Беседы в Париже

БЕСЕДА ВОСЬМАЯ

В этой беседе нам предстоит продвинуться в нашей работе, и это может оказаться довольно трудным может быть, лучше сказать необычным, непривычным делом. Я собираюсь использовать некоторые слова, которые могут обозначать для вас одно, а для меня — совсем другое. Для того, чтобы действительно общаться друг с другом на всех уровнях, нам необходимо общее понимание слов, которые мы употребляем, и значения слов, их смысла. Медитация, которую я предполагаю исследовать вместе с вами, имеет для меня огромное значение, тогда как для вас это может быть только слово, которое используется весьма произвольно. Для вас оно, возможно, означает способ достигнуть результата, к чему-то прийти, и может включать в себя повторение слов и фраз с целью успокоить ум, а также молитвенные позы. Но для меня слово «медитация» имеет необычайное значение; и чтобы понять его полностью — а это я и предлагаю сделать, — нужно сначала, как мне кажется, понять силу, которая создаёт иллюзию.

Большинство из нас живёт в воображаемом мире. Все наши верования — это иллюзии; они вообще не имеют под собой никакой реальной почвы. Для того чтобы избавить ум от всех видов иллюзии и от способности создавать иллюзию, требуется по-настоящему ясное, острое восприятие, способность рассуждать здраво, ни от чего не уклоняясь, не отвлекаясь ни на что постороннее. Ум, в котором нет страха, который не прячет тайных желаний, ум, который совершенно спокоен, свободен от конфликта, — такой ум способен увидеть, что истинно, способен увидеть, есть ли Бог. Я имею в виду не слово «Бог», а то, что это слово представляет, нечто неощутимое и неизмеримое с точки зрения слов и времени — если таковое существует. Для того, чтобы такое исследование стало возможным, необходимо, чтобы все иллюзии, и сама способность создавать иллюзии пришли к концу. Освобождение ума от всех иллюзий и есть для меня путь медитации. Я полагаю, что медитация — это выход в необозримую область великих открытий — не изобретений, не видений, а чего-то совсем иного, что действительно за пределами времени — за пределами всего, созданного умом человека на протяжении столетий поиска. Если человек действительно хочет узнать сам, он должен заложить правильный фундамент, а закладка правильного фундамента — это и есть медитация. Брать что-то за образец, за шаблон, гоняться за системой или следовать методу медитации — всё это слишком по-детски, слишком несерьёзно, это просто подражание и не ведёт ни к чему, даже если и вызывает видения.

Правильная основа для выяснения того, существует ли какая-то реальность за верованиями, навязанными уму пропагандой, появляется лишь с самопознанием. Само это познание себя и есть медитация. Познание себя вовсе не означает выяснения того, каким следует быть, — в этом нет ни смысла, ни реальности, это просто идея, идеал. Но понимание того, что есть, наличного действительного факта того, что вы такое от момента к моменту, требует освобождения ума от обусловленности. Обусловленностью я называю всё, что навязало вам общество, что навязала вам религия с помощью пропаганды, с помощью настойчиво повторяемых утверждений, с помощью веры и страха перед небом и адом. Сюда входит обусловленность национальностью, климатом, обычаями и традициями, культурой — культурой французской, индийской, русской, — и бесчисленными верованиями, суевериями, опытом, составляющими весь тот фон, на котором живёт сознание и который укрепляется нашей собственной жаждой безопасности. Как раз исследование этого фона, заднего плана, и его ликвидация и составляют закладку правильного фундамента для медитации.

Без свободы человек может продвинуться не слишком далеко; он просто забредает в дебри иллюзий, а в этом нет вовсе никакого смысла. Если человек хочет узнать, существует реальность или нет, и если он действительно хочет довести это открытие до самого конца, а не просто играть с идеями, пусть приятными, глубокомысленными, разумными и с виду здравыми, ему, прежде всего, нужна свобода, свобода от конфликта. А это очень трудно. Довольно легко избавиться, уйти от конфликта; можно последовать какому-нибудь методу, принять пилюлю, транквилизатор, или напиться — и вот уже человек не осознаёт конфликта. Но для того, чтобы глубоко исследовать всю проблему конфликта, требуется внимание.

