Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

ГЛАВА 9

Москва. Платформа станции метро "Маяковская". 27 октября. 17-00.

Час пик. В начале платформы - Сэм Стадлер. На нем бежевый плащ, в руках цветы. Людской поток раскручивает Стадлера и швыряет из стороны в сторону. Из пяти гвоздик в его руках уцелело только две.

- Поезд идет в депо, - разнеслось по платформе. - Освободите вагоны!

Хлынувшая из дверей толпа припечатала Стадлера к стенке и он оказался нос к носу со Стерлинговым. В руках тот держал торт-бизе в коробке.

- Привет, - привычно улыбнулся Стерлингов. - Заждались?

Стадлер промолчал.

- Опять деловая встреча? Или вы собрались на похороны? - Стерлингов бросил взгляд на цветы.

Советолог что-то буркнул и отвернулся. Он понял, что пистолета ему сегодня не дождаться.

- А, не желаете разговаривать? - услышал он насмешливый голос Стерлингова. - А зря: я принес вам то, что вы просили.

Стадлер в изумлении обернулся.

- Здесь, - Стерллингов указал на торт, - под слоем бизе, в полиэтиленовом пакетике, найдете интересующую вас вещь.

Стадлер, не отрываясьь, смотрел на коробку, не зная, как ему быть.

- Можете воспользоваться им незамедлительно, - продолжил Стерлингов. - Вы же заказали эту штуку из-за меня, не так ли?

Стадлер чувствовал себя, как в ренгеновском кабинете: этот улыбчивый симпатяга видел его насквозь.

- Сколько я вам должен? - еле выдавил он из себя.

Уголки губ Стерлингова достигли ушей:

- Считайте, что это наш русский сувенир. Вроде матрешки. Единственное одолжение, которое вы можете мне сделать...

- Что же?

- Все те же пятнадцать минут тет-а-тет. И возьмите тортик - это придаст вам уверенности.

Стадлер взял коробку, взвесил на руке: тяжелая.

- В целях экономии вашего драгоценного времени могу подбросить вас до гостиницы. По дороге и поговорим.

Советолог еще колебался.

- Чего вы опасаетесь? - улыбнулся Стерлингов. - Вы теперь вооружены. Это я должен вас опасаться. Ну, пошли?

Они поднялись по экскалатору вверх. У входа стоял знакомый серебристый "Мерседес", за рулем сидел бугай, закрывший плечами все лобовое стекло. Стерлингов открыл заднюю дверь, пропустил вперед Стадлера и сел рядом.

- Это Айвар Лупиньш, - указал он на бугая. - Мой личный шофер. Но чаще он просто сидит в машине, чтоб ее не угнали, он латыш.

- Я-я, - подтвердил Лупиньш по-латышски.

- При нем можете говорить о чем угодно, - разрешил Стерлингов. - Айвар не понимает по-русски. Но в остальном человек незаменимый. Верно, детка?

- Я-я.

"Мерседес" тронулся с места. Стерлингов предложил советологу сигару, тот отказался.

- Ну что ж, - Стерлингов, закурив, выпустил подряд пять колец прозрачного дыма, Стадлер принюхался: слава Богу не кубинские. - Вы, мистер Розанблюм, видимо, ждете от меня объяснений? Думаю, будет разумно с моей стороны рассказать немного о себе.

Стерлингоа глубоко затянулся и закрыл глаза.

"А вот сигары курить он не умеет", - отметил про себя Стадлер.

- Дество мое не было радостным, - начал свой рассказ Стерлингов. Детский дом, казенные вещи, издевательства старших ребят. Я рос забитым и озлобленным волчонком, за обедом мне доставался самый постный кусок. И даже те, кого я считал своими лучшими друзьями не, упускали случая посмеяться надо мной.

- О-ля-ля! - тяжело вздохнул Лупиньш.

- Да, Айвар, да, как ни грустно, но это так. - Стерлингов выпустил еще несколько колец. - Единственное воспоминание о детском доме - это большая белая простыня, на которой меня подвешивали к потолку. Затем ПТУ в городе Казани, по окончании которого я получил диплом слесаря и отбитые почки. Девушки избегали даже смотреть на меня. Потом завод, бригада коммунистического труда: там я научился пить водку, а позднее - и одеколон. Не мог ни дня прожить без клея "Момент".Поверьте, я представлял собой жалкое зрелище.

Стерлингов замолчал, чтобы сделать затяжку. По видневшимся из-за спины щекам Лупиньша текли крупные мужские слезы.

"Странно, - подумалось Стадлеру, - он ведь не понимает по-русски".

- Айвар - очень чувствительная натура, - пояснил Стерлингов. - Не понимая слов, он чувствует сердцем.

"Ну и компания! - ужаснулся советолог. - Один мысли читает, другой сердцем чует, во влип!"

- Так вот, - продолжал Стерлингов. - Я балансировал буквально на краю пропасти. Но однажды утром, проснувшись в канаве, я сказал себе: "Стоп! Посмотри на себя: на кого ты похож? Ты же летишь в бездну!" С той самой минуты я начал новую жизнь. Стал ходить в церковь, заниматься штангой и тех пор не выпил ни капли спиртного. На работе стали расти производственные показатели, девушки стали обращать на меня свое внимание.

- О-а-а-а-а! - похабно засмеялся Лупиньш.

- Чуть позже я вступил в комсомол и в общество трезвости, но в первом вскоре разочаровался ввиду формализма и бюрократии. А вот общество трезвости - другое дело. Я стал его завсегдатаем. На одном из очередных чаепитий я познакомился с одним человеком, он был подпольным миллионером и звали его Максим. Мы разговорились, и, как это часто бывает за чаем, он поведал мне о своей нелегкой судьбе, чем-то напоминающей мою. Это еще больше сблизило нас, и за один вечер мы стали близкими друзьями. Максим был гораздо старше и мудрее меня, и я называл его Папой. Он и в самом деле был мне как отец родной его забота и участие не знало границ. На прощание он дал мне свой телефон, и мы расстались до завтра.

Один Бог знает, как я ждал будущего вечера, чтобы снова увидеть Максима. Но на завтра он не пришел. Не было его и на следующий день. Я позвонил по оставленному телефону, но мне сказали, что такой здесь больше не живет. Я очень удивился, и лишь много позднее узнал правду: Максима посадили в тюрьму.

Стерлингов смахнул набежавшую слезу, Лупиньш за рулем рыдал в голос.

- Тогда я возненавидел систему, посадившую моего Папу в тюрьму. От отчаяния я чуть было снова не запил, и только огромным усилием воли удержал себя от этого. Я вспомнил, что во время нашей единственной беседы Максим рассказал мне о всех своих связях, а также сообщил, где у него спрятаны деньги. У мнея не было иного способа отмстить за Максима, кроме как занять его место. Поначалу было очень тяжело: я совмещал работу на заводе и подпольную предпринимательскую деятельность. Очень скоро я понял, что знаний, полученных в ПТУ, не хватает. С завода пришлось уволиться.

Стерлингов перевел дух и закурил вторую сигару.

- Я устроился сторожем сутки через трое и одновременно учился в МГИМО на заочном. Я восстанавливал старые связи и налаживал новые. Я спал по 2 часа в сутки, но все же добился своего. И вот - теперь я маклер, неофициальный, естественно, но зато и ни от кого не зависящий, у меня солидный оборотный капитал и дистрибьютеры по всей стране.

Стерлингов кивком головы дал понять, что он закончил.

"Ну что ж, - подумал Стадлер. - Легенда вполне правдоподобная. У мало-мальски приличного американского миллионера есть в запасе похожая слезная история для прессы.Вот только на сколько она близка к истине?"

Советолог смотрел в голубые глаза Стерлингова, пытаясь прочесть в них ответ, но тот опять надел свою привычную улыбку, сделав эту задачу невыполнимой.

- А что стало с вашим Папой? - Стадлер решил пойти другим путем.

- О, ему дали 15 лет. 5 из них он уже отсидел.

- Ну, хорошо, - сказл Стадлер. - Что же вы хотите от меня?

- Я не люблю ходить вокруг да около, - ответил Стерлингов. - А потому скажу вам сразу: доллары. Доллары в обмен на интересующую вас пушнину на обоюдовыгодных условиях.

Советолог почесал нос. Его не проинструктировали, как вести себя с подпольными предпринимателями. Наверное, также, как и с официальными, решил он. Он изобразил на своем лице все недоверие, на которое был способен, и полез в карман за сигаретами.

Стерлингов понял это по-своему:

- Если вы желаете в туалет, то мы как раз проезжаем мимо него, - заметил он.

Стадлер скис.

- Меха, которые я вам предлагаю, - сообщил Стерлингов, - пойдут минуя таможню и налоговую инспекцию, что немаловажно в финансовом плане. Лицензия же на вывоз будет в полном порядке, так что ни один даже самый въедливый чиновник вам и слова не скажет. Ну, как?

- Неплохо. - Стадлер понятия не имел, что надо делать в подобных ситуациях. Побольше курите, вспомнил он наставления Уорбикса и сунул в рот вторую сигарету, рядом с первой.

Стерлингов, улыбнувшись, отвел глаза. За стеклом мелькали люди, перекрестки, дома, деревья...

"Куда мы едем?" - вспыхнула тревожная мысль.

- Домой, - как всегда, раскусил Стерлингов. - Вот уже ваша гостиница.

Стадлер ничему не удивлялся. Тут он увидел в зеркале заднего обзора бледного идиота с озабоченным лицом и двумя сигаретами во рту и не сразу понял, что это он сам. Резким движением вырвав обе сигареты, советолог постарался принять добропорядочнй вид.

- А откуда у вас пушнина? - спросил он важно.

- Ну-у-у... - насмешливо протянул Стерлингов. - Это некорректный вопрос. Я же не спрашиваю вас, откуда у вас в Союзе валютный счет 904.

"И это знает", - как-то совсем безразлично подумал Стадлер.

"Мерседес" затормозил у дверей "Европейской".

- Вот и приехали, - сказал Стерлингов. - Я не тороплю вас, мистер Розенблюм, обдумайте все хорошенько, посоветуйтесь с Розенблатом, а я вам как-нибудь позвоню.

И он вылез, пропуская Стадлера.

- Всего доброго, - буркнул советолог, направляясь к дверям.

- Мистер Розенблюм! - рассмеялся Стерлингов. - А тортик? Нльзя же быть таким рассеяным!

Стадлер, матерясь, вернулся.

- Приятного аппетита. - пожелал ему Стерлингов. - Айвар, малыш, попрощайся с господином.

Лупиньш обернулся и помахал ему волосатй рукой.

В номер Стадлер первым делом вскрыл коробку. Под бизе, в полиэтиленовом пакете, он нашел пистолет Макарова с 8 патронами и запасную обойму к нему.

"Знячит, это не розыгрыш," - подумал он, засовывая пистолет во внутренний карман, - "Этот Стерлингов вправду влиятельный человек, раз может достать оружие в стране, где такое практически невозможно. Вот только на хрена мне его меха?"

Стадлер сунул в рот сигарету, и тут его осенило.

"А что если... Нет, сперва надо все тщательно проверить."

Он набрал номер Хэриса.

- Слушай, Джим, мне нужно тебя видеть, и чем раньше, тем лучше.

Консул что-то промычал в ответ.

- Опять набрался! - разозлился советолог.

- Да я трезв как стекло! - запинаясь, выговорил Хэрис.

- Мне надо тебя видеть, - повторил Стадлер.

- Пожалуйста, ноу проблем, послезавтра в любое время.

- Это поздно, мне надо сегодня.

- Сегодня никак, - пробормотал Хэрис. - Перый посол дает фуршет.

- А завтра?

- Завтра - второй.

- Ясно, - советолог бросил трубку. - Алкоголики, сукины дети, вернусь в Америку - всех заложу!

В дверь постучали. Вошла знакомая горничная с кувшином воды и, повиливая бедрама, прошла мимо. Сегодня была не ее смена, она пришла специально из-за него.Стадлер не обратил на вошедшую внимания. Горничная, не сводя с него глаз, поправила идеально застеленную кровать, взбила подушки, дважды протерла зеркало и вскопала землю под пальмой. Стадлер, не реагируя, курил, глядя прямо перед собой. Горничная обиженно пожала плечами и, прыгнув в бассейн, притворилась тонущей. Стадлер бросил в нее окурком и вышел в коридор. У него теперь были другие заботы.

ГЛАВА 10

Москва. Лубянка. Подвал. Вещевой склад Комитета Государственной

безопастности. 28 октября. 10-30 утра.

Запах нафталина и ваксы. В помещении начвещпродсклада старший прапорщик Плеханов. Он ждет, высунув красную рожу с черными жесткими усами в узкое окошечко, подобное тому, через которое выдают деньги из кассы или принимают посуду на мойке в столовой. В 10-32 появляется капитан Козлов.

- Здравия желаю, кэп, - ухмыльнулся Плеханов. - Опаздываешь, стало быть. У меня время - деньги. Две минуты по три рубли, это скоко же будет?

- Четыре пятьдесят, - соврал Козлов. - Потом сочтемся. Выкладывай, что там у тебя?

- Тута Семинард звонил, - заважничал прапорщик. - Такого выдать наприказал... Слухай, что выдаю: мыла полкуска - раз!

- Зачем мыло? - удивился Козлов.

- Это ваше с Семинардом дело, - зачем. Мне положено - я выдаю. А то ведь с мылом-то, оно легче! - Плеханов затряс усами.

- Дурак! - сказал Козлов про себя.

- Белье летнее, - продолжал Плеханов. - Трусы, майка, носки.

- А портянки? - спросил капитан.

- Портянки? - не понял Плеханов. - Ты шо , на картоху едешь?

- Ах, да, - опомнился Козлов.

- Дальше: рубаха цвета "беж", туфли востроносые...

- Зачем востроносые? - засопротивлялся Козлов.

- Семинард приказал, - старший прапорщик выставил перед Козловым пару обуви на высоком каблуке. - Дальше: костюм мятый в пыли. Сам по нему ногами топтал и прапорщика Александрова просил!

- Не понял... - открыл рот Козлов.

- Семинард, усе Семинард. - Плеханов швырнул капитану костюм. - Шляпа, одна штука. Не положено, га-га-га-га!

- Дай хоть кепку, - взмолился Козлов. - Вдруг дождь?

- Могу только пилотку.

- Пилотка не пойдет, - вздохнул Козлов.

- Да ты не дрейфь, - старший прапорщик шевельнул усами. - Усе предусмотрено. От дождя есть плащ прорезиненный типа "прощай молодость", на. держи. Теперь паек...

- А пистолет? - удивился Козлов.

- Не положено!

- Как не положено?

- Так. Не положено, и все! - повысил голос Плеханов. - На вот десять штук яиц вкрутую, булка хлеба одна, ковбаса п/к 250 грамм кусочком.

- Ты б порезал, - попросил Козлов. - Как я есть ее буду?

- Ща! - Плеханов высунул в окошко фигу. - Шо, зубов нет? Тада ложи взад!

Капитан прижал колбасу к груди:

- Что там дальше?

- Дальше курево: сиг. овальные "стрела" 4 пачки...

- Семинард приказал 8 пачек... - попробовал на понтах Козлов.

- А мне твой Семинард до фени! - обозлился Плеханов. - Значит так: яиц 5 штук, ковбаса 200...

- Стой, Иван Кузьмич, стой! - замахал руками капитан. - Пошутил я!

- То-то, - Плеханов выложил сигареты.

- А с фильтром нет? - осторожно спросил Козлов.

- С фильтром мало, - развел руками начсклада. - На генералитет и мне. Угости яичком.

