Увы, за год до этого разговора Гаркалину обидели и в институте: несмотря на место в первой десятке по успеваемости, ее направили на работу в райцентр за сто километров от Витебска. Ничего ближе якобы не нашлось. Но она, помнится, не сильно тогда расстроилась: Губерман успел признаться в любви и сделать предложение.


И вот сейчас, когда все, казалось, уже свершилось, грянул гром среди ясного неба. Во время прогулки в парке Семен, глядя в землю, сообщил: послезавтра все их семейство... уезжает в Израиль. Квартира, машина проданы, чемоданы собраны, и сегодня ночью они навсегда покинут город.


Что ощутила в тот момент Лера, никакому описанию не поддается. Из окружающего пространства словно вмиг выкачали воздух


- ни вдохнуть, ни выдохнуть. И в этом полном вакууме ее вдруг потащило вниз, в темноту. Скорость нарастала, отдавала свистом в ушах. Ужас заставил Леру закрыть глаза: вот она, черная дыра...


Но так же внезапно все и закончилось. Будто высосав из своей добычи все соки, сила притяжения исчезла и оставила ее за ненадобностью в полушаге от бездны. В какой-то момент Лера обрела под ногами почву, покачнулась, открыла глаза...


Ничего вокруг не изменилось, все осталось на своих местах -парк, скамейки, деревья. И даже Семен, виновато бормотавший что-то в оправдание. Мол, родители давно хотели уехать и после посещения Израиля определились, стали собирать документы. Но с него взяли слово: никому ничего не скажет, потому и молчал. Надеялся, что до отъезда они успеют сыграть свадьбу и Валерия уедет вместе с ним. Но все получилось неожиданно быстро, документы готовы... Только пусть она не переживает: как только семья обустроится на новом месте, он сразу вызовет ее к себе.


Никакого вызова ждать не стоит - это Лера поняла сразу. Иначе зачем было скрывать? Ох дура она, дура! А ведь слухи об отъезде Губерманов ходили давно, ее даже предупреждали: зря надеешься


- мальчик из приличной еврейской семьи никогда на тебе не женится. Однако Валерия никого не слушала, считая, что все эти разговоры от зависти. Свадьба намечена на осень, и платье заказано. Вернее, не заказано, а, как пояснила мама Семена, родственники в Израиле не так давно выдали дочь замуж и пообещали прислать ее наряд.


Правда, в последний месяц в гости они ее не приглашали. Мол, затеяли ремонт к свадьбе. Якобы поэтому и Семен всегда торопился домой - помогать. Они давно не ходили вместе в кино, реже встречались, не говоря уже об интиме: пару раз всего и было, да и то второпях. Выходит, это все ширма для отвода глаз - и платье, и ремонт. Чтобы Валерия раньше времени не запаниковала…

Теперь у нее словно пелена с глаз упала. И надо же такому случиться: она, привыкшая жить по расчету, успела привязаться к Губерманам, в душе давно считала себя членом их семьи, верила безоговорочно! Как не сомневалась и в том, что однажды приедет домой не на рейсовом автобусе, а на личной машине, гордо промчится по центральной улице районного центра, и все будут оборачиваться, завидовать...


После той встречи в парке Лера Семена не видела. А спустя неделю выяснилось, что она беременна. Вроде предохранялась, считала безопасные дни - и вот на тебе! Как специально! Что теперь делать?


Но шок сменился надеждой: надо сообщить об этом Губерманам! Вдруг беременность все изменит? Вдруг они расчувствуются, пришлют вызов? Перебрав в памяти всех, кто мог бы ей помочь, она отправилась к гинекологу, родственнице уехавшего семейства, и после осмотра попросила сообщить им: ждет ребенка от Семена. Та, растерявшись, пообещала, однако потом лишь разводила руками: увы, связи пока нет. Хотя что-то подсказывало Лере: Губерманам она сообщила, и они ответили.


Меж тем время поджимало, уже ждала работа по распределению. Следовало срочно определиться: или избавляться от беременности, или ждать у моря погоды в надежде, что папашка и его родственники когда-нибудь о них вспомнят.


Растить ребенка одной? Нет уж... Сволочи! Не нужен ей их ребенок, она его уже ненавидит! Ничего... Придет время, и они об этом пожалеют.


Но пока предстоял аборт, и задачей номер один было найти опытного и не болтливого доктора. Лишней молвы ей, естественно, не хотелось, слишком многие могли упрекнуть: разве мы тебя не предупреждали? Так что пришлось снова идти на прием к родственнице Губерманов. Та, казалось, вздохнула с облегчением и пообещала все сделать наилучшим образом.


Спустя неделю Гаркалина, глотая слезы, тряслась в рейсовом автобусе, направляясь в очередной в ее жизни захолустный районный центр и, как молитву, шептала: придет час - отомщу! Жестоко.


И вот совсем недавно ей посчастливилось отомстить за свое унижение хоть кому-то из Губерманов. И снова как бы случайно все вышло. В списке студентов-практикантов она наткнулась на знакомую фамилию. Проверила - так и есть, внук гинеколога, которая когда-то делала ей аборт.


Дальнейшее было делом техники и личных связей. В итоге молодой человек на три года отправился по распределению в самую что ни есть чернобыльскую зону.


Вот так-то!..


«...И с какого такого перепугу наверху решили устроить проверку? - от приятных воспоминаний гнев Лежнивец поугас, позволив переключиться на другое. - Как бы то ни было, придется подготовиться. К чему могут прицепиться? По платным услугам больница едва ли не на лучшем счету, серьезных жалоб за последний год не было. С дисциплиной, конечно, всякое случается - коллектив большой, за всеми не уследишь. Но и соответствующая работа проводится. Накануне Нового года уволили по статье одного политически неблагонадежного доктора: специалист хороший, но ходил на митинги, а еще мог выпить. И чтобы все выглядело правдоподобно, под лозунгом «Пьянству - бой!» уволили еще и медсестру, отмечавшую день рождения в сестринской.


Впрочем, дисциплина - не зона ответственности начмеда. Для этого есть отдел кадров, главврач. Начмед отвечает за организацию лечебного процесса.


«Так... Надо припомнить, не случалось ли каких-либо инцидентов, - подтянула она к себе один из журналов, хотя и без того знала: там все в порядке, экстраординарных случаев за прошлый год не зафиксировано. Мелких недоразумений, конечно, хватает, но как же без них? А вдруг кто свежую жалобу накатал? -осенила догадка. - Надо поспрашивать насчет конфликтов в мое отсутствие...»


Лежнивец считала себя хорошим начмедом. Скрыть или утаить от нее что-то практически невозможно. А ведь стать таким «всевидящим оком» на новом месте оказалось ох как непросто! Но нашлись хорошие учителя, да и вообще жизнь закалила.


«Хочешь чего-то достичь в карьере - держи руку на пульсе!» -стало ее девизом.


И здесь все средства хороши: интриги, метод кнута и пряника. Действуй она иначе, не сумела бы завести практически во всех отделениях глаза и уши, не держала бы всех в кулаке. А так - в прошлом году ее даже грамотой наградили на День медицинского работника. И не абы какой, а от горисполкома. Вот после этого и пошли слухи о ее возможном повышении.


Положа руку на сердце, и грамота, и слухи не были случайными. Помог один вовремя появившийся в ее судьбе человек, благодаря которому она сейчас и занимала такую должность...


Вадим так и не смог включиться в работу. Вроде ничего не отвлекало - телефоны молчали, Зина за дверью вела себя тихо, как мышка. Лишь изредка доносился стук ее каблучков. Но думать о деле не получалось - голова тяжелая и пустая. И если поначалу усилием воли он еще мог заставить себя хоть что-то сделать - прочитать почту, проверить цифры, то вскоре, безрезультатно пытаясь осмыслить очередную запись, понял: теперь он и на это неспособен. И сразу закончилась даже видимость работы. Спрятав в стол номер телефона Валерии, он словно заблокировал там и остальное.


Выдвинув ящик, Ладышев достал листок с цифрами, долго на него смотрел, затем взял телефон, занес номер в контакты, задержал взгляд на дисплее...


Нет, не будет звонить. Не хочется. Не это сейчас для него главное. Надо себя как-то встряхнуть, заставить работать.


Отложив телефон, он приоткрыл створку окна и закурил.


Разница между температурой на улице и в кабинете была значительная, и тепло сразу уступило хлынувшему внутрь потоку ледяного воздуха, мгновенно вошедшего в противостояние с системой отопления. Вадиму даже показалось - он видит эту борьбу холода и тепла. Первый врывался в открытое окно, опускался вниз, расстилаясь по полу, и уже оттуда, дождавшись подкрепления, медленно поднимался вверх, вытесняя невидимой мощью сдававшее позиции растерявшееся тепло.


Когда атака холода добралась и до него, Ладышев быстро загасил сигарету.


«Минус двадцать пять, не меньше, - прикинул он, поежившись, и захлопнул створку. - К ночи, как и обещали, снова будет под тридцать... А Катя без шубы...» - напомнила о себе совесть.


На секунду задержав взгляд на небесно-голубой дымке, сквозь которую пробивались солнечные лучи, он вернулся в кресло, оживил успевший уснуть ноутбук и открыл на рабочем столе заветную папку, в которой хранил Катины стихи.


В отличие от матери, он никогда не считал себя любителем поэзии. Более того, до прошлого дня рождения, когда ему впервые в жизни посвятили стихи, он с трудом мог вспомнить, когда и где читал или слушал их в последний раз. Тогда он был приятно удивлен, не более.


Другое дело - состояние, когда чуть позже периодически стал получать стихи по почте и читать по утрам в кабинете: каждая строчка, каждое слово переполняли душу теплом и нежностью, от избытка чувств перехватывало дыхание.


В последние дни он часто их перечитывал, задумывался над датами под строками, восстанавливал хронологию событий.


...Ночь-разлучница. Тишина...


Я болею тобой. Не спится.


Телефон на столе. Слеза -Капля мокрая на ресницах.


За окном - свет далеких звезд:


Ограниченная безбрежность.


Я присниться тебе хочу,


Колыбельную спеть про нежность.


Еле слышно, едва дыша,


Избегая прикосновений.


Ты не бойся: моя душа Не разрушит твоих сновидений.


Легким облаком проплывет,


Промелькнет, пролетит, растает Если вдруг разбудила - прости И пойми: мне тебя не хватает.


Пожалей меня, не гони.


Я дороги назад не знаю.


Обними, рядом спать уложи -В снах твоих я легко засыпаю....


«И мне хочется засыпать в твоих снах, - перечитал он одно из стихотворений. - Но еще больше - вместе с тобой, рядом... - Глянул на дату: - Предпоследнее...»


После него в почте значилось еще одно послание: ссылка на блог и прощальное письмо. Больше от Кати ничего не приходило. Хотя он постоянно ждал ответа на несколько писем с просьбой позвонить, периодически включался в социальные сети, где у Кати аккаунты. Но в Интернете она не появлялась с того самого дня, как покинула редакцию.


«И словно отрезала себя от всего мира. Но зачем она так поступила со мной? - с какой-то детской обидой в который раз подумал Вадим. - Стихотворение написано... - он сверился с календарем, -...в ночь, когда она была в Гомеле. Я, как только прочитал, сразу позвонил... Как давно это случилось - больше трех недель назад! Целая вечность...» - погрузившись в воспоминания, он открыл папку с фотографиями из боулинг-клуба.


Две из них стали его любимыми. С одной, игриво улыбаясь, прямо на него смотрела Катя с микрофоном в руке, на другой они запечатлены рядом в тот самый момент, когда в игре объявили перерыв перед решающей партией. Он как раз приглашал ее продолжить день рождения и даже не заметил, что кто-то их снимал, настолько был увлечен разговором.


Никаких других фотосвидетельств их отношений не сохранилось: не успели попасть в объектив фотокамеры или не думалось, что наступит день, когда не будут вместе? Скорее, наоборот. Перед отлетом в Германию Вадим не сомневался: он проведет с этой женщиной всю оставшуюся жизнь.


«И вот дожил до «светлых» времен - ничего другого в голову не лезет... Что же ты делаешь со мной, Катя?» - откинувшись на спинку кресла, Вадим тоскливо уставился на монитор.


Словно уловив безвольное состояние хозяина, почувствовав полную свободу и бесконтрольность, мысли тут же стали рассеиваться, разбегаться, пока совсем не исчезли, оставив пустоту. Не 1улкую, не звенящую - никакую: окружающие звуки постепенно слились в затухающий монотонный гул, а затем и он исчез. В пустоте никого и ничего не осталось, даже Вадима.


Хотя почему никого? Кто-то же сумел понять, что это пустота? Во всяком случае тело определенно при нем. Но как бы фрагментарно, без управления из единого центра. Глаза то сосредотачивались на мониторе, то блуждали по кабинету, надолго застывая в любой беспредметной точке. Одна рука то лениво щелкала мышкой, то вычерчивала на раскрытой странице ежедневника геометрические узоры; другая то подпирала кулаком подбородок, то касалась мобильника, то бездвижно покоилась на подлокотнике. Ноги тоже отказывались быть в одной связке с телом: они или подолгу покоились, или находили себе занятие, о чем говорило ритмичное покачивание кресла.


Между тем приближалось время планерки.


- Вадим Сергеевич, - заглянула в кабинет Зина. - Вас...


- Пусть начинают без меня, - предугадав вопрос, отстраненно произнес он.


- Хорошо... Может, вам кофе? - робко предложила секретарша.


Она уже раз пять подходила к двери, но так и не решилась постучать. Понимала: шеф не в духе, и ничем хорошим ее появление не закончится. И раньше такое бывало, он засиживался в кабинете - напряженно работал, к примеру. Но тогда он давал какие-то указания, делал перерывы, выходил покурить, кого-то к себе вызывал. А здесь словно и нет никого за дверью: ни телефонных разговоров, ни шорохов, ни звуков.


«Прямо беда какая-то! - передав Красильникову указание Вадима Сергеевича, расстроенная Зиночка вернулась в приемную. -Надо все бросать и искать Катю!»


