Белая лебедушка

Морской царь и Елена Премудрая

некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с молодой женой. Детей у них не было. Очень они об этом печалились.

Вот поехал раз царь на охоту. Долго он по лесу бродил, красного зверя бил, лесную птицу теребил. Устал, истомился — пить захотел. Пить захотел, а воды нету. Стал он ручей искать — ручьи повысохли. Стал ключи искать — ключи завалены. Вдруг видит на лесной полянке круглое озеро, а в нём вода, как хрусталь чиста, как снег холодна. Не случилось у царя под рукой ни ковшика, ни чарочки; лёг он на землю, припал к воде губами. Стал пить. Вода по всем жилочкам разливается, силушки придаёт. Напился царь, хотел встать — не тут-то было! Держит его кто-то за бороду, головы поднять не даёт. Бился царь и так и сяк — не может вырваться.

Вот он и говорит:

— Кто меня держит, кто не пускает?! Отпусти! Милости прошу!

Заходила вода в озере волнами, загремел из воды голос страшный:

— Отпущу тебя, царь — добрый человек, если отдашь мне, чего дома не знаешь.

Вот царь и подумал:

«Всё я у себя дома знаю. Каждый гвоздик своими руками вбил!»

Да и дал слово водяному царю, что отдаст ему через пятнадцать лет, чего сейчас дома не знает.

Царь водяной отпустил его бороду.

Вот подъезжает царь к своему дворцу, невесёлый, сумрачный. Всё его забота берёт: «Чего я дома не знаю?»

Подъехал к золочёному крыльцу. Выходит его встречать царица молодая с сыном на руках. Тут царь горько заплакал — вот чего он дома не знал!

Ну, что делать?! Не век же тужить да плакать.

Вот они год живут, и другой живут, и пятнадцать лет живут. Вот и пятнадцать лет прокатились.

Призывает к себе царь Ивана-царевича.

— Так и так, — говорит, — сын мой любимый, Иван-царевич. Посулил я тебя водяному царю; надо тебе, сынок, к нему в службу пойти!

Опечалился Иван-царевич, да делать нечего. Взял Иванушка котомочку, — мать ему пирогов-шанежек напекла, молочка налила, — он в путь и отправился.

Шёл-шёл, навстречу ему бабушка-задворенка.

— Куда, Иван-царевич, путь держишь?

А он злой идёт — на старушку как гаркнет:

— Куда хочу, туда и иду! Тебя, старая, знать не знаю и спрашивать не спрашиваю…

Поглядела на него бабушка-задворенка, ничего не сказала, мимо прошла.

Тут Ивана-царевича стыд взял. Был он молодец добрый, ну и стало ему совестно. Он назад повернул, старушку догнал.

— Прости меня, бабушка, что я тебе нагрубил. Горько мне, Ивану-царевичу, в службу к водяному царю идти.

— Ничего, Ванюшка, — говорит бабушка-задворенка, — не печалься. Иди ты прямой дорогой — выйдешь к озеру. Прилетят туда двенадцать голубиц — двенадцать девиц. Отряхнут свои крылышки, сбросят свои пёрышки, станут в пруду плескаться. У всех крылышки, что снег белы, а у одной — пёстренькие. Вот ты улучи минуточку, захвати их себе. Заберёшь — тебе счастье, не заберёшь — пропащая твоя голова!

Поклонился Иван-царевич бабушке-задворенке.

— Спасибо тебе, бабушка, за добрый совет.

Пошёл Иван-царевич прямой дорожкой. До лесного озера дошёл, спрятался за дерево. Прилетели вдруг двенадцать голубиц — двенадцать девиц, скинули свои крылышки, сбросили свои пёрышки, стали в воде плескаться. Видит Иван-царевич: все крылышки белые, два крылышка пёстреньких, и утащил пёстрые крылышки.

Вышли девицы из воды, прицепили свои крылышки, надели свои пёрышки, сделались голубицами, вспорхнули и полетели.

А одна девушка на берегу стоит, горькими слезами плачет, русой косой слёзы утирает, ищет свои пёстренькие крылышки. Ищет-ищет, приговаривает:

— Скажи, отзовись, кто взял мои крылышки? Если стар старичок, будь мне батюшкой, если старая старушка, будь мне матушкой, если добрый молодец, будь любимый муж!

