Белый Слон

Глава 0, или Шахматы начинаются с математики

Занимательная игра, шахматы. Казалось бы — сидят два скучных человека, передвигают черно-белые фигурки по одинаковым клеткам. Кто-то кого-то ест, кто-то чешет затылок и постукивает пешкой по столу, словно нет в жизни ничего важнее, чем эти маленькие болванчики. И чего бы соперникам не бросить унылое дело, не отправиться, к примеру, в кино или клуб? Да, видно, глупцы — что с них взять. Пускай сидят, что ли.

Но, постойте. Так ли всё очевидно? Давайте посмотрим на происходящее с другой точки зрения. С точки зрения… шахматных фигур.

Итак, вы — маленькая беззащитная пешка, возвращаетесь с работы домой. А путь ваш лежит через заброшенный двор, в центре которого зияет косая пасть строительной ямы, оставленная нерадивыми ладьями. До вашего слуха доносится жалобный писк котёнка, угодившего в западню. И вы доверчиво подходите к яме, не подозревая, что во мраке чёрной клетки затаился вражеский ферзь. Одно неловкое движение — и ваша тень пляшет на шершавой земляной стене, подвешенная за строительную цепь. Ход сделан.

В то же самое время в голове игрока сплетались иные цепи. Ходы цеплялись звеньями друг за друга, пока на их тугих кольцах не оказалась повешена пешка противника. Цепи, словно змеи, устремились дальше, к вражескому коню, а за ним — к самому королю. Умный игрок просчитывает ходы противника, мудрый — свои собственные. Величайшая из наук — предугадывать, какие последствия повлечет за собой то или иное действие, тот или иной ход. Вот где настоящее шоу! Не на доске, не в зрительных рядах, не в жизни, а в головах достойных соперников. Какая отточенная логика, какие четкие цепи событий, просчитанные на несколько ходов вперед! И, главное — идеальная, на грани искусства, математика.

Да, уж поверьте старому Шахматисту — шахматы начинаются с математики. И не важно, играю ли я деревянными болванками или живыми людьми. Механизм одинаков, различен лишь масштаб. Задушенная цепью девушка, вовсе не плод моих фантазий, не удачный метафорический образ — это реальное убийство, совершенное одной из моих фигур. И фигура даже не подозревала, что ею руководят… Согласитесь, это достойно восхищения. Сначала оцените игру, подождите с осуждением.

Чего-чего, а осуждения в моей жизни было предостаточно. Кем только меня не считали — убийцей, маньяком, гением, палачом, подлецом, насильником, преступным бароном и сумасшедшим одиночкой. В этом есть доля истины. Вашей истины. Моя же заключается в том, что благородная цель оправдывает любые средства. А цель у меня есть. И время покажет, чья истина вернее.

Я играю давно, под разными именами, в разных городах, и порой мне нужен отдых. Точнее, небольшой тайм-аут. А чтобы отвлечься, я решил написать пару-тройку книг про одну из своих… партий. Возможно, не про самую сложную, но определенно про самую необычную из тех, что мне довелось сыграть. Всё потому, что впервые за много лет на моём пути встретился достойный соперник. Точнее, соперница, юная, принципиальная и упрямая. Она не умела строить цепи, но прекрасно воссоздавала их, сопоставляя события и факты, записанные на стене комнаты. Но, с ней вы познакомитесь чуть позже.

Пришла пора сменить маску и превратиться в автора книги, бесстрастного и совершенно не заинтересованного в происходящем…

Всякая партия начинается с дебюта, легким движением руки и поворотом мысли шахматиста перетекающего в миттельшпиль, середину партии. А эндшпиль, какими бы достойными не были соперники, приносит одному из них победу, другому — поражение. И я не смею менять правила игры.

Все началось с дебюта в городе… N, назовём его так, ведь настоящее название не имеет значения. Там я провел без малого пять лет и успел изучить даже самые крошечные переулки. Нужно хорошо знать шахматную доску, на которой собираешься играть.

Не большой и не маленький, этот город отличается от других только цветом. Зеленым. Здесь столько парков, аллей, садов и газонов, что летом из-за листвы едва видны дома.

Конечно же, ничего особенного в городе не приключалось со времен Великой Отечественной войны. И никто не обратил внимания на маленькую заметку в газете «Новый день», которая появилась двадцатого апреля две тысячи тринадцатого года. Это было стихотворение Валерия Брюсова:

Оно заняло место в рубрике «наша почта», где обычно публикуют поздравления с днем рождения и признания в любви рядом с некрологами. Кто потратил без малого двести рублей на это странное послание, а главное — кому оно адресовано, никто не знал. Да, по большому счету, никому было и не интересно.

А утром следующего дня на Лебяжьем озере в центральном парке произошло убийство. Некий Антон Крымов утопил свою жену, Людмилу Крымову. Как таковой факт не представлял из себя ничего интересного — ну мало ли убийств совершается, скажем, на бытовой почве, из ревности, из-за денег? Однако, этот случай журналисты еще долго будут обмусоливать со всех сторон. Потому что утопленница оказалась отравлена — это раз. Задушена — два. И три — украдена прямо из-под носа полиции с места преступления. Подозреваемого в это время под охраной везли на допрос. Стало быть, Антон не убийца?

Есть и четвертый пункт, противоречащий третьему. Убийство произошло около половины девятого утра, когда в парке находились люди: молодые мамочки с колясками, студенты, спешащие в университет, праздные прохожие. Супруги Крымовы плавали на лодке, но вдруг Антон надел на голову своей жене мешок, и столкнул ее в воду. Всё это видели десятки человек на берегу. Не один-два свидетеля, а десятки!

Надо быть полнейшим идиотом, чтобы так поступить.

Антон же не похож на идиота. Он отрицал свою вину, и говорил, что отвернулся на минуту, чтобы отыскать лекарство от головной боли. Потом услышал всплеск, обернулся, но жены ни в лодке ни в воде не обнаружил. Плавать Крымов не умеет, потому стал править к берегу, а когда причалил, его тут же схватила полиция, вызванная прохожими.

Тело женщины водолазы вытащили буквально через полчаса. А еще через пятнадцать минут труп пропал.

PS Как известно, игра в шахматы заключается в том, что по шестидесяти четырем квадратам двигаются фигуры. Но до начала игры надо правильно установить шахматную доску. Она всегда располагается так, чтобы слева от игрока крайним был чёрный квадрат. И вот, три года назад я расположил доску по всем правилам.

Глава 1, или Девушка с зелёными глазами

В поезде было душно и ужасно воняло рыбой.

Но не во всем поезде — нет. Даже не во всем вагоне, а именно в той его части, где притулилась у окна серая мышка, прижатая к желто-серой стенке большущим крапчатым баулом. Вот из него-то и доносились ароматы, достойные лучших помоек Франции.

Баул принадлежал тучной тетке, которая без умолку трещала про своего племянника Васечку, у которого разыгралась подагра, и про оставленного дома кота, Васечкиного тезку — у него, кажется, сделался запор из-за того, что он объелся рыбы. Она все говорила, говорила — про приплод коровы Мурки, про низкую зарплату и про что-то еще — а серая мышка, прижатая к стене баулом, уже не вникала в суть слов тетки. Только думала, что если через пять минут она не приедет на свою станцию, то так и погибнет здесь во цвете лет от недостатка кислорода и переизбытка ненужной информации. Голова начинала гудеть, колеса поезда монотонно стучали, и мышке показалось, что ее соседка читает рэп.

Серую мышку звали Иванна, и она ехала из Москвы начинать новую жизнь. Что ж, рождаться всегда нелегко. Особенно, если тебе тридцать лет, и до этого твоя жизнь текла размеренно и плавно. Была работа, друзья, любимый человек.

А потом раз — и этого не стало. Все изменилось. Но не вокруг — друзья и родные никуда не делись. Просто ты стала другой.

Иванна посмотрела за окно, но не туда, где мелькали столбы и деревья, а на свое отражение. Днем в стекле оно еле заметно, и все же его можно разглядеть. Кажется, кто-то наблюдает за тобой с другой стороны окна, и ты смотришь сам в себя, как в зеркало.

Те же серые глаза, волосы цвета выгоревшей на солнце пшеницы, острые черты лица и родинка притаилась слева, возле самого носа. Все та же серая мышка в сером пальто, с серым зонтом. Та, да не та.

Иванна вздохнула, и покосилась на женщину, которая по-прежнему что-то ей рассказывала. Пришлось пару раз кивнуть, чтобы изобразить участие в беседе.

Не та. Только взгляд прежний — сканирующий, пронзительный, изучающий. Ее лицо было сложно запомнить, но сама она не забывала никого. Женщина-рентген, так ее называли коллеги из убойного.

Когда Иванна положила на стол начальнику заявление об уходе, он удивился. Когда узнал, что она уезжает из Москвы навсегда, в провинциальный городок, без всяких перспектив, у него едва не случился апоплексический удар. Однако, переубедить упрямую серую мышку невозможно. Это знали все, включая ее начальника.

Оставив прошлую жизнь, она еще не начала новую, и все, что было залогом будущего — бумажка с рекомендациями и несколько сохраненных в сотовом номеров. Остальные Иванна удалила за ненадобностью, как и свои страницы в соцсетях — к чему они нужны в новой жизни?

Поезд тяжело вздохнул, ухнул, и застучал с другой частотой. Реже и реже, пульс железного змея становился тише, колеса взвизгнули в последний раз, и пассажиры ощутили легкий толчок. За окном высились три башенки вокзала города N, а стрелки часов на центральной дернулись в унисон и слились в одну — под цифрой двенадцать. Иванна встала.

— Ой, деточка, как жалко, что ты выходишь! — как-то весело огорчилась тетка, водружая на место Иванны еще один баул, который стоял у нее под ногами. — Удачного тебе отдыха! Ни пуха, как говорится, ни пера!

— К черту, — не глядя бросила серая мышка. Как-то в начале дороги, пять часов назад, соседка спросила ее, зачем и куда она едет. «Отдохнуть хочу», — только и ответила Иванна. И это было почти правдой — она искала покоя, который не могла обрести в мегаполисе.

— Выходим, не задерживаемся! — крикнула проводница от дверей, и Иванна с облегчением покинула душный вагон, подхватив свой серый чемоданчик, сумку и зонтик.

Маленький тихий вокзал показался столичной гостье едва ли не заброшенным. После московской суеты она словно попала в другой мир. В городе N кроме нее вышли еще три человека. Всех троих встречали родственники и друзья, поэтому скоро на перроне осталась одна Иванна. Только теперь она по настоящему ощутила, что стоит на пороге новой жизни, новой себя, и не спешила делать первый шаг в светлое будущее. Оно не то, чтобы пугало, а скорее, скалилось из-за угла, как неприрученная бродячая собака.

Что ж, придется приручать.

Но стоило сделать шаг навстречу будущему, как оно зарычало и забилось в самый тёмный угол. Когда московская гостья перешла через турникеты и вышла с вокзала, поняла, насколько же сильно она изменилась.

— Дура! — припечатала Иванна, и раздраженно стукнула о каменные ступени наконечником зонта. Разумеется, никто этого не заметил, и, к удивлению рассерженной мышки, ступени не треснули, мир не рухнул. Но и пропавшая сумочка с деньгами и документами не возникла перед ней как по волшебству. Пробуждение в новой жизни оказалось не из приятных. Уютная провинциальная жизнь с её неторопливыми прохожими, брызгами из-под колёс и шепотом тополей слишком резко контрастировала с мрачным тяжелым чувством, которое испытывала женщина, только что обнаружившая пропажу своей дамской сумочки. Остался лишь чемодан с вещами, от которых не много проку, если нет паспорта, денег и рекомендаций.

Все попытки найти сумку на вокзале ни к чему не привели. Иванна не могла вспомнить, в какой момент потеряла бдительность: она обыскала перрон и зал ожидания, через который недавно шла к выходу, посмотрела у ларька с газировкой, осмотрела турникеты, заглянула в диспетчерскую в надежде, что кто-нибудь нашел пропажу и отнёс туда. Сумка словно испарилась.

Когда Иванна вновь вышла на улицу, вид у нее был потерянный. Она совсем не знала этого города, не могла позвонить друзьям из прошлой жизни… Можно, конечно, обратиться в полицию… Но упрямая мышка не собиралась делать этого, по крайне мере пока. Заявить о пропаже документов успеет, сейчас бы решить другую проблему — где остановиться на пару дней и найти денег на пропитание. Её мучила не столько растерянность, сколько досада. Ну как могла она, Иванна Каперина, что-то потерять, и уж, тем более, проворонить? У матерого оперативника, у женщины-рентгена, которая не упускает вокруг себя ни одной детали, просто не может вот так неожиданно потеряться ценная вещь!

Бред. Боже, какой бред.

Так думала Иванна, пока ее не окликнул приятный женский голос.

— Девушка… Простите, девушка, у вас что-то случилось?

— Что? — Иванна обернулась и увидела перед собой хорошо одетую барышню с сиреневым шуршащим свёртком в руках. Большие зелёные глаза в обрамлении светлых локонов-завитков, точно со старинной открытки, внимательно изучали её. Кажется, она была одной из встречающих на перроне. Только тогда при ней не было свёртка.

— Мне показалось, вы чем-то расстроены, — незнакомка наклонила голову набок и по-детски наивно произнесла. — Я могла бы вам помочь… у вас такой печальный вид… Только не подумайте, что я из любопытства, у нас в городе не часто увидишь таких гостей.

— Каких? — довольно резко спросила Иванна, сканируя девушку взглядом. Она была так зла на себя за рассеянность, что сочувствие её только раздражало.

— Вы, кажется, очень сильный человек. И уверенный. У вас взгляд, как у василиска. Знаете, это такой мифический зверь, обращающий всех, на кого посмотрит, в камень. В нашем городке таких людей нет.

И барышня вдруг заливисто рассмеялась, окончательно озадачив московскую гостью.

— Простите, я не хотела вас обидеть. Я, порой, бываю бестактна… Просто знаю, что сильному человеку сложно первому обратиться за помощью, вот и решила предложить свою.

Она выжидающе посмотрела на Иванну с сочувственной, немного смущенной улыбкой. Если бы женщина-рентген не умела так виртуозно скрывать свои чувства, на её лице отразилось бы раскаяние. К её удивлению, юная красавица отличалась ещё и чутким сердцем — она сказала правду. И теперь серой мышке было стыдно за свою вспыльчивость. Правда, сказанная искренне, помогает лучше любых других слов.

— Сомневаюсь, что вы мне чем-то поможете. Впрочем… секрета тут нет. У меня пропала сумка с документами и деньгами. В вашем городе я первый день, никого здесь не знаю, остановиться тоже негде. А идти в полицию смысла нет…

— Почему же? — так бесхитростно удивилась девушка, что Иванна снисходительно улыбнулась. Она была очень невысокого мнения о провинциальной полиции, однако говорить об этом было бы бестактно. Потому она просто сказала:

— Пока они найдут сумку, я успею переквалифицироваться в привокзальные гадалки. Мне нужно где-то жить и что-то есть, но пока я не придумала, у кого можно занять денег.

— А как же ваши родственники, друзья? Они не могут перевести… — тут девушка запнулась под взглядом Иванны. Ей не пришло в голову, что банковскую карту украли вместе с сумкой, и переводить некуда.

— Вот поэтому мне остается стоять здесь и размышлять о лексическом значении слова «ворона», — резюмировала москвичка, постукивая зонтиком о ступеньки.

Возможно, кто-то ухватился бы за ниточку, и попробовал уговорить незнакомку одолжить небольшую сумму до того момента, когда жизнь войдёт в нормальное русло, восстановятся документы, появится работа. Но девушка была права — Иванна никогда не просила о помощи. Она не была гордячкой, скорее, считала неприемлемым перекладывать свои проблемы на других людей. Тем более, на людей незнакомых и таких молодых.

Пока серая мышка в задумчивости раскачивала зонт, барышня теребила свёрток и, наморщив детский лоб, пыталась придумать, как помочь женщине, которую она встретила впервые в жизни. Зеленоглазая красавица словно и не заметила, каким тоном говорит с ней Иванна. Она понимала, что люди не всегда ведут себя так, как им хочется в глубине души. Мешает гордость, независимость, страх — да мало ли что ещё. Настоящие чувства редко всплывают на поверхность. Но чуткое сердце не обманешь.

Пока девушка молчала, Иванна все сильнее укреплялась в мысли, что её затея с переездом была не самой удачной. Может и не глупой, но довольно непродуманной. Можно сказать, спонтанной. И виноват в этом отчим.

Отчим. Это из-за него она порвала со старой жизнью, из-за него почти перестала общаться с матерью, из-за него оставила работу, из-за него, в конце концов, перестала спать ночами.

— А вам совсем-совсем не к кому пойти? Может быть, вы можете позвонить своим родным, чтобы они за вами приехали? — в шелест шин по мокрому асфальту и гул листвы мягко вплелся голос девушки.

— У меня никого нет, — прозвучал равнодушный ответ.

Тогда пухлые губки упрямо надулись, бровки решительно сдвинулись, и барышня взяла Иванну за руку.

— Я знаю, кто вам поможет! Идёмте!

Серая мышка едва успела подхватить чемодан и зонтик, как оказалась у мигающего светофора, а еще через пять минут шла вдоль пятиэтажек по асфальтовой дорожке. Блондинка постукивала каблучками чуть впереди, а чемодан Иванны катился по асфальтовому тротуару с таки грохотом, словно это тележка, груженая камнями.

На растерянный вопрос «куда мы идем», спутница торжественно ответила:

— К нашему лучшему сыщику! Между прочим, у него талант от природы.

Лоб Иванны исказила презрительная складка, но ее провожатая этого не заметила, так как ни разу не оглянулась.

«Знаю, знаю…» — думала Иванна, на автопилоте следуя за блондинкой. — «Стоит быть посдержаннее, и не судить о людях раньше, чем с ними познакомлюсь».

Но это в теории легко, на практике же за годы службы ей встречался не один доморощенный детектив, начитавшийся бульварных «интриг и расследований», и возомнивший себя вторым Шерлоком. И ни один из них не оправдал ожиданий не то, что Иванны — даже своих родственников.

— Чем сможет помочь мне ваш эм… сыщик?

— Вы что, мне не верите? — в первый раз на лице незнакомки отразилась обида. — Да это лучший детектив, такого больше нигде нет! Вы сами убедитесь, когда ваши документы и деньги окажутся при вас. И еще извиняться будете.

Она приподняла кверху аккуратный носик и всем видом показала, что больше не намерена отвечать на подобные оскорбительные вопросы.

Иванна пожала плечами и возражать не стала. Надо — извинится. Ошибки свои она всегда признает, только ошибается редко. Но рассудила так — возможно, ей и не помогут вернуть деньги, но может, хоть на улице не оставят. Пожалуй, выбирать уже не приходится. Когда все закончится, за благодарностью дело не станет. В конце концов, если ее примут на работу — отправят запрос в Москву, восстановят документы — то она вполне сумеет расплатиться за доброту.

Было нелегко поспевать за шустрой барышней, волоча за собой чемодан. Но постепенно Иванна погружалась в ритм, отбиваемый зонтом-тростью по асфальту. Ее все глубже и глубже затягивал этот звук, как бубен шамана в некий транс, из которого вывел голос спутницы. Её носик принял прежнее положение, она поправила свёрток, взглянула на Иванну вполоборота, и как-то смущенно добавила.

— Только… вы не судите по внешнему виду. Она довольно странная… для сыщика.

Иванна оторвала взгляд от асфальта и перевела его на зелёные глаза блондиночки.

— Значит, это женщина…

Для опытной оперативницы это было равносильно приговору. Женщина-детектив-самоучка. Что же может быть лучше? Но на этот раз склонность развешивать ярлыки едва не вышла Иванне боком. Скажи она лишнее слово, и ее добросердечная спутница просто отправилась бы по своим делам. Но мысли остались не озвученными, и барышня продолжила свое доброе дело.

Правда, после этого утверждения блондиночка, непонятно почему, призадумалась.

— Можно и так сказать. Да, мы ведь почти пришли. Это «Топольки».

Иванна слегка приободрилась уже от одного того, что палящее солнце проспекта сменилось прохладой и свежестью тенистой аллеи. Если до этого они шли по обычным улицам самого что ни на есть обычного города, то теперь словно попали в другой мир. Однотипные пятиэтажки сменились симпатичными коттеджами в окружении рябин, калиновых кустов и лип. Городской шум плавно перетек в птичий щебет, перед домами раскинулись шикарные клумбы за невысокими заборчиками, стали появились скамеечки и качели.

Миновав аллею и несколько коттеджей, женщины свернули за угол оранжевого кафе под названием «Сытый кот» и вновь вышли к пятиэтажкам. И только пройдя через два двора, очутились на самой тихой и уютной улочке, какую Иванна только могла себе представить. Она дремала в своем безмятежном мирке, совсем небольшом — с одного ее конца был отлично виден другой. Городской шум сюда совершенно не долетал, и только в одном из домов слышалась тихая музыка — кто-то играл на фортепиано. Но спутницы направились в противоположную от звука сторону. Их целью был уютный двухэтажный домик, расположившийся прямо в центре улицы и зажатый между двух шикарных коттеджей. На их фоне он выглядел несколько обшарпанным, но — настоящим. Про такие дома говорят — у стен есть душа.

Обвитый зелеными плетями винограда, с резной скамейкой у входа и несколькими яблонями за просвечивающим реечным заборчиком, он наводил на мысль об одинокой женщине, со скуки решившей заняться расследованиями.

Но стоило войти во двор, как из-за угла дома появился парень, ужасно лохматый и — совершенно отсутствующий в этом мире. Его руки были заняты странным прибором с десятком тонких проводков, топорщившихся во все стороны. Он так сосредоточенно щелкал переключателем, словно в этом заключалась суть всего мироздания.

«Все-таки не женщина. Наверное, это и есть наш доморощенный гений сыска», — мелькнула мысль у Иванны. — «И, конечно же, он испытывает новое прослушивающее устройство, которое изобрел сам. Да что там, оно наверняка и мысли читает…».

Но она не успела додумать саркастическую мысль.

— Женечка, здравствуй, солнце! — барышня одарила парня жемчужной улыбкой, но он даже не взглянул на нее, словно звук голоса не долетел до его замкнутого мирка с переключателем.

Девушку это ничуть не смутило. Она улыбнулась, забрала из рук юноши прибор и вручила свёрток.

— Отнеси это Артёмке, пожалуйста. Он ждал этот атлас с сентября, уже всем растрезвонил, что скоро привезут. Уникальное издание, видишь ли…

Странный молодой человек сделал неловкое движение руками, словно пытаясь ухватить ускользающий прибор и в то же время не потерять свёрток. По-видимому, точка равновесия сместилась, он едва устоял на ногах, но зато вышел из транса, сфокусировался на лице собеседницы и расплылся в ответной улыбке.

— Будет сделано! — бодро сообщил он. Но выполнить поручение не успел, потому что за спиной Иванны раздался настоящий вопль индейца милуоки, следом за которым, опережая собственный радостный крик, примчался вихрастый мальчишка лет семи. Он ухватился за свёрток, как коршун за добычу, и сияющими глазами посмотрел на блондинку.

— Мамочка! — эмоции били через край. — Мамочка, это же мой атлас! Ур-ра, теперь я побываю на Северном Полюсе, и в Африке, и… в… — мальчишка так замечтался, прижав к груди заветный свёрток с книгой, что не заметил, как к дому подошел еще один человек. Он вежливо кашлянул, кивком поздоровался с Иванной, и она отстранилась, пропуская его.

— Что, путешественник, доволен? — мужчина потрепал пацанёнка по буйным кудрям и подхватил на руки. — А ну-ка покажи папке, как отважные первопроходцы покоряют дикие леса! Или забыл, что обещал?

— Помню, — насупился мальчишка, угрем выворачиваясь из отцовских рук. — Крапиву нужно выкорчевать, пока она мамины розы не погубила.

— Вот и отлично, — светло-голубые глаза мужчины теперь с нежностью смотрели на спутницу Иванны. — Ну что, ласточка моя, справляется твой Антошка?

— Еще как справляется. Без тебя мы бы этот атлас ни за что не добыли, — звонко рассмеялась девушка, а точнее, молодая женщина. Она обернулась к Иванне и добавила.

— Это мой муж, Антон. Ой, а ведь я и сама так и не представилась! Меня зовут Людмила…

— Мила, Милочка, — весело подхватил молодой мужчина, бережно обнимая возлюбленную. Иванна не сдержала улыбки — Мила и Антон подходили друг другу просто идеально. Пятна света, падающие сквозь густо-зелёную листву яблони, играли на золотистых локонах юной красавицы и вспыхивали рыжиной на коротких густых волосах мужчины. Зелёные глаза, казалось, тонули в голубизне взгляда любимого, а мальчишка, по-прежнему прижимающий сверток с атласом к футболке, обнял родителей и громко-громко заявил:

— Мам, пап, я хочу чтоб так было всегда-всегда!

— Как, сынок? — спросила Мила, проведя рукой по щеке мальчика. В другой она сжимала прибор, который забрала у лохматого юноши.

— Вот так. Чтобы были ты, я, и папа, и атлас, и баба Тоня, и Женя — все-все! И солнце все время, и еще, чтобы не надо было идти в школу.

Тут рассмеялись уже все. Только с лица Иванны отчего-то пропала улыбка. Внутри серой мышки появилась почти неощутимая тревога. Она привыкла к тому, что ничего идеального в жизни нет. За идеальным всегда скрывается неминуемая трагедия.

Юноша, все это время находившийся где-то далеко, в своих мыслях, вернулся к людям, взял мальца за руку и заявил:

— Чтобы так и было, надо исполнять обещания. Пойдем косить крапиву!

— Пойдем! — согласился мальчик, и скоро они скрылись из вида.

— Это Женя, мой брат, — объяснила Мила, между делом поцеловав мужа в щеку. Разумеется, она имела в виду юношу, а не мальчика. — Двоюродный, конечно. Не удивляйся — он очень своеобразный. Уверена, когда-нибудь его заметят, оценят и вручат нобелевскую премию. Правда, нобелевский комитет пока об этом не догадывается.

— И что он открыл? — поинтересовалась Иванна.

Антон загадочно подмигнул Иванне, и ответил вместо Милы:

— Вместо того, чтобы хорошо учиться, этот лоботряс все время изобретает бесполезные вещи. Пока из полезного у него всего лишь одна ручка с фонариком.

Мила насупилась и шутливо толкнула мужа в бок.

— Ничего подобного. Женя просто еще не нашел себя, вот и все. Кстати, прибери куда-нибудь этот прибор. Кажется, он забыл про него, — и она отдала мужу коробочку с проводами, которую забрала у брата.

— Но мы не к нему пришли? — Иванна устала от пустых разговоров, и снова принялась постукивать зонтом. Это её успокаивало.

Мила и Антон переглянулись, но не ответили.

— Пожалуй, я оставлю тебя с твоей новой подругой, кем бы она ни была, — ласково сказал мужчина и поцеловал жену.

— Подожди, ты не знаешь, Лера дома?

— С утра была. У нее сегодня экзамен, так что могла и уйти. Вы постучите к ней, может, еще застанете.

Раскланявшись с Иванной, молодой мужчина вышел со двора и направился к дому напротив. А Мила повела спутницу к двери, попутно объясняя.

— Нет, конечно, мы пришли не к нему! Просто этот дом что-то вроде общежития. У Жени в подвале оборудована лаборатория, Лера и Антонина Федоровна — тетушка моего мужа — живут на первом этаже, второй занимает молодая семья с двумя детьми, они недавно сюда переехали.

С этими словами Мила поднялась на крыльцо и постучала, но никто не открыл.

— Не заперто! — послышался приглушенный крик из-за двери.

Женщины вошли в дом, и очутились в светлом коридорчике, обитом деревянной вагонкой. Комната Антонины Федоровны находилась прямо напротив входа — видимо, сейчас хозяйки не было дома, потому что голос прозвучал издалека, с другого конца коридора. Слева и справа, в разных концах прихожей, виднелись двери. Та, что справа, была открыта, и из-за неё выступал краешек кухонного стола и холодильник. Следовательно, Валерия живет в комнате слева. Дверь туда была закрыта, и на ней виднелась какая-то рыжая клякса.

Иванна прислонила чемодан с зонтом к стене, и последовала за своей спутницей. При ближайшем рассмотрении клякса на двери трансформировалась в толстого кота, карабкающегося вверх по двери. Кто-то зарисовал облупившуюся краску.

Рассмотреть кляксу Иванне не дали — Мила сразу же толкнула дверь, даже не постучав. Оперативница едва наморщила нос, покачала головой и шагнула в комнату вслед за Людмилой. Она не любила входить без стука. Откуда ей было знать, что когда Лера не хочет никого видеть, то запирает дверь изнутри — стучи не стучи, не откроет.

Но стоило войти в комнату, неловкость тут же сменилась ступором. Даже на непроницаемом лице серой мышки читалось удивление. Люди, которые знали Иванну лучше, догадались бы, в каком она находится замешательстве. Ее выдавала складка на лбу — едва заметная, между бровей — которая появлялась всякий раз, когда Иванна не могла сделать никаких выводов об увиденном.

А все потому, что она совершенно не ожидала такого беспорядка даже от доморощенного детектива. Обычно любители частного сыска, подражая книжным героям, придерживаются правила — ничего лишнего, только сухая логика, полнейший порядок в доме и в чувствах.

Но то, что открылось взгляду Иванны, не вписывалось не только в понятие «беспорядок», но даже в определения «бардак», «катавасия» или «мамаево побоище». Лучше всего описать это словами самой Валерии — художественная анархия в мамайском стиле. Автор Вавилон Столпотворинович Раздолбаев.

Все огромное пространство занимала разномастная мебель, которая не то, что не сочеталась — противоречила друг другу по стилю, форме и цвету. Классическое старинное белое кресло у окна резко контрастировало с синим диваном странной формы. Да и диван ли это? Иванна так и не поняла. Нечто мягкое, полукруглое, вместо спинки — круглые подушки с нашитыми поверх яркой обивки геометрическими фигурами. Впрочем, странной была не столько форма, сколько расположение этого предмета мебели — он перегораживал комнату поперёк, словно кто-то начал делать перестановку и бросил на полпути.

За диваном стоял мольберт. Правда, вместо холста, на нём болталась грязная футболка со следами недавних художественных опытов. Венчала это безобразие позолоченная клетка, в которой дремал серый растрёпанный попугай.

Плоский телевизор стоял прямо на полу, а перед ним в творческом беспорядке были разбросаны разноцветные подушки-блины, на одной из которых, как кремовая розочка на пирожном, лежал большой белый кот. Он поднял на вошедших сердитый взгляд разноцветных глаз, и просканировал гостей не хуже самой Иванны.

Размеры комнаты позволяли устроить в ней и небольшую импровизированную кухню — угол, отделенный цветастой занавеской. К счастью, что творится на кухне, увидеть не удалось. Хватило и комнаты, чтобы составить мнение о ее хозяйке.

Кровать почему-то стояла неподалеку от кухонной занавески, и формой напоминала огромный надувной бассейн — круглая, с бортиками. Из-за неё не сразу удалось разглядеть письменный стол, который, по-видимому, служил рабочим местом. И по сравнению с ним весь остальной беспорядок казался вполне благоприличным. Что только не лежало на кофейной деревянной поверхности! Старенький фотоаппарат заслонял серебряный кубок за вольную борьбу, фарфоровая ваза подпирала нелепую карнавальную маску, резиновый утёнок плавал в плошке с мутной водой, небольшой глобус спрятался за деревянным болванчиком, каких художники используют в качестве моделей. Под столом валялась банановая кожура, сверху свалена куча блестящих шурупов, дротиком к столешнице была приколота справка из районной поликлиники, а между биноклем и шахматной доской расположились три морских раковины. Можно было подумать, что здесь живёт не один человек, а целое студенческое общежитие, и каждый хранит на столе предметы своего хобби.

— Ваша сыщица что, вундеркинд? — не удержалась Иванна, впечатленная увиденным. — Как она успевает заниматься спортом, рисованием, географией, физикой, музыкой и дзюдо?

— Тут не только её вещи, — тихо пояснила Людмила. — Это её заказы.

Понять смысл сказанного Иванна не успела. Комнату она рассмотрела буквально за пару секунд, потому что в третью её сковал страх.

— Фу! — только и сумела выдохнуть серая мышка, когда огромный черный пес возник из-за кухонной занавески и направился прямиком к незваным гостям. Точнее — к гостье, потому что с Милой у пса, похоже, были доверительные отношения.

— Это ньюф Леры, — донесся до слуха голос зеленоглазой спутницы.

Иванна выдохнула, взяла себя в руки и опасливо отодвинулась, когда холодный собачий нос уткнулся в ее ладонь. Пёс шумно вдохнул, исподлобья посмотрел на незнакомку, как бы предупреждая: «я за тобой слежу, не вздумай ничего выкинуть». А потом повернулся к Миле и замахал хвостом.

— Хороший мальчик, — красавица потрепала его по голове и великан заворчал от удовольствия.

«Ну и чудище», — подумала Иванна. Она недолюбливала собак, а попросту их боялась.

Однако, чудище больше не подошло к ней — зато оно улеглось рядом с креслом и не сводило глаз с незваной гостьи.

А Иванна еще несколько секунд рассматривала комнату и не сдержала тихого высказывания:

— Не приведи Господь проводить обыск в такой квартире…

Но никто не услышал этих слов.

Если опустить такие детали, как террариум с пауками, болтающуюся на книжной полке блузку, зачем-то прицепленные к картонке на стене носки, пластиковые коробочки и баночки на полках и на полу, гитару под столом и далее по списку — то можно сказать, больше всего ее заинтересовал стеллаж с книгами. Единственное упорядоченное место во всем этом бедламе. Книги стояли не по алфавиту, но были сгруппированы по областям знаний, и каждая область подписана, как в библиотеке. Правда, подписи эти выглядели странно, что-то вроде «псих-мат», «био-лат-мет», «хим-роз», «лайф-хак». Бегло осмотрев корешки книг, Иванна не обнаружила ни одной художественной. И, кроме прочего, там не было ни одного детектива! Это-то и заставило её усомниться в своих первоначальных выводах.

На нижней полке сиротливо притулились учебники по анатомии, зоологии беспозвоночных, генетике и прочим естественным наукам, из чего можно было заключить, что хозяйка комнаты биолог или медик.

Вот только девушка, которая стояла у дальней стены и аэрозольными красками старательно выводила непонятную надпись на штукатурке, меньше всего походила на начитанного человека. Одетая в черную свободную футболку с надписью «born to be wild», из-под подола которой выглядывала кислотно-зеленая туника, в черных брюках с ремешками и цепочками она выглядела, как подросток. Трудный подросток. Можно сказать, очень трудный. Такой, на которых Иванна насмотрелась еще во время работы в детской комнате, когда начинала свою карьеру.

До сих пор девушка не обращала никакого внимания на вошедших, поглощенная своим занятием.

Людмила с интересом рассматривала футболку, прикрепленную к мольберту. Она ничуть не удивлялась тому, что уже минут пять их никто не замечает.

— Привет, Мила! — девушка у стены резко обернулась.

Иванна вздрогнула от неожиданности, а мысль о трудном подростке основательно укоренилась в ее голове — девчонка выглядела лет на шестнадцать. И все вписывалось в новую версию, если бы не беспристрастный взгляд из-под густой челки. Он смерил Иванну с ног до головы, словно сканер. Серая мышка всегда считала, что никто кроме нее не способен на такой взгляд. А тут за пять минут нашлись целых два конкурента — белый кот и его хозяйка.

Девчонка смотрела не больше пары секунд, и так же неожиданно потеряла к гостье интерес. Словно знала ее хорошо, и невысоко ценила.

— День добрый, — бросила она, уже не глядя на Иванну. А после обратилась к ее спутнице. — Тебе повезло меня застать, я собиралась в университет.

Иванна удивилась, что девушка разговаривает с Милой так фамильярно. По её твердому убеждению, возраст имеет немаловажное значение, а зеленоглазая барышня казалась намного старше доморощенной сыщицы. И только спустя несколько дней категоричная московская гостья узнала — на самом деле разница совсем не велика. Хозяйке белого кота едва исполнилось двадцать, Мила же отпраздновала двадцать седьмой день рождения.

— Привет, Лера, — очаровательная спутница Иванны обнажила жемчужные зубки в улыбке. — Как поживаешь?

— Вот так, — девчонка изобразила пальцами что-то вроде «оК». Она начала собирать вещи в сумку, даже не поинтересовавшись целью визита незваных гостей.

— А почему ты так странно одета? — Мила не спешила переходить к сути дела.

Девчонка состроила смешную гримасу, наморщив нос.

— У нас сейчас пары по органической химии. Терпеть их не могу. Там преподаватель с неустроенной личной жизнью, который думает, что страшнее него никого и быть не может. Я решила разрушить его иллюзии.

И она нацепила на запястья кожаные наручи с шипами. А потом взяла небольшую деревянную коробочку со щелями, и посадила в нее… огромного, размером с ладонь, паука из террариума.

Заметив удивленный взгляд Иванны, она улыбнулась и сказала:

— А вообще-то я добрая.

Иванна недоуменно перевела взгляд на Милу, и та спохватилась.

— Ой, Лерочка, тут у нас такое произошло…

Пока молодая женщина объясняла хозяйке беспорядка, зачем они пришли, у Иванны появилось время рассмотреть дальнюю стену, сразу за диваном и мольбертом.

Казалось бы, нет скучнее зрелища, чем стена. Но только не в этом случае.

Белая штукатурка, сплошь измазанная краской, придавала комнате действительно странный вид. Буйство красок одновременно цепляло взгляд и вносило еще больший беспорядок в окружающую художественную анархию. Поверх разноцветных пятен красовались большие и маленькие надписи, до самого потолка вились неровные цепи, в нарисованных звеньях которых виднелись неразборчивые надписи. Слишком мелко, чтобы прочесть издалека. Но некоторые строки, вне цепей, различить удалось. Чего там только не было — от известных цитат, до непонятных зарисовок, и еще более непонятных цепочек, в звеньях которых располагались символы или пометки. А в самом центре стены красовалась размашистая надпись из «Планеты людей» Экзюпери: «Логически можно доказать всё, что угодно». Именно ее минуту назад малевала Лера.

Иванна скользнула взглядом чуть ниже, и заметила, что в левом углу не было ни надписи, ни рисунка — лишь грязно-коричневое пятно на белоснежной штукатурке. Среди всего этого взрыва цветов оно выглядело странно.

Мила же, тем временем, закончила свой рассказ.

— Лерочка, мы тебя, наверное, задерживаем, ты извини… Без твоей помощи не обойтись, не бросать же человека в беде.

— Не надо меня уговаривать, — Лера перекинула сумку через плечо и обернулась. — Как зовут-то человека?

— Ой, совсем забыла вас познакомить… — растерялась Мила. — Это… А как вас зовут?

— Иванна.

— Это Иванна, — с облегчением вздохнула Мила, повторив имя.

— Мне сказали, что здесь живёт сыщица, которая может найти все что угодно, — Иванна шагнула вперед, обозначив намерение перейти к сути дела.

— Допустим, — девчонка скрестила руки на груди и пристально посмотрела на женщину.

— Ну и где, где же она? Это твоя мать, бабушка, тетя? Ее сейчас нет?

— Отчего же, — как-то странно улыбнулась девушка. — Есть.

— И могу я поговорить с… сыщицей?

— Конечно. Я вас слушаю.

Так Иванна познакомилась с Валерией Рижской.

Её мнение о «доморощенных» детективах изменилось, стоило увидеть девушку в деле. Но, пожалуй, Леру нельзя назвать детективом в полном смысле этого слова. Для такого таланта нет названия. Сравнить её можно, разве что, с ищейкой. Она как хороший пес идет по следу, шаг за шагом, ухватившись за невидимую нить, и приходит к цели. Чаще всего этот путь происходит у неё в голове.

— У меня есть еще пятнадцать минут до пар. Поэтому лучше вам рассказывать побыстрее, — деловито сообщила Валерия, по-прежнему не проявляя к Иванне особого расположения. — Итак.

Во взгляде серой мышки проскользнула усмешка, скрывающая презрение — но она лишь слегка приподняла бровь и изложила ситуацию.

— У меня пропала сумка с документами, деньгами и телефоном. Ровно в двенадцать я приехала из Москвы, сумка была еще при мне. Потом, на выходе с вокзала, спохватилась, что сумки нет. Вернулась на перрон, все обыскала, но, как видите, результатов это не принесло. Украсть ее не могли — я бы заметила. Я могла только где-то ее оставить. До выхода с вокзала дважды выпускала вещи из рук — когда покупала минералку в привокзальном киоске, и во время телефонного разговора перед турникетами — тогда я клала сумку на чемодан. Да, и еще я один раз поскользнулась на мокром полу, через пару шагов от турникетов — кто-то пролил в том месте воду. Могла, наверное, и там выронить… Но дело в том, что на вокзале очень мало народа — все, приехавшие этим поездом, тут же разошлись.

— Не факт. А зачем вы сюда приехали? — девушка скрестила руки на груди и пристально посмотрела на Иванну.

— Какое это имеет значение?

— Отвечай, — шепнула Мила. — Она просто так не спросит.

Лера вопросительно склонила голову набок и постучала пальцем по наручным часам.

— Хорошо… — недовольно произнесла Иванна. — Я решила начать новую жизнь в спокойном городе. Бросила работу, порвала все отношения и уехала. Этого достаточно?

— Вполне. А какое ваше самое плохое воспоминание в жизни?

— Ну это уж точно к делу не относится, — резко ответила женщина. Если до этого девочка ее забавляла, то теперь хотелось высказать все, что она думает про этот балаган. Жаль воспитание не позволяет.

— Дело ваше, — равнодушно пожала плечами Лера. — Не мне нужна помощь. Когда вы приходите к хирургу, и он предлагает облегчить боль через операцию, вы вот так же реагируете?

Иванна молча посмотрела на Милу, потом снова на девчонку. Несмотря на раздражение, появилось и любопытство. Что такого особенного в этой девочке? Почему она так уверенно задает нелепые вопросы, и отчего так странно смотрит? Как будто знает про свою гостью что-то, что ей совсем не по душе.

— Ну хорошо… В восемнадцать лет я сбежала из дома, и с тех пор не видела своих родителей. Точнее, мать — отчима и не хочу видеть. С тех пор прошло двенадцать лет, а я до сих пор помню день, когда поругалась с ним, и порвала отношения с матерью, которая встала на сторону альфонса. Это моё худшее воспоминание.

— Отлично. А лучшее?

— Первая встреча с любимым человеком, — покорно продолжила Иванна.

— Замечательно! — Лера накинула сумку на плечо, и собралась уходить. — Ваша сумка у уборщицы с вероятностью девяносто семь процентов. И, скорее всего, уборщица поссорилась с диспетчером, потому и не отнесла находку. Хотя, может быть это элементарная жадность, не знаю.

И девушка прошла мимо гостей. А ее собственное черное страшилище — так подумала Иванна — процокало когтями по паркету и уселось напротив двери, провожая хозяйку. Иванна же была несколько ошарашена столь неожиданными выводами и потому не сразу сообразила, что пора уходить.

— Время тикает, — послышался голос из коридора.

Мила за руку потянула Иванну к выходу, не скрывая торжествующей улыбки.

— Лерочка, ты блеск, как всегда! — восхитилась она, и потрепала девушку по голове. Лера шутливо отмахнулась, а Мила добавила. — Я пойду, посмотрю как там мои мальчишки справляются с крапивой, раз уж все так благополучно разрешилось. Пока-пока!

Несколько секунд Иванна в замешательстве стояла у двери, пытаясь решить: поразиться ли гениальностью юной сыщицы или разозлиться за зря потраченное время. Но тут сообразила, что все уходят, догнала Валерию уже во дворе и схватила за рукав.

— Постой! Почему ты так уверена? У тебя есть доказательства, что именно уборщица взяла мою сумку?

Лера мягко высвободила свою руку и укоризненно посмотрела на Иванну.

— Если бы я оперировала уликами в своих расследованиях, то работала бы в полиции. И не имела бы ни одного клиента.

— И все-таки, — Иванна перегородила ей дорогу.

Девушка не обратила на это внимания, свернула направо и выкатила из-под самодельного навеса серебристо-черный байк. Придерживая его одной рукой, она обернулась к Иванне, как-то вдруг перейдя на «ты». Оперативница же была настолько заинтригована, что даже не возмутилась.

— Ну хорошо. Слушай. Я строю цепи от обратного. У нас было три возможных варианта событий — ты могла потерять сумку, как и сказала сама, в трех местах. Однако, вариант с киоском отпадает. Такой внимательный и осторожный человек едва ли забудет про сумку, из которой только что доставал деньги. Ты ведь сама говорила, что внимательно следишь за вещами и заметила бы пропажу. Вариант с мокрым полом отпадает по той же причине. Что делает человек, когда теряет равновесие? Проверяет, не уронил ли он что-нибудь. Особенно на вокзале, имея при себе так много вещей. Остается телефонный разговор перед турникетами. Ты положила сумку на чемодан, а потом что-то тебя отвлекло, ты задумалась, взяла чемодан, а сумка упала. Почему ты могла не заметить этого? Скорее всего, потому что была слишком погружена в свои мысли. Я не зря спросила о твоих самых печальных воспоминаниях, и о том, что привело тебя в наш город. Это оказался верный путь. Оба воспоминания — и хорошее и плохое — связаны с родными и любимыми людьми. Над входом, сразу за турникетами, висит плакат — реклама сотовой связи. Я сто раз его видела, частенько путешествую на поезде. Так вот на плакате изображена счастливая семья и надпись, призывающая чаще звонить родным и близким, ну или что-то в этом роде. Это вполне могло вызвать воспоминания, тем более, что ты не просто так решила начать новую жизнь.

— Да, так и есть… — выдохнула Иванна, поражаясь необычному ходу ее мыслей. — Я и правда ушла в себя на время. Теперь я это понимаю. Но даже если допустить, что в тот момент я забыла про сумку, почему ты уверена, что ее взяла уборщица?

— Ты сама сказала про мокрый пол, — укоризненно произнесла Лера, запрыгивая на байк. Взгляд её слегка потеплел и больше не казался равнодушным. — Перрон был пуст, что следует из твоих действий. Во-первых, ты стояла перед турникетами и говорила по телефону, чего не смогла бы сделать в толпе, если бы за тобой была очередь. Во вторых, будь на перроне кроме тебя кто-то еще, ты не положила бы сумку на чемодан, из опасения что ее могут украсть. Это, опять же, очевидно, и следует из твоего рассказа. Значит, ты была последней, кто выходил с перрона, так?

— Да. Мила пришла позже.

— Кажется, она забирала какую-то посылку от друзей из Москвы. Не важно, тебе повезло, что именно она решила помочь. Мила у нас прямо мать Тереза, хоть и с замашками жены олигарха. Но, отставить разговорчики. Значит так, если бы сумка и выпала, ты нашла бы ее, вернувшись на перрон из зала ожидания. Но этого не случилось. До следующего поезда оставалось никак не меньше двух часов, людей там еще не было. Зато была уборщица. Она наверняка направлялась в сторону турникетов из общего зала, так как направляясь к выходу с вокзала ты шла по сухому полу, а потом поскользнулась, попав на мокрый. Там уборщица уже помыла, и, разлила воду, что опять же доказывают твои слова. Логично предположить, что потом она отправилась наполнить ведро, потому ты ее и не увидела. После этого ты продолжила путь к выходу с вокзала, еще не заметив, что сумки нет. А уборщица вернулась, домыла пол, и увидела по другую сторону турникетов твою пропажу. Кроме нее на перроне в тот момент никого не было. А значит, именно уборщица взяла сумочку. То, что она не отнесла ее диспетчеру — факт, не требующий доказательств. Ну а про причину, по которой она этого не сделала, остается лишь догадываться. Это не имеет значения, но мне кажется, уборщица была в плохом расположении духа, раз разлила воду. Может быть, до этого поссорилась с диспетчером, потому и не понесла ему сумку. В этом случае ты вернешь свои вещи без проблем — она сама отдаст. Если же я ошибаюсь, и уборщица просто присвоила сумку себе — сможешь смело припугнуть ее полицией, и, опять же, вернешь свои вещи. Андестенд? Вот и отлично. Да, кстати, будешь уходить, закрой входную дверь. Ключ висит на стене в коридоре, оставишь его слева от порога.

Заглушив последние слова, грозно взревел мотор, и Иванна осталась во дворе наедине с собой. Она даже не удивилась, что девушка так спокойно доверила постороннему человеку ключ. Хватало куда более странных вещей.

Позже всё оказалось точно так, как рассказала Лера — даже про ссору с диспетчером, хотя тут она просто угадала. А, познакомившись с девушкой поближе, Иванна узнала, что уже два года она живет лишь за счёт своего странного хобби. Искать.

Ведь в мире существуют миллиарды потерянных вещей. В маленьком городке — тысячи. И для одной юной сыщицы этого вполне хватало, чтобы заработать на безбедную жизнь. Иногда ей помогали и родители, которые жили в другой части города, но большую часть времени пропадали в геологоразведочных экспедициях на севере. Лера же жила в комнате, доставшейся ей от покойной бабушки. И жила, надо сказать, совсем неплохо.

Она могла найти любую потерянную вещь, или рассказать, где находится тот или иной человек. Выстраивала совершенно немыслимые цепи событий, находила причинно-следственные связи, там, где их, казалось бы, быть не могло. Свой метод поиска она называла «методом цепной реакции», и работал он безотказно. Рижская считала, что у любого события есть причина, и ее можно вычислить. К потерянным вещам непременно ведет цепочка следов, восстановив которую, можно отыскать все, что угодно.

Чтобы достичь этого, Лера изучила целую гору литературы — научной и художественной — о методах поисков, памяти, заглядывала даже в трактаты по философии. Внутри жила уверенность, что можно найти кого и что угодно, если оно существует. И порой казалось, что за всей этой шелухой из потерянных вещей и чужих историй скрывается что-то, или кто-то, кого девушка ищет, день за днём, и ради кого все это затеяла. Однако, никому из друзей, даже самых близких, она не спешила открыть душу. Да не все и догадывались о тайне — обычно Лера представала перед всеми самым жизнерадостным человеком, несмотря на свое, порой, мрачное одеяние и вызывающий внешний вид. Но однажды, через два года после знакомства, Иванна застала ее в слезах, среди разбросанных книг, и исписанных странными схемами листочков. Конечно же, Лера не стала ничего объяснять, и тут же вернулась в свое обычное беззаботно-рассудительное расположение духа.

Скоро к молодой сыщице, которая выглядела, как подросток, но обладала логикой, какой обладает далеко не каждый следователь, стали обращаться люди и из соседних городов, весть о ее необычных способностях быстро разлетелась по окрестностям. Но иногда девушка на несколько месяцев оставляла основную работу, и занималась чем угодно, кроме поисков. Часами сидела со своими питомцами, гоняла по городу на байке, затыкала уши наушниками и с упоением слушала рок и классику, разрисовывала стены, готовила по собственным рецептам… да, и это несмотря на то, что получалось у нее отвратительно. В чем в чем, а в кулинарии Валерия явно не преуспела — что ни капли ее не смущало. Напротив она постоянно норовила угостить своей стряпней какого-нибудь несчастного гостя.

Возможно, таким образам она пыталась отвлечься от каких-то тяжелых воспоминаний. Тех самых, которые побудили ее заняться поисками.

Но в двадцать лет девушка нашла более верный способ отвлечься — она поступила в университет.

Глава 2, или Двое в лодке, не считая убийцы

Преступление было странным. Даже знаменитый следователь Елин рассеянно курил старую трубку в сторонке и изредка поглаживал усы — верный признак того, что он не в духе. На это у него были веские причины.

— Что за преступники пошли… — проворчал он. — Сначала душит жертву пакетом, потом вкалывает яд, и будто этого ему мало! Еще и сталкивает её в воду!

Елина сложно поставить в тупик. С виду добродушный, или, даже, простодушный дядечка с круглым животом, добрыми синими глазами, густыми усами и теплым голосом, на самом деле был настоящим «матерым псом», если можно так выразиться. Если он вцеплялся в горло преступника, то намертво. От Елина еще никто не уходил — но только не теперь. Потому что в этот раз он сомневался, а сомнение — главный враг.

— Может, он просто хотел избавиться от трупа?

Вопрос принадлежал лейтенанту Зуеву, невысокому сутулому пареньку с лицом, похожим на пельмень.

— Кхе, — Елин то ли усмехнулся, то ли просто поперхнулся едким дымом табака. Такой табак ему привозил друг из-за границы, с Кубы. Другого Михаил Афанасьевич не курил, сигареты презирал. — Скажи мне, Степа, какой логикой должен руководствоваться преступник, чтобы совершить убийство на глазах десятков свидетелей?

— Ну… э… — Зуев почесал затылок. — Может он псих?

— Тогда мы возвращаемся к тому, с чего начали. Зачем топить уже мертвую женщину, если убита она была при свидетелях? То-то и оно, лейтенант.

— К тому же он не сумасшедший.

Это добавила Иванна, вернувшись от лодки, которую осматривала вместе с другими оперативниками.

— Я давно его знаю. И Милу знала… Михаил Афанасьевич, ну не мог Антон этого сделать! Он год боролся за жизнь жены, и вы полагаете, что все это время Крымов притворялся?

— Задача следователя не полагать, а доказывать. Если вы, дорогая Иванна, можете предоставить факты, свидетельствующие в пользу Антона, я буду вам очень признателен, — Михаил Афанасьевич посмотрел на часы и выпустил колечко дыма. — Что-то Погремков запаздывает…

Погремков Михаил Михайлович был судмедэкспертом, и, надо сказать, отменным знатоком своего дела. Он на месте определял способ убийства, стоило лишь взглянуть на труп. И его слова всегда подтверждались после вскрытия. Правда, он обладал весьма своеобразным чувством юмора, что нравилось далеко не всем сотрудникам убойного отдела, но это с лихвой компенсировалось профессионализмом. Маленький коренастый мужичок с лысиной на круглой голове, он всегда находил плюсы в работе. С Михаилом Афанасьевичем Елиным они были давними друзьями, и единственное их разногласие заключалось во взглядах на курение.

— О, какие люди! — послышался бодрый голос со стороны парка, и к Михаилу Афанасьевичу подошел Михаил Михайлович. Он слегка запыхался и выглядел немного встрепанным. — Давно банкет?

— Погремков, где тебя носит? — недовольно спросил Елин, однако же позволил себе улыбнуться в усы.

— Ну вот, всегда так, — притворился обиженным Михаил Михайлович. Добавил мимоходом, — Привет, Иванна, Степа… отлично выглядишь! — и продолжил, — Нет, чтобы о здоровье справиться, работа-то у меня вредная… Ладно, ладно! Молчу! — под взглядом Елина он засмеялся и замахал руками. — Показывайте, где ваш труп.

— Ну, пойдем, — Елин слегка закашлялся и направился к берегу. Иванна велела Степану еще раз попытаться поговорить с подозреваемым, Крымовым Антоном, а сама последовала за двумя Михаилами. Весеннее солнце обманчиво грело спину, но редкие порывы пронизывающего ветра напоминали, что куртку снимать еще рано.

По дороге Погремков спросил Елина.

— Хотите, загадку загадаю?

— Валяй.

— Сережа выкуривал двадцать сигарет в день, а наш Миша, не выпускает трубку изо рта десять часов в день.

— И что? — Елин покосился на друга, ожидая подвох.

— Вопрос: Мишу не настораживает, что о Сереже говорится в прошедшем времени?

— Да ну тебя, шутник, — добродушно проворчал Елин, подводя Погремкова к лежащему на берегу телу женщины.

— Почему сразу шутник, а? Я же о тебе, бестолковом, беспокоюсь! Мне такие пациенты не нужны…

— Ты не отвлекайся, давай, лучше, делом займись, — оборвал Михаил Афанасьевич.

— Да уже, уже… — Погремков опустился перед трупом на колени и принялся за осмотр. Водолазы положили тело таким, каким достали из воды — то есть с пакетом на голове. Михаил Михайлович осторожно снял пакет, перед этим надев перчатки, и всем открылось лицо женщины, покрасневшее и одутловатое. Что удивительно, если учесть факт удушения.

Пока Погремков занимался своей работой, Иванна окинула бегым взглядом место претупления. Часть берега озера была огорожена, чтобы любопытные не совали носы не в свое дело. Все они столпились за деревьями, на парковой дорожке, проходившей параллельно береговой линии. С некоторыми из зевак беседовали оперативники, некоторые просто стояли и глазели — правда, ничего интересного не видели, так как на пути к берегу росли кусты, которые загораживали тело погибшей. Но не удивительно, что любопытные не уходили — для города N, а уж тем более для самого тихого района — Топольков — убийство было событием, из ряда вон выходящим.

Поскольку полиция подъехала к левому берегу, сюда же доставили и тело Милы. Лодочная станция, предоставившая лодку семейной паре, находилась на противоположном берегу, куда можно добраться только в обход, а это не менее получаса пешего пути. Озеро, хоть и узкое, протянулось почти через весь парк, на несколько кварталов.

Иванна думала, и крутила зонтик-трость, ввинчивая его в землю, подобно штопору. Несмотря на то, что на небе не было ни облачка, она никогда не расставалась с зонтом. Это был, своего рода, бессменный аксессуар. И всякий раз, когда оперативница думала, она начинала вращать трость. А когда нервничала — непременно постукивала зонтом о землю. Бесцветные волосы, по привычке стянутые в тугой конский хвост, хлестали по шее при редких порывах ветра.

На этот раз думать придется долго. Нужно найти зацепку, хоть одну версию произошедшего, которая могла бы оправдать Антона. А это очень-очень непросто. Ведь в лодке они были одни. По словам Антона, они с Милой, как обычно, взяли лодку на прокат, и отправились на романтическую прогулку по озеру, прихватив с собой корзину с фруктами, вино старой выдержки и конфеты. Это была первая семейная прогулка спустя год, после смерти их сына, ставшего жертвой нетрезвого водителя. Иванна была поражена уже тем фактом, что Мила, которая еще пару дней назад находилась в трауре (а она не снимала черный платок целый год), вдруг согласилась на развлекательную прогулку. Конечно, Антон давно старался вернуть жену к жизни, ведь со смертью сына она сломалась. Поначалу не могла даже плакать, только сидела у окна и молчала. К счастью, она не пыталась покончить с собой — будучи православной, Мила никогда бы не решилась на такой страшный грех, о чем сама как-то сказала Иванне. С Иванной они общались с тех пор, как серая мышка потеряла сумку на вокзале, а Мила отвела ее к Валерии.

Зонтик пробурил в земле уже порядочную дыру, когда женщина посмотрела на Антона. Он сидел прямо на земле и качался вперед-назад, уставившись в одну точку. Только губы беспорядочно бормотали какие-то слова, а пальцы лихорадочно теребили шнурки на ботинках. Даже такой железной леди, как Иванна, непроницаемой и равнодушной, было тяжело на него смотреть. Рядом с Антоном стоял Зуев, и обреченно смотрел на него — попытка поговорить ни к чему не привела. Антон был на грани сумасшествия после того, что произошло. После того, как увидел тело своей жены, которое вытаскивают из озера.

Поиски заняли всего пятнадцать минут. На Лебяжьем нет течения, и тело не отнесло далеко в сторону. Когда Милу вынесли на берег, некоторые любопытные прохожие еще пытались разглядеть, что случилось, но их прогонял ответственный пузатый лейтенант Сыров. Маленькие глазки утонули в хомячьих щеках, а солнечные лучи вытапливали на выпуклом лбу капельки пота.

— Проходим товарищи, проходим! — почти обречённо говорил он, размахивая толстыми ручками. — Не на что тут смотреть! Женщина, вы шли куда-то? Ах, с собачкой гуляли? Вот и гуляйте себе дальше.

Иванна перевела взгляд с Антона на Людмилу.

Прежде приятное лицо молодой женщины теперь стало припухшим и красным, конечности посинели, а глаза были открыты неестественно широко, словно вот-вот выпадут из орбит.

Погремков рассматривал зрачки.

— Н-да… — пробормотал он, поднимаясь с колен и стягивая перчатки. — Интересный случай.

— Миша, что нашел? — спросил Елин. Он еще до приезда Погремкова догадался, что Милу отравили, или вкололи ей что-то психотропное — по двум отверстиям на локтевом сгибе. Но это было только предположение.

— Убитая скорее всего была отравлена белладонной — зрачки сильно расширены, кожа лица гиперемирована… Но сейчас есть гораздо более действенные яды, не оставляющие столь явных признаков. Да хотя бы мышьяк, цианид, диметил ртуть наконец… А это и вкололи непрофессионально, со второго раза. Дырки-то две, — Погремков указал на локоть погибшей.

— Сомневаюсь, что Крымов так хорошо разбирается в ядах, — покачал головой Елин. — Что еще?

— В легких убитой нет воды, она даже волос не замочила. Пакет был завязан туго, убийца хорошо постарался.

— А что с температурой тела?

— А что с температурой? — переспросил судмедэксперт. — Нормальная температура, комнатная…

— Тьфу ты, — выругался Елин. — Отставить шуточки. Отчего ноги-то у нее синие, как обмороженные?

— Здрасьте приехали! — взмахнул руками Погремков. — Так у нее гипоксемия, она же в первую очередь задохнулась, сознание потеряла, а уж потом отравилась. Яд успел разнестись по организму, отсюда и внешние признаки отравления. А из-за недостатка кислорода конечности приобрели приятный голубой оттенок, как видите… да-с, — судмедэксперт слегка замялся после неудочной попытки пошутить. — Хотя, точнее скажу после вскрытия.

— Мила моя… Милочка… — не переставая бормотал Антон. Он продолжал качаться и постепенно повышал голос. — Любимая моя… как же это?

— Антон Владимирович, — Елин подошел к Крымову. — Мне нужно задать вам пару вопросов. Вы меня слышите?

Мужчина перестал качаться и посмотрел на следователя.

— Я не убивал ее. Не убивал, слышите! — он вдруг вскочил и удивленно, как-то по-детски растерянно посмотрел на тело. — Не убивал… это… это несчастный случай!

— Успокойтесь, господин Крымов. Если вы невиновны, вам нечего бояться, — спокойно сказал Елин. — Повторите еще раз, что произошло.

— Я же уже говорил! — Антон почти сорвался на крик. — Я же говорил…. Мы плыли в лодке, потом Миле стало плохо, и я принялся искать в корзине лекарство от головной боли. Потом… потом я услышал всплеск, оглянулся, но ее не было рядом. Ее не было в лодке, а на берегу послышались крики. Я перепугался. Думал, она потеряла сознание и упала в воду. Но я… я не умею плавать. Не умею! И никогда не умел! Я стал править к берегу, звать на помощь. Там меня скрутил какой-то парень, собрались прохожие… Потом приехала полиция и меня стали обвинять в убийстве… А потом… потом нашли тело моей жены… Вы же знаете, зачем вы меня мучаете?!

Антон рассказывал сбивчиво, иногда срываясь на крик, а иногда переходя на шепот. Руки его дрожали, губы побелели, а глаза не могли оторваться от тела покойной. Он никак не мог поверить что это посиневшее отекшее тело принадлежит его жене. Милочке, прелестной и всеми любимой Милочке.

Но неожиданно поток выкриков прервался, мужчина замер, схватил голову руками, словно его мучила адская боль, и сел на землю. Губы, как и раньше, продолжили бормотать невнятные слова, и Михаилу Афанасьевичу пришлось наклониться, чтобы расслышать их.

— Она… она должна была быть последней… Она должна была быть последней… должна… цепи… это… яма… она была последней…

— Занятно… — пробормотал Елин, разгибаясь. Его лицо оставалось непроницаемым.

И только Иванна, наблюдавшая за происходящим со стороны, заметила, как напряглись пальцы, сцепленные в замок вместе с трубкой, из которой просыпался табак.

Она сделала заметку, но спрашивать не стала. Ей и так все известно. Слух никогда не подводил — она еще раньше расслышала, что именно бормочет Антон. И это приводило ее в замешательство.

С тех пор, как Иванна приехала в город N, здесь не прекращались странные смерти. Не убийства — потому что улик не было. Не самоубийства — потому что ни у одного из погибших не было мотива убивать себя. Не несчастные случаи — потому что столько совершенно нелепых несчастных случаев подряд быть не может. Мыслимо ли, чтобы жена перепутала фен с травматическим пистолетом, который муж по ошибке положил не в тот ящик?

Зато после каждой из смертей кто-то получал теплое местечко, кто-то — наследство, а кто-то избавлялся от нежеланного супруга. Доказательств не находилось, как не находилось и свидетелей. Некоторые предполагали, что в городе объявился маньяк — но версия выглядела смехотворной. Скорее уж тогда — наемный убийца, но полиция не принимала и этот вариант. По мнению служителей порядка ничего странного в этих смертях не было. Жители города не обращали внимания на происходящее, пока это не касалось их лично. Кто-то считал, что город прокляли. Кто-то списывал на «сезонное обострение» — смертей и правда было больше в осеннее и зимнее время года. Унылое серое небо, дождь и снег могли способствовать депрессиям и как результат — увеличению количества самоубийств и смертей по неосторожности.

Хотя, Иванна не стала бы торопиться с выводами. Все они выглядели просто смешными. Нет, Иванна была уверена, что это чья-то работа. И после недавнего случая такие же подозрения появились и у Елина.

Последняя жертва была задушена неделю назад стальной цепью. Причем, задохнулась она «случайно» — цепь была намотана на скрещенные доски, которые перекрывали путь к строительной яме. Девушка двадцати шести лет, работавшая диспетчером в службе такси, поздно вечером возвращалась домой. Услышала как в яме плачет котенок, и полезла его спасать. Не заметила цепь, которая петлей наделась на ее шею, оступилась, упала — и повесилась.

А котенка нашли в яме живым и невредимым.

Несчастный случай? Несомненно. Если бы не тот факт, что мимо этой ямы буквально час назад проходил местный бомж, который утверждает что цепи там не было. А кому нужно вешать цепь на доски, да еще в такое позднее время? Ее явно не забыли рабочие. Одна это обстоятельство меняло все.

И вот теперь Иванна не знала, что думать. Антон задушил свою жену — пока опровержений не нашлось. Но он же утверждает, что это несчастный случай. Конечно, мужчина не в себе и скорее всего не понимает, о чем говорит. Какой несчастный случай, когда у Милы на голове пакет, а на руке отметины от шприца? И что означает фраза «она должна была быть последней»? Почему Крымов упомянул про цепь?

Вопросы, много вопросов. И совпадений. Это очень не нравилось серой мышке, привыкшей в любом совпадении видеть чьи-то намерения.

Пока Иванна размышляла, ввинчивая зонт в землю, Елин продолжил свой бесстрастный допрос.

— Это в ваших же интересах. Поэтому постарайтесь взять себя в руки, и объясните, почему люди на берегу сказали, что именно вы надели Людмиле Витальевне Крымовой пакет на голову и столкнули ее в воду.

Антон вздрогнул, словно очнулся от сна, и усилием воли заставил себя поднять на следователя глаза.

— Я не знаю… — голос прозвучал глухо, словно чужой. — Не знаю! Спросите этих прохожих, пусть они объяснят, почему видели то, чего не было!

— Обязательно, господин Крымов, обязательно спросим, — пробормотал следователь, поглаживая усы. — Со всеми свидетелями сейчас беседуют наши сотрудники. А вам придется пройти с оперуполномоченным Зуевым. Сейчас мы не можем вас отпустить, но если ваши слова подтвердятся, вы отправитесь домой. Степан! Степка!

Степан Зуев разглядывал что-то в траве неподалеку, но, услышав голос следователя, пулей сорвался с места и вытянулся перед Михаилом Афанасьевичем по струнке. Он проработал в полиции совсем недолго, и не отличался блестящим умом, но был крайне исполнительным молодым человеком.

— Слушаю вас, Михаил Афанасьевич!

— Это Степан Зуев, младший лейтенант полиции, — представил Елин своего коллегу. — Степа, доставишь подозреваемого в отделение. Нужно побеседовать с ним, когда он немного придет в себя… Но этим я займусь сам, а пока позаботься о том, чтобы у него взяли кровь на анализ. Возможно, обнаружатся какие-то наркотические или галлюциногенные вещества. Если ему действительно стало плохо, и это не совпадение… А в совпадения я, мой дорогой друг, не верю!

Когда Степан собрался исполнить поручение, Иванна все же подошла ближе и задала следователю вопрос, который все еще терзал ее.

— Почему вы не спросили его что означает фраза? Вы знаете о чем я.

Елин провел пальцем по усам и ответил, глядя в пространство.

— Сейчас это бесполезно. Он скажет, что ничего не знает и был не в себе, когда говорил это. Вы же сами прекрасно все видите.

Иванна не стала спорить. Елин редко ошибался, а чутье подсказывало серой мышке, что этот случай не станет исключением. Сейчас с Антоном говорить бесполезно.

