Бельфонтен и тайна Нила

Глава 2. Первый осмотр

Утро в Каире наступило не с солнцем – с пыли. С той самой, мелкой, упрямой, золотистой пыли, что забирается в ботинки, в волосы, в кофе, в мысли, и остаётся там надолго, как незваный гость, который знает все твои секреты. Жюльен Бельфонтен проснулся рано – не потому, что хотел, а потому, что не мог больше спать. В голове крутились слова, детали, лица: Клод с её холодным взглядом, Лейла с алой помадой, надпись на зеркале, платок под кроватью, бокал с опиумом, амулет с иероглифами. Всё это – не просто улики. Это – пазл. И он знал: если сложить неправильно – картина получится страшной. Очень страшной.

Он встал. Налетел холодный душ – вода в отеле была прохладной, почти ледяной, как будто кто-то специально так настроил, чтобы напомнить: ты не в Париже, ты в пустыне, здесь всё по-другому. Он оделся – чёрный костюм, белая рубашка, галстук в тон пыли, трость в руку – не для опоры, а для стиля, и для того, чтобы стучать ею по полу, когда думает. Потом – кофе. Чёрный. Без сахара. Горький, как правда. И – в номер 307.

Дверь была заперта. Но Клод дала ему ключ. Он вошёл. Закрыл за собой. Повесил табличку «Не беспокоить». И только тогда – начал.

Комната выглядела так, будто в ней ничего не произошло. Кроме того, что произошло. Кровать – не заправлена. Стол – перевёрнут. Стул – сломан. На полу – пятно крови. На зеркале – надпись губной помадой: «Он вернулся». На столе – бокал с остатками вина. Рядом – амулет. Под кроватью – мужской платок. Всё – на своих местах. Всё – не на своих местах.

Он подошёл к кровати. Опустился на колени. Осмотрел пол под ней. Там, где лежал платок, теперь была пустота. Он провёл рукой по ковру. Ничего. Только… запах. Очень слабый. Не духов. Не вина. Чего-то… травянистого. Опиума? Или… ладана?

Он встал. Подошёл к зеркалу. Потрогал надпись. Алого цвета. Не высохла. Не стёрта. Свежая. Как будто… сделана вчера вечером. После ужина. После того, как графиня… исчезла.

Он достал блокнот. Написал:

Надпись – не её помада. Её – тёмно-красная. Эта – алого оттенка. Как у Лейлы. Но… зачем ей писать это?

Он подошёл к столу. Взял бокал. Повертел в руках. Понюхал. Вино. Красное. Сладкое. С лёгким… опиумным оттенком. Не цианид. Не мышьяк. Опиум. Мягкий. Медленный. Усыпляющий. А не убивающий.

– Значит… хотели усыпить? – прошептал он. – А убили – другим способом.

Он поставил бокал обратно. Подошёл к окну. Закрыто. Заперто изнутри. Никаких следов взлома. Никаких отпечатков. Только… пыль. Тонкая, почти невидимая. И на подоконнике – крошечный след помады. Алого цвета. Как на зеркале.

Интересно…

Он вернулся к столу. Взял амулет. Маленький. Из золота. С иероглифами. Он перевернул его. На обороте – надпись: «Месть фараона».

– Кто ты? – спросил он вслух. – Кто ты, убийца?

Он положил амулет на стол. Подошёл к шкафу. Открыл. Платья. Шляпы. Перчатки. Всё аккуратно. Всё на своих местах. Только… одна вещь выбивалась из порядка. На полке – маленькая шкатулка. Деревянная. Инкрустированная. Заперта. Но… ключ торчал в замке. Как будто его забыли вынуть.

Жюльен открыл шкатулку.

Внутри – пачка долларов. Бриллиантовая брошь. И… письмо. Без конверта. Без подписи. Только одна фраза, написанная крупными, чуть дрожащими буквами:

«Если ты это читаешь – я уже мертва. Не ищи убийцу. Ищи того, кто знал, что я знаю.»

Жюльен медленно сложил письмо. Положил обратно. Закрыл шкатулку.