Оглянувшись на дверь директорского кабинета, она набрала Зиновьева:


- Саша, привет! Ты свободен? Сможешь меня свозить в одно местечко?.. Нет, недолго. Я быстренько постараюсь: туда и обратно... Через пятнадцать минут? Чудненько! Жду! - обрадовалась она, снова глянула на дверь и стала быстро переобуваться.


«Сказать или не сказать, что на полчаса отлучусь? - раздумывала Зина, застегивая молнии на сапогах. - Надо все же предупредить», - победило в ней чувство ответственности.


Едва слышно постучав в дверь, она чуть-чуть ее приоткрыла, просунула голову в проем и застыла: сидя в кресле, шеф... спал!


Растерявшись, Зина машинально сделала шаг назад, но вдруг остановилась: «А если он не спит? Если ему плохо?»


Бесшумно сняв сапоги, она переступила порог, на цыпочках приблизилась к креслу и прислушалась к равномерному дыханию.


«Вроде спит, - успокоилась Зиночка. - А накурено-то как! Что ж вы с собой творите, Вадим Сергеевич, что ж вы себя так изводите?! Неужели нельзя пересилить свой нрав и сделать первый шаг? - в сердцах подумала она и, бросив случайный взгляд на монитор, оторопела: прямо на нее смотрела Катя Проскурина. - Ох, дуреха, дуреха! - покачала она головой, еще больше расстраиваясь. - Любит он тебя! Любит, как никого и никогда! Вот отыщу тебя и выскажу все, что думаю! Просто дуреха невероятная: и сама мучается, и Ладышева довела до ручки! Разве ж так можно? Жизнь одна, и моменты счастья надо ловить, наслаждаться!»


Все так же на цыпочках Зина покинула кабинет, тихо прикрыла за собой дверь, опять обулась, набросила дубленку и вышла в коридор.


- Александр Петрович, пожалуйста, не, пускайте никого к шефу. Он занят важным делом. И Красильникова предупредите - Вадим Сергеевич пропустит планерку. А я скоро вернусь, - скороговоркой попросила она сидевшего за столом немолодого охранника.


- Понял, - кратко ответил тот, оторвавшись от журнала «Рыбалка и охота»...


...В дверь постучали.


- Войдите, - Лежнивец спрятала в стол чашку с недопитым чаем и, придав лицу строгое выражение, глянула на вошедших в кабинет мужчину и женщину.


- Валерия Петровна, мы вот зашли отблагодарить за консультацию, - с улыбкой пояснила миловидная женщина. - Я вам звонила, я - Алиса.


- Ах да, вы от Марины, - просияла начмед. - И что там? Все хорошо?


- Да, беременность... Маленькая по сроку, но мы такие счастливые! - переглянувшись с мужчиной, женщина взяла его за руку. -Правда, Виталик?


- Да, - кивнул тот, подошел к столу и достал портмоне. - Вот, -протянул он купюру.


- Ну что вы! - Лежнивец сделала вид, что смутилась, и выдвинула ящик стола.


Проскурин сразу сообразил и положил туда деньги. Ящик задвинулся.


- Ну так что там? Все хорошо?


- Да, - кивнула Алиса. - Спасибо!


- Вы знаете, я вот волнуюсь... - не очень уверенно начал Виталик. - Доктор рекомендовала Алисе лечь на сохранение. А что вы скажете?


- Покажите, что вам написали, - попросила Лежнивец и, пробежав глазами, вернула консультационный лист.


- Понимаете, мы только что с горнолыжного курорта, немного устали, - вступила в разговор Алиса. - Я хорошо себя чувствую! Можно я дома отдохну, отлежусь? Рядом с любимым мужчиной, -прижалась она к Виталику.


- Ох, любовь-любовь! - улыбнулась Лежнивец. - Отчасти я согласна с доктором: риск есть. Но, с другой стороны, если вы себя нормально чувствуете и домашние смогут создать вам комфортные условия, то, так и быть, езжайте домой. Но, конечно, берегите себя.


- Спасибо! - обрадовалась парочка и попятилась к двери. - До свидания!


Дверь закрылась. Выждав немного, Лежнивец вытащила ящик, достала купюру и, внимательно рассмотрев на свет, деловито спрятала в кошелек.


«Перекусить не дают, - недовольно скривилась она, снова достала чашку с чаем и развернула прихваченный из дому бутерброд. - Надо звонить Юре, пусть узнает, откуда растут ноги у проверки, - мысленно вернулась она к делам насущным. - Мы так не договаривались, должен был заранее предупредить...»


...Около семи лет назад Валерия поняла - ее карьерная лестница уперлась в потолок: постоянные рокировки в правительстве и министерствах привели к тому, что рядом с мужем не осталось никого, кто мог бы за нее похлопотать. Да и супруга в любой момент могли снять с должности или, того хуже, отправить на пенсию. Честно сказать, он несильно способствовал ее карьере, однако она сама, если нужно, прикрывалась его статусом. Но скоро и на это нельзя будет надеяться.


Так что Лере пришлось искать себе покровителя. Не прозябать же всю оставшуюся жизнь заведующей женской консультацией ведомственной поликлиники! К слову, и поликлинику эту в любой момент могли отдать городу.


Искать покровителя среди важных персон женского пола у Лежнивец даже мысли не возникало. Не верила она ни в женскую дружбу, ни в прочность таких связей. Только мужчина! И привлечь его она должна прежде всего своими чарами. Для нее это гораздо понятнее и проще. Но сначала нужно подобрать подходящий объект, вычислить, чего ему не хватает. У каждого есть скрытые комплексы, тайные, нереализованные желания. И у большинства они как на ладони. Какое бы высокое место мужчина ни занимал, чего бы ни достиг, ему всегда не хватает женской ласки, новых острых ощущений, секса. Особенно когда ему за сорок и семейная жизнь наскучила.


Ухоженная и следящая за собой Валерия уже давно привыкла к успеху у мужчин, но пользовалась этим редко: какой смысл заводить роман на стороне, если он не поможет в достижении ее цели? А цель у нее все та же - подняться по карьерной лестнице как можно выше. Настолько высоко, чтобы самой руководить всеми этими людьми, которых пучит от собственной значимости и которые назначают всякие проверяющие комиссии!


Вскоре она определилась с кандидатурой, нашла то, что искала. Но, прежде чем перейти в наступление, наученная собственными ошибками, постаралась разузнать об избраннике все, что возможно. Ему скоро пятьдесят, двое взрослых детей, живущих отдельно, двое внуков, жена - завуч школы.


Валерия даже специально поехала на нее посмотреть. Все понятно: заурядная грымза, затурканная школьными проблемами. Притом грымза во всем - от одежды до походки. Прекрасно! Что там еще у избранника в активе? Трехкомнатная квартира в панельном доме, подержанная машина, дача? Значит, в плане материальных перспектив ничего завидного.


Да и внешне, конечно, он далеко не мачо: невысок ростом, слегка обрюзгший, с наметившимся животом. Если это и герой ее будущего романа, то лишь в силу занимаемой должности. Кадровик - все равно что серый кардинал в королевстве. С самим королем затевать отношения стремно: того и гляди, с трона спихнут. А вот ранг чуть ниже - самое то: он тем на ушко что-то шепнет, этим... Одних подвинет, других притормозит...


Пока подерутся да разберутся между собой - наделают кучу ошибок, за которые накажут, снимут с должностей. А новый ставленник, его протеже, уже тут как тут и вряд ли забудет того, кто однажды оказал ему услугу. Если поднимется высоко, то и защитит в случае чего, ибо покровитель знает все его тайны, все слабые звенья в послужном списке. При этом даст знать о замаячившем на горизонте недруге, но в друзья набиваться не станет. Таковы правила игры.


Так что Юрий Анисимович Обухов, избранник Лежнивец, был весьма подходящей кандидатурой, и она решительно пошла на штурм, что оказалось не так-то просто. Близких друзей у него не водилось, родственников, которые как-то могли повлиять на исход дела, тоже. Пришлось идти ва-банк самой.


Валерия записалась к Обухову на прием, терпеливо прождала месяц, пока попала в кабинет. Главное, ясное дело, не озвучила. Но глазки строила, многозначительно улыбалась. Повезло - прожженный интриган раскусил ее замысел. Правда, среагировал не сразу, заставив понервничать: шли дни, недели, а ответных действий от объекта - ноль. Вообще ни гу-гу, ни тебе звонков, ни предложений.


Как узнала после, он также собирал о ней информацию. Женщина интересная, привлекательная, неглупая. Однако что у нее за душой, можно ли доверять? Так что ко второй встрече Обухов знал о будущей любовнице все. Или почти все.


Звонок раздался лишь через два месяца. А дальше... Близость случилась в первый же вечер, а спустя еще полгода с небольшим Лежнивец заняла должность начмеда в одной из больниц. Работа хлопотная, но оба понимали: чтобы взлететь выше, нужен убедительный послужной список. И все шло по Лериному плану, пока не появилась злополучная статья в «ВСЗ» и не вспомнили профессора Ладышева. Вот тогда и всплыла поучительная для студентов-медиков история о хирурге, на которого возложили ответственность за исход операции, хотя понятно: первопричина всего - непрофессионализм гинеколога.


Медицинский мир оживился, зашушукался, а это могло сильно навредить дальнейшей карьере Валерии. И в первую очередь она могла лишиться милости покровителя - ведь Юрий Анисимович не в курсе этого эпизода ее биографии. Следовало что-то срочно предпринять, для начала хотя бы встретиться с непосредственным участником той истории, оставившим хирургию.


«Нет, не похоже, что проверка инициирована статьей. Дело-то давнишнее - сто лет назад закрыто, пылью покрылось. Здесь определенно нечто иное. Возможно, кто-то замыслил контрнаступление, опасаясь за свое место. Тот, у кого контракт заканчивается. Почему нет?.. - напряженно размышляла Валерия Петровна. - Не вовремя, ох как не вовремя! Кто бы мог подумать, что Вадим способен подложить такую свинью! Странно, почему не перезванивает... - взяв мобильник, спохватилась: - Телефон без звука!»


Лера принялась просматривать пропущенные звонки. Лады-шев в списке не значился.


«Сволочь! Бизнесмен хренов!.. А вдруг статья - это еще чей-то заказ? - в груди Лежнивец неприятно похолодело. - Стоп! Не паниковать! Мне ли не знать Вадима: на подлость он точно не способен, и вряд ли время его изменило. Просто надо его убедить не вставлять палки в колеса. И вспомнить наш роман. Если удастся окрутить его по новой, то он сам сделает все, чтобы я не пострадала... - вернулась она к посетившей утром мысли. - А если получу повышение и займу место... скажем, буду заниматься аукционами на закупку медицинского оборудования... то он будет у меня в кармане! Кто там у нас восседает на этой должности? Кажется, Балай, Возраст - точно предпенсионный. Как это о ней узнать побольше и копнуть поглубже? У каждого спрятан скелет в шкафу, а уж у доктора-и не один...»


4.


По пути на Чкалова Потюне пришлось резко изменить планы. Позвонила Жоржсанд и велела срочно ехать обратно: запороли фотки в номер, а оригиналы остались на его флэшке. Заболтался, забыл сбросить копии на рабочий компьютер. Чертыхнувшись -на поездки по городу улетит уйма денег, Веня скомандовал таксисту мчаться назад в редакцию. Так что на Чкалова попал лишь через час.


Открыв квартиру, зашел в полутемную прихожую и щелкнул выключателем. Светлее не стало. Видно, перегорела лампочка в светильнике под потолком. Несмотря на это, ключи, документы, телефон и подзарядку он нашел быстро. На очереди одежда.


«А клево Катька с цифрами придумала, - отдал он должное Проскуриной, засовывая в пакет стоявшие на виду полуботинки. - Так... Что там еще?.. Остальное сказала искать в шкафу... Никогда не рылся в женской одежде да еще в чужих шкафах», - хмыкнул он, глянув на свои сапоги и на ковер в комнате.


Совесть и воспитание заставили разуться.


«...Нашел джинсы. Вот и свитер... Что еще? Куртка! - вернулся в темную прихожую Веня. - Хотя какая к черту куртка в такой мороз? Шубу надо взять, - принялся он двигать плечики в шкафчике, на ощупь выискивая мех. Увы, шубы не наблюдалось. Как и утепленной вишневой курточки, к которой он привык. Висела только горнолыжная. - Странно... Неужели экс-любовник кинул Катьку с шубой, как и бывший муж? Измельчали мужики», - осуждающе засопел он, стягивая с плечиков куртку.


В момент, когда он попытался засунуть ее в пакет с обувью, заверещал домашний телефон.


«Снять трубку или не стоит? - раздумывал Потюня. Звонили долго и настойчиво. Наконец звонок прекратился. - Значит, не снять», - успокоился он.


В пакет все вещи никак не желали вмещаться. По логике еще один можно найти на кухне. Уже обутый, Веня поленился в очередной раз разуваться, на цыпочках прошел на кухню и сразу об-наружил пустой пакет под раковиной.


За спиной снова раздался телефонный звонок.


«Придется ответить», - решился он.


-Да, - буркнул Потюня и, прижав трубку к плечу, продолжил складывать вещи. - Здрасте... Нет, ее здесь нет... Где-где, в больнице... Да нет, ничего серьезного, - успокоил он разволновавшегося собеседника и тут же осекся.


С полчаса назад он уже выдержал атаку одной странной особы, представившейся Катиной подругой Зиной. Прямо в лифте та устроила ему допрос с пристрастием: где Проскурина? И поскольку он понятия не имел ни о какой Зине, то четко выполнил Катину просьбу: никому ни слова. А здесь оно взяло и само с языка слетело.


- А вы кто? - настороженно уточнил он.


- Я Генрих Вессенберг, - представился собеседник. - А вы?


- Вениамин.


- Потюня?! - обрадовался тот. - Я много о вас слышал от Кати! И о том, что вы замечательный фотограф, тоже слышал. Жаль, до сих пор не вышло познакомиться.


- Мне тоже жаль, - голос Вени потеплел. - Я тоже наслышан о Генрихе.


- Скажите, что с Катей? Я третью неделю пытаюсь ее разыскать! Всех знакомых в Минске на ноги поднял - никто ничего не знает.


Почему у нее отключен телефон? Почему она в больнице? В какой? Расскажите все, что знаете. Пожалуйста! - взмолился собеседник.


