Беличий Песок (СИ)

Вторая лопата

Идти вдоль рек было весьма удобно в плане выдерживания направления, однако то и дело Хем сталкивался с понятной проблемой, уперевшись в очередную развилку рек. А это были реки не те что Текущая, которую перепрыгнуть можно, а широкие, шагов по двадцать. Судя по карте, которую грызь срисовал с раждаковской, предстояло перейти ещё четыре притока Большой, и это было наибольшим препядствием. Леса не изобиловали буреломом, кроме того, окрестные грызи стаскивали весь валежник к воде, дабы на нём сплавляться по течению; кусты могли задержать, но несильно и обычно росли неширокими полосами. В связи с тем что наступила весна, снега более не ожидалось, зато начинали накрапывать дожди. От воды сверху у Хема, как и и у практически любого грызуна, был плащ, сделанный из просмолённой ткани. Штука это была довольно тяжёлая, зато отлично защищала от дождя и идти в ней можно было, совершенно наплевав на осадки, она же отлично шла против ветра. Благодаря тому что в Глыбном у Хема теперь имелось очень много неиспользованного добра, как за шерсть, так и за рвачей, он вдоволь запасся на дорогу сушёным кормом, который был питателен и не утягивал. Помимо незаменимых сушёных грибов, в сумке тусовалась сушёная рыба, вяленое мясо и не менее сушёные ломтики топа; чисто для разнообразия это было присыпано орехами.

Само собой, от местных грызунов, чьи околотки он проходил, Хем не получил никаких проблем, а только помощь, в частности подсказки, как лучше пройти дальше; он и сам так делал, если вдруг видел путника у себя возле гнезда. Единственное, что его удивило, так это то что воспользоваться мостами оказалось не так просто. Первый встреченный мостяра был куда больше, чем ранее виденные, стоял на мощных деревянных опорах из осины и по длине его хватило бы штук на пять мостов через Текущую. В небольшой грызнице возле моста сидел бельчонок, расцокавший местные порядки.

— Чтобы пройти через мост, грызо, тебе надо притащить бревно.

— Поч? — цокнул Хем.

— Потому что мы не можем сами поддерживать мост, грызо. А если каждый проходящий притащит по бревну, всё будет опушненчик.

— Ну цок, — согласился Хем.

Найти в ближайшем лесу осину, раздолбанную дятлами, было недолго, как и отчекрыжить бревно при помощи всё того же топорика. Оттащив кусок дерева к куче таких же, Хем аж несколько раз прошёлся туда-сюда по мосту, так как раньше никогда не видел таких сооружений. Надо зацокнуть что на этом всё только начиналось, так как после моста грызь обнаружил широкую, хорошо протоптанную тропинку, местами даже уложенную обтёсанными брёвнами. Как выяснилось впоследствии, это была Пропушиловская Северо-западная дорога, проложенная как следовало из названия от самого Пропушилово через несколько цокалищ; до Глыбного она не доходила почти двести килошагов. Прокладка дороги заключалась в том, что во-первых её всегда было видно, следовательно идущий не сбивался с курса; в низинах лежали брёвна со стёсанным верхом, позволявшие не черпать грязь. Кроме того, с дороги убирались упавшие ветки и деревья, а через реки ставились мосты. В основном на своём протяжении дорога представляла из себя тропинку, правда достаточно широкую, чтобы катить по ней лапную тележку. Довольно скоро Хем догнал двух грызей, белкача и белку, которые как раз тащили каждый по тяжело нагруженной тележке. Так как ему настоятельно хотелось узнать побольше, Хем предложил помочь с транспортировкой, ибо самому тащить рюкзак уже порядочно надоело, а положенный на тележку, он ничего не весил.

— А что это вы прёте, пуши? — кивнул на тележки Хем.

— Смолу, Хем-пуш, — цокнула Айна, — В Щучьем околотке из неё делают что-то вроде твоего плаща, от дождя и тому подобной погрызени.

— Я думал вы в Пропушилово тащите, на обмен.

— Да, раньше таскали, но теперь прямиком в Щучье.

— А Клычино знаете?

— Частично, — повёл ушами Раждак, — Это цокалище охотников, кажется?

— Уге, — цокнул Хем, — Туда-то мне и надо.

Помимо этого, Хем узнал ещё весьма много всего о том, что делается в местном околотке, а также расцокал о происшествиях в районе Глыбного; о семи рвачах он предпочёл умолчать. В частности потому, что не хотелось вспоминать о тягловой силе этого животного, таща тележки влапную. Вот шелуха, подумал грызь, так теперь всё время и погоняться, Хем-семь-рвачей?

Дорога была хоть и узенькая, но имела большую длину, так что одолеть её за сутки никак не получится; пуши устраивались на отсурковывание под подходящими ёлками, благо у всех у них имелось всё необходимое для устройства быстрого временного гнезда. Иногда попадались места, уже насиженные путниками, так что там можно было разместиться быстрее и удобнее; вдобавок, в таких перекладных гнёздах по традиции оставляли запас дров для костерка. Приходящий мог сначала отдохнуть с дороги и покормиться, а уж потом набрать дров следующему. Через трое дней Хем попрощался с попутчиками, отвалившими в другую сторону, а на седьмой дошёл до цели своего похода.

Клычино мало чем отличалось от любого другого цокалища, разве что большинство грызей сдесь были закованы в броньку и носили оружие; Хем толкнулся к сдешним отушам, из коих присутствовал старый белкач Гуг, сидевший в грызнице и готовивший какие-то деревяшки. Он внимательно посмотрел на грызя, и чувствовалось что слегка сомневается, стоит ли расцокивать ему всё и сразу; однако когда Хем упомянул о том, что его направил в Клычино Раждак ТриГнезда, Гуг отбросил сомнения.

— А то знаешь, — цокнул он, — Грызи, они разные бывают.

— Уум? Я думал, грызи все одинаковые.

— Не, — усмехнулся старик, — Вот ты думал, все камни одинаковые, а потом увидел железо. Да, те грызи что живут в Кишиммаре и Листвянке, они почти одинаковые.

— Ты цокаешь про песчанников? — предположил Хем.

— Хотя бы и. Но песчанники это просто степные белки, в отличие от нас, лесных. Я цокаю про тех белок которые не очень-то похожи на белок. Там на юге, — показал лапой Гуг, — Есть большое племя белок-охотниц. Именно белок, Хем-пуш, они изгоняют со своих земель самцов и встречаются с ними только для того чтобы продолжить род.

— Пщ, глупость какая, — фыркнул Хем, — Чем им помешали самцы? А если кто-то не захочет уходить?

— Таких они убивают, — цокнул Гуг, слегка скривился и добавил, — По крайней мере пытаются.

Старик показал Хему лапу, на которой были только три пальца.

— Примерно так. Мне пришлось снести ей голову.

Хем некоторое время переваривал, потому как раньше никогда не мог себе такого представить… снести голову белке! Он аж поёжился, вспушившись и прижав уши. Гуг как раз такой реакции и ждал, так что удовлетворённо хмыкнул.

— Но это ещё не самое кислое, — огорошил он, — Охотницы глуповаты и боятся отходить далеко от своих холмов, так что если они придут в степи с оружием, их быстро научат разуму. Куда хуже дела на севере, за Сизыми горами. Там обитают бурые, так у них вообще орехи не на месте. Они живут в цокалищах постоянно, кучей, и заправляет там какой-то шнязь. Несколько лет назад их корабли приплыли к берегу Пенокамска, и они объявили что теперь это земли Шняжества бурых!

Хем фыркнул, показав когтём по горлу.

— Конечно. К сожалению некоторым удалось сбежать, так что на следующий год бурые высадили туда большой вооружённый отряд… Ну протусовались до зимы, дали нам порядочно рабочих лап, да и свалили восвояси.

— Рабочих лап? — уточнил Хем.

— Уге. Когда ты видишь волка, или даже рвачу, ты же не думаешь тут же убить её. Ты думаешь, как получить больше пользы, чем от дохлой туши. А сдесь не рвача, а грызун. Его можно заставить делать гораздо более полезные вещи, чем рвачу.

— Странно, — произнёс Хем, — Грызуна, заставить?… Меня бы не удалось.

— Потому что ты это ты, — цокнул Гуг, — А бурые это бурые. Они привыкли подчиняться.

— И что многоушие думает по всему этому поводу?

— Многоушие думает всё правильно. Мир должен быть свободен, Хем-пуш. Поэтому сначала мы разберёмся с бурыми, а потом и с охотницами. Именно так, потому что это дело весьма далёкого времени, а от бурых жди куда большей беды. Причём пока что у нас ещё более неотложные мешки, Хем-пуш. За степями и пустыней начинаются очень плотные и сырые лиственные леса, как цокается «джунгли». На их окраине раньше было цокалище Лигачное, там добывали пальмовую смолу, из которой делают резину. А резина это очень полезная штука. Теперь же грызи были вынуждены уйти оттуда, потому что там зверствуют стаи обезов, жутких таких скотин. В первую очередь что от нас хотел бы Совет Пропушилово, так это восстановить Лигачное…

Хем узнал ещё много всего, но общую обстановку от моря до моря он уже себе представлял. Раждак ТриГнезда, который и направил его сюда, зацокивался про каких-то бурых, но тогда Хем толком ничего не понял; теперь же он представлял себе, где они окопались. Бурнинач, как называли их страну, была не так уж далеко от Кишиммары и Глыбного, но их разделяли Сизые горы, две мощные системы парралельных хребтов, протянувшиеся от северного моря далеко на юг; переходить эти камешки, учитывая их рельеф и высоту, не было ни желания, ни возможности. В первую очередь Хем, околачиваясь по цокалищу, завернул к грызнице, возле которой две белки пулялись в пень не иначе как из крестолука. Этот был куда больше любых экземпляров, виданных ранее, и заряжался не лапой, а ногой: орудие ставилось на землю, грызун ногами давил перекладину и натягивал тетиву и пружины всем своим весом плюс силой лап. Натянуть с такой силой обычный лук было невозможно. Взвядя таким образом оружие, белка прикладывала его к плечу, целилась и спускала механизм; слышалось «ПУЙЮЮ!!» и свист стрелы в воздухе. С позволения хозяйки Хем обнюхал приспособление, а также убедился, какие пробоины оставляет стрела на дереве. Он ещё пооколачивался там, ибо всё равно ждал следующего дня, ибо Гуг обещал что будет «умничать».

С раннего утра, едва покормившись, с десяток грызунов и грызуний собрались на широкой и длинной полянке, огороженной плотными кустами. Гуг притащил сюда же пенёк, сел на него и продолжил строгать дерево.

— Тут немало набралось пуха, — цокал он, — Который хотел бы чтобы его чему-нибудь научили. Что-ж, это мне не трудно. Начнём с общего… Вот ты, грызо, иди сюда. Видишь доску? Наступи.

Грызь наступил на доску, и тут же поднявшаяся ручка от этой доски стукнула его по носу.

— Вывод первый, — прокомментировал Гуг, — Всегда сначала думай, потом делай. Иначе будешь получать ручкой по носу.

— Но ты сказал наступить.

— Вывод второй — сначала думай, потом вспоминай кто что сказал.

Поумничав в таком ключе, он перешёл к практике. Поскольку сам старый грызь уже не мог тягаться с молодыми, он предоставил это одному из лично натасканных волков. Грызям предлагалось попробовать обезвредить его, не топором по башке, конечно. Несмотря на то что все из присутствующих не раз этим занимались, сделать это оказалось крайне непросто: от петли зверёк уворачивался, «овцу» не кусал, а очень ловко сбивал грызя с лап и останавливался только тогда, когда клыки были готовы прокусить горло. Если на горле был шипованный ошейник, волк моментально выбирал другое место для укуса.

— Конечно, Хват очень опытный зверёк, — усмехнулся Гуг, — И никакой волк так делать не будет. Но для тренировки это полезно. Кроме того вам полезно увидеть, что иногда проверенные средства вроде петли не срабатывают. Будете уметь выкручиваться, грызо.

Так как Хвата порядочно трепали и вообще, волк не железный, ему требовалось отдыхать, и опробовать свои силы на этом животном удалось не всем сразу. Ввиду этого Гуг посоветовал тренироваться друг на друге, что грызи и сделали.

— Так, смотри, петля! — цокнул Марамак, бросая петлю.

А бросал он её как следует, с размахом шагов в пять, наверное. Этот рыжий белкач не первый год занимался петлебросанием и весьма в этом преуспел — петля с грузиками взлетала высоко, и охватывая широченный круг, резко затягивалась, так что всё что оказывалось внутри, перетягивало верёвкой. Конечно, Хема такой ерундой было не поймать — он то подпрыгивал над петлёй, то сбрасывал её, даже не используя лапы, просто ловил на уши и отправлял за спину. Кроме того, петля могла использоваться только на открытой площадке, где ей не за что зацепиться. Однако на резонный зацок, а как ещё ловить убегающую цель, Хему было нечего цокнуть, потому как он всегда ловил не убегающую, а нападающую.

— Ну, это конечно, — согласился Марамак, — Глупо гоняться за оленем, если можно поймать волка на себя самого.

