Белые генералы

1. НА ЦАРЕВОЙ СЛУЖБЕ

Для генерал-лейтенанта Николая Николаевича Юденича вступление в первую мировую войну началось с приема, устроенного в его честь по случаю 52-летия. Собралась семья, родственники, пришли многочисленные сослуживцы. Торжество намечалось обычное для семей высокопоставленных лиц российской императорской армии.

Многих собравшихся военных генерал Юденич знал не один десяток лет. С одними он учился в училище, с другими — в Академии Генерального штаба. Другие были его сослуживцами по Средней Азии и Поволжью, Дальнему Востоку и Кавказу, Польше и Литве, Санкт-Петербургу и Казани. Уже одно такое перечисление мест военной службы свидетельствовало о том, что именинник не относился к числу лиц высшего военного состава, приближенного к царскому двору.

Столь обширная география мест службы была, с другой стороны, вполне объяснима — боевой заслуженный генерал, кавалер восьми российских орденов, почти тридцать шесть лет верой и правдой прослужил в русской армии. Причем звезд с неба он не хватал и своей родословной похвастаться не мог.

... Родился Николай Николаевич Юденич 18 июля 1862 года в первопрестольной столице государства Российского Москве. Происходил он родом из семьи дворянина, коллежского советника, типичного представителя столичного чиновничества, но человека достаточно образованного для своего времени.

Выбор военной профессии для Юденича-младшего случайностью не стал. Отцовский дом располагался совсем рядом с находившимся на Знаменке 3-м Александровским военным училищем, куда принимались в первую очередь дворянские дети. Училище негласно относилось к разряду привилегированных, и из его стен вышло немало известных царских генералов.

Гимназист Юденич еще с первых классов мечтал надеть привлекательную своей военной строгостью юнкерскую форму. Отец не стал настаивать на обратном, разумно не мешая сыну обрести собственный путь в жизни. Закончив с «успехами» московскую городскую гимназию, Николай Юденич поступает в 3-е Александровское военное училище.

Учебное заведение готовило офицеров для царицы полей — пехоты, или как ее еще называли в старой России — инфантерии. В курс обучения входили не только специальные военные дисциплины, но и общеобразовательные — российская история, география, обучение танцам и многое другое. Юнкерские годы генерал Н. Н. Юденич всегда вспоминал с теплотой, училище сдружило его со многими однокурсниками.

Выпускное назначение Юденича свидетельствовало об одном — он оказался в числе самых успевающих юнкеров своего выпуска. Это давало ему почетное право выбора не только места службы, рода войск, но даже и воинской части. Девятнадцатилетний подпоручик армейской пехоты получил назначение в лейб-гвардии Литовский полк, прошедший со славой не только Отечественную войну 1812 года, но и русско-турецкую войну 1877—1878 годов.

Подпоручик Юденич был зачислен в состав гвардейского полка «со старшинством в чине с 1881 года». То есть с года окончания военного училища в том году для него начинался отчет офицерской службы. Начало службы в одном из старейших полков русской армии послужило хорошей школой на будущее — офицерский коллектив офицеров-литовцев имел добрые традиции.

Молодой пехотный командир долго не задержался в императорской гвардии, получив новое назначение с повышением в чине и должности в армейскую пехоту. Началась тяжелая из-за климатических условий и отдаленности от центральных губерний служба в Туркестане. Этот военный округ к числу престижных не относился, хотя для офицерской карьеры давал многое.

Туркестанская служба проходила для гвардейского офицера не в полку, а в отдельных батальонах — 1-м Туркестанском стрелковом и 2-м Ходжентском резервном. Командование ротами дало подпоручику Н. Н. Юденичу прекрасную командирскую закалку и самую необходимую строчку в личном послужном списке. Он получал право подачи рапорта по команде с просьбой разрешить ему поступать в военную академию.

Мечта молодого офицера сбылась: после производства в поручики гвардии он получает направление для сдачи вступительных экзаменов в Николаевскую академию Генерального штаба. Академия давала в императорской России, да и не только в ней, высшее военное образование и прекрасное продолжение военной карьеры.

Учеба в академии продолжалась три года и дала солидные знания в области военных наук. Об уровне обучения в ней говорил хотя бы такой факт, что при получении хотя бы одной неудовлетворительной оценки слушатель незамедлительно отчислялся из списков и отправлялся к прежнему месту службы.

Поручик Н. Н. Юденич закончил Николаевскую академию Генерального штаба более чем успешно — по первому разряду. В результате он был причислен к Генеральному штабу и, получив очередное воинское звание — капитана, назначается старшим адъютантом штаба 14-го армейского корпуса Варшавского военного округа. Здесь гвардейский офицер получил хороший опыт штабной работы по организации военного управления.

Следующие долгие пятнадцать лет Николай Николаевич Юденич проходит службу в штабе хорошо знакомого ему Туркестанского военного округа. Он хорошо продвигается по служебной лестнице — в 1892 году получает звание подполковника, а еще через четыре года становится полковником. В Туркестане он последовательно назначался на должности командира батальона пехоты и начальника штаба Туркестанской стрелковой бригады.

Для руководства военного ведомства Российской империи примерная служба полковника Н. Н. Юденича не осталась незамеченной. Он получает назначение в приграничный Виленский военный округ на должность командира 18-го стрелкового полка. Послужной список полкового командира свидетельствует о том, что командование отдельной воинской частью для Юденича проходило достаточно успешно, но и не без трудностей. На проходивших учениях его стрелки демонстрировали хорошую выучку, а роты имели устроенный быт.

С началом русско-японской войны 1904—1905 годов 18-й стрелковый полк вошел в состав 5-й стрелковой бригады 6-й Восточно-Сибирской дивизии. Путь на поля Маньчжурии лежал длинный и долгий — почти через всю Россию, сперва по железной, перегруженной воинскими эшелонами дороге, а затем и своим ходом.

К тому времени полковник Н. Н. Юденич был уже степенным человеком, нашедшим свое семейное счастье. Он женился на Александре Николаевне, урожденной Жемчуговой. Брак армейского офицера с девушкой из родовитой дворянской семьи оказался крепким, и супругов отличало взаимопонимание и любовь.

Прибыв в Маньчжурию, стрелковый полк Юденича скоро оказался в самом пекле боевых действий. Бездарность командования русской армией стала притчей во языцех. Главнокомандующий генерал Куропаткин проигрывал одно сражение за другим, порой только из желания отступить еще дальше к российской границе. Восточно-сибирские полки и дивизии несли неоправданно большие потери в людях.

Самой крупной операцией в ходе русско-японской войны для полковника Н. Н. Юденича стало участие со своим полком в Мукденском сражении, которое проходило с 6 по 25: февраля 1905 года. 18-й стрелковый полк оказался в числе тех правофланговых русских войск, на которые обрушился обходной удар 3-й японской армии, стремившейся выйти в тыл противнику севернее города Мукдена и перерезать там железную дорогу.

Ранним утром 19 февраля 5-я и 8-я японские дивизии 3-й японской армии, которой командовал генерал М. Ноги, перешла в наступление на участке Мадяпу, Сатхоза, Янсынтунь. Последний населенный пункт обороняли стрелковые бригады 6-й Восточно-Сибирской дивизии. Сибирской она была только по названию, так как предназначалась для Сибири, а формировалась в европейских губерниях страны.

Бойцы полковника Н. Н. Юденича занимали позиции на окраине большого китайского селения Янсынтунь. Стрелки укрывались в наскоро вырытых неглубоких окопах среди полей чумизы и гаоляна. Японская артиллерия обстреливала русские позиции из своих батарей, подтянутых к передовой.

С восходом солнца японская пехота начала массированные атаки позиций полка Юденича. Лежа на мерзлой земле, под разрывами вражеской шрапнели, стрелки отбили несколько сильных неприятельских атак. Полковой командир демонстрировал «примерное», как тогда писалось в наградных представлениях, личное мужество и бесстрашие.

Только при получении приказа свыше 18-й стрелковый полк отошел с занимаемой позиции, уступив ее японцам. Генералу М. Ноги, одному из лучших полководцев императорской армии, в сражении под Мукденом так и не удалось совершить фланговый обхват русской армии — на пути атакующих японских дивизий встали полки сибирских стрелков. Многие прославили себя в тех жарких и кровопролитных боях на равнине к востоку от реки Ляохэ.

Российский историк-белоэмигрант А. А. Керсновский в «Истории русской армии», описывая Мукденское сражение, называет фамилии трех полковых командиров, составивших себе в февральские дни 1905 года блестящую репутацию. Это командир 18-го стрелкового — полковник Юденич, 1-го Сибирского — полковник Леш и 24-го Сибирского — полковник Лечицкий. Обращает на себя внимание то, что Николай Николаевич Юденич назван в этом коротком списке первым.

За отличие в сражении под Мукденом, проявленную стойкость и храбрость личный состав 18-го стрелкового полка высочайшим указом императора Николая II Романова был удостоен особого знака отличия с надписью «За Янсынтунь. Февраль 1905 года». Этот знак крепился на головных уборах нижних чинов — солдат и унтер-офицеров.

Полковой командир за бои под Мукденом на Янсынтуньской позиции удостоился высокой воинской награды, особо чтимой в русской армии на протяжении трех столетий. Полковник Николай Николаевич Юденич был награжден Золотым оружием — офицерской саблей с гравированной надписью «За храбрость». С этим наградным оружием он пройдет через две войны — первую мировую и гражданскую.

Русско-японская война стала крайне важным этапом в полководческой биографии одного из подлинных героев первой мировой войны на ее Кавказском фронте и военных вождей белого движения в России, когда она оказалась охваченной испепеляющим пламенем гражданской войны. Именно на сопках Маньчжурии к Н. Н. Юденичу пришло признание его способностей военачальника.

В июне 1905 года Николай Николаевич Юденич назначается командиром 2-й бригады 5-й стрелковой дивизии. Генеральские погоны не заставили себя долго ждать — производство в генерал-майоры проходит быстро. В далеком от Дальнего Востока Санкт-Петербурге смогли по достоинству оценить заслуги полкового командира, уже девятый год ходившего в звании полковника.

Искусство управления батальонами и полками на поле брани, которое не раз демонстрировал обладатель Золотого оружия, было отмечено еще и двумя боевыми орденами — Святого Владимира 5-й степени с мечами и Святого Станислава 1-й степени и тоже с мечами. Такими военными наградами мог гордиться любой офицер русской армии.

Однако участие в русско-японской войне обернулось для генерал-майора Н. Н. Юденича еще и боевыми ранениями. Особенно тяжелым оказалось последнее из них. Лечение в военном госпитале затянулось до 1907 года.

Залечившего боевые ранения генерала ожидало высокое назначение по службе — генерал-квартирмейстером Казанского военного округа.

Можно утверждать, что армейская служба у Николая Николаевича Юденича складывалась вполне удачно. Боевой генерал, имевший за плечами Академию Генерального штаба и самое деятельное участие в русско-японской войне 1904—1905 годов, на строевых командных должностях рос довольно быстро. Свое пятидесятилетие Юденич отмечал уже в должности начальника штаба Казанского военного округа, одного из самых крупных на территории Российской империи.

Долго задержаться в Казани ему не пришлось. Приближалась большая война в Европе, и генеральные штабы государств Антанты и Центрального блока торопливо разрабатывали стратегические планы на предстоящую войну. Но европейской войне, по исторической традиции, предстояло разразиться не только на европейском континенте и прилегающих к нему водах. Сильная своей военной мощью в недалеком прошлом Турция никак не могла остаться в стороне. Тем более, что у нее был традиционный противник — Россия.

В российском Генеральном штабе, планировавшем военное противостояние турецкой армии в Закавказье, решили усилить руководство Кавказским военным округом, которому в случае начала войны в Европе предстояло разворачиваться во фронт. В ходе организационно-штатных изменений вакантной оказалась должность начальника штаба округа.

Кандидатур на ее замещение оказалось несколько. Но в Военном министерстве предпочтение высказали генерал-майору Н.Н.Юденичу из Казани. Получив соответствующее предписание, он прибыл на новое место службы в город Тифлис, где располагались штаб Кавказского военного округа и управление царского наместничества на Кавказе.

Юденич быстро освоился на новом месте, встретив взаимопонимание со стороны своих ближайших помощников по штабной работе. Возглавив окружной штаб в январе 1913 года, он вскоре получил звание генерал-лейтенанта.

Генерал Н. Н. Юденич был из числа тех старых военных руководителей, которые интересовались, помимо служебных дел, еще и обстановкой в регионе, где квартировались подчиненные ему войска. Кавказ всегда отличался сложностью обстановки, и начальнику штаба расположенного там военного округа приходилось заниматься еще и военно-дипломатической деятельностью.

Среди прочих служебных обязанностей на генерал-лейтенанта возлагается непосредственное участие в работе военно-дипломатических миссий. В центре внимания начальника штаба Кавказского военного округа, естественно, находились сопредельные с Россией государства — Турция и Иран (Персия). Приходилось заниматься, но в гораздо меньшей степени, Афганистаном.

Еще в августе 1911 года в Санкт-Петербурге было подписано русско-германское соглашение по иранским делам. Оно частично смягчило возникшее в те годы острое противоречие государственных интересов Германии и России, оттянуло на несколько лет развязывание вооруженного конфликта между сторонами.

В начале следующего года появились серьезные разногласия между Россией и Великобританией по поводу Ирана, обладавшего стратегическим положением на Ближнем Востоке. Причиной их стало назначение американца Моргана Шустера главным финансовым советником иранского правительства.

Начальнику штаба Кавказского военного округа персидскими делами пришлось заниматься вплотную. Буквально через месяц после своего назначения в Тифлис генерал-лейтенант Н. Н. Юденич получил секретное распоряжение Генерального штаба подготовить Несколько воинских частей для возможного ввода их на территорию Ирана для защиты государственных интересов России в ней.

Морган Шустер вел в Иране антироссийскую политику, прежде всего экономическую, одновременно давая возможность укрепиться в этой восточной стране германской агентуре. После одного из инцидентов, спровоцированных Шустером, в северные провинции Ирана вступили русские войска. Правительство Российской империи, угрожая военным походом на Тегеран, потребовало отставки Шустера. Иран был вынужден принять условия российского ультиматума.

В те дни штаб Кавказского военного округа работал с полной нагрузкой, как в условиях военного времени. Помимо тех пехотных батальонов и казачьих полков, которые были введены в северные персидские провинции, преимущественно в Южный Азербайджан, в случае возникновения военного конфликта предстояло направить в Иран и немало других войск. Штаб округа во главе со своим начальником продемонстрировал готовность отмобилизовать полки и бригады в самые кратчайшие сроки.

Другой «головной болью» командования русских войск на Кавказе стала Турция. Ее поражение в Балканской войне побудило правительства Германии и Австро-Венгрии приступить к составлению секретных планов раздела не только европейских, но и азиатских территорий Османской империи. Это было уже прямой угрозой национальной безопасности России.

Посол Германии в Стамбуле (Константинополе) Г. Вангенгейм во второй половине января 1913 года докладывал в Берлин: «Малая Азия уже теперь во многих отношениях похожа на Марокканскую империю до Алжесирасской (1856 года. —А. Ш.) конференции: быстрее, чем думают, на повестку дня может встать вопрос о ее разделе... Если мы не хотим при этом разделе остаться с пустыми руками, то мы должны уже теперь прийти к взаимному согласию с заинтересованными державами, а именно с Англией».

