозь прутья решетки и злорадно скалила свои желтые зубы.

-- МИЛО-О-О! -- отчаянно закричала Зира. -- Мило!! Корнелиус, сделай же что-нибудь! Спаси его!

Дверь резко распахнулась и на пороге появился Льюис Диксон. Мгновенно оценив ситуацию, он крикнул сторожу: -- Джим, пистолет! Быстрее!

Он бросился к клетке с гориллой и начал торопливо открывать замок.

-- Она же убьет его! -- обезумев от ужаса, кричала Зира. Она и Корнелиус из всех сил пытались оторвать лапы гориллы от горла Мило. -- Нам с ней не справиться!

Льюис громко закричал на гориллу,надеясь испугать ее, но она продолжала крепко сжимать Мило своими страшными лапами.

Вбежал Джим Хаскинс, держа в руках пистолет 32 калибра.

-- Стреляй, Джим -- приказал Диксон.

-- Но это ценный экземпляр -- возразил Хаскинс, не двигаясь с места.

-- К черту твой ценный экземпляр -- взревел Диксон. -- Стреляй же в эту проклятую гориллу!

Джим в нерешительности переминался с ноги на ногу.

В этот момент ворвались двое морских пехотинцев, которые тоже остановились на пороге, не зная, что делать в такой странной боевой обстановке.

-- Стреляйте в гориллу -- скомандовал Диксон. Один из моряков поднял ружье и нажал на курок, потом еще, потом еще раз. На шкуре гориллы расплылись красные кровавые пятна. Она удивленно подняла морду, но все еще продолжала держать Мило за горло.

-- Еще -- приказал Диксон.

Джим Хаскинс вошел в клетку. В глазах его была печаль, когда он приставил свой пистолет к голове гориллы и выстрелил. После грохота ружей негромкий хлопок пистолетного выстрела был почти неслышен.

По телу гориллы пробежала смертельная дрожь и она медленно повалилась назад, разжав, наконец, пальцы,сомкнутые на шее Мило.

Бесформенной грудой Мило рухнул на пол. Он не двигался.

Глава 6

Доктор Диксон двигался по коридору вместе с двумя одетыми в белые халаты служителями, уносившими тело шимпанзе, которого остальные называли --Мило--. Льюис болезненно поморщился, глядя на скорчившееся тело и посмотрел на Стиви. Ее лицо покрывала смертельная бледность, а тело била мелкая дрожь.

-- Нам нужно сделать полное анатомическое исследование -- сказал Льюис. Он старательно понизил голос, чтобы обезьяны не могли его слышать.

-- Да -- дрожащим голосом сказала Стефани. -- И особенное внимание обратить на височные доли и речевые центры.

-- Только без меня ничего не трогайте -- приказал служителям Льюис.-- Я займусь этим сам. Отправьте тело в морозильную камеру и до моего прихода никого туда не пускайте. Понятно?

-- Да, сэр.

Служители вышли и Льюис взял ледяную руку Стефани в свои ладони. Они вместе подошли к клетке с шимпанзе. Дверь была распахнута настежь и они вошли внутрь.

Зира, скорчившись, сидела на полу и судорожно всхлипывала, уткнувшись в плечо Корнелиуса,который нежно поглаживал ее по спине.

-- Мы не хотели причинить вам вреда -- сказал Льюис. Обезьяны не откликнулись. -- Вы понимаете меня? Мы не причиним вам вреда.

Зира вскинула на него глаза, полные отчаяния и злобы и молча указала на распростертое на полу соседней клетки мертвое тело гориллы.

-- Но она -- это не мы! Она -- вашей породы!

-- Она -- горилла -- сквозь зубы процедила Зира. Все убийцы -одинаковы. А мы -- не гориллы! Ясно вам? Не гориллы!

-- Простите -- сказал Льюис. -- Я только хотел сказать, что вы относитесь к одному биологическому виду. Он тоже обезьяна. В любом случае, вам теперь нечего опасаться. Солдаты убили его.

-- Возмездие свершилось -- задумчиво произнес Корнелиус.

-- Что, простите? -- автоматически отозвался Льюис и слегка вздрогнул, поняв, что просит прощения у обезьяны.

-- Боюсь, я не вполне понимаю вас.

-- Там, в -- гм... в нашем мире -- ответил Корнелиус, -- в армии служат гориллы.

-- А люди -- их всегдашние противники -- закончила Зира.

-- Зира! -- предостерегающе воскликнул Корнелиус.

Льюис и Стефани в изумлении смотрели на обезьян.

-- Может быть, вы объясните нам, что вы хотите этим сказать? -спросил Льюис.

-- Вас обоих называют -- доктор--. Вы медики? -- спросила в ответ Зира.

-- Мы специализируемся на поведении животных -- ответила Стиви. -- Я психолог. Льюис -- психиатр.

-- Как и я -- сказала Зира.

Два человека невольно отступили назад, пораженные услышанным. Наконец, Льюис выговорил:

-- Хорошо. Если вы так говорите...

-- Вопрос заключается в том -- продолжала Зира, -- существует ли у вас те же профессиональные традиции, какие есть у нас. Сохраняется ли, например, в тайне содержание бесед между врачом и его пациентом?

-- Да -- ответил Льюис. Стиви молча кивнула.

-- И второй вопрос. Являемся ли мы вашими пациентами? -спросила Зира.

Льюис озадаченно смотрел на нее. -- Мне никогда не приходило в голову думать о профессиональной этике и врачебной тайне, когда дело касалось пациентов-животных -- медленно произнес он. -- Но... Но, конечно же , да. Конечно. Стиви?

Она снова кивнула. Вид у нее был совершенно растерянный.

-- Разумеется -- повторил Льюис. -- И мы вовсе не хотим причинять вам никакого вреда.

-- Это мы уже поняли -- сказал Корнелиус.

-- Но... -- попыталась возразить Зира.

-- Глупости, дорогая моя! -- перебил ее Корнелиус. -- Что мы теряем? Мы вынуждены будем кому-нибудь довериться? Почему бы не нашим врачам?

-- Так будет действительно лучше -- сказал Льюис. В дверь просунулась голова Джима Хаскинса,Льюис нетерпеливым взмахом руки отослал его. Подождав, когда они снова останутся одни, он спросил:

-- У вас есть имена?

-- Мое имя Корнелиус. А это Зира, моя жена. -- Шимпанзе протянул руку. Льюис машинально взял ее, Стефани пожала руку Зиры.

-- Меня зовут Льюис. Льюис Диксон. А это Стефани Брэнтон. Скажите, гм, Корнелиус, откуда вы?

Корнелиус беспомощно посмотрел на Зиру. Та развела руками. Он снова взглянул на Льюиса и повторил ее жест. -- Доктор Мило знал...

-- Да. И вы убили его -- жестко сказала Зира.

-- Чушь,дорогая. Его убила горилла. Несчастный случай, в котором никто не виноват -- сурово произнес Корнелиус.

