Бельфонтен и тайна Нила

Глава 1. Письмо из Каира

Париж в тот день был таким, каким он бывает только в кино – серым, мокрым, с запахом мокрого асфальта, свежесваренного кофе и чужих секретов. Дождь стучал по окнам, как надоедливый стук пальцев по столу – не громко, но так, что отвлечься невозможно. Жюльен Бельфонтен сидел у окна своей квартиры на улице Риволи, в пижаме, с бокалом абсента и письмом, которое пришло три дня назад, но он всё не решался его открыть. Не потому, что боялся. Просто знал: как только откроет – снова начнётся. Снова – беготня, вопросы, ложь, трупы, женщины с холодными глазами и мужчины с тёплыми деньгами. А он… хотел просто сидеть. Пить. Смотреть на дождь. Думать ни о чём.

Но письмо лежало на столе. Толстое. На плотной бумаге. С гербовой печатью. И почерком, который он узнал бы даже с закрытыми глазами – ровный, чуть наклонный, с заглавными буквами, как будто каждое слово – приказ.

Он вздохнул. Отпил абсента. Разорвал конверт.

«Жюльен,Если ты это читаешь – значит, ты всё ещё жив. Рада за тебя.Я – нет. Почти.В Каире пропала графиня де Монвель. Официально – сбежала с любовником. Неофициально – её убили. Или похитили. Или… она сама всё устроила.Но все молчат. Все врут. Все боятся.Только ты умеешь слышать правду там, где другие слышат только шум.Приезжай. Ты нужен.– Клод»

Он перечитал письмо три раза. Потом – ещё раз. Потом – отложил. Налил ещё абсента. Посмотрел на дождь.

Клод. Клод Леруа. Его старый друг. Его старый грех. Его старая боль. Они не виделись семь лет. С тех пор, как всё закончилось. С тех пор, как она уехала. С тех пор, как он… перестал быть собой.

Он знал: если Клод пишет – значит, дело серьёзное. Значит, кто-то мёртв. Или скоро будет. Значит, снова – ложь. Снова – игра. Снова – он.

Он встал. Подошёл к шкафу. Достал чемодан. Открыл. Положил внутрь трость. Пиджак. Рубашки. Бритву. И… бутылку абсента. На всякий случай.

Он не собирался расследовать. Он собирался… посмотреть. Посидеть в тени пальм. Попить кофе. Послушать музыку. Может быть, даже – забыть.

Но он знал: не получится. Потому что в таких делах – спешка убивает. А терпение… раскрывает. Особенно когда убийца – умный. Очень умный. И оставляет след. Не один. А целую историю.

Поезд до Марселя шёл всю ночь. Жюльен не спал. Он смотрел в окно. На мелькающие огни деревень. На тёмные поля. На реки, похожие на чёрные ленты. Он думал о графине. О Клод. О себе. О том, почему он всё ещё это делает. Почему не уехал в деревню. Почему не завёл собаку. Почему не женился на тихой женщине, которая пекла бы ему пироги и не задавала бы лишних вопросов.

Потому что он… не умеет быть тихим. Не умеет быть счастливым. Не умеет… быть никем.

Он – Жюльен Бельфонтен. Следователь. Циник. Меланхолик. Человек, который знает: когда все лгут – правда прячется в деталях.

И он… умеет их находить.

Пароход до Александрии отплыл в семь утра. Жюльен стоял на палубе, с бокалом кофе и блокнотом, на котором аккуратно вывел:

Графиня де Монвель.Настоящее имя – Изабель д’Орси.Возраст – 38 лет.Вдова. Бездетна. Богата. Опасна.Последнее место – Каир. Отель «Нил Палас».Пропала – три дня назад.Последний, кто её видел – горничная. Сказала: «Она улыбалась. Как будто знала, что умрёт».

Он закрыл блокнот. Посмотрел на море.

– Ты где-то здесь, – прошептал он. – И я… тебя найду.

Каир встретил его жарой. Такой жарой, что воздух дрожал, как будто море переехало на сушу. Такой жарой, что даже пыль казалась жидкой. Жюльен вышел из такси перед отелем «Нил Палас» – роскошным, с колоннами, с пальмами, с фонтанами, с привратниками в белых перчатках и глазами, которые видели слишком много.

– Месье Бельфонтен? – спросил портье, низко кланяясь. – Вас ждут.

– Кто?

– Мадам Леруа. Она… в холле.

Он вошёл. Холл был огромным. С мрамором. С хрусталём. С коврами, которые стоили больше, чем его квартира. В центре – Клод.