Иванна еще не закончила размышления, а Степан не успел отвести подозреваемого к машине, как послышался рев мотоцикла, а через пару секунд донесся женский голос:

— Как это вы меня не пропустите? Да вы знаете кто я? Нет? Тогда вы уволены.

И к берегу, невзирая на протесты полицейского, направилась девушка, хорошо знакомая как следователю, так и многим оперативникам. Прямой и спокойный взгляд, чуть с горбинкой нос, острый подбородок, высокий восковой лоб и длинные распущенные нечесаные волосы. Да, это была она.

Кое-где послышались смешки, но под грозным взглядом следователя весельчаки смолкли и вернулись к работе. А грозный взгляд теперь обратился к девушке, которая уверенно шла прямо к нему, словно сама работала в полиции и имела право вот так запросто вмешиваться в расследование. Воинственный вид, который она на себя напустила, рассмешил некоторых знавших ее оперативников, но только не самого Елина. Он бы и посмеялся, не будь она внучкой его бывшей преподавательницы. Михаил Афанасьевич знал Леру с ее раннего детства и переживал за нее, как за родную дочь.

По дороге Валерия бросила быстрый взгляд на Антона, а тела Людмилы пока не видела из-за кустов. Она помрачнела, заметив на Крымове наручники, и перевела взгляд на Михаила Афанасьевича.

— Рижская! А ты откуда взялась? Кто разрешил тебе здесь находиться? — следователь попытался принять грозный вид, но Лера тоже хорошо его знала, и даже не думала пугаться.

— Во-первых, здравствуйте, дядя Миша… то есть, Михаил Афанасьевич, — непререкаемым тоном сказал она. — А во-вторых, вы же не прогоните меня отсюда, верно? Я могу вам помочь, тем более что я — ценный свидетель, — тут девушка отвлеклась, заметив служебную немецкую овчарку, которая натянула поводок в её сторону и дружелюбно махала хвостом. — О, привет, Полкан, — добавила между делом и продолжила. — Я хорошо знакома с вашим подозреваемым, знала его жену… Ой!

Весенний ветер пронёс мимо клочок бумаги, увлекая за собой взгляд Валерии. Из-за кустов виднелась рука. Лера побледнела, и словно под гипнозом сделала шаг в сторону кромки воды. Она не могла произнести ни слова, равно как и оторвать взгляда от ужасающего зрелища. Некоторые прячут глаза, а некоторые, напротив, стоят как загипнотизированные, но и те и другие рискуют надолго заработать бессонницу и ночные кошмары, если не готовы увидеть близкого человека, которого только что вытащили со дна озера.

— Я пытался ее остановить! — подоспел толстенький полицейский, охранявший место преступления.

— Уведите ее, Сыров, — следователь махнул рукой в сторону парка. — Здесь не место впечатлительным юным барышням, даже таким умным. А с тобой, Валерия, я поговорю отдельно.

Лера настолько оторопела от увиденного, что не сразу поняла — ее прогоняют. Но когда плотные пальцы Сырова сомкнулись на ее локте и силой потащили к выходу, оказалось, что момент упущен, и придется подчиниться. Она позволила себе слабость обычного человека, и теперь не имеет права перечить. Лера прекрасно это понимала. Но она приехала сюда намеренно и не собиралась так просто сдаваться. Взгляд снова упал на Полкана — пёс напряженно смотрел по сторонам, и девушка последовала его примеру. В последней попытке разглядеть хоть что-то, она завертела головой, изо всех сил пытаясь замедлить шаг.

Её бы, несомненно, увели, и больше ни на шаг не подпустили к месту преступления, но Иванна решила вмешаться. Способности Рижской не вызывали у нее сомнений. Если кто и мог пролить хоть какой-то свет на это дело, так это Валерия. Как старший оперуполномоченный, которому было поручено вести это дело, Иванна имела право голоса. Особенно после того, как ее повысили до капитана.

До сих пор женщина наблюдала за происходящим со стороны. Серая мышка с проницательными глазами сразу заметила отчаянную решимость, с которой девушка появилась на берегу. Возможно, она сможет пролить свет на таинственную фразу.

Зонтик перестал вращаться и оторвался от воронки, которую просверлил во влажной почве.

— Нам не помешает свежий взгляд. На вашем месте, Михаил Афанасьевич, я бы ее оставила.

Елин проворчал что-то в усы, неуверенно взглянул на Валерию, потом на Антона. Видимо, он подумал о том же, о чем и Иванна. В этом деле нужен необычный взгляд. Со стороны.

— Пусть остается. Иванна, под твою ответственность, — он махнул рукой, — А с тобой, Валерия Николаевна, поговорим позже. Серьезно поговорим! Везде-то ты поспеваешь!

Елин в последний раз недовольно взглянул на Леру и отправился беседовать с кем-то из оперативников.

— Вы свободны, — деловым тоном сказала Лера Сырову. Она больше не проявляла растерянности или страха, но серая мышка заметила, что на Милу девушка больше ни разу не взглянула.

— Привет, Иванна! Спасибо за помощь.

— Надеюсь, это не выйдет мне боком… Боюсь, без тебя не обойтись. Каким ветром тебя сюда занесло?

— Угадай с трех раз, — Лера уже не смотрела на свою собеседницу, а осматривала берег, бросая беглый взгляд то на лодку, то на кого-то из оперативников. — Кто-то из ваших уже был у тети Тони. У нее едва инсульт не случился, я вызвала скорую… в общем, она мне все рассказала. Честно говоря, я даже не сразу… не сразу поверила в то, что Мила… что Антон…

— Не продолжай, — сжалилась Иванна. Она с уважением смотрела на девушку, сумевшую взять себя в руки. — Я все понимаю. Хорошо, что ты позаботилась об Антонине, ей сейчас тяжело… Если не ошибаюсь, Антон единственный ее родственник?

Лера кивнула. Антон приходился Антонине Федоровне племянником, Мила — невесткой. И именно по просьбе своей пожилой соседки Валерия решилась отправиться на место убийства, заранее подготовив себя к непростому делу. Для нее известие о смерти Милы, мало сказать, было ударом. Она и правда не могла в это поверить, но тем Лера и отличалась от многих своих ровесников, что умела сдерживать эмоции. Логика и чувства не совместимы. И в данный момент возобладала логика.

Но все же оставаться совершенно равнодушной девушка не могла. Это была первая настоящая смерь в ее жизни. Смерть, пришедшая неожиданно.

Юная сыщица пообещала Антонине Федоровне, что не бросит Антона, постарается его спасти. Ведь со слов лейтенанта, сообщившего о случившемся, стало ясно, что Крымову светит тюрьма. Против него говорит всё. Но Лера никогда не занималась расследованием убийств, она лишь искала потерянные вещи, и потому ужасно жалела об опрометчивом обещании.

Однако, и об этом она никому не сказала. Просто взялась за дело.

Иванна рассказала все, что уже удалось узнать, а кроме того — свои личные догадки. Она была уверена, что Антон находился под действием психотропных препаратов.

— Не думаю, — Лера сунула руки в карманы косухи. — А что сам говорит?

— Вот об этом я хотела поговорить отдельно, — Иванна взяла Валерию под руку и отвела в сторону. — Ты знаешь, что может означать фраза «она должна была быть последней» и «это цепь»?

Валерия побледнела. Мало кто из жителей города знал о несчастном случае с девушкой. Но от Рижской никогда ничего не ускользало. Она знала немало подробностей от своих знакомых из полиции.

— Надо понимать, это сказал Антон?

Кивок подтвердил опасения.

— А еще три дня назад он приходил ко мне, — вдруг добавила Иванна. Она покосилась на Елина, чтобы убедиться, что он не слышит. — Был не в себе, говорил, что хочет в чем-то признаться, что совершил что-то страшное… Но так ничего и не сказал. Просто ушел. Я решила, что у него не выдерживают нервы, ведь Миле в последние дни становилось только хуже. Пока я не стану говорить об этом визите Михаилу Афанасьевичу. Мне тоже нелегко поверить, что Антон действительно убийца. Но ты должна понимать, что долго скрывать я не могу. Максимум — пару-тройку дней. Если расскажу — считай, приговор Антону подписан. У Елина мертвая хватка.

Иванна замолчала, выжидающе глядя на Валерию. Очередной порыв ветра поднял с земли прошлогодний листок и швырнул его прямо под ноги девушки. Лера отстранённо опустила взгляд, рассматривая жилки. А через секунду взглянула на оперативницу. Она сумела взять себя в руки, хотя и не могла поверить, что Антон может оказаться тем самым убийцей. Что он убил Милу. Что, в конце концов, он так искусно притворялся, изображая любовь… Но вера — не доказательство.

Лера мотнула головой, отгоняя неприятное наваждение. Она редко попадала в тупик, и в этом они с Иванной были похожи.

— Мне нужно с ним поговорить, — наконец, совершенно спокойно сказала она. И зачем-то добавила. — Грозой пахнет. А небо чистое.

Иванна знала, что больше Валерия ничего не скажет, пока не выстроит какую-нибудь цепь. А строить она, похоже, начала.

Оставив девушку одну, оперативница отправилась к лодке. Лера собралась поговорить с Антоном, но Зуев уже повел его к машине, чтобы доставить в участок. Лицо Крымова напоминало полотно — белое, безжизненное, почти мертвое. Узкие петлистые пальцы то сжимались, то разжимались, словно в судороге, а губы непрестанно бормотали невнятные слова. Но поравнявшись с Лерой, он приостановился, посмотрел — сначала сквозь нее, но потом сфокусировал взгляд и надломленным голосом выдавил:

— Мила… Мила… скажи, чтобы мама ее похоронила. Пусть о ней позаботятся хотя бы теперь.

Мама. Так Антон называл тетю Тоню, для которой всегда был, как сын.

— Она… она должна была быть последней, — снова как в горячке прошептал сломленный мужчина, и Валерия вздрогнула. Ей стало не по себе, и на миг показалось, что Антон стал совершенно чужим.

— Не задерживайся, — исполнительный Зуев толкнул подозреваемого в спину, и ему пришлось повиноваться.

Лера медлила. Что-то встревожило её, она прислушивалась к шуму листвы, далёким голосам, плеску воды. Что-то было не так.

— Подождите, — она спохватилась и подбежала к лейтенанту. — Дайте нам пять минут на разговор.

— Не положено!

— А если Михаил Афанасьевич разрешит?

Одновременно с вопросом Лера обернулась, ощутив на затылке тяжелый взгляд, и нос к носу столкнулась с Елиным. Сдвинутые брови говорили о том, как сильно он недоволен.

— Михаил Афанасьевич не разрешит. Приедешь в отделение, там и поговоришь.

Валерия переглянулась с Антоном, но он отвел взгляд. Зуев легонько подтолкнул его, и мужчина, спотыкаясь, пошел к машине.

Лера сердито пнула камешек, попавшийся под ногу, и открыто посмотрела на следователя:

— Я обещала его единственной родственнице узнать, что произошло. У нее больное сердце, ей волноваться нельзя.

— Ишь, пообещала она… Прямо сейчас ничем помочь не могу, — следователь сцепил руки за спиной и направился к берегу. — Скажи ей, что пока Крымов лишь подозреваемый. Если он говорит правду, его отпустят.

— Да? И как вы собираетесь узнать правду? — не отступала Лера. — У вас есть улики против кого-то еще?

— Нет, — Елин указательным пальцем пригладил усы. — Пока нет. Хотя… при таком раскладе… Буду честен с тобой — других улик быть не может. Все видели, как он толкнул свою жену в воду. Не могут же все лгать.

— Отчего же? — как само собой разумеющееся спросила Лера. — Ложь у людей в крови.

— Это тебе не шутки, — строго сказал Елин.

— А я и не шучу! Я пытаюсь найти объяснение происходящему, которое вы найти не можете. Но одно я знаю точно — Антон не мог добровольно этого сделать.

— Добровольно, говоришь? — Михаил Афанасьевич остановился и задумчиво затеребил усы.

— Думаете, его могли заставить?

— Добровольно… — снова пробормотал Елин, не ответив на вопрос. Он словно позабыл про Леру, погрузившись в раздумья. Но когда девушка собралась отойти, он сказал:

— Валерия. Сегодня в три жду тебя в участке. Побеседуем. А пока… что ж, можешь осмотреться, вдруг и правда что-то заметишь.

— А что будет с телом Милы? — после секундного раздумья спросила она.

— Его отправят на вскрытие. К сожалению, пока мы не можем отдать тело родственникам. Ты уже большая девочка, должна понимать…

Следователь еще раз вздохнул, поставив точку в своем выступлении, и Готправился к своей машине. Валерия осталась одна. Антона увезли. Она не сдвинулась с места, но взгляд скользил от камня к камню, от куста к кусту, от человека к человеку.

Кроме нее на берегу находилось семь человек, причем шестерых она знала, а вот седьмой — молодой мужчина примерно лет двадцати семи — был незнаком. Валерия смерила его прищуренным взглядом, но ничего подозрительного не обнаружила. Мужчина стоял возле кустов, и Елин, равно как и остальные оперативники, не мог его видеть. Что-то в нем настораживало.

Валерия отыскала взглядом Михаила Афанасьевича, и только собралась спросить его о незнакомце, как в парке начало твориться нечто странное.

Все собаки словно сошли с ума.

Надо отметить, что в старой части города N много безработных, пенсионеров и студентов, учащихся во вторую смену, которые имеют привычку долго спать и выгуливают своих четвероногих друзей с девяти до десяти утра. Жители всех окрестных районов стремились к озеру, потому что здесь был разрешен выгул, правда с условием уборки за своими питомцами. А в некоторых частях огромного парка находились площадки, где можно отпустить собак побегать. К такой части относился и берег озера, сейчас оцепленный полицией. Поэтому никого не удивляло, что в парке периодически слышался лай и подвизгивания. Только в какой-то момент шум стал нарастать. Все началось с тоненького сварливого лая какой-то мелкой шавки — то ли болонки, то ли терьера. Это был первый камешек лавины. Звонко залаял рыжий спаниель, его лай басом подхватила огромная дворняга, и — понеслось. Воздух взорвался лаем и скулежом собак всех мастей и размеров. В этот день вдоль берега прогуливалось не меньше десятка хозяев со своими питомцами.

Первые пять минут, пока суматоха только нарастала, оперативники старались не обращать на это внимания. Они лишь иногда недоуменно поглядывали в сторону деревьев, до тех пор, пока не заволновался поджарый служебный немец.

Полкан заскулил и натянул поводок, так что стажер-кинолог не смог его удержать. Из глубины парка послышались крики хозяев, которые не могли справиться с собаками. Псы буквально сходили с ума, пытались убежать, а некоторые сорвались с поводков и мчались прочь из парка.

Оперативники в растерянности застыли на берегу, и даже Елин не сдержал возгласа.

— Что за чертовщина! Конец света наступает?

Михаил Афанасьевич, выдрессировавший на своем веку не один десяток собак, сделал пару шагов в сторону парковых деревьев, и, казалось, даже его усы встопорщились от удивления.

Но лай не прекращался, никто не понимал причины, и от этого людям стало не по себе. В этот момент Полкан сорвался с поводка и помчался прочь от берега.

— Стоять! — с перепугу завопил стажер. — Фу! Лежать! Сидеть! Место!

Сразу несколько сотрудников бросились ловить Полкана, и кому-то это удалось. Лай в парке тоже стал утихать — часть собак разбежалась, часть успокоили хозяева. А в тишине раздался возглас судмедэксперта, заставивший вздрогнуть сильнее неожиданного лая:

— А где труп?!

Все взгляды тут же обратились к месту, где еще недавно лежало тело Милы.

Теперь о ее присутствии говорило только темное мокрое пятно от воды, которая стекла с одежды.

— Вот когда пригодятся твои таланты… — тихо сказал Елин стоявшей неподалеку Валерии. И — закурил трубку.

Лера же осталась на удивление спокойной, и единственная из всех не выражала никаких эмоций. Только упрямые скулы напряглись, но заметить это мог разве что хороший художник.

— Чего стоите? — прикрикнул Михаил Афанасьевич, пуская дым изо рта. — Всем искать труп!

Оперативники вышли из секундного оцепенения и принялись прочесывать берег. Но — безрезультатно. Тело Людмилы Крымовой словно испарилось. Иванна носилась по берегу, метая гром и молнии на своих подчиненных. Как они могли проворонить тело?! Но она понимала, что сама виновата едва ли не больше всех — потому что позволила себе отвлечься на какой-то глупый собачий бунт. Иванна терпеть не могла собак.

Валерия не суетилась. Она и вовсе не сдвинулась с места. Ее взгляд устремился в направлении кустов, возле которых не было ни души.

— Забавно… — одними губами произнесла она и машинально затеребила цепи браслета, обхватившего запястье. А потом уверенно направилась к лодке, которую полиция уже осмотрела. Для Валерии там еще было, чем поживиться.

— Пора браться за работу.

Это было последнее, что она произнесла на месте преступления.

А через пол часа девушка вскочила на байк и помчалась по направлению к университету, потому что уже пять минут как начался экзамен, на который она опаздывала.

Глава 3, или Кто прячется в шкафу

— Рижская, вы там что, уснули?! — прогремел голос из другого конца аудитории. Вслед за голосом на стол с грохотом опустилась потрепанная амбарная тетрадь с надписью «Высшая математика, Нефедов А. С.». Когда-то очень смелый или очень глупый студент пририсовал к букве «ф» рожки, копытца и гадкую ухмылку, которую не раз пытались стереть, но в результате только размазали чернила.

— А? Я? — Лера вернулась к реальности уже тогда, когда перед ней возникла живая копия буквы «ф», только без рожек и копыт. Хотя, кто знает — может в этих кудрявых топорщившихся волосах и скрывалась пара острых отростков. Круглое лицо и огромные очки той же формы придавали их обладателю действительное сходство с буквой «ф», тогда как брови за очками сдвинулись так грозно, что казались двумя тучами, столкнувшимися лбами.

— Вы, Рижская, вы.

— Я обдумывала задачу, — Лера спрятала под совершенно чистый листок клочок бумаги, на котором рисовала сомнительные закорючки. Хотя, если бы её спросили, она сказала бы, что это не закорючки, а озеро, лодка и труп на берегу.

— В таком случае, вам не составит труда доказать мне теорему Ферма, — буква «ф» сердито развернулась и сложила руки за спину. Вернувшись на преподавательское место, она — «буква» — пронзительно посмотрела на Валерию из-за толстых стекол очков.

— Ничуть, — не смутилась студентка. — Только у меня билет по теореме Виета…

— Ее вы уже обдумали, — отрезал преподаватель. — Я в курсе вашего оригинального способа сдачи экзамена. У вас хорошо подвешен язык и отличная логика, а этого вполне достаточно, чтобы запудрить экзаменатору мозги, ничего не имея в голове. Но доказать теорему Ферма самостоятельно не получится даже у вас. Математики потратили на это триста лет, и пяти минут вам вряд ли хватит. Либо вы готовились к моему предмету, либо сейчас же покидаете аудиторию!

После этой тирады преподаватель выжидающе замолчал и забарабанил пальцами по столу. По аудитории пронеслось шушуканье — студенты, до колик боящиеся Нефедова, все же оторвались от своих листочков, телефонов и шпаргалок, в ожидании ответа. Патлатый рыжий парнишка, сидящий за последней партой, усмехнулся, перекинулся взглядом с сидящим по соседству другом, и отправил ему СМС. «Лера vs Нефедов! Будет бой;)))».

И в ответ получил: «ставлю полтос на Ригу».

Подобные представления нередко случались на экзаменах. Лера не была прогульщицей, никогда не списывала и по возможности учила предметы — но при этом постоянно оспаривала все мыслимые и немыслимые аксиомы, спорила с Гегелем, критиковала Дарвина, отрицала теорию относительности и многое-многое другое. Редко кто мог переспорить ее, а потому преподаватели ставили тройку, облегченно вздыхали, и отпускали с миром. А Лера всегда говорила, что невозможно переспорить человека, который сам не знает, о чем говорит.

Но Нефедов был прав — невозможно за пять минут доказать теорему, которую ученые доказывали триста лет. Тем более, сейчас мысли Валерии занимали совсем другие вещи. По сравнению с которыми не страшен ни один экзамен.

А потому, к недоумению преподавателя, своенравная студентка молча встала, сунула в карман исчерканную бумажку с лодкой, озером и трупом, и невозмутимо направилась к двери.

Уже в спину ей полетело грозное «жду на пересдаче!», а СМС-ка, вернувшаяся к патлатому парнишке, содержала только одно слово: «облом:(».

— Кривилев, ваша очередь, — раздраженно сказал Нефедов, обратив внимание на других студентов. — Не задерживайтесь! Пять секунд на размышление! Доказательство теоремы Ферма…

Все это Валерия расслышала уже из-за двери, виновато прикусила губу и сказала:

— Простите, ребята.

У нее промелькнула мысль, что теперь на пересдаче она будет не одинока. Но чувство вины не задержалось надолго, потому что внимание тут же переключилось на тех, кто еще не успел пойти на закланье.

— Ну как, он сегодня очень злой? — обеспокоенно спросила белобрысая тихоня-Лизочка, зубрилка-самописка, идущая на красный диплом. Зачем он ей, для всех оставалось тайной, так как работать она не собиралась.

— Ну, как тебе сказать… — Лера пятерней взбила волосы на затылке и посмотрела в потолок. Перед глазами постоянно возникала страшная картина, увиденная на берегу озера, и мысли никак не могли собраться в кучку. Но Лера встряхнула головой, подумала, подумала, решила, что расстраивать однокурсников нехорошо, но врать — еще хуже. Остается прибегнуть к дипломатическому подходу. — Для Нефедова — не очень злой.

Студенты неуверенно переглянулись и покосились на дверь.

— А для кого очень? — уточнил Борька, круглый, но далеко не отличник. В данном случае прилагательное «круглый» имеет исключительно физический смысл. У Борьки было круглым все — от щек и носа до пухлых ног. Он был душой их не слишком дружного коллектива, добродушным колобком, умеющим невероятно быстро разряжать атмосферу.

— Думаю, для тех, кто будет сдавать после Риги. Она его разозлила!

Возглас принадлежал Вике, высокой и столь же высокомерной блондинке с кошмарно длинными ногтями, которыми она, казалось, готова была вцепиться Лере в волосы. С самого первого дня учебы Вика испытывала к Рижской глубокую неприязнь, которая с каждым днем становилась все глубже, пока не переросла в ненависть. Вику бесило в Лере все — от трех коричневых косичек, венчающих пышную, вечно непричесанную гриву, до записной книжки с бегемотом, которую Валерия всюду таскала с собой и чертила там какие-то каракули. Но больше всего ее раздражало Лерино равнодушие к ее, Вики, всепоглощающему презрению.

По мнению Леры, Вика была не более, чем «двухметровый фо… фотомодель». Под «фо», конечно же, имелся в виду фонарный столб. Нет, Лера не была из тех, кто оскорбляет людей, тыкая ростом, цветом глаз или манерой говорить. Она вообще не придавала значения внешности, просто однажды Вика все-таки ее допекла. По правде сказать, она допекла почти всех, включая терпеливую суровую Анну Климову, старосту группы, самую взрослую среди студентов-заочников биофака. Вика язвила по любому поводу, задевала самые больные места, которые удавалось отыскать, унижала и смеялась над теми, кто слабее нее. Одним словом, чувствовала себя владычицей морской. И самое главное — ей действительно все сходило с рук. Потому что все давно просекли — ссориться с Викой невыгодно, а вот если подлизываться и терпеть издевки, можно очень даже неплохо устроиться. Потому что Вика относилась если не к золотой, то уж точно к серебряной молодежи. Родной папа не оставлял дочурку без карманных расходов, и Виктория покупала себе «друзей», которые в обмен на мелкие подачки-побрякушки, походы в кино и аквапарк всей группой за счет звезды местного разлива, готовы были терпеть все остальное. Все, только не Лера. Потому что Лере было одинаково плевать как на издевки, так и на побрякушки. А кино она не любила.

Но однажды Рижская все-таки не осталась равнодушной и вступилась за робкую однокурсницу Ланочку, у которой Вика отобрала телефон и собиралась прилюдно зачитать СМС-ки от матери, живущей в деревне, с которой Лана не виделась три года. Вика решила, что это хороший повод посмеяться, никто не возражал, Лана испуганно и обреченно молчала. И Лера не выдержала. Она громко, на всю аудиторию объявила, что парень Виктории позавчера бросил ее, потому что Вика хамка и стерва, совершенно не умеет готовить и ковыряет в носу. Протесты Вики выглядели не слишком уверенно, аудитория разразилась смехом — все знали цену словам Валерии. Многие помнили, как Лера помогла им отыскать пропавшие вещи не сходя с места, и как точно иногда описывала, что человек делал день назад. Но все же, эти слова выглядели больше смехотворно, чем правдоподобно. Ну как мог кто-то бросить неотразимую Викторию с её толстым кошельком?

Но Лера невозмутимо добавила, что три дня назад отец Вики лишил ее карманных денег, потому что она слишком распустилась и пора ей взяться за ум.

Однокурсники притихли, подумали, и потребовали у Вики возвращения обещанного долга — похода в кино, который она проспорила старосте. Тут звезда не выдержала, послала всех в далекие края, швырнула сотовый на пол и вышла, громко хлопнув дверью. Больше никто не сомневался, что Лера сказала чистую правду, но с тех пор ее стали опасаться. Однокурсники боялись, что она узнает про них что-то, о чем они предпочли бы умолчать. Лана тоже не спешила общаться с Валерией, хотя и была благодарна. Впрочем, Лера не обиделась — она сделала это не для нее, а для себя. Потому что терпеть не могла несправедливость.

Впрочем, осталось в группе несколько человек, которые не сторонились ее общества. В их числе была Аня, староста группы, патлатый рыжий Лешка Кривилев и круглый Боря, находивший общий язык со всеми. Может, им было нечего скрывать от Леры, а может они просто знали правду — Лера не могла узнать что ты делал вчера или неделю назад. Найти — что угодно, но не заниматься дедукцией. Да и по большому счету Валерии было все равно, где, что, кто и с кем. Ее не интересовали сплетни и личная жизнь, она жила в своем измерении, только по необходимости выныривая из него в общий поток.

Все, что она рассказала про Вику, узнала от ее отца, Аркадия Шильца, которому накануне помогла отыскать угонщиков. Именно угонщиков, потому что разбитую вдребезги машину нашли сутками ранее на окраине города.

Валерия отыскала их. Точнее — его. Угонщиком оказался парень строптивой дочурки. Вот тогда-то Лера и узнала про свою однокурсницу много интересного. Ее отец, весьма сдержанный человек, решил не сажать парня за решетку. Дал шанс, с условием, что он бросит его дочь и не будет искать с ней встречи. Перепуганый Ромео с радостью принял условия и проявил недюжинную фантазию, чтобы у Викуси пропало всякое желание за ним бегать. Только, кажется, парнишка переборщил, потому что его возлюбленная решила всем отомстить и «покончить с собой». Не по настоящему, конечно. Все рассчитала так, чтобы папа вовремя оказался дома, спас ее, осознал всю глубину трагедии и страшно отомстил этому подонку. Вот только папа ее раскусил, и вместо того, чтобы вызвать скорую, а самому броситься мстить за дочурку, он велел Вике съесть все до одной таблетки. «Раз начала, доведи до конца!», — сказал Аркадий Шильц, наблюдая за реакцией избалованной дочери. Вика не ожидала такого поворота, страшно перепугалась, пообещала больше так не делать… В общем, до ее папаши дошло, что он переусердствовал в потакании капризам, и он перекрыл денежный кран, а Вике дал срок в три недели, чтобы найти работу. Правда, Вика её так и не нашла, а через пару месяцев все стало по-прежнему. Но она не знала, что её отец обращался к Валерии. А потому, с тех самых пор, как Лера раскрыла ее «секрет», поставленная на место однокурсница еще сильнее возненавидела эту «ненормальную». При этом начала сторониться её — мало ли что еще Лера может знать.

Но сейчас, перед экзаменом у Нефедова, Вика не смогла сдержаться.

— Молодец, теперь из-за тебя всем достанется! — почти злобно прошипела она, прищурившись на Леру. — Вот, полюбуйтесь! Мне Мишка СМС прислал, говорит, Нефедов рвет и мечет!

Студенты столпились вокруг Вики и прочитали послание.

«Последний вопль утопающего», — промелькнуло в голове Валерии, но она совершенно равнодушно смотрела на Вику. Вернее, сквозь нее, потому что мысли мелькали в молниеносном темпе и они относились отнюдь не к экзамену. Они выстраивались в цепочку, которая змеилась, и позвякивала кольцами, в каждом из которых находился какой-нибудь предмет. В одном — след от ботинка, в другом — перышко, в третьем — доска с царапиной и так далее и тому подобное.

Студенты недовольно загудели и стали исподлобья поглядывать на Леру, которая их словно не замечала.

— Вечно эта Рига выпендривается, а нам потом достается…

— Не надо было ее первую пускать!

— Пусть теперь нам моральный ущерб возмещает!

— Бойкот ей объявить мало… — закончила одна из самых рьяных подлиз Вики, Ксюшка. Вместе с ней обычно тусовалась еще одна «подруга» — Ира. С Ксюшей они походили на двойняшек, хотя не были даже сестрами. Дружили ли они сложно сказать — скорее всего, обеим было выгодно держаться друг за друга. И за Вику. Потому что Вике нужна была свита, и свою свиту она оберегала, а значит Ксюше и Ире крупно повезло. Хотя если насчет Ксюши никто не удивлялся — она ничего не делала без собственной выгоды — то общение Иры и Вики удивляло всех. Потому что Ира до «дружбы» с Викой была спокойной и миролюбивой девушкой, никогда не ввязывалась в споры и не отказывала в помощи товарищам по учебе. Она была из тех отличников, что не гонятся за пятерками, пятерки сами приходят к ним. Правда, около полугода назад, когда Вика приняла Иру в свиту, та перестала помогать кому бы то ни было, кроме своей новой «подруги» с толстым кошельком. Правда, Лера была уверена, что Ира общается с их звездой вовсе не из-за покровительства или денег. Здесь было что-то другое, но что — никто не знал.

Как бы то ни было, сегодня Ира не пришла, что было странно. Она не предупредила старосту, на звонки не отвечала, и только Вика со смехом заявила, что Ира не готова к экзамену и решила сразу прийти на пересдачу. Конечно же, ей никто не поверил. Не явиться к Нефедову без веской причины — смерти подобно. А веской причиной может быть только смерть.

Но сейчас все позабыли про Иру, и обсуждали лишь эгоизм Леры. Как уже не раз случалось за три года учебы.

Валерия не ответила ни на одну из реплик, да и они скоро утихли, потому что — и это уже известно всем — Рижскую боялись.

Она пропустила мимо ушей все уколы и недовольства, а самодовольная улыбка постепенно начала сползать с лица Вики.

— Лер, не слушай их, они просто ничего не учили, как всегда. И хотят найти виноватого, — Аня подошла к Валерии и положила руку на плечо. Немного помолчала и добавила. — На тебе лица нет… что случилось?

Спроси это кто другой, Лера бы усмехнулась и ответила: «вам правда интересно, или из вежливости спрашиваете?». Но она знала, что Аня сочувствует искренне. А зачем расстраивать того, кто к тебе хорошо относится?

— Так… не обращай внимания, Ань, — Лера не подняла головы, рассматривая в сотовом телефоне какие-то фотографии. Аня убрала со лба крашеную каштановую прядь и попыталась рассмотреть, но ничего интересного не увидела. Только какой-то мусор, поцарапанную деревяшку, не очень удачно снятый берег озера.

— Слушай, я сегодня на другие пары не пойду, — Лера вдруг подняла глаза на Аню. — Не теряй меня.

— Ок, — староста не удивилась, она привыкла, что если Рижская уходит с пар, значит у нее важное дело. Просто так она не прогуливала, потому что не любила тратить время без проку. — Что сказать преподавателю?

— Ничего, — Лера посмотрела на часы и на Аню. Улыбнулась и добавила. — Пока.

— Удачи, — пожелала Аня, хотя и не знала на что.

Через секунду кабинет с разъяренной буквой «ф», напуганные однокурсники и разочарованная Вика совершенно вылетели из головы Валерии; она даже не вспомнила, что собиралась позвонить маме.

Правда, мама не забыла.

Телефон зажужжал в кармане, как рассерженная пчела, и Лера вынырнула в реальность. Она успела только спуститься с третьего этажа на второй, принадлежащий их факультету. Чтобы пройти все здание насквозь понадобилось бы минут пятнадцать — Университет вытянулся вдоль парковой аллеи, как большой паровоз, где вместо вагончиков были отдельные здания, соединенные двориками, войти в которые можно только из двух соседний зданий. Лера находилась в первом, самом длинном, а потому неудивительно, что за пять минут она дошла лишь до второго этажа.

— На связи.

Девушка не глядя ответила на звонок.

— Солнышко, привет! Как твои дела? — послышался обеспокоенный голос, такой тихий, будто говорили из глухой бочки. Связь в деревушке за Полярным кругом оставляла желать лучшего.

— А, мам, привет, — немного растерянно сказала Лера, перекладывая телефон из правой руки в левую. — Да… не знаю как сказать…

— Я уже все знаю, дорогая! Такой ужас…

— Тетя Тоня тебе позвонила?

— Да, ей сейчас еще тяжелее, сначала внук, потом невестка, племянник в тюрьме… Страшно представить! Но ты тоже держись, девочка моя. Я знаю, вы с Милой дружили, но вспомни, как папа тебя учил. Нужно отвлечься, чем-то заняться, стараться забыть…

— Но я не хочу забывать! — чуть громче, чем следует, произнесла Лера, стиснув трубку. — Десять лет назад ты говорила так же… и я рада, что не послушала.

По другую сторону волны послышалось всхлипывание.

— Мам… мамуль, прости, ты только не плачь, хорошо? Я правда в порядке, и Антонину Федоровну не брошу. Мы справимся.

— Я знаю, милая, знаю… Как жалко, что мы с папой сейчас не можем быть рядом с тобой. Мы ужасно скучаем!

— Так почему бы вам не приехать? — спросила Лера, остановившись посреди коридора.

Повисла недолгая тишина, и в трубке послышалось:

— Ты же знаешь… Давай не будем начинать с начала, хорошо? Лучше расскажи, как ты?

— Да ничего, — совершенно спокойно сказала Лера. — Только что был экзамен.

— Как? Экзамен в апреле?

— Ну да, ты ведь не знаешь… У нас сессию перенесли, в конце мая ректор проводит в Университете какую-то международную конференцию, и нас, как отвлекающий фактор, хотят поскорее выставить…

Лера еще минут пять разговаривала со своей мамой, о вещах, совершенно не относящихся ни к убийству Милы, ни к возвращению родителей. Сколько девушка себя помнила, она жила с бабушкой, а родители появлялись раз в год. Они работали на севере, чтобы «обеспечить детство/юность/старость» и далее по списку. У Леры было все, о чем может мечтать ребенок — лучшие игрушки, книжки с картинками, поездки на море и учеба в элитной школе… Но она никогда не хотела этого, ей нужны были мама и папа. Которых она видела очень и очень редко. Было время, когда она обижалась на них, но оно прошло, и Лера смирилась. Теперь она редко заводила подобные разговоры, да если и начинала их, то только по привычке. Она знала, что мать и отец ее любят, но ей было сложно понять такую любовь. Когда бабушка умерла и родители вернулись — всего на один год — Лера поняла, что расстояние уже не играет роли. Важной для нее осталась лишь ее работа.

Лера остановилась у одного из окон, и, облокотившись на широкий подоконник, наблюдала за семенящими по тротуару прохожими. Мама рассказывала ей, что сейчас у них полярная ночь, на улице минус сорок, а отец собирается в новую экспедицию с товарищами по работе. Родители Леры были геологами.

А Лера пропускала половину рассказа мимо ушей. В голове крутилась только одна фраза — «она должна была быть последней».

Антона девушка знала не один год, а с Милой они всегда были хорошими подругами. Конечно, не такими, о которых можно сказать «не разлей вода» или «одна подруга на миллион». Нет, просто хорошими подругами.

И вот теперь Милы не стало. Как-то просто — раз, и нет человека. А вместе с ней может не стать и Антона, потому что Валерия сомневалась, не тронется ли он рассудком после пережитого. Но главный вопрос состоял в том, что именно пережил Антон? Неожиданную и таинственную смерть супруги от рук неизвестного, или же сам стал убийцей? Оба варианта выглядели до крайности нелепо. Милу не просто столкнули из лодки — ей надели на голову пакет и вкололи яд. Как можно не заметить убийцу, находясь с ним в одной лодке, да еще когда он проделывает такие сложные манипуляции? И Мила не издала ни звука. Все это выглядело как чей-то безумный сон.

Допустить, что Антон сам убил жену, Валерия боялась. Однако, ее терзали сомнения, потому что люди на берегу видели, как Крымов совершал убийство; потому что больше этого никто сделать не мог; потому что сам Антон произнес эту странную фразу. Она должна была быть последней.

Может, он сошел с ума? Может, это он каким-то образом устраивал все эти несчастные случаи? Мысль о том, что Антон может оказаться сумасшедшим, маньяком, приводила Леру в ужас. Правда, какой-то притупленный, как от просмотра дешевого триллера.

Девушка поежилась и посмотрела за окно. На раму с другой стороны уселся воробей. Увидев Леру, он сердито нахохлился, но улетать не собирался.

А мысли продолжали метаться в голове роем мотыльков, вспугнутые многочисленными страшными догадками.

Если так, то Антон, должно быть, изо всех сил боролся с собой, и думал что справился, после того, как убил последнюю девушку. Даже пытался признаться, приходил к Иванне… Но, наверняка, не сделал этого потому, что боялся оставлять Милу одну. Это девушка, задушенная цепью, должна была быть последней, а не его собственная жена.

— Лера? Лера, ты меня слушаешь? — взволнованный голос матери пробился сквозь водоворот мыслей, и вернул девушку к реальности.

— Да, мам. Я здесь.

Боже, подумала Валерия. Я пытаюсь оправдать Антона с такой легкостью, как будто факт его помешательства что-то само собой разумеющееся… Ну маньяк, ну и что?

Нет.

Валерию передернуло. Это было слишком. Так и самой недолго сойти с ума.

«Я его найду», — вдруг промелькнула в голове мысль.

Она пришла, и остальные мысли как-то сразу успокоились. Конечно, она найдет его — настоящего убийцу. Кем бы он ни был — даже и самим Антоном. Хотя последнее до сих пор не укладывалось в голове.

— …а тетя Вера передавала тебе привет, — краем сознания ухватила Лера мамин голос.

Дверь напротив окна скрипнула и приоткрылась. Но никто не вышел — видимо, человек взялся за ручку, но передумал уходить. До слуха Леры донесся голос декана:

— Сколько можно это обсуждать! Я уже сказал, Глазова будет отчислена в новом семестре. И точка.

— Мам, прости, мне пора бежать. Поцелуй от меня папу! — быстро сказала Лера, и нажала на кнопку «отбой».

Услышанная краем уха фраза вызвала странные чувства — словно только что объявили о падении второго тунгусского метеорита. Потому что, если говорят об отчислении Глазовой — это не к добру. Глазова — та самая Ира, отличница, которая присоединилась к свите Виктории.

Некоторое время в кабинете только шуршали бумаги, а человек, который собирался выйти, молчал. Лера видела только его толстые пальцы, обхватившие дверную ручку. На одном красовалось тяжелое золотое кольцо с черным камнем, но девушка могла поклясться, что ни один их преподаватель — даже декан — не может себе такого позволить. Оно не было похоже на фальшивку, а как дочь геологов, Лера могла предположить, что камень — не что иное, как бриллиант.

Студентка прислонилась к стене в метре от двери, словно решила отдохнуть.

— Нашел. Возьмите, и не забудьте о нашем договоре. Все должно быть готово к тридцатому числу. А что касается Глазовой… У нее незачеты по пяти экзаменам, говорить тут не о чем.

Если бы в этот момент Лера ела бутерброд, то непременно бы подавилась. Ира — и пять незачетов? Это немыслимо.

Взгляд снова скользнул на кольцо.

«Может быть, это родственник Иры?», — промелькнула мысль. Но девушка тут же отмела ее, потому что родители Ирины были учителями, как и вся ее родня. Едва ли среди потомственных математиков и филологов затесался миллионер.

— Да, и еще… подождите немного, я должен уточнить кое-что насчет конференции. Вы ведь остановитесь в нашей гостинице?

Видимо, человек кивнул — во всяком случае, ответа Лера не услышала, но решила, что это какой-то иностранец, приехавший на майскую конференцию. Но при чем здесь Ира?

Дверь открылась так неожиданно, что девушка не рассчитала сил — дернулась с места, в надежде скрыться за углом, а столкнулась лоб в лоб с деканом.

— Здрасьте… — она не нашла ничего лучше, чем притвориться, что спешила на экзамен.

— Здрасьте, Рижская! — недовольно воскликнул декан, отряхивая дорогое пальто. Он преподавал биофизику и генетику. Постоянно ездил по командировкам, а недавно был в Сиднее на международной конференции. Вечно лохматый, как Эйнштейн, с густыми сдвинутыми бровями, которые топорщились над очками, он производил смешанное впечатление. На первый взгляд казалось, что такой преподаватель — страшный сон любого студента. Но на самом деле Семен Денисович Полонез, или, как его за глаза звали студенты, Поля, был больше рассеянным, чем строгим. По крайне мере, он мог вполне забыть назначенную контрольную или вообще не прийти на пары. Ну а сдвинутые брови… брови не выбирают. Только вот почему-то именно Валерию он невзлюбил. С первого дня учебы, когда так хотел завалить на вступительном экзамене, и до сегодняшнего дня.

— Ты бы на пары так летала! Смотри у меня, добегаешься… Ты когда сдашь контрольную по оптической физике? — сурово спросил декан, крепче сжимая папку, ощетинившуюся во все стороны листами.

— Она у вас на столе, — Лера ответила не менее выразительным взглядом. — Староста собрала все контрольные еще до того, как вы вернулись из Австралии.

— Не дерзи, Рижская! — брови сошлись еще сильнее, надвинулись друг на друга, как два айсберга — того и гляди раздастся грохот. — Не забывай, что тебе предстоит сдавать мне курсовую.

— Все мысли только об этом. А что у вас с голосом? — Лера пыталась любыми путями задержаться у двери, но разглядеть что-либо из-за широкой спины декана не получалось.

— Простыл, — ответил Полонез и захлопнул дверь.

Неловкое движение закончилось тем, что папка, которую он держал, осталась в руках, но пустой — листы выскользнули из нее, и аккуратной стопочкой бухнулись на пол. Стопочка тут же расползлась и листы поехали по паркету, как маленькая селевая лавина.

Декан буркнул себе что-то под нос, вздохнул, и принялся собирать листы. Лера немного подумала, и решила помочь. Но стоило ей наклониться и протянуть руку, как Семен Денисович резко оборвал:

— Я сам!

Лера пожала плечами, и поднялась. Она успела разглядеть, что на бумаге мелким шрифтом набраны какие-то цифры, расчеты и формулы. На некоторых было написано про выполнение годового плана по научной работе, на одном крупными буквами значилось: «IV Международная Конференция НВ». Как расшифровывается «эн вэ» или «аш би», Лера не знала, но догадалась, что материалы посвящены предстоящей конференции.

Всё это мало интересовало её, в отличие от маленького клочка бумаги, непонятно как затесавшегося в папку с документами. Он походил на шпаргалку, которую эксплуатировали не один год — до того грязный и измятый. И написано на нем было лишь одно слово, неровным детским почерком: «Футарк, ЛС».

— Рижская, вы куда-то спешили? — недовольно спросил декан, подбирая последний листок. — Что же вы стоите?

Но Лера не успела ничего ответить, потому что Полонез отправился по своим делам. Посмотрев в след декану, девушка отметила, что он перебирает пальцами левой руки, словно играет на невидимом фортепиано. Все студенты знали, что Поля хороший пианист, но мало кто заметил эту его особенность — шевелить пальцами, когда нервничает. Лера, со своей склонностью к деталям, всегда отмечала подобные вещи. Да и маленький листок на полу привлек внимание именно из-за этой склонности. Все несущественное важно — так считала внимательная сыщица. Потому что из него складываются события.

Услышанное не укладывалось в голове. Игра Глазова — и отчисление? Отчислить за неуспеваемость отличницу? Нет, такого быть не может, потому что Ира — единственный человек, который всегда готовился ко всем экзаменам и сдавал их, можно сказать, шутя. Но сегодня она не пришла. И это странно.

Валерия всё ещё стояла у двери, когда декан уже повернул за угол. Мимо прошел кто-то из преподавателей, и Лера отшатнулась, пропуская его. Рука случайно коснулась дверной ручки и ощутила движение. Дверь приоткрылась. Конечно же, декан не запер её, потому что внутри остался тот таинственный посетитель с кольцом на пальце.

Валерия прислушалась к тишине, повисшей в кабинете, и у нее возникло два противоречивых желания. Первое — немедленно уйти отсюда, пока не вернулся Полонез или не вышел кто-нибудь из соседней двери деканата. Второе — узнать кто находится за дверью. Узнать для того, чтобы помочь Ире. И не важно, что Ира сейчас входит в компанию Вики. Лера по-прежнему относилась к ней хорошо, и ей было совершенно плевать на девичьи дрязги, сплетни и интриги. Она оценивала человека, а не его окружение.

К тому же, странное ощущение не покидало девушку. Она привыкла доверять своей интуиции, которая еще ни разу не подводила. Здесь было что-то нечисто.

Лера глубоко вдохнула, собираясь с силами, и толкнула дверь.

— Извините? — она осторожно просунула голову в образовавшуюся щель, и застыла с открытым ртом.

Кабинет оказался пуст.

Стоял дубовый письменный стол, на окне цвел пузатый кактус, массивный шкаф немой глыбой подпирал потолок, а на шикарном кресле не было никого, кроме сонной апрельской мухи. Она шевелила крылышками и таращилась на незваную посетительницу.

И снова противоречивые чувства заставили Валерию помедлить. Если кто-нибудь застукает ее в пустом кабинете декана — скандал обеспечен. А, возможно, и отчисление без права восстановления. Но вдруг тот странный человек все-таки здесь? Прячется в шкафу или за занавеской?

Студентка помотала головой, отгоняя глупые мысли и пришедшую в себя муху.

Но ведь не мог же он испариться!

Девушка осторожно проскользнула в кабинет, и заглянула за занавеску. Там обнаружился еще один кактус. В шкафу же не оказалось места даже для нее — маленькой и худенькой — не говоря уже про обладателя таких толстых пальцев с дорогим кольцом. Да и мыслимо ли — представительный дяденька прячется в шкафу, полном разного барахла, и как только кто-то открывает дверцу, радостно выскакивает оттуда и весело кричит: «Ку-ку!».

Лера хмыкнула про себя, растерянно посмотрела в шкаф, словно надеясь, что все так и произойдет, и покинула кабинет, тихо прикрыв дверь.

В другое время она бы долго думала, куда мог подеваться человек из комнаты, но сейчас это не играло роли, потому что она спешила домой. Раз не удалось узнать ничего про Иру, значит и не надо. Возможно, внутренний голос докричался бы до неё, но сейчас мысли девушки занимали более важные вещи.

Лера спустилась в фойе, и посмотрела на большие часы, висящие над входом. Они были старинными и красивыми, с витыми стрелками и двумя амурчиками по бокам.

Стрелки показывали без пятнадцати одиннадцать. Нужно спешить.

Девушка выбежала из университета, едва не столкнувшись с каким-то человеком, разговаривающим по телефону у самого входа.

Она бы не заметила его, но обрывок фразы, долетевшей до слуха, заставил отпечататься в памяти образ. Серые глаза, серое пальто, серое лицо. Даже не серая мышь — просто тень. Человек, на которого никто не обратит внимания.

— Не замараюсь, не беспокойтесь… да, как всегда, вы же меня знаете, ни упадет ни капли. А что делать с этим идиотом? Да, видно женушка ему надоела, просчитались мы… Я всегда говорил, что он осёл — это надо додуматься, на глазах у людей! Да, утром, у озера. Слушаюсь.

Когда бежишь слишком быстро, сложно одновременно затормозить и сменить направление. Поэтому попытка Валерии задержаться и дослушать разговор привела к тому, что она едва не сшибла серого человека с ног. Правда, извиняться совсем не собиралась.

Человек разразился руганью, но девушки уже и след простыл — она сняла со своего круизера[1] цепь, вскочила в седло, надела синий шлем и помчалась к дому.

— Конь на E2! — гаркнул мужик в грубой куртке с засаленным воротником, со всего маху ударяя фигурой по шахматной доске.

— Король на F2! — взволнованно потирая руки, объявил его противник.

Подобную картину нередко можно было увидеть возле кафе «Сытый кот» с тех самых пор, как его хозяин организовал здесь небольшой шахматный клуб. Число посетителей увеличилось чуть не вдвое — оказалось, что желающих попробовать себя в качестве шахматистов не так уж и мало, а количество счастливых обладателей шахмат стремительно движется к нулю.

— Вот зараза… — первый игрок растерянно почесал затылок и с досадой плюнул на землю.

Зрители, которых здесь и было-то всего двое — мальчишка лет восьми и его старшая сестра — занервничали. Девчонка поправила сползшую на лоб синюю беретку и подсказала:

— Дядь Коль, коня, коня спасай!

— Цыц, девка! — пригрозил ей пальцем мужик. — Сам разберусь.

— Вот уж точно, — усмехнулся его противник. — У женщины совета спрашивать, что курицу летать учить! В шахматах логика нужна, а какая у женщин логика? Женская, то-то и оно.

Грубая рука с черными ободками на ногтях, все-таки потянулась к коню, но его опередили. Другая рука — в полосатой цветастой перчатке с открытыми пальцами уверенно взяла потрепанного временем и чьими-то зубами ферзя, и переставила его на H4.

— Э, э! — хотел возмутиться мужик, но непрошенный помощник подал голос.

— Конем пожертвуй, вечный шах поставишь.

— Лера, ты что ли? — расплылся в улыбке дядя Коля. — Ну все, Потапыч, теперь держись! Что ты там про женскую логику говорил?

Потапыч, его противник, заметно приуныл — он сразу сообразил, что этот ход отрезал ему все пути к отступлению.

— Привет, Рига! — брат и сестра отвлеклись от игры. Они не слышали, как Лера приехала — так были увлечены игрой. Байк она прислонила к стене здания, а сама решила поздороваться со старыми знакомыми. А заодно и узнать что-нибудь полезное, ведь дети были ее соседями со второго этажа. Они тоже знали Милу, и могли заметить что-нибудь необычное. Дети замечают многое, что ускользает от взгляда взрослых.

— Ну, как экзамен? — спросила девочка, обернувшись к Лере. Высокая и худенькая, с веснушками на носу и с рыжими прядями, выглядывающими из-под беретки, она выглядела лет на двенадцать, хотя на самом деле ей недавно исполнилось пятнадцать. Ее братишка — темноволосый, невысокий кареглазый чертененок — казался полной противоположностью сестры, за исключением вздернутого носика и родинки на правой щеке.

— Как всегда, — Лера подмигнула девчушке. — Математика мой конек. Жаль, преподаватель об этом не догадывается. Сень, а ты чего не в школе? Опять прогуливаешь?

— Так суббота же, — обиделся мальчик, но тут же похвастался. — А нам родители хомячка купили! Мы назвали его Шнурком.

— Класс, — Лера потрепала мальчишку по без того лохматым волосам, и он недовольно отшатнулся. — А почему имя такое странное?

— Потому что он сразу же сожрал Сенины шнурки с новых кроссовок, — объяснила его сестра.

— О, шустрый хомяк. Верунчик, скажи мне, ты, случайно, не знаешь, что сегодня случилось?

— Нет, а что?

— Да ничего, не бери в голову. Вы что с Сеней с утра здесь сидите?

— Не, мы в кино ходили, — сообщил довольный Сеня. — На «Белоснежку», мультик новый! Знаешь, как круто? Посмотри, тебе понравится.

— Не, Сень, я предпочитаю книги, — улыбнулась Лера. — Ну-ка скажите мне, а что вы собираетесь делать сегодня днем?

— Да мы не думали, — Вера пожала плечами и поправила беретку, которая то и дело сползала ей на нос. — А есть предложения?

— Ага, — сообщила довольная Лера. — Поиграем в шпионов? Вы будете как в фильме дети-шпионы — только никаких летающих ранцев!

— Ух, круто!!! — завопил Сеня, подпрыгивая. — Я буду настоящим шпионом! А какое у нас задание?

— Самое секретное, — шепотом сказала девушка, покосилась на мужиков, которые упоенно играли в шахматы и ни на что не обращали внимания. — Надо по очереди следить за домом напротив. И докладывать мне обо всех, кто туда приходит.

— Это где Мила живет? — уточнила Вера немного разочарованно.

— Да… — Лера отвела взгляд, не решаясь рассказать все. В конце концов, детям не нужно знать подробностей. Милы нет, и точка. — Она… уехала, Антон тоже. Но к ним может кто-нибудь прийти. И мне нужно знать кто.

— Зачем? — не унималась Вера.

— Это же секретное задание, — укоризненно покачала головой Валерия. — Вам не положено знать.

Сеня и Вера переглянулись, и девочка с хитрым прищуром спросила:

— А что мы будем с этого иметь?

— Наш человек! — Лера похлопала ее по плечу. — Хорошо, давайте я буду покупать вам билеты в кино целый месяц, и каждую неделю по шоколадке.

— Лучше мороженое, — облизнулся Сеня.

— Горло заболит, — отрезала Лера. — Ну что, идет?

— Идет! — хором ответили дети.

— Отлично. Только, — Лера пригрозила пальцем, — никаких вылазок, следить только из окна своей комнаты! Андестенд?

— Угу, — понурился Сеня.

— Не беспокойся, все будет в наилучшем виде, — усмехнулась Вера.

— Не сомневаюсь, — ответила с усмешкой Лера.

— Шах и мат! — вдруг заорал дядя Коля, со всей мочи шмякнув на доску ферзя, так, что несчастный вражеский король подпрыгнул и упал к ногам победителя.

Ошарашенный поражением Потапыч уставился на доску, будто увидел ее впервые. А дядя Коля — который, на самом деле, вовсе не был детям дядей — не мог нарадоваться.

— Ну и день сегодня! С самого утра счастливые совпадения! Сначала жена разрешила из дома выйти, даже не ворчала! Потом часы нашел — золотые, почти новые! А сейчас вот еще и в шахматы выиграл… Верно, сегодня мой день.

— А что, вам сегодня не надо на работу? — Лера отвлеклась от разговора с детьми.

Дядя Коля резко переменился в лице, загрустил и сказал:

— Нету ее, работы-то. Вчера была, сегодня нет…

— Вы что, опять пили? — укоризненно произнесла Лера, и по вздоху поняла — именно так и было. Это уже пятая работа, с которой Николая Сергеевича уволили из-за пьянства. Нет — он не был детям дядей, и девушка и ребята знали его исключительно по шахматам. Вера и Сеня обожали эту игру и уже через месяц после переезда в город N стали постоянными гостями «Сытого кота». Здесь они и познакомились с дядей Колей, который был совершенно никудышным шахматистом, но отличным рассказчиком и добрейшим человеком. В то время он еще не пил — он рисовал.

Лера же познакомилась с Николаем Сергеевичем… на помойке, как бы странно это ни звучало. Помойка в виде пяти мусорных баков находилась во дворе дома, где жил дядя Коля, и через который Рижская частенько проезжала, срезая путь к университету или направляясь в центр города.

Первый раз Лера увидела его — грязного и несчастного, копающегося в мусорном баке — в феврале позапрошлого года. Его легко можно было принять за обычного бездомного, но почему-то Лера остановилась и поздоровалась с ним. Просто так — ей захотелось. Потому что ей приятнее поздороваться с неопрятным бездомным, чем с одетым по последней моде самовлюбленным Homo Sapiensом.

К ее удивлению, «неопрятный бездомный» с искренней радостью отозвался на приветствие, и они стали здороваться каждый день. Постепенно Лера узнала, что он вовсе не бездомный, у него есть квартира и жена, а работал он всю жизнь художником. Но картины приносили гроши, хотя талант его не оспаривали даже столичные мастера. Только вот не сложилось. Жена не поддерживала, и постоянно пилила за то, что нет денег, что все люди как люди, а она вышла за неудачника, который только и умеет, что возюкать кистью по холсту.

А однажды сожгла все его картины.

И Николай Семенович сорвался. Одна бутылка, вторая, третья… Не находя утешения в творчестве, дядя Коля нашел его в водке. А жена предпочитала пьющего, но работающего на заводе мужика.

Правда, в помойке он рылся не в поисках бутылок, которые можно сдать в утиль. Дядя Коля искал там «потеряшек» — так он называл старые сломанные столовые приборы, радиоприемники, дырявые сапоги, разбитые сувениры и игрушки. Искал для того, чтобы дать им вторую жизнь. А потом, если повезет, и продать. «Они на меня похожи», — объяснил он однажды. — «Только я их починить могу, а вот мою жизнь уже ни один мастер не исправит».

Теперь, потеряв пятую работу, он стал искать утешение в выпивке, шахматах и «потеряшках».

— Чего это он? — шепотом спросила Вера, глядя на совершенно переменившегося мужчину.

— Ничего, — строго сказала Лера. — Вы собираетесь выполнять свое секретное задание?

— Так точно! — понуро отрапортовала девочка, и сказала. — Сеня, пойдем. Пока, дядя Коля!

Николай Семенович постарался улыбнуться, и снова опустил глаза.

Когда дети перешли дорогу, Лера обернулась к нему, и решила приободрить, перейдя на одну из любимых тем.

— Так вы говорите, сегодня нашли часы? А покажете?

— И правда, покажу! — снова обрадовался художник. Можно было бы сказать — бывший — но, как известно, бывших художников не бывает, как не бывает бывших портных, поэтов, библиотекарей и всех тех, кто искренне любит свое дело.

— Во, гляди! — и он протянул Лере золотые тяжелые часы, с царапиной на задней крышке.

— Вот люди зажрались, — прицокнула девушка языком. — А может они позолоченные?

— Обижаешь, девонька! — ухмыльнулся в усы мужчина. — Я на этом деле собаку съел! Я же одно время в ювелирном сторожем работал, так уж отличу подделку. Теперь хоть подзаработать можно — Юрке Званову продам, он же часы коллекционирует. Правда, теперь он в отпуске, на югах, значит… Вот вернется одиннадцатого, так поторгуемся… Глядишь, супружница моя подобреет.

— У вас и правда удачный день, — сказала Лера, возвращая часы.

Потапыч, бывший шахматный противник дяди Коли, до того попивающий чай из одноразового стаканчика, тоже взглянул на часы.

— А мне продашь? — оживлённо спросил он. — Не обижу!

— Не, — заупрямился Николай Семенович, пряча находку в карман. — Это дело принципа. Вещь должна принадлежать тому, кто ее оценит, кто в ней душу увидит, а не в ломбард сдаст. А Юрка Званов с часами как с детьми обращается!

Потапыч вздохнул и проглотил второй облом за последние пол часа. Впрочем, он тут же забыл о нем, и отправился по своим делам.

— Николай Семенович, а вы не заметили кого-нибудь постороннего сегодня утром в вашем дворе?

Она спрашивала это неспроста — через тот двор ведет самый короткий путь к озеру, а значит Мила и Антон должны были здесь пройти или проехать. Дядя Коля обладал феноменальной зрительной памятью — как и положено талантливому художнику — а потому запоминал все машины и все лица, которые замечал. Особенно в своем дворе, где знал каждую собаку.

— Да нет, все тихо-мирно было, — сообщил Николай Семенович.

— Ну ладно… До свидания!

Дядя Коля кивнул, а Лера вернулась к байку, вскочила на него и нажала на газ. Время подходило к двенадцати, а ей еще предстояло заехать домой, выгулять Арчи, навестить Антонину Федоровну, заглянуть в дом к Крымовым, заехать на лодочную станцию — и все это до трех часов, когда ей назначен прием у самого Михаила Афанасьевича Елина. До этого Лере просто необходимо проверить одну из собственных версий. А они у нее уже имелись. И очень хотелось надеяться, что одна из них подтвердится — потому что среди этих версий пока не было самой страшной.

От «Сытого кота» до дома минут пятнадцать пешим ходом — это если идти коротким путем, мимо магазина музыкальных инструментов «Музыкальная революция», с эмблемой в виде гитары, охваченной огнем, и ресторанчика под названием «Донна Розза» — именно с двумя «з», одна из которых висела задом наперед, как «Е». Дальше — через дворы, а их всего-то два: первый самый обыкновенный двор, каких полно в каждом маленьком городе, второй — как колодец, со всех сторон окруженный пятиэтажками, и имеющий лишь два входа-выхода — под аркой в угловом доме с одной стороны двора и с другой. Зато именно через этот двор проходила короткая дорога до улицы Профессора Преображенского, по которой без пробок можно было добраться до главного проспекта города — Никулинского. Все остальные пути чреваты потерянными минутами, в худшем случае — часами. Особенно по четвергам и пятницам — в эти дни в торговом центре «Алмаз» сумасшедшие скидки, и едва ли не все жители города стекаются туда. Результат — огромная пробка на Никулинском проспекте. Так что немногие счастливцы, знакомые с двором-колодцем, устремлялись сюда. Этой дорогой частенько пользовались и таксисты, и байкеры. Валерия сама не раз проезжала здесь, срезая путь до дома.

И именно в этом дворе жил дядя Коля.

На байке Лера преодолела расстояние до своего дома за семь минут, лихо завернула во двор, и поставила круизер у стены. Двор был пуст.

У Антонины Федоровны была своеобразная традиция — она всегда выходила во дворик именно в эти предобеденные часы, садилась на лавочку и учила иностранные языки. Бывшая преподавательница русской и зарубежной литературы, она была рьяной противницей европеизации и любого межнационального заимствования, ужасалась при виде американских забегаловок, иностранных слов в русском языке и модных штанов-бермудов. Но националисткой она не была, уважала, а иногда и восхищалась чужими культурами. Просто она считала, что заимствование убивает душу русской культуры. Впрочем, это не мешало ей быть полиглотом, знать семь языков в совершенстве и бессчетное количество на уровне любителя-интуриста, а так же цитировать Уильяма Шекспира, Харуки Мураками, Виктора Гюго и Курта Воннегурта.

Правда, на то, чтобы выучить столько языков и прочитать бессчетное количество книг, у Антонины Федоровны ушло больше сорока лет.

Своеобразная традиция выходить перед обедом во двор, и читать, сложилась много лет назад, и без веской причины пожилая женщина её не нарушала. Но в этот раз лавочка пустовала.

Лера немного замешкалась у двери, и сначала решила заглянуть к Жене. Они дружили всего пару лет, хотя знали друг друга почти с самого детства. Мальчишкой он пару раз приезжал погостить к Миле, своей сестре. Она уже тогда жила в доме напротив, с родителями и бабушкой. Бабушка умерла, родители переехали в другой район, оставив дочери дом, а Женька больше не приезжал — он жил со своим отцом почти в тысяче километров от города N. И приехал сюда снова только когда пришла пора поступать в университет. Ему дали общежитие, но талантливый юноша не мог жить без изобретений и искал место, где можно обоснваться. И как раз в это время благодаря Лериной подруге друзья детства снова встретились, спустя столько лет. Лера предложила новоявленному изоретателю оборудовать лабораторию в подвале их дома — благо, жильцы оказались не против. С тех пор большую часть времени он проводил там. Хотя, сказать по правде, окружающие не признавали в нём изобретателя. Но кем он несомненно был — так это талантливым программистом и почти гениальным хакером.

Стук в дверь отозвался тишиной. Лера немного постояла на пороге, и со вздохом отвернулась. Раз его нет, значит парень либо на парах, либо на одной из своих многочисленных подработок. Отец присылал ему ровно столько денег, сколько хвалало на общежитие и пропитание. На свои эксперименты, на мощный компьютер и разные «примочки» ему приходилось зарабатывать самостоятельно.

Девушка ещё немного постояла под дверью в подвальный этаж, прислушиваясь к тишине, и пошла домой.

Она постучалась к Антонине Федоровне, но женщина открыла не сразу. А когда дверь, наконец, тихо скрипнула, Лера просто не узнала свою соседку, бледную и заплаканную. Несмотря на полноту, сейчас она казалась какой-то высохшей, со впалыми щеками и заострившимися чертами. О бессчетном количестве улыбок, которые дарила Антонина всем окружающим, теперь напоминали только две ямочки в уголках губ и теплые морщинки около глаз. А ведь еще недавно приятная пожилая женщина, ухоженная, по-деревенски уютная, напоминала весёлую и радушную бабушка из рекламы про сметану.

— Лерочка… — соседка еле стояла на ногах, и придерживалась за стену. — Как хорошо, что ты пришла, девочка моя…

— Тетя Тоня, давайте вызовем скорую! — умоляюще сказала Лера, подхватив женщину под локоть. Она сама едва сдержала слезы, увидев Антонину Федоровну в таком тяжелом состоянии.

— Ты проходи, проходи… — вместо ответа пробормотала тетушка, пропуская Леру в комнату. — Антошенька… Боже мой… Что же я теперь делать буду?

— Сядьте, — велела Лера, а сама нашла в шкафу сердечные капли и развела их в стакане с водой. — И постарайтесь взять себя в руки. Тетя Тоня, я была там, на озере…

— Мила… Людмилочка, ведь ее надо похоронить по-божески… — бормотала Антонина Федоровна как в бреду.

— Тетя Тоня, пока не получится, — с тяжелым сердцем сказала Лера, присев рядом с соседкой. Она с трудом подбирала слова, и некоторое время не могла продолжить из-за вставшего в горле кома. Вокруг были те же уютные кресла и диван, маленький столик рядом с ними, на столике — стопка книг в старинных переплетах, у стен — шкаф, полный знаний со всего мира, на подоконнике — старый плюшевый мишка, которому лет пятьдесят, не меньше. У него не хватало уха, на левой лапе красовалась заплатка, но Антонина любила его, потому что мишку подарил ее покойный муж на их первом свидании.

На стене рядом с картиной — репродукцией Айвазовского — висело черно-белое фото, с которого, улыбаясь, смотрела еще молодая Тонька-хохотушка, как звали в юности Антонину Федоровну.

Все это — такое знакомое и обыденное — сейчас казалось чужим, словно из другой вселенной. Той вселенной, где Мила жива, а Антон на свободе. А в этой вселенной, здесь и сейчас, не было Тоньки-хохотушки. Зато была сложная цепь, которую начала распутывать Валерия.

Девушка тряхнула головой, приводя мысли в порядок. Она всегда так делала, словно при этом «тяжелые» мысли оседали на дно, а «легкие» оказывались наверху, как камни в корзинке.

Она рассказала Антонине Федоровне все, что узнала, в том числе и про исчезновение тела Милы.

— Господи! — женщина побледнела, перекрестилась и судорожно сглотнула, словно ей не хватало воздуха. Пальцы смяли подол юбки а губы побелели.

— Я вызову скорую, — Лера испуганно вскочила, но Антонина удержала ее.

— Не надо скорую, внученька. Кто мог это сделать?

— Не знаю, — тихо ответила Лера, опускаясь на место. — Пока не знаю. Тетя Тоня, я постараюсь вытащить Антона, но… вы должны понимать, что я не могу ничего обещать.

— Да, милая, да… ты делаешь все, что в твоих силах. Я… просто не знаю на кого еще надеяться. Мила… ведь такая молодая еще! Сначала внук, потом его мать… Как же это… Если это правда, если Антон виноват…

На ее губах застыли слова, которые не прозвучали, но Лера их услышала. «Если это правда, я умру».

В тот момент было сложно прочитать по лицу, о чем думает Лера. Она умела брать себя в руки и прятать за бесстрастной маской бурю эмоций.

И теперь эту бурю выдавала только подрагивающая жилка на виске — как крошечное волнение на поверхности воды скрывает извержение глубоководного вулкана.

Лера обняла Антонину за плечи, и уверенно сказала:

— Антон не виноват, даже не сомневайтесь. И вы не останетесь одна… в любом случае.

— Спасибо тебе, внученька, — Антонина Федоровна с благодарностью посмотрела на Леру. — Я буду ждать вестей…

— А сейчас постарайтесь успокоиться, — Лера встала и с тревогой посмотрела на женщину. — Может, все-таки вызвать скорую?

— Нет, милая, я справлюсь… просто нужно время.

Девушка с сомнением покачала головой, но спорить не стала. Но уже на пороге комнаты она остановилась и спросила:

— А как фамилия полицейского, который к вам приходил? Случайно, не Зуев?

Антонина Федоровна покачала головой.

— Какой-то мужчина в возрасте. Я уже и не помню, как он представился. Только услышала про Антона и Милу, все позабыла…

— Если что-то понадобится, вы можете позвать меня в любое время, — напоследок сказала Валерия, и с тяжелым сердцем направилась в свою комнату.