— Я те вот что могу показать, — сумничал Хем.

Он нашёл в ближайших кустах палку, обработал её резцами, при помощи кусков верёвки закрепил на ней грузы из тяжёлого дерева и хвост. Этот дротик грызь запустил шагов на полсотни, точнёхонько грохнув в многострадальный пень.

— Весомо! — восхитились грызи, — Но вот щит не пробьёт.

— Щит, что это?

— Типа такого, — показал один из грызей деревянный щит, — Видишь, это погрызище достаточно лёгкое, чтобы носить с собой, но за него можно спрятаться. Да вот, выслушивай туда.

Туда были два грызя, один из которых стрелял из лука, а второй закрывался от стрел щитом; ясное дело что стрелы были тупые, однако такой щит не могли пробить и острые. Когда те грызи устали, Хем и сам попробовал. Сначала белке удавалось то и дело задевать его стрелами, но скоро он наловчился и с большим запасом времени успевал подставить доску.

— Простая деревяшка, в сколько делает, — подытожил Гуг, — Это ещё один вывод. Теперь выпустите синего грызуна!

Синий грызун действительно был синеватый, так как его от ушей до лап скрывала кожанная бронька с деревянными накладками, только в шлеме прорези для глаз, и то закрытые щитком. В одной лапе у него был щит, в другой некое оружие с железным лезвием, отдалённо напоминающее топор. Грызь отошёл подальше на площадку, где уже не было травы от постоянного топтания, присел, закрываясь щитом, и с хрустом надавил рычаг на «топоре»; после этого он поднялся и на несказанное удивление зрителей, выпустил длинный язык красного огня, плюнув им не менее чем на двадцать шагов. Яркое пламя взметнулось над вылитой лужей зажигательной смеси, повалил чёрный дым.

— Это к вопросу про броньку, — пояснил Гуг, — Бурые вовсю используют железную броню. От этого фокуса, как вы понимаете, она бесполезна.

Грызи окружили огнемётчика, расспрашивая и рассматривая устройство оружия; собственно ничего особенного там не наблюдалось, к ручке топора был присобачен поршень — такой иногда используют для раздува печи; поршень соединялся с пружиной из длинных волосьев, заплетённых в тетиву. Когда огнемётчик взводил рычаг, поршень засасывал порцию зажсмеси из бочонка за спиной, через шланг из толстенной кожи, а тетива натягивалась. Спуская тетиву, грызь выплёвывал в цель огненный смерч. поджигалась смесь от факела, стоящего примерно у неё на пути. Сам же «синий» был весь закутан в кожанную броню, потому как она хорошо предохраняла от огня — во-первых, не опалить самого себя, а во-вторых на случай если какой-то умник решит тоже использовать огонь.

— Кто только до этого додумался! — цокнул Хем.

— Уге, конечно. Это цокает тот кто делает дротики из подлапного сырья.

— Это ещё цветочки, — заверил Гуг, — Но ягодки я пока вообще поостерегусь показывать.

— Что гусь?

— Поостере.

С Хема пока и этих «цветочков» с лихвой хватило, голова его была забита мыслями. Будь у него такой огнемёт, рвачам пришлось бы ещё туже, чем пришлось… Впрочем огнемёт использовали либо против обезов, либо против других зверьков, берущих не тупо силой, а умением. Против рвачей и иже с ними грызи тоже имели показать много чего, ещё не виданного Хемом, например одна белка использовала раскладную корзину на спине с петлями; когда скажем тысь прыгала на спину, её можно было одним рывком петли укутать по всем лапам, а уж подставить спину — дело умения.

На следующий день Хем попробовал приготовить Хвата, но у него ни пуха не получилось: волчара был не только научен, но и просто здоров как бык, так что легко сбил грызя на землю.

— Нипуха страшного, — цокнул Гуг, — Знаешь, голыми лапами свалить Хвата ещё никому не удавалось. Да кстати, Хем-пуш. Я хотел бы уцокнуть о том что ты был бы очень нужен нам.

— Я, нужен? — удивился Хем, — Кому именно?

— Именно Пропушиловскому Препесторату. Я не зря расцокивался о том, что делается вокруг Кишиммары.

— Гуг-пуш, это мм… это всё ясно, — произнёс грызь, — Но…

— Вот именно, но, — фыркнул тот, — Послушай истину, грызо. Чтобы спокойно околачиваться в своём лесу, нам придётся оттрясти. Очень основательно оттрясти, грызо. Кому-то это наверняка будет стоить хвоста, даже так цокну.

— На кой пух, — почесал за ухом Хем, — Я никаких бурых не видел.

— Ты и железа не видел до поры до времени, — заметил Гуг, — Что ты будешь делать, если завтра бурые припрутся в Кишиммару? Один ты не справишься со всем шняжеством. Справимся только вместе.

— Вместе? — слегка скривился Хем, — Белки, вместе?

— Уге. Ты прошёл сюда по дороге, которую построил не один грызун. Ты переходил реки по мостам, которые построил не один грызун. Точно так же мы освободим мир, Хем-пуш.

— Цокнем так, Гуг-пуш. Я почти нипуха не понял. Но поскольку ничего страшного в том чтобы сходить к примеру половить этих бурых, я не вижу, то ты можешь на меня рассчитывать.

— Раждак ТриГнезда в тебе не ошибся, — усмехнулся грызь.

— Да уж, лучше ему не ошибиться.

Пропушиловцы очень часто ходили на дело с различными прилапнёнными зверьками, начиная от сорок, предуперждающих об опасности, до тигров, для непосредственного натравливания. Основной сдешней специалисткой по прилапнению была Мурка, часто ходившая по цокалищу в сопровождении огромного тигра. Эта грызунья также собирала пушей и расцокивала о том, как что делать. Как она небезрезонно замечала, главное в тигре — это всегда иметь запас сон-травы, чтобы вгонять его в полудремотное состояние, иначе мяса не напасёшься.

— Вон, пробани пока на ней, — цокнул как-то Гуг, показывая Хему на белку.

Белка была довольно высокая, и чем-то сильно смахивала на песчанника, в частности цветом шёрстки и короткими кисточками на ушах; если приглядеться, на её хвостище можно было заметить полоски, каковые бывают только у песчанников. Грызи вооружились петлями и стали кружить по песчаной площадке, ловя момент для использования петли. Хем попытался схватить её за лапу, но белка увернулась и едва не устроила ему открытый перелом; грызю удалось уклониться, но вдобавок он чуть не схлопотал в морду деревянными шипами, закреплёнными у неё на запястье. Пуха се, подумал Хем, на что уж Айна из Ширых здорова была, а с этой ей точно не справиться. Собравшись, грызь сначала отпрыгнул подальше, потом снова приблизился, пытаясь накинуть петлю, но грызунья ловко ускользала. После пятого раза он понял, что расходует слишком много сил, но было поздновато: резко прыгнув вперёд, белка сильно стукнула его лапой по морде и петля оказалась у Хема прямо на шее. Придушивая, она толкнула его ногой — благо, песочек располагает падать. Несмотря на сильно давившую верёвку, Хем не потерял ориентации и подтянув лапы, быстро подумал, что дальше… чуть не под лапу попался большой, жирный комль травы, росший скраю песочной площадки. Хем подпрыгнул, выдернув по пути кусок дёрна, и с хорошего маху опустил его на уши белке, держа за длинный пук травы. Та отшатнулась, на секунду потеряв его из виду, так что Хем дёрнул на себя верёвку, которая помогла ему окончательно принять равновесное положение на лапах, и обернул её же вокруг белкиной шеи. Некоторое время они смотрели друг на друга, улыбнувшись — запетляли каждый другого, как бакланы. Затем она бросила верёвку и чуть не зарядила Хему по морде ногой — опять же, грызь не часто такое видел, но всё же отпрыгнул. Хем же привык доверять верёвкам, так что сумел сделать ещё одну петлю и намотав конец на лапу, сильно потащил; белке пришлось сделать то же самое, чтобы её не душило.

Она сделала то, чего Хем не мог ожидать — крутанулась пару раз вокруг себя, наматывая верёвку на талию, так что грызя потащило к ней; улучив должный момент, белка сделала подсечку и сбила Хема с ног. Навалившись спиной вниз на него, она собиралаь приложить локтем по морде, но Хем оказался проворнее и захватил её за шею, начав придушивать уже не на шутку. Белка хрипела, но лапа её шарила и схватив удавку, опять начала возвращать Хему его же мешки.

— Пыщ, они задушат друг друга! — цокнулось откуда-то сбоку.

— Погодите, — размеренно возразил Гуг.

А может и не стоило погождать, подумал некстати Хем, видя как меркнет свет в глазах; он перехватился и заломил белке лапы, так что она больше не могла тянуть удавку. Глотнув свободно воздуха, он извернулся и перевернул всё двоегрызие, дабы оказаться сверху и прижимать жертву к земле, но грызунья была не так проста и сделала тоже самое. Некоторое время они покатались по песку, порядочно молотя друг друга лапами и то и дело начиная придушивать. Белка рванулась неожиданно, так что Хем не удержал её. Получив недостающие пол-метра, она всё же как следует вгрызячила по морде, так что свет снова притух. Когда же Хем очнулся, то почувствовал что лапы у него перетянуты петлями. Белка без сил свалилась на песок рядом с ним, и посмотрев на грызя, слабо улыбнулась; Хем улыбнулся в ответ. Какая же она симпатичная, вдруг заметил грызь, растрёпанные коричневые волосы, рыже-жёлтая шёрстка, серые глаза… из одежды на ней была только тяжеловесная недлинная кожанная юбка и тканевая кофточка, закрывавшая грудь; закрывавшая отнюдь не настолько, чтобы не увидеть фигурку грызуньи, которую как и у всякой грызуньи, пушнина не портила, а подчёркивала… Стоп, сказал себе Хем. Что-то ты не очень засматривался на неё, пока не получил по щам… Подошедшие грызи размотали с него петли и помогли добраться до травы; он краем глаза видел, что его напарницу тоже уволакивают под лапы.

— Обоим зачот, — цокнул Гуг, — Никто не сдался, это отлично.

— Уффщ, — выдохнул Хем, утирая кровь с носа, — Ну и белочка…

— Гм, а ты что думал, я тебе подсуну тренироваться на огородной мышке? — резонно спросил Гуг, — Дара хоть и молода, но она опытная пропушиловка.

— Эть точно, — хихикнул грызь.

— Что-то ты не очень расстроен, что тебя запетляли, — подначил Гуг.

— Не очень? Я вообще не расстроен, — удивился Хем, — Хорошая тренировка. Кроме того, я её по морде не бил намеренно, так что ещё не факт, кто кого бы.

— Но и она на тебе не всё использовала. Ладно, отдыхай, грызо.

Дара ЧетыреХвоста, мечтательно повторил Хем, отлёживаясь под раскидистым деревом. И пух с ними, с четырьмя хвостами, ибо не хочется даже представлять, как она получила такое погоняльце, и пух с ним что она пропушиловка, всё равно белка великолепная. Так какого же, подумал грызь, она где-то сдесь, пойди да цокни ей это. Собственно, он так и сделал, найдя Дару на одном из соседних участков, где грызунья фыркала возле бочки с водой, отмываясь от песка. Хем позволил себе втихоря полюбоваться на неё из-за кустов, потом всё-таки подошёл; та настороженно повела ушами.

— Дара, — цокнул Хем, — Я просто хотел цокнуть тебе хруродарствие за науку, белка-пуш.

Белка сдвинула уши наверх и улыбнулась. Она взъерошила шерсть на лапе выше локтя и вытащила кусок когтя, который приложила на его место на лапе Хема. Оба слегка прыснули со смеху.

— Дара, — цокнула белка, приложив лапку к груди и показала на Хема.

— А, — дошло до того, — Я Хем. Из Брусовых. Оттуда, далеко с севера. А ты откуда?

— Этого она тебе не цокнет, — пояснила сидящая рядом белка, — Она по-таёжному не цокает, только как песчанники.

— Фугасиб инторрога прунь, — кивнула Дара и просяще посмотрела на рыжую белку.

Та подзакатила глаза, но поскольку всё равно отдыхала, взялась переводить с одного цоканья на другое. Только таким образом Хем узнал, что эта белка из местных, выросла недалеко от Пропушилово, а семья её из песчанников, которые почему-то решили переселиться в леса; собственно, она была наполовину песчанником, наполовину таёжником, и это было весьма странно, так как обычно у разных грызей или вовсе не было бельчат, или они все получались одного вида. Вдобавок Дара не знала своих настоящих родителей, как ей рассказывала её семья, её просто нашли в лесу, где она жила совершенно диким образом. В то время как белка расцокивала, Хем с удовольствием слушал её мягкий голос и любовался ею. Она заметила это и слегка отводила взгляд, поводя ушками и немного смущаясь.

— Слушай, белка-пуш, — цокнул Хем рыжей, — Можешь ответить на дурацкий вопрос?

— А я чем занимаюсь, — усмехнулась она.

— Ты не знаешь, есть ли у неё согрызун?

— Нет, согрызуна у неё нету.

— Я доволен, — признался Хем, — Хруродарствую.