Внимание и концентрация — разные вещи. Концентрация — это исключение, это сужение ума и мозга так, чтобы сфокусировать его на вещи, которую он желает изучить, рассмотреть. Это достаточно просто понять. И концентрация путём исключения создаёт отвлечения, не так ли? Когда я хочу сосредоточиться, а ум переходит на что-то другое, это другое и есть отвлечение — и потому возникает конфликт. Всякая концентрация подразумевает отвлечение конфликт и усилие. Пожалуйста, не ограничивайтесь тем, чтобы просто слушать мои слова, мои объяснения, но на самом деле следите за своими конфликтами, своими отвлечениями, своими усилиями. Усилие предполагает конфликт — не правда ли? И существует усилие лишь тогда, когда вы хотите достигнуть или избежать чего-то, хотите чему-то следовать, или чего-то отвергнуть.

Это, смею сказать очень важный момент для понимания: концентрация есть исключение, сопротивление, ограничение возможностей мысли. Внимание же — совсем иной процесс. Внимание включает в себя, а не исключает. Внимательным можно быть только тогда, когда в уме нет барьеров. Иначе говоря, я могу видеть сейчас перед собой множество лиц, слышать голоса на улице, слышать, работает или не работает электровентилятор, видеть улыбки и одобрительные кивки головой — внимание включает всё это и ещё многое. Тогда как если вы просто сосредотачиваетесь, вы не можете включить всё это; всё это становится отвлечением. Во внимании никакого отвлечения нет. Во внимании возможно сосредоточение, но это сосредоточение не исключает. В то же время концентрация исключает внимание. Возможно, это для вас что-то новое, но если вы поэкспериментируете с этим сами, вы увидите, что есть такое внимание, которое может слушать, видеть, наблюдать без ощущения отождествления. Это полное видение, наблюдение, и потому оно не исключает.

Я говорю обо всём этом потому, что очень важно, как мне кажется, понять, что ум, который находится в конфликте относительно чего-либо — самого себя, своих проблем, своего ближнего, своей безопасности, — такой ум, такой мозг никогда не бывает свободным. Поэтому вам нужно выяснить самому, можно ли, живя в этом мире — зарабатывая на жизнь, ведя семейную жизнь со всей её утомительной рутиной, заботами, чувством вины, — достичь очень глубокого понимания, выйти за пределы сознания и жить без внутреннего конфликта.

Конфликт, несомненно, существует, когда вы хотите чем-то стать. Конфликт существует, когда есть честолюбие, жадность, зависть. А можно ли жить в этом мире без честолюбия, без жадности? Или человек навеки обречён быть жадным, чего-то добиваться, стремиться что-то осуществить и ощущать разочарование, озабоченность, вину и всё такое прочее? И нельзя ли избавиться от всего этого, ведь иначе вы не сможете далеко уйти; это связывает мысль. Избавление сознания от всего этого процесса, связанного с честолюбивыми устремлениями, завистью, жадностью и есть медитация. Добивающийся чего-то ум не может знать, что такое любовь; ум, изуродованный желаниями, не может быть свободным. Это вовсе не означает, что человек должен остаться без жилья, без еды, без одежды, без определённого физического комфорта, но ум, которым владеют зависть, ненависть, жадность — будь то жадность к знанию, к Богу или к новым нарядам, — такой ум пребывает в конфликте и никогда не может быть свободным. Только свободный ум может продвинуться очень далеко.

