Белый клык

Глава 23. Яблоко от яблони

— Иди ты к чертовой матери, Озпин, — процедил высокий черноволосый мужчина, неосознанно опуская ладонь на рукоять широкого двуручного меча, прислоненного к столу.

— И почему я не удивлен такому ответу… — вздохнул директор.

— А что еще я мог тебе сказать? — фыркнул Кроу Бренвен. — Ты хочешь запихнуть мою племянницу в адскую машину атласких умников, которые сами ни черта не понимают, как она работает, а возможный результат варьируется от «все получится» до смерти или сумасшествия! И это не говоря уже о том, на что ты хочешь обречь ее, если (если, Озпин!), операция по пересадке пройдет успешно. Ты сам говорил — Девы умирают своей смертью разве что в качестве исключения. Их силы боятся или хотят заполучить люди, за ними охотится Салем, они сами, зная свою мощь, постоянно лезут в пекло.

— Ты ведь еще не встречался с семьей, не так ли? — тихо спросил Озпин.

— Нет, — напрягся Кроу. — Я сразу к тебе.

— Под «сразу ко мне» ты подразумеваешь «сначала в бар, потом подраться с Винтер, понаделав кратеров в моем внутреннем дворе»?

Бренвен на это только довольно усмехнулся. Бесить Винтер — одно из его самых любимых занятий в этой поганой жизни. Жаль, они редко пересекались — видеть холеную, всегда морозно-вежливую Шни с перекошенным от бешенства лицом стоило любой головомойки, которую ему устроит Озпин. Древний занудный хрен просто ничего не понимает в развлечениях!

— Должен же был кто-то поставить на место эту зазнайку.

— Знаешь, что меня веселит в этом больше всего? — улыбнулся директор, заставив Кроу насторожиться. — То, что твоя племянница говорит о младшей сестре Винтер то же самое и при этом называет своим другом.

— Эй, мы с Ледяной Королевой не друзья!

— Но могли бы быть, если бы ты попытался.

— Ты прекрасно знаешь, почему я работаю один, Озпин, — тихо ответил Бренвен, вновь, почти рефлекторным, глубоко въевшимся за годы, движением сжимая рукоять верного клинка. — И почему у меня всего один друг, не считая племянниц.

— Да, твое Проявление.

— Я приношу неудачу всем вокруг. Это полезно в бою, но превращается в огромную проблему, когда дело касается личной жизни.

— И поэтому ты заливаешь свое одиночество литрами виски и работой, видясь с родными едва месяц в году?

— О, это опять одна из тех душеспасительных бесед от мудрого директора? — закатил глаза Охотник, доставая фляжку и демонстративно делая большой глоток. — Избавь меня от этого. Мы говорили о Янг.

— Просто встреться с ней. Поговори.

— Что ты сделал с ней? — прорычал Кроу, наклоняясь вперед.

Он знал, что Озпин хороший человек. Он знал, что его мотивы чисты, он верил в него и его цель, доверял суждению и опыту… но персонификация одной из четырех Реликвий вертел людьми как хотел и зачастую требовались годы, чтобы понять, как и зачем он это делал. По личным наблюдениям Бренвена, вмешательство директора почти всегда оборачивалось к лучшему для «счастливца», но Озпин был в первую очередь защитником человечества и только потом — каждого отдельного человека.

— Абсолютно ничего, — покачал головой Знание.

— Тогда к чему это все?

— Я не хочу давать тебе подсказок, Кроу. Самые убедительные доказательства — те, которые человек отыскал сам. Так что просто сходи и повидайся с семьей.

Мгновение черноволосый Охотник пристально смотрел в глаза директору, а потом, со вздохом поднявшись, подхватил клинок, закинул на плечо и направился к выходу.

Он знал этот взгляд. Он уже видел это сочувствие в глазах, наблюдал это выражение на лице: «Мне жаль, но когда мы встретимся в следующий раз, ты скажешь, что я был прав».

