Белый Джаз

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

– Ну, вроде ордер в порядке. Постойте-ка, что это за штамп вот тут, снизу?

Агент Хенстелл: «Штамп о доставке. Федеральному атторнею пришлось отсылать ордер на подпись судье одного из восточных штатов».

– А зачем?

Затем, чтобы не пронюхали дружественные Эксли юристы, – да открывай же, гребаный услужливый мудак.

– Да незачем, в принципе, – просто мистер Нунан знает, что у местного федерального судьи дел и так выше крыши, чтобы заниматься пустяками вроде разрешений.

– Ясно. Ну, тогда…

Я подтолкнул его. «Ордер-то составлен правильно, так что давайте поторопимся».

– Не надо грубить. Сюда, джентльмены.

Кассиры за окошками, охрана, а вот, наконец, и подвальное хранилище. Дверь не заперта – возле нее скучает какой-то пинкертон при полном параде. Хенстелл: «Перед тем как мы войдем внутрь, позвольте напомнить вам Инструкции мистера Нунана».

– Слушаю.

– Во-первых, вам позволяется забрать себе все деньги, какие найдете. Во-вторых, вам позволяется просмотреть все бумаги личного характера в одиночестве, в специальной смотровой кабинке. После того как вы это сделаете, вы сдаете их мне – в качестве вещдоков в федеральном расследовании. В-третьих, любые запрещенные для хранения вещи вроде наркотиков или огнестрельного оружия должны немедленно изыматься, опять же в качестве вещественных доказательств.

«Огнестрельное оружие» – мурашки по коже. «Согласен».

– Тогда все в порядке. Мистер Уэлборн, после вас. Процессия быстрым шагом тронулась в путь – во главе с Уэлборном. Узкие проходы, серый металл – ячейки банковского хранилища от пола до потолка. Налево, затем направо – стоп.

Уэлборн, громыхая связкой ключей: «Номера 5290 и 5291. Смотровая за углом».

– А теперь – не могли бы вы оставить нас с агентом Хенстеллом?

– Как скажете.

Две ячейки на уровне колен, четыре замочные скважины. Мурашки – я сунул свои ключи.

Уэлборн – сунул главные ключи – замки щелкнули одновременно.

На моих руках – наручники.

Уэлборн, сухо: «Счастливо, господа».

А теперь не мешкать – Хенстелл, скучая, ковыряет заусеницу —

Я с грохотом выдвинул ящики – оттуда чуть не вываливались стопки бумаг. ТУТ ЖЕ, на самом верху:

Тот самый револьвер – вещественное доказательство. Присыпанные порошком отпечатки пальцев на рукоятке и у основания дула – аккуратно завернут в прозрачную пленку-

Хенстелл принялся ковырять в носу.

Быстро —

Разворачиваю револьвер, прячу его под кучей бумаг.

Хенстелл: «Ну, что тут у нас»?

– Да пока только папки и разрозненные бумаги.

– Нунан сказал, что ему все это нужно, и я не прочь убраться отсюда до обеда.

Я опустил руки – в ладони мне легли два носовых платка. Закрываюсь от него, вытираю оружие —

Три раза – Гленда – тщательно убедиться, что ничего не осталось.

Я протянул револьвер. «Хенстелл, взгляните-ка, что я нашел».

Он повертел револьвер в руках и сделал пару коротких выпадов – черт, хреновое дежа вю.

– Перламутровая рукоятка – этот Джуниор, видно, неровно дышал к ковбоям. И – смотри-ка – номера спилены.

Я принялся выдвигать остальные ящики. «Не желаете осмотреть их содержимое на предмет наркотиков?»

– Нет, но повторюсь: Нунан желает, чтобы мы взяли все, когда вы закончите осмотр. Еще он сказал, чтобы я обыскал вас, как будем уходить, но это не в моем стиле.

– Спасибо.

– Вам понравится быть охраняемым свидетелем. Нунан настаивает, чтобы его арестантов кормили бифштексом – каждый день.

Я притворно закряхтел: «Не желаете помочь донести?»

– Да ну, не думаю, что оно такое уж тяжелое.

Хитрость удалась – я поволок свою добычу в укромную кабинку. Стол, стул; изнутри, правда, комнатка не запиралась – я подпер дверь стулом.

И высыпал на стол содержимое ящиков:

Папки, фотографии, разрозненные бумаги – грудой лежали на крышке стола.

В кожаном кармашке – связка из четырех ключей —. «Браунелл'с Локсмитс, 4024, Уобаш Эйв, восточный Лос-Анджелес».

Отдельно лежавшие газетные вырезки – я расправил смятые:

Посмотрим – что у нас здесь:

Отпечатанные на машинке показания: Гленда Бледсо – Дуайт Жиллетт – убийство первой степени. Моя попытка скрыть вещественные доказательства – детальное описание от руки.

Показания Джорджа Инджа – отпечатанный на машинке оригинал и пять копий под копирку.

Увеличенные фотоснимки: отпечатки пальцев из дела Гленды – несовершеннолетней воровки и отпечатки пальцев на револьвере. Отчет экспертизы по сравнению отпечатков – под глянцем фотографий – перечень показателей совпадений.

Рапорт о местоположении свидетеля:

«Мистер Индж ныне проживает под вымышленным именем в одном местечке в районе Сан-Франциско – в каком именно, я раскрывать не буду. Я могу связаться с ним по телефону; я снабдил его деньгами, с тем чтобы он мог укрыться от посягательств лейтенанта Дэвида Д. Клайна. Я в любой момент могу связаться с ним и заставить его давать показания по делу „округ Лос-Анджелес против Гленды Луизы Бледсо"».

Щелкнул мой персональный детектор лжи: Индж смылся по собственной инициативе – готов об заклад побиться.

Страницы, исписанные от руки, – каракули, перечеркивания – и половины не разобрать:

(Неразборчиво.) «У меня есть изложенные на бумаге факты» – (снова неразборчиво). «Он уже потратил целое состояние» (неразборчиво) – чернильные кляксы. «Так что он уже потратил целое состояние, манипулируя сотрудником Джоном Дьюхеймелом» – кляксы – «Ну разумеется, он ведь сынок богатенького папочки, который умер (апрель 1958-го) и оставил свои миллионы ему».

Каракули, рисунки – пенис во всех подробностях – треклятый пидор-торчок Джуниор. «Богатенький сынок» – Эксли – нетрудно догадаться – «манипулируя сотрудником Джоном Дьюхеймелом» – тоже тайна невеликая. Каракули, рисунки – пистолеты, неразборчивый бред. «Манипулируя тем, в историю которого невозможно поверить». Пятна от кофе – кляксы – вновь рисунки мужского достоинства – «См. папку „Доказательства № 1».

Где она у нас… ага, вот:

Газетные вырезки – середина апреля 1958-го. Слезоточивые истории:

Джонни Дьюхеймел уходит в профессиональный спорт – его «состоятельные» родители погибают, оставив ему лишь долги – все, что осталось, идет на оплату учебы в Калифорнийском университете. Джонни учится, работает на трех работах – какие уж тут планы карьеры профессионального боксера? В университете сказали: либо ты платишь долг за учебу, либо тебя исключают.

Четыре вырезки – та, что у меня в руках, – «Лос-Анджелес Таймс» от восемнадцатого апреля сего года; также там имелись вырезки из той же газеты от двадцать четвертого апреля, второго и третьего мая.

Странно:

Четыре выпуска лос-анджелесской ежедневной газеты – ни одного нового факта, ни одного нового направления поиска. Только подтверждение слов Боба Галлона о том, что родители Джонни погибли банкротами.

Прочее содержимое папки «Доказательства N° 1» – фотокопии документов. Сразу вспомнилась квартира Джуниора – и фотокамера «минокс».

Фотографии под номерами 1, 2, 3 – бланки Первого национального банка: счета – депозитный и до востребования – на имя Уолтона Уайта, 2750, Норт-Эгмонт Лос-Анджелес. На обоих счетах – по тридцать штук: забавно – нумерация домов в Норт-Эгмонте заканчивается на 2400-х.

Заметки на оборотной стороне:

№ 1: «банковский служащий описал „Уолтона Уайта" так: „странно знакомое лицо", невысокого роста, светлые волосы, которые уже начали седеть, очки, лет под сорок».

№ 2: «показал банковскому служащему журнальную фотографию Эдмунда Эксли. Тот подтвердил, что это и был „Уолтон Уайт", который и открывал счета».

№ 3: «тот же служащий показал, что „Уолтон Уайт" (Э. Э.) незамедлительно потребовал незаполненные банковские чеки, чтобы сразу начать перечисление денег».

Внезапно стало жарко – я обливался потом.

Фото № 4 – 6: погашенные чеки «Уолтона Уайта». Четыре тысячи, еще четыре, пять штук – 23. 04, 27. 04 и 30. 04. 58.

На имя:

Фрици Гунтца, Пола Смитсона, Фрэнка Бригантине

Ага: так вот откуда наши статейки.

Фото № 7 – также погашенный чек. Одиннадцать с чем-то штук, выписан на имя Фонда бывших выпускников Калифорнийского университета. «Так что он уже потратил целое состояние, манипулируя сотрудником Джоном Дьюхеймелом».

«Манипулируя тем, в историю которого невозможно поверить».

Подкупленные репортеры.

Купленный Джонни.

Джуниор, разыскавший банковские документы – мастерски припугивая и так же мастерски очаровывая людей, – еще не тот ПСИИИИХ Джуниор.

Пот – стекает прямо на груду бумажного хлама.

Еще вырезки – о поединках Дьюхеймела.

Показания – Чак «Грек» Чамалес – тот самый, с которым Джонни дрался в Олимпийском зале.

«Даны под угрозой предания огласке его связи с четырнадцатилетней Лерлин Рут Крессмейер».

Тот самый, единственный профессиональный поединок Джонни, который он проиграл.

Он это сделал оттого, что ему заплатил Эд Эксли.

Дьюхеймел сам рассказал об этом Чамалесу «в один вечер, когда напился». Грек – Джуниору, дословно: «В подробности он не вдавался. Просто сказал мне по секрету, что тот человек, Эксли, дал ему спецзадание».

Остались разрозненные, исписанные почеркушками и каракулями листки. Хотя нет – нашелся один, на котором крупными печатными буквами красовалось:

ПРИЛОЖЕНИЕ

Как бывший преподаватель полицейской академии, 16 октября я был приглашен на прощальную вечеринку, посвященную проводам на пенсию сержанта Денниса Пейна. Беседовал с капитаном Дидионом о моем ново-приобретенном сержантском звании, и капитан рассказал мне, что это мой отец уговорил Тада Грина, тогдашнего заместителя начальника Бюро, назначить Дейва Клайна командиром Отдела административных правонарушений, с тем чтобы это помогло закрепиться там мне самому. В течение получаса капитан Дидион рассказывал мне истории про Дейва «Вышибалу» Клайна, а я слушал – исключительно затем, что могла всплыть какая-нибудь информация и о Джонни. Дидион сообщил мне, что Эксли лично запросил отозвать Джонни из академии раньше срока, чтобы якобы закрыть вакансию в патруле Уилширского участка, что тогда показалось ему полной чушью. Также Деннис Пейн подтвердил мои подозрения о том, почему Джонни вдруг прекратил посещать мои занятия: его забрал Эксли, чтобы тот работал на него под прикрытием; и именно он рассказал об этом капитану Дидиону; Джонни будет выполнять его задания, формально являясь курсантом академии.

Эксли и Дьюхеймел – манипулировали на пару – но КЕМ?

Подозреваемые:

Кафесьяны.

Отдел по борьбе с наркотиками.

«Тем, в историю которого невозможно поверить».

Тем – в единственном числе. Может, ошибка. А может, и нет.

Одиночные подозреваемые:

Томми К.

Джей-Си.

Дэн Уилхайт.

Непохоже – не могу установить их непосредственной связи с Джонни.

Приоткрыл дверь – Хенстелл меряет шагами коридор. Рывком водворяю стул на место, хватаю ручку двери и плотно закрываю ее.

Зажигаю спичку и поджигаю кипу бумаг – рисунки полусумасшедшего гея мигом почернели и свернулись. Еще спички, еще листы – локальный пожар на столе.

Дым просочился в щель под дверью —

Хенстелл замолотил кулаками в дверь. «Клайн, черт возьми! Что ты, мать твою, делаешь!»

Пламя, обуглившиеся листки бумаги, дым. Я опрокинул стол и принялся затаптывать огонь.

«Клайн, т-твою!..»

Пинком распахиваю дверь, рывком хватаю его за грудки – кашляя от едкого дыма:

– Передай Нунану, что это личное. И скажи, что я все еще его свидетель, а теперь еще и должник.

В восточную часть города, легкое головокружение – дыма я все-таки глотнул. Сорок семь часов до ареста – два дня докопаться до ИСТИНЫ:

ДОЛГАЯ БЕЗУМНАЯ ИСТОРИЯ НАШИХ СЕМЕЙ.

На восток, к стадиону «Олимпик» – дождевые облака, пропитанные смогом. Я слежу – за мной следят – мне помогают – мне подсирают:

Личное дело Ричи так и не нашли – помощники надзирателя перерывают все шкафы с бумажной трухой. Сид Ригль гоняется за Ричи: Черный город, Хэнкок-парк – тот как сквозь землю провалился.

Припахал шестерых ОВРовцев: новых ниточек связи Херрик – Кафесьян – ни одной. Существующие: Пенсильвания – работа на химическом предприятии, переезд в Лос-Анджелес в 1932—1933 годах. Женитьбы в конце 1931-го: Джоан Ренфро – Мадж Кларксон: тоже ни приводов, ни судимостей – все проверяли и перепроверяли.

Мег наводит справки о недвижимости: ищет владельца(ев) того самого дома на Спиндрифт. Пока безрезультатно, но Мег не сдается.

Кафесьяны – у себя дома и, похоже, уже мучаются от клаустрофобии. Федералы у крыльца, федералы у задней двери: слишком близко к семейству – невозможно подобраться к ним и крикнуть им в лицо:

– Вы и Херрики – вас связывает какая-то грязная тайна. Разбитые бутылки со спиртным, ослепленные собаки, расколотые пластинки – убийство, самоубийство, кастрация – я ЧУВСТВУЮ это. И вы мне признаетесь, вы признаетесь всем – раз уж мне суждено уйти на дно, я утяну вас с собой.

Сильный и грязный: Эксли. Сильный, алчный, осторожный: Нунан.

Надо использовать их обоих – бороться, пресмыкаться, врать, умолять – словом, манипулировать.

Эксли: Джонни Д. в качестве орудия. ФБР – пока рычагов воздействия у меня нет – пожар в смотровой кабинке сжег последний. Хенстелл: «А мистер Нунан уже начинал полагать, что из вас выйдет хороший свидетель».

Был, есть, был бы, мог бы: ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ. Джуниор нейтрализован – Гленда в безопасности – зато теперь у меня новый повод для беспокойства: ФБР.

До суда – никаких признаний: содержание под стражей предполагает многочисленные допросы. Пока же Нунан – наш осторожный и алчный Нунан – бомбардирует меня ночными звонками:

– Вам доверили расследование убийства – странно, правда?

– Ричард Херрик, часом, не есть тот самый Ричи, которым так интересуетесь вы и которого очень хочет разыскать Томми Кафесьян? Шеф Эксли в интервью «Геральд» обмолвился, что вы «работали над случаем ограбления, которое может быть связано» с этими убийствами. Мы непременно поговорим об этом, когда настанет срок вашего заключения под стражу.

– Я прекрасно понимаю ту щекотливую ситуацию, в которой вы оказались, Дэвид. Возможно, вы думаете, что, утаив от нас информацию, вы успокоите своих многочисленных приятелей в криминальном мире и избегнете смертного приговора мафии. Разумеется, после того как вы дадите показания перед Большим жюри, вы будете находиться под охраной федерального правительства; тем не менее знайте, что лжи – пусть даже без злого умысла – эта публика не потерпит.

Ловкий, засранец.

Утаивание информации – сделаем ставку на это. Мои самые большие опасения: те самые федеральные хвосты, что появились сразу после убийства Джонсона. Еще один – правда, не такой срочный – повод для беспокойства: убит Эйб Уолдридж – на месте преступления замечен голубой «понтиак». Джек Вудс – на совести которого минимум девять заказных убийств – мой любимый убийца. Джек Вудс: счастливый обладатель пепельно-голубого «понтиака» 1956 года выпуска.

В центр, по мосту на Третьей улице, в Бойль-Хайтс. Свернул на юг к Уобаш – вот она, «Браунеллс Локсмитс».

Небольшая хибара на парковке.

Четыре ключа – три из них пронумерованы – вдруг удастся установить, откуда они?

Я подъехал, посигналил. Тут же появился какой-то человек и улыбнулся дежурной улыбкой продавца. «Чем могу вам помочь?»

Сунул ему свой значок и связку тех самых ключей. «158-32, 159-32, 160-32 и один ненумерованный. Для кого вы их делали?»

– Мне даже не потребуется лезть в свои записи – потому что все тридцать вторые я делаю только для одного хранилища – ну, где можно снимать кабинку.

– Следовательно, вы не знаете, кто какую кабинку арендует.

– Именно так. Ключ без номера – от входной двери, а нумерованные – для шкафчиков. И дубликатов я не стану делать без специального на то разрешения управляющего хранилищем.

– Каким именно хранилищем?

– Тем, что по адресу Норт-Эко-парк-бульвар, 1750, – оно открыто круглосуточно, если вы не знали.

– А вы за словом в карман не лезете, я смотрю.

– Ну…

– Говорите же.

– Ну…

– Баранки гну! Отвечайте сотруднику полиции! Жалобно, льстиво: «Чертовски не хочу оказаться стукачом – потому что тот парень мне понравился».

– Какой «тот парень»?

– Не знаю, как его зовут, – мексикашка боксер в весе петуха – ну, он еще постоянно в «Олимпике» дерется.

– Рубен Руис?

– Точно, он. Приходил вчера и просил дубликаты ключей с этими самыми номерами, вроде он их видел, но не смог достать ни одного из двух комплектов. Я сказал ему: «Не-а, парень, – будь ты хоть сам Рокки Марчиано».

– Так вы изготовили два одинаковых комплекта?

– Ну да – один для того, кто арендует хранилища, второй – для персонала. Управляющий специально присылал за ними человека – сказал, что арендаторам понадобились дубликаты всех ключей.

Первый комплект – для Джуниора. Второй – может быть, для Джонни Д. – приятеля Рубена.

– Дело в том, что ключи и замки там меняются постоянно – если вам случится говорить с Бобом – это управляющий – скажите, что я свои обязанности выполняю…

Я завел двигатель – парня обдало выхлопами…

Эко-парк недалеко от Сансет – огромное хранилище. Стоянка для автомобилей, никакой охраны у входа – я открыл дверь своим ключом.

Огромное пространство – перекрестные проходы, ряды кабинок. У входа – карта направлений с номерами хранилищ.

Тридцать вторые помечены ярлычком: «Джумбо». Посмотрим по карте – двумя ярусами ниже, налево – стоп:

Три кабинки – от пола до потолка – шести футов высоты каждая.

Двери в царапинах: кто-то пытался взломать замок.

Ключ в замок, распахиваю двери:

158-32: норковые шубы – на пространстве восемь футов в глубину, шесть футов в высоту.

Семь вешалок – пусты.

159-32: меховые накидки и невыделанные шкурки – навалены грудой высотой мне по плечо.

160-32: лисьи, норковые и енотовые шубы – туевы хучи – висят на вешалках, лежат грудами, одни – аккуратно сложены и расправлены, другие – брошены как попало.

Джонни – Джуниор – Рубен.

Дадли Смит, возглавляющий расследование ограбления мехового склада: обманут, надут и одурачен.

Эксли и Дьюхеймел – манипулируют КЕМ?

Норка – трогаю, обоняю. Пустые вешалки – стриптиз с Люсиль в меховой шубке? Джонни, пытающийся продать Микки Коэну партию мехов??

Рубен Руис: бывший грабитель, братья-преступники.

Попытался заполучить ключи – не вышло.

Следы взлома – отсутствие охраны у входа – открыто двадцать четыре часа в сутки.

Щелк-щелк: ключ, замок, в мозгу: достаю из кармана ручку и блокнот. В каждую кабинку – вот по такой записке:

Мне нужна информация о Джонни Дьюхеймеле, Джуни-оре Стеммонсе – и обо всем, что (или кто) с этим связано. За деньги, независимо от Эда Эксли.

Д. Клайн

Запираю двери – щелк-шелк – замок, в мозгу – к телефону.

У поворота на Сансет нахожу телефонную будку. Набираю номер Отдела административных правонарушений. Два гудка. «Ригль».

– Сид, это я.

– Ты хочешь сказать – это ты и тебе что-то надо?

– Угадал.

– Так говори – но сперва позволь мне кое-что сказать – это твое дело об убийстве выжало меня как лимон.

– В смысле?

– В смысле – Ричи Херрика нигде нет. Сначала Эксли объявляет его в розыск, потом отказывается от этой идеи, а нам так и не удается найти ни одного белого мужчины, которого часто видели бы в негритянских кварталах.

– Я знаю – лучшим способом было бы позволить Томми К. найти его для нас.

– Что крайне маловероятно, если учесть, что федералы денно и нощно стерегут этих армяшек. Господи…

– Сид, запиши-ка…

– Слушаю.

– Хранилище в Норт-Эко-парке, строение 1750.

– Ну записал. И что теперь?

– Теперь возьми свой личный автомобиль и припаркуйся на автостоянке возле хранилища. Будешь записывать номера машин всех, кто будет входить внутрь. Каждые пять или шесть часов проверяй их через транспортников – и так до завтрашнего утра. Потом позвонишь мне.

Театральные стоны: «И тогда ты расскажешь, к чему все это?»

– Расскажу потом.

– Это связано с делом Херриков?

– Это все, черт подери!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Рубен Руис – поговорить, применить силу – чего бы мне это ни стоило.

Департамент по делам иммиграции и натурализации сообщил мне его адрес – Саут-Лома, 239. Совсем близко – я примчался туда и увидел на крыльце брата Рамона.

– Рубен в «Рейвин», вертит задницей в угоду города Лос-Анджелеса.

И снова – на колеса, в «Чавес Рейвин».

Теперь там – не протолкнуться – везде висят уведомления о выселении. «Парковка только для полицейских автомобилей» – там тоже не продохнуть: машины Управления шерифа, полицейские, фэбээровские.

Обрамленная холмами «главная улица» – мексиканские ребятишки кидают камни. На черно-белых авто – вмятины и царапины.

Подъездная дорога – узкая и пыльная. Я вошел, поднялся на вершину холма и стал смотреть:

Зеваки, путающиеся под ногами, люди в униформе – главная улица перегорожена. Дороги с рядами бревенчатых развалюх, холмы, сточные колодцы – везде понавешены плакаты с уведомлениями о выселении. Люди с фотоаппаратами снуют по дворам: федералы и кивающее сомбреро.

И – вот еще что: обитатели трущоб прямо-таки толпятся вокруг его обладателя.

Я спустился поближе: люди в униформе протолкнули меня через заграждения. Знакомые все лица: Шипстед, Милнер, Руис в костюме тореро.

Рубен:

Раздает деньги – мексикашки окружили его плотным кольцом.

– Dinero![29]

– El jefe Ruis![30]

Поток слов на испанском – ни черта не разобрать.

Милнер, обалдевший: что это?

Я протиснулся поближе, помахал – Шипстед меня заметил. Вздрогнул и покраснел – должно быть, Хенстелл уже успел проболтаться.

Он рванулся ко мне. Мы столкнулись и тут же инстинктивно спрятали руки в карманы пальто – оба.

– GraciasiljefeRuis![31]

Прямо возле дороги – заброшенный дворик. Он кивнул туда – я последовал за ним: в тени деревьев красовалось уведомление о выселении.

– Обоснуйте историю с пожаром, пока Нунан не отменил твоей неприкосновенности и не арестовал тебя.

Магнит для взглядов: Рубен Руис, раздающий зеленые бумажки.

– Посмотрите на меня, Клайн.

На него – огорошить его псевдоюридическим трепом. «Это были некасательные уличающие доказательства. Они не имели ни малейшего отношения к Кафесьянам либо к прочим аспектам вашего расследования или моего потенциального свидетельствования перед Большим жюри. У Нунана и так на меня всего предостаточно, и мне не хотелось бы, чтобы он получил еще порцию компрометирующей информации».

– Скажите мне, как адвокат – адвокату: как вы можете вести такую жизнь?

Мгновенно замолкаю.

– Мы пытаемся сделать так, чтобы вы вышли из всего этого живым. Лично я разрабатываю план – он будет заключаться в том, чтобы вывезти вас из города после того, как вы дадите показания, и, честно говоря, Нунан полагает, что мне не стоит так уж стараться.

