Белая ворона (СИ)

Глава 16

Приехали на базу к темноте. Демьян их ждал. И пока парни отдыхали, Рост увел девушку в отдельный домик, что стоял за тем самым полигоном для пыток. Так его Кира назвала, после издевательств Роста.

— Ты тут живешь? — спросила, осматривая комнату. Домик ей показался большим, но внутри все было компактно, и даже уютно. Большая кровать. В углу камин и кресло. В нем можно утонуть, таким огромным было. Еще, можно смотреть в окно. Красивый вид. Могучие сосны, свет от луны создает невероятную атмосферу. Верхушки деревьев светятся, даже видны облака на небе. Давно ли она обращала внимание на такие вещи? Кажется никогда. Небо всегда было для нее обычным. Сегодня ясно, значит спать сухо будет. А сегодня тучи, нужно найти пакеты или целлофан у задних ворот супермаркетов. Чтобы ночью поспать и не думать о том, что в школу промокшей пойдет. Вздохнула. Воспоминания не радужные.

— С некоторых пор, — Рост затащил чемодан девушки и поставил в угол, — тут душ и туалет, — указал на светлую дверь, — располагайся, а я разберусь с парнями и вернусь. Голодна?

— Нет, — мотнула головой, — ты со мной будешь?

— Ты против?

— Нет.

— Скоро вернусь, отдыхай.

Кира так и стояла, рассматривая темный лес в окно. Ее жизнь снова изменилась. Как же стремительно это происходит. Где взять сил идти дальше? И так держится на тлеющих опилках. Старается не думать ни о чем, но стоит остаться наедине с собой, мысли одолевают. Сжимала в руке браслет с прахом Глеба, так сильно, что бутылочка впилась в ладонь. Она не надевает его. Ей стыдно. Не покидает ощущение, что их трое. Не совсем чувство вины, скорее ощущение неправильности. Но он мертв. Он бросил ее. Нет, совсем не так. Его забрали.

Достала диктофон. Уселась в кресло. Разбирать вещи не хочется. В душ позже сходит. Наверное пора подумать. О чем? Просто подумать. Немного открыть заслонку, и выпустить боль. Кира чувствует, еще немного и она умрет окончательно. Включила. Голос Глеба успокаивал немного. Она хотела еще раз послушать, проанализировать как Рост учил. Все же вина внутри скребется. Она не должна была к Росту в постель прыгать.

“Привет мелкая, высадил тебя пять минут назад и уже скучаю.”

Нажала стоп. Прикрыла глаза, вспоминая их последние минуты совместного нахождения. Кто бы только знал, как она скучает. До истерики, до ломки, до потери сознания. Она тогда и подумать не могла, что видит его в последний раз. Напугана была. А он взволнован, но улыбался ей. Строгий, в голубых глазах любовь и обожание. Еще сожаление, что не удалось побыть вместе немного дольше. Приложила диктофон к уху, и снова нажала воспроизвести.

“Знаешь о чем жалею? Не успел поцеловать на прощание.”

Кира поцеловала сама. Его холодные губы запомнятся на всю жизнь. Но она должна была. Он не успел. Как она могла оставить его без прощального поцелуя? Ей было страшно. Это первые трупы в ее жизни. Ни отца, ни матери она не видела. Возможно поэтому пережила их потерю, менее болезненно чем переживает его смерть.

“Ты меня прости идиота. Раз слушаешь запись, то все пошло не по плану. Скорее всего, нас нет в живых. Конечно я еще надеюсь, что уничтожу эту запись и смогу увидеть свою любимую девочку. Впервые в жизни, все идет не по плану. Впервые, когда так хочется жить, все идет по неровной дороге. “

Ему хотелось жить. Он не хотел умирать. Он строил планы. Он обещал жениться. Он обещал, что никогда не бросит. Как же это больно. Снова воспроизведение записи. Слез нет. Она обещала себе и Глебу, что будет сильной. Он просил. Она постарается выполнить его просьбу.

“Я эгоист. Втянул тебя, а сам кажется не в состоянии выбраться. А как умирать, не зная как это, любить тебя? Я узнал. Теперь одновременно счастлив, и одновременно ненавижу себя за слабость. Я должен был исчезнуть ничего не обещая. Не смог. Не плачь мелкая. Я всегда в твоем сердце и очень сильно тебя люблю. Ты лучшее, что было в моей жизни.”

