Белые рабыни

Глава двенадцатая

В американском городе это было бы гетто, трущобы – убедительное подтверждение того, что империалисты, эти кровопийцы, сидят на шее бедного человека и втаптывают его в грязь.

Но в Бусати это была одна из лучших улиц, а дом с железными воротами – одним из лучших зданий в городе.

Когда-то этот дом принадлежал британскому генералу, который прибыл в эту страну, чтобы научить кое-чему дикарей-язычников, и вскоре заимел гарем из черных женщин всех форм и размеров. Однажды ночью женщина, которая, как он считал, горячо любила его за его явное духовное превосходство, перерезала ему горло. Прихватив с собой его бумажник с семьюдесятью тремя фунтами стерлингов, она вернулась в свою родную деревню, где с тех пор пользовалась почетом, словно бывшая кинозвезда.

Дом перешел в собственность правительства Бусати из-за неуплаты ежегодного четырехдолларового налога на недвижимость – Бусати переживала в это время финансовый кризис, и была не в состоянии приобрести еще один набор из четырех метел для состоящей из одного человека Компании по уборке улиц, которой было поручено содержать город в чистоте.

Принадлежавший теперь правительству дом стоял незанятым до тех пор, пока Уильям Форсайт Батлер, ставший теперь генералом, не забрал его для своих нужд.

– Посмотри. Там, на дереве, – шепнул Чиун. – Видел когда-нибудь такую глупость?

Римо разглядел в густой тени дерева на противоположной стороне улицы фигуру притаившегося там на толстом суку солдата с винтовкой.

– А в окне вон того дома, – тихо сказал Римо, показывая глазами на окно, в котором он только что заметил характерный металлический отблеск, который может давать только ствол винтовки. – Похоже генерал Ободе ждет сегодня гостей.

Римо и Чиун стояли в тени за полквартала от белого дома с железными воротами.

– Смотри, там, за автомашиной еще двое… нет, трое, – показал Чиун.

– Боюсь, никто не предупредил их, что к ним идет сам Мастер Синанджу, – заметил Римо. – Тогда они вели бы себя иначе.

– Мы постараемся напомнить им о хороших манерах, – ответил Чиун.

Прежде чем Римо отреагировал на это предложение, Чиун был уже на высокой каменной ограде. Его пальцы нащупали какое-то углубление в стене, и он легко вскарабкался наверх, постоял там мгновение и исчез по ту сторону четырнадцатифутовой ограды.

Римо подошел ближе к стене и услышал голос старика:

– Послать за тобой кого-нибудь с носилками, сын мой?

– Если только для тебя, отец мой, – сказал Римо так, чтобы старик не услышал, затем подтянулся и тоже оказался за каменной стеной.

Теперь они стояли рядом.

– Поосторожнее, – прошептал Римо. – Может быть здесь тоже солдаты.

– О, благодарю тебя, Римо, – с чувством прошептал Чиун.

– За что?

– За то, что предупредил меня об опасности. Теперь-то я уж постараюсь не уснуть и не попасть в лапы этих ужасно опасных людей. О, радость! О, как я рад!

Последние восклицания он явно подцепил у Реда Рекса из последней серии «Пока Земля вертится» – единственного сериала за всю историю телевидения, в котором, Римо готов был поклясться, не только ничего никогда не происходило, но даже не было и намека на то, что когда-нибудь, что-нибудь произойдет!

– Смелее, Чиун, – прошептал Римо. – Единственное, чего мы должны бояться, это чтобы не испугаться. Но я защищу тебя.

– От счастья мое сердце парит как орел в небе.

Они пробирались сквозь темноту к дому.

– А ты уверен, что мы на правильном пути? – спросил Чиун.

– Я должен был это сделать еще до того, как ты заставил меня играть роль прекрасного принца для этой шайки в горах.

– Пожалуйста, не говори так, – заволновался Чиун. – Лони могут услышать твои глупости, и что они тогда обо мне подумают?

Следом за Чиуном Римо вскарабкался по одной из каменных стен дома в открытое окно на втором этаже. Комната, в которую они попали, была пуста. Они вышли в широкий, слабо освещенный коридор, откуда была видна входная дверь главного подъезда.