– Это значит?…

– Это значит, что его я невзлюбил несколько больше, чем вас. А еще это значит, что ему ничего не стоит арестовать вас и демонстрировать всем в качестве «враждебно настроенного свидетеля», а потом отпустить и ждать, пока Джанкана, или кто там, вас не прикончит.

Мег: арестовывают – истязают – убивают – отчетливо, в цвете. «А мою сестру вы спрятать сможете?»

– Это невозможно. Последняя эскапада стоила вам остатков доверия Нунана, к тому же в вашем контракте про сестру ничего не сказано. И вообще, прецедентов, когда мафия причиняла бы вред близким свидетеля в бегах, не установлено.

МНЕ НУЖНЫ ДЕНЬГИ.

Тем временем Рубен разбрасывает наличность пачками – налево и направо.

– Мы – ваша единственная надежда на спасение. Я постараюсь все уладить с Нунаном, но вам необходимо явиться в штаб-квартиру ФБР ровно в восемь утра послезавтра, иначе мы вас разыщем, арестуем вашу сестру и начнем процедуру возбуждения уголовного дела по фактам ваших налоговых махинаций.

Гомон толпы, облака пыли. Рубен пристально наблюдает за нами.

Я помахал связкой ключей. Металл блеснул на солнце – он кивнул.

Шипстед: «Клайн…»

– Я буду там.

– Ровно в восемь.

– Я не глухой.

– Это ваш единственный…

– Чем это Руис занимается?

Он обернулся. «Искуплением вины, или как это называется. В общем, стоит ли его винить? Все это – ради какого-то бейсбольного стадиона».

Рубен подошел к нам.

– Так вы пришли к нему! А что это за ключи?

– Позвольте мне поговорить с ним наедине.

– Так это – личное?

– Да, личное.

Шипстед ушел. Проходя мимо него, Руис подмигнул ему. Рокаби Рубен: костюм тореро, ухмылка до ушей.

– Привет, лейтенант.

Я побренчал связкой ключей. «Ты первый».

– Нет. Сперва ты скажи мне, что это – просто дружеский треп двух федеральных свидетелей и что ты не любитель арестовывать мексиканских боксеров суперлегкого веса.

По склону холма медленно сползают бульдозеры – одна из хижин разлетается в щепки.

– Ключи, Рубен. Ты видел оригиналы, запомнил номера, а потом попытался заказать слесарю дубликаты – а еще на двери той самой кабинки остались следы отмычки.

– Что-то я не услышал ничего похожего на «это между двумя приятелями, ни один из которых не желает, чтобы у другого были неприятности».

Скрежет гусениц, треск досок, пыль и труха – я даже поморщился от шума. «Я не в том положении, чтобы кого-то арестовывать».

– Я так и подумал – если учесть то, что говорили федералы…

– Рубен, рассказывай. Я отчего-то уверен, что тебе этого хочется.

– Может, из чувства вины. А что рассказывать-то? Не знаю.

– Так это ты стащил меха из той кабинки?

– Ровно столько, сколько смогли унести мои добрые приятели. И их больше нет – на случай, если ты вдруг решил подарить своей сестричке-домовладелице норковое манто.

Бутоны, трава – и тут же клубы дыма.

– Значит, ты украл несколько шуб, продал их и роздал деньги своим несчастным угнетенным братьям?

– Не-а, я подарил шкурку черно-бурой лисы нашей соседке миссис Мендоса, потому что я сломал целку ее дочке, да так и не женился на ней, а уж потом продал оставшееся, потом напился и отдал деньги.

– Всего лишь?

– Ага, и эти stupidos, скорей всего, потратят их на бейсбольные билеты.

– Рубен…

– Черт, ладно – это я, Джонни Дьюхеймел и мои братья ограбили склад Гурвица. Я так и подумал, что ты догадываешься – помнишь, когда ты приходил ко мне в раздевалку, – а теперь расскажи мне, что тебе известно, пока я не протрезвею и мне не надоест вся эта лажа с искуплением вины.

– Скажем, Эд Эксли манипулировал Джонни – а? Смог – Рубен закашлялся. «Чертовски хорошая тема, блин».

– Я вот подумал: если Джонни кому и рассказывал, то это был ты.

– Ты чертовски правильно подумал.

– Так он тебе рассказывал?

– Почти все, как я понимаю. Послушай, надеюсь, это… как его – между нами? То есть без протокола?

Я кивнул – теперь полегче – обрежем веревку.

Тик-так, тик-так.

Дернем за ниточки. «Рубен…»

– Хорошо-хорошо, рассказываю. Это было… да, этой весной – в апреле, кажется. Эксли вроде как прочитал в газете статью про Джонни – ну, там рассказывалось, как он работает на куче работ, чтобы заплатить за колледж, как он несколько раз подряд выигрывал «Золотые перчатки», но теперь ему придется уйти в профессиональный бокс – чего он не хотел, но, так как его покойные родители оставили его на бобах, у него нет другого выхода. Сечете?

– Продолжай.

– Ну вот, так что Эксли вышел на связь с Джонни и стал, что называется, им управлять. Он дал ему деньги и заплатил за колледж и, помимо этого, выплатил все долги его родителей. Этот Эксли, он унаследовал бабки от своего гребаного папаши, и он давал Джонни до хрена денег, да еще заплатил трем журналюгам, чтобы они написали про него – знаете, три почти одинаковые статьи – про то, что он, мол, решил податься в профессионалы исключительно из-за нужды в деньгах.

– И Эксли заставил Джонни проиграть тот единственный профессиональный поединок.

– Именно.

– Эти статьи, вкупе с проигранным профессиональным матчем, должны были создать Джонни имидж эдакого невезучего хорошего парня, так что совершенно логично было, что после всего он решит податься в Полицейское управление Лос-Анджелеса.

– Верно.

– И Эксли же сделал так, чтобы Джонни без труда поступил в полицейскую академию?

– И это верно.

– И все это было направлено на то, чтобы заставить Джонни работать под прикрытием?

– Да, чтобы он мог подобраться к каким-то людям или к чему-то, на что у Эксли был зуб – не спрашивай на кого – я и сам не знаю.

ОНИ – Уилхайт – Отдел по борьбе с наркотиками – обдумать.

– Продолжай.

Кивки, шутливые выпады – Рубен обливался потом. «Значит, Эксли нашел Джонни приработок – ну, когда он еще был курсантом академии, – чтобы он… как это – внедрился в банду бывших морпехов, которые избивали и грабили богатых педиков. А этот идиот Джуниор – ну, твой бывший напарник – он ведь был преподом Джонни в полицейской академии; так вот, он прочел один из его рапортов по этому самому делу.

– И?

– И этот Стеммонс, он был – как бы это поточнее выразиться, – его и привлекали гомики, и отталкивали одновременно. Ему нравился Джонни – и Джонни от этого было чертовски неудобно, поскольку он – натурал до мозга костей. Ну да ладно – короче, Джонни провернул это дельце, и военная полиция арестовала морпехов, и впоследствии их отдали под суд. Джонни закончил академию и сразу стал работать в Бюро, так как дело морпехов приобрело ему репутацию, а то, что он еще и выигрывал «Золотые перчатки», и вовсе придавало ему веса. Как бы там ни было, тот ирландец, как бишь его – Дадли Смит, – приглядел Джонни и пригласил его работать в свой Отдел по борьбе с организованной преступностью; поскольку у него там крутые методы, а кто, как не бывший боксер, наилучшим образом подходит для такой работы?

Цепочка событий постепенно восстанавливалась – пока ничего особо нового.

– И?

– И Стеммонс каким-то образом прознал, что Эксли «манипулировал» Джонни, и дал ему понять, что он, Стеммонс, к нему неровно дышит, и Джонни не стал глупить и бить чертова извращенца, поскольку он был его преподавателем в полицейской академии и мог подпортить его репутацию в Бюро, да и рассказать кому надо, что тот спутался с Эксли.

Шутливые выпады, бисеринки пота – руки движутся в такт рассказу.

– И?

– Вечно вы, легавые, вставляете это «и», чтобы заставить людей говорить.

– Тогда давай попробуем «значит».

– Значит, полагаю, именно тогда Джонни и связался с этим ограблением склада. Он еще сказал, что ему помогают «сообщники», а мы с братьями понадобились ему только для того, чтобы собственно вывезти меха оттуда. Он еще рассказывал, что ему приходится заниматься грязными делами, и я еще тогда подумал, что он имеет в виду то, что ему приходится выбивать показания для Отдела по борьбе с оргпреступностью, но Джонни возразил, что нет, гораздо хуже – он даже боится рассказывать об этом своему доброму приятелю Эксли. Хренов Стеммонс – вечно нес пургу про то, что он станет лидером преступного сообщества и тому подобное – и вот Стеммонс ухитрился узнать и про то, что это Джонни ограбил склад.

Руис – эта мерзостная ухмылочка. Намахавшись кулаками, остановился перевести дух.

– Когда Джонни рассказал тебе все это?

– После ограбления – тогда, когда мы оба надели перчатки и он позволил мне поколотить себя. Ну да, вот тогда.

– Ну же, Рубен. Тогда, и?

– И Джонни признался мне, что все это ограбление мехового склада было с начала и до конца подстроено Эксли. Оно было частью того самого «задания» Джонни – и Эксли вышел на связь с тем типом, ну, Солом Гурвицем. Гурвиц вроде как был игроком, и чертов богатенький наследник Эксли выкупил у него всю партию мехов – оптом, и научил Джонни, как подстроить ограбление.

БРАВО.

Но кое-каких звеньев в цепочке не хватает.

Ограбление, подстроенное Эксли, расследует Дадли Смит – почему Эксли поставил на это дело такого хорошего следователя?

Хронология событий: построена лишь на догадках:

Джонни предлагает Микки Коэну партию мехов.

Дад узнает о причастности Микки к делу и хорошенько припугивает его.

Вмешивается Эксли.

Эксли манипулирует Микки – но с какой целью?

Непонятное поведение Микки: киномагнат, растяпа из Черного города – так до сих пор и не удосужился убрать откуда свои автоматы.

Чик Веккио – связан с Микки.

Чик – наводчик – кафесьяновский фильмец со мною в главной роли.

Микки и Чик – связаны с:

НИМИ – Отделом по борьбе с наркотиками? С Дэном Уилхайтом?

Звенья:

Недостающие, укрытые, тайные, переплетенные… БЕЗУУУУМНО.

Рубен – ухмыляется, размахивает кулаками. «Как я понимаю, это был треп двух приятелей – федеральных свидетелей?»

– Правильно понимаешь.

– Так… так Джонни мертв?

– Да.

– Жаль, что он так и не женился. Меа, черт возьми, сиlра[32], а то б я презентовал его вдове славную норковую шубку.

Грохот и треск – снесли очередную деревянную развалюху.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

От «Чавес Рейвин» до Силверлейка – рукой подать. К дому Джека Вудса – его машина у подъезда.

Джекова ласточка – поблескивает пепельно-голубыми боками.

Входная дверь распахнута – но я сперва постучал.

– Я в душе! Открыто!

Я вошел – прямо на полу валяются бумажки со ставками – и штук двадцать телефонов на виду – ну Джек дает. На стене – фотография: Джек, Мег и я – «Мокамбо», 1949 год.

– Помнишь тот вечер? Тогда еще Мег перебрала коктейлей с бренди.

Мег сидела посерединке – непонятно, чья девушка.

– Что-то тебя вдруг потянуло на воспоминания, приятель.

Я обернулся. «Пару дней назад ты убил человека по заказу Микки. Ты облажался и решил реабилитироваться».

Джек запахнул полы халата. «Чья бы корова мычала…»

– Это ты грохнул Эйба Уолдриджа?

– Ну я. Скорбишь?

– Да не особо.

– Значит, просто пришел старое вспомнить?

– Это касается Мег. Но сперва неплохо бы объясниться.

Джек закурил сигарету. «Чик Веккио получил этот заказ от Микки. Он сказал, что в этом замешаны Дэн Уилхайт и Отдел по борьбе с наркотиками. Этот Уолд-ридж был связующим звеном между Кафесьянами и полицией, и вот Микки пришло в голову, что, поскольку ФБР сделало Эйба Уолдриджа свидетелем, вовсе не обязательно кому-то знать о его, Микки, связях с семейством. Десять штук, приятель. Утешительный приз за то, что я прохлопал Джуниора Стеммонса».

– Тем не менее я мало что понимаю.

– И что с того? Бизнес есть бизнес, а у Микки и этих армяшек много всего в Ниггертауне.

– Тем не менее что-то все равно не так. Микки больше не убивает людей, к тому же вряд ли у него нашлось бы десять штук наличными – пусть даже ради спасения жизни.

– Тогда его заказали сами Кафесьяны либо Дэн Уилхайт через Чика. Слушай, неужто тебе не все равно, кто…

– Уилхайт и Чик лично не знакомы – я абсолютно в этом уверен.

Любовник моей сестры – со скучающей миной: «Слушай, Чик сыграл на нашей с тобой дружбе. Он сказал, что Уолдридж может порассказать про тебя ФБР много гадостей – ведь я, мол, хочу заработать десять штук и заодно выручить приятеля. А теперь, может, расскажешь, как ты догадался, что это я?

Звенья: мне чего-то недоговаривают, скрывают – подсирают в открытую…

– Дейв…

– Агенты ФБР видели возле дома Уолдриджа такую же машину, как у тебя. Номеров они не записали, иначе уже нарисовались бы тут.

– Иными словами, это было просто умозаключение.

– Среди моих знакомых ты – единственный наемный убийца, который водит автомобиль пепельно-голубого цвета.

– Так что там с Мег?

– Сперва расскажи мне, как у вас с ней дела.

– Да так, что она уже подумывает над тем, чтобы оставить мужа и поселиться со мной.

– В каком-нибудь тайном месте, где хранятся телефоны и прочее?

– Мы с тобой отбили у нее охоту связываться с честными парнями сто лет назад, так что не надо притворяться, что она ничего не знает.

Та фотография – женщина и двое убийц.

– Федералы взяли меня за жабры. Послезавтра я отправляюсь под федеральный арест, и, если они обманут меня с обещаниями неприкосновенности, может пострадать и Мег. Я хочу, чтобы ты попросил ее снять все деньги с нашего счета и спрятал ее в каком-нибудь безопасном месте, пока я не позвоню тебе.

– Ага.

– Просто «ага» – и все?

– Ну, присылай открытки из… оттуда, куда тебя спрячут федералы, – у меня было подозрение, что вот уже пару недель тебя что-то сильно беспокоит.

Та фотография…

Джек улыбнулся. «Мег говорила, что выполняет кое-какие твои просьбы, и с каждым разом твой голос по телефону становится все меньше похожим на голос крутого парня».

– И больше – на голос юриста?

– Нет, скорее на парня, который пытается найти выход.

– Береги ее.

– Напиши, как только сможешь, адвокат.

Остановился у таксофона – позвонить в Отдел убийств. Хреново – дело Херрика в Чино так и не нашли. Сообщение – Пит Бондюран назначил встречу в восемь вечера в «Коптильне» в Бербанке.

Чертово дело Веккио – но никуда от него не денешься.

Свободное время. Рукой подать – из Силверлейка – в Гриффит-парк. Я поехал восточной дорогой, к Обсерватории.

Смог осел, открылся вид: Голливуд и южные окрестности. У входа в Обсерваторию стоят телескопы – бросишь монетку, и можешь обозревать местность – штатив позволяет поворачивать трубу на сто восемьдесят градусов.

Свободное время есть, мелочь в кармане тоже – направляю свой телескоп на съемочную площадку:

Сначала – расплывчатое пятно, асфальт, холмы. Припаркованные автомобили – вверх, поворот – «космический корабль».

Настроил объектив, прищурился – люди.

Сид Фритцелл и Уайли Баллок – обсуждают рабочие моменты – наверняка спорят о том, как получше снять самые кровавые сцены. Снова расплывчато, снова подкручиваю объектив: алканавты Микки дрыхнут в кустах.

Снова смотрю:

Обжиманцы у двери трейлера – Крутой и Рок Рокуэлл. Направо – Микки травит байки статистам. Металлический блеск – трейлер Гленды, сама Гленда.

Сидит на ступеньках, скрестив ноги. Вампирский наряд ее утратил былой блеск и смотрелся изрядно потертым и выцветшим.

Снова расплывчатое пятно – только солнечные зайчики. Мимо проходят какие-то люди – я вижу лишь темные силуэты. Разглядеть трудно – зато легко представить:

Вот она задерживает дыхание – сигнал мне войти.

Пот – от него ее волосы кажутся темнее.

Касаюсь ее шрамов – а в глазах невысказанная мысль: страх придает мне сил – и не спрашивай как.

Солнечные зайчики, резь в глазах. Перевел фокус: пьяницы из массовки затеяли драку – люди шлепаются на задницу, колотят друг друга кулаками.

Объектив погас – мое время вышло. В глазах отчаянно щипало – я закрыл их, да так и остался стоять. В голову немедленно полезли видения:

Вот Дэвид Клайн разгоняет бастующих: выбитые зубы на полицейской дубинке.

Вот Дэвид Клайн – Вышибала – с бейсбольной битой в руках.

Дэвид Клайн, убийца – пропитанный запахом кордита и крови.

Вот всхлипывающая Мег Клайн: «Я не хочу, чтобы ты любил меня так».

Вот Джоан Херрик: «Долгую безумную историю наших семей».

Кто-нибудь, прошу: дайте мне хоть один шанс все узнать. Последний.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

«… Значит, мистер Хьюз в бешенстве. Какой-то псих покрошил на куски Гарольда Мишака, и он надеялся, что его найдут по-быстрому, а вот теперь в Управлении шерифа Малибу полагают, что убийца – не Блуждающий Огонь. Ребята из участка считают, что кто-то порезал Мишака и задушил его – так, чтобы все подумали, что это Огонь; вдобавок бывшая жена Мишака достает мистера Хьюза, умоляя его взять расследование под личный контроль – как будто он должен тратить свои деньги. И в довершение всего Брэдли Милтир выясняет, что ты спишь с Глендой Бледсо и что это она воровала из домиков для гостей, а ты так об этом и не сообщил».

На юг – в машине Пита. Вооружен – кастет и дубинка.

– Это ведь я порекомендовал ему тебя, чтобы следить за Глендой. Мне он эту работу не доверил, так как знает мои слабости. Вот я и прикинул: а что, если озадачить этим делом старину Вышибалу – он у нас чистый аскет по дамской части.

Я потянулся – ломота в области шеи, да и нервы ни к черту. «Я плачу тебе семь штук».

– Ну да, и еще ты купил мне порцию жареной на углях телятины и пиво, чего мистер Хьюз, сказать по правде, не делал никогда. Я что хочу сказать – мистер Хьюз на тебя зол, а тебе только этого сейчас и не хватало.

Поворот на юг от Нормандия – Пит закурил – я приоткрыл свое окно. И принялся прокручивать в голове свой последний разговор с Нунаном.

– Вы сожгли потенциальные улики федерального расследования. Вам еще повезло, что я тогда же не разорвал ваш контракт со всеми гарантиями неприкосновенности, а теперь вы просите об одолжении, да еще о таком.

– ПОЖА-АЛУЙСТА.

– Мне нравится, как дрожит ваш голос.

– ПРОШУ ВАС. Снимите завтра наблюдение с дома Кафесьянов. Это мой последний день перед арестом, и мне бы хотелось выяснить еще кое-что.

– Как я догадываюсь, это связано с тем, что Кафесьяны ищут этого парня Ричи, который может оказаться тем самым Ричардом Херриком из того жуткого тройного убийства, над расследованием которого вы работаете.

– Вы правы.

– Отлично. Я ценю правдивость и дам вам эту возможность, если вы обещаете сообщить всю информацию касательно этого Ричи в ходе предсудебных допросов.

– Согласен.

– Тогда договорились. Ступай с Богом, брат Клайн. «Брат» Клайн – мальчик-хорист из лютеранской церкви – кулаки, резиновая дубинка, кастет…

Пит толкнул меня локтем. «Чик встречается с Джоан Кроуфорд в „Счастливом самородке". Она будет загримирована, чтобы ее не узнали, – сыграют пару партий в покерино или еще во что, а потом поедут в ближайший мотель и займутся собственно делом. Я втихаря cделаю несколько снимков, потом Чик даст мне знак. Мы проследуем за ними на место, дадим парочке пару минут расслабиться и уж тогда обработаем».

Холодный воздух, подпрыгивающие лучи фар. Рекламный щит: «Новый стадион для „Доджерс" – ваша мечта! Поддержите законопроект „Чавес Рейвин"!»

Пит: «Семь штук за твои мысли».

– Я вот думаю, что у Чика где-то есть запрятанные деньги.

– Если ты намерен их прикарманить, нам придется его убить.

– Я просто подумал.

– Что ж, мысль не самая плохая. Господи Иисусе, ты и какая-то актриска – бывшая официантка. Неужто она…

– Да, она того стоит.

– Я не то хотел спросить.

– Я знаю.

– Даже так?

– Даже так.

Строго на юг – в Гардену – Пит рассказывает мне сплетни:

Фред Турентайн, спец «Строго секретно» по жучкам: скандальная работка за конвертик с наличными. Горький пьяница, к тому же – завсегдатай санаториев для алкоголиков, руководитель курсов электроники для братьев-заключенных в тюрьме Чино. С одной стороны – ФБР, с другой – растреклятые негры – а это вам не просто так.

Гардена – сверкающий ряд неоновых вывесок игорных заведений. «Счастливый самородок» – перед входом обнаруживается «кадди» Чика с опущенным верхом.

Паркуемся прямо за ним, готовые к преследованию. На переднем сиденье милуются Джоан Кроуфорд и Чик.

Пит шепнул: «Пригнись, а то они тебя увидят».

Я пригнулся и прислушался – хлопнула дверца авто. Поднялся – пташки прогулочным шагом двигались к заведению.

Пит выбрался из машины. «Поспи пока, что ли. Только радио не включай – батарею посадишь».

Гуськом прошествовали внутрь: кинозвезда, гангстер, шантажист. Я принялся вертеть ручку радиоприемника: новости, религиозная лабуда, бибоп.

Тут же – воспоминания: как мы старшеклассниками трясли гарденских алкашей. Бибоп сменился балладами – сменились и воспоминания: я застегиваю выпускное платье Мег – слишком медленно.

К черту радио – поберегу батарею – я вырубил музыку и задремал. Тут появился Пит. «Проснись, они уходят».

«Кадиллак» отчалил – верх опущен. Пит тронулся за ним – особо не приближаясь.

На восток, затем на север – прохладный воздух разбудил меня окончательно. За ними следить легко – сговор ведь – Пит небрежно крутил баранку. Локоть выставлен из окна – на всеобщее обозрение – гребаная Джоан Кроуфорд.

На север – Комптон, ЛИНВУД – негритянский рай.

Чик впереди – налево, затем направо – Спиндрифт-драйв.

48, 4900 – таблички на тротуарах – странные, очень странные, БЕЗУМНО странные. 4980 – Джонни Д. – «Почему именно там?»

Стало трудно дышать – я открыл окно полностью.

Налево, затем направо.

Пустые дворы.

Сухой лед: обжигающий холод.

Пит: «Господи, Дейв, – вот уж не думал, что ты такой фанат свежего воздуха».

Чик остановился – помигал фарами, точно давая сигнал.

Воспоминания:

Укол иглы.

Тепло, щекотно – наркотический туман.

Чик и Джоанн – идут в обнимку:

В один из пустых дворов – тот, что по ПРАВУЮ сторону.

Затем:

Меня несут – в лицо бьет прохладный воздух.

Поворот НАПРАВО – неприглядного вида комната – ВРЕМЯ СНИМАТЬ КИНО.

А теперь:

Хватаю ртом воздух – трудно дышать: в ушах неотступно звенит голос Джонни.

Пит – поставил машину возле тротуара. «Чик передал мне записку. Он говорит, что знает парней, которые снимают здесь порнофильмы, так что ему подумалось: что, если Джоанн понравится идея заняться этим именно здесь? Эти хреновы кинозвезды не перестают меня удивлять».

Воспоминания – до боли поздно:

Гленда сказала, что Фритцелл снимает порнофильмы.

«В заброшенном доме.

Где-то в ЛИНВУДЕ».

– Эй, Клайн, – с тобой все в порядке?

Проверим оружие: «сорок пятый», кастет, дубинка. «Пошли».

Пит вставил в фотоаппарат пленку: «Все запланировано. Мы входим после слов: „Крошка, как хорошо"».

Готов: зазубрины кастета скрежещут по моему перстню – памяти о юрфаке.

Пит: «Пошли».