Тут Иван-царевич вышел из-за дерева.

— Вот твои крылышки!

— Ну, скажи теперь, добрый молодец — наречённый муж, ты какого роду-племени и куда путь держишь?

— Я Иван-царевич, а путь держу к твоему батюшке, водяному царю немилостивому.

— А меня зовут Елена Премудрая. Я у батюшки своего немилостивого любимая дочь! Буду, Иван-царевич, тебя из беды выручать.

Вот пришли они в водяное царство — морское государство. У ворот сорок острых пик, на каждой пике молодецкая голова. На одной пике головы нет.

— Эта пика для тебя приготовлена, — говорит Елена Премудрая. — Ну, да я тебя в обиду не дам!

Зашёл Иван-царевич во дворец к водяному царю.

Сидит царь на троне в золотой короне. Кругом жабы пялятся, ерши ершатся, щуки грозятся. Рак клешнёй Ивана-царевича за плечо схватил. Сом большим усом ноги обвил. Закричал водяной царь грозным голосом:

— Ты что пятнадцать лет меня ждать заставил? Тут работы накопилось, дело остановилось. Теперь надо в одну ночь всё выработать. Ну, ступай да смотри, чтобы ты мне к утру-свету вырубил дремучий лес, землю вспахал, пшеницу посеял, ту пшеницу сжал, муку смолол, пирогов напёк и мне на стол принёс. А не то быть твоей голове на моей стене, на железной спице!

Идёт Иван-царевич из царских палат, идёт невесел, буйну голову ниже плеч повесил. Увидала его Елена Премудрая, спрашивает:

— Что ты, Иван-царевич, невесел, ниже плеч буйну голову повесил?

— Что тебе и отвечать, красавица! Ты моему горю не поможешь, моей головы не спасёшь.

— Почём знать?! Может, и помогу!

Рассказал ей Иван-царевич, какую службу дал ему водяной царь немилостивый.

— Ну, это что за служба! Это службишка. Служба будет впереди. Ступай спать ложись. Утро вечера мудренее.

Ровно в полночь вышла Елена Премудрая на красное крыльцо, платочком махнула, громким голосом закричала:

— Собирайтесь, слетайтесь ко мне, добрые люди — работники, послужите мне, как моей матушке служили!

Тут собралось работников видимо-невидимо; они стали лес корчевать и пшеницу засевать, они муку мелют, тесто месят, печки разжигают. К утру-свету всё готово, всё излажено. Понёс Иван-царевич пироги царю водяному немилостивому.

Рассердился царь, закричал страшным голосом:

— Это всё не твоя голова думу думает, не твои руки работают. Поумнее тебя кто-то здесь шутки шутит. Ну, ладно, задам тебе другую службу. Чтобы за одну ночь сегодняшнюю ты мне пчёл развёл, воск собрал да из воску дворец выстроил!

Пошёл Иван-царевич домой невесел, ниже плеч буйну голову повесил. Рассказал своё горе Елене Премудрой, а она говорит:

— Это службишка! Служба будет впереди. Спать ложись, Иван-царевич. Утро вечера мудренее.

Ровно в полночь вышла Елена Премудрая на красное крыльцо, махнула аленьким платочком.

— Собирайтесь, слетайтесь ко мне, пчёлы, со всего свету, со всего миру, состройте мне за ночь восковой дворец.

Тут налетело пчёл видимо-невидимо. Каждая воск тащит, тонким голосом жужжит. К утру-свету слепили дворец из ярого воску.

Увидел водяной царь восковой дворец, разгневался.

— Не твоего ума это дело! Тут моя выучка видна. Придёшь сегодня на вечерней заре на зелёный луг, поймаешь там коня неезжалого, на том коне ко мне приезжай, тогда я тебя домой отпущу.

Обрадовался Иван-царевич. Идёт, посвистывает. Спрашивает его Елена Премудрая:

— Что за службу тебе царь сегодня дал?

— Дал мне сегодня царь не службу, а службишку: поймать коня неезжалого, на нём во дворец прискакать.

Запечалилась Елена Премудрая.

