Беседы о журналистике (второе издание)

Откуда взялись журналистские жанры. Как отнестись к суждению: «Каждому блину нужна своя сковородка»? Мысли литературоведа М. Бахтина о том, почему «жанр помнит прошлое». Долог ли «век» передовой статьи? На всякой ли журналистской «кухне» есть полный набор «сковородок»? Попробуйте предложить десяток заголовков к одной статье

— Влияет ли специфика журналистской работы на формирование жанров? Отличаются ли они от литературных?

— Безусловно. Жанры журналистики отличают от жанров литературы две главные особенности: лаконизм и документализм изложения.

«Каждому блину нужна своя сковородка», — гласит пословица. Условно говоря, жанры — разные виды «сковородок», пригодные для выпечки изделий на газетные и журнальные полосы. Жанр — это исторически устойчивая форма журналистских произведений, способ «упаковки» фактов и мыслей.

Но и «сковородка» — образ приблизительный, и «упаковка» не многим точнее. Потому что жанр — это такая форма, которая влияет на содержание. Выбирая «сковородку», мы получим не только различный размер «блинов», но и разный их вкус. Это самое главное в природе жанра.

Советский литературовед М. Бахтин глубоко исследовал жанровые варианты. Он считал: «Жанр живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое, свое начало.

Жанр — представитель творческой памяти в процессе литературного развития». Жанр «помнит» прошлое, но одновременно под пером творца активно откликается на настоящее, движется, живет, дышит. То есть, как говорил классик советского литературоведения В. Шкловский, «жанры сталкиваются, как льдины во время ледохода, они торосятся… образуют новые сочетания, созданные из прежде существующих единств. Это результат нового переосмысления жизни».

Единичное произведение, как бы оригинально оно ни было, тотчас жанра не создает. Автор может предлагать свое новшество Времени и Истории, а что будет принято, войдет в профессиональный опыт, решает не он. Ибо жанры результат исторического отбора. Этот отбор действует постоянно: отбрасывает «уродливые», «заумные» формы произведений, сохраняет выразительные, содержательные, компактные.

Первые периодические издания использовали уже бытовавшие формы. Хроника, реляция, письмо — вот и все, чем радовали своих читателей ранние «Ведомости» всех континентов. Журналы, печатая аннотации и комментарии, постепенно обращаются к жанру научного трактата, трансформируют его в публицистическую статью. И лишь постепенно профессиональные свойства журналистики, такие, как оперативность, документализм, особая компактность изложения, формируют собственно журналистские жанры: передовую статью, репортаж, корреспонденцию, обозрение.

Передовая статья. Казалось бы, уж этот деловой, строгии, «подтянутый» газетно-журнальный жанр испокон веку существовал таким, каким его видим сейчас. АН нет! Во-первых, «век» этого жанра не так уж долог — чуть более ста лет. Советский историк журналистики А. Роот установил, предприняв детальное исследование, что впервые из-под пера русского журналиста передовая статья вышла в конце 1855 года. Журналистом этим был А. Герцен, а передовая без заголовка под эпиграфом «Да здравствует разум!» открывала альманах «Полярная звезда». Вот ее начало: Полярная звезда (имеется в виду альманах декабристов. — В. У.) скрылась за тучами николаевского царствования.

Николай прошел, и Полярная звезда (имеется в виду издание, начатое А. Герценом) является снова, в день нашей Великой Пятницы, в тот день, в который пять виселиц сделались для нас пятью распятиями.

Русское периодическое издание, выходящее без цензуры, исключительно посвященное вопросу русского освобождения и распространению в России свободного образа мыслей, принимает это название, чтобы показать непрерывность предания, преемственность труда, внутреннюю связь и кровное родство.

Перу Герцена принадлежит более ста передовых статей — богатейший вклад в становление нового жанра.

В публицистическом наследии В. Ленина передовые статьи едва ли не самый распространенный жанр. Существо этого важнейшего типа публицистики в политической программности, граничащей с дпрективностью, в прямом побуждении читателя к действию.

Когда о признаках жанра забывают, рождается суррогат, лишь занимающий место настоящей передовицы.