Льюис чувствовал, как горячая струйка пота побежала у него между лопатками. Не помогал и хваленый деодорант, который рекламный ролик называл --Ни капли пота--. Он ослабил тугой воротничок и начал обмахиваться отворотами своего белого лабораторного халата. Льюис не хотел снимать его, хотя здесь и было слишком жарко. В эти минуты этот халат стал для него чем-то вроде ремня безопасности, помогая сохранить хотя бы видимость равновесия.

-- Разве доктор Мило не поделился с вами своими предположениями? -- спросил Льюис.

Обезьяны переглянулись и ничего не ответили.

-- Доверьтесь нам -- сказала Стиви. -- Прошу вас. Скажите, откуда вы?

Корнелиус улыбнулся, но улыбка вышла невеселой. -- Из н а ш е г о настоящего -- назад -- в ваше.

Льюис издал какой-то странный горловой звук, потом, с трудом овладев голосом, спросил:

-- Вы имеете в виду путешествие во времени?

-- Да. -- В это никто не поверит. Я не смогу доложить об этом. Меня просто поднимут на смех.

-- Мне бы в любом случае не хотелось , чтобы вы кому-нибудь об этом докладывали -- мягко сказал Корнелиус.

-- Да никто не поверит и во все остальное -- вмешалась Стефани.

-- Во что -- остальное-- -- напористо спросила Зира.

-- Ну, что примитивные обезьяны могут разговаривать -- сказала Стефани.

-- Примитивные? -- Зира величавой поступью начала наступать на девушку. -- Кто это --примитивные--?

-- Но.. -- попыталась оправдаться Стефани, но Льюис опередил ее:

-- Доктор Брэнтон имела в виду, что в нашем"примитивном" обществе обезьяны не умеют разговаривать. Ни одна. И я думаю, что будет лучше, если мы устроим дело так, что когда они все-таки станут разговаривать, они будут делать это для общественной пользы. Пусть в глазах --благонамеренных-- граждан это будет выглядеть именно так.

-- Понимаю -- Корнелиус рассмеялся. -- У нас, в нашем, гм, времени, тоже есть проблемы вроде этой.

Зира оперлась на плечо мужа и исподлобья смотрела на людей, словно изучая их. В конце концов, рассмеялась и она.

-- Могу я сказать вам кое-что -- только между нами?

Льюис улыбнулся ей в ответ. -- Конечно. Прошу вас.

-- Вы мне нравитесь.

-- Да? Благодарю вас.

-- А мне -- так с самого начала -- сказал Корнелиус. -- Вы оба мне понравились. Я бы хотел, чтобы все люди были такими, как вы.

Стиви тревожно поежилась, посмотрела на Зиру, потом на Корнелиуса и сказала:

-- Вам не следует особенно рассчитывать на это -- сказала она. Тень каких-то тревожных мыслей пробежала по ее лицу, в уголках красивого рта залегли жесткие складки, лицо застыло. -- Вообще не рассчитывайте ни на что .

-- Что вы хотите этим сказать? -- спросил Корнелиус.

Она поморщилась: -- Когда увидите этих --благонамеренных-людей, тогда поймете.

-- Стиви -- остановил ее Льюис. Так нечестно. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты сюда вмешивала свои политические взгляды. -- А ты разве не позволяешь своим политическим взглядам влиять на профессиональные суждения? -- спросила Стиви. -- Давай не будем ссориться, Льюис. Но ты знаешь, я очень боюсь. Очень.

Глава 7

Курчавые волны тихо набегали на белый песчаный берег у Западного Белого Дома. Изумрудная синева Тихого Океана и ослепительная белизна пляжа создавали удивительно гармоничное сочетание, радуя взор и успокаивая душу. На горизонте стремительными белыми птицами неслись парусники.

Президент стоял у окна и смотрел на залитую ярким солнечным светом водную гладь. Это зрелище всегда вызывало у него невольный вздох. Ему очень хотелось бы как-нибудь выйти в море на маленькой парусной лодке и насладиться ощущением полета и свободы. Но ребята из службы безопасности почувствовали бы дурноту при одной только мысли об этом. Отпустить президента одного -- об этом не могло быть и речи. В лучшем случае они усадили бы его в лодку, со всех сторон окружили бы ее катерами, набитыми спасжилетами и ребятами из военно-морского ведомства и удовольствие было бы безнадежно испорченным. Президент снова вздохнул и, отвернувшись от окна, обратился к своему помощнику:

-- Можете пригласить.

В кабинет вошли: генерал Броуди, начальник Штаба Белого Дома,трое его заместителей, ведающих службами Белого Дома, адмирал Джардин, пресс-секретарь, министр здравоохранения и образования, который по совместительству был также его советником по политическим вопросам.

Последним в комнату вошел доктор Виктор Хасслейн, советник президента по науке. Президент его побаивался. Хасслейн был был из тех профессоров, которых президент до смерти боялся еще в бытность свою студентом. С тех пор прошло уже много времени, многое изменилось, лишь профессор Хасслейн оставался тем же типичным ученым. Он мало разбирался в политике, не принимал никогда участия в политических интригах и не любил политиков. Президент же, напротив, считал, что все зависит именно от политиков. Хорошие делали жизнь людей счастливой, дурные доставляли им неприятности.

-- Садитесь, пожалуйста -- сказал президент. -- Начнем. Цель нашего собрания, полагаю, известна всем. С последними деталями возникшей проблемы лучше всех знаком генерал Броуди, не так ли? Генерал, может быть, вы изложите известные вам факты?

-- Есть, сэр -- Броуди откашлялся. -- Как известно большинству из вас, вчера по САБу была объявлена боевая тревога. Неизвестный воздушный объект совершил посадку примерно в десяти милях отсюда. Объект оказался одним из пилотируемых космических кораблей НАСА, который исчез год назад с орбиты. Конкретно это был корабль полковника Тэйлора.

Пресс-секретарь поднял голову: -- Что вы хотите этим сказать, сэр? Что они умудрились выжить...

-- Не перебивайте, пожалуйста -- сказал ему президент. -Продолжайте генерал.

-- Да, сэр. Так вот, оказалось, что ракета была управляемой. Военно-морские службы выловили ее. Чистая работа была, адмирал.

Наступила непродолжительная пауза, все присутствующие кивнули адмиралу.

-- Затем мы препроводили астронавтов на борт корабля-спасателя. Все чувствовали себя хорошо.

-- Потрясающе -- сказал представитель армии.-- Неужели полковник Тэйлор остался в живых после стольких месяцев, проведенных в космосе?

-- Это был не полковник Тэйлор -- сказал президент.

-- Но, сэр, генерал Броуди только что сказал нам, что все трое астронавтов были живы -- и что это был корабль полковника Тэйлора -- кто же тогда эти астронавты?

Заговорил Броуди:

-- Теперь их осталось только двое. Один погиб в результате несчастного случая в зоопарке Лос-Анжелеса.

-- В зоопарке? -- до этого момента Виктор Хасслейн слушал не очень внимательно. Но теперь он заинтересовался: -- Не объясните ли вы, что астронавты делали в зоопарке?

-- Это были не совсем астронавты -- медленно произнес президент. -- Это были обезьяны.