С тех пор как он познакомился с Дарой, времяпровождение в цокалище стало куда веселее; то что они не могли перецокиваться, мешало им очень мало, хотя постепенно они учили цоканье. Может быть даже отсутствие цоков помогало им лучше чувстовать друг друга, так что скоро грызи стали ходить парочкой, помахивая хвостами — рыже-серым и желтоватым. Наблюдая за тем, как посматривают на белку, Хем начинал догадываться, почему у неё нет согрызуна… эта белочка никогда не церемонилась, и если хотела дать по морде, давала по морде. Хотя почти всегда это было по делу, грызи не то чтобы злились — слегка побаивались её. Хему же бояться было нечего, да если бы и было чего, не стал бы.

Тем временем Гуг продолжал навешивать Ум, а именно повёл грызей на другую окраину Клычино, где была большая песочная площадка — на ней обычно тренировались стрелки, потому как видно, куда падает снаряд из орудия. Сдесь в грызнице стояли несколько больших крестолуков, заряжаемых длинными тяжёлыми стрелами — как цокалось, они бьют на две сотни шагов, а зарядить их, при помощи особого крутильного механизма, может даже бельчонок. Однако нынче демонстрировали не это, а телегу, которую погоняли «тачкотанке». Это была большая телега, державшаяся в основном на одной оси, вторая была поворотная с малыми колёсами; ящик, поставленный на эту телегу, был весь обвешан деревянными щитами, обтянутыми кожей; во все стороны торчали копья, как иглы у ежа.

— Такую штуку наши использовали, чтобы пробиться к Круглому, когда его окружили стаи рвачей, — расцокивал белкач, — Как вы можете слышать, чтобы взять эту телегу, нужно иметь средства нападения, а у рвачей их к счастью нет.

— Тяжёлая тупь, — толкнул телегу грызь.

— Конечно, ведь она обшита щитами из каменного дуба. Зато, — коготь показал на вмятины на дереве и подпалины, — Она не пробивается из луков и её очень трудно сжечь. Что же до тяжести, слушайте вот…

Вот было внутри и представляло из себя вороты с ручками по кругу, за которые было удобно крутить лапами. Как утверждалось, при помощи этих передач двое грызей, сидящие в телеге, могли двигать её довольно длительное время, правда со скоростью сильно меньше шага.

— Уффч, не могу понять зачем эта погрызень, — тихо цокнул Хем.

— Ты не можешь понять этого сдесь, в лесу, — заметил Марамак, — Потому что вокруг много деревьев, на каждое из которых ты можешь влезть и закидать оттуда дротиками любого кто сунется. А представь себе степь, или пуще того, пустыню…

— И что, там нет деревьев?

— Да уж поверь мне, нет, — хмыкнул грызь, — На сотни килошагов сплошное поле. Представь если посередь такого поля на тебя навалятся полсотни рвачей.

— Скормлюсь, — пожал плечами Хем.

— Любой скормится. А если сидеть в тачкотанке, пуха с два они тебя возьмут. Видишь крышечки? Оттуда легко плюнуть из огнемёта, а если вдаль так и из крестолука.

— М? — кивнул на сооружение Хем, обращаясь к Даре.

— Ы, — пожала плечами она.

— Знаешь про этих спятивших белок с юга? — продолжал Марамак, — Там на границе их владений как раз их держат при помощи этих ящиков. С тачкотанке, Хем-пуш, шутки плохи. Ведь тот кто стережёт границу не может там тусоваться всё время в количестве тысячи пушей, а с тачкотанке четверо грызунов могут остановить большой отряд.

— Так, так? — навострил уши Хем, — Что ты сказал про четырёх грызунов?

Кажется, до него стало доходить предназначение этого непонятного ящика на колёсах; он сопоставил поля, малое количество грызей и большое количество обезов, которое предстояло выдворить из Лигачного. Гуг жаловался, что не хватает пушей для того чтобы отправиться туда. А ведь на самом деле, держать оборону в Лигачном могли хоть и двое, постепенно выкашивая животных; но двое не могли безопасно туда добраться через поля. В прошлом году четверо пропушиловцев, рискнувших осуществить такое, погибли на обратном пути. Однако тачкотанке давала гарантию безопасности от животных, по крайней мере — бросаться на ощетиненную копьями и плюющуюся огнём коробку обезам вряд ли понравится. Хем немедленно пошёл с этими мыслями к Гугу.

— Дайте нам тачко, и мы отправимся прямо сейчас! — твёрдо цокнул он.

— Это хорошая мысль, — усмехнулся Гуг, — Мы не затем сдесь выдумываем все эти игрушки, чтобы похвастаться перед такими вроде тебя. Но тачко небыстро строится, и я не могу их раздавать направо и налево.

— Но ты сам цокал, что нужно возвращать Лигачное.

— Сейчас, — отмахнулся тот, — То тачко что ты видел на стрельбище, предназначено против бурых. Оно очень прочное и защищено от огня. Но обезы вряд ли будут таранить вас бревнами и забрасывать огненными стрелами, так что можно обойтись тележкой попроще.

— И у нас она есть? — уточнил Хем.

— Есть, в Пропушилово. Там окончательно приведёте её в порядок и тронетесь на юг. Кстати кто ещё растрясёт хвост, кроме тебя?

— Думаю, как минимум двое, Марамак ПетляНаУши и Дара.

— А с Дарой ты цокал? — усомнился Гуг.

— Уге.

— Как уге, ты уже успел выучить цоканье песчанников?

— Вполне, — пожал плечами Хем, — Это несложно.

Пока грызи обменивались цоками насчёт предстоящей операции, Хем с Дарой снова намяли друг другу бока, и не только, получив каждый по несколько уверенных синяков. Усвоив способы, которыми пользовалась белка, грызь теперь запетлевал её более успешно, хотя и сам периодически оказывался на песке. Некоторую выгоду он извлёк и из бокомятия с другими грызями, в частности научившись закручивать противника так, чтобы схватить сзади за шею. Один из грызей, Мурдус, проделывал это так, что и цокнуть не успеешь, и научил остальных. Через два дня состоялось большое собрание для обцокивания, где Хема вытащили как основного заварщика каши… впрочем он и не был против. В качестве причастных ушей нарисовались Марамак, его сестра Рилла, а также немало прочих грызей.

— Немало грызей, — заметил Хем, — Думаю нам не стоит так скучиваться, хватит и четырёх пушей.

— Пока есть кому пойти, надо идти, — возразил Гуг, — Пусть другой группой, но надо. Обезов на всех хватит, Хем-пуш.

— Хорошо, но если кому-то поперёк хвоста, не ходите, — предупредил Хем.

— Не грызи грызомого, — усмехнулись грызи.

В итоге определили три партии по четыре грызуна в каждой. Дело было в том, что столько пушей не могли бы спрятаться в тачко — она была рассчитана на двоих, и четверо влезали еле-еле. Идти рядом с тачко означало основательно рисковать хвостом в случае нападения рвачей или обезов.

— Значит тупо возьмём и расширим ящик, — цокнул Марамак, — Обойдёмся без копий, просто закроем досками. А двенадцать стрелков из укрепления — это не пушок.

Мысль была принята в качестве рабочей версии и одобрена ухомотанием. Гуг также просветил, что в запасниках Клычино имеется некоторое количество оборудования, типа оружия и броньки, которую самое время использовать по назначению. Хем разжился новым шипованным ошейником, шире и прочнее, чем старый, налапниками на все четыре лапы, клевцом, крестолуком, совмещённым с огнемётом, и нахвостным ножом. Клевец представлял из себя молоток с узким жалом, выточенный из прочного чёрного камня и одетый на длинную ручку: им удобно тюкнуть («клюнуть») издалека, с двух-трёх шагов, причём пробой головы при попадании гарантирован. Большой крестолук предназначался для запуска стрел, но снизу имелся и небольшой деревянный поршень, перекинув на который тетиву, можно было выпускать струи зажсмеси на пятнадцать шагов. Питания от бочонка у этого огнемёта не было, обычно грызь вешал флягу с зажсмесью на пояс или за спину, и наполнял поршень при помощи трубки. Это было не так быстро, зато гораздо меньше шансов опалить себя самого. Нахвостный нож был придуман где-то в лесах Кишиммары и был признан полезной погрызенью: быстро закрывающийся, он крепился ремешком к хвосту и прятался под пухом; в нужный момент было достаточно мотнуть хвостом так, чтобы ножик оказался под лапой, и выхватить его. Утяжелять хвост чем-то большим было трудно, так как и так он несёт на себе уйму пуха.

Дабы не тащить лишнего, стрел с собой не брали, только перья для хвостов, ибо выгрызть саму стрелу можно и на месте. Зажсмеси для огнемётов нашлось два маленьких бочонка, остальное, как цокалось, можно было достать в Пропушилово.

Однако скоро цоки цокаются, да не скоро дело делается. В Пропушилово тамошние грызи заверили, что всякие там «обойдёмся без копий» для обезов не катят. Как утверждали те кто слышал очевидцев, обезы уверенно освоили метание камней и были случаи применения ими огня. По крайней мере, испугать их огнём уже явно не светило. Ввиду этого нельзя было предположить другого варианта, кроме того чтобы тащить на место самую настоящую тачкотанке, весом полторы тыщи пудов. О том чтобы тащить её вчетвером, не могло быть и речи, да и двенадцать пушей могло показаться мало, получалось по сто тридцать пудов лишнего веса на каждого. В результате некоторых перецоков нашлись грызи, идущие порожняком в нужном направлении и готовые подсобить ради хорошего дела; более того, немало грызей вызывались немедленно присоединиться к походу, но на это пропушиловцы предлагали доброохоту испробовать свои силы на Даре или Хеме. Проба как правило выявляла отсутствие подготовки, что и требовалось доказать.

У тачтанке были огромные, выше роста грызя, колёса, так что катилась она по ровному месту довольно легко и могло показаться, что утащить её не составит труда. Однако через килоцоки наступало понимание, что двигать такую телегу — нужно таки много сил. Вдобавок местность на юге Листвянки, которую предстояло преодолеть, шла холмами, и пушам приходилось переть тачтанке вверх; правда, перевалив через вершину, можно было расслабиться, так как под горку катилось соразмерно легче. Из-за того что отряду постоянно помогали попутные грызи, шло вполне уверенными темпами и за четыре дня докатились до границ Листвянки; с юга подул горячий ветер, и впереди раскинулись степи. Хем некоторое время пялилися туда, не веря своим глазам: действительно, ни одного дерева, поле до горизонта! Впрочем он быстро справился с удивлением и снова впрягся тащить телегу.

— Пыщ, жарища, — отдувался грызь, — Сдесь всегда так, Дар?

— Хем-пуш, — засмеялась она, — Это сдесь самая весна, видишь сколько всего цветёт? Через двадцать дней будет гораздо, гораздо жарче.

Вдобавок, по степям дорог не прокладывали, итак иди не хочу, так что попутчиков больше не имелось. Все единицы веса теперь были на двенадцати грызях, и это им не очень нравилось. Один из пушей, Хорь, отцокал предложение таки тащить телегу по прямой, а за водой к реке посылать отдельные хвосты — быстрее будет. Частенько этими хвостами были Хем и Дара, которым совместное околачивание было исключительно по пуше. Набрав воды в бочонок на тележке, они не упускали случая потискаться в высокой приречной траве, потому как посередь степи сныкаться просто некуда.

— Великолепнейшая пушнятина! — ласково цокнул Хем, обнимая белку.

— Ну вот, а ты мне чуть глаз не выбил, — хихикнула Дара и лизнула его в нос.

— Ага, тебе выбьешь, — засмеялся грызь, — Скорее сам останешься без.

Однако им ещё предстояло перетаскивать тачтанке через все степи и пустыню. Как цокали знающие, пройти через степи не вопрос, вот с пустыней всё сложнее — переться по барханам можно только налегке, а любые тележки провозили по солончакам, где засоленная почва превращалась в твёрдое покрытие. Грызи тянули телегу с утра, потом основательно отдыхали и снова тянули до вечера, двигаясь неплохим шагом; в таком режиме успевали отдохнуть за ночь, кроме того пуши-то подобрались сплошь натасканные и здоровые. Ориентировку осуществляли в основном по карте, даденной одним из грызей в Пропушилово, и спрашивали направление у местных. Местные белки, песчанники, отличались от рыже-серых таёжников светло-бежевой в чёрную полоску окраской и отсутствием заметных кисточек на ушах. Жили они как правило в довольно глубоких землянках, утеплённых сеном; сверху их гнёзда выглядели просто как большие норы. Грызниц они не делали, так как в степях чаще всего была хорошая погода, а дожди редкость. Не меньшей редкостью сдесь были и отряды пропушиловцев, так что песчанники смотрели довольно таки круглыми глазами.

Пожалуй самым изматывающим для грызей была не жара и не надобность толкать телегу, а постоянное присутствие множества пушей; от этого создавалось впечатление стада и хотелось немедленно отсюда выбраться. Вдобавок если ветер был попутный, грызей захлёстывало поднятым шлейфом пыли, так что приходилось закрывать глаза, а на зубах скрипел песок. Только на привалах появлялась возможность разойтись подальше и не мозолить друг другу уши.