- На, - сказал Козлов, а про себя добавил: "Подавись!"

- Пистолета нет, - жуя подобрел Плеханов. - Обойму могу дать, восемь пуль.

- А пистолет у меня в ящике стола лежит! - вспомнил капитан, переодеваясь. Глянул в зеркало - бомж бомжом!

- Э, чуть не забыл. - выкрикнул из окошка Плеханов. - На усы рыжие синтетические из матрасной начинки.

- Как рыжие? - обернулся Козлов. - Я же брюнет.

- Не знаю, других нет, в музее есть одни - копия усов Буденного Семена, но их не дам - антиквариат.

- Эти придется красить, - решил Козлов.

- Я тебе так покрашу! - начсклада ощерился. - У меня в описи русским по белому написано: усы рыжие. Ты лучше себя покрась!

Козлов пошел к двери, но с полдороги вернулся.

- Послушай, а деньги?

- Какие деньги? - Плеханов насупился. - О деньгах разговору не было.

- Деньги - мне начальству звонить.

- Ну ладно, на 2 копейки, - начсклада звякнул монеткой.

- Ты что смеещься? - обиделся Козлов. - У меня связь через каждые два часа!

- Дура ты, дура, - покачал головой Плеханов. - До капитана дослужился, а мозгов - нуль. Смотри сюды: видишь, двушка с дыркой. Привязываешь нитку и звони себе хоть весь день. Вечная монета! Входит и выходит, входит и выходит, га-га-га! - показал характерные движения руками Плеханов.

Козлов не стал ждать, когда Плеханов остановится и вышел вон. Время работало против него.

ГЛАВА 11

Москва. Ресторан гостинницы "Европейская". 29 октября. 15-30 по московскому времени.

В ресторане малолюдно. За столиком у окна - Сэм Стадлер. Перед ним бифштекс с луком и жареной картошкой. Стадлер думает.

Возник официант.

- Что желаете на десерт?

- А? Что? - не понял Стадлер.

- Десерт, - официант выгнулся дугой. - Мороженное, кофе-гляссе, клубнику со сливками?

Стадлер сжал в руке ножик:

- Ты что, не видишь, - я еще горячее не съел!

Официант исчез.

"Время - деньги, - думал Стадлер. - Пока этот сукин сын Хэрис пьянствует, я плачу за номер по 900 долларов в сутки. 6.300 "зелененьких" в неделю! Это же слегка подержанный БМВ! В месяц - четыре машины, с ума сойти можно!

От Хэриса ему была нужна информация касательно правдоподобия истории, рассказанной Стерлинговым. В частности, имел ли место 5 лет назад судебный процес над подпольным миллионером по имени Максим.

Советолог решил позвонить консулу.

- Мистера Хериса нет дома, - послышалось в трубке. - Он на банкете в ресторане "Астория". Если что-нибудь хотите передать, - говорите после гудка.

- Передайте ему, что он мудак! - Стадлер вернулся за свой столик. Эй, человек!

Рысью прибежал официант.

- Созрели для десерта?

- Как мне добраться до "Астории"? - спросил Стадлер.

- А у нас вам что, не нравится? - обиделся официант.

- Я спрашиваю, как мне добраться до "Астории"? - ледяным голосом повторил советолог.

Халдей поджал губы:

- Лучше всего - на такси.

Стадлер плюнул в бифштекс и вышел.

Через 20 минут он был у входа в "Асторию". Там его грудью встретил бородатый швейцар в ливрее:

- Куда прешь? Вишь, табличка: "Спецобслуживание"!

- Мне нужен Джим Хэрис, - сказал советолог.

Лицо швейцара потеплело.

- Джину не держим, - сообщил он. - Хэрис с полчаса как вышел.

- Куда вышел?

- Весь вышел, - кончился. Есть портвейн по пять рублей за бутылку, плюс первая категория, плюс риск, итого десять. Будите брать?

Советолог достал десятидолларовую бумажку.

- Маловато будет, - покосился на банкноту швейцар. - девольвация.

Стадлер сунул деньги в карман.

- Мне нужен Джим Хэрис, - сказал он , чеканя каждое слово. - Консул Джим Хэрис, он на банкете у второго посла.

- Ах вот оно что, - разочарованно протянул швейцар. - Второй этаж, налево. - И потерял к Стадлеру всякий интерес.

Тот вошел внутрь. Где-то рядом играл ансамбль: " Ю ин ве ами нау".

"Хорошее произношение" - усмехнулся Стадлер и поднялся на второй этаж.

Банкет был в самом разгаре. Во главе большого стола сидел второй посол без пиджака, галстука и запонок, лицо его было красным. Разместившийся рядом с ним Джим Хэрис что-то горячо нашептывал послу на ухо. Помимо них в зале было полно народу - атташе и референты, секретарши и машинистки - все уже изрядно косые.

- Филипп! - Заорал Хэрис, увидев советолога. - Какими судьбами?! Скотт! - обратился он к первому послу. - Это мой друг, Филипп Розенблюм, он только что из Америки.

- Земляк! - обрадовался посол. - Земеля! Штрафную новому гостю!

Стадлеру налили большой фужер "Столичной".

- Я вообще-то по делу, - отодвинул водку советолог. - Мне необходимо поговорить с господином консулом, я на работе.

- Мы что ли на отдыхе? - обиделся посол. - У нас официальное мероприятие. Садись, сейчас тресним и все обсудим.

- Не выпьешь, - я с тобой разговаривать не стану! - пригрозил Хэрис.

Стадлер выпил.

- Вот и молодец! - похвалил посол. - теперь давай, рассказывай, как там Штаты?

- Процветают, - Стадлер закусил жареным хлебцем.

- Это хорошо...

- Слушай, Джим, - советолог потащил Хэриса из-за стола, - Ты в порядке?

- В смысле?..

- В смысле соображать?

- О в этом полный порядок, сейчас "сообразим". Эй, гарсон, еще водки!

- Я не о том. Давай спустимся вниз на улицу, - разговор есть.

- А они тем временем все выпьют? - консул окинул взглядом стол. Нет, так не пойдет.

- Слушай! - разозлился Стадлер. - Ты хочешь нарваться на нерпиятности? Вспомни, ради чего я здесь.

- Нет, - сказал Стадлер. - Пей один.

- Да за кого ты меня принимаешь? - набычился консул. - Я один водку не пью. Ну давай по половинке...

- По половинке можно.

Они выпили, закусили одним огурцом на двоих.

- Скотт, - бросил послу Хэрис. - Я тут выйду на минутку с товарищем побеседовать.

- С каким товарищем?

- С Филом, я же вас знакомил.

- Да не знакомил ты меня ни с каким Филом!

- Разве? - озадачился Хэрис. - Должно быть я перепутал. Это Филипп Розенблюм. Знаешь, кто он?

- Кто? - посол тупо смотрел на Стадлера.

- Он - шпион!

Советолога пробил холодный пот.

- Господин консул шутит, - попытался улыбнуться он.

- За шпионов!!! - заорал консул, поднимая бокал.

- За ЦРУ!!! - подхватил Хэрис.

Стадлер почувствовал, что теряет контроль над собой. Хэриса и вовсе стало клонить ко сну.

- Джим! - стал трясти его Стадлер. - Джим, ты что, совсем охренел?! Закрой пока не поздно свой поганый рот! Мне позарез нужен этот Стерлингов.

- Нужен - достанем, - пообещал консул.

- Джим, вспомни хорошенько, кого ты просил достать для меня пистолет?

- Что за пистолет? - Хэрис смотрел мутными глазами.

- Я тебя просил достать мне оружие. Кому ты об этом говорил?

Не помню, - консул икнул. - По-моему, никому.

- Вот как? - Для Стадлера это было новостью и он выпил водки.

Вдруг откуда ни возьмись, появились гармонист, два балалаечника и грянули плясовую. Беседа стала напоминать телефонный разговор между Бердичевым и Владивостоком.

- Джим! - орал Стадлер. - Мне нужно, чтобы ты все разузнал о Максиме...

- О каком Максиме? О Перепелице?

- Его фамилия Перепелица?

- Чья фамилия?

- Максима!

- Какого Максима?

- Перепелицы!

- Какого Перепелицы?...

... Дальше Стадлер помнил плохо. Пили водку, потом коньяк, потом коньяк и водку вместе, потом он танцевал в присядку с какой-то рябой секретаршей и занимался армреслингом с ее начальником. Последнее, за что зацепилась его память, - большая многорожковая люстра под потолком, на которой, как на вешалке, весели в перемежку разные части женского гардероба.

Дальше - темнота...

ГЛАВА 12

Моква. Арбат. 29 октября. 17-20 по московскому времени.

Конец рабочего дня. Толпы людей - художники, музыканты и просто зеваки. Среди них - капитан гссбезопастности Козлов. Прорезиненный плащ застегнут на все пуговицы, лицо - сосредоточенное.

"Почти девять миллионов народу, плюс туристы... Да, Козлов, сложная у тебя задача", - размышлял капитан, протискиваясь между мольбертами. "Бульдозером бы их", - он поморщился.

Толпа прибывала - мужчины, женщины, дети. Мужчин больше всего, им основное внимание. Козлов зорко смотрел по сторонам.

И тут он увидел человека в черном демисезонном пальто и каракулевом головном уборе пирожком. В глаза бросилась трость под мышкой, седые усы и бородка, на носу очки с толстыми стеклами в металличекой оправе.

"60-65 лет, рост 168, размер ноги 40-41, глаза... Черт, глаз не видно", - Козлов продвинулся ближе, автоматически вынул из кармана яйцо и стал чистить. - "Двойник точно, но чей?"

Двойник разглядывал картинку с изображенными кувшином и яблоками.

Козлов прожевал яйцо и пошел на контакт:

- Здесь вино?

Волосатый тощий художник испуганно посмотрел но капитана. Двойник тоже взглянул, но без страха, скорей с изумлением.

- Что вы говорите?

- Здесь вино, - уже утвердительно повторил капитан и, поколебавшись, добавил:

- Вы что же, только съестное рисуете? А можете, к примеру, изобразить портрет? Например, я и он? - Козлов указал на двойника.

- Я не портретист, - художник перестал пугаться.

- А почему вы решили, что я хочу быть нарисованным, да еще рядом с вами? - оскорбился двойник. - Да и художнику не подойдет.

- Что, дорого запросит? - посочувствовал Козлов. - Но на расстраивайтесь, все они здесь спекулянты. И не картины это вовсе - мазня. Вот я был на Ленинских горах, - там картины: сюжет, композиция... Вы были на Ленинских горах?

- Был, - двойник развернулся и пошел прочь.

Раздосадованный Козлов хлопнул кулакм по ладони, выждал несколько секунд и взял двойника "на крючок", выбрав дистанцию 17-20 метров.

"Вполне понятно: замкнут, к беседе не расположен", - капитан через "Сапожника" передал приметы. Через полчаса он будет знать, чья это "копия". Потянулась ниточка, машина набирала обороты. Уверенность с каждой минутой росла и крепла. Знаменитое пролетарское чутье пело сейчас "Марсельезу" под приятный низковатый аккомпанемент всех фибров души Козлова. Руководимый этой уверенностью, копитан резко сделал поворот вправо и, спустившись на три ступенки вниз, оказался в пивном зале "Октябрь". Сквозь сизый дым он разглядел двойника за четвертым столом в первом ряду слева. Козлов зажег "Стрелу" и сел за этот стол. Он достал второе яйцо и, постучав и подоконник, стал медленно чистить:

- Скучно, товарищ?

- Составьте компанию, - двойник поднял голову. - А я вас раньше не встречал? У вас лицо знакомое.

- У вас тоже знакомое, - чуть намекнул Козлов. - Вас как по батюшке?

- Амбросиевич, - двойник чуть заметно улыбнулся. - Икар Амбросиевич Кади, к вашим услугам.

"Ишь ты, загнул", - почесал голову Козлов. - "Кади, говоришь? Икар, гворишь? Сейчас я тебе крылышки-то пообрежу".

- А я - капитан Козлов, - произнес он и запихал яйцо в рот.

Двойник не побелел, не покраснел, руки его не выдали волнения. Он хлебнул пива и сказал:

- Нет, тогда не встречались. Капитанов знавать не приходилось. Пейте, - он подвинул Козлову полную кружку.

- Я не пью, - жуя, ответил Козлов.

- Понимаю - на работе, - двойник шевельнул углами рта.

"Однако, до тебя еще не дошло", - разозлился Козлов. - "Думаешь, улик нет? А ну-ка, покрутись у меня!"

Он прожевал яйца и спросил:

- Извиняюсь, вы кто по профессии? Вот я - капитан, а вы?

- Да, капитаны, океаны... - двойник допил кружку и принялся за другую. - Я ведь тоже пацаном хотел в мореходку, а стал вот академиком...

- Чем? - не понял Козлов.

- Не совсем академиком, - член-корреспондентоом.

"Так, - обрадовался неувязке Козлов. - Путаться начал!"

- Что-то я не пойму, академик вы или корреспондент?

- Еще не академик, член-корреспондент. - повторил Кади.

- Какой газеты будете? "Нью-Йорк Таймс"? - Козлов саркастически сощурился.

- Ха-ха-ха! - засмеялся двойник. - У вас своеобразное чувство юмора.

Перед их столиком вырос официант небольшого роста, сутулый с краснйм подвижным носом, в желтовато-коричневой тужурке-униформе.

- Сколько? - спросил он Козлова.

- Кружку воды. - ответил тот.

- Не понял? - официант дернул носом.

- Воды со льдом!

- Ты че, парень, бум-бум? - официант дотронулся до лба. - Перебрал с утра? Давай-ка, чеши на улицу - проветрись.

- Приведите ко мне администрацию, - Козлов встал. - Вас уволят!

- Извиняюсь! - официант исчез.

- Послушайте, - капитан вплотную приблизился к двойнику. - А вам не кажется странным, что такой академик, как вы, проводит время в пивбаре?

- Нет, -двойник разделался со второй кружкой. - Не кажется.

- Странно, - Козлов тщательно подбирал слова. - Вам что, пойти больше некуда? Когда вы последний раз были, скажем, на балете?

Двойник удивленно вскинул жидкие брови:

- Что это вы вдруг занялись моим воспитанием? В конце концов, какое ваше дело, был я на балете или нет? Я могу проводить время так, как сочту нужным. Я свободный человек.

"Пока свободный, - усмехнулся про себя Козлов. - Пока!"

Тем временем официант беседовал в кабинете с директором "Октября", толстым плюшевым армянином в черном костюма и "бабочке".

- Пецик Саручанович, - вполголоса рассказывал официант, - Похож, рожей похож на спеца, - вылитый мент! Воды хочет со льдом, что-то замышляет, вид хитрющий.

- На раздаче предупредил? - спросил директор. Он был абсолютно спокоен, разве что только слегка подрагивала "бабочка".- Значит так: если что - веди сюда и погляди, где другие могут быть. Пошел!

Официант скрылся за дверью. Через пятнадцать секунд он уже приплясывал перед козловским столиком.

- Льда нет, виноват, вот вода, - официант успел положить перед капитаном салфетку, перечницу, солонку. Вижу яички у вас? - совсем шепнул он Козлову на ухо.

Тот испуганно потрогал гульфик.

- Ах да, яички... Я могу позвонить?

- Отчего же не позвонить? Пройдемте.

- Сидеть здесь! - бросил Козлов двойнику и пошел вслед за официантом.

Пецик Саручанович покуда совершал четвертый звонок:

- Алло, бабушка? Слушай сюда: под матрасом пакет лижит, положи его в карзинку и дуй за грибами на дачу. Там засунь его в погребок в бочку с огурцами. И не поминай лихом. Если что, передай родственникам в Кишинев...