-- Обезьяны? -- Хасслейн наклонился вперед и прищурился. Потом он обвел взглядом сидевших за столом. Пресс-секретарь был в шоке. Примерно так же выглядел и армеец. Остальные сохраняли невозмутимое спокойствие, словно хотели показать, что они все это давно знали, просто не хотели раскрывать военную тайну штатским крысам.

-- Обезьяны -- повторил Хасслейн. Нет уж -- подумал он про себя, я не покажу им, что они меня заинтриговали. Я не дам им никакого преимущества, какую бы игру они не затеяли.

-- Это были шимпанзе, если уж быть совершенно точными -сказал президент.

-- А-а, шимпанзе -- протянул Хасслейн с таким видом, словно это все объясняло. Теперь уже остальные посмотрели на него с нескрываемым любопытством, но он больше ничего не сказал.

-- Генерал -- воззвал президент.

-- Да, сэр -- отозвался Броуди. -- Так. Дальше. Они являются, согласно нашему предварительному заключению безопасными, дружелюбно настроенными и очень умными, насколько этого можно ожидать от животных, участвующих в космическом полете. Их обмундирование было взято из снаряжения полковника Тэйлора, но было приспособлено для использования обезьянами. Возможно, что некоторые его части были изготовлены по неизвестным нам чертежам. Во всяком случае, оно отличается от стандартного.

Броуди заглянул в свои заметки. -- Значительных изменений в оборудовании капсулы обнаружено не было. Мы понятия не имеем, каким образом ей удалось совершить посадку, но у нас есть неоспоримые доказательства, что это была уже вторая посадка. Следы почвы и некоторых других веществ, обнаруженные на поверхности капсулы представляют собой размытую массу и нам не удалось определить их происхождение. В настоящее время мы не имеем ни малейшего представления ни относительно происхождения этих обезьян, ни относительно судьбы, постигшей полковника Тэйлора и его экипаж.

-- Кто-то, очевидно вмешался в исполнение ими своего задания -задумчиво произнес Виктор Хасслейн.

-- Вы утверждаете это, в качестве научного заключения, Виктор? -быстро спросил президент.

-- Я утверждаю это в качестве очевидного заключения, господин президент. Мы потеряли следы этого корабля, но достоверно известно, что ракета не была настроена на автоматическое возвращение на Землю в тот момент, когда она неожиданно исчезла с экранов наших дисплеев год назад. Теперь же она странным образом вновь появилась, причем следовала другим курсом, так что САБ даже объявил тревогу. И внутри ее оказались шимпанзе. Жители Земли, но одетые в скафандры со следами изменений, внесенных не нашими специалистами. Пятна грязи не идентифицированы. Совершенно очевидно, что не эти шимпанзе вынудили полковника Тэйлора совершить первую посадку и не они приспособили под себя скафандры. Значит, это сделал кто-то другой -тот, кто вмешался в исполнение полковником Тэйлором и его экипажем поставленной перед ними задачи. Остается только выяснить -- кто это был.

-- Русские -- сказал ответственный за Военно-Воздушные Силы. Голос его был тверд. Моряк кивнул.

-- Вы не можете знать этого наверняка, джентльмены -- осторожно сказал президент. -- Что, если они тоже не знают, что произошло? Или, как и мы, были просто введены в заблуждение?

-- А вы их спрашивали? -- поинтересовался армеец. Он сглотнул слюну -- на его тонкой шее дернулся кадык. -- Сэр?

Президент чуть заметно улыбнулся.-- Хороший вопрос. Чтобы спросить, надо сначала оповестить об этом прессу, то есть сделать этот инцидент достоянием общественности. Как вы думаете, следует ли нам это сделать?

Аудитория неодобрительно зашумела. Президент продолжил:

-- Я тоже за соблюдение секретности, когда в этом есть необходимость. Но в данном случае я не вижу причин, по которым мы должны держать все случившееся в тайне. Это не может представлять угрозу национальной безопасности, напротив, возможно, что когда об этом узнают правительства других стран, мы получим новую информацию, способную пролить свет на эту историю. Кто нибудь может привести мне убедительные доводы против этого утверждения?

-- Если только один -- что вмешательство прессы часто вредит истинно научным исследованиям -- сказал Хасслейн. -- А нам необходимо именно такое исследование, не так ли? Мы ведь все хотим узнать, что случилось с нашими астронавтами?

Представители всех служб отчаянно закивали.

-- Чертовски верная мысль -- сказал летчик и стукнул кулаком по столу. -- Тэйлор был хорошим парнем и он был нашим парнем. И мы должны узнать, кто его сбил!

В последовавшем за этой репликой шуме президент на этот раз уловил явное одобрение.

Ясно, что они думают -- сказал себе президент. Они все неплохие ребята, но очень непрактичны, когда речь заходит о чем-нибудь вроде этого. Тэйлор был их парнем. Они были готовы спокойно отнестись к тому, что он был бы убит в схватке с врагом или сложил бы голову на алтарь научного эксперимента. Но они не могли спокойно рассуждать, когда речь шла о таком загадочном и таинственном исчезновении. Я и сам хочу выяснить, что же все-таки произошло. Может быть, причины у нас разные, но желания совпадают.

-- Мы произведем самое тщательное расследование -- заверил их президент. -- Доктор Хасслейн, я попрошу вас представить мне список лиц, которых по вашему мнению следует включить в состав комиссии по расследованию обстоятельств этого случая. Президентской Комиссии. Ученые и, конечно,два члена Конгресса.

-- Президентская комиссия -- безучастно повторил Хасслейн. -Да, сэр.

-- Я не слышу в вашем голосе энтузиазма. По-вашему, есть более разумный путь?

-- Агентство Национальной Безопасности, сэр...

-- Нет -- твердо ответил президент. -- Я очень уважаю людей АНБ, но данный случай выходит за рамки их возможностей. Тут необходим истинно научный подход, доктор Хасслейн. Значение этого события обещает иметь мировой резонанс. Последний доклад этого парня из университета Лос-Анжелеса -- это просто потрясающе. Он утверждает, что эти обезьяны умеют разговаривать!

Все в полном замешательстве уставились на президента. Хасслейн презрительно фыркнул.

-- Не волнуйтесь, сам я, конечно, в это не верю -- успокоил их президент. Но я все же хотел бы, чтобы вы лично во все этом разобрались, Виктор. Пусть обе оставшиеся в живых обезьяны будут исследованы комиссией. Они должны оставаться под охраной и опекой моряков, раз уж они взялись за это дело и под наблюдением этого парня из университета -- как его там? Да, Диксон. Виктор, доктор Диксон должен войти в состав комиссии, вы пожалуйста, проследите за этим, хорошо? И помогите Монти составить подробный пресс-релиз обо все случившемся. Я думаю, газетчики сочтут это все весьма интересным.

--Интересным-- -- думал Хасслейн. Он сидел у себя в комнате в Западном Белом Доме и смотрел телевизионный выпуск новостей. Пять телевизоров, стоявших у него в кабинете, давали ему возможность принимать программы практически всех стран. Сейчас он смотрел программу Би-Би-Си.