– Умная женщина, – прошептал он. – Очень умная.

Он вышел из номера в 9:17. Портье тут же подскочил, как будто стоял за дверью всё это время.

– Ну? – спросил он, понизив голос. – Что… нашли?

– Ничего, что нельзя было бы найти, – ответил Жюльен. – Где мадам Леруа?

– В холле. Ждёт вас.

– Проводите.

Они шли по коридору молча. Пассажиры, встречавшиеся им навстречу, отводили глаза. Некоторые – шептались. Некоторые – делали вид, что не замечают. Все – боялись.

В холле Клод сидела в кресле, с чашкой кофе и лицом человека, который не спал три ночи.

– Ну? – спросила она, не вставая.

– Отравление опиумом. Через вино. Вероятно, подмешан в бокал незадолго до исчезновения. Жертва не сопротивлялась. Не боролась. Возможно, не знала, что пьёт яд. Или… знала, но не могла отказаться.

– Почему?

– Потому что у неё был гость. – Жюльен сел напротив. – В номере два бокала. Один – опрокинут на полу. Второй – на столе, с отпечатком губ. Она пила одна? Нет. Она пила… с кем-то.

Клод нахмурилась.

– Но горничная сказала, что никого не видела.

– Горничная не видит всего. Особенно – если кто-то вышел через служебный коридор. Или… если горничная лжёт.

Клод не стала возражать. Она знала: Жюльен прав.

– Что ещё?

– Записка. На зеркале. Алого цвета. Как у Лейлы. Но… не точно её. Оттенок чуть ярче. Как будто… подделка.

– Подделка?

– Да. Кто-то хотел, чтобы подозрение легло на неё. Но… перестарался.

– Амулет?

– С иероглифами. «Месть фараона». Кто знает древний египетский на борту? – спросил он.

– Экипаж – почти все. Пассажиры… – Клод полистала список. – Археолог. Доктор Харгривз. Он англичанин, но знает иероглифы. И… танцовщица. Лейла. Она училась в Лувре.

– Интересно… – протянул Жюльен.

– Что ещё нашли?

– Сломанную ручку. Свежий скол на ногте жертвы. Отпечаток чужой помады на подоконнике. Пропавший браслет с лодыжки. И… письмо. В шкатулке. «Если ты это читаешь – я уже мертва. Не ищи убийцу. Ищи того, кто знал, что я знаю».

Клод тяжело вздохнула.

– Она знала, что её убьют.

– Она знала, что могут убить. И оставила след. Для меня. Или… для кого-то другого.

– Что дальше?

– Список пассажиров отеля. Полный. С биографиями. Кто с кем едет. Кто с кем общался. Кто с кем ссорился. Кто когда выходил из номера. Кто что пил. Кто что ел. Кто во сколько лёг спать. И… кто не лёг вообще.

– Получите. Через час.

– И ещё. – Жюльен встал. – Я хочу поговорить с мужем. С танцовщицей. С археологом. С дипломатом. С писателем. По одному. В разных местах. В разное время. Чтобы они не могли сговориться.

– Зачем?

– Потому что первый, кто соврёт – будет первым подозреваемым.

Первым он вызвал Армана де Вилье.

Встретились в библиотеке – тихом, тёмном уголке отеля, где пахло кожей, пылью и старыми секретами.

Арман вошёл, как будто на приём у банкира. В дорогом костюме. С тростью. С сигарой в зубах. Глаза – красные. Не от слёз. От бессонницы. Или от виски.

– Месье Бельфонтен, – сказал он, не подавая руки. – Я слышал, вы… взялись за это дело. Почему? Вы же в отпуске.

– Потому что ваша жена исчезла. И кто-то должен найти того, кто это сделал.

– А если это… несчастный случай? – спросил Арман, усаживаясь в кресло. – Она пила. Много. Может, ушла с любовником?

– Опиум не попадает в бокал случайно.

Арман замолчал. Затянулся сигарой.

– Что вы хотите?

– Расскажите о ней. О графине. Какой она была?