Вошел капитан Козлов. Директор кинул трубку на рычаг.

- Кто к нам пришел!!! - он вскочил и широко расскинул руки. - Ждем, давно ждем!

Козлов огляделся: в кабинете кроме них двооих никого не было.

- Вы, наверное, ошиблись, - проговорил он. - Я капитан Козлов.

- Нет не ошибся, - расцвел Пецик Саручанович. - Андрей Анреич вас прислал?

- Нет. Мне бы позвонить...

"Хана!" - решил Пецик. Дар речи пропал у директора, и он лишь без слов помахивал пухлым конвертом, метя Козлову в руку.

- Мне бы позвоинть. - капитан прошел к телефону. - Спасибо. Вы бы вышли на минутку. Вот и хорошо.

Он набрал номер:

- Алле? Есть данные? Так, записыавю: Калинин Михаил Иванович, всенародный староста. Прекрасно. Мой адрес? Пивбар "Октябрь". Что, не слышу? Уже выехали? Две машины? Хорошо, очень хорошо!

- Уже? - просунулся в дверь директор. - Уже едут?

- Едут. - улыбнулся Козлов.

- Можно дать показания сейчас? - Пецик снял "бабочку" и пиджак, под мышками и на спине у него намокло.

- Не сейчас, не сейчас, - пропел Козлов, выходя в зал.

Двойник собирался уходить.

- Минуточку! - властно остановил его капитан. - Вы не академик вовсе, и даже не кандидат, по-моему. Вы себя выдали, гражданин, какого именно государства - мы установим скоро. Наши академики отдыхают на балете, в музеях, на Ленинских горах, например. Так что в следующий раз, когда будете готовить диверсию, имейте это ввиду. Хотя, думаю, что как диверсант вы кончились, гражданин, как вас там?

- Так это вы шпионили за мной на Арбате? - поднял очки на лоб двойник. - А я-то, дурак, говорю - лицо у вас знакомое. Да вы маньяк! Что вы пристали ко мне с этими горами?!

Двойник хотел возмущенно взмахнуть руками, но на них уже плотно сидели наручники, и вежливые люди в "тройках" помогли ему выйти и залесть в черную "Волгу". Эта машина, а за ней вторая, двинулись курсом на следственный изолятор.

Козлов же закурил и пошел продолжать поиски. Круг сужался: Калинина поймал он, Рыкова и Сикейроса - коллеги из МУРа, Урицкого и Кагановича уже "пасли" - это он знал от ребят.

ГЛАВА 13

Подмосковье. Поселок Переделкино. 30 октября. 11-15 утра.

Двухэтажный коттедж по финскому типу. В одной из комнат на втором этаже, в просторной постели, на грани между сном и явью, Сэм Стадлер. Рядом на стуле аккуратно развешена его одежда. Из-за неплотно задернутых гардин пробивается солнечный свет.

Стадлер с трудом открыл глаза, но ничего не увидел. Белая, как густой туман, пелена, и все. Во рту - солоноватый привкус. "Будто хорошо по морде отлупили, - подумал он. - Может, оно так и было?"

Вчерашний вечер помнился весьма смутно. Он провел рукой по волосатой груди: нательный крестик и ничего более. И тут его кольнуло: "Пистолет!" Стадлер сел на кровати и принялся тереть ладонями лицо. Постепенно проступили очертания окна, двери, одежды на стуле. Советолог запустил руку во внутренний карман пиджака, нащупал холодную сталь.

"Слава Богу!" - он переложил оружие под подушку и обессиленно лег. Оставалось еще разобраться, где он. Но сейчас это являлось непомерно сложной задачей - в его черепной коробке работали два кузнеца: один поздоровее с молотом "бух-бух", а другой пошустрее с киянкой "тук-тук-тук".

"Тук-тук-тук!" - постучали в дверь.

"Тук-тук-тук" - отозвался кузнец в голове.

Стадлер нащупал пистолет под подушкой и хрипло выкрикнул:

- Войдите!

Открылась дверь, и вошел Стерлингов, озарив комнату своей улыбкой. На нем был навороченный "пумовский" спортивный костюм и "пумовские" же кроссовки.

- Удивлены? - Стерлингов уселся на стул рядом с кроватью.

Советолог помотал головой.

- И правильно, - согласился Стерлингов. - В последнее время наши пути-дороги пересекаются слишком часто, чтобы удивляться. Кстати, руку из-под подушки можете вынуть - пока вы на моей территории, вам нечего бояться.

- Я и не боюсь, - смутился Стадлер.

- А вот вчера, - Стерлингов закинул ногу на ногу, - вам и вправду грозили некоторые неприятности. Зачем вы бегали по ресторану с пистолетом в руке?

- Я бегал?.. - обомлел советолог.

- Еще как! Так бегали, что наряд милиции за вами угнаться не мог.

- О Боже! - Стадлер провел рукой по лицу.

- Вы привлекли к себе всеобщее внимание, и мне стоило немалых усилий и средств, дабы убедить всех, что пистолет у вас в руке водяной.

Советолог подавленно молчал. "Бух-бух, тук-тук", - стучали в голове кузнецы.

- Ну, представьте себе, - продолжал Стерлингов. - Захожу я в ресторан отобедать по обыкновению пиццей, а тут вы в невменяемом состоянии со своей пушкой. Какой уж тут обед!

- Я возмещу вам моральный и материальный ущерб, - пробормотал Стадлер.

- Лежите уж, - сочувственн посмотрел на него Стерлингов. - Я вижу, без пива вам не обойтись.

Он вышел и вернулся с бутылкой в одной и стаканом в другой руке.

- А вы? - выдавил из себя советолог.

- Я не пью, - напомнил Стерлингов.

- Даже пиво?

- И пиво тоже, - Стерлингов ловко откупорил бутылку. - Держите-ка.

Стадлер стал пить маленькими глотками. После второго стакана маленький кузнец окосел и отключился, и лишь зоровый изредка взмахивал своим молотом "бух-бух".

- Ох, благодарю, - советолог вытер губы. -Только что вы спасли мне жизнь.

- Уже второй раз, - заметил Стерлингов. - Первый был в ресторане.

Но заметив, что чело советолога снова помрачнело, Стерлингов сменил тон.

- Ну не будем о грустном, - сказал он. - Ничто так не восстанавливает человека, как хорошая баня. Вы какую предпочитаете: русскую, финскую, с девочками или без?

Стадлер вспомнил о рябой секретарше и его передернуло.

- Никаких девочек! - замахал он руками. - И мальчиков тоже. Простая русская баня с хорошим березовым веником.

- Уговорили, - улыбнулся Стерлингов и , приоткрыв дверь, крикнул. Айвар, детка!

Появился молчаливый Лупиньш.

- Крошка моя, - Обратился к нему Стерлингов. - Будь так любезен, протопи баньку. И свари нам с мистером Розенблюмом, пожалуйста, кофе. Вам с коньяком? - повернулся он к советологу.

Тот кивнул.

- Значит, два маленьких тройных и один коньяк. Все, малыш, иди.

Лупиньш удалился.

- Ну, что ж, - Стерлингов встал. - Туалет, ванная - внизу, махровый халат - в шкафу. А я пойду прослежу, чтобы кофе не убежал. - И он вышел.

Чрез пятнадцать минут Стадлер был готов. Стерлингов уже ждал его в гостинной, на подносе дымил ароматный кофе, соблазнительно мерцал коньяк.

- Вот так-то горазддо лучше, - Стерлингов окинул советолога взглядом. - Присаживайтесь.

Стадлер сел в кресло напротив.

- Пожалуйста, гамбургеры, - пододвинул блюдо Стерлингов. - Очень вкусно, рекомендую.

- Благодарю, - покачал головой Стадлер. - Это пища биороботов из серии "как набить брюхо за пять минут". Все негры Америки без ума от гамбургеров.

- Вот как? - Стерлингов остановил бутерброд на полпути ко рту. - А что же едят бизнесмены?

- Ну, бизнесмены, - заважничал Стадлер. - Бизнесмены едят хорошо и разнообразно: один день - рыбу, другой - фрукты, третий - шпинат, потом вообще ничего не едят - разгрузочный день, затем опять рыбу...

Стерлингов записал рацион в блокнот:

- А мясо?

- Мясо - вредно! - советолог пригубил коньяк.

Стерлингов вздохнул и положил гамбургер на поднос, взял сигару:

- Курите.

Стадлер понюхал: дорогие.

- А как насчет партии в шахматы? - спросил Стерлингов.

- В шахматы? - удивился сооветолог. - С удовольствием.

Он очень неплохо играл и даже занял третье место на первенстве русской службы ЦРУ, пропустив вперед лишь братьев Уорбиксов, при этом было не исключено, что за обоих играл кто-то один.

Стерлингов тем временем достал доску красного дерева и изящные фигуры слоновой кости в оригинальном исполнении. Пешки были выполнены в виде рядовых милиционеров, слоны - в званиях майоров, и венчали скульптурную группу короли - пузатые генералы КГБ.

- Это мне Максим из зоны прислал, - пояснил Стерлнгов. - У них там такие умельцы сидят, что хочешь сделают. Жаль только, никому показать нельзя: донесут. Вот и лежат без дела, пылятся. Я-то в шахматы не очень...

- Могу предложить фору: коня и две пешки, - захорохорился советолог.

- Нет, спасибо, Филипп. Не возражаете, если я буду называть вас так? А меня зовите просто Эд. Договорились?

- Хорошо, Эд.

Они разыграли фигуры. Белые выпали Стерлингову. Он отхлебнул кофе и зашел е2-е4.

"Оригинально", - подумал Стадлер и двинул свою пешку навстречу вражеской.

Вскоре стало ясно, что Стерлингов разыгрывает дебют четырех коней. Стадлер предпочел староиндийскую защиту. Подобное начало уже имело место в поединке между Алехиным и Капабланкой в 1921 году.

- Я вас хотел спросить, Филипп, - произнес Стерлингов, жертвуя пешку. - Обдумали ли вы мое предложение?

"Рисково играет, - смекнул советолог. - Люблю таких."

А в слух сказал:

- Ваше предложение, Эд, конечно заманчиво, но меня оно не привлекло.

- Отчего же?

Стадлер задумаося. И было от чего: с одной стороны, на его левом фланге возникла брешь в обороне, с другой - разговор принимал все более щекотливый характер. Надо было что-то решать. Табачный дым стелился над доской, сигара в руке Стадлера подрагивала.

- Я думаю, у меня есть основания вам доверять, - сказал он.

- Мне тоже так кажется, - ответил Стерлингов.

- Тогда у меня к вам будет ряд вопросов. - Советолог пошел на размен фигур. - Вы говорили, что не любите Советскую власть.

- Да, подтвердил Стерлингов. - Более того, я ее ненавижу по причине хорошо вам известной. Вам шах.

- Я вижу, - Стадлер закрылся ладьей. - Кто ваши соседи по даче?

- Писатели, - усмехнулся Серлингов. - Этот дом я приобрел за бесценок у одного спившегося драматурго. И если ваш вопрос касается конфеденциальности нашей беседы, то можете быть абсолютно уверены, что никто из посторонних нас не услышит.

Стадлер допил коньяк. Что он, собственно, теряет? Ему нужен помощник, хороший, надежный помощник. На Хэриса надежды нет, это понятно7 А этот подпольный миллионео?.. Советолог узнал о нем достаточно много, чтобы тот мог безнаказанно заложить его, Стадлера, органам. Ну, откажется он в крайнеем случае. Ну и что? Может, посоветует, к кому обратиться. Стадлер в задумчивости блуждал конем между фигур противника.

- Что-то вы стали ошибаться, - огорчился Стерлингов, отбирая коня. Вторая по-глупому проигранная фигура.

- Извините, - Стерлингов встал, распахнул окно. - А, Федор Михалыч, рад вас видеть. Вы по какому делу?

- Эдуард Николаевич, червончик бы, голова раскалывается.

- Рад бы, Федор Михалыч, да не могу.

- Да вы не думайте, мне всего-то дня на три, повесть уже в набор пошла, осталось гонорар получить...

- Сожалею, Федор Михалыч, на никак. Сам поиздержался. - Стерлингов захлопнул окно.

- Вот так каждый день. Житья от этих литераторов нет, - пожаловался он. - Нуте-с, на чем же мы остановились? Вас не заинтересовало мое предложение. Почему же?

- Потому что я не покупаю пушнигу.

- Вот как? - изумился Стерлингов. - Это уже интересно...

- Я не покупаю пушнину, - повторил Стадлер. - И вообще не занимаюсь коммерцией, у меня иное кредо.

- Так, так, - Стерлингов произвел рокировку. - Это еще интересней.

- И тем не менее , - проговорил советолог, - Вы имеете шанс подзаработать, и не мало, при минимальных усилиях с вашей стороны.

- Интересная ситуация, - Стерлингов рассматривал шахматную доску. Но не в вашу пользу.

- Вы что, не понимаете меня? - раздраженно осведомился Стадлер.

- Отчго же, - сказал Стерлингов, не отрывая глаз от фигур. - Подзаработать - это хрошо. А немало подзаработать - еще лучше. Вам шах. С "вилкой".

Стадлер посмотрел на доску и подумал:

"Да он какой-то шахматный маньяк..."

- Послушайте, Эд! - сказал он. - У нас очень серьезный разговор, а вы все время отвлекаетесь. Меня это раздражает. давайте отложим партию.

- Ни в коем разе! - запротестовал Стерлингов. - У меня как раз зародилась одна интереснейшая комбинация!

- В таком случае я сдаюсь, - Стадлер положил своего генерала КГБ набок. - Для пользы дела.

- Жаль, жаль, - смахнул остатки фигур с доски Стерлингов. У вас еще был шанс на ничью, вы им не воспользовались. Итак, чем же я могу быть вам полезен?

- Мне нужен доступ в Мавзолей.

- Доступ в Мавзолей? Что может быть проще! Придите пораньше, займите очередь, часа через полтора попадете.

- Нет, - мотнул головой Стадлер. - Мне нужен доступ туда в ночное время.

- Вот оно что, - Стерлингов взял вторую сигару. - Но зачем?

- А это, Эд, не должно вас волновать. Либо вы помогаете мне и получаете причитающийся вам гонорар, либо мы расстаемся и забываем об этом разговоре.

- У меня несколько иной расклад, - не согласился Стерлингов. - Или вы полностью мне доверяете, и я вам помогаю, или мы ограничиваемся баней, а затем вы в одиночестве бьетесь чисто вымытым лбом о гранитные плиты Мавзолея в надежде пробитьт в них брешь. Вам решать.

Стадлер колебался, но недого.

- Хорошо, - он вздохнул и вкратце изложил суть дела. Стерлингов внимательно слушал, попыхивая дымком и изредка задавая вопросы.

- А этот Скойбеда, - спросил он. - Такой уж неприступный утес?

- И не говорите, - развел руками советолог, - не человек, а одна сплошная идея. Сало да гербарий - вот и все интересы , уцепиться не за что.

- Гербарий? - переспросил Стерлингов.

- Да, гербарий. Я даже прихватил из Америки один такой, но думаю, зря.

- А я думаю - нет, - возразил Стерлингов. - Я, кажется, кое-что придумал. Вам не составит труда нанести на ваш гербарий некую маленькую надпись ?

- Какую надпись? - не понял Стадлер.

- Дарственную. Ну, например, "Дорогому тов. Скойбеде от сотрудников ЦРУ в память о совместной деятельности"?

- Да, но...

- И никаких "но"! Где этот гербарий?