Субтильного вида диктор с бледным одутловатым лицом изо всех сил старался удержаться от смеха, читая очередное сообщение.

-- Одна из двух космических ракет, которых янки считали безнадежно потерянными где-то на орбите, чудесным образом была обнаружена вчера близ побережья. Согласно сведениям, полученным нами из конфиденциальных источников, эта ракета...

Голос оборвался и парень исчез. Вместо него на экране появилась капсула, покачивающаяся на воде... -- совершила посадку в Тихом Океане недалеко от побережья Южной Калифорнии вчера днем. По официальным данным, предоставленным нам американскими службами, эту ракету пилотировал -- парень вновь возник на экране и презрительно скривил губы -- мартышки!

Виктор раздраженно переключился на другой канал. В других было еще хуже. --Мертвое время-- -- для бейсбольных новостей было еще рано, болтать им было не о чем -- вот они и уцепились -- подумал Хасслейн. Они потешались над наукой и это приводило его в ярость. Они же не несут за свою болтовню никакой ответственности, эти проклятые сороки! Им не надо ничего знать, только и умеют, что обвинять его, Хасслейна, и его коллег в некомпетентности.

Но хуже всего была местная станция Лос-Анжелеса. Патлатый болтун даже взвизгнул от восторга, прочитав заголовок: --СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ ПОТЕРЯЛИ КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ -ЕГО ЗАХВАТИЛА БАНДА ОБЕЗЬЯН!-

Хасслейн со злостью ударил по клавише и молча уставился в погасший экран.

Ничего, скоро мы выясним, что же все-таки произошло. И тогда я вобью все смешки обратно в их вонючие глотки! Да, вспомнил он вдруг, А о чем это говорил наш застенчивый и мягкий президент? Он снял трубку:

-- Генерала Броуди, пожалуйста.

Ровно через одну секунду оператор соединил его.

-- Да, доктор Хасслейн -- сказал Броуди.

-- Генерал, что это за доклад, который президент не стал с нами обсуждать? Что-то о том, во что он сам не верил?

-- Если босс не сказал этого, неужели вы думаете, я -- скажу? -сказал Броуди. Простите, доктор Хасслейн, но я несу за это личную ответственность перед президентом.

-- Разумеется. Я понимаю. Но и вы должны понять меня -- я не хотел бы оказаться совершенно неподготовленным. И кстати, я мог бы сам обратиться за информацией в Университет. Но я все же предпочел, чтобы вы избавили меня от ненужных и излишних хлопот.

-- М-м-м.

Долгое время телефонная трубка хранила гробовое молчание. Наконец снова раздался голос генерала:

-- Я могу сказать вам только одно, Хасслейн. Эти обезьяны могут оказаться гораздо более разумными, чем мы могли себе представить, гораздо более. Это все, чем я могу вам помочь.

-- Достаточно. Благодарю вас.

-- Не стоит. Конец связи.

Телефон замолчал.

Виктор Хасслейн вытянул вперед длинную тонкую руку, чтобы положить на место трубку. Он самодовольно улыбнулся -- четкостью и безошибочностью движений его руки напоминали совершенство движений автомата. Все его жесты были такими. Газетчики иногда называли его --человек-компьютер-- и это ему даже льстило. Ведь в конце концов, они на первое место ставили слово --человек--.

В детстве он зачитывался книгами о компьютерах, захватывающих власть на Земле и делающих существование живых людей бессмысленным. Он тогда воспринимал это очень серьезно и именно потому начал глубоко изучать технику, науку, математику и компьютеры. Он не хотел, чтобы люди страдали под игом равнодушных железных господ. Он хотел помочь им. Вскоре, однако, ему стало ясно, что эти фантастические рассказы никогда не станут реальностью. Компьютеры еще очень долго не смогут стать повелителями человека и Хасслейн успокоился. По крайней мере, он, доктор Хасслейн, теперь изучил их и будет стоять на страже всего человечества. Он не даст машинам взять верх над людьми.

Неожиданно для самого себя он вспомнил про обезьян. Шимпанзе. Обезьяны. Виктор Хасслейн улыбнулся. Вряд ли они смогут составить угрозу человечеству -- следовательно -- его это не волнует. Не имеет значения, насколько они умны. В любом случае -- они все равно останутся всего лишь обезьянами. Они не умеют думать. Как и компьютеры, они только поддаются дрессировке.

Глава 8

В маленьком помещении за сценой было очень жарко. Огромный зал Федерального здания Лос-Анжелеса был до отказа забит народом. Члены комиссии и их помощники, представители прессы, просто любопытствующие и те, кто имел значительный вес в определенных кругах. Вся эта масса людей невероятным образом сконцентрировалась в помещении, которое было рассчитано максимум на половину этого количества.

Резкий запах сотен человеческих тел, прижатых друг другу, их резкие голоса -- все это заставляло обезьян нервничать. Льюис Диксон волновался за них.

-- Может, включить кондиционер? -- спросил он.

-- Конечно. Что ж мы раньше не сообразили! -- Стефани подошла к двери и повернула рычажок. Стало немного прохладнее. За тонкой дверной перегородкой она слышала ропот толпы. Просто люди -- толпа людей. Она сама всегда нервничала, если ей приходилось находиться посреди большого скопления народа. Она понимала, что должны были чувствовать шимпанзе. Она повернулась к Зире и положила руку ей на плечо. -- Все будет в порядке.

-- Надеюсь. -- Зира нервно повела плечом -- Там так много людей...

-- И каждый из них в состоянии разговаривать разумно -- сказал Льюис. -- И думать тоже. И большинство из них -- умны они, или не очень -- поддаются внушению и разумным доводам. Так что все зависит только от нас. Вы готовы?

Корнелиус кивнул. Зира тоже. Стефани ободряюще улыбнулась им. -- Вы произведете фурор.

-- Не забудьте -- серьезно сказал Льюис. -- Когда я подам реплику, начинайте медленно и четко давать им простые ответы. Вопросы, я в этом уверен, будут очень простыми.

-- Хорошо -- сказал Корнелиус. Потом он хитро улыбнулся и взглянул на жену, чувствуя, что вопрос уже готов сорваться с губ его неугомонной половины.

-- А если вопросы будут не очень простыми? -- невинно спросила Зира.

-- Просто будьте самой собой -- сказал Льюис.

Корнелиус хмыкнул, потом поднял палец и погрозил Зире:

-- Своей лучшей частью , дорогая, прошу тебя.

Все четверо рассмеялись.

-- Доктор Диксон -- воззвал спикер из зала. -- Комиссия готова, доктор Диксон.

-- Идем -- решительно сказал Льюис. -- Стефани...

-- Да, правда. Она смущенно взглянула на шимпанзе и стала прикреплять к их ошейникам цепочки. -- Прошу прощения -- это не моя идея.

-- И не моя -- добавил Диксон.-- Но это необходимо.

-- Фу-у-у -- фыркнула Зира. -- За кого они нас принимают -- за горилл, что ли?

-- Тише -- прошептала Стефани. -- Пора.