Потюня задумался: говорить или не говорить? О Генрихе он слышал не только от Кати, был еще общий круг знакомых журналистов. Придется сказать.


- Ну, в этой она, в гинекологии, - пояснил Веня, раздумывая, стоит ли распространяться дальше. Как он понял из общения с Катей, Вессенберг - не отец ребенка. Значит, знать ему обо всем не положено. А если она слукавила и папаша он, тем более это не его дело. Захочет - сама скажет. - Я сам только сегодня узнал, что она в больнице. В отпуске был, утром вернулся. И не сильно волновался, что она не на связи. Она частенько с телефоном не дружит. Но сегодня сама позвонила, попросила подвезти одежду. Отца хочет навестить.


- А как состояние Александра Ильича? Я ему на домашний звонил, да все без толку. А мобильных номеров у меня нет - ни его, ни Арины Ивановны.


- Состояние?..


Потюня растерялся. Таких вопросов он Кате не задавал. Да и имени-отчества ее мачехи тоже не знал. Зачем забивать голову лишней информацией? А здесь человек, который знает, волнуется, переживает...


Видно, дорога ему Катька вместе со всей родней... Но все равно надо следить, как бы чего лишнего не брякнуть.


- Ну, состояние... Нормальное. Отца к операции готовят, - вспомнил он.


- Все понятно... Надо лететь в Минск... Жаль, на сегодняшний рейс уже не успеваю. Но попробую через Москву. В крайнем случае завтра к обеду буду в Минске. Хорошо, что с вами поговорил. Спасибо! От сердца отлегло.


- Ну да... Я тоже рад...


Реакция Вессенберга ввела Потюню в полный ступор. Как это? Сорваться с места, бросить все и прилететь первым возможным рейсом? Пожалуй, сам Венечка сподобился бы на такой поступок лишь в состоянии яркой влюбленности. И то по молодости, так как теперь уже знал - влюбленность долго не живет. А Катя с Генрихом знакомы много лет... Значит, это нечто другое. Похоже на любовь. А если так, то он должен помочь. Для начала - ему. Дальше сами разберутся.


- Прилетайте. Запишите мой телефон: если получится, я вас встречу, - предложил он. - Заодно и познакомимся. Сообщите, когда встречать, мне не трудно.


- Хорошо, конечно... Большое спасибо! - записав номер, поблагодарил Генрих. - Так что с Катей? Вы не ответили.


- Знаете, я сам ничего не понял, - твердо решил хранить тайну Потюня. - Прилетите - узнаете. Все будет о'кей, не волнуйтесь.


- Что ж... А номер больницы можете подсказать? Вдруг у вас не получится встретить, я прямо туда и поеду.


- О'кей! - Веня продиктовал номер и адрес больницы. - До завтра.


«Ситуация... - положив трубку, он подхватил пакеты и открыл дверь. - И угораздило Катю связаться с этим Ладышевым! Не нужна она ему. Не пара он Катьке. Хотя не факт, что ребенок не от него, - спускаясь по лестнице, продолжил он размышления. - Обещал ему позвонить, если узнаю, но теперь точно не буду. Шубу пожалел... И Катя сказала не звонить... Так, одно дело сделано. Теперь главное - завести машину. Вроде мороз чуток отпустил, - Потюня вышел из подъезда. - И где же она?.. Да уж, еще тот сугроб», -вздохнул он, идентифицировав БМВ Проскуриной под толстым снежным покрывалом в дальнем углу парковочной площадки.


К немалому удивлению Венечки, автомобиль завелся сразу. Возможно, потому что стоял на выглянувшем ненадолго солнышке.


«...Или новый аккумулятор помог, - прогревая двигатель, размышлял он. - А ведь если бы не авария, если бы не Ладышев со своей помощью, Катькина БМВушка сейчас и не чихнула бы! У нее и летом проблем с зажиганием хватало... Эх... Может, все же позвонить ему, сказать, где она? И что дальше? Тоже начнет выспрашивать, чем больна. Нет уж, дудки! Решайте такие дела без меня».


Покинув парковку перед окнами, он вырулил в сторону ближайшего выезда со двора, но тот оказался заблокирован двумя легковушками - одна тащила другую, порвался буксировочный трос. Не без труда развернувшись на узком расчищенном от снега пространстве, Потюня двинулся к другому выезду, протиснулся между припаркованными авто, выбрался наконец на Чкалова и взял курс на Лошицу, где жил его младшенький сынуля с матерью.


Хотелось поскорее порадовать хоть одного из родных чад подарком....


Ладышев резко вскинул ресницы и не сразу понял, где он, что с ним. Спал? Почему в кресле в кабинете? И куда девалась Катя? Она только что была рядом, он слышал ее шаги, даже чувствовал дыхание...


Зажмурив глаза, он тряхнул головой и снова размежил веки: ничего не изменилось. Он один, а Катя улыбается с экрана...


«Планерка в самом разгаре, - бросил Вадим взгляд на часы в углу монитора. - Почему Зина не напомнила? - подумал с недовольством и прислушался: в приемной, похоже, никого нет. -Хотя... Вроде предупреждала. А я уснул... Голова разболелась. Ладно, не пойду. Не то состояние. Пусть уж без меня... А ведь если Катя вылетела из Франкфурта, она уже должна быть дома, на Чкалова!» - пронзило его.


Хлопнув крышкой ноутбука, Ладышев вскочил с места, набросил дубленку, сгреб в карман ключи от машины, телефон, сигареты. Дошел до двери, оглянулся.


«Накурил. Может, потому и голова болит. Надо проветрить», -вернулся к окну, приоткрыл створку и быстрым шагом покинул кабинет.


На крыльце офисного здания немноголюдно, лишь пара человек топталась у банкомата. Мороз, пусть слегка и ослабевший, вносил коррективы в привычную глазу картину: компании курильщиков отсутствовали. Редкие смельчаки, выскакивая из теплого помещения, прятались от ветра за углом, делали пару-тройку затяжек и вприпрыжку бежали обратно.


На нерасчищенной парковке через дорогу тоже непривычно безлюдно. Давно не заводившиеся, занесенные снегом авто-сугробы чередовались с малозаснеженными машинами-счастлив-чиками, которым удалось завестись и добраться до привычного места. И только в дальнем углу, судя по крикам, поднятому капоту и выхлопным газам заведенного авто, прослеживалась человеческая активность: там пытались «прикурить» и реанимировать замерзшее четырехколесное чудо техники. Но для начала предстояло откопать автомобиль из снега и вытолкать ближе к проезжей части.


Сбежав со ступенек, Ладышев поежился, бросил взгляд на туманное марево вокруг негреющего светила, поправил шарф, быстрым шагом пересек дорогу в неустановленном месте, на ходу снял сигнализацию и запрыгнул в салон. Внутри оказалось не намного теплее, чем снаружи. К счастью, двигатель сразу отреагировал на поворот ключа зажигания: рыкнул, рявкнул и загудел ровным, привычным уху урчанием.


Подождав, пока обдув немного растопит изморозь на стекле, Вадим двинулся с места. Тут же послышался характерный сухой скрип перемороженного снега


«Только бы Катя вернулась, только бы знать, что у нее все в порядке, - включилось запрограммированное сознание. - Встретиться, поговорить... А вдруг она не хочет? Ведь не хотела в последние две недели... Пусть так... Только бы появилась, дала о себе знать. На сегодняшний день и этого достаточно».


Свернув с Чкалова во двор, Ладышев почти сразу попал в пробку. Проезд забаррикадировали две легковушки: оборвался трос. Поняв, что это может затянуться надолго, Вадим включил заднюю передачу, автоматически глянул в камеру заднего вида и тут же нажал на тормоз: за ним уже стоял микроавтобус. Нервно посигналив, его водитель выскочил из салона и побежал выяснять отношения с теми, кто перекрыл въезд во двор.


Понимая бесперспективность подобных действий, Вадим остался в машине. У людей возникла проблема, что тут выяснять? Можно только помочь. Но помощи не просят, значит, сами управятся.


Похоже, это дошло и до нервного водителя. Раздосадованный, он прошел мимо Ладышева, и через минуту его автобус попятился задним ходом к улице.


Спустя несколько минут Вадим повторил его маневр, завернул в следующий въезд, доехал до парковки перед домом, нажал на тормоз и растерялся: на месте, где стояла машина Кати, - пусто! От волнения заколотилось сердце, задрожали руки. Открыв дверь, он вышел из салона, осмотрелся: сугробы по периметру, следы от выхлопной трубы.


«Недавно уехала, разминулись на несколько минут, - с досадой подумал Вадим. - Значит, вернулась, значит, все в порядке! Надо позвонить», - вытащив телефон из кармана, он попытался набрать номер.


Но на морозе ничего не получилось - мгновенно стыли пальцы, дисплей тормозил, не сразу реагировал на касание.


Вернувшись в машину, он повторил набор, однако абонент по-прежнему недоступен. Настроение снова потускнело, и все же, как бы там ни было, на душе стало легче: Катя жива-здорова, и, судя по уехавшей машине, с ней все в порядке. А это главное.


Откинувшись на сиденье, Вадим задумался: куда она могла поехать? Одно из двух: или к отцу в больницу, или в редакцию. Хотя вряд ли в редакцию. Потюня ведь сказал: уволилась. После громкого заявления со страниц газеты ей там больше делать нечего. Значит, к отцу.


«Хорошо хоть там все под контролем, остается надеяться на благоприятный исход операции... - Вадим глянул на таймер. - В кардиоцентр не пустят, сейчас там тихий час. Значит, Катя поедет туда вечером. Там и встретимся. Искать ее по городу - все равно что искать иголку в стоге сена. Главное я знаю: она вернулась...»


Поглядывая на телефон, Валерия Петровна раздраженно разгребала дела, которых за время ее отсутствия накопилась целая гора. Плюс ко всему карантин, будь он неладен. Пока всем напомнишь, что делать в таких случаях, пока всем дашь указания, организуешь...


Время от времени она поглядывала на часы и с трудом сдерживалась, чтобы снова не позвонить Ладышеву. Похоже, время изменило Вадима, и не в ее пользу. Много лет назад он мгновенно реагировал на любой ее каприз или смену настроения.


«Неужели в нем ничего не дрогнуло после моего звонка? -анализировала она затянувшуюся паузу. - Специально, что ли, выжидает? Ишь какие мы обидчивые стали! Важные... Где ты такой раньше был? Слюнтяй слюнтяем, папочкин да мамочкин сынок, помешанный на хирургии! Нет... Не верю, что сам всего добился, стал таким крутым! Сам, без чьей-то поддержки?! Однозначно кто-то посодействовал... У профессора могли остаться связи, или кто-то из благодарных пациентов помог отпрыску организовать собственное дело. Кто-нибудь типа моего Лежнивца... Еще один чистоплюй. Твердила ему, чуть дырку в голове не сделала: пора о себе позаботиться, открыть свое дело. Попрут из министров - и что тогда? На пенсию жить? Даже слушать не хотел, идиот! И вот итог: сидит на даче, что-то строгает, в грядках ковыряется. Где друзья-товарищи? Были да сплыли! Где сыновья, в бизнес которых тайком втюхивал наши деньги? Надеялся, что со временем они ему подсобят? Как бы не так: один в Россию подался, у второго семья и маленькие дети, которые тоже кушать хотят! К тому же законную жену отца они ненавидят... Что же мне так не везет с мужиками?..»


А ведь как многообещающе все начиналось: молоденький врач-гинеколог и руководитель районного масштаба!


Для населения небольшого городка Петр Аркадьевич Лежни-вец, можно сказать, был божеством и вершителем судеб. И она к нему едва ли не в первую рабочую неделю - на прием с жалобой: жильем, положенным по закону, не обеспечили, домик для молодых специалистов, в котором обещали квартиру, в лучшем случае к следующей весне сдадут. Если не дадите жилье - потребую открепления, и ваша захудалая больничка снова останется без специалиста.


Погрозила-погрозила и вдруг расплакалась. От жалости к самой себе. И на прием Валерия отправилась от полного отчаяния: не о таком она мечтала! Только-только сделала аборт, вся на нервах, а тут еще тебе работа, которую за первую неделю приема в поликлинике успела возненавидеть! Мало этого, поселили в комнатушке старого деревянного корпуса больницы, переоборудоного под общежитие.


Здесь можно было смело снимать фильмы ужасов: железная кровать с продавленной панцирной сеткой, столетний матрац, стол, тумбочка, шкаф и стул, готовые рассыпаться от случайного прикосновения, затекший потолок, ветер из многочисленных щелей рассохшегося окна, общие кухня и туалет. О душе и горячей воде речь даже не шла. Плюс ко всему то ли мыши, то ли крысы по ночам, которых она боялась до ужаса!


Ну как тут не разрыдаться? И кто ж знал, что ее слезы могут зажечь в правильном, принципиальном человеке огонь страстной любви? Не сразу, конечно. Поначалу районный начальник ее только пожалел. Даже подвез к общежитию на служебной машине глянул в комнатушку, вздохнул и пообещал: завтра же постарается вопрос решить.


Ночью Лере долго не спалось. И не из-за мышей в углу. Обуревали мысли. Как выбраться из этой дыры? Где найти того, кто поможет? И новую жизнь надо строить иначе, с учетом предыдущего негативного опыта, и мужчин по другим критериям выбирать. Снова искать маменькиных сынков, вытирать им сопли, ж пока чего-то добьются, и при этом продолжать зависеть от родителей?


Нет, хватит! Надо найти самостоятельного, взрослого муж уже чего-то добившегося в жизни. Тот же Петр Аркадьевич кандидатура? И ничего страшного, если женат. В ее руках мудрость, ум, опыт. С такой нежностью на нее сегодня смотрел, успокаивал... В районе он долго не задержится, по слухам, скоро и на повышение. Тогда и у нее появится шанс вернуться в область. Почему бы и нет?


Глава района сдержал обещание, и назавтра осматривать столетний деревянный корпус больницы приехала целая комиссия. Она признала - здание аварийное и его разумнее снести, чем монтировать: того и гляди, рухнет крыша и кого-нибудь погребет. На экстренном совещании решено было всех выселить, я здание разобрать по бревнышкам. Ну а пока...