- В гостиннице.

- Прекрасно! Сегодня же вы его надписываете и передаете мне. А пока я позвоню одному человеку.

Стадлер задергался.

- Не волнуйтесь, - успокоил его Стерлингов. - Он не работает в органах, зато вам будет весьма полезен.

Он снял трубку, набрал номер.

- Ефим Львович, это вы? Добрый день... Как сердечко, не беспокоит? Ефим Львович, миленький, не соблаговолите ли подскочить ко мне в Переделкино, машину я пришлю... заранее благодарю, до встречи.

- Ну Вот, - обратился он к советологу, - все в порядке. - И, поймав вопросительный взгляд, добавил: - Успокойтесь, Фил, я вам все объясню...

Лопнуло со звоном стекло, и в комнату влетело средних размеров яблоко.

- Айвар хочет сказать, что баня готова, - пояснил Стерлингов. - Но малыш опять переусердствовал в выразительных средствах. Пойдемте, Филипп, пар костей не ломит.

Через полтора часа оба, распаренныне и разомлевшие, сидели на террасе и пили чай с заварными пирожными. Послышался шум подъехавшей машины. Стадлер посмотрел в окно: из серебристого "Мерседеса" вылез Лупиьш и, распахнув заднюю дверь, выпустил небольшого роста человечка с кейсом в руке.

- А вот и наш друг, - сообщил Стелингов. - Быстро, однако.

Внизу заскрипела дверь, раздались шаги по лестнице и человек с кейсом показался в дверном проеме.

- Ефим Львович Кепарасик, - представил вошедшего Стерлингов. - Прошу любить и жаловать.

- А это, - указал он на Стадлера, - мой американский друг, мистер Розенблюм.

У Кепарасика оказалось очень подвижное живое лицо и костлявая рука. Пока он с усердием тряс ладонь советолога, лицо его поочердно озарялось изумлением, благоговением и восторгом.

- Вы к нам по делу , или как? - спросил Кепарасик, стараясь заглянуть Стадлеру в глаза.

- Или как, - ответил тот, растирая ладонь.

- Мистер Розенблюм - врач, - выручил его Стерлингов. - Он изучает влияние различных препаратов на организм. И я подумал, что вы, Фима, сможете быть полезны ему.

- О Боже, о чем разговор! - вскричал Кепарасик, и лицо его стало воплощением полного счастья. - Всем, чем могу, мистер Розенблюм, всем, чем могу!

- Ефим Львович тоже в какм-то смысле доктор, - сказал советологу Стерлингов. - Но это его хобби. В основном же он - химик, причем, смею заметить, химик гениальный.

- Ох, зачем же вы мне так льстите, - потупил взор Кепрасик. - Я лишь один из многих...

- Пусть нас рассудят потомки, - философски заметил Стерлингов. - А вы , Филипп, не стесняйтес, попросите доктора продемонстрировать свое богатство.

- Э-э-э... Ефим... Э-э-э... - начал Стадлер.

- Док! - бросился ему на выручку Кепарасик. - Зовите меня просто док!

- Хорошо, док, - пробормотал Стадлер.

Кепарасик положил свой кейс на стол, щелкнул замками. Взору советолога открылось неимоверное число рзноцветных ампул, с маниакальной педантичностью разложенных каждая по своему кармашку. Кепарасик, горделиво выпятив грудь, стоял, ожидая реакции. Стадлер молчал.

- Превосходно, превосходно! - восхитился Стерлингов. - Доктор Розенблюм просто слегка озадачен, что перед ним ампулы, он привык иметь дело с таблетками, так ведь, Филипп?

Советолог неуверенно кивнул.

- Ему нужны кое-какие комментарии, - продолжил Стерлингов. - Западная система образования способна дать лишь весьма поверхностные знания. Вместо того, чтобы содрать с них побольше денег.

- Да-да, конечно, - посочувствовал Кепарасик, и на лице его собрались тысячи морщинок. - Я сейчас все объясню. Эти штучки предназначены для внутренних инъекций и содержат психотропные вещества. С их помощью можно лишить человека возможности управлять собой, превратить его в сомнамбулу. Вот это, к примеру, - он указал на красные ампулы, - метапроптизол, или так назыаемое "лекарство против страха", это - "сыворотка правды", с ее помощью у человека развязывается язык, это - "эликсир отчаяния", это - "вакцина памяти"...

Стадлер смотрел в кейс как баран.

- Замечательно, просто великолепно! - подал голос Стерлингов. - Мистер Розенблюм выразил желание купить у вас всю эту коллекцию вместе с кейсом и инструкцией по эксплуотации.

Кепарасик со Стадлером одинаково изумленно уставились на него:

- Купить?!

- Да, купить. Не знаю, чему вы оба так удивлены. Сколько вы дадите за это деноег, Филипп?

Стадлер стал переминаться с ноги на ногу.

- Не мелочитесь, мой друг, - подзадорил его Стерлиногов. - Овчинка стоит свеч.

- Шестьдесят пять рублей, - выцедил наконец советолог.

- Мистер Розенблюм предлагает вам четыре тысячи пятьсот долларов, сообщил Стерлингов Кепарасику.

- О, Боже! - советолог упал в кресло.

Кепарасик тоже зашатался , но остался стоять, упершись ногами в стол.

- Мне остается только поздравить вас с удачно свершившейся сделкой, господа-товарищи, - заключил Стерлингов. - Деньги, Фима, получите сегодня же.

Терраса поплыла перед глазами Стадлера и он лишился чувств.

- Это от счастья, - пояснил Стерлингов. - Сделайте ему укольчик, и можете ехать в банк, Фима.

Сзади раздался грохот. Стерлингов обрнулся: доктор Кепарасик лежал на полу, неестественно вывернув ноги.

- Боже, какие мы нежные, - усмехнулся Стерлингов и, приоткрыв дверь, крикнул: - Айвар, детка, где у нас нашатырь?

ГЛАВА 14

Москва. Проспект Вернадского, д.54. 4-х комнатная квартира на третьем этаже. Первый день ноября. Полпервого ночи.

В гостинной, за журнальным столиком - генерал-майор Скойбеда. На нем выношенное на коленях трико и шлепанцы без пяток. Жена и дети давно спят, Скойбеда подклеивает листья ясеня в гербарий.

В дверь позвонили.

- Кого еще черти по ночам носят? - буркнул Скойбеда и пошел в прихожую.

- Кто это? - спросил он, приложившись ухом к замочной скважине.

- Валерий Михайлович, это Семинард, - послышалось из-за двери. - Открой, дело есть.

- Ты шо, Жорка, спятил? Полпервого пробило, - Скойбеда открыл.

На пороге стояли трое: один двухметровый с бычьей шеей и недобрым лицом, второй - улыбающийся, симпатичный, в черных очках. Третьего Скойбеда рассмотреть не успел: двое первых цепко схватили его за руки. Он хотел закричать, но этот третий, которого он не разглядел, вонзил ему в шею небольшой шприц. Генерала стало неодолимо клонить ко сну...

- Мама дорогая, - прошептал он прежде, чем отключиться.

- Четко сработано, - похвалил Стадлера Стерлингов. - Вы что, оканчивали курсы медсестер?

Советолог не ответил, у него дрожали губы.

- Значит так, - распорядился Стерлингов. - Держите его, Филипп, только крепко - ну и здоров же, кабан! - А я сейчас...

Он снял ботинки и в носках прошел в гостиную, огляделся, подошел к секретеру, достал из-за пазухи большой синий альбом в твердой обложке, сунул его на полку рядом с дюжиной таких же и только после этого вернулся к двери.

Стадлер с Лупиньшем по-прежнему держали Скойбеду подмышки, причем первый уже выбился из сил.

- Все, уходим, - Стерлингов обулся и вытер половой тряпкой следы на лестнице. - Несите осторожно, нам не нужен труп.

В "мерседесе" все трое перевели дух.

- Полдела сделано, - проговорил Стерлингов. Он сидел рядом с водителем, вполоборота. - Но надо поторопиться: у нас в запасе 4-5 часов, не больше.

Лупиньш включил зажигание, мотор еле слышно заурчал.

- Давай, малыш, жми, - сказал ему Стерлингов.

Сзади, раскинувшись на все сиденье, смачно храпел Скойбеда. Прижатый им к самой двери Стадлер нервно разминал сигарету.

"Мерседес", попетляв по ночным улицам, вышел на прямую, и, со скоростью в полтора раза превышающую разрешенную, полетел в сторону Переделкино.

- Вроде бы все тихо, - прислушался Стерлингов, когда автомобиль затормозил у его двухэтажки. - Туши фары, крошка.

Скойбеду бережно перенесли в одну из комнат, и уложили на диван.

- Он так храпит, что разбудит всех соседей, - выразил опасение советолог.

- Ничего, соседи спят крепко, - Стерлингов достал из шкафа кейс Кепарасика. - Я думаю, вы не будете возражать, если я запишу вашу беседу на пленку?

- Зачем? - запротестовал Стадлер.

- Для вашей же пользы, - успокоил его Стерлингов. - Если этот кабан что-нибудь и вспомнит, что само по себе маловероятно, то вы предъявите ему эту пленочку и отобьете у него тем самым всякое желание бежать на Лубянку.

- Вы так думаете? - все еще колебался советолог.

- Убежден!

- Ну хорошо. Ему уже можно ввести сыворотку?

- Погодите чуток, введете, когда он начнет просыпаться. - Стерлингов достал из того же шкафа видеокамеру. - Айвар, подойди-ка сюда. Видишь эту дырочку? Приложишься к ней глазиком, так, чтобы видеть того дядьку на диване, нажмешь по моей команде вон ту кнопочку и будешь держать, пока я не скажу "хватит". И ни в коем случае не поворачивай эту штуковину в мою сторону, а то взорвется! Ты понял меня, малыш?

- Я-я.

Скойбеда на диване зачмокал губами и стал открывать глаза.

- Давайте! - подтокнул советолога Стерлингов.

Тот переломил две ампулы с сывороткой правды и наполнил 10-кубовый шприц. Стерлингов высоко закатал рукав скойбедовского трико и попытался перетянуть тому жгутом предплечье.

- Черт! - выругался он. - Жгута не хватает.

Пердплечье перетянули ремнем Стадлера. На могучей руке генерала вздулись вены. В его уже широко распахнутых глазах читалось недоумение.

- Шо це такэ? - вымолвил он. - Хто это? Вы хто?

- Друзья, - Стадлер вогнал генералу в вену все 10 кубов.

Реакция наступила через несколько секунд. По телу Скойбеды растеклась нега, лицо приняло умиротворенный вид. Он начал бормотать что-то невнятное, то улыбаясь, то хмурясь, напоминая собой тихого идиота.

- Жми! - приказал Лупиньшу Стерлингов.

Чуть слышно заработала камера.

- Шо ж ты, сынку, до мазанки нэ йдешь? Рубон стынет, - необычайно высоко и певуче заговорил вдруг Скойбеда.

- Что это он? - испугался Стадлер.

Стерлингов пожал плечами.

- Ах, Валерка, шалопай этакий, опять портки подрал?! Ща задам тебе порку! - Пробасил генерал, хмуря лоб.

- Это он детство вспоминает, - догадался Стерлингов. - Не надо ему мешать.

Еще некоторое время Скойбеда нес всякую бредятину, потом затих.

- Валерий Михайлович, - позвал Стерлингов. - Вы меня слышите?

- Слухаю, слухаю, - подтвердил Скойбеда.

- Валерий Михайлович, вы кто?

- Кто, кто... Хрен в пальто, будто сам не знаешь.

- Потрудитесь отвечать на вопросы, - повысил голос Стерлингов.

- Скойбеда я, - ответил генерал. Кличуть Валерой, по батьке - Михалыч.

- Сколько вам лет?

- Пятьдесят три.

- Где вы работаете?

- Осеменителем на свиноферме. Ха-а-а-а-а!..

- Вы лжете! Я еще раз спрашиваю, где вы работаете?

- В Кремле, - сдался Скойбеда.

- Кем?

- Комендантом.

- Сколько у вас детей?

- Трое.

- А в анкете написано - два, - подал голос Стадлер.

- Вы опять нас обманули, - вздохнул Стерлингов. - Зачем?

- Я не обманывал. Третий внебрачный в Мухаперске остался.

Стерлингов задумался над следующим вопросом.

- Опишите вашу первую брачную ночь с женой. - попросил он.

- А сало дадите? - спросил Скойбеда.

- Что? - не понял Стадлер.

- Сало дадите - расскажу, - пояснил генерал.

- Сильная натура, - уважительно заметил Стерлингов. - Его "Эго" до конца не подавлено. Вколите ему еще пару кубиков.

Стадлер вколол.

- Сволочи! - обиделся Скойбеда. - Шо вам, сало жалко?

- Отвечайте на вопрос, - напомнил Стерлингоа.

- Да шо отвечать-то? - нахмурился генерал. - Я на свадьбе так надрался, шо еле до койки дополз. Уснул як убитый, вот и вся брачна ночь.

- Ну что ж, - заключил Стадлер. - По-моему, все нормально, можно переходить к делу.

- Я с вами согласен, - подтвердил Стерлингов и обратился к Скойбеде:

- Сейчас Валерий Михалыч, мы зададим вам еще ряд вопросов. Вы готовы?

- Готов як пионэр, ха-а-а-а-а!

- Скажите, Мавзолей на Красной площади подпадает под вашу юрисдикцию?

- Шо?

- Я имел в виду, на вашей ли он территории?

- На чьей же еще?

- И вы, должно быть, хорошо знаете свою территорию?

- Як свои пять пальцев.

- Хорошо. Ответьте на такой вопрос: как можно попасть в Мавзолей?

- Через вход.

- А еще?

- Через выход.

- А где выход?

- Там же, где вход. Ха-а-а-а-а!..

- А нет ли другого пути?

- Нема.

- А вы не лжете?

- Лжу! Есть еще подземный ход, но это государственная тайна.

- Мы никому не скажем, - пообещал Стерлингов. - Куда ведет этот подземный ход?

- Одним концом в Мавзолей, другим - на территорию Кремля.

- Куда конкретно?

- А вы точно никому не скажете?

- Нет.

- Дайте слово коммуниста.

- Держите, - Стерлингов протянул ему свежий номер "Правды".

- Подземный ход начинается с люка под Царь-колоколом.

Стадлер со Стерлинговым переглянулись.

- Я слышал , он очень тяжел, - проговорил советолог. - Без крана не поднять.

- Ха-а-а-а! - заржал Скойбеда. - Там же муляж з алюминия, 50 кило, не больше, полый внутри, я одной рукой подымал!

- Хорошо. А как можно проникнуть на территорию Кремля?

- Через забор, ха-а-а-а!..

- Перестаньте валять дурака, - рассердился Стерлингов. - Там нужен специальный пропуск?

- Да, за моей подписью.

- И вы нам его сейчас выпишите, - предположил Стерлингов.

- Выписать-то я выпишу, только вас все равно не пропустят.

- Почему?

- Без печати недействителен.

- А если мы достанем печать?

- Опять не пустят.

- Почему?

- А вы пароля не знаете.

- А какой там пароль?

- Каждый день новый.

- Да, - почесал голову Стадлер. - Что же делать?

- А другого способа нет? - спросил он у Скойбеды.

- Как же, есть, - отозвался тот.

- Ну же?

- Не понукай, не запряг. Можно пройти через другие ворота там днем вход свободный.

- Тьфу ты! - сплюнул Стерлингов. - Что же вы нам головы дурите?!

- Сами вы себя дурите - огрызнулся генерал.