— Эх, Иван-царевич! Неразумный ты. Это и есть служба страшная. Неезжалый конь — это мой батюшка, сам водяной царь немилостивый. Как я тебе против батюшки помогать стану? Как мне, девице, быть? Жениха ли погубить, родному ли батюшке изменить?!

Стал её Иван-царевич молить-просить.

— Хорошо, — говорит Елена Премудрая. — Я тебе и здесь помогу. Только нам после этого тут не жить. Надо будет в твоё царство пробираться.

Дала она ему три прута: медный, оловянный и серебряный.

— Подойди к коню с левой стороны: мой батюшка на левый глаз слеп. Вскочи ему на крутую шею, бей его медным прутом, держись за гриву серебряную да вниз не смотри, всё на небо гляди. Изломается у тебя медный прут, ты бей его оловянным прутом; изломается оловянный — бей серебряным, бей, не жалей, пока мясо с рёбер не посыплется.

Пошёл Иван-царевич на зелёный луг. Там неезжалый конь копытом бьёт. Из ноздрей у коня дым валит, изо рта огонь палит, правым глазом конь весь луг окидывает.

Подошёл к нему Иван-царевич с левой стороны, вскочил ему на самую шею. За серебряную гриву схватился, бьёт его по рёбрам медным прутом.

Взвился конь под самое небо, под чёрные тучи. Носит его над морем глубоким.

— Погляди вниз! Погляди вниз! — кричит.

А Иван-царевич в небо смотрит. Носит его конь над лесом высоким.

— Погляди вниз! Погляди вниз!

А Иван-царевич в небо смотрит, глаз не опускает. И всё коня хлещет. Уже медный прут измочалил, оловянный истрепал, за серебряный взялся.

Носил его, носил конь, пока мясо с рёбер не посыпалось.

Устал конь, шатается, изо рта пена капает. Сбросил Ивана-царевича на зелёный луг и из глаз пропал.

Пришёл Иван-царевич к Елене Премудрой.

— Ну, Иван-царевич, — говорит Елена Премудрая, — не ждать теперь милости ни тебе, ни мне. Надо нам из водяного царства скрываться, от батюшкиной немилости убегать.

Взяла она острый ножик, уколола себе правый мизинчик, капнула на печурку три капли крови, горницу заперла, коней привела, и поехали они в путь-дорогу.

Сидит водяной царь на троне в золотой короне, руки-ноги платком перевязаны, голова у него болит, тело ломит. Посылает слугу за Еленой Премудрой. Пошёл слуга на крыльцо, взялся за кольцо, постучался, а ему капля крови отвечает:

— Сейчас иду — сарафан надеваю!

Вот час прошёл — нету Елены Премудрой. Посылает царь второго слугу. Стучит слуга на крыльце, а капля крови ему отвечает:

— Сейчас иду — венец надеваю!

Вот и второй час прокатился — нету Елены Премудрой. Побежал царь сам на крыльцо, ухватился за кольцо.

— Что же ты не идёшь, дочка непокорная?!

А третья капелька отвечает:

— Сейчас иду — бусы надеваю!

Заревел тут царь:

— Не её голос! Не её выговор!

Дверь сломал, а в горнице нет никого. Рассердился царь, послал за ними погоню.

А Иван-царевич с невестой чистым полем скачут. Вот Елена Премудрая и говорит:

— Ляг, Иван-царевич, на землю брюшком, послушай ушком: не услышишь ли чего?

Иван-царевич припал к сырой земле, послушал.

— Впереди тишь да гладь, сзади непомерный шум. Слышу конское ржанье.

— Это погоня близка!

Оборотилась Елена Премудрая огородом, Ивана-царевича кочаном капусты сделала.

Доскакала погоня до огорода и назад поворотила.

— Ваше царское величество! Пусто в чистом поле. Только и есть огород, в огороде кочан капусты.

— Эх вы, головы дубовые! Поезжайте, привезите мне тот кочан капусты. Вижу, вижу свою выучку!

А Елена Премудрая и Иван-царевич дальше на конях скачут.

— Иван-царевич! Ляг на землю брюшком, послушай ушком. Не слышно ли чего?!

Припал Иван-царевич к сырой земле.

— Слышу, впереди тишь да гладь, сзади непомерный шум.

— Это погоня близка!

