Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады"

ФОРМИРОВАНИЕ СЮЖЕТА /ОПЫТ РЕКОНСТРУКЦИИ/

Рассмотрев главные образы героев «Илиады», оценив их роли в сюжете, связи с местностями и относительный возраст, мы спонтанно выходим к истории формирования гомеровского эпоса. Она сама собой вырисовывалась из сети взаимоотношений образов.

Получается, что первоначальным ядром всего цикла песен о походе ахейцев на Илион послужил сюжет египетской сказки о двух братьях, отвоевавших у врага жену младшего из них — самую прекрасную женщину на свете. В Спарте эта женщина слилась с образом богини растительности, регулярно похищаемой и возвращаемой, а на роли двух братьев выдвинулась спартанская пара царей — Менелай и Агамемнон.

На Лесбосе тем временем формировалась легенда о том, как в начале колонизации этого острова прибыли из Авлиды (Беотия) колонисты смешанного происхождения под водительством Пенфила, воображаемого основателя города Пенфиле на Лесбосе и местного царского рода. Позже для пущей знатности Пенфилу придали предка из Спарты — Агамемнона, потомка Пелопса. Когда из Лесбоса началось освоение ближайшего побережья Малой Азии — Троады, цель похода Агамемнона была перенесена дальше на восток и отодвинута в прошлое, а сам Агамемнон сделан царем Микен и главой общегреческой коалиции. В Троаде же поход сконцентрировался на Илионе, и древний царь этого города Александр был сделан похитителем прекрасной Елены. На Лесбосе был придуман и зачин всей истории — суд Париса в конкурсе красоты богинь.

Далее, для симметрии с ахейской парой вождей Александру был придан старший брат Гектор, перенесенный в Илион из круга ахейских героев, потерпевших поражение в Фивах. Здесь ведь ему тоже предстояло потерпеть поражение. Так складывался цикл песен об осаде Илиона ахейцами. Когда в VIII веке в греческой колонии Киме правил царь Агамемнон, ассоциировавшийся с эпическим Агамемноном, противники этого реального царя, возможно жители Фокеи, действительно воевавшие с Кимой, противопоставили ему своего культового героя-полубога — чудесного охранителя кораблей Ахилла. Они ввели Ахилла в песни об осаде Илиона и сделали его соперником Агамемнона и победителем Гектора. Отсутствие Ахилла в предшествующих песнях о Троянской войне побудило певцов придумать его воздержание от боев из-за обиды на Агамемнона и разыграть их ссору. Выделившись из всей эпопеи об осаде ахейцами Илиона, сюжет о ссоре вождей в конце войны — песнь о гневе Ахилла — стал основой «Илиады».

Наряду с Ахиллом в эпопею вошли и другие культовые образы чудесных героев-помощников — великого Аякса и мага Одиссея, а также культовый образ героя-всадника Диомеда. Аякс и Диомед до того выступали и сами в эпосе противниками Гектора, и обрывки эпических песен о них сохранились в «Илиаде».

Гораздо позже в эпос вошел Приам, царь Трои. Это произошло, вероятно, при слиянии песни об осаде Илиона с песнью об осаде Трои (идею, что Илион и Троя были разные города, я обосновал в специальной статье, не встретившей возражений). Поскольку место командующего войсками осажденного города было уже занято (Гектором), Приама пришлось превратить в дряхлого старца и сделать отцом Гектора и Александра.

С Приамом схожи по разработке образы двух ахейских старцев — Нестора и Феникса, речистых и сравнительно миролюбивых. Оба они первоначально формировались вне эпоса: один — как культовый герой-всадник и чудесный целитель, другой — как персонаж мифологии, эпоним восточной страны. Но в «Илиаде» оба они — Нестор и Феникс — сосредоточились вокруг образа Патрокла. Своими речами они проясняют смысл деяний и судьбы Патрокла в поэме.

Прообраз этой фигуры возник в шумеро-аккадском эпосе — там это Энкиду, друг царя Гильгамеша, которого царь по своей вине теряет. В песнях Троянского цикла этот персонаж стал другом Ахилла, сначала под именем Антилоха, потом Патрокла, и Ахилл тоже теряет его по своей вине. Месть за погибшего друга стала новой мотивировкой возвращения Ахилла к боям, а его чувство вины за потерю друга не только обогатило психологическую палитру певцов, но и внесло в поэму новый смысл — идею милосердия. С этой идеей связана концовка поэмы, в которой новый, милосердный Ахилл соглашается выдать Приаму тело Гектора.

Еще позже в эпос вошел Эней. Это был эпоним одного из местных племен, воображаемый предок династии, правившей в регионе Илиона в конце VII века и позже и поддерживавшей афинян в их войне с митиленцами с Лесбоса за Сигей возле Илиона. Для легализации этой династии ее необходимо было связать с воспетыми в эпосе царями Илиона, для чего Эней и был введен в песни Троянского цикла.

Весьма поздно в поэму введены фигуры, представленные как ликийские цари: Сарпедон и Главк. На самом деле это были эпонимы греческих городов-колоний на малоазийском побережье. Один из этих героев, Сарпедон, перед тем, в эпоху колонизации восточного Средиземноморья, был, вероятно, культовым героем греков-мореплавателей, предохранявшим их чудесным образом от столкновения с береговыми скалами. Сугубо новая фигура, выдуманная специально для «Илиады», — Пандар, конечно, вовсе не ликиец, каковым он представлен. Черты для создания этой фигуры взяты от образа мифического святотатца, приносившего бедствия людям. Образ этот был связан с заупокойным культом.

В последнюю очередь усложнился один из старейших образов: Александру придали двойника — Париса, эпонима острова Париона — колонии, выведенной с острова Пароса. Вскоре Парис и Александр слились в одну фигуру.

Так из взаимодействия заимствованных мифологических сюжетов, местных легенд, культовых образов и династических генеалогий складывалась Троянская эпопея и как часть ее — «Илиада». В очень малой мере вплетались в эпическую ткань исторические события и лица, в гораздо более широком масштабе — реалии древней культуры, исторической географии и быта, но и то из разных эпох, в смеси и преображении.

Любопытно, что главные образы «Илиады» вошли в эпопею не из исторической действительности, даже не из туманных легенд о ней, а из культовой практики и — в гораздо меньшем объеме — из мифов. Перед тем как стать героями эпоса и почитаться за свои военные подвиги, почти все они были фигурами религиозного культа, чудесными помощниками и покровителями в разных сферах жизни, вроде русских святых, и почитались за свою чудесную помощь, далеко не всегда — военную.

«Илиада» — не учебник истории, как уже не раз сказано. Троянской войны — такой, какою она описана в поэме, — не было. Не было и чего-либо близкого к этому. Но «Илиада» может стать историческим источником, если, вникая в ее формирование, разъять ее на составные части и исследовать происхождение каждой — дату, место, историческую ситуацию. Выяснить, какая историческая реальность в каждой отражена. В каждой составной части и в каждом образе. В этих образах — не только неувядаемая сила художественного воздействия, но и неисчерпаемый источник сведений о жизни и древнейшей культуре народа, заложившего основы европейской цивилизации.