Она не жалела. Кира всегда помнила каждую их встречу, каждый разговор. Анализировала его каждое действие. Фантазировала, делала выводы из его скрытных действий, теплых и казалось дружеских объятий. Она чувствовала, что нужна ему. Все оказалось таким, каким и предполагала. Он любил ее, так же как и она его. Не ошиблась в домыслах и догадках. Жаль, что все слова Роста пролетали мимо ушей. Не цеплялась. Не искала смысла. Ни в чем. Ни в действиях. Ни в нежности его безграничной. Ни в глазах, в которых открыто горела страсть и желание быть рядом. Не интересовало. Просто принимала то, что позволяло дышать. Как кислородная маска. Стоило ей начать задыхаться, он нырял в ее душу и заставлял сделать вдох. Считала, он делает это ради себя. Сейчас все неважно.

“Только обещай, что как всегда будешь сильной и никогда не станешь сдаваться. Оставь для меня местечко в сердце, а остальное не бойся отдать тому, кого полюбишь. Не бойся любить, я не против. Хочу, чтобы ты счастлива была.”

Не сможет полюбить другого. Разве возможно любить двух мужчин одновременно? Конечно нет. А то, что ее любовь к Глебу никогда не пройдет, девушка была уверена. Потому что она так хочет. Потому что будет беречь это теплое чувство, пока может. Снова щелчок диктофона.

“Жалею лишь об одном, что мы встретились не в то время, не в том месте. Люблю тебя моя зараза! Не плачь и позаботься об Иваныче. Он любит играть в мстителя, но эта игра не его, и она зашла слишком далеко. Уезжайте, начните жизнь заново. Хватит смертей. Рост, знаю ты рядом. Позаботься о Кире. Ты ее полюбишь, я уверен. И спасибо брат, что рядом был. Прощайте.”

Он заботится. И Кира будет заботиться о нем. Как может. А месть. Глупо было говорить такое. Кира слишком любопытна, чтобы перестать искать ответы. Опять же, ответы, но не месть. А Рост, слишком упертый, чтобы бросать дело на пол пути.

Невольно вздрогнула. Она замерзла. Со смерти Глеба, не испытывала холода. А сейчас и кончики пальцев онемели, и по спине холодок. Обняла себя за плечи. Дрожит. Представляла не открывая глаз, что вот сейчас, она почувствует руки Глеба, которые согреют. Которые заставят гореть.

Теплый плед. Запах ароматного чая. Знакомый запах, но не его. Тяжелое дыхание и уже привычная тишина.

— Глеб, — прошептала и открыла глаза.

На корточках сидит Рост. Расстроен. Усталость чувствуется незримо. Глаз не видно, они сливаются с темнотой комнаты. Свет не включала, хватало луны. Да и Рост не стал. Очевидно, темнота им нравится одинаково. Волосы взъерошены. Когда нервничает, постоянно так делает. Кира не раз подмечала это. Губы сжаты, напряжен очень, — прости, — прошептала, взяв стакан с горячим чаем из рук мужчины, — просто я скучаю очень.

— Я знаю чудик, — Рост закутал девушку плотнее, — это нормально. Я тоже по нему скучаю. Пей, а я камин разожгу.

— Спасибо.

— Как смотришь на визит к Севырину завтра?

— Хорошо смотрю.

— Уверена, что готова?

— Ты же будешь рядом?

— Всегда, — выдал твердо.

— Тогда я готова.

Рост слышал, что Кира включала запись. Если честно, то ждал слез. Но их не было. Назвала его Глебом. Немного кольнуло, но стоит принять тот факт, что всегда будет вторым. А возможно, никогда не сможет стать для нее кем-то большим чем друг. У него есть пример. Уже с таким сталкивался. В этой ситуации или принимаешь женщину с ее болью, или начинать не стоит. Рост не хотел начинать никаких отношений. Даже не думал. Так случилось. Поддержка и желание излечить, выросло в желание быть рядом всегда. Не смотря ни на что. Он бы мог подумать, что это жалость. Но нет. Даже когда она плачет, не вызывает жалости. Что-то другое. Скорее, вызывает желание сделать все, чтобы улыбалась.

— Согрелась? — спросил ее, закончив с камином.

— Да, — ответила, при этом пожала плечами.