Она не изменилась. Та же прямая спина. Те же холодные глаза. То же платье цвета увядшей розы. Только волосы – чуть седее. И взгляд – чуть усталее.

– Жюльен, – сказала она, не вставая. – Ты… выглядишь как человек, который не спал неделю.

– А ты – как человек, который не спит уже семь лет, – ответил он, садясь напротив.

Она улыбнулась. Не тепло. Не дружелюбно. С вызовом.

– Ты всё ещё умеешь видеть.

– Я всё ещё умею… молчать. Расскажи. Что случилось с графиней?

Клод оглянулась. Понизила голос.

– Она… исчезла. Три дня назад. Утром. Её горничная вошла в номер – а её нет. Только… беспорядок. И запах. Сладкий. Как от опиума.

– Тело?

– Нет. Только… кровь. На ковре. Мало. Но… достаточно.

– Кто видел её последним?

– Горничная. Сказала: «Она улыбалась. Как будто знала, что умрёт».

– А кто должен был её убить?

– Все. – Клод посмотрела на него. – Муж. Археолог. Танцовщица. Дипломат. Писатель. Все – хотели её смерти. Все – боялись её. Все – лгут.

– Почему ты не обратилась в полицию?

– Потому что… это не их дело. Это – наше. Ты… понимаешь?

Он кивнул. Потому что понимал. Потому что знал: в таких делах – официальные органы только мешают. Особенно когда замешаны деньги. Титулы. И… древние проклятия.

– Где её номер?

– На третьем этаже. Номер 307. Я… сохранила всё. Как было.

– Хорошо. Покажи мне.

Они поднялись на лифте. Молча. Как два человека, которые знают: слова – лишние. Особенно когда рядом – смерть.

Номер 307 был заперт. Клод достала ключ. Открыла. Вошла первой.

Жюльен последовал за ней.

Комната была… странной. Роскошной. С балдахином. С зеркалами. С коврами. Но… с беспорядком. Стол – перевёрнут. Стул – сломан. Кровать – не заправлена. На полу – пятно крови. На зеркале – надпись губной помадой: «Он вернулся».

– Чья помада? – спросил Жюльен.

– Не её. У неё была тёмно-красная. Эта – алого оттенка. Как у… танцовщицы.

– Танцовщицы?

– Да. Зовут её Лейла. Танцует в кабаре «Сфинкс». Графиня обещала ей сцену в Париже. Потом… передумала.

Жюльен подошёл к зеркалу. Потрогал надпись. Свежая. Не стёрта.

– «Он вернулся»… Кто – он?

– Не знаю. Но… кто-то знает.

Жюльен подошёл к кровати. Наклонился. Под кроватью – мужской платок. С инициалами «А.Д.».

– Кто это?

– Арман де Вилье. Её муж. Женился на ней ради титула. Она – ради денег. Классика.

– А где он сейчас?

– В номере. Пьёт. Плачет. Говорит, что любил её.

– А ты веришь?

– Нет. Но… он не убивал. Он… трус.

Жюльен подошёл к столу. Там – бокал. С остатками вина. Он понюхал. Сладкий запах. Опиум.

– Она пила это?

– Нет. Она пила воду. У неё болел желудок.

– Значит – бокал не её. Но… она его выпила. Почему?

– Потому что кто-то… подменил бокалы.

– Кто стоял рядом?

– Муж. И… писатель.

– Писатель?

– Да. Зовут его Антуан Морель. Влюблён в неё. Но она… смеялась над его романом.

Жюльен поставил бокал обратно. Подошёл к окну. Закрыто. Заперто изнутри. Никаких следов взлома. Никаких отпечатков. Только… пыль. Тонкая, почти невидимая.

– А амулет?

– На столе. Рядом с бокалом.

Жюльен подошёл к столу. Взял амулет. Маленький. Из золота. С иероглифами.

– Что это значит?

– Не знаю. Но… кто-то знает.

Жюльен положил амулет в карман. Посмотрел на Клод.

– Я займусь этим. Но при одном условии.

– Каком?

– Вы не вмешиваетесь. До самого конца. Даже если вам покажется, что я сошёл с ума. Даже если я буду задавать странные вопросы. Даже если я… кого-то обвиню.

Клод кивнула.

– Согласна. Ты – главный. До самого конца.

Они пожали руки. Коротко. Деловито. Как два человека, заключившие сделку с дьяволом.

Жюльен вышел из номера. Прошёл по коридору. Спустился в холл. Сел в кресло. Заказал кофе. Посмотрел на людей.

Они были… разные. Богатые. Бедные. Молодые. Старые. Но у всех – один взгляд. Взгляд человека, который что-то скрывает.