– Красивой. Умной. Опасной. – Он усмехнулся. – Она умела добиваться своего. Даже если это значило… сломать кого-то.

– Вы? – спросил Жюльен.

– Я – особенно. – Арман посмотрел в окно. – Я женился на ней ради денег. Она – ради титула. Мы оба знали правила. Но потом… она захотела новых. Сказала, что подаёт на развод. Через неделю. В Париже.

– Почему в Париже?

– Потому что там… у неё был человек. Не любовник. Партнёр. По бизнесу. Они собирались открыть галерею. Или казино. Я не знаю. Она не рассказывала. Она просто сказала: «Ты мне больше не нужен».

– Вы были в ярости?

– Я? – Арман рассмеялся. – Нет. Я был… облегчён. Я уже нашёл себе другую. Моложе. Красивее. И… не такая ядовитая.

– Когда вы видели её в последний раз?

– На ужине. Она произнесла тот… странный тост. Потом ушла. Я пошёл курить. Потом – в свою комнату. Один. Спать.

– Кто может это подтвердить?

– Никто. Я был один.

– А где вы были между 22:30 и 23:00?

– В номере. Сплю.

– Вы спите в костюме?

Арман замер.

– Что?

– На вашем пиджаке – след вина. Свежий. Как будто вы… пролили его на себя. Или кто-то пролил на вас.

Арман посмотрел на пиджак. Побледнел.

– Это… это было вчера за ужином. Я… неаккуратно наливал.

– За ужином пили белое. А на вашем пиджаке – красное. Как в номере вашей жены.

Арман встал.

– Вы что, обвиняете меня?

– Я задаю вопросы. Ответы – ваши.

– Я не убивал её! – почти крикнул он. – Да, я хотел развода. Да, я был рад, что она уходит. Но я не убийца!

– Тогда почему вы соврали про пиджак?

Арман не ответил. Развернулся. Вышел. Хлопнув дверью.

Жюльен посмотрел ему вслед. Улыбнулся.

Первый. Соврал. Испугался. Значит – что-то скрывает.

Следующей – Лейла, танцовщица.

Он встретил её в саду отеля – чтобы никто не видел. Чтобы она не боялась. Чтобы… говорила правду.

Она вошла – в платье цвета заката, с глазами, как у кошки, и губами, как у опасной женщины. Руки – в кольцах. Лицо – без косметики. Глаза – сухие. Ни слезы. Ни страха. Только… усталость.

– Садись, – сказал Жюльен мягко.

Она села. Не стала смотреть на него.

– Ты работала у графини давно?

– Нет. Я… танцевала для неё. В кабаре. Она пришла. Посмотрела. Сказала: «Ты будешь звездой в Париже». Потом… передумала.

– Она была… доброй хозяйкой?

– Она была… требовательной. – Лейла говорила тихо, но чётко. – Она знала, как заставить тебя делать то, что она хочет. Не криком. Не деньгами. Взглядом.

– Ты любила её?

– Нет. – Ответ прозвучал как выстрел. – Я… ненавидела её.

– Почему?

– Потому что она… украла мою мечту. Обещала сцену. Потом – отняла. Сказала: «Ты слишком восточная. Европа тебя не поймёт». Я… хотела убить её.

Жюльен нахмурился.

– Ты… хотела убить?

– Да. Каждый день. Но… не сделала. Потому что знала: если она умрёт – все подумают, что это я. А я… не хочу в тюрьму. Я хочу… танцевать.

– Ты не убивала её?

– Нет. – Лейла подняла глаза. Впервые. – Я хотела. Каждый день. Но… не убивала. Потому что знала: если она умрёт – все подумают, что это я. И я… не хочу в тюрьму. Я хочу… жить. Настоящей жизнью.

– Ты писала это? – Жюльен достал фото зеркала с надписью. – «Он вернулся»?

Лейла посмотрела. Покачала головой.

– Нет. Это… не мой почерк. И не мой оттенок. Моя помада – темнее. Эта – слишком яркая. Как будто… подделка.

– А кто мог это написать?

