Белла

Глава одиннадцатая

Белла была совсем не в таких отношениях с Крисси или Ангорой, чтобы спросить у них, что носят на скачках в Гудвуде. Было слишком жарко, чтобы надевать чулки, но ее ноги еще недостаточно загорели, чтобы обойтись без чулок. При всем том глупо было бы не воспользоваться солнечной погодой. Поэтому она надела великолепно сшитый джинсовый комбинезон, подчеркивающий красоту ее длинных ног. Сверху она не надела ничего. Лямки и нагрудник отлично прикрывали ее груди, если она не делала чересчур резких движений.

Разумеется, она вышла последней. Вся великолепная пятерка стояла у «мерседеса»: Крисси и Ангора были в красивых цветастых платьях, Руперт и Стив в легких костюмах. На Ласло же был безупречно сшитый костюм в елочку с темно-красной гвоздикой в петлице, и рядом с ним все казались одетыми небрежно.

Увидев Беллу, он засмеялся и спросил:

— Ты что, собралась котел ремонтировать?

Стив и Ангора сели впереди рядом с Ласло. Чтобы не тесниться, Стив слегка отодвинулся к краю, положив руку на спинку сиденья и касаясь локтем волос Ангоры. Рука эта лежала прямо напротив Беллы, и она с трудом поборола в себе соблазн дотронуться до нее.

Ангора положила свою шляпку на зеркало водителя.

— Ты не считаешь, Ласло, что мне надо сделать стрижку? — спросила она.

— Нет, — ответил тот, — терпеть не могу коротких волос.

Жизнь — это просто чашка с вишнями, вздохнула про себя Белла, — пока не начнешь ломать себе зубы о косточки.

Она была поражена всей обстановкой скачек: разгоряченные лошади, тяжелый запах пота и навоза, ржанье, доносившееся из конюшен.

Ее удивило, до чего ухоженная публика собирается на скачках. Женщины из самых верхних слоев общества демонстрировали свои породистые лодыжки. Мужчины выглядели еще лучше. Огороженное место для членов клуба было битком набито светлыми костюмами и шляпками с загнутыми полями.

Белла поймала несколько обращенных на нее любопытных взглядов, а иные из повес еще и присвистывали. Ей доставило немалое удовлетворение то обстоятельство, что на нее смотрели больше, чем на Ангору, а двое мужчин даже подошли и попросили у нее автограф.

— Мы на днях видели вас по телевизору. Вы нам очень понравились.

Это весьма расстроило Ангору. В падоке лошадей готовили к первой скачке. Белла залюбовалась их алыми ноздрями, вращающимися глазами и невероятно хрупкими ногами и поняла, до чего верно старые художники изображали их на гравюрах.

— Вон лошадь Ласло, Чапероне, — сказал Руперт, указывая на кобылу рыжей масти, и сверкавшую, как реклама мебельного лака. — Смотрится неплохо, правда?

— Красивая, — вздохнула Белла, когда кобыла прошла мимо них, тычась носом в своего конюха и гордо неся на себе зелено-черную попону с инициалами Ласло Энрикеса в углу.

— Она единственная, кто гуляет, — одобрительно заметил Стив.

«Интересно, с кем», — подумала Белла.

Вышли жокеи. Какими миниатюрными казались они с их резкими голосами и небрежным изяществом, напоминавшим Джека Рассела.

Ласло вошел в падок. Тренеры, владельцы и жокеи стояли отдельными группами, обсуждая последние тактические ходы. Тренеры шутили и подбадривали жокеев, так отец напутствует невесту перед тем, как направить ее к алтарю.

«Жокеев просят оседлать лошадей», — объявил громкоговоритель.

Вывели Чапероне. Она дружелюбно склонила голову на плечо Ласло, оставив на его костюме большое пятно зеленой пены.

— Мне надо пойти пожелать ему удачи, — сказала Ангора, собираясь нырнуть под ограждение.