Льюис взял цепочку, прикрепленную к ошейнику Корнелиуса, Стефани повела Зиру.

Сцена был огромной. Они медленно шли по ней под настороженными взглядами людей. Шимпанзе были в одежде -деловой костюм на Корнелиусе и дамский строгий костюм -- юбка, пиджак, светлая блузка -- на Зире.

Льюис и Стиви были одеты в том же стиле и вся четверка производила довольно занятное впечатление.

Посередине сцены стояло четыре стула. Льюис подвел к ним своих спутников и жестом пригласил их садиться. Зира и Стефани сели, потом на стул уселся Корнелиус, и лишь после этого свое место занял Льюис Диксон. Все четверо с любопытством оглядели раскинувшийся перед ними огромный зал.

Вот они, мои коллеги по комиссии -- подумал Льюис. С большинством из них он был лично знаком. Доктор Хасслейн -сторожевая собака президента -- но, однако, надо отдать ему должное -- чертовски талантливый врач и великолепный специалист по системному программированию.

Доктор Рэйдок Хартли -- зоолог, председатель факультета зоологии Гарварда, почетный член комиссии. Льюис знал, что это почетное членство было лишь данью уважения былым заслугам почтенного профессора. Все его открытия и его Нобелевская премия были уже в далеком прошлом.

Кардинал Макферсон. Странное имя для католического священника, подумал Льюис. Тоже далеко не дурак. Иезуит. Иезуиты в последнее время все больше стали интересоваться естественными науками, особенно биологией. И еще многие другие -- ученые, юристы, конгрессмены, члены Сената.

За рядом, на котором восседали члены комиссии, стояли стулья для других Очень Важных Персон. Мэр Лос-Анжелеса. Городской судья. Куратор Лос-Анжелесского зоопарка. Представители прессы. Еще конгрессмены. Похоже было на то, что в этот день сюда явились все мало-мальски значительные лица этого славного города. По толпе пронесся одобрительный гул, когда шимпы спокойно и с достоинством уселись на предложенные им места и внимательно оглядели свою аудиторию, выглядя почти также интеллигентно, как их сопровождающие. Лишь несколько человек нервно отвели взгляды. Но это было естественно -- в такой толпе всегда найдутся один-два человека, которые не терпят, чтобы на них смотрели умные глаза, особенно, если они расположены на обезьяньем лице.

-- Можете начинать -- сказал доктор Хартли. -- Вы готовы, доктор Диксон?

-- Да, сэр.

Льюис встал и обратился к комиссии, не сводя при этом взгляда от газетчиков и теле-радио репортеров. Их мнение, вместе с мнением Очень Важных Персон было ничуть не менее важным, чем точка зрения полноправных членов комиссии. А, может, даже важнее. Именно они создавали общественное мнение и с этим надо было считаться. Было совершенно необходимо, чтобы шимпанзе завоевали их расположение.

-- Уважаемые коллеги, члены комиссии! -- начал Льюис. -- Леди и джентльмены! Большинство из вас знает меня и все же я прошу у вас разрешения представиться... Краем глаза он заметил, как камера на галерее подкатила поближе, заглядывая ему в лицо холодным черным глазом. Эта пленка будет стоить бешеных денег. И принадлежать эти деньги должны шимпам.

А если не получится это устроить,то, может быть, удастся выбить часть этих денег для Университета под покупку оборудования. Если факультет Льюиса будет иметь достаточно денег, можно будет не беспокоиться о будущем обезьян, даже если они не смогут на законном основании владеть собственностью.

-- Меня зовут доктор Льюис Диксон. Я являюсь врачом-психиатром, специализируюсь на изучении животных. На мое попечение были отданы эти две обезьяны с того самого момента, как они прибыли в зоологический сад Лос-Анжелеса пять дней назад. Все вы, я полагаю, в курсе, каким эффектным было их прибытие.

По залу пронесся ропот согласия, раздалось несколько смешков. Поняв, что ему удалось завладеть вниманием и снискать благосклонность аудитории, Льюис быстро продолжал:

-- Молодая леди -- это доктор Стефани Брэнтон, мой ассистент. Вместе с ней мне удалось сделать несколько потрясающих открытий и мы просим вас приготовиться к тому, что вы увидите и услышите сегодня невероятные вещи. Доктор Брэнтон и я готовы ответить на любые ваши вопросы. Но честно говоря, я очень сомневаюсь, что вы захотите спрашивать слишком долго нас . Видите ли, дело заключается в том, что наши друзья-- шимпанзе вполне в состоянии сами удовлетворить ваше любопытство.

-- Что... Сэм, он что -- серьезно?.. Знаешь, я всегда говорил, что в один прекрасный день у доктора Диксона поедет крыша... И-ди-от... Иисус-Мария, возможно ли это? -- донеслось до Льюиса. Зал глухо роптал, выражая свое недовольство.

-- Осмелюсь заверить вас, что это чистая правда -- сказал Льюис, перекрывая ясным и громким голосом возмущенный гул. -- И это не будут ответы ни при помощи знаков, ни при помощи взглядов, ни при помощи символов или еще чего-нибудь в этом роде. Они умеют разговаривать. Точно так же, как это умею делать я или вы.

Наступило гробовое молчание. Наконец, доктор Хартли грузно поднялся со своего места и укоризненно посмотрел на Льюиса.

-- Молодой человек, я безусловно, восхищаюсь некоторыми вашими статьями и исследованиями. Но это не дает вам права отпускать здесь шуточки подобного рода. Я вынужден напомнить вам, что это Президентская Комиссия, и я не намерен спокойно наблюдать, как вы пытаетесь превратить ее заседание в выступление чревовещателей.

-- Что вы, сэр -- поспешно возразил Льюис. -- У меня и в мыслях не было проявлять такое неуважение к Комиссии. Но эти обезьяны в самом деле умеют говорить, и вы можете сами в этом убедиться. Спросите у них что-нибудь.

В зале раздался чей-то нервный смех, потом засмеялся еще один, потом третий -- пока, наконец, всю аудиторию не охватило буйное, почти истерическое веселье. Льюис про себя отметил, что Виктор Хасслейн даже не улыбнулся.

-- Насколько я понимаю, -- сказал доктор Хартли, -- та, что в юбке -- женского пола?

Зира встала и кивнула членам Комиссии. Хартли грозно сдвинул брови. -- Она поднялась по-какому-нибудь вашему сигналу, доктор Диксон? Или в ответ на мои слова?

-- Вам решать, господин Хартли -- сказал Льюис.

-- Понятно. Мгм, послушайте, вы, молодая женщина. У вас есть имя? -- Выражение лица Хартли было таким кислым, словно его заставляли жевать лимон. Мысль о том, что он адресует свой вопрос обезьяне, черезвычайно раздражала его, а осознание того, что его видят при этом сотни людей, превращала этот балаган в настоящую пытку.

-- Зира -- ответила Зира. И снова замолкла, спокойно ожидая следующего вопроса. В зале захихикали.