Такого же мнения придерживался и германский канцлер Т. Бетман-Гольвег. Однако исторический опыт учил германских дипломатов, что любые «урезания» территории Оттоманской Порты не могли происходить без участия Российской империи.

Правительства Австро-Венгрии и Германии настойчиво пытались вовлечь Россию в раздел Балкан и Ближнего Востока на сферы влияния. Царское же правительство, напротив, было заинтересовано в целостности малоазиатской части Османского государства.

Председатель Совета министров С. Д. Сазонов 23 ноября 1912 года представил императору Николаю II докладную записку. В ней говорилось: «Скорое распадение Турции не может быть для нас желанным».

Опытный государственник-дипломат предостерегал российского самодержца от опрометчивых шагов и одновременно указывал министру иностранных дел: «Весь расчет Вены и Берлина строится на попытке подорвать доверие Балканского союза к России... Австро-Венгрия хочет получить свободу рук на западе Балкан, выдвигая иллюзорную для России приманку в районе проливов... Мы не можем остановиться на почву компенсаций, которые невыгодно отразились бы на положении балканских государств».

Одним словом, позиция России в этом вопросе оставалась в силе: проливы и достаточная для их обороны зона на Балканском полуострове должны принадлежать Турции и никакому другому государству Европы.

В конце 1913 года русско-турецкие отношения заметно осложнились. Вызвано это было тем, что Турция переориентировалась на военный союз с Германией. Как стало известно великому князю Николаю Николаевичу-младшему, дяде здравствующего императора, от заграничной агентуры, в середине декабря в Турцию прибыла новая германская военная миссия. Ее возглавлял опытный штабной работник генерал Лиман фон Сандерс. На него возлагалась реорганизация турецкой армии.

Такая информация сразу же легла на стол начальника штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенанта Н. Н. Юденича. Вскоре поступила информация о назначении главы германской военной миссии командиром 1-го корпуса султанской армии, расквартированного в Стамбуле. Это по сути дела означало, что Германия становилась хозяйкой проливов Босфор и Дарданеллы.

Российское правительство и высшее военное руководство страны, по вполне объяснимым причинам, были очень обеспокоены таким положением вещей. Однако единодушия с союзниками по Антанте во взглядах на эту проблему достигнуто не было.

8 февраля 1914 года в Санкт-Петербурге было созвано совещание, посвященное русско-турецким отношениям. В нем приняли участие представители трех ведомств — дипломатического, военного и морского. На совещании присутствовал и генерал Н. Н. Юденич, замещавший в это время заболевшего графа И. И. Воронцова-Дашкова, царского наместника и одновременно командующего военным округом на Кавказе.

На совещании высказывались самые различные точки зрения. Против военных акций в районе проливов высказались, в частности, министр иностранных дел А. П. Извольский, морской министр адмирал И. К. Григорович и генерал-квартирмейстер Генерального штаба генерал Ю. Н.Данилов.

Последний, пригласив после совещания Юденича к себе в кабинет, ознакомил его с наметками мобилизационного плана и расчетом перегруппировки соединений и частей с Кавказа на случай войны с Германией и союзной ей Австро-Венгрией.

«Прошу вас, Николай Николаевич, — подчеркнул при расставании Данилов, — при отработке штабом округа каких-либо документов исключать утечку этой информации. Мобилизационный план и план боевой деятельности на 1914 год рекомендую составить лично с привлечением только генерал-квартирмейстера, на утверждение представить нарочным обер-офицером...»

Тем временем в штаб Кавказского военного округа поступали из сопредельного государства все более тревожные вести. Правительство султанской Турции все более стремительно скатывалось на путь военного противостояния с Россией. К границе с северным соседом подтягивались различные военные формирования, отмобилизовывались резервисты, в курдских племенах, проживавших на турецкой территории, создавались иррегулярные конные части. Турецкая разведка заметно активизировала свою деятельность в приграничье, особенно в Батуми.

20 июля, то есть на второй день начавшейся русско-германской войны, султанская Турция официально присоединилась к коалиции стран Центрального блока, заключив соответствующее соглашение с Германией. Секретом для правительства России и стран Антанты это не стало.

Копия германо-турецкого соглашения была направлена российским министерством иностранных дел в штаб Кавказского военного округа в начале августа. Соглашение, внимательно прочитанное и проанализированное генералом Н. Н. Юденичем, содержало восемь пунктов:

«1. Обе договаривающиеся стороны сохраняют нейтралитет в существующем между Австро-Венгрией и Сербией конфликте.

2. В том случае, если бы Россия вмешалась при посредстве действительных военных мер в конфликт и сделала бы, таким образом, необходимым для Германии выполнение своего долга и своих обязанностей союзницы по отношению к Австро-Венгрии, то этот долг и эти обязанности подлежали бы выполнению также и для Турции.

3. В случае войны германская военная миссия останется в распоряжении оттоманского правительства. Оттоманское правительство обеспечит осуществление действительного влияния и действительной власти этой миссии в общих операциях турецкой армии.

4. Если оттоманские территории подвергнутся угрозе со стороны России, Германия защитит Турцию в случае нужды силой оружия...

... 7. Настоящее соглашение останется секретным и может быть опубликовано лишь в случае согласия, установленного обеими договаривающимися сторонами...»

Стамбул без особых колебаний вступил в первую мировую войну. 27 сентября Турция закрыла проливы для торговых кораблей стран Антанты. Этот шаг открытого недружелюбия стал как бы актом неофициального объявления войны противникам Германии и Австро-Венгрии.

16 октября соединенная турецко-германская эскадра под командованием немецкого адмирала В. Сушена бомбардировала портовый город Одессу и ряд других черноморских портов России, не имевших береговой обороны. В одесской гавани турецкими миноносцами была потоплена русская канонерская лодка «Донец».

В ответ на такие враждебные военные акции со стороны Турции 2 ноября Россия объявила ей войну. 5 ноября такое же решение приняла Англия, а на следующий день — Франция.

Первая мировая война, таким образом, пришла на Кавказ и уже в скором времени сделала генерала Николая Николаевича Юденича признанным полководцем русской армии.

2. НА КАВКАЗСКОМ ФРОНТЕ

1 ноября 1914 года на базе Кавказского военного округа начала разворачиваться отдельная Кавказская армия. Ее командующим, в силу занимаемой должности царского наместника на Кавказе, императорским указом назначался престарелый генерал-адъютант И. И. Воронцов-Дашков. Начальником армейского штаба становился генерал-лейтенант Н. Н. Юденич. Кавказская армия разворачивалась на приграничной полосе от побережья Черного моря до озера Урмия протяженностью в 720 километров.

Назначение командующим Кавказским фронтом графа И. И. Воронцова-Дашкова было актом чисто номинальным. Хороший администратор и опытный царедворец не имел ни военного таланта, ни желания бывать в действующих войсках, фактически с первого дня войны все управление Кавказской армией легло на плечи генерала Н. Н. Юденича. Большого секрета это ни для кого не представляло. Только один возраст царского наместника не позволял ему командовать подчиненными ему войсками.

Утром 2 ноября в Тифлисе собрался военный совет только что образованной Кавказской армии. Об обстановке на русско-турецкой границе информировал начальник армейского штаба. Генерал Юденич напомнил собравшимся военачальникам, что по данным его штаба турецкие сухопутные силы насчитывают до 1, 5 млн человек. Это 40 пехотных дивизий низама (кадровых) и 53 дивизии радифа (обученного резерва). Мустафиз (султанское ополчение) может быть доведен до 100 тыс. человек. Турецкая кавалерия насчитывает в своем составе более 60 полков, в том числе 20 — формируемые из ополчения курдских племен в Турецкой Армении.

Генерал Н. Н. Юденич докладывал военному совету: «3-я турецкая армия, непосредственно противостоящая нам, состоит из трех корпусов (9, 10 и 11-го), в составе каждого по три пехотных дивизии, а также 2-й отдельной кавалерийской дивизии, четырех конных курдских дивизий. Основные ее силы сосредоточены в районе Эрзурума. 10-й корпус развернут у Самсуна. На днях из Месопотамии начала перегруппировку пехотная дивизия 213-го корпуса. Всего в армии насчитывается около 2 130 батальонов, почти 160 эскадронов и курдских конных сотен, а также 270—300 орудий. Армию возглавляет Гасан-Изет-паша, начальник штаба — немецкий генерал Бронзарт фон Шеллендорф. Мы полагаем, что это турецкое объединение имеет пока оборонительные задачи...»

Далее в своем докладе генерал Н. Н. Юденич остановился на составе своих сил. Они состояли из 120 пехотных батальонов, 127 казачьих сотен и 304 орудий. Кавказская армия развернулась в полосе от Батума до Сарыкамыша. На Приморском (Батумском) направлении находились отдельные части 66-й пехотной дивизии, 5-я Туркестанская стрелковая и 1-я Кубанская пластунская бригады, 25-я бригада пограничной стражи. На Ольтинском направлении действует 20-я пехотная дивизия генерала Н. М. Истомина. Она усилена 26-й бригадой пограничной стражи.

Начальник армейского штаба подчеркнул, что главным направлением является Сарыкамышское. Здесь сосредоточены главные силы армии — 1-й Кавказский армейский корпус генерала Берхмана в составе двух пехотных дивизий, 1-й Кавказской казачьей дивизии и трех бригад, а также 2-й Туркестанский армейский корпус генерала Слюсаренко, имеющий две стрелковые бригады. В крепости Каре заканчивает формирование 3-я Кавказская стрелковая бригада генерала Габаева, в Тифлисе — Сибирская казачья бригада генерала Калитина.

Сравнительный анализ показывал, что силы 3-й турецкой армии и Кавказской были примерно равны. Генерал Юденич обратил внимание участников военного совета на то важное обстоятельство, которое могло сыграть решающее значение в начальный период войны: на Сарыкамышском направлении русские войска имели почти двойное превосходство в личном составе.

На других направлениях ситуация складывалась совершенно иной. Особенно тревожило Ольтинское направление — здесь неприятель превосходил только что сформированный отряд генерала Истомина по пехоте в шесть, по артиллерии — в три раза.

Обращалось внимание, что турецкая кавалерия качественно уступала русской, казачьей коннице. Однако в условиях горного театра военных действий, особенно зимой, когда обильные снегопады и почти полное отсутствие фуража, такое преимущество не сулило особых выгод.

«Исходя из имеющегося соотношения сил и средств, учитывая горный театр войны и условия погоды, — заключил начальник штаба Кавказской армии, — предлагаю в ближайшее время ограничиться активной обороной и ведением вдоль границы боевой разведки. Одновременно необходимо завершить отмобилизование и формирование резервов, готовить наступательную операцию».

Военный совет поддержал предложение генерал-лейтенанта Н. Н. Юденича. За это высказались строевые командиры, начальник армейской разведки, инспектор артиллерии — начальник артиллерии армии и другие должностные лица. С мнением начальника штаба согласился и генерал-адъютант И. И. Воронцов-Дашков, который планирования боевых действий не касался. Более того, по старости лет он почти не выезжал из столицы своего наместничества города Тифлиса.

Русская армия на Кавказе первой начала наступательные боевые действия. Это делало честь армейскому штабу, сумевшему быстро отмобилизовать войска приграничного военного округа и выдвинуть их к границе. Штабная культура генерала Юденича и его подчиненных оказалась на высоте.

15 ноября разведывательные отряды 1-го Кавказского корпуса, с ходу заняв приграничные горные рубежи и перевалы, начали выдвижение на Эрзурум. Завязались первые бои с боевым прикрытием главных сил 3-й турецкой армии. На следующий день государственную границу перешли главные силы русского армейского корпуса.

Однако неприятельское командование и его многочисленные германские советники оказались готовыми к такому первому ходу противной стороны. Спустя два дня русские авангардные отряды, атакованные частями 9-го и 11-го турецких корпусов, опасаясь обхода своего правого фланга, отошли к государственной границе.

Такое приказание им дал командующий Кавказской армией, а фактически начальник ее штаба. Он старался уже в самом начале войны поставить оперативное управление действующими войсками на должную высоту. От этого во многом зависел успех проведения предстоящих армейских наступательных операций.

Все же первые дни войны дали выигрыш русской армии. Эрзурумский отряд, сформированный из подходивших к границе частей 1-го Кавказского корпуса, углубился на 20—30 километров по ту сторону государственной границы. Кавказцы решительной ночной атакой заняли высоты в районе города Алашкерт. Здесь туркам с боем пришлось отступить.

Кавказский фронт вскоре замер. С приходом в конце ноября суровой горной зимы с многочисленными снежными бурями и обильными снегопадами сделали дороги и тропы в горах почти не проходимыми. Боевые действия почти прекратились. Происходили только стычки разведывательных отрядов — и генерал Юденич, и Гасан-Изет-паша бдительно стерегли друг друга, опасаясь внезапного наступления.

Начало боевых действий на Кавказе явно не устраивало Стамбул и германскую военную миссию. Последняя рассчитывала активными боевыми действиями отвлечь от русско-германского фронта часть резервов России, которые перебрасывались на запад из Сибири и Туркестана. 3 декабря в командование 3-й турецкой армией вступил военный министр Турции Энвер-паша.

Первое сведение о смене командующего неприятельской армии в штабе Кавказской армии было получено от пленных. Затем пришло официальное подтверждение из Ставки Верховного главнокомандующего. Это насторожило генерала Н. Н. Юденича. От имени командующего Кавказской армией он отдал приказание всем ее дивизиям, бригадам и отдельным полкам активизировать разведку, усилить дежурство в штабах и на линиях связи, боевое охранение, привести в боевую готовность корпусные и армейские резервы, провести ряд мероприятий по инженерному оборудованию занимаемых позиций.

То, что сам военный министр Турции появился на Кавказском фронте, говорило о многом, в первую очередь о том, что неприятель в скором времени предпримет операцию больших масштабов. В досье разведывательного отдела штаба Кавказского военного округа Энвер-паша характеризовался как опытный военачальник, выдвинувшийся в ходе первой и второй Балканских войн. Его отличали решительность и настойчивость в осуществлении задуманного, большой авторитет среди офицерского состава турецкой армии.

Профессиональная интуиция не подвела генерал-лейтенанта Н. Н. Юденича. Вскоре от агентуры на сопредельной стороне поступили первые сведения о подготовке турецким командованием наступления с целью овладения российским Закавказьем и разгрома главных сил русской армии.

Среди прочего, султанское командование рассчитывало на вооруженное выступление мусульманского населения Батумской области — горного населения Аджарии против русских войск — «неверных». В таком случае турецкие войска, наступавшие на приморском направлении, получали хорошую поддержку с неприятельского тыла и могли получить возможность захвата портового города Батума.

Вскоре от перебежчиков с той стороны, преимущественно христиан-армян, стала поступать важная оперативная информация, которая суммировалась в разведывательном отделе штаба армии. Стало известно, что 11-му турецкому армейскому корпусу предписывалось совместно со 2-й кавалерийской дивизией и курдским конным корпусом сковать русский Сарыкамышский отряд. Причем сковать боевыми действиями так, чтобы он оказался не в состоянии перебросить хотя бы часть своих сил в другое место.