Вбежали во двор: оштукатуренные, кубической формы строения, проходы, трава.

Тогда и теперь: время снимать кино: Джонни умоляет: «ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ».

Из домика направо доносятся характерные стоны. Подкрадываемся, прислушиваемся:

Стоны стали громче, Чик: «Крошка, как хорошоооо».

Пит: фотоаппарат наготове.

Переглядываемся, киваем, БАМ!!! – на раз вышибаем дверь.

На долю секунды воцарился мрак.

Хлопает вспышка: Джоан Кроуфорд отсасывает у Чика – по самые миндалины.

Ускоренная съемка:

Щелчок вспышки: Джоани, голая, с визгом бросается к двери.

Чик тянется к выключателю – врубается свет.

На тумбочке у кровати – «магнум»; хватаю его и обозреваю комнату.

Зеркальные стены.

На полу – линолеум в бурых пятнах: запекшаяся кровь.

Чик – на кровати, застегивает ширинку.

Кастет – рукоятка револьвера – быстро —

Я врезал ему по физиономии, дал ногой по яйцам, выкрутил руки. Чик напрягся: точно комок нервов и костей.

Тень на кровати – Пит, удерживая меня: «Полегче. Я дал Кроуфорд одежду и немного денег. Так что времени у нас полно».

Чик, трясясь, согнулся пополам – и было с чего: под дых ему направились два здоровенных кулачища.

Коронный номер – Пит, сияя:

– Левая – больница, правая – смерть. Левая заберет дыхание, правая – жизнь. Эти руки – злой дух ю-ю и злой дух бугалу, они – зубы демона, который вылезет из твоего дымохода.

Чик поднялся – дрожащий, окровавленный. «Я – мафиози. Я – гангстер. Так что вы оба, считай, покойники».

Пит: «Дейв, задай человеку свой вопрос».

Я начал: «Это ты меня сдал. Я сказал тебе, что встречаюсь с „шикарным блондинистым полицейским-громилой" в Линвуде. Так что для начала скажи-ка мне, кому ты это сказал и кто надоумил их на съемки фильма?»

– Прикинь, что ничего не скажу.

Пит ухватил его за шею. Рывок – и двести фунтов живого веса виснут в воздухе. Приземлился Чик у дальней стены – жалобно задребезжали зеркала.

Тряпичная кукла Чик – на лице застыло: «А? Что?»

Пит мигом очутился возле – топ, топ – захрустели под тяжелыми ботинками пальцы. Чик оказался не из слабаков – не подал виду, что ему больно.

Я опустился на колени перед ним. «Это ты сдал меня Кафесьянам».

– Да пошел ты!…

– Ты настучал на меня Кафесьянам. И с этого места поподробнее.

– Я никому не рассказывал, что ты встречаешься с тем полицейским. Да, они тебя подставили, мать твою так, – это верно. Прикинь – я знал, что они тебя подставили, – но узнал уже после того, как эта херня случилась.

– Ты сказал «они». Ты имел в виду Кафесьянов?

– Ты знаешь, что такое «фигурально выражаться», мать твою?… Тебя подставили, потому что ты для этого родился – дерьмо разносишь и на дерьмо же наступаешь.

Пит: «Я и не знал, что ты знаком с Кафесьянами. Я-то думал, что ты – исключительно человек Микки».

– Пошел ты!… Ты, грошовый сутенер на побегушках у Говарда Хьюза. Я имел твою мамашу, и мой кобель тоже!

Пит рассмеялся.

Чик: сломанные пальцы, мертвенная бледность. «Прикиньте – мне ведь и раньше приходилось вот так попадать. Прикиньте – то, что я вам сейчас рассказал, было бесплатным пробным ответом, но начиная с этой минуты вы не получите ничего, кроме дерьма».

Пятнышки засохшей крови на полу: умоляющий Джонни.

– Ты сказал «они». Ты имел в виду Кафесьянов? Ну же, мне нужны факты, которые я мог бы использовать.

– Иными словами – передать федералам? Я знаю, что ты продался Уэллсу Нунану.

Мерзкий итальяшка бандюк – воняющий потом и духами Джоан Кроуфорд.

– Прекрати пороть чушь и гони факты!

– Вот тебе факты! – И он выбросил вперед расквашенный средний палец. «Отсоси, гребаный фашист…»

Я ухватил его за упомянутый палец. Розетка рядом – ткнул в нее тем самым пальцем —

Искры, дым – Чик в конвульсиях – меня сотрясает от подергиваний живого провода.

Пит затряс меня. «ПРЕКРАТИ, ТЫ УБЬЕШЬ ЕГО!»

Чик высвободился: волдыри на его коленях постепенно наливались зеленым.

Быстро:

Пит швырнул его на кровать. Подушки, простыни, одеяла – в несколько ловких приемов он спеленал нашего приятеля точно египетскую мумию.

Волдыри продолжали наливаться зеленым – в то время, как зеленоватый цвет физиономии итальяшки постепенно сменялся нормальным.

Умоляющий Джонни Дьюхеймел – В ЭТОЙ САМОЙ КОМНАТЕ.

Я схватил «магнум» и открыл барабан. Шесть патронов – я вытащил пять.

Пит кивнул: думаю, он готов.

Показываю ему пушку – и барабан тоже: покрутил, захлопнул.

Чик – в глазах застыло: «Нет, ты не сделаешь этого».

Я прицелился в упор: мой пистолет, его голова. «Ты сказал „они". Ты имел в виду семейство Кафесьян?»

Ответа не последовало.

Я нажал на курок – щелк! – пусто.

– Как ты вышел на Кафесьянов? Я и не знал, что вы знакомы лично.

И вновь молчание.

Я нажал на курок – щелк! – пусто.

– Мне известно, что это ты заказал Джеку Вудсу Эйба Уолдриджа – Джек сказал, что это приказ Микки. Я не верю – может быть, ты скажешь мне, кто это был на самом деле?

Чик, хрипло: «Да пошел ты». Я нажал на курок – дважды – снова пусто. Пит придушенно вскрикнул: «С-сука!» Радужный Чик – сереет, зеленеет, синеет… Взвожу курок, нажимаю на спусковой крючок… меееед-ленно-меееедленно…

– Ладно, все… Не надо!

Я убрал револьвер. Чик откашлялся, сплюнул и начал говорить:

– Мне приказали нанять человека, чтобы убить Эйба Уолдриджа. Прикиньте – они решили, что меня слишком хорошо знают в Южном городе, чтобы заказать его непосредственно мне, вот я и подумал: «Дейв Клайн – он ведь вполне может попасть под раздачу ФБР» и еще «Джек Вудс – он ведь берется за такие дела, если ему хорошо заплатить, и они же с Дейвом приятели, так что он, естественно, захочет выручить Дейва», так что я уломал его – не без лишних затрат, правда.

Хрипло, даже сипло: «Так вот, прикиньте – я говорил с Уолдриджем лично. ФБР освободило его на сутки или около того, чтобы он мог уладить какие-то свои дела, и мне хотелось знать, что ему известно, перед тем как Джек убьет его. Стоп, стоп, стоп – дикое желание говорить, – не перебивайте меня».

Пит принялся хрустеть суставами пальцев – громко, точно курок взводил.

Чик, сотрясая матерчатый кокон: «Уолдридж сказал мне, что федералам очень хотелось заполучить тебя в качестве свидетеля. Он добавил, что подслушал разговор Уэллса Нунана и того парня из ФБР, Шипстеда. Речь шла о том, что они установили жучки в твоей квартире и записали, как ты говорил по телефону, упоминая заказные убийства, за которые тебе платила мафия, а еще – как Гленда Бледсо признавалась в убийстве какого-то негра сутенера по имени Дуайт Жиллетт. Прикинь, Дейви: Нунан сказал Шипстеду, что он собирается предложить тебе неприкосновенность, выведать побольше информации, а потом нарушить соглашение, предложив за его возобновление дать показания против Гленды, обвинив ее в убийстве. Шипстед пытался уговорить Нунана, чтобы тот этого не делал, но Нунан ненавидит тебя слишком сильно и сказал, что ни за что на такое не согласится».

Прикиньте:

Кровать завертелась.

Комната завертелась.

Даже пистолет – и тот завертелся —

«Они» – это кто?

– Дейви, пожалуйста! Я же ведь только из уважения к тебе…

– Что-то здесь не так. Кафесьяны не стали бы нанимать тебя для того, чтобы убить Эйба Уоддриджа. Ладно – кто устроил так, что я убил Джонни Дьюхеймела?

– Дейви, пожалуйста.

Все завертелось —

– Пожалуйста, Дейви…

Я ударил его – рукоятью револьвера, несколько раз – правда, основной удар приняли на себя одеяла. Стягиваю их – и давай молотить по ребрам – аж кровать затряслась.

– Кто меня подставил? Никакого ответа.

– Что с Микки? Почему мальчики-гастролеры заправляют его автоматы под носом у федералов?

То же самое.

– Вы с Кафесьянами повязаны? Насколько тесно? И, черт возьми, расскажи все, что знаешь, о парне по имени Ричи Херрик, за которым охотится Томми Кафесьян!

Молчок – снова начинаю молотить его по ребрам – так, что зазвенела рукоять моего револьвера. Пит дал мне сигнал: ПОЛЕГЧЕ.

Я снова принялся крутить барабан. «Сид Фритцелл – он ведь здесь порнуху снимает, верно?»

Ответа не последовало.

Я нажал на курок – щелк! – пусто.

Трясется, в глазах – огромная потребность высказаться. «Они сказали, что им нужно место, чтобы обработать одного человека, и я сказал, что они могут сделать это здесь! Сид и прочие как раз занимаются монтажом своей порнушки, так что тут никого нет».

– Они не говорили тебе, что тоже собираются снимать кино?

– Нет! Только то, что им нужно место! И больше ничего!

– Кто проявлял пленку? Им помогал кто-то из съемочной группы Микки?

– Нет! Фритцелл и его люди – куча недоумков! Они не знают никого, кроме меня!

– На кого ты работаешь?

– Нет! Пожалуйста, Дейви!

Я положил пушку на матрац – прямиком подле его башки. «Кто ОНИ?»

– НЕТ! Я НЕ МОГУ! Я НЕ БУДУ!

Я нажал на курок – щелк-щелк-ба-бах!!! – искра подожгла его волосы. Вопль.

Огромная ладонь – сбивает пламя, затыкает вопль. Шепот:

– Мы спрячем его в одном из твоих домовладений. Ты занимаешься своими делами, я охраняю его. Потом порасспросим его о деньгах и о прочем, и рано или поздно он расколется.

Дым. Шевеление в недрах матраца. Чик – половина его скальпа обгорела. ВСЕ ВЕРТИТСЯ.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Обратно в Лос-Анджелес – в машине Пита – по пути – остановки возле таксофонов.

Сообщаю Гленде: стало известно, что Дуайта Жиллетта убила ты. Она выругалась и тут же предложила свой план: она садится на первый же автобус до Фресно и поселяется у старой подруги-официантки. Вспомнив о прослушивании, я научил Гленду искать жучки и заставил проделать всю процедуру. Гленда вытянула нужные проводки и проверила диоды – жучков не было.

И – на прощание: «Мы слишком красивы, чтобы вот так…»

Джек Вудс – три гудка – никого. Мег – то же самое. Телефонная будка возле Бюро – повезло: Джек только что вошел в квартиру. Сообщаю ему, что ФБР надуло меня, и сразу же: хватай Мег, наши деньги, БЕГИ.

– Ладно, Дейв, – не прощаясь.

Я помчался в свой отдел. На столе – записка диспетчера: «Позвонить Мег. Важно».

Ящик «Входящие», ящик «Исходящие» – новых рапортов по делу Херриков нет. Пошарил в столе – папка с делом Кафесьянов – Херриков исчезла.

Зазвонил телефон —

– Да?

– Босс, это Ригль.

– Да?

– Послушайте, помните, вы отправляли меня следить? За складом, ну, вы еще сказали…

– Да, помню. Что-нибудь есть или просто рутина?

Обиженно: «Двенадцать часов наблюдения за добропорядочными гражданами с водительскими удостоверениями и один интересный посетитель».

– Так рассказывай.

– Так вот. Вошел какой-то человек, а через некоторое время он же выскочил обратно, и вид у него был перепуганный. Так вот, я записал номер его машины, да и сам он показался мне знакомым. Так вот, это оказался Ричард Карлайл – знаете его? Он из Полицейского управления, по-моему, работает с Дадли Смитом.

Слабые щелчки.

– Босс, ты…

Я положил трубку на рычаг – щелчки не прекращались.

Дик Карлайл – один из следователей, расследующих дело об ограблении мехового склада.

Дик Карлайл – партнер Майка Брюнинга.

Ноябрь 1951 года – Брюнинг замалчивает дело о краже со взломом, совершенной двумя несовершеннолетними. Понятно почему: эти несовершеннолетние – Томми К. и Ричи Херрик.

Моя папка с делом Кафесьянов – Херриков исчезла.

Прошелся по коридору до Отдела кадров. Написал на листочках-требованиях запрос на личные дела – что доступно лишь командирам подразделений.

Поймал клерка. «Майк Брюнинг, Ричард Карлайл – дайте мне их личные дела».

– Да сэр! – десять минут – содержимое не должно покидать комнаты.

Карлайл – предыдущее место работы – ничего интересного.

Брюнинг – киношный след – «Уилшир Филм Про-цессинг» – техник-проявитель – 1937—1939 годы – перед поступлением на службу в Полицейское управление.

Щелчок – тихий, пока улики косвенные.

Час ночи – обратно в Отдел по борьбе с административными правонарушениями. В голове – обрывки мыслей: Пит охраняет Чика в пустующей квартире моего домовладения Эль Сегундо.

Чик:

«Они».

Боится сказать: «Кафесьяны?»

Боится сдать их: ИХ – это кого?

Записка: «Позвонить Мег. Важно».

Пусть косвенные – мурашки по коже.

Мег сейчас у Джека – стоит попробовать. Три гудка, Джек, раздраженно: «Да?»

– Это я.

Шумовое оформление: цоканье высоких каблучков. Джек сказал: «Она здесь. Держится молодцом, ну, может, капельку нервничает».

– Уезжаете завтра?

– Да. С утра пораньше заглянем в банк, снимем наличные и получим тратту на другой банк. Потом поедем в Дель Маар, откроем новые счета и будем подыскивать квартирку. Хочешь с ней поговорить?

Цок, цок – Мег взволнованно меряет шагами пол – от каблуков собираются швы на чулках. «Нет. Попрощайся пока с ней за меня и спроси, что она собиралась мне передать».

Цок, цок – приглушенные голоса. Шаги, голос Джека: «Мег сказала, что ей удалось найти частичный след на тот дом в Линвуде».

– И?

– Она обнаружила документы оценки имущества – в архиве, что в подвале Сити-Холла. Датированный тридцать седьмым годом документ, извещающий, что совладельцами дома 4980 по Спиндрифт являются Филипп Херрик и некий Дадли Л. Смит. Слушай, неужели это тот самый Дадли Смит?

Потные ладони – я уронил трубку на аппарат. Так вот как это называется: Эд Эксли против Дадли Смита.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Номера телефонов на моем столе – куда звонить в экстренных случаях. «Шеф следователей», домашний номер – набираю.

Эксли, час ночи – тревожно: «Да? Кто это?»

– Это Клайн. Я только что выяснил, что вы копаете под Дадли Смита.

– Приезжайте сейчас. Мой адрес – Саут-МакКадден, дом 432.

Обнесенный решеткой тюдоровский особняк – свет горит, дверь распахнута. Я вошел без приглашения.

Безупречная, точно сошедшая со страниц каталогов мебельного магазина, гостиная. Эксли – в костюме и аккуратно повязанном галстуке – это в два-то часа ночи, ё-моё.

– Откуда вы узнали?

– Я получил разрешение за вашей спиной и вскрыл-таки банковские ячейки Джуниора. Там содержались доказательства того, что это вы манипулируете Дьюхеймелом, а потом Рубен Руис заполнил пробелы в моем понимании истории с ограблением мехового склада. Я также выяснил, что Дадли и Филипп Херрик стали совладельцами кое-какой недвижимости в 1937 году; Херрик и Джей-Си Кафесьян прибыли в Лос-Анджелес всего за несколько лет до этого, и у меня есть все основания полагать, что это Дадли Смит привел Кафесьянов в Полицейское управление Лос-Анджелеса.

Стоит себе, скрестив руки: «Продолжайте».

– Все сходится. Моя папка с делом Херриков – Кафесьянов исчезла, и личное дело Ричи в Чино тоже найти не могут. Дадли запросто мог украсть и то и другое. Он любит подыскивать себе протеже, так что вы подсунули ему Джонни Дюхеймела.

– Продолжайте.

Шокирую его: «Я убил Джонни. Дадли накачал меня наркотиками, спровоцировал и записал все на пленку. Треклятое кино существует. Полагаю, что он собирается меня для чего-то использовать».

«Шок» Эксли – одна тоненькая пульсирующая вена на шее. «Когда вы сказали мне, что Джонни мертв, я так и подумал, что это Дадли, но история с фильмом меня, признаться, удивила».

– А теперь удивите меня. Расскажите, что вы об этом думаете.

Пододвигая стулья: «Скажите, что ВЫ думаете о Дадли Смите».

– Очень умен и одержим порядком. Жесток. Пару раз мне приходило в голову, что этот человек способен на все.

– Вы даже представить себе не можете, на что именно. Мурашки. «И?»

– И пытается взять под контроль весь лос-анджелесский рэкет. Долгие годы пытается.

– И?

– И в 1950 году в его руки попадает героин, украденный с «мирных переговоров» Микки Коэна и Джека Драгны. Он находит химика, который долгое время проводил эксперименты, пытаясь изобрести более дешевый способ производства наркотика. Дадли намеревался как продавать его с целью получения выручки, так и усмирять с его помощью негритянский криминальный элемент и затем постепенно прибрать к рукам и прочие виды оргпреступности. Абсолютной же его целью являлось создание чего-то вроде рамок для организованной преступности – иными словами, он хотел, чтобы весь уголовный элемент был сосредоточен в пределах определенных районов, в частности южного Лос-Анджелеса.

– Подробнее.

Медленно – мучительно для меня: «В 1953 году Дадли был вовлечен в попытку прибрать к рукам торговлю порнографией. В кафе „Ночная сова" была назначена встреча. Дадли отправил туда трех головорезов с дробовиками. Они инсценировали ограбление и расстреляли в упор шестерых. Дадли подстроил так, что в преступлении стали подозревать троих негритянских отморозков. Они сбежали из тюрьмы и ударились в бега, и, как вам, безусловно, известно, я нашел их и застрелил – вместе с тем парнем, который их укрывал».

Комната покачнулась —

– Дело сочли закрытым. Как вы тоже, наверное, знаете, позже появился человек, показания которого дали убитым мной нефам достоверное стопроцентное алиби по делу «Ночной совы». Я понимаю, что вы знаете большую часть истории, но позвольте преподнести вам еще парочку фактов – настоящие преступники были убиты в ходе возобновленного расследования, и они оставили зацепку – и не одну, – что в этом деле был замешан Дадли Лиам Смит.

Закружилось – ищем ниточки:

Дадли – фанат порнушки? – ВРЕМЯ СНИМАТЬ КИНО. Сид Фритцелл снимает свои порнофильмы в тех самых стенах – но он не связан со Смитом.

– Дад разрабатывает новые зоны влияния – строго в Черном городе.

– Браво, лейтенант.

– Он прибрал к рукам Микки Коэна.

– Продолжайте.

– Со дня своего освобождения Микки едва барахтался на плаву. Ранее в этом году кто-то убил четверых его приспешников – теперь я знаю, что это был Дадли. Все, что осталось у Микки, – дурацкий ужастик, съемки которого он финансирует, – правда, я не думаю, что он как-то связан со всей этой историей.

– Продолжайте.

– С начала федерального расследования Микки повел себя очень странно. Он и не подумал убрать свои автоматы из южной части города, хотя я предупреждал его с полдюжины раз. Вдобавок обслуживают эти автоматы какие-то гастролеры, причем делают это под самым носом у фотографирующих агентов ФБР. Когда я упомянул об этом в разговоре с Чиком Веккио, он начал пороть чушь, что, мол, Микки выплачивает из этих денег свой долг клану. Чик связан с Дадли. Дадли убил четверых людей Микки и подобрался к Чику. Чик – связующее звено между Дадом и Микки. Вся эта катавасия с автоматами на глазах у федералов тоже подстроена.

Эксли улыбнулся – мудак хренов. «Ваша версия полностью совпадает с моей».

– А теперь – о Джонни. Расскажите мне, как вы им управляли.

– Нет, сперва вы расскажете мне, что за улики вы обнаружили в бумагах Стеммонса.

Я принялся загибать пальцы:

– Мне известно о банковских счетах, которые вы открыли под вымышленным именем; известно и о том, что вы заплатили газетчикам, чтобы они накропали одинако-вые статейки про Джонни. Известно, что вы заплатили все его долги, заставили продуть первый профессиональный поединок и пристроили в академию. И ограбление этого склада – целиком и полностью ваша затея, так что я полагаю, что ниточки, которые привели Дада к Джонни подбросили Дадли тоже вы. Вы знали, как Дадли любит подыскивать себе протеже, так что вы подсунули ему под нос очередного «хорошего парня».

– Продолжайте, продолжайте.

– Брюнинг и Карлайл – они ведь тоже с Дадли?

– Верно.

– Вы подыскали Джонни – курсанту академии работу под прикрытием.

– С этого места подробней.

Ведет, подталкивает, похваливает – дергает за ниточки, слабак чертов.

– Вы подучили его быть жестче, чем он есть на самом деле. Дадли любит крутых парней, так что вам необходимо было, чтобы за Джонни закрепилась репутация скорого на расправу.

– Браво, лейтенант, – точно кус собаке бросил.

– Вы любите управлять людьми – так же как Дад – и вам, должно быть, чертовски не понравится узнать, что у него это получается лучше.

– Вы в этом уверены?

– Нет, хренов ублюдок, не уверен. Но зато уверен в том, что вам, должно быть, претит мысль в один прекрасный момент взглянуть в зеркало – и увидеть там Дадли.

Эксли «рассердился» – слегка напряженное выражение лица.

– Продолжайте.

– Нет, сперва вы дадите мне хронологию событий. Дадли проглотил наживку и предложил Джонни работу в Отделе по борьбе с оргпреступностью. Дадли – начальник Отдела ограблений, так что формально ограбление мехового склада – его случай. Вы устроили так, чтобы Джонни попался на глаза Дадли, и что потом?

– Потом Джонни стал официальным громилой Отдела по борьбе с оргпреступностью. Это очень жестокая работа, лейтенант. Лично я всегда думал, что вы больше подошли бы для нее.

Крепко сжал кулаки – даже суставы заныли. «Рубен Руис говорил, что Джонни занимался „плохими вещами". Именно тогда Дадли его и приметил, так? Он понял, что именно Джонни и украл меха – и это ему понравилось – так? Впечатлило – и он включил Джонни в свои планы».

– Ход ваших мыслей верен. Продолжайте.

– Ни хрена я не буду продолжать – пока вы не расскажете, что именно за «плохие вещи»?

– Дадли заставлял Джонни запугивать тех самых «гастролеров», относительно которых у него были свои планы.

– Надо было отозвать его.

– Нет. Мне нужно было больше.

– Думаете, эти ребята и были теми самыми «гастролерами», что управлялись с автоматами Микки? То есть… вы считаете, что все дело в том, что Дад манипулирует Микки?

– Да. Полностью я не уверен, но очень возможно. Его стул – на боку, приклеенная к доске, болтается липкая лента.

– Закругляйтесь.

Эксли надвинул очки на нос – без них его взгляд оказался неожиданно мягким. «Джонни начал терять расположение Дадли. Был слишком мягок с „гастролерами", и рассказывал мне, что Брюнинг и Карлайл периодически следили за ним – очевидно, оттого, что Дадли стал инстинктивно подозревать его. Тогда-то, совершенно случайно, в жизнь Джонни вернулся Джуниор Стеммонс. Оба – он и Джонни – работали в Южном Централе, и каким-то образом Джуниору удалось выудить у Джонни признание в том, что он был соучастником ограбления того самого склада. Скорее всего, Джонни не упоминал обо мне, но Стеммонс почувствовал, что кто-то за ним стоит. Дадли узнал, насколько опасным сделался Джуниор, и я полагаю, что он стал подозревать, что он попытается шантажировать Джонни. Мне точно известно, что Дадли пытался получить ордер на вскрытие банковской ячейки, чтобы посмотреть, что было известно Джуниору, и я полагаю, что перед тем, как заставить вас убить его, Дадли под пытками старался выведать у Джонни о содержимом тех ячеек. Тогда я уже встречался с одним своим знакомым – служащим ФБР, и он по моей просьбе не дал хода заявлению Дадли и попытался раздобыть разрешение для меня. Вы первым добрались до ячеек – и я подозреваю, что не без помощи Уэллса Нунана».