А когда вошла, на лице ее уже не было ни тени печали. И не потому что ее не было в душе, а потому что печаль мешает думать и строить цепи, а значит совершенно не приносит пользы. Лера знала это на собственном опыте, и научилась загонять самые плохие чувства так глубоко, насколько возможно. Так, чтобы казалось, что их нет вовсе. В этот раз оказалось нелегко победить себя, но, наконец-то, она справилась с эмоциями. После беседы с соседкой девушка поняла, что сможет помочь, только если задействует все свои умения и силы. А сделать это можно, лишь находясь в хорошем расположении духа.

— Арчи, привет! — воскликнула она, с улыбкой потрепав черного ньюфа за ухом.

От наслаждения пес прикрыл глаза и застучал задней лапой, требуя продолжить «почес». Но Лера бросила сумку на кровать, и направилась к холодильнику. На голодный желудок много не надумаешь, так же, как и в плохом настроении. В холодильнике оказались только две холодные сосиски, огрызок белого хлеба и кефир.

— Сойдет, — сама себе сказала Лера и вытащила скудные припасы на стол.

Тут же по паркету зацокали когти ньюфа — он сел рядом и выжидающе посмотрел на Леру. Воспитание не позволяло ему гавкать, скакать и клянчить, поэтому он лишь выпустил слюни и с благородно поднятой головой смотрел на хозяйку.

— Ну Арчи! — воскликнула Лера, на ходу отрывая бумажное полотенце и вытирая слюни с пола. — Как тебе не стыдно?

Арчибальд виновато потупился, и заскулил.

— Ну ладно, подлиза. Держи, — и она протянула псу одну сосиску. — За это ты будешь присматривать за Гаджетом, когда я скажу. Договорились?

Арчи слопал сосиску, не разжевывая, и ничего не ответил. В его черных глазах читалось: «Хозяйка, разве я могу отказать тебе после сосиски?»

— Лер-ра хор-рошая! — раздался хриплый голос со стороны окна. — Лер-ра даст Вжику кр-раюшку! Лер-ра даст Вжику огур-рчик! Зелененький!

— Так, что это такое, Всеволод Жикин? — сурово спросила Валерия, посмотрев на клетку с серым попугаем жако. Птица сидела на жердочке и продолжала приговаривать:

— Лер-ра хор-рошая! Лер-ра даст Вжику кр-рошечку! Лер-ра даст…

— Цыц, птица! — сердито сказала Лера. — Ты краюшку не заслужил, и крошечки не заслужил тоже. Кто вчера открыл клетку, рассыпал весь свой корм и украл у кота рыбу из миски?

— Вжик не бр-рал! Вжик хор-роший! — заявил попугай, перевернувшись вниз головой.

— Значит хороший Вжик подождет до ужина.

Перекусив, Лера отправилась в ванную. Стояла подозрительная тишина. А ведь утром она заперла там Гаждета. Все потому, что этот гадкий кот решил объявить войну гардине, и яростно кидался на нее, взлетая под потолок по занавеске. Во избежание неприятностей, Лера оставила диверсанта под арестом — у нее не было времени заниматься его перевоспитанием.

И вот теперь оттуда не раздавалось ни звука, а ведь Гаджет отличался редкой зевластостью вместе с отменным слухом. Он наверняка слышал, что хозяйка вернулась. Слышал — и молчал.

— Не к добру, — отметила Лера, и открыла дверь в ванную.

Кот мирно спал на кафельном полу, и даже не открыл разноцветных глаз.

— Кис, кис, — позвала Лера, и пушистый террорист соизволил развернуться из состояния улитки. Белая спинка изящно изогнулась, а передние лапки вытянулись и заскребли по плитке, прогоняя остатки сна.

— Мррр? — кот вопросительно посмотрел на хозяйку, словно спрашивая: «Почему я был заперт здесь столько времени? Я, ангел небесный, который даже в тапочки не гадит?».

Несомненно, именно это он и хотел спросить, только девушке в очередной раз стало не по себе от сердитого взгляда исподлобья. По-другому Гаджет смотреть не умел, а глаза — один голубой, другой карий — придавали ему сходство с существом из потустороннего мира.

Лера вздохнула и покачала головой.

— Странно. И ты ничего не разрушил? Туалетная бумага цела, шампуни на месте, лужи нет… Ну выходи, пленник.

Кот неспешно и вальяжно вышел из ванной, и направился к своему любимому креслу. А его хозяйка пожала плечами, снова посмотрела на часы. Двенадцать пятьдесят.

— Успеем, — успокоила она себя, накинула черную куртку и взяла поводок.

Арчи радостно подбежал и нетерпеливо застыл у двери. Он терпел с самого утра — из-за всех этих событий Лера не успела его выгулять, но ньюф отличался железной силой воли. Не зря его дрессировал сам Елин. Да и гулял он в последний раз в одиннадцать вечера, так что безропотно дождался, пока хозяйка вернется домой.

Но сейчас ему не пришлось долго ждать. Лера прицепила поводок к ошейнику, захватила маленькую сумочку с пакетом и лопаткой для уборки за своим мохнатым товарищем[2], и вместе с Арчи вышла из комнаты.

В кармане тихонько побрякивал ключ от дома Крымовых. Валерия взяла его из глиняного горшочка, притулившегося в углу полочки над входом. Он всегда лежал там, на всякий случай. Правда, об этом знали лишь Валерия и Антонина Федоровна. Даже Женя не знал, что есть запасной ключ. Конечно, они с Милой общались, но у них было мало общих тем, и парень крайне редко заходил в гости к двоюродной сестре.

На улице по-прежнему было тихо и безлюдно. Ветерок прогнал по дороге случайный лист, оттаявший после зимы.

Девушка с собакой пересекли десять с лишним метров и остановились перед белым невысоким заборчиком, окружающим светлый, приветливый дом некогда счастливой семьи. Даже теперь он глядел веселыми глазами-окнами с голубыми занавесками и цветущими фиалками, еще не подозревая, что в него, возможно, никто не вернется.

Мила любила фиалки.

— Арчи, жди здесь, — велела Валерия, накидывая поводок на столбик у забора. Пакет и лопатку она положила рядом. Послушный пес сел на траву и лениво посматривал по сторонам. А его хозяйка, скрепя сердце, подошла к двери и повернула ключ в замке, помедлив всего пару секунд.

Дверь открылась бесшумно.

Лера бывала здесь не раз, но за последний год Мила сделалась затворницей и никого не желала видеть. За все это время она лишь однажды пригласила своих близких людей — Антонину, Валерию и Женю — на ужин. Пытаясь вернуть жену к жизни, Антон едва её на это уговорил.

Ужин тогда не удался.

Лера зашла в дом, и ощутила привычный запах корицы. Антон всегда был отменным поваром, а больше всего любил готовить сдобные булочки с корицей и медом. В их доме всегда пахло специями — должно быть, и на этот раз они брали на лодочную прогулку такие булочки, а запах не успел выветриться.

Но еще один запах заставил Валерию застыть в дверях. Пахло сигаретами.

Ни Антон, ни Мила никогда не курили. Оба не переносили запаха табака, а Антон и вовсе был ярым сторонником здорового образа жизни. Однако, даже аромат корицы не заглушил запах сигарет.

В доме кто-то был.

Конечно, полиция уже побывала здесь. Дом не опечатали, потому что не нашли ничего стоящего — и потому, что об этом попросила Антонина Федоровна. Но ни один из сотрудников не стал бы курить во время обыска, и тем более в чужом доме. Она знала, что у Елина с этим строго, хотя сам он и баловался табаком. Кроме того, запах был едва ощутим и, казалось, пахла прокуренная одежда. Одежда человека, который находится где-то неподалеку.

Валерия осторожно осмотрелась. Ничего необычного — светлые обои, сиреневый шкаф с одеждой и зеркальной дверцей, пушистый коврик на полу, у входа в гостиную. Дом Крымовых даже теперь встречал гостей приветливо. Не верилось, что радушные хозяева больше не выйдут навстречу. Никогда.

Взгляд зацепился за неровную черную полосу на шкафу. Трещина. Только из-за нее шкаф еще не продали.

За последний год Антон продал почти все, что они имели — мебель, технику, драгоценности. Денег не хватало — он нанимал лучших врачей для Милы, лучших психотерапевтов. И все-таки это было странно. Крымовы никогда не жили бедно, не могут же услуги психотерапевта стоить таких денег. Хотя, Антон возил Милу даже за границу, так что возможно все. Леру беспокоило не это.

Она осторожно прошла по коридору до двери в гостиную. Запах табака стал почти неощутим.

Когда Валерия решила, что ей померещилось, с улицы донёсся грозный лай Арчибальда. Он рвался с поводка, однако не с такой силой, чтобы его порвать. Хотя мог бы — и Лера это знала.

Она выбежала на улицу, и за секунду успела сообразить, что кто бы не выбежал из дома, он скорее всего прятался в шкафу и выскочил, дождавшись, когда она пройдёт в комнату. Мимо Арчи он побежать не мог, пес лаял направо — значит, человек направился туда.

Но девушка успела увидеть лишь край грязно-зеленой куртки из-за угла дома. Она в два прыжка преодолела расстояние, но за углом никого не оказалось. Никого, кроме черного ворона, одним глазом щурившегося на Валерию. Ворон казался большим и противным на фоне светлого дома и первых юных листочков яблони.

Лера не стала искать человека и преследовать его, он давно уже скрылся: за домами можно отправиться куда угодно, минуя чужие участки и сады.

В последний раз взглянув на птицу, девушка вернулась в дом. Время поджимало.

Обыск не занял много времени. Для Валерии это было обычным делом. Она не знала что ищет, но определенно — что-то, за что зацепится глаз. Что-то, что лежит не на своем месте.

Вот как эта книга.

Мила любила читать. Несмотря на свою кажущуюся легкомысленность, а порой и глупость, она относилась к тому типу людей, которые при бешеном темпе современной жизни успевают наслаждаться неторопливым слогом поэтов Серебряного века, наизусть цитируют Шекспира и восхищаются фортепианными концертами Чайковского. Редкость в наше сумасшедшее время.

Все книги в доме Милы всегда стояли в алфавитном порядке, корешок к корешку. А этот маленький томик Булгакова не только стоял после Бунина (хотя должен был стоять до, как и положено по алфавиту), но и оказался кощунственно перевернут вверх ногами. И Лера сразу это заметила.

Полиции же было совсем не до того, чтобы рассматривать корешки книг.

Возможно, во время их приезда книга стояла на своем законном месте. Кто-то, кто побывал здесь после них, искал именно эту книгу, что-то в ней нашел, и вернул на место — но не туда, откуда взял.

— А может быть и не нашел, — усмехнулась про себя Валерия, открывая книгу.

Внутри не оказалось ничего — ни листочка, ни тайника. Однако, Лера снова заметила деталь, которая, должно быть, ускользнула от глаз ее предшественника.

Бумага на внутренней стороне обложки была аккуратно отклеена и приклеена вновь. Настолько аккуратно, что об этом говорил лишь слегка сморщившийся уголок.

— Мила, прости, — вздохнула Валерия, отрывая бумагу. Такого отношения к книге её подруга бы не пережила.

Бумага с всхлипом отошла от обложки, открывая под собой спрятанный листочек. Смятый, и снова расправленный, он был аккуратно вложен между обложкой и форзацем, как в конверт.

Валерия не стала портить книгу окончательно, а взяла листочек двумя пальцами и аккуратно вытащила его.

Ровным, почти идеальным почерком, на нем были написаны цифры и одна буква — К. Правда, буква едва уместилась, и находилась на самом краю небольшой записки.

Раздумывать, что обозначают эти знаки, времени не осталось. Книга вернулась на место, листочек отправился в карман. А Валерия собралась уходить. Но у дверей ее остановил тоненький писк. Сработал автоответчик.

«Вот и новости», — на автомате подумала Лера, отстраненно глядя на мигающий огонек телефона. Старый аппарат со съемной беспроводной трубкой стоял на журнальном столике прямо напротив входа.

И голос, который прозвучал, заставил девушку отпрянуть.

Телефон зазвонил внезапно.

Звонок был не громче обычного, музыка ничем не отличалась от популярной нынче «Ночной бабочки» в исполнении не менее популярной Бэль Лу, но любой звук внезапен в абсолютной тишине.

— Да, — короткий ответ послужил продолжением резко прервавшейся мелодии.

— Мы договаривались о встрече. Вы заставляете меня ждать, — послышался недовольный мужской голос в трубке.

— Это надо вам, а не мне, — спокойно ответил человек, стоящий лицом к стене, в самом углу. В полутемной совершенно пустой комнате был виден лишь его силуэт в плаще до пола. Разобрать, кому принадлежит голос было бы непросто — для женского слишком грубый, для мужского слишком бесцветный.

— Не забывай, от кого ты зависишь, — с угрозой произнес мужчина по ту сторону телефона. — Я запросто могу обрубить веревочку, которая удерживает тебя на плаву. Ты никто без своих клиентов.

— Это угроза? — вяло поинтересовался человек. — Мне некогда работать психологом для неудачников с низкой самооценкой. Будь вы самодостаточным человеком, не стали бы угрожать, а без предупреждения воплотили в жизнь свои намерения. Но ведь вы этого не сделаете, верно? Потому что вы и есть мой клиент, и вы нуждаетесь во мне больше, чем я в вас. Я собирался уходить. Планы поменялись, перенесем наш разговор на завтра.

— Подожди, — собеседник немного остыл, осознав, что тот, с кем он говорит, прав. — Мне необходим совет. Нужно убрать одну девчонку. Она может подпортить наши планы.

— Это другой разговор. У меня найдется минута, чтобы вас выслушать.

— Она студентка, учиться на биологическом. Примерно двадцать лет, не очень умна, но усердна и наблюдательна. Владеет тремя иностранными языками. Родители инженеры, братьев и сестер нет. Болеет астмой, но приступы редки. Из увлечений — рисование, плавание и парни. Я вышлю вам ее фото…

— Не надо, я ее узнаю. А как ваша девочка относится к новейшим косметическим процедурам? Скажем, криотерапия.

— Думаю, будет в восторге…

— Отлично. Тогда проблем не возникнет. Ждите моего звонка.

В телефоне послышались короткие гудки, и человек в плаще вышел из комнаты.

Глава 4, или Без пяти труп

— Алло! Да, Дарья Лапшина у аппарата. Да!!! Внемлю! Что? Нет, это не наш профиль. Убийство? Уже интереснее… где? Когда? Подозреваемый задержан? Отлично, выезжаю!.. Нет, мы не интересуемся котятами. Все. Ждите.

Даша закончила разговор и втиснула плоский белый телефон в маленький карман джинсовой курточки. Мимоходом глянула в зеркало и поморщила аккуратный маленький носик — на щечках проступали веснушки, которые она терпеть не могла. Но они упорно просвечивали даже сквозь пудру.

— Ничего, бывало и хуже, — вздохнула она, поправила большие прямоугольные очки, припудрила миниатюрный подбородок, мазнула блеском по пухлым губкам, поправила толстую льняную косу — рыбий хвост, и отправилась в отдел верстки и дизайна, где работал ее товарищ, Сергей Иванов.

Тонкие каблучки застучали по паркету, эхом отдаваясь в полупустом коридоре. В субботу газета «Новый День» словно вымерла — только самые рьяные писаки и трудоголики пришли закончить свои дела.

Оправив короткую юбочку, девушка открыла стеклянную дверь.

— Какие люди! — Сергей развернулся на стуле и окинул стройную аккуратную фигурку Дашу одобрительным взглядом, который задержался в районе мини юбки. — Я думал, мы с Игорьком здесь одни.

— Меня зовут Игорь. Не Игорек! — раздраженно отозвался из дальнего угла тощий, похожий на крысу, паренек. По сравнению с крепким, исколотым татуировками, Сергеем, он казался костлявым и хилым.

— Ладно тебе, Игорек, — весело повторил верстальщик.

— Серега, да отстань ты от него. Пусть называется, как хочет, — махнула рукой Даша.

— Есть отстать! — отрапортовал Сергей. — Так ты какими судьбами? Если тебе нечем заняться в субботу, можем встретиться, хорошо провести время…

— Ой, ну хватит, — фыркнула Даша, — не до того сейчас. Тут новый материал подкинули. Я побегу, если что, ты Гущину скажи, что я статью про задержанные пенсии завтра допишу и ему на мыло скину. Ок? Ну все, меня нет!

Сергей укоризненно посмотрел на Дашу:

— А-я-яй! Как не стыдно, лучшая журналистка, а статьи вовремя не сдает! Гущину это не понравится. Он тебя на завтрак скушает.

Игорь Семерядов в своем углу скривил без того неприятное острое лицо с маленькими крысиными глазками, и язвительно добавил:

— Давно пора… Таких выскочек только поискать.

— Ты бы завидовал молча, — Сергей резко переменился в лице и с угрозой посмотрел на Игоря. — С такими как ты такие как я долгих бесед не ведут, — и презрительно добавил, — Игорек.

— Вот только не надо мне угрожать, — огрызнулся Семерядов, но больше спорить не стал.

На злобное тявканье Сергей только усмехнулся, даже не взглянув на коллегу, и вернулся к работе.

Самой Даше было плевать на Семерядова с высокой колокольни. Так же, как и на консервативного начальника, которому нужна была только текучка про пенсионеров, городские праздники и котят на дереве. «Гущин — парадокс современной журналистики», — говорила Даша. — «Все гоняются за сенсациями, он — за котятами и новостями брежневских времен».

На самом деле амбициозной девушке был тесен этот городок N с его незатейливыми событиями. Она действительно была одаренной журналисткой, с хорошо подвешенным языком и обаятельной располагающей внешностью. Невысокий рост только придавал ей очарования, как и очки, за которыми большие голубые лучистые глаза казались и вовсе кукольными. Кроме того, молодая журналистка владела английским и французским, а главное — обладала нюхом на громкие дела. Она втайне мечтала перебраться в Москву, сделать там настоящую карьеру — и у нее были на это все шансы. Если бы не одно «но». Мать-инвалид, за которой требовался постоянный уход. После травмы позвоночника, полученной в автомобильной аварии, женщина оказалась прикована к постели, и большую часть времени проводила в инвалидной коляске. Это «но» перевешивало все остальное. Даша мечтала, но никому не рассказывала о своей мечте. Она зарабатывала деньги на лекарства, но их не хватало на то, чтобы поставить мать на ноги. Нужна дорогостоящая операция, а скопить на неё, работая в провинциальной газетёнке, практически невозможно. Пожалуй, в Москве удалось бы, но чтобы туда уехать, нужны средства на первое время, на сиделку для матери. А их не было. Поэтому Даша смирилась, и старалась разыскать в городке хоть что-то интересное. И иногда ей это удавалось. Она никогда не унывала, и, возможно, поэтому ей везло.

После звонка от одного из свидетелей с Лебяжьего озера, хваткая девушка поехала в полицию. Все, что она знала на тот момент — произошло убийство, погибла женщина, подозревают ее мужа. Все.

Но следователь даже не стал слушать назойливую журналистку, а Иванна ограничилась коротким: «без комментариев».

Даша рассерженной фурией вылетела из здания полиции, спряталась в тени клена, и постаралась успокоиться.

— Ничего, Лапшина, еще и не такие крепости штурмовали, — сказала она себе, оценивая ситуацию.

Раз не вышло с полицией, нужно поговорить со свидетелями. Та бабушка, которая звонила ей, обещала быть у озера в час. Время без двадцати. А значит, можно ехать.

Желтый автобус пришел через пять минут, и Даша отправилась в парк, к Лебяжьему озеру, по пути подумав, что надо позвонить подруге, которая вполне может быть в курсе произошедшего.

Валерия не спеша брела вдоль берега озера. Арчи бежал рядом и беззаботно ловил зубами пролетающую мошкару.

В кармане джинсов теснились ключи, скомканная бумажка с загадочными цифрами, и — пленка с записью сообщений, оставленных на телефон в доме Крымовых.

Но не та пленка на которую пришло последнее сообщение. Эту — грязную и порванную — девушка отыскала в саду, не без помощи Арчибальда.

Она шла, но мысленно возвращалась к тому моменту, когда запищал автоответчик…

…Понадобилось огромное усилие воли, чтобы подойти к телефону. А все из-за этого голоса.

— Не лезь в это дело, если хочешь жить.

Вот все, что прозвучало под едва слышное тиканье часов. Но смысл сказанного дошел до Валерии куда позже, чем подступил страх. Сначала он пощекотал горло, заскребся где-то на уровне подсознания, а потом окатил ледяной волной.

Голос принадлежал человеку, которого давно нет в живых — не год, не два, а целую вечность.

Но можно ли узнать голос, который слышала едва ли не в прошлой жизни? Оказалось, можно, и ещё как. Особенно если именно он не давал покоя по ночам долгие годы. Лера не спутала бы его ни с одним другим. И теперь призрак из прошлого нашел ее в чужом доме, в тот самый момент, когда она собралась уходить; в тот самый день, когда жизнь перевернулась из-за смерти Милы.

— Черт, — тихо выругалась напуганная девушка, хотя это было не в ее манере. Не сдержалась. И поймала себя на том, что рука, сжимающая ключ, дрожит.

Голос был связан с тем самым пятном в ее комнате, которое притаилось на разноцветной стене, исписанной и исчерченной цепями. Пятном, историю которого не знала ни одна живая душа, даже самые близкие друзья. Даже покойная бабушка, ближе которой у Валерии не было никого.

Прежде чем подойти к телефону, Лера зачем-то оглянулась. Словно решила удостовериться, что Арчи по-прежнему сидит у забора, а на небе светит солнце. Конец света не наступил.

Других сообщений на автоответчике не оказалось. Либо их прослушала и стерла полиция, либо ничего и не было. В последние месяцы Крымовым никто не звонил.

Чем больше проходило времени — секунда за секундой — тем больше Валерия верила в то, что голос ей почудился. Мир по-прежнему жил своей жизнью.

Рука потянулась к кнопке и легкий щелчок вновь запустил сообщение.

— Не лезь в это дело, если хочешь жить.

Это был голос маленького мальчика, и оттого сообщение выглядело настолько нелепым, что постороннему человеку могло показаться шуткой непослушного ребенка.

Но Валерия содрогнулась. Если бы сейчас она стояла на вершине горы под пронизывающими порывами ветра, все равно не ощутила бы такой обжигающий холод.

Она не ошиблась, голос был тот самый. Быстрее, чем следует, Лера нажала на кнопку и стерла сообщение.

Стрелка часов подходила к половине второго. До встречи с Елиным оставалось полтора часа, но девушка будто забыла о ней. И о времени — потому что когда она очнулась от раздумий, стрелка подходила к двум.

О чем она размышляла так и остается загадкой, только после размышлений перевернула телефон и собралась извлечь пленку. Но помедлила, задумчиво проведя пальцем по сломанной крышечке. Кто-то явно торопился, открывая ее, и сломал защелку. Кто-то уже извлекал пленку — но не полиция. Они бы не стали ставить новую, по крайне мере сразу — просто неоткуда было бы взять.

Лера открыла крышечку и извлекла почти новую пленку. Она уже знала, что должна продолжить расследование. Хотя бы потому, что теперь это касается ее лично.

Девушка вышла из дома, взяла поводок и сунула пленку под нос Арчибальду.

— Ищи, малыш.

Говорят, собаки похожи на своих хозяев. Или хозяева на собак — не важно. Важно то, что Арчи, так же как и его хозяйка, отлично шел по следу. Возможно, в этом заслуга Елина, возможно — природы. Как бы то ни было, Лера рассудила, что тот, кто поставил новую пленку, извлек старую. Значит, обе пленки пахнут одним человеком. И если старая здесь — то Арчи найдет ее.

Так и вышло.

Ньюфаундленд шумно вдохнул, припал носом к земле и тяжелой поступью направился к дому. Но у самого порога резко свернул и побежал к кустам сирени.

Ее голые ветви, подернутые зеленоватой фатой, едва покачивались на ветру. Арчи остановился и пару раз мощной лапой капнул землю, показывая — здесь что-то спрятано.

У самых корней Валерия откопала пленку — смятую, почти уничтоженную, но все же дающую надежду на то, что ситуация немного прояснится. Только чтобы извлечь информацию, придется изрядно потрудиться…

…Из-за деревьев показался белесый бок деревянного сооружения. Валерия очнулась от размышлений, и отметила, что они с Арчи почти на месте. Сейчас нужно следовать плану, а уж после можно заняться и пленкой, и этим человеком, сбежавшим из дома Милы и Антона.

«Может, и к дяде Мише на допрос успею», — подумала она, и направилась к цели своей прогулки. Время подходило к двадцати минутам третьего часа.

Маленькое белое здание лодочной станции выросло на берегу озера пару лет назад. Оно нависло над водой, подпираемое деревянными столбами в железной обивке. От двери, что смотрела на противоположный берег, протянулся прочный деревянный помост. По правую и левую сторону от него покачивались на водной ряби новенькие синие и зеленые лодки, ожидающие пассажиров.

За несколько лет спокойной размеренной жизни здание лодочной станции потеряло первоначальную белизну. Стены слегка выгорели под солнечными лучами, но это придавало им особый шарм. Простое и уютное сооружение идеально вписалась в парковый пейзаж, подремывая среди задумчивых лип и строгих тополей.

В конце апреля лодочный сезон только начинался, поэтому люди предпочитали прогуливаться по берегу. Всего одна-две лодочки бороздили простор озера, а сторож лодочной станции, бородатый, похожий на старичка-лесовичка Никифор Артемьевич, с отстраненным видом разгадывал сканворд в позапрошлогодней газете. Сидел он на лавочке под навесом, к которому вела коротенькая деревянная лесенка.

Лера не была на станции очень давно. Она не любила плавать на лодке, а больше на этой стороне озера делать нечего. Отсюда вела одна дорога — в новый микрорайон с серыми пустынными дворами и хилыми деревцами среди бетонных стен. Но в парке Лере понравилось. Эта сторона — более тенистая и прохладная — еще не совсем очнулась от зимы. Здесь даже дышалось легче, а тревоги тонули в ненавязчивом и нежном шепоте воды. Вдоль берега у самой кромки виднелись льдинки, молодая травка, только пробивающаяся сквозь темно-бурую почву, не спешила расти. А еще — здесь был просто восхитительный воздух: свежий, прохладный, пахнущий настоящим лесом. На этом берегу деревья росли гуще, а людей было меньше. Только один парень в спортивной куртке пробежал по асфальтовой дорожке.

Лера остановилась в стороне и отстраненно наблюдала за бегуном, пока он не скрылся из вида. Мысли улеглись, и девушка уверенно шагнула к навесу. Она уже знала, что найдет здесь — оставалось лишь подтвердить догадки.

Взгляд скользнул вниз — на влажной земле остались свежие следы автомобильных шин. Полиция уже побывала здесь, и это отлично. Юная сыщица была уверена, что они не задали ни одного правильного вопроса, а значит не получили нужного ответа. А она знала, что спрашивать. Потому что обладала целыми тремя уликами — следом ботинка, пушинкой и фотографией царапины на борту лодки.

Когда под ногой новой посетительницы скрипнула ступенька, Никифор Артемьевич машинально, не поднимая седой головы, произнес:

— С собаками нельзя. Взрослый билет — двести рублей, детский — семьдесят. На двадцать минут. Семечки и плюшки оставляем на берегу. А то, ишь ты, моду взяли — сорют, а нам потом убирать!

— Строго у вас тут, — улыбнулась Лера. — А вот если я ну прямо-таки мечтаю взять с собой плюшку? Неужели моя заветная мечта разобьется о камни жестокой реальности?

Лера подумала, что неплохо было бы для должного эффекта театрально закатить глаза, но дед на нее даже не взглянул. Поэтому она оставила Арчи возле ступенек, подошла к столику, за которым сидел сторож, и заглянула в сканворд. Дед раздумывал над «Чахтицким чудовищем».

— Батори, — подсказала девушка.

— Гляди, и правда, — хмыкнул дед, вписав слово огрызком карандаша в маленькие квадратики.

После этого он соизволил взглянуть на посетительницу.

— Чего изволите? — на этот раз его обращение прозвучало гораздо вежливее, несмотря на грубоватый полу-деревенский говор.

— Вы слышали, что произошло сегодня утром на озере?

Дед насупился, подозрительно прищурился и сказал:

— А ты, часом, не из полиции? Так сколько можно уж говорить — не знаю я ничего! Ничегошеньки!

— Я сама по себе, и не имею к полиции никакого отношения. Мне нужно переговорить с другом Антона Крымова.

— Хмм… а ты точно не из полиции? — дед почесал затылок. — Да и правда, не похожа, больно молодая… зеленая еще. А тебе на что Димка Груздев? Про него даже полиция ничего не знала!

— Я тоже. Но очень хочу узнать! Он здесь?

— Ишь ты, хочет она… — ухмыльнулся дед. — Уж за кем, а за Димкой в жизни девки не бегали.

— Просто позовите его, и все, — отрезала Лера, нахмурившись.

Дед взмахнул рукой, и уронил карандаш:

— Так ты обиделась неуж? Не держи на старика обиды, я ж это так, про девок-то… — он полез под стол, нашарил карандаш, и из-под стола добавил. — Я бы и рад позвать, только нет его. Сгинул покуда.

— Что вы хотите сказать? — Рижская стиснула край стола, но голос звучал спокойно. — Он что, тоже умер?

— Да Господь с тобой! — перекрестился Никифор, вылезая из-под стола. — Я ж не про то! После того, как полиция приезжала, худо ему сделалось. Он и так-то второй день гриппует, а тут с сердцем поплохело, домой отпросился. Видать, не скоро увидим его.

— А вы не в курсе, кто для Крымовых лодку на другой берег перегнал?

— Перегнал? Странная ты… — он смерил Валерию подозрительным взглядом. — Ну да мое дело маленькое, пусть Михалыч сам со шпионами разбирается. Мне-то откуда знать, кто да почему? Я тут зачем штаны просиживаю — слежу, чтоб порядок на станции был и собак никто не провел. А то ведь могут и лодку испоганить!

— Ну почему сразу так… Вот, мой Арчибальд, например, везде ведет себя культурно, правда, Арчи?

Пес широко зевнул в ответ, демонстрируя свое безразличие ко всем лодкам вместе взятым. Он предпочитал плавать сам, иначе зачем водолазу нужны четыре лапы?

— Все они с виду воспитанные, — дед покосился на собаку и добавил. — Пока не укачает.

— Гр… — проворчал Арчи, словно что-то понял. Чтобы водолаза — и укачало?

Разговор про собак Лера завела не просто так — за это время она успела рассмотреть все, что находилось на столе сторожа и сделать соответствующие выводы. Кроме сканворда перед Никифором лежал большой журнал с надписью «Посетители». Прямо на журнале стояла засаленная чашка с остывшим чаем, рядом лежала линейка и открытая пачка мятных леденцов.

— А что это у вас, горло болит? — сочувственно спросила Лера, указывая на леденцы.

— Да нет, это Димкины остались! — махнул рукой Никифор. — У меня-то здоровье богатырское, а вот Груздев постоянно болеет. Хилая молодежь пошла, не то что в наше время! Чего он только не делал, чтобы поправить здоровье — даже на автобусах ездить перестал, пешком ходит! Во как… Не ворочают нынче бревна, и коров с утра до ночи не пасут — вот и хиреют за своими компутерами.

Дед снова махнул рукой — то ли на Леру, то ли на всю хилую молодежь вместе взятую.

А Лера мельком взглянула на наручные часы — стальные, с множеством цепочек — и поняла, что ей пора торопиться. Нужно еще успеть на автобус и к трем быть в полицейском участке. На все про все — пол часа.

— Хорошо, как мне найти Дмитрия?

— Ох уж эта молодежь… — пробормотал дед. — И чего вам неймется? Ладно, записывай его телефон…

Уже через минуту Лера набирала полученный номер, чтобы договориться о встрече. В телефоне послышался охрипший голос.

— Слушаю. Да, это Груздев. Я. Откуда, говорите? От Антона? Но ведь я уже все рассказал полиции… Ну хорошо, давайте встретимся. Пишите адрес. Улица Белая, дом семь, квартира девятнадцать. Извините, я простыл, не могу вас встретить…

— Ничего страшного, я найду дорогу. Когда можно приехать?

— Давайте пока договоримся на завтра, — просипел Дмитрий. — Мне тяжело говорить, сами понимаете…

— Конечно.

Лера спрятала телефон, отвязала Арчи от перил, и отправилась в обход озера к остановке. А еще она отметила, что живет этот Груздев неподалеку от университета. Достаточно далеко до лодочной станции. Ни один человек, как бы он ни любил здоровый образ жизни, не пойдет пешком в такую даль. А, по словам Никифора, Груздев ходил регулярно.

По пути к остановке девушка внимательно осматривала берег, в надежде найти что-нибудь интересное. Она подозревала, что полиция ищет не там и не то, хотя и сама не знала, что именно надо искать. Арчи обнюхивал прибрежные кусты и тоскливо смотрел на воду.

— Нет, купаться сейчас некогда, — Лера слегка дернула за поводок, и пес послушно побрел дальше.

«Ну и денек выдался», — устало текли отстраненные мысли. — «И ведь еще даже не думает кончаться». Происходящее все больше напоминало сон. Не дурной даже — просто сон, в котором мало смысла.

Бессмысленность всегда напрягала Валерию. Но, должно быть, именно она не позволяла страху завладеть сознанием.

Зазвонил телефон.

За этот день он звонил уже не раз — некоторые клиенты просили взяться за поиски. Кто потерял кошелек, кто — дорогую брошку, у кого коляску украли… Валерия отвечала, что во время сессии она не работает.

— На связи.

— Лерунчик, привет! — послышался бодрый звонкий голос. — Мне срочно нужна твоя помощь!

— Привет, Даш, — Лера пнула камешек в воду и посмотрела вдаль. Это был не клиент. — Что случилось?

— Ты ведь была знакома с Милой Крымовой?

Лера замерла с поднятой ногой и неодобрительно произнесла:

— Та-ак… журналисты уже в курсе. Много вас таких?

— Я, единственная и неповторимая, — отрапортовала довольная Даша. — Ты ведь расскажешь мне все, что знаешь? Правда? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожа…

— Слушай, мне сейчас некогда, давай встретимся… м… часов в шесть, идет? Приезжай ко мне.

— Ты прелесть! — воскликнула Даша и положила трубку.

— М-да, прелесть… — пробормотала Лера, задумчиво глядя перед собой.

С Дашей Лапшиной они были лучшими подругами. Не так, как это принято у большинства девчонок — дружат до тех пор, пока выгодно, против третьей, или от банальной скуки. Нет, просто они понимали друг друга, как сестры, и хотя виделись редко, в тяжелые минуты всегда были рядом. Совершенно разные, с полярно противоположными интересами, они каким-то образом оказались родственными душами. А такое нечасто случается. Даша обожала красивую жизнь, мечтала удачно выйти замуж, стать известной журналисткой, читала модные журналы и любила дискотеки. Лере все вышеперечисленное было фиолетовым по сиреневому. Кроме своей работы — искать пропавшие вещи и людей — она увлекалась чем угодно, от рисования до пауков, лишь бы не тратить время на пустышки.

Пожалуй, единственным, что их объединяло, на первый взгляд, были животные. Даша никогда не проходила мимо бездомного котенка или щенка, и если не могла оставить себе, выхаживала и находила ему хороших хозяев. Но что же по настоящему сделало их неразлучными не знал, наверное, никто. В том числе они сами. Хотя, девушки и не задумывались над этим. Настоящая дружба не требует причин.

Лера прекрасно понимала, что Даше нужна сенсация. Но так же она понимала, что эта сенсация может стать роковой для Антона. Поэтому и решила поговорить с подругой с глазу на глаз.

Почти у самой остановки Арчи заскулил и потянул поводок в сторону. Хвост превратился в мохнатый вентилятор, и Лера недоуменно последовала за взволнованной собакой. Пёс явно учуял кого-то из «своих», кого он признавал и любил.

— Погоди, куда! — девушка попыталась удержать поводок, но ньюф, как танк, полез через кусты. — Чтоб тебя… все репьи собрали!.. Женька?

Лера выбралась из кустов следом за Арчи, который как юла закрутился вокруг большущего желтого цыпленка с куцым хвостом. В широко раскрытом клюве виднелась лохматая голова друга.

— Ну конечно… — пробормотала девушка. — Наш любимец…

Женя не сразу увидел университетскую подругу. Он кое-как выудил из костюма руку, просунул ее в клюв и протянул Арчибальду печенье.

— Ты его избаловал! — возмутилась Лера. — Он стал все клянчить!

— О, Рига, привет, — цыпленок заметил и хозяйку. — А ты чего из кустов?

— Это ты его спроси, — Лера кивнула на Арчи, обирая с джинсов репьи. — Тебя учуял, и попер напролом.

— Умный пес, — похвалил парень. — А я вот тут работаю.

Мимо прошла девушка, и он окликнул ее, протягивая листовку:

— Приходите в ресторан «Цыпа», только в этом месяце скидки на все блюда!

Девушка, не глядя, взяла листовку, и пошла дальше.

— Жень, а ты… ты разве не знаешь, что сегодня случилось? — осторожно спросила Лера.

— А что-то случилось? — удивился цыпленок.

— Как же… Мила… она… — Лера пыталась подобрать нужные слова, но Женя вдруг сам произнес.

— Умерла? Чушь.

Лера застыла, не зная что и думать. То ли Женя от горя сошел с ума, то ли совсем не в курсе того, что произошло на самом деле.

— Не думай, я не сумасшедший, — цыпленок отвернулся. — Хотя… если хочешь, думай. Просто, Мила теперь где-то… где-то там, — и цыпленок неуклюже поднял крыло вверх. Подумал, и добавил. — Знаешь… она, может, и сама бы хотела этого. Не жизнь это была. Такая, как у нее — не жизнь.

Лера невольно посмотрела на синее небо, протянула руку, чтобы положить на плечо друга, но передумала, и бесшумно ушла на остановку. Она не любила лезть в душу. Такое странное отношение к смерти сестры озадачило бы кого угодно, но только если бы речь шла о ком-то другом. Женя всегда был, что называется «не от мира сего». В нём словно жили два разных человека, один из которых — душа компании и любитель тусовок, другой — мир-в-себе, как говорила Мила. И никогда не знаешь, какой Женя повстречается сегодня.

Но Рижская думала уже совсем не об этом. В полицию она успела к назначенному времени, но разговор с Елиным не принес результатов. Лера отказалась рассказывать о своих догадках, попросила время подумать. Конечно, Михаилу Афанасьевичу ничего не оставалось, как согласиться, только он строго настрого запретил ей соваться в расследование и общаться со свидетелями самостоятельно. Лера пообещала, что не станет, и попросила позвонить, если Антон придет в себя. Добиться от него чего-либо вразумительного пока не удавалось. Он лишь бормотал, что не виноват, твердил, что Мила жива и требовал привести ее. Странная фраза больше не повторялась. Анализ крови должен быть готов через два дня, поэтому оставалось только ждать.

Рассказать о сообщении, пришедшем на автоответчик, девушка не решилась. Ее просто напросто заставят сидеть дома, а чего доброго еще и охрану приставят. Когда Елин переживает за кого-то, он и не на такое способен. А Лера всегда была ему как родная внучка.

Про человека, сбежавшего из дома Крымовых, Валерия тоже не сказала. Собиралась — но передумала. А все из-за того же сообщения на автоответчике. В глубине души она понимала, что это эгоистично, но загоняла такие мысли подальше. Она не хотела упустить шанс разобраться в своем прошлом. Почему-то была почти уверена, что тот человек связан со звонком. Даже если звонил кто-то другой — а ведь звучал голос мальчика, отнюдь не взрослого человека — только он видел, что именно Рижская зашла в дом в этот момент. И сообщение было адресовано ей. Но главное — и это пугало сильнее всего — сбежавший незнакомец знал о ней что-то, о чем не должен был знать никто. Знал, возможно, саму тайну пятна на стене. Не зря прозвучал именно этот голос.

Пока вопросов хватало, и Лера старалась не думать, каким образом некто сумел так точно воспроизвести голос того самого мальчика. Если бы она начала размышлять над этим, то наверняка потеряла бы всякое самообладание. Она знала, что ответа на этот вопрос не найдет, хотя бы потому, что это невозможно. Невозможно так точно изобразить голос человека, которого не стало много лет назад, и который — будь он жив — уже давно превратился бы в юношу, и никак не остался бы тем маленьким мальчиком, чей голос прозвучал на автоответчике.

Поэтому Лера так ничего и не рассказала. Никто не должен мешать её расследованию.

Домой она вернулась к пяти.

В окне второго этажа маячил Сеня. Заметив Леру, мальчишка помахал рукой и что-то крикнул. Лера помахала в ответ, и поднесла руку к уху, показывая, что ничего не слышит.

Сеня открыл форточку и на всю улицу завопил:

— Секретное задание выполняется на отлично! Противник не замечен, все чисто!

Лера затравленно оглянулась, надеясь, что никто не слышал этого рапорта. Улица была пуста, впрочем, как обычно.

— Молодцы, — девушка не сдержала улыбку и приложила палец к губам. — Только давай договоримся передавать сообщения… ну, к примеру, воздушными самолетиками?

— Ух ты, здорово! — воодушевился Сеня, подскочив на подоконнике. — Пойду скажу Верке, скоро ее очередь дежурить!

Он уже почти ушел, но вернулся и добавил:

— Привет, Арчи! Хорошо выглядишь!

Лера усмехнулась, и вместе с Арчибальдом зашла в дом.

Пес, довольный длительной прогулкой, залпом проглотил миску еды, а Гаджет посмотрел на отварную грудку курицы с таким презрением, что ей бы следовало тут же испепелиться, или хотя бы поджариться до состояния «гриль». Но курица осталась собой, и Гаджет недоверчиво ее лизнул. Понравилось. Кот заурчал, и вцепился в еду зубами.

— Тише ты, никто не отнимет, — сказала Лера, но кот ответил угрожающим «уррр-я-ууу!».

Вжик уже давно открыл клетку и снова просыпал корм. Как всегда. Истерзанные колечки огурца жако разбросал по полу, а сам важно восседал на ручке окна.

— Вжик хор-роший! — приговаривал он, переворачиваясь вниз головой. — Лер-ра даст Вжику кр-рошечки!

— Нет, Вжик уже сам взял и крошечки, и краюшечки.

Лера подставила птице руку, и попугай пересел на запястье.

— Полетали и хватит. Вот сейчас Гаджет курицу доест и за тебя примется, если не будешь слушаться.

— Ха-ха-ха! — попугай очень натурально изобразил смех, а потом перешел на свой птичий язык, щелканье и свист.

Он прекрасно знал, что Гаджет его боится. Да, именно боится, потому что всякий раз, когда Вжик пытался к нему подлететь, кот поджимал уши и пятился назад. Эффект усилился, когда Вжик научился лаять и изображать Лерин голос. «Как помою!», — верещал попугай, наступая на кота, и Гаджет обычно с позором сбегал.

Лера решила, что кот просто боится заразиться от экзотической птицы неизвестной науке инфекцией, а потому не трогает ее. Слишком уж их усатое высочество привередливы в еде, что попало в рот не возьмут.

— Так, посмотрим… — накормив зверей, Валерия заглянула в холодильник и только тогда вспомнила, что в обед доела последнюю сосиску и хлеб. Посягнуть на куриные грудки Гаджета у нее не поднялась бы рука, а все, что осталось из съестного — бублики в шкафу и два пакетика чая. И то ладно.

Со стороны казалось, что девушка в своем обычном безмятежном расположении духа, и сегодня ровным счетом ничего не произошло. Только сама Лера знала, чего ей стоило держаться. Чего стоило заглушить звучащий в голове голос. А смысл сказанного только-только начал доходить до нее. На лице появилась хмурая тень.

Но есть по-прежнему хотелось. На всякий случай она еще раз открыла холодильник — а вдруг? Чуда не произошло. Мышка повесилась.

— Печалька, — всхлипнула Лера, и включила чайник.

Ближе к половине шестого в дверь позвонили. На пороге стояла Даша — переступая с ноги на ногу в своей коротенькой юбке, она пускала пар изо рта и куталась в тонкую розовую курточку. К вечеру заметно похолодало, и молодую травку прихватило изморозью. Даже веснушки на аккуратном носу приобрели бледно-голубой оттенок.

— П-п-п-ри-вет, — отстукивая зубами дробь, сказала Даша, просачиваясь в дом мимо Леры.

Валерия нахмурилась и скрестила руки на груди:

— Как маленькая, ей Богу! Ты что, решила вывести новый сорт блондинки — Дарья Лапшина морозоустойчивая? Ходит в мини при минус двух и хоть бы хны?

— Нет, — произнесла покрывшаяся пупырышками Даша. — Можно и при минус пяти, если постараться.

— Пойдем, горе ты мое луковое, — вздохнула Лера. — Будем размораживать.

Арчи встретил Дашу так же, как Женю — заплясал вокруг, едва не сбил с ног, и облизал руки.

— Привет, малыш, — девушка запустила пальцы в густую шерсть великана. — Какой ты теплый!

— Чай теплее, — парировала Лера. — А он в первую очередь слюнявый.

Чайник закипел, гостья уселась в кресло, прижала горячую чашку к груди, вдохнув теплый пар.

— М, я снова живу! — она с наслаждением закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку кресла. — Ну-с, рассказывай! Что ты знаешь про убийство, какой была Мила при жизни, как складывались отношения с мужем… Лер? Лера, ты чего?

Даша уставилась на мрачное лицо подруги и замолчала.

— Даш, сегодня умер человек, занимавший не последнее место в моей жизни. Ее мужа — племянника Антонины Федоровны — обвиняют в убийстве. Ты знаешь, тетя Тоня мне как бабушка. И ты хочешь раздуть из этого сенсацию?

Даша смущенно замолчала, и поставила чашку на стол.

— Прости… Лер, правда, я не подумала! Ты ведь меня знаешь… я думала вы просто соседи, а про Антонину Федоровну как-то забыла… Я не оправдываюсь, мне действительно нужны сенсации, и причина тебе известна.

— Знаю, — тихо сказала Лера, прекрасно понимая, что Дашина мать больна и им нужны деньги. А сенсации — их источник. — Но давай немного подождем, пока с Антоном все не прояснится. Эта история рано или поздно просочится в прессу… Лучше не торопиться с этим.

— Но я именно поэтому так спешу! Ты знаешь, что если не напишу я, будут другие, которым и вовсе нет дела до чувств Антона и его тети.

Лера задумчиво отгрызла кусочек сушки.

— Ну хорошо. Пусть они будут первыми, не марайся, Даш. Потому что пока сенсации нет — есть убийство. А сенсация в том, чтобы найти настоящего убийцу.

Она осеклась на последних словах и замолчала. Даша не знала подробностей, но выражение лица подруги почти напугало ее. Но спросить она ничего не успела, Лера продолжила.

— Я это сделаю, и тогда ты выдашь настоящую Новость. С большой буквы, которая сможет прогреметь даже за пределами нашего города.

— А ты не боишься? Ну, я хочу сказать — если убийца на свободе, и ты сунешься в это дело…

Сушка хрустнула в руке.

— А ты? — Лера посмотрела на подругу.

Даша справилась с первой растерянностью, и усмехнулась, сверкнув белоснежными зубами.

— Лер, когда это я чего-то боялась? Когда осуществится моя мечта, и я стану известным журналистом, неизвестно, с чем мне придется работать. Безопасно только про котят писать.

— А я боюсь, — спокойно сказала Лера, и перевела взгляд за окно. Улица потихоньку начинала окрашиваться в синие тона, а на хрустальном светлом небе появилась первая морозная звезда. — Я никогда не расследовала убийств. Хотя мне предлагали. Но сейчас у меня нет выбора. Я дала слово тете Тоне и себе. Но…

— Что «но»? — насторожилась Даша.

Валерия отряхнула с черных джинсов белые крошки от сушек. Она не скажет о сообщении даже Даше.

— Я дала слово следователю, что не стану сама общаться со свидетелями.

Даша призадумалась, и рассмеялась.

— Ну ты, Рига, даешь! «Сама»… Но ты не обещала ему, что их не будет допрашивать кто-то другой, например…

— Ты, — со снисходительной улыбкой подтвердила Лера. — А еще я не давала обещания, что не стану помогать одной журналистке с расследованием.

— Ну ты лиса! — веселилась Даша. — Значит, я тоже приложу руку к будущей сенсации?

— И руку, и ногу, и голову, — пообещала Лера. — Только пообещай мне, что пока не станешь ни о чем писать. Обещаешь?

— Торжественно клянусь, — объявила Даша, и протянула Лере мизинец. — Разобьем в знак нашего договора, и выпьем из чашки мира чаю дружбы!

Лера усмехнулась, сцепила мизинец со своим, а потом отхлебнула чай, и хитро сказала:

— Теперь я могу тебе доверять. Слушай. Мне удалось кое-что выяснить… Ты ведь уже в курсе что именно произошло?

— Ага. Я разговаривала с людьми на озере, мне все описали в красках. И все в один голос утверждают, что видели, как именно Антон столкнул свою жену в воду.

— Тогда перейдем к делу. Ты много знаешь про Крымовых?

— Да почти ничего, — призналась Даша. — Слышала, что они потеряли сына год назад — об этом писали все газеты, и наша в том числе. Как пьяный водитель рванул через переход и сбил шестилетнего мальчика, а потом скрылся с места происшествия. Водителя так и не нашли, мальчик через три дня умер в больнице, не приходя в сознание.

— Именно так. Артемку не спасли, и Мила практически умерла вместе с ним. Она целый год ходила в трауре, перестала общаться с друзьями, превратилась в живого мертвеца, бледная, с пустым взглядом. Антон нашел ей лучшего психотерапевта, и в последнее время Мила начала приходить в себя. Я видела ее пару раз в саду, она читала книгу. Сняла черный платок, но так ни разу и не улыбнулась. А тут — прогулка на лодке, дорогое вино… С чего вдруг? И как Антон сумел ее уговорить? Или она сама предложила? Вопросов много, а Крымов не говорит ничего вразумительного. Кроме одной странной фразы.

Валерия замолчала и опустила взгляд, сцепив руки в замок. Даша с подозрением произнесла.

— Подруга, у тебя такое лицо… Можно подумать, Антон признался в преступлении.

— Да, — неожиданно резко произнесла сыщица, поднимая на подругу глаза. Смягчилась. — Ну, не совсем. Но он произнес одну странную вещь. Только должна тебя предупредить — все очень серьезно. Я не могу рассказать тебе подробности, но… мне угрожали. Угрожали смертью, если продолжу расследовать это дело.

— И ты молчала?! — журналистка вскочила, неосторожным движением выплеснув чай. — Зараза! — это восклицание относилось к чаю. Даша поставила чашку и зачем-то принялась отряхиваться, хотя это было бесполезно. На юбке и колготках красовалось коричневое пятно.

Валерия не шелохнулась.

— Ты рассказала полиции? — девушка немного успокоилась и села, позабыв про чай. — Что они говорят? К тебе приставят охрану?

— Нет. Я ничего не рассказала, — Лера откинулась на стуле, пристально глядя на подругу. — И ты молчи. Я сказала тебе только потому, что не хочу подвергать опасности. Ты вправе отказаться, я буду даже рада.

— Вот спасибо-то! — с напором воскликнула Даша. — По-твоему я трус, да к тому же предатель, готовый бросить друга в беде?

— Нет, — все тот же спокойный голос заставил девушку остыть. Дарья неплохо знала свою подругу, и понимала, что Лера искренне боится втянуть ее в эту авантюру с расследованием. — Если бы я так считала, то ни сказала бы про это ни слова. Я знаю, что ты не откажешься, но тебе следует знать, что нам, возможно, будет грозить опасность. Это не шутки. И не игра.

Почему-то последние слова дались Валерии тяжело. Возможно, предчувствие уже поселилось в ней, как призрак нашептывало, что все происходящее — лишь начало, часть чьей-то дьявольской игры. Игры с человеческими жизнями.

Она помотала головой, отгоняя наваждение.

— Слушай. Никто не должен знать о том, что я тебе расскажу и покажу. Пока. Обещай мне.

Даша молча кивнула. Теперь и она стала серьезной, ей передалось настроение подруги.

— Антон произнес такие слова: «Она должна была быть последней. Это цепь». А ты знаешь, что последние несколько лет в городе участились самоубийства, ну, или, скажем так, странные смерти.

— Ну да, — кивнула журналистка. — Это даже стало каким-то обыденным, что ли. Во всяком случае сенсациями эти смерти не назовешь.

— Последней была девушка, — продолжила Валерия. — Она задохнулась, запутавшись в цепи, которую кто-то оставил рядом со строительной ямой. Это была последняя смерть за прошедшую неделю. После этого убили Милу.

— Ну ни фига себе… — выдохнула Даша. — Так значит, это все-таки были не самоубийства? И Антон… полиция решила, что он причастен к этим преступлениям?

— Верно мыслишь, — одобрительно кивнула Лера.

Опытная журналистка никогда не спешила с выводами, а потому и сейчас не стала сходу обвинять Антона. Хотя фраза наводила именно на эту мысль. Несмотря на то, что в случае с Милой все по-другому.

— А несколько дней назад он приходил в полицию, хотел в чем-то признаться. Только передумал, все решили, что он не в себе.

— Хорошо, а что говорит сам Антон? Зачем он сказал это?

— У него сильный шок. Пока ничего вразумительного добиться не удалось. К сожалению…

— Еще бы… — притихшая Даша слушала историю, затаив дыхание. — Его обвиняют в убийстве собственной жены. А сына он лишился не так уж и давно. Такого лютому врагу не пожелаешь…

— Ты погоди, дальше слушай. Труп Милы пропал.

— Как?! — Даша во второй раз чуть не подскочила со своего места. Но печальный опыт с пролитым чаем — благо, что остывшим — вовремя осадил ее.

— Хотелось бы знать.

Арчибальд подошел к хозяйке и положил тяжелую голову на колени. Девушка запустила руки в шерсть и потрепала любимца за ушами.

— И в этом тоже обвиняют Антона? — даже Даша, привыкшая к разным новостям, теперь ошарашено качала головой.

— В том-то и дело, что нет. К тому моменту его уже увезли. С одной стороны исчезновение трупа могло бы служить доказательством его невиновности, ведь похититель наверняка и есть настоящий убийца.

— А с другой?

— Если в крови Антона не обнаружат снотворного, его могут обвинить в преступном сговоре. Теоретически, тело мог похитить его сообщник.

— Чушь какая, — фыркнула Даша.

— Конечно. Но в полиции к ней давно привыкли.

— Не понимаю, зачем кому-то красть тело… — не унималась журналистка. — Ладно бы, хотели скрыть личность погибшей, так ведь ее уже все видели! Видели, что она мертва, определили способ убийства…

— А вот тут ты не права, — перебила Валерия. — Именно способ убийца и хотел скрыть.

— Не надо говорить загадками, — Даша помотала головой. — Ее ведь утопили?

— Не совсем. Вряд ли в легких обнаружилась бы вода — волосы были сухими. Сначала Милу задушили, пакет оставили на голове. Вода в него не попала. Это раз. Два — на локте Милы обнаружены две отметины от шприца. Что за вещество ей вкололи и зачем — неясно. Для чего травить уже мертвого человека? Убийца хотел скрыть следы преступления, способ убийства, который наверняка доказал бы невиновность Антона, а может и раскрыл истинные мотивы. Поэтому труп похитили. Как это возможно сделать за пару секунд, прямо под носом у полиции — другой вопрос. Полагаю, люди усмотрят в этом мистику, распустят сплетни про Лохнесское чудовище, но я уверена, что всему есть логическое объяснение. И я должна его найти.

— Тебе уже известно что-то, о чем не знает полиция? — осенило Дашу.

— Бери выше, — усмехнулась Лера. — У меня есть три подозреваемых…

— Подруга, я с тебя тащусь! И ты расскажешь мне, кто они и как попали в поле зрения твоего грозного ока?

— Да. Но сперва взгляни на это.

Лера порылась в кармане джинсов и выудила оттуда смятый листок. Тот самый, который обнаружила в доме Антона, под обложкой томика Булгакова.

— Что скажешь?

Журналистка взяла листок и ладонью расправила его на столе. Она всегда лучше подруги разбиралась в «бытовых мелочах», как называла это Валерия. Во всем, что касалось простой, самой обыкновенной жизни.

— Двадцать цифр. Похоже на банковский счет.

— А что обозначает буква К?

— Вот уж не знаю, — Даша вернула бумажку. — А что это? Очередной секрет?

— Нет, — Лера пожала плечами и положила листочек перед собой. — Нашла в доме Крымовых. Может, это совсем неважно.

— Ну-ну, — скептически проворчала Даша. Она прекрасно знала, что Лерино «неважно» всякий раз вопрос как минимум жизни и смерти. Конечно, фигурально выражаясь. Без веской причины Рижская и пальцем не шевельнет, а если ее что-то заинтересует — оно непременно имеет значение.

Но выпытывать правду девушка не стала. Для этого она слишком хорошо знала Валерию. Захочет — расскажет сама, а нет — и под пытками не признается.

— А теперь я расскажу тебе про свои догадки. Только по дороге, — Валерия встала, и Арчи поднял сонную морду.

Даша поднялась следом.

— Что значит по дороге?

Рижская на ходу допила чай, поставила чашку на подоконник, и принялась рыться в шкафу.

— Значит, что сейчас мы пойдем в парк, и ты поможешь мне выйти на след возможного убийцы.

— Ох, я бы не была так уверена, — с сомнением произнесла её подруга. Она тоже залпом выпила остатки еще непролитого чая и поспешила за Лерой. — Эй, погоди, сыщик! Чем я тебе помогу?

— Ты ведь разбираешься в моде? — вместо ответа спросила Лера, доставая из шкафа черную куртку.

— Ну да…

— И в мужской?

— Обижаешь! Даже в собачьей, — Даша натянула свою розовую курточку и с тоской посмотрела на дверь. Выходить в такой мороз ей совсем не хотелось. Тем более что юбка еще не высохла.

— Отлично. Значит все пучком.

Лера протянула подруге теплый шарф со змеей, Даша вздохнула, и закуталась до носу.

— Может и джинсы найдутся? — жалобно спросила она, готовая пожертвовать красотой во имя тепла.

Лера посмотрела на ее юбку, хмыкнула и отыскала в груде одежды узкие джинсы — самые целые и чистые, какие нашла. Она отличалась невнимательностью к некоторым вещам, которые не имели особого значения. Многие обижались, но только не Даша. Она привыкла, что Лере нужно намекать, а иногда и тыкать носом, чтобы подруга заметила очевидное. Например, что выходить в мороз в мокрой юбке как минимум неуютно.

Поэтому Даша только вздохнула, и натянула джинсы, а юбку аккуратно сложила в сумку.

— Арчи, ко мне! — позвала тем временем Лера, и пес с радостью послушался. — Поработаешь сегодня ищейкой. Не все мне отдуваться.

Ньюф нисколько не возражал, и скоро все трое — Даша, Лера и Арчибальд — шли по пустынной улице к парку.

Чем ближе они подходили, тем больше встречалось прохожих. Парк был излюбленным местом для прогулок, а многие в это время выгуливали собак после работы.

— Ну, и кто эти трое несчастных? — Даша выжидающе посмотрела на подругу. — Кого ты подозреваешь?

— Первый — личный психотерапевт Милы, второй — друг Антона с лодочной станции и третий, некто, связанный как с Антоном, так и с кем-то из двух первых подозреваемых.

Лера загибала пальцы, перечисляя возможных убийц. На третьем Арчи дернулся в сторону, в надежде добраться до заветного столба, и девушка едва не выпустила поводок.

— Снова твои шпионские штучки? — недоверчиво прищурилась Даша.

— На самом деле, все очень просто…

— У тебя всегда все просто, — перебила журналистка, и слегка поежилась от холода. Даже в шарфе, куртке и джинсах ей было зябко, и становилось совсем холодно при мысли, что она могла бы выйти в такую погоду в своем прежнем одеянии.

— А так и есть, — невозмутимо ответила Лера. Она совершенно не мерзла, или попросту не замечала холода. Хотя, куртка у нее была потеплее — плотная кожаная косуха, а под ней — цветастая вязаная водолазка. — Первое звено — у Антона нет денег, чтобы взять лодку на прокат. Про то, что у Крымовых проблемы с финансами, я узнала от Милы. Еще полгода назад Антон потерял высокооплачиваемую работу, за большой дом приходилось платить немыслимый налог, оплачивать коммунальные услуги, а после смерти сына почти все средства уходили на психотерапевта для Милы и на лекарства. Антон не мог позволить себе даже выделить денег на бензин, и все чаще ходил пешком. Денег, которые он получал в центре занятости и которые оставались от проданной из дома мебели, едва хватало на жизнь. Что уж говорить о дорогой лодочной прогулке и элитном вине, которое, к тому же, никто из них не пьет.

Второе звено — позавчера я видела Антона на дороге к лодочной станции, когда выгуливала Арчи. С левого берега все отлично видно. Причем туда он шел в подавленном состоянии, а вернулся в замечательном расположении духа. Возможно, пришел без денег и сумел договориться с другом или знакомым, чтобы лодку дали, как говорила мудрая сова из Вини-Пуха, безвозмездно, то есть даром.

Лера немного помолчала, позволив Даше переварить полученную информацию. Девушки уже почти дошли до парка. Навстречу попадались компании парней и девчонок, прогуливающихся после учебы и работы. Город N не зря называли городом молодежи. Сюда съезжались со всех окрестных поселков, деревень и еще более мелких городков. Кто-то приезжал поступать в престижный университет — конечно, престижный по меркам провинции. Кто-то в поисках работы — в последние годы в городе открывалось много новых компаний, в основном связанных с компьютерной техникой. А кому, как не молодым, работать в этой сфере? Приезжали даже стажеры из-за границы, изучать русскую культуру и язык.

Лера передохнула, собралась с мыслями, и продолжила.

— Будем исходить из того, что Антон не виноват… — и снова слова дались тяжело. Верила ли она в них? Девушка не знала и сама. — События развивались так: кто-то, скорее всего, именно психотерапевт, посоветовал Антону, что можно попытаться отвлечь жену, вывести ее на природу, устроить пикник. Антон договаривается с другом с лодочной станции, чтобы тот провел их «зайцами», так как денег у Крымовых не осталось. Потом кто-то по доброте душевной, или из своих личных соображений, подарил семье Крымовых корзину с дорогими продуктами и вином. Антон не стал бы тратить деньги на такую роскошь. Этот кто-то — либо тот друг с лодочной станции, либо психолог. Т. е. кто-то их тех, кто знал о прогулке и хотел, чтобы она состоялась. Антон не стал бы никому больше рассказывать о своих планах, он очень скрытен — значит, знали только те, кто непосредственно имел отношение к организации прогулки.

— Погоди, а Антонина Федоровна? Она не могла знать?

— Могла. Но она бы рассказала мне и полиции все, что знает. К тому же, даже у нее не хватит денег, чтобы купить такое вино. Иванна сказала, оно стоит никак не меньше десяти тысяч. Но не в вине дело. Появился кто-то третий — тот, кто перегнал лодку с правого берега на левый. Понимаешь?

— Что? — Даша совершенно запуталась. — Почему лодку перегнали?

— Это позже, главное что Мила и Антон отплыли не с лодочной станции! Они отплыли с левого берега.

— Почему ты так решила? — Даша приостановилась, чтобы вытрясти из туфли камешек.

— Не торопись. Скоро поймешь, а пока представь что так и было. Этот некто, назовем его «акробат», не друг Антона, потому что ни один сотрудник станции просто не мог бы отлучиться с работы. Как бы он потом вернулся на правый берег? Чтобы обойти озеро пешком нужно потратить не менее получаса. Сомневаюсь, что сотрудник лодочной станции стал бы так надолго отлучаться с работы. Тот, кто перегнал лодку, остался на левом берегу, и не исключено, что он поджидал Крымовых. Это мог бы быть психолог, но он, скорее всего, только слил информацию настоящему убийце. И этот убийца перегнал лодку, спрятался в кормовой части, а дальше — дело техники, подставить Антона было бы вполне реально. Правда, это дело о-очень хорошей техники. Я бы сказала, профессиональной.

Лера торжественно замолчала, словно сказала что-то очень-очень важное, государственного, а то и мирового значения. Даша зябко поежилась, и сказала.

— Хорошо, попробуем представить, что все, что ты сказала, правда, и я с тобой согласна… Но как быть со словами Антона? Ты ведь сама говорила…

— Да, — снова слишком резко ответила девушка. Валерии было трудно держать себя в руках. — Да, говорила. Но я найду им объяснение. Каким бы оно ни было. Если окажется, что это он… если так, я сообщу в полицию и об этом. Но я знаю, Антон не виноват. Знаю, хотя и сама в это не верю. И не поверю, пока не найду объяснение или неопровержимое доказательство.

— Разве знать и верить — не одно и то же? — Даша подобрала с земли толстую корявую палку и бросила Арчибальду. Не далеко, на расстояние поводка. Пес радостно помчался за добычей и принес ее, ожидая нового броска.

— Конечно нет.

Пару минут подруги молчали. Даша снова швырнула палку в сторону озера.

— Но ты знаешь кто этот «акробат»? И, кстати, почему ты его так назвала?

— Ну Даш, — обреченно вздохнула Лера. — Это же элементарно! Я не знаю кто он, но главное — я знаю что он есть, и догадываюсь, как он провернул эту… м… «операцию». А «акробат»… Потому что нужно быть настоящим акробатом, чтобы уместиться в кормовой части лодки, провести там едва ли не целый час, и остаться при этом незамеченным. Думаешь, обычный человек способен сложиться в коробку чуть больше полуметра в высоту?

Даша пожала плечами и неуверенно сказала:

— Нет, наверное.

— Ну конечно! Значит, этот человек, скорее всего, небольшого роста и крепкого телосложения. Арчи, нет, тебе не нужна эта бутылка! Брось!

Ньюф раскрыл пасть и на асфальт с грохотом упала жестяная банка, облитая слюнями. Пес решил, что она куда привлекательнее палки.

— Ну и свиньи, — поморщилась Даша, двумя пальцами подобрала жестянку и выбросила в урну. — Вон же мусорный бак стоит. Ну так на чем мы остановились? Ты расскажешь, почему решила, что лодку перегнали на другой берег?

— Вот, гляди, — Лера показала подруге фотографию, на которой был изображен бортик лодки. — Что скажешь?

— Из тебя плохой фотограф, — честно заключила Даша.

— Это все? Ну хорошо, смотри — здесь царапина, совсем свежая. Да и лодка не старая, даже краска еще на солнце не выгорела. О чем это говорит?

— О том, что кто-то поцарапал лодку, конечно же, — недоуменно моргнула Даша.

— Гениально. Ладно, слушай дальше. Лодка не могла оцарапать бортик на лодочной станции — там глубоко, коряг нет, до дна не достать. Крымовы тоже не могли оцарапать ее — они плавали на середине озера, где нет ни веток, ни камней. Значит, лодка успела побывать на другом берегу, где нет причала, и ее пришлось втаскивать на берег. Сейчас не лодочный сезон, и на этих новых лодках скорее всего еще никто не плавал. Возможно, Крымовы одни из первых отправились на лодочную прогулку. Значит, царапина появилась именно сегодня. Кроме того, Антон и Мила вышли из дома в восемь — так сказала тетя Тоня. Она видела их в окно, но не знала, куда они идут. А свидетели видели их на озере уже в половине девятого. За полчаса дойти до парка, обогнуть озеро и добраться до лодочной станции невозможно. Если только бегом. Зазипуем все вышесказанное, и получим вывод — они отплыли с левого берега.

Даша закатила глаза, пытаясь «зазиповать»[3], как выразилась Лера, информацию. Она даже перестала мерзнуть, и не заметила, как они дошли до парка.

— Хорошо, пусть так… Но кто разрешил этому «акробату» перегнать лодку на другой берег, если он не работник станции?

— Отличный вопрос, ты правильно мыслишь.

Лера отстегнула поводок и подняла с земли новую палку, прямую и без сучьев.

— Арчи, лови! — одновременно с выкриком она швырнула палку в воду и пес со всех лап рванул в озеро. Даша машинально отшатнулась, чтобы такая туша не обрызгала ее с ног до головы, но ньюф на то и зовется водолазом, что даже входит в воду аккуратно.

— Здесь есть один вариант, — продолжила Лера, наблюдая за черной точкой на поверхности озера. — «Акробат» был в курсе планов Крымовых. Он договорился с другом Антона, предложив взаимовыгодное сотрудничество. Так, «акробат», исключительно по доброте душевной, оплачивает лодочную прогулку, половину времени плавает сам, а потом оставляет лодку на левом берегу супругам Крымовым. И оставшееся время она в их распоряжении. При этом запись делают на имя Крымовых, словно они отплыли со станции. Почему это было выгодно работнику станции, то есть другу Антона? Да потому что он избавлялся от проблемы — как провести мимо деда — охранника станции — «зайцев». Какая выгода для «акробата», кроме известной нам, и вполне очевидной? Возможно, он сделал это под благовидным предлогом. У меня один вариант — он сказал другу Антона, что очень не хочет встретиться с кем-то на правом берегу, где расположена лодочная станция. С тем, кто приходит в определенное время, часов в девять-десять. Например, с другим работником станции. А так, он покатается, высадится на левом берегу, а оплаченную лодку вернут уже Крымовы.