Ничего лучшего, как предложить молодому специалисту комнату в доме матери, Лежнивец не придумал. Валерия и ни возражала. Однажды она не оценила должным образом влияние матери на сына, так что постарается избежать ошибки.


Нельзя сказать, что у нее все получилось сразу. Пожилая женщина оказалась из категории недовольных всегда и всеми - постоянно занятым сыном, невнимательной невесткой, неблагодарными внуками, вредными соседями. У нее даже подруг не водилось


- со всеми перессорилась. Однако Лера подобрала к ней ключик. Достаточно было понять, чего ей не хватает. А не хватало, как и большинству пенсионеров, внимания и почитания, притом в повышенных количествах: всю сознательную жизнь проработала в райкоме партии, и подчинение ей стало потребностью.


Пришлось Лере запасаться терпением, подолгу выслушивать каждодневные жалобы, обиды, откровения, при этом неустанно кивать головой и поддакивать. А еще положительно реагировать на каждый каприз и просьбу. Домашней работы Валерия не боялась, и ей не составило труда стать в придачу ко всему еще и хорошей помощницей по хозяйству. В сравнении с невесткой, заведующей библиотекой, которую свекровь считала белоручкой, квартирантка, безусловно, выигрывала.


В один прекрасный день пожилая женщина расчувствовалась и призналась: была бы счастлива иметь такую дочь. Преданно посмотрев ей в глаза, Лера пролепетала, что тоже была бы счастлива иметь такую мать. И обе прослезились.


«С мамой, похоже, дело в шляпе. Теперь возьмемся за сыночка»,


- решила она и, приготовив воскресный обед предложила хозяйке пригласить в гости сына с семьей. Мол, надо же как-то улучшать отношения.


Приняв все за чистую монету, мамаша тут же позвонила сыну. Тот приехал с детьми, но без супруги. Пообедали, поговорили о погоде, на том и расстались.


А назавтра в прихожей вдруг оборвалась вешалка со всей верхней одеждой. Недоумевающая хозяйка - странно, так крепко держалась! - снова позвонила сыну. Тот прислал в помощь водителя, а вечером сам заехал проверить. Заодно поужинал. Тут вдруг выяснилось, что Лере надо срочно бежать в больницу на консультацию. Петр предложил подвезти, так как начинался дождь. Затем они долго сидели в машине на пустыре за городком, разговаривали, Она случайно коснулась его ладонью, тот ее удержал, первый робкий поцелуй...


Так все и продолжилось: обед ужин, что-то прибить, прикрутить, снег почистить... И если раньше Петр не сразу реагировал на просьбы матери, то тут зачастил без приглашений, даже если ее и дома не было. Подозрений это ни у кого не вызывало: образцовый сын присматривает за матерью, выпала свободная минутка - заехал.


Знал бы кто, что на самом деле творилось в это время в доме, какая невероятная страсть овладевала Петром! А уж тому, что Лера вытворяла в постели, могла бы позавидовать первостатейная куртизанка! Конечно, у нее все это происходило не от избытка чувств. Ничего личного, обычное средство достижения цели. Для этого пришлось проштудировать не одно пособие по деликатной сексуальной теме.


Надо ли говорить, что, крепко подсев на любовную иглу, Лежни-вец все меньше времени уделял работе, семье, переносил встречи, заседания. А в пылу страсти совершенно терял голову без конца признавался в любви, твердил, что Леру никуда не отпустит, она - именно та женщина, которую он так долго искал. И если бы не дети, то сегодня же подал бы заявление на развод.


Ради того, чтобы проводить больше времени с любимой, он даже отправил мать в санаторий. Лера ликовала: все идет по плану!


Увы, как раз этот период едва не стал началом конца их отношений. На подозрительно часто появлявшуюся у дома отсутствующей матери служебную машину наконец обратили внимание соседи. А уж после того, как она простояла там несколько ночей подряд, слухи о романе главы района с молодой докторшей расползлись по городку и через неделю об этом шептались на каждом углу.


Плененный же любовными чарами сорокадвухлетний мужчина и не собирался ничего скрывать. Он заявил жене, что любит другую, и открыто, не таясь, стал подвозить эту другую на работу, встречал, брал с собой в поездки по району и практически переселился в родительский дом.


Однако неожиданно вернулась хозяйка: кто-то из сердобольных соседей позвонил в санаторий и призвал ее спасать сына.


Петр с радостью объявил мамаше, что подает на развод и сразу женится на Валерии. Но тут его ждал сюрприз: мать оказалась против новой невестки! Более того, заявила: она не она будет, если не прервет их порочную связь. На следующий день выгнала квартирантку из дома, а сама отправилась в область, где остались старые партийные друзья.


Надо было срочно убирать из района кого-то из влюбленных!


В спешном порядке Лежнивец поселил Леру в красном уголке общежития районного стройтреста и... исчез на несколько дней. Затем появился и огорошил известием: его переводят в область. Однако пообещал: как только обустроится на новом месте - обязательно перетащит ее в город. Пока же им придется расстаться для видимости. Он уже дал слово другу матери, что сохранит семью, и у жены попросил прощения.


Лера онемела от такого поворота событий. Как же так? Ведь ей, без сомнения, удалось намертво привязать его к себе! Не может быть, чтобы вот так бесславно закончился ее очередной поход за счастьем! В благополучное «потом» она давно не верила.


Петр уехал из района, и жизнь в маленьком городке превратилась для Гаркалиной в сущий ад. Шага не ступить, чтобы не нарваться на оскорбления. Все ее буквально ненавидели, от главврача до последней санитарки. Даже больные отказывались идти на прием! А одна из соседок по новому месту жительства едва не поколотила докторшу, когда случайно застала со своим мужем на общей кухне. Пришлось спасаться бегством и ложиться спать голодной.


Той же ночью кто-то бросил камень в ее окно, напугав до смерти...


«Нужно срочно уезжать, пока кто-нибудь не убил. Жизни все-равно здесь не будет, - поняла она, рыдая в подушку. - Но куда?»


Решение созрело к утру: надо срочно забеременеть. Видела, как Петр переживает за своих детей, так что не бросит и обещания исполнит быстрее. Подгадав время, она помчалась в область, приложила немало усилий, чтобы встретиться с Петром в интимной обстановке, и... все получилось.


Радостную весть она сообщила ему через несколько недель, а спустя месяц уже работала в одной из поликлиник областного центра и жила во вполне приличном семейном общежитии. Еще через полгода ушла в декрет, родила дочь и почти сразу поняла, что на этот раз все рассчитала идеально: Петр души не чаял в ребенке!


Остальное было делом времени. Тем более что после успешно проведенной избирательной кампании главы государства Петру предложили очередное повышение, а там, смотришь, и перевод в столицу не за горами.


Но такой чести надо еще удостоиться, и Лежнивец с полной отдачей сил продолжил службу на благо государства. Старался он в том числе и ради будущего дочери и сыновей, один из которых уже учился в Минске в институте, и ради их с Лерой будущего - пообещал, что уж в столице они обязательно заживут одной семьей. Но пока здесь, в области, лучше не засвечивать их отношения.


Разъезды, командировки, заседания... Случалось, Петр неделями не видел подраставшую дочь и ее мать. Хорошо хоть деньгами помогал исправно. Но Лера приуныла: не жена и не любовница, ни ласки тебе, ни секса, к которому привыкла. Один на один с ребенком. С соседями из осторожности старалась общаться по минимуму, с бывшими однокурсниками связей не поддерживала. Не хотелось снова предстать в их глазах неудачницей - матерью-одиночкой.


Но скрыться от знакомых в областном центре проблематично: то в магазине кого-то встретишь, то в детской поликлинике. А потому в один прекрасный день Валерия не выдержала, устроила Петру истерику и попросила отвезти к родителям. В родном городке все можно представить в ином свете: замужем, супруг много работает, в частых разъездах, на время декрета перебралась домой. И с ребенком бабушка с дедушкой помогут.


Виновато повздыхав, Лежнивец согласился: да, так действительно лучше. Что же делать, если здесь его лицо почти каждый день мелькает на экране телевизора? При такой популярности в общежитие скоро не сунешься, а в маленький городок можно приезжать инкогнито. Тогда и ему легче будет со всем справляться на работе - дел невпроворот, дома - жена, у которой на нервной почве развилась почечная недостаточность, с сыновьями - почти полный разрыв отношений. Те никак не могли простить отцу предательство матери.


Между тем карьера Петра шла круто в гору, его вот-вот обещали перевести в столицу. Конечно, Леру он туда сразу взять с собой не сможет, но и не оставлять же ее одну в Витебске!


Прикупив обручальное кольцо, Валерия позвонила домой и сообщила: скоро ждите. Заодно попросила ничему не удивляться. Все продумав, под покровом темноты Лежнивец загрузил вещи любовницы в собственную машину и отвез ее с дочерью к родителям. Представился им как отец их внучки и будущий муж Валерии. Пояснил: официальные отношения оформить пока невозможно, так как работа ответственная, порой секретная. И попросил ни о чем не распространяться. По простоте душевной те приняли его радушно, без лишних вопросов. Поверили. Даже обрадовались, что дочь нашла такого солидного человека. А внучку, так и быть, помогут вырастить - родная ведь кровинушка.


Рано утром Петр уехал и не появлялся почти два месяца: слу-чился-таки долгожданный перевод с повышением. Меж тем соседи уже шептаться стали, что папоньки у Софии нет, да и Валерия стала переживать: вдруг в столице забудет о ней и дочке? И тут он появился, прикатил на служебном авто с водителем. Вечером в темноте приехал - с рассветом отправился обратно.


Переживала Валерия зря. Лежнивец настроен был серьезно и объявил, что уже занимается ее трудоустройством. Вот только пока надо оставить все, как есть. На то имеются две причины. Во-первых, для нее как для матери-одиночки появился шанс выбить квартиру; во-вторых, хоть жена и отказалась переезжать в столицу, вместе с ним в новой квартире поселились сыновья, с которыми он мечтает наладить отношения. Так что Лере придется запастись терпением...


Спустя месяц от Петра пришла СМС: срочно готовься к отъезду, появилась вакансия врача и комната в общежитии, а они долго ждать не будут. Не досидев до конца в декретном отпуске, Гаркалина оставила дочь на родителей и выехала в Минск.


Можно сказать, впервые после окончания института у нее отлегло от сердца. Конечно, место рядового врача в гинекологическом отделении - это не предел ее желаний, но наконец-то взят первый бастион давнишней мечты: она работает не в какой-то захолустной больничке, а в столичной клинике! Пусть однокурсники подавятся! Как и бывшие одноклассники, многим из которых минская прописка даже не снилась.


Так что Лера покинула родной городишко с гордо поднятой головой.


Поселилась в общежитии, приступила к выполнению служебных обязанностей и снова приуныла. Работа вытягивала все соки, общежитие - на окраине города, с Петром встречались от силы раз в неделю. Статус любовницы ее уже не просто тяготил - разрывал, разламывал на куски. И упование на то, что Лежнивец наконец-то определится, не обещало в скором времени воплотиться в явь. Его жене становилось все хуже, пришлось перевезти ее в Минск, ближе к детям и клинике, где могли помочь. Так что все праздники Лера маялась одна - или на работе, или дома. И ведь никому в жилетку не поплачешься - это был ее выбор.


Год она еще как-то терпела, а затем решила: все, хватит ждать у моря погоды! А что если попробовать найти кандидатуру покруче Петра? Поиски начала с ближайших коллег и довольно быстро определилась: молодой перспективный доктор, профессорский сын Вадим Коренев. Собрав о нем всю возможную информацию, Гаркалина убедилась - лучшей кандидатуры в пределах доступного нет. Поздний и единственный сын у отца, идет по его стопам, по проторенной дорожке. Свекор - профессор, никуда не денется, поможет и невестке.


Внешне, конечно, новый избранник тоже не фонтан - толстоват. Но симпатичен, не то что урод Семен. Выждав какое-то время, Валерия якобы случайно столкнулась с молодым доктором на ступеньках больницы, внимательно на него посмотрела, слегка улыбнулась и гордо прошествовала мимо. Почему-то она не сомневалась: скоро этот большой, неуклюжий, фанатеющий медициной молодой мужчина влюбится в нее по самые уши!..


Зина вернулась в офис ровно через час, как и предполагала. Еще и в магазин успела заскочить, купила кое-что для бутербродов шефу.


Планерка закончилась, и в коридоре толпились расходящиеся по рабочим местам сотрудники. Ладышева среди них не было. Спрятав в шкаф верхнюю одежду, Зина сменила обувь, на цыпочках подкралась к двери кабинета Вадима Сергеевича, прислушалась. Тишина. Лишь легкий посвистывающий звук, напоминающий громкое сопение.


«Спит... Надо же... Ладно, пусть отдыхает, - решила она. - И все-таки этот фотокор что-то знает, - мысленно вернулась она к встрече с Потюней. - По глазам видно: сразу забегали».


С приятелем Проскуриной она столкнулась в лифте здания, где размещалась редакция. Но туда ее не пропустили.


«Проскурина в командировке, - хмуро ответил охранник у дверей. - А фотокоров у нас много. Фамилию назовите - вызову».


Фамилию Зина не знала, так что пришлось возвращаться к лифту. И тут за спиной появился он сам. Но и слова путного вытянуть из него не удалось: мол, ничего не знаю, вот только вернулся из отпуска, извините, спешу.


«Знает, еще как знает! - анализировала его поведение Зиночка. - Может, проследить за ним?.. Жалко, что я не за рулем. Все! Срочно записываюсь на курсы и получаю права. Хватит откладывать! Прямо сейчас этим и займусь, - села она за стол и решительно открыла вкладку с перечнем автомобильных школ города. - А собственно, зачем мне фотокор нужен? Сама Катю разыщу. Как раз кстати сегодня бывшая свекровь предложила забрать Егора из школы. Заеду на Чкалова, поговорю с соседями. Еще в Ждановичи хорошо бы подскочить. Жаль, не знаю, где ее отец живет... Но адрес могут знать те же соседи! Ведь, насколько я помню, Катя поселилась в квартире мачехи!» - осенило Зину.