— Песок, — произнесла Дара, пересыпая песок лапкой.

— Да уж, этого добра тут навалом, — согласился Хем, и ещё потянув, цокнул что хотел, — Дара, я хотел бы чтобы ты была моей согрызуньей.

Та округлила глаза и повела ушами, казалось сильно удивившись.

— Хем, я же наполовину песчанник.

— Ну и что? — пожал плечами грызь.

— Ты не знаешь? — посмотрела на него Дара, — У полупесчанников не может быть потомства.

— Ну и опять что?

— Как что, — смутилась белка, — Тебе же нужна, как цокнуть, самка?

Хем некоторое время смотрел на неё, потом сгрёб в объятья и крепко прижал к себе.

— Дара, мне нужна не самка, а ты, только ты, — прошептал он в пушистое ушко, — Да будь ты семь раз полупесчанником…

— Грызо, — потёрлась об него Дара.

— Самое счастливое грызо в мире, — уточнил Хем.

Самому счастливому грызо в мире, вместе с его согрызуньей, предстояло ещё…

— Пойдёте вперёд через пустыню, — цокал Ришт, — Потому что если появится опасность, нам надо знать об этом задолго.

— Как мы вам сообщим? — резонно спросил Хем.

— Подожжёшь стрелу и пустишь повыше. Вы должны быть на ночной переход впереди нас, грызо, чтобы видеть что там свободно. Будем переходить ночью, когда обезы не ходят.

— А рвачи? Волки, огромные куры, не знаю что ещё?

— Попуху. От них спокойно отмахаемся влапную, а вот крупная стая обезов требует укрепления.

— Отмахаемся, — потёрла когти Дара, и поправила на плече косу.

Косами наподобие той что у неё пользовались степные грызи, потому как оружие сие отличалось большой длинной ручки, и использовать его можно было только на открытом месте; коса имела железное лезвие, и ею можно было как полоснуть, так и ткнуть, как копьём. Любая рвача, попытавшаяся напасть на грызя с такой штукой, враз останется без передних лап. Однако большая стая животных с мозгом чуть побольше чем у курицы всегда сможет взять на измор, и многохвостие не хотело попадать в такую ловушку. Благо, в пустыне было очень далеко видно, если залезть на бархан, и обнаружить чёрных обезов можно было за много килошагов. Хем и Дара шли далеко друг от друга, чтобы видеть больше, только к ночи собираясь в одно место. К счастью белка прекрасно знала местную фауну, иначе не миновать Хему змей и скорпионов — они тут конечно отнюдь не кишели, встречались весьма редко, но если не знать, этой встречи хватит. Помимо этих ползучих, по пескам бегали некие зверьки, похожие на тощих волков, и громко тявкали по ночам, мешая сурковать. Впрочем Хем не особенно дрых, находясь настороже в незнакомой обстановке — раньше столько песка он никогда не видел, а тут до горизонта был только песок, кучами, холмами! Звёзды и то как-то изменились, хотя грызь не наблюдал их слишком внимательно и не смог бы цокнуть, как именно. Откровенно цокая, в пустыне кроме как на звёзды, посмотреть было не на что, на то она и пустыня. Ну и конечно, Хем частенько заглядывался на белочку.

Пустыня была невелика, растянувшись полосой с востока на запад — за три дня её перешли, даже учитывая то что десять грызей тащили тяжёлую тачтанке. За ней снова начинались поля, но уже не настолько плоские, как степи, и заросшие другими травами — это называлось саванной. Сдесь уже встречались отдельные группы больших лиственных деревьев, а с учётом травы — стада копытных и крупные хищники. Как поясняла Дара, саванные кошки жутко ленивы, и надо сразу определять степень голодности — если не голодна, поленится даже проглотить, не то что догонять. Хем немедленно использовал дерево, влезши на самую высоту, и оттуда осмотрел округу. Вглядевшись на юг, он вдруг заметил неясные силуэты в дымке, торчащие высоко над горизонтом.

— Что это такое? — показал он туда.

— Горы, — цокнула Дара, — Мелкожуйские горы. До них еще порядочно тащиться, как раз примерно там начинаются джунгли.

— Порядочно тащиться это точно. Надо бы раздобыть что-нибудь на корм, как думаешь?

— Думаю не стоит, Хем. Запасов пока полно, а там на месте тоже всегда много корма.

— Всегда ли? А зимой?

— Сдесь не бывает зимы, — улыбнулась белка, — Будет не так жарко, но никакого снега.

— Опушнеть! — цокнул Хем, — А что там за корм?

— Всякие сочные плоды. Там в том загвоздка, что их допуха, а запасти нельзя — ни высушить, ни заморозить. Правда они там и так круглый год растут.

Поскольку грызи порядочно подопушнели тащить тачтанке, в следующую встречу двоих грызей сменили на передовом дозоре. Хем и Дара вовсю убедились, что высокая и жёсткая трава не самое лучшее покрытие для дороги — она путалась в лапах и мешала идти, а иной раз и колола шипами через защитные обмотки на ногах. Благо, огромные колёса телеги давили сушняк сверху, и задерживались на нём мало. Навстречу попались трое охотников-песчанников; по их цокам, никаких обезов они не видели и спокойно ловили антилоп. Несмотря на это, передвигались прежним порядком, разведывая дорогу будучи готовыми окапываться вокруг телеги.

— Кстати про корм, — цокнул Хем, — Мы же как раз и идём ликвидировать обезов, они съдобные?

— Да, но с трудом, — фыркнула Рилла, — Одно грызо объясняло мне, как их готовить, надеясь что не забуду, когда будет надо.

— Будет крайне неосмотрительно переводить их просто так, — заметила Дара, — Заодно бы надрать шкур, нарезать жил, и так далее.

— Но как сохранять туши, если нет льда? — пожала плечами Рилла.

— Вон, слушай, — показал на белые шапки гор Хем, — Лёд.

Исходя их этих логических построений, на следующем привале утвердили следующую программу действий: по возможности обезов не убивать до тех пор, пока не будет ледника. Наилучшим вариантом вообще было прикормить их, чтобы вконец обнаглели, дабы разом перебить как можно больше, но такие планы плохо идут в отношении свирепых хитрых тварей с хватательными лапами. Несмотря же на все предосторожности, до самых джунглей дошли, не увидев ни единого обеза — всяких зверьков полно, но не обезов. Джунгли, как и предупреждали знающие грызи, начинались внезапно, стеной: тут ещё поле, а там уже лес. Так как на последнем этапе компания отклонилась от курса, к долине не попали и были вынуждены идти вдоль этой стены из огромных лиственных деревьев, оплетённых лианами; на самом деле как и во всяком лесу, по опушке тут тянулась плотнейшая полоса кустов, но дальше из-за недостатка света внизу оказывалось достаточно свободно. Свободно от растительности, но не от мусора, каковой тут лежал огромными кучами и усиленно гнил во влажности и жаре; из-за этого в лесу стоял такой душок, что грызи прекрасно поняли песчанников, живущих в степях. Перед тем как заходить, было проведено последнее предуцокивание о змеях, пауках и прочей прелести. Конечно, ломиться с телегой прямо в лес было невозможно, да и незачем. Путь лежал вдоль длинного заболоченного озера, которое вдавалось в лес, но краем задевало и поле; сама низина, в которой находился водоём, протягивалась на семь килошагов, и вот как раз на её дальнем конце, на холмах, и было Лигачное. Грызи двинули по широкой песчаной полосе, ранее покрытой жидкой грязью, а теперь высохшей до состояния отличной дороги. Само собой, в сезон дождей пройти тут будет невозможно.

В то время как одни заглядывались на плавающих в озере большущих ящерах, другие с другого бока телеги провожали взглядами деревья, обвешанные длинными оранжевыми плодами — на каждом их были кучи! На первом же привале набрали большой ворох и с удовольствием схрумали, так как всю неблизкую дорогу приходилось кормиться в основном сушёными и вялеными запасами.

— Так, тихо, грызо! — цокнул Хорь, — Слушайте туда.

Многохвостие навострило уши, выцепляя из шума ветра и чириканья птиц раскатистые звуки, доносящиеся издалека: «ааааааааэээ! аааааэээ!»

— По-моему так орут обезы, — добавил грызь.

— По-моему им недолго осталось орать, — фыркнула Дара.

Долина упиралась в пологие холмы, которые в сравнении с окружающими джунглями были практически голыми: несколько куртин пальм и кусты. Видимо, когда-то там прошёл пожар, а может быть просто дожди размывали песчаную почву, не давая вырастать деревьям. Цокалище представляло из себя штук пять грызниц, несколько гнёзд и большое гнездище типа «норупло»: стены его возвышались на три-четыре шага, и соответственно поскольку стены состояли из наклонной насыпи, перед ними имелась канава той же глубины. Грызницы были сильно порушены, поскольку навесы состояли просто из наваленных на жерди листьев, гнёзда тоже частично провалились, крупное же сооружение стояло почти как было. Его поставили как раз для защиты от обезов — когда на другой стороне рва кто-то с копьём, перелезть ров не светит. В подтверждение этого на самом верху гнездища торчали несколько кольев с черепами обезов. Хотя холм был довольно высок, последние шаги грызи одолели, словно катили телегу под горку; тачкотанке разместилась под большой куртиной пальм, а Хем и Дара пошли на разведку.

Стараясь как можно меньше маячить, грызуны переходили от укрытия к укрытию, а открытые полянки просто переползали…

— Срань! — втихоря фыркнула Дара.

— Ну не мёд, — согласился Хем, — Но ведь интересно, и полезно!

— Да я не про то, — хихикнула она, показывая изгвазданную лапу, — Действительно срань.

Срань позволила определить, что обезы сдесь или были недавно, или ещё не ушли; грызи порадовались, что шли скрытно, и дальше продолжили подбираться ещё осторожнее. В ближайшей грызнице — неглубокой квадратной ямке под провалившимся навесом — нашли несколько битых горшков, старые корзины, чурбачки и прочие признаки разумной жизни; кроме того, в углублении было удобнее сидеть, осматривая местность. Упавшие жерди и листья создавали тень, а с солнечного места в густую тень видно очень плохо, если не цокнуть что никак.

— О, зырь! — шепнул Хем.

Из-за возвышения показались трое существ; они были ростом почти со сквира, только гораздо шире, и с длиннющими передними лапами, которыми упирались в землю при ходьбе. Обезов покрывала густая чёрная шерсть, на редкость твёрдая и колючая, но покрывала в основном со спины, пузо же было почти голое, как и округлая недлинная морда. Обезы тащили под мышками кто что — один охапку бананов, другой кусок туши антилопы, третий просто сноп листьев; правда, листья и бананы они половину посеяли по дороге, а кусок мяса извозили в грязи. Тем не менее это свидетельствовало о том, что в этих черепках происходит процесс, похожий на думательный. Пока грызи наблюдали, обезы дошли до гнездища, и перейдя ров по брёвнам, скрылись внутри.

— От те пушок, — цокнула Дара, проверяя косу.

— Не, погоди косу, — возразил Хем, — Смотри, они же почти разумные звери. Если уж можно доцокаться с волком, то почему нельзя с ними?

— Возможно, — подумав, согласилась белка, — Но нужно прикрытие.

В то время как Хем остался наблюдать, она втихоря пробралась обратно к телеге, и через килоцок вся ватага грызей, вооружённая крестолуками, сидела в грызнице недалеко от гнездища. Ответственными ушами по стрельбе был Марамак, так что именно он проинструктировал, что делать. Всё это проводилось настолько втихоря, что два обеза, вывалившиеся из гнездища наружу, ничего не заметили, хотя и не очень-то осматривались, конечно. Сам придумал — сам и выполняй, так что вести перецоки взялся Хем. Выйдя на открытое место, он привлёк внимание обезов, которые тут же подняли истеричный гвалт, на который из гнездища вывалили остальные твари — оказалось их штук семь, не меньше. Хем почувствовал, что перецоков не получится, и стал проходить якобы мимо: таким образом он десятки раз разминывался с волками и тысями. Однако сдесь это не сработало, в грызя полетели попавшие под лапы куски дерева и вся толпа с жуткими воплями рванулась за ним. Грызю волей-неволей пришлось хвататься за оружие и принимать оборонительную позицию.

— Пуух! — послышалось чёткое отцокивание, — В линию!

Десятеро грызей, выскочив из-под навеса, распределились в линию так чтобы не мешать друг другу.

— Заряжай! В переднего — пыщ!

Обез, дальше всех вырвавшийся вперёд, принял штук семь стрел, отчего закрутился на месте, не давая пробежать остальным.

— Заряжай! — не успокаивался Марамак, — Опять в переднего, пыщ!