Арчи схватил палку, вернулся на берег и подбежал к девушкам. На этот раз Даша не ожидала подвоха, а пес решил отряхнуться.

— Арчи, бессовестное животное! — крикнула Лера, отвернувшись. — Ты мог сделать это у воды!

Пес превратился в черный вибрирующий ком, с которого фонтаном разлеталась вода.

— Ты не собака, а какая-то система автоматического полива, — жалобно сказала Даша, закрывая лицо руками.

Ньюфаундленд, ничуть не смущенный своим поведением, положил палку к ногам хозяйки, и так же весело вернулся в воду, оставив на виду только черную макушку.

— Что ты там говорила про «известную нам и вполне очевидную выгоду», а? — Даша беззлобно передразнила подругу, попутно вытирая платочком мокрое лицо. — Это для тебя очевидно. А мне непонятно — зачем убийце было нужно, чтобы Крымовы сели в лодку именно на левом берегу?

— Затем, что на правом, на лодочной станции, ему было бы сложно незаметно пробраться к лодке и спрятаться. К тому же, пришлось бы долго ждать пока придут Антон и Мила, а мне кажется, сидеть в таком маленьком ящике скрючившись в три погибели не слишком приятно. Убийце и без того пришлось просидеть в таком положении не меньше часа, в ожидании удобного момента.

— Предположим, я все поняла и согласна с твоими выводами…

— Предположениями, — поправила Лера, не сводя глаз с Арчибальда. Однажды он уже переплыл озеро, так что пришлось топать за ним на другой берег.

— Прекрасно. И далее, по тексту — допустим, Антон не заметил этого убийцу, потому что действительно почувствовал себя плохо. Вопрос — почему Мила не закричала, не начала отбиваться? Почему люди на берегу утверждают, что именно Антон надел ей на голову пакет?

— Могу предположить, что Крымовы были под действием какого-то препарата. Возможно, он временно притупил осознание реальности. Как я уже сказала, ни Мила ни Антон не пьют вина. Однако же, в лодке обнаружилась распитая бутылка. Мало того, она еще и дорогая, а значит не куплена, а подарена. А вообще… откуда мне знать, все выяснит экспертиза. Но, по-моему вопрос состоит лишь в том, почему Крымовы согласились взять подарок и выпили вино?

— Может быть, оно было для них символичным? — Даша посмотрела на блики озера и широко зевнула. — С самого утра на ногах… — пожаловалась она.

Валерия остановилась, как вкопанная, и вдруг схватила Дашу за плечи.

— Ну конечно! Ты гений, Дашунь! Наверняка это вино подарили не просто так, а под каким-то предлогом… Если найти такой предлог, найдем и того, кто мог им воспользоваться, кто подарил вино!

— М… А не проще спросить у Антона?

— Конечно. Но время идет, а он пока практически невменяем. И неизвестно, что будет дальше.

Лера до того прониклась Дашиной версией, что принялась ходить по берегу туда-сюда, а Даша стояла на месте и наблюдала за ней. Наконец, вздохнула и спросила.

— Значит, подруга, мы ищем акробата?

— Мы никого не ищем, — Валерия остановилась. — Пусть ищет полиция. С нас — только улики и версии. Но, к несчастью, они оперируют лишь уликами, и вряд ли оценят мои догадки. Вот что угодно даю — я права!

— Возможно. А что говорит дед на лодочной станции? Не проще спросить у него, отплывали ли Крымовы с правого берега.

— Говорит, отплывали, — пожала плечами Валерия. — Об этом с ним беседовали оперативники, я не спрашивала. Елин сказал, что сторож арендовал лодку светловолосой женщине и её спутнику. Они предъявили документы, записал их как Крымовых. Не исключено, что с «акробатом» была женщина, которую выдали за Милу. Сторож ведь не знает их в лицо, а никто не проверял эту версию. Потом женщина сошла на левом берегу, а убийца остался в лодке.

— Не знаю… — усомнилась Даша. — Как-то сложно всё. Но если учесть, что у полиции вообще, кроме Антона, подозреваемых нет, может, стоит рассказать о твоих выводах?

— Возможно… — Лера с сомнением покачала головой. — Хотя, Михаил Афанасьевич, как бы он хорошо ко мне ни относился, вряд ли воспримет всерьез такую версию. Разве что попробовать поговорить с Иванной…

Даша покосилась на Леру и обреченно произнесла:

— Подруга, когда ты, наконец, поумнеешь? Эта твоя Иванна… Знаешь, может я и хожу в мини при минус двух, но, по крайне мере, разбираюсь в людях. Не связывалась бы ты с ней. Однажды Иванна уже присвоила твои заслуги. Или ты забыла?

— Да нет… — Лера безразлично пожала плечами. — Не забыла.

Это было два года назад. Тогда Валерия раскрыла кражу, громкое было дело — у одной важной дамы похитили редкий бриллиант, шуму было… но все заслуги приписали Иванне. Именно тогда она получила внеочередное звание — стала капитаном полиции и старшим оперуполномоченным.

— Она тут ни причем, — сказала Лера. — Иванна хотела рассказать правду, я сама ей не позволила. Для нее повышение было очень важным, а мне эта известность не принесла бы большой пользы. Меня и так знает весь город. Во всяком случае, те, кому надо.

— Как знаешь… Ты, Рига, хоть и умная, но наивная-а!

Даша шутливо потрепала Леру по голове. Девушка отшатнулась, наморщила нос и подколола в ответ.

— Тоже мне, мудрая женщина.

Подруги побрели вдоль берега, стараясь не выпускать из вида Арчи. Он то заходил в воду, то бежал за палкой, то знакомился с другими собаками, а Лера и Даша разговаривали о чем угодно, только не о том, что обсуждали пять минут назад. Даша хоть и храбрилась, не могла справиться с неприятным осадком в душе, а Лера просто пыталась отвлечься. Потому что потом будет легче сконцентрироваться на важном. На том, ради чего они пришли в парк.

— Лер, — Даша пинала камешки под ногами и они с плеском падали в воду. — А ты не думала, что стоит поучиться на юриста? У тебя же талант, ты могла бы уехать в Москву, сделать отличную карьеру в полиции, или стать великолепным детективом… Зачем тебе этот биофак?

Лера пожала плечами и бросила ньюфаундленду палку. Счастливый мокрый пес развернулся и в десятый раз поплыл к середине озера.

— Мне нравится биология, вот и все. А талант — это еще спорный вопрос, нужен ли он…

Даша отыскала плоский камешек и попыталась запустить его по воде, но он неуклюже шлепнулся о поверхность и косо вошел в темную гладь.

— Нет, я тебя не понимаю. Чего ты хочешь в жизни добиться?

— А что, обязательно нужно чего-то добиваться? — Лера так искренне удивилась, что Даша растерялась. Ей казалось, ответ очевиден.

— Ладно, брось, — махнула рукой Рижская. — Меня сложно понять. Я уже давно бросила эту глупую затею, и тебе не советую.

— Ой, Лерка, странная ты. Учишься непонятно для чего, всегда одна, — проворчала Даша, прицеливаясь новым камушком. — Не считая нас с Женькой, конечно. Кстати, давно с ним виделась?

— Ох… — Лера вздохнула. — Видела сегодня. Листовки он раздавал.

Арчибальд схватил зубами палку и вышел из воды. С густой шерсти ручьями стекала вода.

— Ой, Арчибальдик, только не… — Лера не успела закончить, как вместе с Дашей вновь оказалась обрызгана с ног до головы.

— Нет ничего лучше большой мокрой собаки, — вытирая грязное лицо рукавом куртки, произнесла Лера.

— Слушай, а может, найдем тебе парня, а? — Даша отодвинула мокрую челку. У нее была идея фикс сосватать свою подругу. — А то все собаки да коты…

— Молодец, Арчи, — девушка пристегнула пса на поводок и забрала палку. — Нет, плавать больше не будем.

А потом она посмотрела на подругу, приподняла бровь и сказала:

— Ты бессердечная. Хочешь сломать жизнь какому-нибудь хорошему человеку?

— Ну, Лера…

— Даш, давай поменяем тему, ладно?

Даша вздохнула и развела руками. Это был не первый подобный разговор, но ей было сложно понять, чего же Лера хочет от жизни. А Валерия не спешила раскрывать свою душу даже лучшей подруге. Никто, кроме нее самой, не знал, чего она хочет на самом деле. Как никто не знал тайны пятна на разрисованной стене ее комнаты. Правда связать цель жизни и пятно на стене не догадались даже друзья.

— Лучше расскажи, как там у вас с Виктором? — немного погодя сказала Лера. Она знала, что Даше будет приятно поделиться своими чувствами, хотя сама Лера и не любила подобных пустых разговоров. Единственный плюс в них — возможность отвлечься от главного вопроса, чтобы ответ пришел сам, с неожиданной стороны.

— У нас все просто обалденно, зашибенно и вообще… — Даша мечтательно закрыла глаза. — Знаешь, он такой… настоящий. Обещал забрать меня в Москву, как только вернется с переговоров.

— Ну и кто из нас наивный? — прищурилась Лера. — Дело, конечно, твое, но я бы не спешила.

— Да ладно тебе, не будь занудой, — отмахнулась Даша. — Вот погоди, я в Москве устроюсь, даже если не с ним, так сама — когда напишу статью про раскрытие этого убийства. А потом и себе парня найду, и тебя пристрою…

Лера только покачала головой. Подруга была неисправима.

— А почему бы тебе не найти кого-нибудь здесь? — спросила она. — Чем тот же Сергей плох?

— Ну, он обыкновенный, — неуверенно сказала Даша, и невольно улыбнулась, вспомнив, как он защищал ее перед Семерядовым. — Мы с ним несколько лет вместе работаем, а он все цветочки, конфетки, тут поможет, там… Здесь вокруг одни глубоко поверхностные люди, подруга. Поэтому, надо делать ноги.

— Может не так уж все и плохо? — едва заметно улыбнулась Лера.

— А кто говорит, что все плохо? — ответила улыбкой Даша. — Просто иногда полезно помечтать.

За разговором девушки подошли к самому крутому месту на берегу озера. От дорожки, усыпанной гравием, к кромке воды вела вытоптанная тропинка, которая прерывалась маленьким обрывчиком. Когда-то в нем жили стрижи, а сейчас остались только пустые норы. Если спуститься к самому берегу, можно заметить и остатки бетонной дорожки, которая в отдалении постепенно становилась целой.

Именно отсюда и исчезло тело Милы.

— Ну вот, пришли.

Ничто не напоминало о недавней трагедии. Только трава рядом с бетонной дорожкой у берега оказалась примята.

— Что ты рассчитываешь тут найти? — спросила Даша, осматривая берег. — Лодки-то уже нет…

— Ищи, Арчи, — Лера достала из кармана фантик, и сунула под нос ньюфу. Пес чихнул, опустил голову, прильнул носом к земле и уверенно направился к кустам.

Лера проследила за ним взглядом, удовлетворенно кивнула, и сказала:

— Зато есть это. Смотри, — она указала подруге на следы возле кустов. — Тут стоял какой-то подозрительный тип, и пропал в то же время, когда и труп. Мне нужно знать, что это за обувь. Возможно, фирма или какие-то отличительные особенности…

Даша склонилась над отпечатками ботинок и не прошло секунды, как она без тени сомнения заключила:

— Это «Спартанец», сто процентов. У этой фирмы подошва такая… по краю ребристая, в центре кругами.

— А еще этот человек хромал на левую ногу, — то ли добавила, то ли спросила Лера. — Отпечатки правого ботинка глубже.

— Точно… Думаешь, это был тот самый? Ну, «акробат»?

— Не знаю, но я нашла вот это, — она протянула Даше цветную бумажку. Это оказался фантик от леденца «Зорька». И, похоже, его выкинул тот, кому принадлежали следы.

— И что, убийца стоял на месте преступления и ел конфеты? — скептически произнесла Даша.

Лера ничего не ответила. Она осмотрелась и направилась к сидящей на лавочке старушке. Надо сказать, старушка выглядела очень крупной, а скорее — коренастой и горбатой. Не часто встречаются такие колоритные бабушки отталкивающей наружности. Если бы баба яга существовала на самом деле, то именно так она бы и выглядела.

Но Валерию это не напугало, она вообще словно не обратила внимания на внешность.

Бабушка шустро лузгала семечки и подозрительно приглядывалась ко всем прохожим.

Лера присела рядом, старушка покосилась на нее и отодвинулась.

— Здравствуйте! — вежливо сказала Валерия.

— И вам не хворать, — не слишком приветливо произнесла старушка, и добавила, когда Лера попыталась подвинуться к ней. — Э, вот не надо!

— Почему? — недоуменно спросила девушка. Она мельком переглянулась с Дашей. Даша покрутила пальцем у виска и пожала плечами — может, она того?

— Сейчас подвинешься, а потом как пырнешь ножом в бок! Вот уж дудки!

— Нет у меня ножа.

— А ты и расстроена?! А то бы пырнула? — бабуська пригрозила Лере кулаком и смачно плюнула семечку в воробья. — Вона у тебя и волкодав огромный, того и гляди загрызеть!

— Да этот пес, между прочим, самое дружелюбное существо, если хотите знать! — вмешалась Даша, обидевшись за Арчи. — В отличие от вас…

— Ишь, дерзить надумала бабушке. А хто вас знает? — бабулька плюнула шкурку от семечки на траву и скосила глаз на Дашу. — Вот утром сегодня такая с виду приятная молодая пара, на лодочке каталися. А потом кавалер-то ее взял и утопил. Во как!

— Да что вы говорите! — наигранно ахнула Лера. — А что, вы видели как он ее… топил?

— Да как не видеть! — бабка всплеснула руками, распугав голубей. — Я и полицию-то вызвала, а потом и в газету позвонила — люди должны знать, что среди них маньяк бродит! Вот ты, я погляжу, девка молодая, неопытная… А одна по городу ходишь, с незнакомцами разговариваешь. Вдруг я тоже этот… как его… маньяк! Или, вот, она, — бабка кивнула на Дашу.

— Вообще-то, мы вместе, — сказала Даша. — А вы не похожи на маньяка.

— А никто не похож, — вздохнула бабушка. — Ладно, а чего хотели-то?

— Да вот, спросить… Вы правда видели как муж утопил свою жену? — спросила Лера, уворачиваясь от семечек.

— Батюшки! — охнула бабка. — Так они и женаты еще… Во жизнь пошла! А ты-то из газеты что ли?

— Она — нет, зато я из газеты, — Даша подошла поближе.

— Вот как? Ну, полиции я уже рассказала. Слушай, как дело было. Сижу, я, значит, на лавочке — вот здесь, как всегда, — семечки лузгаю, на людей гляжу. И вдруг глядь, сели в лодочку мужчина — миловидный такой, добрый на вид. И женщина — скромная, тихая, прямо как я в свое время! Не то, что нынешняя молодежь… Вот, поплыли они на озеро, а я все сижу, гляжу. И вдруг от ужаса дар речи потеряла — мужчина-то этот, что в лодке был, как наденет на голову своей жене мешок, как в речку-то ее толкнет! У меня так сердце и замерло… Вот, ей Богу, чуть удар не хватил! Но здоровье-то у меня крепкое, оправилась, и милицию вызвала. Маньяка этого поймали и увезли — слава Богу! А то ведь страшно теперь по улицам ходить!

Старушка закончила рассказ, но охи и вздохи не думали прекращаться.

Лера с сомнением переглянулась с Дашей, и Даша поняла ее без слов.

— Как же вы сумели с такого расстояния разглядеть, кто столкнул женщину? Они ведь на середине озера были, далековато… — спросила журналистка.

— Ну ты даешь, девка! — бабулька от возмущения всплеснула руками, и даже рассыпала семечки. — Кому ж еще было ее утопить? Их всего-то двое было, я своими глазами видела, как он встал, и пакет ей на голову напялил.

Подруги переглянулись, кивнули друг другу, и Даша сказала:

— Спасибо вам за рассказ.

Старушка метко плюнула семечком в голубя, махнула рукой, мол — не трудно добрым людям помочь.

Девушки поспешно отошли от скамейки, и Даша возмутилась.

— До чего неприятная бабушка! Если у нее есть внуки, я им не завидую… Святые люди!

— Что ты на это скажешь? — спросила Лера, пропуская слова мимо ушей.

— Скажу, что ничего она не видела. Это мог быть кто угодно, хотя и сложно поверить, что Антон не заметил бы, как его жену, находящуюся с ним в одной лодке, убивает какой-то урод.

Лера застегнула верхнюю заклепку на куртке, укрываясь от холодного ветра.

— Мы не сдвинулись с места. Надо еще с кем-нибудь поговорить.

«Кто-нибудь» нашелся очень быстро. И это обрадовало подруг, потому что начинало темнеть, поднялся ветер и даже куртки не спасали от его пронизывающих щупалец. Особенно после того, как Арчи вымочил девушек с головы до ног.

Первые двое прохожих даже не знали, что произошло здесь утром; третий, интеллигентного вида мужчина, выгуливающий спаниеля, вроде бы все видел, но потом оказалось, что он просто попал под влияние сплетен и слухов — в сам момент убийства он отвлекся на свою собаку. А вот четвертый — подросток панковского вида — успел кое-что разглядеть.

— Я тут, типа, часто торчу, — изрек парнишка, не переставая смачно чавкать жвачкой под дикие вопли «бумбокса». В наше время уже никто не таскает с собой такое старье, но парнишка явно тащился от своей «крутизны», раритетного магнитофона и жуткого скрежета электрогитары, крайне далекого от того, что принято называть музыкой.

Он окинул взглядом сначала Арчи, потом Лерину куртку с многочисленными ремнями и цепочками, из-под которой выглядывала ярко-розовая водолазка, и уважительно сказал. — А у тебя клевый прикид, чипса. Че за стиль? Эмо что ли?

— Это инсайд, — сухо ответила девушка. — Но ты до него еще не дорос.

Пока подросток пытался осмыслить услышанное, Лера скептически оглядела его фиолетово-кислотный наряд и синий ирокез. Потом взглянула на Дашу. Журналистка усмехнулась, кивнула и спросила.

— Ты видел, как мужчина столкнул женщину в воду?

— Я, типа, не видел сам, — подросток надул большущий пузырь из жвачки. — Мне, типа, не до того было, я, типа, под музон клевый втыкал.

— Тебе бы книжки читать и русский язык учить, — поморщилась Лера. Руки чесались дать парню подзатыльник и отправить домой учить уроки.

— Чаво? — выпучил глаза подросток.

— Ничего. Так ты сказал, что видел что-то?

— Ну, типа, это… перец тут какой-то у берега терся, все вынюхивал что-то. Потом ментозавры приперлись, а этот к ним примешался.

— Ну а как он выглядел? — насторожилась Даша.

— Так тебе и скажи! Ты, типа, это… что мне за это дашь?

— Я тебя в ментуру не сдам, за употребление легких наркотических средств, — Лера пристально посмотрела подростку в глаза. — Ведь употребляешь.

— А ты докажи! Кишка у тебя тонка…

— Рига, а давай и правда его ментам сдадим, прямо сейчас? — шепнула Даша, но Валерия только отрицательно покачала головой.

— Значит так, — Лера с прищуром посмотрела на паренька. — Закрой рот с той стороны и слушай меня. Или ты сейчас же рассказываешь нам все, что знаешь, или через пять минут будешь сидеть в обезьяннике, потому что у меня в полиции так много знакомых, что хватит на десяток таких, как ты.

— Да ты че, чипса? — напугался парень. — Я же это… пошутил ведь! Я ж не жухало какое…Ну, обычный он, на воротника не похож…

— На кого?

— Ну на этого… на бомжа то есть. Цивильный перец, только ногу одну подкосило… хромал, типа.

— Молодец, пионер, — Дашка похлопала паренька по плечу. — Так держать.

— Но выпороть бы его не помешало, — заметила Лера. — Радуйся, малец, я сегодня добрая.

Напоследок девушка выключила магнитолу, и добавила:

— Отдыхать надо от этой жвачки. Мозги — Бам! — и взорвутся.

«БАМ!» прозвучало так резко и страшно, что подросток вздрогнул и глупо захлопал глазами.

— Гуляй, пионер, — сжалилась Лера.

Подруги решили, что больше в парке делать нечего, и собрались идти обратно. Время подходило к семи. А если быть точнее — без пяти семь. Они почти вышли из парка, когда Арчи отчаянно заскулил. Но на этот раз хвост его был поджат.

— Что такое? — Лера попыталась успокоить собаку. — Мы идем домой, нагулялись уже. Все хорошо… правда ведь?

Но Арчи настаивал, что все совсем не так хорошо. Он тянул поводок в другую сторону, и, в конце концов, хозяйка поддалась. Девушка прошли через газон и аккуратно подстриженные кусты, когда пес остановился. Он стоял, и смотрел на лежащую на земле женщину. Точнее, старушку, грузную, в строгой серой юбке и теплой кофте, которая выглядывала из-под дешевой тряпичной куртки.

— Может, пьяная? — в голосе Даши не было ни грамма уверенности.

— Арчи, фу! — прикрикнула Лера, оттягивая поводок. Пес скулил и пытался обнюхать старушку. — Ну хватит! Сидеть!

Она привязала ньюфа к дереву, а сама осторожно подошла к женщине и потрогала холодное запястье, прижав артерию к хрупкой косточке. Пульса не было.

— Да нет, подруга, — тихо сказала Лера, выпрямляясь. — Это труп.

Глава 5, или Я хочу с тобой поиграть

Два убийства за один день! И не каких-нибудь бытовых, не похожих на самоубийства и несчастные случаи, происходившие в городе в последние годы, а из ряда вон выходящих. Для тихого городка это нонсенс. Теперь наверняка начнут расползаться слухи, вот раздолье для этих стервятников из СМИ. А ведь надо еще и отчет за квартал закрывать, как все это некстати… Да и Бог бы с ним, с отчетом — было бы дальше все спокойно. Но что-то подсказывало, что это не обычное совпадение, и продолжение будет весьма интригующим, черт бы его побрал.

Так думал Михаил Афанасьевич, сидя в своем любимом кресле и попыхивая трубкой. Он вернулся домой только к одиннадцати часам. День выдался тяжелым, а возраст брал свое — Елин устал, мысли путались, а глаза слипались. В молодости он мог сутками обходиться без сна и сохранять ясность мыслей.

— Да, Бонифаций… — он вздохнул и провел рукой по гладкой шерсти таксы шоколадной масти. — Старею.

Бонифаций примостился на коленях хозяина и дремал.

Елин продолжил размышлять. Отработав целых тридцать лет, он ни разу не сталкивался с подобным в своем родном городе N. В Москве, где работал в юности — бывало и не такое, но здесь…

— Хуже всего, что Валерия нашла труп вместе с журналисткой… — вздохнул Михаил Афанасьевич. — Теперь огласки не избежать… Так ведь, Бонифаций?

Пес заворчал глубоким баском, не открывая глаз. Елин усмехнулся в усы.

— Да, мой дорогой друг… Странная получается картина. Разница между двумя убийствами восемь часов. Первая женщина то ли задушена, то ли отравлена. Теперь мы не узнаем наверняка, проворонили труп. Вторая почти отравлена… Кто-то подсунул ей баночку с кремом, содержащим сильный аллерген… Вряд ли Михалыч ошибся. И ведь никак эти две гражданки друг с другом не связаны — кроме того, что обе женщины. Даже в возрасте разница тридцать пять лет. Каково, а, Бонифаций?

Собака открыла глаза, лизнула хозяину руку и заскулила, выпрашивая собачью галету.

— Вот, и я о том же! Совпадение?

Елин протянул руку, нащупал под журнальным столиком коробку с собачьим лакомством, и подставил ладонь с галетой под нос Бонифация. Пожилой пес принюхался и неторопливо, с достоинством, проглотил угощение.

— А Валерия ишь какая шустрая! — Михаил Афанасьевич сердито покачал головой, но не сдержал улыбки. — Еще и с места преступления умудрилась сбежать! Ладно, ума хватило подругу предупредить. Но, думается, она вовсе не на семинар по китайской медицине поехала, в полвосьмого вечера… И ведь сразу по двум делам свидетелем теперь проходит. Наш пострел везде поспел. Лишь бы ума хватило не ввязываться еще и в это дело. Вот зуб даю, это не просто совпадение!

Бонифаций привстал на задние лапы и попытался лизнуть хозяина в нос.

— Ну ладно, ладно тебе, — засмеялся Михаил Афанасьевич. — Сейчас, покормлю тебя, шельма… Одной галетой сыт не будешь…

Он встал и неторопливо отправился на кухню, а вслед за ним засеменил Бонифаций.

Елин не знал, что в это самое время в камере полицейского участка происходил разговор, который мог пролить свет на одну из загадок. Но в отделении находился лишь полусонный охранник, которому было совершенно все равно, о чем говорят заключенные. По его мнению, лучше было бы, если бы они и вовсе заткнулись.

Когда опергруппа только выехала на место происшествия по звонку Даши, Арчи сорвался с поводка и бросился куда-то, прильнув мордой к земле. Лера не успела сделать и пары шагов, как до нее донеслись крики о помощи.

Она со всех ног бросилась на звук, а следом подоспела и замешкавшаяся подруга. Перед ними открылась чудная картина.

Огромный черный ньюф, непоколебимый, как скала, стиснул зубами полу плаща невысокого худого человека. Несчастный закрывал лицо атласной сумкой, за которой было не видно было мужчина это или женщина. По одежде определить было сложно, поскольку она относилась к модному нынче стилю унисекс. Вроде бы и цвета слишком яркие и нежные для мужского пола, а плащ похож на мужской. Но Лера узнала человека — это был Жиль Рожер, владелец швейной мастерской, француз, который уже лет пять как приехал в Россию, да так тут и остался. Женился, получил гражданство, развелся. Его пристрастие к модным новинкам больших городов — как русских, так и европейских — объясняло странный внешний вид. В провинции одетого так мужчину вполне могли неверно понять. Однако, Жиля знали почти все, поэтому к его необычному стилю в одежде привыкли. Темноволосый и голубоглазый, он располагал к себе людей изысканными манерами и обходительностью. За эксклюзивными вещами к нему обращались многие — он выполнял заказы очень качественно и быстро, хотя и брал весьма приличные деньги.

— Помогьитье! Aidez[4]! — пропищал француз, приоткрыв один глаз.

— Арчи, фу! — Лера бросилась к собаке и попыталась оттянуть за ошейник. — Отпусти, брось каку! Я тебя без ужина оставлю!

Ньюфаундленд заворчал, покосился на хозяйку и выплюнул плащ. Он оказался даже не помят — только обслюнявлен, и не хватало одной пуговицы. Лера не заметила, то ли Арчи проглотил ее, то ли успел выплюнуть. А пес смотрел на девушку с таким укоризненным видом, словно хотел сказать: «ну вот же он, я его поймал!». Жаль только, что не мог сказать, кто этот таинственный «он» в его собачьем представлении.

Лера прекрасно знала, что Арчи никогда не бросится на человека. Сейчас он пытался поймать — но кого? Этого безобидного швейного мастера, который не то, что кого-то убить — обидеть боится?

— Ну все, — тихо сказала Даша, оценив ситуацию. — Доигрались.

— Сидеть, — скомандовала Лера на всякий случай и обратилась к французу. — Простите, ради Бога, не знаю что на него нашло. Он был выдрессирован в полиции, на отлично прошел ОКД[5], никогда не кидается на людей… — девушка хотела добавить «просто так», но промолчала. Потому что если она не знает почему Арчи поймал этого человека, то Жилю наверняка известна причина. — Вы в порядке?

Француз осторожно опустил сумку и осмотрел руки и ноги, словно видел их впервые. Убедившись, что все цело, он испуганно покосился на ньюфаундленда. Арчибальд сидел неподвижно, как статуя сфинкса, испепеляя мужчину взглядом.

— Ох! Да… — Жиль попятился. — Oui, кажетсья, впорьядке. Только… Ви собачку держите…

Лера знаком показала Даше, что нужно молчать, подняла поводок, намотала его на руку, и сказала:

— Я не понимаю, что на него нашло. Если хотите, вызовем полицию, составим протокол… Я готова заплатить за моральный ущерб.

— О, ньет, не стоит! — поспешил заверить француз. Как-то чересчур поспешил. — Я в польном порьядке. Merci beaucoup[6]!

Он пятился, в надежде что девушки отстанут, но Лера продолжала настаивать на своем. А через минуту приехала полиция. На месте преступления нашли платок Жиля.

Елин не любил долгих разговоров, и забрал француза в отделение. Тем более, тот не смог внятно объяснить, как его платок оказался на месте убийства.

Его посадили в ту же камеру, где находился Антон Крымов.

Антон сидел в углу так же, как и на месте происшествия — обхватив голову и уткнувшись лицом в колени, вдыхая запах сырой плесени и мочи. Он даже не посмотрел на вошедшего, а Жиль заговорил не сразу. Он дождался, пока флегматичный охранник отойдет, и только тогда произнес:

— Не думал, чьто ми с тобой встрьетимся в таком местье, mon ami[7].

Антон узнал этот голос и поднял голову.

— Ты… — выдохнул он, и в глазах промелькнул страх. — Зачем ты пришел? Я выполнил уговор. Мы ведь договорились, что вы оставите меня и мою семью в покое!

— Разве? — улыбнулся Жиль неприятной, холодной улыбкой. — Ти напуган? Не стоит… это простьо coОncidence[8]… совпадьение. Я сам попал сьюда случайно.

— Я не верю в случайности, — зрачки Антона расширились, и он сразу как-то весь подобрался, будто готовясь к драке. — Чего ты хочешь?

— Я? Ничьего! — Жиль рассмеялся и присел напротив.

Антон резко побледнел, кровь отхлынула от лица.

— Это ты убил их? — тихий голос был почти не слышен, но француз отлично понял вопрос. Однако же, вида не подал.

— Кого? — невинно спросил он.

— Не притворяйся кретином! — зло выкрикнул Антон, вскакивая с места. — Мою жену! И… и моего сына!

Жиль снова засмеялся, и совершенно спокойно ответил:

— Non-sens[9]! Я нье имею к этому отношьения, глупый мальчьишка. Больше того — первьи раз слышу. Хотья… сын, говоришь? Возможьно… я слишал, как мой… другь рассказывьал, что сбил как-то одного пацаньенка. Когда это било, дай-ка вспомньить… Ах да, год назад!

Антон похолодел и стиснул кулаки.

— Ох, нье нервньичай так, mon ami, — Жиль по-прежнему был вежлив. — Что касается твоей жьены, развье не ти сам желал ей смьерти? Я прьекрасно помнью ваш разговор с нашьим общим знакомьим, — лицо француза исказила неприятная усмешка, и он сказал, словно передразнивая. — Она должна умерьеть. Рано или поздно я убью ее.

Антон побелел еще сильнее, хотя, казалось бы, больше некуда. Он отпрянул, уперся спиной в холодную стену, и — молчал. Ни слова не возразил, и даже боялся пошевелиться. Это очень развеселило его сокамерника.

— Ти удьивлен? Но у него ньет от мьеня сьекретов. А если об этом разговорье узнает польиция… Страшно прьедставьить, что с тобой будьет. Если не хочьеш, чтоби это случилось, продолжьишь свою работу. И еще — нье стоит перьекладывать на другьих то, в чьем виновен сам. Я этого нье потьерплю.

Антон по прежнему молчал, глядя сквозь Жиля. Его взгляд остекленел, и казался мертвым.

Француз с равнодушием, за которым скрывалось тщеславие, провел рукой по решетке. Он наносил решающий удар, и его это забавляло.

— А мальчьик… друг утверждает, что это была случайность. С кем не бывает?

— Вы… вы за это ответите… — сквозь зубы прошипел Антон, и вдруг бросился на портного. — Я убью тебя, тварь! Твой «друг» убил моего сына, я тоже отниму у него самое дорогое!

И мужчины, сцепившись, упали на пол.

— Задушу… — шипел Антон, и Жиль едва мог противостоять ему, больше из-за неожиданности, чем от неравенства сил. — Умри, падла.

На шум прибежал охранник, скрутил Крымову руки, и Жиль, тяжело дыша, отполз к стене. Он по-прежнему улыбался.

— Мой друг передавал тебе привет, — его вежливости мог бы позавидовать любой интеллигент. — Он нье забыл тьебя и твои прошлые делишки.

— Пошел! — прикрикнул охранник, выводя Антона из камеры. — Посидишь в «отстойнике» до утра, остынешь.

«Отстойником» здесь называли маленькую темную и сырую каморку без единого окна, которую раньше использовали, как кладовку, а потом установили железную дверь и стали запирать там особо буйных подозреваемых. Антон до самого утра просидел на ледяном полу в полнейшей темноте, и в конце концов впал в полусонное состояние, близкое к обмороку.

В восемь часов вечера последние люди покинули городскую больницу — осталось лишь несколько дежурных медсестер. Уборщица, по-хозяйски гремя ключами, закрыла входную дверь и установила сигнализацию.

В больнице воцарилась тишина.

Пациенты спокойно спали. Некоторые еще ворочались, но уже не обращали внимания на то, что творится вокруг. И только в палате номер шесть двоих мучила бессонница.

Один из них — инвалид в коляске — даже не собирался ложиться. Он хмуро смотрел в окно, и барабанил пальцами по инвалидному креслу.

— Апчхи! — в который раз чихнул его сосед из-под своего одеяла.

— Ну сколько можно?! — рявкнул инвалид, стукнув кулаком по подлокотнику. — Чихай у себя дома, достал уже!

— Я не переношу запах лекарств, — пожаловался сосед, не показываясь из-под одеяла. Он отвернулся к стене, и снова собрался чихнуть, но вовремя зажал нос рукой чтобы лишний раз не нарываться на грубость.

А инвалид продолжил таращиться в окно из-под тяжелых бровей, придававших ему сходство с неандертальцем. Нижняя челюсть чуть выступала вперед, усиливая сходство, а заканчивал картину массивный, коряжистый силуэт с длинными руками.

Лоб неандертальца был утянут грязно-желтым жирным бинтом, из-под которого сочилась красная струйка.

— Ну где там эту вешалку носит?! — проворчал он себе под нос и снова ударил тяжеленным кулаком по подлокотнику.

— Говорите, пожалуйста, потише! — гнусаво произнес второй пациент. — Я пытаюсь уснуть!

— Это ты из-за своего чиха уснуть не можешь, — грубо ответил неандерталец.

Тут он насторожился, прислушиваясь к отдаленному звуку. Цок-цок-цок-цок — звук отлетал от обшарпанных стен эхом, и просачивался в щель под дверью.

— Ну наконец-то! — прорычал инвалид, разворачивая кресло.

Стук каблуков усилился, остановился возле шестой палаты, и дверь открылась, впустив струю прохладного больничного воздуха.

Вошла симпатичная, очень высокая, медсестра. Пронзительный взгляд рыбьих глаз скользнул по пациенту, который прятался под одеялом. Потом вопросительно устремился на неандертальца, и тот покачал головой. Медсестра поморщилась, и звонко проворковала:

— Пройдемте на укольчик.

Неандерталец бросил на медсестру хмурый взгляд, и крутанул колесо кресла.

Оказавшись в коридоре, он рявкнул:

— Чего ты так долго? Я уж думал, что-то случилось!

— Да Лидка, дура, все никак заткнуться не могла, — у медсестры оказался неожиданно противный голос. — Как будто мне интересно слушать истории о ее любовных похождениях! Кошка драная…

— Сейчас-то она где? — инвалид затормозил на повороте и осторожно завернул налево.

— Да спит уже, — скривилась медсестра. — Никак не хотела кофе пить, зараза! Кое-как ее уговорила.

— А я думал, удушу этого аллергичного, пока тебя дожусь, — проворчал неандерталец. — Он такой олух!

— Тебе нужно научиться сдерживать мерзкий характер, — заметила медсестра.

— Кто бы говорил! У нас все готово? — инвалид остановил кресло напротив двери с надписью «процедурный кабинет».

— А ты как думаешь? Еще вчера доставили.

Женщина вставила в замочную скважину ключ и замок с хриплым щелчком открылся. Вместе с инвалидом она скрылась за дверью. Казалось, коридор опустел, но через секунду к оставленной щели прильнула чья-то тень. У тени оказался крысиный профиль и узкие глазки. А звали ее Игорь Семерядов.

Тень попыталась разглядеть, что происходит в кабинете, и сунула нос в щель. Напахнуло резким спиртным духом и какой-то больничной химией, так что Семерядову пришлось поспешно зажать нос, чтобы снова не чихнуть. Он и так уже начихался в палате с этим ненормальным инвалидом, от которого несло, как от грузчика в порту.

— Тише ты, — шикнула медсестра на неандертальца. Чего как слон топаешь?

Игорю была видна только часть кабинета, где стоял шкаф, а рядом топталась медсестра. Инвалида он не видел, но разговор слышал отлично.

— А ты сама попробуй достать этот ящик, — разозлился неандерталец. — Давай, тащи!

— Это не женское дело, — огрызнулась медсестра.

— А шкаф тебе все-таки придется подвинуть, — съязвил инвалид. — Я же не могу встать!

— Вечно у тебя отмазки, — проворчала медсестра, но все же взялась за угол шкафа, и на удивление легко его отодвинула. Он оказался на колесиках, и к тому же сделан из фанеры.

Медсестра подковырнула ключом уголок обоев за шкафом, и они легко отошли от стены.

Семерядов, притаившийся за дверью, подался вперед, и почти просунул голову в дверной проём, чтобы рассмотреть, что происходит. Медсестра отошла в сторону, и взгляду журналиста открылись целые пачки таблеток и порошков в пакетиках без этикеток и надписей. Они были спрятаны в нише за обоями.

Игорь лихорадочно нашарил в кармане сотовый. По лбу стекла капелька холодного пота. Как по горке соскользнула вниз и повисла на кончике носа. Тяжело дыша, Семерядов нащупал телефон, и деревянными пальцами нажал на кнопку со значком фотоаппарата.

«Карта памяти заполнена! Чтобы продолжить съемку нужно очистить память. Это займет пять минут четырнадцать секунд», — сообщил телефон, мигнув синим цветом.

— Черт, — сквозь зубы выругался журналист. Он нажал еще раз, и получил тот же ответ.

— Надо проверить качественный ли товар, — послышался голос медсестры. — Сегодня звонил Шахматист, предупредил, что какие-то упыри доставили подделку.

При слове «Шахматист» Игорь едва не выронил телефон. Охота удалась! Если бы не телефон с его долбанной «памятью», то все было бы в шоколаде! Но теперь придется довольствоваться фотографиями.

Игорь успел сделать снимок до того, как медсестра закрыла нишу обоями.

— Сейчас проверим… — она прищурилась и посмотрела в сторону двери. Семерядов мог поклясться, что до ее слуха долетел стук его напуганного сердца. И сам про себя подумал, что не годится в шпионы. Слишком уж это страшно и опасно для жизни. Нет, он — гениальный журналист Игорь Семерядов — создан для того, чтобы лежать на пляже где-нибудь на отдаленном островке, попивать вино из личных виноградников, строчить разгромные статьи и купаться в лучах славы. А не сидеть под дверью наркоторговцев, которые того и гляди его прихлопнут.

Но, женщина ничего не заметила, и отошла к столу. Игорь больше не мог ее видеть, но слышал.

— Я еще не успела снять пробу.

После этих слов послышалось шипение, как при растворении аспирина в воде.

— Отлично, — усмехнулся инвалид. — Все в порядке, он ошибся. А что с бумагами?

— Об этом можешь не беспокоиться, — медсестра снова появилась в поле зрения, и опять открыла нишу. Игорь едва успел сделать снимок, поймав момент, когда она положила на место пачку таблеток. — Все проходят как аспирин.

Игорь попытался сделать еще один снимок. Непослушная рука дрожала и не могла навести объектив на женщину. Снимок получился размытым. Ладони вспотели, и телефон выскользнул из рук.

— Черт! — снова выругался Игорь, подхватывая сотовый.

— За нами следят! — прошипела медсестра.

Послышались шаги, но когда дверь открылась, коридор был пуст. Семерядов успел спрятаться за углом, между передвижным столиком для анализаов, и панельной батареей.

Шаги из соседнего коридора приближались, и Игорю показалось, что сейчас он потеряет сознание от страха. Но медсестра и инвалид прошли мимо.

Игорь встал и на онемевших ногах побежал в обход. Он успел вернуться в палату за пару секунд до прихода своего свирепого соседа.

Когда инвалид открыл дверь, взгляд его первым делом скользнул по койке журналиста. Игорь едва успел укрыться, и теперь лежал тихо, боясь пошевелить пальцем.

— Олух, — сплюнул неандерталец, и проехал на кресле к окну. Немного посидел там, и прорычал. — Если я найду того, кто это был, на части разорву!

Журналист сжался под одеялом, и до самого утра мечтал оказаться как можно дальше от этой больницы. Грела лишь одна мысль — дело сделано, и скоро все узнают, кто такой Игорь Семерядов.

Лера стояла под липой и думала. Думала целых пять секунд.

Труп лежал в метре от нее — казалось, вот сейчас возьмет, и встанет. Было не по себе. Люди проходили по ту сторону кустов, за деревьями — поэтому никто до сих пор не обнаружил тело. Но Рижская подумала, что женщина умерла не так давно, потому что иначе ее бы все равно кто-нибудь нашел. В этом парковом закутке с обшарпанной скамейкой редко кто-то появлялся, но днем сюда иногда заглядывали пожилые люди в поисках тишины и покоя.

Вот сейчас Даша позвонит в полицию, приедет Иванна, начнутся расспросы… Что Лера делала в парке? А что она делала — гуляла… Ну хорошо, врать сыщица ненавидела. Она бы сказала правду — искала свидетелей. И обещание, данное Елину, не нарушила. Ведь не сама искала, с Дашей…

Как вы уже поняли, все это происходило еще до того, как Арчи сорвался с поводка и бросился за французом. Пока что пес мирно сидел возле дерева и старательно обнюхивал следы, Лера мысленно вела диалог с Иванной, Даша набирала «02».

— Полиция? — журналистка отошла в сторону. — На южной окраине парка труп женщины…

Лера не слушала, что говорила ее подруга. Поначалу думала, что за один день второе убийство — это слишком. Непонятное чувство — как у зверя, почуявшего охотника — заставляло ее озираться по сторонам. Все было спокойно.

Но скоро опасение сменилось отстраненной уверенностью, что все утрясется без ее — Валерии — участия. Эта уверенность была похожа на последнюю надежду утопающего.

Случайностей не бывает. Это сыщица знала твердо.

В тот момент, когда мысли начали выстраиваться в цепочку, раздался посторонний звук — тонкая писклявая мелодия доносилась со стороны трупа. Точнее — из его кармана.

Звонил телефон, допотопный и древний, как и его обладательница. Мелодия отдаленно напоминала «К Элизе» Бетховена — так отдаленно, что Лера ее не узнала. Она замерла в нерешительности всего на секунду. Потом присела на корточки, натянула перчатки и вынула телефон. Номер не определился, но показался смутно знакомым.

— Слушаю, — осторожно произнесла девушка. Она была уверена, что звонит кто-то из родственников погибшей.

— Здравствуй, Леся, — прозвучал голос маленького мальчика.

— Я не… — Лера хотела объяснить, что произошло, но почему-то замешкалась. Из-за плохой слышимости она не сразу поняла — голос принадлежит маленькому мальчику. Сначала он показался ей знакомым, а имя…

— Леся, ты что, меня не узнала? Эх ты, Лера-леся куралеся.

— Вы… ты, наверное, звонишь своей бабушке? — Лера взяла себя в руки, стараясь стряхнуть наваждение. В трубке шипело и скрежетало — видимо, динамик не выдержал удара о землю, когда женщина упала.

Нет, это не может быть тот, о ком она подумала. Это точно звонит внук погибшей…

— Нет, Леся. Я звоню тебе. Я соскучился и хочу поиграть. Ты ведь любишь игры?

— Что?

Валерия едва не выронила телефон из рук, но в последний момент стиснула его так, что старый сотовый затрещал.

— Нет… — прошептала она. — Нет, — повторила твердо, и в третий раз почти крикнула. — Нет, это не можешь быть ты! Чья бы это ни была шутка, она очень и очень неудачна. И если я узнаю…

— Леся, кто может знать о твоей тайне? Глупая, я думал, ты соскучилась, — говорил мальчик совершенно спокойно. Лера прислушалась и заметила, что звук голоса напоминает магнитофонную запись — старую, с шипящим фоном. Это шипение накладывалось на шуршание трубки, и разобрать слова порой было очень сложно. Но это явно была не запись — мальчик отвечал на вопросы и говорил совершенно осознанно.

Но еще Лера знала одно — даже если это он, тот о ком она подумала… он давно уже должен быть юношей. Последний раз она видела этого мальчика, когда ему исполнилось девять лет. Это было больше десяти лет назад.

— Я тоже думала, что не знает никто, — ледяным голосом ответила девушка. — Но ошиблась. Что тебе надо?

— Глупая, глупая Леся. Я же сказал, что хочу с тобой поиграть. Ты ведь не откажешь младшему братишке, верно?

Лера стиснула зубы и промолчала. Ее вдруг осенило — если телефон зазвонил вовремя, значит, тот, кто звонит, видит ее. Она осторожно повернула голову, вглядываясь за деревья.

— Не старайся, меня там нет, — неожиданно сказал мальчик. Сказал так убедительно, что Лера поверила. Но она настолько оторопела от происходящего, что не могла сосредоточиться и придумать хоть какое-то объяснение для самой себя. Чтобы не казаться себе сумасшедшей.

Краем глаза она заметила Дашу, которая тоже говорила по телефону — журналистка собиралась связаться с редактором, чтобы сообщить и «застолбить» свежую новость.

— Молодец. А теперь слушай. Я буду загадывать загадки, а ты — искать ответы. У тебя ведь хорошо получается искать?

— Помнится еще недавно ты хотел меня убить, — холодно ответила Валерия.

По ту сторону волны послышался смех.

— И ты предпочтешь этот вариант? Я передумал, и нашел тебе лучшее применение. От мертвой Валерии Рижской мне мало прока. Однако, выбор за тобой.

— Я не собираюсь с тобой «играть», — отрезала Лера. — Что бы ты там не подразумевал.

Ее взгляд упал на дерево, к которому был привязан Арчи. Пес сидел спокойно, но пристально смотрел в одну сторону.

— О нет, собираешься, — вновь рассмеялся мальчик. — Ты не веришь, что это я. А зря. Но ты в любом случае ужасно захочешь найти того, кто смог узнать твою тайну. Ведь кто бы это ни был, откуда ему знать как звучит мой голос, голос твоего брата? А ведь ты не станешь отрицать, что узнала его? И имя. Вспомни, только я называл тебя так, Леся.

— Нет, — убитым голосом произнесла Лера. Негодяй рассчитал все идеально. Но больше всего это похоже на умопомешательство, потому что не мог — ну не мог никто так точно воспроизвести этот голос. Куда проще загримировать внешность, найти похожего мальчика и подослать на улице. Но подделать голос с такой точностью почти невозможно.

Почти.

Лера всегда придерживалась мнения, что возможно все. Стоит только построить правильную цепь. А значит, должно быть логическое объяснение, должно!

«Но его нет», — с каким-то обреченным равнодушием подумала Лера. Нет этого гребаного объяснения.

— Первое правило — не задавать лишних вопросов, — голос в сотовом прервал тишину. — Второе — сохранять тайну. Третье — следовать моим указаниям. Четвертое — не пытаться найти больше, чем требуется по условиям игры. И пятое — если ты нарушишь хоть одно правило, я тебя убью.

Лера даже не вздрогнула. Не испугалась — потому что пугаться можно чего-то реального. А это происходило не с ней. С какой-то другой Валерией, с той, которая сегодня утром видела тело своей мертвой подруги, сошедшего с ума Антона, которой угрожали смертью и которая сейчас стояла над трупом и по чужому телефону разговаривала с призраком.

— Мои условия на этот раз просты, — продолжил мальчик. — Опереди убийцу. У тебя три дня. И не забывай, тебе ничего не грозит, пока ты в игре. До встречи.

— Подожди! — крикнула Лера и рванулась вперед, словно могла ухватить собеседника за рукав. — Что это за убийца, кого он должен убить?

— Подсказка наверху, — последовал ответ. — Только не забудь избавиться от нее, это тоже входит в условия.

Короткие гудки оборвали разговор, и Лера медленно опустила руку. Тон, которым мальчик произнес последнюю фразу, ей совсем не понравился. Насмешливый, не предвещающий ничего хорошего.

— Японский барабан… — послышался сдавленный голос Даши, которая тоже едва не выронила телефон. Только в трубке слышался раздраженный голос редактора, который не понял, куда подевалась Лапшина.

Лера обернулась и проследила за взглядом подруги.

Она едва не вскрикнула и подавила позыв скудного ужина вырваться наружу. Только медленно отступала назад, и вместе с Дашей молча смотрела на нижнюю ветку липы, под которой недавно стояла.

На ней сидел ворон. Лоснящееся оперение на фоне вечернего синего неба казалось совершенно чернильным, словно птица была одним черным пятном, дырой в другое измерение. Только серый клюв выделялся на фоне черноты. Но не он привлекал внимание. Ужасающий штрих к картине сумасшедшего художника — отрезанная кисть человеческой руки, стиснутая в клюве чудовищной птицы.

Ребристые лапы с внушительными когтями сжали ветку, и птица скосила желтый глаз на девушек. Именно глаз — он был только один, вместо второго красовалась запекшаяся короста.

— Ты… — выдохнула Валерия, узнав ворона. Это была та самая птица, которую днем она видела в саду возле дома Крымовых.

С пальцев еще сочилась кровь, крупными каплями прибивая к земле прошлогодний липовый листок.

Птица смотрела на девушек, девушки — на птицу. И только Арчи старательно обнюхивал все вокруг. Почему-то его вдруг заинтересовали соседние кусты.

Но по сравнению с телефонным звонком даже птица со своей ужасающей ношей не пугала Валерию. Поэтому она стряхнула оцепенение, и сделала шаг вперед. Если птица и есть подсказка, нужно рассмотреть ее поближе.

Медленно, чтобы не спугнуть ворона, девушка подошла к липе.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила Даша, но Лера приложила палец к губам, призывая к молчанию.

Сначала она посмотрела на птицу. Вблизи зрелище оказалось еще более отвратительным, но что-то было не так.

Тогда девушка посмотрела под ноги. Красная капля сорвалась с кончика мизинца отрезанной кисти и упала на темную почву. Другая — на обглоданный непогодой липовый лист.

— Это муляж! — восклицание Валерии заставило птицу подпрыгнуть от испуга, однако же, она не улетела. — Вода с желатином, разбавленная красной гуашью. На кровь совсем не похоже.

— Что?! — Даша почувствовала одновременно облегчение и ярость. — Хвост бы надрать шутнику!

— Хвост надрать… — задумчиво повторила Валерия, разглядывая пернатого клептомана. Подняла с земли камешек, и запустила в ворона.

— Кар-р! — раздраженно отозвалась птица, выронив ношу. Рука упала прямо к ногам Валерии, а ворон злобно сверкнул единственным глазом, и полетел по своим делам.

— Чертовщина какая… — Даша с опаской приблизилась к липе, брезгливо разглядывая муляж. — Смотри-ка, как настоящая…

Но Лера невозмутимо подняла отвратительную конечность, на ощупь оказавшуюся резиновой, и принялась внимательно рассматривать.

— Фу! — поморщилась Даша. — Брось ее, вдруг она заразная? Откуда ты знаешь, где птица раздобыла эту дрянь? Порядочные вороны блестящее тащат, а этого на расчлененку потянуло… Точно. Это ворон-маньяк.

— Погоди, Дашь. Мешаешь сосредоточиться.

Лера положила кисть обратно на землю так же, как она упала. И проследила взглядом за пальцем. Он указывал на тело погибшей женщины. А Лера уже и забыла про него, после такой встряски.

— Точно! — вдруг воскликнула она, бросившись к трупу. И, к ужасу Даши, принялась шарить в карманах.

— Лер, с тобой все в порядке? Ты какая-то… странная…

На самом деле Даша подумала совсем не это — она перепугалась за подругу, и «странная» — было мягко сказано. Рижская походила на собаку, мечущуюся по минному полю.

— Потом объясню, — Валерия нашла в кармане чек из магазина и мелочь на автобус. Положила обратно и взялась за сумку.

— Что значит потом? И… кто тебе звонил, что ты так переменилась? Да ты на зомби похожа! — Даша от возмущения топнула изящной ножкой, отпечатав в мягкой земле каблук.

Лера промолчала. Она открыла сумку из дешевого кожзама и отыскала там кошелек, сложенную вчетверо свежую газету, кулек шоколадных конфет, печенье, листок с жалобой на соседку и паспорт. Открыв его, прочитала: «Нина Стефанидовна Антонова, сорок четвертого года рождения, проживает по адресу ул. Купеческая, дом 7, квартира 29». Штампа о бракосочетании не оказалось, а в графе «дети» значился только сын.

— Лер, да что происходит? — не унималась Даша.

— Я расследую убийство этой женщины, — Валерия не подняла головы. Она не знала, что именно ищет, но надеялась, что чутье не подведет.

— Зачем тебе это надо? Сейчас приедет полиция, пускай сами разбираются!

— Даш, — Лера умоляюще посмотрела на подругу. — Пожалуйста, не мучай меня. Поверь, что это необходимо, и все.

Даша, до того метавшаяся туда-сюда, замерла в недоумении, а Лера вернула паспорт на место, быстро открыла кошелек и вынула содержимое. Пара сотен рублей, потрепанная фотография и список продуктов, приготовленный для похода в магазин.

— Ты меня, вообще, слышишь? — Даша принялась ходить кругами и взволнованно теребила телефон. Очки почти свалились с носика, волосы растрепались, но девушка ничего не замечала. — Бросай эти глупости! А если сейчас увидит кто? Да тебя же первую в подозреваемые и запишут!

— Не запишут, — Лера невозмутимо возвратила находки на место. Все, что ее заинтересовало — это фотография, которую она внимательно рассмотрела. С выгоревшего на солнце глянцевого листа смотрел юноша лет восемнадцати. Он был похож на погибшую — тот же длинноватый нос, оттопыренные уши, тонкий рот. Но он слишком молод, чтобы быть ее сыном. Скорее, внук. Лера запомнила его лицо достаточно хорошо, чтобы при встрече узнать.

— Я не знаю, что это был за звонок, но ничего хорошего ты явно не услышала, — Даша перестала мельтешить и постаралась говорить спокойно. — Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Но когда-то мы с тобой договорились доверять друг другу во всем, и я сдержу обещание. Что ты ищешь?

— Не знаю, — Валерия обвела цепким взглядом тело старушки с ног до головы. — Что-нибудь, что позволит понять причину смерти. Факты, улики, зацепки.

— А знаешь… — Даша вгляделась в лицо погибшей. — Похоже она умерла от сильного приступа аллергии.

— Почему ты так думаешь?

— Я с таким уже сталкивалась… У моего бывшего парня была эпилепсия. А у нее аллергический характер. И я знаю, что такое отек Квинке. Посмотри, у нее же губы и щеки увеличены раза в два. Это не отравление, это именно аллергия. Я, конечно, не судмедэксперт, но, кажется, она умерла от анафилактического шока.

Лера задумалась, однако, поиски не прекратила. Она осмотрела все, оставалась лишь газета и — баночка с кремом, которая лежала на земле, едва касаясь пальцев женщины. Именно эта баночка уже наводила на мысль об аллергии, но Лера не была уверена. Теперь все встало на свои места.

Этикетки на баночке не оказалось, и, по всей видимости, крем содержал компонент, который вызвал приступ. Лера не стала трогать улику, чтобы не нарушать ее положение. Она встала на четвереньки, и склонилась почти к ней вплотную.

— Мята… — пробормотала, осторожно поднимаясь на ноги.

— Раз запах явный, значит, шок спровоцировал другой компонент, не имеющий никаких признаков, — Даша обошла Валерию и склонилась над баночкой.

— А знаешь… — добавила она, рассмотрев содержимое баночки. — Это не фабричное производство.

— Да?

— Он не совсем однородный по консистенции, и оттенок такой… м…. буро-желтый. Такой дает ланолин.

— Неприятное название, — Лера развернула газету, добытую из сумки старушки.

— По-моему, обыкновенное, — Даша пожала плечами. — Это жир, который получают при смывании с шерсти овец.

— Я же сказала, неприятное, — поморщилась Лера. — Я думала только у людей бывают жирные волосы.

— Фу, — теперь уже поморщилась Даша. — Скажешь тоже. Хотя, правда, приятного мало. Я таким самопалом не пользуюсь, косметику только в магазинах покупаю. Ну, что там?

Лера пробежалась взглядом по главной странице.

— Это ваша, — она показала Даше первую полосу. Новый день.

— Наша газета самая популярная в городе, — не без доли гордости заявила журналистка. Покосилась на труп и сделала шаг в сторону. — Только, кажется, станет мега-популярной. Скоро.

— Угу. А было в этом выпуске что-нибудь необычное? Ну, не знаю, статья там, или объявление.

— Думаешь, я весь выпуск читала? — фыркнула Даша. — Да только от статьи Семерядова со скуки заснешь. Не говоря про остальное.

Лера свернула газету и сунула ее в свою наплечную сумку-мешок с ощетинившимся драконом. Из-за длиной газеты пасть дракона оттопырилась, оживив рисунок.

— Улику решила стащить? — прищурилась Даша.

— Сомневаюсь, что полицию заинтересуют новости ЖКХ.

— А тебе зачем?

— Просто так. Почитаю на досуге.

Даша обреченно покачала головой. Объяснений она не дождется.

За спиной послышалось недовольное ворчание собаки.

— Арчи? — она повернулась к ньюфу. Пес весь напрягся и вынюхивал что-то в кустах. Присмотревшись, увидела там белый кружевной платок.

— Лер, гляди, — Даша махнула рукой, подзывая подругу. — Твой медведь тут что-то отыскал.

Лера подняла с земли муляж отрубленной руки, тоже сунула его в сумку, не заботясь о том, что он перепачкает все краской, и подбежала к кустам. На одной из нижних веток и правда белел платок, но трогать его Валерия не стала. Только рассмотрела на нем желтое пятнышко и вензель в виде буквы Ж.

— Арчи, да успокойся ты! — сыщица положила руку на взъерошенный загривок. — Что такое?

Пес натянул поводок, привязанный к ветке на дереве. Ветка хрустнула, но никто этого не заметил.

— Перестань, Арчи, хороший мальчик, — уговаривала Лера.

Но пес продолжал тянуть, и вдруг рванул с такой силой, что ветка сломалась. Ньюф тут же сорвался с места и поскакал по дорожке, волоча за собой ветку. Она подпрыгивала на гравии и наматывалась на поводок…

Что было дальше, вам известно. Лера и Даша нашли Жиля, схваченного за плащ огромным ньюфаундлендом. И когда француз собрался уйти, не дожидаясь полиции, Лера в вежливой форме постаралась задержать его. Но вежливость вежливостью, а француз вел себя странно, и в конце-концов Валерия велела ньюфу сторожить его, а сама отошла с Дашей в сторону.

— Слушай. Побудешь здесь до приезда Иванны? Знаю, ты ее недолюбливаешь, но мне очень надо уехать. Обещаю завтра все тебе рассказать. По возможности. А Иванне скажи, что… не знаю, что-нибудь придумай.

— Ну что с тобой сделаешь, — тяжело вздохнула Даша. — Конечно, я уже сказала, что мы нашли тело вдвоем… Попытаюсь тебя отмазать.

— Спасибо, — Лера оглянулась на Жиля, дрожащего под пристальным взглядом ньюфа, и добавила. — Я Арчи оставлю. Потом приведешь его домой?

— Ну не оставлю же здесь, — улыбнулась подруга. — Не беспокойся, все будет чики-пуки. Только ключи оставь.

Лера пошарила в сумке и положила в ладонь журналистки тяжелую связку из двух ключей — большого и маленького — вымазанных красной гуашью, которая натекла с резиновой кисти руки.

— Эм… ну, давай… — Даша поморщилась и взяла ключи кончиками пальев. — Езжай.

Лера в последний раз оглянулась на подругу, и со всех ног припустила к дому. А вслед ей донеслись сигнальные звуки полицейской машины.

В этот раз на место преступления выехала только Иванна с опергруппой, Елин остался в отделении. Ему и там хватало работы, после первого утреннего выезда.

Убитую в парке старушку быстро пробили по базе, и узнали, что всю жизнь Нина Стефанидовна проработала няней, в последние годы работала в агентстве «Счастливая Мария», откуда ее направляли в разные семьи. Детей у нее не осталось, единственный сын умер от приступа астмы, а семнадцатилетний внук живет в квартире своей матери, которая не надолго пережила отца. Примерно тридцать лет назад Антонова проходила свидетелем по делу о поджоге дома своего работодателя. Больше с полицией дел не имела.

— Предположительно смерть наступила от анафилактического шока, — сообщил судмедэксперт Михаил Михайлович.

Даша рассказала Иванне о странном поведении ньюфаундленда, и о платке, который он отыскал в кустах. Как и ожидалось, владельцем платка оказался Жиль Рожер. Иванна созвонилась с Елиным. Следователь велел привезти француза в отделение.

Пока оперативники осматривали место преступления, Иванна побеседовала с Дашей. Она подробно расспросила девушку, как они с Валерией оказались на месте преступления, заметили ли что-нибудь странное в окрестностях, а главное — куда подевалась сама Лера.

В ответ на вопрос Дарья состроила невинные глазки и сказала:

— Она торопилась на бесплатный семинар по китайской медицине. Ей очень нужно туда попасть именно сегодня. Вопрос жизни и смерти!

Добежав до своего дома буквально за пятнадцать минут, Лера вскочила на байк и во всю прыть понеслась на Купеческую улицу, к многоэтажке, в которой жила Нина Стефанидовна. Сердце бешено колотилось, но не от быстрого бега — нет. От того, что Лера изо всех сил пыталась найти логическое объяснение этому звонку, сообщению на автоответчике… Но не могла. Как можно так точно воспроизвести чужой голос? Этот голос она не раз слышала во сне, и не могла ошибиться. Откуда и кто мог узнать, как брат называл ее в детстве? О какой игре шла речь? Кому могла понадобиться совсем еще зеленая сыщица, которая никогда не бралась за расследование убийств? И почему сначала ей угрожают, чтобы не вмешивалась в расследование, а потом, опять же, под угрозой смерти, требуют вычислить какого-то убийцу?

У Леры не было ответа ни на один из этих вопросов. Зато было полное ощущение, что она сходит с ума.

— Ну давай же, давай, — нетерпеливо приговаривала она, гипнотизируя светофор на очередном перекрестке. Ей нужно было успеть до того, как приедет полиция.

Валерия не знала за какое звено цепи ухватиться. Но не сомневалась, что должна, просто обязана расследовать убийство этой женщины. И не потому что испугалась угроз «голоса», вступила в игру. Просто теперь стало очевидно, что смерть Милы и этой женины из парка, связаны. По крайне мере к ним причастен один и тот же человек, пусть он сам никого и не убивал. Тот, кто позвонил на автоответчик, и тот, с кем она разговаривала полчаса назад.

Если взяться за расследование убийства Антоновой, можно выйти на настоящего убийцу Милы. Все это звенья одной цепи, и теперь эта цепь крепко обвилась вокруг Валерии.

Загорелся зеленый, и она со всей силы нажала на газ. Последний поворот. Въезд в старинную арку. Еще поворот. Пара дворов, и — она на месте.

Купеческая улица не зря носила такое название. В отличие от других — прямых и скучных — эта изгибалась под разными углами, наискосок пересекая три параллельные друг другу улицы. Да еще состояла сплошь из маленьких двориков и домов, фасады которых украшали старинные балкончики с витиеватыми колоннами. Под карнизами кое-где виднелись каменные амурчики и виноградные лозы.

Девушка на тяжелом серебристо-черном круизере, в блестящем синем шлеме с черным стеклом, выглядела в этом застывшем мире, как инопланетянин.

Она сбавила скорость и неторопливо проехала через дворы.

Мотор заглох перед одним из подобных домов в пустынном маленьком дворике.

Звякнула цепь, замкнувшись на колесе, и Лера направилась к подъезду. Шлем она сжала под мышкой, а тяжелые сапоги бесшумно ступали по выщербленному асфальту.

Лампочку в подъезде выбили, должно быть, еще в прошлом веке. «В лучших традициях жанра», — иронично подумала Валерия. Ей было не по себе.

Свет проникал сквозь перила второго этажа, и едва освещал верхние ступеньки. Лера зашла вовнутрь, и прикрыла рукой нос от едкого запаха мочи — то ли кошачьей, то ли человеческой. Девушка склонялась ко второму варианту, потому что даже ее некастрированный Гаджет не источал таких ароматов. Чтобы так загадить подъезд нужно целое стадо котов.

Перешагнув через пивную бутылку, Лера, наконец, дошла до освещенного пространства, и зашагала быстрее. На последнем, пятом этаже, вонь притупилась, и лампы тут оказались целы. Даже стены исписаны не похабными выражениями, а разрисованы корявенькими, но жизнерадостными цветочками. На этаже было три двери с номерами 28, 29 и 30.

Нина Стефанидовна жила в двадцать девятой, но ключа у нее в сумке не нашлось. Значит, либо она оставила его под ковриком, либо у соседки, либо — что маловероятно — в квартире ее кто-то ждал.

Коврика перед дверью не оказалось. Лера переложила шлем в другую руку, и постучала в двадцать восьмую квартиру.

— Кого там на ночь глядя недобрая принесла, — послышалось беззлобное ворчание. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, но лишь настолько, насколько позволяла цепочка. Из щели выглянула круглолицая женщина лет сорока.

— Вам кого? — не очень дружелюбно спросила она, посмотрев на Валерию исподлобья.

— Здравствуйте, я из больницы, от Нины Стефанидовны, — вежливо сказала девушку. — Мне бы ключик от квартиры…

— Что-то не очень ты похожа на медсестру, — женщина скептически осмотрела Леру с ног до головы, начиная с тяжелых черных сапог, кожаной куртки и черных же перчаток, и заканчивая шлемом под мышкой.

— Я не медсестра, — девушка постаралась держаться как можно естественней. — Я лежала с ней в одной палате. Сегодня меня выписали. Она попросила привезти ей кое-какие вещи… Говорит, внук не может приехать.

— Ох уж этот внук… — женщина заметно смягчилась, и даже сняла цепочку, удерживающую дверь. Теперь Лера увидела, что не только лицо женщины было круглым. Она сама вся была как пышка, но не полная, просто крупная. — Я бы на месте Нины давно его и внуком перестала считать. Ни стыда ни совести у него нет!

Лера незаметно улыбнулась. Значит, она не ошиблась в своих выводах. У Нины Стефанидовны есть внук, с которым у нее очень напряженные отношения. Еще на месте преступления она кое-что поняла про старушку. Так, у Нины Стефанидовны был очень нелегкий характер. Это стало ясно по жалобе, найденной в сумке погибшей, и по ее сотовому телефону. Жалоба была на соседку из двадцать седьмой квартиры, находящейся прямо под квартирой Антоновой. Телефон, который едва не треснул в руке Леры, когда она сжала кулак, весь в царапинах и трещинах. По-видимому, его не раз швыряли, а делают это, только когда сильно злятся. Так сильно можно злиться лишь на близких людей, на тех, кто тебе дорог, но не оправдал ожиданий. Например, на внука.

Нашлась и пара незначительных деталей, которые Лера могла использовать, чтобы втереться в доверие к соседке. Например, у Нины Стефанидовны совсем небольшая пенсия, судя по мелочи, найденной в кошельке. Но она купила недешевые шоколадные конфеты и печенье, а значит, скорее всего, ждала кого-то в гости. Возможно, того же внука, с которым решила помириться. Вряд ли с таким характером Антонова имела много подруг. Зато у нее есть кролики. Это Лера определила по волоскам на ее одежде — слишком длинным для кошачьих, и слишком жестких для человеческих.

— А что с ней случилось? — спросила соседка. — Я не слышала, чтобы она на что-то жаловалась.

— Сердце прихватило, — нашлась Лера, незаметно скрещивая пальцы за спиной. И никто бы не догадался, чего ей стоило перешагнуть через себя. Она ненавидела лгать.

— Ох, бедняжка… — покачала головой соседка. — Так много напастей на одну старую одинокую женщину. Никому не пожелаешь! Хотя, характер у нее не сахар. Но такого обращения никто не заслужил.