— Черт бы тебя побрал, древний ты хитрый хрен, — пробормотал он себе под нос, так, чтобы Озпин услышал. — Черт бы тебя побрал…

Ниндзя в темно-синем костюме пригнулся, театрально взмахнул руками, оставляя огненные дорожки в воздухе…

— Тебе никогда не победить меня, старпер! — закричала Руби, торжествующе вскидывая над головой джойстик.

Ниндзя в темно-красном пригнулся, пропуская над собой огненный шар, сбил противника подсечкой, а затем взмыл в воздух, чтобы приземлиться на грудь темно-синему, залив экран изнутри ярко-красным.

— Не задавайся, мелкая. Это я научил тебя играть в эту игру, — довольно хмыкнул Кроу и тут же отвесил племяннице легкий подзатыльник. — И не называй меня старпером, я не настолько стар.

— Моя очередь! — заявила Янг, оттаскивая сестру с подушки у монитора за капюшон ее любимого плаща.

Руби, впрочем, не расстроилась. Размазавшись алым в воздухе, она приземлилась на кровать, даже не озаботившись стряхнуть с нее лепестки роз, что оставались от ее Проявления.

— А расскажи о своем последнем задании! — потребовала она.

Бренвен улыбнулся. Тейянг и его семья были теми, кого он действительно любил… на них, собственно, список и заканчивался. Он навещал их раз в несколько месяцев, после очередного тяжелого и, временами, грязного задания от Озпина — маленький загородный дом на острове Патч, одном из самых тихих и мирных мест в мире, был его обителью, самым настоящим «Священным местом», причиной, по которой он занимался всем этим. Он еще мог вспомнить, как усаживал обеих девочек себе на колени и, в сотый раз, читал им одни и те же любимые сказки, воспринимаемые с тем же восторгом, что и впервые.

А потом они всегда требовали с него историй из жизни Охотников. Он никогда не отказывал… и, порой, рассказывал правдивые. Очень редко.

— Хорошо, мелкая, — согласился он и в этот раз. — Последняя миссия была в Мистрале…

— И что ты там делал? — подпрыгнула на кровати нетерпеливая Руби. — Охотился на древнего Гримм? Сражался с бандитами?

— Искал сокровища? — предположила Янг.

— Я разыскивал волшебницу.

Мгновение в комнате царила тишина… а затем в лицо Охотнику прилетела подушка, от которой он не стал уворачиваться.

— Фу, Кроу! — скривилась Янг. — Раньше у тебя лучше получалось врать. Стареешь!

Он только рассмеялся. Одна из прелестей работы на Озпина — можно говорить людям чистую правду. Все равно никто не поверит.

— Ладно, Солнечный Дракончик, — хмыкнул он, использовав старое прозвище, данное маленькой Янг ее отцом. — Настало время доказать тебе, что я еще достаточно молод, чтобы надрать тебе зад в видеоигре.

— Три из трех! — потребовала Янг.

— Хоть сто и из ста!

И ровно через три минуты его любимый персонаж, Парящий Ниндзя, в третий раз отрубил девочке с хвостиками в белом платье, которую обожала его племянница, голову.

— Вот так-то, мелочь пузатая, — довольно хмыкнул Бренвен. — Рано вам еще играть со взрослыми.

Торжествующая ухмылка замерзла на его губах, когда он бросил взгляд на Янг. Сверкая алыми глазами, дочь его сестры уставилась пристальным взглядом на обезглавленный труп своего персонажа, крепко сжимая в руках джойстик с такой силой, что пластик еле слышно похрустывал в ее хватке. У нее даже кончики волос начали светиться, что для хорошо знавшего ее Кроу было однозначным свидетельством того, насколько она зла.

Переведя на своего дядю взгляд чуть светящихся алым глаз, она потребовала:

— Еще раз!

— Руби, — тихо сказал Кроу. — Я слышал, что у вас в столовой сегодня подают землянику. Сходи, пожалуйста, порадуй своего дядю — принеси тарелочку.