- Ладно, - Стерлингов задумался. - И последний вопрос: где отключается сигнализация в самом Мавзолее?

- Нигде, - ответил Скойбеда. - Нема там никакой сигнализации.

- Опять врете?

- Да правда, нема! Все вы, дураки, думаете, шо она там е, а яе нема там, ха-а-а-а...

- Ладно, отдыхайте, - разрешил Стерлингов, посмотрев на часы: без десяти четыре, пора отвозить Скойбеду назад.

- А як же сало? - законючил генерал.

- Айвар, малютка, - обратился Стерлингов к Лупиньшу, - дай-ка камеру мне, а сам сходи принеси ломтик шпика гостю.

- Не хочу шпика! - запротестовал Скойбеда. - Хочу сало.

- А что, есть разница? - удивился Стерлингов.

- Разница большая: то шпик, а то сало.

- Сала нет. Будете шпик?

- Буду.

Лупиньш вышел.

- А вы, Филипп, - обратился Стерлингов к Стадлеру, - сделайте еще один укольчик. Вон та синенькая ампула сотрет у него из памяти все сегодняшние события.

- Но сперва - шпик! - потребовал генерал.

- Ладно, ладно, - успокоил его Стерлингов. - Шпик, так шпик...

В 8-30 утра Стадлер позвонил Хэрису домой. Длинные гудки казались нескончаемыми, затем трубку сняли.

- Алло? - позвал советолог.

На том конце провода молчали.

- Алло! - повторил Стадлер. - Джим, это ты?

- Кто говорит? - послышался наконец хриплый женский голос.

- Мне нужен Джим Хэрис. - Сказал Стадлер. - Я туда попал?

- Не знаю, - услышал он в ответ.

- То есть?..

- Я понятия не имею, как его зовут, - объяснила женщина. - Опишите, как он выглядит, и тогда я скажу вам, он это или нет.

- Ну, такой, среднего роста, волосы темные, под глазами - мешки, здесь на щеке - родинка, - Стадлер показал где, будто бы женщина могла видеть.

- А на заднице бородавки у него нет? - спросила она.

- Откуда я знаю? Да еще, - вспомнил Стадлер, - "Беломор" курит.

- Да это он, согласилась женщина. - Но он спит.

- Разбудите! - потребовал Стадлер. - Скажите, что звонит его друг Филипп по чрезвычайно важному делу.

Женщина ушла. Стадлер потер красные от бессонницы глаза и принялся ждать. В трубку было слышно, как на том конце ругаются и роняют мебель. Затем послышались шаги.

- Алло? - сказала женщина. - Ты еще здесь? Он сказал, чтобы ты убирался к чертовой матери.

Раздался смех и короткие гудки. Советолог положил трубку на рычаг. Минут 10 сидел без движения, потом подошел к окну. Мутное ноябрьское утро казалось куда более тоскливым, чем на самом деле. Этот ублюдок Хэрис мог свести на нет все его усилия.

Вошел свежевибритый, пахнущий хорошим одеколоном Стерлингов. Увидев застывшего в раздумьях Стадлера, он улыбнулся:

- Филипп, рацию найдете в сарае, в бочке с квашеной капустой. И выше голову, дружище!

Советолог в изумлении оглянулся, но Стерлингов уже вышел.

ГЛАВА 15

Москва. Парк Сокольники. 2 ноября. 17-25 по моск. времени.

По боковой аллее парка, сторонясь взглядов прохожих, крадучись, пробирается капитан Козлов. Воротник его прорезиненного плаща поднят, руки в карманах, рыжие усы подозрительно топорщатся. Яйца и сухари, выданные ему Плехановым, подошли к концу, и Козлов принял решение зайти домой пообедать.

Только бы дома кто-нибудь был, думал Козлоов. Его ключи от квартиры вместе с другими вещами остались на складе. Оказавшись в подъезде своего ведомственного дома, капитан в три ступеньки рысью одолел шесть этажей, замирая от каждого шороха. На глаза любопытных колег-соседей попадаться было нельзя. Вот уже и знакомая дверь. Козлов позвонил. Отркыл тесть инженер на пенсии - и, взглянув, испуганно отшатнулся:

- Ой, кто это?

- Это я, Афанасий Микитовнч, - прошептал Козлов. - Люда дома?

- Сколько раз тебе повторять можно, - ощерился тесть, - не Микитович, а Микитич. Усищи-то какие отрастил! А шлялся-то где?

Козлов ответить не успел. Из боковой комнаты выбежала зареванная жена и с воем бросилась ему на шею.

- Лешенька, родненький, хорошо хоть ты пришел!

- Тихо! - капитан зажал ей рукой рот. - Я на задании.

- Знаем мы твои задания, - угрожающе проворчал тесть. - Наукой бы лучше занялся.

Жена высвободила рот и заголосила пуще прежнего:

- Горе-то какое, Лешенька, горе-то какое!

- Да что случилось-то? - Козлов впихнул ее внутрь прихожей и захлопнул дверь. - Ты можешь сказать по-человечески?

Но Люда лишь зарыдала, шумно и с привываниями, слезы брызнули Козлову на плащ.

- Да Господи ты Боже мой! - взмолился капитан. - Афанасий Микитович, может хоть вы объясните?

- Дмитрий Алексеевич пропал. - сказал тесть.

Капитан, из-за склонности родственника, называть всех по имени отчеству, даже не понял поначалу, что речь идет о его, Козлова, сыне. Лишь спустя секунд десять до него дошло.

- Как пропал? - переспросил он и сел на ящик для обуви.

- Встань с ящика, тюфяк! - зашипел тесть. - Сломаешь, кто чинить потом будет?

Козлов встал.

- Да как пропал? - повторил он вопрос.

- Как-как, - передразнил тесть. - Как дети пропадают? Пошел гулять и не вернулся.

Капитан Козлов вытер холодный пот со лба. Гигантским волевым усилием он отдвинул отцовские чувства на второй план. В нем заговорил оперативный работник.

- Так, Люда, - сказал он бестрастным тоном. - Сейчас пойдешь в комнату, там успокоишься, и все мне расскажешь.

- А со мной, стало быть, разговаривать не желаешь? - надул щеки тесть.

- Принесите, пожалуйста, Люде воды. - попросил его Козлов.

- Вот еще! - тесть удалился в свою комнату. За водой Козлову пришлось идти самому. Как только дверь за ним закрылась, тесть покинул свое убежище и прильнул ухом к замочной скважине.

- Он пошел утром играть с ребятами в футбол, - вытерев слезы, стала рассказывать жена.

- Во сколько? - перебил ее Козлов. - Мне нужно точное время.

- Часов в 11 утра...

- А точнее?

- Точнее не знаю...

- Хорошо, - Козлов произвел пометку в блокноте. - Дальше?

- А дальше, - Люда всхлипнула, - дальше - пропал...

- Откуда это известно? - усомнился Козлов.

- Как - откуда? Обедать-то не пришел, - удивилась жена.

- Ну и что? - пожал плечами Козлов. - Может, не хотел.

- Ну да , возразила Люда. - Сегодня его любимые голубцы.

Козлов записал и это.

- И потом, - продолжала жена, - я у ребят спрашивала...

- Ну-ну? - заторопил Козлов.

- Ребята сказали, что два каких-то незнакомых дядьки подошли к нашему Митеньке, один взял его за плечо, а другой вроде бы достал какую-то карточку...

- Так достал или "вроде"?

- Вроде достал... Так вот, они по этой карточке сверились, потом взяли Митеньку под руки и повели к машине...

- Что за машина?

- Сказали что черная...

- Либо "Волга", либо "Чайка", - сообразил капитан, - Ну, а потом?

- Потом они уехали.

- Куда?

- Насколько я поняла, к центру.

- Да, - Козлов потер виски. - Фактов мало. И как ты думаешь, зачем он им понадобился?

- Чтобы шантажировать, - предположила жена.

- Да что с нас возьмешь? - капитан нервно закурил. - У нас одно богатство - твой папа.

Тот громко фыркнул за дверью.

- Я уже устал повторять, чтоб вы не курили в квартире, - от возмущения тесть перешел на "вы". - Для данных целей предназначена лестница!

Козлов замечание проигнорировалл.

- Слушай, Лешенька, - Людв обняла его за шею и, глядя прямо в глаза, умоляюще зашептала. - Откажись от своего задания, я уверена, что все это из-за него.

- Ну уж... - Козлов нахмурился. Такая мысль не приходила ему в голову, и он не знал, что сказать.

- Ну хочешь я на колени перед тобой встану? - продолжала умолять жена.

- Не смей этого делать, Людмила Афанасьевна, - донеслось из-за двери. - Вставать на колени перед этим ничтожеством! Будь выше этого Людмила!

- Афанасий Микитович, - вышел из себя Козлов. - Если вы не угомонитесь, я буду вынужден вас связать!

- Только попробуйте, - тесть отскочил на несколько шагов от двери.

Жена снова зарыдала.

- Люда, не надо, успокойся, - Козлов затряс ее за плечи. - Лучше вспомни, не приходило ли мне сегодня каких-нибудь писем?

- Было одно, - проговорила та сквозь слезы. - Я положила его тебе на стол. Я не знаю от кого...

Козлов уже вскрывал конверт, аккуратно придерживая за уголки, чтобы не уничтожить отпечатки пальцев. На вложенном внуть листке было крупно написано одно слово и две цифры: "СЛОН С2-Е4". Это было продолжение шахматной партии по переписке с его другом по училищу, который жил по лестничной клетке напротив. Козлов скомкал письмо и швырнул его на пол.

- Ты звонила куда-нибудь?

- Нет, Лешенька, я боюсь. - Люда глотнула воды.

Распахнув дверь, Козлов выскочил в коридор. Тесть принял боксерскую стойку.

- У меня третий юношеский разряд! - предупредил он.

Козлов прошел мимо него к телефону, снял трубку. Гудка не было.

- Во избежание провокаций я перерезал шнур. - похвастался тесть не без самодовольства.

- Идиот! - Капитан выбежал из квартиры. Минут десять он искал автомат, затем дрожащей рукой набрал номер Семинарда. Занято. Козлов позвонил Скойбеде.

- Товарищ генерал-майор уехал в аэропорт встречать посла Лихтенштейна в Люксенбурге. - доложил адъютант.

Козлов еще раз набрал номер телефона на Лубянке.

- Георгий Андреевич на оперативном совещании, - сообщила секретарша.

- Позовите его, - потребовал капитан. - Скажите, что это Козлов срочно по делу "Якова", он поймет.

Пока секретарша отсутствовала, время разговра остекло. Козлов дернул двушку на привязи. Нитка, слабо зазвенев, лопнула. Другой монеты у него не нашлось. Капитан позвонил 02.

- Дежурный по телефону лейтенант Смердюк у аппарата, - услышал он.

- Значит так, лейтенант, - Козлов старался говорить как можно спокойнее. - Дело серьезное, слушайте внимательно.

- Да пошел ты! - фыркнул Смердюк.

- Похищен ребенок! - сообщил Козлов.

- Кингдепинг, то бишь, - классифицировал преступление дежурный. - Кто таков?

- Дмитрий Козлов, 8,5 лет.

- Да не ребенок! - рассердился Смердюк. - Ты кто такой?

- Я? - капитан растерялся. - Я отец.

- Значит так, отец, - Смердюк на том конце провода наслаждался вверенной ему властью. - Ты откудова звонишь?

Из Сокольников, а что?

- А то, что пока ты тут по пустякам линию занимаешь, где-нибудь, мо быть, человека жизни лишают!

- Какого человека? - не понял Козлов.

- Гражданина Союза ССР, - с пафосом произнес Смердюк. - Его там, мо быть, на куски р-р-режут, а он из-за таких какты не может дозвониться! Врубился, отец?

Козлову стало стыдно.

- Что же мне делать? - спросил он.

- Воспитывать в свое время надо было, - послышалось, как чиркнула спичка, дежурный закурил. - Нормальных детей не воруют. Да и откудава ты взял, что украли? Сам небось удрал, шалопай.

- Есть свидетели, -возразил Козлов.

- Ну, свидетели - люди ненадежные. - Смердюк закашлялся в трубку. - Я тебе таких свидетелей найду, скажут, что балбеса твоего марсиане забрали, ха-ха-ха...

Минуты две-три Смердюк не мог остановиться, но зато, отсмеявшись наконец, подобрел:

- Вот что ,отец, позвони в свое районное отделение и там все поведай. Усек?

- Усек. - ответил Козлов.

- Вот и добре! И впредь с такими глупостями по 02 не звони. Ну все, отец, покедова!

Раздались короткие гудки.

Отделение милиции находилось в соседнем микрорайоне. Козлов припустил туда. Он был уже почти у цели, когда из переулка навсречу ему выехала черная "Волга". Рядом с водителем сидел Митька - живой и невредимый, даже, как показалось Козлову, довольный.

- Эй, стой! - капитан прыгнул на копот.

Заскрипели тормоза, мотор заглох, Козлов кубарем скатился на тротуар.

- Ты что, мать твою, сдурел?! - высунулся бледный шофер.

Козлов встал на одно колено и, выхватив из-за пазухи пистолет, навел его на похитителя.

- Сидеть тихо, руки на руль! - властно приказал он.

Водитель побледнел еще больше.

- Я сказал, руки на руль! - Козлов щелкнул предохранителем.

- Папка! - закричал Митька и, распахнув дверцу, бросился к отцу. Капитан прижал сына свободной рукой к себе. В другой он держал пистолет.

- Выходи из машины! - приказал он водителю.

Тот протяжно выпустил воздух.

- Так значит, вы - капитан Козлов, - проговорил он, вытирая покрытое испариной лицо.

- Молчать! - гаркнул Козлов. - Пристрелю, как собаку!

- Ты на него, папка не кричи, - вступился за водителя Митька. - Этот дяденька хороший, по всему городу меня катал.

- Таким дяденькам хорошим руки-ноги вырвать надо, - процедил Козлов. - А ну выходи, гнида!

Водитель вылез из машины.

- Вы напрасно меня оскорбляете, - сказал он при этом. - Я ведь тоже при исполнении... - и он полез за пазуху.

"Если вытащит оружие - стреляю в ноги." - решил Козлов. От этой мысли стало ему жутко: еще никогда в своей жизни капитан не стрелял в человека. Но вместо пистолета водитель досал красную книжечку и бросил ее Козлову:

- Взгляните.

Тот, раскрыв, прочитал: "Оперуполномоченный Баранов Г.Е. Московский уголовный розыск."

Тем временем вокруг них стали собираться люди.

- Шпиона задержали, - сказал кто-то.

- Сам ты шпион! - ответили с другой стороны. - Кино это снимают, скрытой камерой. Я эти трюки наизусть знаю, сам работал.

Козлов все еще продолжал стоять на колене, метясь из пистолета Баранову в сапог.

- Да перестаньте вы валять дурака, капитан, - поморщился тот. - Люди же вокруг! Я вез вашего парнишку домой, можете у него самого спросить.

- А я хотел еще покататься, - встрял Митька.

- Как он вообще к вам попал? - коварно спросил Козлов.

- Господи, да объясню я вам все, сядем только в машину, а то выставились тут на потеху...

- Ладно, но если что - я стреляю, - пообещал капитан.

- Хорошо, хорошо, - быстро согласился Баранов.

Они сели в "Волгу": оперуполномоченный за руль, Козлов с сыном назад. Машина медленно проехала сквозь толпу любопытствующих москвичей.

- Как фильм-то будет называться ? - крикнули из народа.

- Баран Козлов против козла Баранова, - буркнул себе под нос оперуполномоченный.

- Что вы сказали? - переспросил капитан.