— А что, она совсем не ладит с внуком?

— Да как тебе сказать… Как деньги завелись, про бабушку совсем забыл. Нищебродкой называл! А сам-то будто дворянин! Школу едва успел закончить, сосунок. Забыл, как у бабки деньги клянчил…

— Так вы дадите мне ключи? — Лера взволнованно посмотрела на часы, и добавила. — Мне домой нужно ехать, поздно уже.

На самом деле, она торопилась, потому что опасалась приезда полиции.

Женщина еще раз недоверчиво посмотрела на подозрительную особу, и спросила:

— А что, тебя вечером в субботу выписали? С каких пор у нас выписка по субботам?

— Меня выписали вчера, — не растерялась Лера. — Просто не было времени приехать. Вообще-то у меня и своих дел хватает, некогда разъезжать по чужим квартирам. Если не хотите пускать, сами к Нине Стефанидовне езжайте. И про кроликов не забудьте. Я собиралась их забрать, чтобы вам не пришлось лишний раз беспокоиться. Но, раз так, разбирайтесь с ними сами. До свидания.

Лера развернулась, чтобы уйти, но соседка Антоновой воскликнула:

— Так вы знаете про кроликов? — голос вдруг прозвучал доброжелательно и почти ласково. Даже в уголках глаз появились теплые морщинки, почти как у Антонины Федоровны. Женщина сделала шаг вдогонку Валерии, и покачала головой.

— Почему же вы сразу не сказали? Я бы знала, так без разговоров ключ отдала. Нина про своих любимцев даже внуку не говорила — только я знаю. Раз она вам их доверила, значит, вы хороший человек.

Лера торжествующе улыбнулась, но тут же приняла серьезный вид, и обернулась.

— Давайте ключи.

Женщина скрылась в коридоре, вернулась, захлопнула свою дверь и подошла к двадцать девятой квартире.

— Я могла бы и сама открыть… — настороженно сказала Валерия. — Вам ни к чему беспокоиться.

— Ну что вы, я же не совсем бессердечная, — рассмеялась женщина. — Если уж совершенно незнакомая девушка согласилась помочь Нине, неужели я хотя бы чем-то не помогу? Тем более, вы не знаете, где лежат вещи, и переноска для кроликов.

Лера вздохнула и прошла в квартиру вслед за нежданной помощницей.

Она не знала, что ищет. Но «голос» сказал, что даст подсказку. И он сдержал слово — отрубленная конечность, которую уронил ворон, указывала на тело Антоновой. Следовательно, подсказка кроется в чем-то, что с ней связано. Не исключено, что нужно вычислить того же убийцу, который дал Нине Стефанидовне крем. Тогда подсказка находится среди вещей Антоновой. Но кроме газеты и фотографии внука Лера не нашла в ее сумке ничего интересного. Как бы то ни было, ей просто необходимо выйти на убийцу, потому что Антонова может быть связана с тем, кто все это затеял. Ведь он позвонил именно на ее телефон. Это, хоть крошечная, но зацепка, возможность распутать клубок из прошлого. А то, что мальчик запретил расследовать больше, чем требуется по условиям его дурацкой игры, Лере было плевать. Чем-чем, а угрозой смерти ее не испугать.

Ну а что касается первого «задания» — опередить убийцу — то Валерия даже не знает, кто должен стать жертвой.

Квартира Антоновой оказалась самой заурядной, какую только можно себе представить. Обои, которые давно никто не менял, мебель времен СССР, пыльная картина на стене, узкий коридор и длинная комната для гостей.

— Мне показалось, Нина Стефанидовна очень хорошая женщина, — Лера осмотрелась, но ничего интересного не обнаружила. — Так жалко ее… Давно у нее с сердцем проблемы?

— Ох, деточка, не с сердцем у нее проблемы. Внук — вот главная ее проблема. А может и Инка довела… Знаешь, такая стерва с третьего этажа, — соседка снова перешла на ты, но тон по-прежнему оставался вежливым. — Она Ниночке проходу не давала! То оскорблять примется, мол — выглядит Нина хуже побирушки, то музыку на всю громкость по ночам включает, то собаку свою на Ниночку натравливает… А пес ее — тот еще волкодав!

— Зачем же она так? — Лера подошла к зеркалу-раскладушке, и взяла со столика фотографию, на которой был изображен молодой мужчина в военной форме. На обратной стороне рамки была подпись: «Иван Антонов, 97-й. Вечная память».

— Неужели на эту Инну нельзя найти управу?

Женщина сразу же достала два пакета и начала складывать в них вещи из шкафа.

— Да Нина пыталась, в полицию писала, только все без толку. У Инны денег не меряно, муж бизнесмен, они участкового подкупили. Таким все с рук сходит. А сейчас ее муж в командировку уехал, так она совсем с цепи сорвалась. А ведь всего год назад сюда переехала… Ни стыда ни совести!

— А почему Инна невзлюбила именно Нину Стефанидовну? — Лера поставила фотографию на место и продолжила обход комнаты, попутно поддерживая разговор.

— Да пес ее знает, — отмахнулась соседка. Она подошла к деревянному комоду и выдвинула верхний ящик. — Ну вот, здесь и кофта, и ночнушка. Ты подожди немного, я сейчас вещи соберу…

Лера воспользовалась моментом, чтобы оглядеться внимательнее. На окнах стояли три хлорофитума в синих горшочках, на диване валялись две меховые черно-белые подушки со спутавшимся мехом. На глаза попались еще три вещи: толстая стопка каталогов косметики, большая аптечка и старинная на вид статуэтка полуобнаженной девушки с лирой в руке.

— А что, Нина Стефанидовна любит косметику? — спросила девушка, кивнув на каталоги.

— Ох, не то слово! — махнула рукой соседка. — Она за собой следит, постоянно использует всякие омолаживающие крема, бальзамы, ванны из отваров трав принимает.

— Ну, это она молодец, — согласилась Валерия. — Это правильно. Жаль, здоровье все равно слабое.

— Да не то чтобы, — задумалась соседка. — На самом деле такого здоровья, как у нее — дай Бог каждому! Только вот у Ниночки ужасная аллергия. До того сильная, что однажды ее чуть откачали, когда она случайно в торте съела маленький кусочек грецкого ореха.

— Какой кошмар… А что, она всем вот так про свою аллергию рассказывала, направо и налево?

— Нет, ну что ты! — засмеялась соседка. — Только мне и внуку. Мы ведь с ней, с детства знакомы, в одном дворе живем, даже какое-то время работали вместе, пока она на пенсию не вышла. Я ведь тоже няней в агентстве подрабатывала. Это сейчас в садик устроилась, там зарплата поменьше, но и головной боли столько нет. А то ведь всякие клиенты попадались, чуть что ни по ним — сразу в суд.

— Ну да… — пробормотала Лера, сжимая всю волю в кулак, чтобы не рассказать правду. Нет, это дело для полиции. Ничего интересного здесь нет. А если и есть, то найти не удастся — при соседке обшарить шкафы не получится.

— Вы сказали, что внуку семнадцать. Как же он заработал состояние в таком возрасте, да еще без образования?

Валерия огляделась в последний раз.

— Ой, деточка, — соседка недовольно покачала головой. — Не мне судить, но… странный он. В его годы нормальному молодому человеку в армию бы идти, или учиться, а он… связался с плохой компанией, потом стал появляться вместе со странными людьми. Знаешь, скользкие такие, неприятные, себе на уме. И вот с тех пор у него начали водиться деньги. Да еще какие… Вроде бы и не работает нигде, а одевается с иголочки, все время по ресторанам расхаживает, про бабушку совсем забыл.

Валерия задумчиво провела пальцами по статуэтке, оставляя светлую полоску на пыльном фоне. Пыльным был и стол — видимо, Антонова не утруждала себя частыми уборками. Однако, рядом со статуэткой виднелось такое же светлое пятно. Там лежал какой-то маленький круглый предмет, который, судя по всему, взяли не так давно. Или же просто позже, чем Антонова в последний раз проводила уборку. Пятно не было идеально чистым — и на нем лежала пыль, но более тонким слоем.

Осталось только одно дело.

— Что насчет кроликов? — Лера поравнялась с соседкой у комода, завершив обход комнаты.

— И правда, — женщина всплеснула руками. — Я чуть не забыла! Переноска за креслом, вон там!

Лера взяла просторную новенькую клетку и огляделась в поисках зверушек. Никакой живности в комнате не наблюдалось.

— Где же они?

— Да вот, — соседка кивнула в сторону дивана. — Тоня и Ефросинья.

Лера недоуменно посмотрела на диван, но увидела лишь две мохнатые подушки. Вдруг одна пошевелилась и передвинулась на пару сантиметров влево. При ближайшем рассмотрении у «подушек» обнаружились и коротенькие лапки, а так же прелестные плюшевые ушки и глазки-бусинки.

— Это ангоры, поэтому такие лохматые, — женщина с улыбкой наблюдала за реакцией Валерии.

— Да вам бы к парикмахеру, — Лера присела перед зверьками на корточки, и запустила руку в спутавшийся мех. Похоже, Нина Стефанидовна понятия не имела, как за ними ухаживать.

— Поехали, ребятки, — сказала сыщица, по одному пересаживая зверьков в переноску.

Кролики покорно заполнили собой все имеющее пространство, так что шерсть топорщилась из всех дырок. Казалось, владелец сильно полинявшего кота просто набил клетку свалявшейся шерстью.

— Ну вот, — женщина протянула Лере пакеты с собранными вещами. — Нине от меня привет передавай. Кроликов корми два раза, больше всего они любят морковь. И воду не забывай менять, в переноске есть поилка.

Она проводила Леру до лестничной клетки, положила ладони на плечи девушки и с улыбкой произнесла:

— Дай Бог тебе здоровья, милая. Редко в наше время встречаются такие отзывчивые люди. Была бы у Ниночки такая внучка, она бы бед не знала!

— Спасибо на добром слове, — отозвалась Лера, в одной руке сжимая два пакета и шлем подмышкой, в другой удерживая переноску, «набитую» кроликами. — До свидания.

— Иди, дорогая, с Богом.

Лера быстро пошла вниз по лестнице, но успела спуститься лишь на один пролет. Она опасалась, что полиция приедет раньше, а потому спешила. Но навстречу поднимался молодой человек, тот самый, которого Валерия видела на фотографии из кошелька Антоновой. В реальности он оказался не таким неприятным, напротив — прямо-таки пай-мальчик, в бархатном пиджачке, с прилизанной короткой стрижкой, идеально чистых ботинках. Даже взгляд кроткий, как у ягненка.

Вот только одно но — этот взгляд бегал по сторонам, зрачки чрезмерно расширены, под глазами едва просматривались синяки, замазанные тональным кремом, а тонкие белые пальцы, выглядывающие из рукавов пиджака, неестественно скрючивались и распрямлялись. Бледное лицо — совсем не такое как на фото — похоже на застывшую маску. В глаза бросалась и неестественная худоба. Странно для того, кто, по словам соседки, живет на широкую ногу и мнит себя чуть ли не дворянином.

Валерии не пришлось долго думать, чтобы понять, что перед ней наркоман.

— А вы кто? — вопрос парня прозвучал до отвращения приторно и вежливо. — Где бабуля?

— Гляньте, кто явился! — соседка уперла руки в бока, глядя на новоявленного внучка с верхней ступеньки. — Не прошло и пяти лет! Ты чего с бабушкой своей сделал, негодник? У нее из-за тебя сердечный приступ случился!

— Как?! — очень наигранно и неестественно испугался парень, перекосив бледное лицо. — Она что, в больнице?

— Где ж ей еще быть-то с сердечным приступом? — охнула соседка. — А ты бы постыдился хоть… Чего пришел?

— Мы с бабулей договорились встретиться, — парень нервно затеребил подол пиджака. — Мы помирились.

— Помирились, значит, — женщина так скривилась, словно съела целый лимон. — Ну-ну. А вот почему-то вместо тебя ей незнакомая девушка помогает! Собралась вещи в больницу отнести, тратит свое время, а ты ни сном ни духом!

Парень пробубнил себе что-то под нос, а соседка рассердилась еще больше.

— Чего столбом-то встал? Может, ты и отвезешь, чего человека зря гонять? Она и так кроликов на себя взяла! Ты ведь про них и не знаешь даже, так? От тебя ведь не дождешься, у тебя и тараканы дохнут!

— Да… — парень покосился на Леру, и еще сильнее скрючил пальцы. Елей так и сочился из его голоса, а вот взгляд стал совсем как на фото — холодный и злой, акулий. — Да, да, конечно отвезу.

Девушка с облегчением передала ему пакеты. Ей не хотелось брать чужие вещи.

— Вы не возражаете, если я пройду к бабуле в квартиру, — парень больше не смотрел на Леру, он поднялся наверх, к соседке. — Мне нужно… кое-что забрать.

Больше Лера задерживаться не стала. Ей было не интересно слушать пререкания, главное, что она убедилась — подсказка кроется не здесь, не в этом доме. Но, вполне возможно, что в этом неприятном типе. Потому что… своему чутью Рижская доверяла. Парень не представлял из себя ничего интересного, хотя вполне мог быть причастен к смерти своей бабушки. Ведь он знал про аллергию. Но он заинтересовал Валерию не поэтому. Сама его история, визит к бабушке именно в тот день, когда она умерла — все это заставляло насторожиться. Стоит с ним пообщаться. Но не при свидетелях.

Но пока парень спорил с соседкой и рылся в квартире Антоновой, Валерия спустилась на этаж ниже, поставила переноску с кроликами на пол и позвонила в дверь квартиры, где, по словам соседки, жила женщина, так невзлюбившая покойную. Открыла помятая девица в шелковом халате. Напомаженные губы выглядели до ужаса вульгарно вкупе с обесцвеченными волосами, а накладные ресницы того и гляди отвалятся. В таком виде по ночам расхаживают лишь представительницы одной профессии. Хотя, у этой муж достаточно богат, чтобы ей не пришлось зарабатывать таким образом. Лера мысленно пожалела незнакомого ей мужчину, женатого на этой особе женского пола.

— Что хотела? — грубо спросила женщина, смерив Леру презрительным взглядом. — Если рекламщица — катись отсюда. Если из секты — сами с лестницы спустим.

Лера не успела ничего ответить, как из глубины квартиры послышался голос подвыпившего мужчины:

— Ласточка моя, иди сюда! Хватить болтать, мы не закончили!

— Э… простите, я, кажется, ошиблась, — поспешно сказала Лера, и дверь перед ее носом захлопнулась быстрее, чем фраза прозвучала до конца.

Главное, девушка убедилась, что соседка снизу не причастна к убийству. Как минимум последние несколько часов она провела с любовником. Остался вопрос, почему эта Инна так невзлюбила именно Антонову, но он отпадал сам собой. Скорее всего, они, что называется, «не сошлись характерами».

Ночь отвоевывала права. Сумрачный воздух сгустился чернильными тенями, толпившимися вокруг мигающих фонарей. Где-то слышалась пьяная ругань, неподалеку позвякивали цепями качели, а Валерия устроилась в самом темном углу двора, на всякий случай приготовив байк. В пятне света у подъезда теперь стоял небольшой новый автомобиль, на котором, по-видимому, и приехал внук Антоновой. Лера ждала когда парень выйдет, чтобы проследить за ним.

На этот раз Рижская оказалась не права — он вышел из подъезда буквально за минуту до приезда полиции и даже не взглянул на машину. Пешим ходом направился в тот угол двора, где пряталась Лера. В руках не было ни пакета ни сумки — похоже, парень оставил все вещи своей бабушки в квартире, и не собирался ехать к ней в больницу. А значит, либо знал, что она мертва, либо ему было плевать на неё.

Девушка затаила дыхание и вжалась в каменную нишу в стене ветхого дома. Парень не заметил ее.

Озираясь, он прошел до арки, ведущей в соседний двор, и темнота поглотила тощий силуэт. Валерия бросила на байк печальный взгляд. Ей не хотелось оставлять своего «коня» в таком мрачном дворе. Думается, много найдется охотников до беспризорного круизера.

Была ни была! Девушка быстро застегнула цепь на колесе, накрыла клетку с кроликами курткой и бесшумной тенью нырнула в арку. На другом конце двора маячил силуэт парня.

Лера ускорила шаг, но держалась в тени. И надеялась, что далеко идти не придется. Со стороны дороги донеслась полицейская сирена и сыщица на секунду задержалась, прислушиваясь к звукам двора. Нет, байк заметить не должны, он слишком далеко от подъезда.

Немного успокоившись, она отметила — раз парнишка без автомобиля, не так уж и хорошо у него с финансами, как он пытается показать. Понтов куда больше.

Надежды оправдались — парень прошел всего три двора, и свернул к гаражам. Они расположились за большим облезлым домом, без всякой охраны, и даже ограждения. Просто беспризорные гаражи, большая часть из которых наверняка заброшена.

Валерия скользнула за угол, и спряталась за груду кирпичей, сваленных у входа в один из гаражей. Под ногой звякнула неосторожно задетая железяка, но парень не расслышал. Он остановился в слабом свете мерцающей лампы, которую кто-то из жителей включал каждую ночь для тех, кто окажется на улице в поздний час. Иначе разглядеть что-либо было просто невозможно, а работающие фонари, как видно, редкость в этом районе.

Прошло минут пять, прежде чем Валерия заметила в дальнем конце переулка еще одну тень. Размытый силуэт сгущался, и постепенно соткался из темноты в некое подобие человека в плаще. Правда, различить черты лица, пол и возраст было невозможно. Даже голос едва долетал до слуха, но кое-что услышать удалось.

— Я ничего не нашел, — парнишка-наркоман сунул руки в карманы и покачивался перед человеком, который оказался на голову выше него.

— Плохо, — человек не шелохнулся. — Получишь вдвое меньше.

— Но…

— Молчать, — Лера едва успела уловить движение, как у горла наркомана оказался нож. Одновременно по спине сыщицы невидимая ледяная рука провела мокрым пером — Валерия содрогнулась и отступила подальше в тень гаража.

Мелькнула мысль, что зря она затеяла эту слежку. Но не двинулась с места.

— Если еще раз посмеешь возразить, в награду получишь это, — человек-тень поигрался ножом и спрятал его в рукаве. Взамен ножа в руке возникла маленькая коробочка. — Отнесешь по адресу, который указан в записке. Выполнишь согласно инструкциям — получишь в два раза больше. И не трогай коробку, держи за веревку. Ступай.

Внук Антоновой так и не произнес не слова, когда человек-тень растворился посреди дворов. Парень оцепенел от испуга, однако сообразил, что лучше выполнить заказ. По-видимому, это и был источник его заработка — выполнять грязную работу.

Когда Лера убедилась, что парень остался один, она подобралась и глубоко вдохнула.

«Вот и подходящий момент», — она примерилась как бы удачнее подойти к парню, так, чтобы он не заметил. Предприятие было рискованным. Если этот пай-мальчик на поверку оказался шестеркой, то Валерию он явно испугается не так сильно, как своего недавнего клиента. И не исключено, что у него тоже имеется нож. А значит, нужно действовать хитростью.

Парень все не уходил, над чем-то размышляя. В одной руке у него болталась коробочка на веревке, в другой была скомкана записка. Валерия нащупала в темноте плоскую железяку, которая недавно попалась под ногу.

Пара бесшумных шагов, резкий рывок — и к горлу наркомана оказалось приставлено ребро совершенно не опасной железной детали от двери гаража. Но сталь есть сталь — наркоман не разобрал подвоха и замер, как совсем недавно под ножом человека из темноты.

— Не оборачивайся, — Валерия постаралась говорить грубым низким голосом, пополам с шепотом. Парень не узнал ее. — Дернешься, пеняй на себя.

— Кто это? — прошипел он. Но шелохнуться не посмел.

— Неважно. Что у тебя в руках?

— А твое какое дело? — огрызнулся парень.

— Вот такое, — железяка пощекотала горло. Валерия чувствовала себя просто отвратительно, как если бы пришлось предать саму себя. Но теперь не до церемоний — нужно действовать по горячим следам. Она сильно рисковала, но это волновало ее меньше всего.

— Стой! Я не могу сказать! Какая разница — умереть от твоего ножа или от другого. Мне не простят лишней болтливости.

Валерия вдруг почувствовала приступ тошноты. Ее мутило от самой себя и от того, что приходится делать. Уж лучше рискнуть и раскрыть карты, чем так…

Железяка отдалилась от шеи, и парень резко обернулся.

«Может, он и не нападет на меня?», — как-то равнодушно подумала Лера. На душе отлегло, когда парень отшатнулся и с удивлением, смешанным с отвращением, спросил.

— Ты? Что это вообще значит? Ты кто такая, чтобы лезть в мои дела?

— Никто, — Лера стояла неподвижно и испытующе смотрела на наркомана. Она была рада, что не нужно притворяться. Однако, железяку из рук не выпустила — на всякий случай. Беседовать с таким типом одной, поздним вечером, в безлюдном месте — нужно иметь хорошие нервы.

— Вот и вали отсюда, — наркоман хотел оттолкнуть ее и пройти, но дорогу снова преградила железяка. На этот раз просто в качестве легко преодолимого барьера. Однако, парень затормозил. — Чего надо? Ты что, из ментуры?

— Надейся, что нет, — спокойно отозвалась Валерия и сама себе поразилась. — Где сейчас твоя бабушка?

— Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, — прошипел парень. Он угрожающе шагнул в сторону девушки, но она предупреждающе подняла руку.

— Через два двора отсюда в квартире твоей бабушки проводят обыск. И наверняка найдут то, что не нашел ты.

— Что ты можешь знать? — он замер с поднятой ногой.

— Неважно, что знаю я. Важно, что известно тебе. И не делай глупостей, полиция в курсе где я и с кем.

— Блефуешь, — с отчаянной надеждой выпалил парень.

— Рискни, — с вызовом ответила Валерия. И хотя внутри все сжалось в комок, внешне она осталась спокойной.

Парень подумал, и отступил. Невозмутимость и уверенность девушки смутила его.

— Отлично. А теперь удели мне всего пять минут. Если ответишь честно, обещаю — проблем с полицией не возникнет. Но пока ты в числе подозреваемых.

— Что?! — ощетинился парень. — Хочешь мне дело пришить? Не выйдет, дорогуша! Мне чужого не надо, и своих грехов хватает. Только ты сперва докажи…

— Замолкни, а, — Лера поморщилась. — Ты в курсе, что твоя бабушка сегодня умерла? И ты, надо полагать, единственный наследник…

Света едва хватало, чтобы разглядеть лицо собеседника, однако даже в такой обстановке Валерия увидела, как переменилось выражение. Парень поначалу оторопело смотрел на нее, а потом вдруг развеселился.

— Бабка умерла? Вот спасибо за новость! Только я далеко не единственный наследник. Точнее — вообще не наследник! Эта старая карга все переписала на детский дом… — неблагодарный внучок презрительно сплюнул. — Дура.

— А ты не расстроен, — бесстрастно заметила девушка. Но она была почти уверена, что парнишка не убивал Антонову. Его ботинки идеально чистые — это она заметила еще на лестнице. В парке земля до сих пор оставалась влажной, а кое-где было просто невозможно пройти не замарав ноги. Вытереть же обувь до такого блеска простой салфеткой невозможно. Парень не был в парке этим вечером. Да и не догадался бы он вытереть ботинки.

— Допустим, ты не знал. Тогда к тебе другой вопрос.

— Давай быстрее, время поджимает, — проворчал он. От пай-мальчика давно не осталось и следа. А пальцы скрючивались все чаще.

Лера покосилась на странную коробочку в подарочной упаковке в его руке. Однако, спрашивать про нее не стала. Все равно не ответит, раз даже под угрозами не раскололся.

— Что за человек дал тебе эту посылку?

— Больно ты любопытная! — рявкнул парень, неожиданно взбесившись. — Проблем захотела?

— Они уже у меня есть. И если сейчас ты не скажешь кто он, будешь иметь дело с полицией.

Валерия шла по лезвию ножа и знала это. У наркомана начиналась ломка, а человек в таком состоянии способен на все.

— Не знаю я, ясно! — выкрикнул он. — Не знаю! Мне мои клиенты не докладывают, а этого я в первый раз видел. Вчера записку получил, с заданием и местом встречи. Ясно?! И не вздумай спрашивать что он просил достать! Не лезь в мои дела, иначе объясню по-другому!

— Не собираюсь, — таким ледяным тоном произнесла Валерия, что даже парень утих. — Последний вопрос, — она достала из кармана телефон и открыла фотографию Милы и Антона. — Знаешь их?

Парень недоверчиво присмотрелся к экрану.

— Ну вот этого типа видел пару раз, и че? Он-то тут при чем?

— Где видел? — Валерия и сама уже держалась из последних сил. Самообладание скоро могло покинуть ее. — Скажи, и обещаю что полиция не узнает о нашем разговоре.

Парень задумался. Валерия знала, что Елин и сам так проверит этого наркомана, что мало не покажется. Да и от Иванны еще никто не ускользал. Поэтому обещание она дала с чистой совестью — и без нее найдется, кому прищучить этого неприятного типа.

— Ну?

— Я его на Набережной улице видел, — сказал наркоман. — Пару раз там столкнулись… я часто в тех краях появляюсь, там клиенты платежеспособные, — он неприятно усмехнулся.

Лера быстро убрала телефон, и ни слова не говоря отправилась обратно во двор, где оставила байк. Она даже не оглянулась посмотреть, куда отправился внук Антоновой. Ей было на него наплевать — все, что нужно, она уже узнала. Остальное — дело полиции.

Теперь появился еще один вопрос — что Антон делал в самом богатом районе города? Едва ли у него могут быть там друзья или знакомые. Не его круг.

Едва ли представится возможность спросить у него лично. Даже если Елин устроит встречу, наедине поговорить не получится. А полиции знать такие подробности совсем не обязательно.

Страха больше не было. Ночь и пустые дворы казались самым безопасным местом на свете — после того, что пришлось пережить. Только бы не попасться на глаза полиции…

Но, как оказалось, оперативники уже уехали. Девушка без помех забрала целый и невредимый байк, удостоверилась, что с кроликами все в порядке, и завела мотор.

Обратный путь оказался куда спокойнее. Лера по своему обыкновению загнала тревогу так глубоко, что эмоции не мешали мыслить логически. Сейчас как никогда нужны были её способности, умение искать — и находить.

Юной сыщице предстояло обыграть неизвестного — того, кто, прикрываясь голосом ее брата, велел вычислить убийцу. Найти доказательства вины или невиновности Антона. Понять смысл сказанной им фразы. И еще сделать много других вещей, но для этого нужно понять подсказку «голоса». Что-то должно было указать на жертву. Играть по правилам Лера не собиралась. Не зря незнакомец голосом мальчика велел следовать указаниям и не отступать от них ни на шаг. Он боялся, что молодая соперница обыграет его, завершит игру, которая едва началась. А Валерия поняла, что единственный путь к «голосу» и к спасению Антона — расследование убийства Нины Стефанидовны. Именно «расследование», а не «раскрытие». Вполне возможно, что нужная ниточка тянется из середины цепи. Кроме того, выйти на убийцу пожилой няни куда проще, чем расследовать дело Милы. А если они связаны, одна цепь событий сомкнется с другой.

Лишь бы это не оказался замкнутый круг.

По дороге домой Лера заехала в зоомагазин и купила корм для кроликов и пару морковок в соседнем продуктовом «24 часа». А себе прихватила пачку макарон, плитку шоколада, сосиски, пакет молока и три яблока.

В свое гнездо, где тепло и уютно, она вернулась только к девяти вечера. В комнате Сени и Веры на втором этаже свет не горел. Антонина Федоровна тоже уснула тревожным тяжелым сном. Лера осторожно заглянула в ее комнату — дверь соседка никогда не запирала.

Даша уже привела Арчи, и пес встретил хозяйку радостным поскуливанием. Он учуял кроликов, но с недоумением смотрел на клетку, в которой не было видно ни ушей ни глаз — одна только шерсть.

— Вот так, гуляйте братцы-кролики, — сказала Лера, выпуская зверьков на пол. Они колобками выкатились из клетки, и тут же заняли место среди разбросанных перед телевизором подушек, слившись с интерьером. Девушка устало улыбнулась и взглядом отыскала Гаджета. Кот вел себя на удивление спокойно, правда новые подушки ему не понравились. Он неохотно слез с кресла, обнюхал одного из кроликов и потрогал лапой.

— Не вздумай, — предостерегающе сказала Лера. Кот ответил высокомерным взглядом — да больно надо! — и отправился к собачьей миске с недоеденным сухим кормом. Из своей он ел только отварное мясо, творог и, иногда, рыбный суп. Из чужой — все что угодно. С чужого стола и каша вкусна.

Накрыв клетку с дремлющим Вжиком платком, Лера включила чайник, и насыпала в тарелку корм для кроликов.

Зверьки тут же засеменили к новой миске и зашуршали овсом.

— Так, по крайне мере теперь ясно, с какой стороны у вас мордашки, — отметила про себя Лера. Она достала щетку, которой вычесывала Гаджета, и с опаской посмотрела на длинношерстных зверьков. Такие валенки распутать совсем не просто.

Вздохнув, девушка запустила в шерсть одного из новых жильцов щетку. И она тут же застряла.

— Интересно, кто из вас кто? — спросила Лера, рассматривая совершенно одинаковых кроликов. Зверьки молча хрустели овсом и морковкой. Должно быть, они и сами не знали ответа.

Кое-как выпутав щетку, девушка решила оставить это увлекательное занятие на потом. Сейчас она так устала, что была готова лечь и уснуть прямо так, как есть — в одежде и обуви. Но ей предстояла еще целая ночь размышлений, на сон времени не оставалось. Поэтому, чтобы освежиться, она решила принять душ.

Захватив халат, Лера зашла в ванную и заперла дверь. Раздался шум текущей воды, а через несколько минут его заглушил громкий крик.

— Гаджет, зараза! В приют сдам!!!

Арчи тут же рванулся к двери в ванную и заскреб лапой дверь, а Гаджет только лениво пошевелил ухом — вы меня звали? Да не, послышалось.

Дверь распахнулась, и оттуда вышла мокрая и злая Лера, держа за хвост живую извивающуюся мышку.

— Это что такое? — она сунула мышь под нос коту, и Гаджет соизволил открыть глаза.

«Ну, мышь? Ты что, мышей не видела?» — он красноречиво посмотрел на хозяйку.

— Нормальные коты едят мышей. Едят, а не складывают в банки с гелем для душа! — Лера подошла к окну, и выбросила мышь на улицу. Она не боялась грызунов, просто напугалась от неожиданности. К тому же не очень приятно обнаружить живую мышь в баночке с гелем. Девушка нисколько не сомневалась, что это была месть за то, что она не дала коту победить гардину, и заперла его в ванной.

Вздохнув, Лера потопала обратно в душ, кутаясь в полотенце и оставляя за собой мокрые следы. Постепенно она успокоилась, а небольшая встряска помогла прогнать сон. Но говорить Гаджету за это спасибо Лера не собиралась — еще возгордится и решит подбрасывать мышей каждый день. Поэтому сегодня останется без куриной ножки на ужин. Лера и сама ее с удовольствием съест. А мохнатому диверсанту вполне хватит сухого корма, от которого он брезгливо воротит нос. Но он и без того уже съел остатки из миски Арчибальда, а тех «остатков» хватило бы и на пять котов.

Лера достала из холодильника не доставшуюся коту куриную ножку, поджарила ее, сварила макароны, заварила чай, и, наконец, села за ноутбук. Она всегда считала, что в любом деле все решает информация. Главное — правильно ее осмыслить. А где ее найти, как не во всемирной паутине?

Сложив ноги по-турецки, и положив на колени ноутбук, Лера ловила вилкой макаронины и ждала, пока синий экран сменится картинкой с водопадом.

— Тэк-с, посмотрим… — она открыла браузер и застучала пальцами по клавиатуре. В строке поиска высветились три слова — спартанец обувной магазин.

Да, несмотря на последние события, Лера не собиралась оставлять расследование убийства Милы. Ей даже казалось, что все началось именно с него. Просто пока не удается уловить прямую взаимосвязь. Если, конечно, не считать «голоса».

— Так… поглядим… — пробормотала она — Ага, есть! Магазин «Спартанец»…

Открылась страничка магазина, но, как оказалось, он находился не в городе N, а за пятьсот километров. Модный и дорогой, он явно подходил не для всех. Вполне возможно, обладатель ботинок с рельефной подошвой, оставивший свой след на берегу озера, может оказаться приезжим.

Тогда Валерия сменила запрос. Начала просматривать предложения о продаже домашней косметики, которых в городе N оказалось не так много. А с указанным номером телефона — всего одно. И предложение это принадлежало некоей Люсе.

На всякий случай Лера заглянула в социальную сеть. В конце концов, девушки из группы города N наверняка в курсе всех имеющихся в продаже кремов местного производства.

«Привет!» — написала Валерия. — «Кто знает, где можно купить крем для лица, в составе которого есть грецкий орех? Желательно в нашем городе. Позарез нужен!»

По ночам добрая половина страны сидит во всемирной паутине, поэтому ответ не заставил себя долго ждать.

«А на что тебе с орехом?», — написала девушка к котёнком на аватарке. — «Лучше бери с черникой, я могу сделать скидку. Куда лучше остальных кремов подействует! Будешь как младенец!»

— Ну уж нет, благодарю покорно… — пробормотала Лера.

«Здорово, красотка!» — написал какой-то парень. — «На что тебе крем? У тебя и без того на авке мордашка клевая. Давай встретимся завтра в пять! Я тоже красавец, не пожалеешь».

— А вот тебе бы не помешал крем. Для извилин, — произнесла Лера, по-прежнему ничего не отвечая.

А вот следующее сообщение оказалось полезным.

«Приветик! Есть у нас в городе тетка одна, сама косметику делает. У нее крема просто улет! Я с тринадцати лет пользуюсь, у нее и с орехом есть. Телефончик дать?»

«Пиши в личку!» — отстучала Лера по клавиатуре, и с невеселой усмешкой сказала. — Тебе бы в тринадцать в куклы играть, а не кремами мазаться…

Через пару секунд пришло сообщение: 8(939)0701338, Люся.

«Спасибо!», — отправилось в ответ.

— Значит, все-таки, Люся… Что ж, посмотрим.

Через пару секунд пришло еще одно сообщение — на этот раз от Даши.

«Лера!!! Я герой!!! Знаешь, как долго меня там продержали! Иванна все выпытывала что да как да почему. Короче, кошмар, насчет тебя допытывалась».

«Даш, ты молодец:) Что ты ей сказала?»

«Что ты уехала на семинар по китайской медицине».

«Вау… какая я, оказывается, продвинутая. А что-нибудь новое узнала?»

«Да они только у меня все спрашивали, а сами ничего не говорили! Вообще меня за пределы площадки выпроводили, и там держали не меньше часа. Иванна сказала, чтобы завтра ты приехала в участок. А Жиля в полицию увезли, это оказался его платок. Арчи умный пес. Чмокни его от меня в нос:)».

Лера задумалась, палец завис над клавишей. Жиль — убийца? О нет, глупости. Хотя, это не выглядит так же бредово, как в ситуации с Антоном, но все же… Что он так долго делал возле места преступления? Ведь прошло минут десять, прежде чем Арчибальд сорвался с поводка и кинулся по следу. И почему пес сразу не учуял платок?

Вопросы, вопросы, вопросы… Может быть, Жиль сумеет объяснить хоть что-то? Хотя, едва ли… Он был слишком растерян и отчего-то очень хотел смыться.

«Ле-ер? А ты не расскажешь мне, что произошло? С тобой, после этого звонка… Куда ты ездила и зачем?».

«Я не смогу рассказать тебе всего, прости. Но и врать не хочу. Все, что можно, расскажу при встрече, идет?».

«Идет, подруга. Давай, спокойной ночи. Пойду я спать, день выдался какой-то бешеный».

«Приятных снов!», — пожелала Лера.

Она взглянула на часы и с тоской подумала, что сон ей не сможет даже присниться. Потому что нужно хотя бы начать строить цепь. А ведь еще есть газета, которую нужно просмотреть, и найти подсказку, о которой говорил «голос». Если, конечно, она именно там. Пора узнать, какого убийцу нужно вычислить и кого ждет участь Антоновой и Милы.

Девушка хотела приступить к нелегкому делу, и положила руку на крышку ноутбука, но в этот момент пришло еще одно сообщение.

— Белый слон, — вслух прочитала она. И почему-то по спине пробежали мурашки.

«Добрый вечер, Валерия. Как тебе моя игра?».

Рука застыла над клавиатурой, и в следующий миг бешено отстучала:

«Кто ты? Почему меня преследуешь?».

Словно боялась, что собеседник исчезнет.

«Надо было включить в правила запрет отвечать вопросом на вопрос. Я в курсе, что ты не выполняешь мои условия. Тебе не нужно было ездить на квартиру. Довольно было бы и подсказки. Ты любишь все усложнять».

Лера на секунду замерла перед монитором, осмысливая прочитанное.

— Оперативная тварь… и откуда ты все знаешь?

Это она сказала самой себе, а в ответ написала:

«Я не понимаю, что это за подсказка! Я решила, что это может быть внук Антоновой или что-то в ее квартире, ведь рука указывала на нее».

«О да, фокус с рукой удался на славу, не так ли? Но неужели я переоценил твои способности? Такой игрок мне не нужен… На первый раз я тебя прощаю, и дам вторую подсказку. Считай это… форой».

На несколько секунд воцарилась тишина. Лера ждала, слушая стук своего сердца. Наконец, пришло сообщение.

«Что ты думаешь о журналистах?»

Лера недоуменно смотрела в экран, не понимая смысла вопроса. К чему это? Подсказка? Но на что она указывает?

«Ничего», — отстучала она. — «Мне некогда о них думать, особенно теперь».

«А зря. Журналисты — интересный народ. Обычные люди для них — материал, свои же писаки — как пауки в банке. Кто кого сожрет».

«Не все такие», — ответила Лера. — «Или ты судишь по себе?»

«Если бы я судил по себе, то назвал бы их… скажем, муравьями. Но ты начинаешь меня утомлять. Действуй, пока не поздно».

«Подожди! Что тебе от меня нужно???», — в отчаянии написала девушка.

Тишина зазвенела в ушах.

«Правило первое нарушено. Выгляни на улицу, тебе посылка».

Что за… — только и успела подумать Лера, как послышалась пронзительная мелодия дверного звонка.

Вот теперь ей стало по-настоящему страшно.

Покосившись на мерцающий экран, Лера встала с кресла и замерла. Она боялась обернуться даже к темному окну, словно там мог стоять маньяк из фильма ужасов. Собрав все силы и подавив волну страха, она резко развернулась, и задернула занавески. Теперь оставалось подойти, и посмотреть, кто за дверью…

А может, стоит сразу вызвать полицию?

Нет, это отрежет все пути к разгадке тайны «голоса». А, возможно, сделает только хуже. Если этот негодяй так хорошо осведомлен обо всех делах Валерии, он доберется до нее в любом случае. И неизвестно до кого еще. Нет, нужно открыть.

Арчибальд насторожился и первым подошел к двери комнаты. Однако, пес не проявлял никакого беспокойства, не рычал и не поднимал шерсть на загривке. Лера немного успокоилась. За дверью определенно никого не было. Да и быть не могло, потому что звонок находится на улице, а не в коридоре.

— Надо подойти, не будь трусом, — говорила себе Валерия, не решаясь сделать и шага.

Наконец, она вооружилась ножом из кухни — сама себе ужаснулась, положила нож, взяла скалку и баллончик с краской. Травмоопасно, но не смертельно.

Подойдя к двери на цыпочках, Лера прислушалась. В коридоре стояла полнейшая тишина.

«Если что, заору, кто-нибудь из соседей услышит», — решила она, и осторожно приоткрыла дверь.

В коридоре никого не было — как и следовало ожидать. Только дверь на кухню зловеще чернела в конце коридора — но глупо прятаться на кухне, если пришел кого-то убить. Стало быть, и там никого.

— Арчи, к ноге, — тихо сказала Лера, и пес послушно пошел рядом с ней.

Тихо скрипнул ключ, дверь приоткрылась, впуская струю холодного апрельского воздуха, и Валерии показалось, что ее облили ледяной водой.

На пороге никого не оказалось. Белесый свет от фонаря освещал улицу и крыльцо.

Маленькую красную коробочку с красивым бантом Лера заметила не сразу. Только когда Арчи принялся старательно ее обнюхивать, Валерия быстро подняла «посылку», опасаясь, что в ней яд, который ньюфаундленд может вдохнуть. Мысль, что яд может быть контактным, и убивать при прикосновении, пришла к ней мгновеньем позже. Но ничего не случилось.

«А подарочек-то знакомый», — промелькнула мысль. Но Лера была так напугана, что не придала ей значения.

Вместе с Арчи она вернулась в комнату, быстро заперла дверь на ключ, и внимательно рассмотрела коробочку под лампой: на красивой блестящей упаковке красовалось клеймо в виде короны, или буквы «ш», изящно выведенной рукой художника-каллиграфа. Стенки коробки оказались очень тонкие, почти бумажные.

Лера приложила ухо к «подарку», и услышала слабый шорох.

«Интересно»… — подумала она, и мысль тут же пронзила догадка.

Взвизгнув, Валерия едва не выронила коробку, но вовремя сдержалась, ухватив ее за самый кончик бантика, положила в стеклянную банку, и карандашом расковыряла дырку в тонкой стенке.

Из дырки выскочил крупный коричневый паук, угрожающе приподнял передние лапки и мощные челюсти.

Лера быстро завинтила крышку банки и с шумом выдохнула.

— Так вот ты какой, сиднейский лейкопаутинный паук, — подняв перед глазами банку, произнесла она. — Я тебя раскусила.

Паук замахал лапками и отвернулся.

Лера вернулась к компьютеру, и написала Белому слону.

«Я получила твой «подарок». Чего ты от меня хочешь, сволочь?!»

И получила ответ:

«Ой, как нехорошо выражаться молодой девушке… Но, оставим. Разве мой Адольф тебя не укусил? Что ж, замечательно… Раз ты такая умная, и догадалась, что в коробке — а ты догадалась, иначе мы бы сейчас не переписывались — то должна понять и мою подсказку. Пожалуй, я дам тебе шанс».

«Ты хотел меня убить?»

«Я хотел проверить, насколько переоценил твои способности», — последовал ответ. — «Адольф ядовит, но не смертельно. Ты ведь догадалась, почему у коробочки такие тонкие стенки? Он мог запросто прокусить их, и ты бы даже не успела открыть «подарок». Но его яд лишь доставляет крайне неприятные ощущения взрослому человеку. Хотя, ребенка он бы убил. Аривидерчи».

Лера резко захлопнула компьютер, и мрачно посмотрела на паука. Все это уже выходит за рамки разумного. Еще чуть-чуть, и она лежала бы на полу, корчась от боли. Ее действительно спасла лишь логика. Что в коробке лежат не конфеты от поклонника, было ясно сразу. Приложив к подарку ухо, Лера услышала шорох. И сделала единственно правильный вывод — внутри что-то живое, и, несомненно, опасное. Скорее всего — паук. Тонкие стенки говорили о том, что их легко прокусить. Жертва даже не узнает, отчего вдруг появилась жгучая боль при соприкосновении с коробкой.

Все это пронеслось в голове Леры за доли секунды, и спасло жизнь. Сиднейский лейкопаутинный паук — крайне неприятная тварь. Хотя и весьма эффектная — по паучьим меркам.

А если бы паук убежал? От этой мысли стало совсем дурно. Если его яд смертелен для детей…

Немного успокоившись, Валерия поняла, насколько сглупила. Можно было сразу догадаться, что не стоит брать коробку в руки. Ведь это та самая посылка, которую внук Антоновой должен был отнести по указанному адресу, и, похоже, в определенное время. А тот, кто дал ему эту коробку, ясно велел не прикасаться к ней и держать за веревочку. Уже одного этого было достаточно, чтобы догадаться.

— Дура, — сама себе сказала Лера.

Едва ли этот наркоман знал, кому предназначен подарок. И вряд ли теперь догадывается, что та девушка, устроившая допрос, и адресат — одно лицо. Однако же, тот человек из тени — может ли он быть Белым слоном? Жаль, не удалось разглядеть никаких примет… Даже зацепиться не за что. Только рост — незнакомец, определенно, высок. Если внук Антоновой чуть выше Валерии, то этот человек превосходит его на голову.

Но, надо признать, встряска очень помогла. К ней, наконец-то, вернулся чистый разум, пелена тумана спала. Лера вспоминала самое интересное — декан их факультета совсем недавно вернулся именно из Сиднея. Именно тогда, когда он отправился в Австралию, Валерия узнала о лейкопаутинных пауках — Полонез рассказывал о них на одной из лекций, описывая все прелести своей предстоящей поездки. И показывал презентацию, один из слайдов которой посвящался огромному черно-коричневому пауку, напугавшему всю женскую половину группы. Декан должен прекрасно разбираться в подобных тварях, потому что именно он курировал многие экспедиции, а так же работу вивария при университете. Что же получается — он и есть Белый слон? Нет, бред какой-то…

— Ну ты ведь не виноват, что родился таким опасным, — Лера облокотилась на стол рядом с банкой, где сидел паук. Он уже совершенно не обращал на неё внимания, забрался на коробку и созерцал пустоту. Девушка проделала ножницами пару отверстий в крышке — для воздуха — и со вздохом отошла.

Взгляд зацепился за сумку, брошенную на кровать. Пора бы и за дело приняться.

Валерия выудила из сумки отрубленную конечность, которая теперь совсем не казалась такой ужасной. Просто противной.

Лера бросила ее в ящик стола, а сама села на кровать и развернула газету.

Глава 6, или С классиками по смерти

Если не ложиться часов до двух ночи, сон проходит сам собой. Мозг приспосабливается, начинает думать, что он — сова, пока в три часа не понимает, что он «с ума». Совсем. Окончательно.

Такой вывод Лера сделала в третьем часу, в пятый раз штудируя газету и глядя на плывущие буквы. Такие одинаковые и бессмысленные.

Никаких событий за эту неделю в городе не произошло. Только родилась куча котят, судя по объявлениям в разделе «подарки».

Но когда девушка пролистывала раздел «ваша почта» в шестой раз, взгляд зацепился за четверостишие. Оно было напечатано мелким шрифтом в самом низу, после пяти поздравлений с днем рождения, двух некрологов и одного признания в любви.

— Она была в трауре с длинной вуалью; На небе горели в огне облака. Черты ее нежно дышали печалью; Небесные тайны качала река, — зачитала Лера с выражением. Правда на последней строчке не удержалась, и зевнула, так что «небесные тайны» прозвучали не очень разборчиво. — Каково, а Гаджет? В трауре… качала река… река качала… тайны… лодка! Конечно!

Девушка вскочила, и принялась наворачивать по комнате круги, повторяя про себя четверостишие Брюсова. Гаджет недовольно прикрыл морду хвостом, всем видом показывая, что он крайне недоволен поведением хозяйки. Что это за мода, бродить посреди ночи, шуметь и все это — при включенном свете?

— Ну конечно… — в последний раз повторила Лера, и села на кровать. Сон приблизился на целых пять минут. В голове уже созрел неясный план, осталось лишь последнее дело.

Вспомнить, где она видела номер телефона, с которого звонил «голос».

Валерия была уверена, что уже встречала его, и взялась пролистывать все номера в своем телефоне. Начала — и приуныла. Номеров было несколько сотен, многие из которых — ее бывшие клиенты, которых она даже не помнила.

— Так до утра провозишься, — сама себе сказала сонная девушка, водя пальцем по экрану. Цифры мелькали перед глазами и начали сливаться. Вдруг телефон завибрировал, и сыщица вздрогнула от неожиданности. В такое время она не ожидала ничего хорошего от звонка. Но на экране высветилась надпись «Билл Гейтс».

— Ну, Женька… — облегченно и слегка рассерженно выдохнула Лера, отвечая на звонок. — На связи!

— Ух ты, — послышался голос изобретателя. — До атомного взрыва осталось десять секунд. Ты чего такая сердитая?

Похоже, это был Женя номер раз. Тот, который душа компании. По-видимому, сегодня что-то воодушевило его.

— Ой, Жень, не бери в голову, — Лера откинулась на кровать и немного остыла. — Ты чего так поздно звонишь? Ведь инфаркт заработать недолго!

— Ой, с каких это пор Рига начала бояться ночных звонков? — передразнил Женя. — Не валяй дурака, я знаю, что ты еще не спишь. Когда ты обычно ложишься? В пять? В шесть утра?

— Да ну тебя, — Лера зевнула и перевернулась на бок. — Сам-то хорош. Чего не спится?

— Ты чего, Лер? Забыла что ли, я же к отбору готовлюсь! Чтоб Олегу не мешать, ноут под мышку — и сюда. Заключительный этап, осталось кое что доработать — и я на вершине Олимпа!

«Вот и ответ. Значит, очередной прилив бодрости», — подумала девушка.

Ну да, этот конкурс — Женя прожужжал о нем все уши. Лера и правда напрочь забыла про него. Какой-то супер крутой отбор в мегакрутую компанию, которая занимается разработкой крупнейших международных проектов и программ, в том числе для правительства. Зарплата там запредельная, но и попасть в эту компанию — все равно, что выиграть джек-пот в лотерею. И вот три года назад они объявили конкурс на место помощника главного программиста. Лера не сомневалась, что его получит именно Женя. Потому что не встречала программиста, равного ему. Хотя, учился Женя вовсе не на факультете информационных технологий, а на юрфаке. Его отец был адвокатом и считал, что сын должен продолжить семейное дело. А Женька особо не сопротивлялся. Несмотря на свою гениальность, он оставался жутким лоботрясом и пофигистом.

Но это не мешало Лере считать его лучшим другом, так же, как и Дашу. Эта троица была неразлучна вот уже несколько лет.

— Ага, — только и ответила Лера. — Мог бы тогда подняться, чай не два квартала идти. А звонишь-то чего?

— Да я тут бесплатные флаера на Бэль Лу раздобыл! Представляешь?

— Нет, — совершенно равнодушно сказала Лера.

— А вот ты напрягись, и представь! У них завтра концерт в центральном парке, по этим флаерам можно пройти к самой сцене, сечешь? Мы можем дотронуться до гитары самого Черного Пса!!!

— Ух ты… — без особого восторга пробормотала девушка, протирая глаза. — А можно я не буду трогать ничью гитару? Мне и свою-то потрогать некогда.

— Ну Рига, не будь занудой! Такое нельзя пропустить! Дашка уже согласилась, и ты придешь. Возражения не принимаются!

— И ты только ради этого звонишь мне в три часа ночи? — обреченно спросила Лера. — А если я сплю?

— Но ведь не спишь же. Значит, договорились! Завтра в шесть вечера будь в парке у памятника! До связи!

— Постой! — спохватилась Лера. — Раз уж позвонил, можешь услугу оказать?

— Валяй, — бодро отозвался Женя.

— Я скину тебе номер банковского счета, а ты…

— Только не говори, что хочешь кого-то ограбить!

— Пока нет. Мне нужно знать, на чье имя он открыт, сколько раз когда и кто перечислял на него деньги. Сумеешь?

— А то! Но за это ты придешь на концерт.

— Посмотрим, — сонно пробормотала Валерия. — Давай тогда, до связи. Завтра я к тебе загляну.

Послышались короткие гудки, Лера покачала головой. Концерт… Ей бы еще дожить, до шести-то вечера.

Вздохнув, она отправила другу номер счета, который нашла на бумажке в доме Крымовых, села и продолжила штудировать номера телефонов. И спустя полчаса нашла то, что искала.

Номер «голоса». Точнее, номер Иры Глазовой — именно с него звонил неизвестный в парке. Хотя, поручиться Лера не могла — она запомнила лишь последние три цифры, но они совпали с номером однокурсницы. Остальные девушка помнила смутно, но была почти уверена, что не ошиблась.

Однако, находка ее совсем не обрадовала. Причем здесь Ира, и как с ее номера мог звонить этот псих, Лера не знала. Только отчего-то вспомнился разговор декана с незнакомцем, и насмешливые слова Вики, что Ира не готовилась к экзамену. Она не пришла, и это очень плохой знак.

Но больше в эту ночь Лера думать не могла.

Так ей показалось. Ей, а нее мозгу.

— Вы бы хоть в очередь выстраивались, а, мысли… — пробубнила она, уткнувшись лицом в подушку. — Я не могу думать всех вас сразу.

По-видимому, мысли торопились, в очереди началась перебранка и девушка откинула в сторону одеяло. Шаркая пушистыми тапочками по паркету, она направилась к дальней стене комнаты — той самой, побеленной и разрисованной цитатами и цепями.

— Пф… — Рижская взлохматила густые волосы и окинула взглядом свой необычный холст. Потом взяла баллончик с белой аэрозольной краской, и выбелила кусок стены. В самом верху вывела оранжевым цветом: «желтые суслики рулят!!!».

Это был крик души.

Подумала немного, и взяла толстый ярко-сиреневый маркер. Провела по стене полукруг, и на белом фоне начали вырастать замысловатые фигуры, закорючки и круги. В конце концов они превратились в Пушкинский дуб с «золотой» цепью. Точнее, цепь с дубом — потому что дерево ушло далеко на второй план, затерявшись за рваными звеньями цепи.

В первом звене-кругляшке цепи появилось имя: «Мила», рядом пририсовалась лодка, в ней — схематично нарисованный человечек, стоящий на руках. Во втором звене появился схематичный человечек с копьем и щитом. В соседнем звене оказался человечек-огуречик, в котором можно было угадать старушку по очкам на носу закорючке, спутанным кудрявым волосам и клубку ниток в руке-палочке. Можно — но сложно.

Лера скептически осмотрела свое творение, потом дорисовала рядом, отдельно от цепи еще один круг, а в нем — паука, сидящего на изогнутом хоботе слона.

— Вот так-то лучше… — пробормотала она, вернулась в кровать, и… нет, не уснула.

Пришлось встать и найти занятие. Побродив немного по комнате в осоловелом состоянии, Лера решила найти дело, не требующее умственной нагрузки. То есть вымыть пол и разобрать груду одежды, сваленную на стуле, в шкафу и на полу.

Но уборка закончилась на удивление быстро, а сон все не шел. Однажды Лере послышалось, что в коридоре кто-то ходит — она накрылась одеялом с головой, как в детстве, и боялась пошевелиться.

Звуки стихли. Под одеялом было душно.

Стрелка часов приближалась к пяти утра. Тогда Валерия взяла потрепанный желтый блокнот с танцующим бегемотом, служивший дневником, излила душу на бумаге, поставила точку, и — отключилась, в обнимку с записанными мыслями в клеточку.

— Просыпайся, спящая царевна!

Кто-то тряс Леру за плечо и стягивал одеяло.

— Ну-ка, раз-два! У нас куча дел!.. Ой, у тебя кролики! Какие лапочки! Ути, зайки…

Лера приоткрыла мутный глаз и различила Дашин силуэт, склонившийся над двумя мохнатыми подушками.

— Откуда у тебя это чудо? — Даша взяла одного кролика и поднесла к лицу. Зверек безвольно свесил лапки и поблескивал черными глазками. Все, что Лера успела вчера расчесать — это мордашки.

— Каких еще дел? — невыспавшаяся хозяйка живности натянула одеяло до макушки и замерла. — Меня нет.

— Уже десять, — бодро сообщила Даша, с умилением теребя ушки кролика. — Ты забыла, что сегодня должна ехать в полицию? Потом нас ждет расследование, а мне еще нужно заскочить на почту, привезли новый крем от веснушек. Они меня просто достали, ничем не выводятся!.. У тебя есть какие-нибудь мысли?

— Про веснушки? — невнятно пробормотала девушка.

— Да нет же! Хотя, и про них неплохо бы… Я имела в виду вчерашние события. Так есть мысли?

— Лучше бы их не было, — Лера нехотя показалась из-под одеяла.

— Зелёненький! — тут же пронзительно заверещал попугай, стягивая с клетки платок.

Арчи поставил передние лапы на кровать и лизнул хозяйку в нос, а Гаджет с диким воплем пронесся по комнате, ударился о стену, и понесся обратно. Так он требовал завтрак. Во втором заходе он натолкнулся на Дашу, зыркнул на неё диким взглядом и помчался дальше.

— Брр… — журналистка вздрогнула. — Иногда мне кажется, что в нём живут два разных кота — один голодный и ласковый, другой сытый и злобный.

— Зришь в корень, — сонно отозвалась Лера. — Правда в неурочное время его голодная сторона из ласковой превращается во вредную.

— Видишь, как тебя все ждут, — сказала Даша, продолжая гладить кролика. Тоня и Фрося единственные ничего не требовали, и скоро стало ясно, почему. Под утро они распотрошили одну из подушек и изгрызли листы бумаги, оставшиеся на полу. Видимо, вчера Лера убралась не так хорошо, как показалось в полусонном состоянии.

— Чего у тебя такой бардак? Фу, и ведро с какой-то… субстанцией, — Даша издалека глянула на ведро с половой тряпкой.

— Это ты их спроси, — Лера протерла глаза и села, машинально засунув ноги в тапочки, и кивнула на кроликов. — А ведро не с субстанцией, а с водой. Пол вчера мыла.

— О, — многозначительно произнесла Даша.

Лера побрела в ванную и выглянула оттуда, с зубной щеткой во рту и что-то пробубнила.

Даша положила кролика на место и подошла к зеркалу, поправляя косу.

— Что? Я не понимаю марсианский.

— Тьфу. Говорю, Елин сильно злился, что я вчера не дождалась?

— А его не было, — Даша отошла от зеркала и принялась рассматривать исписанную стену. — Иванна, как всегда, молчит. Но, признаться, дело свое она знает. Как овчарка идет по следу… У нее уже какие-то догадки по поводу второго убийства. Но мне, она, конечно же, их не озвучила.

Лера умылась и побрела к шкафчику за кошачьим кормом, шаркая тапочками по паркету, и оттуда сказала:

— Она просто журналистов не любит. Беспринципные вы.

— Что есть то есть, — кивнула Даша. — А что это за человечек с палкой? — она приблизилась к самой стенке, едва не коснувшись ее носом. — Лодка-то понятно, человечек на руках, наверное, твой «акробат», а вот эта первобытная обезьяна…

— Вообще-то это Спартанец, — отозвалась Лера, наливая чай.

— А… похож, — Даша поджала губы и поверх очков посмотрела на самую большую надпись. — М… а при чем здесь суслики?

Лера скосила взгляд на стену — ее подруга рассматривала венчающую дуб с цепью надпись: «Желтые суслики рулят!».

— Ни при чем. Они сами по себе.

— Ты никогда не пишешь ничего просто так, — возразила Даша.

— А кто сказал что это «просто так»? — удивилась Лера. — Многие развешивают на стенах плакаты кумиров. Я не нашла суслика на плакате, пришлось тупо написать.

— Твой кумир — желтый суслик? — журналистка скептически приподняла бровь.

— Именно. Они спят… дай сосчитать… девять месяцев в году! Я к этому только стремлюсь.

Лера достала из холодильника батон и сыр, сделала бутерброды и положила их на большую тарелку. На глаза попалась банка с пауком.

— Вот блин… — прошипела девушка, покосившись на подругу. Даша по-прежнему рассматривала стену, и Лера быстро накрыла банку кастрюлей.

— Ты что-то сказала? — Даша обернулась.

— Нет. Бутерброд будешь? — Лера выдавила улыбку.

— Я на диете, — Даша села на стул и с подозрением посмотрела на Валерию. — Ну-ка колись, что случилось?

— А что? — настороженно спросила Лера. — Все хорошо, только… А как ты попала ко мне в комнату?

— Ну и вопрос, — фыркнула Даша. — Конечно, через окно!

— Что? — Лера растерянно оглянулась на закрытую изнутри форточку.

— Подруга, что происходит? — Даша помахала перед ее лицом ладонью. — Это была шутка, я зашла через дверь. С каких пор ты покупаешься на приколы?

— Я не… не купилась. Просто мне кажется, что дверь была заперта. Наверное, я сама вчера забыла ее закрыть. Легла-то только в пять.

— Ну ты даешь, — Даша обеспокоенно покачала головой. — В таком режиме ты недолго протянешь. Может, я одна в полицию съезжу? Иванна поймет, если что перед следователем тебя прикрою. Отдохни немного…

— Не стоит, — Лера допила чай и встала.

— Лер… Извини, что лезу, но ты обещала рассказать, куда ездила вчера и что вообще происходит. После того звонка ты сама не своя… Если честно, мне страшно за тебя. Мы ведь подруги.

Девушки замолчали, глядя друг на друга. Понять, о чем думает Лера, было невозможно — она умела надевать маску спокойствия и безразличия. А Даша ждала ответа, даже немного подалась вперед, надеясь вытянуть хоть слово.

— У меня правда все в порядке, — Лера первой прервала молчание, и улыбнулась как ни в чем ни бывало. — А насчет вчерашнего… да, я обещала кое-что рассказать. Не буду врать — я не могу сказать, почему решила взяться за это дело. Ну а ездила я вчера в квартиру Антоновой. Забрала кроликов, ничего интересного не нашла. Вот и все.

— То есть как, всё? Кто это тебя впустил в чужую квартиру?

— Пришлось сымпровизировать. Я сказала, что лежала в больнице с Антоновой, и соседка поверила.

Даша застыла с открытым ртом, а большие глаза открылись еще шире, превратив журналистку в подобие героя японских мультфильмов. Вид у неё был такой, словно лучшая подруга только что призналась в зверском убийстве своей прабабушки ради наследства, спрятанного в семейном склепе.

— Ты что… ты — соврала?

И этот вопрос выглядел бы странным, даже нелепым — но он относился к Валерии, которая всегда отличалась крайне негативным отношением к обману. Настолько негативным, что иной раз говорила правду в ущерб себе, не боясь последствий.

— Как думаешь, чем отличается моя работа от работы обычного сыщика? — вместо ответа спросила Лера.

Даша недоуменно развела руками.

— Тем, что сыщику по долгу службы приходится прибегать к хитрости, чтобы узнать то, что хотят от него скрыть. Я же задавала вопросы напрямую, потому что моим клиентам скрывать нечего — каждый из них ищет свою пропажу. А сейчас все изменилось, и мне приходится выбирать — быть верной себе и подвести других людей, или пожертвовать своей так называемой «честностью», чтобы спасти их. Что будет правильнее и честнее?

— Узнаю свою подругу, — улыбнулась Даша.

— Вот и я о том. И жертвую я вовсе не честностью, а гордостью.

Однако, про остальные события Валерия умолчала. Это касается только ее, и ни к чему подвергать Дашу такой опасности.

— Только… у меня есть к тебе одна просьба, — добавила она немного погодя.

— Я вся во внимании, — отозвалась Даша.

— Можешь дать объявление про кроликов? Мне некогда с ними возиться, а хозяйки у них теперь нет. Дармовых ангорок с руками должны оторвать, они хороших денег стоят.

— Нет проблем, — Даша подняла руки. — Не боишься, что их на шапку пустят?

— Так я и отдала, — хмыкнула Лера. — Хотя, лучше бы их забрали поскорее. У меня и клетки-то нет, а так они мне весь пол загадят.

Тут взгляд упал на деревянную спинку старого стула, прислонённую к шкафу. Девушка взяла её, широкую дощечку из-под стола — и перегородила часть пола за диваном, где стоял мольберт.

— Вот так, — удовлетворённо осмотрев работу, она пересадила кроликов в загон. — Теперь пускай живут. Да, и еще кое-что. Мне нужны материалы прошлого выпуска вашей газеты. И следующего, если это возможно.

— Постараюсь, — журналистка встала, и снова подошла к зеркалу, разглядывая веснушки. Вздохнула и добавила. — Ну что, идем?

— Идем, — вздохнула Лера, поднимаясь. — Только Арчи выгуляю. И давай договоримся, в полицию поедем вместе, часа в три, идет? Сейчас мне нужно в универ, а ты займись кроликами и газетой.

— Ок! Тогда я тебя не жду, встретимся после обеда.

Даша отправилась по своим делам, а Лера помыла посуду, угостила Вжика колечком огурца и принялась переодеваться. Несмотря на ночные события, настроение у нее улучшилось. Появилась решимость, а вместе с ней отступил страх. Поэтому и оделась девушка соответственно — черный жилет поверх ярко-красной туники, а волосы забрала в высокий боевой хвост.

Надев на Арчи ошейник с поводком, Лера сказала:

— Погоди пять сек. Мне нужно позвонить.

И набрала номер торговки домашней косметикой, который раздобыла вчера.

— Абонент временно недоступен или находится вне зоны… — начал говорить механический женский голос в трубке.

— Абонент недоступен, — передразнила Лера. — Ну и ладно. Найду тебя и так.

Потом девушка заглянула к Антонине Федоровне, убедилась, что соседка чувствует себя нормально, и отправилась выгуливать Арчибальда.

Только во дворе она столкнулась с девочкой со второго этажа. Вера выглядела как заговорщик.

— Лерка! — прошептала она, подпрыгивая. — Я вчера такое видела!

— Ну, докладывай, — велела Валерия, потягиваясь под солнечными лучами. Конечности затекли и требовали разминки.

— Я вчера как всегда за компьютером сидела, — начала свой рассказ девочка. — Мама была на кухне, папа еще не вернулся с работы, Семка лег спать в десять, а я до одиннадцати в «Матрицу» резалась. Знаешь, такая крутая игра. А потом слышу — на улице какой-то шорох. Выключила свет, смотрю — там Женя. Странный какой-то, вышел из дома, дверью хлопнул. Только не из подвала, а с вашего этажа. И пошел к Миле в дом.

Лера задумчиво покачнулась, кивнула своим мыслям и потрепала девчонку по голове.

— Это все?

— Все, — согласилась Вера.

— Тогда у меня к тебе сверхважное поручение. Можешь сейчас погулять с Арчи? А мне нужно с Женькой поговорить.

В глазах Веры вспыхнули огоньки, она радостно посмотрела на смирно сидящего Арчибальда, но сдержалась и напустила равнодушный вид. Ей очень хотелось погулять с ньюфаундлендом.

— Плюс одна шоколадка, — заключила она, вызывающе глядя на Леру.

— Наш человек! — рассмеялась Валерия. — Идет.

Счастливая девчонка схватила поводок, и пес послушно затрусил следом.

— Погоди! — спохватилась Лера. Она сбегала домой, вынесла лопатку с мешочком и вручила девочке. — Вот. Чтоб не сорили.

— В смысле?

— Собачки имеют обыкновение ходить в туалет.

— Фу, — поморщилась Вера. — Это ты называешь не сорить?

— Это я называю культурно гулять с собакой. Договор дороже денег, гуляй.

Вера вздохнула, покосилась на лохматого красавца — желание прогуляться перевесило брезгливость, и они с ньюфом отправились в парк. Напоследок Валерия велела Арчи вести себя хорошо, а сама отправилась к подвальной двери и постучала.

Часом раньше из городской больницы на улице Пореченникова, вышел худощавый человек с крысиными глазками. Узнать его было легко, и поэтому он прятал лицо за поднятым воротником и опущенной до самого носа береткой.

Каким-то чудом поступивший только вчера больной выздоровел и потребовал, чтобы его немедленно выписали. Медсестра оторопела от такой поспешности и наглости, позвала лечащаго врача. Лечащий врач сказал, что принятие подобных решений не в его компетенции, и отправил за главврачом. Главврач подумал, выслушал жалобы «больного» на противного соседа-инвалида, на ужасное медобслуживание — и выписал Семерядова, взяв с него расписку о добровольном отказе от лечения.

Теперь Игорь шел прямо на работу, регулярно нащупывая в кармане брюк свою главную ценность — телефон с парой ночных кадров.

Добравшись до редакции, он первым делом бросился к своему компьютеру в закутке, между вешалкой и шкафом. Он не ожидал, что в воскресенье кто-нибудь окажется на месте, тем более в такую рань — но Сергей Иванов уже был здесь. Он словно и не уходил домой, все так же сидел на своем крутящемся стуле и разрабатывал обложку для нового журнала.

Семерядов с презрением и раздражением посмотрел на коллегу, и даже не поздоровался.

— Привет! Какой сюрприз, — Сергей проследил за Игорем насмешливым взглядом. — Наблюдаем прогресс в медицине? Теперь у нас лечат за один день?

— Мне стало лучше, — сухо ответил Игорь, поджав тонкие губы.

Как ни в чем ни бывало он принялся за работу. То есть, так показалось Сергею. На самом деле, Семерядов вовсе не торопился дописывать статью, которую задолжал еще в прошлом месяце — он спешил скинуть на диск фотографии, сделанные ночью.

Обычно самовлюбленный журналист на всех углах трезвонил о своих «гениальных» статьях про гололед и безработицу. Но на этот раз он молчал. Только взгляд стал еще презрительнее, чем обычно. Внутри жалкого и никчемного писаки так и бурлило честолюбие и злость из-за того, что его никто не восхваляет. Ему казалось, все вокруг должны знать о его выдающихся талантах, которым не чета всякие там Лапшины и Ивановы.