9-му и 10-му корпусам Энвер-паша приказывал, уничтожив малочисленный Ольтинский отряд противника, обходным маневром через селение Бардус отрезать передовую тыловую базу русских в селении Сарыкамыш, куда подходила узкоколейная железная дорога и где находились большие артиллерийские склады

Турецким войскам, нацеленным на Батумскую область, ставилась задача занять город Ардаган и обеспечить с севера намеченный обходной маневр с целью окружения главных сил русской армии. Захват Батума давал туркам перспективу перенести боевые действия в Гурию и другие западные земли Грузии.

Проанализированная разведывательная информация свидетельствовала о главном: начавшейся зимой первого года войны турецкое командование одним решительным ударом решило выйти к Главному Кавказскому хребту.

События развивались быстро. Уже 5 декабря фронтовая разведка выявила начавшие движение дивизии 9-го вражеского корпуса в районе селений Пертанус и Кош. Они отстояли от Бардуса по плохим горным вьючным дорогам всего в 55 километрах. 31-я турецкая дивизия была обнаружена на подходе к селению Ит. Две другие пехотные дивизии того же 10-го корпуса — 30-я и 32-я шли — в направлении Ольты по дороге из селения Тортума. От позиций русского отряда их отделяло около 100 км.

С получением таких первых сведений начальник штаба Кавказской армии приказал на всех направлениях, по возможности, выдвинуть вперед как можно дальше конные разведывательные дозоры. Одновременно активную воздушную разведку начали вести экипажи летательных аппаратов авиационного отряда армии. Каждый такой экипаж аэроплана состоял из двух человек: пилота и летчика-наблюдателя. Русскому командованию стало известно и то, что новый командующий 3-й турецкой армией Энвер-паша постарался посетить как можно больше подчиненных ему воинских частей. Возвратившись в свою штаб-квартиру, он отдал следующий приказ по армии:

«Солдаты, я всех вас посетил. Видел, что и ноги ваши босы и на плечах ваших нет шинелей. Но враг, стоящий напротив вас, боится вас. В скором времени вы будете наступать и вступите на Кавказ. Там вы найлете продовольствие и богатства. Весь мусульманский мир с надеждой смотрит на ваши усилия».

Ранним утром 9 декабря генерал лейтенанту Н. Н. Юденичу доложили, что турецкие корпуса перешли в наступление. Наиболее опасным виделось их стремление охватить крупными, во много раз превосходящими силами, Ольтинскии отряд генерала Н. И. Истомина. У него в подчинении были только пехотная бригада, 3-й Горско-Моздокский полк терских казаков, армянская добровольческая дружина и несколько других небольших подразделений, 24 орудия.

Начав наступление по всему фронту, 3-я турецкая армия сразу же лишилась главного своего преимущества — внезапности. В штабе русской Кавказской армии знали о готовящемся ударе, вопрос стоял лишь в том, куда нацеливался Энвер-паша со своими германскими советниками.

Однако уже вскоре выяснилось, что неприятельское командование при планировании наступательной операции сказалась не на высоте. Оно не смогло решить проблему согласованности действий наступающих корпусов и дивизий по времени и месту. Это привело к плачевным последствиям.

На следующий день после начала наступления, 10 декабря, две турецкие дивизии, выдвигавшиеся соответственно из селений Ит и Тортум, соприкоснулись и приняли друг друга за противника. Между ними завязался огневой бой, продолжавшийся около шести часов. Потери в обеих дивизиях составили до двух тысяч человек убитыми и ранеными.

17-я и 29-я турецкие пехотные дивизии, подошедшие вечером 11 декабря к селу Бардус, без остановки двинулись на Сарыкамыш. Стоявшие в Бардусе две сотни русской пограничной стражи — конная и пешая — отошли на перевал и заняли там оборону.

Султанский главнокомандующий Энвер-паша, не зная, что 10-й корпус вместо предусмотренного планом наступательной операции поворота от Ольты на восток увлекся преследованием русского Ольтинского отряда, направил на Сарыкамыш еще и 32-ю пехотную дивизию. Однако из-за морозов и снежных заносов на горных дорогах она не смогла туда дойти и остановилась в Бардусе.

Здесь для Энвер-паши случилось непредвиденное, которое на войне может спутать любые планы командования: 32-й дивизии турок совместно с 28-й пехотной дивизией 9-го корпуса пришлось прикрывать пути сообщения, которым угрожал наступавший от селения Еникей русский 18-й Туркестанский стрелковый полк.

Тем не менее обходящие русский правый фланг 9-й и 10-й турецкие армейские корпуса главными силами вышли на рубеж селений Арсенян, Косор. 11-й корпус, наступавший с фронта на русский Сарыкамышский отряд, завязал бои на линии Маслагит, Арди.

Турецким войскам удалось захватить город. Ардаган. Генерал Н. Н. Юденич сумел быстро парировать этот ход Энвер-паши. Из Тифлиса в направлении Ардагана по железной дороге, а затем походным порядком направляется Сибирская казачья бригада генерала Калитина с конно-пулеметной командой и Оренбургской казачьей батареей. Такой ход русского командования оказался очень удачным — прорыва турок на Боржоми не произошло.

Главные же события декабрьского наступления 3-й турецкой армии разворачивались у Сарыкамыша. Энвер-паша располагал хорошими агентурными данными о состоянии гарнизона конечной станции фронтовой узкоколейной железной дороги русских. Те для защиты Сарыкамыша и тыловых складов в нем сил почти не имели.

Гарнизон Сарыкамыша состоял из двух дружин государственного ополчения, в которое призывались военнообязанные старших возрастов, а командный состав набирался из офицеров, призванных из запаса. Кроме того, здесь были расквартированы два железнодорожных эксплуатационных батальона. И ополченцы, и эксплуатационники были вооружены устаревшими берданками, имея по 15 патронов на ружье.

По случайности на железнодорожной станции оказалось несколько стрелковых взводов, направляемых в тыл для формирования нового 23-го Туркестанского стрелкового полка, и два орудийных расчета с трехдюймовыми орудиями. Случайно оказались в тот день в Сарыкамыше и 200 человек выпускников Тифлисской школы прапорщиков, ехавшие на фронт в свои воинские части.

В это время Сарыкамышский отряд Кавказской армии, у которого железнодорожная станция находилась в глубоком тылу, возглавлял помощник командующего армией генерал А. 3. Мышлаевскии. Получив первые сведения о наступающих турецких колоннах, он сумел разгадать замысел неприятеля, главный удар которого направлялся на Сарыкамыш.

Мышлаевскии принял смелое решение снять с передовой часть сил отряда и бросить их на защиту Сарыкамыша. 12 декабря с фронта в тыл, поспешая, двинулись 5 батальонов 1-й Кубанской пластунской бригады, 80-й пехотный Кабардинский, 155-й пехотный Кубанский, 15-й Туркестанский стрелковый и 1-й Запорожский кубанских казаков полки, 20 орудий 20-й Кавказской артиллерийской бригады, Терская казачья батарея и Кавказский мортирный дивизион.

Этим войскам предстояло проделать по горным дорогам марш-бросок в 70—100 километров. Подойти к Сарыкамышу за одни сутки, то есть 13 декабря, могли только казачий кубанский полк и один пехотный батальон, посаженный на обозные повозки.

Армейское командование решило организовать оборону Сарыкамыша теми силами, которые в нем имелись. Эта задача была возложена на оказавшегося на железнодорожной станции проездом на фронт полковника Генерального штаба И. С. Букретова, начальника штаба 2-й Кубанской пластунской бригады, офицера распорядительного и боевого.

Он незамедлительно принял на себя командование в Сарыкамыше, распределил силы по секторам обороны, приказал свезти на вокзал артиллерийские боеприпасы из отдаленных складов и неожиданно для себя стал обладателем 16 станковых пулеметов. Из стрелков-туркестанцев были сформированы две сводные роты пехоты, которые были направлены к защитникам Бардусского перевала — двум сотням пограничных стражников.

Турки, обессиленные трудным маршем в зимних горах, где снег лежал по колено, продвигались медленно. Дивизии и полки растянулись по горным дорогам. Когда турецкие колонны начали спускаться с окрестных гор в долину, их обнаружили еще издалека.

Навстречу им по приказу генерала Юденича на санях были высланы два железнодорожных эксплуатационных батальона. Это неожиданное препятствие задержало турецкие авангардные части на исходе 12 декабря в 8 километрах западнее Сарыкамыша.

Однако сосредоточившись за ночь, на рассвете следующего дня 17-я и 29-я турецкие дивизии повели наступление непосредственно на сам Сарыкамыш. Продвигаться им вперед пришлось с трудом и немалыми потерями. Русские довольно умело оборонялись, используя главным образом огонь станковых пулеметов «Максим».

В самый критический момент боя 13 декабря, когда турки овладели Северным Сарыкамышем, подошло обещанное полковнику Букретову подкрепление из состава Сарыкамышского отряда. К вечеру в бою с русской стороны участвовало уже до 9 батальонов пехоты и 7 конных сотен, казакам которых пришлось спешиться и вести огневой бой.

Этим силам защитников Сарыкамыша 13 декабря чудом удалось отстоять селение и железнодорожную станцию. Однако с гор в долину спускалось все больше и больше турецких батальонов.

Наступление в условиях суровой горной зимы складывалось совсем не так, как планировалось военным министром Турции. Много турецких солдат — аскеров — отстало по пути от своих подразделений, много людей, выступивших в поход для быстроты движения без теплой одежды, замерзло в лесах на склонах гор.

В результате 29-я турецкая пехотная дивизия потеряла замерзшими на привалах и сильно обмороженными солдатами до 50% своего списочного состава. В 17-й соседней дивизии ситуация была несколько лучше.

«Драма, порожденная Энвер-пашой, завершалась», — так иронически оценивал эти события в своих послевоенных мемуарах начальник штаба 9-го турецкого корпуса. Наступательные планы военного министра турецкого султана начали рушиться еще во время горного марш-броска.

Однако к полудню 15 декабря весь 10-й турецкий корпус сосредоточился перед Сарыкамышем. Кольцо окружения, не без помощи местных жителей-курдов, почти сомкнулось. Железная дорога в сторону крепости Каре оказалась перерезанной. Осколком снаряда была выведена из строя единственная радиостанция на железнодорожном вокзале, через которую поддерживалась связь со штабом армии.

Становилось фактом, что задуманный турецким главнокомандующим план наступательной операции, казалось, мог осуществиться. С потерями Энвер-паша не считался.

Между тем благодаря своевременно принятым штабом Кавказской армии мерам силы русской стороны у Сарыкамыша все прибывали. Они насчитывали здесь уже более 22 батальонов пехоты, 8 конных сотен, около 30 орудий и почти 80 пулеметов. Однако неприятель продолжал сохранять почти двукратное превосходство в людях, имея 45 батальонов пехоты.

15 декабря вражеские войска многократно поднимались в атаку на позиции защитников Сарыкамыша. Султанские аскеры шли вперед с яростью обреченных, зная, что в большом селении их ждет кров и тепло, а на русских складах найдется огромное количество провианта и теплой одежды. Однако в тот день все турецкие атаки были отражены.

Вечером 15 декабря генерал-лейтенант Н. Н. Юденич получил от командующего Кавказской армией графа И. И. Воронцова-Дашкова приказ, который круто изменил фронтовую судьбу военачальника. Телеграмма гласила:

«Ввиду прорыва турок предлагаю вам вступить в командование войсками 1-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов...

Вы должны разбить турок у Сарыкамыша и открыть себе выход на Каре вдоль железной дороги, а при невозможности — на Каракурт и даже по обходным путям в направлении к Карсу, уничтожая турок, которые перебросились с Ольтинского направления на пути между Сарыкамышем и Карсом.

Для облегчения вашего движения можно уничтожить часть ваших обозов и бросить излишние тяжести. В случае недостатка продовольствия широко пользуйтесь местными средствами.

Сам я переезжаю в Александрополь, чтобы принять дальнейшие меры. Необходимо, чтобы связь ваша с Тифлисом и Александрополем не прерывалась, организуйте ее на Кагызман, оттуда до Каракурта есть летучая почта».

Этой телеграммой, продублированной в могилевскую Ставку Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии великого князя Николая Николаевича-младшего Романова, царский наместник на Кавказе расписывался в полной беспомощности во главе армии. Он давал полное право своему начальнику штаба отступить, бросая склады и обозы, с Сарыкамышской позиции к крепости Каре. Или, говоря иначе, отойти в глубь российской территории от государственной границы, позиции на которой и занимал отдельный Сарыкамышский отряд генерала Мышлаевского.

Волей судьбы генералу Н. Н. Юденичу вверялась судьба главных сил Кавказской армии, атакованных корпусами 3-й турецкой армии. Для того чтобы отразить турецкое наступление, требовалось проявить полководческое дарование.

Защищать Сарыкамыш становилось все сложнее. К вечеру 16 декабря в лесу севернее железнодорожного вокзала было замечено скопление больших сил турецкой пехоты. Солдаты сторожевой заставы 80-го пехотного Кабардинского полка перехватили турецкого аскера-посыльного с приказом. Оно адресовалось командиру 10-го корпуса. Среди прочих сведений в нем имелись указания на подготовку общей ночной атаки русских.

Действительно, около 22 часов вечера, когда ночная темень с трудом проглядывалась, 3-й батальон 1-й Кубанской пластунской бригады, занимавший высоту Орлиное гнездо, вокзал и мост на шоссе, был атакован плотными колоннами турок. Этот участок обороны Сарыкамыша являлся наиболее опасным, так как непосредственно за ним находились склады боеприпасов и продовольствия. Через местных жителей-мусульман знали об этом и турки.

Под давлением атакующих пластуны начали вынужденный отход к селению. Начальник вокзального сектора обороны командир 1-го Запорожского казачьего полка полковник И. С. Кравченко пытался остановить бегущих солдат, но был убит.

Турецкая пехота, захватив вокзал, ворвалась в центральную часть селения Сарыкамыш и заняла казармы 156-го Елисаветпольского пехотного полка. Неприятель стал спешно укрепляться в захваченных зданиях, пытаясь продвинуться и дальше.

В эти часы в Сарыкамыш и прибыл спешивший сюда генерал-лейтенант Николай Николаевич Юденич. Он сразу же взял в свои руки командование войсками, защищавшими Сарыкамыш. Оценив ситуацию, генерал понял, что сдержать натиск турок и разбить их можно только активными действиями.

Жаркие схватки на узких сарыкамышских улочках и ближайших предгорьях продолжались всю ночь. Лишь к утру 17 декабря серией настойчивых контратак, проведенных по приказу генерала Юденича, удалось сдержать продвижение вперед турецкой пехоты. Обе стороны понесли большие потери.

В полдень того же дня — 17 декабря — дежурный по штабу Кавказской армии получил срочную телеграмму из Ставки Верховного главнокомандующего. В ней предписывалось генерал-лейтенанту Н. Н. Юденичу вступить в командование отдельной Кавказской армией. Приказ на него был уже подписан.

