Берег Клайда

В размеренной жизни на острове лишь погода не могла надолго оставаться постоянной. Жаркий штиль сменился набирающим силу ветром. Он раскачал волны до метровой высоты, и Клайд подумал, что теперь уже туристы на острове вряд ли появятся. Месяц прошел незаметно, и настал день, когда лодка Горо снова вошла в тихую заводь, ошвартовавшись у причала. Горо привез все, что заказывал Клайд, и сверх того два мешка муки, за которые категорически отказался брать плату. Горо был взволнован и расстроен. Он сообщил Клайду, что приплыл на остров в последний раз.

Та самая северная болезнь все-таки прорвалась через границы и кордоны. Она уже захватила часть страны и стремительно продвигалась к побережью. Город и близлежащие поселки заполнили беженцы.

В округе стало слишком много чужаков, и хотя никто пока еще не испытывал недостатка в пище, беспокойство местных жителей росло. Некоторые семьи уже покидали свои дома, отправляясь к родным или просто наудачу за море, к незатронутому напастью континенту. Горо тоже собирался туда вместе со своими близкими. Он пускался в плавание на своем кораблике, достаточно надежном, чтобы выстоять в крепкий шторм, и сказал, что на нем вполне найдется место и Клайду с собакой.

От предложения Клайд с благодарностью отказался. У него не было родни за морем, и он не собирался бросать свой дом и своих коз. Клайд в ответ пригласил Горо с родственниками переждать беду на его острове, куда никакая болезнь уж точно не доберется. Со вздохом Горо предложение отклонил. Половина его большого семейства уже была в пути, да и убежище Клайда вовсе не казалось ему надежным. В этот раз их встреча оказалась совсем короткой. Горо даже не поднялся в дом. Выгрузив привезенное на причале, он немедленно отправился в обратный путь. Клайд тоже смотрел вслед его лодки недолго: нужно было поскорее перетаскивать припасы в укрытие, потому что на горизонте появилась темно-синяя полоска, предвещающая грозу. Полоска быстро превратилась в огромную тучу, и, едва Клайд успел закончить работу, хлынул ливень.

Ударившая гроза оказалась такой мощной, что козы, напуганные непрерывным изливом молний и оглушительным грохотом грома, примчались в загон и стояли в дальнем углу под навесом, сбившись тесной дрожащей кучкой. Этот первый ранний шторм бушевал всю ночь, а когда ветер утих, море надолго окутала серая влажная мгла, настолько плотная и вязкая, что даже со смотровой площадки маяка невозможно было разглядеть восточную, дальнюю оконечность острова. Такая погода для кораблей всегда считалась намного опасней, чем самый свирепый шторм. Мгла полностью лишала ориентиров, даже яркий луч маяка тонул и растворялся в ней без следа, а звук сигнального ревуна становился едва различим уже в нескольких кабельтовых от острова. Маяк давно не работал, от Клайда уже ничего не зависело, но он, как всегда в подобных обстоятельствах, испытывал сильное беспокойство, с которым невозможно было совладать.

К вечеру ветер снова усилился. Он разогнал туман и, хотя до вчерашнего шторма ему было далеко, сумел поднять двухметровые волны, которые обрушивались на скалы, наполнив пространство неумолчным рокочущим шумом. Так прошли следующий день и следующая неделя. Горизонт вокруг острова закрывали низкие облака, ветер то немного стихал, то вновь набирал силу, не прекращаясь, однако, ни на минуту. Все это время Клайд занимался хозяйством, готовясь к приходу зимы. Он солил и вялил рыбу, варил козий сыр, наполняя кладовые в просторном подвале маяка, и собирал на пляже плавник, в изобилии доставленный ему морем. Дважды за день Клайд поднимался на маяк, осматривая неспокойное море, но ни разу не обнаружил ни одного судна в пределах видимости.

Это было удивительно и непривычно. Несмотря на волнение, сезон рыбной ловли еще не закончился, продолжалась и торговая навигация: именно в это время провинция вывозила в иные края плоды своих трудов и ввозила встречные товары. Однако ни грузовых, ни рыболовных судов, ни широких лодок собирателей устриц, проходивших обычно в это время мимо острова Клайда на рифовые отмели, он не видел.

Отправившись однажды подоить коз, Клайд увидел с высокого берега шлюпку, покачивающуюся на волнах в узеньком проливе, что отделял восточную оконечность от небольшой группы скал, надежно защищавших с этой стороны остров от самых мощных ударов океана. Шлюпку принесло сюда северным течением, одна из струй которого, сильно замедляя бег, проходила через проливчик. Она же продолжала подталкивать суденышко к продолжению путешествия, потихоньку выгоняя на открытую воду. Чайки кружились над лодкой, то присаживаясь на планшир, то снова взмывая в воздух. Что-то темнело за высоким бортом шлюпки, Клайд отсюда не мог разобрать, что именно. Оставив подойник, он поспешил вниз, торопясь перехватить лодку до того, как ее вынесет из пролива. Он бежал напрямик, через гнездовья чаек, всполошив всю колонию. Возмущенные птицы с ужасными воплями носились над головой Клайда, то и дело стремительно пикировали, угрожая ударить крепким клювом. Прыгая с камня на камень, Клайд отмахивался от пернатых, но чайки прекратили атаки лишь тогда, когда сочли, что он пересек некую, лишь им ведомую границу территории. Некоторое время они еще кружились над Клайдом, но нападать уже не пытались.