Вот он рядом, ей снова уютно и хорошо. А ему? Наверное тяжело постоянно быть рядом с умирающей девицей. Возится с ней ради памяти друга. Хотя он вроде говорил, что ничего не будет делать, если сам этого не желает, — рассуждала, пытаясь уверить себя, что не обуза для него. Не хотела быть обузой. Хотела быть полезной. Парни на нее и так смотрят косо. Очевидно же, считают ее лишней в этом деле. Молодая, неопытная, испортить может любую операцию. Но она готова делать все, как скажет Рост. Она готова быть хорошей ученицей.

Может тогда Лиза возьмет ее к себе и она сможет уйти с головой в работу. Будет как Глеб, ловить преступников и отдавать под суд. Деятельность Роста хоть и не парила, но все же его методы разборок, для Киры, и сейчас оставались жестокими. Вроде как люди никто, чтобы решать кому жить, а кому умирать. Но это ее мнение и она придержит его при себе. Не важно чем занимается Рост, ей важно, что видит в нем прекрасного и к сожалению несчастного человека.

— В душ пойдешь?

— Да, после дороги нужно, — Кира улыбнулась, и даже немного мурашками покрылась испытывая сладкую негу от воспоминаний. Рост в машине как с ума сошел. Кира кричала так, что все животные наверное разбежались в лесу. Знает, как доставить удовольствие и делает это. Опыт взрослого мужчины, позволяет ему творить чудеса. Творить такое, что думать в эти моменты просто нет возможности.

— Может поужинаешь со мной?

— Я не хочу никуда ехать, — виновато отозвалась и наконец поднялась с кресла. Плед не убирала, а наоборот закуталась плотнее.

— Не поедем, парни из ресторана привезли. Принесу все.

— Хорошо, — кивнула и принялась рыться в чемодане, пытаясь найти полотенце и косметичку.

Через час, они сытые готовились ко сну. Ни о чем не говорили. Стоило коснуться подушек и обнять друг друга, поняли насколько вымотаны. Словно только сейчас избавились от напряжения и почувствовали всю тяжесть навалившихся проблем и переживаний. Кира рядом, дела двигаются, нужно иногда позволять себе отдых, — промелькнула успокаивающая мысль перед тем как уснуть. Кира не думала, просто закрыла глаза, а запах кожи Роста и тепло сделали свое дело. Успокоили и убаюкали.

Вот только сон беспокойным был. Кира всю ночь просила прощения у Глеба, за то что с Ростом находится. А он смотрел на нее хмуро, как всегда это делал, и глаз не сводил. Она кричала, молила чтобы сказал хоть слово. Обвинил, осудил, хоть что-нибудь. Но он молчал. А она задыхалась от рыданий, задыхалась от того, что предала его любовь. Задыхалась, желая услышать, что не винит. Чувство вины которое она отрицала, сидело все это время в подсознании. Не пускала вину в реальность, так она дала о себе знать во сне. Не бывает бесчувственных людей. Все чувствуют вину. Просто каждый прячет ее настолько, насколько хватает сил. Кира пыталась спрятать. Не получилось.

— Кира! Кира проснись! — звал ее Рост, так как испугался. Она кричала, извивалась, мокрая вся и такая испуганная.

Голос Роста она слышала, вот только просыпаться не хотелось. Ничего не хотелось. Как в глаза ему смотреть? Как себе в глаза смотреть? Стоит проснуться и поймет, что чувство вины пусть и жрет с потрохами, без Роста она превратится в пыль. Она и сейчас желает одного, забыть этот сон. Забыть, при помощи мужчины, с которым предала любовь Глеба. Как же она ничтожна.

— Рост, — прохрипела сонно, — я такая тварь.

— Хватит! — рыкнул на нее, перетаскивая к себе на колени, — вина проснулась?

— Да, — тихое и обреченное, но как есть.

— А его? Его ты не винишь? Он наобещал с три короба, а сам зная что в полной заднице бросил тебя на меня! Он привел тебя ко мне, чтобы я сделал из тебя машину Кира! Понимаешь? Машину, которая привезет преступника на ладони! Использовать тебя хотел, пусть и на благо общества! Он бросил! Наобещал и знал, что вероятность того что умрет пятьдесят на пятьдесят! Это тебя не парит?! — Рост почти кричал, прижимая к себе девушку и раскачивая как ребенка. Он пытался достучаться до нее. Как объяснить маленькой девочке, что во всем этом, виноваты взрослые дяди, которые в первую очередь думали письками? Не сдержался, как пацан про любовь напел, заставил винить себя за все подряд! Чертов засранец! Как мог вообще?! Злился на Глеба и поделать с собой ничего не мог.

