Белая волчица

Глава 2. Молодой лейтенант

Вернувшись в их общий с Левиным кабинет, он первым делом попросил позвать к себе этого самого Арсения Жилкина, чья бурная деятельность на ниве правопорядка заставила поволноваться Левина.

Через несколько минут к нему зашел молодой человек, с которым Владимиров пока не был близко знаком. На вид ему было около двадцати пяти лет. Внешность Жилкина запоминалась с первого взгляда: высок, немного рыжеват, с вытянутым лицом в веснушках, с яркими голубыми глазами, смотрящими из-под великоватых ему очков. Однако в глазах этого молодца светился ум и смекалка. «А парень может далеко пойти, но пока ему помочь надо, взять под опеку», – подумал про себя Владимиров. Но сам, выслушав стандартное приветствие младшего лейтенанта, отчетливо произнес:

– С этого дня я возглавляю следственно-оперативную группу по этому расследованию. Капитан Левин ввел меня в курс дела. Теперь и вы доложите о полученных вами результатах.

– Товарищ майор юстиции, – быстро начал Жилкин, – докладываю, я опросил родственников погибшей Волковой, установил круг ее знакомых. Как вы, наверное, уже знаете, она занималась риелторством, но неофициально, без ИП. У нее была своеобразная охрана из людей с криминальным прошлым. Я поговорил с ними. Вызывать не стал, сам к ним сходил. А предварительно узнал, кто такие и за что сидели. Так вот один из них – Сергеев – сказал, что в последние месяцы у Волковой был роман с человеком не их круга. Звали его Стас. Волкова его никому не показывала, однако Сергеев видел их вместе в кафе «Нон-стоп» где-то недели за три до ее смерти. Спутника Волковой успел хорошо разглядеть, говорит, на вид ее помоложе – лет двадцать пять от силы, высокий брюнет. Раньше такого кавалера у нее не было. Сергеев считает, что именно этот человек причастен к смерти Волковой. Говорит, что по их части к ней претензий не было: платила вовремя, порядки знала. Однако прийти на опознание Сергеев отказался.

– Еще бы, – строго перебил лейтенанта Владимиров, – вы бы его к нам еще открыткой в красивом в конверте пригласили. Жилкин, так нельзя работать. Мы же по разные стороны баррикад. К этим людям просто с вопросами о случившемся не приходят – только с железными фактами их вины и санкцией на обыск или арест. Я удивляюсь, как они еще с вами разговаривать стали! Тем более что вы фактически показали им наше бессилие в этом деле: так запутались, что к этим браткам сами с поклоном пришли, мол, выручайте, родные!

– Да, но, товарищ майор, я же вел оперативно-розыскную работу, свидетелей опрашивал, – начал оправдываться Жилкин.

– Свидетель свидетелю рознь, – покачал головой Владимиров, – понимаете, следственная работа – это рутина, изучение фактов и обстоятельств, мотивов поведения, анализ версий, здесь нельзя наскоком все делать или же надеяться на случай. И большая часть времени уходит на общение с людьми и кабинетную работу.

– Да, но я же узнал, – продолжил Жилкин. – Например, это ведь я первый установил род деятельности Волковой, я первым пообщался с ее матерью, узнал, что она вела нелегализованный полукриминальный бизнес, я нашел ее аккаунты в социальных сетях, списался там с ее приятелями, и они согласились на встречу…

– Еще и в соцсетях, – перебил его Владимиров, – вам ли не знать, что материалы оперативно-розыскной деятельности, как и результаты следственных действий не разглашаются, и мы должны вести официальные переговоры со свидетелями, максимально использовать для этого именно официальные каналы. И главное – вы не поставили в известность капитана Левина о том, что планируете эту встречу.

– А что мне разве нужно было ему сообщать о каждом свое шаге, – удивился Жилкин, – ведь результат есть: информацию я узнал.

– Пока вы ничего конкретного не узнали, – довольно резко подвел итог их беседы Владимиров. – И поймите, что информацию эту можно было получить и другими способами. Теперь будьте добры мне докладывать о каждом вашем новом шаге и намерении его совершить. Я более внимательно познакомлюсь с этим делом и завтра дам вам задание, а пока приказываю написать мне подробный отчет о том, что вы успели узнать по факту гибели Волковой.

– Есть, – с нескрываемым тоном обиды ответил Жилкин и вышел из кабинета.

«Ну ладно, – подумал про себя Владимиров, когда дверь за его молодым коллегой закрылась, – сегодня он, вероятно, ничего не натворит: пока мне все свои похождения опишет – рабочий день уже кончится, а завтра найдем применение его дедуктивным способностям».

И майор погрузился в изучение документов, которые ему оставил Левин. Минут через сорок в кабинет вошел сам Егор.

– Ну как? – осведомился он, – ты спрашивай, может, я еще что-то упустил. Или что-то не так с документами?

– Да нет, – отозвался Владимиров. – Документы в порядке, я их практически все изучил. Но мне, знаешь, нужно войти в это дело, ухватиться за его суть…

– А, ты как всегда, куда тебе деться от прошлого оперуполномоченного, – проворчал Левин, – тебе нужно на месте осмотреться, дать волю своей интуиции?

– Ты меня хорошо знаешь, – согласился Владимиров. – Нужно мне побольше узнать о личности этой Волковой, что-то у меня пока не складывается ее портрет, надо с родными пообщаться.

– Давай, – согласился Левин, – да и я толком не успел этого сделать: только с матерью да и то мельком. Мать, кстати, была какая-то заторможенная, не плакала, не причитала, все в одну точку смотрела, лекарств каких-то напилась, что ли. А у меня как раз через час встреча здесь с этим таксистом. Так что тоже займусь работой.

И Владимиров стал набирать со служебного телефона номера родственников Волковой. Дозвониться удалось только до старшей сестры погибшей, которая пояснила, что их мать попала в больницу с сердечным приступом, она же сейчас находится в квартире сестры: собирает вещи и готовится забрать своих племянников. Впрочем, потерпевшая была согласна на то, что майор ненадолго заглянет в эту квартиру, чтобы провести опрос. Узнав адрес, Владимиров отправился на встречу.