В сумке затренькал мобильник. Звонила соседка, лежавшая в больнице на сохранении. Подругами они не были, но, если требовалось присмотреть за детьми, частенько выручали друг дружку. И вот в последние три недели Зиночка в полной мере успела прочувствовать Маринкино отсутствие. Теперь ей частенько по вечерам приходилось не только делать уроки с сыном, но и ухаживать за маленькой Нюсей. Помогала, потому что понимала их безвыходное положение: молодая семья выплачивала кредит на квартиру, и Маринин муж-таксист, основной добытчик денежных знаков, понятное дело, не вылезал из машины, работал и днем, и ночью.


- Привет, Маринка! - ответила в трубку Зина, выискивая в списке автошколу поближе к дому или к работе. - Ну что у тебя? Выписывают?.. Как не знаешь?.. Карантин с завтрашнего дня? Значит, и в школах объявят... - вздохнула она, понимая, что вот-вот у нее начнутся проблемы: некому будет присматривать за Егором, а одного его дома на весь день не оставишь. - Маш, я бы с радостью, но сегодня на вечер у меня другие планы. Сына свекровь предложила забрать, так что я прямо с работы - в Шерлоки Холмсы... Понимаешь, у меня подруга пропала. Две недели ни слуху ни духу... Ну Катя, журналистка «ВСЗ», я тебе о ней рассказывала... Ну да, она... В том-то и дело, что никто не знает!.. И он не ищет, представляешь? Да поссорились накануне... Ходит серый, злой, сам не свой. Но даже мысль не посетила, чтобы взять да поискать!.. Ну да, мужики, что с них возьмешь! - не отрывая взгляда от монитора, согласилась она с собеседницей.


О том, что на работе появилась новая сотрудница - известная журналистка, конечно же, Зина раньше рассказала Маринке. Как и о том, что у них с шефом завязался роман, а тому давно пора жениться. Но о дальнейшем развитии событий поговорить не удалось: Маринка попала в больницу, и их кратковременное общение касалось только детских тем.


- ...Еще как может! У кого-кого, а у моего шефа море возможностей ее разыскать! - на сей раз не согласилась Зиночка. - ...Как раз наоборот: любит он ее. Вижу, как мучается. И мать страдает, подумал бы о ней... Почему поссорились? Ну, тут такое выяснилось... Оказывается, много лет назад она написала статью о его отце. Не очень хорошую. А тот, как только прочитал, взял и умер. Конечно, может, и не из-за статьи вовсе, но так совпало. И вдруг теперь выяснилось, что ту статью еще студенткой написала Катя - молодая была, зеленая... Вот именно: ужас, - закивала она. - ...Нет-нет, ты дальше послушай. В общем, как только она узнала, что это был его отец, то сразу же разместила в Интернете новую большую статью. Очень хорошую! И извинилась, и покаялась во всех грехах. Назавтра ее в «ВСЗ» напечатали... Почему раньше не сделала? А кто ее знает! Может, уже и не помнила за давностью лет. Вот скажи: ты помнишь все до мелочей, что было год назад?.. А одиннадцать лет назад?.. И я о том же... Короче, в результате она, наверное, посчитала себя плохой и исчезла... Вот именно, плохие так не поступят и каяться не станут... Ну да, роковая ошибка прошлого... Беда, согласна... Потому и говорю: дурак Ладышев... Подожди секундочку,


- бросила она взгляд на кабинет шефа и прислушалась.


Что-то было не так. Странный завывающий звук то усиливался, то стихал. Так не храпят и не сопят. Улучив паузу в разговоре, Зина подошла к двери, приложила ухо к замочной скважине. Странно. Не может он так долго спать. Ну, вздремнуть часок - это да. Надо проверить.


- Марина, я тебе позже перезвоню, хорошо? - прошептала она в трубку и, зажав телефон в ладошке, приоткрыла дверь.


В лицо тут же ударила волна ледяного воздуха: одно из окон открыто для проветривания и, похоже, давно. А в кабинете - никого.


«Куда же он подевался? - недоумевала Зиночка, закрывая окно.


- И планерка закончилась».


- Вы не знаете, где шеф? - обеспокоенно спросила она у охранника.


- Мне не докладывал, - пожал тот плечами, оторвавшись от журнала. - Незадолго до вашего прихода вышел. Одетый.


-Ясно...


Зиночка закрыла дверь и задумалась. Не предупредил, куда поехал, не дал никаких указаний - для середины рабочего дня это более чем странно.


«И планерку пропустил. Вот до чего любовь доводит даже упертых холостяков и циников! Они только на первый взгляд такие


- задубевшие внутри и снаружи, броней покрытые. А колупнешь корку - там все живое: болит, страдает, плачет, - посочувствовала она шефу. - А вдруг он Катю поехал искать?» - солнечным лучиком мелькнула мысль...


...Отвлекаясь на рабочие звонки, Лежнивец наконец добралась до истории болезни заинтересовавшей ее пациентки из гинекологии.


«Очень знакомая фамилия... - еще раз обратила она внимание.


- Прописка не наша. Тем более любопытно, кто такая и почему поступила без согласования. Осмелели вы, Ольга Михайловна, а зря... Итак, пришла сама, беременность малого срока, угроза выкидыша, в настоящий момент проживает на Чкалова... Ну, допустим. Закроем на это глаза. Только здесь одно «но»: больным с улицы дефицитные лекарства не назначают... И где же эта краля работает? Вдруг... Что? «ВСЗ»?! Не может быть!.. - оторопела Валерия


Петровна - И она лежит на сохранении в моей больнице?! Да как посмела! - едва не задохнулась она от возмущения. - Так... Какая палата?.. Сейчас я ей устрою!..»


Лежнивец в сердцах сгребла ключи и бросилась к выходу, но тут же нос к носу столкнулась с влетевшей в кабинет запыхавшейся Огородниковой.


~ Ой, здравствуйте! Вызывали?


Сделав глубокий вдох, Валерия Петровна на секунду замерла, молча развернулась, подошла к столу, взяла в руки историю болезни Проскуриной и швырнула на стол.


- Что это? - рявкнула она, не в силах сдержать гнев. - Я спрашиваю: кто позволил назначать больной дефицитные препараты?! Как вы это объясните? И почему я обязана так долго вас ждать? Что у вас за дисциплина!


Ольга Михайловна не удивилась такому приему. О том, что Лежнивец, мягко говоря, недолюбливала гинекологию, в больнице знали все. Сложно вспомнить, с чего началось противостояние, но с первого дня назначения новый начмед взяла под пристальное внимание именно это отделение. Возможно, в силу того, что сама когда-то была гинекологом, а возможно, потому, что заведующий отделением [увы, бывший) когда-то считался главным претендентом на вакантное место начмеда.


Кому, как не ему, и следовало возглавить лечебную часть? Во-первых, ученая степень; во-вторых, столько лет практики на одном месте, ученики, в число которых когда-то попала и Огородникова. И руководство, и персонал ходатайствовали за него. Портил картину лишь предпенсионный возраст. Тем не менее все были уверены - это не станет помехой.


И вдруг, как снег на голову, назначение никому не известной дамочки. Стоит ли говорить, как все сочувствовали заведующему. Хотя он внешне воспринял это спокойно. Лишь однажды позволил себе высказаться в сердцах: куда, мол, катится медицина, если руководит ею все больше непрофессионалов. И что-то там добавил насчет темной истории с криминальным абортом...


Кто-то, видимо, донес его слова новому начмеду. И властвующая дама невзлюбила не только заведующего, но и все отделение. А через год сделала все, чтобы тому не продлили контракт. В силу пенсионного возраста. Ох и шум тогда поднялся! Сплотившись, коллектив решил отстоять учителя и написал ходатайство, больше похожее на ультиматум, в Минздрав. Редкий случай - никто не испугался возможных санкций. Подписали петицию все до последней санитарки.


Слухи о взбунтовавшихся медиках поползли по министерству, по другим больницам, и, дабы не накалять обстановку в верхах решили пойти навстречу: пенсионеру продлили контракт. Той же ночью он умер - сердце не выдержало...


Воздав усопшему положенные почести, тут же назначили новую заведующую отделением, но опять же не свою - взяли со стороны. Страсти постепенно улеглись, но, как говорят, осадок остался. Как никуда не делась и конфронтация коллектива с начмедом.


К счастью, новая заведующая оказалась человеком принципиальным: на сближение с начальством не шла, могла постоять и за себя, и за подчиненных. Да и профессионалом была отменным, бралась за сложнейшие случаи. При этом установила в коллективе железную дисциплину любимчиков не заводила Поговаривали: у нее в верхах тоже есть рука, однако это уже не имело значения: здесь хотя бы заслуженно человека продвигают.


- ...Извините, я только что из операционной, - объяснила Огородникова. - Могу присесть?


- Меня не волнует! - на прежней ноте продолжила Лежнивец, но вовремя спохватилась. - Бардак, да и только! - выдохнула в сердцах и показала на стул. - Присаживайтесь. Разговор предстоит серьезный. Я хочу знать, как и почему здесь оказалась эта женщина, - подвинула она доктору медкарту. - Это первое. Второе: почему вы назначили ей лимитированные препараты? За какие такие заслуги? И третье... Ладно, с третьим подождем... Внимательно вас слушаю.


Ольга Михайловна присела на стул, глянула на фамилию больной: да, такие лекарства назначаются строго по показаниям и проходят процедуру утверждения. В данном случае все соблюдено: завотделением подписала, замначмеда подписал. Оснований достаточно: поздняя беременность, ранний токсикоз. При поступлении анализы Проскуриной оставляли желать лучшего, о чем даже Катя не знала. Все на грани самопроизвольного аборта. Именно поэтому Огородникова и назначила усиленную терапию. Хотелось подстраховаться, чтобы наверняка. И не зря. Состояние стабилизировалось, к концу недели она планирует выписать пациентку.


То есть с медицинской точки зрения все вполне оправдано. Если, конечно, не брать во внимание, что каждая третья беременная в стране нуждается в подобного рода терапии и подобного рода лекарствах. Но что есть, то есть. И в данном случае, понятное дело, порадели своему человечку.


Ради справедливости надо сказать, врач Огородникова такими вольностями не злоупотребляла. И новая заведующая, считая ее опытным специалистом, никогда не подвергала сомнению ее назначения.


И вдруг из-за этого начмед вызвала на ковер. Непонятно.


- Я слушаю, - ледяным тоном напомнила о себе Лежнивец.


- Объясняю, Валерия Петровна, - тщательно подбирая слова, тактично начала Огородникова. - Здесь уникальный случай. Женщина десять лет лечилась от бесплодия. Ни одной беременности, но при этом не выявлено никаких патологий ни у нее, ни у супруга. ЭКО прошли - не получилось. И вдруг беременность. При этом тяжелейший токсикоз на раннем сроке. Она как зашла ко мне в кабинет, я ее даже не сразу узнала: потеря веса, обезвоживание.


- То есть она - ваша протеже? - усмехнулась начмед.


- В данном случае это роли не играет. Еще раз повторяю: уникальный случай. Да, я ее наблюдала все эти годы в медицинском центре и знаю результаты всех обследований. Поэтому, не скрою, очень обрадовалась самому факту беременности. Даже статью хочу написать о классическом случае несовместимости, - в эмоциональном запале проговорилась Огородникова.


- То есть... Беременность не от супруга? - догадалась Валерия Петровна.


- Семья в стадии развода, - развела руками Ольга Михайловна. - При этом огромное желание стать матерью.


Начмед взяла паузу. Похоже, обдумывала ситуацию. На душе у Ольги Михайловны отлегло: кажется, сменила гнев на милость.


- И кто отец ребенка? - вдруг спросила она и снова нахмурилась. - Отец ребенка знает о беременности?


- Ну... понимаете... - доктор даже растерялась от неожиданного вопроса. - Я посчитала неуместным уточнять такие подробности. Главное - сохранить беременность. К концу недели планирую выписать Проскурину.


- Н-да... Нравы. Стоит ли удивляться... Снова пойдет строчить пасквили в свою газетенку? - язвительно хмыкнула начмед.


- Зачем вы так? Екатерина Проскурина - известная журналистка, с именем. Ее знают и уважают. Читатели любят. Но на сегодняшний день самое важное для нее - ребенок.


- Ребенок... Как же! Для таких, как она, нет ничего святого, - не скрывая презрения, фыркнула Валерия Петровна. - И беременеют непонятно от кого. Уж лучше бы сразу шли в проститутки, совместили первую древнейшую профессию со второй. Как лить грязь в статейках о медицине - так пожалуйста! Это мы умеем, это мы с радостью. А чуть что случилось - сразу к докторам: караул, помогите! Вы, Ольга Михайловна, лучше бы подумали о своей репутации. Не зря говорят: скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты.


Огородникова подняла удивленный взгляд на начальницу. Какой бы стервой ни была Лежнивец, прежде она не позволяла себе давать вслух личностных оценок. А здесь, как ни крути, перед ней коллега. Пусть и ниже рангом. В этом деле явно замешано что-то личное. Конечно же, причина не в импортных препаратах. Нечто более важное выбило ее из равновесия.


«Да пошла ты! - разозлилась Ольга. - Я должна тебя спрашивать, с кем дружить, а с кем нет? Сама больше года обхаживает любовницу важного чинуши, устраивает ее периодически в наше отделение. А уж какие лекарства ей назначает! Да сколько можно терпеть! Ни выходных, ни проходных. Две недели отпуска просила - дала одну. Вторую - даже за свой счет! - не подписала. Мол, работать некому. Конечно, некому за копеечную зарплату и при таком руководстве! Вот дотяну до декрета - а дальше, пожалуйста, уж как-нибудь без меня!»


- Простите, но решать, с кем мне дружить, не входит в круг обязанностей начмеда! - заявила она с вызовом. - Лично я горжусь дружбой с Проскуриной.


- Ну что ж... - угрожающе зашипела Лежнивец. - В таком случае вынуждена напомнить вам, что входит в круг моих обязанностей. Скоро в больницу придет проверка, которая непременно обнаружит вопиющий случай расходования государственных средств! Поэтому объявляю вам выговор, так как считаю назначение их необоснованным. Это первое. Второе. На время разбирательства отстраняю вас от работы в отделении и перевожу в приемный покой.