Болтающийся обрывок липкой ленты – а что, если…

– Так и было.

– Собираетесь стать федеральным свидетелем?

– Предполагается, что так.

– Но давать показаний не собираетесь?

Гленда – угроза потенциального федерального расследования.

– Вообще-то, я собираюсь смыться.

– И что вас до сей поры останавливает?

– Дело Кафесьянов – Херриков.

– Вы ожидаете какого-то вознаграждения?

– Нет. Я лишь хочу знать – почему?

– И это все, чего вы хотите?

– Нет. Я хочу, чтобы вы принесли мне чашечку кофе и еще – узнать, почему вы выбрали для расследования этого дела именно меня.

Эксли поднялся. «Думаете, это Дадли убил Джуниора Стеммонса?»

– Нет, он бы спрятал тело получше, чтобы выиграть время и поскорей добраться до хранилища.

– Значит, поддерживаете версию о передозировке?

– Нет. Лично я держу пари, что это сделал Томми К. Судя по всему, Джуниор стал чрезмерно настойчив, и Томми это не понравилось. Это произошло в «Бидо Лито», и Томми оставил труп там. А потом Кафесьяны подожгли клуб, чтобы уничтожить улики.

– Возможно, вы и правы. Подождите, я принесу вам кофе.

И вышел. На кухне послышалась возня – я схватил ленту и рванул ее.

Так и есть – код сейфа: 34L – 16R – 31L. Стереотипное мышление – почти у каждого богатого олуха вот так же на стуле это дело и написано. Я приклеил ленту на место и оглядел интерьер: холодная и богато обставленная комната.

Вернулся Эксли с подносом кофе. Я налил себе чашку – для вида.

– Вы дали мне дело Кафесьянов, чтобы я стал наживкой для Дадли?

– Да. Он уже выходил с вами на связь?

– Опосредованно, и я ему ответил, что вы сделали из меня своего рода агента-провокатора. На этом он от меня отстал.

– И обзавелся компроматом на вас – в виде того самого фильма, о котором вы только что мне рассказали.

ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ.

– Говорите по существу. Дадли и Кафесьяны.

Он сел. «Само ограбление – случайное совпадение, я просто сыграл на том моменте, что Дэн Уилхайт послал разбираться с Джеем-Си именно вас. Я подозреваю, что это ограбление и убийства Херриков, которые, безусловно, взаимосвязаны, как-то связаны с Дадли. Вот что: после возобновления дела „Ночной совы" я много расспрашивал отставных сотрудников полиции про Дадли. И выяснил, что именно он, а вовсе не шеф Хорралл, положил начало сотрудничеству Кафесьянов с полицией Лос-Анджелеса двадцать с лишним лет назад. И именно он предложил эту схему: контролируемая торговля наркотиками в обмен на некоторую помощь в установлении „порядка" в южной части города и добычу информации для Полицейского управления, и, разумеется, много позже, начал носиться с идеей „контролируемой" преступности в целом».

– А что там про Филиппа Херрика?

– Ваш рассказ о совместном владении собственностью – мое первое доказательство того, что Херрик и Смит были связаны лично. Видите ли, я просто хотел отвлечь внимание Дадли. Я знал, что он что-то замышляет в Южном Централе, как знал и то, что он втихаря получает на лапу от Джея-Си Кафесьяна. Я хотел расшевелить осиное гнездо этой семейки и надеялся, что ваша репутация привлечет к вам внимание Дадли.

– И тогда вы сможете манипулировать мной.

– Да.

Занималась заря – заря моего последнего дня на свободе. «Я сжег бумаги Джуниора. Там были записки, копии чеков, выписанных вами на имя тех самых журналистов, которым вы заказывали статьи про Джонни, – и все прочее».

– Мои договоренности с Дьюхеймелом были исключительно устными. Вы только что успокоили меня тем, что не осталось ни одного тому свидетельства.

– Всегда приятно знать, что ты выпутаешься.

– Вы тоже можете.

– Не стоит натягивать мою цепь. Не стоит предлагать мне покровительство, равно как пытаться отстранить от работы в отделе.

– Вы полагаете, что в вашем случае это уже не поможет?

Утренний свет – до рези в глазах. «Мой случай зовется просто – я в глубокой заднице».

– Тогда просите об одолжении. Я постараюсь сделать все, что в моих силах.

– Я попросил Нунана убрать слежку от дома Кафесьянов. Это будет сделано только на сегодня, и они, естественно, сразу же ринутся искать Ричи Херрика. Мне нужно человек шесть знающих людей в автомобилях без полицейских опознавательных знаков и с рациями, настроенными на специальную частоту, чтобы я мог отслеживать их перемещения. Это нацелено и на Дадли тоже, и вы получите от этого хренову тучу удовлетворения.

– Полагаете, Ричи сумеет восполнить пробелы в нашем понимании истории с Дадли и Кафесьянами?

– Я уверен, что ему известно все.

Эксли протянул руку – дескать, давай пять, дружище. «Я выделю вам радиоточку в участке Ньютон-стрит. Будьте там в десять тридцать. Люди будут ждать вас там наготове и предварительно проинформированные».

Руку он не убрал – но и я не собирался пожимать ее.

– Вы так и оставите Отдел по борьбе с наркотиками? Управлению необходим козел отпущения, и он идеально подходит для этой роли.

Протянутая ладонь исчезла. «У меня есть по пухлому досье на каждого сотрудника Отдела по борьбе с наркотиками. Когда понадобится, я смогу вручить эти документы Уэллсу Нунану – хотя бы под видом примирительного дара. Мимоходом замечу, что прошлой ночью покончил с собой Дэн Уилхайт. В предсмертной записке он вкратце упомянул свои взятки, и в самое ближайшее время я оповещу об этом Нунана. Вероятно, он опасался, что всплывут на поверхность и прочие неприглядные факты его биографии, – и вам стоит иметь это в виду, если вы все же решите давать показания против Управления». Дурацкий утренний свет – ни спрятаться, ни скрыться.

– Я не намерен с этим связываться.

– Но со мной связываться вам еще придется. Я могу помочь вам удовлетворить свое любопытство касательно этих двух семейств, так что не забывайте – у нас с вами общие интересы.

Треклятый утренний свет – остался один день.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

10:30 – участок Ньютон-стрит. Конференц-зал – стулья, я у микрофона.

Не спамши – всю ночь на телефоне. Правда, под утро приполз в мотель «Вагон Вилс»

Те записки в кабинках хранилища: Дадли знает, что мне все известно, Дадли знает, где я живу.

Звонки:

Гленда сообщила, что благополучно добралась до Фресно.

Пит Б. сказал, что он спрятал Чика В. и оставил Фреда Турентайна присматривать за ним. Безопасно: мое домовладение, вымышленное имя на документах – выследить невозможно. «Когда он чуток оклемается, я на него надавлю. Зуб даю, у него где-то нычка».

То есть: ограбим его и убьем.

У Уэллса Нунана – новости про Кафесьянов.

Касательно нашего уговора: слежка снята – только на сегодня. Уже подкинули фальшивку для теленовостей: «Федеральное наблюдение отменено судебным постановлением».

– Надеюсь, наши друзья подумают, что их спасли связи с Полицейским управлением, и вернутся к повсе-дневной жизни. Бог вам в помощь в этом начинании, брат Клайн. И сегодня днем, в два сорок пять, настрой радиоприемник на четвертый канал или КМПС. Уверяю, тебе понравится.

Трепло сраное.

Вошли люди Эксли и уселись на приготовленные стулья. Галстуки, пиджаки – вид этаких прожигателей жизни. Их двенадцать – двенадцать пар глаз устремлены на меня.

– Джентльмены, меня зовут Дейв Клайн. Я возглавляю следственную группу по делу об убийстве семьи Херрик, и, согласно приказу шефа Эксли, вы должны будете осуществлять двадцатичетырехчасовое наблюдение за Джеем-Си, Томми, Люсиль и Мадж Кафесьян. Мы надеемся, что кто-то из них приведет нас к Ричарду Херрику, которого мы оба – шеф Эксли и я – считаем ключевым свидетелем по делу Херриков.

Короткие кивки: Эксли уже успел их просветить.

– Джентльмены, в этих папках содержатся фотографии членов семьи Кафесьян из архива Разведывательного отдела, фотографии из архивного досье Ричарда Херрика и более свежий его фоторобот. Запомните эти лица. Хорошенько запомните. Вас будет по трое на каждого члена семьи, и вы не должны спускать с них глаз, где надо – на автомобиле, где надо – пешком.

Открыли папки, достали фотографии – профи.

– У всех вас – достаточный опыт наружного наблюдения – иначе шеф Эксли бы вас не выбрал. В вашем распоряжении – автомобили без опознавательных знаков полиции и рации – отдел коммуникаций выделил специально для вас седьмую частоту, которая абсолютно защищена от федерального прослушивания. Рация обеспечит вам и связь между собой – таким образом вы сможете поддерживать связь друг с другом и с базой, то есть со мной. Вы все прекрасно умеете незаметно наблюдать за подозреваемыми, а вокруг особняка Кафесьянов понатыкано микрофонов, что позволяет слышать, что происходит внутри дома. Человек в головной машине следит за семейством, остальные выжидают в условленных местах. Он скажет, когда трогаться. На данном этапе вопросы есть?

Никто не поднял руки.

– Джентльмены, если кто-либо из вас увидит Ричарда Херрика, возьмите его живым. В худшем случае этот человек – вуайерист и за ним самим кто-то следит – мы с шефом Эксли полагаем, что этот «кто-то» и есть убийца Херриков. Если вы его накроете, сомнительно, что он окажет какое-либо серьезное сопротивление при задержании. Он может попытаться бежать – догоните его и возьмите живым во что бы то ни стало. Если вы увидите, что кто-то из Кафвсьянов, в особенности Томми или Джей-Си, попытаются убить Ричи Херрика или причинить ему какой-нибудь вред, убейте их. Если сам Томми заметит слежку и попытается бежать – догоните. Если он проявит агрессию по отношению к вам – убейте его.

Свист, улыбки.

– Идите – вы свободны.

Жучки – в стенах, на телефоне. Шпионят за Глен-дой, за Мег. Фред Турентайн – «король прослушки» – сторожит Чика.

Жучки в моих домовладениях – триста квартир, а то и больше. Подслушивают, о чем говорят обитатели: все больше о том, как бы починить крышу и потравить крыс. Жучки разрываются от бибопа, коим негры обитатели сотрясают стены моих трущоб.

– Сэр! Лейтенант Клайн!

Спросонья целюсь – так и заснул с оружием в руках.

Кто-то в униформе – перепуганный насмерть. «С-с-сэр, только что вышел на связь головной автомобиль. Он сказал, что оба – отец и сын Кафесьяны – направляются к своим машинам, и он слышал, как они говорят о Ричи Херрике».

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Отчеты машин наружного наблюдения: на седьмой частоте – непрерывный ор —

11:14 – Мадж и Люсиль дома. Джей-Си и Томми едут в восточном направлении – в разных автомобилях.

11:43 – Джей-Си в публичной библиотеке в центре города. За ним – пешая слежка – вот что я услышал по рации:

Музыкальная комната – Джей-Си пристает с расспросами к алкашам-завсегдататям: «Эй, помните такого – Ричи Херрика? Он тут еще книжки читал! Увидите Ричи Херрика – позвоните мне».

Никто не видел никакого Ричи.

12:06 – Джей-Си в своей машине направляется на восток.

12:11 – Мадж и Люсиль все еще дома.

Аж уши заболели от тесных наушников.

12:24 – Джей-Си в заштатной киношке.

«Он освещает фонариком спящих бродяг. Ничего не находит и, похоже, не на шутку взбесился».

12:34 – Джей-Си на ногах – опрашивает постояльцев ночлежки «Джизус Сейвс».

12:49 – Томми на ногах – то же самое.

12:56 – Томми у лотков с дешевыми журналами.

12:56 – Томми беседует с продавцом.

Связь?

Журнал «Замочная скважина» – Ричи Херрик, один из авторов.

13:01 – Томми поднажимает на продавца. Машина ЗБ-67 по рации: «Парень разговаривает с Томми умоляющим тоном. Если Томми вытащит пушку, я вмешаюсь».

13:01 – Джей-Си у лотка с хот-догами.

13:03 – 13: 04 – Томми срывается в северном направлении.

13:06 – парень на ЗБ-67, «воки-токи».

– Я говорил с тем типом, которого пытал Томми, и он сказал мне, что Ричи покупал здесь порножурналы. Он добавил, что как-то Ричи обмолвился ему о какой-то хате в Линкольн-Хайтс, и ему пришлось рассказать об этом Томми – чтобы хоть как-то от него избавиться.

13:11 – Томми – на север по Пасадена-фривей.

13:14 – Томми – Линкольн-Хайтс, по магистрали.

13:19 – Джей-Си уплетает ленч: пять франкфуртских сосисок с сельтерской.

13:21 – Люсиль выезжает из дому в своем «Форде-викки».

13:23 – Томми нарезает круги по Норт-Бродвей в Линкольн-Хайтс.

13:26 – Мадж дома.

13:34 – Джей-Си расправляется с десертом: пончики с желе и пиво.

13:49 – Томми барражирует по боковым улочкам Линкольн-Хайтс.

13:53 – Люсиль – Пасадена-фривей, на север.

13:56 – Люсиль – по магистрали в Линкольн-Хайтс.

13:59 – ЗБ-67 и ЗБ-71 – между собой:

Люсиль – рыщет по Линкольн-Хайтс.

Томии – рыщет по Линкольн-Хайтс.

На север – на юг – на восток – на запад – зигзагами – не натыкаясь друг на друга.

Догадка знающего человека:

Этим двоим нужен Ричи – по разным причинам – и теперь они его ищут.

Люсиль: должно быть, ей позвонили – парень из магазина или еще кто.

14:00 – 14:04 – все посты – Джей-Си – Томми – Люсиль:

Ричи Херрика нигде не видно.

Помехи в трансляции. Попытался настроить – бульканье, обрывки слов: «массовое», «возможно, гангстерские разборки», «Уотте».

Кто-то в униформе тронул меня за плечо. «Прошу прощения, лейтенант. Там код три в трансляцию вмешивается».

– А что случилось?

– Убийства в Хэверфорд-Уош. Может, просто перестрелка, может, гангстерские разборки.

У меня точно шерсть на загривке дыбом встала.

– Следи за седьмой, я еду.

Уотте – код три, вливаюсь в толпу: патрульные автомобили, фургоны из лаборатории, машины фэбээровцев. Отдаленные районы Уоттса – сущая деревня – поля, разбросанные там и сям хибары.

Блеф – на съезде с дороги – полицейские автомобили. Я спустился и пристроился рядом.

Толпа народу – все смотрят вниз – полиция, ФБР, все вперемешку. Проталкиваюсь вперед, вижу:

Озерцо застоявшейся воды – в бетонном углублении двадцати футов глубиной.

Сточные воды – глубиной по щиколотку – в коих бултыхаются лабораторные техники.

У правого берега – кровавая пена.

Четыре мертвых тела, пропитанные водой и покрытые мусором.

Крутые бетонные скаты – спускаться пришлось предельно осторожно. Техники защелкали фотоаппаратами – кровавая пена блеснула от вспышек. Огляделся:

Возле берега растет группка деревев – отличное прикрытие.

Посмотрел вниз:

Среди мусора плавают стреляные гильзы.

Так вот что:

В рощице это все и случилось: выстрелы, и трупы скатились вниз.

Я захлюпал по воде – в озерке толпились техники – а наверху надрывались сирены. Четыре трупа лежат ничком – задницы распороты от копчика до ребер.

Бормотанье голосов: Нунан, Шипстед, Эксли. Техники принялись доставать тела, моментально перепачкавшись кровью.

Тела перевернули на спину – двое мексиканцев, двое белых. Троих я узнал: они работали на Микки К.

Тут же – догадка:

Заварушку устроил Дадли – В ЛИЦО СТРЕЛЯТЬ НЕ СТАЛИ; убитые – типы, что заправляли автоматами в Южном городе.

И – версия:

Все это – подстроено, чтобы запутать федералов, – бремя вины ложится на банды «гастролеров». Какая-то шарада Дадли Смита – НО ДЛЯ ЧЕГО?

Посмотрим:

Эксли – по щиколотку в воде – даже безукоризненные манжеты намокли.

В непосредственной близости от него – Нунан – с закатанными штанинами и в кальсонах, черт бы его побрал!

Болтовня техников – обрывками:

У убитых при себе – автоматы.

Стреляные гильзы – к некоторым пристали волокна – на убийцах были бронежилеты.

Ребята из лаборатории осадили Эксли и оттеснили его. Нунан двинулся ко мне, разбрызгивая грязную воду.

Размахивая фотографиями – сличая их с лицами убитых – в панике:

– Господи, только не это! Мы опознали их как…

Я заслонил его от Эксли. Нунан зашлепал по воде – от него в разные стороны запрыгали гильзы.

– Мы опознали этих людей. Это им Микки Коэн продал свои игровые автоматы. Члены преступного синдиката со Среднего Запада. Микки сказал, что именно они убили тех его сообщников – ну, что исчезли несколько месяцев назад. У Микки теперь кишка тонка заниматься криминалом… вот он и продал им свой бизнес, чтобы от него избавиться.

Чушь собачья – актер Микки – Гленда раскритиковала его «стиль».

Нунан: «Мы сделали Микки свидетелем. Мы пообещали ему неприкосновенность и медаль за заслуги перед федеральным правительством. Он надеется, что это позволит ему заполучить эксклюзивное право на ведение игорного бизнеса в Южном городе, что, конечно же, абсурдно, поскольку подобный законопроект никогда не будет принят».

Мистер федеральный атторней – в клетчатых панталонах.

– Клайн, а вам что известно по этому поводу? «Ключевой свидетель» Микки – значит, так и есть.

Вспышка: Боб Галлодет поддерживал тот самый пресловутый законопроект.

Эксли наблюдает за нами.

– Клайн…

– Ничего.

– Это может нам повредить. Микки собирался дать показания против этих людей.

«Нам», «мы» – здорово, что Гленда смылась от федералов.

– Мне нужен еще один день перед тем, как я попаду под арест.

– Ни в коем случае. Не просите больше, и даже не думайте выпрашивать одолжения. Сегодня – последний день, когда вы можете удовлетворить свое любопытство относительно семейства Кафесьянов, – и начиная с завтрашнего дня вы начнете удовлетворять наше – в отношении Кафесьянов, и не только – в виде свидетельских показаний.

Мистер федеральный атторней – к лодыжкам его прилипли использованные презервативы.

– Как считаете, кто их убил?

– Полагаю, какие-нибудь мафиози с восточного побережья. Прошел слух, что, мол, Микки собрался распродать свои игровые автоматы – вот и решили они прибрать к рукам его бизнес.

Несведущий болван. «Верь МНЕ, сынок». Сверху – крики:

– Мистер Нунан! Мистер Нунан, он начинает! Нунан зашлепал вверх по склону, Эксли поманил меня пальцем.

Черт с ним – бегу наверх, дрожа от холода. У своих машин – фэбээровцы: Шипстед, Милнер и иже с ними, черт бы их побрал.

На радиостанции КМПС – выступление Микки Коэна:

– … Во всеуслышание я со всей искренностью заявляю, что я решил порвать с преступной деятельностью.

Это – мицва[33], искупление – и я намерен оказать всяческое содействие федеральному расследованию, проводимому в Черном… я хотел сказать, в южном Лос-Анджелесе. Я делаю это с большой долей «цурис» – того, что большинство наших слушателей и зрителей, не знающих идиша, называют словом «трепет». Я принял решение отказаться от своего прошлого еще и потому, что злодеи со Среднего Запада несколько месяцев назад убили четверых моих ближайших сподвижников и теперь угрожают расправой мой бывшей супруге – теперь я могу во всеуслышание заявить, что слухи о том, что она оставила меня ради чернокожего исполнителя калипсо[34], не соответствуют действительности. Я порываю с прошлым еще и потому, что этому учит Библия – этот удивительный, вечный бестселлер, из которого можно почерпнуть множество чудесных вещей – как моим братьям евреям, так и всем остальным. Я продал свой игорный бизнес в Чер… точнее, в южной части Лос-Анджелеса подонкам со Среднего Запада для того, чтобы спасти жизнь многим людям. Теперь я готов помогать моему хорошему другу, федеральному атторнею Уэллсу Нунану и его храбрым…

Микки бредит.

Шипстед ухмыляется.

Нунан трясется – промокшие ноги, гневное лицо.

– … Ведь федеральное расследование проводится в соответствии с изложенными в Библии законами – приведенными в одной из гойских ее частей, послуживших основой для фильмов вроде «Самсон и Далила», или же в блистательных Десяти заповедях.

Нунан: «Показания Микки меня несколько разочаровали, конечно. Я бы хотел повесить эти убийства на Кафесьянов, да только они никогда не промышляли игровыми автоматами. Завтра в восемь, брат Клайн. Привезите новости о Кафесьянах – и думать не могите о продлении вашей свободы».

«Верь МНЕ, сынок» – Дадли Смит, добрейший, что твой Иисус.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

16:00 – Джей-Си и Мадж дома.

16:16 – Люсиль обходит Линкольн-Хайтс – бары, газетные киоски.

16:23 – Томми обходит Линкольн-Хайтс. Пост ЗБ-67: «Вроде рыщет по наркопритонам. За последние два часа он побывал в четырех местах, и вид у них был соответствующий».

16:36 – Люсиль идет по улице.

16:43 – Томми идет по улице.

Пост ЗБ-67: «Я звонил в участок Хайленд-парка спросить про заведения, в которые заглядывал Томми. Они подтвердили, что это наркопритоны. Как они с Люсиль до сих пор не налетели друг на друга – ума не приложу».

16:53 – 16:59 – все посты – никаких следов Ричи Хер-рика.

17: 02 – база – всем постам, приставленным к Мадж и Джею-Си: отправляйтесь в Линкольн-Хайтс и ищите Ричи Херрика.

17:09 – Люсиль в «Пагоде Кван-Чу-Мейн». Пост ЗБ-71: «Она прошла прямо на кухню, а я знаю это место. Дядюшка Эйс Кван приторговывает дурью, так что вряд ли Люси пришла сюда за коробочкой китайской лапши».

17:16 – Люсиль выходит из ресторана. – «Вид у нее нервозный, а в руках – пакетик из коричневой бумаги».

Странно – Люсиль-наркоманка? – крайне маловероятно.

Торчок Ричи – тоже.

17:21 – Томми отливает – прямо на улице, на глазах у детишек. ЗБ-87: «Господи, ну у него и хрен! Прям на мировой рекорд тянет!»

Парень в униформе толкает меня локтем. «Там вас начальство спрашивает. На парковке, причем срочно».

Эксли.

Придется идти – через весь участок – надрывается радио: «Гангстерские разборки – есть жертвы! Микки Коэн раскаялся!» Снаружи – Дадли.

Развалясь на сиденье патрульной машины.

Возле ограды торчат Брюнинг и Карлайл – вне пределов слышимости. На Брюнинге – тяжелое пальто в елочку – как тогда, когда СНИМАЛИ КИНО.

– Здравствуй, сынок.

Я подошел ближе. И тут же почувствовал его запах: лавровишневая вода.

– Полагаю, ты не упустил случая подобрать славную норковую накидку для своей красавицы сестренки. Она все еще с Джеком Вудсом?

– Я спрятал Чика Веккио. Он сдал тебя мне – по поводу того фильма, ограбления склада, а также того, что это ты манипулируешь Микки и пришил тех парней в Уоттсе.

– А лично я думаю, что ты блефуешь. Все, что ты знаешь, нашептал тебе на ушко Эксли. Ты полагаешь, что я наговорил Чику всякого, чего на самом деле я ему в жизни бы не доверил, и вдобавок я сомневаюсь, что он может предать – даже под самыми суровыми пытками.

– Попытайтесь его найти.

– Он мертв – или временно нетрудоспособен?

– Жив. И чтобы пожить еще, ему придется говорить.

Брюнинг и Карлайл не сводят с нас выпученных глаз.

– Им нас не слышно, сынок. Не мигать. Не дрожать.

– Сынок, из твоих записок ясно, что ты намерен действовать независимо от Эдмунда Эксли. Я нахожу это обнадеживающим знаком, а твою готовность сотрудничать за вознаграждение – тем паче.

– Это Брюнинг вложил мне в руку мой меч. Я отдам вам Веккио – за него, кассету с фильмом и пятьдесят тысяч.