Итак, самопознание есть начало медитации. И без познания себя повторение слов из Библии или Гиты или ещё какой-нибудь так называемой священной книги не имеет никакого смысла. Оно может успокоить ум, но вы можете достигнуть того же и таблеткой. При повторении фразы снова и снова ваш мозг естественным образом становится спокойным, сонным и вялым, и из этого состояния нечувствительности и вялости вы можете извлечь определённого рода переживания, достичь определённого результата. Но при этом вы по-прежнему одержимы стремлением к чему-то, завистливы, жадны и порождаете вражду. Поэтому изучать себя, узнавать, чем вы являетесь на самом деле, это начало медитации. Я употребляю слово «изучать», так как когда вы учитесь в том смысле, о котором я говорю, накопления не происходит. То, что вы называете накоплением, — это процесс постоянного добавления к тому, что вы уже знаете. Но с моей точки зрения, в тот момент, когда вы что-то приобрели, накопили, это накопление становится знанием, но знать — не значит учиться. Если вы учитесь, это никогда не связано с накоплением; приобретение же знаний — это процесс обусловливания.

Если я хочу изучать себя, выяснить, что я такое в данный момент, я должен наблюдать всё время, каждую минуту, чтобы видеть, как проявляется то, чем я являюсь. Наблюдение — это не осуждение или одобрение, но видение того, что я такое из момента в момент. Ведь то, чем я являюсь, всё время меняется — не так ли? — оно никогда не статично. Знание статично, тогда как процесс изучения динамики честолюбивого устремления не статичен, он живёт, движется вперёд. Надеюсь, я понятно объясняю, что имею в виду. Таким образом, изучение и приобретение знания — разные вещи. Изучение бесконечно, это движение в свободе, а знание имеет центр, который накапливает, и единственное движение, известное ему, — это дальнейшее накопление, дальнейшая зависимость.

Чтобы следить за тем, что называют «я», со всеми его оттенками, проявлениями, изгибами, тонкостями и хитростями, ум должен быть очень ясным, бдительным, ведь «я» всё время меняется, модифицируется, не так ли? Я уже не тот, что был вчера, или даже минуту назад, ведь каждая мысль, каждое чувство изменяет, формирует ум. И если вы заняты только осуждением или оценкой с точки зрения накопленного знания, с токи зрения вашей обусловленности, вы не следуете, не движетесь с тем, что наблюдаете. Поэтому изучение себя имеет гораздо большее значение, чем накопление знаний о себе. Нельзя иметь статичное знание о живой вещи. Знание вы можете иметь о том, что прошло, так как всякое знание принадлежит прошлому; оно статично, уже мертво. Но живое всё время меняется, претерпевает изменение, оно каждую минуту другое, и вы должны следовать за ним, изучать его. Вы не можете понять своего ребёнка, если всё время осуждаете его, оправдываете его, или отождествляетесь с ним; вы должны наблюдать его без всяких суждений, когда он спит, когда он плачет, когда он играет, — всё время.

Итак, изучение себя есть начало медитации; и в процессе изучения себя происходит освобождение от всех иллюзий. А это абсолютно необходимо, ведь для того, чтобы узнать, что истинно, — существует ли истина, нечто, выходящее за пределы всякой меры, — необходимо отсутствие всякого обмана. Но обман неизбежен, когда есть желание удовольствия, комфорта, удовлетворения. Этот процесс, безусловно, очень прост. В своей жажде удовлетворения вы создаёте иллюзию и оказываетесь прикованным к ней на всю жизнь. Вы удовлетворены. И в большинстве своём люди удовлетворены, когда они верят в Бога. Они боятся жизни, неопределённости, хаоса, страдания, страдания, чувства вины, волнений, забот и печалей жизни, поэтому они принимают в конце концов нечто, что они называют Богом, и к этому устремляются. Посвятив себя вере, они имеют видения, становятся святыми и всё такое прочее. Это означает, что они не пытаются выяснить, существует реальность, или нет. Может быть, она есть, а может быть, нет; вы сами должны выяснить. Для того, чтобы выяснить это, нужна свобода в самом начале, а не в конце — свобода от всего подобного честолюбию, жадности, зависти, славе, желанию стать важным и прочим ребяческим занятиям.