Бывший командующий генерал-адъютант граф И. И. Воронцов-Дашков, в силу своего преклонного возраста и неспособности командовать на войне войсками, отзывался в резерв Верховного главнокомандующего. Больше царский наместник на Кавказе, много лично сделавший для процветания края, никаких командных должностей в русской армии не занимал.

Прибыв в Сарыкамыш, новый командующий Кавказской армией понял всю тревожность сложившейся ситуации. Наступательные действия требовали свежих сил, резервы же были на исходе. С передовой войск больше снимать было нельзя, поскольку они подвергались атакующему воздействию турок.

Донесения командиров отдельных отрядов говорили о трудностях. Показательно здесь донесение одного из героев обороны Сарыкамыша полковника И. С. Букретова генералу Пржевальскому, у которого он в те дни находился в оперативном подчинении, датированное днем 19 декабря:

«Вчерашний день, 18 декабря, гнал людей на бой, а сегодня не желаем, пока не подойдут подкрепления. В ротах осталось по 70—80 человек, офицеры командуют 3— 4 ротами; был случай, когда командир полка командовал ротой. Пока подкрепление не подойдет и не будут присланы боеприпасы, до тех пор в наступление переходить не буду. Люди изнурены, голодны. Как прикажете действовать дальше? Я сделал все возможное. Обстановка неизвестна. Страшные потери в людях; в особенности много пошло сопровождать раненых, не возвращаются больше назад. Пулеметов нет, орудия не стреляют якобы за отсутствием целей. Держаться на позиции не в состоянии».

Бои под Сарыкамышем шли с переменным успехом. Буквально за несколько суток командующему русской армией удалось в самом пекле вооруженного противостояния главных сил сторон наладить надежное полевое управление. Связь осуществлялась через три десятка радиостанций, последнего слова военной техники. Генерал Юденич смог получить всю ясность декабрьских событий.

Оценив сложившуюся обстановку, командующий Кавказской армией принял решение нанести одновременный удар главными силами на район Сарыкамыша с фронта, Ардагана (там, на Ардаганском плато, сибирская казачья конница разбила турок) и Ольты. Одновременно было решено двинуть сильные обходные отряды в тыл неприятеля, угрожая ему тем самым окружением в горах.

Оперативный успех предполагалось достичь за счет скрытной перегруппировки частей 39-й пехотной дивизии, 1-й и 2-й Кубанских пластунских бригад, а также двух артиллерийских бригад, подходивших из Карсской крепости. Переброска этих войск требовала оперативной маскировки, иначе турецкое командование в лице опытного Энвер-паши могла парировать удар русских войск.

Генерал-лейтенант Н. Н. Юденич прекрасно понимал и другое — требовалось тщательное планирование предстоящего наступления армии, особенно с точки зрения согласования усилий привлекаемых сил и средств, осуществление маскировки на маршрутах выдвижения войск. Именно это и не удалось военному министру султана и начальнику штаба 3-й турецкой армии германскому генералу Бронзарту фон Шеллендорфу, прошедшему в рядах немецкой армии хорошую школу штабной работы.

Все эти вопросы и решались в оставшееся до армейской наступательной операции время офицерами юденичского штаба, отделов начальников родов войск и служб. Результаты декабрьского наступления 1914 года русской Кавказской армии показали высокий уровень штабной культуры ближайших помощников командующего.

Срочные меры были предприняты в отношении организации надежной связи, без которой оперативность управления армейскими войсками резко снижалась. Генерал Юденич приказал за войсками, действовавшими на основных направлениях, оборудовать несколько радиолиний. Их оконечные радиостанции размещались в штабе армии, а также в штабах дивизий и отдельных отрядов. На горных высотах и перевалах, в местах резких изгибов долин и ущелий находились промежуточные ретрансляционные радиостанции.

Так по цепочке, от одной радиостанции к другой, поддерживалась связь командующего армией с действующими войсками, передавались приказы, донесения и велись переговоры лиц командного состава. Для обеспечения управления дивизиями, бригадами и отрядами на линии большой протяженности — от Батума на черноморском побережье до Товиза в горах Турецкой Армении работало около 30 полевых радиостанций.

Атакующие усилия 3-й турецкой армии находились на исходе. Генерал Н. Н. Юденич чувствовал это по оперативным донесениям с мест боев. 22 декабря он отдал приказ по Кавказской армии о переходе в общее контрнаступление. Оно велось в горах на широком фронте и всюду увенчалось успехом.

В горно-лесном массиве под Сарыкамышем в окружении оказался почти весь неприятельский 9-й армейский корпус. 16-я рота 154-го пехотного Дербентского полка смелым ударом в штыки прорвалась в глубину обороны турок. Результат атаки на прорыв превзошел все возможные ожидания. Рота русской пехоты захватила корпусной штаб во главе с командиром корпуса и всех трех командиров дивизий с их штабами.

Разгром штабов корпуса и его дивизий повлек за собой потерю управления полками и другими воинскими частями. Они были разгромлены в горах и их остатки пленены. Большое количество вражеского оружия стало русскими трофеями.

30-я и 31-я турецкие пехотные дивизии, понесшие большие потери, начали поспешно отступать от Сарыкамыша через горный перевал к Бардусу, надеясь там закрепиться. В селение прибыл и Энвер-паша, сумевший счастливо покинуть 9-й армейский корпус до его полного разгрома. Военный министр султана уверял всех в Барду се, что его 3-я турецкая армия сражается успешно.

В ходе русского контрнаступления не удалось устоять и 10-му армейскому корпусу турок. Его дивизии, попытавшись контратаковать, стали повсеместно отступать. Их выручило то обстоятельство, что русские войска не сумели по горным заснеженным дорогам вовремя выйти в окрестности селения Бардус. 10-й турецкий корпус отступал с большими потерями.

Однако следует отдать должное командованию этого корпуса, которое попыталось хоть как-то выправить положение. 32-я пехотная дивизия турок предприняла контрудар из района Бардуса во фланг и тыл русского Сарыкамышского отряда, который вел бои с 11-м корпусом Энвер-паши на укрепленном пограничном рубеже.

Удар был отражен отрядом генерала Баратова, левая колонна которого в ожесточенном ночном бою в районе Бардуса захватила в плен остатки 32-й турецкой дивизии — две тысячи солдат и офицеров, которые уже не хотели сражаться, отчаявшись найти спасение в окрестных горах.

Успех отряда генерала Баратова разрешил назревавший кризис на правом крыле русского Сарыкамышского отряда, устоявшего перед всеми атаками действовавшего против него 11-го корпуса неприятельской армии. Это привело к тому, что повсеместно натиск его частей ослаб.

Главные силы Сарыкамышского отряда, оборонявшиеся на рубеже населенных пунктов Ени-Кей, Баш-кей, получили от генерала Н. Н. Юденича задачу перейти в наступление. Войска медленно продвигались в глубоком снегу, встречая упорное сопротивление турок. Дело доходило до штыковых схваток.

Чтобы сломить сопротивление врага, русское командование решило обойти левое крыло сил 11-го корпуса, закрепившееся на горной позиции к западу от селения Кетек. Приказ на этот нелегкий маневр получил 18-й Туркестанский стрелковый полк с четырьмя горными орудиями. Ему предстояло преодолеть 15 километров горной местности. С трудом прокладывая дорогу в снегу, нередко перенося тяжелые орудия по частям и боеприпасы на руках, бойцы упорно продвигались вперед.

Когда вышедшие в неприятельский тыл стрелки-туркестанцы развернулись в боевые порядки, на позициях 11-го турецкого корпуса началась паника. Полки стали поспешно отступать под явной угрозой окружения.

В ночь на 29 декабря турки начали отход на Ольты. На высотах к северо-западу от Сегдасора они вновь заняли арьергардную позицию по обе стороны от шоссе. На рассвете следующего дня русские, не обнаружив перед собой неприятеля, начали его преследование. Однако пройдя 8 километров, они были встречены сильным артиллерийским огнем.

Положение изменила 2-я Оренбургская казачья батарея, которая смело развернулась на открытой местности и открыла ответный огонь, оказавшийся метким. Одновременно русские стрелки рассредоточились правее и левее шоссе. Турки, упреждая обход своих флангов, отступили на 3—4 километра.

Очередную ночь русский отряд провел под открытым небом. Для разведки и наблюдения за неприятелем в Сегдасоре Авдосте вперед ушли четыре сотни сибирских казаков и конно-пулеметной командой.

Позиции отступивших турок были хорошо изучены еще засветло, и на рассвете русские стрелки начали атаку. Удача сопутствовала 263-му Гунибскому полку, роты которого, попав под перекрестный огонь, все же смогли сбить турок и заставили их обратиться в бегство. Многие султанские аскеры просто рассеялись в окрестных горах.

Новый 1915 год русская Кавказская армия встретила в наступлении. К 5 января она вышла, перейдя государственную границу, на рубеж селений Ит, Арди, Даяр. С этой линии перед ней открывались благоприятные возможности для развития наступления в глубь Турции.

Продолжавшаяся почти месяц на фронте более 100 километров и в глубину на 100—150 километров Сарыкамышская операция завершилась убедительной победой русского оружия. Урон, нанесенный 3-й турецкой армии, исчислялся в 90 тысяч человек убитыми и замерзшими. Турки оставили в руках победителей около 70 горных и полевых орудий.

Победа далась Кавказской армии дорогой ценой, хотя и гораздо меньшими потерями — она лишилась около 26 тысяч убитыми, ранеными и обмороженными.

Сарыкамышская победа имела сильный резонанс в начавшейся полгода назад первой мировой войне. За проявленное на поле боя мужество более тысячи солдат и офицеров Кавказской армии были представлены к наградам Российской империи. Самой почетной наградой для низших чинов традиционно был Георгиевский крест 4 степеней.

Николай Николаевич Юденич, только став командующим отдельной Кавказской армии, сумел продемонстрировать истинное полководческое искусство.

Оно было оценено императором Николаем II по самой высшей мерке. Кавказский полководец производится в чин полного генерала русской армии — генерала от инфантерии. Одновременно он награждается самой прославленной командирской наградой России — орденом Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени. Отныне генерал Н. Н. Юденич именовался Георгиевским кавалером.

6 января 1915 года посол Французской Республики в России записал в дневнике: «Русские нанесли поражение туркам вблизи Сарыкамыша, по дороге из Карса в Эрзурум. Этот успех тем более похвален, что наступление наших союзников началось в гористой стране, такой же возвышенной, как Альпы, изрезанной пропастями и перевалами. Там ужасный холод, постоянные снежные бури. К тому же — никаких дорог и весь край опустошен. Кавказская армия русских совершает там каждый день изумительные подвиги».

Генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич вошел в историю первой мировой войны как полководец, продолжатель славных традиций вождей российского воинства, на протяжении двух столетий воевавших на Кавказе. Может, поэтому стиль управления войсками и личный быт командующего Кавказской армии был чем-то сродни таким личностям в военной истории, как прославленные генералы А. П. Ермолов и Н. Н Муравьев-Карсский.

Один из современников генерала от инфантерии Н. Н. Юденича так описывал его фронтовой быт: «В небольшом, довольно грязном и неприветливом городишке стоит двухэтажный дом с двумя часовыми у подъезда с развевающимся над фронтоном флагом. Из-под крыши его выбегает целый пучок телефонных проводов, на дворе постоянно пыхтят автомобили. До поздней ночи, когда небольшой городок уже засыпает, светятся окна дома. Это ставка командующего Кавказской армией. Здесь помещение штаба, квартира генерала Юденича, ряда офицеров управления, точнее кабинеты, в углу которых стоит кровать...

С вечера курьерами, по телефону и телеграфу поступают донесения. Некоторые из них немедленно докладываются командующему. Общий же доклад генерал-квартирмейстер обычно делает в 10 часов утра. Затем подается завтрак. Он проходит в общей столовой — отношения в ставке чисто товарищеские. После завтрака все приступают к работе...

Ее много. Она своеобразна. Дело в том, что отдельные армейские отряды по существу являются самостоятельными объединениями, небольшими армиями. Для каждого из них приходится оборудовать тыл, налаживать связь, думать об их усилении за счет армейских резервов. Если к этому еще прибавить, что турки сохраняют численное превосходство, что действовать нашим войскам приходится зачастую среди воинственного мусульманского населения, то вся сложность работы генерала Юденича станет еще понятнее.

В 18 часов командующий и штаб сходятся за обедом. Он тянется недолго. После обеда генерал Юденич нередко выезжает в войска. Чаще же после часовой прогулки он возвращается в ставку, где до поздней ночи принимает доклады о снабжении войск, об организации тыла, о решении кадровых вопросов... Так изо дня в день тянется трудовая жизнь в затерянной среди гор Закавказья ставке командующего».

С начала 1915 года русская Кавказская армия вела боевые действия на турецкой территории. Она получила усиление — прибывший с Северного Кавказа 4-й Кавказский армейский корпус, насчитывавший в своем составе более 30 пехотных батальонов и почти 70 эскадронов конницы. Но они были укомплектованы всего на 25—30 процентов. С таким приращением сил командующему трудно было рассчитывать на оперативное превосходство над неприятелем.

Генерал от инфантерии Н. Н. Юденич не слал в Ставку Верховного главнокомандующего требовательных телеграмм о пополнении Кавказской армии личным составом. Он знал по оперативным сводкам, что почти все подготовленные резервы направлялись на Восточный фронт, где шли широкомасштабные сражения русских фронтов с войсками Германии и Австро-Венгрии. Юденичу приходилось рассчитывать прежде всего на собственные силы.

Командующий армией, планируя боевые операции, исходил прежде всего из реальных возможностей своих корпусов и отдельных отрядов. Так, 4-му Кавказскому корпусу ставилась задача: «...частыми атаками улучшить занимаемое положение, ведя боевые действия передовыми отрядами, комплектуемыми из наиболее боеспособных частей».

Корпусное командование выполнило такую установку генерала Юденича. Применяя тактику внезапных ночных налетов обходящими и передовыми отрядами, корпус к середине июня вышел к Арнису и создал сплошную позицию, примыкавшую к озеру Ван. Центр и правое крыло Кавказской армии занимали основные горные перевалы, надежно прикрывавшие Сарыкамышское, Ольтинское и Батумское направления.

Высшее военное командование Турции решило перехватить инициативу у русского командующего и восстановить прежнее положение. Энвер-паше пришлось возвратиться в Стамбул без обещанных им султану лавров победителя на Кавказе — генерала Н. Н. Юденича он переиграть не смог. Новым командующим 3-й турецкой армии был назначен Махмут Камиль-паша. Он энергично взялся за подготовку нового «победоносного» наступления: из глубины Турции подтягивались обученные резервы, производилась перегруппировка действующих войск.

Русской армейской разведке удалось установить факт готовящегося наступления. Генералу Юденичу было доложено, что новый начальник штаба 3-й турецкой армии германский майор Г. Гузе с группой штабных офицеров прибыл на передовую для проведения рекогносцировки. Как было установлено, он на местности уточнял исходное положение первого эшелона наступающих.

9 июля 1915 года сильная неприятельская группировка, насчитывавшая более 80 пехотных батальонов и кавалерийских эскадронов, нанесла удар на Мелязгертском направлении, стремясь любой ценой прорвать оборону фланговых частей 4-го Кавказского корпуса, так и не доведенного до штатной численности. Турки стремились перерезать его растянутые коммуникации, проходившие по долине Северного Евфрата.