Огромная туша оказалась совсем рядом с Хемом; обез поднялся на задние лапы, заорал и заколотил себя кулаками в грудь. Хем этим не впечатлился, и прыгнув вперёд, шмякнул тварь клевцом по балде, причём плашмя, так что обез просто грохнулся на землю, оглушённый. Тут же подскочил следующий, и Хем был вынужден отойти назад; улучив момент, он крутанул оружие и приложил врага по лапе. Ещё один обез начал забрасывать его землёй, фигача целые куски дёрна и песок, но грызь вошёл в раж, пригнувшись рванул вперёд и сбоку засандалил зверюге по лапе острым молотком, так что и этот с воплями откатился назад. Все остальные были порядочно истыканы стрелами, так что нападать уже было некому, и почуяв жаренное, обезы бросились обратно к гнездищу. Однако сдесь их ждал облом — пока суть да дело, Дара забралась через ров и теперь закрыла дверь и скинула мосток. Коса с жужжанием рассекаемого воздуха описала дугу перед бегущими, так что они враз передумали и рванули вбок, подальше как от Хема, так и стрелков.

— Пятьдесят шагов вперёд, в линию! — цокал Марамак.

— Аккуратнее, там внутри ещё есть! — предупредила Дара, стоя с косой наготове напротив двери. Хем, взяв у Марамака второй крестолук, тоже хотял загрызячить, но обезы уже отбежали на соседний холм, шагов на триста, так что достать их не светило.

— Сколько там? — кивнул на гнездище Хорь.

— Без понятия, — точно ответила белка.

Почуяв что снаружи полно грызей, обез перестал колотить в дверь, хотя дай посильнее — и она бы рассыпалась. Выйти они не могли, ибо тут же угодили бы в ров под удары, но теперь предстояло как-то их выковырять оттуда.

— Огнемёт, — цокнул Мармак.

— Сожжёшь постройку.

— Слегка, не сожжём. Как уберутся — потушим.

— Ну ладно, вроде дельное предложение… Сейчас, дай отдышаться…

— Вот те и, — посмотрел на обильные лужи крови Хем, — А ни одного не убили!

— Наконечники деревянные, — цокнул Марамак, — Вроде мы и не хотели пока убивать?

— Так, всем приготовиться!

Хорь перепрыгнул ров, пробрался по насыпи, составлявшей стену гнездища, и добрался до окошка, обложенного чурками — видимо грызи специально сделали его для стрельбы оттуда. Убедившись что ему не сунут палку в глаз, он посмотрел внутрь.

— Вижу только одного. Но там закутки, может быть больше.

— Жги напух!

Хорь натянул тетиву, сунул огнемёт в окошко и спустил механизм. Спустя секнуду изнутри раздались вопли, соразмерно которым можно было подумать, что обеза окатило с головы до ног. Это вообще было странное несоответствие свирепого животного и его истеричного нрава. Пометавшись внутри, обез всё же вылетел в приоткрытую дверь, и хотя Дара имела все возможности оттяпать ему башку, она воздержалась от этого. Оказавшись в полукольце грызей, обез задал редко быстрого стрекача в том же направлении, что и остальные. Однако, из двери и окошек гнездища шёл дым, напоминая о том что процесс идёт. Лезть в задымлённое помещение жуть как не хотелось, но Хем всё же полез; собственно, он и не думал врываться туда, в темноту и наваленные деревяшки, а открыл остатки двери и снаружи посмотрел, где горит. Затем, отламывая куски песка от стенки рва, закидал огонь, лишь слегка втискиваясь внутрь. Вместе с дымом из постройки понесло одуряюще отвратной вонью — гнилым мясом и навозом. Видимо, обитавшие там обезы чистоплотностью не отличались. После того как развеялся дым, грызи осторожно осмотрели гнездище — помойка была исключительная, так как сдесь обезы хозяйничали по меньшей мере год. В углу валялись иссохшие останки нескольких их же, не говоря уж про россыпи мелких костяных обломков. В полный рост встал вопрос о том, как вычистить это всё, ибо сидеть на гниющей куче было невозможно. Предлагали поджечь, затопить, снять крышу… конечно в итоге пришлось брать заступы и выбрасывать всё влапную, в ров. Перед дверью его немного углубили, так чтобы закопать мусор слоем песка. Двое грызей отправились к лесу нарубить брёвнышек для новой двери, остальные же дотащили к гнездищу телегу и стали внимательно осматривать, что в наличии. В наличии было немного, потому как для сбора резины и её обработки особых приспособлений не требовалось, а железные инструменты грызи конечно же унесли с собой.

— И что они убежали? — пожал плечами Хорь, — Это гнездище вполне надёжное.

— А толку, — цокнул Хем, — Они приходили сюда за резиной, а когда вокруг толпы обезов, без телеги не высунешься.

— Мне кажется они скоро вернутся, — заметила Рилла, — Это была не стая.

— Вполне вероятно, — бодро цокнул Марамак, — Приготовим встречу?

Встреча была приготовлена следующим образом: во-первых, очищено и восстановлено укреплённое гнездище, а во-вторых, в низину между вершинами холма сложили приманку в виде нескольких огромных связок бананов; чтобы надольше хватило, их закрыли брёвнами так, чтобы обезы видели но не могли достать. Марамак хитро ухмылялся, прохаживаясь по склону, и замерял расстояния между кустами верёвкой.

— Что мы собираемся делать? — уточнила одна из грызуний.

— Подождём, не нагрянут ли они сюда. Тогда нам надо расшугать их…

— Нам надо перебить их, а не расшугать! Если сюда нагрянет вся стая, это то что нам нужно чтобы покончить с тварями.

— Отнюдь, — покачала головой Дара.

— Тебя душит жаба, белка-пуш, вот и отнюдь.

— Хорош трясти! — возмутился Хем, — Дара знает про них побольше нашего, пусть цокнет.

— Цокаю, — кивнула она, — Как правило обезы не таскают с собой детёнышей. Стая таким образом постоянно разделяется, одна часть остаётся на пастбище, вторая рыщет в округе.

— Ну и что. Если мы истребим одну часть, будет проще истребить и другую.

— Это преступление против Жадности!

— Преступление против Жадности — разбазаривать себя на всякие авантюры.

— Как хотите, мать лесную! — фыркнул Марамак.

— Не, не, погодите, — развёл лапами Хем, — Надо доцокаться. Иначе будут гнилые орехи. Объясните, чем вам не нравится план с ледником?

— Тупостью, Хем-пуш, — хихикнула белка, — Чтобы добраться туда и доставить лёд, потребуются дни, дни, дни.

— А нам и так потребуются дни, дни, дни, — передразнила Дара, — Ты думала что, пришли и порубили обезов в капусту? Нам ещё надо найти их пастбища, определить сколько их, и уж потом пыщ.

— Обратно твоей же ботвой, — цокнул грызь, — Как нам поможет то, что мы не будем их убивать?

— Сильно поможет, — уверенно цокнул Хем, — Особенно если не калечить. Они обнаглеют и будут уверены, что от нас им ничто не грозит. Тогда будет гораздо проще перейти к отстрелу.

Несогласные грызи поводили ушами, соображая, и сочли что это пожалуй правильно. В итоге был утверждён план: половина грызей остаётся в цокалище, окапывается и заготавливает подножный корм, другие же попарно отправляются на разведку. Одна пара должна была разведать дорогу к леднику, вторая и третья обнаружить места тусовок обезов. Однако и остающимся в укреплении предстояло не прохлаждаться, так как настоятельно требовалась телега для перевозки льда, и хотелось бы что-нибудь придумать по этому поводу. Пока же Мармак и Рилла двинулись к ближайшей горе, а Хем с Дарой — вглубь леса, по следу убежавших обезов. В этом случае грызуны двигались скрытно, рассчитывая на то чтобы их не обнаружили. Шансы на это были хорошие: как правило группы обезов оставляли «сторожа», пока остальные спали, и этот сторож с хрустом веток и хрюканьем шатался вокруг лежбища. Вдобавок, обезы порядочно воняли, и тонкий нюх грызей мог учуять их за многие сотни шагов, если ветер способствует. Сами же пуши всегда держали шерсть чистой и натирались травами, окончательно маскирующими запах. Настолько, что едва не наступили на дрыхнущего на низкой ветке ягуара; через пару цоков взаимного глазоокругления зверёк прыснул в одну сторону, а грызи в другую. Помотав ушами, двое пошли дальше — не заметить след было невозможно, поломанные ветки и сбитые листья точно указывали путь. Передохнуть садились на ветку повыше, дабы не рисковать хвостами.

— Слушай вот что, — тихо цокал Хем, — От одного грызо в Клычино я слышал про угольную пыль. Если забить ей глаза, они перестанут видеть.

— Очевидно, если забить, перестанут, — фыркнула Дара.

— Нет, в смысле совсем, — уточнил грызь, — Кпримеру, можно напрочь ослепить обеза. А если сделать хороший горшок этой дряни, то и целую толпу обезов.

— Ослепить, брр, — поёжилась белка, — Но почему пыль ослепляет?

— Она вызывает чесотку, а при растирании наносит много мельчайших ран.

— Хорошо, но зачем нам это? Чисто посмеяться над ними?

— Отнюдь! — цокнул Хем, — Ослеплённых можно пускать на шкуры поочерёдно, а не всех сразу. Так нам не понадобится и ледник.

— Хем, это умно, но… — Дара повела ушами, — Как-то чересчур жестоко.

— Мы выяснили, что их придётся убить, — заметил Хем, — Есть ли разница, каким образом? Мне это тоже не очень-то нравится, белка-пуш. Но ещё меньше мне нравится огромная толпа этих тварей, оставляющая после себя мусорные кучи. Видала, что с лесом?

— Да, ты прав, — цокнула белка, — Ну пыль так пыль.

Пока же им предстояло пробираться по джунглям, пристально принюхиваясь и смотря, чтобы не вляпаться в змею или паука — паучишки тут достигали размера со сквирячью голову, и были опасны не только ядом, но и просто челюстями. Впрочем, эти сюрпризы действовали и на обезов, так что в окрестных лесах они передавили всех пауков и змей, насколько могли. Со сквирячьей точки слуха это было вдрызг подло, ибо змеи и даже пауки никогда не нападали первыми, если не наступать им на голову. Ввиду этого Хем приветно помахал лапой насекомому, доедавшему очередную птицу размером с курицу.

— Стой, — потянула грызя за хвост Дара, — Чую.

— Есть, — принюхавшись, согласился он.

Далее пробирались шёпотом, так чтобы ни веточки не хрустнуло, и не зря: впереди были три-четыре обеза, обирающие какие-то жёлтые плоды с дерева. Грызи втихоря обошли их кругом, и не ошиблись в своих предположениях: недалеко оказалась прогалина в лесу, на которой толклось большое количество тварей — Хем насчитал штук тридцать, не меньше. Огромные чёрные туши сидели группами, гонялись друг за другом, дрались… и орали, орали, орали. Гвалт стоял просто невыносимый даже издали. Грызи подумали о том, что сидеть на дереве, если их обнаружат, придётся очень долго, но хотелось всё рассмотреть подробно.

— Смотри, что там, речка? — шепнул Хем.

— Похоже на то.

— Отлично… Пошли посмотрим, куда она течёт.

Они забрали вбок, к речке, и пошли вдоль неё в обратную сторону — как и предполагалось, она была той самой, что видели, когда шли по берегу озера. Надо заметить, что малая река в джунглях никак не могла сдвинуть с течения толстенные стволы, перегораживающие русло, так что петляла невообразимо, зачастую описывая почти полные круги. Ширина этой речки была шагов пять, глубина от силы с рост, но Хем по опыту знал, что река это полезно. Пока он не знал чем именно полезно, но. Поход до прогалины занял весь долгий сдешний день, так что грызи с удовольствием отвалились дрыхнуть на тёплый песочек. Забираться в душное гнездище не хотелось, а от опасностей гарантировал постоянный дежурный по цокалищу. К утру вернулись и другие разведчики, расцокавшие о том что есть ещё одно место постоянной пасьбы обезов, ныне пустующее, а также о том что про ледник стоит забыть — склоны завалены камнями и заросли кустами. Вместо дороги грызи обнаружили пещеру, в которой прятались обезы — на высоком склоне горы, она была крайне малодоступна, ибо достаточно дать как следует лапой — и лезущего снизу накроет град камней. Вероятно, обезы скрывались там от тигров, каковые то и дело захаживали в эти места.

На следующий день, с самого ранья, несколько обезов попытались сунуться на холмы, и пёрли вперёд несмотря на предупредительное цоканье. Дежурные стрелки выпустили наличный запас стрел с железными наконечниками, уложив одного супостата и заставив остальных убраться. Стрелков похвалили за меткость и освободили от необходимости тащить к костру громоздкую, довольно вонючую тушу.

— Эх, пушнинушка, цокнем! — отдувался Хем, — Эх, вспушённая, сама пойдёт, сама пойдёт! Посвистнем, посвистнем, да цо-оокнем!.. Рилла, белка-хвост, ты где?!

— А, чичас, чичас! — отцокалось из гнездища, — Ножик ищу!