Он знал: убийца – среди них. Один из пятерых. Или… шестой. Кто-то, кого он ещё не видел.

Он достал блокнот. Написал:

Подозреваемые:

Арман де Вилье – муж. Мотив: развод, деньги, страх разоблачения.Английский археолог – мотив: проклятая статуя, шантаж.Лейла – танцовщица. Мотив: месть, разбитые мечты.Французский дипломат – мотив: связь с фашистами.Антуан Морель – писатель. Мотив: любовь, унижение.

Он закрыл блокнот. Посмотрел на море. На пальмы. На небо.

– Кто ты? – спросил он вслух. – Кто ты, убийца?

Ветер не ответил. Только шепнул что-то на арабском.

Или… ему показалось.

Вечером он сидел в холле, с бокалом абсента и блокнотом, на котором аккуратно вывел:

Детали: – Надпись на зеркале – не её помада.– Платок под кроватью – с инициалами мужа.– Бокал с опиумом – не её.– Амулет с иероглифами – «Месть фараона».– Кто знает древний египетский? Только археолог и танцовщица.– Кто хотел её смерти? Все.– Кто мог? Все.– Кто сделал? Один.

Он закрыл блокнот. Посмотрел на море.

– Ты играешь со мной, убийца, – прошептал он. – Но я… тоже умею играть.

В 22:30 он пошёл спать. Но не стал запирать дверь. Потому что знал: если убийца – умный, он придёт. Заговорит. Соврёт. Попытается сбить следствие.

Он не ошибся.

В 23:17 постучали. Три раза. Тихо.

– Войдите.

Дверь открылась. На пороге стояла Лейла – танцовщица. В платье цвета заката, с глазами, как у кошки, и губами, как у опасной женщины.

– Месье Бельфонтен, – сказала она, не входя. – Вы… не поверите, но я хочу поговорить.

– Я всегда верю тем, кто хочет говорить, – спокойно ответил он.

Она вошла. Закрыла дверь. Села. Посмотрела на него.

– Я… не убивала её.

– Я не спрашивал.

– Но вы… думаете, что это я?

– Я думаю, что у вас был мотив.

– У меня? – Она засмеялась. – Я даже не знала её! Мы разговаривали один раз – в холле. Она спросила, танцую ли я для денег. Я ответила – нет, только для удовольствия. На том и закончили.

– А вы знаете, что она обещала вам сцену в Париже? И передумала?

Лейла замерла. Улыбка медленно сошла с её лица. Глаза – стали как стекло.

– Откуда вы знаете?

– Графиня собирала секреты. Как другие – марки или бабочек. У неё была целая коллекция. Ваша история – одна из самых… ярких.

– Она… собиралась опубликовать?

– Нет. Она собиралась продать. Вам. За молчание.

Лейла откинулась на спинку кресла. Закрыла глаза. Потом – открыла.

– Да. Она мне сказала. Месяц назад. Сказала: «У меня есть история, которая может испортить вам жизнь. И карьеру. И репутацию. Пятьдесят тысяч франков – и она исчезнет». Я… не заплатила. Решила, что она блефует.

– А вчера? Что вы делали вчера вечером?

– После ужина я пошла в свой номер. Слушала музыку. Потом – легла спать.

– Одна?

– Да. Одна.

– Кто может подтвердить?

– Никто. Я была одна.

– А где вы были между 22:30 и 23:00?

– В номере. Спала.

– Вы спите с помадой?

Она нахмурилась.

– Что?

– На зеркале в номере графини – надпись. Алого цвета. Как у вас.

– Это не доказательство. Моя помада – не единственная алого цвета в отеле.

– Но ваша – единственная с таким оттенком. Я видел вас за ужином. Та же помада.

Лейла побледнела.

– Это… не доказательство.

– Нет. Но это – деталь. А когда все лгут – правда прячется в деталях.

Она встала. Поправила платье.

– Я не убивала её, месье Бельфонтен. Да, я хотела бы. Да, я рада, что её нет. Но я не убийца. Я – артистка. Я умею… притворяться. Но не убивать.

– Тогда почему вы соврали про помаду?

Она не ответила. Развернулась. Вышла. Не хлопнув дверью. Ещё хуже – тихо. Как будто знала: шум – это эмоции. А эмоции – это слабость.

Жюльен посмотрел ей вслед. Достал блокнот. Написал:

Лейла – мотив: страх разоблачения. Соврала про помаду. Нет алиби. Подозрение – повышено.

Он закрыл блокнот. Выпил абсент. Посмотрел на море.

– Ты где-то здесь, убийца, – прошептал он. – И я… тебя найду.