— Я бы не стал этого делать, — предупредил Руперт. — Скачки — это единственное, что он принимает всерьез.

«Не считая намерения избавиться от меня», — подумала Белла.

— Это жокей Ласло, Чарли Ламас, он садится в седло, — продолжал Руперт. — Ласло привез его из Южной Америки.

Белла посмотрела на невысокого мужчину с сухим лицом и печальными темными глазами, который взбирался на спину Чапероне. Жокей прикрикнул на нее, когда она раза два беззаботно взбрыкнула, и направил ее вслед за другими лошадьми.

— Пора делать ставки, — сказал Руперт, взяв Беллу за руку.

Вся их компания поставила на Чапероне, кроме Беллы, которая из чистого упрямства выбрала аутсайдера по имени Гордость Геры.

С трибуны участников им было видно, как теплая волна заколебалась над ограждением, когда лошади легким галопом направились к старту.

Внизу, под ними, суетились букмекеры с их выражением знатоков на анилиновых физиономиях, а вокруг них, как в котле, кипели слухи и предположения. Помощники букмекеров, неистово жестикулируя, подавали сигналы.

За минуту до старта Ласло присоединился к остальной компании. Вид у него был подозрительный. Он жевал сигару и был похож на пирата.

— Удачи, — пожелала ему Ангора.

— Ждут команды стартера, — сообщил Руперт, наводя бинокль.

«Старт дан!» — прокричал динамик.

Белла больше наблюдала за Ласло, чем за скачкой. Она была восхищена его хладнокровием, когда участники стремительно ринулись вперед — так взмывает ртуть в термометре, опущенном в горячую воду.

Он лишь чуть сильнее прижал бинокль. Когда его кобыла на какой-то момент продвинулась к голове группы, а потом, проносясь мимо финишного столба, оказалась среди замыкающих, он только немного чаще запыхтел сигарой.

Никаких гримас недовольства или досады. Он просто отошел в сторону, чтобы не слушать посыпавшихся на него сочувственных возгласов, и какое-то время от разочарования не мог произнести ни слова.

— Кто был первым? — спросила Белла немного погодя.

— Гордость Геры, — ответил Стив. — Не представляю, кто мог на нее поставить.

— Я, — сказала Белла. — По-моему, она единственная, кто гуляет, — и, рассмеявшись ему в лицо, она вприпрыжку побежала вниз по ступенькам получать свой выигрыш.

Ее ликование было недолгим. Она проиграла по пять фунтов на каждом из следующих двух забегов.

Гвоздем программы были женские скачки. Их спонсоры, ювелиры с Бонд-стрит изготовили те самые бриллиантовые броши с рубиновыми вставками, что красовались на лацканах нарядных наездниц.

— Пойдем поглядим на дев-в-вочек, — плотоядно произнес какой-то нагрузившийся виски старый джентльмен с багровым лицом.

— У Ласло в этой скачке участвует конь по имени Бодлер, — сказал Руперт. — Он еще неопытный, но Ласло возлагает на него большие надежды. Это вон тот вороной жеребенок. Он купил его в Ирландии. Там у них считают, что черные кони неудачливы, поэтому он достался ему дешево.

Бодлер ходил кругами по падоку, дико вращая глазами, фыркая и закусывая удила.

— Похож на своего хозяина, — заметила Ангора.

Появились женщины-жокеи. Одна из них была рослая девица, блондинка с зелеными глазами, остальные маленькие и очень легкие. Все бинокли тут же были наведены на тонкие просвечивающие бриджи, плотно облегавшие гибкие фигуры девушек.

Крисси смотрела на них с завистью.

— Ласло сказал, что если я сброшу двенадцать килограммов, он купит мне скаковую лошадь, — сообщила она.

— Которая из них жокей Ласло? — спросил Стив.