- Я спросил, есть ли у вас сигарета? Нервы успокоить7

- Есть, то есть нет... То есть есть, но сперва посмотрим на ваше поведение, - сам Козлов закурил. - Выкладывайте.

Баранов вздохнул и повел свой рассказ.

- В общем так: произошла накладка. Три дня назад в МУР поступила секретная директива: задержать всех людей, внешне похожих на членов Совнаркома образца 1918 года. И этой директиве прилагалась фотография предполагаемых преступников.

- Какая фотография? - Козлов уже догадался...

Оперуполномоченный полез во внутренний карман и протянул капитану его же фотокарточку Митьки на Красной площади.

- Ну вот, - продолжил он. - А наши товарищи не разобрались и арестовали вашего сына.

- Как их фамилии? - налился злобой Козлов.

- Они уже наказаны, - поспешно заверил его Баранов. - Лишены квартальной премии.

- Вот этот дяденька меня и арестовывал, - Митька указал на опеуполномоченного. Тот густо покраснел. Козлов промолчал.

- Но, в сущности, ведь ничего страшного не произошло, - пробормотал Баранов.

- Да, - согласился Козлов. - Если не считать, что жена чуть с ума не сошла, а про тестя и говорить , на хер, не хочется...

- Что, дедушка захирел? - спросил Козлов-младший.

- Как же , захиреет твой дедушка, жди, - капитан раздавил окурок в пепельнице. - Нет, Баранов, сигареты вы не заслужили. Остановите машину, дальше мы пешком.

Оперуполномоченный снова вздохнул.

ГЛАВА 16

США. Штат Южная Дакота. Лечебница для больных псориазом. Ординаторская на втором этаже. 4 ноября. Часы на стене показывают 13-15.

За большим столом друг напротив друга сидят братья Уорбиксы, Джеймс и Джо, - заместители директора ЦРУ. На них белые халаты с эмблемой города Сиэтла, в руках Джо - рецептурный бланк, на носу очки.

- Койка в клинике заказана, хотя дядюшки могли бы и поволноваться, почитал Джо написанное на бланке, - По-моему, я давал ему немного другой текст.

- Да, - подтвердил Джеймс, - наш племянничек позволил себе непростительную вольность...

- Пользуясь нашим хорошим к нему отношением, - подхватил Джо.

- Надо поставить парня на место, - заключил Джеймс. - Шифровку передал Хэрис?

- Нет, он сам вышел на связь.

- Странно... Значит, возникла экстренная ситуация, - Джеймс поскреб затылок. - Интересно, что же там произошло?

- Может, консул заподозрил за собой слежку? - предположил Джо.

- Да ну, - отмахнулся брат. - В таком случае он бы первым рейсом был уже здесь: труслив как заяц. Тут что-то другое.

- Да брось ты голову ломать, - Джо почесал под лопаткой. - Со временем все станет ясно. А пока у меня есть для тебя сюрпиз!

Он щелкнул пальцами и крикнул:

- Ввезите покойного!

Распахнулись двери, и два дюжих медбрата втащили каталку. На ней, накрытый с лицом простыней , лежал человек. Джо Уорбикс дал знак санитарам и те вышли, прикрыв за собой двери.

- Что это? - приподнял брови Джеймс.

- Сам посмотри.

Джеймс нехотя поднялся и подошел к каталке. Руки его слегка дрожали: он не любил покойников. Отогнув край простыни, онувидел бледное лицо с высоким лбом и тонкой полоской бескровных губ.

- Теодор Фрайер собственной персоной! - объявил Джо.

Фрайер открыл глаза.

- Неплохо сработано, - похвалился он. - Ни одна сука не догадалась, что я жив. Актер во мне еще не здох.

- Я решил устроить Теду генеральную репетицию, - пояснил Джо. - Предложил ему сыграть роль мертвеца, и, похоже, он с этой ролью справился превосходно. А ты чего такой бледный, братищка?

- Предупреждать надо, - процедил Джеймс. - Еще малость, и на этой каталке отсюда вывезли бы меня.

- Ну вот, - засмеялся Фрайер, - я и его надурил! - он сел, разминая затекшие руки. - Кажется, я своей работой заслужил маленький укольчик.

- Какой укольчик? - Джо почесал под коленкой.

- Ма-аленький такой, - Фрайер развел большой и указательный пальцы. Крохотный укольчик марафету...

- Никаких наркотиков! - отрезал Джеймс. - Вот заработаете свой миллион, тогда делайте все, что вам угодно.

- Ну я же немного прошу, - заныл актер. - Всего один укольчик!

- Вам сказали: нет! - оборвал его Джо, - И хватит об этом. Лучше скажите,что вам не ясно в задании: где лечь, когда встать, что говорить?

- Все ясно, - Фрайер опустил голову.

- Это хорошо, - кивнул Джо. - Вылетаете сегодня же.

- Как сегодня?! - испугался актер.

- Сегодня же вечером. Что вас не устраивает?

- Сегодня никак не могу. Сегодня в 19-00 "нефтяники" играют с "пингвинами"*. Трансляция из Питсбурга.

- Да вы спятили! - всплеснул руками Джеймс. - Полетите, как миленький, если только не желаете попасть в автокатастрофу. У вас какая машина?

- "Крайслер" 1975-го года, а что?

- Да так, ничего. Я слышал, они хорошо горят и плохо тушатся. Пока пламя собьют, от вас мало что останется. Так что давайте-ка без глупостей! Вот ваши документы.

Джо выложил на стол визу и паспорт с вложенным в него авиабилетом.

Открылась дверь, и в ординаторскую вошел седеющий человек в больничной пижаме.

- Доктор, - обратился он к Уорбиксам, - это какое-то безобразие! Мне уже вторую неделю не могут дать ланолиновый крем! Я буду жаловаться помошнику президента по здравоохранению!

- Выдите вон! - заорал на него Джеймс. - Вы что, не видите: у нас консилиум!

- Вы с ума сошли, - проговорил человек в пижаме. - Моя фамлилия Рокфеллер!

- Кто Рокфеллер? - опешил Джо.

- Я! - человек ткнул себя пальцем в грудь. - У вас могут быть неприятности на работе.

- Вы врете, - не поверил Джо. - Владелец заводов, газет, пароходов, и вдруг - псориаз! Этого не может быть.

- Еше как может, - возразил Рокфеллер. - Болезнь досталась мне в наследство от отца Рокфеллера-старшего. А мой дядя по материнской линии страдал диффузным нейродермитом. Эти два болезнетворных начала сошлись в моем теле и дали такой букет, что врачи только руками разводят. А тут еще ланолиновый крем кончился!

- Я похлопочу за вас, - пообещал Джеймс.

- Спасибо! - Рокфеллер, расстроганный, вышел.

- Кто бы мог подумать? - Джо поскреб под мышкой. - Слушай, Джеймс, а ты уверен, что псориаз не заразен? У меня все тело чешется!

- И у меня, - признался брат.

Они тревожно переглянулись и уставились на Фрайера:

- А у вас?

- Дайте марафетику... - попросил тот.

Но Уорбиксы уже не слушали его. Сопя и отталкивая друг друга, они бежали к выходу.

- Куда же вы? - крикнул им вслед Фрайер.

Хлопнула дверь, было слышно, как братья скатились вниз по лестнице, затем наступила тишина. Фрайер усмехнулся и приступил к изучению содержимого ящика стола.

ГЛАВА 17

СССР. Москва. Аэропорт Шереметьего-2. 5 ноября. На световом табло 17-08.

Только что совершил посадку самолет рейсом ВашингтонМосква. В зале прибытия номер 1 в креслах - Сэм Стадлер и Эдуард Стерлингов. Они ждут, повернув головы в сторону взлетно-посадочной полосы. На сходе с экскалатора среди прочих пассажиров появляется Теодор Фрайер. На нем мышиного цвета "танкер" и спортивная сумка через плечо.

- Вот он, - шепнул советолог Стерлингову.

- Вижу, - ответил тот. - Я подойду.

- Но он не понимает по-русски, - напомнил ему Стадлер.

- Зато я понимаю по-английски, - Стерлингов встал и, надев темные очки, пошел навстречу.

- Мистер Розенблат...- позвал он негромко.

Фрайер посмотрел сквозь него стеклянными глазами и прошел мимо. Стерлингов растерялся. Какой-то толстый турист с большим увешанным цветными бирками чемоданом налетел на него. Чемоданы раскрылся, и оттуда как из рога изобилия посыпались джинсы.

- Встал тут, рот разявя, валенок! - закричал американец на чистом русском языке.

- Заткнись! - посоветовал ему Стерлингов. - В багаж вещи сдавать надо, жлобье несчастное!

У самых дверей Фрайера нагнал Стадлер, дернул за рукав:

- Эй, Теодор!

Актер рассеянно обернулся:

- А, это ты меня встречаешь? Хэллоу!

- Привет.

Они вышли на улицу. У бордюра блестел хромированными частями "мерседес". Лупиньш, вытянув мощную шею, зачарованно следил за тем, как садятся и взлетают сомолеты. Через минуту появился Стерлингов, он был весел и в руке держал пакет с новенькими джинсами.

- Презент, - показал он на штаны. - Знакомый предприниматель из Портленда подарил. Все, малыш, заводи, поехали.

В дороге Фрайера стало трясти.

- Вам что нездоровится? - спросил по-английски Стерлингов.

Фрайер мотнул головой.

- Обыкновенная акклиматизация, - ответил за него советолог. - Преодоление часового барьера, четверть суток в воздухе, к завтрому все пройдет.

- Я кое-что уже наметил на сегодня, - нахмурился Стерлингов.

Когда "мерседес" подкатил к особняку в Переделкино, возле дома прогуливался, поджидая их, человек высокий и худой, как чертополох. В руке он держал черный кожанный портфель с блестящими замками.

- Ради Бога, извините, что заставил вас ждать, - проговорил Стерлингов, вылезая из машины. - Самолет задержался. Вечно на этих международных линиях неполадки.

- Да полно вам, Эдуард Николаевич, - остановил его гость. - Я и прождал всего ничего...

Он посмотрел на часы.

Подошли остальные.

- Сигизмунд Вильковский. - представил гостя Стерлингов. - Мой старинный приятель, парикмахер Божьей милостью!

- А это, - указал он на Стадлера, - Спивен Стилберг, американский ражиссер и продюсер. Слышали о нем?

- Как же , как же, - заулыбался Вильковский.

- Очень приятно, - советолог неловко сунул пятерню.

- Как, он говорит по-русски? - удивлся парикмахер, принимая рукопожатие.

- Мистер Стилберг окончил режиссерские курсы при ленинградском Дворце пионеров, - пояснил Стерлингов. Любимый ученик Сергея Эйзенштейна.

- Ну надо же! - всплеснул руками парикмахер. - Самого Эйзенштейна!

- Да, - спохватился Стерлингов. - Я забыл вам представить второго участника съемочной группы. - Он посмотрел на Фрайера. - Это восходящая суперзвезда Голивуда... Э... - он замялся.

- Марафет, - мрачно буркнул Фрайер и отвернулся.

- Какая интересная фамилия! - восхитился Вильковский. - А этот молодой человек, - он указал на Лупиньша, - тоже актер?

- Нет, - ответил Стерлингов. - Юноша только учится и мечтает о карьере авиаконструктора. Золотая голова!

- Жаль, жаль, - вздохнул парикмахер. - Какая фактура, из него вышел бы отличный типаж!

- Ну, что ж , - Стерлингов дал понять , что время, отведенное на знакомство, истекло. - Прошу всех в мои скромные аппартаменты. Отобедаем, чем Бог послал, и - к делу! Айвар, крошка, накрой на стол.

В сенях Стадлер отвел Стерлингова в сторону.

- Послушайте, Эд, - сказал он. - Мне надоели ваши дурацкие розыгрыши. Что вы задумали и почему я обо всем узнаю в последнюю очередь?

- Простите, дружище, - потупился Стерлингов. - Но я и сам до конца не был уверен в выполнимости моих планов. Парикмахер нужен нам для того, чтобы загримировать Свинью.

- Это я понял, - раздраженно проговорил советолог. - Но к чему такая спешка? Разве нельзя было подождать до завтра?

- Нельзя, - возразил Стерлингов. - Во-первых, вы забываете, что сегодня уже пятое число, а во-вторых - у Вильковского с завтрашнего дня заканчивается отпуск, то есть возникнут лишние трудности с доставкой его сюда и последующей бесследной ликвидацией.

- Как, вы хотите его... - сделал страшные глаза Стадлер.

- Ага.

- Прямо здесь?!

- Конечно. - Стерлингов флегматично кивнул. - А вы что, думаете отпустить такого свидетеля?

Советолога прошиб пот.

- Я надеюсь, вы не поручите это мне? - спросил он.

- Да конечно же нет! Это дело Лупиньша. Ваша задача - строить из себя сытого, вальяжного бюргера. Остальное я беру на себя.

- Бюргеры - в Германии, - осторожно заметил Стадлер.

- Возможно. - Стерлингов рукой взлохматил себе волосы. - Но это роли не играет, пойдемте лучше к гостям, а то неудобно.

Они вошли в гостинную. Стол был уже накрыт, Лупиньш степенно плавал вокруг него, наводя последние штрихи.

- Прошу садится, - призвал всех Стерлингов...

Подождав для приличия несколько минут, Стерлингов произнес:

- Друзья! После того, как мы утолили первый голод, считаю целесообразным поговорить о деле. Вас, дорогой Сигизмунд, вероятно интересует вопрос, зачем я вас пригласил?

Вильковский что-то промычал набитым ртом. Его первый голод еще не отступил.

Стерлингов же сложил свой столовый прибор на тарелку, призывая всех последовать его примеру.

- Мои друзья кинематографисты, - начал он, - поставили перед собой очень сложную, но в то же время и интересную задачу.

Стадлер заерзал на стуле.

- Они хотят снять масштабную документальную эпопею о Ленине, так сказать, на родине вождя, с мистером Марафетом в главной роли.

- О, марафет! - оживился Фрайер и тут же скривился от боли: Лупиньш под столом наступил ему на ногу.

Вильковский наконец прожевал капусту и заблеял:

- Я-то гляжу, на кого он похож? Ну просто вылитый Ильич! Умеют же актеров подбирать!

- А вот ваша задача, - мягко надавил Стерлингов, - сделать это сходство абсолютным. Фильм ведь документальныйы, а значит, ни у кого из зрителей и тени сомнения закрасться не должно, что Ленин не настоящий. Мистер Стилберг, я правильно объясняю?

Стадлер, надув щеки, кивнул.

- Вот видите, - снова обратился Стерлингов к парикмахеру. - Ваши приборы и принадлежности с собой?

- Они всегда са мной, - Вильковский похлопал по портфелю, который в течении всего обеда не снимал с колен. - Это мой капитал.

- Прекрасно! - обрадовался Стерлингов. - Когда вы сможете приступить к работе?

- Немедленно.

- А как же кофе?

- Кофе, если не затруднит, прошу подать мне на рабочее место. У меня слабость - пить что-нибудь за работой. Когда я стриг пуделя Пельше, Арвед Янович собственноручно заваривал мне крепчайший английский чай. Вы пили когда-нибудь английский чай ? - спросил парикмахер у Стадлера.

- Я не был в Англии, - ответил тот.

- Кофе вам подадут, - встрял Стерлингов. - И последнее, что мне хотелось бы сказать: замысел картины держится в строжайшей тайне. Казахфильм там, киностудия им. Довженко и другие, - все они составляют серьезную конкуренцию в деле освещения ленинской тематики, А посему от вас потребуется молчание, причем молчание это будет обеспечено золотом в прямом смысле слова. Мы заплатим вам и недурно.