- В таком случае я опротестую ваш приказ, -поднялась со стула Огородникова. - А заодно попрошу комиссию взглянуть на еще одну историю болезни и сравнить листы назначений. Вы знаете, о ком я. Или любовница высокопоставленного чиновника заслуживает большего, чем известная журналистка? И гнева вашего я не боюсь, мне терять нечего, - гордо подняла она голову. - А работу свою выполняла и буду выполнять так, как считаю нужным. Еще вопросы будут?


- Свободны! - от негодования Лежнивец едва не задохнулась. -Историю заберите!


«Вот сволочь! - покинув кабинет, негодовала в душе и Ольга. -Совсем совесть потеряла! Да все знают, через чей кабинет оформляются в больницу блатные!.. И все-таки почему она прицепилась именно к Проскуриной? Журналистику почем зря поносила... Надо разобраться. Не иначе, у нее к Кате что-то личное. Может, упоминала ее в статьях? Надо спросить...» - открыла она дверь ординаторской.


- Ольга Михайловна? - встретила ее завотделением. - Хорошо, быстро вернулись. Срочно в операционную. Внематочная.


- Не могу, только что начмед отстранила меня от работы, - буркнула Огородникова.


- Это мы еще посмотрим! - бросив на нее внимательный взгляд, усмехнулась заведующая. - После расскажете. А сейчас идем в операционную.


Вздохнув, Огородникова положила историю болезни Проскуриной на стол и отправилась следом...


5


Лежнивец долго не могла успокоиться. Внутри все кипело, клокотало, захлестывало яростью.


«Да что она себе позволяет?! Да кто она такая?! Да я сотру ее в порошок, раздавлю, как букашку! Сволочи, весь день испакостили! Сначала Ладышев, затем проверка, теперь эта парочка! Как эта Проскурина посмела лечь в больницу? Мою больницу! - истерика набирала обороты. - Вышвырну в три шеи! И Огородникову следом! Не дойдет до их мозгов, кто здесь хозяин, все отделение разгоню! Надо бы взглянуть на эту журналистку. Жаль, тихий час, - раздувая ноздри, Валерия Петровна скосила глаза на часы.


- Ладно, отложим на завтра. А сейчас успокоимся и подумаем, что день грядущий нам еще готовит. Ладышев, гаденыш, так и не позвонил!.. Бегай, бегай, обижайся. Все равно будет так, как я хочу»,


- самоуверенно усмехнулась она.


...В сравнении с вечно занятым и куда-то спешащим Петром (то его внизу ждала машина, то он опаздывал на совещание, то торопился отвезти жену на процедуры) Вадим имел уйму преимуществ. Молодой, для него ничего не стоило в любой момент перекроить распорядок дня, отложить дела, встречи с друзьями, только бы лишнюю минутку побыть рядом с любимой. Готов носить ее на руках, до утра целовать, согревать нежностью! Такой большой, теплый, мохнатый пингвиненок, как окрестила она его про себя.


Ни с чем подобным прежде Валерия не сталкивалась и поначалу даже растерялась. А потом впервые в жизни, не играя, стала отвечать ему тем же. Оказывается, можно быть счастливой, если даришь счастье другому человеку! Ей не хотелось расставаться с Вадимом, не хотелось выбираться из его кровати, покидать его квартиру. Но...


В любую минуту в общежитие мог нагрянуть Лежнивец. Потому приходилось возвращаться в холодную комнату, ложиться спать в постылую постель и время от времени заниматься сексом с человеком, и раньше не сильно приятным, а уж сейчас - тем более. Но и потерять его Лера не могла себе позволить. Во всяком случае, пока не определится с Кореневым.


Увы, самопроизвольная химическая реакция любви длится недолго. На смену ей должна прийти какая-то новая ее фаза, либо все закончится.


Лера до сих пор хорошо помнила то время, когда мозг разрывался от напряжения в поисках нужных решений. Как же ей поступить? Пойти на поводу у чувств вслед за Вадимом или выбрать все-таки материальное благополучие? В этом плане Петр, конечно, выглядел предпочтительнее: и положение у него, и полный достаток. А что возьмешь с молодого доктора, пусть даже папа у него профессор? Профессорам нынче тоже мало платят. Да и не больно жаждет он видеть ее в невестках, о чем как-то проговорился Вадим.


После этого Лера всю ночь не спала: неужели и здесь путь к счастью перекроют папа с мамой? Нет уж! Проходили, и не единожды! На сей раз будет иначе. Они сами к ней приползут!


Для этого, как ей тогда казалось, всего-то и требовалось чуть- чуть поднажать на мягкотелого Вадима. Но снова все пошло не по ее плану. Вместо того чтобы найти подход к родителям, строптивый сынок хлопнул дверью и ушел жить в квартиру друга. Гордость, видите ли, взыграла! Толку-то от нее, если в кармане ни шиша!


Иногда Лера совершенно не понимала Вадима. На самом деле он мог легко и просто подниматься по карьерной лестнице, используя связи отца. Но этот глупыш ни с того ни с сего пожелал всего добиться сам и из-за этого даже на девичью фамилию матери перешел! И сколько же это лет пройдет, пока он сам, собственным лбом пробьет железобетонные научные стены и станет профессором? К пенсии? Нет, на такой долгой дороге к счастливой жизни Лера ему не попутчица.


К тому времени химическая реакция любви иссякла и перестала доминировать над рассудком. Слишком многое складывалось не в пользу Коренева-Ладышева! Ну ладно, выйдет она за него замуж - и что дальше? Полунищенское существование на съемной квартире? Или, может, родить ему ребенка в надежде, что предки смилостивятся и пустят в профессорскую квартиру? А ей самой нужны эти профессора в квартире? Вряд ли она найдет с ними общий язык. Да и не собирается. Обидели ее до конца дней!


Тут еще, как назло, Лежнивец перестал появляться: состояние жены резко ухудшилось, требовалась пересадка почки. Ему, конечно, хватало - приходилось разрываться между работой, больницей и домом, где жили сыновья. На любовницу времени не оставалось.


Гаркалина словно зависла между небом и землей и снова была близка к депрессии. И тут вдруг выяснилось, что она беременна...


От кого, даже вопроса не возникло: только от Вадима. Секс с Петром случился за последний месяц лишь единожды, в безопасное время.


Первым желанием было пойти на вакуум. Но десятое чувство подсказало: не спеши! Вдруг беременность послана не зря и в жизни наконец грядут перемены? Так оно и вышло. Лежнивца назначили министром, а буквально через пару дней умерла его жена -не прижилась пересаженная почка.


О том и о другом событии Гаркалина узнала не сразу, так как несколько дней от Петра не поступало никаких известий. За это время Лера едва не открылась Вадиму, едва не согласилась стать его женой. Но вовремя появился Лежнивец с новостями, и она тут же объявила, что ждет от него ребенка. Известие о беременности побудило новоиспеченного министра и вдовца немедленно сделать ей предложение. Он только попросил соблюсти приличия и подождать положенные для траура сорок дней.


В тот момент Валерия даже не задумывалась, правильно ли она поступает. Это был естественный порыв, вызванный открывавшимися перспективами. Оставалось только как-то разобраться с Вадимом, который мог создать проблемы. Просто так он не отступится: начнет искать, преследовать ее, не дай Бог, пересечется с Петром, и тот поймет, что у нее в это время был не он один.


Конечно, она этого никак не могла допустить. А потому продолжала играть перед Вадимом роль влюбленной женщины, тайно готовясь к другой жизни, о которой уже вовсю хлопотал Лежнивец: выбил наконец квартиру, занялся поисками для нее новой, более спокойной работы.


В отношении Вадима Лера разработала четкий план: в один прекрасный день она просто исчезнет. Ни нового адреса, ни места работы он знать не должен. По прошествии времени страсти улягутся. Ну а если Коренев найдет ее раньше, то она сообщит: вышла замуж, их роман окончен.


Так оно и было бы, не случись эта история с операцией. Ну да, просмотрела. Вернее, и не смотрела даже, поверила на слово. О какой пациентке она могла думать в то дежурство? Сама последние две недели будто по тонкой проволоке ходила: и от одного было что скрывать, и от другого. А на следующее утро вообще предстояло самое рискованное, рассчитанное по времени мероприятие -сесть в рейсовый автобус, выйти на окраине города и материализоваться в общежитии: после обеда Петр организовал перевозку вещей в новую квартиру.


Занятая хлопотами, о послеоперационной заварухе она поначалу и понятия не имела. Вызов в прокуратуру был как привет из прошлой жизни. Пришлось подключать супруга с его связями. Написав под диктовку юриста выгораживающую ее объяснительную, она и переживать перестала: новая фамилия давала полное право расслабиться. Ход делу в отношении нее не дадут. А что касается Вадима - сам разберется.


Теперь ее тревожила только беременность, вернее, - как бы Лежнивец не догадался, что ребенок не его...


Зазвонил телефон.


- Лежнивец, - бросила в трубку Валерия Петровна. - Слушаю.


- Добрый день! - отозвался взволнованный мужской голос. -Это больница? Я хотел бы навести справки о...


- Звоните в справочную, - раздраженно прервала она.


- Да, конечно. Но я нашел этот номер в Интернете. Может быть, вы подскажете...


- Я начмед и справок не даю, - отрезала Лежнивец и уже собралась положить трубку, как услышала:


- Я из Германии. Не кладите трубку, пожалуйста! Моя фамилия Вессенберг. Генрих Вессенберг. Я вас очень прошу: продиктуйте телефон справочной, и я не буду вас больше беспокоить.


Недовольно хмыкнув, Лежнивец позволила себе смилостивиться. Не последнюю роль сыграло то, что звонит иностранец. С ними надо поаккуратнее и потактичнее - могут пожаловаться.


- ...Огромное вам спасибо! - поблагодарил мужчина, после того как ему продиктовали номер. - Преогромнейшее! Вы так добры!


- А кто вас интересует? У вас здесь родственник? - неожиданно проявила интерес Лежнивец.


Спросила так, для проформы.


- Скорее родственница... Вернее, будущая жена, - пояснил мужчина. - Я лишь сегодня узнал, что она находится в больнице. Разволновался, стал искать телефон...


- Как фамилия больной? - снова сжалилась Валерия Петровна.


- Проскурина. Екатерина Проскурина.


Лежнивец едва не выронила трубку.


- Она в женском отделении. В гинекологии, - пояснил дальше мужчина. - Насколько я помню, у нее и раньше бывали проблемы по гинекологии. Скажите, что с ней?


- Ничего, - пересилила себя Лежнивец. - На днях выпишем.


- Как же ничего, если она почти две недели у вас лежит? - не согласился мужчина.


- Звоните в справочную. До свидания! - ледяным голосом отчеканила начмед и положила трубку.


«Так вот из-за кого разводится Проскурина! Немца себе подыскала. Теперь укатит в Германию, родит этому Генриху ребенка, - зло подумала она. - Везет же шлюхам-журналюгам!.. С другой стороны, пусть сваливает. Во всяком случае плюсов ее репутации это не добавит. Напридумывала, напечатала - и смылась за границу. Только корчит из себя честную! Одиннадцать лет назад тоже казалась честной. А на самом деле на ней клейма негде ставить! -презрительно сузила глаза Валерия Петровна. - Ладно, посмотрим завтра на эту кралю. Сегодня некогда, с Юрой встреча. А Вадиму, если не перезвонит, сама о себе напомню - игра стоит свеч», - решила она и посмотрела на часы.


Рабочий день подходил к концу...


Ровно в пять Проскурина спустилась в холл. Потюни нигде не было.


«Куда же он запропастился?» - она нетерпеливо выглянула в окно и тут же заметила семенившего по тропинке Веню.


Катя перехватила из его рук пакет с вещами, попросила подождать и направилась к затерявшемуся в глубине коридоров туалету диагностического отделения. Об этом укромном местечке рассказала Марина - там все переодевались.


- Пошли, - окликнула она друга, изучающего наглядную агитацию на стенах


- Быстро ты! - отдал он должное. - И выглядишь гораздо лучше, чем утром.


Катя улыбнулась: это хорошо, что удалось замаскировать темные круги под глазами, и ресницы накрасить, и блеск на губы положить. Перед отцом она должна предстать в нормальном виде, чтобы, не дай Бог, не возникло подозрений о ее плохом самочувствии. Выручила Маринка; на всякий случай привезла в больницу полную косметичку всякой всячины, хотя сама ею почти не пользовалась. Она вообще была девушкой запасливой - в тумбочку пальца не сунуть из-за этих «на всякий случай».


- Слушай, спросить хотел, - продолжил Веня. - Днем, когда уезжал, твоего бывшего с подружкой здесь на ступеньках встретил. Даже растерялся. По тебе, что ли, соскучились?


Глотнув студеного воздуха, Катя кашлянула, прикрыла рот ладошкой, натянула на голову капюшон, подняла воротник. Тут же вспомнилась Алиса в норковой шубе.


- Веня, думай, что говоришь!


- А почему нет? Бывший муж с бывшей подругой навещают в больнице бывшую, уже беременную, жену, - добавил тот, протянув ей руку. - Не поскользнись... На Западе, кстати, это норма


- На Западе, Веня, вот за такую помощь, - ухватившись за его услужливо подставленный локоть. Катя осторожно спустилась со ступенек, - на тебя феминистки могли бы в суд подать.


- Да ну их!.. - отмахнулся он. - Это они от обиды на мужиков. По беспредельной девственной глупости. Я тебе - о дружбе. Там бывшие и нынешние парочки по жизни отношения поддерживают. Или хотя бы вид делают. И дети между собой общаются. Я вот, кстати, как ни пытаюсь своих бывших свести, и слушать не хотят, - вздохнул Потюня.


- А зачем ты их хочешь свести? Чтобы сообща косточки тебе перемывали? - насмешливо поинтересовалась она.


- Ну пусть бы и перемыли, - пожал плечами Вениамин. - Может, полегчало бы. Хотя... Боюсь, ты права: соберутся и как начнут меня скопом воспитывать!.. Нет, уж лучше по отдельности. Ну что? Куда едем? - уточнил он и завел двигатель.


- В кардиоцентр на Розочки. А телефон мой где? Надо Арине Ивановне позвонить, что я выехала.


- В пакете. И подзарядка там.