— Разумеется, та, что самая красивая, — сказала Крисси, — высокая блондинка с зелеными глазами.

— Ты думаешь, он ее уже имел? — спросил Руперт.

Глаза Ангоры на секунду сузились, а потом она весело сказала:

— Если еще и не успел, то долго ждать не придется.

На этот раз старт был в другом месте, но Белла решила сделать свою ставку у того же букмекера, что располагался по другую сторону дорожки.

— Встретимся на трибуне участников, — крикнула она Руперту.

Возвращаясь через скаковое поле и дойдя до белой ограды, она обнаружила, что обронила свой талон на ставку.

Обернувшись, она увидела, что он лежит посреди дорожки. Не оглядевшись, она побежала его подбирать.

Вдруг в ушах ее раздался грохот, и она увидела, как десять скакунов, выскочив из боковых ворот, галопом идут к старту прямо на нее.

От страха она замерла на месте, потом попыталась отбежать к ограждению, но было уже поздно, лошади уже заносили над ней копыта. Она закричала. Они должны были затоптать ее насмерть. И тогда каким-то чудом вороной конь Ласло резко метнулся вправо, чтобы обойти ее, и, сбросив свою наездницу-блондинку в траву, продолжил галоп к старту.

В следующую секунду ее уже поднимал Ласло. Никогда до этого она не видела его таким рассвирипевшим.

— Какого дьявола ты здесь делаешь? Хочешь сбить с курса мою лошадь?

— А какого дьявола делаешь ты? Хочешь убить меня? — парировала Белла. — Она скакала прямо на меня, и если бы эта чудесная лошадка не метнулась в сторону, моя песенка была бы уже спета.

— Прекрати молоть вздор, — сказал Ласло, — и уйди с поля.

Он поспешил к блондинке, которая прихрамывала на одну ногу, была в шоке, но не ранена.

Бодлер, сбросив седока, вовсю резвился. Задрав хвост, волоча по земле поводья, он скакал по полю, растрачивая попусту силы. К удовольствию публики и огорчению Ласло и своей наездницы, он никак не давал себя остановить.

Руперт пробился через толпу к Белле.

— Дорогая, ты в порядке?

— Конечно. Просто, я обронила свой талон, и жокей твоего дорогого кузена поскакала прямо на меня.

Она ничего не могла поделать. У лошадей не очень хорошие тормоза.

— Гляди, он просто чудо, — восхищенно сказала Белла, наблюдая за тем, как Бодлер убегает от двух распорядителей и вновь скачет на поле. — Похож на настоящего фаворита.

Порезвившись так минут десять, Бодлер угомонился и, резко остановившись напротив Ласло, протяжно фыркнул через расширенные ноздри, после чего начал щипать траву.

Блондинка снова поднялась в седло. Руперт, Ласло и Белла вернулись на трибуну наблюдать за скачкой.

— Теперь ему ни черта не светит, — в сердцах проворчал Ласло.

Дали старт, и Белла опять не могла ничего разобрать. Она только слышала возгласы «Подходят, подходят!», переходящие в общий рев, и в прыгающем калейдоскопе цветов была не в состоянии различить лошадей.

— Черт возьми, — сказал Руперт, — у нее получится.

Вдруг высокая блондинка, словно Валькирия, припав к ушам Бодлера, силой воли и мускулистых ног растолкала всю группу и бросила вороного коня первым к финишному столбу.

Трибуны возбужденно зашумели.

— Боже, какой финиш! Какое потрясение для букмекеров! — сказал Руперт.

В загоне для победителей при появлении Бодлера послышался громкий одобрительный шум.

Блондинка держалась совершенно невозмутимо. Другие девицы истекали потом, лица их потемнели, тушь текла по щекам так, будто они только что вышли из сауны.

Бодлер, весь в пене, кружил по загону, все еще выкатывая глаза и смеясь на свой лошадиный манер. Поздравления сыпались на Ласло как конфетти.