- Я буду нем как рыба, - пообещал Вильковский.

"Да уж куда ты денешься", - подумал Стадлер и, глянув на Лупиньша, содрогнулся.

- Там на втором этаже, - сообщил Стерлингов, - есть прекрасная комната для осуществления нашего плана. Большое зеркало, лампа направленного действия. Айвар проводит вас. А вы, - он поглядел на советолога, объясните господину артисту, что от него требуется.

Стадлер вкратце перевел Фрайеру суть дела. Свинья равнодушно пожал плечами.

- Ну, что ж, - заключил Стерлингов, когда все ушли, - все идет как нельзя лучше. Курите.

Он достал коробку с сигарами. Стадер взял одну, потом положил на место.

- А нельзя ли обойтись без крови? - робко спросил он.

- Можно, конечно, - Стерлингов закурил и откинулся на спинку стула. Крови не будет: Айвар задушит товарища его же галстуком.

- Я не это имел в виду, - советолог поморщился. - Может, вообще не стоит убивать? Он ведь обещал молчать.

- Вы плохо знаете людей, - усмехнулся Стерлингов. - Нельзя доверять никому. После "спектакля" в Мавзолее заработает громадный механизм под названьем КГБ. Они обязательно выйдут на парикмахера, а от него ниточка приведет к вам и ко мне. Лучший свидетеь - мертвый свидетель. Боже, кому я это объясняю!

Незаметно наступил вечер. Лупиньш принес кофе, на этот раз без коньяка. Стадлеру было не по себе, и хотелось выпить, но просить он не решился. Кофе не лез в горло, перед глазами стоял синий задушенный старомодным галстуком Вильковский с вывалившимся набок безвольным языком.

Внезапно сверху донесся какой-то подозрительный шум, заставивший обоих насторожиться. Затем раздались быстрые шаги по лестнице, распахнулась дверь, и перед ними предстал растерянный парикмахер. Он, как рыба, выброшенная на берег, хватал перекошенным ртом воздух и молчал.

- Что случилось?! -Стерлингов встал ему навстречу.

- Сбежал! - только и смог выдавить Вильковский.

- Кто сбежал?

- Ну этот ваш... Марафет!

- Что?! - Стерлингов пулей вылетел из гостинной, Стадлер - за ним.

В комнате на втором этаже царил настоящий бардак: окно распахнуто настержь, дверцы шкафа, где хранился кейс с препаратами доктора Кепарасика - тоже. Посреди комнаты лежал опрокинутый стул, вокруг него, среди локонов остриженных волос, валялись три пустые ампулы и шприц.

- Я только на минуту вниз спустился кисточку помыть, - стал рассказывать Вильковский. - Прихожу, а здесь...

Стерлингов подошел к окну, хрустнуло стекло под ногой. Он безуспешно пытался хоть что-нибудь разглядеть в темноте, потом крикнул:

- Айвар, живо на улицу! Найди эту скотину!

Стадлер, как завороженный, смотрел на опрокинутый стул, и тут его осенило. Ну конечно же! Странное поведение Свиньи в машине, бессвязный бред насчет марафету, слова Уорбикса насчет какоина... Какой же он осел! Советолог нагнулся и поднял ампулу: две красные поперечные полосы.

"Метапроптизол! - вспомнил он. - Лекарство против страха!"

Ему стало дурно.

- В каком он был виде? - выпытывал Стерлингов у парикмахера.

- Я... почти закончил... - збивчиво объяснял тот. - Осталось только виски подбрить.

- Ничего себе! - Стерлингов схватился за голову.

С улицы раздавался раздирающий душу треск. Это Лупиньш прокладывал себе дорогу сквозь кусты.

Вильковский испуганно собирал портфель.

- Я, пожалуй, пойду, - он боком выскользнул за дверь.

- И этот уйдет! - прохрипел Стадлер.

- Не уйдет, там Айвар. - Стерлингов был бледен, но спокоен. - То же мне парикмахер на букву "хер".

И действительно, через минуту из сада донесся сдавленный крик. Стадлер судорожно перекрестился.

ГЛАВА 18

Москва. Калининский проспект. 5 ноября. 21-00.

Вечер. Промозгло. Капитана Козлова познабливает в плаще. Время, отведенное на выполнение задания, истекло. Почти все двойники задержаны. Козлов решает ехать в Управление. Он стоит у кромки тротуара и голосует рукой с зажатой в ней сигаретой.

Такси остановилось сразу. На переднем сидении был пассажир. От витринных огней сияла его круглая лысина.

- Куда? - крикнул шофер.

Козлов понизил голос до шепота:

- На Лубянкку.

- А деньги есть? - пидирчиво оглядел его таксист.

"Так и знал, не внушают доверия эти усы", - пожаловался сам себе капитан и, стукнув кулаком в грудь, пообещал:

- Забашляю, шеф, два счетчика!

- Но-но! - встрял пассажир на переднем сидении и погрозил Козлову указательным пальцем.

- Да за мной не станет! - стал убеждать того капитан. - Сначала вы доберетесь, потом я.

- Но-но, - пассажир постучал по наручным часам. - Казино, скорость, спид, давай-давай, баранка!

- Я тебе не баранка! - огрызнулся таксист. - Садись, друг. - Он перегнулся через сидение и открыл заднюю дверь. Козлов сел.

- Ну и вредный тип попался, - покосился на пассажира шофер. - Весь вечер катаю, то доллары сует, то срамные картинки. Сутенер, небось.

Попутчик обернулся и подарил капитану полный презрения взгляд. Тот похолодел: открытый профиль, нос немного картошкой, огромный лоб, до боли человечий. Козлов украдкой достал из кармана железный рубль, сравнил, - ошибки быть не могло.

- И слова-то от него нормального не услышишь, - продолжал сетовать таксист. - Ни бельмеса не понимает по-русски. Всю смену молчу. Да еще пукает в салоне, видать к борщам нашим не привычен...

Но Козлов не слушал его. Голова работала на полную мощность: "Ильич, точно, то есть не Ильич, конечно, а двойник - Свинья. Розенблат и компания. Прав Евлампий, ох как прав!"- капитан притворился спящим, но лицо его было напряжено.

- Эй, стоп! - вдруг закричал пассажир. - Зе энд, финиш, доигрались, мать твою так!

От неожиданности шофер резко затормозил.

- Смотри-ка ты, по-русски заговорил, - удивленно протянул он.

Свинья открыл дверь и собрался выходить.

- А деньги?! - шофер схватил его за плечо. - Мани-мани, рубли давай! Семнадцать с полтиной. Кто платить будет, Рузвельт?

- Я заплачу, - шепнул водителю Козлов. Он боялся спугнуть двойника.

Таксист отпустил Свинью и, матерясь, захлопнул дверь.

- Друг, останови у следующего фонаря, - попросил капитан.

- Как это? - не понял шофер.

- Через 50 метров. - Козлов нервничал. - Я потом все объясню. Деньги завтра на Лубянке получишь. Спасибо, товарищ!

Капитан протянул квитанцию и выскочил в ночь. Вокруг ни души. Виднеются контуры Государственного университета. Промелькнл вдалеке "Ильич" под фанарем. Козлов припустил за ним, нащупав "макарова" в кармане штанов.

Шофер же плюнул в форточку, кинул туда же смятую квитанцию и тронулся в парк.

Минут десять двойник Ленина петлял переулками, низко нагнув голову, затем зашел в парадную дома с барельефом композитора Мусоргского. Козлов шмыгнул за ним и стал осторожно подниматься этаж за этажом, держа пистолет обеими руками. Так дошел он до чердака: пусто, лишь покачивается от ветра странное белье на веревке.

"Черт, проходной!" - понял Козлов и бросился вниз. Он пробегал между вторым и первым этажами, когда вдруг погас свет. Нога зацепилась за что-то твердое, и капитан полетел вниз. Он летел ровно семь ступенек и успел сделать семь выстрелов. Семь предупредительных выстрелов вверх. Сознание погасло.

* * *

Бытует расхожее мнение, что при потере сознания сновидений нет. Если бы Козлов знал об этом, то сильно удивился бы: ему снился сон.

Снилось Козлову, что он не капитан контразведки, а известный на всю страну фокусник-иллюзионист, заслуженный артист республики. Будто выходит он в свете прожектороов на театральную сцену и под восторженный рев многотысячной публики достает из черного крашенного цилиндра генерал-майора Скойбеду за уши. Достает и, пристально глядя в глаза, ласково так спрашивает:

- Ну что, Валерий Михалыч, сукин ты сын, будешь еще доя...ться до меня?

- Буду, - отвечает Скойбеда.

Тогда Козлов берет свободной рукой волшебную палочку и, стукнув ей Скойбеду по лбу, превращает того в свинью.

- А теперь будешь? - спрашивает.

- Буду! - визжит свинья.

Тогдв Козлов, еще раз взмахнув палочкой, превращает свинью в Ленина и сам пугается своего поступка. Стоит он, значит, а пот с него так и хлещет. Тут еще вскакивает с первого ряда полковник Семинард и, потрясая его, Колова, личным делом, кричит:

- Прекратить антиобщественное представление, я приказываю прекратить!

Козлов и рад бы, да вот только никак. Держит он Ленина за уши и ни во что превратить не может. А тут уже бегут к нему изо всех проходов мрачные люди с развитой мускулатурой и недоразвитыми головами, да старший прапорщик Плеханов, высунувшись из-за кулис, шепчет злорадно:

- Сдать на вещсклад немедля цилиндер крашеный - раз, палку волшебную - два, генерал-майора Скойбеду - три!

А Ленин тем временем вырывается и, оставив уши в руке Козлова, бежит, как есть, к авансцене, приговаривая: "Финансы - говно, кадры - говно, диктатура пролетариата - говно". И там, перепрыгнув оркестровую яму, скрываетя в зале. Его ищут, но тщетно

- Поймать его! кричит Козлов, задыхаясь. - Меня же прапорщик Плеханов убьет!

Козлов вздрогнул и открыл глаза: "Долго же я спал. Господи, как болит голова!"

Козлов попробовал привстать, что-то защелкало, забегали по экрану черные и белые полосы, пошла настройка, изображение стало проясняться. Стал виден Митька в сувороввской фуражке.

- Очухался? - спросил он грубо.

- Ушел, гад, - простонал Козлов. - Поймай его, Митька!

- А ты на опарыша пробовал? - Спросил Митька и захохотал.

Опять пропало изображение, потом вдруг появился Семинард в той же фуражке.

- Товарищ полковник! - доложил Козлов. - Задание не вып...

Но Семинард перебил его:

- Ти, Козель поганий, не видишь - сержанта я! Пошли на допрос, козель!

Какая-то сила подняла капитана и поставила на ноги. Все вокруг было двигающимся, живым: стены то наползали, то отступали, пол под ногами содрогался.

- Там вулкан, - догадался Козлов.

Потом в глаза ярко ударил свет - открылась дверь, и Козлова толкнули туда. Здесь было уже безопасно - обычная комната: письменный стол, табурет, на столе яркая лампа с гибкой шеей. Очутившись тут, Козлов почувствовал себя как-то спокойней. Голова хоть и болела, но начала соображать. Закрылась дверь и капитан остался один.

"В кабинете положено думать", - вспомнил он выдержку из речи Менжинского перед сельскими оперуполномоченными и попытался сосредоточиться на том , чтобы понять, где он.

"Ловушка? Проверка? Ошибка?" - мысли, как белки, скакали в больной голове, но ни одну из них Козлов не мог ухватить за хвост.

- Садитесь. - послышалось вдруг.

От неожиданности Козлов сел. Только сечас он разглядел за столом маленького человечка в строгом фиолетовом костюме. Тот сидел, сцепив ручки перед собой, и доброжелательно смотрел на Козлова. Все в нем было утонченно и миниатюрно - тонкие пальцы, тонкие брови, тонкие душки очков. Человечек этот то ли угадал соображения капитана, то ли по другой какой причине, сказал:

- Не собираюсь играть с вами в кошки-мышки. Вы находитесьв следственном изоляторе номер два, именуемом в простонароднье Матросской Тишиной. Фамилия моя Креветко, звать Викентий Арсеньтьевич, я следователь и буду вести ваше дело.

- Очень приятно, - Козлов встал и протянул через стол руку. - Капитан госбезопасности Козлов.

- Сядьте, - глядя мимо него, сказал Креветко.

Козлов сел, пряча руку в карман.

- Я, возможно, вас разочарую, - произнес следователь,- но скажу, что у нас нет никаких оснований верить вам, гражданин... хм...

- Козлов, - подсказал Козлов.

- Вы настаиваете?

- На чем?

- На том, что вы Козлов.

- А кто же я? - капитан опешил.

- Ну, вот тебе и раз! - всплеснул ручками Креветко. - Мы же с вами оба взрослые люди. Причем оба отлично знаем, кто вы на самом деле, ума не приложу, почему вы выбираете себе такие неблагозвучные фамилии. В прошлый раз вы называли себя Сундуков.

Козлов открыл рот, потом снова закрыл. Креветко же продолжал:

- Я по роду своей деятельности привык доверять только фактам. Так вот, факты эти, увы, свидетельствуют против вас. Зачем держать грех на душе, не лучше ли открыться следствию, желающему вам добра? Чистосердечное признание...

- Знаю! - оборвал его Козлов. - Я все расскажу.

- Вот и прекрасно! - Креветко откинулся на спинку стула. - Слушаю вас.

- Я выполняю специальное задание, - начал Козлов. - Руковожу операцией "Яков и Ко".

- Яков и что? - не понял следователь.

- Не что, а кто. Ко - компани, их много, они опасны.

Креветко зевнул.

- Выслушайте меня! - взмолился Козлов.

- Говорите, говорите, - разрешил следователь.

- Перед тем, как меня задержали, я следил за Свиньей...

- За кем? - Креветко приподнял очки на лоб.

- Я хотел сказать, за Фрайером...

- Вот видите, - вздохнул Креветко. - Воровской жаргон выдал вас с потрохами. Вы по-прежнему намерены запираться и молоть чепуху?

- Это не чепуха, - сказал Козлов. - Это дело большой государственной важности.

Креветко засмеялся звонко и заливисто, как колокольчик.

Открылась дверь, и в кабинет вошел человек, похитивший Митьку два дня назад. Козлов так и подскочил на стуле.

"Госпди, вот подвезло-то! Вот подфортило-то как! Как же его фамилия? Чем-то похожая на мою. А, вспомнил: Баранов! Оперуполномоченный Баранов из МУРа. Ну конечно же, вот я дурак, что сразу не вспомнил о нем."

только хотел у вас узнать... - Он осекся, заметя Козлова.

- Товарищ Баранов! - бросился к нему капитан. - Как хорошо, что вы здесь! В смысле, что зашли. Это какое-то наваждение: сперва арестовывают моего сына, теперь меня... Этот кошмар должен когда-нибудь кончиться. Скажите хоть вы, кто я такой!

Опер Баранов смотрел на Козлова и колебался. С одной стороны долг следователя и гражданина говорил ему, что обманывать нехорошо, обманывать гнусно. Но с другой стороны, минуты жгучего стыда были еще настолько свежи в памяти, что одного лишь воспоминания о них хватило, чтобы щеки Баранова вспыхнули ярче утренней зари. После недолгой, но яростной борьбы вторая сторона победила. В конце концов, и оперуполномоченные могут ведь ошибаться.

- Я первый раз вижу этого человека, - проговорил он, стараясь не глядеть на Козлова.

- Странно, - протянул Креветко. Его усатая физиономия числится у нас в картотеке под номером полста шесть дробь два.