– Майк вовсе не был режиссером твоего кинодебюта.

– Скажем так – он должен заплатить.

– Сынок, ты удивляешь меня. Я всегда считал, что ты убиваешь исключительно ради наживы.

– Боюсь, что вам придется смириться с еще одной гранью моей натуры.

Дадли хохочет. «Сынок, твое чувство юмора превыше всяческих похвал, и я принимаю твое предложение».

– Тогда сегодня вечером? В людном месте.

– Парковка возле Голливудского продуктового рынка подойдет?

– Устроит.

– Я передам деньги с Майком. Он будет думать, что это взятка, и я проинструктирую его – мол, его послали за Веккио. Возьмешь его с собой и, когда все будет кончено, наберешь меня – ЭКСминстер 6-4301 – и скажешь, где найти Чика. И – сынок? На Майке будет бронежилет – целься соответственно.

– Я удивлен – ведь у вас с Брюнингом столько позади…

– Зато у нас с тобой все впереди. Кстати, о тебе – как тебе удалось добраться до информации об Эдмунде Эксли?

Скрепи сделку – коснись его. Лавровишневая вода – аж затошнило.

– Сынок…

Я положил руку ему на плечо. «Он знает все то же, что и я и что там еще ему рассказывал Джонни. Письменных доказательств не осталось – только устные рассказы Дьюхеймела, ничем не подкрепленные. Это он заставил меня натолкнуться на вас в связи с делом Кафесьянов, и единственное, о чем я сожалею, – так это о том, что он – слишком крупная фигура, чтобы убить его».

– Ты хочешь сказать, что наши с тобой правонарушения останутся безнаказанными ввиду отсутствия доказательств?

– Я хочу сказать, что вы выпутаетесь – если, конечно, прекратите ваши махинации с Микки.

– А ты сам, сынок? Могу ли я употреблять такое слово, как «лояльность»?

– Либо ФБР, либо Эксли, либо вы. Из всех вышеперечисленных только вы предлагаете наличные.

Обнимая меня – Дадли Лиам Смит: «Ты сделал разумный выбор, сынок. Об Эксли мы поговорим позже, и я не стану оскорблять твоего интеллекта словом „доверие"».

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

18: 16 – Джей-Си и Мадж дома.

18:21 – Томми рыщет по наркопритонам – Линкольн-Хайтс.

18:27 – Люсиль рыщет по барам – Линкольн-Хайтс.

18:34 – все посты – Ричи Херрик как сквозь землю провалился.

18:41 – Томми ужинает – «Пагода Кван-Чу-Мейн».

ЗБ-67, по рации: «Я не умею читать по губам, но готов поклясться, что дядюшка Эйс Кван рассказывает Томми, что Люсиль купила у него немного героина. Томми в бешенстве, черт бы его… Упс, он выходит!» ЗБ-67 – базе: конец связи.

18:50 – Томми нарезает круги по Линкольн-Хайтс – бессистемно, зигзагами.

18:54 – Люсиль ходит по Линкольн-парку, беседует с бродягами.

18:55, 18:56, 18:57, 18:58, 18:59 – перед глазами тысячу раз встает видение мертвого Майка Брюнинга.

НЕТ.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

– … Так что я намерен связаться с Дадли. Веккио я ему не отдам, к тому же Дадли считает, что я намерен убить Брюнинга. Мы арестуем Брюнинга за убийство Дьюхеймела, и я засвидетельствую, что Томми К. убил Стива Венцела, что даст нам рычажок воздействия и на Кафесьянов. Брюнинг, сука, в штаны наложит, когда я его АРЕСТУЮ, тогда мы…

– Клайн, успокойтесь, прошу вас…

– Да пошли вы со своим «успокойтесь»! Я – юрист, так что послушайте меня…

– Клайн…

– Нет, это вы послушайте. Брюнинг сдает Дадли, а потом Галлодет созывает специальное заседание окружного Большого жюри, чтобы заслушать свидетельские показания. Федералам мы скармливаем Отдел по борьбе с наркотиками – и доказываем, что Кафесьяны связаны с Дадли, – и я дам показания касательно убийства Дьюхеймела и всех махинаций Кафесьянов, Отдела по борьбе с наркотиками, Дэна Уилхайта, Дадли, Микки Козна, своих убийств по заказу мафии – короче, обо всем. Я – легавый, я – адвокат, я же стану козлом отпущения, я дам показания, когда начнется судебное разбирательство, ФБР окажется в заднице, а вы – молодцом, так что Уэллсу Нунану останется только подохнуть от зависти, и Боб «Газовая камера» Галлодет протянет разбирательства до следующих губернаторских выборов, так что…

– Клайн…

– Эксли, ПОЖАЛУЙСТА, позвольте мне это сделать. Дадли знает, что я – убийца, и думает, что с помощью Брюнинга он подставляет меня. Если же я арестую Брюнинга, он зассыт – ведь без Дадли он ничто. Эксли, ПОЖАЛУЙСТА…

Тик-так, тик-так, секунды… минута.

– Сделайте это.

В телефонной будке внезапно наступила тропическая жара – я приоткрыл дверь, чтобы проветрить.

– И никакого «подкрепления» на Голливудский продуктовый рынок – Брюнинг может запалить их.

– Согласен. Действуйте!

Из одной телефонной будки – в другую – опасаюсь жучков. Межгород – двадцать монеток по десять центов – из участка Ньютон-стрит в драйв-ин «У Мела» во Фресно.

Гленда говорила без умолку:

Крутой сказал Микки, что она уехала в Тихуану – аборт делать. И знаешь, кто ее сейчас подменяет? – Рок Рокуэлл в женском платье. Прикинь – федеральный свидетель Микки выступает по телеку – в открытую рекламирует «Атаку…».

Беспечная Гленда – расскажи мне все.

Она снова работает официанткой: ролики и ковбойская шляпа. Беглянка, разыскиваемая федералами, – елки-палки, она даже раз пролила солодовый напиток на окружного прокурора Фресно – и ему это понравилось. Неплохие чаевые, а на роликах она таааак насобачилась – видел бы я, как она лавирует подносом. Стильная, сильная Гленда – расскажи мне ВСЕ.

Поток слов и бравады иссяк: трескотня «крутой девчонки» сменилась хриплым шепотом. Перепуганная насмерть Гленда – курит одну за другой, чтобы не так тряслись руки.

Я сказал ей:

– Ты меня напугала.

– Ты освободила меня от той женщины, любить которую – не мое дело.

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Голливудский продуктовый рынок – «Воды и вино».

Ворота, автостоянка. Машины, покупатели, рассыльные с тележками.

20: 00 – сижу в припаркованной у тротуара машине. Потный, раздраженный – бронежилет попался тесный и трет.

Ко мне идет Брюнинг – наискосок через парковку.

Тащит с собой чемодан.

Жирнее жирного – его бронежилет аж на бедрах вздулся.

Огни парковки – это отъезжают-подъезжают многочисленные покупатели. Никого похожего на полицейского в штатском.

Я выскочил наперерез. Брюнинг подобрался: складки жира на шее, жабоподобный урод.

– Покажи деньги.

– Дад сказал, что сначала ты должен показать мне Веккио.

– Просто покажи.

Он открыл – вернее, слегка приоткрыл – чемодан. Пачки банкнот – запросто могли означать искомые пятьдесят штук.

– Убедился?

Мимо скользнул рассыльный, сунув руки под фартук. Парик, знакомое…

Брюнинг вылупил на него глаза – Что-о?

Знакомое лицо с глянцевой черно-белой фотографии – той самой, сделанной агентами наружного наблюдения.

Брюнинг нащупал свою пушку —

Чемодан плюхнулся на землю.

Я ухватил свой «сорок пятый» под бронежилетом.

Мнимый рассыльный выстрелил сквозь фартук, держа оружие двумя руками, – Брюнинг получил две пули в голову.

Крики.

Легкий ветерок – в воздухе плавают купюры.

Я выхватил оружие – «рассыльный» кинулся ко мне, держа в вытянутых руках пистолет.

В упор: три выстрела – пули отскочили от брони и отбросили меня назад. В глазах защипало от едкого дыма – выстрелил сквозь слезы.

Тоже в упор: не попасть было невозможно – начисто снес окровавленный теперь парик, господи твою мать…

Вопли.

Покупатели хватают банкноты.

Брюнинг и «рассыльный» – лежат грудой, мертвыми.

Еще один «рассыльный» – целится в меня, привалившись к капоту автомашины.

Люди – бегут, топчутся, сбиваются в кучи, падают на тротуар.

Я шлепнулся на землю, раскинув руки. Выстрелы – громко, точно из винтовки.

Снайперы на крышах.

«Рассыльный» смешался с толпой – «живые щиты» со всех сторон.

Снайперы – Эксли прислал-таки подкрепление.

Стреляют в «рассыльного» – и не попадают.

Взрывается мегафон: «Прекратить огонь! Заложник!»

Я поднялся. «Заложник» – мнимый рассыльный тащит, пятясь назад, какую-то старуху.

Которая толкает его локтями и царапает – сопротивляется, словом.

Сверкнуло лезвие – он перерезал ей горло до самой трахеи.

Мегафон орет: «Огонь!»

Старушку моментально изрешетили из винтовок – рассыльный грохнулся наземь, увлекаемый мертвым весом.

Бегом —

Прямо по диагонали – единственное место, откуда ему не видно.

НЕ СТРЕЛЯЙ, ОН НАШ! – кто-то, где-то.

На него – через его щит – это несчастное создание с распяленным ртом и перерезанной шеей. Я выстрелил ей в лицо – выстрел разделил их. Я узнал его – очередной мертвец с глянцевой фотографии ФБР.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Беспрецедентная волна преступности, поставившая в тупик местные власти, не утихает. Менее часа назад на территории Голливудского продуктового рынка были застрелены четыре человека – двое из них были опознаны как члены преступного синдиката со Среднего Запада, переодетые рабочими рынка. Также погибли сотрудник Полицейского управления Лос-Анджелеса и женщина, захваченная в заложницы одним из преступников. В образовавшейся суматохе из чемодана выпало и разлетелось несколько сотен тысяч долларов – и если учитывать, что ранее в этот день в результате гангстерских разборок погибли еще четыре человека, то можно сказать, что Город Ангелов стал больше походить на Город Демонов.

Моя комнатушка в мотеле, новости по телеку. А теперь скажем, что было на самом деле:

Эксли прислал подкрепление, цели Смита: Брюнинг и я. Загадка Дадли: убиты коррумпированные полицейские, найдены большие бабки. Кино никто не отменял: посмертно человека можно очернить тем паче.

– … Глава Бюро расследований Эдмунд Дж. Эксли встретился с репортерами на месте трагедии.

И – в довершение всего – мой звонок в участок

Ньютон-стрит.

– Томми и Люсиль все еще кружат по Линкольн-Хайтс и покуда не заметили друг друга. И… э-э, сэр? Звонил ваш приятель, сотрудник Ригль, и… э-э, сэр, – он просил передать вам, что слышал, как шеф Эксли объявил вас в розыск за то, что вы самовольно покинули место преступления, ни перед кем не отчитавшись.

Эксли, в камеру: «В данный момент проводится опознание жертв в целях следствия. Я не стану ни подтверждать, ни опровергать заявление конкурирующего телеканала о личности убитого сотрудника – пока я могу только сообщить, что этот человек погиб, выполняя свой долг, – во время попытки задержания преступника с деньгами, помеченными в полиции».

Вспышка: тот парень с игровыми автоматами, забрызганный мозгами старухи.

Позвонил в «Эль Сегундо». Гудок, еще один – «Алло, кто это?» – Пит Бондюран.

– Это я.

– Слышь, так это ты был на рынке-то? А то в новостях передавали, что пристрелили Майка Брюнинга, а еще один сотрудник полиции скрылся с места преступления.

– Чик знает про Брюнинга?

– Да – и напугался до усрачки. Слушай, так это все-таки был ты?

– Через часик я подъеду и все тебе расскажу. Турен-тайн здесь?

– Да.

– Попроси его приготовить магнитофон и спроси, есть ли у него оборудование чтобы отслеживать полицейские звонки. Передай, чтобы настроился на седьмую частоту участка Ньютон-стрит.

– А если такого оборудования у него нет?

– Тогда пусть сходит за ним.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Место, где спрятан Чик, – дешевая квартирка в одном из моих домовладений.

Пит, Фредди Т., Чик Веккио, прикованный наручниками к батарее отопления. Магнитофон и коротковолновый передатчик – настроенный на седьмую частоту.

Машины на местах связываются с участком Ньютон-стрит. С базы с ними разговаривает Эксли – лично.

Входящие:

– Томми и Люсиль – по отдельности – всё носятся по Линкольн-Хайтс: то по Чайнатауну, то к югу от него.

Головная машина – что осталась у дома Кафесьянов:

– Я тут микрофон послушал. Такое впечатление, что Джей-Си только что задал Мадж хорошую трепку. В довершение всего каждые полчаса поблизости втихаря снуют машины федералов.

Пост ЗБ-71: «Люсиль бродит по Чайнатауну и расспрашивает народ. Вид у нее такой, точно она не в себе, – и последнее заведение, в котором она побывала, – «Коу-Тун» – тоже сильно смахивало на притон».

Пит – пожирает свиные ребрышки.

Фред – держит в руках бокал виски с содовой и льдом.

Чик – лиловые синяки, половина скальпа – один большой ожог.

Фред плеснул себе добавки. «Кафесьяны и ты. В голове не укладывается».

– Это долгая история.

– Еще бы, и я не прочь послушать что-нибудь интересное помимо этой чертовой рации.

Вмешался Пит: «Не рассказывай ему ничего. Иначе твой рассказ попадет на страницы „Строго секретно"».

– Я просто подумал, что двенадцать человек слежки и Эд Эксли, лично отслеживающий переговоры, – это не просто так, и, может быть, Дейв расскажет мне, что к чему. Например – кто такие эти Томми и Люсиль, из-за которых весь сыр-бор?

Вспышка:

Ричи Херрик, вуайерист – заключенный Чино – специалист по установке жучков. Фред Турентайн, срок за вождение в нетрезвом виде – преподавал электронику – в той же тюрьме Чино.

– Фредди, когда ты преподавал электронику арестантам в Чино?

– В начале пятьдесят седьмого, пока мне не надоело и я не выпросил досрочного освобождения – кое и получил с полгода назад. А что? При чем тут…

– В твоей группе был такой парнишка – Ричи Херрик?

Вспышка – тусклая – алкаш Фредди: «Точно, Ричи Херрик. Он сбежал, а недавно какой-то псих покрошил его семью».

– Значит, он посещал твои занятия?

– Было дело. Я его еще запомнил, потому что он был тихоня и вечно гонял джазовые пластинки, пока вся остальная группа занималась делом.

– и?

– И всё. У него был еще дружок – тоже белый, они с Херриком вместе на занятия ходили. Не разлей вода – правда, не думаю, что они пидорами были или что.

– Как его звали, не помнишь?

– Не-ет, откуда?

– А как он выглядел?

– Блин, не помню. Обыкновенный белый придурок со стрижкой под ноль. Я даже не помню, за что он и сидел-то.

Кое-что – или ничего? – хрен поймешь. А дело Ричи в Чино так и не нашли.

– Дейв, так в чем де…

Пит: «Оставь Дейва Клайна в покое – тебе платят, и ладно».

Что у нас на седьмой частоте?

Томми на машине – в Чайнатауне.

Люсиль – на машине – в Чайнатауне, близ «Чавес Рейвин».

Я убавил звук и схватил стул. Чик отодвинул свой.

В лицо ему: «ДАДЛИ СМИТ».

– Дейви, пожалуйста, – пересохшими губами, дребезжащим голосом.

– Это он стоит за всеми делами в Черном городе, и он только что отправил на смерть Майка Брюнинга. Расскажи о нем, и я отпущу тебя и дам денег.

– А если не расскажу?

– Тогда я тебя убью.

– Дейви…

Пит сделал мне знак: напои его.

– Дейви… Дейви, прошу тебя… Я вручил ему бокал Фредди.

– Вы… вы не знаете, что такое Дадли. Вы не знаете, что он со мной сделает, если я вам расскажу.

Контрабандное виски – бокал тремя пальцами. «Выпей – полегче станет».

– Дейви…

– Пей.

Чик залпом проглотил все. Хватаю бокал, вновь наполняю его, наблюдаю, наблюдаю, как он с жадностью выпил.

Страх мгновенно сменяется пьяной бравадой.

– Так что вы там про деньги говорили? У меня большие запросы, сами знаете.

– Двадцать тысяч, – бред собачий.

– Недорого же вы меня цените.

Пит взорвался: «Говори с Клайном, или я убью тебя, скотина».

– Дадада, – протягивая бокал. Я наполнил его. «Говори, Чик».

– Дадада, – потягивая мелкими глотками.

– Дадли, Чик. Меха, Дьюхеймел, Кафесьяны, вся история с переделом власти…

– Думаю, я знаю большую часть. Прикиньте – Дадли, он любит говорить – он считает, что все слишком боятся его, чтобы растрепать.

– Подробнее.

Пьяная удаль: «Я вот что скажу – Доменико – Чик – Веккио всегда знает, когда говорить, а когда заткнуться. И я сказал – к едрене фене все, кроме шести – пусть они пойдут несущими гроб».

Пит сказал: «К теме – прошу тебя, мать твою…»

– Ладно, прикиньте, Дадли, он ведь был начальником Отдела ограблений – так? И у Эксли был на него зуб – за все, что натворил Дад за долгие годы.

– Вроде дела «Ночной совы»?

– Да, вроде «Совы». Как вы знаете, Дадли всегда забирал самые интересные случаи ограблений себе – потому что это Дадли. И вот Эксли подсовывает ограбление склада Гурвица его отделу, и Дад хватает наживку – как и некоторые зацепки; позже он догадался, что эти зацепки подбросил ему Эксли. И эти-то хреновы зацепки и привели Дада к Экслиному собственному протеже, Джонни Дьюхеймелу.

Фредди и Пит поедают ребрышки – в восторге.

– Продолжай.

– Ну вот – значит, теперь Дадли берет Джонни к себе, Отдел по борьбе с оргпреступностью. Ты ведь знаешь, как он любит крутых парней – а когда Джонни еще курсантом был, за ним закрепилась репутация, которая не могла не привлечь к нему Дадли. Таким же Джонни оставался и на службе в Отделе по борьбе с оргпреступностью – и вот теперь Дадли узнает, что это его разлюбезный Джонни ограбил склад, – но, так как это Дадли, он приходит в неописуемый восторг. Он разоблачает Джонни, и тот во всем сознается, но выдать своих сообщников наотрез отказывается, что тоже жутко понравилось Дадли. Так вот, прикиньте – Дад не взыскивает с Джонни за то ограбление – и даже признается ему кое в каких собственных грешках – и это значило, что ловушка Эксли пока работает.

Шуршание пленки. Теперь признания исторгались из Чика непринужденным потоком: «Прикиньте – Дадли забрал меха Джонни себе и спрятал их в хранилище. Парочку он ему все же выдал – когда Эксли назначил тебя и этого недоумка Стеммонса расследовать дело об ограблении, он приказал Джонни сблизиться с Люсиль Кафесьян. Джонни завел с ней интрижку и подарил ей шубку».

– Дадли приказал Джонни завести роман с Люсиль?

– Ну да – чтобы обезопасить себя, если вы решите поднажать на Кафесьянов.

– И что потом?

– Потом вмешался этот мудак – Стеммонс. Он был преподавателем Джонни в академии, и Джонни еще тогда распознал в нем пассивного гомика. Так вот, Джуниор видел стриптиз, который устроила Люсиль в той самой норковой шубейке, которую ей подарил Джонни. Думаю, он попал в «Бидо Лито» в связи с расследованием этого самого ограбления. Там был и Джонни, и они с Джунио-ром поговорили – и этот разговор разбередил треклятую пидорскую страсть Джуниора.

– То есть – сначала Джуниор прикинулся другом?

– Так и было, и – знаешь, все это месилово, которым Джонни заставляли заниматься в отделе, ему совсем не нравилось – это была просто роль, которую заставлял его играть Эксли. Как бы то ни было, Джонни надоело это хуже горькой редьки и на душе у него было паршиво, вот он и принялся плакаться в Стеммонсову жилетку, какими, мол, гадостями он занимается, – тогда-то Джуниор и заподозрил, что Джонни работает под прикрытием. Джонни не называл прямо имени Дадли, но рассказал о тех «аудиенциях», которыми он занимался по приказу Дадли. Не называя имен, конечно.

– О каких таких «аудиенциях»?

– Дад обротал этих «залетных». Ему надо было, чтобы кто-то управлялся с игровыми автоматами в Южном городе, и он хотел, чтобы все происходило на глазах у ФБР. Дад еще потом говорил, что Джонни догадался, что, как только Микки выступит на публике со своими федеральными показаниями, этих парней пристукнут.

Хэверфорд-Уош – четыре трупа. «Но этого-то Джонни Джуниору не говорил?»

– Верно, не говорил.

– Выходит, эти ребята, что занимались автоматами, были просто подставными лицами, обреченными с самого начала?

– И это верно.

– А в чем заключались сами «аудиенции»?

– Дадли внушил тем парням, что они должны «заслужить» право работать с ним. Он добавил, что это означает «терпеть физические страдания». Он приплачивал этим ребятам, за что позволял Джонни истязать их, а сам в это время нес им свою философскую пургу. Дик Карлайл и сам Дадли сломили их дух – они стали его рабами в прямом смысле слова.

Пит выругался: «Ни хрена себе». Фредди заявил: «Что-то я в это не верю».

– Кто убил этих ребят?

– Брюнинг с Карлайлом. Кстати, хотите, расскажу вам о милых шалостях нашего Дадли Смита? Он заставил их вытащить пули и смазать их крысиным ядом.

– Вернемся к Джонни.

Чик потянулся, звеня цепью от наручников. «Дадли поручил Джонни приглядеть за теми, кто заправлял автоматами, – ну, проследить за их работой. Ну, раз вечером он этим и занимался, когда поблизости случился Дик Карлайл, и Дик видел, как к нему подошел Джуниор и принялся втирать ему всякую чушь. Карлайл-то и заподозрил, что Джонни может быть подсадной уткой, и поделился своей догадкой с Дадли; тогда Дад заставил Карлайла и Брюнинга за ним шпионить. Уж не знаю, кто там убил Стеммонса – наверное, Томми или сам Джей-Си Кафесьян, но, как раз в то время, когда Карлайла осенило, Джей-Си рассказал Дадли, что Стеммонс слетел с катушек – мол, стал трясти пушеров, вымогать деньги у него и Томми и приговаривать, что он, дескать, может запросто подгадить твоему расследованию. Значит, чокнутый педик Джуниор собирался прибрать к рукам наркоторговлю в Черном городе, и, если бы Кафесьяны не пристукнули его – или что с ним там было, может, сам загнулся от передозы, – его бы убил Дадли».

– И что потом?

– Потом – Дадли кто-то сказал, что Джонни назначил тебе встречу – и этим «кем-то» был не я. Так что теперь он точно знал, что Джуниор – предатель, подсадная утка или что-то в этом роде.

– И что потом?

– Ну, Джонни назначил тебе встречу на той хате в Линвуде. Когда-то она принадлежала Даду, так что Джонни решил, что лучше вам встретиться поближе к тому бунгало, в котором… ну, ты понял.

Сменим тему: «Филипп Херрик».

– Это еще кто?

– Он был убит на прошлой неделе – в своем доме в Хэнкок-парке. Он был совладельцем того самого дома 4980 по Спиндрифт.

– И что?

Все понятно: про Херрика он не знает.

– Значит, Джонни назначает мне встречу там, и там же ждала меня твоя маленькая съемочная площадка. Как думаешь, что он собирался мне показать?

– Может, место, где снимали порнушку?

– Может быть, но ты же сам мне сказал, что Сид Фритцелл не имеет никакого отношения к Дадли и его планам, или?…

– Он-то нет, но Дад обожает порнушку, и, когда он подобрался к Микки, тот рассказал ему о говенном ужастике, съемки которого он финансирует, и о том, что Сид Фритцелл хотел бы снимать порнофильмы, но ему пока негде. Дад сказал Микки, чтобы тот сообщил Фритцеллу о том, что он разрешает ему пользоваться одной из комнат пресловутого бунгало – что Сид, собственно, и сделал. Хотя я полагаю, что лично они с Дадли не знакомы.

ЧТО-ТО – какая-то НИТОЧКА – не дает мне покоя.

– Выходит, эти пустующие бунгало принадлежат Дадли?

– Прикинь, так и есть – через подставных лиц, конечно. Прикинь, у него есть еще около двадцати таких же заброшенных хибар, купленных по дешевке у городского совета Линвуда.

– И?