Клайд спустился к воде в тот самый момент, когда мимо этого места медленно проплывало суденышко. Потрясенный Клайд смотрел на четверых ее мертвых пассажиров. В том, что они мертвы, сомневаться не приходилось. Лица двух мужчин, женщины и ребенка исклевали чайки. Какова бы ни была причина их гибели, но только не голод или жажда: на носу шлюпки Клайд увидел полный воды анкерок из прочного прозрачного пластика и раскатившиеся по дну банки консервов. Лодка тихо прошла мимо Клайда, устремляясь в океан. Он не попытался ее остановить, потому что ничем не мог помочь мертвецам. Они умерли в море, и оно же должно стать им могилой. Клайд тронулся в обратный путь. Когда он взобрался на гору, течение отнесло шлюпку почти на милю. Прошло еще немного времени, и наступающие сумерки скрыли лодку от его глаз.

Он почувствовал нетерпеливый толчок рогами в поясницу: недодоенные козы требовали внимания хозяина.

Вернувшись в дом, Клайд впервые за много дней включил рацию и попытался настроиться на служебную волну. Он не делал этого с того дня, как начальник Департамента сообщил ему об отставке. На позывные никто не ответил. Клайд принялся шарить по эфиру и понял, что известные ему городские радиостанции - служебные и развлекательные - молчат. Он продолжил поиски на других частотах и услышал многое, что его отнюдь не обрадовало.

Далекий, но ясный и четкий мужской голос от имени некоего комитета общественной безопасности рекомендовал всем жителям провинции направляться, обходя населенные пункты, в карантинные зоны, расположенные там-то и там-то. После короткой паузы голос повторил сообщение, а потом с точно теми же интонациями сделал это еще раз. Клайд понял, что слушает автоматическую запись, и подвинул верньер настройки.

Взволнованная женщина от имени независимой гильдии медиков призывала соотечественников не покидать свои дома. Это единственный способ избежать заражения, уверяла она, у правительства пока нет вакцины от болезни, главное - избежать заражения…

«Помогите нам, помогите! Мы заперлись в здании мэрии, нас осталось всего семнадцать. Остальные жители поселка умерли. У нас кончается вода и продовольствие…»

Эфир приносил призывы о помощи. Клайд выключил радио. В мире происходило нечто, меняющее его облик и судьбу, чему Клайд был не в силах помешать.

Проснувшись ночью, он почувствовал, что сильно похолодало. Накинув на плечи старую форменную шинель смотрителя, вышел за порог. Небо очистилось от туч. Яркие виноградины звезд разглядывали из дальних далей вновь открывшийся им лик океана. Клайд отыскал морской бинокль и, засветив масляную лампу, стал подниматься по ступеням маячной башни. Наверху, отдышавшись, направил окуляры в ту сторону, где различимая отсюда лишь в таком ясном и чистом воздухе полоска суши едва поднималась над горизонтом.

Он переводил взгляд вправо и влево, пытаясь отыскать знакомые россыпи огней порта и города, и ничего не находил. Ни единого огонька, ни одной искорки жизни. Исследуя горизонт, он перешел к другому проему площадки, затем к следующему… Обозримый океан, как и далекий берег, оставался темен и пуст. Клайд медленно опустил бинокль. Странное, доселе незнакомое, щемящее чувство родилось в его душе. Он попробовал это чувство на вкус и понял, что оно называется одиночество. Клайд попытался от него избавиться. Протер мягкой фланелью стекло маячного фонаря, щедро смазал шестеренки механизма вращения заслонок. Больше здесь делать было нечего, но прежде чем спуститься, Клайд еще раз поднял бинокль к глазам и тщательно оглядел мир, погруженный в спокойствие остывающей звездной ночи. Мир, уничтоженный неведомой напастью, в котором Клайд скоро останется один.

В эту ночь он сделал то, чего не делал никогда - позвал собаку из ее будки в дом и позволил остаться. Собака была растеряна и счастлива. Она устроилась рядом с кроватью Клайда и, преодолев смущение, проспала до утра. Ее сопенье и похрапывание, как ни странно, подействовали на Клайда, словно сонный порошок. Он заснул легко и быстро и больше этой ночью ни разу не просыпался.