- Да? - Баранову начало казаться, что он сходит с ума. - Может быть. У меня плохая память на лица. Я, пожалуй пойду. Можно? - Он попятился к двери.

- Идите, - Креветко нахмурился. - И помните: плохая память - не лучшая черта оперативника. Вы, конечно, возлагаете на меня неприятную миссию, но как коммунист и просто честный человек я буду вынужден поставить вопрос о вашем служебном соответствии на очередном совещании.

Оперуполномоченный вышмыгнул за дверь. Судьба, было, преподнесла Козлову подарок, но передумала. И все же у него оставался один шанс.

- П-п-послушайте, - заикаясь от волнения, проговорил капитан. - Вы меня с кем-то путаете. Вот вы говорили, что у того из картотеки были усы. А у меня усов нет! - Козлов хлопнул себя по коленке.

Следователь с сомнением посмотрел на него:

- Вам что, принести зеркало?

- А, вы насчет этого? - Козлов потрогал у себя под носом. - Это не мое, реквизит. Сам клеил.

- Вот оно что, - заинтересовался Креветко. Он спрыгнул со стула и засеменил к табурету. На поверку он оказался не таким уж и маленьким - на полголовы выше Козлова. Правда, стоило принять во внимание то обстоятельство, что Козлов сидел.

Оказавщись перед капитаном, Креветко одной рукой уперся тому в плечо, а другой что есть силы дернул за ус. Голова Козлова мотнулась вперед, из глаз брызнули слезы, но ус не поддался. Следователь дернул за второй - с тем же результатом.

- Ну что вы меня за дурака-то держите? - обиженно спросил он. - Усы как усы, как у всех нормальных людей достигших половой зрелости... Только крашенные.

- Да я ж их сам, кретин, на смолу пришпандорил, чтоб крепче, - чуть не заплакал с досады Козлов.

- Бабушке своей расскажите, - сухо посоветовал Креветко, запрыгивая обратно на стул, каждый раз неудачно.

- Вам помочь? - предложил капитан.

- Обойдусь, - следователь наконец уселся. - Что вы еще хотите мне сообщить? Что у вас вставная челюсть, или нога деревяная?

- Мне надо позвонить, - Козлов потянулся к телефону на столе.

- Ну-у-у, - Креветко отодвинул от него аппарат. - Какие же сейчас звонки? Полтретьего ночи.

- Полтретьего?! - ужаснулся Козлов. - Да там уже волнуются, почему я не вышел на связь.

- Где это - там? - поинтересовался Креветко.

- На Лубянке и в Комендатуре Кремля.

- Ну, хватит! - следователь стукнул кулачком по столу.

- Вы будете говорить правду?

- Я уже все сказал.

- Ну, что ж, - Креветко стал собриать со стола бумаги. - Мне очень жаль, что мы не смогли понять друг друга. Может, у товарища Зубова это получится лучше. Желаю вам хорошо провести время.

Креветко вышел. И почти сразу же вошел Зубов - крепко збитый блондин-альбинос с камненным лицом, бесцветными ресницами и красными глазами алкоголика. Зубов уселся за стол и принялся в упор рассматривать Козлова.

"Известный прием, - со злостью подумал капитан, - Креветко отправился в соседнюю комнату спать, а его место занял другой. Через час они поменяются, и так до бесконечности, пока я не сломаюсь. Но нет уж, дудки, больше они от меня ничего не услышат!"

Козлов решил сменить тактику и на все вопросы отвечать молчанием. Молчал и Зубов за столом. Молчал и смотрел на Козлова. Так прошла минута, две, пять... На восьмой Козлов не выдержал:

- Я хочу знать, на каком основании меня задержали? - высоко, словно перед истерикой, спросил он.

- Здесь вопросы задаю я, - ответил Зубов одними губами.

- Я не тот, за кого вы меня принимаете! - голос Козлова звенел. - Это ошибка.

- Я понимаю, - Зубов кивнул.

- Мне надо позвонить!

- Я понимаю.

- И вообще, - Козлов сузил глаза. - Я буду говорить только...

- Знаю, - перебил Зубов. - Только в присутствии вашего адвоката.

За дверью кто-то заржал.

- Нет! - Козлов мотнул головой.

- В присутствии двух адвокатов? - предположил Зубов.

За дверью заржали громче.

Козлов сглотнул липкую слюну:

- Я буду говорить только с полковником Семинардом.

- Вот как? - Зубов приподнял белесые брови. - А с покойным маршалом Гречко, царство ему небесное, вы говорить не желаете?

За дверью начали икать от хохота.

- Ну хорошо, - смягчился следователь. - Вы можете хотеть все, что угодно. Это ваше право. А у меня будет к вам всего один вопрос.

- А не буду отвечать на ваши вопросы! - выгнул спину Козлов.

- Всего один вопрос, - Зубов навис нвд столм. - Где вы взяли обойму?

Козлов гордо молчал.

- Ладно, - следователь достал из папки протокол. - Распишитесь, и вы свободны.

Капитан взглянул в бумагу, и глаза его расширились:

- Что за черт? - забормотал он. - Я не садист-рецидивист Вырубов, я не пугал сторожа Карацупу и не завладевал его пистолетом без обоймы... Я не проникал на птицеферму топтать яйца! И на скотобазу кастрировать хряков "в количестве до 50-ти штук"! Я не подпишу!

- Ну что ж, Быдлин, входи! - позвал следователь.

Вошел тот, кто смеялся под дверью: амбал в галифе и в майке, украшенной красными кровавыми пятнами, с полным ртом железных зубоа.

- Вы знаете этого человека? - спросил капитана Зубов.

- Нет.

- Ну, может, быть, вы его где-то видели или когда-то встречали?

- Нет.

- Странно, - Зубов почесал макушку, - Обычно при виде этого типа у всех развязывается язык.

Козлов молчал.

- Пошел вон! - рявкнул следователь Быдлину.

Тот вышел.

- Правильно, гражданин Вырубов, - Зубов постучал по столу карандашем. - Зачем прибегать к крайним мерам? Лучше разойтись полюбовно. Вы мне закорючку в протоколе, я вам - стакан крепкого чая с бубликами.

- Я ничего подписывать не буду! - Козлов высоко поднял голову.

- Хорошо, Быдлин, входи! - крикнул следователь. - А вы, гражданин, не могли бы выключить свет?

Козлов оглянулся на находившийся почти под самым потолком выключатель, потом на вошедшего Быдлина, который достал расческу и дунул не нее. Вылетело несколько зубцев. Быдлин улыбнулся капитану своей стальной улыбкой.

- Не выключу, - проговорил Козлов. - Он ударит меня по почкам.

Зубов вскочил. Лицо его наконец оживилось:

- Колись, гад, сволочь, колись, зачморю!

Козлов выдержал этот натиск, не отводя от следователя глаз. Тот растерялся. Быдлин еще пару раз дунул на расчеку - зубьев больше не осталось. Он растерялся тоже.

- Товарищ следователь, - заискивающе закоцал зубами он.- Может, я пойду? А то жена приревновала, говорит, к контролерше из пятого блока по ночам хожу... И так уже все зубы новые вставить пришлось.

Зубов упруго сплюнул в пепельницу и сказал:

- Дурак! На серьезной работе вроде, а ведешь себя как пацан. Иди, что б я тебя больше не видел!

- Вот спасибо! - Быдлин выскользнул за дверь, но тут же показался опять.

- Что еще? - раздраженно спросил следователь.

- Мне бы денежки за расческу, а то зарплата, сами понимаете...

Зубов замахнулся пресс-папье. Быдлин исчез.

- Ну что? - обратился к капитану Зубов. - Рад? Напрасно, друг, дружбан дорогой. Рубон кончился, да и пока не сознаешься, на довольствие не поставлю. Это раз. Парашу, пока препирался, унесли, - это два. В камеру переполненную пойдешь, спать на полу придется, - это три.

Зубов посмотрел на часы.

- В камеру?! - сердце упало у Козлова, гулко бухнув о тазобедренный сустав.

- В камеру, в камеру, - повторил следователь, собираясь.

Козлов во мгновение ока стал мокрым, как мышь. В камеру к уголовникам! Он знал, как это бывает - слышал от коллег.Сначала посадят играть в карты на деньги, когда деньги кончатся, то заставят есть собственные экскрименты, а когда все съешь... Дальше даже думать не хотелось.

Зубов нажал кнопку звонка под столом.

- Погодите! - подскочил к нему Козлов. - Не надо в камеру! Я все подпишу, где протокол?

- Завтра подпишешь, - следователь зевнул. - У меня смена закончилась. Уведите, - приказал он вошедшему сержанту.

- Пошли, козель! - тот дернул капитана за ворот.

Идя под конвоем мрачными коридорами, стоя на поворотах лицом к стене, руки за спину, Козлов думал об одном:

"Лишь бы не "опустили", лишь бы не "опустили" урки, да еще с моей-то фамилией. Надо сразу себя поставить!" - твердо решил капитан.

У камеры под номером 15 его остановили. Тяжелая дверь открылась, и Козлова впихнули внутрь. Ключ за его спиной - он считал - повернули пять раз, затем все стихло. Капитан огляделся: обшарпанные мрачные стены, досчатые нары в два этажа, на них вповалку спали заключенные. Или притворялись. Козлов приметил свободное место - пару квадратных метров в углу.

"Здесь обитает вожак, тфу ты, главарь, нет - пахан! - догадался Козлов. - Ба, да тут параша, - подошел он ближе. - Врал, стало быть, Зубов, не уносили ее."

Капитан обошел вокруг параши, размышляя, как ему быть.

"Это ведь право пахана - первым и последним ходить, - решил он и сел на корточки. - Теперь песня. Песня должна быть блатная, или, на худой конец, приблатненая."

Козлов прочистил горло и затянул:

- Сижу на нарах, как король на именинах...

Дальше он не помнил. Никто из спящих не проснулся, даже не вздрогнул.

"Ну и нервы у ребят", - уавжительно подумал Козлов и запел другую песню, взяв на целую октаву выше:

- И меня замели по наводке моего управдома...

На этот раз в стане зеков произошло шевеление. Несколько человек преклонного возраста глянули на капитана заспанными глазами.

"Сдрейфили, фраера!" - обрадовался Козлов и, ободренный первым успехом, закричал:

- Что вылупились, петухи? Бугра, внатуре не видели? Мне ведь все пофиг! Я мусарню замочил, мне вышак корячится! По мне мокрушника порешить, - что два пальца об асфальт! Ща свадьбу делать будем!

- Как это вы сказали? - спросил дрожащим голосом старичок в седых усах и бородке. - Вы не могли бы еще раз повторить и поразборчивее.

Старичок нацепил на нос очки в металлической оправе, и тогда Козлов узнал его.

"Кади! Икар Кади - двойник Калинина. Сам брал." - гордсть, было, вспыхнула в груди капитана и тут же погасла.

"Бить будут, - понял он. - Как пить дать, - побьют."

А вслух сказал неуверенно:

- На бритву прыгаешь, червяк?

Старик тоже узнал Козлова, и, пряча улычку в усах, проговорил:

- Амплуа уголовника не к лицу вам, капитан. Вы гораздо увереннее чувствовали себя там, в пивбаре, когда за спиной у вас была дюжина ваших коллег. Да, я еще не представил вас моим товарищам по несчастью. Это капитан Козлов, прошу любить и жаловать...

Козлов зашатался на корточках и чуть не рухнул в бак с парашей. В среде заключенных наметилось оживление, улыбки тронули их морщинистые, потрепанные жизнью лица, многие из которых были Козлову знакомы.

"Вот Дзержинский, - отметил про себя капитан, - а это Лев Троцкий, там , в углу, Киров, а вот опять Дзержинский..."

Всего Козлов насчитал трех Дзержинских, столько же Кагановичей, двух Троцких и Урицких и по одному Кирову, Менжинскому, Калинину и Каменеву. Целая камера двойников! Не было только Ленина. Его двойник разгуливал где-то на свободе.

Тот, кто назыввл себя Икаром Кади, протер шелковым платочком толстые стекла очков и, усмехнувшись, спросил:

- Вы-то здесь какими судьбами, капитан? Что карательная машина дала сбой? Или вас специально посадили сюда с новым заданием?

- Это недоразумение, - пробормотал Козлов. - Какая-то нелепая ошибка!

- Ошибка? - переспросил Кади. - Знаете, капитан, есть одна хорошая русская пословица. Она начинается словами "не рой другому яму...". Похоже, капитан, вы попали в ту же самую яму, которую вырыли нам.

Козлов покраснел и не нашел, что сказать. Тут что-то лязгнуло в дверном замке, все повернули головы на звук. Дверь нехотя открылась и на пороге показался знакомый Козлову сержант с листом бумаги в руках.

- Значит так, - начал он. - Чей фамилий называть стану, тот на выход с вещами шагом марш!

- А куда нас, в другую тюрьму? - задал вопрос двойник Кагановича.

- На свободу с чистой совесть! - заржал сержант. - Товарища комендант приказала всех отпустить. Значит читаю: Гульпинштейн.

- Я!

- Пошель! Дальше: Рюриков!

- Я!

- Кади.

- Я!

- Денисов!

- Я!

Козлов ждал своей фамилии, вытянув шею и пританцовывая от нетерпения.

- Карелин, Аксельрод, Зонзебюк...

Список кончился, сержант выпустил последнего заключенного и собрался захлопнуть дверь.

- А я? - бросился к нему Козлов. - Как же я?

- Фамилий? - наморщил лоб сержант.

- Козлов! - капитан все еще на что-то надеялся. - Козлов Алексей Вадимович.

- А, это ты, козель! - вспомнил его сержант. - А ты дальше сидишь!

Он грубо толкнул Козлова в грудь. Тот отлетел на несколько метров и упал. Лязгнула дверь и ключ привычно совершил 5 оборотов. И эти 5 оборотов лишили Козлова последней надежды.

"Как же так? - лихорадочно думал он. - Их, государственных преступников, резидентов, диверсантов, выпустили, а меня, капитана КГБ, отличника боевой и политической, -держат под арестом! Что же это антиправительственный переворот? Фашисткий режим? Монархисты у власти?"

Козлов терялся в догадках.

"Бежать, бежать надо!" - решил он.

Капитан лег на нары, обдумывая план предстоящего побега.

"Подкоп не подойдет, - размышлял он. - Этаж не тот... Можно месяца за два перепилить решетку на окнах пилкой для ногтей. А дальше - по веревочной лестнице, связанной из одежды - вниз. Эх, жалко, в детстве "Графа Монте-Кристо" так и не прочел, вот бы сейчас пригодилось..."

Козлов не заметил, как уснул.

ГЛАВА 19

Москва. Красная площадь. 10 метров вглубь от Кремлевской стены. Подземный ход. Справа - могила маршала Конева, слева - всесоюзного старосты Калинина. Без семнадцати три пополуночи. 6 ноября.

В подземелье трое: Сэм Стадлер, Эдуард Стерлингов и Теодор Фрайер по кличке "Свинья". Движутся медленно, светя себе фонарем.

Со вчерашнего вечера, почти с того самого момента, как исчез Фрайер, Стадлер забился в угол своего номера в "Европейской" и проводил время в ожидании ареста. В состоянии глубокой депрессии, он сперва вообще наотрез отказался уезжать из Переделкино, но Стерлингов убедил его сделать это ради собственной безопасности.

Все это время Стадлер ни ел, ни пил, и дверь никому не открывал. В шесть вечера следующего дня ему позвонил Стерлингов и сообщил, что нашел Фрайера на городской свалке в Медведково. Стадлер поймал такси и помчался в Переделкино.