У входа находилось полдюжины солдат в белой форме армии Бусати, вооруженных американскими автоматическими винтовками. Один из них имел нашивки сержанта. Он взглянул на часы.

– Теперь уже скоро, – заверил сержант. – Скоро у нас появится компания, и мы уложим их спать.

– Хорошо бы, – сказал один из рядовых. – Надеюсь, они не слишком задержатся, и мы успеем еще попробовать товар.

– Без проблем, – успокоил его сержант. – Этот товар нужно пробовать как можно чаще и как можно активнее. Ми каса эст су каса.

– Что это значит? – спросил первый солдат.

– А это значит: поменьше думай, побольше пользуйся белой задницей, – ответил второй.

– Мне уже не терпится, – сказал первый солдат. – Где же эти мерзавцы?

– Мы здесь, – откликнулся Римо. Он стоял на балконе, глядя на толпившихся внизу солдат. Рядом с ним стоял маленький Чиун, одетый на этот раз не в свой обычный халат, а в черный костюм ниндзя, который он надевал только ночью.

– Я же сказал, мы здесь, ты, безмозглая горилла! – произнес, на этот раз громче, Римо.

Чиун осуждающе покачал головой.

– Всегда красуется, – огорченно заметил он. – Неужели ты никогда ничему не научишься?

– Не знаю, Чиун. Что-то в нем есть такое, что пронимает меня до пяток.

– Эй, вы там! – подал голос сержант. – А ну, давайте сюда!

– А ты попробуй, сними нас, – предложил Римо. – Поднимайся по лестнице, только не забудь – у нее два конца.

– А ну спускайтесь оттуда, не то, клянусь Богом, мы нашпигуем вас свинцом!

– Вы все арестованы, – сказал Римо, представляя себя Кери Грантом в логове разбойников.

Чиун облокотился о перила и с отвращением затряс головой.

Сержант в сопровождении пяти солдат пошел по ступеням вверх. Двигались они медленно, и сначала Римо не мог понять почему.

– Ах, вон оно что! – сказал он наконец. – Они боятся, что те парни снаружи услышат стрельбу и побегут сюда, в дом. Я так думаю.

– Очень сомневаюсь, чтобы ты думал, – ответил Чиун, – поскольку ты, кажется, вообще не способен думать. Но если это тебя беспокоит, сделай так, чтобы они не стреляли.

– Ну конечно, – обрадовался Римо. – И почему я сам до этого не додумался? Сделать так, чтобы эти шестеро не стреляли!

– Не шестеро. Десять, – произнес голос позади Римо.

Он обернулся. В открытой двери стоял еще один солдат с автоматическим пистолетом. Позади него в полумраке, Римо разглядел еще троих. Теперь он понял, почему сержант так медлил, ведя по лестнице вверх своих солдат: он просто ждал, когда закроется вторая половина западни.

– Сдаюсь, – сказал Римо и поднял руки.

– Мудрое решение, приятель, – заметил солдат с пистолетом. Он кивнул троим за его спиной, которые вышли из комнаты и присоединились к шестерым, поднимающимся вверх по лестнице. Закинув винтовки за спину, они окружили Римо и маленького корейца. В конце концов, десятерым против двоих не требуется оружия, не так ли? Конечно, нет.

Не успел сержант, выполнявший в доме роль привратника, подумать об этом, как маленький азиат оторвал его от пола и, раскрутив, как увесистую дубину, начал сшибать стоявших вокруг солдат, которые, словно кегли, покатились по полу.

Стоявший в дверях солдат потянулся было к кобуре. Но кобура оказалась в руках молодого американца.

– Не твоя? – спросил он. Солдат тупо кивнул. Римо отдал ему кобуру. Вместе с пистолетом и патронами, которые, не задерживаясь в зубах, проскочили в горло. Глубоко в горло.

За своей спиной Римо слышал механически размеренные глухие звуки ударов: что-то вроде «твак, твак, твак». Это работал Чиун.

– Оставь одного в живых! – прокричал он Чиуну, и тут же на него кинулись двое. Он нарушил установленное им же ограничение, швырнув этих двоих на того, изо рта которого торчала кобура с пистолетом.

В доме снова стало тихо. Римо повернулся к Чиуну, который выпустил наконец ноги сержанта, которого использовал как дубинку. Бесформенной массой сержант плюхнулся на кучу тел.