Оборотилась Елена Премудрая колодцем. Ивана-царевича сделала ясным соколом. Сидит сокол на срубе, хрустальную воду пьёт.

Приехала погоня к колодцу. Не видно дальше следов, не видно людей в чистом поле. Поворотила погоня назад.

— Ваше царское величество, не видать ничего в чистом поле. Только и видели один колодец, из того колодца ясный сокол хрустальную воду пьёт.

— Эх вы, дубовые головы! Это же дочка моя умудряется. Вижу, вижу, моя выучка! Умнее меня хочет быть. Придётся самому с ней силою помериться.

Поскакал сам царь водяной немилостивый в погоню.

Скачут Елена Премудрая и Иван-царевич чистым полем, зеленым лугом, Елена Премудрая говорит:

— Припаду-ка я к сырой земле, послушаю. Не услышу ли чего?!

Припала Елена Премудрая к земле.

— Ох, стучит, ох, гремит! Это отец за нами гонится.

Скачут они, скачут во всю прыть. А погоня по пятам.

— Есть ещё у меня оборона от водяного царя, — говорит Елена Премудрая.

Бросила она позади себя щётку. Сделался дремучий лес — руки не просунешь, а кругом в три года не обойдёшь. Вот водяной царь грыз-грыз дремучий лес, проложил себе тропочку, пробился и опять в погоню.

Близко-близко, вот-вот нагонит. Бросила Елена Премудрая гребёнку. Сделалась высокая-высокая гора. Не пройти, не проехать. Водяной царь копал-копал гору, проложил тропиночку и опять погнался за ними. Вот-вот нагонит. Вот-вот рукой схватит.

Тут Елена Премудрая махнула полотенцем, и сделалось великое-великое море. Царь прискакал к морю, видит, что пути-дороги дальше нет, и поворотил домой.

Подъехал Иван-царевич с Еленой Премудрой к своей земле и говорит ей:

— Я вперёд пойду, за тобой карету пошлю. А ты меня здесь подожди.

— Смотри же, — говорит Елена Премудрая, — в правую щёку никого не целуй, а то меня позабудешь.

— Ладно, — говорит.

Вот он домой пришёл. Все обрадовались. Он всех целует, в правую щеку никого. А как стал мать целовать — поцеловал её в обе щеки и сразу Елену Премудрую позабыл.

А она стоит, бедная, на дороге, дожидается. Ждала-ждала, не идёт за ней Иван-царевич. Пошла она в город, нанялась в работницы к бабушке-задворенке.

А Иван-царевич задумал жениться, сосватал невесту и затеял пир на весь мир.

Узнала про это Елена Премудрая, пошла на царский двор, стала у поварни. А у царицы в ту пору пирог свадебный сгорел. Плачет царица, а Елена Премудрая подошла к ней, поклонилась.

— Дозволь мне, царица, тебе новый пирог испечь.

Делать нечего. Дала царица Елене Премудрой всякого припасу. У Елены Премудрой в час пирог поспел. Поблагодарила её царица, дала ей милостыню. А Елена Премудрая и говорит:

— Дозволь мне, царица-матушка, у дверей постоять, на пир поглядеть.

— Ладно, стой! — говорит.

Вот стали жениха с невестой поздравлять, стали пирог разрезать. Вылетели из пирога два голубка.

— Поцелуй меня, — говорит голубь голубке.

— Нет, — говорит голубка, — я тебя поцелую, а ты меня позабудешь, как позабыл Иван-царевич Елену Премудрую.

И в другой раз говорит голубь голубке:

— Поцелуй меня!

— Нет, я тебя поцелую, я тебя пожалею, а ты меня позабудешь, как забыл Иван-царевич Елену Премудрую.

Тут вспомнил Иван-царевич Елену Премудрую, по сторонам поглядел, у дверей её увидал. Вскочил из-за стола, взял её за руки белые, к отцу с матерью подвёл и говорит:

— Вот моя жена Елена Премудрая! Она меня спасала, она меня выручала.

Царь ему отвечает:

— Ну, если есть у тебя такая жена, честь тебе и слава на долгую жизнь.

У царей не пиво курить, не мед варить, собрали пир да за свадебку.

Стали Иван-царевич и Елена Премудрая жить-поживать, да добра наживать, да лихо избывать.