Катя нашла телефон, попыталась включить, но тот даже не пискнул. Автомобильную подзарядку, после того как Вадим подарил ей новый телефон, так и не удосужилась купить, а старая не подходила.


- С твоего можно набрать? - спросила она расстроенно. - Хотя... номер-то все равно не помню. В холле встретимся... Ты почтовый ящик на Чкалова открывал?


- А ты просила? Пулей в квартиру, взял что надо - и обратно. Ждешь чего-то?


- Письма из суда. Дату развода должны уточнить. Завтра сможешь заглянуть? Или сегодня? Давай заедем на обратном пути.


- Кать, лучше завтра У меня сегодня цейтнот: одному киндеру подарки отвез, приехал ко второму - а там грипп, температура высокая. Надо лекарства купить и забросить, - виновато засопел Потюня, следя за дорогой. Конец рабочего дня, время пик. Машин к вечеру прибавилось, как и пешеходов: убегая от мороза, закутавшись в шарфы, нахлобучив капюшоны, они не особенно оглядывались по сторонам и часом норовили угодить под колеса. - А еще третий киндер есть. Долго у отца будешь?


- Не знаю, как получится. Но часик точно посижу. Давно не виделись.


- Тогда я отъеду в аптеку. И к заказчику одному заскочу на пару минут. Здесь неподалеку, на Либкнехта живет. Фотки с юбилея передам. Нервничает уже. А через час, как штык, буду ждать внизу. Идет?


- Идет, - кивнула Катя. - Только ты меня поближе, у самого крыльца, высади.


Проследив, как женская фигурка перебежала дорогу и скрылась за больничными воротами, Веня выехал с парковки и сразу влился в поток машин. Не заметил, как из только что припарковавшейся позади машины выскочил мужчина, побежал было следом, но, поняв, что не догонит, вернулся к своему автомобилю...


- Папулечка, родненький, как же я по тебе соскучилась! - Катя прижалась к отцовской щеке. - Прости, что долго не навещала...


- Да ладно, - улыбаясь, погладил ее по голове отец. - Устроила мне здесь санаторий. Уж я-то знаю, кто с врачами обо всем договаривался. Арина сказала - не она хлопотала.


- Ну, не совсем так, - смутилась дочь, раздумывая, стоит ли признаваться, чьих рук это дело.


- Не отнекивайся. Так что все хорошо, доча. Прорвемся, и не такое в жизни видали.


- Конечно, прорвемся, тем более что у меня для тебя новость! - объявила Катя. - Новость, ради которой тебе вдвое, а то и втрое дольше придется пожить! - лукаво подмигнула она Арине Ивановне. - А ну попробуй догадаться!


- А что тут догадываться? - Александр Ильич внимательно посмотрел на нее. - Влюбилась моя дочь. Вижу, глаза горят... Ну дай-то Бог! - вздохнул он. - Так даже спокойнее: ежели что со мной случится - не одна будешь.


- Э-э-э! Что за настроение? - возмутилась Катя. - Как это «ежели что случится»? А внука кто будет растить? Кто мне обещал помощь и поддержку? Нет уж, папочка! Даже не пытайся отвертеться! Не позволю... то есть не позволим! Вот так!


Александр Ильич напряженно свел брови, помолчал, и вдруг лицо его озарилось улыбкой.


- Ты не шутишь? - заглянул он в глаза дочери.


- Разве таким шутят? Не пройдет и восьми месяцев, как ты станешь дедушкой.


- Дождался... Слава Богу! - прошептал Александр Ильич. - Арина, ты слышала? Я дедом стану! - не скрывая радости, повернулся он к супруге.


- Вот и замечательно! Сколько можно спать с бабушкой, так и не став дедушкой? - отшутилась она, внимательно наблюдая за его состоянием. Расчет на то, что положительные эмоции пойдут на пользу, оправдался. - Так что теперь мы квиты.


- Да я бы давно... Да я бы с удовольствием... - пытаясь справиться с эмоциями, Александр Ильич засуетился, попробовал привстать, но тут же был остановлен твердой рукой Арины Ивановны. - А ты уже знаешь, кто будет? Внук? Внучка?


- Папочка, разве важно, кто? Я так ждала этого ребенка! Поверь: мне абсолютно все равно, мальчик или девочка. Да хоть двое!


- И то верно. А кто отец? Виталик? - по лицу отца скользнула тень.


- Нет, не Виталик, - Катя опустила голову, погладила его руку. Знала, что он обязательно задаст этот вопрос. И даже продумала ответ: - А какая нам разница, кто отец? Главное, что у ребенка есть я, ты... Арина Ивановна, - посмотрела на сидевшую с другой стороны кровати мачеху. - И мы все его любим. Разве недостаточно?


- Нет, погоди... Как это - какая разница? Катя, ты...


- Папа, давай откровенно... Ты рад, что Виталик не имеет к нему отношения? - спросила она и, дождавшись кивка, продолжила: - Ну так вот. Прими как должное: ни он, ни кто другой не имеет отношения к ребенку. Он только мой - и точка. И, пожалуйста, не задавай мне больше таких вопросов. Такова жизнь... Теперь-то ты понимаешь, что должен как можно быстрее выздороветь? Кроме как на вас с Ариной Ивановной, нам надеяться не на кого, - улыбнулась она и приложила ладонь к животу.


- Да я-то... Только ведь... - растерянно забормотал Александр Ильич, но, прервав себя на полуслове, продолжил совсем в другом тоне: - Ты права. Некуда теперь деваться, надо срочно выздоравливать. Куда же вы без меня?.. А как ты себя чувствуешь? - забеспокоился он. - Арина, ты только посмотри на нее: кожа да кости! А ведь не одна, там еще внутри... Значит, так: завтра переезжаешь к нам, и никаких «не хочу», «не могу» и «не буду»! - категорично заявил отец. - Ты со мной согласна? - обратился он к жене.


- Еще как согласна! - поддержала Арина Ивановна.


- Так я и не возражаю, - игриво пожала плечами Катя. - Тем более сейчас вам нужны деньги: квартиру снова сдадите. А нам с Ариной Ивановной вдвоем будет веселее, пока тебя выпишут. Так что... Все вопросы решены, дело за тобой.


- Не дождетесь! - хмыкнул Александр Ильич. - Арина, а нельзя ускорить операцию? Прямо завтра пусть делают. Некогда мне тут разлеживаться!


- Саша, я не могу решать такие вопросы. Завтра сам поговоришь с лечащим врачом.


- И поговорю! Пусть поторопятся. А вы пока без меня собирайте Катины вещи и перевозите в Ждановичи. Ничего, еще поживем... Еще как поживем втроем!


- Не втроем, а вчетвером, - поправила дочь.


- А вчетвером - тем более поживем! - заверил отец. - Было бы ради кого жить...


Ладышев свернул на улицу Розы Люксембург, нашел свободное место ближе к воротам, припарковался, как вдруг боковым зрением через машину справа заметил выезжающий БМВ, показавшийся знакомым. Но, пока заглушил двигатель, пока выскочил и побежал следом, машина покинула парковку. Успел только номер рассмотреть: Катин.


Бегом вернулся в салон, попытался выбраться из автомобильного лабиринта, но быстро не получилось: пришлось пропустить как нарочно подъехавший к остановке автобус, затем скопившиеся за ним авто - несмотря на мороз, движение по односторонней улице было довольно интенсивным.


Выехав наконец, Вадим сразу понял, что ускориться и догнать БМВ не удастся: улица узкая, плотный поток попутных и встречных машин, маневрировать опасно. А о дальнейшем Катином маршруте можно лишь догадываться - Ждановичи или Чкалова.


Не исключались и другие варианты, но опять же на уровне предположений. Поразмыслив, он выбрал Чкалова и решил подождать Катю во дворе, надеясь, что она уже там. Однако автомобиля на привычном месте не оказалось, вместо него стоял чей-то внедорожник.


Покружив по дворовой территории, но так и не обнаружив машину, Ладышев припарковался прямо напротив окон ее квартиры, выключил фары и принялся ждать. В свете фонарей вся прилегающая территория открывалась как на ладони: заезжали машины, торопливо передвигались люди - все спешили в домашнее тепло.


Пусть мороз и ослаб, но минус двадцать три - температура не для прогулок.


Потому и от курева пришлось отказаться, чтобы не опускать стекло: студеный воздух быстро выдул бы тепло из салона, а Вадима и без того знобило. Болела голова, клонило в сон, негромкая инструментальная музыка из динамиков периодически погружала в состояние дремы.


Случайно взгляд зацепился за женскую фигурку. Мелко перебирая ногами, она двигалась вдоль дома и посматривала в сторону окон. Женщина поровнялась с автомобилем, и Вадим ее узнал.


«Зина! Что она здесь делает?» - он придвинулся ближе к лобовому стеклу.


Свернув к Катиному подъезду, секретарша остановилась у двери и принялась нажимать на кнопки. Похоже, в нужной ей квартире - никого. К кому она пришла в гости, гадать не приходилось. Конечно, к Кате. Совпадения здесь вряд ли возможны.


Сдаваться не в характере Зиночки, и она настойчиво продолжила давить на кнопки. Скорее всего, звонила в соседние квартиры. Помощь появилась неожиданно: к подъезду подошла женщина и набрала код. Спрашивая что-то, секретарша скрылась вслед за ней в подъезде.


«Браво ее настойчивости! - усмехнулся Ладышев и снова откинулся к спинке сиденья. - Если уж в такой мороз не побоялась искать Катю - не остановится, пока не найдет... Но сейчас она может мне помешать. Если они встретятся, тогда разговор затянется. А вдруг Катя все-таки дома? Устала, уснула с дороги... А Зина, если ей надо, мертвого разбудит».


Секретарша вышла из подъезда минут через двадцать. Свет в окнах за это время не включался, значит, Кати дома нет. Хотя бы за эти разведданные Зине стоило сказать спасибо.


Проследив взглядом за удалявшейся фигуркой, Вадим закрыл глаза. Странное дело, но озноб, непонятная усталость и сонливость у него даже усилились. В полудреме прождав еще около часа, он решился позвонить по мобильному. Абонент оставался недоступным.


«Куда же она снова подевалась? - недоумевал Ладышев. - В больнице прием посетителей давно закончился, - глянул он на приборную доску. - И телефон не включает. Почему?»


Часы показывали без пяти девять вечера. Временно сдавший позиции мороз медленно, но верно приближался к утренним показаниям термометра. Количество машин и прохожих резко уменьшилось. Зазвонил телефон.

- Добрый вечер, Вадим Сергеевич. Не поздно беспокою? - уточнил Поляченко.


- Нет, нормально. Слушаю.


- Разузнал я тут кое-что по вашему делу, - Андрей Леонидович взял секундную паузу. - Каких-либо ЧП за последние две недели с Екатериной Проскуриной зафиксировано не было, по описанию неопознанных тоже не подходит. Ну, вы понимаете, о чем я...


- Да, понимаю. Спасибо. Больше ничего не удалось выяснить?


- Кое-что. В последний месяц Екатерина Проскурина не пересекала границу - ни по земле, ни по воздуху. Во всяком случае в направлении Западной Европы, Прибалтики и Украины.


- Это точно?


- Точнее не бывает. Разве что через Москву.


- Вряд ли она поедет через Россию, - отверг это предположение Ладышев и задумался.


С одной стороны, факты радовали: Катя не летала в Германию, не гостила у Генриха. С другой - интрига усиливалась. Где же она была? Если все-таки уезжала - то почему без машины? Если нет -то почему не навещала отца?


- И где же она могла пропадать все это время? - поделился он вслух своими раздумьями.


- Не волнуйтесь, выясним, - заверил Андрей Леонидович. - Завтра мне предоставят данные по больницам. Затем санатории проверим.


- Не стоит. Проскурина уже в Минске, навещала отца в кардиоцентре. Я видел там ее машину.


- Вот как? Ну тогда... я так понимаю... - растерянно забормотал Поляченко.


- Да, вы правильно понимаете. Поиски завершены, - вздохнул Ладышев.


- Тогда до завтра?


- До завтра. Зайдите ко мне с самого утра.


- Хорошо. Спокойной ночи!


- Спокойной ночи!


Закончив разговор, Вадим не утерпел, достал сигарету, слегка опустил стекло и закурил.


«Выходит, пряталась, - проанализировал он полученную информацию. - Судя по тому, что никто не знал, где она, раны зализывала в одиночестве. Похоже на Катю... Глупая ты моя, глупая! -ощутив прилив нежности, Вадим грустно улыбнулся. - Знала бы, как мне без тебя плохо... А знобит все сильнее, - поежился он, загасил сигарету и поднял стекло. - Голова гудит... Расслабился, как только узнал, что она вернулась. Жива - и это главное. Может, не стоит ее сегодня беспокоить? Пускай отдыхает. Завтра все решим. Позвоню матери - и домой».


Разрезая темноту фарами, машина тронулась с места.


Среди ночи обитателей палаты разбудил стук и скрип. Приподняв голову, Катя сразу поняла, в чем дело: в открытых дверях стояла каталка, медсестра помогала кому-то перебраться с нее на свободную кровать.


«Три часа, - Катя взглянула на дисплей включенного телефона. - Наверное, после экстренной операции. Бедняжка!.. Как-то похолодало в палате, или мне только кажется?»


Дождавшись, пока уберут каталку и закроют двери, она повернулась лицом к стене, ухом плотно прильнула к подушке, на другое натянула одеяло. Надо постараться скорее уснуть. По опыту знала: как только отойдет обезболивание, несчастная женщина обязательно начнет стонать.


Так оно и случилось. Не успела по-настоящему подкрасться дрема, как раздался первый стон, за ним еще и еще. Сон будто рукой сняло.


Проснулись и остальные. Заскрипели кровати, кто-то, шаркая шлепанцами, отправился в туалет, кто-то ворочался с боку на бок, пытаясь все-таки выиграть битву за сон. Маринка воспользовалась неожиданным пробуждением, чтобы взять с тумбочки телефон и проверить СМС.


Положив телефон обратно, она окликнула шепотом:


- Кать, спишь?


-Нет...