Но нужно было молчать. От этого зависел успех всего предприятия.

Семерядов настрочил пару листов текста, скинул фото и статью на один диск, в папку без названия и ту же фотографию — на другой. Кроме того, на флэшку он скинул старый материал, который собирал целых три месяца. Диски спрятал в сумку между страницами паспорта, а флэшку — в карман брюк.

Сергей откинулся на спинку кресла, и смерил коллегу внимательным взглядом.

— Гущин с тебя три статьи требует. Ты раз пришел в выходной, поторопился бы…

— Будут ему статьи, — процедил Игорь с усмешкой. — Вон хоть про вчерашнюю утопленницу напишу…

— Держи карман шире, — хмыкнул Сергей. — Этим материалом занимается Даша, даже Гущин дал добро. У нее теперь целых два сенсационных материала назревает.

— Ну и флаг ей в руки, — без доли эмоций сказал Игорь. — А что, вчера еще кого-то убили?

— Ах да, ты ведь не в курсе… Вчера в парке отравили какую-то старушку. Дашка свидетельницей идет. Вот уж кто умеет делать новости!

— Это меня и настораживает, — неприятно усмехнулся Игорь. — Не она ли их «делает».

— Ты со словами-то поаккуратнее, — Сергей сжал подлокотники и привстал с кресла. — Тебе до Даши еще расти и расти.

— Да уж куда мне! — язвительно отозвался Игорь, однако тут же стушевался. Он прекрасно знал, что Сергей за словом в карман не полезет.

Повисло напряженное молчание. Сергей поглядывал на Семерядова, и начал что-то подозревать. Во всяком случае, так показалось Игорю, и он мечтал поскорее смыться подальше отсюда. Но нужно было закончить одно дело. Он отыскал в компьютере программу, с помощь которой можно отправлять СМС без обратного номера.

Через пару секунд на сотовый инвалида, который в это время дышал свежим воздухом возле больницы, пришла СМСка. В ней сообщалось: «Хотите получить любопытное фото со вчерашней вечеринки, заплатите…», а вместо многоточия стояла весьма красноречивая сумма, приводить которую здесь не имеет смыла, по той простой причине, что в ответ Игорь получил следующее: «Засунь его себе в…». Дальше шли непечатные слова и пожелание долгой и здоровой жизни.

— Сука… — процедил Игорь еле слышно.

Он стиснул свой собственный сотовый так, что тот едва не затрещал. Да, он предполагал подобную реакцию. Каким бы мерзким ни был его характер, никто не мог бы назвать Семерядова полным идиотом. Даже Сергей.

Игорь прекрасно понимал: одно размытое фото еще ничего не доказывало. После того, как медсестру и ее сообщника выследили, они наверняка перепрятали все поддельные лекарства. Вот только фото — далеко не вся информация, которой обладал пронырливый журналист.

Поэтому он набрал 02 и сообщил:

— В городской больнице на улице Пореченникова под видом дорогостоящих лекарств от гриппа продают наркотические вещества. По документам они проходят, как аспирин. Да. Меня как зовут? Игорь Сергеевич Семерядов. Я журналист. Какая разница, откуда у меня эта информация! Пока мы разговариваем, они, может, переносят все в другой тайник! Да. Записывайте — кабинет двенадцать, за фанерным шкафом в стене есть тайник. Если в нем ничего нет, значит, перепрятали в соседний кабинет за диван. Занимается этим медсестра, Лариса Тюлева. Да. Да, одна. Мне о ее сообщниках ничего неизвестно.

Во время этого разговора Сергей внимательно следил за Игорем. Но Семерядов не удостоил его даже взглядом. Он оставил свой телефон для связи, и с интонацией человека, выполняющего гражданский долг, пообещал полиции, что объяснит все при встрече.

— Что это было? — Сергей принялся вертеть шариковую ручку, не сводя глаз с Семерядова.

Бывают такие люди, смысл жизни которых состоит в том, чтобы любыми способами вызывать восхищение окружающих. Они кривляются, подставляют, паясничают, сплетничают, осуждают, лгут и лицемерят — словом, к каждому человеку находят такой подход, который заставит его почувствовать их превосходство. Такие люди, жалкие и ничтожные, отращивают громадное самомнение, холят и лелеют его, превращая в ненасытное чудовище, жаждущее восторженных возгласов и похвалы. Причины, по которым такие люди считают себя непризнанными гениями, до сих пор неизвестны современной науке. Именно поэтому неприкрытое недоумение Сергея было жадно проглочено самолюбием Игоря, который принял его за первый признак восхищения.

— Это? Мой первый шаг к известности.

На этом разговор был окончен. Игорь встал и подал недоумевающему Сергею один диск.

— Передай Гущину. Там статья, которая стоит всех задолженных мной материалов.

Не обронив больше ни слова, Игорь вышел, но на пороге едва не столкнулся с Дашей.

Одарив ее высокомерным взглядом, Семерядов оттолкнул девушку с дороги и скрылся из глаз.

— Чего это с ним? — Даша слегка опешила от подобного обращения.

— Кажется, у нашего Игорька приступ нарциссизма. В крайне острой форме, — при виде Даши Сергей улыбнулся, и добавил. — Кстати, привет. Ты неотразима, как всегда.

— Знаю, — Даша поправила очки, прошла через весь кабинет, и принялась рыться в стопке старых газет. — Привет.

— Что это за эпидемия трудоголизма? — спросил Сергей.

— Так… надо найти старый номер, и кое-какой материал… А ты чего тут целыми днями?

— Да я предпочитаю работать по выходным. Пока в вашем отделе не закончится ремонт, и этого цыпленка не вернут в его кабинет, я буду брать отгулы в счет выходных. Хоть спокойно поработаю. Знаешь, как он меня раздражает…

— О да, — Даша вытащила из пачки нужный номер, чихнула от поднявшейся пыли, и добавила. — Еще как представляю.

Женя открыл не сразу.

Видимо, ночной прилив бодрости под утро угас. Его сменило желание превратиться в барсука и впасть в спячку.

Однако, настойчивость сделала свое дело, и сезам открылся.

— Привет, — Лера оглядела помятого парня с ног до головы. — Что, бессонная ночь выдалась?

— Привет… — Женя взлохматил волосы и сонно посмотрел на незваную гостью. — Ну да, знаешь ведь, программу писал… Блин, как спать хочется! А что случилось-то?

— Зачем вчера ночью ты ходил в дом Милы и Антона? — без обиняков начала Валерия. — Врать не стоит, ты меня знаешь.

Женя не выказал особого удивления, только досадливо поморщился, снова взъерошил волосы и поднял указательный палец вверх, призывая немного подождать.

— Мне нужно было забрать свою книгу. Я давал Миле почитать, а теперь забрал.

— И тебе непременно нужно было сделать это ночью? — Лера скрестила руки на груди. Краем уха услышала, как Вера хвалит Арчи за принесенную палку. И хотя Арчибальд давно уже перерос любую взрослую собаку, он с радостью участвовал в игре.

Женя отвел взгляд, придумывая ответ. Ему давалось это тяжело, потому что врать он просто не умел. Может и соврал бы, да опыта маловато.

— Почему нет? — наконец, ответил он.

— А откуда узнал где лежит ключ? Ведь ты заходил и к нам в коридор, — кроме слов Веры, Валерия вспомнила почудившиеся ей шаги в коридоре. — Не иначе, как сама Мила сказала тебе о них. Антон не знал, Антонина Федоровна… сомневаюсь, что она бы сказала.

— Ну, Рига… Да, мне сказала Мила, еще до своей смерти. А почему нет? Она мне сестра. А книга — про изобретения прошлого века. Ночью ко мне пришла одна мысль, и я решил сходить за книгой…

— Ты взял шкатулку, так ведь, — неожиданно произнесла Лера. Женя посмотрел на нее почти обречено.

— Нет, с тобой невозможно разговаривать. Ты все про всех знаешь! — тут он печально усмехнулся. — Мне бы так.

— Жень, скажи, зачем ты ее взял?

— Ну хорошо… — парень посмотрел куда-то за спину подруги. — Тебе можно доверять. Только… взамен ты скажешь, как узнала, что именно я взял?

Валерия пожала плечами. Нет, она не подозревала Женю, но он вел себя странно.

— Ну, положим, врать ты не умеешь. А шкатулка… Запах корицы.

— Что? — парень поначалу растерялся, но тут поднес ладони к носу и засмеялся. — Ну конечно! Я не помыл руки, а в этой коробочке Антон хранил корицу! Прокололся, как пацан.

Валерия позволила себе улыбнуться. Она знала, что Антон хранил корицу в особой коробочке-шкатулке, привезенной из Франции. Однозначно, так сильно замарать ладони, чтобы остался запах, можно только взяв саму эту коробочку. И — открыв ее.

— Зачем она тебе нужна?

Женя ничего не ответил и спустился в подвал. Дверь осталась открытой, но Лера не отправилась следом. Через пять минут парень вернулся, держа в руке небольшую круглую деревянную шкатулку с красивой резьбой на крышке. Эйфелева башня, как настоящая.

Аромат корицы усилился, а когда крышка открылась, в воздух поднялось маленькое красноватое облачко.

— И что? — Валерия помахала перед носом, чтобы не чихнуть. — Зачем она тебе? Решил на ночь глядя пряники испечь?

— Зря смеешься, — насупился Женя. — Я еще не знаю для чего мне эта шкатулка. Только примерно за месяц до своей смерти, Мила приходила ко мне, ночью. Никто не знает, никто не видел. Она сказала, что если в скором времени случится что-то странное, я должен забрать из их дома одну вещицу, с эйфелевой башней. И ни в коем случае не отдавать ее никому. А еще сделать так, чтобы этого никто не видел.

— Странно… — Лера растерянно повертела коробочку в руках и неосторожно просыпала часть корицы. — И что дальше? Она говорила еще о чем-нибудь.

— Почти ничего. Сказала, где лежит запасной ключ от их дома, и еще велела передать шкатулку человеку, который назовет правильную фигуру.

— Фигуру? — Лера вернула шкатулку и сцепила пальцы в замок. — В смысле, круг, квадрат, треугольник?

Женя помотал головой.

— Параллелепипед, что ли?

— Не угадаешь, если ты не тот человек. А ты, похоже, не тот, — Женя собрался уйти, но Лера схватила его за руку.

— Ты ведь знаешь, что я могу найти убийцу. Отдай шкатулку мне, ради своей сестры.

Парень замешкался в дверях и попытался убрать руку, но Лера держала крепко.

— Нет. Я обещал, а обещания, данного покойному, не нарушают, — твердо сказал он. — Отпусти.

Лера разомкнула пальцы, но в этот самый момент рой мыслей пронесся в голове. Она перебирала варианты. О какой фигуре могла идти речь? Мила не любила математику, а уж геометрию и подавно. Какие еще есть фигуры? Стройные, например, или полные. В танцах бывают фигуры, только Лера не знала ни одной. А загадать танцевальную фигуру было бы вполне в духе Милы.

А еще бывают фигуры в шахматах. Например…

— Белый слон, — через секунду слетело с губ Валерии. Почти непроизвольно, словно на автомате.

Ведь это тоже фигура. Шахматная. Единственная, которая может быть связана с Милой, а именно — с ее смертью. Что бы это ни означало, других вариантов у сыщицы не было.

Женя помедлил и обернулся. На лице застыло изумление.

— Ты… откуда ты знаешь? Опять твои штучки?

— Может я и есть тот человек, — Валерия протянула руку. Она почти не удивилась, что угадала. — Пожалуйста, отдай шкатулку.

Больше юноша не возражал. Он только спросил.

— Так ты знаешь, в чем секрет? Что особенного в этой коробочке?

— Узнаю, — уверенно заявила Валерия и взяла шкатулку. Собралась уходить, но задержалась. — А Мила точно больше ничего не говорила?

— Нет, — сказал Женя, и отвел глаза.

Лера пришла в университет к концу первой пары. Этому никто не удивился, только Вика пробубнила что-то в своем духе, но решила не позориться и не произносить этого вслух. Иры Глазовой по-прежнему не было, и никто не знал, где она. Телефон оказался недоступен, да Лера уже и не пыталась ей звонить. Она была уверена, что это ни к чему не приведет.

Никто не заметил, что среди тетрадей, блокнота, ручек и прочих мелочей в сумке с драконом расположилась банка с ядовитым пауком. Валерия положила ее после того, как распрощалась с Женей. Арчи, вернувшийся с прогулки, остался дома, сторожить резную коробочку с корицей. Впрочем, на самом деле сторожить было нечего — в коробочке оказалось второе дно, которое скрывало флэшку. Ее Лера взяла с собой. Вот только посмотреть, что на ней, не удалось — требовался шифр, подобрать который она не смогла. Но было ясно, что Мила что-то знала. Откуда-то ей было известно про «Белого слона», кто бы ни скрывался под этим псевдонимом. Совпадение или цепь? А и не все ли равно…

Перед тем как уехать в университет, девушка еще раз заглянула к Жене, напомнила про банковский счет, который переслала ночью, и отдала пленку с автоответчика. Ту, которую Арчи нашел в саду. Женя обещал сделать, что сможет — он был умным парнем, и разбирался во многих вещах. А значит, если кто и сможет восстановить записи — это он. Прослушать можно будет позже, на том же телефоне, в доме Крымовых.

— Да, у меня есть еще одна просьба, — напоследок сказала Лера. — Можешь открыть эту флэшку?

Она не обмолвилась, что достала её из шкатулки, но Женя и не спрашивал.

— Сделаем. Только я сегодня буду на парах, а после обеда в общаге. Приходи туда, покумекаем.

К концу второй пары Лера потихоньку смылась. Она регулярно поглядывала на свои часы-талисман, подаренные отцом. Обвитые цепочками и сцепленными стальными кругами, они символизировали ее мировоззрение. Все связано со всем, вокруг — множество переплетающихся цепей и ниточек событий. Взявшись за кончик одной из них, можно оказаться в нужном месте в нужное время.

Теперь девушке было необходимо, чтобы виварий оказался пуст. Лаборант, работающий на полставки, приходил только в двенадцать, а завкафедрой до половины двенадцатого проводил там опыты. Потом он шел обедать.

Вторая пара заканчивалась без пятнадцати двенадцать, и Лера ушла с английского на десять минут раньше.

Она прекрасно знала короткий путь к виварию — через узкую лестницу в левом крыле, по коридору с портретами советских вождей, и — направо. Если идти через главную лестницу, нужно обойти почти все здание, а на это нет времени.

За пять минут миновав три этажа, Лера очутилась в подвале. Огромное помещение, в виде коридоров и небольших примыкающих к нему кабинетов, протянулось под всем зданием университета, образуя своего рода лабиринт, в котором нередко блуждали студенты-первокурсники. В основном здесь проходил занятия у химиков, биологов и физиков — всех тех, кто по призванию или по глупости обязан проводить опыты. А в самом конце коридора-лабиринта расположился просторный спортзал.

В воскресенье мало кто учится, поэтому Лера оказалась в полнейшей тишине полутемного коридора. Очное отделение уже отпустили с миром, заочников же мучили семь дней в неделю, чтобы успеть спровадить их до начала конференции. Но при такой сжатой программе лабораторных работ не проводили.

Однако виварий работал ежедневно, у лаборанта не бывает выходных — животные не станут ждать, пока он отоспится. Они хотят есть каждый день.

Лера направилась по полутемному коридору к свету — туда, где горели новые лампы. Видимо, завхоз решил, что нет нужды освещать весь коридор, когда и так все видно. Поэтому местами студентке приходилось идти почти в полной темноте, ориентируясь на мигающий впереди огонёк.

Повернув в третий раз, Валерия остановилась и настороженно прислушалась. За спиной почудились шаги, но она замерла, и все стихло.

Сердце екнуло, а рука на всякий случай легла на банку с пауком. «Если что, всегда можно бросить ее в убийцу», — решила девушка, и сделала пару шагов. Прислушалась.

В ушах звенела тишина.

— Параноик, — отругала себя Лера, и ускорила шаг. Почему она подумала про убийцу, про какого убийцу и зачем какой-то убийца станет преследовать ее, да еще в университете, она не знала. Видимо, сдали нервы. Ведь даже если это были шаги, наверняка они принадлежали заведующему кафедрой, или какому-нибудь заплутавшему студенту.

До вивария она дошла уже спокойно. Ключ нашелся в стенном шкафчике под журналом с отметками лаборанта о посещении рабочего места. Все сотрудники биофака знали, где он лежит, а Лере ничего не стоило это вычислить.

Дверь открылась бесшумно, и в лицо пахнуло прелой травой, опилками и яблоками. В воздухе сразу же послышалось шебуршание, скрежетание, писк и тявканье.

Лера приходила в виварий только в начале первого курса, но уже тогда он впечатлил ее разнообразием. Чем-чем, а своим «зверинцем» университет мог гордиться по праву — благодаря стараниям некоторых сотрудников здесь были и африканские улитки, и богомолы, и птицееды, и гекконы, хамелеоны и агамы, пара ужиков, десять морских свинок, лабораторные мыши, тритоны, и даже — пустынная лисичка фенек по кличке Фонарик, которую привез один из сотрудников. А не так давно Семен Денисович Полонез привез из Сиднея лейкопаутинных пауков — всего пару, самца и самку. У Леры в банке находилась самка, не смотря на то, что «Белый слон» называл ее Адольфом. Как определить пол паука Лера узнала из интернета.

В темноте горели только глаза Фонарика; он затявкал, приветствуя вошедшего человека.

Девушка нащупала слева выключатель, и включила свет — совсем как настоящий, солнечный, потому что окон в виварии мало, а кроме животных здесь есть и растения.

Фенек закружился по вольеру, опрокинув миску с водой. Огромные уши-лопухи настороженно поворачивались в стороны, как локаторы.

— Привет дружище, — с сочувствием сказала Лера, просовывая палец в клетку. Фонарик ткнулся в него холодным носом, совсем как собачка. — Моя бы воля, вернула бы тебя на родину.

Потом она прошла мимо шкафа-террариума с рептилиями и амфибиями. Одна пучеглазая жаба-пиппа не сводила с нее глаз — так показалось Лере. Изумрудный питон свесил кольца с коряги, и дремал, положив голову на самую верхнюю веточку.

За ними, отгороженные непрозрачной перегородкой, следовали клетки с мышами, крысами и морскими свинками. Они бегали, пищали, свистели и грызли лакомства, оставленные заведующим кафедрой эмбриологии.

Лера отыскала стеллаж, на котором стояли террариумы с пауками разных мастей.

— Привет, друг, — она постучала огромному птицееду с огненно-рыжими лапками и мохнатым брюшком. Паук не сдвинулся с места, пригревшись под лампочкой.

Лера пробежалась взглядом по каждому террариуму, и увидела то, чего опасалась. На столике рядом с фикусом стоял небольшой террариум, разделенный стеклянной перегородкой. В одной его половине из трубки, оплетенной паутиной, выглядывал точно такой же черно-коричневый паук.

Лера достала банку из сумки, посмотрела на Адольфа, который уже успел заплести паутиной всю коробочку, и со вздохом сказала:

— Ну вот ты и дома, дорогуша.

Паук сидел на коробке и махал передними лапами. С крупных хелицер стекла капелька яда.

— Ну-ну, не злись.

Осторожно отвинтив крышку, Лера быстро перевернула банку, и Адольф выпал, точнее, выпала в свою половину террариума. Коробочка осталась в банке, крепко приклеенная к ней паутиной.

Адольф тут же бросился на стеклянную стенку, чтобы впиться в свою «обидчицу», но Лера погрозила ему пальцем и накрыла террариум крышкой.

В эту самую минуту раздался душераздирающий крик.

Лера едва не выронила банку и чуть не уронила со столика террариум с пауками.

Фонарик метнулся по клетке и отчаянно затявкал, а попугай ара, сидящий в высоком вольере в дальнем конце вивария, забил крыльями и хриплым голосом пронзительно закричал что-то на своем языке.

Лера нащупала в кармане телефон, но сеть оказалась недоступна. Тогда ей ничего не осталось, как выключить в виварии свет, выйти в коридор, запереть дверь и осторожно пойти в направлении звука. Кричали где-то неподалеку, и, выглянув из-за угла, девушка увидела Вику.

Звёздная студентка вжалась в стенку и с ужасом смотрела на что-то, что находилось за распахнутой дверью лаборатории.

— Вик… Вика, что с тобой? — Лера немного перевела дух, но все еще не понимала, что происходит. Виктория не могла произнести ни слова. Трясущимся пальцем она указала в лабораторию, и, вся дрожа, опустилась на пол.

Лера медленно подошла к двери. Она уговаривала себя, что там нет ничего страшного, что у Вики сдали нервы, или она испугалась крысу, или…

От легкого прикосновения дверь открылась шире. Освещение было выключено, но в лаборатории всегда горят светодиоды, мигают огоньки приборов, красным светится сигнализация над дверью, синим — энергосберегающие лампы над реактивами и баллонами с жидким азотом.

Все три баллона были перевернуты и открыты. По полу еще струился туман испаряющегося азота, обволакивая ножки стола, основания приборных панелей, и тело, лежащее на полу.

Лера отшатнулась, подавив рвотный позыв, и едва не присоединилась к дрожащей на полу Вике. Но все-таки сделала шаг вперед и с ужасом рассмотрела то, от чего по коже не просто пошли мурашки — она покрылась инеем, а сердце отказалось биться.

— Ира… — побелевшими губами выдохнула Валерия. Первое впечатление прошло, ужас уступил место одной единственной мысли: «а вдруг ее еще можно спасти?».

Лера бросилась к телу однокурсницы, и дотронулась до ледяной руки. Ледяной — в буквальном смысле. Мысль тут же улетучилась, и снова нахлынул ужас. Лера села на пол и одними руками отодвинулась от замороженного безжизненного тела.

Ира была мертва.

Ее волосы неестественно застыли волнами, ноги согнулись в коленях, как при неудачном падении, а платье встало колом. Конечности девушки и ее лицо приобрели неестественный бледно-голубой оттенок, на ресницах, щеках, губах застыл иней. Совершенно белые глаза выглядели как два теннисных мяча, вставленные в орбиты черепа. Кожа на лице потрескалась, а местами азот разъел ее до кости. Правая рука застыла перед лицом, словно закрывая его от чего-то, а левая… от нее осталось лишь торчащий из плеча обрубок с острыми краями. Рядом же, рассыпавшись осколками, лежала оставшаяся часть.

Со стороны лестницы послышался топот ног и гул голосов. Лера разобрала голос Ксюши, Викиной шестерки — она привела нескольких преподавателей.

— Убили! Иру Глазову заморозили!

Еще через десять минут коридор оцепила полиция. Всюду зажегся свет, лаборатория перестала быть такой зловещей, но зрелище по-прежнему ужасало. Жестокое убийство в университете грозило огромными проблемами.

Всем, кто стал свидетелем произошедшего, было приказано молчать. Сам ректор университета общался с Елиным и следователь взял со свидетелей подписки о неразглашении. Хотя, конечно же, слухи все равно просочились, и еще много лет среди студентов будут бродить страшные рассказы о сумасшедшем химике и не сдавших ему зачет замороженных студентах…

Но в тот момент всем было не до сплетен и шуток.

— Виктория Шильц и Ксения Семенова. Вам придется проехать с нами для дачи показаний, — сообщила Иванна. И с сочувствием, смешанным с беспокойством, посмотрела на Леру. — Тебе тоже. Кажется, тебя ждет очень неприятный разговор с Михаилом Афанасьевичем.

Сквозь неплотно задернутые занавески пробивался яркий весенний свет, наискось падал прямо на морду Бонифация и щекотал влажный коричневый нос. Пожилая такса дремала в корзине, поставленной в углу кабинета, подергивала лапой и временами фыркала, отгоняя невидимых мух.

Михаил Афанасьевич стучал пальцами по столу и исподлобья смотрел на сидящих напротив свидетельниц. Он думал.

— Итак, Виктория Аркадьевна Шильц. Что вы делали в подвале, в то время, когда остальные ваши сокурсники находились на лекции?

Вика сидела набычившись, как длинноногая цапля, и со злостью смотрела на Леру.

— А почему вы ее не спрашиваете? — противно протянула она.

Елин сцепил пальцы в замок и строго произнес:

— Не беспокойтесь, спрошу. Итак?

— Я… я… — Вика не знала, что бы придумать.

— Она хотела Ригу напугать! — выкрикнула Ксюша, сидящая рядом с ней.

— Молчи, дура! — Вика рявкнула и едва не ударил «подругу» по плечу.

— Сама молчи! — расхрабрилась Ксюша. — А я не буду! Я домой хочу-у…

Она почти разревелась, и Елин с тяжелым вздохом пододвинул ей стакан воды.

— Вы знаете, что за дачу ложных показаний вас не ждет ничего хорошего? — спросил он у Вики.

— А вы знаете, кто мой папа?! — Вика высокомерно задрала нос и стукнула кулаком по столу. — Немедленно отпустите меня, или я позвоню ему…

— Мы с радостью поговорим и с вашим отцом, — усмехнулся Елин в усы. — У меня и для него найдутся вопросы.

— Не надо, — поспешно ответила Вика. — Да, я хотела напугать эту выскочку. Довольны?

— Не вполне. Что же, нынче барышни такого возраста ведут себя, как школьницы? — Михаил Афанасьевич достал из стола бумажку, и пододвинул ее свидетельнице. — Пишите.

— Что? — она испуганно хлопнула ресницами.

— Все. С самого начала. Зачем спустились в подвал, как обнаружили тело, какие у вас были отношения с погибшей… Пишите, пишите.

Вика проворчала что-то под нос, бросила неприязненный взгляд на Валерию, и принялась скрести ручкой по бумаге.

— Что же касается вас, Ксения Валентиновна, то вы можете быть свободны. Все ваши показания записаны.

— Спасибо! — Ксюша радостно вскочила и пулей вылетела из кабинета. Лера проводила ее равнодушным взглядом. Обычная шавка, которая напугалась последствий за то, что гавкала слишком громко. Наверняка они с Викой задумали какую-нибудь пакость против Валерии, потому и пошли за ней. Только свернули не в тот кабинет, вот и доигрались… А Михаил Афанасьевич, по всей видимости, специально решил припугнуть их, чтобы неповадно было. Очевидно, что девчонки никак не причастны к гибели своей «подруги». Слишком сложный способ убийства. Кроме того, по словам эксперта, Глазова скончалась никак не менее пяти часов назад. То есть — рано утром. А вот что Ира делала в университете в такое время, еще предстояло выяснить.

Леру беспокоило другое. Когда она шла мимо лаборатории, дверь туда была заперта. По словам же Вики, она была приоткрыта. А еще раньше Лера слышала шаги за спиной. Кто-то приходил в лабораторию, когда Ира уже была мертва.

— А вот с вами, Валерия Николаевна, будет отдельный разговор, — Елин, наконец, обратил внимание на Леру. — Без свидетелей.

Вика подняла глаза, скривила высокомерную гримасу, и хотела открыть рот, чтобы что-то возразить. Но Михаил Афанасьевич опередил ее:

— Вы дописали? Вот и отлично. Можете быть свободны.

Виктория резко встала, посмотрела на однокурсницу, потом на следователя, и вышла, громко хлопнув дверью.

— Лейтенант Зуев, проследите, чтобы девушка не заблудилась, — произнес Михаил Афанасьевич, красноречиво взглянув на дверь.

— Есть! — исполнительный помощник неуклюже встал из-за стола и отправился догонять Вику.

Лера поняла, что теперь отвертеться не удастся. Потому что, проходить свидетелем по трем убийствам за два дня — таких совпадений не бывает. По крайней мере, в этом был уверен Михаил Афанасьевич.

— Что, домашний арест? — спросила Лера спокойно.

— Зависит от того, что ты расскажешь. Для начала, по делу Антоновой.

— Но ведь… — Лера немного растерялась, ожидая вопроса про Иру.

— К сегодняшнему делу вернемся потом. Итак?

— Я мало что знаю… Мы с Дашей выгуливали Арчи. Он начал беспокоиться, и нашел тело. Все.

— Вот странное совпадение, — Михаил Афанасьевич встал и подошел к окну. — Когда наши оперативники приехали на квартиру Антоновой, ее соседка с ужасом рассказала про некую девушку твоего возраста и телосложения, которая приезжала минут за десять до полиции и хотела забрать вещи и кроликов. А ты, по странному стечению обстоятельств, неожиданно решила посетить семинар китайской медицины.

— Я действительно туда ездила, — Лера разглядывала нос таксы. Он подрагивал, словно собака во сне шла по следу. — В смысле, к Антоновой. Хотела забрать кроликов. Они бы погибли без хозяйки. А сейчас они у меня, сегодня Даша даст объявление, и я пристрою их в хорошие руки. Можете проверить.

— Кроликов, значит… Складно рассказываешь, — Михаил Афанасьевич сцепил руки за спиной. — Только, Валерия, — он повернулся и пристально посмотрел на девушку. — Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы догадаться, что тебе известно больше, чем говоришь. И мне не хочется применять силу закона, чтобы заставить тебя сотрудничать со следствием. Есть другой вариант — ты рассказываешь все, что знаешь про два последних убийства, а я устраиваю тебе встречу с Антоном. Он пришел в себя и согласен говорить.

Лера задумчиво потеребила цепочки часов и сказала.

— Хорошо. Я думаю, что убийство Антоновой — случайность.

Елин хмыкнул, но никак не показал, что удивлен. Он не перебивал, и слушал очень внимательно.

А Лера смотрела перед собой, сквозь вазу на столе, словно находилась в каком-то другом измерении. Она мысленно перенеслась во вчерашний день и вспоминала каждую увиденную и услышанную деталь.

— Ее смерть была несчастным случаем. Крем погибшей дала сама торговка домашней косметикой. Она не подозревала про аллергию, и когда Антоновой стало плохо малодушная женщина попросту испугалась и сбежала. Но есть одно «но». Эта «случайность» была выгодна кому-то, кто не причастен к ней, то есть к случайности. Тому, кто сделал все, чтобы обстоятельства сложились против Антоновой.

Михаил Афанасьевич набил трубку табаком, открыл форточку, и закурил. Струйка дыма поднялась вверх и выскользнула на улицу.

— Почему ты решила, что это случайность?

— Про аллергию знали всего двое — соседка Антоновой и ее внук. Внук собирался получить наследство от нее, и именно поэтому пришел мириться. Просто так Антонова бы не оставила ему квартиру — по словам соседки, характер у бабушки был не сахар, а с внуком она не общалась довольно давно. Его бабушка отписала все имущество детскому дому. Внук не пришел бы мириться без причины. Возможно, какое-то время назад у него и были деньги, но его уволили с работы из-за употребления наркотиков… — Валерия умолчала, что «работа» его мягко говоря незаконна. — Дорогой пиджак, в котором он пришел, с чужого плеча — он ему великоват, и на нем были кошачьи волоски, а соседка сказала, что у этого парня и тараканы дохнут. У него не может быть кота.

Лера сделала небольшую паузу, на миг вернувшись в реальность. В глаз ей выстрелил солнечный лучик, и вытопил невольную слезу. Девушка прищурилась, прикрыла ладонью глаза, и продолжила.

— Он не знал, что его бабушка умерла, и потому не удивился, когда я сказала, что она в больнице. И пришел он не только помириться, но и поклянчить денег. У него не было мотива ее убивать. По крайней мере, пока. Что касается соседки, я уверена, что она не причастна. Я добралась до квартиры за полчаса, она же была в домашней одежде, от нее пахло луком, а под ногтями осталась мука. Она лепила пельмени или пекла пирожки — в любом случае, не отлучалась из дома последние несколько часов. Соседка снизу — Инна — могла бы желать смерти Антоновой, из-за постоянных нравоучений, которые читала ей старушка. Но она тоже провела несколько часов с любовником, к тому же не знала про аллергию. А если бы и знала — Антонова бы ни за что не приняла от нее никаких подарков, тем более косметики, состав которой неизвестен. Точно так же она не взяла бы подарка ни от кого постороннего, да и знакомого тоже. От неспециалиста, скажем так. Но — она доверяла тому, у кого постоянно покупает косметику. Нина Стефанидовна любила ухаживать за собой, дома у нее куча каталогов, да и соседка подтвердила её любовь к косметическим процедурам. Антонова купила бы крем только у торговки, к которой обращалась не раз. Возможно, она уже брала крем в такой баночке и знала его состав. Но на этот раз внутри оказался другой крем — то ли торговка перепутала, то ли сама Антонова. Но результат от этого не меняется. Несчастный случай с летальным исходом.

Лера замолчала, а Михаил Афанасьевич выпустил последнее колечко дыма, и задумчиво посмотрел на Бонифация.

— Каково, а, Боня?

Потом он сел в кресло, и принялся что-то писать.

— Мы проверим твою версию. Почему ты думаешь, что кому-то была выгодна ее смерть?

Лера замялась, и принялась разглядывать кончики своих ботинок. Рассказать про звонок, поступивший на телефон Антоновой, она не могла. Хотя, скорее всего, Елин еще вернется к этому вопросу — полиция наверняка проверила кто и когда звонил женщине в последнее время.

В конце концов, она произнесла.

— М… считайте это интуицией. Можете просто проверить как одну из версий.

— Хм, — только и ответил Елин, внимательно посмотрев на Леру. Словно пытался рассмотреть, что же творится у нее в голове. Не добившись успеха, он вернулся к своему делу, и продолжил что-то писать.

— Антонова умерла около пяти часов. А в семь ноль пять на ее сотовый телефон поступил звонок, на который кто-то ответил. И кто бы это мог быть? — спросил Михаил Афанасьевич, мельком взглянув на Валерию.

— Я, — Лера ожидала вопроса и ничуть не смутилась. — Это звонила моя однокурсница, которую нашли сегодня утром.

— Да что вы говорите! — иронично отозвался Михаил Афанасьевич, но его взгляд Валерии не понравился. Он был очень сердит. — Тогда скажите на милость, Валерия Леонидовна — почему это ваша однокурсница звонила на телефон погибшей Антоновой, да еще в тот момент, когда вы оказались там?

— Случайность, — Лера пожала плечами. — Если она была знакома с Антоновой, не удивительно, что могла позвонить в любое время.

Елин отбарабанил пальцами по столу и посмотрел на Бонифация.

— Она действительно была знакома. Иванна узнала, что Ирина Глазова подрабатывала в социальной защите, помогала старикам. В том числе — Нине Стефанидовне Антоновой.

— Вот и ответ на ваш вопрос, — улыбнулась Валерия, положив ногу на ногу.

Елин хмуро взглянул на нее, и вернулся к бумагам.

— Ну а что ты можешь рассказать про сегодняшнее убийство?

— Я знаю не больше вас.

— Хорошо, сформулирую вопрос по-другому. Что ты делала в подвале?

За окошком прыгали синицы. Они высвистывали весеннюю трель, размахивая синими крылышками, и Лера подумала, что хорошо бы сейчас оказаться где-нибудь в лесу. На природе, где нет этих допросов, пауков, ночных звонков и замороженных трупов.

— Я относила в виварий паука, которого брала на пару дней домой. Вот вам доказательство, — Лера вынула из сумки банку, в которой раньше сидел паук. Сейчас осталась только коробочка, сверху донизу оплетенная паутиной.

Михаил Афанасьевич непонятно зачем постучал карандашом по стеклянному боку банки, и сказал:

— Допустим. Но ты общалась с Ириной, и могла бы рассказать что-то, что поможет выйти на верный след. Я не могу положиться на показания твоих однокурсниц. Они не сказали по существу ни одного факта, хотя и дружили с погибшей.

— Дружили, — фыркнула Лера. — Да Ира последние полгода просто ходила за Викой хвостом. И мне кажется, не просто так.

Она не успела договорить — в дверь без стука вошла Иванна. Повесив на левый локоть зонтик-трость, а в правой руке зажав папку с документами, она с порога сообщила:

— Михаил Афанасьевич, похоже, у нас раскрыто одно старое дело! Помните партию поддельных лекарств от гриппа и ОРВи?

— Напомните.

— Вместо лекарств людям продавали слабые наркотические вещества, которые вызывают быстрое привыкание. После чего некоторые подсаживались на настоящие наркотики, и это приносило очень хороший доход торговцу. Самое интересное — преступница всего одна. Действовала без сообщников, работала медсестрой в центральной больнице.

— Да, да, да, помню, как же, — пробормотал следователь, принимая у Иванны папку с документами. — Я посмотрю их чуть погодя. Кто дал наводку?

— Один журналист… Кажется, его зовут Игорь Семерядов.

Лера насторожилась. Она знала, что с Семерядовым работает Даша. И была наслышана о скверном характере ее коллеги.

Но больше ни Елин ни Иванна ни словом не обмолвились об этом деле. Иванна только подбадривающе посмотрела на Леру, и спросила.

— Михаил Афанасьевич, могу я заняться делом Антона Крымова лично?

— А разве оно не у тебя? — вмешалась Лера.

— Рижская, не лезь не в свое дело, — строго сказал Михаил Афанасьевич.

— Его отдали Соловьеву, — шепнула Иванна, но поймала неодобрительный взгляд следователя и замолчала.

— С чего вдруг такое рвение? Ведь вы категорически против того, чтобы держать Антона под стражей.

— Да, и именно поэтому я хочу… снова взять дело под свой контроль.

— Хм. Я подумаю над вашей просьбой. А пока у вас хватает дел. Черт те что творится, три убийства за два дня! Нами скоро заинтересуются в Москве… Поэтому идите, и делайте все, что в ваших силах… нет, даже больше этого, чтобы раскрыть сегодняшнее убийство. Гибель студентки, да еще в университете — это уже переходит все границы! Идите, Иванна.

Иванна развернулась, мотнув забранными в хвост волосами, и молча вышла из кабинета, а Михаил Афанасьевич отложил трубку в сторону и смял какую-то бумажку. На этот раз даже на его лице читалось сильное беспокойство.

— Что странного в дружбе Вики и Иры? — спросил он, вернувшись к старому разговору.

— Не знаю. Всё, — пожала плечами Лера. — Ира — она другая. У нее есть… было достоинство, характер. А Вика… ну, вы сами видели. Такие люди редко сходятся. Мне кажется, Ире что-то нужно было от Вики.

— Хорошо. А что ты думаешь по поводу ее смерти?

Лера ответила не сразу. Почему-то ей не хотелось рассказывать про разговор декана и странного человека в кабинете. А уж тем более про звонок с номера Иры. И она сказала:

— Ее лицо было спокойно. Значит, перед смертью она не испытывала ужаса. Ее убил не азот, а что-то другое. Скорее всего — яд. Раз тело заморозили, значит, хотели скрыть следы. Какое-то вещество, которое разрушается при низкой температуре.

— Возможно. На это же подозрение наводит и рука. Почему она отколота?

— Преступник мог уронить тело, — Лера снова перевела взгляд на вазу, как на нейтральный объект, не мешающий размышлять. — Другой вопрос, специально или нет. Скорее всего, намеренно. Чтобы мы не увидели следа от укола. Но есть еще вариант, о котором мы не догадываемся. Если преступник рассчитывал на то, что полиция будет расследовать случай отравления, то на самом деле Иру убили по-другому.

Михаил Афанасьевич не сдержал усмешки:

— Не все преступники такие умные, как ты. К счастью. Только…

— Только не этот? — Лера закончила неприятную мысль за следователя.

— Да. Не этот, — Елин сделал акцент на последнем слове. Не этот. Один.

— Вы считаете, всех их убил один человек?

— Сложно сказать. Если придерживаться версии, что Милу убил Антон — а это единственный правдоподобный вариант — то, нет. Но кое-что общее в этих трех убийствах все же есть.

— Они слишком сложны для обычных преступлений?

Тут Валерия подумала — не может ли оказаться, что первое задание «голоса» она провалила? Что, если нужно было вычислить того, кто убил Иру Глазову? Но пока нет никаких признаков этого, на выполнение «задания» отведено три дня, а Иру убили раньше. Нет, должно быть, речь шла совсем о другом убийстве. О том, которое должно произойти.

Михаил Афанасьевич покачал головой. Он не знал, что сказать.

— Если бы вы позволили мне участвовать в расследовании… — осторожно начала девушка. Но Елин ударил кулаком по столу так, что она едва не подскочила на стуле.

— Это тебе не игра в детектива, Рижская! Это жизнь, и умирают люди! Я взял с тебя слово не лезть в дело Крымовой самостоятельно, а теперь хочу, чтобы ты пообещала держаться подальше от всех трех дел. Это не твоя работа.

Лера встала. Она спокойно и серьезно посмотрела на следователя. Ему показалось, девушка побледнела.

— Я не могу. Простите.

— В таком случае, если ты будешь мешать следствию, я приставлю к тебе охрану. И это не шутка.

— Поняла, — Лера в нерешительности постояла возле стула и спросила. — Могу я увидеть Антона? Вы обещали.

Так же, как и Валерия, Елин не любил ложь в любых ее проявлениях. Он пообещал ей устроить встречу. Поэтому нехотя поднял трубку телефона, набрал охранника, и сказал:

— Приведите Крымова в мой кабинет.

— Анализ его крови уже готов? — Лера нетерпеливо теребила часы, уже догадываясь, что ответ ей не понравится.

— Готов-то, готов… — вздохнул следователь. — Вот только ничего в его крови не обнаружено. Никаких признаков снотворного или наркотических веществ.

— Вы правда думаете, что Антон убийца?

— Не важно, что я думаю. Важно, о чем говорят факты. И они не в его пользу. У нас нет ни одной альтернативной версии, свидетельствующей о его невиновности. Только исчезновение трупа — но объяснить его мы не можем. А потому Антону Владимировичу придется остаться под стражей. Тем более, вчера он напал на сокамерника…

— Что?! — от изумления Лера снова села на стул. — Антон? И на это была веская причина, я надеюсь?

— В том-то и дело, что оба молчат, — Михаил Афанасьевич развел руками. — Этот портной, Жиль, утверждает, что Крымов ни с того ни с сего бросился его душить. А сам Антон вообще отказался давать показания, его отправили в изолятор.

— И Жиль здесь? Значит, вы подозреваете его в убийстве Антоновой? — насторожилась Лера.

— Твоя версия хороша, но это лишь слова. А у нас есть факты — платок Жиля на месте преступления, а на платке жирное пятно, предположительно от крема. Сейчас в лаборатории проверяют его состав, и я более чем уверен, что он совпадет. Кроме того, мы опросили соседей Жиля. Оказалось, что недавно он сильно поссорился с Антоновой.

— Как… — растерялась Лера. — Что ей делать в его салоне? Для няни на пенсии его цены слишком высоки, если не сказать заоблачны.

— Причина ссоры неизвестна, сам Жиль говорит, что эта женщина была недовольна платьем, — Михаил Афанасьевич посмотрел за окно. — Но он врет, мы все равно докопаемся до правды.

— А что насчет странных слов Антона? Вы проверяли версию с девушкой?

Лера имела в виду жертву несчастного случая, задушенную цепью.

— Да. Алиби на тот вечер у Антона нет. Он утверждает, что был дома, с женой. А как ты понимаешь, жена подтвердить его показания не может.

Валерия задумалась, и молчала до того момента, пока не привели Антона. Она была уверена в одном — Жиль не причастен к смерти Антоновой. В своей версии она не сомневалась, хотя и не могла объяснить, откуда на месте преступления платок этого француза, и почему он ссорился с Антоновой.

Через десять минут Антон зашел в кабинет, и Лера не сразу узнала растрепанного, бледного, с кровоподтеком на щеке мужчину. Горе, или что-то еще, сильно изменило его всего за один день. Правда, увидев Валерию, он словно очнулся от сна, и затараторил, глотая слова:

— Я не виноват… не виноват… Найди его, умоляю, найди!

— Сядьте, Крымов! — сурово сказал Елин. — И отвечайте на вопросы.

Антон замер, встал, чуть пошатываясь, и сел напротив Леры. Его руки были скованы наручниками, но пальцы непрестанно переплетались, выдавая крайнее волнение.

— Кого? Кого надо найти? — спросила Лера, подавшись вперед.

— Найди его… найди… того, кто убил мою жену и сына.

— Вашего сына сбила машина, — терпеливо сказал Михаил Афанасьевич. — Это был несчастный случай. Мы уже говорили вам вчера.

Но Антон не обратил на его слова никакого внимания.

Он продолжал разговаривать только с Лерой. Подняв на девушку измученный взгляд, сказал:

— Поговори со Студеневым… он должен знать!

— Кто это? — Валерия подалась вперед, чтобы не упустить ни слова.

— Ты найдешь его. Он знает, — снова повторил Крымов, заламывая руки.

— Почему вы раньше не упоминали о нем? — нахмурился Елин.

Антон исподлобья посмотрел на следователя и промолчал.

— Я не спрашиваю дважды. Кто такой Студенев?

— Я ничего не скажу без адвоката, — резко заявил Антон, и больше не произнес ни слова. Только умоляюще посмотрел на Леру, и опустил глаза в пол.

— Но мне ты можешь рассказать что-нибудь. Хоть что-то? — тихим спокойным голосом произнесла Лера. — Ты сам организовал прогулку? Или тебе кто-то подсказал?

Молчание.

— Что означает та фраза… она должна была быть последней?

— Студенев знает, — шепнул Антон, и стало ясно, что больше из него не вытянуть ни слова.

— Конвой! Увести! — рявкнул Елин.

Зашел флегматичный охранник, взял Крымова под локоть и увел в камеру. Лера растерянно посмотрела ему в след.

— Ты знаешь, о ком он говорит?

— Понятия не имею…

— Странно. Он даже словом не обмолвился до встречи с тобой… Но, оставим.

Михаил Афанасьевич грузно поднялся из-за стола, достал из шкафа собачьи галеты, и насыпал в миску перед носом Бонифация.

— Если Антон говорит правду, и он не убивал жену, то в лодке мог прятаться кто-то третий. Тот, кто украл тело, — вдруг сказала Валерия.

— Исключено, — Елин погладил таксу по голове, и Бонифаций приоткрыл глаза. Нюх у старого пса уже пропал, и спросонья он не сразу учуял лакомство. — Эта версия пришла в голову и Иванне, но, во-первых, в лодке слишком мало места, чтобы там мог поместиться человек. Но даже если бы кто-то сумел сложиться в четверо, он не смог бы так быстро выбраться, совершить убийство и скрыться незамеченным. А во-вторых, увидев незнакомца, и заподозрив, что с мужем что-то неладное, Людмила Крымова должна была закричать. Но прохожие на берегу не слышали ни единого звука. И еще — они не видели в лодке посторонних, а некоторые утверждают, что женщину столкнул именно тот мужчина, который сел с ней в лодку.

— И у вас нет даже предположений? — с отчаянием спросила Валерия. — Хоть каких-нибудь?

— Отчего же… — пробормотал в усы Елин. — Есть одна безумная версия. Гипноз. Хотя, Иванна с ней совершенно не согласна.

— По-моему, версия провальная, — Лера скривилась, будто проглотила лимон. Она не верила в гипноз.

— Время покажет, — Елин отстукивал на столе барабанную дробь. — Вы снова сходитесь с Иванной во взглядах. Ей кажется более реальным, что был кто-то третий. И она пытается воссоздать картину событий. Именно поэтому я передал дело Соловьеву. Он более… рационален.

— По-вашему гипноз — это рационально? Вы передали дело Соловьеву, только потому что он верит в вину Антона? — язвительно спросила Лера.

— Потому что не предлагает глупых версий!

Девушка набычилась и замолчала. Она и сама до сих пор сомневалась в Антоне, и это ужасало ее. Нет, нельзя сомневаться. Но и верить тоже. До того момента, пока все не встанет на свои места.

Однако, Елин не должен знать, что она тоже сомневается.

— В таком случае, я докажу, что Антон не виновен. И вы можете посадить меня за решетку, меня ничто не остановит. Потому что Мила была моей подругой, а самое страшное, что может произойти — это осуждение невиновного. И я этого не допущу! — в запале Валерия вскочила со стула, и принялась ходить по кабинету.

— Ну-ну, полегче, — Михаил Афанасьевич вдруг добродушно рассмеялся, глядя на отчаянную решимость девушки. — Не надо делать из меня монстра. Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы за решеткой оказался настоящий убийца. Ты ведь знаешь цену моим словам?

Лера остыла, остановилась и тихо сказала:

— Да.

— Тогда давай договоримся — ты не подвергаешь себя опасности, а я делаю свое дело. Но если вина Антона все же будет доказана…

— Я не стану спорить… — так же тихо отозвалась Лера.

— Вот и отлично. И, Валерия, — добавил Елин, когда девушка почти ушла. — Если ты все-таки додумаешься до логического объяснения этих событий, я с удовольствием тебя выслушаю.

Лера молча улыбнулась и вышла из кабинета.

На выходе из здания полиции она столкнулась с Иванной. Каперина собиралась ехать к родителям Иры, а точнее — к ее матери, которая двадцать лет растила девочку без отца. Она еще не знала, что случилось с ее дочерью.

— Мне нужно с тобой поговорить, — Лера взяла Иванну под локоть. — Это касается вчерашних убийств.

Она не стала рассказывать Михаилу Афанасьевичу все свои догадки. Особенно по делу Антона — потому что должна была убедиться, что права, и найти неопровержимые доказательства своим словам. Но с Иванной всегда могла поделиться самыми бредовыми идеями. Потому что серая мышка умела мыслить нестандартно. Смело.

— Разговор с Елиным не удался? — догадалась Иванна.

— Отчасти. Скажем так, мои версии он не воспринимает всерьез. Вся надежда на тебя.

— Не обижайся на него, — по дороге женщина передала какому-то оперу папку с бумагами, и пошла дальше. — Михаил Афанасьевич просто переживает за тебя. И считает ребенком.

— Это-то меня и огорчает, — вздохнула Лера. — Но, хватит о грустном. У тебя есть полчаса?

— У меня и минуты нет, — с сожалением произнесла Иванна. Они с Лерой вышли из здания и остановились у крыльца. — Давай поговорим позже. В пять вечера устроит?

— Не знаю, — призналась Лера. — Созвонимся если что.

— Идет! — Иванна собралась перейти дорогу, на другой стороне которой ее уже ожидала машина.

— Погоди. Я не отниму много времени, — спохватилась девушка. — Есть одно дело. Ты можешь отправить кого-нибудь из ребят на станцию, узнать у сторожа, действительно ли Крымовы отплыли с правого берега?

— Уже узнавали, — отозвалась оперативница. — Разве я не говорила тебе? Он опознал их по фото, к тому же они предъявили документы. Тебе известно что-то еще?

— Да нет… Так, пытаюсь найти нужную ниточку. А не подскажешь, сколько времени? А то у меня сотовый далеко, доставать неохота, — напоследок спросила Лера. При этом свои наручные часы она спрятала за спину. Для чего был задан этот вопрос, девушка никому не объяснила, никто и не спрашивал.

— Мой сотовый и вовсе в моем кабинете, я за ним позже забегу. А часы недавно потеряла. До встречи!

И Иванна перешла на зеленый свет.

Лера еще немного постояла возле крыльца, наблюдая за отъезжающей машиной. Она о чем-то думала — так самозабвенно, что не заметила, как к ней подошла Даша.

— Вот так ты держишь обещания?!

Рижская обернулась на возмущенный голос и виновато произнесла:

— Прости, Даш. Я не хотела ехать одна, так получилось.

— Получилось? Получилось у нее! Договорились ведь, что поедем в полицию вместе… А я, как дурочка, жду полчаса, не захожу… И на тебе — выходишь… Я так не играю!

Конечно, все это было сказано с наигранной обидой, но Лера прекрасно знала характер Даши и не стала тянуть кота за хвост.

— Меня привезли сюда, можно сказать, насильно. Произошло еще одно убийство…

— Что?! — Даша переменилась в лице, и без того большие глаза превратились в почти совиные. Она схватила Леру за рукав. — Да ладно? Ну, рассказывай скорее…

— Хорошо, только не здесь, — шепнула Лера, оглядываясь на полицейского, который уже бросал на девушек подозрительные взгляды.

Подруги отправились в ближайший тихий двор, где гуляли мамочки с малышами, устроились там на скамейке, и Валерия рассказала все то же, что и следователю. Убийство Иры никак не касалось игры, которую затеял некто под ником Белый Слон. А значит, Лера не нарушает правила, по крайне мере пока. Она все больше укреплялась в мысли, что «голос» имел в виду совсем не смерть Ирины.

— О-бал-деть… — только и выдохнула Даша, широко раскрыв голубые глаза. — Кажется, тут уже не бомба, тут атомный взрыв назревает. Ты как хочешь, но начальный материал я сдам. Все равно это просочится в прессу, только там напишут совсем не то, что нужно нам. Так что я под твоим чутким руководством напишу только то, что никому не навредит.

— Ну хорошо, — нехотя согласилась Лера. — Только, давай ближе к вечеру? В пять я встречаюсь с Иванной, а сейчас хочу заехать к Женьке в общагу… Вот блин!

Лера неожиданно хлопнула себя полбу. Ребенок, сидевший неподалеку в песочнице, залился смехом, размахивая пластиковой лопаткой. Молодая мама поспешила объяснить малышу, что нехорошо смеяться над незнакомыми тетями, когда они бьют себя по лбу, но ребенок продолжал заливисто хохотать.

— Уже и дети над тобой смеются, — хихикнула Даша. — Чего ты себя лупишь?

— Да совсем забыла! Женька ведь ночью звонил, уговаривал пойти на Бэль Лу сегодня вечером. А я, кажется, пообещала… Хотя, не помню точно.

— Ну так в чем проблема? Я тоже иду, вот там и поговорим.

— А Иванна?

— Что все Иванна да Иванна? — рассердилась Даша. — Свет клином на ней что ли сошелся? Подождет, завтра с ней поговорите.

— Ой, Даша… — Лера покачала головой, но решила не спорить. В конце концов, все будет зависеть от того, что ей удастся обнаружить с помощью Жени. А намеревалась она взломать страничку таинственного Белого слона.

— Что Даша? Ну что Даша? Я, между прочим, добыла тебе газеты! И прошлый номер, и материалы на свежий. Вот, получите, распишитесь!

И она протянула Лере газету и распечатанные материалы.

— Дашуль, ты просто прелесть, — Лера чмокнула подругу в щеку. — А что насчет кроликов?

— И их пристроим. В новом номере выйдет мега-объявление. Вот увидишь, весь город сбежится их забрать!

— Да? — Лера с сомнением посмотрела на сияющую подругу. — А что такого ты там написала?

— Вот выйдет, и узнаешь, — с гордостью заявила Даша. — Но и это еще не все мои приключения. Я тут Игоря встретила, ну, Семерядова, ты знаешь. Так он, прикинь, каких-то наркоторговцев разоблачил! Опередил, нехороший человек…

— Да ты не переживай так, — Лера похлопала подругу по плечу и усмехнулась. — Эти его наркоторговцы, в лице одного человека, по сравнению с нашим делом так — тьфу!

— Вот я на тебя гляжу и поражаюсь, откуда это ты все знаешь! — всплеснула руками Даша. — Значит, и правда всего один? Ну и тьфу на него тогда. Но Семерядов меня все равно раздражает. Представляешь, полчаса мне доказывал, что наш главред, Гущин, скоро повысит его до редактора собственной колонки, а все из-за этого материала! Нет, ты представляешь, что он о себе возомнил?

— А ты с ним лучше не спорь, пусть думает, что хочет. Всё равно не переспоришь — среди дураков ему равных нет.

— Легко тебе говорить, — Даша тяжело вздохнула. — Ладненько, переживу. Давай уж к делу. Надо полагать, бесполезно спрашивать, что ты узнала,?

— Я бы сказала, бессмысленно, — Лера отчертила ногой линию на земле. — Антон кажется невменяемым…

— Кажется?

— Да, именно. По-моему, он просто не хочет говорить. По какой-то причине он не может рассказать что означают те его слова. Единственная более-менее полезная информация — это некий Студенев, фамилию которого назвал Антон. Только что это за Студенев и с чем его едят он не сказал.

— Вот теперь мой выход! — бросив остатки семечек из кармана флегматичным голубям, гордо заявила Даша. — Это — семейный психотерапевт Крымовых, который, кстати, ходит у тебя в подозреваемых. Та-дам!

— А еще говоришь, что я все знаю… — Лера почесала затылок и усмехнулась. — Колись давай.

— Да тут ничего сверхъестественного нет. Вчера вечером я вышла на сайт самого известного в нашем городе психотерапевта, этого самого Студенева. Потом позвонила Жеке, он быстренько взломал его клиентскую базу — и, ву а ля! Мои подозрения подтвердились, в списке обнаружилась некая Крымова Л.В. с улицы Калиновая, д.10.

— Отлично! — потирая руки, то ли от холода, то ли от радости, воскликнула Лера. — Значит, побеседуем и с ним. Справишься?

— Да не вопрос! — усмехнулась Даша.

— Отлично. Поговори с этим персонажем, а главное — запомни все детали. Потом опишешь мне его кабинет, какие бумаги на столе, предметы…

— Да без проблем, подруга! Сделаем, — Даша построила из пальцев «ок». — Знаю я твои методы… Да давай прямо сейчас ему позвоню!

С одобряющего кивка Валерии Даша набрала номер психотерапевта и через пару секунд произнесла:

— Здравствуйте! Могу я услышать господина Студенева? Ах. Это вы… Нет, я не ваш клиент. Вообще-то я из газеты, хотела бы взять у вас интервью…

Даша помолчала, но по ее лицу Валерия поняла, что Студенев как минимум не любит журналистов.

— Хорошо. Поняла. Но я бы хотела написать о самом выдающемся…

Она прервалась на полуслове, и с досадой посмотрела на телефон.

— Блин. Трубку положил, зараза!

Лера ни слова не говоря достала свой сотовый.

— Диктуй номер.

Через три длинных гудка послышался недовольный голос.

— Слушаю вас.

На скамейку села бабочка-крапивница. Валерия попробовала подставить ей палец.

— Здравствуйте. Я звоню по просьбе одного вашего клиента, Антона Крымова…

— Все разговоры только лично с клиентами! — последовал раздраженный ответ. За раздражением промелькнул испуг — так показалось Валерии.

— Лично не получится. Я потому и звоню — Антона обвиняют в убийстве. Он не в себе, но назвал вашу фамилию. Сказал, что вы можете что-то знать. Могу я приехать?

— Нет, — быстро ответил врач. — Я ничем не смогу вам помочь.

— Полиция все равно скоро посетит вас, — равнодушно сказала Валерия. — Я так понимаю, Антон хорошо платил вам за лечение своей жены. И теперь он нуждается в вашей помощи. Кажется, он не обрадуется, если вы расскажете полиции что-то лишнее. Он просил поговорить с вами именно меня.

Повисла недолгая тишина.

— А вы, собственно, кто? — на фоне голоса послышался шорох бумаг.

— Друг. Похоже, единственный, который может ему помочь. Но без вас мне этого не сделать.

— Хорошо, — нехотя ответил врач. — Я готов вас выслушать. Но только по телефону. И не обещаю, что смогу прояснить хоть что-то.

Лера подмигнула Даше и показала большой палец — все ок.

— Вчера на Лебяжьем утонула жена Антона и ваша пациентка — Людмила Крымова. Точнее, ее утопили, перед этим надев на голову пакет и вколов какое-то вещество. Точно неизвестно, тело похитили. Люди на берегу утверждают, что видели, как Антон сам надевал пакет на голову жене. Но свою вину ваш клиент отрицает, говорит, что ему стало дурно, и в тот момент, когда он отвернулся, что-то произошло. А на берегу, увидев Милу, он едва не сошел с ума и повторял странные слова — она должна была быть последней. А еще говорил про какую-то цепь.

Оставалось лишь догадываться, какое впечатление произвели слова Валерии на Студенева. Однако, голос его переменился — кроме раздражения и испуга появились нотки растерянности.

— Боюсь, вам не понравится то, что я скажу… Ума не приложу, зачем Антон Владимирович вообще назвал мою фамилию. У нас с ним… что-то вроде договоренности.

Лера включила громкую связь и переглянулась с Дашей. Динамики убавила так, чтобы сказанное слышали только они.

— Меня устроит любая информация.

Студенев глухо вздохнул, явно сомневаясь в словах.

— Хорошо. Кое-что я расскажу. Людмила Крымова, жена Антона, была моей пациенткой. Однажды мы проводили сеанс совместного гипноза — поочередно погружали сначала Антона, потом Людмилу. Они не слышали слов друг друга, а я таким образом мог лучше понять каждого из них.

Лера неслышно хмыкнула. Гипноз. Она всегда считала это шарлатанством. Впрочем, поверхностное действие допускала, в частности — что человек может рассказать что-то важное в полусонном состоянии. Даша же вся подобралась, почуяв интересный рассказ. Неплохой бы вышел материал… Но только «бы».

— Людмила не сказала ничего нового. Она страдала из-за смерти сына. Но Антон… Я могу дословно процитировать его слова, потому что не часто слышал такие признания, — врач немного помешкал и без особого выражения произнес. — Мила… я больше так не могу. Ей все хуже. Это все она… она должна умереть. Рано или поздно я убью ее!

Последние слова Студенев выкрикнул слишком резко, видимо, изображая интонацию Антона. Во всяком случае выглядело это не совсем нормальным.

— И он не объяснил, что значат эти слова? — совершенно спокойно спросила Лера, словно сказанное не удивило ее.

— Я поговорил с ним после сеанса. Он спросил — так вы все знаете? И сказал, что сказанное должно остаться в тайне, Людмила ничего не должна знать.

— И вы согласились? — все тот же равнодушный тон.

— Да. Потому что Антон уверил меня, что действительно так думал, потому что Людмиле становилось хуже, она сильно мучилась. Но в последнее время пошла на поправку, почти вернулась к жизни — и Антон клялся, что даже из жалости никогда не причинит ей вреда. Знаете, я поверил ему. Слова, сказанные под гипнозом, чаще всего говорят о душевном состоянии, но не об истинных намерениях человека. А Людмиле знать это было бы просто опасно — новый стресс мог погубить ее и свести на нет наши многомесячные старания.

— Хорошо. Как я могу быть уверена, что вы говорите правду?

— Никак. Ваше дело верить мне или нет. Пленку с записью этого сеанса я уничтожил. И, боюсь, больше ничем помочь не смогу.

— Так вы не знаете, что может означать фраза «она должна была быть последней»? — напоследок уточнила Валерия.

— Нет. Всего доброго.

На этом разговор оборвался.

— Если кто-нибудь спросит меня, что я об этом думаю, отвечу. Этот Студенев скользкий тип и он мне не нравится! — выпалила Даша.

Лера не смотрела на нее. Она втиснула телефон в карман джинсов и задумчиво, сама для себя, произнесла.

— Посмотрим… посмотрим.

Даша не торопила ее. Лера думала минут пять, прежде, чем сказала, так и не повернув головы.

— Даш, ты должна любыми путями уговорить его на встречу. Нужно побеседовать с ним лично, но со мной он точно не встретится. А у тебя есть шанс.

— Сделаю что смогу, — Даша встала со скамьи. — У тебя какие планы?

— Мне нужно заглянуть к Жеке. Увидимся на концерте. До вечера!

Не теряя времени, девушки разошлись в разные стороны — Лера оседлала круизер и направилась к общежитию, а Даша — к остановке, на ходу набирая номер Студенева, чтобы договориться о встрече. Что-что, а договариваться и заговаривать зубы журналистка умела. И если он не согласится сам, она найдет способ его заставить. Связи у Дарьи имелись, в разных сферах, и довольно обширные. Хватит, чтобы найти обходные пути к одному человеку.

Общежитие № 1 стояло всего в паре сотен метров от Университета. Обшарпанные стены в окружении тополей и кленов навевали ностальгическую тоску на добрую половину горожан. Ведь многие из них жили здесь в советские времена, когда приехали учиться, да так и остались навсегда.

Вытянувшись буквой «Г», старое здание было средоточием студенческой жизни в городе N. Несмотря на строгую вахтершу, сюда стекались друзья друзей, оставались с ночевкой, пели песни под гитару, рассказывали страшные истории по ночам, собирались вместе, чтобы решать задачи по математике и информатике, залезали в окна после одиннадцати и, как ни странно, умудрялись соблюдать положенную тишину по ночам.

Лера не была исключением. На первом курсе она частенько заглядывала в гости к Женьке, а изредка и к своим клиентам — тем из студентов, которые особенно любили терять зачетные книжки, учебники и абонементы в библиотеку.

Но в последние полгода сыщица появлялась здесь редко. Правда, стоило ей приехать и заглушить рычащий мотор, как нашлись старые знакомые, влюбленная парочка — Аня и Олег, которых с первого курса окрестили женихом и невестой. Они и правда подходили друг другу — высокий и статный темноволосый юноша, стройная и изящная брюнетка… Что и говорить, было чем любоваться.

Весело переговариваясь и приветственно махая руками, они подбежали к Валерии, завидев ее еще от университета.

— Привет байкерам! — крикнула девчонка, взмахнув черной гривой волос. На ее открытом плече красовалась татуировка в виде розы и дракона. Такая же была у ее парня — они решили скрепить свои отношения с помощью иглы татуировщика.

— Привет, Анчик, — Лера спрыгнула с мотоцикла и обняла старую знакомую. — Я уже сто раз объясняла, я не байкер, как бы заманчиво это не звучало. У этих ребят особый стиль жизни, на который у меня нет ни времени, ни возможности.

— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Аня. — Скромница. Знаем мы, как ты иногда целыми днями за городом гоняешь. Ты уже в курсе что произошло в универе?

— А что? — Лера сделала вид, что ничего не понимает, а между делом добавила, — Привет, Олег.

Парень в ответ помахал рукой, а Аня защебетала:

— Все говорят, что там Иру Глазову убили. А как и кто — никто не знает. Ужас какой, правда?

— Смотря, что подразумевать под «ужасом», — резонно заметила Лера, застегивая цепь на колесе. — Если то, что никто не знает как — так в этом я вижу только положительные стороны. Меньше знаешь, крепче спишь. А если то, что убили — пожалуй, можно согласиться, это совсем невесело.

— Ну ты как всегда, а… — надула губки Аня. — Не скажешь, значит?

— Анчик, ну откуда мне знать? — снисходительно произнесла Лера. — Зачем ты вообще веришь всяким сплетням?

— Анютик считает, что ты все знаешь, — впервые подал голос Олег. — Анютик тебя, разве что, не боготворит.

— Да ну тебя! — девушка толкнула парня в бок. — Просто я не встречала никого, похожего на нее.

— Счастливая, — искренне вздохнула Лера. — И не дай Бог еще встретить. Вы, случайно, не в курсе, Жека тут?

— Он с утра как в свой комп зарылся, так и не выходил, — сообщил Олег. Он учился с Женей в одной группе.

— Как всегда, — Лера пожала плечами. — Он в своем репертуаре. Ладно, ребят, спасибо! Я побежала.

— Давай, — кивнула Аня. — Ой, подожди, я спросить забыла! Я ведь это…

— Твоя цепочка на полке, в коробке из-под печенья! — крикнула Лера, не оборачиваясь.

Аня замерла с открытым ртом, потом поглядела на своего парня и восторженно произнесла.

— Я же говорила, что она мысли читает!

— Ага, а еще я умею перемещаться во времени, — Лера все-таки остановилась и в пол оборота произнесла. — Вот я еще вчера должна была сдать контрольную по химии, а она до сих пор лежит у меня на столе, хотя написала я ее три дня назад. Вопрос — куда подевался день? Ответ — я его перескочила.

— Да ну тебя, — отмахнулась Аня.

— Лер, ну объясни ты ей, как про цепочку догадалась, — умоляюще сказал Олег. — А то ведь она и так суеверная…

— Сейчас она разочаруется раз и навсегда, — пообещала Лера. — Я сама положила туда твою цепочку, когда была у вас в гостях. И забыла тебе сказать. Ну, и, ясное дело, что теперь ты ее ищешь.

— И все равно я не разочаруюсь, — Аня поджала губки. — Я бы и так не смогла.

— Зато ты готовишь хорошо, — с улыбкой произнесла Лера. — Ладно, я побежала, еще куча дел.

— Лер, ты на Бэль лу идешь? — послышался вдогонку вопрос Олега. — Жека собирается, и мы пойдем!

— Поглядим, — на ходу отозвалась Лера.

Она скрылась за тяжелой железной дверью в общежитие. Строгая тетя Клава, гроза гуляк и дебоширов, известная самому последнему двоечнику своей неподкупностью, хорошо относилась к Валерии Рижской. Можно сказать, с теплом и нежностью.

— Здрасьте, тетя Клава, — Лера широко улыбнулась, предъявляя студенческий билет. — Я к Жене, решать задачу. Как ваш зуб? Не болит?

— Ой, Лерочка, — тетя Клава тоже улыбнулась, но в ее рту не хватало уже пяти зубов, поэтому улыбка выходила своеобразная. — Ничего, вроде жив пока. Спасибо за заботу! Давненько ты сюда не заглядывала.