-- Понятно -- сказал Хартли. -- Она, безусловно, способна артикулировать. Пожалуй, она делает это лучше, чем любая из шимпанзе, о которых я когда-нибудь слышал. Но, доктор Диксон, как мы можем быть уверены в том, что --Зира-- -- это действительно ее имя, а не любое другое случайное слово или словосочетание из ее родного языка, и что оно не означает, например, отрицание, или согласие или еще что-нибудь?

-- Господин председатель, -- ответил Льюис. -- Разрешение этого вопроса я тоже хотел бы почтительно предоставить вам. И я уверяю вас, что она вполне в состоянии вам ответить. Может быть, вы более точно сформулируете свой вопрос?

-- Что ж, хорошо. Молодая женщина! Как вас зовут?

-- Зира.

-- Понятно. Хотя ведь попугаи ведь тоже отвечают -- забормотал сбитый с толку профессор. -- Но попугай ответил бы что-нибудь вроде --Полли--... Хартли неожиданно рассмеялся, многие тоже прыснули. Напряжение, нависшее в зале, слегка разрядилось.

-- Полли? -- требовательно спросила Зира.

Последовал очередной взрыв хохота.

-- Хорошо -- сказал доктор Хартли. -- Очень хорошо развито владение лицевыми мышцами, доктор Диксон. Я теперь согласен, что она имеет свой собственный словарный запас. Но можем ли мы назвать это речью? Да, очень хорошо развитая мимика. Для обезьяны просто уникальная. А другой тоже может говорить?

Корнелиус встал:

-- Только в тех случаях, когда она мне разрешает, -- раздельно произнес он.

Зира прыснула в ладошку и протянула Корнелиусу руку. Аудитория начала аплодировать. Доктор Хартли тяжело опустился на свое место и злобно посмотрел на Льюиса Диксона. Пожалуй, на его дружбу теперь можно не расчитывать, подумал Льюис. Плохо, конечно, но что поделаешь? Кроме того, я честно пытался предупредить его. Он поднял глаза и перехватил внимательной изучающий взгляд доктора Хасслейна, направленный на шимпанзе.

Он знает, подумал Льюис. Ответ Корнелиуса показал все в одной строчке. Изысканно-вежливый, остроумный, явившийся реакцией на вопрос, который не был адресован непосредственно к нему... Конечно, существует множество определений разума. Но, что ни говори, если существо способно на подобный ответ -- оно, безусловно, разумно. Хасслейн выглядел так, словно по независящим от него обстоятельствам он был вынужден сжевать жабу и теперь на закуску ему предложили большого слизняка. И что он так переживает? Почему возможность существования разумных обезьян его так ужасает?

Со своего места поднялся конгрессмен Бойд: -- Доктор Диксон, назовите, пожалуйста, имя мужчины.

-- Корнелиус. Корнелиус, познакомься -- Джейсон Бойд, действительный член Академии Космических Исследований.

-- Приятно с вами познакомиться, господин Бойд -- сказал Корнелиус. -- Я с удовольствием пожал бы вам руку, но к сожалению, длина цепочки не позволяет мне сделать этого.

По залу вновь прокатился хохот.

-- Да, -- сказал Бойд и растерянно поскреб лысину. -- Если позволите, я бы хотел принести вам свои извинения за эти цепочки. Доктор Диксон, должен вам сказать, что мне весьма неприятно видеть, что мыслящее и владеющее речью существо посажено на цепь, словно дикое животное. И я вынужден напомнить вам, что есть правила, убеждения, которые вы, конечно...может быть... в общем, я хочу...

-- Это не моя идея, господин Бойд, -- сказал Льюис, придя на помощь окончательно запутавшемуся члену конгресса.

-- И не моя, -- добавил Корнелиус. Все засмеялись. -- Но мы понимаем. Там, откуда мы попали сюда, обезьяны владеют речью, а люди -- бессловесные животные. И у нас обезьяны не рискуют общаться с людьми, если не уверены в крепости цепочки или надежности решетки. И поэтому мы не можем винить вас в том, что вы сочли необходимым принять аналогичные меры предосторожности по отношению к нам.

-- Благодарю вас, вы очень любезны, -- сказал Бойд.

-- Позвольте спросить, господин Корнелиус, каковы ваши взаимоотношения с Зирой?

Прежде чем Корнелиус успел что-нибудь произнести, Зира ответила:

-- Он является моим законным супругом.

В наступившей тишине раздалось чье-то громкое хмыканье. Головы присутствующих как по команде повернулись к издавшему этот звук члену комиссии. Это был кардинал Макферсон. Увидев, что он невольно привлек всеобщее внимание, почтенный служитель церкви поспешно сказал:

-- Прошу прощения.

-- Вы находите возможность существования у обезьян института брака смешной? -- с нажимом спросил Бойд.

Макферсон крякнул.

-- Не смешной, господин конгрессмен. Удивительной, может быть. Потрясающей. Кроме того, ведь у разных, гм, народов существуют разные понятия о супружестве. Мне бы хотелось знать, какой из возможных вариантов она имеет в виду -- но это позже, позже. Продолжайте, пожалуйста, господин Бойд.

Бойд явно не прочь схватиться с кардиналом, подумал Льюис. Интересно, что это ему так не терпится? Может, католики не пользуются особой популярностью во вверенном Бойду округе?.. Ну, конечно -- как я мог об этом забыть -- у него же там почти все баптисты. Но ведь это же не повод, чтобы...

-- Господин Корнелиус, -- говорил в это время Бойд. -- Говорите ли вы или ваша, гм, жена на каких-либо других языках, кроме английского?

Корнелиус нахмурился.

-- Что такое английский? -- спросил он.

Аудитория взволнованно зашумела, обмениваясь комментариями по поводу услышанного. Однако ничего, кроме отдельных возгласов удивления, Льюису не удалось разобрать. Виктор Хасслейн что-то торопливо записывал в своем блокноте.

-- Я говорю на том языке, которому меня научили мои родители, -продолжал Корнелиус. На этом языке говорили все мои предки на протяжении по крайней мере последних двухсот лет. Что же касается происхождения этого языка -- я ничего не могу вам сказать. Я этого не знаю. Я удивлен, что вы говорите на нем. Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что у людей существуют и другие языки?

-- Несколько, -- уклончиво ответил Бойд.

-- А мне вот например, любопытно было бы узнать,..-- сказал кардинал Макферсон. -- Я полагаю, что вам, разумеется, знакомо такое чувство, как любопытство?

Корнелиус кивнул. Зира с интересом посмотрела на кардинала.

-- Тогда ответьте, неужели вам никогда не приходило в голову поинтересоваться, откуда взялся тот язык, на котором вы говорите? Мне, к примеру, чрезвычайно любопытно было бы знать причину, по которой один из многих человеческих языков стал всеобщим универсальным языком общения для представителей вашей породы.

-- Не только нашей, сэр, -- сказал Корнелиус. -- Гориллы и орангутанги тоже говорят на этом языке. Фактически гориллы и орангутанги в моем обществе верят... верили... что Господь создал обезьян по своему образу и подобию и что язык наш мы получили от Него.