– Чиун, черт тебя возьми, я же просил…

Чиун поднял руку.

– Вот этот дышит, – сказал он. – Почитай свои лекции тому, кто в них нуждается. Может быть, самому себе.

Сержант застонал, Римо нагнулся и резко поставил его на ноги.

– Девушки, – спросил Римо, – где они?

Пытаясь собраться с мыслями, сержант потряс головой.

– И все это из-за женщин? – спросил он.

– Где они?

– В комнате в конце коридора.

– Веди нас.

Римо подхватил сержанта, который шатаясь из стороны в сторону, повел их в конец отделанного дубом широкого коридора. Из раны на голове на его белую форму капала кровь. Правая рука висела плетью – перелом плеча, понял Римо. Он схватил сержанта за правую руку и дернул ее вниз. Заглушая вопль, Римо закрыл ему рот рукой.

– Чтобы напомнить – мы не из группы ваших друзей-советников и Организации Объединенных Наций, – заметил Римо. – Так что без шуток.

Сержант с широко раскрытыми от боли и ужаса глазами энергично, почти исступленно, закивал головой. Он пошел быстрее, и вскоре они остановились у большой дубовой двери в конце коридора.

– Здесь, – сказал сержант.

– Входи первым.

Сержант снял с металлического кольца на портупее ключ, открыл замок, широко распахнул дверь и вошел в комнату. Усилием воли Римо расширил зрачки и в ранних предутренних сумерках увидел четыре койки. Все они были заняты.

На койках лежали четыре обнаженные женщины, привязанные веревками. Руки были привязаны к стойкам у изголовья, ноги широко раздвинуты и привязаны за щиколотки к стойкам противоположной спинки. У каждой изо рта торчал кляп.

Все они уставились на Римо. В бледном свете, падавшем из окна и коридора, их глаза блестели каким-то странным блеском. «Словно глаза животных, глядящих из темноты на яркое пламя костра», – подумал Римо.

В комнате стоял запах пота и экскрементов. Протиснувшись мимо сержанта, Римо вошел. Сержант оглянулся, но, отрезая путь к побегу, в дверях стоял Чиун.

Римо вытащил кляп изо рта девушки на ближней к нему койке и нагнулся, чтобы разглядеть ее лицо. Оно было разбито и покрыто шрамами. Один глаз деформирован – он был разбит и не залечен. Зубов во рту не было.

От шеи до лодыжек все тело было покрыто шрамами от ударов кнутом. В тех местах, где его использовали вместо пепельницы, чернели язвы.

Римо вытащил кляп и сказал:

– Не бойся. Мы – ваши друзья. Теперь все будет хорошо.

– Все хорошо, – безжизненно повторила девушка. Внезапно на ее лице появилась улыбка, напоминавшая скорее гримасу старой беззубой карги. Глаза ее сверкнули. – Вам будет со мной хорошо, господин. Хотите выпороть меня? Если вы меня выпорете, я буду делать все, что пожелаете. Бить надо сильно. Сильно. Вам нравится сильно бить? Я люблю, когда бьют сильно. Нужно, чтобы текла кровь, и вам будет хорошо, господин. Хотите поцеловать меня? – Она округлила губы, посылая Римо воображаемый поцелуй.

Римо тряхнул головой и отшатнулся.

– Хи, хи, хи… – захихикала она. – У меня есть деньги. Если вы будете меня бить, вам будет со мной хорошо. Моя семья богата. Я заплачу. Ударь меня, солдатик!

Римо отвернулся. Он подошел к другой девушке, потом к третьей. Они были в таком же состоянии. Скрюченные, изувеченные, с померкшим разумом существа, бывшие некогда людьми. Им было немногим больше двадцати, но все они разговаривали с хмурой печалью тех дряхлых старух, которые сидят по углам и чьи глаза неожиданно вспыхивают, когда они вспоминают вдруг что-то хорошее, что когда-то с ними случилось. Но приятное для этих девушек – кнут, цепи и гасимые о них сигареты.

Когда Римо вынул кляп изо рта четвертой девушки, она начала рыдать.

– Благодарю Тебя, Господи, благодарю Тебя! – говорила она сквозь слезы.