— Да времени нет, теть Клава, — девушка протиснулась между тугим перегородками турникета. — Учеба, работа!

— Понимаю, понимаю… — ласково сказала тетя Клава. — И я в свое время такая же была! Удачи тебе, Лерочка! Заглядывай почаще.

Тетя Клава в душе была добрым человеком. Но ее бесили студенты. Вот такой парадокс. Студенты весь день сновали туда-сюда, требовали открыть и закрыть турникет, ругались, если он не работал. А что, тетя Клава виновата? Нет, виноват турникет и тот, кто его установил. Поэтому день ото дня раздражение копилось, и за годы работы превратилось в привычку. Вот Лера и разгадала этот парадокс. Она отнеслась к тете Клаве не как к вахтерше, а как к хорошему человеку, и тетя Клава подобрела для нее, сама того не замечая. Когда-то девушка помогла ей найти квитанции об оплате коммунальных услуг, необходимые для суда — тетя Клава тогда отстаивала свое право не платить за горячую воду, которой у нее, в общем-то, и не было. А бумаги потеряла перед самым судом, так что после того, как Лера нашла их, тетя Клава в ней души не чаяла. И делала для нее немыслимое исключение — разрешала остаться у друзей с ночевкой и даже брать с собой гитару!

Вот и теперь студентка вспомнила про больные зубы тети Клавы, и женщина растаяла.

В этом общежитии не было отдельно мужского и женского крыла — комнаты парней и девушек находились просто в разных концах коридора на каждом этаже. Двести тринадцатая комната расположилась ровно по центру, между правой и левой сторонами коридора. Так что, можно сказать, Жене повезло. Это место считалось самым козырным. Далеко от туалета, близко к девчонкам, под боком у своих.

Лера постучала, но никто не отозвался. Тогда она просто толкнула ее, и вошла.

Женя сидел спиной к двери, полностью поглощенный работой. Он уставился в экран мощного компьютера, на который копил года три, и, наконец-таки, месяц назад, скопил. Только этот «зверь» мог потянуть сложнейшую программу, которую программист готовил для международного конкурса. Мелкие доработки он делал на ноутбуке, который брал с собой в подвал.

Взлохмаченная голова даже не повернулась, парень продолжал лихорадочно стучать по клавиатуре, набирая какие-то значки, крестики и нолики.

Однако, сейчас он работал вовсе не над своей программой. Ее он уже закончил, и, кажется, только вечерами потихоньку исправлял и дополнял.

— Что на этот раз? — спросила Лера, неслышно присаживаясь рядом.

— Американская компания по производству жевательной резинки, — не поворачивая головы сказал Женя. — Защита у них будь здоров, но не на того напали! Я их сделаю.

— Сочувствую им, — без особого сострадания произнесла Лера.

Она улыбнулась, вспомнив, как Даша впервые познакомила «гениального хакера всех времен и народов» с такой же «гениальной сыщицей», решив убить двух зайцев и заполучить две неплохие статьи разом. Она и не догадывалась, что в детстве они играли в одной песочнице.

С тех самых пор Лере запомнился его голос — немного гнусавый и оттого чуточку смешной, он всегда выделялся на фоне остальных голосов. Среднего роста, с вечно взлохмаченными темно-русыми волосами и отстраненным взглядом, он, к своим двадцати двум годам, обзавелся толпой поклонниц. Но к их глубокому разочарованию говорил, что его единственной любовью на всю жизнь останется компьютер.

— А зачем тебе взламывать компанию по производству жвачек? Взломал бы лучше банк — глядишь, разбогател бы. Где логика?

— Нет ее, — Женя не обернулся, продолжая отстукивать дробь по клавиатуре. — А уголовщиной я не занимаюсь. Не забывай, я еще и юрист, будущий прокурор!

— Ага, рассказывай, — фыркнула Лера.

— Ну ладно, пусть не прокурор. Но нафиг мне их банк сдался?

— Правильно, нечего ерундой заниматься. Лучше приносить пользу людям.

— Людям, говоришь, — Женя покосился на Валерию, не удержался и фыркнул. — Ладно уж, так и быть. Нашел я владельца этого счета. Точнее, владелицу — некая Зоя Наумова. А деньги переводил Антон.

Лера похлопала друга по плечу и сказала.

— Отлично! Я в долгу. А кто эта Зоя? Откуда, чем занимается?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — Женя обернулся и развел руками. — Одно могу сказать точно, она либо вообще не из нашего города и никогда здесь не была, либо приезжая.

— Угу. А много переводил? Часто?

— Да не сказать, чтобы очень… — Женя поджал губы. — Всего пару раз, и небольшие суммы.

— Ладно… спасибо. А что может обозначать буква К рядом со счетом?

— Не знаю, может чей-то инициал?

Инициал. Валерия уже думала об этом, но в имени и фамилии Зои вообще нет буквы К.

— Ну ладно, ты думай, а я пока продолжу, — Женя повернулся к компьютеру.

— Жень, а может еще немного поработаешь на благо общества? — заискивающе спросила Лера.

— А ты у нас будешь выступать от его, общества, лица? — уточнил парень.

— Ага.

Женя вздохнул и сдался:

— Че взломать-то надо?

— Да, страницу одного типа в соцсети.

— Не вопрос, — стук клавиш, снова прекратился, и вихрастая голова повернулась к Лере с улыбкой до ушей. — Ща сделаем!

Он свернул окошко со значками, и открыл нужную страницу.

— Кого ломаем-то? — парень подвинулся, подпуская Леру к клавиатуре.

— Сейчас… — она зашла к себе на страницу и открыла переписку с Белым Слоном. — Вот его.

Женя пробежался взглядом по сообщениям и с круглыми глазами посмотрел на подругу.

— Это чего такое?

— Да спамит тут один… — уклончиво ответила Валерия.

— Белый слон, — в слух прочитал парень. Но даже если теперь он и понял, почему его подруга угадала секретное слово Милы, ничего не спросил. Только скептически произнес. — Ну-ну… Ладно, сейчас посмотрим, что за перец.

На то, чтобы взломать закрытую страницу «Белого Слона» у Жени ушло всего несколько минут.

Но это совершенно ни к чему не привело. Аватарки не было, а вся информация — год рождения и родной город. Ни то ни другое никак не проясняло ситуацию. Год рождения указан 554, а город и вовсе странный — Больцано. Вместо информации о себе непонятные цифры. 554=0.

— Ну, блин… — сквозь зубы разочарованно произнесла Лера. — И что это за ерунда?

— Ничего удивительного, — пожал плечами Евгений. — А ты что, думала, тут будет его адрес, паспортные данные и свидетельство о рождении? Такие аккаунты, подруга, создаются для разового использования.

— А можно как-нибудь узнать, кто его зарегистрировал? С какого IP адреса? Может, найдется еще один аккаунт этого же человека, или удастся вычислить, с какого компа отправляли сообщения…

— Посмотрим, — Женя открыл очередную программу и забил туда длинный код.

Пока он пытался выудить крупицы информации, Валерия откинулась на кровати и задумчиво осмотрела комнату. За полгода в ней ровным счетом ничего не изменилось — все те же потрепанные рок-плакаты на стенах, те же грязные тарелки и чашки на столе, коряжистый кактус рядом с компьютером, пара пружинных кроватей на кривых ножках. Только пыли стало поменьше — видимо, мальчишки повзрослели, и перестали цапаться из-за каждой уборки. Даже график на стену повесили — раз в месяц убирается Женя, потом Олег…

На другом столе, возле кровати Олега, тоже стоял компьютер — не такой мощный, со стареньким процессором, но вполне пригодный для того, чтобы найти кое-какую информацию.

Лера пересела за тот столик и нажала кнопку «пуск». Процессор загудел, напрягая все свои микросхемы.

— Ну давай, миленький, включайся… — уговаривала Лера.

Компьютер задумчиво повис, и загудел совсем как пылесос. Но экран просветлел, и Валерия облегченно вздохнула. Она открыла браузер, и стала ждать.

Чтобы не терять времени, достала из кармана бумажку с банковским счетом и буквой К. До сих пор не удосужилась выложить ее дома.

После внимательного осмотра, многозначительно кивнула своим мыслям, спрятала бумажку в карман и вновь посмотрела на экран.

Пока компьютер думал над заданной задачей, в комнату вошел Егор, сокурсник Жени из соседней комнаты.

— О, Лерка, — полусонно сказал он и подошел к шкафу с посудой. Достал оттуда чашку, заглянул в коробочку из-под чая. — Печально.

Он вздохнул, обнаружив там всего один пакетик, и тот использованный. Но, делать нечего — пришлось заваривать его.

— Жек, есть чего пожевать? — все так же сонно спросил гость.

— Чипсы, — не глядя на него, ответил Женя.

Егор поморщился и сказал.

— Достали чипсы. Суп хочу.

Он еще раз вздохнул и вышел из комнаты вместе с чашкой.

— Надо как-нибудь вам супа сварить что ли… — задумчиво сказала Лера.

После такого заявления Женя отвлекся от компьютера, покосился на подругу и испуганно сказал:

— Не, лучше не надо.

Лера пожала плечами — ну не хотят, как хотят. Это был тот случай, когда душевная доброта совершенно не сочеталась с кулинарным талантом.

— О, ожил! — воскликнула она, когда, браузер, наконец, открылся. — Тэк-с, посмотрим… — Лера подключилась к вайфаю, так же взломанному Женей, и забила в поисковую строку «554 год».

Поисковик выдал море результатов — школа N554, журнал мод N554, а по существу — всего несколько дат. Но и они ровным счетом ничего не давали.

«Нарсес выиграл сражение с 70-тысячной армией алеманов и франков», — про себя прочитала Лера.

— Жень, а кто такой Нарсес?

— Издеваешься, да? — в пол оборота сказал парень. — У меня по истории тройка с натяжкой.

Лера продолжила читать и узнала, что в 554 году произошла масса событий — например, Саяньбийское государство распалось на две части, а войска западной Вэй вторглись в Южный Китай для поддержки младшей Лян. Но там ничего не было сказано про белых слонов. И про синих тоже. Про любых. Так что Лера решила изменить запрос.

— Попробуем «Больцано». Кто ты есть?

Поисковик ответил, что это небольшой итальянский городок.

— Ну, хоть какая-то связь со слоном… — пробормотала Лера.

Но больше ничего узнать не удалось. А через пять минут Женя откинулся на спинку стула и удовлетворенно произнес:

— Можешь называть меня гением!

Лера тут же оторвалась от бесплодных поисков и заглянула в компьютер друга.

— Мне кажется, я ее где-то видел, — Женя с сомнением всмотрелся в круглое розовощекое лицо девушки на фото.

— Конечно, — растерялась Лера. — Это моя однокурсница, которую вчера… У которой вчера возникли неприятности. Ира Глазова. Зачем ты показываешь мне ее страницу?

— Зачем? — Женя даже обиделся. — Так это и есть твой «Белый Слон».

— Что?! — Лера едва не свалилась с кровати. — Почему ты так решил?

— Потому что ее страница и страница Белого Слона создана одним человеком.

— Но как ты можешь быть уверен, что это именно она писала от имени «Белого Слона»? — Лера, как завороженная смотрела на улыбающуюся круглолицую Ирочку.

— Ну, этого никто наверняка не скажет, — Женя закрыл страницу и посмотрел на подругу. — В оба этих профиля заходили с одного и того же компьютера раз десять за последние три дня.

— Ничего не понимаю… — Лера растерянно опустилась на кровать и зарылась лицом в свои волосы. — Сначала она зачем-то пишет мне со своего компьютера под ником Белый Слон, а потом её находят мёртвой…

— Что?!

Теперь уже Женя едва не упал со стула.

— Так это правда, в нашем университете убили студентку?

— Да, — Лера поняла, что уже нет смысла что то скрывать. Все равно проболталась. — Только это секрет. И о нем не должен знать никто.

— Тоже мне, секрет. О нем же весь универ знает! Только я думал, это сплетни…

— Вот и правильно. Пусть все так думают.

Лера просительно посмотрела на Женю, и он понял все без слов.

— Понимаю. Могила! Ты же меня знаешь…

— Да, — улыбнулась Лера. — И поэтому не скрываю от тебя ничего.

— И ты расскажешь мне, отчего так испугалась, когда узнала что Ира и твой «Слон» одно лицо?

— Ну… — Лера поправилась, — почти ничего.

Женя усмехнулся, но не стал расспрашивать. Он вообще никогда не лез в чужие дела, если друзья не хотели рассказать все сами.

— Странно… — повторила Лера, но уже просто так, рассуждая вслух. — У нее нет ни брата ни сестры, живет она с мамой, которая почти не пользуется компьютером.

Она встала и принялась ходить по комнате. Неизвестно, какими путями двигались ее мысли, но она вдруг остановилась, и набрала чей-то номер. Не дождавшись ответа, попросила:

— Жень, а можешь мне пробить еще один телефончик?

— Диктуй! — парень крутанулся на стуле и приготовился забить номер в программу.

— Восемь, девятьсот тридцать… — принялась диктовать Лера. Это был номер торговки косметикой.

— Ее зовут Люся, — добавила девушка.

Женя быстро забил номер в программу, но это не дало результатов. Правда, в конце концов, он кое-что нашел.

— Гляди.

Лера посмотрела на страницу какой-то женщины с сайта знакомств. Минимум информации, но указаны контактны. Е-mail и тот самый телефон, по которому она только что пыталась дозвониться. Никнейм — Люся-солнышко.

— Это она. А адреса нет? — Лера пролистала страницу, но больше ничего не нашла. — А то она на звонки не отвечает.

Женя наморщил лоб и покачал головой.

— Ну ладно… — подумав, сказала Валерия. — Посмотрим.

Она внимательно рассмотрела фотографию женщины лет сорока на вид, светловолосую, голубоглазую и упитанную. Сильно упитанную, возможно, даже, переупитанную. Соломенные — не по цвету, а по качеству — волосы с кошмарной химией придавали ей сходство с куклой. Но не с барби, а этакой деревенской, тряпичной.

По-видимому, Люся наложила на себя всю косметику, которой торговала. Несомненно, она считала, что сбросит пару-тройку годков, но получилось как раз наоборот. Ей можно было дать лет пятьдесят, хотя Лера догадывалась, что это не так.

В руках Люся держала сумку с вышитыми гламурными нотками. Фотографию сделали на фоне обоев в цветочек, засаленных и старых, так что даже фотошоп не поправил дело. В углу виднелось темное пятнышко с обугленными краями, а один из цветочков был когда-то оторван, и затем приклеен снова.

Лера вдруг резко отвернулась от экрана и уверенно сказала:

— Вечером приду на Бэль Лу.

— Классно… — немного опешил Женя. — А с чего вдруг так резко решила?

— Там будет кое-что интересное, — таинственно произнесла девушка. Что-то явно ее взволновало, но, рассказывать, что именно, она не собиралась. — И теперь — последнее дело. Можешь извлечь информацию?

Она достала из сумки маленькую черную вещицу и протянула Жене.

— А ты что, разучилась флэшки в комп вставлять, — неуклюже пошутил парень. Ему совсем не нравилось то, что происходило. Он заподозрил, что Лера ввязалась в какое-то нехорошее дело, но знал, что объяснений не дождется. Все, что было в его силах — помочь ей.

— Здесь пароль. Думаю, тебе на один зуб.

Так и вышло. Женя быстро взломал шифр, и открыл содержимое единственного файла. Оказалось — там фотографии. Обычные семейные фотографии за разные годы, когда еще жив был сын Милы, где Крымовы путешествовали и отмечали семейные праздники. Вот они вместе в горах — судя по подписи, на Алтае. На другом фото — всей семьей во Франции. А вот Антон путешествует один, стоит на краю обрыва, в горах Тибета. Вот Мила в санатории вместе с сыном — счастливая и цветущая, какой ее еще помнила Валерия.

— Значит, это хранилось в шкатулке? — Женя притих и медленно щелкал мышкой, перелистывая фотографии.

Лера не ответала. Она смотрела на экран, стараясь не упустить ни одной детали.

Вот снова Мила, зеленоглазая красавица вместе с мужем и сыном. Фото было сделано три года назад, когда приехала Иванна. А здесь — семейный праздник, накрытый стол, гости…

— Стой! — почти крикнула Лера. — Останови!

Женя перестал листать и с удивлением посмотрел на подругу.

— Что ты там увидела?

Лера промолчала. Она рассмотрела среди толпы гостей знакомое лицо. Серое, неприметное. Такое, как у человека, с которым она столкнулась вчера в университете.

— Можешь увеличить и сделать его фото отдельно? — Лера указала на человека.

— Женя сделай то, Женя сделай это, — беззлобно проворчал парень. — А как что объяснить, так это потом.

— Да. Потом. Узнаешь его?

— Нет.

Женя вздохнул, но выполнил просьбу. Еще несколько фотографий заинтересовали Валерию — на одной Антон стоял с тем самым человеком, но фото было сделано так, словно фотограф сидел в засаде. Неровное, с кучей ненужных деталей и чем-то темным на переднем плане. И все-таки можно было разглядеть, что Антон разговаривает с серым человеком. На руке «серого» виднелся браслет — неприметная, но единственная выделяющаяся деталь. Тоже серый, он был сплетен в виде цепочки и оплетал темный камень. И еще одно фото совершенно отличалось от остальных. По краям, как рамка, проходили темные полосы, а в центре лежал маленький кулон в виде серпа или полумесяца, сфотографированный на столе.

— Я смогу просмотреть эти фотографии дома? — уточнила Валерия, закончив просмотр.

— Смотри, где захочешь. Пароль я убрал.

— Отлично. А как насчет плёнки с автоответчика?

— Получите, распишитесь, — парень с шумом открыл ящик стола и протянул Лере ленту с записью. Она была чистенькой и почти целой — только в некоторых местах не удалось её склеить. — Можно слушать.

— Ты гений. До встречи, мне пора бежать!

С этими словами девушка забрала флэшку и выбежала из комнаты.

От общежития она направилась прямиком к одному из свидетелей. А именно — к Дмитрию Груздеву, работнику лодочной станции, который жил неподалеку от университета. Но до этого забежала в местный магазинчик, распечатать пару фотографий.

Ей не пришлось долго блуждать по городу в поисках нужного дома. Проехав всего пару кварталов, она оставила байк у подъезда пятиэтажки и поднялась на второй этаж.

С другой стороны двери послышались шаркающие шаги и дверь неторопливо открылась.

Груздев оказался невысоким мужчиной с приятным лицом, но слишком большим носом, придающим сходство с персонажем из мультфильма «Карлик-нос». На пояснице топорщилась большая рыжая грелка-клизма, а шея пять раз обмотана красным шерстяным шарфом.

Мужчина раскашлялся в кулак, протер слезящиеся глаза и, прищурившись, посмотрел на гостью.

— Здравствуйте, — сегодня его голос хрипел еще сильнее, чем при телефонном разговоре. — Вы — Валерия?

— Да, — Лера быстро оценила ситуацию и сделала выводы. Теперь она была уверена — этот человек не причастен к убийству Милы. Один из подозреваемых вычеркнут. — Извините, что без звонка. У меня мало времени.

— Проходите, — кивнул мужчина. Шаркая тапочками и кутаясь в меховой халат, он посторонился. — Обувь можете не снимать. Извините за мой вид… Стыдно появляться перед дамой в таком состоянии…

— Ничего, — равнодушно произнесла Валерия, перекладывая мотоциклетный шлем в другую руку.

Она прошла через короткий коридор в просторную гостиную, бросила шлем на диван и села рядом. Мужчина опустился в кресло напротив и снова закашлялся.

— Скажите, — Лера решила не тянуть и начала с главного. — У вас морская болезнь, ведь так?

— Да, — Груздев так удивился, что даже перестал кашлять. — Вы врач?

— Простейшая теорема, — сыщица послучала пальцами по шлему. — Вы не ездите на общественном транспорте, избегая укачивания; вы держите на работе мятные леденцы, которые, уходя, не взяли с собой. По-видимому, они помогали вам не столько от боли в горле, сколько от тошноты при виде качающихся лодок. Есть еще и внешние симптомы, такие как бледность, мешки под глазами — но их можно списать на простуду. Первых двух признаков вполне достаточно для диагноза.

— Что ж, вы настоящий знаток своего дела, — Дмитрий наклонил голову на бок, — Так, вы сказали, что вы частный детектив? Я читал о вас статью… не думал, что девушка вроде вас возьмется расследовать убийство.

— Вроде меня? — Валерия вопросительно приподняла бровь.

— Нет, вы не подумайте… — растерялся Груздев. — Я не в плохом смысле. Просто это опасная работа для столь… юной и беззащитной барышни.

— Полностью согласна. А для меня — в самый раз, — Лера невозмутимо перекинула ногу на ногу. — Давайте перейдем к делу. Скажите, как звали человека, который перегнал лодку для Крымовых на другой берег?

Мужчина побледнел так, что, казалось, сейчас сольется со штукатуркой на молочной стене. Он покачнулся, несмотря на то, что сидел в кресле.

— Они отплыли со станции.

Голос его прозвучал так тихо, что Лера едва расслышала слова.

— Вы не умеете лгать, — она посмотрела мужчине в глаза, которые он упорно пытался спрятать. — Мне известно, что Антон приходил к вам девятнадцатого числа и договорился, что вы разрешите ему взять лодку просто так, по старой дружбе. Вы согласились, тем более, что нашелся человек, который предложил вас прикрыть и оплатить прогулку с одним условием…

— Это Антон вам рассказал? — с горькой иронией спросил Дмитрий, закрыв лицо руками. — Он ведь дал слово… Никому нельзя верить…

— Не спешите с выводами, — Валерия почувствовала, что может потерять нить разговора. Чего доброго, сама себя накрутит, разжалобится, и не сможет внятно допросить свидетеля. — Антон ничего мне не говорил. Я продолжу?

Она собралась с мыслями и произнесла.

— Вы боялись, что могут возникнуть проблемы с Никифором, сторожем на лодочной станции. Он вряд ли согласился бы пропустить «зайцев». Поэтому вы ухватились за предложение, которое сделал незнакомец, предложивший оплатить прогулку на лодке. Возможно, он был не один, а со спутницей. Половину времени они хотели плавать сами, а вторую половину решили «подарить» Антону и Людмиле. Сами вышли на другом берегу, а в лодку сели супруги Крымовы. Видимо, этот человек обосновал все очень убедительно, раз вы согласились. Антон и Мила отплыли с левого берега, тогда как лодочная станция находится на правом. Меня очень интересует имя этого неизвестного человека и его спутницы.

— Если хозяин узнает, меня уволят… — вымолвил Груздев, опустив голову. — Николай Михайлович не знает, что клиенты отплыли с другого берега. Дед Никифор думает, что в лодку сели Крымовы, но это были другие люди.

— Тогда почему же он опознал их по фото?

— Никифор? Да он и мать свою не опознает, подслеповатый крот! Цвет волос дамы был такой же, как у жены Антона, вот и перепутал, старый пень. А у меня… я… — Груздев замялся. — Если бы я рассказал, как все было, могли возникнуть проблемы… Меня вполне могут привлечь, как сообщника…

— Но вы понимаете, что так оно и есть? — холодно спросила Лера. Почему-то ей было совсем не жаль напуганного свидетеля. — Это вы помогли убийце осуществить задуманное.

Дмитрий с ужасом посмотрел на Валерию, словно она сама собралась воткнуть в его сердце нож.

— Нет…

— Это вы дали ему возможность спрятаться в лодке и убить ни в чем не повинную женщину…

— Нет…

— А ее мужа теперь обвиняют в этом страшном преступлении. И все потому, что вы испугались, и вовремя не сообщили полиции о своем должностном преступлении.

Лера жестко закончила монолог, а Груздев весь покраснел, покрылся испариной и в последний раз крикнул:

— Нет! Это не я! Я не виноват! Я… я… я не хотел… Неужели ничего нельзя исправить?

Он до того перепугался, что задрожал, как осиновый лист. На крупном носу повисла капелька пота.

— Еще можно спасти одну невинную жизнь, — тихо сказала Лера. — Идите в полицию, расскажите все. Скорее всего вам ничего не грозит.

— Я… я не могу, — просипел Дмитрий. — Нет. Нет! У меня… морская болезнь, и… и… он меня убьет.

— Что? — Лера не поверила своим ушам.

— Он меня убьет, — как-то спокойно сказал Груздев. — Если он расправился с женщиной, то не захочет оставлять в живых свидетеля.

Девушка мельком взглянула на часы, и поняла, что время действительно поджимает. До Бэль Лу осталось всего два часа, а до этого надо успеть разгадать еще одну часть загадки «голоса». Ту часть, которая должна открыть имя убийцы или жертвы грядущего преступления.

— Послушайте… — она вдохнула поглубже и собралась с силами, чтобы сказать. — Я обещаю, все останется в тайне. Ни полиция, ни ваш начальник ничего не узнают. По крайней мере, пока в этом не возникнет острой необходимости. Просто расскажите, как все было. Возможно, тот человек и есть настоящий убийца.

Груздев растерянно посмотрел на свои потные пальцы, и произнес:

— Я не знаю, откуда вам все это известно… Но я вам верю, верю что Антон ничего не рассказал. Иначе бы полиция задала мне эти вопросы раньше вас. Но вы должны сдержать слово… После того, как я все расскажу. Полиция ничего не узнает.

— Да.

Лере тяжело дались две эти буквы. Д-а. Да, теперь она не расскажет полиции ничего. Если бы было немного больше времени, она бы нашла способ убедить этого трусливого лодочника признаться. Но времени нет, а значит придется действовать самостоятельно. А Антону придется еще немного посидеть в камере, пока Валерия не выяснит имя настоящего убийцы. Если только не оправдаются худшие опасения.

— После того, как Антон попросил меня организовать лодочную прогулку, на станцию пришел человек. Он назвался другом семьи и сказал, что хочет помочь двум голубкам вернуть прошлые чувства. Так он сказал. Я еще тогда засомневался, что он действительно друг. Если бы они с Антоном общались, ему было бы известно, что у Крымовых с чувствами полный порядок. Антон просто хотел немного отвлечь жену от печальных воспоминаний. Но я согласился сотрудничать с незнакомцем. Он оплатил всю стоимость трехчасовой прогулки. Сказал, что будет плавать час со своей любовницей, потом перегонит лодку на другой берег и передаст ее Антону.

— И вас не заинтересовало, зачем ему это? — спросила Лера. В ее голосе сквозил металл.

— Отчего же, в первую очередь я спросил об этом. И ответ меня устроил. Человек сказал, что не хочет встречаться с Николаем Михайловичем, нашим начальником. Якобы, жена Михалыча и есть любовница этого человека. А ведь в назначенный день Михалыч должен был приехать на станцию как раз к десяти. Этот тип со своей женщиной не хотел попадаться ему на глаза. Я не стал вдаваться в подробности. Правда, этот мужчина просил не говорить о нем Антону, потому что они, якобы, недавно поссорились, и Крымов не примет от него помощи. Поэтому я просто велел Крымовым сесть в лодку на левом берегу, не объясняя, как она там оказалась.

Лера молча посмотрела на Груздева. В ее взгляде читалось лишь равнодушие, и, возможно, жалость. Возможно.

Он согласился на все это только ради собственной выгоды — не выглядеть в глазах Антона трусом, и в то же время не попасться на «зайцах». Любой нормальный человек понял бы, что это предложение не принесет ничего хорошего. Уже одно то, что незнакомец просил не говорить о нем Антону… А знал ли Антон этого таинственного благотворителя?

— И как же вы поверили ему? — хриплым голосом спросила Валерия после долгого молчания.

Груздев отвел глаза, в которых промелькнул стыд. Но тут же он поднял голову и выкрикнул:

— А почему я должен был ему отказать? Я не ясновидящий! И мне не нужны проблемы, ясно? Вы можете осуждать меня, сколько хотите, мне все равно. Оставьте меня в покое!

Лера молча наблюдала за ним и поглаживала шлем. Груздев стушевался, и в глазах снова промелькнул страх. Страх, что Лера все расскажет полиции. Страх, что она подумает о нем плохо. Страх, быть подлецом в глазах других. Все, что он ощущал по жизни — это страх.

— А если бы он просто украл лодку? — наконец, спросила Лера, чтобы прервать молчание. — Ведь, я так понимаю, паспорта в залог он не оставлял?

— Нет, — Груздев утер большим пальцем нос и осмелился посмотреть в глаза. — В залог он оставил деньги, и предъявил Никифору какие-то документы, в которых было указана фамилия Крымова. Но я поверил этому человеку еще и потому, что он показал алтайский браслет-оберег… Два года назад Антон ездил со своим близким другом на Алтай, и сам рассказывал, что они привезли оттуда два браслета. Я видел один оберег у Антона, и точно такой же показал мне тот мужчина.

Последнее предложение Груздев произнес с облегчением, словно нашел себе оправдание.

— Как выглядят эти браслеты?

— Знаете, такие занятные вещицы, — Дмитрий встал с кресла и прошелся по комнате. — Похожи на цепочки, но на самом деле сплетены из волокон, а в центре — камень, который по поверью приносит удачу.

— Случайно, не такой? — Лера достала фотографии, которые распечатала перед тем, как приехать к свидетелю.

Груздев подошел и взял фотокарточку, на которой Антон разговаривал с серым человеком.

— Похоже немного… Да, браслет точно такой. А вот мужчина был другой.

— И как звали того мужчину?

— Он не представился, — Дмитрий вернулся на прежнее место, и уже не дрожал так сильно. — Да и примет особых не было. Лет сорок, темные волосы, карие глаза. Вообще зацепиться не за что.

— Зацепиться за что-то можно всегда. А он, случайно, не хромал?

— Нет, — удивленно произнес Груздев. — Точно, нет. Нет, я уверен, потому что буквально за час до вашего прихода снова видел его…

— То есть, он приходил к вам домой? — удивилась Валерия.

— Упаси Боже! Конечно, нет! — от подобной мысли Груздев побледнел. — Я выходил в аптеку, и заметил его на углу улицы. Он кого-то ждал.

— И вы уверены, что это был тот самый человек?

— Абсолютно! Он не заметил меня, а я решил не испытывать судьбу и вернулся домой…

Лера резко сжала подлокотник дивана и процедила сквозь зубы.

— Так почему же вы не позвонили полицию хотя бы теперь? Возможно, сейчас за решеткой находится невиновный человек, которого вы могли спасти…

— Тогда мне пришлось бы объяснить почему я разрешил ему взять лодку, — Дмитрий отвел взгляд. — Я уже говорил, мне не нужны проблемы!

— Что ж. Может быть, у него есть родинка на щеке, или шрам?

— Я не разглядывал его так внимательно, — хрипло отозвался Груздев и усмехнулся. — Меня больше женщины привлекают.

— В таком случае, опишите мне его спутницу.

Дмитрий задумался и посмотрел в потолок.

— Красивая, стройная, блондинка. Больше не знаю что сказать. Но женщина шикарная, ухоженная, о такой любой мужик мечтает.

— Не густо, — Лера встала и взяла шлем. — Я не буду желать вам скорого выздоровления. Вы поправитесь, когда сделаете правильный выбор. И, кстати, слово свое я держу. Однако, поступлюсь им, если не останется другого способа спасти Антона.

И она ушла, скупо попрощавшись с растерянным хозяином квартиры.

Глава 7, или Серые мышки, черные кошки

День проносился стремительно, а Лера решительно ничего не успевала. До концерта Бэль Лу оставалось от силы полтора часа, а нужно еще успеть съездить на улицу Набережную, где внук покойной Антоновой не раз встречал Крымова. Возможно, удастся выяснить что Антон там делал.

Набережная располагалась отнюдь не на берегу реки, как можно было подумать. От неё до Толокнянки — маленькой мутной речки — пешим ходом не меньше десяти минут. Название же улица получила потому, что ближе неё к водотоку не было ни одного переулка — только сады. И не обычные огороды, а настоящие сады, огороженные высокими заборами.

Это самый богатый район в городе. Этакая местная Рублевка.

Лера лишь однажды приезжала сюда, когда выполняла заказ Аркадия Шильца — отца своей одногруппницы, Вики. За поиски машины он заплатил неплохо, но больше Валерии не приходилось работать с людьми его круга. У нее бывали обеспеченные клиенты — иначе не разъезжала бы она на харлее — но почти все они были из других городов.

Девушка не знала что ищет. Этот район состоял из трёх параллельных улиц, сыщица приехала на крайнюю из них. Шильц жил на соседней и дома там были на порядок скромнее.

Меж высоченных особняков Лера чувствовала себя не в своей тарелке. Вместе с круизером девушка жалась к оградам и розовым кустам. В воскресенье элита города N отдыхала, и улица была пуста. Только из-за некоторых заборов доносилась музыка и нетрезвые голоса, из-за других на нее недобро косились охранники.

Девушка прошлась вдоль незнакомых домов, но не нашла ничего интересного. Только она собралась уехать, как в начале улицы появился человек. Он не спеша брел ей навстречу, но еще не видел Леру из-за кустов. Валерия же тихо двинулась ему навстречу, держась между подстриженными кустарниками и каменным забором. Но на ее пути встали непроходимые заросли невесть откуда взявшегося шиповника.

— Блин, — тихо выругалась Лера, ворочая тяжеленный байк. Но выйти на дорогу не успела. Теперь она почти поравнялась с человеком и с каким-то отстраненным удивлением узнала в нем «серого», с фотографии.

Он не обращал внимания ни на нее, ни на дорогу, потому что увлечённо рассматривал маленькую вещицу, лежащую на ладони. А Лера поспешно нырнула обратно в кусты. Пришлось прижаться к самому забору, чтобы остаться незамеченной.

Серый человек выглядел точно так, как на фотографии и в университете, когда Лера столкнулась с ним в день экзамена по высшей математике. Та же одежда, тот же странный пустой взгляд. Кажется, его настолько увлекло занятие, что он не заметил бы и оркестр у себя под носом. Вещица, которая так сильно заинтересовала «серого» была так мала, что Валерия не сумела разглядеть ее. Она решила подобраться поближе, в попытке рассмотреть хоть что-то. Послышался тихий треск, и на джинсах образовалась дыра. А пара ниточек осталась на ветке шиповника, за которую зацепились джинсы.

Девушка затаила дыхание, а серый человек, каким бы ни выглядел сосредоточенным, обернулся даже на этот небольшой шорох. Но слежки не заметил. Зато Валерия успела разглядеть, что его глаза покраснели и немного слезились, словно он долго тер их ладонью.

Вещицу незнакомец сжал в кулаке, так что Лера не сумела рассмотреть ее и теперь. Возможно, конспирация была бы нарушена, но в этот момент серого человека окликнули.

— Константин!

Девушка не успела заметить из какого дома вышел высокий пепельноволосый охранник — он подошел к серому человеку и сказал.

— Вас ожидают.

— Отлично, — серый в последний раз оглядел улицу и отправился следом за охранником. Лера боялась выйти из кустов, и выждала еще несколько минут, прежде, чем продолжить путь.

Отдышавшись, она выкатила байк на дорогу, задумчивым взглядом окинула ту часть улицы, куда ушли мужчины. Ей не удалось заметить в каком доме они скрылись, но была почти уверена, что знает, где их найти.

Домой Лера заскочила всего на десять минут: погуляла с Арчи, заглянула к Антонине Федоровне, и отправилась в дом Крымовых.

Входная дверь тихо открылась, но Рижская решилась зайти не сразу. Вдруг там снова скрывается неизвестный? Еще того лучше — зайдет, а там труп. А что, за последние два дня произошло столько странного, что Лера бы ничему сейчас не удивилась.

Брр. Глупости.

Девушка мотнула головой и зашла. Корицей здесь больше не пахло. И в шкафу никого не оказалось.

И вот он, заветный телефон. В руках — пленка с автоответчика. Осталось установить ее, нажать на кнопку, и…

— Я жду. Когда ты выполнишь обязательства? — прозвучавший голос звенел, как натянутая струна. Лера узнала его — это был голос «серого человека», Константина. Только на этот раз в нем звучала неприкрытая угроза. — Думаешь, так просто — взял и ушел? Нет. Я жду.

Сообщение датировалось двадцать первым ноября две тысячи двенадцатого года. То есть, было записано почти пол года назад.

Следующая запись оказалась отнюдь не сообщением. Видимо, Антон записал разговор.

— Здравствуй, — приятный и вкрадчивый женский голос заставил Валерию насторожиться. Она уже где-то слышала его — только где? — Как поживаешь, Антон? Я звоню напомнить о нашем маленьком дельце.

— Провались ты к черту, вместе со своими делами! — раздраженный, почти яростный голос Антона заставил Валерию вздрогнуть. — Ты обещала! Обещала, что остановитесь, что она будет последней!

— О чем это ты? — с вкрадчивым удивлением поинтересовалась женщина. — Не понимаю. Ты ведь обещал, неужели обманешь даму? Я могу и по-другому… Значит так. Варианта у тебя три, и ты их знаешь. И один из них совсем не обрадует тебя.

— Тварь! Ей Богу, я убью тебя. Убью!

На другом конце провода послышался смех, и разговор оборвался.

Валерия слушала совершенно бесстрастно, только загнула палец, что-то отсчитывая. Сама себе кивнула, и продолжила слушать.

Третье сообщение оказалось частично оборвано. На это раз голос так удивил Валерию, что она не сумела скрыть удивления. Голос принадлежал Иванне.

— Антон, нужно встретиться. Это важно. Если ты снова не ответишь, знаешь сам…

Сообщение оборвалось. Оно датировалось 13 марта этого года.

Но когда запись закончилась, Валерия уже была спокойна. Теперь она знала ответ на главный вопрос — дело оставалось за малым. Поговорить со следователем. И узнать значение той части фразы, которая касалась цепи… впрочем и про это Валерия уже догадалась, только не спешила озвучить свои мысли. Но она доверила их своей записной книжке.

После этого Лера достала сотовый и набрала номер Жени.

— Привет… — извлекая пленку из телефона, сказала девушка. — У меня к тебе срочное дело — пожалуйста, посмотри в интернете информацию о некоем Лунном колье. Да, так и называется. Нет, не объясню. Ок, до встречи!

Конечно же, Женя согласился помочь, хотя девушка и не сказала, зачем ей вдруг понадобилось узнавать про какое-то колье.

А сейчас настала пора выполнить обещание, данное другу. Отправиться на концерт Бэль Лу, где должно произойти кое-что интересное. Возможно, подтвердится или опровергнется одна из версий об убийствах.

Лера забежала домой, прихватила газеты, которые добыла Даша, и выкатила из-под навеса байк.

Правда, не успела она завести мотор, как из окна второго этажа вылетел бумажный самолетик. Он выскользнул, словно по невидимым рельсам, задрал кверху клетчатый нос, и плавно съехал вниз по воздушной горке, угодив Лере под ноги.

Молодая травка заволновалась, согнувшись под его тяжестью, но тут же с облегчением заколыхалась на легком ветерке. Лера подняла послание и посмотрела наверх. В окне промелькнула довольная мордашка Сени: рот до ушей, на шее висит бинокль, а на глазах черные очки.

Лера показала большой палец, а про себя улыбнулась, сжала под мышкой шлем и развернула послание.

Детским почерком там были старательно выведены слова.

«ВсЁ чисТа! К доMу нЕ кто ни падхадил! ТолЬка коШкА Мурка и 5 вароБьеФ!».

Лера снова взглянула наверх, но Сеня куда-то убежал.

Она сунула бумажку в карман, и завела мотор. Байк послушно заурчал, как большой кот, а Валерия перекинула сумку через плечо, прижала волосы рукой и надела шлем.

Тяжелый ботинок надавил на газ, и круизер неторопливо тронулся с места.

Машин и прохожих на улице было мало, зато в парке количество любителей рока увеличивалось в геометрической прогрессии. Тут и там галдели компании парней и девчонок, парочки прохаживались по аллее влюбленных, рокеры постарше толпились ближе к сцене, возле пивных ларьков, а офисный планктон, переодевшись в косухи и кеды, занимал места на скамейках у фонтана.

Валерия едва отыскала место для своего круизера — на краю площадки, сплошь занятой байками. Без особого удивления обнаружила, что Пес тоже приехал на любимом харлее. Таком дорогом, что Лере пришлось бы пахать целую вечность, чтобы на него заработать. И если бы она сумела это сделать, лет этак, через сто — ни за что не оставила бы драгоценного зверя без присмотра. Да что там — она бы и сесть на него побоялась.

Немного осмотревшись, и стараясь не попадаться никому на глаза, девушка отыскала тихий уголок, чтобы изучить газеты. Так вышло, что единственным таким местом оказался парковый закуток, где убили Антонову.

Правда, это ничуть не смутило Валерию. Она спряталась от любопытных глаз за деревьями, присела на старую скамейку, и достала прессу города N.

На этот раз она точно знала, что ищет. Отыскав раздел «ваша почта» в старом номере, Лера выписала в блокнот следующие строки:

Слова ни о чем ей не говорили. Относится ли это к уже случившимся убийствам, или к тому, что скоро произойдет? Лера не знала, но даже среди окружающей суматохи и веселья она почувствовала себя неуютно. Вся эта «игра» слишком напоминала плохой фильм ужасов.

— Два белые, белые гроба… — пробормотала она, перечитывая строки.

Нет, ничего.

Из газеты, которой еще только предстояло выйти на этой неделе, Лера выписала третье четверостишие:

— Больница… — Лера бормотала строки и смотрела перед собой, в другое измерение, мысленно возвращаясь к каким-то событиям.

— Кладбище. А меж них… Больной… зависимость — это болезнь. Ну конечно!

Валерия вскочила со скамейки и возбужденно прошлась туда-сюда, повторяя строки, так, чтобы они вклеились в память.

— Карррр! — резко прозвучало у нее над головой.

— Ты?! — Лера замерла, глядя на ворона. Ей показалось, он усмехается. Но, конечно же, только показалось. — А ну кыш отсюда, мерзкая птица!

Ворон и не подумал улетать. Он уставился на девушку и злобно щелкнул клювом.

Тогда Валерия подняла с земли камень и запустила в дьявольскую птицу.

— Хррр! — обиженно закричал ворон, захлопал крыльями, и тяжело взлетел. Камень сбил сухой сучок, едва не задев крыло.

А Лера проводила ворона взглядом, ей стало совсем не по себе. Несмотря на то, что на ней была теплая куртка, мороз пробежал по всему телу, и девушка поежилась.

— Нет, — она упрямо тряхнула головой и топнула ногой. — Нет! Я тебя не боюсь.

Она еще раз осмотрелась, но рядом никого не оказалось. Взгляд упал на кусты, в которых нашли платок Жиля. Сейчас на этом месте лежал отломленный сучок, сбитый камнем.

— Ну конечно… — вдруг выдохнула Лера. — Жиль не виноват! Он не был здесь в тот день.

Сделав такой вывод, девушка спрятала газеты в сумку и отправилась в центр парка, где должна была встретиться с Женей и Дашей. По дороге она позвонила подруге.

— Даш, ты уже договорилась с психотерапевтом? Согласился? Отлично, я в тебе не сомневалась! На завтра… Хорошо, а где ты сейчас? Ага, отлично, я буду ждать у памятника!

Надо сказать, что памятник — это и было то самое «их» место, место встречи трех друзей. Именно там Даша познакомила Леру и Женю, когда писала про них статьи. Да и сама она тогда впервые узнала Женю ближе. С Лерой они познакомились за год до этого, когда та помогла журналистке отыскать потерявшегося котенка.

С тех пор друзья всегда встречались возле этого памятника неизвестному то ли поэту, то ли прозаику. Но совершенно точно — писателю, потому что в руках он держал блокнот с пером, нос у него был чисто Гоголевский, а курчавые волосы напоминали о родоначальнике русской поэзии.

Дорога к памятнику вела как раз через ту полянку, где Арчи поймал Жиля, учуяв запах платка. И сейчас на этой полянке прямо по молодому газону ходила женщина арабской внешности — густые черные, почти идеально прямые волосы, такие же черные брови, темно-синие глаза и алые губы. Она производила впечатление этакой роковой красотки лет тридцати. Фигуру облегало легкое черное пальто с приколотой к воротнику голубой брошкой. И сейчас эта красотка была занята тем, что искала что-то в траве. Она поминутно озиралась, однако, Леру, стоящую за широким стволом липы, не заметила. Только когда девушка открыто направилась к ней, женщина отвлеклась от поисков, выпрямилась и смерила Валерию взглядом. Не презрительным, не напуганным, не гордым — нет, скорее, оценивающим.

— Вы… — оказавшись лицом к лицу с женщиной, Лера с изумлением поняла, что знает ее. Что-что, а лица девушка запоминала хорошо. Да, она могла пройти мимо знакомого, не заметив его, не поздоровавшись — если находилась в своем измерении мыслей и логики. Но никогда она не забывала однажды увиденное лицо.

Презрительная складка в уголке губ. Плавный изгиб бровей. Крупный, но изящный нос. Это была она — Инна, соседка Нины Стефнидовны с нижнего этажа. Только вчера она была блондинкой с волосами до лопаток в амплуа ночной бабочки, а сегодня стала жгучей брюнеткой с локонами ниже поясницы и достоинством королевы.

— Инна, — сказала Лера уверенно. — Но как вы…

— Меня зовут Зоя, — женщина сузила глаза и пронзительно посмотрела на Леру. — Ты меня с кем-то спутала, девочка.

А еще — это та самая женщина, чей голос звучал на пленке с автоответчика. Теперь сомнений не осталось.

— Ну что же, — Лера ответила прямым взглядом. — Возможно. Если так, мои извинения. Вы что-то потеряли?

— А какое дело до моих проблем постороннему человеку? — изящно изогнув бровь, спросила Зоя.

— Самое прямое, — Лера не сводила с женщины внимательного взгляда. — Я хотела предложить вам помощь, потому что искать — моя профессия.

— Я не нуждаюсь в дешевых сыщиках, — с надменной улыбкой ответила Зоя.

— Значит, вам не знакомы слова «взаимовыручка» и «безвозмездная помощь»? — со скрытой иронией спросила Лера.

— Я не люблю, когда меня беспокоят. Пожалуйста, оставьте меня, — с необыкновенной выдержкой и спокойствием ответила красотка.

Но так как Лера уходить не собиралась, женщина развернулась и неторопливо пошла прочь.

— Пуговицу вы не нашли, верно?

Незнакомка замерла в паре шагов от Леры, медленно повернулась к ней, и пронзила ее ястребиным взглядом.

— С чего ты решила, что я искала пуговицу?

— А почему вы ее искали? — Лера встретила взгляд с торжеством.

Женщина на секунду отвела глаза, поправила сбившуюся прядь и сказала:

— А не пора ли тебе в школу, девочка? Вместо того, чтобы лезть в чужие дела…

— Поздновато, знаете ли. Занятия закончились пять лет назад.

Зоя — или Инна, кем бы она ни была — бросила на Валерию последний запоминающий взгляд, и походкой, полной благородства и достоинства, сошла с газона и отправилась к выходу из парка.

Лера проводила ее задумчивым взглядом, и как ни в чем ни бывало отправилась к памятнику.

Даша подошла — точнее, подлетела — через десять минут. Она едва не сбила Валерию с ног, повиснув у нее на шее.

— Лерка-а! Ты не поверишь, что произошло!

— Ну почему же, — Лера выскользнула из объятий подруги. — Мне кажется, я уже во все поверю.

— Он сделал мне предложение, — взвизгнула Даша. — Представляешь?!

— Он — это кто? — на всякий случай уточнила Валерия.

— Ну, Лер, ты даешь! Конечно, Виктор! Он сегодня звонил из Москвы, сказал что больше не может без меня жить и прилетает через неделю! Вот. Мы распишемся, обвенчаемся, а потом… потом… Ой, Лерка, у нас будет такая свадьба!

— Ага.

Сыщица сосредоточенно разглядывала пятнышко на башмаке неизвестного писателя.

— И ты меня не поздравишь? — Даша застыла, как вкопанная, обиженно скрестив руки на груди.

— Обязательно, когда он вручит тебе кольцо перед алтарем, а ты скажешь «согласна», — Лера облокотилась о пьедестал памятника.

— Вот ты никогда за других не порадуешься! — Даша обиженно надула губки. — И вообще, тебе нет дела ни до чего, кроме…

— Убийств? — закончила мысль Лера.

— Да, — Даша немного остыла и исподлобья посмотрела на подругу. — Ты что, совсем за меня не рада?

— Дашуль, я бы очень обрадовалась, только не в этом случае. Если бы тебе сделал предложение не Виктор, а кто-то другой, я первая бы побежала покупать свадебный подарок. Но мне кажется, не стоит спешить…

— Почему? — Даша достала зеркальце и припудрила носик. — Разве я ему не подхожу? Ну конечно, эти веснушки… Как думаешь, может мне попробовать натирать лицо лимонным соком?

— Думаю, не стоит. Это ему далеко до твоих веснушек, — Лера сунула руки в карманы. — А ты достойна куда большего, чем смазливый самоуверенный тип с иномаркой, но без мозгов.

— Вот слова от тебя доброго не дождешься, — Даша поправила челку и спрятала зеркальце. — А я все равно тебя люблю, хоть ты и вредная. Ладно, ты еще узнаешь его, и поймешь, что была не права. И тогда ты перед ним извинишься, идет? Ведь извинишься? — она с вызовом ткнула в подругу пальцем.

— Идет, — одними уголками губ улыбнулась Лера. — А пока давай ненадолго вернемся на землю. Сейчас меня и правда больше занимает убийство. И одна интересная дама…

— Что за дама? — Даша тут же вытянулась в струнку от любопытства. Уж если Лера называла кого-то интересным, этот человек, определенно заслуживал внимания.

— Я встретила ее на том самом месте, где мы застали Жиля. И она искала пуговицу.

Даша прислонилась к каменному постаменту рядом с Лерой и повернула голову в ее сторону.

— Погоди, с чего ты взяла, что она искала именно пуговицу? И почему она тебя так заинтересовала? А ну-ка колись, что ты выяснила!

Лера постучала пальцами по холодному камню и посмотрела на небо. Там кружились и танцевали стрижи — пять маленьких черных точек, почти не различимых на фоне серого неба.

— Она крутилась там не просто так. Сразу стало ясно, что она ищет что-то мелкое. Колечко, сережку, брелок, пуговицу… В совпадения я не верю. Она определенно искала что-то, что имеет отношение к Жилю. И я пришла к выводу, что это пуговица. Потому что Арчи оторвал ее от пальто Жиля.

— Но зачем искать пуговицу? Вряд ли он сейчас переживает из-за нее, — фыркнула Даша.

— Вряд ли, — согласилась Лера. — Только наша дама думает, что пуговица — это улика, и хочет найти доказательства вины или невиновности Жиля. Ну… мне так кажется. Не знаю… но с пуговицей угадала. Когда я сказала про нее, дама так оторопела, словно ее обвинили в преступлении.

— Так, может, она причастна к смерти той старушки?

— Нет. Я уверена, что смерть Антоновой была случайностью. И, кстати, ты первая можешь написать об этом…

Прошло полчаса, прежде, чем Лера рассказала Даше обо всех своих догадках, которые привели ее к единственно верному ответу — женщина в парке погибла случайно. Другое дело, что не все случайности действительно случайны.

Даша записала Лерин рассказ на диктофон. Пока она делала пометки в блокноте, из кармана Леры раздался культовый рифф Smoke on the Water, и она быстро взяла трубку.

— На связи. А, привет Иванна. Да, я сейчас на Бэль Лу. То есть, собираюсь… Слушай, я буду дома часам к восьми, сможешь подъехать? Отлично, буду ждать!

Даша покосилась на подругу, и покачала головой.

— Лер, почему тебя так волнует та дама с пуговицей?

— Почему ты так решила?

— Ты не переставая теребишь собственную, — скептически произнесла Даша.

Лера поймала себя на том, что пальцы непроизвольно вертели пуговицу на кармане куртки, так что она почти оторвалась. Девушка сунула руку в карман и приподняла плечи.

— Я уже видела ее. Вчера, в доме Антоновой. Она — как бы — ее соседка снизу. И вечером она была блондинкой, и вела себя, как последняя, извиняюсь за выражение, шлюха. А сегодня ее не узнать. Шикарное пальто, длинные темные волосы, сдержанность и манеры… И имя успела сменить — с Инны на Зою. Мне не нравятся люди, которые меняют имена, как перчатки.

— Подруга, ну ты даешь… И ничего мне не рассказала?

— Здрасьте приехали! А что я сейчас сделала?

— Ладно, проехали, — Даша махнула рукой. — Ты уверена, что это одна и та же женщина?

Лера кивнула. Она никогда не ошибалась.

— Хорошо, допустим, — Даша принялась мерить шагами бордюр. — Есть некая дама, которая обожает менять парики, имена и даже характер. Какое дело до нее тебе? Если ты уверена, что Антонова погибла случайно, просто не бери в голову лишние подробности.

— И не беру, — отозвалась Лера. Правда, голос прозвучал отстраненно. Она снова думала. — Это еще не все. Помнишь, я рассказывала тебе про друга Антона? Так вот, я сегодня была у него. И узнала кое-что любопытное, — Лера решила опустить ненужные подробности. — Наш «акробат», перегнавший лодку, существует. И у него есть браслет, точно такой же, как у Антона.

— Можешь описать?

— Лучше покажу.

Лера протянула распечатанное фото, с «серым человеком» и браслетом. В основном, чтобы показать браслет.

— Угу, — Даша рассмотрела фотографию и спрятала ее в сумку. — Если увижу, узнаю.

Валерия снова о чем-то задумалась. Она отошла в сторону, и пристально всматривалась за деревья. Туда, где недавно запустила камнем в ворона. Ей не хотелось втягивать Дашу еще и в эту «игру», но единственной, кто мог бы помочь, была именно Даша. Потому что Валерия уже знала имя того, кто должен умереть следующим. Не знала лишь убийцу, которого нужно опередить.

— Даш… Мне нужна твоя помощь, — Лера резко обернулась. — Нужно чтобы ты проследила за Семерядовым.

— Что?! — от неожиданности Даша едва не запнулась о бордюр. — С какой это стати я буду ходить хвостом за этим самовлюбленным, напыщенным индюком?

Даша поймала понимающий и спокойный Лерин взгляд.

— Ты бы хотела, чтобы он погиб?

— Что? — опешив, спросила журналистка.

— Я знаю, у него отвратительный характер, но… есть сведения, что его должны убить. И мне бы не хотелось, чтобы случилась еще одна трагедия.

— Погоди, погоди, — Даша подняла руки вверх, словно хотела сдаться. — Я совсем запуталась. Ты что, думаешь что в городе маньяк, и он собирается убить Игоря?

— Нет, конечно! — голос Леры прозвучал громче, чем следует.

К шести часам в парке стало многолюдно, мимо то и дело проходили полутрезвые веселые компании. Восклицание привлекло внимание трех подвыпивших парней.

— Эй, глянь, девчонки уже веселятся, — хмыкнул один и с сальной усмешкой крикнул. — Красотки! Вам не нужны шикарные кавалеры для сопровождения, а?

— Что-то не видно здесь кавалеров, — сухо сказала Лера.

— А ты что это, хамишь? — один из парней, как петух выпятил грудь и направился к девушкам. — Так я поучу тебя хорошим манерам.

Но Лера с Дашей даже не успели попятиться, потому что за спиной парня раздался чей-то бас.

— А ну, девочка, остынь.

И на плечо задиры легла тяжелая рука, в два раза больше его собственной. А Лера с усмешкой смотрела поверх его головы, на того, кто стоял сзади. Двое других парней уже смылись, бросив своего собутыльника на произвол судьбы. Видимо, решили уступить девочек ему.

— Это кто тут девоч… — парень обернулся, да так и застыл с открытым ртом.

— Ой, а ты, оказывается, мальчик, — прозвучал ироничный бас. — Твоя беда. С девчонками я бы драться не стал.

Парень остановил взгляд на тяжеленных байкерских сапогах, поднял выше до двухметровой макушки, увенчанной кожаной банданой, и присмирел.

— Ну что, девочка ты или мальчик? — ласково осведомился бас.

— Д-д-девочка, — парень мигом протрезвел, взвыл и засверкал пятками, вынырнув из-под тяжелой руки с напульсником на запястье. Шипы, украшающие напульсник, утяжеляли кулак раза в два.

Вдогонку парню полетел раскатистый смех, а Лера, широко улыбаясь, подбежала к высоченному байкеру и шутливо ударила костяшками пальцев по кулаку старого знакомого.

— Черный пес, ты в своем репертуаре! — рассмеялась Лера, снизу вверх глядя в смеющиеся хитрые глаза. — Вечный защитник слабого пола.

— Кто, если не я, — усмехнулся великан, обнажив золотой зуб. — А тебя что-то давненько в наших краях было не видать, а, Рига?

— Зато ты в наши зачастил, — усмехнулась Валерия. — Похоже, ваша группа набирает популярность.

— Да уж, — не без доли гордости сказал Черный пес. — Это пятый концерт за две недели.

Вокруг уже начала собираться толпа — многие узнали знаменитого гитариста, только вот подойти боялись. И не удивительно, все фанаты наслышаны о буйном нраве Черного пса.

Девочки шушукались в стороне, стреляя глазками в сторону музыканта, но все выстрелы пролетали мимо. Несмотря на солидный возраст — в будущем году Черному псу должно было стукнуть пятьдесят пять лет — недостатка в поклонницах не наблюдалось. Парни пытались сфотографировать своего кумира, но им мешали мелькающие в первых рядах девушки.

Даша настолько опешила, что ноги стали как ватные. Она медленно подошла к байкеру, со страхом рассматривая руки, покрытые татуировками, шипы на запястьях и ногах, а главное — металлический череп на цепи, с оскаленными зубами и пустыми глазницами.

— Это твоя подруга? — спросил бас, заметив Дашу. — Привет!

— П-привет, — неуверенно ответила журналистка. Она поравнялась с Лерой и шепнула ей на ухо. — Почему ты не говорила, что знакома с Черным псом?

— А ты не спрашивала, — отозвалась Лера.

— Рига не раз помогала мне найти угонщиков, — пробасил Пес. — Мой харлей для них как медом намазан. Если бы не Рига, я давно бы разорился.

— Ой, не прибедняйся, — фыркнула Валерия. — А байк надо на платной стоянке оставлять, тем более в чужом городе.

— Знаю, знаю, — Пес поднял руки к верху. — Ладно, девочки, с вами хорошо, но надо идти, — сказал Пес, недовольно взглянув на фанатов. — А то тут скоро давка начнется…

— Спасибо что помог! — вдогонку сказала Лера.

— Бывай, — усмехнулся байкер. — Если что понадобится, обращайся.

Он ушел, и толпа утекла за ним, так что Лера с Дашей остались почти одни. Со стороны сцены уже слышался рык гитары и стук тарелок. Бэль Лу собиралась начинать концерт.

— Так ты мне поможешь? — Лера с надеждой посмотрела на Дашу. — Всего пару дней!

— Что с тобой поделаешь, — вздохнула Даша. — Объяснений я все равно не дождусь, так что… придется проститься с гордостью и стать тенью Семерядова. Как он этого ждет, ты не представляешь! Но за это ты устроишь мне интервью с Черным псом, идёт?

— Замётано, — подмигнула Валерия, и подруги рассмеялись, взявшись под руки.

— Уже шесть, — Лера посмотрела на свои любимые часы. — Мне нужно кое-что проверить.

— Ле-ер, — Даша заискивающе посмотрела на подругу. — Может, на сегодня хватит? Тебе тоже нужно иногда отдыхать. Скоро начнется концерт, мы можем просто повеселиться сегодня вечером!

— Дашуль, я знаю, ты переживаешь за меня, — Лера опустила глаза на дорожку и пнула камешек. — Но сегодня здесь будет один человек, которого мне нужно во что бы то ни стало найти!

— И кто он? — Даша прищурилась. — Неужто парнем обзавелась?

— Лучше! Я нашла женщину, которая продала Антоновой крем.

— Нет, ты меня убиваешь… — Даша покачала головой. — Ладно, рассказывай давай, как ты ее вычислила?

— На самом деле все просто…

— У тебя всегда все просто, — перебила Даша.

— Потому что так жить легче. В общем, слушай. Я нашла ее номер телефона, но на звонки никто не отвечает. По нему Жека вышел на страницу сайта знакомств. Там была фотка этой спекулянтки. И мне хватило этого, чтобы узнать, что Люся — так ее зовут — придет на концерт Бэль Лу. Первое — она любит красивую жизнь, но совершенно не представляет что такое красота. Второе — она любит музыку, и третье — много курит. Первое проистекает из ее внешнего вида, второе — на ее сумочке принт с нотами, а шарфик у нее в точности как у солистки Бэль Лу. И третье — на обоях дырка от потушенной сигареты, и даже слой косметики не может скрыть синяки под глазами и сеть капилляров на лице. Что из этого всего следует?

— Что она будет здесь? — неуверенно предположила Даша.

— Именно.

— Но как ты собираешься найти ее в такой толпе?

— Я рассчитываю на вашу с Женей помощь.

Даша притворно вздохнула:

— Ну, куда мы денемся с подводной лодки?… Я так полагаю, надо идти на запах сигаретного дыма?

— Правильно понимаешь. Поэтому ты жди нашего компьютерного гения, а я пойду, огляжусь. Встретимся вон на той скамейке.

— Хорошо. Удачи тебе.

И девушки разошлись в разные стороны.

Грянул рев гитар. Концерт начался.

Валерию буквально оглушила волна звука, обрушившаяся на «курилку» — так называемое место для курения, расположенное в десяти метрах от сцены. Почему так близко, Лера понять не могла. Обычно делают наоборот, чтобы музыкантам легче дышалось. Но, видимо, планировщики, которые строили сцену и проектировали парк, очень любили рок и курение, а потому хотели убить двух зайцев — расположить «курилку» поближе к музыкантам, чтобы и в крапиве голышом побегать и попу не ужалить. А обосновали это, наверное, как экономию на спецэффектах — при безветренной погоде музыканты поют в дымовой завесе.

Валерия, ненавидевшая как курение, так и лишние децибелы, почувствовала себя комаром, который надышался дихлофосом. Вроде бы и не помер, но голова кругом пошла.

Но приходилось терпеть, потому что найти человека в такой толпе — нереально. Даша оказалась права. Единственный шанс встретить Люсю — ждать в «курилке».

Прошло уже полчаса, а никого, даже приблизительно похожего на женщину с фотографии, не обнаружилось. Лера прикрыла рот и нос воротником косухи, чтобы хоть немного отгородиться от смрада, витающего вокруг. Разные мысли мелькали в ее голове, но от шума и запаха они разметались по разным полушариям и не желали объединяться. Потом на смену им пришли какие-то воспоминания, обрывки песен, глупые фразы — все то, что некоторые называют «внутренним монологом», и что так раздражало Леру в себе. Она поборола вечное стремление внутреннего комментатора навязывать свои глупые рассуждения. И уже одно это помогло очистить разум от мусора и научиться видеть взаимосвязи между событиями. Однако, иногда он просыпался и вновь начинал бубнить.

Пока Лера пыталась собрать мысли в кучку, глаза как-то отдельно от нее, в автоматическом режиме, следили за толпой, выискивая зеленую сумку с нотным принтом. Сыщица не сомневалась, что рано или поздно заядлая курильщица появится здесь. А потому стояла и терпела. Правда, промелькнула мысль, что хоть она и не лошадь, но не выдержит никотиновую атаку так долго. Чтобы занять время, попыталась понять в чем смысл курения. Понты? Это, кажется, прошлый век, сейчас меряются гаджетами — у кого больше, тоньше и круче.

Лера усмехнулась. А у нее тоже есть Гаджет, самый толстый и изворотливый Гаджет на свете. Еще и мяукать умеет.

Но, от гаджетов она вернулась к сигаретам. Зависимость? Конечно, сила воли отсутствует у абсолютного большинства. Тогда начинали зачем? Ладно еще парни… Но что красивого в девушке, которая использует милый аккуратный ротик для того, чтобы пускать вонючий дым, вместо того, чтобы произносить признания в любви?

«Я, наверное, отстала от жизни со своими цепями и заморочками», — подумала Лера, отпуская воротник. Он настолько пропах сигаретным дымом, что фильтром работать уже не мог.

Мысли клубились в голове, дым — перед глазами.

— Апчхи! — громко чихнула Валерия.

К ее удивлении, даже сквозь грохот кто-то услышал.

— Будьте здоровы, — послышался мужской голос, но Лера не смогла разобрать кому он принадлежит. Как раз в этот момент грянул заключительный аккорд: не выдержав напора, взвыли колонки, и все стихло.

— Спасибо, — Валерия попыталась взглядом отыскать единственного вежливого человека в этом бедламе. Но вокруг стеной стояли люди. Парни и девушки шумно обсуждали злободневные темы: с кем встречаются их подруги, какую машину купил приятель, какая клевая музыка у Бэль Лу и где бы достать пива после десяти.

Нет, рок концерты — это определенно не для нее. Наушники и одиночество куда лучше способствуют размышлениям.

В кармане завибрировал сотовый. Лера намеренно выключила звук — все равно его невозможно услышать на фоне грохота и визга.

— Да, Даш, на связи.

— Как твои успехи? — послышалось на другом конце волны. Но вновь грянул гитарный рифф, и девушка едва расслышала голос подруги. — Нашла кого искала?

— Нет еще, — уныло ответила она. Вернее сказать, уныло прокричала, насколько это возможно. — Я скоро здесь отброшу коньки, как таракан от Машеньки[12]!

— Держись, Лерчик, — ободрила подруга. — Тут такое дело… Как выглядела та женщина, которая искала пуговицу в парке?

— Знаешь, на арабку похожа… Одета в черное, на воротнике голубая брошь, с виду дорогая.

— Ага! — выпалила Даша, и Лера услышала короткие гудки.

Она не успела удивиться вопросу, потому что за спиной послышался прокуренный женский голос, грубый и сухой, как наждачная бумага.

— Есть закурить?

— А вам оно надо? — Лера обернулась, и нос к носу столкнулась с обладательницей зеленой сумочки.

Люся, собственной персоной. Валерия даже не удивилась, а на радость уже не осталось сил. Поэтому она просто с некоторым любопытством рассматривала женщину, отметив, что в жизни косметики на ней еще больше, чем на фотографии.

— Так есть или нет? — хмуро спросила Люся, чиркнув зажигалкой.

— Я еще не сошла с ума, чтобы добровольно себя травить.

— А чего тогда тут стоишь? Яда больше в дыме, который выдыхают, — женщина пошарила рукой в кармане розовой куртки, достала сигарету и закурила. — Придется свои тратить… Ждешь кого?

— Да, — Лера поморщилась и помахала ладонью перед лицом, отгоняя сигаретный дым. — Тебя.

— А? — женщина посмотрела на Валерию, будто увидела впервые. — Так это ты крем от морщин заказывала? Я принесла, как договаривались, три баночки по пятьсот миллилитров…

— Это сколько же должно быть морщин, — присвистнула Лера. — Нужно быть шарпеем, чтобы заказать столько крема… Неужели я так плохо выгляжу?

Женщина кинула на нее цепкий оценивающий взгляд и усмехнулась.

— Почем я знаю. Может, ты не себе берешь. А у меня и школьницы иногда от мимических морщин покупают… Так брать-то будешь?

— Лет через тридцать, — пришла Лерина очередь усмехаться. — Если к тому времени ты еще будешь торговать.

— То есть? — Люся выдохнула дым и отвела сигарету в сторону, зажав между двумя пальцами. — Если ты из налоговой, так у меня все чисто. Я долю отдаю кому надо!

— Про долю это ты другим рассказывай, — нетерпеливо поморщилась Валерия. — Я по поводу вчерашнего убийства…

В следующие пять секунд Лера имела удовольствие наблюдать смену эмоций на лице от удивления до ужаса. Люся побелела, как бумага.

— Я не виновата, ей просто стало плохо! Я… я ни при чем, и вы ничего не докажете!

— Так… — Валерия прищурилась и посмотрела на торговку. — А вот с этого места поподробнее. Что именно я не докажу?

Люся примолкла, сообразив, что сболтнула что-то, неизвестное Валерии.

— Я хотела лишь спросить, давно ли ты знакома с Ниной Стефанидовной Антоновой, которой продала крем для лица. От этого крема Антонова скончалась.

— Я… Нет, я не знаю никакую Антонову. И ничего ей не продавала! — выпалила Люся, выбросив сигарету.

Вокруг толпились люди, все курили и галдели, поэтому Лере приходилось и самой почти кричать.

— Значит так, Люся. Ты ведь Люся, я права? Если не хочешь, чтобы тебя обвинили по нескольким статьям, то расскажешь мне как все было. Иначе с тобой будет говорить следователь. И, поверь мне, беседа будет далеко не дружеской. Я же готова тебя выслушать и поверить.

— Ты из полиции? — недоверчиво спросила Люся.

— Скажем так, я работаю на них, — заговорщицким шепотом сказала Лера в ухо Люсе, с трудом сдерживая смех.

— В чем меня можно обвинить? — Люся затравленно озиралась по сторонам, все еще надеясь отвертеться.