— Хорошо, Кроу, — тихо ответила Руби, переводя расстроенный взгляд серебряных глаз со своей сестры на дядю.

— Что случилось, маленькая? — спросил Бренвен, едва за ней закрылась дверь.

Янг умела проигрывать. Она стряхивала с себя неудачи, бодро вскакивала на ноги после поражений, не зацикливалась на ошибках — она просто шла дальше. Ее отец совсем не просто так называл ее «Солнечным Дракончиком» — первая часть прозвища была дана за ее веселый, непосредственный характер, а вторая — за огненную ярость, что превращала ее в неукротимую силу природы: в тех случаях, когда чему-то или кому-то все-таки удавалось разозлить ее, зацепив за живое.

— Неважно, Кроу, — нахмурилась Янг, пряча вновь ставшие нежно-сиреневыми глаза и как-то сдуваясь. — Просто давай сделаем это еще раз.

— Я ничего не имею против того, чтобы вновь показать тебе, что Парящий Ниндзя круче твоей Минь Ю, но даже если тебе каким-то чудом удастся меня победить, это ничего не изменит. Потому что дело не в глупой игре, — сказал Бренвен, откладывая джойстик в сторону и разворачиваясь лицом к племяннице. — Рассказывай, Янг. В чем дело?

Несколько секунд она молчала, мрачно сверля глазами невезучий джойстик… а после расстроено отбросила его к экрану.

— Наверно, я просто слишком много проигрываю в последнее время, — призналась она со вздохом. — Не на тренировках, не по мелочам… в действительно серьезных вещах. Плюшевому под автострадой — это было так глупо… Той разноцветной коротышке на поезде, Неополитен — я ее даже ударить ни разу не смогла!

— Тебе семнадцать, Янг, — покачал головой Кроу. — Ты сама знаешь, что сильна, что из тебя получится очень сильная Охотница, но прямо сейчас ты просто не готова к серьезным делам. Ты чуть не погибла дважды — в первый раз в бою с Фавном-из-стали…

— Не называй его так! Его зовут Моррон Браун, — категорично потребовала Янг. Немного подумав, она добавила: — И Плюшевым тоже не называй, это моя фишка. И мне в любом случае ничего не грозило — я не его враг, и никогда им не была.

— Хорошо, — после короткого молчания согласился Бренвен.

Его посетило очень неприятное чувство, то самое, что возникает, когда за твое отсутствие произошло много важных вещей, которые прошли мимо.

— В любом случае, — продолжил он. — То, что я хочу сказать — не спеши, Дракончик. Противники, которых ты выбираешь, пока просто не в твоей лиге. Это пройдет, со временем. А пока со всем этим разберется твой совсем-не-старый, но опытный дядя. Выше нос!

— Я не могу отступить, — просто сказала Янг, не отрывая взгляд от пола. — Блейк не отступит, Вайс не отступит, Руби последует за ними…

После пары секунд она сокрушенно вздохнула.

— А знаешь, дело даже в этом, — сказала она. — Я просто чувствую себя беспомощной, потому что ничего не могу сделать, чтобы помочь другу. Я не могу спорить с Плюшевым — я вообще стала интересоваться всей этой фигней с дискриминацией только с подачи Блейк. Когда я говорю с ним… то не могу его переубедить — я думаю над этим пару недель, а он размышлял годами. И когда все это закончится, когда мы остановим Белый Клык… он просто уйдет отсюда и продолжит делать то, что делал раньше: сражаться с Охотниками, SDC, Королевствами и всем гребанным миром, потому что кому-то неймется считать других ниже себя! Он будет калечить, убивать и рано или поздно его самого убьют — он силен, но не непобедим. Что я должна сделать, чтобы остановить его?!

Кроу ответил далеко не сразу. Глядя в ее горящие бессильной яростью алые глаза, на такое знакомое с детства лицо, все, о чем он мог думать, было: «Ты так похожа на свою мать».