– Не знаю. Но… кто-то хотел, чтобы подумали – это я.

Жюльен убрал фото.

– Ты свободна. Пока.

Она встала. Пошла к двери. Остановилась.

– Месье Бельфонтен… если вы найдёте убийцу – скажите ему… спасибо. От меня.

И вышла.

Жюльен остался один. Сидел долго. Думал.

Она не писала. Но кто-то хочет, чтобы думали – она. Значит – убийца – не она. Или… очень хитрый.

Третьим – доктор Харгривз, археолог.

Встреча – в его номере. Книги. Картины. Античные статуэтки. Всё – под стеклом. Всё – с ценниками.

– А, месье Бельфонтен! – воскликнул он, пожимая руку. – Я слышал, вы – великий сыщик! Как Пуаро! Только француз!

– Я не сыщик, – улыбнулся Жюльен. – Я просто задаю вопросы.

– А, вопросы! Я люблю вопросы! Особенно – когда на них есть ответы!

– Отлично. Ответьте: где вы были вчера вечером между 22:30 и 23:00?

– Ах! – доктор хлопнул себя по лбу. – Я был… в баре! С мадам Леруа! Мы обсуждали… древние гробницы! У неё есть коллекция! Очень редкая!

– Мадам Леруа подтвердит?

– Конечно! Спросите её!

– Хорошо. А вы знаете древний египетский?

– Я? – доктор засмеялся. – Я англичанин! Но я знаю иероглифы лучше, чем французский!

– Тогда объясните мне: что значит «Месть фараона»?

Доктор взял амулет. Внимательно посмотрел. Нахмурился.

– Это… не просто фраза. Это… проклятие. Очень древнее. Говорят, оно настигает того, кто крадёт из гробницы. Особенно – если это… статуя.

– Статуя?

– Да. Я… нашёл статую. В Луксоре. Очень редкую. Графиня… хотела её купить. Потом… передумала. Сказала, что сообщит властям. Если я не заплачу ей.

– Вы заплатили?

– Нет. Я… не мог.

– А где статуя?

– В моём чемодане. Под одеждой.

– Покажите.

Доктор открыл чемодан. Достал статую. Маленькую. Из чёрного камня. С глазами, как у живого.

– Это… подделка, – сказал Жюльен.

– Нет! Это… оригинал!

– Тогда почему на дне – современный номер? Из музея Каира?

Доктор побледнел.

– Это… ошибка. Я… купил её у торговца.

– А где чек?

– Я… потерял.

– А где сам опиум?

– Я… не знаю. Я не имею к этому отношения!

– Вы угрожали графине. Она знала, что вы везёте контрабандную статую. Она хотела вас разоблачить. Верно?

– Она… лгала! – вдруг крикнул доктор. – Она сама торговала подделками! Она хотела меня шантажировать! Я не убивал её! Я просто… хотел, чтобы она замолчала!

– Как?

– Я… не знаю! Я не делал ничего!

Жюльен встал.

– Доктор, если вы вспомните что-то – дайте знать. Пока… не покидайте отель.

– Но… я никуда не еду! Я в отеле!

– Именно.

Когда Жюльен вышел, было 12:45. Он прошёл в холл. Сел в кресло. Заказал кофе. Посмотрел на людей.

Он знал: убийца – среди них. Один из пятерых. Или… шестой. Кто-то, кого он ещё не видел.

Он достал блокнот. Написал:

Подозреваемые:

Арман де Вилье – мотив: развод, деньги, страх разоблачения. Соврал про пиджак.Лейла – мотив: месть, разбитая мечта. Не писала надпись. Подозрение – снижено.Доктор Харгривз – мотив: контрабанда, шантаж. Соврал про статую, опиум.Антуан Морель (писатель) – ещё не допрошен. Известно: влюблён, унижен.Дипломат – ещё не допрошен. Известно: связи с Берлином.

Он закрыл блокнот. Посмотрел на пальмы.

– Кто ты? – спросил он вслух. – Кто ты, убийца?

Ветер не ответил. Только шепнул что-то на арабском.

Или… ему показалось.