М. Салтыков-Щедрин «прохаживался» по адресу «забывчивых» авторов: «Сапожник обязуется шить непременно сапоги, а не подобие сапогов, и, чтобы достигнуть этого, непременно должен знать, как взять в руки шило и дратву. Напротив того, публицист очень свободно может написать не передовую статью, а лишь подобие оной, и нимало не потерять своей репутации».

Сложна, диалектична природа любого журналистского жанра. «Содержательность формы», — говорят о ней.

«Устойчивость в изменчивости». Сложная эта природа «в руки» дается не сразу. Выучить названия жанров в журналистике, их признаки, конечно, легко. Но владеть этой гибкой изменчивой «упаковкой» много сложнее.

Вот первокурсники факультета журналистики получают первое практическое задание: надо написать материал о встрече с авторами книги «Люди бессмертного подвига». Событие примечательное: авторы — дважды Герои Советского Союза — прошли всю войну — материал богатейший.

Задание вдохновляет. В итоге на стол ложатся листочки: один, второй, третий, десятый. И все на одно лицо: состоялась встреча… приняли участие… тепло встретили… — мелькают стереотипные фразы. Краткий информационный оттиск события в двенадцати (по числу студентов группы) вариантах-близнецах.

А где же здесь признаки мастерства? Их не оказалось. Ребята не решили для себя важный момент: в каком жанре описать встречу? Дать ли краткий, сдержанный отчет или лирический репортаж, раскрывающий эмоциональную атмосферу события? Или выступить в жанре диалога, комментируя суждения одного из героев встречи? Или дать обстоятельную корреспонденцию об общественной жизни на факультете, в которой встреча ветеранов станет завязкой или, напротив, центральным эпизодом?

Размышляя о вариантах газетных публикаций, К. Маркс обращал внимание на то, что в одних случаях интерес журналиста в основном привлекает мысль, а в другом случае — факт, хотя, конечно, одно не исключает другого.

Та или иная установка, цель журналиста и редакции обусловливают выбор жанра. А это, в свою очередь, определяет методику сбора материала, сроки работы, место на полосе.

Развернем только что полученный номер «Правды».

Его открывает передовая статья — жанр, овеянный именами А. Герцена и В. Ленина.

Далее идут подборки кратких информационных заметок. Для них «несущая конструкция» — факты.

Вот репортаж. В «Правде» он занимает, как правило, или центр первой страницы, или «чердак» — верхнюю часть последней. Репортаж — это живой рассказ журналиста-наблюдателя о том, что происходит на его глазах.

Жанр отличает ярко выраженный «эффект присутствия».

На развороте (вторая и третья, а также четвертая и пятая страницы) «Правды» — статьи и корреспонденции, иногда очерк, рецензия, обозрение. Это наиболее сложные, серьезные формы воплощения фактов и мыслей. Здесь конструктивной основой становится мысль журналиста, его идея, концепция. Здесь не обойтись кратковременным наблюдением за событием. Необходим анализ, подбор аргументов, внимательные беседы с людьми. Перевернем шестую полосу. Нередкий «житель» ее — фельетон — сатирический жанр журналистики, очень популярный у читателей и крайне сложный, ответственный для мастеров пера.

Вот так один номер газеты может вместить почти всю многоликость публицистических жанров. Номер выходит динамичным, выразительным, хорошо смотрится, с интересом читается.

Жанровая одноликость — верный признак слабой газеты, недостаточной журналистской квалификации.

На хорошей редакционной «кухне» всегда есть богатый запас «сковородок», и весь коллектив ими повседневно, охотно пользуется.

Главная редакционная «кухня» — это, конечно же, секретариат. Здесь многоликость жанров обретает единство газетного (или журнального) номера. Здесь из мозаичных, различных по величине гранок (типографских оттисков публикаций) складывается развернутая панорама событий. Та самая «история мира за одни сутки», которую отражает журналистика. Здесь создается макет — распределение материала по всем полосам номера, вычерченный и высчитанный до последней буковки. Конечно, в последний момент он неизменно где-то ломается из-за самой злободневной, самой неотложной новости. Но это не так уж часто ведет к полной переверстке полосы, выполненной «в металле» по чертежу макета.