А в остальном все шло по-прежнему. Козы бродили по острову, выискивая последнюю свежую поросль травы, ненадолго бросившуюся в рост от осеннего избытка влаги. Клайд приводил в порядок жилье и постройки, готовясь к зиме, которая виделась ему невыносимо унылой и долгой. И каждый вечер поднимался на башню с биноклем в руках, в попытках отыскать хоть какие-то свидетельства того, что вселенская беда миновала. Он вновь обшаривал эфир, но радиоволны приносили лишь переговоры на незнакомых Клайду языках, сигналы автоматических станций да отзвуки бушевавших где-то гроз. Тогда он перестал это делать и включал аппарат лишь на ночь, установив прием на аварийную волну.

Постепенно становилось холоднее. Козы уже не оставались ночевать на скалах там, где их застала ночь, предпочитая возвращаться в защищенную от ветров овчарню еще до наступления сумерек. Однажды, встречая стадо, Клайд не досчитался старой козы - той самой, что собирался прирезать, да все никак не мог решиться. Он взял фонарь, кликнул собаку и отправился на поиски. Животное Клайд нашел на южном берегу острова возле самого уреза воды. Коза лежала на гальке, вытянув вперед сломанную ногу, изредка издавая призывное меканье. Видимо, она сорвалась со скалы. Завидев Клайда, коза замолчала. Она не сводила с него глаз, пока он приближался, не издала ни звука, когда Клайд осматривал ее ногу с торчащим наружу из плоти белым обломком сломанной кости, и лишь негромко вздохнула и дернулась, когда бритвенно острый нож вскрыл ее сонную артерию.

Собака негромко скулила поблизости. Клайд подождал, пока стечет кровь, сполоснул в морской воде и вложил в ножны клинок, потом взвалил тушу на плечо и стал медленно подниматься по каменной тропе. Ему было невероятно печально. Козы обеспечивали семью Клайда молоком и мясом, они служили источником пропитания; различая каждую по стуку копыт, он никогда не давал им имен, чтобы не отнимать их вместе с жизнью. Но это животное - самое старое в стаде - может статься, помнило младенческие годы его дочери, которая часто играла с маленьким веселым существом.

Идти было тяжело. Несколько раз Клайд останавливался передохнуть, и когда добрался до дома, стало уже совсем темно. Он приготовил все необходимое, чтобы освежевать и разделать тушу, но внезапно, немного стыдясь самого себя, сходил в подвал за вином и выпил полный стакан, чего не делал ни разу с предпоследней встречи с Горо. Посидел немного, а потом взялся за нож и сделал работу, которую должен был сделать.

Он долго ворочался в постели, прежде чем заснуть, но сон его оказался коротким.

Посторонний, почти забытый звук мгновенно пробудил дремлющее сознание.

- Всем, кто нас слышит: отзовитесь! - услышал Клайд усталый женский голос.

- Всем, кто нас слышит… Говорит шхуна «Дедана». Отзовитесь!

Клайд бросился к рации, отшвырнув попавшийся под ноги стул.

- «Дедана», я вас слышу, - хрипло произнес он и тут же понял, что уста его, отвыкшие от человеческой речи, издают лишь невразумительное бормотание.

Он мотнул головой, прокашлялся и повторил медленно и внятно:

- «Дедана», я слышу тебя. Где вы находитесь? Говорит маяк Берег Клайда. Сообщите свои координаты!

- Мы не знаем наших координат, - ответил на мгновение оживший и тут же угасший голос. - Навигационная система не работает. После того как мы вырвались из урагана возле архипелага Кабенте, идем шесть дней по компасу на юго-запад. У нас кончается топливо и вода. Помогите нам!

Клайд ненадолго задумался. Голос «Деданы» звучал ясно и близко. Вряд ли их разделяло более чем несколько десятков миль.

- Слушай меня, «Дедана», - заговорил Клайд. - Думаю, ты совсем недалеко от острова. Сейчас я прерву связь - совсем ненадолго! Через пятнадцать минут я снова выйду в эфир. И тогда ты должна внимательно слушать и смотреть. Я буду говорить непрерывно, постарайся найти направление, на котором мой голос будет звучать громче и громче. А когда ты увидишь свет маяка, иди на него, огибая слева в полукабельтове. Скоро справа от себя ты увидишь причал…

Движок генератора запустился с полуоборота, в чем Клайд не сомневался ни на миг, хотя надежности ради, прежде чем включить стбртер, несколько раз вручную провернул коленчатый вал, покрывая смазкой трущиеся поверхности. Стрелки приборов дернулись, занимая рабочие отметки. Клайд подождал еще немного, привычным движением повернул ручку рубильника и увидел сквозь оконце первую вспышку света, посланную в ночь маленьким солнцем, ожившим в фонарной комнате маячной башни. Радость охватила Клайда. Маяк вновь работал. Он светил, звал, указывал верный путь затерянным в океане.

Он смаковал это чувство лишь несколько секунд, а потом снова бросился к передатчику.

- «Дедана»! Говорит Берег Клайда! Слушайте и смотрите!

- Мы видим тебя, Берег Клайда! - радостно закричала женщина. Мы видим тебя!…