Рилла действительно оказалась специалистом по разделке, так что не занятые в дозоре пуши сели вокруг смотреть, как она ловко орудует ножом и топориком, превращая тушу обеза в куски мяса; надо цокнуть что это был редкий случай, когда мясо выглядело лучше, чем целое животное: по крайней мере оно не воняло и было аппетитное. С обеза были полезны шкура, жилы и мясо; кости также сваливали в отдельное место, дабы потом сварить из них мыло. Пока же потребовался костёр, и пришлось идти заготавливать дрова из упавших стволов деревьев. Ходили по четверо — двое работают, двое отдыхают, охраняя подходы. С упавшего дерева срубали ветки, ломали их и увязывали в пачки хвороста; вместе с высохшими листьями, они горели очень быстро и жарко. Затем ствол отрубали от корня, ставили на катки и тащили к костру. Конечно, бревно не разрубали на куски, а так и подавали в огонь краем — это спасало уйму сил. На этом костре, найдя оставшиеся от бывших жителей каменные сковородки, и завяливали мясо обезов, сдобрив подходящими пряными травами. После часа такой жарки-сушки кусок мяса превращался в тонкую лёгкую «подмётку», каковую было почти невозможно съесть без воды. На высоких кольях под дымом сушили шкуры и жилы, дабы и они стали более пригодны. Едва разобрали первого обеза, как наблюдатель на пальме отцокался о том что грохнул ещё одного, когда тот полез на его дерево. Не желая граблеходствовать, за следующей тушей ходили уже с тележкой, сделанной наскоро на месте из жердей и брусков; колёса у неё получились не особо круглые, но всё лучше чем влапную.

— Процесс пошёл, — цокнул Хем, сваливая отбросы в яму подальше от гнездища, — А?

— Пока уге, — согласилась Дара, осматривая горизонт, — Но они ещё не чухнулись.

— Уголь есть, — размышлял грызь, — Теперь, нужен горшок и пружина…

— Вон там на склоне есть глина. Только сначала надо притащить воды, Рилла опушнела там, хоть лапы помоет как следует.

Воду в цокалище брали из колодца, вырытого под холмом — скорее это была просто коробка из брёвен, в которую вода хлестала как из стен, так и снизу; переливаясь, она стекала дальше в озеро. Грызи наполнили бурдюки и понесли наверх, напомнив себе при первой возможности сделать глиняные горшки — кожанные мешки для воды порядочно давали привкус к ней, и пить чай было нехрурно.

Хем плотным образом занялся углём, вытащив куски их костра и натолчя его в мелкую пыль; из веточек он сплёл корзиночку, обмазал её тонким слоем глины и обжёг на костре: получилось то что надо, хрупкий горшок, разбивавшийся от одного неосторожного цока. Хем тут же изобрёл «взрыватель», в виде длинной нитки — если запулять горшок аккуратно, нитка дёрнет за его внутренности и разорвёт в воздухе, высыпав тучу угольной пыли. По совету одной из грызуний Хем опробовал и пружину из тонких веток: она сжималась и закреплялась на деревянной же оси с дыркой и поперечным ступором; при сотрясении от удара о землю ступор вылетал, пружина с силой распрямлялась, разбивая горшок и выкидывая угольную пыль. Испытания выявили, что горшки дают приличный выброс, так что если попасть аккурат в обеза — результат обеспечен. Кроме того, Марамак тут же испробовал выдувать мелкую пыль поршнем огнемёта — вылетала она всего на два-три шага, и насыпать её приходилось влапную, но эффект также почти гарантированный. Ввиду этого программу по выпуску толчёного угля и гранат утвердили.

Хем и Дара как раз тащили вверх по склону очередное бревно, когда прозвучал цок тревоги; грызи быстро разобрали оружие, закрепленное на поклажу, и побежали к гнездищу. Лучше лишний раз побежать, чем оказаться отрезанными от укрытий. Как оказалось, это правильно: обезы подошли со стороны озера, по берегу, откуда их не ожидали, и наблюдатель заметил их поздновато, так что пришлось поднажать на бег. Тушей было штук двадцать, причём среди них сразу угадывались давешние подранки, покоцанные стрелами. Грызи сбежались к гнездищу, перейдя ров и будучи готовыми скрыться внутри. Обезы уже добежали до рва, и один из них смело перемахнул его сходу, оказавшись как раз напротив окошка — оттуда ударили первым чем попало под лапу, копьём, и туша свалилась в ров. Остальные откатились назад, за низкие кусты на склоне.

— Что они там вытворяют?

Хем недолго думая поднялся по наклонной стене гнездища, поросшей мхом и травой, встал на самый верх и посмотрел оттуда. К его удивлению, два обеза тащили шкуру, на которой лежала куча камней! Ещё четверо шли сзади, подбирая постоянно сползающие камни и кладя их на место.

— Они подтаскивают камни! — сообщил Хем.

— Тупь скотина!

Грызю сверху была отлично видна позиция, и очень захотелось загрызячить из крестолука — как на стерльбище, точно попал бы. Однако он вспомнил, что план был совсем другой.

— Дар, где пышки?

— У костра, — резонно отцокала Дара, — Там, в яме. Я сбегаю!

— Стоять!! — рявкнул Хем, — Они слишком близко, и главное бегом ты раздавишь пышки.

— Точно, — согласилась белка, — Тогда как?

Хем не забывал поглядывать на супостатов, так что первые полетевшие бульники не проворонил, спрыгнув за укрытие. Тяжёлые камни сносили песок с насыпи гнездища и плюхались вокруг.

— Ещё твари, со стороны холмов, рыл двадцать!

Дело оказалось не таким простым, как виделось ранее — чтобы использовать пышки (пылевые горшки) еще предстояло их достать. Обезы появились рядом с гнездищем, так что грызи нырнули внутрь, дабы не попасть под камни. Внутри было жутко душно и темно, только из окошек тянулись лучи света. Хорь с заряженным пылью огнемётом высунулся из прикрытой двери и дал выстрел, щедро окатив одного обеза; после такого выстрела следовало закрыть глаза и протереть морду мокрой тряпкой, воизбежание. Ещё один залп сделал Марамак из окна.

— Неплохо пошло! — цокнул он.

— Надо убрать их от костра, там мясо, и главное сам костёр!

Несмотря на желание порвать грызей, обезы не могли проигнорировать запах от костра и стали стягиваться туда — обе подошедшие группы соединились, и уже здоровенная толпа чёрных тварей тусовалась по холму, создавая непрерывный гвалт.

— В тачкотанке! — цокнул Хем, — Дара, прикрой косой!

— Цок!

Быстро выбравшись из двери, Дара взмахнула косой, отпугивая ближайших обезов; пока она это делала, Хем уже прыгнул через ров и как змея, упаковался в узкую крышку снизу ящика. Оказавшись там, грызь немедленно отпустил рычаги «ёжовых игл», и копья по сторонам тачкотанке заняли горизонтальное положение, враз заставив тварей сдать назад. Под этот шумок в ящик проникли Марамак и Хорь, после чего крышку закрыли. Видно отсюда было плоховато, только через смотровые щели и бойницы, зато брошенные обезами камни бесполезно бумкали по щитам, отскакивая.

— Продайте себя! — орал наружу Хорь, — Тупаки!

— Хорош орать, — цокнул Марамак, — Педалируй.

Вращая вороты всеми лапами, грызи стронули телегу с места и она медленно поползла к костру, какового не было видно за толпой обезов; более того, схватив мясо, они тут же передрались за него. Педалировать могли только двое, так что менялись; Хем наблюдал через щели за тем, куда они катятся, и несильно кольнул копьём обеза, залезшего на «иглы» сверху: они были круглые и скользские, так что встать на них лапами, как это могло показаться со стороны, не светило, и прыгнувший туда барахтался между копьями, представляя из себя идеальную мишень. Однако в целом обезы держались подальше от тачкотанке, несколько их накололись на копья и визгом оповестили остальных.

— Левее, — цокал Хем, — Яма… Ещё левее. Так, обратно правее.

Тачкотанке преодолела сотню шагов до грызницы, в которой дымил костёр, и обезы расспались оттуда; как видел Хем, некоторые попытались бросать горящие чурки, но обожглись и оставили эту затею. Телега остановилась колёсами прямо над ямой, в которой складывали пышки.

— Так, в случае чего — кричите, — цокнул Хем, открывая нижнюю крышку.

— Я и так буду кричать, — хохотнул Хорь, — Съешьте супу, щучьи куры!

Грызь сполз на землю, продвинулся в сторону и перегнувшись, достал лапами до лежащих на дне ямы горшков; осторожно сгребя их, он вернулся назад и подал наверх.

— Складывайте очень осторожно!

— Не грызи грызомого…

Всего в яме было штук десять готовых пышек, и за три раза Хем перетащил их в ящик; обезы, наблюдая его под колёсами, бесились и швыряли камни и землю, пробовали дёргать за копья, но их отгоняли из бойниц. Тем не менее, тачкотанке то и дело качалась и содрагалась от ударов, так что пышки держали, боясь отпустить.

— Ну-ка, — цокнул Хем, открывая запоры верхней крышки, — Хо, держи их крепко и давай по одной.

Верхняя крышка была куда удобнее для вылезания — на стенках ящика имелись ступеньки, так что оттуда можно было высунуться для обзора или стрельбы. Открыв крышку, Хем высунулся по плечи — обезы мельтешили вокруг, так что выбрать цель было сложно. Всё же выбрав, он сунул лапу вниз за гранатой, быстро поднялся по пояс и швырнул её — сильно, но плавно, шагов на двадцать. Кинув, он тут же юркнул вниз, и не зря — пара камней сразу врезала по стенкам.

— Отлично, думаю двух-трёх задел! — цокнул Марамак, — Продолжай!

Переведя дух, Хем взял следующую пышку и повторил операцию.

— Дайте швырнуть! — цокнул Хорь.

— Отлично, а я позырю, — кивнул Хем.

Отогнав копьём ещё одного настырного, он приник к окошку — горшок описал высокую дугу и упал рядом с двумя обезами; он тут же разорвался, разбросав осколки и выбросив неровную тучку пыли — как думалось, действительно должно хорошо задеть морды туш. Шуганувшись от хлопка, обезы не придавали значения пыли, и сами сувались в её облако.

— Уй, куры яйценоские!

— Что за напух, Хо, ты цел? — Марамак помог ему устроиться у стены.

— Дыы, — помотал головой тот, — По балде получил, сзади.

Судя по сильной кровоточащей ссадине, действительно получил. Теперь отбиваться от наскакивающих приходилось одному, пока второй бросал пышки, а Хорь занимался привязыванием к голове листьев. Хем понял такую штуку, что не может определить, в каких обезов он уже кидался; правда, несколько их уже открыто тёрли глаза лапами. Туши попытались схватиться за копья сразу впятером, но уколы опять их отогнали.

— Ещё три штуки, — цокнул Марамак.

— Сейчас, пусть зачешутся, — ответил Хем, глядя в окошки.

Ещё больше неудобств, чем камни, доставляли кусманы сухого песка, запущенные в телегу — разбивась, они выбрасывали тучу пыли, норовившей забить глаза и закрыть обзор. То и дело приходилось хвататься за копья и отгонять настырных. Хем и сам получил по лапе камнем, но из-за кожанного налапника удар оказался совсем слаб. Наконец была выброшена последняя пышка, и грызи осмотрели результат — штук пятнадцать обезов усиленно тёрли глаза, лишая себя зрения. Однако оставались ещё порядка двадцати пяти, которых следовало как-то удалить, по крайней мере на время. Хем видел, как обезы скучились в плотную толпу, подбадривая себя воплями, и явно готовились навалиться на телегу всем гуртом.

— Пару цоков, — заверил Мармак, заряжая огнемёт.

— У тебя нету пары цоков, они бегут! — сообщил Хем, — Держитесь!

Аккурат когда толпа почти достигла стены копий, из окошка ящика прямо в неё ударила щедрая струя огня — грызь бил рассчётливо, поверх голов, так что подарок приняли не только передние, но и те кто за ними. С жутким воплями обезы рванули во все стороны, разбегаясь по холмам со шлейфами серого дыма — небольшие подпалины не могли серьёзно повредить им, но напугали как следует. Увидев что туши дали врассыпную, грызи вывалили из гнездища, немедленно положив стрелами двух ближайших обезов, всё ещё тусовавшихся там.

— Шашни окончены! — рыкнул Хем, высовываясь наверх с крестолуком.

Крестолук для стрельбы из тачкотанке был с рычагами, дабы удобнее использовать, а на крыше ящика имелись упоры для точной стрельбы. Зарядив механизм, грызь нацелился в ближайшего гада, качавшего телегу за копьё, и вогнал стрелу прямо в голову — с близкого расстояния она пробивала черепушки. Ещё пошатавшись, туша грохнулась на землю и заскучала.

В результате побоища таким образом были получены ещё четыре туши, а в ближайших окрестностях следовало ожидать ошивания обезов, ослеплённых пылью. Что до Хоря, то голова его была задета в меру сильно; по крайней мере, пришлось устраивать его на лежачее положение в гнездище, и отряжать белку для того чтобы использовать на него средства народной медицины. Сидючи возле телеги, основательно избитой камнями и когтями, Хем воочию убедился, насколько полезна сия погрызень.

— Мне кажется это ещё не полная стая, — цокнула Дара.

— Поч? — уточнил Хем.

— Пот. Кажется. Думаю им потребуется ещё несколько дней, чтобы собраться в основательную кучу.

— Так или нет, но, — цокнул Марамак, — Эти пышки оказались то что надо. Теперь ещё надо запетлять всех слепых и притащить сюда.