Поэтому когда вы изучаете себя, вы углубляетесь в себя не только на сознательном уровне, но также на глубинном, бессознательном уровне, выявляя все тайные желания, скрытые цели, потребности, побуждения. И тогда способность творить иллюзию уничтожена, ибо вы заложили правильный фундамент. Если ум, мозг изучает себя, наблюдает себя в живом движении, не позволяя ни одной мысли или чувству ускользнуть незамеченными, непонятыми, то совокупность всего этого и есть осознание. Это значит осознавать себя полностью, без осуждения, без оправдания, без отбора, как будто вы смотрите на себя в зеркале. Вы не можете сказать: «Я хочу, чтобы у меня было другое лицо»; оно такое, какое есть.

И благодаря такому пониманию себя, мозг, который механичен, вечно болтает, откликается на любое желание, любой вызов, — становится совсем спокойным, хотя и остаётся восприимчивым и живым. Это не мёртвый мозг — это мозг активный, динамичный, живой, но совершенно спокойный, безмолвный, потому что в нём нет конфликта. Он безмолвен потому, что понял и отбросил все проблемы, которые создал себе сам. Ведь проблема возникает лишь тогда, когда вы не понимаете сути дела. Если ум полностью рассмотрел и понял стремление преуспеть в чём-то, то у него больше нет проблем с таким стремлением, с ним покончено. И потому ум спокоен.

Теперь, исходя из этого, мы можем двигаться дальше, либо идти вместе только на словах, либо же на самом деле предпринять совместное путешествие и выяснить всё это на собственном опыте, в переживании, — а это означает полное устранение стремления чего-то добиться. Вы знаете, что от такого стремления или от жадности нельзя избавиться мало-помалу, не может быть никакой речи о «позже» или «пока». Вы должны либо избавиться от этого полностью, либо не избавляться вообще. Но если вы пришли к этому, так что уже нет ни жадности, ни зависти, ни стремления в чём-то преуспеть, тогда мозг невероятно спокоен, восприимчив и потому свободен — что означает медитацию, — и тогда, но никак не раньше, вы можете идти дальше. Идти дальше, не достигнув этого, значит просто заниматься отвлечённым теоретизированием, в котором нет никакого смысла. Чтобы идти дальше, следует заложить этот фундамент, являющийся истинной добродетелью. Это не добродетель респектабельности, социальной морали общества, но нечто необычайное, чистое, подлинное, приходящее без усилий, что само по себе является смирением. Смирение совершенно необходимо, но его невозможно культивировать, взращивать, практиковать. Говорить себе: «Я стану смиренным», просто глупо, потому что это тщеславие, прикрытое словом «смирение». Но есть смирение, приходящее естественно, неожиданно, без усилий, и тогда конфликта нет, ибо такое смирение никуда не карабкается, ничего не хочет.

Теперь, когда человек пришёл к состоянию полного безмолвия, когда мозг абсолютно спокоен и потому свободен, появляется движение совершенно иного рода.

Пожалуйста, осознайте для себя, что для вас это состояние умозрительное. Я говорю о том, чего вы не знаете, и потому для вас это осмысленно в очень малой степени. Но я говорю об этом потому, что это важно для целого, для всей жизни. Ведь без открытия, что истинно, а что ложно, и есть ли вообще истина или нет, жизнь становится чрезвычайно мелкой. Называйте себя христианином, буддистом, индуистом или чем хотите, всё равно жизнь наша по большей части является очень мелкой, пустой, тусклой, механической. И с таким вялым умом мы пытаемся найти то, что не может быть выражено словами. Мелочный ум, пытающийся найти безмерное, всё равно остаётся мелочным умом. Так что вялый, отупевший ум должен изменить себя. Поэтому я говорю о том, что вы, может быть, наблюдали, а может и нет; но очень важно узнать об этом, поскольку эта реальность включает в себя всю целостность нашего сознания, весь ход нашей жизни. Для того, чтобы выявить эту реальность, ум должен быть абсолютно спокойным, и не с помощью самогипноза, дисциплины, подавления, приспособления; всё это есть лишь замена одного желания другим.