Щерится пьяной ухмылкой. «И прикиньте что – Дадли Лиам Смит ловит кайф не от девочек, мальчиков или эрдельтерьеров – прикиньте, что он любит смотреть. Вспомните зеркальные стены в той комнате, где вы меня сцапали, – так вот, у Дадли до хрена таких халуп с зеркальными комнатами. Прикиньте – это ведь его идея втихаря снимать фильмы таким образом, что трахающие и трахаемые и не подозревают, что за ними наблюдают. Прикиньте – это ведь он договорился с Бюро по вопросам земельного и дорожного устроительства о переселении латиносов из «Рейвин» в эти свои трущобы – включая и линвудскую. Прикиньте – Дадли собирается снимать на кинокамеру трахающихся мексикашек и продавать эти фильмы таким же, как он, – ну, кто любит всякую вуайеристическую херню».

Слухи:

Сид Фритцелл снимает порнуху – в ЛИНВУДЕ.

Может быть, мексикашек переселят в ЛИНВУД.

Мое ЧТО-ТО – щелк!

«Атомный вампир».

Кино: кровь, инцест, выколотые глаза.

Ограбление дома Кафесьянов: ослепленные псы.

Убийство Херриков: у всех трех жертв прострелены глазницы.

Сид Фритцелл – явный уголовник.

Не связан с Дадли – Чик убедил меня. Щелк! – нет – ЧЕГО-ТО не хватает. Я сказал: «Дадли и Микки».

– Ты хочешь сказать – в чем фишка махинаций Дадли?

Полицейская частота: Чайнатаун, Чайнатаун, «Чавес Рейвин».

– Именно.

– Так вот, прикинь – вся фишка зовется словом «контроль». Это любимое словечко нашего Дада – он мечтает создать некую преступную империю в южной части города, возможно простирающуюся вплоть до Линвуда, где все будет принадлежать ему. Он будет продавать дурь исключительно неграм, втихаря контролировать проституцию и порнографию, а также заправлять игорным бизнесом, который Микки якобы «передал в другие руки». Так вот, он собирался поставить Микки управляющим над своими игровыми автоматами. Это он поубивал всех людей Микки, кроме нас с братом, и – прикиньте, заставил Микки продаться федералам. Мик у нас теперь – герой, любимый дурачок, а Дад подумывает прикупить еще недвижимости в Линвуде и потихоньку начинать «контролировать» тамошние дела, а потом поспособствовать получению Микки этой гребаной лицензии на право заниматься игорным бизнесом – все чинно-благородно и законно.

– Законопроект об азартных играх никогда не будет принят.

– Прикинь – наш Дадли так не считает. У него вроде есть в корешах какой-то влиятельный политикан с большими бабками и связями, который и поспособствует.

«Газовая камера» Боб Галлодет: поборник законопроекта о легализации игорного бизнеса.

Он знал о нашей встрече с Дьюхеймелом. Мурашки: я точно вновь ощутил прикосновение «сухого льда».

– Итак, Дад узнает, что вы встречаетесь с Джонни. Брюнинг и Карлайл скрутили тебя и вкололи тебе наркотик, а Дад пытал Джонни, прежде чем дать тебе порезать его на куски. Джонни еще говорил, что пытался оставить это дело, ибо догадывался, что «гастролеров», скорее всего, убьют и всплывет огромная куча прочего дерьма, да Эксли не позволил – ему все мало было.

Гул по радио: Люсиль там-то, Томми сям-то. Пит и Фредди так и застыли на месте. «Ёёёёё! Ни хрена себе!»

– Зачем Дадли понадобилось снимать тот фильм? Почему он попросту не убил нас с Джонни?

– Он сказал, что хочет тебя использовать, а для этого ему нужен компромат. Он вроде собирался предложить тебе стать для него связующим звеном с Полицейским управлением, а также использовать для устранения Эда Эксли. А еще он сказал, что ты, по всему, неплохой юрист и можешь помочь ему в махинациях с недвижимостью.

Думая при этом: покорись Дадли или сдохнешь.

Пит тоже думает: «Пришить этого итальяшку и забрать его бабки».

Фредди думает: «Вот ЭТО матерьялец для „Строго секретно!"»

«Атомный вампир» – КРОВЬ И ИНЦЕСТ.

– Чик, что тебе известно о Сиде Фритцелле?

– Прикинь – почти ничего.

– Он сидел?

– В окружной тюрьме, за неуплату алиментов или что-то в этом роде. Не отпетый уголовник, если тебя это интересует.

К Фредди: «CudФритцелл. Длинный, тощий тип, лет тридцати пяти. У него еще сильный оклахомский акцент».

– Не припоминаю. А что – я должен его знать?

– Просто подумал, что он мог посещать твои занятия в Чино.

– Нет, не думаю. Просто у меня, как у радиотехника, это профессиональное – я всегда запоминаю, как кто говорит. В моей группе не было никого с оклахомским акцентом.

ЧЕГО-ТО НЕ ХВАТАЕТ. Хватаю телефон и запрашиваю Чино. Трубку снял замначальника тюрьмы. Вот его и припашем.

– Найдите мне документы о заключенных, которые отбывали срок в тюрьме Чино в одно время с Ричи Херриком. Отправить по почте – нет, я перезвоню, и вы мне зачитаете.

14:00 – скоро под арест. Гул голосов по радио – щелк-щелк – это Пит хрустит суставами пальцев. Чик – в доску пьяный, с обожженным скальпом – моя работа.

Вонь: протухшая еда, табачный дым. Вид из окна: переполненные мусорные баки. Мое домовладение: девять штук в год чистоганом.

Думаю: кого бы сдать, с кем бы договориться.

Уэллс Нунан – соперник Галлодета.

Сделки, опять же: Гленда в обмен на Боба Г. и Дадли.

Телефон в спальне – трясущимися руками верчу диск. МА – 4-0218 – Нунан.

– Офис федерального атторнея, специальный агент Шипстед слушает.

– Это Клайн.

– Клайн, вы сюда не звонили, – быстрым шепотом.

– Что-о?

– Нунану спешной почтой доставили коробку с кинопленкой. На ней – то, как вы крошите на куски какого-то человека, – лично я понял, что это подстава, но ему плевать. И записка: если вы дадите нам показания, эта пленка попадет в руки СМИ, и Нунан заявил, что разрывает договор о вашей неприкосновенности. Он выписал федеральный ордер на ваш арест, и помните – вы сюда не звонили.

ЩЕЛК – Стулья, полки, столы – я швырял их на пол и пинал, топтал, бил со всей дури. До онемения колотил кулаками по шторе, пока не закружилась голова.

По радио – ор:

– Люсиль въезжает на территорию «Чавес Рейвин»! Едет кое-как – чуть на деревья не налетает!

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Перекрестки, светофоры, грунтовая дорога – «Чавес Рейвин».

Темно – фонари не горят – только фары полицейских автомобилей. Огоньки на крышах, фары, фонарики – те, что в машинах и пешком.

Бампером – в ствол дерева: «форд» Люсиль – пустой.

Плакаты: «Разыскивается…» – с моей фотографией.

Я бросил машину и побежал по дороге. Туда, где зигзагами ходили туда-сюда лучи фонариков: мои люди обшаривали хижины.

– Сынок.

Темень – лишь его голос. Целюсь в этот голос, до половины спуская курок…

– Сынок, послушай меня, прежде чем совершить необдуманный поступок.

– Это ты отправил Нунану пленку.

– Нет, Боб Галлодет. Я рассказал ему, что ты спрятал Чика Веккио, и он испугался, что тот струсит и выдаст нас. Сынок, это Галлодет сдал тебя Нунану. Он пригрозил отдать копию пленки журналистам, если ты дашь показания в качестве федерального свидетеля, полагая, что твои показания скомпрометируют его вкупе с этим вот стареющим ирландцем, который помимо неприязни питает к тебе и самые теплые чувства. Нунан, конечно, пришел в ярость, и Боб поступил абсолютно верно: он выдвинул более разумные требования – он сказал, что угроза с пленкой остается в силе, но, если Нунан обещает не упоминать его имя в суде, он не станет выдвигать свою кандидатуру на выборах генерального прокурора. Наш умница Нунан согласился.

– Галлодет сдал тебя Нунану?

– Хвала аллаху, нет. Он просто поднял панику и пару раз туманно намекнул на какие-то преступные заговоры. Я уверен, что в глазах Нунана я – всего лишь стареющий полицейский с неплохими ораторскими способностями и репутацией жесткого человека.

Крики. Отдельные лучи фонариков выхватили из темноты благодушную улыбку Дадли.

– А откуда у Галлодета пленка?

– Майк Брюнинг дал. Он побоялся, что наше дело в опасности, и поспешил к Роберту с копией фильма, чтобы обезопасить хотя бы себя самого. Увы, перед тем как я отправил его на встречу с тобой, он мне во всем признался. Так что не стоит удивляться, что я так жестоко с ним обошелся.

– Галлодет…

– Отправился к аллаху, сынок. Аккуратно расчленен и спрятан в надежном месте. Убей Веккио, если ты еще этого не сделал, и у Эксли вообще никого не останется.

– Чик сказал мне, что Дьюхеймел сдал Эксли.

– Так и есть.

– Он говорил, что Эксли хранит деньги в сейфе.

– Да, Чик прав.

– В своем доме?

– Это было бы наиболее логично.

– Большие деньги?

– Да. Сынок, ближе к делу, не мучай старика…

– Я могу вскрыть этот сейф. Я убью Веккио и украду деньги Эксли. Половина – твоя.

– Ты очень щедр, сынок, но я несколько удивлен, что ты не стал выражать своей злобы по поводу того, что произошло на рынке.

– Мне хочется вам понравиться. Чтобы вы не трогали тех, кого я здесь оставляю, если мне удастся бежать.

– Насколько я понимаю, ты предполагаешь, что я останусь в живых.

– Деньги?…

– Я с благодарностью приму половину.

У склона холма – шум: мои легавые стучатся в двери хибар.

– Чик изложил тебе суть моих планов?

– Да.

– Выходит, тебе известно, что мне нравится наблюдать?

– Да.

– Я рассматриваю это как компенсацию за ту огромную работу по поддержанию порядка, что я делаю. Таким образом, я могу покоряться греху, не впадая в грех.

ВСПЫШКА: обнаженная Люсиль.

– Ты ведь и сам любишь подглядывать, сынок. Ты знаешь, как подобные вещи способны пробуждать темные инстинкты, что дремали в твоей душе, а вот теперь ты с легкостью оставил прелести простого созерцания.

ВСПЫШКА: окна борделей.

– Я прекрасно понимаю твое любопытство, сынок. ВСПЫШКА: кассета вуайериста – картинки к звукоряду.

– Я рад, что Кафесьяны и Херрики смогли возбудить твое любопытство, сынок. Я мог бы порассказать тебе много интересного про эти семейства.

ВСПЫШКА: ярко освещенное окно – РАССКАЖИ МНЕ.

– Сынок, неужто ты не видишь, что мы нашли наконец основу для взаимопонимания? Не правда ли, ты начинаешь понимать, что мы с тобой – родственные души, братья в любопытстве…

Крики, перекрещивающиеся лучи фонариков —

Я помчался вниз по склону – на бегу то и дело спотыкаясь. Хижины, стоящие вплотную – одна к одной; лучи всех фонарей направлены в дверной проем.

Снаружи столпились следившие. Расталкиваю толпу, заглядываю внутрь:

Люсиль и Ричи Херрик – «скончались по пути в больницу».

Шпагаты на запястьях, вспухшие вены, сведенные судорогой рты.

Сплетенные тела на норковой шубе.

Рядом, на лисьей накидке, – ампулы из-под героина, шприцы и флакон жидкости для прочистки канализационных труб.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

8:01 – объявлен в федеральный розыск.

Тайная квартирка, машина беглеца – купленный на свалке подержанных автомобилей «шеви» 1951 года выпуска.

Гленда в безопасности – стиль против страха – стиль победил.

Сид Ригль в панике – люди Эксли арестовывают моих людей.

Разговоры в Бюро: Люсиль и Ричи умерли от внутривенного введения смеси героина и жидкости для прочистки труб. Сид: «Рэй Пинкер сказал мне, что сперва она вколола дозу ему, а потом – себе. Док Ньюбарр заявил, что на убийство и последующее самоубийство происходящее не тянет – слишком уж все чистенько-аккуратненько».

И прочее:

Джей-Си и Томми – арестованы ФБР, а в четыре утра отпущены на свободу. Мадж К. исчезла в неизвестном направлении – головная машина потеряла ее след.

Звонок Питу: найди мне эту женщину – она многое знает.

Маршрут беглеца: на юг по Кахуэнга-пасс. Испуганные взгляды в зеркало заднего вида: все вокруг кажется незнакомым – и страшным.

Новости по радио: «Волна преступности захлестнула Лос-Анджелес! Микки Коэн – федеральный свидетель! Окружной прокурор Галлодет не явился на утреннюю пресс-конференцию: журналисты в замешательстве!»

Прошлая ночь – прощальная реплика Дадли:

– Мне понадобятся доказательства смерти Чика В. Правой руки будет вполне достаточно – у него там весьма узнаваемая татуировка.

Загадка:

Кровавый ужастик – дело Кафесьянов – Херриков. Кто? Почему?

На юг: Голливуд, Хэнкок-парк. Поворот налево – вот он, Саут-МакКадден.

Девственно чисто: ни одной машины.

Я подошел к двери и постучал. Никого – никаких свидетелей – ножик и замочная скважина – вскрываю замок.

Вхожу.

Закрываю дверь, запираю ее – врубаю свет и начинаю искать.

Стены в гостиной: никаких тебе фотографий, никаких фальшивых панелей.

Кабинет: фотографии в рамках – Дадли Смит, вечный тамада Бюро. Приподнимаю, заглядываю за них —

Сейфа нет.

Наверх – три спальни – снова увешанные фотографиями стены.

Дадли Смит в костюме Санта-Клауса – санаторий для детей, больных полиомиелитом, – 1953 год.

Дадли Смит толкает речь – «Крестовый поход христиан против коммунизма».

Дадли Смит на месте преступления: рассматривает тело убитой негритянки.

Три спальни – двадцать фотографий Дадли – топливо для ненависти.

И никакого тебе сейфа.

Снова на первый этаж – проверил кухню – пусто.

Ковры – абсолютно плоские – тоже пусто. Наверх – ковровые дорожки в коридоре – скатаем-ка их —

Под красным персидским ковром – навесная панель.

С ручкой и барабаном.

Дрожащими руками – комбинация 34Л – 16Р – 31Л – два раза крутанул, раз-два – рванул ручку…

Затянутые шнурками банковские мешки с банкнотами. Пять штук. Больше ничего.

Сотни, полтинники, двадцатки. Купюры старого образца.

Я закрыл дверку, закрутил барабан и положил дорожку на место. На первый этаж – на кухню —

А вот и столовые приборы. Хватаю разделочный нож – мурашки по коже: это тебе, Чик.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

– Дейви… прошу тебя.

Нервы на пределе: начал умолять меня, не успел я открыть дверь. На правой руке – татуировка: «Салли навсегда».

– … Пожалуйста, Дейви.

Шестьсот восемьдесят три штуки и тот самый разделочный нож. Пит ищет Мадж, Фред дрыхнет в спальне. Чик, прикованный к батарее – источающий страх.

– Мы ведь сто лет знакомы, мы весело проводили время. Мне очень жаль, что я приставал к Гленде, – но кто меня осудит, она ведь такая?… Мы не только вместе веселились – мы зарабатывали деньги. Пит хочет убить меня – неоновая вывеска, блин…

– … Дейви, пожалуйста…

Подушки в качестве глушителей. Шторы – импровизированный саван.

– … Дейви… Господи Иисусе… Дейви… Устал – рука не поднимается – пока. Разговор с трупом.

– … Дейви, поверь мне – я исчезну так, что меня никто не найдет… Гленда – классная… Сид Фритцелл говорит, что она станет звездой… Вот придурок этот Сид… оператор наш, Уайли Баллок, и тот лучше соображает… а этого бы и регулировщиком движения на Марсе не взяли. Вы с Глендой… я желаю вам самого лучшего… Дейви, я знаю твои планы, я вижу это в твоих глазах…

Я устал.

Рука не поднимается – пока.

Зазвонил телефон – схватил трубку. «Да?»

– Это Пит.

– И?

– И я нашел Мадж Кафесьян.

– Где?

– Мотель «Горизонт» – Лэнкершим и Крофт, что в Ван Нисе. Она сняла номер 104, и портье сказал, что глаза у нее на мокром месте.

– Ты следишь за ней?

– Ты ведь мне платишь, и я не буду спускать глаз с ее комнаты, пока ты не дашь отбой.

– Оставайся там. Я скоро буду, так что…

– Слушай, я тут говорил с мистером Хьюзом. Он сказал мне, что типы из Управления шерифа нашли свидетеля, который видел Гленду возле домика для гостей на Голливудских холмах приблизительно в то же время, когда был убит Мишак. Так вот, они сочли это подозрительным и теперь разыскивают ее. Вроде как она смылась из города, но…

– Оставайся в мотеле.

– Ты ведь платишь, босс. Как там Чик…

Я повесил трубку и набрал прямой, номер тюрьмы Чино.

– Кабинет заместителя начальника тюрьмы Клевелла.

– Он на месте? Это лейтенант Дэвид Клайн из Полицейского управления Лос-Анджелеса.

– О, да, сэр. Мистер Клевелл оставил мне список, который просил вам зачитать.

– Сперва прочтите мне имена заключенных.

– Текущий адрес надо?

– Сначала имена – посмотрю, есть ли тут тот, кто мне нужен.

– Да, сэр, – медленно, внятно, – Олтер, Крейг В. Аллегретто, Винсент В., Андерсон, Самуэль – второго имени нет, Бассетт, Уильям А., Белтрем, Рональд Д., Бо-нер, Курт – второго имени нет, Боунстелл, Честер В., Борденсон, Уолтер С, Боснич, Вене Б., Баллок, Уайли Д. – Дзинь, щелк – ЧЕГО-ТО не хватало – А ВОТ чего: Уайли Баллок. Оператор «Вампира».

И генератор идей – вечно навязывал Сиду Фритцеллу кровавые сцены.

– … Бердселл, Джон К., Кантрелл, Мартин, второго имени нет…

– Вернемся к Уайли Баллоку. Скажите мне дату его освобождения и последний адрес.

– Та-ак… был условно освобожден девятого ноября пятьдесят седьмого, и адрес, указанный в свидетельстве о досрочном освобождении, – «Ларквью Трейлер Корт», Арройо и Бранд, Глендейл.

Фредди появился в дверном проеме – зевая.

– Сэр, остальные имена читать?

Я положил трубку. «Фредди, в твоей группе в Чино был такой Уайли Баллок?»

– Да-а… точно! Так звали того парнишку, что постоянно ошивался возле Ричи Херрика.

Адреналин – вжиииик!

Чик: «Богородице Дево, радуйся…»

Повезло вонючему макароннику.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Я навел справки:

Баллок, Уайли Дэвис – дата рождения 16 июля 1925 года. Волосы темно-русые, глаза карие. Рост – пять футов десять дюймов. Арестован в марте пятьдесят шестого – порнография.

Род занятий: фотограф-оператор. Автомобиль: «Паккард-клиппер» 1954 года выпуска, цвет – лососево-розовый с белым, Кал. ГХК, 617.

По шоссе до Глендейла – мой катафалк изрыгает клубы дыма. Уайли, Мадж, Дадли – РАССКАЗЫВАЙТЕ.

Арройо, к югу от Бранд – «Ларквью Трейлер Корт».

Парковочные места – но двухцветного «паккарда» не видать. У входа – карта: «У. Баллок – третий ряд, седьмой трейлер».

Огороженные камнями палисаднички, самоподъемные трейлеры, какие-то оборванного вида тетки, прогуливающиеся на солнышке: МОЕ НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО.

Разговоры Фритцелла и Баллока – Уайли напорист: «Инцест! Выколоть глаза вампира!»

Третий ряд, седьмой трейлер – блестящий хромовым блеском «Эйрстрим». Тайком достаю свой «сорок пятый» и стучусь.

Молчание – что неудивительно – «паккарда»-то нет. Дернул дверную ручку – заперто – и слишком много посторонних глаз, чтобы ее взломать.

Съемочная площадка – мне туда.

По шоссе – обратно: драндулет обиженно грохочет всеми своими внутренностями. Гриффит-парк, съемочная площадка – машины Баллока не видать.

Возле «космического корабля» – Микки в круглой еврейской шапочке.

– Тут по твою грешную приходили – и ФБР, и полиция Лос-Анджелеса. А ребята из Управления шерифа Малибу искали мою бывшую звездочку, Гленду Бледсо, с которой, насколько я понимаю, у тебя шуры-муры. Ты разбил мое сердце, ты, треклятый смазливый донжуан.

«Съемочная группа» исчезла – один Микки. «А где все?»

– Болван, съемки «Атаки атомного вампира» закончены, и мой вояж в шоу-бизнес, соответственно, тоже. В последние минуты фильма у Гленды, может, чуть мускулистый вид – если учесть, что Рока Рокуэлла снимали только дальним планом, – но в целом я считаю, что мой фильмец вполне себе на уровне.

– Где Уайли Баллок?

– А я знаю? Оно мне надо?

– Сид Фритцелл?

– Получил свои деньги и катится восвояси – и хрен бы с ним.

Шапочка, на лацкане – булавка с американским флагом – Микки-герой. «Судя по всему, ты доволен».

– Мой фильм готов, и вдобавок у меня появились друзья в федеральном ведомстве. И не спеши именовать меня стукачом, поскольку некий федеральный атторней сказал мне, что ты сам не без грешка.

Любимый дурачок Дадли. «Я буду скучать по тебе, Микки».

– Беги, Дэвид. Грешки, которые ты раскопал, вопиют к возмездию. Поезжай на Галапагосы – смотреть, как на фоне закатного солнца трахаются черепахи.

Кахуэнга-пасс – назад; из чрева моей ветхой колесницы исторгаются клубы черного дыма. Угол Лэнкершим и Крофт – мотель «Горизонт».

Домики выстроились в форме подковы – небольшие коттеджи за умеренную плату – с видом на бассейн. Авто Пита – припаркованное двумя колесами на тротуар – сам герой дремлет на откинутом назад сиденье.

Поставил свой драндулет рядом. В чемодане – деньги: набиваю полные карманы: авось поможет разговорить.

Обхожу бассейн – вот и номер 104. Постучал – Мадж тотчас же открыла.

Измученный вид – обильный макияж сделал только хуже. «Вы – тот самый полицейский. Когда в наш дом ворвался грабитель… вы приходили…»

«Глаза на мокром месте» – так и есть – плюс целая коробка бумажных платочков в пределах досягаемости.

– Ваша дочь… мне очень жаль.

– Это было облегчением для нее… для них обоих. Вы пришли арестовать меня?

– Нет. За что мне вас…

– Если не знаете за что, я говорить не стану.

– Я просто хотел поговорить с вами.

– И посему набили полные карманы денег.

Из карманов действительно предательски торчали стодолларовые бумажки. «Я просто решил, что это не повредит».

– Вас прислал Дэн Уилхайт?

– Дэн умер. Покончил с собой.

– Бедный Дэн, – один короткий вздох.

– Миссис Кафесьян…

– Входите. Я расскажу вам при условии, что вы не станете поносить детей.

– Чьих?

– Наших. Чьих бы то ни было. Так что именно вы хотите…

Я усадил ее. «О ваших семьях – вашей и Херриков».

– Что вы хотите знать?

– Расскажите мне все.

1932 год – город Скрэнтон, штат Пенсильвания.

Джей-Си Кафесьян и Фил Херрик работают на «Ба-люстрол Кемикалз». Джей-Си – простой рабочий, Филипп – в лаборатории. Джей-Си – неотесанный, Фил – интеллигент; но они дружат – никто не понимает почему.

1932 год: друзья перебираются в Лос-Анджелес. Там они ухаживают за женщинами, и в конечном итоге они становятся их женами: Мадж Кларксон и Джей-Си, Фил и Джоан Ренфро.

Проходит пять лет. Наши приятели по-прежнему вкалывают на нудных работах в химической отрасли. У них рождаются дети, пятеро: у Кафесьянов – Томми и Лю-силь; у Херриков – Ричи, Лора и Кристина.

Джей-Си и Фил – скучная и малооплачиваемая работа здорово действует им на нервы. Познания в химии подсказывают им решение: гнать самогон.

Так они и сделали – и дела их пошли в гору.

То были годы Великой депрессии, и беднякам требовалась дешевая выпивка. Джей-Си и Фил торгуют своей «продукцией» по дешевке – основными их покупателями становятся низкооплачиваемые бедолаги из работных лагерей. Они получают прибыль и накапливают капитальцы.