— Хотя бы в неоказании помощи пострадавшему и в нелегальной продаже косметики, к тому же самодельной и не сертифицированной.

— Да у меня ведь все натуральное, я ничего опасного в крема и мази не кладу! — Люся умоляюще посмотрела на Валерию. — Хотите, можете проверить. У меня и документы имеются от санэпиднадзора… Все по закону.

— Проверим, — пообещала Лера, сохраняя все тот же заговорщицки серьезный тон. Он безотказно действовал на торговку, нагоняя почти благоговейный ужас. Для полного антуража Валерии не хватало лишь черных очков, поверх которых можно очень выразительно смотреть.

— Но первый пункт потянет года на три.

Честно сказать, Лера понятия не имела что и на сколько потянет и потянет ли вообще. Но Люся тоже этого не знала, как не догадывалась и о том, что Валерия блефует. У нее не было ни одного доказательства — только цепочки событий, построенные в голове. А их, как говорится, к делу не пришьешь.

Люся побледнела еще сильнее и судорожно сглотнула.

— Как же это… Я ведь не нарочно… Нина всегда у меня косметику покупала, и ничего. А в этот раз что-то случилось, я даже не успела понять. Она, как всегда, помазала немного крема на щеку, и вдруг начала задыхаться, вся покраснела и упала! Ужас, как вспомню! Сначала я пыталась ей помочь, а потом гляжу — она не дышит! Я испугалась, что меня обвинят, и убежала. Даже крем забыла подобрать…

— Как могло получиться, что женщина с сильнейшей аллергией не посмотрела состав крема? — ледяным тоном спросила Валерия. — Или вы крема без этикеток продаете?

Люся испуганно оглянулась, посмотрела по сторонам, наклонилась к уху Валерии, и тихо сказала.

— Я вам такое расскажу… Я не суеверная, но иначе, как сглазом, не назову…

Лера промолчала. Она готова была выслушать любую чушь, самую несусветную. А, возможно, даже поверить в нее.

— Я всегда раскладываю мазь по разным баночкам, которые заказываю на заводе, — продолжила Люся. — Мне их из Кирова поставляют, а я каждый месяц забираю на почте. Этикетки распечатываю и приклеиваю дома, сама. А некоторые ингридиенты мне тоже почтой присылают, у нас-то в городе не вдруг отыщешь. Крем подешевле, с ромашкой, мятой и грецким орехом, в одни баночки. Дорогой — с базиликом, мятой и розовым маслом — в другие, там и состав указан соответствующий. Позавчера утром я поехала забирать с почты баночки для дешевой мази — они немного поменьше в объеме, и горлышко у них пошире. А еще розовое масло пришло, пол литра, как и заказывала. Вот, забрала, значит, потом села в пятый автобус. А там меня какой-то парень толкнул! Высокий такой, темноволосый… Я сумку-то и выронила! Масло, конечно же, растеклось. Половина баночек разбилась, а другую половину растоптал он — как медведь неуклюжий! — Люся от волнения снова закурила и продолжила. — Я на него набросилась, ору на весь автобус, требую вернуть деньги. Он принялся извиняться, мол, автобус резко повернул, случайно вышло… Только ведь автобус и правда повернул! Из-за этого парень и не удержался на ногах! Но мне-то от этого не легче. Я немного остыла, орать перестала, а он мне тут же деньги сует — за ущерб. Я, конечно же, взяла, а парень вежливый такой — все извиняется и извиняется. А под конец дал мне карточку в фитнес-клуб, в качестве моральной компенсации, и вышел на Ленинском.

Люся прервала словесный поток, и сделала глубокую затяжку. Голос ее зазвучал совсем хрипло, почти сел.

— Знаете, тот фитнес клуб, что на Пореченской. Элитный, дорогой… Конечно, я решила пойти. Идти надо как раз через парк, а абонемент именно на субботу! Мне в самый раз, ведь я по субботам здесь с Ниной встречалась, приносила один и тот же крем — с розовым маслом, дорогой. Только…

— Что? — Валерия заподозрила неладное.

— Мне надо было доделать крем для Антоновой. Дорогой. А розовое масло разбилось. Вот и добавила я масло грецкого ореха…

— Вы в курсе, что у Антоновой была сильнейшая аллергия на грецкий орех?

Люся вздрогнула и выронила сигарету.

— Нет… Нет, не знала я! Значит из-за этого она и…

— Умерла. Да из-за этого. У нее случился анафилактический шок, и если бы ты вызвала скорую, то старушка осталась бы жива.

Люся задрожала, словно ей вдруг стало холодно, и разрыдалась.

— Ой, что теперь со мной будет, а?! Я не хочу в тюрьму! Я не виновата, это была случайность, я… — Люся вцепилась в рукав Валерии и девушка поморщилась.

— Ты даже не предупредила Антонову, что поменяла состав крема, — Лера высвободила руку. — Почему ты не сказала ей? Ведь этикетки все равно не было, а баночка из-под дорогого крема.

Люся насупилась и промолчала.

— Ты не сказала, потому что хотела получить лишних пятьдесят рублей за свой «дорогой» крем, — жестко сказала Валерия.

— Меня теперь посадят? — едва не заикаясь от страха, спросила торговка.

Девушка посмотрела на нее с нескрываемым равнодушием:

— Это уже не мне решать. Но обещаю одно — жди проверки.

Люся стояла перед ней, размазывая слезы и тушь по щекам. Она была жалкой и какой-то пустой.

Лера с грустью подумала, что часто люди без целей и стремлений становятся именно такими. А есть ли цель у нее, у Валерии? Если не говорить о раскрытии убийств, учебе, просто жизни… Да, девушка знала — она есть. Только сомневалась, хорошо ли это. Потому что эта цель день ото дня огорчала ее все больше.

— Ждите звонка, — напоследок сказала Лера. — И не думайте, что если вы не берете трубку, вас не найдут.

— Я просто… — Люся снова занервничала, закурила и выпустила в лицо Валерии кольцо дыма.

— И мой вам совет — бросайте курить, — поморщилась Лера. — Или тюрьмы вы боитесь больше, чем смерти?

— Жить вообще вредно, — рискнула огрызнуться Люся.

— Прав был Бернард Шоу, — задумчиво произнесла Лера, больше не глядя на торговку. — Сигарета начинается угольком, заканчивается дураком, — и от себя добавила, — а посередине производители с маркетингом вместо совести.

Лера пробиралась сквозь толпу, чтобы добраться до памятника, где условилась встретиться с друзьями. Она размышляла. Торговка говорила правду, в этом сомнений нет. Она не убийца, и все произошедшее действительно похоже на несчастный случай. И все бы ничего, если бы не звонок мальчика на телефон Антоновой. «Голос» знал, что женщина умрет, и более того — знал, во сколько, когда ее найдет Валерия и даже был в курсе, что в сумке Антоновой находилась газета с посланием. Вот вам и неслучайная случайность.

Вывод напрашивался один. Тот парень в автобусе знал, кого и зачем толкает. Знал, для чего дает карточку в фитнес. Чтобы в нужное время торговка пошла через парк со своими баночками, чтобы именно на это время она договорилась о встрече с Антоновой и дала ей крем с ореховым маслом. Все это — цепи, цепи, которые могла бы построить только Валерия. И она не могла понять, кто мог сделать это столь виртуозно, так четко рассчитать каждый шаг, вычислить все возможные случайности. Надо быть отменным математиком и психологом, чтобы так просчитать все ходы. И при этом убийца останется безнаказанным. Потому что он не пошевелил и пальцем.

Единственное, что было сложно рассчитать — что Люся добавит в крем вместо розового масла ореховое. Возможно, убийца просто понадеялся на удачу и на жадность Люси. Тогда он еще и отменный психолог.

Может быть, тот парень в автобусе и есть «голос»? И тот, который встречался с внуком Антоновой. Рост, по крайне мере, совпадает — оба высокие. И который зачем-то забрался в дом к Крымовым…

Если да, то Лера имеет дело с опасным противником.

Она все шла, на автомате уворачиваясь от встречного потока, ныряя под локти и огибая шумные компании. Думала и с наслаждением вдыхала свежий воздух, без дыма, напоенный ароматом цветущей черемухи. В этом году она расцвела удивительно рано и успела пропитать своим пьянящим благоуханием воздух. После едкого сигаретного дыма от этой свежести кружилась голова.

За спиной послышались боевые крики и громовые удары — Черный Пес снова бил гитару о сцену. Очередной несчастный инструмент с яркой историей и трагичным концом. У гитар рок-звезд жизнь гораздо короче, чем у их хозяев.

Но вот грохот смолк, и заиграла, пожалуй, единственная песня, которая всегда трогала сердце хладнокровной сыщицы. В любую погоду и в любом настроении.

Она приостановилась и послушала один куплет. Мягкий, но мужественный голос вокалистки, переплетения гитарных аккордов, необычайно цепляющий ритм — в песне было все, чтобы стать настоящим хитом. Но фанатам нужен был рев, а не лирика, и потому немногие оценили красоту мелодии.

Мягко, плавно, иногда бушуя, как волна в океане, иногда затихая до шелеста крыльев мотылька, музыка лилась сквозь листву деревьев, и Лера наслаждалась, ощущая, как напряжение уходит, уступая место тишине. Такой тишине, которую способна принести в душу только музыка.

Но девушка послушала всего куплет, и продолжила путь. Времени на расслабление не было.

Дозвониться до Даши не получилось. Женя тоже не отвечал — из-за шума звонок было сложно расслышать. Правда, постепенно людей становилось все меньше и меньше, а у самого памятника не было никого. Звуки долетали из-за ближайших деревьев. А здесь только какой-то подозрительно знакомый тип терся возле кустов. Однако, показалось, что он немного ниже того, которого Лера видела ночью у гаражей. Она постаралась не смотреть на него, но боковым зрением заметила, что он за ней наблюдает. Что это, слежка? Валерия потерла лицо ладонями, стараясь сосредоточиться. А когда опустила руки, рядом никого не оказалось.

— Ле-ера! — послышался бодрый вопль со стороны скамейки. — Иди к на-ам!

Валерия оглянулась в последний раз и подошла к Жене, который проводил время за тополями со своим однокурсником, и соседом по общежитию, Егором. На коленях Егора сидела незнакомая Валерии девушка.

Парни были одеты в одинаковые черные футболки, только у Жени на принте красовался череп и два пистолета, а у Егора — зомби, разрывающий рубашку синими пальцами.

Девушка же была самая обыкновенная, в мини юбке, желтенькой курточке и на высоченных каблуках. Лере стало холодно уже от одного взгляда на них троих, но интересоваться их здоровьем она не стала.

— Рига, ты где пропадала? — Женя пододвинулся, чтобы освободить подруге место. — Даша тебя ждала-ждала, а потом как сорвалась с места, и помчалась куда-то…

— Да я болтала с одной знакомой, — Лера махнула рукой, и осталась стоять. — А вы чего к сцене не подходите. Там ведь сейчас самый разгар концерта.

— Да неохота что-то, — поморщился Егор. — Тем более, у меня теперь девушка есть. Танюхой зовут, мы с ней здесь познакомились.

— А… — Валерия протянула руку и поздоровалась. Девушка надула большой шар из жвачки и смачно его лопнула. — Прямо таки сразу и девушка? А как же узнать друг друга получше, пообщаться по переписке?

— Лер, да это прошлый век, — рассмеялся Егор. — Сейчас, если парень с девушкой друг другу нравятся, то долго не переписываются.

— Ну-ну. Танюха, ты к компьютеру как относишься?

— А что? — девушка надула еще один пузырь. — Я в ворде умею печатать, двумя пальцами.

— Тогда вы сойдетесь, — заключила Валерия. — Войн за место на компе не предвидится.

— Ну, Лера… — набычился Егор.

— Да ладно тебе, — она похлопала парня по плечу и посмотрела на Женю. — Так ты не в курсе, куда Дашка пропала?

Он пожал плечами.

— Кто ее знает? Куда-то туда побежала.

И он неопределенно махнул рукой в сторону.

— Я тут тебе распечатал инфу про твое колье. Ты что, ограбила банк и решила выкупить его?

— Угу, — Рижская взяла материалы и пробежалась взглядом по строкам и фото.

Кивнула своим мыслям. В этот момент в кармане завибрировал телефон, и она, было, обрадовалась, что Даша звонит сама. Прибрала распечатку в сумку, достала телефон, взглянула на номер — и побледнела.

Ледяными пальцами нажала на кнопку, стараясь запомнить высветившийся номер. Это едва ли звонил клиент — перед каждой сессий Лера давала объявление о том, что временно не берется за поиски.

— Как твои дела? — прозвучал в телефоне до дрожи знакомый голос маленького мальчика. — Ты не заболела? Я решил, что ты просто забыла условия, и не стал дисквалифицировать тебя, не уточнив.

— Какие условия? — Лера пыталась лихорадочно придумать, как дать Жене понять, что ей нужна помощь. Ведь у него повсюду рассованы девайсы, в том числе в телефоне. И девушка помнила, что есть программка, с помощью которой можно отследить координаты звонящего. Нужно, чтобы Женя срочно передал свой «вирусный» файлик на её сотовый.

— Что? Чего ты так смотришь? — Женя недоуменно посмотрел на Леру, которая страшно выпучивала глаза и махала руками. — Передать что-то в телефон?

— Тик-так, время выходит, — сказал мальчик. — Ты не ответишь на мой вопрос?

— Отвечаю, да… да, я… — Лера указала Жене на свой телефон, потом на его, но он не понимал, что именно нужно передать.

— Я ничего не нарушала! — выпалила Лера. — Я пытаюсь найти… ответ на твой вопрос! Почему ты не показываешься, а только звонишь? Где ты находишься? — и с отчаянием добавила. — Неужели боишься?!

И она нарочито демонстративно посмотрела по сторонам.

— Ну я и дурак! — Женя принялся лихорадочно искать в телефоне нужный файл. — Есть! Держись, Лера, еще пять секунд… Готово!

— Мы с тобой виделись, — ответил мальчик. — Просто серую мышку на сером поле заметит только черная кошка. Пожалуй, я ошибся, ты не нарушала правила, просто забыла их. Или не заметила ошибки. Я тебя прощаю… Но скоро сделаю ход, если ты не поторопишься.

Мальчик рассмеялся и замолчал. Послышалось шипение, а за ним короткие гудки.

Лера не могла видеть себя со стороны, но если бы увидела, то ужаснулась. Лицо побелело, как полотно, а губы повторяли «этого не может быть…». Потому что она не могла объяснить происходящее, не могла понять, как и откуда вдруг возник голос этого мальчика, и каждый раз теряла самообладание. Что это — мистика, призрак из прошлого? Но призраки не убивают, хотя бы потому, что их не существует.

— Что это за тип? — голос Жени прозвучал как никогда серьезно. — Он что, угрожает тебе? Рига, ты только скажи, мы с ребятами живо разберемся. На то ведь и нужны друзья…

— Чтобы устраивать разборки? — Валерия спохватилась и заставила себя улыбнуться. Она не должна втягивать друзей. Это только ее «игра». Она попыталась попросить помощи у Даши — не об этой ли «ошибке» говорил «голос»?

— Нет, чтобы поддержать в трудную минуту, — Женя взял Леру за руку. — Ну ладно, не хочешь — не говори. Просто знай, что если понадобиться помощь — только попроси.

— Я знаю, — на этот раз Лера улыбнулась искренне. — Знаю.

Женя тоже улыбнулся, но в его глазах осталась тревога. Егор и Танюха молча сидели рядом и не вмешивались. Они поняли, что за вопросы их по головке не погладят. А лишний геморрой не нужен никому.

— Минутку, — Женя ждал, пока программка загрузится в его сотовом. — Маэстро выходит на сцену!

— Ребят, что у вас там за шпионские игры? — Егор не выдержал, встал со скамейки и заглянул Жене через плечо. — Мне-то можно поучаствовать?

— Маленький ты еще, — сказал программист. Егор и правда был на год его младше.

— Мал, да удал, — многозначительно изрек Егор. — Ты отказываешься от помощи великого гения сыска!

— Ты бы, гений, для начала мои сто рублей отыскал, — фыркнул Женя. — В своем кармане.

— Сие есть жуткая тайна исчезновения, неподвластная даже такому великому уму, как мой, — важно изрек Егор, но больше соваться не стал. Что касается Танюхи, она как-то незаметно ушла, оставив незадачливого ухажера недоуменно разводить руками.

— Есть, — воодушевился Женя. — Звонили из… из…

Тут он совершенно растерялся, посмотрел на Валерию и странным голосом спросил.

— Лер, а к тебе что, родители приехали?

— Нет, — она заподозрила неладное и встревожено сжала рукава куртки. — Говори прямо, не тяни!

— Просто, понимаешь, звонили из твоего дома…

Девушка пошатнулась, но устояла. И без того белое лицо теперь запросто могло бы слиться с побеленным фонарным столбом.

— Не из соседней комнаты, не со второго этажа, а прямо из твоей комнаты, — повторил оторопевший Женя. — Ле-ер. Во что ты влипла, подруга?

— Хотела бы я знать… — пробормотала Лера. — Как ты можешь определить звонок с такой точностью?

— Просто… — тут Женя замялся. — Помнишь, в прошлом месяце ты приносила свой ноут ко мне на ремонт. Тогда я установил одну программку — ради интереса. Хотел проверить ее действие.

— Ну, я слушаю, — Лера скрестила руки на груди и с подозрением посмотрела на друга. — Что за программка?

Женя со вздохом закончил:

— Она имеет несколько функций — если ее запустить, может работать как датчик движения, может фиксировать звонки… Но не так, как программа, которую я тебе только что передал — она не отследит источник звонка. Но если кто-то говорит по телефону в пределах трех метров, она передает сообщение на мой телефон. При запросе, конечно… Ну вот, я только что послал запрос. И он подтвердился… Лер… а, Лер? Может в полицию позвонить?

— Только попробуй, — не глядя на друга ответила Валерия. — Мне надо ехать. Но… если я не позвоню через час, можешь вызывать полицию.

Не оборачиваясь, она побежала на стоянку, где оставила круизер. И уже на подходе к нему в сердце кольнула неясная тревога.

Возле ее любимого «зверя» было слишком много следов. Рельефных и до жути знакомых. «Спартанец» побывал и здесь.

— Зараза! — выкрикнула Лера, со злостью пнув по спущенному колесу. Теперь до дома она доберется не скоро.

Ветер растрепал волосы, бандана съехала почти на самый лоб, но Валерии было не до своего внешнего вида. Она разозлилась, и эта злость должна была на что-то вылиться. Или перейти в другой вид энергии.

И «передатчик» нашелся.

Она заметила, что следы не стерлись, и их еще можно разглядеть в пяти шагах от байка, за пределами стоянки и даже в пятнадцати метрах, в зарослях ив. В этой части парка было сыро, и росли здесь в основном кустарники и мелкие деревца. Следы четко отпечатались на земле, а так как все люди были рядом со сценой, затоптать их не успели. Кто бы это ни сделал, далеко он не ушел.

Лера настолько разозлилась, что позабыла про страх, и бросилась по следу, как ищейка. Она петляла шаг за шагом, повторяя маршрут «Спартанца», пока не очутилась на маленькой проплешине в ивовых зарослях. Здесь след обрывался, потому что проплешина заросла травой. Но он был больше и не нужен, потому что посередине полянки стояла черная машина с тонированными стеклами и номерным знаком у680ро. Лера притаилась за самой раскидистой ивой, и попыталась рассмотреть хоть что-то за стеклами автомобиля. Но видела лишь отражение деревьев.

Тогда она так же бесшумно ушла, стараясь не задевать сухие ветки, и осторожно выпутывая волосы, которые то и дело цеплялись за корявые сучки.

Выбравшись из зарослей, она бегом припустила к Жене, и выпалила:

— Где твои флаера, по которым можно подобраться к сцене?

— Вот, — парень удивился, но достал из кармана три черно-фиолетовых глянцевых бумажки с иероглифом «Бэль Лу», объятым огнем. — Ты ведь не хотела идти к сцене, вот я и не предлагал больше… Дашку жду, чтобы пойти с ней.

— Пошли! — выпалила Лера, хватая Женю за руку.

Она не стала ничего объяснять, просто потащила друга к сцене, как танк пробираясь сквозь толпу. Егор проводил их удивленным взглядом, слегка помедлил, махнул рукой и отправился в противоположном направлении, к группе девчонок, которые весело смеялись, обсуждая концерт и парней.

Десять метров перед сценой были оцеплены, и войти туда можно было только предъявив флаер или заплатив пятьсот рублей.

Женя не успел отдать два флаера, как Лера выхватила их, сунула под нос охраннику, и прорвалась вовнутрь. Звук перед сценой совершенно оглушал, но те немногие, которые прошли к самым подмосткам, неистово визжали и хватали музыкантов за ноги. Очередная песня закончилась, барабанщик рванул свою рубашку, и швырнул в толпу фанатов. Те взвыли еще громче и едва не подрались из за подачки, разрывая рубашку в клочья.

Лера стороной обошла беснующуюся толпу, нырнула почти под ногами подкидывающих солистку парней, и очутилась у самого подножия сцены.

— О Боже, это же Черный Пес! — Женя весь просиял, и задергал Лерин рукав. — Самый крутой гитарист нашего времени! Держи меня, сейчас упаду!!!

— Не будь девчонкой, — фыркнула Лера, и крикнула. — Черный Пес!

Гитарист был, пожалуй, единственным, кого не трогали фанаты. Он просто стоял и рычал на пару со своей второй гитарой.

Он услышал не сразу, но на второй раз откликнулся.

— Рига! Ты здесь? Круто, давай на сцену, сбацай что-нибудь этакое!!!

— С ума сошел? — выпалила Лера. — Засмеют!

— Кто, они? — гитарист басом рассмеялся. — Посмотри вокруг, всем плевать на музыку. Им главное звук погромче и морду пострашнее.

— Прости, времени нет. Я…

— Ты знакома с Черным Псом?!!! — выкрикнул Женя почти в истерике. Он только что обрел дар речи и с выпученными глазами смотрел то на Валерию, то на своего кумира.

— Да, — быстро ответила Лера, и продолжила незаконченную фразу. — Пес, мне нужна твоя помощь. Срочно! Вопрос жизни и смерти.

— Не вопрос! — гитарист посерьезнел и сел на корточки, чтобы лучше слышать, что говорит Валерия. Со своего двухметрового роста и полутораметровой сцены он возвышался над Лерой, как утес. — Что случилось?

— Нужно срочно проследить за одним авто, а у моего круизера прокололи шину…

— Вот гады! — Пес со злостью сжал гриф гитары, и несчастные струны заскрежетали, готовые лопнуть. — Кто это сделал? Рига, ты только скажи…

— Да плевать кто, главное — машина! Мне очень нужно, чтобы кто-то из твоих парней одолжил мне байк!

Пес задумался. Он потер рукой подбородок и сказал:

— Одолжить не одолжат — сама понимаешь, байк это святое… И девушка не должна его осквернять. Я бы одолжил свой, но, боюсь, ты сама не возьмешь…

Лера кивнула. Она прекрасно знала, что с такой махиной ей не справиться — занесет на первом же повороте.

— Но кто-нибудь тебя отвезет. Сейчас свистну ребят.

И Пес спустился со сцены. Перед ним, как перед плывущим ледоколом, расступалась толпа. Никто не хотел попасть под горячую руку.

Лера побежала следом, а Женька так и остался возле сцены в полнейшем трансе. Он видел своего кумира! Что еще нужно для счастья простому студенту?

А Лера и Пес уже перешли через оцепление и направились к группе людей, которая отличалась от остальных. В основном — своим серьезным видом и внушительной амуницией из шипов, цепей и заклепок. Они не орали и не свистели, как остальные, просто переговаривались между собой, иногда смеялись и обсуждали свои дела. Это были байкеры.

Увидев двухметрового гитариста, они приветственно загудели, а один из них сказал.

— Пес, привет! Разве концерт окончен?

— Антракт, — пробасил Пес. — Вот что. Нужно помочь одной хорошей девушке проследить за очень непорядочными людьми. Кто поедет?

Никто не спешил вызваться. Один из байкеров презрительно сказал:

— А что, нужно выследить мужа с любовницей?

— Не, наверное девочка заигралась, и решила побыть шпионом, — усмехнулся другой.

— Нет. Просто девочка до чертиков ненавидит тех, кто прокалывает колеса ее байка! — выпалила Лера, выходя из-за спины Пса.

Байкеры примолкли и неуверенно посмотрели на гитариста.

— Рига наша, — с нотками угрозы пробасил Пес. — И если кто не согласен, пусть скажет сразу.

Кулак незаметно сжался, и никто не высказался против. Сразу же нашелся один парень, который согласился поучаствовать в погоне.

— Куда поедем? — он вышел из-за спин других байкеров, ничем особо не отличаясь. Весь в черном, железа поменьше, только до самых глаз — черная бандана, скрывающая лицо.

Лера с подозрением присмотрелась к этим глазам, и потому ответила не сразу.

— Куда едем? — громче повторил парень, и за его спиной послышались усмешки.

— Я покажу, — невозмутимо ответила Валерия.

— Вот и ладненько, — пробасил Пес. Он взглянул на Валерию и с тревогой произнес. — Будь осторожна. Нам такие люди нужны.

— Спасибо, — улыбнулась она.

— А ты за нее в ответе, — добавил Пес, кинув взгляд на парня. — Кстати, ты кто? Что-то я тебя не припомню.

— Моль, — отозвался парень из-за повязки. — Я приезжий. Ребята подтвердят.

— Ну бывай, — ответил бас, и потопал на сцену.

Валерия почти бегом отправилась к машине, молясь, чтобы она оказалась на месте.

Всю дорогу парень молчал, и только когда Лера потащила его через ивовые заросли, он насмешливо спросил.

— А тебе точно байкер для слежки нужен, а? А то площадка-то там, а здесь кусты и нет ни души…

— Замолчи, — только и шикнула Лера.

Наконец, она пробралась к полянке. Машина была на месте.

— Вот. Мне нужно знать, куда она поедет.

— Ничего себе, — присвистнул парень, глядя на машину. — Крутые чуваки. Что у тебя с ними общего?

— Пока не знаю, — Лера тут же направилась обратно, к стоянке.

— Что, так хочется познакомиться? — не унимался байкер.

— А ты всегда такой разговорчивый? — спросила Лера, вылезая из кустов.

— Нет. Только в компании хорошенькой девушки.

— Вот и помолчи, пока не попадешь в такую компанию.

— А ты всегда хамишь тем, кто тебе помогает? — вопросом ответил байкер, догоняя Валерию.

— Нет.

Больше до стоянки они не проронили ни слова.

Парень усадил Леру позади, она надела свой шлем и крепко ухватилась за впереди сидящего байкера. Зарычал мотор, и стоянка осталась позади. Девушка почувствовала, что в кармане вибрирует телефон, но отвечать не стала. Кто бы это ни был, сейчас не до него.

Машина должна была выехать по единственной дороге с полянки, и парень остановил байк неподалеку. Так, чтобы люди в машине их не заметили.

Лера уже не думала о том, что дома ее может поджидать убийца или ядовитый паук. Она думала только о машине, к которой привели следы.

— Слушай, Моль. Ведь Моль, верно? — спросила Лера спустя пять минут. — Мы с тобой не встречались раньше?

— Едва ли, — отозвался парень. — Я первый раз в вашем городе.

Больше они не разговаривали. Валерии показалось, что время растянулось в вечность, но на самом деле до момента, когда показалась машина, прошло всего пятнадцать минут.

— Держись, — сказал байкер, и нажал на газ.

Лера не знала кто ее неожиданный помощник, но прониклась к нему уважением, когда он умело и бесшумно пристроился в хвост к машине, стараясь держаться в тени и не подъезжать слишком близко. Казалось, он всю жизнь только и занимался слежкой.

Черный автомобиль выехал на главный проспект и направился к улице Пореченникова, откуда прямым ходом к окраине города. Девушке это совсем не понравилось, но она сжала зубы и не сводила с автомобиля глаз.

Вот очередной поворот, светофор загорелся зеленым и машина тронулась. Байк неотрывно следовал за ней. Машина опять повернула. На одном из светофоров она прибавила газ и проехала за секунду до красного света.

— Они нас засекли, — сквозь шлем и гул мотора услышала Валерия. Она уже и сама поняла это.

Началась совсем не детская гонка, так что временами Лера зажмуривалась, чтобы не завизжать на крутом вираже. Она и представить не могла, что можно ехать с такой скоростью по городу, перестраиваться из ряда в ряд и гнать по встречке, уходя от столкновения в последнюю секунду.

Черный автомобиль не мог развить такую скорость в городе, да это было и ни к чему. Ведь у преследователей не было цели догнать, а цель проследить не может быть достигнута, если вы находитесь на виду. Поэтому байкер несколько раз пытался пропасть из поля зрения авто, при этом вычисляя их маршрут и догоняя на следующей улице. Но ни один маневр не оставался не замеченным. Каждый раз автомобиль замечал их и менял направление.

Проехав по улице Весенней машина встала на очередном светофоре, словно потеряла преследователей из вида.

Байкер сбавил скорость и пристроился за маршруткой. Светофор мигнул и загорелся желтым. Автомобиль неторопливо тронулся, и байкер свернул на встречку, чтобы продолжить преследование.

И в этот момент автомобиль резко дернулся, крутанулся почти на месте — от напряжения завизжали тормоза и на асфальте остались два черных штриха.

Он очутился на соседней полосе и на полной скорости помчался навстречу своим преследователям.

Валерия едва успела понять что происходит, ее ослепил свет фар, что-то крикнул парень, выворачивая руль влево. Байк занесло, и он три раза перевернулся, как карусель, прежде чем вылетел на тротуар и ударился о стену дома.

Автомобиль пролетел по встречке еще десять метров, так же быстро развернулся и спокойно поехал дальше.

И прежде чем Валерия увидела, что вокруг собираются люди, она впала в забытье. Правда, ненадолго. Шлем спас ее — на нем осталась изрядная вмятина, но голова отделалась синяком на виске и жутким гулом.

— Эй, ты в порядке? — она почувствовала, что кто-то стянул шлем и постучал ее по щекам.

— Моль, перестань… — слабо сказала она, поднимаясь с земли. Мысли собрались в кучку не сразу.

— О Господи… — она схватилась за руку байкера, когда поняла что произошло. — Я… я разбила твой байк! Это из-за меня, я виновата. Ради Бога, прости, я все возмещу, только…

— Перестань, — неожиданно сказал парень. — Не переживай, это всего лишь груда металла. Главное, мы целы.

— Что? — Лера опешила даже сильнее, чем после аварии. Чтобы байкер сказал так про свой мотоцикл?

— Он… был не мой, — сказал парень и ничего больше объяснять не стал.

Вокруг уже собралась порядочная толпа, кто-то звонил в полицию, кто-то пытался вызвать скорую, и Лера поняла, что надо сматывать удочки.

— А как же твой байк? — спросила она растерянно, словно не осознала слов своего спутника. — И ты?

— Не беспокойся, я разберусь, — парень положил руку ей на плечо, и добавил. — Беги.

Девушка протиснулась сквозь толпу, и, несмотря на протесты зевак, побежала вниз по улице. Не оглядываясь, выкинув из головы ненужные мысли, она бежала домой. И снова вернулся страх.

От места аварии до Калиновой улицы было минуть десять быстрым бегом, и Лера преодолела их на одном дыхании.

Как всегда улица была пуста. Фонари уже зажглись, хотя окончательно стемнеть еще не успело. Время подходило к восьми.

Во дворе никого не оказалось. Валерия в нерешительности застыла у порога. Если Антонина Федоровна дома, можно было бы позвать ее, но… нет, это глупо. Если в комнате опасность, нельзя допустить, чтобы пострадал кто-то еще. С другой стороны, Лера не могла понять, как посторонний мог звонить из ее комнаты, если она заперта, а внутри сидит огромный пес, который порвет каждого, кто осмелится забраться в дом без ведома хозяйки.

Стало быть, если в комнате кто-то и был, он давно ушел. Лая и рычания не слышно, все мирно и спокойно.

Но тот, кто звонил, мог оставить в доме очередной сюрприз для Валерии. Вроде ядовитого паука.

Поймав себя на том, что непрестанно теребит часы на запястье, девушка глубоко вдохнула, опустила руки и вошла в дом.

Ни один звук не нарушил тишины. Из-под двери Антонины Федоровны просачивалась полоска света. Скорее всего, женщина молилась или читала книгу. Книги всегда помогали ей успокоиться.

В комнате Валерии царила темнота. Она открыла дверь и в нерешительности замерла на пороге.

Сквозь плотно задернутые занавески свет фонаря не пробился, и все, что осталось в комнате — тени, страх и ночные кошмары. Лера вглядывалась в темноту, сердце бешено колотилось, но — ничего не происходило. Только занавеска колыхалась от ветра, протянувшего щупальца сквозь приоткрытую форточку.

— Арчи, — шепотом позвала хозяйка ньюфа. — Иди ко мне, мальчик.

Пес заворчал где-то в дальнем углу комнаты, поднялся со своей подстилки и по паркету застучали когти.

— Молодец, — Лера плохо видела его в темноте, но ощутила в ладони теплый влажный нос. — Прости, что разбудила. Значит, здесь никого нет, малыш?

Пес тихонько заскулил и потрусил к окну. Лера шагнула в комнату, включила свет и вдохнула свободнее — теперь было ясно видно, что кроме нее в комнате никого нет. Впрочем, это стало понятно уже до того, как она вошла — если бы здесь находился посторонний, Арчи не вел бы себя так спокойно. Она боялась не человека, а того, что он мог оставить.

И страхи не были безосновательны.

Буквально через пять секунд после того, как загорелся свет, Валерию обдало жаром. Арчи взвыл и попятился к двери, Гаджет забился под кровать, Вжик начал метаться по клетке, и вопить «Полундр-ра! Атакуют!», и только кролики ничего не поняли.

Лера медлила всего секунду, в растерянности глядя на расползающиеся по занавескам языки пламени.

Первой вспыхнула гитара. Она просто превратилась в пламя, раз — и вся объята огнем, словно сухая трава на солнце. От нее огонь засеменил по занавескам и потянул лягушачий язык к потолку. Комнату затянуло едким дымом, и девушка тут же закашлялась. Но ей некогда было размышлять. Через секунду она сориентировалась, и выплеснула на гитару воду из ведра — того самого, которое не помыла после вчерашней уборки.

Дальше в дело пошла кастрюля с водой, служившая поилкой для Арчи. Потом Лера накинула на занавески одеяло с кровати и плотно прижала к стене. Оставшиеся тлеющие угольки потухли в воде из кошачьей миски.

Дымок еще поднимался от того, что раньше было гитарой. От скелета гитары — иначе не скажешь. Девушка подумала, что никогда не смогла бы разбивать гитары о сцену, как это делает Пес. Слишком тяжело смотреть, как погибает твой инструмент.

Еще она подумала, что только недавно повесила новые занавески. А денег на ремонт не будет как минимум до конца сессии, пока не начнется работа.

Эти мысли текли в голове, как кисель, пока хозяйка комнаты стояла и смотрела на разруху в комнате. На смену испугу и изумлению пришло равнодушие.

— Ну пожар? Ну с кем ни бывает? — сама себе сказала Лера, и достала Гаджета из-под кровати. — Ну-ну, не надо изображать предсмертные судороги. Я знаю, что ты всего лишь испугался. Я тоже.

Она погладила кота, и Гаджет даже попробовал помурлыкать, но у него плохо получилось.

Лера читала, что коты мурлычут, чтобы снять стресс. Но она была уверена, что Гаджет беспокоится не о ней.

Посадив кота подальше от пепелища и поближе к холодильнику, Лера переставила туда же клетку с Вжиком и перенесла кроликов. Только это помогло мало — вся комната пропахла едким дымом. Сложилось ощущение, что горели не гитара и занавеска, а резина и ацетон.

За дверью послышались торопливые шаги, и в комнату заглянули Антонина Федоровна и Иванна.

— Лерочка, солнышко, у тебя все в порядке… — начала было спрашивать соседка, но увидев, что произошло, всплеснула руками и ахнула. — Господи, да что же это такое?

— Лера, что происходит? — не на шутку испугалась Иванна. Она вбежала в комнату и с ужасом посмотрела на пепелище, закрыв нос рукой. — Поджог?!

— Нет, нет… — поспешила ответить Лера. «А вот Иванна как раз кстати», — подумала про себя. — Это я сама, случайно… Со спичками баловалась.

— Что-то я не… — Иванна хотела высказать сомнение, но Лера умоляюще посмотрела на нее и одними глазами указала на Антонину Федоровну.

— Ну да, конечно спички, — поддержала Иванна. — Антонина Федоровна, не волнуйтесь, я помогу Валерии прибраться. Все хорошо.

— Ой, милая, как ты вовремя приехала, — все еще держась за сердце, пробормотала Антонина Федоровна. — А Лерочка… как же ты так, надо быть аккуратнее. Ты у меня теперь одна осталась, если с тобой что-то случится…

— Успокойтесь, тетя Тоня, — ободряюще улыбнулась Лера, хотя у самой дрожали руки. — Со мной все будет в порядке, никуда я не денусь. Просто устала за последние дни, вот и вышло недоразумение… Ничего страшного, слава Богу, все обошлось.

— Ты за ремонт не беспокойся, милая, — слабым голосом сказала Антонина Федоровна. — Я тебе с деньгами помогу, а сегодня можешь у меня переночевать. Как говорится — в тесноте, да не в обиде! А твою комнату до утра проветрим, здесь от дыма и задохнуться можно…

— Спасибо, — Лера с благодарностью посмотрела на соседку и взяла ее за руки. — Я успею проветрить, все нормально. Вы не беспокойтесь, я справлюсь. Мне Иванна поможет.

— Ой, деточка…. Ты уверена? — Антонина Федоровна все еще сомневалась. — Ладно, милая, дело твое. Но если будет нужна помощь, стучись в любое время!

И она ушла, продолжая вздыхать и переживать за Валерию, которая совсем себя не бережет.

Оставшись наедине с Лерой, Иванна скрестила руки и почти рассерженно сказала:

— Почему ты не берешь трубку? Что случилось? Я целый час не могла дозвониться, а сейчас вижу, что у тебя на лбу огромный синяк с кровоподтеком, не говоря уже о неудавшемся пожаре. Мне звонил твой друг, Евгений. Сообщил, что тебе угрожает опасность.

Лера даже улыбнулась. Молодец, Женька, догадался связаться с Иванной, а не кинулся звонить в полицию.

— Что происходит, Валерия?

За льдинками в голосе проскальзывала сильная тревога.

Лера почувствовала себя виноватой и отвела взгляд. Чтобы не было неловкого молчания, она отправилась открыть форточку пошире, а по пути придумывала ответ. Правдивый, но такой, чтобы не вызвать очередную вспышку гнева «голоса». Этого ненормального, который дважды ясно дал понять, что с ним шутить не стоит.

Но разве может он узнать, что Лера собирается сказать?

— Я попала в аварию и сломала байк, — девушка повернулась от окна и встретила взгляд Иванны без страха. — Потом случайно подожгла гитару. А еще… я знаю, это прозвучит нелепо, но…

Лера замялась, а Иванна покачала головой и сказала:

— Говори. Вряд ли ты напугаешь меня еще сильнее.

— Я знаю, что скоро кто-то должен убить Игоря Семерядова. Того журналиста, который сдал вам наркоторговца.

Иванна слушала молча. Невозмутимая и серьезная, как всегда. В своем сером плаще, странных туфлях и с нелепым зонтом она казалась невзрачной. И этот образ никак не вязался с ее ярким стальным характером.

— Это сделает кто-то из больницы. Я не знаю кто. Может пациент, может врач. Но… я не могу прямо сейчас рассказать, откуда мне это известно. Слишком долго, а я… честно сказать, готова лечь и умереть. У меня нет сил что-либо объяснять. Тем более, что с тобой я хотела бы поговорить о другом деле. Прямо сейчас. Это касается Антона. Я могу доказать, что он невиновен.

Иванна все еще молчала. Лера не знала, чего ожидать. Победит ли их давняя дружба и тревога Иванны за девушку или перевесит несгибаемый характер и расчетливый ум опытной оперативницы? Во втором случае Валерию ожидал очередной серьезный разговор с Елиным, в котором не удастся скрыть историю с «игрой». Чего доброго, еще приставят охрану. А это совсем не понравится «голосу». Лера боялась даже представить, чем все это могло бы закончиться.

— У тебя вид, как у нашкодившего котенка, — наконец, сжалилась Иванна. Ее лицо смягчилось, и она стукнула зонтом об пол. Валерия вздохнула с облегчением — Иванна сделала выбор.

— Давай я помогу тебе с уборкой, — она повесила зонт на крючок в прихожей, и сняла плащ. Под ним обнаружилась такая же неприметная кремовая водолазка.

Иванна взяла ведро, валяющееся на полу, налила воды, и взялась мыть пол, почерневший от дыма и сажи.

— Рассказывай. Что там насчет Антона?

Лера смерила Иванну задумчивым взглядом, потом поискала по углам, и нашла сумку, которую зашвырнула под столик. Подобрала ее, вытрясла все содержимое на кровать, и отыскала несколько предметов.

— Погоди с полом. Сначала взгляни.

Шарканье мокрой тряпки об паркет прекратилось. Иванна обошла мокрое пятно и села на кровать. Без лишних вопросов посмотрела протянутые Валерией вещи. Бумажку с банковским кодом и буквой К, склеенную пленку с сообщениями, фотографии с флэшки Милы, и — вырезку из газеты. Ее Лера достала из письменного стола, статья датировалась 10 марта 2013 года.

Иванна прочла записку, рассмотрела фотографии — ее взгляд чуть дольше задержался на лице «серого человека».

— Начнем с того, что я разговаривала с другом Антона, бывшим работником лодочной станции…

Валерия рассказала все, что узнала от Груздева о странном человеке, который перегнал лодку на другой берег.

Во время рассказа она позабыла о пожаре, о том, что давно ничего не ела, о том, что в углу сидит напуганный Гаджет, а Арчи с недоумением бродит по комнате, обнюхивая беспорядок.

— И снова ты нас обошла, — дослушав рассказ, Иванна позволила себе улыбку. Едва заметную, одобрительную, но еще больше — укоряющую.

— Да, я не сдержала обещания, — Лера ладонью расправила складку на одеяле. — Но рано или поздно Михаил Афанасьевич об этом узнает. Иначе, Антона не отпустят. Полиция сама себя загоняет в рамки, а я свободна.

— Лишь относительно, — предупреждающе подняла руку Иванна.

— Ну конечно! — с преувеличенным энтузиазмом отозвалась Лера. — Лишь относительно… Однако, моя версия подтверждается, и даже Михаил Афанасьевич не сможет опровергнуть этого.

Надо сказать, что версию про «акробата» юная сыщица так же изложила Иванне.

— И ты знаешь, кто тот человек? Я тоже хочу, чтобы Антон оказался невиновным, но ты должна понимать, что прыгнуть выше головы нельзя. Крымов вполне мог действовать сообща с этим человеком.

— Конечно. Если бы не одно обстоятельство — этот человек вовсе не его друг. Вот он, — Валерия протянула Иванне фото «серого человека», — и есть тот, кто перегнал лодку.

— Погоди, ты ведь сама сказала, со слов Груздева выходит, что к нему приходил другой человек, — усомнилась Иванна, даже не взглянув на фото.

— Так точно. Темноволосый и кареглазый, а этот — весь серый, включая волосы и глаза. Но ведь есть парики и линзы… Я видела этого типа сегодня днем, на улице Набережной. И глаза его слезились, покраснели. Конечно, можно списать это на простуду, но если исходить из версии с линзами — они вполне могли вызвать раздражение, если человек не привык к ним. А «серый», похоже, снова маскировался, ведь Груздев видел того человека сегодня днем. Такого же темноволосого и кареглазого. Плюс к этому, Груздев запомнил цвет глаз, а вот особых примет не назвал. Опыт показывает, что многие не могут назвать даже цвет глаз знакомых, с которыми постоянно общаются. А тут — приметы не заметил, а глаза запомнил. О чем это говорит?

— Особой приметой были сами глаза, — Иванна ухватила нить и кивнула. — Он запомнил их не просто так.

— Именно. Скорее всего, линзы сделали цвет зрачка ярче и необычнее, он сразу бросился в глаза. Это объясняет тот факт, что браслет на фотографии Груздев узнал, а его владельца — нет.

— Допустим. Но это по-прежнему не доказывает полную невиновность Антона.

— Отнюдь. «Серый человек» явно не пушистая овечка. Когда ты прослушаешь пленку, которую я тебе дала, поймешь, что оспорить факт будет трудно. Там три сообщения, и первое — от «серого человека», имя которого Константин…

— Откуда ты знаешь? — Иванна неожиданно резко посмотрела на Валерию. Словно девушка сказала что-то запрещенное. Что-то, что нельзя говорить вслух.

— Слышала, как на Набережной его окликнул один из охранников…

— А что ты вообще делала на Набережной? — Иванна что-то заподозрила, но Валерия оставалась невозмутимой.

— Проезжала мимо. На соседней улице живет моя однокурсница, ты видела ее, она проходит по делу Иры Глазовой свидетелем. Виктория Шильц.

— Я думала, вы с ней враги.

— Мы? Враги? — тут Лера рассмеялась. — Максимум — мы совершенно разные люди, и только. И я ездила к ней, чтобы поговорить об Ирине. Но она ничего мне не рассказала.

После этих слов Валерии едва хватило силы, чтобы не отвести глаза. Снова приходиться юлить. Но Иванна ничего не заподозрила.

— Итак, на первом сообщении голос Константина. Он угрожает Антону и требует выполнить некие обязательства. Отмечу, сообщение получено полгода назад, то есть на тот момент сын Антона уже погиб. Это важно.

На пленке записан и телефонный разговор с женщиной по имени Зоя Наумова. Насчет имени я точно не уверена, но скорее всего это она и есть. Ее я тоже видела дважды — сегодня в парке и вчера в доме Антоновой. Мне неизвестно кто она и чего хочет, однако запись объясняет слова Антона, произнесенные в день смерти Милы, когда он явно был не в себе и бредил. Она должна была быть последней — речь шла не о Миле, а о смерти их сына. Местоимение «она» относилось не к человеку, а к слову «смерть»! Она — смерть — сына должна была быть последней. Заметь, смерть сына, а не Людмиды. И эта женщина, и Константин шантажировали Антона. То, о чем я уже говорила — оба звонили уже после того, как сын Крымовых погиб. Точнее, его убили — и убили из-за дел Антона. Из-за невыполненных обязательств. Впрочем, возможно шантажистов не двое, их шайка куда больше. Еще одно подтверждение — записка в твоих руках. Там лишь один банковский счет, и буква К. Кажется, что записка мала и потому цифры едва умещаются, но это не так. Записка не мала — она обрезана. Возможно, Антон объяснит куда подевалась остальная часть листа. Буква К вполне может обозначать имя — Константин. Тогда до банковского счета должна была следовать буква З — Зоя. А после К — номер счета. Антон переводил деньги на указанный счет — но небольшие суммы. Для шантажистов этого явно мало. Даже для самых нетребовательных. Похоже, чтобы обезопасить себя, они велели переводить деньги на разные счета и имена. Цепь проста — сообщения от разных людей с угрозами, и все говорят о некоем деле. Бумажка со счетом и начальным инициалом другого имени. Но есть еще одно обстоятельство, которое подтверждает как невиновность Антона, так и его причастность к некоторым другим «мутным» делам. Нет, он не влезал в долги — это шантаж иного рода. Не зря он не хотел объяснять смысл своих слов, произнесенных в бреду. Истина страшнее, чем тюремное заключение. Он испугался смерти, а может быть за свою тетушку, которую любит почти как мать. Антонина Федоровна могла бы стать третьей после Милы, распусти Антон язык. И я поняла это, когда услышала последнее сообщение на автоответчике. От тебя.

На этом месте Валерия встретилась взглядом с Иванной. Она попыталась прочитать в нем хоть что-то, но как всегда женщина-рентген оказалась непроницаемой. Еще в самую первую встречу Лере это не понравилось. Человек без эмоций создает тяжелое впечатление. Впрочем, узнав Иванну ближе, девушка изменила мнение о ней, но так и не привыкла к этой железной стене между миром и проницательной серой мышкой.

— Я действительно звонила Антону 13 марта, больше месяца назад. Хотела встретиться, чтобы…

— Выяснить, причастен ли он к делу о краже «лунного» колье. Делу, которое ты закрыла месяц назад, — вместо неё закончила Валерия.

— Откуда ты…. - даже Иванна растерялась, и на секунду железный занавес исчез. Она оказалась застигнута врасплох. Конечно, Лера знала о том деле, как и о многих других. Но откуда ей известно о цели звонка?

— Не парься, — фыркнула Валерия. Она подозвала Арчи и погладила ньюфа между ушами. Шелковистая шерсть заструилась под пальцами, придавая упорядоченность мыслям. — Все просто. Проще, чем ты думаешь. Итак, два месяца назад в полицию поступило заявление о краже драгоценного колье, под названием «лунное» — из-за серебряного полумесяца, служащего подвеской. Заявил некий коллекционер, привезший колье из-за границы. Тебе поручили это дело, ты рассказала мне — ничего особенного. Ты прекрасно справлялась и шла по следу, но неожиданно след привел тебя не куда-нибудь, а в дом Крымовых. Оказалось, что Антона видели рядом с домом коллекционера, и он узнавал про это колье уже не раз. Хотел выкупить. Зачем, ведь он никогда не проявлял интереса к драгоценностям? Да и Мила тоже. Но, вернемся к этому чуть позже. Ты верила, что Антон не вор, однако сомнения оставались. И не было объяснений его заинтересованности этим колье. Вот ты и просила о встрече, чтобы выяснить все детали. Просила неофициально, чтобы не привлечь внимание Елина раньше времени. Если бы только твои подозрения подтвердились, то, уверена, Михаил Афанасьевич немедленно обо всем бы узнал. Но ты оказалась права — Антон не крал колье. Полагаю, вы с ним встретились, он все объяснил, хотя ума не приложу, что за историю он придумал. Это и не важно, на самом деле он пытался добыть это колье потому, что того требовали шантажисты. Должно быть, раньше Антон отказывался от их условий — и его сын погиб. Чтобы спасти жену, он делал все возможное, но не смог раздобыть колье. Да, ты ведь его вернула, нашла воров, которыми оказались обычные домушники.

— Пожалуй, теперь мне нечего возразить, — сдалась Иванна. — Хорошо, о некоторых подробностях того дела ты узнала от меня, о чем-то из статьи, но как вообще тебе пришла мысль, что я звонила именно по этой причине? И зачем Антон сохранил запись моего сообщения?

— Вопрос, — улыбнулась Валерия. — Но и тут все просто. Посмотри на фотографии. Вот сюда.

Она указала на фото с кулоном-полумесяцем.

— Не узнаёшь?

— Постой… — Иванна склонилась над изображением. — Конечно… как можно было забыть… Этот часть «лунного» колье. Причем, сфотографирована на моем столе.

— И кто автор фотографии?

— Вот это было бы неплохо выяснить… — пробормотала Иванна. — Знаешь, пожалуй, в том что ты рассказываешь есть смысл. Я поговорю с Елиным завтра же, уверена что Антона отпустят под подписку. Правда, теперь ему придется объясняться в другом… Не думаю, что ему понравится такой поворот.

— Знаешь, мне кажется не стоит его расспрашивать, — Лера выглядела чересчур серьезной. — Лучше приставьте к нему охрану, или установите в доме камеры. Так вернее будет. Он боится, и сейчас ничего не скажет. Боится за свою тетю, за себя. Кто бы что ни говорил, умирать от чужой руки всегда страшно.

— Я постараюсь убедить Михаила Афанасьевича, — согласилась Иванна. — А откуда у тебя фотографии?

— Мила оставила флэшку. Я просматривала семейные фото.

Лера решила, что сказать часть правды все же лучше, чем полностью все переврать.

— Не возражаешь, если я их заберу?

— Только за. Кстати, для справки… знаешь, что это «лунное колье» имеет еще одно название? Цепь Селены.

— Что? — Иванна не поняла к чему Валерия сказала об этом, и что обозначает название. Она собирала улики — фотографии, разбросанные по кровати.

— Селена — древнегреческая богиня Луны, прекрасная женщина, бредущая по небу с ярким факелом в руках. Цепь, а именно — переплетения драгоценных бусин, из которых состоит колье — есть фазы Луны, самой Селены, по другому именующиеся Мены. Антон говорил именно об этой цепи. Он бредил, в его сознании переплелись смерть Милы, угрозы шантажистов, и то, что они требовали. Обязательства, которые должен был выполнить Антон — достать для них колье, или, по-видимому, выплатить эквивалентную сумму. Два варианта, о которых говорила женщина по телефону.

— Вот уж не думала, что ты так разбираешься в мифологии древней Греции, — Иванна покосилась на Валерию, прибирая улики в сумку.

— Фотография колье и вся информация нашлась на одном из форумов. Несколько лет назад оно было выставлено на аукционе, и его выкупил этот самый коллекционер. Мне помог узнать это друг, Женя.

— Что ж… в твоих словах есть смысл. Но кое-что все-таки мы упустили. Нельзя списывать со счетов «признание» самого Антона. Мы говорили со Студеневым, и после долгих уговоров он рассказал, что Крымов под гипнозом грозился убить Милу.

— Не Милу, — уверенно и бескомпромиссно заявила Валерия. Она ожидала этого вопроса. — Послушай запись на пленке с телефона, и ты все поймешь.

— Постой. Ты что, тоже разговаривала с психотерапевтом?

— Пришлось. Да, слова Антона звучат странно. Но если вспомнить, он говорил «Мила. Я больше так не могу. Ей все хуже. Это все она… она должна умереть. Рано или поздно я убью ее». Именно так, я отлично запомнила слова психотерапевта. Но есть одно «но». Неужели тебя не настораживает, что Антон сам, добровольно, себя подставил, отправив нас к Студеневу? Разве он так глуп, и не понимал, что врач расскажет все как есть? И для чего тогда он велел мне поговорить со Студеневым — чтобы добыть улики против себя?

— Честно говоря, об этом я не подумала. Слишком сосредоточилась на самих словах.

— Ну конечно. Но объяснение тут одно — Антон и Студенев по разному понимают сказанное. Студенев решил, что слова относятся к Миле, и это не удивительно. Но Антон, скорее всего, думал что Студенев знает настоящий смысл слов. И еще — тот смысл, который будет понятен мне, но неясен Елину. Иначе он не рискнул бы сказать об этом при нем.

— И что же это за таинственный смысл?

— Он тоже связан с делами Антона. С тем, во что он ввязался. Угроза смерти была адресована не Миле, а другой женщине. Той, которая стала причиной гибели Милы, которая была причастна к смерти его сына. Во всяком случае, он так думал. «Это все она…» — эти слова адресованы Зое Наумовой (если это ее настоящее имя), на чей счет были переведены деньги и с кем он разговаривал по телефону. На пленке он угрожает ей смертью. А женщина говорит, что у него три варианта, один из которых Антону совсем не понравится. Можно предположить, что один вариант — это и есть смерть Милы. Другие два — выполнение некоего обязательства, либо выплата долга за невыполнение. Послушай записи, и ты все поймешь. Хотя, я повторяюсь.

— Ничего, — Иванна помолчала и поймала вопросительный взгляд Валерии. — А Семерядовым я займусь завтра, не беспокойся.

— Спасибо, — Лера поднялась с кровати, забралась на кресло и принялась снимать обгоревшие занавески. Арчи прошелся до входной двери и тихо поскуливал. Ему совсем не понравилось то, что произошло.

Иванна взяла брошенную тряпку и домыла пол. В комнате повисла тишина.

— Но, — сказала Иванна, отжав тряпку. — Ты должна пообещать, что завтра мы поговорим об остальном.

— Без свидетелей, — Лера спустилась вниз и бросила занавески в мусорное ведро. В отдельный мусорный пакет отправилась гитара.

— Договорились.

Иванна домыла пол, и отправилась выливать ведро.

Они справились с уборкой за полчаса, комната быстро проветрилась, и теперь все, что напоминало о пожаре — это несколько выгоревших пятен на обоях и обуглившаяся обивка кресла.

— Может, мне стоит остаться? — спросила Иванна, внимательно осматривая комнату. Взгляд ее задержался на цепях, нарисованных вчера ночью, но она ничего не спросила. Как и обещала.

— Нет, сегодня я в безопасности, — Валерия устало опустилась на кровать. — Не говори Елину о том, что произошло. Пожалуйста…

— Ох, Лера, — Иванна покачала головой. — По-хорошему мне бы прямо сейчас приставить к дому охрану, а тебя посадить под домашний арест суток на пять. Для твоей же пользы.

— Так не расскажешь?

Иванна надела плащ и сказала.

— Пока нет. Ты уверена, что не хочешь мне рассказать все прямо сейчас?

Лера встала и подошла к окну, вдыхая свежий воздух из форточки. Ей ужасно хотелось все рассказать. Но нужно было продумать каждое слово, чтобы не получилось как всегда. Кроме того…

Девушка опустила голову, готовясь во всем признаться. Но тут на глаза ей попался листок бумаги, залетевший под кресло. Он был виден только со стороны подоконника, и на нем Валерия разобрала какие-то знаки и цифры. Это не ее почерк.

— Нет, давай поговорим завтра, — она обернулась к Иванне. — Я должна выспаться и все обдумать.

— Как знаешь… — женщина собралась уйти и сказала на прощание. — Постарайся до утра не попадать в переделки. Я приеду завтра утром, часов в восемь.

Лера улыбнулась и проводила ее до порога.

Дело было сделано. Она выполнила обещание, данное Антонине Федоровне — теперь Антона отпустят, и оградят от шантажистов, кем бы они ни были. Однако, все это — такая малая крупица из того, что произошло в ее жизни за последние дни…

Девушка словно вернулась к реальности и оглядела комнату как в первый раз.

И вдруг пулей кинулась к двери, заперлась на ключ и достала листок из-под кресла.

На нем оказались странные обозначения, похожие на некий шифр. Выглядело это примерно так:

И далее по списку.

Письмо было длинным, но Валерия догадалась, что это не шифр. С самого детства она любила играть в шахматы, и в памяти всплыли буквенные обозначения фигур.

Это была шахматная нотация.

Лере пришлось ненадолго отвлечься, чтобы накормить зверей. Лишь после этого она опустилась в кресло и принялась изучать нотацию. Смутное чувство не давало покоя — где-то она уже видела подобные ходы.

Взгляд еще раз пробежался по строкам и встретил небольшую приписку внизу. Она гласила: «Расставь фигуры по местам, и делай свой ход. Ты играешь за белых». Подпись — Ш. И печать в виде тисненой короны. Точная копия той, которая была на коробочке с пауком.

— Думай, Лера, думай… Ты должна вспомнить… — бормотала девушка, покачиваясь назад и вперед. — Так, сперва идет королевский гамбит, черные забирают пешку, потом… кажется, белые готовятся к гамбиту слона. Слона… белый слон? Ага, точно. Заканчивается все тем, что черный конь g8 забирает белого ферзя, оставляя без защиты поле e7, на котором белые ставят мат. Блестяще.

Да, Валерии казались знакомыми эти ходы. Но почему?

Воспоминания мелькали смутными отрывками, пока неожиданно не закричал Вжик.

— Бессмертная! — хриплый голос жако резанул слух.

— Ты что? — Лера посмотрела на клетку. — Новое слово выучил?

— Бессмертная! Бессмертная! — не унималась птица, раскачиваясь на жердочке. — Бессмертная краюшечка!

— Кажется у кого-то посттравматический синдром, — покачала головой девушка. — Хочешь к ветеринару-психиатру?

— Бессмертная! — в последний раз крикнул попугай, и перешел на свою обычную болтовню.

Несколько секунд девушка стояла в недоумении. Всего несколько секунд — и сразу две догадки поразили её ум. Первая — шахматная нотация описывала одну из самых известных партий — Бессмертную, о которой Лера читала, когда училась в школе. Вторая — кто-то научил её попугая этому слову совсем недавно.

Валерии вдруг стало не по себе. Если игра, о которой так упорно твердит голос в телефоне — партия, то можно провести аналогию… все началась 21 апреля. Убили трех человек. Получается, все погибшие — Ира, Мила, Нина Стефанидовна — все они были просто фигурами в игре? Или это совпадение?

— Ну уж нет, — сама себе сказала Лера и бросилась к компьютеру. Всего пять минут ушло на то, чтобы найти ответ. Бессмертная партия — одна из самых известных во всей истории шахмат. И сыграна она была… 21 июля.

Да, месяц не совпадает, но дата…

Валерия почувствовала себя пешкой в чужой, непонятной и страшной игре. Вот только из письма следовало, что она — игрок.

— Почему я? — прошептала она. — Что тебе надо?

Лера села на кровать, сжимая в руках странный листок. Она пыталась понять смысл «игры», и смысл этого пожара. Смысл нотации, черт бы ее побрал. Подсказка? Вполне возможно. Или прямое приглашение к началу игры.

«Расставь фигуры по местам…» — как цинично это звучало. Валерия горько усмехнулась — а может, ну его, этот «голос»? Может рассказать все Елину, показать записку, попросить выставить охрану у дома и зажить как раньше?

«Эгоистка», — сама себе сказала Валерия.

Кто тогда остановит этого психа? Если он затеял какую-то «игру», и Валерия выйдет из нее, он найдет другую игрушку. Другого «соперника». Но кто кроме неё сумеет ему противостоять? Нет, девушка не гордилась своим талантом, просто прекрасно понимала, что если разгадать его «цепи» не сможет она — не сможет и никто другой. И люди будут умирать — теперь в этом нет сомнений.

Лера посмотрела на нотацию и подсчитала «съеденные» черными фигуры. Их оказалось шесть. А это означает, что первые три смерти были не последними. Значит, Семерядов — тоже фигура? И какая — та, которую должны «съесть»?

Нужно во что бы то ни стало определить, кто какой фигурой является. Но разве возможно это сделать?

Лера принялась тереть виски и зажмурила глаза.

У Шахматиста ничего не происходит просто так.

Лера решила, что его зовут Шахматист. Потому что он любит играть в шахматы. И она оказалась не далека от истины.

«Возможно, пожар тоже подсказка?», — подумала она. Почему загорелась именно гитара? Нельзя было просто поджечь занавески?

Возможно, это что-то, связанное с музыкой или огнем. В голову ничего не приходило, и Валерия попыталась понять, как вообще кто-то мог проникнуть в ее комнату и почему гитара внезапно вспыхнула.

Возможно, дело в каком-то веществе, воспламеняющемся на свету? Это единственное разумное объяснение. Но как кто-то попал в комнату, когда здесь был Арчи?

Это мог быть только тот, кого Валерия хорошо знает. Кого пес принял за своего. Но даже в этом случае, человек должен был открыть дверь, а она была заперта.

Окно?

Валерия посмотрела на форточку. Слишком узкая, чтобы кто-нибудь пролез.

Так ничего и не придумав, она снова села за компьютер, чтобы узнать побольше о Бессмертной партии.

А что, если никто и не приходил? Что, если гитару облили из форточки?

Девушка смерила глазами расстояние от окна до того места, где стояла гитара и поняла, что это вполне возможно. Тогда почему звонок был из комнаты? Если только Женя не ошибся — но это уж точно невозможно.

Хотя скоро Лера нашла ответ и на этот вопрос. Ноутбук стоял неподалеку от окна, а по словам Жени сигнал улавливается в радиусе трех метров. Значит, человек вполне мог стоять за стеной дома. Правда, там огромные заросли шиповника. Нужно быть мазохистом, чтобы пробраться через них к стене.

Оставался и еще один вопрос — кто научил попугая новому слову?

Раздался звонок.

Валерия вздрогнула и едва не упала со стула. Теперь в каждом звуке ей мерещилась опасность.

— Лерка! — послышался Дашин голос. — Что происходит?! Почему ты не отвечаешь? Мы с Женей все ногти сгрызли, пока до тебя дозвонились!

— Даш, прости, я не могла позвонить, — устало произнесла Валерия.

— Да ладно, подруга, какие обиды! Что произошло, в твою комнату кто-то забрался? Женька сказал, что…

— Женя ошибся, — перебила Лера. — Человек звонил не из комнаты, он был рядом с домом, за окном. Но, пожалуйста, Даш, не задавай пока вопросов. Я бы очень хотела все рассказать, но это невозможно.

Девушка не обмолвилась о своих сомнениях и о том, что Вжик узнал от кого-то новое слово.

— Ладно, не хочешь, не говори, — Даша была очень взволнована. — Но мы хотим тебе помочь. Я не знаю, что там у тебя происходит, но мне это очень не нравится. И если нужна помощь…

— Дашунь, спасибо тебе большое, я знаю, что вы с Женей переживаете. Но сейчас ты можешь помочь мне только с расследованием. Кстати, куда ты пропала на концерте?

— Вот как раз о расследовании! — снова воодушевилась Даша. Видимо, она шла по улице, потому что слышался шум дороги и ветра. — Я столкнулась с той женщиной, которая искала в парке пуговицу! Проследила за ней, и увидела, как она разговаривает с мужчиной, которого ты показывала на фотографии. И вот разговор их мне очень не понравился. Они обсуждали убийства, все три. Женщина говорила, что Жиля нужно вытаскивать из тюрьмы, потому что его «начальник» ждать не любит. Еще она сказала, что заляжет на дно, потому что кто-то под нее копает. Упоминала про девушку, которая спрашивала про пуговицу… Про тебя, значит. Я точно не расслышала, но, кажется, пока вместо нее работать будет другой человек, «из серых», как она выразилась. А мужчина говорил, что-то про марионеток… нет, скорее про одну — в единственном числе. Потом разговор ушел в сторону, они обсуждали какой-то японский ресторанчик, кажется, суши или еще что… мне было плохо слышно, музыка так гремела! Ну вот, потом я пришла обратно к скамейке, где ждал Жека, он и рассказал мне про странный звонок и про то, что кто-то залез к тебе в комнату…

— Даш, ты молодец! Как всегда. Тот мужчина — и есть наш «акробат».

— И почему я не удивлена? Только что это нам дает… Мы же не знаем, кто он и где его искать.

— Найти-то я смогу… Кроме того, теперь мы точно знаем, что убийства связаны. Женщина пытается вытащить Жиля из тюрьмы, потому что кто-то его подставил. И я даже догадываюсь кто… Ну а серый мужчина каким-то образом причастен к убийству Милы и через эту женщину в черном может иметь отношение к Антоновой. Правда, он не подходит под описание…

— Какое еще описание? — спросила Даша.

— Да так, не бери в голову, мысли вслух, — сказала Лера, вспоминая рассказ Люси. Торговка говорила, что в автобусе ее толкнул молодой парень. Если цвет глаз и волос подделать можно, с возрастом и ростом это затруднительно.

Допустим, тот парень и есть «мальчик», который звонит Валерии. Значит, Милу убил не Шахматист, потому что описание парня и «серого» человека не совпадает. По крайней мере, он сделал это не сам.

— Ну ладно, — вздохнула Даша. — Тогда до завтра?

— До завтра.

Лера нажала на «отбой».

Она вернулась к поиску информации. И вот что ей удалось узнать.

Бессмертная партия была сыграна 21 июля 1851 года. За белых играл Адольф Андерсен, за черных — Лионель Кизерицкий. Белые одержали победу.

Но зачем Шахматисту победа Валерии? Или он решил изменить ход партии? И почему он называл себя Белым слоном? Он игрок или фигура?

Вопросы, вопросы… Их было не море, не океан — целая вселенная. Если Антон не убивал Милу — кто это сделал? Константин или кто-то другой? Для чего, и главное — как? Отчего собаки на берегу вдруг взбесились все разом, и что за странный тип вертелся у берега? Случайно ли Виктория оказалась на месте преступления, когда нашли Иру? И зачем вообще кому-то понадобилось убивать студентку, да еще таким жестоким способом? Зачем Ира общалась с Викой, и что за человек оказывал ей покровительство перед деканом? И главное — куда он исчез?

Ответы предстояло найти, и как можно быстрее. Но впервые в жизни мысль о поисках нагоняла на Леру страх.

Однако, дело должно быть доведено до конца.

Так она решила. Пусть полиция занимается всем этим. Антона рано или поздно — скорее, рано — отпустят. Материала, предоставленного Валерией, хватит, чтобы следователь, либо судья усомнились в его виновности.

Но вопросы появлялись один за другим, а где искать ответы Валерия не представляла.

Лишь одно она знала точно — Шахматист решил использовать ее, чтобы достичь свою, пока неясную, цель.

Он решил поиграть… что ж. Валерия не против. Тем более, что пятно на стене не даст забыть прошлое. Не отпустит так просто из своих сетей.

Ей просто необходимо вступить в игру.

Партия началась.

Дебют сыгран. Настало время миттельшпиля. Время настоящей игры достойных игроков.

И это говорю я, Шахматист.