– Кто вы? – спросил Римо.

Дрожа, как в ознобе, и всхлипывая, она сказала:

– Я – Хилари Батлер. Они похитили меня. Я здесь уже два дня.

– Здорово досталось, малышка, а?

– Пожалуйста, – попросила она, показав глазами на веревки.

Развязывая, Римо услышал, как сержант начал было говорить:

– Я к этому не имею никакого отношения, браток… – но охнул и сразу замолк, почувствовав на спине тяжелую руку Чиуна.

– А кто эти другие? – спросил, освобождая девушку от веревок, Римо.

– Я их не знаю, – сказала она. – Сержант сказал, тоже американки. Но от них ничего не осталось. Они на героине.

– А вы?

– Пока только два раза: первый раз вчера ночью и сегодня утром.

– Тогда вы, наверное, сможете открутиться, – сказал Римо. – Так быстро это обычно не срабатывает.

– Я знаю. – Девушка поднялась на ноги, неожиданно обвила шею Римо руками и снова неудержимо разрыдалась. – Я знаю, – всхлипывала она. – Я знаю. Я все время молилась. Я знала: если я перестану молиться, все будет кончено. Я стану такой же, как они.

– Ну, теперь все о'кей, – успокоил ее Римо. – Мы явились вовремя. По крайней мере, для вас. – Он подвел ее к гардеробу, где висела одежда, и протянул ей какое-то платье.

– Вы можете ходить?

– На ногах синяки, но они не сломаны.

– Чиун, – сказал Римо, – отведи мисс Батлер вниз и ждите меня там. А ты, – он повернулся к сержанту, его голос стал жестким и напряженным, – иди сюда!

Сержант неохотно двинулся к нему.

Проводив взглядом удаляющихся Чиуна и Хилари, Римо закрыл дверь комнаты.

– Сколько времени находятся здесь эти девушки? – спросил он.

– По-разному – три месяца, семь месяцев.

– Это ты давал им наркотики?

Сержант посмотрел на закрытую дверь, потом на окно, в котором виднелось светлеющее небо.

– Отвечай! – потребовал Римо.

– Да, босс. Теперь без героина они умрут.

– Здесь был человек по фамилии Липпинкотт. Где он сейчас?

– Мертв. Он убил одну из девушек. Она, наверное, узнала его. Так что его тоже убили.

– Почему здесь сегодня так много солдат?

– Генерал Ободе приказал выставить охрану. Он ждал, что сегодня кто-то сюда проникнет. Должно быть он имел в виду вас. Послушайте, у меня имеются кой-какие сбережения. Отпустите меня – и они ваши.

Римо отрицательно тряхнул головой.

Глаза сержанта оживились.

– Вам нравятся девочки, господин? Они будут очень стараться. Я их хорошо дрессирую. Сделают все, что вы хотите.

Он говорил все быстрее. Пока это еще не была откровенная мольба о пощаде, но он уже умолял.

Римо отрицательно покачал головой.

– Хочешь убить меня, парень?

– Да.

И в этот момент сержант бросился на Римо. Римо ждал. Он позволил сержанту схватить его за руку, нанести ему резкий и мощный удар кулаком. Он хотел вложить определенный смысл в то, что собирался сделать, а для этого он должен был напомнить себе, что перед ним – мужчина. Он хотел, чтобы сержант дотронулся до него, почувствовал его и понял, что с ним будет.

Римо выждал, а потом внезапно вонзил кончики пальцев своей левой руки сержанту в правое плечо. Сержант замер, как будто оцепенев.

Римо снова нанес ему несколько ударов кончиками пальцев левой руки, потом правой, потом снова левой, барабаня в одно и то же место. Сержант потерял сознание и рухнул на пол. Римо нагнулся и с силой ущипнул его за шею. Сержант пришел в себя и в ужасе уставился на Римо ярко блестевшими глазами. Такие же глаза, осознал вдруг Римо, следили за этой неожиданной сценой с кроватей.

– Проснулся? – спросил Римо. – Вот и хорошо.