Джей-Си и Фил – друзья и партнеры.

Джей-Си и Фил – наставляют друг другу рога.

Ни один из них ничего не подозревает:

Две интрижки после свадьбы – Джей-Си и Джоан, Филипп и Мадж. Интрижки продолжаются – отцовство всех пяти детей под большим вопросом.

Джей-Си открывает сеть прачечных, Филипп вкладывает деньги в небольшое химическое предприятие. Самогон варить они, однако, не прекращают.

Джей-Си предлагает Филу использовать более дешевое сырье: дескать, чем дешевле производство, тем больше прибыль.

Фил соглашается.

Пробную партию они продают какой-то бригаде рабочих – после чего человек десять поразила слепота.

Двадцать второе июня 1937 года:

В закусочную врывается слепой мужчина с помповым ружьем.

Стреляет не целясь – трое убитых.

После чего слепой засовывает дуло себе в рот и вышибает собственные мозги.

Расследованием занимается сержант Дадли Смит. Он узнает, отчего ослеп стрелявший, и выясняет, что спиртное ему продали Фил и Джей-Си. Он предлагает им сделку: молчание в обмен на процент от прибылей.

Те соглашаются.

Дадли понимает, что Джей-Си жаден до денег, – и использует его слабость. Полагая, что негров следует успокаивать – и делать это с помощью наркотиков, – он предлагает Джею-Си толкать им дурь. Он же убеждает шефа полиции Дэвиса позволить Джею-Си «слу-жить» им: то есть позволить ему единолично торговать наркотой в обмен на информацию для недавно образованного и набирающего силу Отдела по борьбе с наркотиками.

Свое участие в деле Дадли скрывает – лишь немногие знают, кто в действительности привел Джея-Си на службу в Полицейское управление Лос-Анджелеса. В тридцать девятом уходит в отставку шеф Дэвис – его место занимает шеф Хоррелл. Он одобряет идею привлечения Ка-фесьянов на службу в Управлении – и поручает сотруднику Дэну Уилхайту стать связующим звеном между ними и Полицейским управлением.

Проходят годы; Дадли продолжает получать свои проценты от прибылей. Прачечные Джея-Си процветают, к тому же он становится наркобароном южного Лос-Анджелеса. Фил Херрик наживает состояние законным путем – химическое предприятие «ФХ Солвентс» приносит стабильный доход.

Они по-прежнему любовники: Джей-Си и Джоан, Фил и Мадж.

Обе женщины убедили своих партнеров, что предохранялись. И обе солгали: как бы ненавистны им ни были собственные мужья, они ни за что их не оставят: Мадж знает, что Джей-Си убьет ее, а Джоан не хочет отказываться от денег и новообретенных связей супруга в обществе.

Пятеро детей.

Кто чей отец – непонятно.

К счастью, настолько похожих на своих отцов детишек не оказалось.

Джоан хотела ребенка от Джея-Си: он был с ней необычно нежен. Мадж хотела родить от Филиппа, ибо ненавидела своего злодея мужа. Спорное отцовство все сгладит, верили обе.

Но вот завершилась Вторая мировая война.

В ходе которой майор ОСС Дадли Л. Смит продает контрабандный пенициллин спасшимся нацистам. Филипп Херрик, морской офицер, служит на Тихоокеанском флоте. Джей-Си Кафесьян продолжает заниматься своими прачечными и приторговывать дурью. Дадли возвращается в Лос-Анджелес осенью 1945 года; Херрик, походив по морям год и два месяца, неожиданно возвращается домой.

И находит Джоан на девятом месяце беременности. Он избивает ее – и выясняет, что все эти годы Джей-Си был ее любовником. Она планировала отдать ребенка на усыновление; но неожиданное возвращение Фила помешало этому. Беременность она тщательно скрывала, подолгу не выходя на улицу; Лора, Кристина и Ричи учились в школе-интернате и не знали, что происходило.

Джоан бросается к Джею-Си.

Мадж подслушивает их разговор и бросается на них.

Джей-Си жестоко избивает обеих.

Мадж признается в связи с Филом Херриком.

Рогоносцы – и рогоносицы. Разгневанные мужья – избитые и изнасилованные жены. Жуткий скандал. Эйб Уолдридж решает обратиться к Дадли Смиту.

Тот предлагает провести анализ крови всех пятерых детей – результаты коего оказались опять же двусмысленными. Джоан Херрик родила ребенка – Дадли Смит задушил его в колыбели трех дней от роду.

Лора и Кристина так и не узнают тайны своего происхождения; Томми, Люсиль и Ричи узнают – несколько лет спустя.

Мальчики растут друзьями – а возможно, и братьями – кто чей отец, непонятно. Грабят дома и играют джаз; Ричи влюбляется в Люсиль. Он успокаивает ее рас-сказами про Чампа Динина – мол, тот тоже не знал, кто его настоящий отец.

Томми становится таким же, как его номинальный отец Джей-Си: уже старшеклассником приторговывает наркотой. Он всегда желал Люсиль – а тут вдруг появился шанс, что они – не брат с сестрой. Он насилует ее – и делает своей персональной шлюхой.

Ричи все узнает – и клянется убить Томми.

Томми только смеется – ибо считает Ричи слабаком.

Ричи едет в Бейкерсфилд и покупает пистолет. Тут он попадается на торговле наркотиками; Дадли Смит пытается вмешаться, но ему не удается убедить окружного прокурора снять обвинения. В 1955 году Ричи Херрик приговаривается к сроку в тюрьме Чино.

Томми клянется убить его, когда того выпустят, – он знает, что его персональная шлюха Люсиль обожает Ричи. Ричи клянется убить Томми – ибо тот растлил свою предполагаемую сестру, которую он, Ричи, любит лишь платонически.

Люсиль меж тем катится по наклонной – становится проституткой, танцует голой в освещенных окнах, соблазняет мужчин. Фил Херрик ищет ее общества – ведь она может быть его дочерью. Первый раз он подцепил ее на улице – и снял ее. Люсиль соглашается – лишь чтобы поддразнить его.

Однако его нежность приятно удивляет ее – предполагаемый папочка больше похож на Ричи, чем на Томми. Они продолжают встречаться: всегда разговаривая между собой, всегда играя в игры. Фил Херрик и Люсиль: инцест между папой и дочкой – или же просто проститутка и постоянный клиент – кто знает?

А Мадж и Джоан стали подругами. Вместе они спасались от безумия – редкие часы скрашивались бесконечными разговорами. Откровения: долгие годы эти женщины находили утешение лишь друг в друге.

Ричи бежит из Чино – способный лишь подглядывать за Люсиль. Джоан и Ричи обмениваются письмами; Ричи уверял ее, что скоро на свободу выйдет его друг, который и отомстит за него – безболезненно. Притом этот человек, видно, имел над Ричи какую-то власть: он даже не стал называть его имени.

Девять месяцев назад Джоан покончила с собой: у нее враз иссякли силы терпеть. Люсиль так и не узнала, что Ричи наблюдал за ней. Томми прочел рапорты Стеммонса и понял, что это Ричи следит за его сестрой. Он поклялся убить его – и все боялся, что люди Эксли найдут его первыми. Находит его Люсиль – их единственный шанс на спасение на кончике той иглы.

Пол усеян бумажными платочками – беспрерывно плачущая Мадж использовала всю коробку.

– Как по-вашему, это тянет на «все», лейтенант?

– Не знаю.

– Значит, вы очень любопытны.

– Вам знакомо имя Уайли Баллок?

– Нет.

– Кто убил Джуниора Стеммонса?

– Я. Он напал на Эйба Уолдриджа в одной из наших прачечных. Я испугалась, что он узнает правду про Ричи и Люсиль, и мне хотелось их защитить. Я набросилась на него – по-дурацки, конечно, и Эйб скрутил его. Мы знали, что, даже если мы его убьем, Дадли защитит нас, а Эйб знал, что он – наркоман.

– Выходит, Эйб вколол ему смертельную дозу и вы бросили тело в «Бидо Лито»?

– Да.

– А потом вы рассказали все Томми, и он сжег клуб. Он был его завсегдатаем и боялся, что мы нароем что-нибудь на него.

– Именно так. И я вовсе не сожалею о том, что сталось с тем молодым человеком, Стеммонсом. Думаю, что он страдал, так же как и Люсиль с Ричи.

Я опорожнил свои карманы – куча денег в каждом.

– Вы наивны, лейтенант. Неужели вы думаете, что ваши деньги могут заставить Джея-Си и Томми уйти из моей жизни?

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

ВСЁ=И БОЛЕЕ ТОГО=БАЛЛОК.

Назад, к стоянке трейлеров, – на парковке обнаруживается двухцветный «паккард». Припарковался бок о бок с ним – моя зверь-машина выплюнула сгусток копоти.

Голоса, шуршание ног по гравию.

Густой дым – я закашлялся. Эксли и двое из ОВР – заряжают дробовики.

«Всё» означает «больше того», означает —

Выхлопы, дорожная пыль. Заходят с флангов с дробовиками наперевес – Эксли потеет в своем шитом на заказ костюме.

– Баллок убил Херриков и натворил делов в доме Кафесьянов. Но откуда вы узнали…

– Я тоже звонил в Чино и потребовал список заключенных. И та женщина, что сняла трубку в кабинете замначальника, сказала мне, что при упоминании имени Баллока вы запсиховали.

– Давайте его возьмем. И уберите этих людей – я знаю, что у него есть что-то на Дадли.

– Ждите здесь. Феннер, дайте лейтенанту свое оружие.

Феннер бросил мне пушку – я зарядил ее.

Эксли сказал: «Значит, пошли?»

И мы —

Пробежали к третьему ряду, подбежали к седьмому трейлеру – случайные прохожие, вылупив глаза, смотрели на нас. Тот самый «Эйрстрим» – жужжание радиоприемника, дверь открыта.

Я вошел, целясь; Эксли втиснулся за моей спиной. В двух футах от нас: Баллок в шезлонге.

Добродушный ублюдок:

Улыбается.

Медленно – навидался полицейских, сразу видно, – поднимает руки.

Распялив все десять пальцев – мол, пушки у меня нет, сами видите.

Я упер свой ствол ему в подбородок.

Эксли скрутил ему руки за спиной и щелкнул наручниками.

А по радио – какое-то фантастическое шоу про звездные войны.

– Мистер Баллок, вы арестованы за убийство Филиппа, Лоры и Кристины Херрик. Я – шеф Бюро расследований, и мне хотелось бы сперва допросить вас здесь.

Логово чудовища: плакаты с красотками из «Плейбоя», матрац. Баллок: футболка «Доджерс», спокойные карие глаза.

Я подтолкнул его. «Мне известно о том, что ты знал Ричи Херрика. Я знаю, что ты сказал ему, что отомстишь Кафесьянам за него, и я больше чем уверен, что тебе знакомо имя Дадли Смита».

– Мне нужна отдельная камера и блины на завтрак. Если вы пообещаете, я расскажу вам все прямо здесь.

Я сказал: «Представьте, что вы решили рассказать нам историю».

– Зачем? Легавые любят задавать вопросы.

– Это – не тот случай.

– Блины и сосиски!

– Каждый день.

Принесли стулья, закрыли дверь. Ни магнитофона, ни блокнотов. Вот что поведал нам маньяк:

Июнь, 1937 год – Уайли Баллоку почти двенадцать лет – «Я был совсем дите, понимаете?»

Единственный ребенок, славные родители – но бедные. «У нас была крошечная квартирка – не больше вот этого трейлера, и мы ужинали в той забегаловке почти каждый вечер, потому что там давали вторую порцию холодного мяса бесплатно».

22 июня:

В забегаловку врывается какой-то слепой сумасшедший. И открывает пальбу – его родители погибают на месте.

– Меня отвезли в больницу – у меня был шок, понимаете?

Потом были приюты – «одни ничего так, другие похуже» – мечты о возмездии – вот только кому – убийца-то покончил с собой. Ремесленные училища, страсть к фотографированию и киносъемке – «старину Уайли хлебом не корми, дай пощелкать». Работа оператором, ненасытное любопытство: 22. 06. 37 – почему???

Детектив-любитель Уайли: все доставал легавых. «Они все твердили, что папка с делом куда-то потерялась. Из газет узнал: расследование проводил сержант Дадли Смит. Попробовал написать теперь уже лейтенанту Смиту – ни на одно письмо тот не ответил.

Он принялся копать под ту забегаловку. Там давно ходили слухи, что зрения давешний слепой лишился из-за нечистоплотного бутлегера, что продал ему дерьмовое пойло. И – по следам этих слухов – он принялся выяснять, кто продавал в 1937 году самопальное виски?

Годы, потраченные на бесплодные поиски – «знаете, ведь что-либо доказать практически невозможно». Но слухи не утихали: «самогон из прачечной», «этот армяшка – Джей-Си».

Он пришел к логическому выводу: прачечные «E-Z» – Джей-Си Кафесьян. «У меня не было доказательств – только предчувствие, что так оно и есть. Я даже завел блокнот, куда записывал всю информацию о «деле слепого» – там же хранилось фото сержанта Смита, сделанное в том же тридцать седьмом».

– Это стало навязчивой идеей.

В поддержку этой идеи: работа фотографа. Незаконная. «Я делал непристойные снимки и продавал их морячкам и морским пехотинцам в Сан-Диего».

Навязчивая идея: Кафесьяны.

– Я так и кружил вокруг этого семейства. Выяснил, например, что Джей-Си и Томми приторговывают дурью и связаны с полицией. Что Люсиль – шлюха, а Томми – убийца. Вроде как они стали моей новой семьей. У Томми был кореш по имени Ричи – они вместе играли джаз – хреново, помню. Я наблюдал за ними и видел, что между ними происходило из-за этой Люсиль. Потом Ричи поймали в Бейкерсфилде за торговлю наркотиками и приговорили к сроку в Чино; а однажды, ошиваясь возле одной из кафесьяновских прачечных, я услышал, как Томми говорил Эйбу Уолдриджу, что пристукнет Ричи, как только тот выйдет из тюрьмы.

Начало пятьдесят шестого: два удара поразили его одновременно:

Первый: прячась, по своему обыкновению, возле прачечной, он стал свидетелем междусобойчика: Джей-Си

Кафесьян и Дадли Смит – девятнадцатью годами старше той фотографии.

И второй: его ловят на продаже порноснимков.

– Я подумал тогда, что Дадли Смит и Кафесьяны каким-то образом повязаны. Я не мог ничего доказать, но каким-то образом догадался, что Смит мог помочь Кафе-сьяну скрыть тот факт, что это он продавал ядовитый самогон. Спустя некоторое время я попросту в это поверил.

И он начал вынашивать планы мести – тот Слепой убийца, что поселился в нем, генерировал идеи. Он признался в распространении порнографии – его адвокат посоветовал ему покаяться и просить о снисхождении.

– Один парень в окружной тюрьме рассказал мне, что в Чино есть рентгеновская лаборатория – и что это неплохая работа. Тогда я подумал, что вполне могу устроиться туда, если меня отправят в государственную тюрьму, – я ведь специалист по фотографии. Так что наконец-то у меня появился план: пробраться в Чино, чтобы подобраться к Ричи.

Судья вынес приговор – от трех до пяти лет. Выдумка с рентгеновской лабораторией сработала – Уайли Дэвис Баллок, отправляйтесь в Чино.

– Ну, меня и отправили в Чино, и я смог подобраться к Ричи. Он был нелюдимым, одиноким парнишкой, и я с ним подружился; тогда-то он мне и рассказал эту чертову УДИВИТЕЛЬНУЮ историю.

Куда уж удивительней:

Кафесьяны и Херрики – кто чей папаша? Фил Херрик и Джей-Си: самогонщики-бутлегеры тридцатых. Убийства слепого – Ричи подтвердил: да, вполне возможно, что Дадли Смит так и сделал. Инцест: может быть – мнимый брат – мнимый отец.

– Даю гарантию – вы в жизни не слышали ничего похожего на ту историю, что поведал мне Ричи.

Ричи: слабак-вуайерист.

– Он рассказал мне, что влюблен в Люсиль, но не прикоснется к ней, потому что она может наполовину быть его сестрой. Он еще сказал, что обожает подглядывать за ней.

Ричи, в час по чайной ложке разговоров.

– Он-то и прояснил мне ситуацию. Теперь я знал о Дадли Смите достаточно, чтобы понять, что вскоре после убийств он встретился с Кафесьянами и Херриками. Как я догадался, им удалось договориться, и он брал с них деньги в обмен на замалчивание того факта, что это они изготовили ядовитый самогон. Теперь я знал точно. Знал, что эти две полоумные семейки убили мою семью.

Ричи принялся говорить о мести Томми.

– Я знал, что у него кишка тонка, чтобы мстить. Я сказал: подожди – я отомщу за тебя, если ты пообещаешь мне не приближаться к Кафесьянам.

Ричи пообещал.

– А потом он получил письмо от своей мамаши – она писала эту слезливую муру про попытку самоубийства. Ричи сбежал из Чино – верней, ушел оттуда. Сторожат там так, что он попросту ушел.

Ричи так и остался на свободе.

Его самого освободили условно два месяца спустя.

– Я попытался найти Ричи. Долго сидел в засаде то у дома Кафесьянов, то у дома Херриков – но он так и не объявился.

– Зато эта Люсиль – елки-палки. Я часто любовался, как она танцевала шимми – голая.

Так проходили месяцы. «В одно утро, как раз перед тем, как убить себя, старушка Херрик бросила в ящик письмо. Я это видел, пробрался туда и достал его. Письмо было на имя Чампа Динина – того гребаного джазмена, которого Ричи так обожал. Адресом значился абонентский ящик, и мне вот подумалось: а что, если мамочка и Ричи обмениваются корреспонденцией? Тогда я оставил в том самом ящике записку: «Посмотри, как Люсиль танцует шимми в своем окне. Потерпи, и я отомщу за тебя».

Записка сработала – снова проходили месяцы – он наблюдал, как Ричи подглядывал за Люсиль. УДИВИТЕЛЬНО: вуайерист Ричи – радиолюбитель – уроки Фредди не прошли для него даром. Сам он потихоньку начинал возвращаться к честной жизни – работа в кино, дружеские беседы с инспектором по надзору – никто не знал, что Слепой убийца продолжает жить в нем и вынашивать планы мести.

– И мне стали приходить всякие безумные идеи.

– Слепой сказал, чтобы я следил за папой и сыном Кафесьянами и Дадли Смитом – просто так.

– Как-то раз я следил за Смитом. Он обедал с Микки Коэном, и я устроился в соседнем кабинете. Коэн и рассказал Дадли об этом ужастике, что он снимал в Гриффит-парке – мол, тот тип, Сид Фритцелл, так называемый «режиссер», снимал на стороне еще и порнушку. Смит сказал, что любит подобные фильмы и что Коэн может передать своему Фритцеллу, что у него, Дадли, есть славная квартирка, которую он может использовать. Коэн сказал, что Фритцелл – полное ничтожество и вряд ли из этого выйдет что-то путное.

И он появился на съемочной площадке «Вампира». «Господи, ну и зрелище». Он предложил свои услуги в качестве оператора, и недорого. Коэн его и нанял – тогда он принялся осаждать недоумка Сида Фритцелла – у того вечно не было никаких идей. «Я и предложил ему всю эту лабуду про инцест и выкалывание глаз – просто прикинул, что в один прекрасный день покажу готовый фильм Ричи. Я убедил Фритцелл а, что у меня богатый опыт порносъемки, и он уговорил человека

Микки – ну, этого Чика Веккио – поговорить со Смитом. Смит разрешил, и Фритцелл стал снимать свою муру на той самой хазе в Линвуде.

– Таким образом, я подобрался к нужным людям, но треклятого плана у меня не было. Тут проснулся Слепой.

Он приказал: ущипни Кафесьянов – устрой им страшное и загадочное ограбление. Пусть подумают на Ричи – пусть он испугается – пусть он спрячется.

– Так я и сделал. Наверное, был в этом какой-то символ, потому что Слепой сказал мне в точности, что я должен делать. Сперва я попытался ослепить собак с помощью того химиката, но не получилось – тогда я просто выдрал им глазные яблоки. Я разбил бутылки со спиртным – намекнуть на их бутлегерство – и еще расколол пластинки Томми – Слепой сказал, что это должно символизировать, как Ричи ненавидит Томми. Ричи всегда претила мысль, что Люсиль торговала собой, поэтому я разодрал ее штанишки и кончил на них пару раз.

Злая шутка, нечего сказать.

– Потом Слепой убийца потребовал, чтобы я припугнул Ричи, и я нашел его в том мотеле, где он распускал нюни, подглядывая за Люсиль, и распорол матрац на его кровати украденными серебряными вилками. Вокруг Кафесьянов поднялась шумиха – в связи с ограблением и расследованием ФБР, – и тогда Слепой приказал мне прежде убить Херрика. Дочки пришли домой неожиданно, и Слепой заставил меня прикончить и их. Я прикинул, что раз мудак Ричи скрывается, то легавые запросто свалят все на него и пристрелят при задержании.

Потом?

– Слепой сказал, что Томми и Джей-Си тоже должны умереть – медленно и мучительно. И еще – что я должен вырвать глаза Дадли Смиту и съесть.

А теперь?

– Блинчики и сосиски, папаша. И славную, уютную камерку для нас со Слепым.

Поедает котлеты.

На полочке – тесто для блинчиков.

Закололо в груди – заболела голова – пересохло во рту: Дадли Смит встретится со Слепым убийцей.

Эксли указывает мне на дверь.

Вышел вслед за ним на улицу. Предательский солнечный свет: половина обитателей трейлерного парка пялит на нас глаза.

– И что вы думаете делать? Заставить его – надуть его: СОЛГАТЬ.

– Я хочу взять Баллока с собой к Уэллсу Нунану. Я укрываюсь от федерального ареста, и Баллок может помочь мне исправить положение. Он – главный свидетель по вопросу связей Кафесьянов с Дадли Смитом, и если мы станем с ними сотрудничать, то расследование захлебнется – особенно если скормить им Отдел по борьбе с наркотиками.

– Он – сумасшедший. Его показания будут недействительными.

– Ну да, а нам он кто – всего лишь псих. И к тому же неподсудный.

– Галлодет добьется обвинительного приговора. Он лично будет представлять обвинение.

– Боб мертв. Он был повязан с Дадли в деле по легализации игорного бизнеса. Дадли убил его.

Колени подкосились – я поддержал его: Эдмунда Дженнингса Эксли прошиб холодный пот.

– Я похитил Чика Веккио. Он умолял меня сдать его федералам, а рассказ Мадж Кафесьян заполнил некоторые пробелы в показаниях Баллока, в частности, она сообщила мне подробности того, как Дадли устроил так, чтобы Джей-Си сотрудничал с Управлением. Эксли, все взаимосвязано. Веккио, Баллок, Мадж – они сдадут Дадли, а пострадает только Отдел по борьбе с наркотиками. Ведь это и ваш генеральный план, и все, что вам надо, – дать мне послабление перед тем, как я отдам Баллока в руки правосудия.

– А конкретно?

– Позвоните Нунану. Скажите, что намерены отдать ФБР досье Управления на сотрудников Отдела по борьбе с наркотиками. И попросите отозвать ордер на мой арест, пока я не разберусь со свидетелями.

Сделай это – проглоти наживку – и я смоюсь с деньгами. Твоими деньгами.

– Эксли…

– Согласен. Спрячьте Баллока где-нибудь до прихода темноты, а потом позвоните мне.

– Так вы позвоните Нунану?

– Да, позвоню. Прямо сейчас.

– Признаться, я удивлен, что вы мне доверяете.

– Я уже раз предавал ваше доверие. Можете оставить дробовик себе – и постарайтесь его не убить.

Я устроился в трейлере.

Баллок все бредил – о сосисках и Слепом убийце.

ВСЕ вертелось у меня перед глазами – взад-вперед – назад к Мег – и Гленде.

Планы: бегства, подкупа – ни одного путного.

Стемнело – но я не стал включать свет. Где-то заиграла музыка – и все СНОВА завертелось.

Ничего путного.

Баллок вырубился, прикованный наручниками к стулу.

Ничего путного.

Балпок – бормотал всякую чушь во сне.

Меня вдруг пробрала судорожная дрожь – и я… захныкал.

Уткнулся в стену —

Убийства, избиения, взятки, подкупы, шантаж. Вымогательство квартплаты, штрейкбрехерство. Ложь, угрозы, нарушенные клятвы, похеренный долг. Воровство, двойная игра, алчность, обман, убийства, избиения, взятки, подкупы, шантаж, Мег…

Хныканье переросло в рыдания – Баллок приподнял голову и навострил уши, чтобы лучше слышать. Всхлипы – я пытался сдержать слезы сколько было сил – а трясло меня так, что содрогался весь трейлер.