Атакующим удалось застать врасплох подразделения боевого охранения русских, которое, не оказав организованного сопротивления, отошло к главным силам. В корпусном тылу начали активно действовать диверсионные группы, находившие содействие у местного мусульманского населения. Командир корпуса вынужден был обратиться в штаб армии с просьбой разрешить отвод части сил на рубеж севернее Алашкертской долины.

Правильно понимая всю тяжесть складывающейся ситуации, генерал Юденич распорядился срочно сформировать сводный отряд, возглавить который поручалось генералу Н. Н. Баратову. Отряд получился хорошо маневренный, состоя из 24 батальонов пехоты, 36 сотен конницы и имея около 40 орудий. На него возлагалась задача нанести удар на левом фланге в тыл туркам. В последующем баратовскому отряду предстояло совместно с 4-м Кавказским корпусом окружить наступавшего неприятеля в районе селений Кара-клис, Алашкерт.

Такой маневр русским войскам не удался. Горная местность, разрушенные дороги, просчеты командиров замедлили наступление. Турки, потеряв только пленными около 3 тыс. человек, успели-таки своевременно уйти от Кара-клиса. К 15 сентября 4-й Кавказский корпус занял оборону от перевала Мергемир до Бурну-булах, выставив к югу от Арджиша боевое охранение.

Командующий Кавказской армией сделал все возможное, чтобы Махмут Камиль-паша не смог перебросить новые войска в Алашкертскую долину. 2-й Туркестанский и 1-й Кавказский корпуса предприняли частные наступления, которые из-за недостатка боеприпасов широкого развития не получили.

Однако большой успех выпал на долю ударного отряда генерала Чернозубова, состоявшего из 8 дружин государственного ополчения, 48 конных сотен при 20 орудиях. Он продвинулся на 35—40 километров и занял оборону в полосе 400 километров — от Арджиша до южного берега Урмия.

За умелое руководство отдельной Кавказской армией при срыве широкого неприятельского наступления летом 1915 года генерал от инфантерии Н. Н. Юденич удостоился ордена Святого Георгия более высокой степени — 3-й.

Первая мировая война охватывала все новые и новые земли. Во второй половине 1915 года штаб Кавказской армии завершил с согласия Ставки Верховного главнокомандующего разработку плана операции в Северном Иране с целью исключить вступление этой страны в войну против России. По предложению генерала Юденича и при полной поддержке нового наместника царя на Кавказе великого князя Николая Николаевича-младшего, отстраненного от власти в Ставке, создается экспедиционный корпус.

Командование им поручалось хорошо зарекомендовавшему себя в боях генералу Н. Н. Баратову. Корпус включал 3 пехотных батальона, 39 казачьих сотен и 5 артиллерийских батарей (около 8 тысяч человек и 20 орудий).

Баратовский корпус был перевезен по железной дороге из Тифлиса в Баку, перевезен на судах по Каспийскому морю и высажен в иранском порту Энзели. Спустя неделю две колонны русских войск двинулись на города Хамадан и Кум, которые являлись опорными пунктами германо-турецких вооруженных отрядов общей численностью около 8 тыс. человек. Часть корпуса выдвигалась на иранскую столицу Тегеран.

Войска генерала Баратова действовали успешно. Заняв город Хамадан, они разгромили германо-турецкие диверсионные отряды в Боруджарде, Доулетабате, Лалекяне и Куме. Теперь русский экспедиционный корпус мог выйти к границе турецкого Ирака.

По решению Ставки Верховного главнокомандующего в декабре 1915 года в Туркестанском военном округе создается Харасанскии отряд в составе около тысячи человек и 4 орудий. Он вводится в северо-восточную часть Ирана и перекрывает путь германо-турецким отрядам, пытавшимся пройти в Афганистан. Действуя совместно с английскими войсками, русские установили подвижную завесу на рубеже Бирджент, Систан, Оманский залив. Так были сорваны планы Стамбула и Берлина по закреплению своих позиций в Иране.

Ставку Верховного главнокомандующего вполне устраивало положение отдельной Кавказской армии. Поэтому на осень 1915 года ей ставились только задачи активной обороны. Все было бы хорошо, если бы протяженность рубежа расположения сил армии (до 1500 километров) соответствовала наличию сил и средств, которыми располагал генерал Юденич.

Командующий Кавказской армией создает «маневренный резерв» и производит перегруппировку войск. Он докладывает в Могилев Верховному главнокомандующему России о том, что его армия готова вновь перейти в наступление лишь после обеспечения боеприпасами. На широком фронте — от приморского Батума до реки Восточный Евфрат проводятся инженерные работы по усилению занимаемых позиций.

Генерала Н. Н. Юденича беспокоило и приближение зимы на горном театре военных действий. Войска требовалось обеспечить теплой одеждой, провиантом, боеприпасом, фуражом. Для этого саперные роты и строевые части занимались ускоренной прокладкой новых дорог и исправлением старых.

Начавшаяся зима в горах надолго должна была приостановить боевые действия сторон. С наступлением холодов с обильными снегопадами противники ограничивались лишь поисками разведывательных групп, старательно наблюдая действия друг друга.

Спокойно пережить зиму 1915/16 годов штабу генерала от инфантерии Н. Н. Юденича не довелось. Вступление в войну Болгарии на стороне держав Центрального блока прямым образом отразилось на положении дел в Турецкой Армении, куда вошла русская Кавказская армия. Открылось прямое сообщение между Германией и Оттоманской империей, куда пошел поток боеприпасов и оружия, прежде всего артиллерии. Султанские армии испытывали нужду в современных орудиях.

В это время англо-французские союзники России проводили крупную десантную операцию на Галлиполийском полуострове. Получив артиллерийское подкрепление, турецкие войска усилили огневое давление на неприятельский десант, до этого крепко державшийся за захваченный плацдарм. Большие потери в людях вынудили британское и французское командование оставить Галлиполи.

О намерениях союзников эвакуировать десант стало известно в штабе Кавказской армии. Стали поступать сведения, что турецкое командование вознамерилось перебросить освободившиеся на Галлиполийском полуострове войска для усиления 3-й армии на Кавказ и в Месопотамию, где велись боевые действия против англичан.

Генерал Н. Н. Юденич, как полководец, обладавший стратегическим мышлением, не мог, естественно, допустить беспрепятственного усиления противостоящей ему 3-й турецкой армии. Он решил разбить ее еще раз, до подхода подкреплений с Галлиполи. Именно поэтому на военном совете под председательством великого князя Николая Николаевича-младшего командующий Кавказской армией предложил перейти в общее наступление еще до подхода вражеских подкреплений. По агентурным данным русской разведки, они могли быть значительными.

В ноябре 1915 года Кавказская армия в своем составе имела около 130 пехотных батальонов, 372 орудия, более 200 сотен конницы, 52 дружины ополчения, 20 саперных рот и воздухоплавательный отряд из 9 самолетов.

Противостоящая ей 3-я турецкая армия имела примерно такое же число пехоты, немногим более 100 орудий, 40 кавалерийских эскадронов и около 10 тысяч иррегулярной конницы приграничных курдских племен, сведенной примерно в 20 отрядов.

По подсчетам разведывательного отдела штаба армии, русская армия при примерном равенстве в пехоте превосходила турецкую в три раза по артиллерии и в пять раз по регулярной коннице. Однако такое преимущество требовалось еще и реализовать.

Противоборствующие армии были развернуты в полосе более 400 километров от Черного моря до озера Ван. Турки основные свои силы сосредоточили на Сарыкамышском и Ольтинском направлениях, надежно прикрывая кратчайшие пути к крепости Эрзурум — армейской тыловой базе, узлу транспортных коммуникаций. Фланги 3-й турецкой армии достаточно хорошо прикрывались труднопроходимыми даже для конницы горами.

Хотя наступившая в горах зима сковывала боевые действия крупными силами, командующий Кавказской армией и его штаб все более склонялись к переходу в наступление не позже второй половины января 1916 года. Упор делался на внезапность и тщательность подготовки войск.

Основная идея предстоящей операции, сформулированная на совещании 18 декабря генералом от инфантерии Н. Н. Юденичем, заключалась в прорыве обороны неприятеля сразу на трех направлениях — Эрзурумском, Ольтинском и Битлисском. Наступление планировалось силами всех трех армейских корпусов — 2-го Туркестанского, 1-го и 2-го Кавказских.

Главный удар намечалось нанести в направлении селения Кеприкей. Здесь предполагалось создать ударную группу в составе не менее 20 пехотных батальонов и 15 казачьих сотен. Ее прорыв намечалось поддержать огнем 80—100 артиллерийских орудий. Большие надежды возлагались на действия обходных и разведывательных отрядов.

Первым начать наступление, по замыслу генерала Юденича, предстояло силам 2-го Туркестанского корпуса — на два дня раньше других. Ударная группа корпуса для прорыва вражеской позиции состояла из 4-й Кавказской стрелковой дивизии с Сибирской казачьей бригадой и 1-м Кавказским мортирным дивизионом.

Перегруппировка армейских войск началась 22 ноября. Марши воинских частей проводились под видом учений, вывода войск на плановый отдых и переформирования. Так, например, была осуществлена смена на передовой 2-й Кавказской стрелковой дивизии, которая выводилась в резерв командира 4-го Кавказского корпуса генерала де Витта.

Подготовка зимнего наступления в горах Турецкой Армении отличалась тщательностью. Принимались все меры для обеспечения людей теплой одеждой. Каждый боец получал пару валенок и теплые портянки, короткий полушубок, стеганные на вате шаровары, папаху с отворачивающимся назатыльником, варежки и шинель.

На случай маскировки в заснеженных горах генерал Юденич приказал заготовить достаточное число белых коленкоровых халатов и белые чехлы на шапки. Командующий Кавказской армией умело использовал опыт боевых действий в Балканских горах во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов.

Чтобы яркое солнце не слепило глаза, личному составу 1-го Кавказского корпуса, которому предстояло наступать в высокогорье, были выданы защитные очки.

Так как район предстоящего наступления был безлесный и подвоз дров почти невозможен, каждый солдат должен был иметь при себе два полена для обогрева на ночлегах.

Кроме того, в снаряжение наступавших пехотных рот входили толстые жерди или доски для устройства переправ через незамерзающие горные ручьи. Во время наступления под Сарыкамышем сотни турецких солдат получили обморожения ног из-за мокрой обуви.

Состоявшее при инспекторе артиллерии генерале Слюсаренко метеорологическое отделение постоянно анализировало состояние погоды и выдавало рекомендации в войска. К концу года в полосе расположения армии было развернуто 17 метеорологических станций.

Перед началом наступления были пополнены до норм все передовые и промежуточные склады боеприпасов и интендантского имущества. Чтобы не возбуждать подозрений турок и их агентуры в тылу у русских войск, в приказаниях по тылу рекомендовалось из-за трудностей доставки довольствия использовать для этого любое благоприятное время. Одним словом, использовались любые возможности для создания видимости подготовки в Кавказской армии лишь к зимовке в горах.

Командующий армией требовал содержать в порядке железнодорожные пути от станции Сарыкамыш и до Карса, подъездные дороги к ним. От Карса до Мерденека с лета 1915 года эксплуатировалась узкоколейка на конной тяге — так называемая «конка». Шли работы по строительству параллельно шоссе от Сарыкамыша до Караургана узкоколейки паровой тяги. Армейские обозы заметно пополнились вьючными животными — лошадьми и верблюдами.

Армейский штаб оборудовал для себя передовой командный пункт в Караургане, расположенном в 20 километрах от линии фронта. Сооружение линий связи держалось в тайне и производилось под видом исправления старых. Служба радиосвязи была объединена в отдельную радиогруппу, подчиненную штабу армии.

Чтобы маршевое пополнение не могли обнаружить турки, перевалы через горные хребты преодолевались только ночью с соблюдением светомаскировки. Днем с русских передовых позиций каждой дивизии в тыл демонстративно отводилось по батальону, которые под покровом темноты возвращались обратно. Таким образом, неприятель дезинформировался в первую очередь у селения Сонамер — на намеченном участке прорыва вражеского фронта.

Штаб Кавказской армии разрабатывал под руководством своего командующего наступательную операцию тщательнейшим образом. Ее подготовка была достойна академических учебников по военному искусству в годы первой мировой войны. Среди прочего обращает на себя внимание оперативная маскировка подготовки наступления.

Штабом армии был распущен слух о намечавшихся якобы ранней весной наступлении Ван-Азербайджанского отряда и Баратовского экспедиционного корпуса совместно с англичанами в Месопотамии. А чтобы все было правдоподобно, генерал Юденич приказал произвести в Персидском Азербайджане закупку большого количества верблюдов для обозов, а также гуртов скота для «мясных порций» довольствования войск, заготовлять пшеницу и фураж.

За несколько дней до начала наступления командиру 4-й Кавказской стрелковой дивизии была послана срочная нешифрованная телеграмма. В ней содержались «сведения» из разряда секретных — сосредоточиться у Сары-камыша для дальнейшей отправки по железной дороге в Персию. Но только один 13-й стрелковый полк дивизии был переброшен в пограничную Джульфу, где после выгрузки совершил демонстрационный суточный переход.

20 декабря в Карее командующий армией собрал высший командный состав. Присутствовали только командиры корпусов и 4-й Кавказской стрелковой дивизии с начальниками штабов. Генерал Деникин, предупредив собравшихся о строжайшей тайне, изложил план наступления на Эрзурумском направлении. Никаких письменных документов на руки участникам совещания не выдавалось.

За пять дней до начала операции участок прорыва был полностью изолирован от тыла. На всех путях были выставлены сторожевые заставы и конные разъезды. Им была поставлена предельно категоричная задача — всех впускать и никого не выпускать из охраняемой зоны. Почта продолжала принимать почтовую и телеграфную корреспонденцию также в одностороннем режиме. Поезда из Карса уходили пустыми.

Умело проведенная штабной «командой» Николая Николаевича Юденича игра своей цели вполне достигла. Вот почему утро 28 декабря 1915 года стало для турецкого командования полной неожиданностью.

Перешедший первым в наступление 2-й Туркестанский корпус едва не «споткнулся» о сильные вражеские укрепления на вершине горы Гей-даг. Ее пришлось брать усилиями двух дивизий. Левый фланг корпуса с выходом на перевал Карачлы неожиданно для турок повернул на запад. 9 января русские овладели неприятельской позицией у Кизил-килиса и через три дня подошли к крепости Кара-гюбек, закрывавшей Гурджибогазский проход в Эрзурумскую горную равнину. Над флангом и тылом 10-го турецкого корпуса нависла серьезная угроза.

3. ЭРЗУРУМ

Армейская группа прорыва, как и предусматривалось замыслом генерала Юденича, вступила в бой на рассвете 30 декабря. Отряд генерала Волошина-Петриченко получил задачу овладеть горой Кузу-чан, а затем овладеть селением Шербаган. Отряд генерала Воробьева и Сибирская казачья бригада, скрытно сосредоточившись у селений Сономер и Геряк, начали выходить в тыл турецким войскам в Пассинской долине.