Конечно, он не сказал этого вслух. Он мог не быть самым образцовым дядей в мире, но второй раз совершать тут же ошибку он не будет. Года три назад он уже говорил ей эти слова — и на целых две недели Янг Сяо Лонг, фонтан бесконечной энергии, влипающая в новую историю каждые несколько дней, была самой примерной девочкой в мире: послушной, вежливой, тихой… кем угодно, но только не самой собой. Ее не хватило надолго, но Кроу выучил свой урок: не надо говорить девочке, которую бросила мать, что она хоть в чем-то на нее похожа.

Даже если в этом была доля истины. И дело было не в чертах лица, не в фигуре и не в багровом цвете глаз, что сменял сиреневый, когда Янг злилась, нет… Никто не мог заставить Рейвен Бренвен быть там, где она быть не хочет. Никто не мог заставить ее делать то, чего она делать не желает. Никто не мог запретить ей влезть не в свое дело — если на то была ее воля.

«Черт бы тебя побрал, хитрый ты древний хрен…» — подумал Бренвен.

Янг, безусловно, не была копией своей матери. Ее доброта и отзывчивость, легкий характер и яркая улыбка — все это подарил ей Тейянг. Но она была упряма, свободолюбива, независима и плевать хотела на правила и запреты, если те ей не нравились — это дала ей Рейвен.

Там, в кабинете Озпина, он ошибся в одном — его племянница уже влезла в эту историю. Единственный способ не дать ей ввязаться в бой с силами, которые ей не по зубам, — приковать праховыми наручниками к праховому же столбу, вкопанному в бетон метров на двадцать… и то, Бренвен был уверен, она бы нашла способ запитать свое Проявление и сломать оковы.

Ведь эта война не закончится со смертью Адама Торуса и той части Белого Клыка, что решила нарушить самый священный закон Ремнанта — она только начнется. И Янг уже была в этом по уши.

— Не лезь в это, — тихо попросил он.

— Я уже влезла, — просто ответила она. — Блейк мой друг — она не останется в стороне. Плюшевый мой друг — и его остановить сможет только смерть. Я не могу и не буду отсиживаться, пока они сражаются.

— Ты не готова.

— Поэтому я должна стать сильнее, — сжала зубы Янг. — Но я не знаю как.

«Я знаю, Дракончик…»

— А если существует способ? — тихо сказал он. — Если есть способ быстро стать сильнее?

— Тогда ты должен рассказать мне о нем.

— Это опасно, Янг.

— Я будущая Охотница.

— Ты можешь умереть, ты можешь сойти с ума в процессе. И результат будет зависеть не от тебя, будь это так, я бы даже не сомневался, — все решит слепая удача.

— Слепая удача? — горько усмехнулась дочь Рейвен. — Мне повезло, что террорист, с которым я дралась под автострадой, оказался хорошим парнем. Серьезно, каковы были шансы? Мне… повезло, что Неополитен не убила меня.

Она замолчала на мгновение, опустив взгляд на сжатые кулаки.

— Не говори Плюшевому, что я это сказала, но… он сильнее меня. А за моим партнером охотится фавн, с которым даже он не смог справится, кто отрубил ему руку. Однажды он найдет ее… найдет нас, потому что куда она, туда и я. Я Янг Сяо Лонг, Кроу, — с нажимом добавила она. — Я не буду бежать от драки, я не желаю спасаться от убийц, оставляя друзей в беде, я отказываюсь сидеть сложа руки. Мне просто нужен способ сделать это.

— Я везучая, — улыбнулась она, вновь переведя взгляд на Охотника. — Папа всегда говорил, что Вселенная любит меня. Но я не глупая, Кроу — я знаю, что так не может длиться вечно. Так может есть смысл попытаться, пока этой удачи у меня еще много?

«Я тебя ненавижу, Озпин… Честное слово, просто ненавижу…»