ВСЁ.

Кружусь, падаю – и признаюсь.

Не знаю, сколько прошло времени.

Кончилось все тем, что я подумал:

ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО.

Я позвонил.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

Парковка возле конторы «Сиэрс и Ройбак»: большое пространство – и пустое. В квартале отсюда – мое домовладение.

Рано. Свет фонарей на асфальте – он не может нас не заметить.

В четырех атташе-кейсах – шестьсот восемьдесят три штуки баксов.

К лодыжке привязан «сорок пятый».

На переднем сиденье – Уайли Баллок: скованные наручниками кисти спокойно возлежат на коленях.

Рядом с ним – разделочный нож Эксли.

Я поставил сумки с деньгами на капот. Ни верхней одежды, ни кобуры – обыскивайте сколько влезет.

Свет фар, визг тормозов – и вмиг все погасло. Выходит улыбающийся Дадли Смит.

– Ты рано, сынок.

– Я осторожен.

– На твоем месте я тоже был бы. А кто тот человек, коего я наблюдаю в твоей машине?

– Пилот. Я полечу с ним на юг.

Он заглянул в полуоткрытое окно. Оттуда на него спокойно смотрел Баллок – наручники надежно укрыты моим плащом.

– Какие огромные чемоданы! Сколько тут, хотя бы приблизительно – не считал?

– Почти семь сотен штук.

– И все это – моя доля?

– Ваша.

– В обмен на?…

– … на безопасность тех, кого я оставляю здесь.

– Ты употребил множественное число, сынок. У тебя разве есть любимые люди, помимо сестренки?

– Вообще-то нет.

– А-а, превосходно. Что Веккио?

– Мертв.

– Я просил тебя принести доказательства.

– В сумке. Вместе с деньгами.

– Ну, раз до Эдмунда Эксли не добраться, но можно скомпрометировать, – полагаю, на этом мы и распрощаемся.

Я подошел ближе, закрыв ему поле для обзора, а главное – Баллока.

– Мне все еще любопытно…

– Что именно?

Громче – ненамного – мутить воду пока не стоит:

– Мадж Кафесьян рассказала мне о слепом убийце. И вот мне стало интересно: как вы договорились с Джеем-Си и Филом Херриком?

Дадли расхохотался – басовитым нарочитым смехом.

– О, тогда я был бесстыжим, сынок. Я иначе понимал смысл слов «алчность» и «слепой гнев» и понимал абсурдность произошедшего – слепой убийца с двена-дцатизарядным карабином.

– Нет, меня интересует, как вы провернули саму сделку?

– Очень просто, сынок. Я всего лишь сообщил мистеру Кафесьяну и мистеру Херрику, что их искусно приготовленное зелье унесло четыре жизни и обрекло людей на нечеловеческие страдания. И уведомил, что в обмен на отчисления из своих доходов страдания эти станут для них предметом спора лишь с Господом нашим.

– И все?

Баллок забормотал.

– Также я припас наглядные пособия – для пущей убедительности. Фото, сделанное коронером, – шокирующее изображение молодой семейной пары с начисто отстреленными головами.

Бормотание стало громче – я закашлял, чтобы отвлечь внимание от шума.

– Сынок, чего это твой брат-пилот там себе под нос разбубнился?

Стало не по себе – посмотрим на его руки.

– Сынок, тебя не затруднит открыть тот кейс, где содержится мое доказательство?

Я подошел ближе.

Дадли протянул руки – одной секундой быстрее, чем…

Я поднырнул, чтобы врезать ему под коленки, – он ловко ушел от удара.

Из рукавов его выскользнули ножи – хватает кейс, дергаю на себя —

Два стилета в умелых руках —

Целясь в меня, колет – врезается в кожу – оба лезвия там и застревают.

Я бросил чемодан.

Дадли стоял – открывшись.

Баллок подобрался, вцепившись в нож.

СЛЕПОЙ!!! СЛЕПОЙ УБИЙЦА!

Я дал ему под коленки.

Дадли согнулся.

Баллок кинулся на него – острием вперед.

Дергаясь – наручники не позволяют ему ударить в полную силу – лезвие – подстава! – острие распороло рот Дадли от уха до уха.

Удар наотмашь – завершающий – разделочный нож, звякнув, падает на асфальт.

СЛЕПОЙ УБИЙЦА!!! – Баллок кинулся на Дадли.

Зубами.

Ногтями.

Впился в его глаза.

Смотрю:

Окровавленная глазница – ярко-красная.

НЕТ!!! – мой крик, мой револьвер – целюсь в живой клубок.

Я выстрелил дважды – оба раза мимо: рикошет по асфальту.

Прислонился к капоту, еще два выстрела – лицо Баллока превратилось в кровавое месиво.

В глазах – осколки кости.

Стреляю вслепую – свист пуль, рикошеты, – пока не заело затвор.

Дадли набросился на Баллока – выворачивая ему руки.

Дадли – шатается, торжествующе вскрикивает – глаз вернулся в глазницу.

Хватаю деньги и бегу. Позади меня эхом: СЛЕПОЙ!!! СЛЕПОЙ УБИЙЦА!

Вот что случилось потом:

Я добежал до того самого дома. В подвале – старинный букмекерский тайник – прячу туда деньги.

Звонки с телефона вахтера:

Междугородний – Гленде: приезжай, возьми деньги, спрячься. Питу, в «Эль Сегундо»: можешь отпустить Чика – твои двадцать штук у Гленды.

Столпотворение на стоянке «Сиэрс» – на выстрелы прибыли патрульные автомобили. Баллок мертв, Дадли в спешном порядке доставлен в «Царицу ангелов». Мои объяснения – спросите шефа Эксли.

Меня арестовали – Эксли объявил-таки розыск. Позволили один телефонный звонок – ну, я и набрал Нунана.

Последовала битва правоохранительных структур: полиция Лос-Анджелеса против ФБР – Нунан торжествует победу.

Защита ключевого свидетеля: пока никаких обвинений против меня.

Номер люкс в «Стэтлер-Хилтоне», приятельские отношения с охранниками: Уиллом Шипстедом и Джимом Хенстеллом.

Телек в номере – а в новостях:

Микки Коэн – добропорядочный гражданин – помощник следствию.

«Газовая камера» Боб Галлодет – девять дней со дня исчезновения: где окружной прокурор?

Частые визиты Уэллса Нунана.

Моя тактика: полное молчание.

Его тактика: угрозы, увещевания.

Эксли позвонил ему в тот же день, когда мы поймали Баллока. И предложил вот что:

Объединенные усилия Полицейского управления Лос-Анджелеса и ФБР: прижать Отдел по борьбе с наркотиками – Дейв Клайн раздобудет четырех свидетелей. Уверения во взаимовыгодном сотрудничестве; Эксли, дословно: «Давайте зароем топор войны и начнем работать вместе. Одним из свидетелей станет высокопоставленный сотрудник Полицейского управления, настроенный враждебно. Этот человек обладает информацией о тайнах семьи Кафесьян, и я бы сказал, что ему можно предъявить федеральное обвинение по меньшей мере по шести статьям. Полагаю, онс лихвой возместит утрату Дэна Уилхайта, который, к сожалению, на прошлой неделе совершил самоубийство. Мистер Нунан, на совести этого человека очень много грязи. Все, о чем я прошу, – изображать его как самодостаточное, автономное целое из Полицейского управления Лос-Анджелеса – точно так же, как вы согласились представить Отдел по борьбе с наркотиками».

Грядет совместная пресс-конференция Управления и ФБР.

А что же мои «свидетели»?

Уайли Баллок мертв.

Чик В. – наверняка смылся.

Мадж – где-нибудь оплакивает свое горе.

Дадли Смит – в критическом состоянии.

«Критический» пиар – аккуратное обращение с прессой Эда Эксли – ни слова об Уайли Баллоке. Никаких обвинений и с его стороны не последовало: Баллока втихаря кремировали.

Никаких «свидетелей» – Нунан вне себя от ярости.

Угрозы:

«Я привлеку вашу сестру за нарушения налогового законодательства».

«Я передам в окружную прокуратуру пленку, на которой Гленда Бледсо призналась, что это она, черт возьми, пристрелила Дуайта Жиллетта».

«А еще у меня есть запись, на которой вы приказываете человеку по имени Джек „убить его". Если вы так и будете отказываться сотрудничать со мной, я заставлю наших агентов проверить всех ваших известных сообщников и найти этого человека».

Моя тактика: полное молчание.

Мой козырь: единственный свидетель – я знал ВСЕ.

Медленно тянулись дни. Больше никаких заявлений о «волне преступности, захлестнувшей город» – Нунан и Эксли об этом позаботились. Томми и Джей-Си – недоступны; под неусыпным наблюдением ФБР.

Приходил Эд Эксли.

– Полагаю, это вы украли мои деньги. Сотрудничайте с Нунаном – и я позволю вам оставить их у себя. Вам они скоро понадобятся – а я не буду особо сожалеть.

– Без ваших показаний до Дадли не добраться.

– Если провалится договор с федералами, Полицейское управление будет выглядеть постыдно бездейственным.

Моя тактика: полное молчание.

И Пит Б. приходил. Шепотом: «Гленда взяла деньги – и выплатила мне мою долю. Прошел слух, что ты стукачишь федералам, – Сэм Джанкана уже нанял человека».

Потом пришли двое из Управления шерифа. «Мы желаем знать, где находится Гленда Бледсо – мы намерены арестовать ее за убийство Мишака».

Моя тактика – признание: это я убил его – один. Я подробно описал нанесенные ему ножевые ранения – они поверили – и сказали, что мне светит обвинение в убийстве первой степени.

Нунан – тут как тут. «Я использую все привилегии представителя федеральной власти, чтобы этот человек оставался лишь под нашим арестом».

Телефонный звонок. Джек Вудс:

– Мег в порядке. Сэм Джи сказал слово – ты покойник. Старая новость.

Долгие дни – коротаю время за игрой в карты с Уиллом Шипстедом. Инстинкт: он ненавидит свою службу в ФБР, а Нунана – тем паче. Осторожно предложил ему взятку: стереть кассету с признанием Гленды за тридцать штук.

Он согласился.

На следующий же день Нунан подтвердил это: «Технари недоделанные!» – жуткий скандал.

Долгие ночи – дурные сны: убийства, избиения, подкупы, взятки, ложь.

Дурные сны, бессонница.

Я стал бояться спать – кошмары преследовали меня: умоляющий Джонни, одноглазый Дадли.

Гленда: трудно найти – легко представить: «Ты хочешь признаться».

Я и признался.

Две ночи, шесть комнат – Дейв Клайн, он же Вышибала, дает признательные показания.

Убийства, избиения, подкупы, взятки – моя карьера полицейского вплоть до Уайли Баллока. Ложь, угрозы, преданные клятвы, нарушенные обещания. Эксли и Смит – мои соучастники – теперь я могу об этом говорить…

Девяносто четыре страницы – Шипстед тайком передал их Питу Б.

А уж Пит позаботился, чтобы копии попали в «Строго секретно», «Лос-Анджелес Таймс» и генеральному прокурору штата.

Время шло. Нунан в бешенстве: грядет пресс-конференция, и мне нужно, чтобы ты говорил.

Угрозы, предложения – снова угрозы.

Я заговорил – и сказал вот что:

– Дайте мне два дня на свободе. Когда я вернусь, мы подготовим мое признание.

Полубезумный Нунан: «Х-хорошо».

«Лос-Анджелес Геральд», 6 декабря 1958 года

Совместная конференция Полицейского управления Лос-Анджелеса и ФБР отменяется

Всех удивило сделанное на прошлой неделе заявление о том, что Полицейское управление Лос-Анджелеса и офис федерального атторнея округа Южная Калифорния намерены провести совместную пресс-конференцию. Сопер-ники времен масштабного федерального расследования, которое еще не завершено, два конкурирующих правоохранительных ведомства еще недавно находились в каких угодно отношениях, кроме дружественных. ФБР упрекало Полицейское управление в позорном бездействии в так называемом Южном Централе Лос-Анджелеса, в то время как шеф Бюро расследований Эдмунд Эксли обвинял мистера Нунана в наличии политической подоплеки всех его резких заявлений в отношении Полицейского управления. Раскол этот завершился на прошлой неделе, когда оба представителя силовых ведомств выступили в СМИ со схожими заявлениями. Итак, намеченная на завтрашний день пресс-конференция была по непонятным причинам отменена, что привело многих представителей судебной власти Южной Калифорнии в замешательство.

В опубликованном на прошлой неделе пресс-релизе в тщательно подобранных выражениях сообщалось, что имеет место всего лишь попытка взаимодействия полиции Лос-Анджелеса и ФБР – направленная предположительно на разоблачение некоторых сотрудников Отдела Полицейского управления по борьбе с наркотиками. Там же содержалось обещание «раскрыть карты» на завтрашней пресс-конференции, и анонимный источник в генеральной прокуратуре сообщил, что, по его мнению, совместное расследование было приостановлено по причине нарушения обязательств одной из сторон. На вопрос, какие именно «обязательства» имелись в виду, этот источник ответил: «Сотрудник Полицейского управления, который укрылся от федерального ареста, намеревался дать показания против некоторых сотрудников Отдела по борьбе с наркотиками и семейной преступной группы, с которой были связаны эти люди. Также вышеупомянутый сотрудник намеревался привести в суд еще четырех свидетелей и, когда его на два дня освободили из-под ареста по его просьбе, напал на охранявшего его агента и скрылся. Откровенно говоря, в его отсутствие у ФБР остались лишь показания бывшего гангстера Микки Козна.

Слухи: волна преступности захлестнула город

Иначе и не назовешь и всегда-то нестабильный уровень преступности в Лос-Анджелесе, а в особенности – в южной его части. Число убийств, совершенных в городе за последний месяц, уже превысило 1600% от среднего показателя, и, хотя ни ФБР, ни полиция эту информацию не подтверждают, есть данные, что перестрелка в Уоттсе и случившееся на Голливудском продовольственном рынке взаимосвязаны, – напомним, что в обоих случаях четверо расстались с жизнью. Добавим к этому таинственное исчезновение лос-анджелесского окружного прокурора Роберта Галлодета и случившееся 19 ноября тройное убийство семьи Херрик – до сих пор не раскрытое, – и получится то, что губернатор Гудвин Дж. Найт назвал «пороховой бочкой. Я полностью доверяю шефу полиции Паркеру и его заместителю Эксли и не сомневаюсь в их способностях поддерживать правопорядок, но теряюсь в догадках, размышляя о причинах столь резкого скачка преступности».

Шеф Эксли, несмотря на неоднократные просьбы, комментировать ситуацию с отменой пресс-конференции отказался. На вопрос о волне преступности он ответил следующее: «Это было всего лишь совпадение, ни с чем не связанное. К тому же теперь все закончилось».

Полиция опережает ФБР: бескомпромиссный ход

Сегодня утром известный своей репутацией жесткого руководителя глава Бюро расследований Эдмунд Дж.

Эксли неожиданно устроил пресс-конференцию. Предполагалось, что данная акция призвана отвлечь внимание от нашумевшего федерального расследования и объяснить, почему ФБР и полиция Лос-Анджелеса отказались от новоиспеченной идеи «сотрудничества» в деле расследования деятельности организованной преступности в южном Лос-Анджелесе и разоблачения сотрудников Полицейского управления из Отдела по борьбе с наркотиками.

Ни того ни другого не произошло. Вместо этого в решительном, заранее подготовленном заявлении заместитель начальника Управления единолично высказал свои обвинения в адрес упомянутого отдела, заявив при этом, что собственноручно передаст обличающие доказательства специально для этого созванному Большому жюри округа и в одностороннем порядке направит материалы дела о нарушениях налогового законодательства в генеральную прокуратуру.

Характеризуя Отдел по борьбе с наркотиками «автономной структурой в составе Полицейского управления, которая вышла из-под контроля», Эксли выразил твердое убеждение, что «подобные тенденции не успели перекинуться на остальные отделы» и что Отдел внутренних расследований под его непосредственным руководством намерен «прочесать все отделения полиции, подобно охотничьим псам, вынюхивая все негативные тенденции».

Ошарашенные репортеры задавали вопросы, но ответа не получили: Эксли отказался. Правда, сообщил, что глава Отдела по борьбе с наркотиками сорокачетырехлетний капитан Дэниэл Уилхайт на прошлой неделе совершил самоубийство и что следователи ОВР в настоящее время заняты допросами сотрудников Отдела по борьбе с наркотиками – им приходится быть осторожными, – с расчетом на то, что показания перед Большим жюри будут добровольными.

На вопрос, насколько погряз в коррупции Отдел по борьбе с наркотиками, Эксли ответил так: «Весьма. Я лично сообщаю, что почти все сотрудники отдела на протяжении двадцати лет были связаны с печально известной семьей наркоторговцев, и мое главное желание теперь – полностью реформировать отдел и нейтрализовать семейство. Я обязуюсь передавать федеральному атторнею мистеру Уэллсу Нунану информацию, имеющую касательство к федеральному расследованию, но хочу довести до его сведения, что наводить порядок в собственном доме я намерен лично – на правах хозяина».

Журнал «Строго секретно», 11 декабря 1958 года

«Свобода слова» с кляпом во рту: J'accuse!!![35]J'accuse!!!

Бумажный нитроглицерин – только таким словом можно было охарактеризовать девяносто четыре страницы, что появились в редакции «Строго секретно» десять дней назад – атомные бомбы обвинений; копии тех же страниц были отосланы в одну из лос-анджелесских газет и генеральную прокуратуру штата.

Они предпочли не заметить этих страниц – мы же вознамерились их напечатать. Доверенный источник, передавший в наши руки сию атомную бомбу, ручался за достоверность информации – и мы ему поверили. Девяносто четыре страницы: обжигающего, бурлящего, кипящего потока признаний коррумпированного лос-анджелесского полицейского, скрывающегося от мафии, от бывших собратьев-легавых и собственного зловещего прошлого. Вы прочли бы их 18 декабря – если бы кое-что не случилось.

А случилось то, что мы, дорогой наш читатель, вступили в противоречие с законом. Мы можем поведать вам о «законных» способах цензуры, что обратили против нас; и наши адвокаты разъяснили нам, что расплывчатое описание страниц не нарушит того запрета на «законных» основаниях, что наложило Полицейское управление Лос-Анджелеса на их публикацию.

Мы продвинемся еще на крошечный шажок в описании этого материала: те девяносто четыре страницы запросто могли бы поставить полицию Лос-Анджелеса на колени. Наш оставшийся (к сожалению) неизвестным автор, решительно признающийся в своей собственной коррумпированности, также обвиняет знаменитых лос-анджелесских полицейских в чудовищных злоупотреблениях служебными полномочиями и заявляет, что именно они стоят за недавним небывалым разгулом преступности в городе. Обжигающие, бурлящие, кипящие признания – притом абсолютно достоверные, – и мы не можем их напечатать.

Вот и все, что наши адвокаты позволили нам поведать о тех самых девяноста четырех страницах. Разыгрался аппетит? А теперь позвольте раззадорить твой гнев, дорогой наш читатель.

Один из наших сотрудников, ответственный за сбор информации на электронных носителях, имеет проблемы с алкоголем. Увидев эти девяносто четыре страницы, он тут же разглядел их убойную силу и позвонил своему знакомому в Управление. Тот самый сотрудник – злостный нарушитель правил условно-досрочного освобождения, систематически игнорирующий повестки за вождение в нетрезвом виде, – и передал материал своему знакомому. Информация о нем быстро дошла до высших чинов Управления, и последовало решение о запрете на его публикацию.

Наш сотрудник был вознагражден за бдительность: все его повестки были признаны недействительными и аннулированы. Девяносто же четыре страницы горячей информации изъяли: мы не можем напечатать ничего из этого под угрозой быть обвиненными в нарушении «закона».

А что газета? И генеральная прокуратура?

Свои копии пресловутых девяноста четырех страниц они выбросили, высмеяв их содержимое, обозвав его «помоями». Чудовищные факты были слишком чудовищны, чтобы в них поверить.

А что автор? Он где-то здесь, скрывается среди темных ночей Города Падших Ангелов.

Какова же развязка этой драмы? Вам решать, дорогие наши читатели. Мы ждем вашего осуждения фашистской цензуры. Пишите нам. Пишите в Полицейское управление Лос-Анджелеса. Не скрывайте своего гнева. Поддержите раскаявшегося полицейского, чье чистосердечное признание сочли слишком взрывоопасным для публикации.

ЗАГОЛОВКИ:

«Лос-Анджелес Таймс», 14 декабря 1958 года

Созыв Большого жюри: сотрудники Отдела по борьбе с наркотиками дают показания

«Лос-Анджелес Миррор», 15 декабря 1958 года

Обвинения в цензуре журналистов «Строго секретно» проигнорированы

«Лос-Анджелес Геральд Экспресс», 16 декабря 1958 года

Полицейское управление называет обвинения «Строго секретно» смехотворными

«Лос-Анджелес Таймс», 19 декабря 1958 года

Приговоры сотрудникам Отдела по борьбе с наркотиками

«Лос-Анджелес Миррор», 21 декабря 1958 года

Эксли: обвинения «Строго секретно» – чушь!

«Лос-Анджелес Миррор», 22 декабря 1958 года

Семейство наркоторговцев предстанет перед Большим жюри

«Лос-Анджелес Геральд Экспресс», 23 декабря 1958 года

Шокирующие результаты заседания Большого жюри: Кафесьянам не вынесен ни один приговор. И. о. окружного прокурора объясняет это компромиссом в связи с суровыми приговорами сотрудникам Отдела по борьбе с наркотиками

«Лос-Анджелес Икзэминер», 26 декабря 1958 года

Галлодет все еще не найден: поиски продолжаются

«Лос-Анджелес Миррор», 27 декабря 1958 года

Мэр Поулсон: обвинения «Строго секретно» смехотворны!

«Лос-Анджелес Миррор», 22 декабря 1958 года

Федеральное расследование прекращено

«Лос-Анджелес 1еральд Экспресс», 3 января 1959 года

Бессменный тамада Полицейского управления удостоен специальной пенсии

Грустная, трогательная сцена – в противовес недавним газетным заголовкам о приговорах сотрудникам Отдела по борьбе с наркотиками за взяточничество и налоговые махинации. Сцена: израненный лос-анджелесский полицейский борется за жизнь на больничной койке.

Дадли Л. Смит, ПУ Лос-Анджелеса, уроженец Дублина, выросший в Лос-Анджелесе, во Вторую мировую ловивший шпионов в ОСС, пятидесяти трех лет, муж и отец пяти дочерей, тридцать лет на службе в полиции. Обладатель множества наград за доблесть, постоянный тамада и светский капеллан Полицейского управления Лос-Анджелеса, Дадли Л. Смит – пять недель назад получивший ножевые ранения во время задержания грабителя – борется за жизнь.

Пока ему удается выиграть борьбу: он лишился глаза, парализован; у него – повреждения головного мозга, и, вероятнее всего, ходить он больше не сможет. Будучи в памяти, он веселит медсестер своим ирландским говорком и шутками, что, мол, теперь он станет сниматься в рекламе – вроде того парня с повязкой на глазу, который толкает рубашки фирмы «Хэтуэй». Однако на долгое время он впадает в беспамятство, и это весьма прискорбно.

Полиция не стала обнародовать детали происшествия, в результате которого так серьезно пострадал Дадли Смит; ибо людям из Управления прекрасно известно, что он предпочел бы, чтобы семья убитого им грабителя избежала тяжкой участи общественного порицания. Тоже прискорбный факт – особенно если учесть, что остаток своих дней Дадли Смит будет нуждаться в интенсивном стационарном лечении.

Его пенсии и сбережений на это не хватит, и он слишком гордый, чтобы принять помощь из Благотворительного фонда Полицейского управления. Он – легендарный полицейский, всеобщий любимец, неустрашимый коп, убивший восемь человек – по долгу службы, ибо без этого в полиции никак. Зная об этом, шеф Бюро расследований Полицейского управления Эдмунд Эксли попросил Городской совет Лос-Анджелеса использовать редко упо-требляемую свою прерогативу и проголосовать за назначение отважному полицейскому специальной пенсии в том размере, что позволит покрыть расходы на пожизненное содержание и уход в соответствующем лечебном учреждении.

Члены совета с предложением согласились; соответствующее постановление было принято единогласно. В интервью корреспондентам шеф Эксли заявил: «Очень важно, что капитан Смит получит содержание и уход, которых заслуживает. Он будет в полной безопасности и проживет остаток своих дней, не беспокоясь о налогах и прочих материальных проблемах работы в полиции».

Дадли Л. Смит, герой. Пусть дни твои будут долгими и преисполненными мира и покоя.