Это оказалось весьма трудоёмким процессом, так как не все обезы убежали далеко: некоторые околачивались рядом со слепыми, и их приходилось расшугивать. Тем не менее, к концу дня у ближайшей к гнездищу группы пальм были привязаны семь туловищ, и ещё столько же осталось в лесу. Правда, использовать весь этот задел не удалось, так как ночью по опушке прошлись несколько тигров, которые конечно не упустили случая загрызть своих злейших врагов, оставшихся без защиты стаи — потом грызи обнаружили, что туши совсем не съедены, а только разорваны. На сквиров же полосатые не обратили никакого внимания, несмотря на запахи от готовящегося мяса. Так как пышки пошли хорошо, их изготовление одновременно с вялением мяса было продолжено, так что грызям пришлось доставлять дрова. Кроме того, когда были переработаны наличные туши, встал вопрос о том, кто будет убивать беззащитных тварей, связанных по всем лапам. Любой из присутствовавших грызей мог срезать им головы в бою, но ни один грызь никогда не убивал беззащитное существо. Конечно было понятно, что это всё равно придётся сделать, так что Хем взял работёнку на себя. Обеза оттаскивали от общей кучи к разделочной грызнице, после чего Хем использовал дарину косу для отделения башки.

За день удавалось переработать примерно четыре туши, а благодаря тому что в полной готовности находились десять пушей, охрана цокалища не ослабевала ни на минуту. На подходах, которые плохо просматривались из-за кустов, были расставлены ловушки — как сигнальные, так и боевые, из пригнутых стволов деревьев. Оставались лапы и на то чтобы обеспечить отряд всем необходимым — водой, свежим кормом. На следующий день все туши с опушки были убраны и приступили к забою упетлянных, в то время как больше обезы не показывались. Это вызвало у грызей опасения, как бы они не собрались уходить в другую сторону — ведь стая руководствуется пух знает чем в своих действиях. Одни из тех что ходили в разведку, сообщили что на западе гору огибает речка, та самая по которой ходили Хем и Дара, и там был виден переход по стволу дерева, по которому обезы видимо и переправлялись…

— Погодите, — цокнул Хем, — Там река не абы что, они могут её переплыть.

— Может быть, — согласился Марамак, — Но ты всё время забываешь, что это стая. А в стае наверняка есть детёныши, которые переплыть не смогут. Поэтому им и нужен переход.

— Нужно ещё разведать, что они делают, — мотнул ухом Хем.

— Уфч, опять вы на прогулку? — фыркнула Рилла, — Мы сдесь припушнели резать!

— Можем поменяться местами, — хмыкнула Дара, — Пойдёшь следить за стаей?

Следить за стаей Рилла не хотела, но поскольку отрывать грызей от процесса действительно не хотелось, пошли только Хем с Дарой, решив разделиться и обойти пастбища обезов с двух сторон. Погодка надо заметить слегка изменилась, так как натянуло серые тучи и начал моросить дождь, правда довольно тёплый; тем не менее, грызям пришлось использовать плащи, иначе мокрые ветки и листва тут же намачивали и пух, а мокрый пух — это нехрурно. Два грызя вышли от цокалища лапа об лапу, урча от компании друг друга.

— Это жутко противное чувство, — цокал Хем, — Бить косой по связанному. Так вроде понимаешь, что никуда не деться, а как-то…

— Ты бы не был грызем, если бы не, — потрепала его по ушам Дара, — Мне было бы очень трудно.

— Дэ? А почему же тебя называют Дара ЧетыреХвоста?

— Угадал, — повела ушами она, — Это была история с песчанниками, их было трое. Они шарились по округе и ловили белок, ну ты понимаешь для чего… Их долго искали, скотов. Когда они попытались это же проделать со мной, Гуг уже три года как учил меня с косой обращаться. Ну и…

Дара красноречиво показала когтем по горлу.

— Пушнинушка, — улыбнулся Хем, — А почему четыре хвоста?

— Ну, — слегка смутилась она, — Я подумала что негоже добру пропадать, отрезала хвосты. А прицепить было некуда, только на пояс сзади, вот и получилось четыре хвоста.

— Вот она моя согрызуньюшка, — умилился Хем, — Прекрасно владеет косой и про Жадность-матушку не забывает тоже.

— Кстати, — цокнула белка, — Неужели придётся убить и детёнышей обезов?

— Если не останется выбора, — пожал плечами Хем, — Но, мы доцокивались поймать их и перевезти в цокалище Гнилое, что на востоке. Там их возьмут на воспитание, прилапнят…

Дойдя до угла ближайшего пастбища, грызи пошли в разные стороны; Хем двинул дальней дорогой не только потому что берёг белочку (это ещё посмотреть кто кого беречь будет), а потому что хотел воочию поглядеть на пещеру, о которой цокали другие. Дорога через джунгли была достаточно свободна, от дождя змеи попрятались под коряги, так что грызь шлёндал уверенно. Пещера, подумал он, там можно укрываться от дождя, а ведь обезы его наверняка не любят… значит если дождь зарядит надолго, они пойдут или к пещере, или куда-то ещё. Проходя по мокрому вдрызг лесу, Хем вдруг почуял знакомый отвратный запах и притих; пробираясь дальше осторожнее, он увидел источник — большущая группа обезов шла по звериной тропе, и сдесь ясно различались самки с детёнышами, а не только самцы. Обез вообще довольно неуклюжее животное, а толстые обезихи вдобавок были обвешаны обезятами, постоянно орущими и соскакивающими, так что двигались они еле-еле, несмотря на то что группу постоянно подгоняли крупные самцы. Их подзатыльники однако вызывали только ещё большую неразбериху, так что Хем счёл, что дойти до реки ранее чем дозавтра им не светит. А то что они идут именно к реке, у него сомнений не вызывало — видев уже тропы и пастбища, он представлял себе местность. Так, раздумывал грызь, уйдут куда-то на запад… стоп, переход! Они привыкли переходить реку по нему, так надо развалить его, и вся стая повернёт к ближайшему укрытию от непогоды, к пещере. Потерев лапы, Хем бросил маршрут, вышел на обезовскую же тропу и быстро двинул к реке; пару раз ему приходилось далёкими кругами обходить группки тварей, но в целом прошёл как по дороге. Как он и предполагал, тропы сходились именно к переходу.

В этом месте река была даже шире, чем ниже по течению — глубокая канава с быстрым течением мутной воды шириной шагов десять, не меньше. Перегораживало её огромное бревно от давно сгнившего дерева — оно возвышалось над водой и видимо хорошо просыхало от сквозняка, так что лежать тут могло многие годы, да и судя по следам когтей на верхней части, так оно и было. На тропе имелись и свежие следы, но Хема это мало интересовало, он соображал как уничтожить мост. С одной стороны бревно держалось за комль, да и вообще было толшиной с грызя, так что и перерубить топором — дня три работы. Так, бревно, подгонял мозг Хем, как его удаляют? Жгут. Отлично! Забравшись на середину, грызь топором стал выдалбливать углубление в крае бревна — подгнившая древесина шла хорошо, так что скоро он уже принёс туда хвороста и разжигал огонь. Конечно, перегорать бревно будет долго, но и по горящему обезы не попрут. Повсеместная мокрота не способствовала, и хотя Хем закрывал огонь сверху, от дождя, само бревно никак не разгоралось. За этими довольно жалкими потугами его застали трое обезов — сразу было видно, что это здоровые самцы, шарящие вокруг стаи в поисках добычи. К счастью грызя, камней тут не было, и хотя у обезов в лапах были дубины, лезть на довольно узкое бревно им было бесполезно — пока обез балансировал и искал куда поставить лапы, Хем не торопясь приложил его клевцом в бочару и отправил в реку. Остальные от плана отказались и стали шарахаться по кустам, видимо ожидая, не выйдет ли грызь на берег; не вышел.

Пока Хем соображал, снизу по течению подошла Дара — белке пришлось несколько раз переплывать реку, так что она была мокра по уши.

— Это мост к их укрытию на западе, — показал на бревно Хем, — Надо его уничтожить.

— Там таких мостов — допуха, — показала назад Дара.

— Но они всегда пользуются только этим, посмотри как расхожено.

— Так удобный, вот и ходят. Но это бревно жутко толстое, не перегрызть.

— Придётся всё же его спалить, — вздохнул Хем, — Давай долбить.

С двух сторон они выцарапали углубления в рыхлой древесине и снова стали разводить там огонь, но дело не шло. Вдобавок теперь обезы тусовались с обоих сторон моста, пытались бросаться палками, но сдесь из-за кустов это удавалось хуже чем никак. Те кто пытался лезть по бревну, получали хорошего пинка и летели в воду. Грызи уселись под плащами рядом с хило дымящим костерком; порядочно лил дождь, шумя по листве и водной глади.

— Холодный, — подставил лапу под дождь Хем, — Думаю они должны повернуть к пещере.

Дара подзакатила глаза и пожала плечами. Грызь приобнял её, потеревшись носом о мокрые волосы, выбивающиеся из-под капюшона. Дождь всё усиливался и не собирался заканчиваться, а сидеть на мосту было необходимо, ибо стая всё-таки стала собираться именно сдесь, явно намереваясь переправляться. Несколько обезов прыгнули в воду да и переплыли, но остальные тушевались. Из-за сильного ливня вода в реке начала прибывать на глазах, и по руслу то и дело сносило стволы деревьев и ветки. Особо крупные цепляли за мост, но сильное течение уволакивало их дальше.

— Слушай вот что, — цокнул Хем, — Как стемнеет, вытащим сюда несколько брёвнышек.

— И что? Мы тут примёрзнем для начала, — приклацнула зубами Дара.

— Вот что. Сдесь не так уж глубоко. Упрёмся бревнами в дно и соберём сдесь весь мусор, который сносит по течению. Он будет задерживать воду, и мост снесёт.

Дара отцокала себе под нос что-то такое из языка песчанников, чего наверное они сами не знали.

— Есть предложения получше, выкладывай, — пожал плечами Хем.

Предложений не было, так что все проплывающие кусты и деревья теперь по возможности зацеплялись за мост; течение давило на них, и стволы упирались в дно, в то время как ветки елозили по преграде. Оказалось, что достаточно всего пары хороших стволов, и процесс пошёл по нарастающей — скоро у моста образовалась огромная куча плавника, которую течение запихивало под бревно и создавало плотину. Ранее довольно спокойно текшая река зашумела на препядствиях, так что даже обезы взволновались, хотя в сумерках уже дрыхли. Не прошло и трёх килоцоков, как вода уже стала переливаться через мост сверху, так что грызи стояли по колено в воде, держась за ветки. Температура воды при этом не располагала продолжать в том же духе.

— Какие теперь предложения? — с лёгкой издёвкой осведомилась Дара, перекрикивая грохот воды.

— Держаться за выдолблины, какие мы сделали, — ответил Хем, — Бревно большое, хорошо поплывёт.

К их удаче, так оно и случилось: поток воды стал обходить запруду как раз по комлю бревна, моментально размывая песок, и мост с хрустом сорвался со своего места, всплыл и тронулся вниз по течению. Грызи крепко держались за него, ибо оказаться в бурной реке, полной плывущего мусора, да ещё и почти в полной темноте — это классическое значение слова «нехрурно». Плыли они как показалось довольно долго, прежде чем бревно застряло в очередной запруде; только теперь они получили возможность выбраться на сушу. Дождь рядил как из ведра, так что промокли насквозь и очень замёрзли. Сидеть ждать рассвета было никак нельзя, так что двое тронулись вдоль реки, к озеру, так как знали дорогу. Пробираться приходилось не практически, а вообще — наощупь, вытянув вперёд лапы; глаза можно было хоть закрыть, хоть открыть — всё равно темень такая, что даже дерева в упор не видно. Только плеск воды подсказывал, где находишься. Грызи даже привязали к лапам верёвочку, чтобы не теряться. Ощущение конечно жуткое — вслепую по бурелому, через заросли, паутину, трухлявые пни и прочую прелесть… но по крайней мере в движении удавалось поддерживать температуру тушки.

Когда еле-еле посерело от рассвета, они поняли что не зря всю ночь ползли — берег озера уже был рядом, а оттуда лапой подать до цокалища. Спотыкаясь и поддерживая друг друга, Хем и Дара доковыляли оставшиеся шаги и просто свалились в гнездище, на мягкие листья. В ход пошёл живительный горячий чай, каковой сдесь могли сготовить, пользуясь сухим местом под крышей; сухое место теперь было исключительно дефицитно, так как даже ров вокруг гнездища наполнился водой почти до краёв.

— Ну, значит обезиков вы задержали, — цокнул Марамак, сидючи возле грызей, — В такую погодку конечно им некуда деться кроме как в пещеру. Мы уж хотели идти вас выручать.

— Уге. А у вас тут каково?

— Ну, с пухом пополам. Хорь плоховат, всё время цокает что башка болит, приходится отваром поить. Вдобавок теперь не покостришь, всё залило, а навесов годных нету. Если полив не прекратится, придётся сначала делать навес, потом уже дальше трясти.