Недурная оплеуха для кардинала, подумал Льюис. Но этот стреляный воробей и виду не показал, как это его задело. Хасслейн продолжал лихорадочно строчить что-то в своем блокноте. Полагаю, у него не займет много времени просчитать, откуда же они все-таки взялись, -- подумал Льюис. -- С его-то головой...

-- Но, конечно же, это все чушь, дорогой, -- твердо сказала Зира.

-- Я надеюсь, э т у мысль кардинал с удовольствием поддержит, -сказал конгрессмен Бойд. Он, конечно, испытывал легкое неудобство оттого, что говорил с обезьянами, но это ничуть не мешало ему пользоваться каждым удобным случаем, чтобы поддеть своего противника.

-- А я надеюсь, что вы предоставите обсуждение теологических вопросов богословам, -- огрызнулся Макферсон и повернулся к обезьянам, изобразив на лице христианское смирение: -- Я бы советовал вам воздержаться от подобных высказываний, Корнелиус. У нас есть немало консерваторов, которые отнесутся к ним менее терпимо, чем это делаю я...

Зира не дала ему закончить.

-- Шимпанзе -- мыслящие, разумные существа, -- громко сказала она. И как существо разумное, Корнелиус, ты не можешь не признать, что гориллы -- это всего-навсего орава забияк, обожающих драки и войны, и что орангутанги -- это стадо простофиль, которые не видят дальше своего носа, и которые только и умеют, что мечтать о несбыточных чудесах. Что же касается людей, я подвергла ана...

Тут она осеклась, резко оборвав себя на полуслове и закашлялась.

-- Простите. Я тестировала их десятками и сотнями и до того, как попала сюда, мне удалось обнаружить лишь двоих представителей этой породы, которые владели бы разумной речью. Бог знает, кто научил их.

-- Полагаю, Он -- знает, -- набожно произнес кардинал Макферсон, возводя очи горе. -- А кто были те двое людей, которых вы обнаружили и которые умели разговаривать? И где находится это место, где обезьяны разговаривают, гориллы разжигают войны, орангутанги тешат себя бесплодными мечтаниями, шимпанзе являются мыслящими интеллектуалами, а люди вообще не умеют разговаривать?

-- Хороший вопрос, ваше преосвященство, -- поддержал его Виктор Хасслейн. -- Я бы тоже очень хотел услышать ответ на него.

-- Мы точно не знаем, -- сказал Корнелиус.

-- Но в этом самом месте все обстоит именно так, как говорил Его Преосвященство? Обезьяны говорят, а люди -- нет? -- настаивал Хасслейн.

-- Да, -- ответила Зира.

-- Но вы точно не знаете, где находится это место? -- продолжал Хасслейн.

В зале наступила абсолютная тишина. Льюис завороженно смотрел на Хасслейна, словно птица, которая не в силах оторвать взгляда от холодных гипнотизирующих глаз змеи.

-- Мы не уверены... -- сказал Корнелиус.

-- Доктор Мило был уверен, -- сказала Зира. Две большие слезы затуманили ее глаза и она украдкой смахнула их.

-- Доктор Мило был гением, далеко опередившим свое время, -сказал Корнелиус. Он встал, подошел к Зире и положил руку ей на плечо. Потом он повернулся лицом к Комиссии: -- Наша цивилизация очень отличается от вашей, в которой доминируют машины, -- сказал он. -- У нас нет таких энергетических ресурсов, которыми владеете вы. И, разумеется, у нас никто и не слышал о возможности космических полетов. И все же, когда эта ракета однажды совершила посадку на нашем побережье, доктору Мило удалось не только спасти ее от взрыва, но и восстановить. После долгого изучения, конечно. В конце концов, он наполовину понял принцип ее действия.

-- Наполовину? -- недоверчиво переспросил один из членов комиссии. -- И этого было достаточно?

-- Было! -- Корнелиус с яростью взглянул на спросившего. -Достаточно для нас, чтобы мы успели спастись, когда стало ясно, что война неизбежна. Достаточно, чтобы восстановить космический корабль и приспособить все его оборудование, включая защитные скафандры к особенностям наших организмов. Достаточно для того, чтобы мы смогли благополучно приземлиться здесь, где он был убит в вашем зоопарке. Достаточно для того, чтобы мы теперь сидели перед вами, а вы могли вдоволь издеваться и подвергать нас оскорблениям. Вполне достаточно, я полагаю.

-- Пожалуйста. примите наши извинения -- торопливо произнес кардинал.

-- Мы не хотели оскорбить вас. Вы ведь понимаете наше изумление?

-- Думаю, да, -- сказал Корнелиус. -- Прошу прощения -- я просто потерял выдержку.

-- Примите и мои извинения, -- сказал Хасслейн. -- Но все же, Корнелиус, скажите, откуда вы? Неужели действительно никто из вас не знает этого? А доктор Мило?

-- Он знал, -- сказал Корнелиус. -- Он считал, что мы прибыли сюда из вашего... из вашего будущего.

Наступила тишина. Члены комиссии уставились друг на друга. Потом аудитория пришла в неистовство -- кто-то кричал, кто-то размахивал руками, кто-то свистел, так что председатель был вынужден долго призывать ее к порядку, стуча молотком по столу. Наконец установилось относительное спокойствие. Доктор Хартли посмотрел на Корнелиуса и сказал:

-- Сэр, что вы сказали, совершенно не имеет смысла.

-- Это единственное, что имеет смысл! -- Хасслейн, забывшись, даже хлопнул ладонью по стулу: -- Единственное!

Тут он спохватился, заметив, что все смотрят на него с изумлением и сказал:

-- Извините, пожалуйста. Извините.

-- Вы говорили о войне, -- раздался новый голос.

-- Сенатор Янки, -- представил Льюис. -- Комитет Военных Сил. Сенатор -- Корнелиус и Зира.

-- Да. Вы говорили что-то о войне. Между кем она шла? -повторил свой вопрос Янки.

Корнелиус вздохнул.

-- Между нашей армией -- всеми гориллами -- между гориллами и всеми, кто живет... хм, кто жил... или будет жить? Я все время путаюсь во временах. Между армией и населением тоннелей и пещер, расположенных на соседней территории.

-- И вы не знаете, кто они были? -- настаивал Янки.

-- Нет, сэр.

-- Кто выиграл эту войну? -- спросил Янки.

Прежде, чем Корнелиус успел ответить, снова вмешалась Зира:

-- Откуда, черт возьми, мы можем это знать? Шимпанзе -пацифисты. Мы оставались в своих домах. А могу теперь я спросить вас кое о чем? Понравилось бы вам сидеть на нашем месте, на цепи, страдая от жажды и жары под ослепительным светом этих проклятых ламп и смотреть, как вы пьете, не имея возможности утолить жажду?

-- Господи боже мой! -- воскликнул доктор Хартли. Он махнул рукой и два помощника поспешно поднесли шимпанзе графин с водой и два стакана. Те с жадностью сделали несколько глотков. Льюису и Стефани воды никто не предложил и Льюис подмигнул Стефани. Та подмигнула ему в ответ.