— Он любил меня! — вспыхнула Кира, пытаясь вырваться. Как он может такое говорить?! Как может винить Глеба? Когда сам трахает ее! Девушку друга!

— Любил?! Возможно, только думал в первую очередь о себе! Он мой друг, и всегда буду помнить его и чтить! Но то, как он поступил с тобой, считаю ужасным! Нужно было разобраться во всем, а потом уже личную жизнь строить!

— Я не жалею ни о чем! Я рада, что узнала о его чувствах! Я рада, что смогла познать как это, когда с тобой рядом любящий мужчина!

— Тогда не ной! И не надо винить себя! Ты жива Кира, а его больше нет!

— Ты жестокий человек Рост! Жестокий!

— Я честный человек, Кира! Жестока реальность и жизнь, а все остальное не важно. Его нет, а ты продолжаешь жить и разгребать говно, которое он оставил! Не думай, что его смерть проходит для меня бесследно, но учись смотреть на все с разных сторон! Я тебе об этом говорил и еще не раз скажу! Винишь себя, что спишь со мной?! Так не стоит! Ты человек и тебе свойственно испытывать боль. Так какая разница, каким способом ты от нее избавляешься? Разве тебе плохо со мной?

— Нет.

— Вот и хватит нюни пускать, — уже спокойнее продолжил, поглаживая девушку по спине, — жизнь продолжается. Ты можешь меня ненавидеть, называть кем угодно, но я буду рядом до тех пор, пока не вытрахаю из тебя всю вину и боль! Ясно?!

— Ясно.

— Что ясно?!

— Будешь трахать меня, пока не надоест, — пробурчала и Рост устало взвыл.

— Я буду любить тебя Кира и мне никогда не надоест. Понимай мои слова как хочешь, — отчеканил строго и уложил девушку на подушку. Сам лег рядом, притягивая умолкшее от шока чудо ближе, — спи. И хватит думать. Подумаешь, когда найдем убийцу.

— Это не правильно.

— Заткнись, я очень тебя прошу.

— Но я не могу! Не могу понимаешь?! Я его предала!

— Его нет, он мертв. А значит и предать ты могла только собственные убеждения, общепринятые нормы морали и чувства осуждающих. Ему было важно, чтобы ты была счастлива. Если это невозможно, так пусть тебе хотя-бы не будет так больно.

— Не будем больше, — решительно высказалась, хотя свои словам не верила. Черт! Как разобраться в собственных чувствах и эмоциях! Что делать?! И без него никак, и с ним плохо. Не так. С ним во всех смыслах хорошо, потом вина грызет. Ну как так то?!

— Как скажешь, — Рост поцеловал девушку в макушку и поднялся с кровати.

— Ты куда?! — спросила ошарашенно, громко шмыгнув носом.

— Я нервничаю, мне больно и плохо. Единственная девушка в мире, с которой я забывал обо всем на свете отказалась от меня. Поэтому, придется вернуться к старым привычкам. К утру вернусь.

— Стоять! — выкрикнула, вытаращив на него глаза полные злости, — я не отпускала!

— А я не спрашивал. Винишь себя? Так продолжай в том же духе! Я не чувствую вины, не перед Глебом, не перед кем то еще.

— Да остановись же ты! Не уходи!

— Чего ты хочешь, Кира? — Рост был жесток, но он при первой встречи предупредил ее, что вытянет все дерьмо наружу. Ненавидит, когда люди прикрываются какими то понятиями и правилами, придуманными для стада овец. Все гораздо проще, если смотреть прямо. Люди всегда все усложняют.

— Я не знаю Рост, — захныкала, уткнувшись лицом в подушку, — не уходи, пожалуйста, — дополнила глухо. Если он сейчас к шлюхам пойдет, ее совсем от боли в трубу свернет.

— Спи, я поработаю.

— Точно?!

— Точно Кира, точно, — накинув футболку и трико, пошел к Демьяну. Он все равно не спит, а эта козявка с ума его сведет. И как можно было поверить, что после нее он к шлюхам пойдет? Да его от мысли о другой женщине, тошнить начинает. Вот и вылазит детский разум. Намучается еще, но куда уж теперь деваться. Влюбился и обрел не только женщину, но и ребенка. Раненного как он сам, но ребенка.