Наступление велось по всей полосе задействованных в районе прорыва войск трех армейских корпусов. Наиболее упорное сопротивление турки оказывали по обоим берегам реки Араке, по долине которой пролегали удобные пути в Эрзурум.

Бои носили ожесточенный характер. Русские несли значительные потери, истощались армейские резервы. Не в лучшем положении пребывали и турки. К вечеру 1 января русская разведка установила, что почти все части из резерва 3-й турецкой армии были введены в сражение для поддержки первых эшелонов.

Генерал Н. Н. Юденич интуитивно (и не ошибся) повернул в ночь батальоны армии с Ольтинского и Эрзурумского направлений на перевал Мергемир. Убежденное в том, что главный удар наносится 1-м Кавказским корпусом, турецкое командование оставило без внимания этот горный участок. Именно здесь, пробиваясь сквозь вьюгу, наступали бойцы генералов Волошина-Петриченко и Воробьева.

В обозначившийся прорыв устремилась Сибирская казачья бригада. Требовалось оперативно взорвать мост у Кеприкей и нарушить кратчайшие пути отхода неприятеля на Эрзурум. Но казачьи сотни заблудились в темноте и возвратились в район сосредоточения ни с чем.

Успешное наступление повела 4-я Кавказская стрелковая дивизия. Ее авангардные батальоны теснили турок вдоль северного берега реки Араке, не давая им закрепиться на выгодных позициях. Турки бежали в беспорядке, сжигая селения и свои склады. Обходящий отряд дивизии под командованием капитана В. И. Сорокина в ночном бою овладел окраиной крепости Календер. Вскоре капитулировал и весь ее гарнизон.

У командующего 3-й султанской армией Махмута Камиль-паши уже не оставалось резервов для парирования ударов противной стороны. И все же турецкие войска довольно искусно совершили отход на промежуточный оборонительный рубеж. Здесь вина во многом лежала на штабе 1-го Кавказского корпуса, который с опозданием на половину суток отдал распоряжения о начале преследования отступавшего противника.

5 января вырвавшаяся вперед Сибирская казачья бригада под командованием генерала Калитина с 3-м Черноморским казачьим полком кубанцев подошла к Хасанкала. На следующий день сибирские и кубанские казаки решительно атаковали турецкий арьергард на ближних подступах к фортам Эрзурумской крепости. Было взято в плен около 2 тысяч аскеров из 14 полков, входящих в состав 8 различных вражеских дивизий. Это свидетельствовало о том беспорядке, в котором отступала уже наполовину разгромленная 3-я турецкая армия.

7 января перед Эрзурумской крепостью появилась и русская пехота. 4-я Кавказская стрелковая дивизия и 263-й пехотный Гунибский полк неожиданно вышли к крепостной позиции Девебойну, которую турки спешно очищали от снега.

Генералу от инфантерии Николаю Николаевичу Юденичу показалось весьма заманчивым взять крепость Эрзурум с ходу. Но расчеты показывали, что для штурма требовалось большое число боеприпасов, а в ходе беспрерывных наступательных боев стал ощущаться недостаток в винтовочных патронах. Подвезти их можно было только с армейских складов в Карее. Там находился неприкосновенный запас огневых припасов Кавказской армии.

Штурм Эрзурума, куда стекались остатки разгромленной 3-й турецкой армии, откладывался. Крепость, которую армия России за всю историю русско-турецких войн брала неоднократно, представляла собой целый крепостной район. Его основу составляла природная горная позиция Девебойну, отделявшая Пассинскую долину от Эрзурумской. На горном хребте располагалось 11 хорошо подготовленных к круговой обороне фортов. Они размещались в две линии. Подступы к Девебойну с севера прикрывались полевыми укреплениями.

Два мощных форта защищали южное предместье крепости. С них простреливались не только близлежащие дороги, но и горные тропы. Протяженность всей горной оборонительной линии Эрзурума превышала 40 километров.

Большинство фортов представляли собой сооружения закрытого типа в виде каменных многоярусных башен с амбразурами для орудий. Часть из них имела по два-три вала и систему рвов. В некоторых фортах имелись капониры или полукапониры для обстрела рвов. Гарнизоны фортов состояли из орудийных расчетов и пехоты.

В целом Эрзурум екая крепость представляла собой довольно обширную укрепленную позицию, развернутую фронтом на восток с прикрытыми флангами. Ее уязвимым местом являлись тыловые обводы. Через них город мог блокировать любой противник, проникший на Эрзурумскую равнину.

Генерал Н. Н. Юденич, проводивший рекогносцировку крепости, мог по достоинству оценить ее неприступность и мощь бастионов. Началась тщательная подготовка к штурму Эрзурума. Велась разведка, сторожевые заставы блокировали все возможные пути к крепости. По утвержденному командующим графику разведку вел армейский воздухоплавательный отряд.

За несколько дней обложения Эрзурумской крепости русские отряды выбили турок из близлежащих селений и, пользуясь ночами, все ближе и ближе подбирались к фортам. 27 января командующий Кавказской армией подписал приказ о штурме вражеской крепости. Он гласил:

«... Используя захват массива Карга-базар, господствующего над левым флангом Девебойнской позиции, произвести стремительный удар в полосе Чабан-деде, Далангез, с одновременным наступлением 2-го Туркестанского корпуса со стороны Гурджибогазского прохода на Карагюбекскую позицию и обходом Девебойну своим правым флангом... разбить противника...»

Всего для штурма командующий армией выделил 88 пехотных батальонов, 70 казачьих сотен, 10 дружин ополчения, 4 саперные роты, 166 орудий, 50 полевых гаубиц и 16 тяжелых осадных мортир. Штурмующим противостояли примерно такие же по численности силы неприятеля — более 80 батальонов пехоты.

В два часа пополудни 29 января войска Кавказской армии при поддержке артиллерийского огня устремились на приступ крепостных фортов. За сутки удалось овладеть северной частью позиции Гурджи-богазского прохода и фортом Далан-гез.

Захваченный вражеский форт занял пехотный штурмовой отряд подполковника И. Н. Пирумова. С рассвета 1 февраля турки повели огонь по утраченному укреплению из более чем сотни орудий. Защитники форта оказались отрезанными от своих и у них стали кончаться боеприпасы. Пять яростных атак было отбито ружейным и пулеметным огнем, шестую уже отбивали штыками. Перед седьмой атакой в строй встали даже раненые — турок вновь отбили штыковым ударом. Когда началась восьмая, к уцелевшим русским пехотинцам подоспела неожиданная помощь — неизвестный герой под вражеским огнем в вечерних сумерках вовремя доставил на ослах боеприпасы.

Из 1 400 нижних чинов и офицеров полутора батальонов 153-го пехотного полка, оборонявших форт Далан-гез, осталось в строю всего около 300 человек и то большей частью раненых. За ночь гарнизон укрепления усилили, а раненых эвакуировали.

День 1 февраля стал переломным в штурме Эрзурума. Русские овладели последним из запиравших Гур-джибогазский проход фортов. Войска Кавказской армии прорвались в Эрзурумскую долину. Турки стремились беспрестанными контратаками отбросить наступающих, но все было тщетно. Они изо всех сил стремились удержать Девебойнскую позицию.

Совсем неожиданно для командующего Кавказской армией воздушная разведка доложила об оставлении турками собственно крепости Эрзурум. Все их силы были брошены в сражение за Девебойну. Генерал Н. Н. Юденич решил пойти ва-банк — он переподчинил командиру 2-го Туркестанского корпуса колонны генералов Волошина-Петриченко и Воробьева, а также конницу полковника Раддаца, совершавшего рейд во вражеском тылу.

3 февраля русские войска ворвались в город Эрзурум. Вражеская крепость пала, капитулировав. В плен сдалось 137 офицеров и до 8 тысяч солдат, трофеями стало около 300 орудий,

В тот же день во всех полках, дружинах и батареях Кавказской армии был оглашен приказ командующего, в котором выражалась его благодарность всему личному составу за мужественное исполнение своего воинского долга перед российским Отечеством.

Среди еще не погасших пожарищ поверженной крепости генерал от инфантерии Н. Н. Юденич лично вручал Георгиевские награды отличившимся при штурме Эрзурума воинам. Георгиевскими кавалерами стали более 100 рядовых, казаков и унтер-офицеров, полковники Габаев и Фисенко, подполковник Воробьев, штабс-капитан Запольский, поручик Вачнадзе...

Командующий отдельной Кавказской армией генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич был удостоен полководческой награды — ордена Святого Георгия 2-й степени. В российской императорской армии в годы первой мировой войны это было последним награждением столь высоким орденом, носившим еще название императорского военного ордена.

В высочайшем указе о награждении говорилось: «... в воздаяние отличного выполнения, при исключительной обстановке, блестящей боевой операции, завершившейся взятием штурмом Деве-Бойнской позиции и крепости Эрзурума 2 февраля 1916 года».

Овладев крепостью Эрзурум, русская армия почти без перерыва повела преследование остатков 3-й турецкой армии, которая стремилась укрыться в Эрзин-джане. Турки еще держались в укреплениях на горе Испир и хребте Думлу-даг. Пришлось выбивать их и оттуда.

Преследование в полосе 2-го Туркестанского корпуса проходило в крайне сложных условиях, началась пурга, склоны гор обледенели. Запасы продовольствия были на исходе. Но все же русские войска овладели горой Испир. Таким образом, главные силы отступающей вражеской армии оказались охваченными с флангов. Все шло так, как задумывалось генералом Н. Н. Юденичем и его штабом.

Обозы не поспевали за наступающими войсками. Поэтому командующий Кавказской армией приказал 2-му Туркестанскому корпусу закрепиться на реке Западный Евфрат и перейти к обороне.

По замыслу генерала Юденича началось выравнивание линии фронта, 4-й Кавказский корпус в ночь на 17 февраля взял город Битлис. Султанское командование решило отбить его, создав из одной пехотной дивизии и племенных курдских отрядов ударную группировку. Русские смогли нанести упреждающий удар, рассеяв турок и курдов в окрестных горах.

Началось наступление вдоль берега Черного моря и русским Приморским отрядом. Приморцы последовательно преодолели оборонительные рубежи неприятеля по рекам Архаве и Вицесу и вышли на дальние подступы к важному портовому городу Трапезунду. Наступление русских сухопутных войск вдоль берега поддерживалось артиллерийским огнем с кораблей Черноморского флота.

Велось наступление и силами русского экспедиционного корпуса генерала Н. Н. Баратова на территории Ирана. Здесь рейды казачьей конницы немало помогли англичанам, которые вели тяжелые бои с турками на юге Ирака. 24 февраля экспедиционные войска вступили в город Керманшах — центр Западной Персии. Под угрозой похода русской конницы оказалось Багдадское направление — турки в то время так и не решились перебросить часть своих сил с Месопотамского фронта на помощь подвергавшейся разгрому своей 3-й армии.

В конце февраля 1916 года по сути дела завершилась Эрзурумская наступательная операция Кавказского фронта, начатая 29 декабря 1915 года. В годы первой мировой войны она стала одной из самых умело организованных и проведенных операций, проведенной к тому же в труднейших зимних условиях горного театра военных действий. Наступление русской армии решало стратегические задачи и отвечало полководческим воззрениям генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича, кавалера трех орденов ордена Святого Георгия.

Эрзурумская наступательная операция проводилась на широком фронте в 300 километров, в горах. Кавказская армия пленила более 13 тыс. турецких солдат и офицеров, захватила 300 орудий (всю крепостную артиллерию и значительную часть полевых орудий), знамена и большие запасы продовольствия, заготовленные турками на зиму.

Стратегический успех наступления русской Кавказской армии заключался в том, что она овладела единственным укрепленным районом Турции в Малой Азии — крепостью Эрзурум. Приоткрывались ворота через недалекий Эрзинджан в Анатолию — центральные провинции Османской империи.

«Этот успех, — отмечал начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии М. В. Алексеев, — приобрел на Ближневосточном театре особую значимость на фоне неудач в ходе Дарданелльской операции и наступления англичан в Месопотамии».

В первых числах марта из Петрограда возвратился царский наместник на Кавказе великий князь Николай Николаевич-младший. Он передал генералу Н. Н. Юденичу глубокую благодарность императора Николая II, а также его пожелание дополнить достигнутый успех не менее успешным ударом на порт Трапезунд. Пожелание государя было мнением его Ставки.

— Думаю, справимся, — однозначно высказался командующий Кавказской армией. — Приморский отряд генерала Ляхова численностью в 15 тысяч человек при 50 орудиях во взаимодействии с кораблями Батумской военно-морской базы капитана 1 ранга Римского-Корсакова в состоянии разбить турок на побережье.

Трапезундская наступательная операция проводилась в тесном взаимодействии с Черноморским флотом. Часть кораблей пришла из Севастополя. Всего поддержка с моря велась огнем корабельной артиллерии линкора, 2 эсминцев, 2 миноносцев и нескольких канонерских лодок.

Наступление вдоль черноморского побережья велось успешно. К 1 апреля русские войска вышли к укреплениям на западном берегу реки Карадера. Черноморские корабли высадили в Ризе и Хамургяне десанты: две Кубанские пластунские бригады с приданной им артиллерией и их обозы.

Прорвав оборону на реке Карадера, русский приморский отряд через четыре дня занял без боя портовый город Трапезунд (современный турецкий город Трабзон. — А. Ш.) — Трапезундский гарнизон без всякого сопротивления бежал в окрестные горы.

Результаты последних наступательных операций русской Кавказской армии союзники по Антанте (Россия, Великобритания и Франция) закрепили секретным соглашением в апреле 1916 года.

В этом союзническом документе, в частности, отмечалось, что «...Россия аннексирует области Эрзурума, Трапезунда, Вана и Битлиса до подлежащего определению пункта на побережье Черного моря к западу от Трапезунда. Область Курдистана, расположенная к югу от Вана и Битлиса, между Мушем, Сертом, течением Тигра, Джезире-ибн-Омаром, линией горных вершин, господствующих над Амадией и областью Мергевера, будет уступлена России, которая взамен признает собственностью Франции территории, заключенные между Ала-Дагом, Кесарией, Ак-Дагом, Ильдиз-Дагом, Зарой, Эгином, Харпутом. Кроме того, начиная от области Мергевера, граница арабского государства пойдет по линии горных вершин, отделяющих в настоящее время оттоманскую территорию от персидской...»

Приобретение порта Трапезунд заметно улучшало снабжение правого фланга Кавказской армии — здесь стала закладываться крупная тыловая база. Для ее прикрытия был образован Платанский укрепленный район, куда морем были переброшены две третьеочередные пехотные дивизии, сформированные близ Мариуполя. Генерал Н. Н. Юденич из них создал 5-й Кавказский корпус. Как показали последующие события, это было своевременной мерой.

Опасаясь контрударов неприятеля, командующий Кавказской армией приказал вести постоянную разведку с воздуха. 10 апреля авиаторы донесли, что ими обнаружено передвижение крупных частей турецкой пехоты и конницы в направлении на Харпут. Как выяснилось позже, султанское командование решило вернуть себе Эрзурум, хотя к тому времени его 3-я армия еще не восстановила свои силы.