— Да к курам, Мар. Отсуркуемся — послушаем.

И привалившсь к Даре, уже вовсю сопящей, Хем исполнил эту угрозу. Сурковать в гнездище, особенно при такой погоде, да после похода — самое оно, так что очнулись только к следующей ночи; света через узкие окошки и днём было еле-еле, а уж ночью вообще нисколько. Из освещения имелась только коптилка в горшке — в неё втыкали лучины, и тогда ненадолго она светила ярко. Покормившись и снова испив не что иное как чай, грызи стали обдумывать дальнейшие ходы. Как уже обцокали без них, раз удалось загнать обезов в укрытие — этим надо пользоваться, пока не прошёл дождь. Однако пройти к пещере можно было только при помощи тачкотанке, а вот как впереть её в крутую гору?…

— Ночью они будут сидеть там и не высовываться, — рассуждал Хем, — Так что можно будет подойти пешком. Только вот какой в этом смысл. Были бы копья…

— У нас уйма копий, — цокнула Дара, — На телеге.

— Так, послушаем. Если снять копья с телеги, перенести наверх и ими перегородить вход пещеры?

— Довольно дельно кажется, — цокнул из темноты Марамак, — Скорее всего они все там, так накроем сразу всех, напух. Но идти придётся ночью, наощупь, а для этого надо днём разведать дорогу.

— Вот и, — кивнула Дара, — Как раз завтра днём осмотрим подходы и приготовим забор, а ночью уже сделаем. Цокнем так, лучше разделиться на две группы, чтобы с полными силами.

С утра так оно и было сделано: два грызя пошли на разведку, остальные попеременно занимались «забором». Копья на тачкотанке были стянуты в рамы по десятку штук, их-то и решили использовать. Такую раму грызь мог с трудом, но унести на спине, так что было решено взять три штуки; помимо этого, приготовили подпорки для того, чтобы из этих рам быстро собрать «ежа» ощетиненного копьями в одну сторону. Собирать предстояло не только быстро, но и на неровной площадке, заваленной валунами. К счастью, как цокали бывшие там, обезы давно перекидали вних все камни, какие могли поднять, так что вход в пещеру был достаточно свободен, и нечему грохотать.

Как убедился Хем, сдешние дожди — сущее бедствие, таких отродясь не бывало в Кишиммаре. Как зарядит на неделю, да ливнем, хоть не цокай. Только укутавшись в непромокаемые плащи, можно было рассчитывать что основная часть пуха останется сухой, по крайней мере на первое время. Влажность воздуха была такая, что пух потом намокал даже там. Вдобавок появились москиты, ранее не особо заметные — они роились огромными тучами и норовили накусать ухи и нос, так что пришлось тратить время на поиск травы от москитов. Шлёпая по колено в воде через джунгли, Хем подумывал, а не глупость ли они все затеяли. Обезы, хах! Грызунам было, было от чего убежать из Лигачного. Правда, там и так никто не жил постоянно, грызи набегали сезонно, за смолой от резиноносных деревьев.

Операцию начали по наступлению почти полной темноты; по свистку грызей, дежуривших наверху, остальные полезли по склону, ощупывая дорогу лапами, ибо иначе ничего не разберёшь. Склон, в котором находилась пещера, был не особо высокий и далеко не доставал до половины высоты самой горы, но взобраться туда в темноте было не так то просто. Одна белка загремела по скользским камням и сильно подвернула лапу, так что пришлось вдобавок отправлять грызя сопровождать её обратно к цокалищу. Остальные же восемь пушей оказались на камнях прямо над входом в пещеру; несмотря на дождь, оттуда отчётливо несло навозом. Марамак привязал к копью тоненькую нитку, на неё клок пуха, и этой «удочкой» стал шуршать у самой дыры.

— Приготовьтесь, — тихо цокнул он.

— Ты слева, — шепнула Дара, потому как показывать лапами было бесполезно.

Когда рычание и неосмысленные звуки внизу возвестили, что дежурный по пещере высунулся наружу, Дара и Хем спрыгнули вниз и нанесли удары косой и клевцом — они даже особо не разбирали, куда бить, потому как деться между валунов некуда. Обез даже особо не орал, так что тушу тут же оттащили, а на её место грызи подали рамы с копьями. Из зловонной дыры раздались многочисленные шорохи и рычание.

— Камнями клиньте, камнями!

— Хорошо цокнуто, грызо… Не видно нипуха, где они, камни?!

— Зажигай коптилку, напух!

Грызунья, всю дорогу бережно тащившая большой горшок с углями и лучинами, закрытый другим горшком от воды, раздула пламя; по мокрым камням запрыгали пятна света, и стало хоть что-то видно. От этого рамы быстро заняли нужное положение, и теперь дыра оказалась перегорожена тремя рядами копий, так что никак не пролезть. Пролезть нельзя, но обезы тут же начали дёргать за копья, стараясь вырвать их.

— А ну-ка, отход! — цокнул Марамак, прилаживая огнемёт.

Струя огня вызвала в пещере чудовищную панику, так что напирающие обезы тут же насадили на копья тех, кто был спереди, и практически забили узкий проход их тушами. Теперь не получилось бы даже дёргать — для этого следовало стащить туши, а до этого надо ещё догадаться. Приглушённые вопли из пещеры доносились постоянно, надоедая.

— Заткнитесь, пища! — рявкнул внутрь Хем.

— Пока эта пища готова употребить в пищу нас, — уточнил Марамак, — Думаю вот что. Надо оставить сдесь двух грызей караулить, а остальным принести листья и жерди, чтобы сделать навес, иначе они тут окоченеют. Затем приступать к переработке… пищи.

— Может, отодвинуть забор глубже в пещеру?

— Там вонь — не продохнёшь, грызо. Кто останется?

Оставаться никто не хотел, так что применили считалку: «Хвост огромный пуховой распушился не впервой, уши мягкие вполне распушилися вдвойне, и нехилые бока распушились не слегка!». Двое грызей остались охранять забор на случай если обезы попробуют вылезти, а остальные спустились в лес собрать листьев. В темноте и под ливнем, но собрать их именно поэтому было необходимо срочно. Коптилка, закрытая как можно от дождя, давала еле-еле годное за десять шагов освещение, при коем и работали, обрывая огромные прочные листья и нарубая жерди; вода стояла под лапами везде, куда ни цокни, так что скоро опять все были мокры по уши. Несмотря на это, к тому времени как забрезжил рассвет, навес соорудили и пошли обратно в гнездище отдохнуть. Выяснилось неприятное в виде того, что на карауливших напал барс и успел сильно поцарапать одного — если бы не ошейник, вцепился бы в горло. Вдобавок шедших к цокалищу двоих покусали рыбы — река разлилась уже на пол-леса, и рыбы плавали где хотели… и кусали что хотели. Таким образом, Хорь слегка отошёл от получения по башке, но прибавились ещё один тяжёлый раненый и двое лёгких. Ввиду общих планов это было малохрурно, но терпимо.

Общий же план, который изобрели на несколько пушей Хем, Дара и Марамак, состоял в следующем. Запертые в пещере обезы несомненно проголодаются, так что будут хорошо клевать. Предлагалось положить корм, в виде того же самого жаренного мяса, близко к забору, грохнуть первых подошедших, вытащить туши, а корм оставить. Правда, не было уверенности что обезы будут делить корм ровно, точнее была почти уверенность, что не будут и всё сожрёт самый сильный. Впрочем, именно эти умники были первыми на забой. К счастью, дождь слегка поунялся и по крайней мере не лило сверху; снизу по-прежнему стояло болото как минимум по колено, и если сначала вода была ещё чистая, то уже скоро она превращалась в настой гнили, так что суваться в неё с пораненными лапами нечего думать. Готовить мясо было очень трудно — мокрые дрова не горели, и приходилось постоянно всё мыть от грязи. Несмотря на регулярную кормёжку, обезы нервничали, да и понятно — внутри их было рыл сорок, как минимум, и прокормить их конкретно грызи не могли.

— Мы не можем их прокормить, — цокнул Марамак, в трёхсотый раз выливая воду из ботинок.

— Можем, — возразила Дара, — Мы же их и переводим на корм. Будем кормить ими же.

— Какой-то… парадокс, чтоли, — помотал ушами грызь, — Кормить кого-то ими же.

— Увидишь, как пойдёт, — заверила белка.

Дальнейшие операции перенесли к пещере, расширив навес и организовав костёр там; к счастью, обезы загадили склон только ниже входа, так что выше можно было жить. На гору приходилось таскать брёвна для огня, и сдесь уже катки не катили, приходилось браться по две пуши и переть влапную. В гнездище остались четверо, трое раненых и грызь на их охрану и в помощь, ещё двое постоянно отряжались на то чтобы осматривать подходы к горе, не подвалит ли кто ещё. Однако ни на следующий, ни на послеследующий день ни единого обеза вне пещеры никто не видел. Успокаиваться было рановато, они могли сидеть в других укрытиях, пока лил дождь. Тем временем обезов одного за другим вытаскивали и пускали на фураж — несмотря на то что они прекрасно понимали, что их убивают, обезы не могли оставить в покое халявный корм, и получали точный смертельный удар копьём или косой, через решётку, перегораживавшую проход. Грызи порядочно вымотались от возни с дровами и постоянной сырости, но сдаваться не собирались.

Как оказалось, это был правильный подход и знающие грызо правильно рассчитали, что сезон дождей ещё не наступил, а следовательно имеющееся бедствие временное и скоро должно закончиться. Так оно и случилось, одним утром тучи просто уползли в сторону, и вода резко пошла на убыль из-за поднявшегося ветра; сквозняк более-менее высушил ветки и листву, так что стало гораздо, гораздо проще. Ветер продувал лес, так что там стало возможно нормально дышать; это тоже сильно ускорило процессы. Костёр в камнях над пещерой полыхал вовсю и днём и ночью, так что стада обезов хватило не так уж и надолго. Наступило время, когда из темноты больше не появлялись огромные чёрные туши, сколько бы бананов не валялось у входа. Пришлось немного отодвигать заграждение и идти осматривать пещеру. Конечно, ничего приятного там увидеть было нельзя: кучи навоза и трупы обезов, павших жертвами драк за еду. Находиться в пещере было невыносимо, так что Хем и Дара, полезшие на разведку в первых рядах, быстро проходили вдоль стен, не особо разглядывая закутки.

— Похоже, все слабые погибли ещё раньше, — цокнула белка, ковыряя косой труп.

— Видимо да, — поёжился Хем, — Пошли отсюда!.. Погоди, кажется там что-то шевелится.

Под светом коптилки они увидели трёх детёнышей обезов, сбившихся в кучу в углу между камней — там были какие-то листья, что видимо и спасло их от холода.

— Что там у вас? — подошёл Хорь, — Уйй… Может, мы ничего не видели?

— Хо, это дети, — сказала Дара.

— Да, ты права, — повесил уши грызь, — Пойду притащу бананов.

Кроме пятерых некрупных, найденных в углах пещеры, все обезы были уничтожены. Немало их туш осталось червям, но большую часть грызи всё же осилили перевести на вяленое мясо, жилы и шкуры. Хем использовал шкуру для того чтобы кормить детёнышей — так они его не боялись, а без шкуры не признавали. Пока грызи собирали набитое добро для похода, они уже привыкли к шкуре и оставались возле неё, когда Хем вешал её на мешок. Главная задача теперь состояла в том, чтобы всё это утащить, для чего следовало сделать телеги. По раннему плану, тачкотанке должны были пока оставить в Лигачном на случай ещё каких-нибудь неприятностей.

— Дарочка, — цокнул Хем, — Пошли со мной в Кишиммару, а?

— С удовольствием, — улыбнулась белка, — Но сначала к моим. Всё равно это по пути.

— Хорошо конечно что мы их вымели, но только вот об этом не узнают у нас в Глыбном… А если нам понадобится корм, мы не поменяем его на мясо, которое останется неизвестно где…

— О, пух-голова, — закатила глаза Рилла, — Ты не знаешь, что в этом случае делают?

— Эмм… Как-то нет.

— Если мы дотащим наш набой до Гнилого, там можно обменять его на что-то ценное, но лёгкое. Или вообще отдать за добро.

— За добро? — почесал за ухом Хем.

— Да, типа такого, — белка достала из сумки маленькую фигурку волка, выдолбленную как-то из камня.

— Прикольно, но в пищу это не пустишь.

— Пустишь. Это — волк добра. Если в одном цокалище тебе обменяют кучу мяса на него, то в другом обратно, его на кучу мяса, понимаешь?

— Кажется да, — цокнул Хем.

— Кажется я ошибалась когда думала что я — дикая, — хихикнула Дара.

В то время как четверо грызей остались в Лигачном, заниматься полезными делами, остальные отправились на восток по краю джунглей, катя наскоро сколоченные тачки через посохшие травы саванны. Они сильно устали, да и вообще постоянное побоище, боль и кровь действовали не лучшим образом. Однако свободный ветер, задувавший с Родины, приносивший казалось запахи хвойных лесов, просторных полей и чистых речушек, придавал грызям силы, так что они непроизвольно поворачивали по ветру носы и улыбались на северную сторону.