-- Так значит, вы не знаете, кто выиграл эту войну, -- продолжал настырно добиваться ответа сенатор Янки. -- У вас же должны были быть какие-нибудь доклады, отчеты, хоть какая-нибудь информация?

-- Нет, сэр, -- сказал Корнелиус, -- мы были ассистентами доктора Мило и помогали ему в работе по восстановлению космического корабля. Потом мы покинули Землю. Каким-то образом мы очутились здесь. Все.

-- Но вы можете как-то объяснить это? -- спросил Хасслейн.

-- Нет, сэр. По всей видимости у доктора Мило была своя теория, но он так и не объяснил нам ее. Я знаю только, что той ночью, перед своей смертью он чертил на полу нашей клетки какие-то математические символы и уравнения.

-- Где эти уравнения?! -- взвился Хасслейн. -- Доктор Диксон, они сохранились?

-- Нет, сэр.

Хасслейн удрученно опустился на стул. Потом поднял голову и раздраженно спросил:

-- Почему нет?

-- Потому, -- ответила вместо Льюиса Зира, -- потому что как ни странно, никто не позаботился выдать нам письменные принадлежности. Доктор Мило использовал вместо них палец и воду -- он писал на цементном полу. Насколько вы понимаете, такой вид письменности не очень долговечен.

-- А-а-а -- разочарованно протянул Хасслейн и погрузился в мрачное раздумье.

-- По поводу космического корабля, -- сказал сенатор Янки. -- Он совершил посадку в вашей стране. Что же случилось с его экипажем? С полковником Тэйлором и его людьми?

Зира и Корнелиус посмотрели друг на друга, потом снова на Янки.

-- Вы с ним встречались когда-нибудь?

Обезьяны снова обменялись быстрыми взглядами.

-- Нет, -- сказал Корнелиус твердо. -- Он солдат?

-- Он был офицером Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов, астронавтом и героем, -- сказал Янки. -- И одной из целей работы нашей Комиссии является выяснение того, что с ним случилось.

-- Мы не знаем, -- сказала Зира. И беспомощно развела руками. -Мы мирные существа. Я -- психиатр, а мой муж -- историк, археолог. Мы ужасно устали. Мы старались помочь вам и ответить на все ваши вопросы, но сейчас -- не могли бы вы все-таки снять, наконец, с нас эти цепочки и дать нам немного отдохнуть? Прошу вас!

Зал замер и тут же разразился аплодисментами. Хартли не мог утихомирить их, пока Льюис и Стиви, улыбаясь, не расстегнули ошейники и не бросили их вместе с цепочками на пол.

Глава 9

-- Вы были великолепны! -- воскликнула Стифи и обняла Зиру. Обе они, весело смеясь, закружились в танце в лазаретном крыле ЛосАнжелесского зоопарка. Неожиданно Стиви остановилась и огляделась:

-- Прошу прощения, что вы еще здесь ...

-- По-моему, теперь это место не хуже многих, -- сказал Корнелиус. -- Спасибо вам за обстановку. Он указал на стулья и столы, которые стояли в клетке. В углу даже была небольшая плита. Дверь в клетку, в которой раньше сидела горилла, была открыта и в ней стояла спальная мебель. Корнелиус неторопливо подошел к телевизору и нажал на кнопку.

-- Я правильно с ним обращаюсь? -- спросил он.

-- Да. -- Льюис, насупившись, смотрел на экран телевизора -- шла программа новостей. Диктор местного телевидения говорил:

-- К сожалению, доктор Хасслейн не смог прокомментировать данное сообщение к этому выпуску, но он будет нашим гостем в следующем, которые мы полностью посвятим его выступлению. Продолжайте смотреть нашу программу. Большие Новости всегда с вами! А сейчас о спорте...

-- Эта кнопка предназначена и для выключения, да? -- спросил Корнелиус.

-- Я потом его снова включу -- мне хотелось бы послушать, что скажет доктор Хасслейн.

-- Нам тоже, -- сказал Льюис, продолжая стоять в дверях клетки. -Послушайте, а вы не хотите пригласить меня войти?

-- А? -- не понял Корнелиус.

-- Входите, входите, -- сообразила Зира. -- Не подумайте, что мы хотели быть невежливыми -- но это ведь все-таки ваш зоопарк. Мне как-то не приходило в голову считать эту клетку своим домом, извините...

-- Ладно, это вполне естественно, -- сказал Льюис и уселся на стул, уже не дожидаясь приглашения. Он ужасно устал, а у них, может, не было принято предлагать гостям присесть.

-- Присаживайтесь, -- сказал Корнелиус.

Льюис ухмыльнулся и они оба рассмеялись.

-- Они оба были просто великолепны, -- повторила Стефани. -Правда же, Лью?

-- Конечно, дорогая, -- согласился Диксон, но в голосе его вдруг послышались тревожные нотки. -- Просто сказочно. Но был момент, когда мне...

-- Да, -- сказала Зира. -- Мне тоже.

-- Ладно, давайте не будем сейчас об этом вспоминать, -- бодро сказал Корнелиус. -- Вы вчера варили нам замечательный напиток -кофе. Я бы не отказался выпить чашечку. Я видел, как Стиви готовит его -- по-моему, я уже понял, как это делается.

Он подошел к плитке и начал грохотать кофейником, ситечком, чашками, блюдцами, производя неимоверный шум, который обычно сопровождает действия большинства встающих к плите мужчин.

-- Он знает, -- сказала Зира. -- Тут ничего уже не поделаешь, Корнелиус, он знает. Он все понял и не поверил нам. Я видела это по его глазам.

-- Дорогая, -- сказал Корнелиус. -- Может не стоит говорить об этом?

-- Уверена, что стоит, -- сказала Зира. -- Но только с этими людьми. С нашими... с нашими врачами. Конфиденциально. Строго конфиденциально. Только между нами.

-- Это ведь останется между нами, доктор Диксон? -- обратилась она к Льюису.

-- Да, -- ответил он. -- Конечно, между нами.

-- Почему вы не хотите быть откровенными со всеми? -- спросила Стиви. -- С Комиссией?

Корнелиус тяжело вздохнул.

-- Я бы этого очень хотел. Правда. Но... но я боюсь говорить об этом даже с вами.

-- И все-таки, мы должны рассказать им, -- сказала Зира. -Садитесь, Стиви. Корнелиус, да прекрати же ты, наконец, колдовать над своим кофейником, иди к нам. Мы должны поговорить с ними, пока у нас есть такая возможность.

-- Я готов, -- Корнелиус присоединился к остальным. Теперь двое людей сидели на диванчике напротив двух шимпанзе. Все четверо были одеты в белые лабораторные халаты. Недурное зрелище для зоопарка, подумал Льюис. Хаскинс был бы в шоке.

-- Но почему вы не стали разговаривать об этом с Комиссией? -снова спросила Стиви.

-- Потому что правда очень часто вредит невинным, -- сказала Зира. -- А я хочу жить. У меня есть очень серьезный повод хотеть выжить. Хотя бы еще несколько недель я должна жить. И все, о чем мы будем говорить должно остаться в секрете, доктор.