Генерал Н. Н. Юденич медлить не стал с контрмерами. 5-й Кавказский корпус опередил неприятеля, нанеся удар на Гюмюш-Хене и Эрзинджан. Начали активные действия и остальные армейские корпуса. В итоге наступательных действий русских турки не смогли удержать за собой Байбурт, Килькит и Эрзинджан.

В Стамбуле решили 1916 год сделать переломным в борьбе за Кавказ. На помощь 3-й армии пришла 2-я турецкая армия под командованием Иззет-паши. Она имела в своем составе 7 дивизий. 3 августа войска свежей армии турок перешли в наступление на Огнот и Битлис. Крупными силами неприятель обрушился на левый фланг 1-го Кавказского корпуса. Завязались упорные бои в горах.

Командующий русской армией решил дать наступавшему противнику встречное сражение. В район Киги он перебрасывает ускоренным маршем две пехотные дивизии только что сформированного 6-го Кавказского корпуса. В ходе исключительно тяжелых для обеих сторон встречных боев туркам пришлось отступить.

Наступающая Кавказская армия к началу сентября вышла на рубеж Элхеу, Эрзинджан, Огнот, Бит-лис, озеро Ван. Здесь и установилась новая линия фронта. Наконец-то возникла ожидаемая штабом генерала Н. Н. Юденича стратегическая пауза.

Началось планирование военной кампании 1917 года — первая мировая война, которую в генеральных штабах России и ее союзников, Германии и Австро-Венгрии, задумывали закончить победой в один всего календарный год, затягивалась на неопределенное время. Разрабатывая план на следующий год, штабистам генерала Юденича приходилось учитывать несколько важных обстоятельств.

Первое — относительная самостоятельность отдельной Кавказской армии вследствие обособленности театра военных действий. «Кавказ жил своей жизнью, осведомляя центр лишь в той степени, в какой считал нужным, и в освещении, преломленном сквозь призму местных интересов».

Второе — тяжелое положение Кавказской армии. Совершенно бездорожный и крайне ограниченный в продовольственных ресурсах горный край создавал массу сложностей. Особенно тяжело приходилось дивизиям южного, левого крыла армейской позиции.

Генерал от инфантерии Н. Н. Юденич знал, например, что из состава боевых частей только в одном месяце — декабре выбыло вследствие цинги и эпидемии тифа около 30 тысяч человек. Санитарные потери в людях росли с угрожающей быстротой, и полевые лазареты были просто бессильны в борьбе с тифом.

Из штабов дивизий приходили и другие не менее тревожные донесения. Из-за отсутствия фуража, бескормицы и болезней лошадей армейские обозы оказались приведенными в полное расстройство. Падеж лошадей привел к тому, что немало артиллерийских батарей, стоявших на огневых позициях, оказались без конной тяги. Укомплектованность тыловых транспортов составляла уже только 40 процентов.

Третье — глубокая заинтересованность союзников, особенно англичан, в активизации боевых действий русских войск с целью исключения действий турецких сил на других азиатских фронтах — в Палестине, Месопотамии. Именно этим обосновывал Н. Н. Юденич негативное отношение Ставки Верховного главнокомандующего к его предложению, сделанному несколько ранее, — «отвести войска к источникам питания: центром к Эрзуруму, правым флангом — к границе».

И четвертое — своеобразие климатических условий театра военных действий. Пурга, снежные заносы, обледенение в горах сменились тропической жарой в долине реки Диалы.

Было еще одно обстоятельство, которое все больше сказывалось на положении дел в самой Кавказской армии и в тыловом Закавказье. Политическая обстановка внутри Российской империи осложнялась с каждым месяцем, и в армейские корпуса кавказских войск приходили пока только отголоски той политической борьбы, которая шла в России. Правительство императора Николая II неумолимо теряло контроль над государством.

Процессы разложения воинских коллективов стали все более заметны в рядах Кавказской армии. Падала воинская дисциплина и исполнительность. Генералу Н. Н. Юденичу пришлось столкнуться с фактами, когда различные местные политические организации Закавказья, всевозможные общественные комитеты пытались парализовать своими решениями деятельность командования Кавказской армией. И это делалось в условиях идущей войны.

Учитывая все эти обстоятельства, генерал от инфантерии Н. Н. Юденич счел возможным подготовить к весне 1917 года две частные наступательные операции. Первую — на Мосульском направлении на севере современного Ирака силами нового 7-го Кавказского корпуса и экспедиционного корпуса генерала Н. Н. Баратова. Вторую — соединениями левого фланга армии. На остальных направлениях предполагалось вести активную оборону.

Мнение командующего Кавказской армией в полной мере разделял и великий князь Николай Николаевич-младший. Не возражала и Ставка в Могилеве. Однако союзнические обязательства России изменили замыслы генерала Н. Н. Юденича.

В конце января 1917 года в Тифлис прибыл английский представитель. Он высказал великому князю Николаю Николаевичу-младшему и присутствовавшему на официальной встрече генералу от инфантерии Н. Н. Юденичу пожелание главного британского командования в ближайшее время оказать давление на фланг и тыл 6-й турецкой армии, которая вела успешные действия против английских войск на юге Ирака.

Идя навстречу просьбам союзников, русские войска перешли 2 февраля в наступление на Багдадском и Пенджвинском направлениях. Операция протекала успешно. 1-й Кавказский корпус вышел к границе Месопотамии, 7-й Кавказский корпус — к Пенджвину.

Используя успехи русской Кавказской армии, английские войска в конце февраля заняли город Багдад. Турецкая 6-я армия отступала на север, поскольку она оказалась под двойным ударом и ей грозил в таком случае разгром.

4. ПРОТИВ БОЛЬШЕВИКОВ

В России началась февральская революция, которая свергла монархию династии Романовых. Утром 2 марта штаб Кавказского фронта (отдельная Кавказская армия была преобразована во фронт в этом месяце 1917 года) получил манифест об отречении императора Николая II от российского престола. Одновременно пришел приказ о назначении Верховным главнокомандующим великого князя Николая Николаевича.

Политические события развивались стремительно. В полдень того же дня 2 марта в штаб фронта телеграфной строкой пришло заявление великого князя Михаила Александровича, в пользу которого отрекался император Николай II. И этот Романов отказывался от императорской короны. Власть в России перешла в руки Временного правительства.

Вечером 2 марта великий князь Николай Николаевич-младший покинул город Тифлис, срочно выехав в Могилев, в Ставку. Вслед за его отъездом пришла телеграмма с приказом Временного правительства. Оно назначало командующим Кавказским фронтом генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича. За него говорили два обстоятельства. Во-первых, это был авторитетный в войсках полководец, герой Сарыкамыша и Эрзурума. Во-вторых, боевой генерал не стал в негустые ряды защитников свергаемых революционным движением династии Романовых.

Уже на следующий день новому командующему фронтом пришлось заниматься неотложными делами. Дело заключалось в том, что части экспедиционного корпуса генерала Н. Н. Баратова, выдвинувшиеся в долину реки Дияла, начали испытывать серьезные трудности с продовольствием. Командующий английской армией отказался помочь союзникам, которым он во многом был обязан успехом взятия города Багдада.

Приближался сезон тропической жары, которая не являлась удобной погодой для российских воинов. В частях баратовского экспедиционного корпуса, в его пехотных батальонах, началось брожение. Настроение людей стало определяться как неустойчивое.

Скоро командующему фронтом от генерала Баратова пришла вторая телеграмма. В ней сообщалось, что «созданный в корпусе солдатский комитет самочинно арестовал представителя английского военного атташе при корпусе капитана Грея».

Командование Кавказского фронта приняло однозначное решение — прекратить наступление и с 6 марта перейти к позиционной обороне. 1-й и 7-й Кавказские корпуса отводились в районы с лучшими условиями базирования.

Такой ход событий на Кавказском фронте крайне негативно встревожил Временное правительство, на которое все возрастающее давление оказывалось из Лондона и Парижа. Оттуда требовали, чтобы Россия продолжала военные действия и выполняла союзнические обязательства. Из Петрограда последовало несколько депеш генералу Н. Н. Юденичу с требованием возобновить наступление, «подсобляя» англичанам.

Глубоко убежденный в обоснованности принятого им решения, генерал Юденич в конце апреля направил в Ставку Верховного главнокомандующего аргументированный доклад о положении дел на Кавказском фронте и возможных перспективах действий подчиненных ему войск. Николай Николаевич Юденич стремился на войне к реальному пониманию ситуации, избегая всякого рода прожектов и доктринерства.

Реакция Временного правительства на доклад генерала от инфантерии Н. Н. Юденича последовала незамедлительно. 7 мая 1917 года он был отстранен от командования Кавказским фронтом как «сопротивляющийся указаниям Временного правительства» и был вынужден уйти в незаслуженную отставку. Так русская армия в первой мировой войне потеряла одного из своих лучших полководцев.

Вполне естественно, что в своей сорокалетней военной деятельности на самых различных командных и штабных должностях Николай Николаевич Юденич не был лишен недостатков и просчетов. Тем не менее генерал от инфантерии внес ощутимый вклад в развитие русского военного искусства, что было бы неразумным отвергать в силу каких-то политических обстоятельств.

Успехи, одержанные под его руководством Кавказской армией в годы первой мировой войны, конечно же принесли ему уважение и немалый авторитет среди российской общественности, в армейской среде. В истории полководцев принято оценивать прежде всего одержанными на поле брани победами. А они у генерала от инфантерии Юденича были, и немалые.

Дальнейший ход отечественной истории, революционные потрясения 1917 года резко изменили судьбу этого человека, всю жизнь посвятившего ратному служению российскому Отечеству. Неумолимый ход времени превратил кавказского полководца из национального военного героя в политического изгоя...

Отставной командующий фронтом во второй половине мая приехал в Петроград. В столице он пробыл всего несколько дней, посетив, по всей видимости, Военное министерство и Генеральный штаб. Вне всякого сомнения, военный министр Временного правительства принял генерала от инфантерии с орденом Святого Георгия 3-й степени на мундире более чем холодно.

Генерал Н. Н. Юденич, не задержавшись в Петрограде, выезжает в родной город — Москву. Там он встретил прибывшую из Тифлиса семью. Приходилось в условиях большой войны переходить на положение гражданского человека.

Как известно, у безработных всегда уйма свободного времени. Совершенно случайно отставной генерал посетил парад войск Московского гарнизона на Девичьем поле, послушал страстные речи А. Ф. Керенского, ратовавшего за победное продолжение войны с Германией и ее союзниками. Юденич посетил родное ему Александровское военное училище. В Москве он встретил немало однополчан и сослуживцев.

Николая Николаевича Юденича не покидала мысль вновь вернуться в ряды русской армии — шла мировая война и его немалый боевой опыт не должен был быть заброшен. Жизнь отставного генерала от инфантерии никак его не устраивала. И он решил, посетив Ставку Верховного главнокомандующего, поставить вопрос о своем возвращении к активной военной деятельности.

В город Могилев Н. Н. Юденич приехал 17 июня — в тот день войска Юго-Западного фронта перешли в наступление. В Ставке он так и не сумел решить свою генеральскую судьбу. На всех уровнях управления русской армией царила неразбериха, а порой и безвластие. Комиссары Временного правительства, зачастую не имевшие никаких познаний в военном деле, вмешивались в действия командования. Разложение русской армии шло и снизу вмешательством солдатских комитетов в командование воинскими частями и соединениями.

Желание заслуженного ветерана вновь послужить России так и осталось невостребованным. Из Могилева он возвратился в Москву, где бурлила политическая жизнь. Николай Николаевич Юденич не был ярым монархистом и, думается, не примыкал на твердых идейных позициях ни к одной из правых, буржуазных партий в событиях второй половины 1917 года.

Ясно одно — русская армия под воздействием революционной пропаганды и агитации разваливалась у него прямо на глазах. В этом он воочию убеждался на примере огромного тылового Московского гарнизона. Генерал Юденич же с еще училищного времени смотрел на армию как на государственный инструмент, крепивший мощь государства Российского.

Октябрьский переворот в Петрограде, названный вскоре его устроителями Великой Октябрьской социалистической революцией, отставной генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич не принял. Да и не мог ее принять по одной простой причине — старая русская армия, службе в которой он отдал всю свою сознательную жизнь, по воле новой власти прекращала существование.

Не принимавший участия в политических делах, Н. Н. Юденич в ноябре 1918 года эмигрировал в Финляндию. Уже в то время переход через государственную границу таил в себе немало опасностей. В первое время бывший командующий Кавказским фронтом оставался только наблюдателем того, как в близкой и дорогой его сердцу России разворачивалась гражданская война.

Проживая в Финляндии, Н. Н. Юденич волей судьбы, без всяких планов, сошелся с генералом бывшей российской императорской армии бароном Маннергеймом. С ним Николай Николаевич был хорошо знаком по годам обучения в Николаевской академии Генерального штаба. Маннергейм был сознательным противником советской власти не только в обретшей самостоятельность как независимое государство Финляндии.

Именно частые беседы с бывшим царским генералом Маннергеймом привели Н. Н. Юденича к мысли организовать здесь, за границей, борьбу против Советской власти. Опорой известного и авторитетного полководца русской армии в войне на Кавказе стали эмигранты из России, осевшие в Финляндии. В этой стране их насчитывалось более 20 тысяч человек, в том числе около 2, 5 тыс. офицеров. Многие из них горели желанием с оружием в руках бороться за белое дело против красной власти.

В 1918 году в Финляндию и Эстонию эмигрировало немало представителей высшей царской бюрократии, убежденных монархистов, столичных промышленников и финансистов, имевших немалые связи и средства. Они не удалялись далеко от границ Советской России, не без оснований надеясь на реставрацию прежних порядков и внимательно наблюдая за происходящими в Отечестве событиями гражданской войны.

Именно эти люди и образовали Русский политический комитет явно монархической направленности. Он поддержал желание военной части белой эмиграции в Финляндии и Эстонии организовать поход на красный Петроград с целью его захвата и оказания таким образом помощи белым вооруженным силам Юга России и единомышленникам в Сибири.

Для организации белых сил и командования ими в ходе похода на Петроград требовался боевой, прославленный командующий. Кандидатуры лучше Георгиевского кавалера генерала от инфантерии Н. Н. Юденича просто не было. Николай Николаевич принял предложение Русского политического комитета без колебаний и в силу этого стал лидером антисоветского белого движения на Северо-Западе России.

При генерале Юдениче из лидеров эмиграции, пребывавших тогда в основном в финской столице Хельсинки, создается так называемое «Политическое совещание». Один из соратников ставшего белым генерала так характеризовал его в письме товарищу министра внутренних дел Омского правительства В. Н. Пепеляеву:

«Первейшая задача «Политического совещания» — быть представительным органом, берущим на себя государственную ответственность в необходимых переговорах с Финляндией, Эстонией и проч. новоявленными малыми державами. Без таких ответственных переговоров невозможна никакая кооперация наша с ними против большевиков.