Не знаю, случалось ли с вами когда-нибудь такое, чтобы ваш ум был очень тихим, спокойным. Речь идёт не о том спокойствии, которое вы находите в церкви, и не о поверхностном неглубоком состоянии, возникающем у вас, когда вы идёте по улице, гуляете в лесу, слушаете радио или готовите еду. Эти внешние обстоятельства могут поглотить вас, и так оно и бывает, так что устанавливается некоторая временная разновидность спокойствия. Здесь сходство с ребёнком, играющим с игрушкой: игрушка так интересна, что поглощает всю его энергию, все его мысли; но это не спокойствие. Я говорю о том спокойствии, которое приходит с пониманием сознания во всей его полноте, когда нет уже никаких стремлений, поисков, желаний, никакого блуждания впотьмах, и сознание потому оказывается совершенно спокойным. В этом спокойствии присутствует совсем другое движение, и это движение вне времени. Не пытайтесь понять умом эти фразы, так как сами по себе они не имеют значения. Наши умы, наши мысли — продукт времени, и поэтому думать о вневременном не имеет смысла. Только когда ум успокоился, когда он больше не стремится, не ищет, не сопротивляется, не избегает, а совершенно спокоен, ибо понял весь этот механизм, только тогда, в этом безмолвии приходит жизнь совсем другого рода, движение, которое вне времени.

Участник беседы: Разве не бывает такого усилия, которое является правильным?

Кришнамурти: С моей точки зрения, не существует усилия правильного и усилия неправильного. Всякое усилие означает конфликт, не так ли? Когда вы что-то любите, в этом нет усилия, нет конфликта, разве не так? Я вижу, что в этом мире должна произойти огромная перемена. При наличии всех этих политических лидеров, коммунистов и капиталистов, при повседневном авторитаризме в мире насущно необходима коренная внутренняя перемена. Необходима перемена, и я хочу выяснить, что именно эта перемена должна означать. Возможно ли осуществить её усилием? Когда вы произносите слово «усилие», оно подразумевает центр, из которого вы делаете усилие, чтобы изменить что-то другое, разве нет? Я хочу изменить своё желание чего-то добиваться, хочу уничтожить его. Но кто же та сущность, которая хочет уничтожить данное желание? Является ли данное желание чем-то отдельным от этой сущности? Сущность, которая наблюдает желание чего-то добиваться и хочет изменить его, превратить в нечто иное, сама, следовательно, одержима тем же желанием — так что это вовсе не изменение. Что приведёт к изменению, так это просто само наблюдение, видение — не осуждение, не оценка, просто само наблюдение. Но такое видение, такое наблюдение блокируется, потому что мы приучены, обусловлены осуждать, оправдывать, сравнивать. Именно освобождение ума от этой обусловленности приносит перемену.

Нужно увидеть всю абсурдность обусловленности, пребывания под влиянием — родителей, воспитания и образования, общества и церкви, двух- или десятитысячелетней пропаганды. Есть внутренний центр, который сформировался вокруг всего этого; само это и есть центр. И когда этот центр находит, что быть чем-то не выгодно, он хочет стать чем-то другим, что, как полагает он, более выгодно. Но увидеть всё это нам не даёт наша обусловленность как христиан, французов, англичан, немцев, влияние других людей, нашего собственного выбора, примеров, героев и всего такого прочего. Всё это препятствует перемене. Чтобы осознать, что вы обусловлены, увидеть этот факт без увёрток, без поисков выгоды — просто увидеть, и не на словах, не интеллектуально, а на самом деле войти в эмоциональный контакт с этой обусловленностью, — нужно слушать то, что говорится. Если сейчас, когда говорится всё это, вы слушаете, то эмоционально вы находитесь в контакте с фактом, и тогда нет никакого выбора, существует только факт, как удар током. Но вы не ощущаете этого эмоционального шока, потому что охраняете себя, защищаете себя словами, говоря: «Что же со мной будет, если я всё потеряю, психологически?» Но человек, который действительно хочет выяснить, узнать, действительно этого жаждет, должен освободить свой ум от всех влияний и пропаганды.