Он вновь вонзил пальцы в разбитое плечо. Он чувствовал, как когда-то крепкие жилистые мускулы и волокна тканей под его пальцами превращаются в кашу. И все-таки его пальцы продолжали бить. И чем мягче становилось под ними кровавое месиво, тем ожесточеннее становились удары. Сержант был без сознания, в том состоянии, из которого нет пути назад. Но Римо досадовал, что не мог придумать что-нибудь еще более болезненное. Сержантская форма превратилась в клочья и обрывки ниток. Римо продолжал бить. Под его пальцами были теперь только осколки раздробленных костей, кровь и какая-то липкая жидкая масса. Кожи уже давно не было.

Римо откинулся назад и потом снова, в последний раз, нагнулся. Пальцы правой руки прошли насквозь сквозь то, что было раньше тканью, кожей, мускулами, мясом и костями, и уткнулись в деревянный пол.

Гнев утих. Римо встал. Пинком отбросил прочь правую руку сержанта. Она покатилась неуклюже, как кривое полено, и осталось лежать под пустующей теперь койкой Хилари Батлер. Потом Римо подпрыгнул и обеими ногами обрушился на лицо сержанта, чувствуя, как с хрустом ломаются кости. Он постоял, глядя вниз на сержанта, понимая: то, что он сделал с ним, было платой за то, что Римо еще предстояло сделать. Три женщины, все еще привязанные к койкам, безмолвно смотрели на него.

Переходя от одной к другой и присаживаясь на уголок кровати, Римо тихо шептал каждой:

– Счастливых тебе снов! – и потом как можно мягче и безболезненее делал то, что должен был сделать.

Наконец все было кончено. Он развязал руки и ноги мертвых девушек и накрыл каждую взятым из шкафа платьем. Потом вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь.

Согласно инструкции Смита, Ободе должен был остаться живым. Ну, так пусть это Смит возьмет свои инструкции и засунет их… Если Ободе попадется Римо где-нибудь на дороге, если он просто окажется в пределах досягаемости, то познает такую боль, о существовании которой он даже не догадывается. По сравнению с тем, что он сделает с Ободе, сержанту, можно сказать, просто посчастливилось.

Чиун ожидал его, стоя у подножия лестницы с Хилари Батлер. Она взглянула на Римо.

– А остальные? – спросила она.

Римо решительно покачал головой.

– Пошли!

Конечно, Смит теперь раскипятится, почему Римо не освободил остальных трех девушек. Побывал бы он там и посмотрел бы на них! Неправда, Римо освободил их, но освободил единственным возможным для них путем. Он должен был принять такое решение, и он его принял. И нечего Смиту рассуждать об этом, так же как и о том, что Римо сделает с Ободе, если ему подвернется такая возможность.

Тыльную сторону здания, откуда выходили Римо и Чиун, охраняли лишь два солдата.

– Беру их на себя, – шепнул Римо.

– Нет, сын мой, – ответил Чиун. – Твой гнев опасен для тебя самого. Охраняй девушку.

Солнце уже почти встало. Чиун, который только что стоял рядом, вдруг исчез из виду. Одетый в черный костюм ночных дьяволов ниндзя, Чиун скользнул прочь и нырнул в то, что еще оставалось от ночной темноты.

Со своего места в темном коридоре перед задней дверью дома Римо было хорошо видно солдат, стоящих поддеревом примерно в двадцати пяти футах от дома. Но Чиуна он не видел. Потом заметил, как фигуры солдат скрючились и осели на землю. Два трупа. Римо напряг глаза. Никаких признаков Чиуна. И вдруг он снова оказался рядом.

– Пошли!

В двух кварталах от дома у тротуара стоял армейский джип с солдатом за рулем.

Римо подошел сзади.

– Такси! – сказал он.

– Какое это тебе такси! – рявкнул солдат, сердито глядя на Римо.

– Плохи твои дела, Чарли, – произнес Римо, протягивая к нему свои окровавленные руки. – Ты сам отказался от своего единственного шанса…

Вытащив тело солдата на дорогу, Римо помог Хилари Батлер забраться на заднее сиденье машины, где уже устроился Чиун.

Потом он завел мотор, и, взвизгнув покрышками, джип стремительно понесся по грязным в колдобинах улицам к виднеющимся вдали горам, над которыми, исполняя свой ежедневный ритуал утверждения жизни, уже вставало солнце.