Второй задачей Совещания является роль зачаточного и временного правительства для Северо-Западной области. Эта роль требует большого количества людей. Но первая задача превалирует, и потому пришлось ограничиться подбором минимального количества лиц, не могущих вызвать против себя возражений и в русской среде, и в Париже, и у Антанты. Таким путем в Совещании оказались: Юденич как председатель, Карташев — заместитель председателя (иностр/анные/ дела); Кузьмин-Караваев (юст/иция/, агит/ация/); генерал Кондезеровский — начал/ьник/ штаба Юденича; генерал Суворов (работавший в Петербурге с «Национальным/ центром» и стоящий на его платформе) — военн/ые/ дела, внутренн/ие/ дела и пути сообщения; Лианозов (промышленник-нефтяник, юрист по образованию, человек прогрессивный) — торгово-промышлен/ность/, труд и финансы. В дополнение и в помощь этим лицам идет второй, политически не ответственный ряд специалистов, ведающих в качестве товарищей министров: пути сообщения, финансы, агитацию и пр. Так готовимся к событиям».

Генерал Н. Н. Юденич отлично, по фронтовому опыту, понимал, что для победы над захватившими власть в России большевиками требуется объединение сил белого движения. При посредничестве «Национального центра» Юденич в январе 1919 года обратился к адмиралу Колчаку с посланием, в котором признал для себя обязательной его политическую программу.

Одновременно с политическим посланием председатель «Политического совещания» направил Верховному правителю России свой план военных действий на северо-западе страны и просил всяческой помощи, в частности, протекции перед державами Антанты. Только при их помощи можно было рассчитывать на организацию военной силы, способной выступить в поход на Петроград.

Верховный правитель России адмирал Колчак охотно согласился на сотрудничество с видным военным деятелем русской армии. Он присылает в распоряжение «Политического совещания» миллион рублей «на наиболее срочные нужды». Финансово-промышленные круги белой эмиграции также субсидировали единомышленников Юденича 2 млн рублей.

С согласия Маннергейма генерал от инфантерии Н. Н. Юденич приступил к тайному формированию белогвардейской армии на территории Финляндии. Однако на большое число белых добровольцев из числа эмигрантов здесь рассчитывать не приходилось. Поэтому большие надежды Юденич возлагает на обосновавшийся в Эстонии Северный корпус — вернее остатки белой Северной армии, разгромленной в конце 1918 года под Себежем и Псковом.

Активная организаторская работа Юденича дала ему определенную известность в антисоветских кругах. В мае 1919 года «нашлась» Англия, которая начала расширять помощь белому движению. Из Лондона к генералу Н. Н. Юденичу прибыла военная миссия.

На проведенных переговорах с членами «Политического совещания» и лично с его председателем британцы требовали только одного — полного подчинения Верховному правителю России адмиралу Колчаку и только в этом случае предлагали помощь. Такое отношение английского правительства к генералу Юденичу было вполне понятно. Он одно время слыл германофилом и на посту командующего Кавказским фронтом проявил неуступчивость в требовании Временного правительства оказать помощь английским войскам, воевавшим в Месопотамии.

Пока генерал от инфантерии и «Политическое совещание» занимались различного рода приготовлениями, белый Северный корпус под командованием генерала А. П. Родзянко самостоятельно перешел в наступление на Петроград и потерпел поражение. Сил у него оказалось явно недостаточно для проведения такой наступательной операции.

Изменение военной обстановки ускорило приход генерала Н. Н. Юденича к власти. 24 мая 1919 года адмирал Колчак настоял на его вступлении в единоличное командование всеми русскими силами белых на северо-западе России. Красный Петроград получал в его лице серьезного противника.

Генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич, не без советов своих иностранных наблюдателей, начал свою деятельность, но уже в новом качестве, с формирования правительства. Процесс его создания больше напоминал политический фарс с переодеванием. Да и в той ситуации вряд ли могло быть иначе.

Английский генерал Марш пригласил к себе в Ревель членов «Политического совещания». В помещении, куда их любезно пригласили, уже находились также вызванные в столицу Эстонии белоэмигрантские деятели полковник К. А. Крузенштерн, К. А Александров, М. М. Филиппио, М. С. Моргулиес, В. А Горн, Н. Н. Иванов и английский репортер Поллак. Здесь же присутствовали и представители французской и американской миссий. Бравый британский генерал открыл и вел это совещание.

Прежде всего генерал Марш потребовал от собравшихся русских белоэмигрантов немедленно образовать «Северо-Западное русское правительство». Первым своим правительственным политическим актом оно должно было признать независимость Эстонии и договориться с ее представителями о совместной борьбе против Советской России. Требование представителя Великобритании в эстонской столице звучало ультимативно.

Было 18 часов 20 минут вечера — совещание затягивалось. Коверкая слова, генерал Марш по-русски предупредил собравшихся у него белоэмигрантских деятелей о безусловности создания из их кругов «Северо-Западного правительства».

Свой ультиматум Марш выразил четко, как военный человек: «Если к 19 часам правительство не будет создано, всякая помощь союзников будет прекращена. Мы вас бросим».

Однако председатель «Политического совещания» сумел отстоять свои собственные взгляды на будущее правительство, вне всяких сомнений — временное. Генерал Н. Н. Юденич, имевший официальное признание Верховного правителя России, принял не столь быстрое решение «правительственного вопроса», который британский генерал вознамерился решить в эстонском городе Ревеле (будущем Таллинне) всего за 20 минут времени.

Николай Николаевич Юденич, умудренный жизненным опытом, прекрасно понимал, что такая «политическая сводня», как излишне самоуверенный в знании российских дел британец, не может быть авторитетной в правящих кругах Антанты, белоэмигрантских кругах и у адмирала Колчака. Поэтому генерал Юденич поручил ближайшему своему окружению подобрать для будущей правительственной деятельности нужных и достойных людей. Им предстояло при вступлении белых войск в Петроград сразу же приступить к управленческой деятельности.

Только осенью 1919 года правительство «Северо-Западной области» было образовано окончательно и в полном составе. Его состав утрясался при помощи антантовских советников довольно долго и дал Юденичу немало хлопот, отвлекая его от решения дел чисто военных.

Председателем правительства стал профессор технологического института, член конституционно-демократической партии (кадет) А. Н. Быков, министром финансов — бывший товарищ министра финансов в царском правительстве С. Ф. Вебер, министром путей сообщения — инженер М. Д. Альбрехт, морским министром — адмирал А. В. Развозов, министром религиозных культов — в прошлом член Временного правительства А. В. Карташев. Петроградским градоначальником намечался полковник Люндеквист.

Была обсуждена и будущая программа правительства «Северо-Западной области». Активного участия в этой работе генерал от инфантерии Н. Н. Юденич не принимал — он занимался военными вопросами, готовя наступление белых войск на Петроград, до которого от эстонской границы, казалось, было рукой подать.

Прежде всего он попытался навести должный порядок в подчиненных ему войсках Северного корпуса. Командующий вооруженными силами на северо-западе России вознамерился было арестовать корпусного командира генерала Родзянко за попустительство бесчинствам, которые творились белыми на территории Псковской губернии. Но в защиту того выступили эстонские власти и многие белые командиры, которые «надавили» на правительство Юденича.

В белых войсках, вернее в командных кругах, началось противостояние двух боевых генералов — А. П. Родзянко и Н. Н. Юденича. Первый из них обладал реальной властью над Северным корпусом — основы юденической белой армии. Второй обладал преимущественно правительственной властью.

Белоэмигрант В. Горн в своих мемуарах, изданных в Берлине, так описывал противоборство командующего армией с корпусным командиром: «Постепенно, шаг за шагом, определенно выяснилось, что Юденич слабохарактерен, нерешителен, вял и совершенно не в состоянии произвести необходимых реформ в армии, — наоборот, Родзянко настойчив, упрям и явно стоит поперек дороги всем начинаниям правительства. Это не было открытием для всех нас: еще до образования правительства широкие общественные круги определенно требовали удаления в первую очередь ген. Родзянко, а когда правительство медлило с этим, левой его части приходилось выдерживать яростные нападки со всех сторон, и тем не менее вопрос об удалении ген. Родзянко становился все сложнее и сложнее, по мере того, как выяснялась физиономия той военной среды, с которой нам ближе теперь пришлось столкнуться...

Ген. Юденич, что называется, не вез, не тянул».

Союзники в отношении с командующим белой армией на северо-западе России занимали «странную» позицию. Когда генерал от инфантерии Н. Н. Юденич попытался на деле договориться о совместных действиях против Петрограда с командующим английской эскадрой в Балтийском море адмиралом Коуэном, то получил вежливый отказ.

Причина крылась в том, что адмирал Коуэн лавировал между двумя позициями, которые существовали в британском правительстве в вопросе отношения к Советской России и белому движению. Стоящий во главе британского военного министерства Черчилль был убежденным сторонником самой широкой помощи белым силам. Премьер-министр же Ллойд-Джордж вынужденно считался с движением английского пролетариата под лозунгом «Руки прочь от Советской России». Поэтому его больше заботили предстоящие выборы, чем усиление помощи белогвардейским армиям.

Дело дошло даже до того, что правительство «Северо-Западной области» давало указания своим представителям за границей, которые занимались закупкой продовольствия и боеприпасов для Северного корпуса, не знакомить союзников-англичан с закупочной документацией.

Правительство генерала Н. Н. Юденича попыталось решить свои немалые финансовые трудности. С разрешения Верховного правителя России адмирала Колчака в Швейцарии были отпечатаны денежные знаки, «обязательные к приему на русской территории». Было объявлено, что через три месяца после занятия Петрограда они будут обменены на государственные кредитные билеты, рубль за рубль.

Когда в частях Северного корпуса денежное жалованье солдатам и офицерам стали выплачивать в «новых» денежных знаках, там «создался нездоровый шум». Лондонское правительство не стало «ручаться» за выпускаемые деньги. На банкнотах стояли только две подписи — главнокомандующего генерала Юденича и министра финансов Лианозова. Такие денежные знаки, естественно, обладали минимальной покупательной способностью.

Белая армия создавалась медленными темпами. По словесному заявлению генерала Н. Н. Юденича в его Совете министров в сентябре 1919 года армия исчислялась в 27 тысяч бойцов. По данным белого военного министерства через месяц ее численность составляла 59 100 человек и 1 500 лошадей.

Белые власти произвели на территории бывшей Псковской губернии военную мобилизацию. Среди мобилизованных оказалось большое число унтер-офицеров и фельдфебелей — представителей «солдатской аристократии» старой русской армии.

Правительство генерала Н. Н. Юденича так и не выработало сколько-нибудь четкой линии в своей деятельности. Указов и постановлений издавалось много, и порой они носили взаимоисключающий характер. Обращает на себя внимание то, что белое правительство многими своими решениями стремилось внести «успокоение» в деревню, чтобы там найти некоторую опору своей власти.

Так, в одном из проектов правительственных аграрных решений стоял такой пункт: «Охранить от хищения и захвата совхозы, коммуны, коллективы и др. советские имения, питомники и хозяйства, которые могли бы впоследствии послужить общеагрикультурным целям».

... 28 сентября 1919 года армия генерала от инфантерии Н. Н. Юденича перешла в наступление на Петроград и прорвала фронт 9-й Красной Армии. Ей удалось в ходе упорных боев захватить Ямбург, Красное Село, Гатчину, Детское Село. До самого Петрограда оставалось всего 20 километров. Наступательная операция начиналась более чем успешно — на десятый день боев Юденич был уже на ближних подступах к городу на Неве — конные разъезды белых «видели» со стороны Лигова золоченый купол величественного Исаакиевского собора.

Однако дальше началось трудно объяснимое для белого командования. Никаких вооруженных восстаний и рабочих забастовок, на которые Юденич столько рассчитывал, в Петрограде не произошло. Зато большевистские агитаторы вовсю работали в белогвардейских воинских частях и не без успеха.

Председатель Реввоенсовета Советской России Лев Давыдович Троцкий сумел быстро перебросить на защиту Петрограда сильные резервы из Москвы и Твери, снял часть войск с Северного фронта. В самом Петрограде и Кронштадтской морской крепости были сформированы новые революционные отряды, которые без промедлений направлялись на передовую.

В белой армии генерала Юденича начала падать воинская дисциплина, усилилось дезертирство мобилизованных крестьян. Отдельные полки порой по два дня оставались без хлеба, не хватало боевых припасов, отсутствовали автомобили и имелся всего один танк из большого числа обещанного союзниками.

С наступлением первых ночных заморозков Красная Армия перешла в наступление. «В беспрерывных арьергардных боях, измученная, изголодавшаяся, не знавшая сна и отдыха Сев.-Зап. армия через две недели докатывается до границ Эстонии». Вместе с белогвардейскими войсками отступали и союзные — эстонские.

Начавшийся развал белой армии вызвал резкую оппозицию главнокомандующему. Командиры отдельных частей устроили совещание и через командира одного из корпусов графа Палена передали генералу от инфантерии Н. Н. Юденичу требование передать командование белой армией другому лицу.

1 декабря 1919 года новый командующий Глазенапт, произведенный Юденичем в генерал-лейтенанты и награжденный орденом Святой Анны 1-й степени с мечами, приступил к исполнению своих обязанностей. Северо-Западная армия отступила на территорию Эстонии и была там разоружена. Бывшие военные армии правительства «Северо-Западной области» становятся беженцами, а 14 тысяч из них попадают в бараки для тифозных больных. Тысячи здоровых людей решением эстонских властей отправляются на лесоразработки.

В ночь на 28 января 1920 года генерал от инфантерии Н. Н. Юденич был арестован в ревельской гостинице «Коммерс», где он проживал, своими бывшими соратниками. Арест производился в присутствии трех чинов эстонской полиции. По требованию белоэмигрантских лидеров Юденич был освобожден эстонскими властями.

Вернувшись в Ревель, генерал Юденич поселился в помещении английской военной миссии. Последние его действия как главы белого правительства были следующие. Он выдал ордера на подотчетные ему денежные суммы для обеспечения чинов расформированной по его приказу Северо-Западной армии на следующие суммы — 227 тысяч фунтов стерлингов, полмиллиона финских марок и около 115 млн эстонских марок.

Бывший глава белого правительства на северо-западе России дал при свидетелях подписку об отсутствии у него других средств, которые могли бы пойти на обеспечение чинов расформированной армии. Обо всем этом было немедленно сообщено в ревельских газетах. Думается, что такой поступок лучше всего характеризовал генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича в кругах белой эмиграции. Георгиевский кавалер и полководец русской армии в годы первой мировой войны всегда дорожил своей честью.

Дальнейшая его судьба мало чем отличалась от судеб сотен тысяч эмигрантов из России, которые после гражданской войны оказались рассеянными по всему белому свету. Генерал Н. Н. Юденич из Эстонии окольными путями эмигрировал в Англию. Известно, что он внимательно наблюдал через лондонскую печать за жизнью в Советской России.

Один из самых прославленных полководцев русской армии в первой мировой войне скончался 5 октября 1933 года во французском городе Канны в возрасте 71 года. Во время похорон ему были отданы воинские почести его боевыми соратниками по белому движению.

На первых порах лидеры белоэмигрантских кругов настойчиво пытались привлечь заслуженного и авторитетного генерала к антисоветской деятельности. Но Н. Н. Юденич, оказавшись в эмиграции, всегда отвечал на такие предложения отказом.

Чекисты из органов внешней разведки, которые «курировали» за границей деятельность русской белой эмиграции, неизменно доносили в Москву на Лубянку одну и туже информацию: «Бывший белый генерал Юденич от политической деятельности отошел».