Принципы макетирования и верстки наших газет очень отличаются от буржуазных. Неудивительно: содержание диктует выбор всех выразительных и оформительских средств.

Циркуляр Центрального Комитета партии уже в 1921 году сформулировал главные нормативы: «Основное требование верстки нашей массовой газеты состоит в том, чтобы читатель с наибольшей легкостью мог разобраться во всем предлагаемом газетою материале. Для этого необходимы: систематический и привычный для читателя подбор, расположение материала по знакомым читателю отделам без излишней сложности и пестроты, выделение и умеренное подчеркивание сути содержания каждой заметки и статьи путем вводящего заголовка или подзаголовка».

Вот поистине неумолимое требование! Какой журналист не испытал на себе муки поиска заголовка. Непрофессионал может подумать: опять преувеличение — был бы текст, а заголовок найдется. Что же, проверим. Попробуйте провести эксперимент: откройте газету и попытайтесь к любой публикации найти заголовок лучше, ярче. Но такой, чтобы в нем не повторялись слова других заголовков и подзаголовков, и такой, чтобы лишнего места не занимал, нежелательных ассоциаций не вызывал, не походил на штамп и так далее. Вряд ли эксперимент дастся непрофессионалу легко. А секретариат время от времени требует: «Десять заголовков на выбор». Вот тут нередко и опытный журналист страдает как первокурсник. И может быть, зря? Подумаешь, заголовок! Не в нем же соль!

А. Мальсагов, делясь с молодыми коллегами в «Журналисте» творческим опытом, рассказал поучительный эпизод с заголовком. Сдал он в секретариат обработанное читательское письмо с «увлекательным» названием «Заботиться о кормах и для личного скота!». Заметка получилась дельная, по все же не выходила из «загона» на полосу. Приятель посоветовал: перемени заголовок. Выручила (как это часто случается) деталь. В заметке упоминалось, что, хотя колхозникам личных покосов не дают, у председателя сельсовета такой кусочек покоса все же нашелся. На основе этой детали автор предложил заголовок «Привилегированная корова». В секретариате отругали: «Что же вы тянете с таким острым сигналом!»

Вот вам и второстепенность работы над заголовком.

Не раз и не два в истории журналистики случалось заголовку буквально решать творческую судьбу публикации не только на газетной полосе, но (что еще важнее!) в сознании читателей. Видно, не случайно сказано, что «текст без заголовка — это рыцарь без головы». И к советам опытного журналиста А. Мальсагова очень полезно прислушаться: «Теперь-то я понимаю, что заголовок нужен прежде всего совсем для иных целей. Он нужен для тебя самого, как мерило и кульминация твоего умения. Если ты можешь сделать заголовок (редактор его потом, конечно, заменит), из которого (вместе с подзаголовком и рубрикой) все понятно другим, спокойно выбирай место на полосе. Если не можешь — заряжай снова машинку. Материал не состоялся.

Я полагаю, что при приеме журналиста на работу можно руководствоваться таким принципом: умеет человек дать заголовок своему материалу — в штат, не умеет — не брать».

К довольно жестким выводам побуждает многолетний опыт поиска заголовков для себя и для своих коллег.

«Подсказать» заголовок, как и «подбросить» тему, — дело привычное на журналистских «перекурах». И коллективная мысль рождает подчас заголовки, которые не заметить и не запомнить нельзя. Об одном заголовке-шедевре рассказывают в своей книге исследователи журналистики И. Курилов и В. Шинкаренко. Новость, помещенная в военной газете, озаглавлена «Смерть отступала 1396 раз». А далее шло сообщение о награде саперу, обезвредившему 1396 бомб, снарядов и мин. «Думается, что с профессиональной точки зрения это был маленький шедевр, который, конечно, отметили и читатели газеты», — комментируют авторы.

На «редакционной кухне», где макетируется номер, не бывает второстепенных «приправ». Любой элемент номера — от жанра до заголовка, от источника информации до подписи автора — исполняет свою мелодию в оркестре готового номера. Ни один не имеет права фальшивить, чтобы не нарушить целостного восприятия многосложного результата напряженного коллективного труда.