Знаете, даже странно, до чего важной стала пропаганда в нашей жизни. Она существовала на протяжении столетий, но сейчас она становится всё более и более навязчивой — лицемерные речи, торговля, вас уговаривают покупать; церкви повторяют свои слова опять и опять. И для того, чтобы освободиться от всего этого, необходимо из момента в момент наблюдать за каждой возникающей мыслью и каждой эмоцией, узнавать о них всё. Если ваше наблюдение будет полным, вы увидите, что разрушение обусловленности не затягивается сознательно, что не существует процесса такого чрезмерного затягивания; разрушение обусловленности происходит немедленно и потому не требует усилий.

Участник беседы: Как люди, включая и меня, могут обрести эту любовь к реальности?

Кришнамурти: Вы не можете обрести её, сэр, не можете её купить. Тем, кто не знает любви, не дадут её никакие жертвы, никакой обмен. Как вы её приобретёте? Практикой, усилием, тем, что от вас день за днём, год за годом будут требовать любить? Одна лишь доброта — ещё не любовь; но любовь включает в себя доброту, мягкость и заботу о другом. Видите ли, любовь не является конечным результатом; и в любви нет привязанности. Любовь приходит только тогда, когда нет страха. Можно состоять в браке, можно жить с семьёй и любить без привязанности. Однако это невероятно трудно; это требует постоянного наблюдения, постоянного внимания.

Участник беседы: Отличается ли энергия, необходимая для понимания смерти, от той, что нужна для медитации?

Кришнамурти: На днях я говорил, что для того, чтобы жить со смертью или с чем-то другим — с женой, с мужем, с детьми, с соседом, — нужна энергия. Вам нужна энергия, чтобы жить как с чем-то прекрасным, так и с чем-то безобразным. Если у вас нет энергии, чтобы жить с красотой, вы привыкаете к красоте. А если у вас нет энергии, чтобы жить с безобразным, безобразное извращает, разъедает вас. И точно также, чтобы жить со смертью, то есть умирать для всего каждый день, каждую минуту, требуется энергия. И тогда нет страха перед смертью. Об этом мы говорили в прошлый раз. И та же самая энергия нужна для понимания себя. Как можете вы понять себя, если у вас нет для этого энергии? Эта энергия появляется только тогда, когда нет ни страха, ни привязанности — к собственности, к мужу, к жене, к детям, к стране, к богам, к вере. Эту энергию нельзя отмерять мало-помалу; для того, чтобы вникнуть, понять, она нужна вам полностью и сразу. Нет разницы между энергиями, есть только энергия.

Участник беседы: Какая разница между концентрацией и вниманием?

Кришнамурти: Вы хотите понять, в чём разница между концентрацией и вниманием. Я скажу об этом очень кратко. Где есть концентрация, там есть мыслящий, мыслящий отделяет себя от мысли, и поэтому он вынужден концентрироваться на мысли, чтобы изменять её. Но мыслящий сам является результатом мысли. Мыслящий не отличается от мысли. Если нет мышления, нет и мыслящего.

Во внимании нет мыслящего, нет наблюдающего; внимание не исходит из центра. Экспериментируйте с этим, слушайте всё вокруг себя, слушайте разные звуки, движение людей, когда вытаскиваете носовой платок, заглядываете в книгу — всё это сейчас происходит. В этом внимании нет мыслящего, а потому нет и конфликта, нет противоречия, нет усилия. Наблюдать происходящее во внешнем мире достаточно легко, но чтобы быть внимательным к происходящему внутри, к каждой мысли, к каждому жесту, к каждому слову и чувству, требуется энергия. И если вы внимательны в этом смысле, вы покончили со всем механизмом мышления; и только в таком случае можно выйти за пределы сознания.

21 сентября 1961