- Я тоже. И теперь вряд ли усну до утра. Представляешь, у Эдика температура поднялась, - расстроенная, поделилась она новостью. - Я еще удивилась: почему он вдруг вечером передумал выезжать на работу? А на самом деле заболел. Придется завтра выписываться. То есть уже сегодня.


- А если и ты заразишься? - забеспокоилась Катя.


- А что делать? Ты же знаешь, что мужики тяжелее детей болеют: капризничают, едва ли не помирать собираются. Буду лечить. Говорят, к беременным вирусы реже пристают, так как иммунитет повышен.


- Ох, Маша, даже не знаю... Рискуешь.


- Риск - он всегда и во всем, - согласилась соседка. - Утром Зине позвоню, попрошу зайти глянуть, как они. Выписки раньше обеда не подготовят, все сердце изболится.


- Зина - это твоя соседка? - после паузы уточнила Катя.


- Она самая. Вчера просила за Нюсей присмотреть, но у нее не получилось. Может, и хорошо, что не получилось. Эдик все-таки мог заступить на смену... У них, прикинь, сотрудница пропала, и Зина ездила ее искать.


- То есть как пропала?


- Ну не совсем пропала... и не совсем сотрудница. Женщина шефа, журналистка. Подрабатывала у них. Зинка успела с ней подружиться. Короче, написала эта журналистка какую-то статью, разругалась с шефом и исчезла. Вот Зина, добрая душа, ее и ищет. Вдруг помощь какая нужна? Помирить с шефом хочет.


- А фамилия Зины?.. - после недолгого молчания уточнила Катя.


- Шостак. Личным секретарем работает. Давно. В приятельских отношениях с шефом и с его мамой. Я ей советовала женить его на себе, так не хочет. Говорит, слишком они разные. Мол, шеф - интеллектуал до мозга костей, а у нее даже высшего образования нет, - Маринка поправила подушку и улеглась удобнее.


- А высшее образование так важно для семейных отношений?


- Да ну, чушь собачья! - отмахнулась соседка. - Это Зинка так считает. Комплекс у нее. Вот Эдик у меня с высшим. Ну и что? Как только закончилась отработка после института, сразу уволился и пошел таксовать. Попробуй проживи на зарплату инженера. К тому же в наше время это образование за деньги кто только не получил! У меня одноклассница в школе была, тупая, как пробка, двух слов не свяжет. Аттестат - средненький, но родители протолкнули ее в коммерческий вуз, выучили на юриста. Простите, но я к такому юристу и за бесплатно на консультацию не пойду!


Здесь Маринка, конечно, права. Получить высшее образование сегодня не проблема. Вернее, получить диплом за деньги. В то время, когда поступала Катя, работала еще старая система, и стать студентом можно было лишь благодаря знаниям.


- А что там за статья? Ну, я о той журналистке, - напомнила Катя.


- Насколько я знаю, много лет назад, еще студенткой, она написала об отце Зинкиного шефа. Подожди, как же его фамилия? Что-то на Д... Да... Ды...


«Ладышев», - едва не подсказала Катя, но сдержалась.


- Впрочем, неважно, - решила пощадить память соседка. - Короче, отец, как только прочитал статью, сразу взял и помер. Он профессором был. Получилось, оклеветали его. Не разобралась журналистка тогда, что к чему. А тут, спустя годы, познакомилась с его сыном... О! Вспомнила фамилию - Ладышев! Значит, познакомилась с этим Ладышевым, завязались у них отношения, и вдруг как-то раскопала - из-за ее статьи умер его отец. Тогда она сделала новый материал, в котором честно во всем призналась, - пересказывала Маринка известные Кате подробности. - А сама уже и с мамой Ладышева успела познакомиться, и очень они друг другу понравились. Дело к свадьбе шло, понимаешь? И тут такой привет из прошлого, прикинь! - сочувственно вздохнула она. - Ну, естественно, Зинкин шеф прекратил с ней отношения. И даже не пытается отыскать. Хотя любит ее. Но она тоже хороша: взяла и пропала. Ни слуху ни духу. Так нельзя.


- А как можно?


- Исчезать - нельзя. Всегда есть люди, которые о тебе беспокоятся.


- Но ведь Ладышев о ней не беспокоится?


- А она о нем? - парировала Марина. - Она его любит? Если любишь, но сделала больно любимому, то зачем делать еще больнее? Надо хотя бы попросить прощения. Может, этого и хватит. Любит - простит и все забудет. Просто мужикам больше времени требуется, чтобы все осмыслить, принять решение. Это мы - быстрые: обиделись, вспылили, вскипели, шах, мах - и уехали! А потом локти кусаем... Мужики - они другие. Скрытные, все в себе держат. И далеко не всякий сделает первый шаг. Так что здесь ей самой надо бы... - глубокомысленно заключила Тонева. - Что-то свежо в палате стало. Тебе не кажется?.. Точно, батареи еле теплые, - дотянулась она рукой до радиатора.


- Да сколько можно?! Хватит трепаться! - цыкнула лежащая в другом конце палаты Ирина.


Утром ей сделали аборт - как она простодушно призналась, уже забыла, который по счету.


«Скорее бы наступил климакс, а то не успеешь к себе мужика подпустить - сразу залет, - сетовала она. - Рожать больше некуда -и без того трое детей от разных мужей. Дура, конечно, что рожала, хватило бы и одного. А теперь попробуй всех прокорми!»


- Бардак, а не больница! Сначала разбудили, теперь заснуть не дают! Вам-то что! А мне послезавтра за прилавок, - недовольно добавила Ирина, трудившаяся в мясных рядах на Комаровке.


Катя с Мариной умолкли. Обе понимали, что в перепалку лучше не вступать. К тому же Ирина права: ночь за окном, и надо соблюдать тишину.


«Если любишь, но сделала больно любимому, то зачем делать еще больнее? - застряли в голове у Кати слова Марины. - Согласна. Вот только есть одно сомнение: вряд ли, исчезнув, я сделала Вадиму еще больнее. Эх, Маринка, эх, Зиночка!.. Если бы вы знали о собранном на меня досье! С самого начала ему известно обо мне все. Кто я для него в таком случае? Хотелось отомстить, но неожиданно заигрался и влюбился? Нет, такое бывает только в книгах да в кино. Чистый садомазо... Ладно, я его простила, - усилием воли остановила себя Катя. - Простила хотя бы зато, что получила долгожданную награду. Не пытается искать - ну и не надо. Телефон включила - никаких уведомлений о пропущенных звонках... Может, слишком долго был отключен и оператор не сохранил все сообщения? Ладно, переживем. Судьба - она такая: то подарит, то отнимет. Будем дорожить тем, что имеем... Хотя, жутко хочется позвонить, услышать его голос Или СМС отправить. Знать бы только, что с Вадимом все в порядке, и больше ничего не надо...» - думала она, погружаясь в сон.


Но дрему неожиданно прервали странные звуки.


Катя прислушалась. В палате кто-то тихо плакал.


- Да ёлы-палы! - громко возмутилась Ирина. - Ты чего ревешь? Не понимаешь, что народ спит? Ты что, одна тут на все отделение? Хочешь пореветь - отвали бабла за платную палату и вой сколько душе угодно! - не больно церемонясь, посоветовала она новенькой, вскочила с кровати и, громко хлопнув дверью, вылетела в коридор.


Слова ее возымели обратный эффект: всхлипывания усилились.


- Сейчас истерика начнется, - шепнула Кате Марина. - Надо что-то делать. Я попробую ее успокоить, а ты иди медсестру поищи. Или дежурного врача.


- Да, конечно, - подхватилась Проскурина. - Ей, наверное, очень больно.


- Сомневаюсь, - набросив халат, ответила соседка. - Здесь чаще плачут не от боли, а от горя. А ей, дурехе, после операции покой нужен. Вдруг кровотечение откроется?


Медсестру на посту Катя не нашла, а потому решительно постучала в ординаторскую. За дверью - ни звука. Подергала ручку -заперто. В растерянности оглянувшись по сторонам, направилась было к лестнице, но тут открылись двери лифта и две хрупкие сестрички выволокли каталку, на которой лежала еще одна прооперированная.


- Везите в седьмую, - скомандовала вышедшая следом дежурный врач. - А вы почему не спите? - заметила она Катю.


- У нас в палате женщина рыдает. Истерика. Ее недавно привезли.


- Та, которая после чистки? В пятой? Сейчас зайду, - доктор взяла из рук медсестры историю болезни, кивнула и посмотрела на Катю покрасневшими глазами. - Не стойте в коридоре, неровен час - простудитесь.


Возле лестницы и лифтовой шахты в самом деле гулял сквозняк. Зябко поежившись, Проскурина пропустила сестричек с каталкой вперед и пошла следом,


- Повезло нам с дежурством: выкидыш, внематочная, еще одну с кровотечением привезли, - на ходу жаловалась одна из сестричек. - Завтра тех, кто на плановые операции, некуда будет класть.


- Точно, еще та ночка! - согласилась вторая. - В реанимации все койки заняты. И холодрыга в придачу! Женщину после чистки едва не бегом в отделение спустили. Даже на пять минут в коридоре не оставили: вторую ночь подряд мороз под тридцать, а батареи еле теплые. И что коммунальщики думают?


- Мы хоть двигаемся, а каково лежачим мерзнуть? - напарница открыла дверь палаты. - Им и так плохо. Вот, накачают сейчас ту, из пятой, успокоительными. Проснется - а ребенка больше нет.


Замедлив шаг, Катя обошла каталку. Выходит, поступившая к ним в палату женщина потеряла ребенка.


«Какой ужас! Потерять ребенка... Боже, помоги мне сохранить малыша!» - приложив руку к животу, мысленно взмолилась она у дверей палаты, за которой слышались рвущие сердце звуки.


За время, пока она искала доктора, у бедняги действительно началась истерика. Марина как могла пыталась ее успокоить: гладила по плечу, что-то приговаривала. Катя задержалась рядом, и вдруг ей почудились знакомые нотки в голосе рыдающей женщины.


Сжав пальцами спинку кровати, на которой та лежала, Катя напряженно пыталась рассмотреть новую пациентку. Открылась дверь. Врач с медсестрой, включив свет, оттеснили в сторону сначала Проскурину, затем ее соседку.


Сделав несколько шагов к своей кровати, Катя оглянулась и остолбенела На кровати рыдала... Алиса.


- Давай проходи, - подтолкнула ее Марина.


- ...Все хорошо, - вскоре произнесла в углу доктор. - Давление в норме. Вам надо отдыхать. Сейчас сделаем укольчик.


Понемногу рыдания стали затихать, щелкнул выключатель, закрылась дверь, а Катя, присев на кровати, все никак не могла прийти в себя.


«Что же получается? Алиска потеряла ребенка Виталика? Бедные... Еще днем такие счастливые были... Не зря доктор советовала лечь на сохранение. Хорошо, что я сразу Ольгу послушалась...


Вспомнила, где слышала ее плач! Много лет назад, когда Алиса, в то время Галина, собиралась на аборт! - словно очнулась Катя. -Но тогда она рыдала, потому что залетела. О ребенке даже речь не шла... Вот ведь как жизнь наказывает!.. И меня вроде бы наказала за прошлые грехи и вроде бы наградила... Что там с Вадимом? Завтра позвоню. Только бы голос услышать, понять - все хорошо. И ничего больше не надо, - думала Катя, прямо в халате заползая под одеяло. - Не захочет разговаривать, ничего не скажу о беременности. Значит, только мой будет ребенок - плод моей любви, мой миг бесконечности, бесконечность моей любви...»


6.


«...Почему вода ледяная? Ведь теплую наливал, - содрогнулся Вадим, погружаясь в ванну. - Надо быстро вылезать, иначе заболею», - понял он,ухватился за края, но приподняться не получилось.


Скорее наоборот - ледяной омут заглотнул его еще глубже, а дно ванны неожиданно опустилось. В следующий момент емкость странным образом трансформировалась в стоящий во дворе пустой мусорный контейнер.


«Так я не в воде?» - дошло до него, и он повторил попытку вылезть, но снова безрезультатно.


Руки, ноги, все тело в один момент отказались слушаться.


«Жутко холодно... Контейнер настыл на морозе. Как же меня угораздило? Надо позвать Катю, - он попробовал произнести имя, но губы остались бездвижными. - Ничего, она где-то рядом, сейчас придет», -успокоил он себя.


Не было ни страха, ни нервозности. Может, потому, что была уверенность: придет Катя и поможет. Обязательно.


И все же он предпринял еще одну попытку выбраться самостоятельно. На этот раз получилось...


Вадим резко оторвал голову от подушки, сел на кровати и открыл глаза.


«Дома... Все в порядке... Что за сон? Бред какой-то...» - однако сразу понял - в порядке далеко не все.


Ломило тело, голова раскалывалась. Плюс ко всему противный, усилившийся за время сна озноб.


«Все-таки заболел, - понял он. - Надо что-то принять».


Нашарив ногами шлепанцы, он дотопал до кухни, включил подсветку, открыл холодильник и заглянул в одно из отделений, служившее мини-аптечкой. Перебрав немногочисленные флакончики и упаковки с таблетками, но не обнаружив ничего подходящего, Вадим захлопнул дверцу и выдвинул один из кухонных ящичков. Повезло: среди бинтов и лейкопластырей нашлась пара пакетиков какого-то снадобья от простуды. Там же лежал термометр. Удивившись, откуда все это здесь, он на всякий случай проверил срок годности порошков: почти свежие.


«Галина Петровна оставила, - догадался он, припомнив, что неделю назад та жаловалась на плохое самочувствие. - Запасливая. Или предусмотрительная? - он проглотил разведенное в стакане снадобье. - Некстати я приболел. Надо температуру измерить».


Вадим погасил свет, вернулся в спальню и включил настольную лампу. Встряхнув термометр, зажал его под мышкой, прилег и укутался в одеяло. Пока ходил, стало не просто холодно - его по-настоящему лихорадило.


«Половина четвертого... Хорошо, что к матери не заехал, а то вдруг грипп?.. Тридцать девять и пять: точно грипп, - с сожалением констатировал он. - Порошок скоро должен подействовать... Утром посмотрим, что дальше делать. Главное - встретиться с Катей, остальное потерпит», - успел он подумать, проваливаясь в полубредовое состояние...

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги