Бесприданницы

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ, слегка приоткрывающая старые тайны и преподносящая кадеткам очень неожиданные и приятные сюрпризы

— Нет, — спокойно покачала головой Фанья, хотя на душе у нее кошки скребли, — это я сама так решила. Но если вам не трудно, объясните мне, почему вы на него так злитесь?

— Не стоит это обсуждать, — холодно поджала губы Октябрина, став на миг смутно похожей на свою мать. — Мы приняли решение и больше его не изменим.

— Кстати, — вмешался дроу, успевший подлечить герцогиню Сарнскую, — я жду обещанную награду.

— Окти, уступи мне этот поцелуй, — торопливо попросила Дора, — в счет будущих услуг.

— Я тебе его и подарить могу, — великодушно усмехнулась Октябрина, — если лекарь не против.

— Даже не знаю, как с вами поступить. — Годренс состроил озабоченное выражение лица, выждал несколько мгновений, потом хитро усмехнулся: — Но готов на замену, если вы ответите на мой вопрос. Обещаю, он будет не о графе. А за это могу так же честно открыть одну из тех тайн, которые интересуют вас. Но прежде чем откажетесь, подумайте о королеве. Могу сказать по большому секрету: преданных людей у нее меньше, чем пальцев на руках.

— С нами? — заинтересовалась Кателла.

— С вами — немного больше, — не стал кривить душой маг.

— Хорошо, — оглядев подруг, объявила Бетрисса. — От имени подруг согласна на эту сделку. А теперь мы отвернемся… вылечи уже этой упрямице ладони.

Годренс изобразил мученическую гримасу, но едва порозовевшая от волнения Дора приблизилась, резко ухватил ее за руку, прижал к себе, и они мгновенно растаяли, словно дымок на ветру.

— Ох, — дернулась княжна, внезапно оказавшись в полутемной комнате.

— Отпустить? — с учтивой насмешкой поинтересовался держащий ее в объятиях маг.

— Никогда, — мотнула головой Дора, прижимаясь чуть теснее. — Хотя целуюсь я пока не очень умело… но, надеюсь, ты поможешь?

Вместо ответа маг склонился к ее лицу и припал к девичьим губам, следуя святому правилу дроу никогда не уступать женщинам инициативу в таком важном деле.

— Пора возвращаться, — неохотно пробормотал он через несколько минут, вспомнив про толпу обиженных другом кадеток. — Но сначала скажи, ради чего ты это сделала?

— А мог бы ничего не спрашивать, — отстраняясь, горько усмехнулась Доренея, и сиявшая на ее лице блаженная улыбка начала меркнуть. — Извини, что воспользовалась моментом. Просто захотелось хоть на минуту почувствовать себя интересной такому необыкновенному мужчине.

— Дора, — мужские руки вернули девушку на место и крепко прижали к твердой груди, — не хитри! Можно подумать, ты до сих пор еще не догадываешься, сколько графов и герцогов уже сегодня вечером будут добиваться твоего расположения?

— А ты не догадываешься, как я их боюсь? — тщетно пыталась высвободиться княжна. — Хотя пока никого и не знаю, но ведь любой может оказаться шпионом или врагом ее величества. Я не хочу попадать в эту ловушку, не хочу привыкать к тайному врагу. Ведь, возможно, потом его придется убивать. У меня обязательно дрогнет рука, и я подведу девочек. А они мне как сестры… даже не знала, что так бывает. Мы почти во всем совпадаем взглядами и привычками. А в тебе я уверена, ты очень хороший человек, только слишком умело напросился на комплимент.

«Мы три месяца упорно и кропотливо работали, выбирая тех бесприданниц, кто более всего подходит остальным по характеру», — мог бы сказать ей Годренс, но вслух произнес совершенно иное:

— Дора, я ведь тоже не просто так спрашиваю. Я так же, как и все, боюсь привыкнуть, влюбиться… ты очень красивая девушка. А я слишком хорошо помню, насколько это больно, когда тобой попользуются, как вещью, и выкинут за ненадобностью, найдя другую игрушку.

— Как будто я не испытала такого предательства, — горько фыркнула княжна, сдаваясь и прислоняясь к плечу мага так, чтобы он не мог увидеть ее слез. — Вы же все про нас разнюхали, значит, знаете и про моего сбежавшего жениха.

— Он был непроходимым дураком, Дора, — вздохнул Годренс, мягко погладив ее короткие волосы, которые до сих пор жили в его воспоминании роскошным, пышным плащом, спадающим едва ли не до колен. — И поверь, Элторна его за это накажет. Она всегда наказывает глупых и подлых, а мне говорить о нем неинтересно, зато хочется о тебе. Однако пока я не могу поверить в серьезность твоего выбора и хочу дать тебе время подумать — сколько захочешь. Я буду ждать и клянусь не давать ни одной из девушек надежды, пока ты не примешь окончательное решение.

— Спасибо, — всхлипнула княжна и тотчас нервно засмеялась: — А если я скажу, что мне хватило последней минуты и я больше не собираюсь тратить на проверки ни мгновения, ты поверишь?

— Да, — твердо объявил дроу, незаметно глянув перед этим на одно из своих колец, но не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести. — Но прежде чем отдам браслет, который приготовил для своей невесты, намерен рассказать тебе о себе.

— А вот с этим я не согласна. — Княжна решительно прижала палец к его губам. — Прости, но для меня не важно, какого ты рода и есть ли у тебя замок. Моего отношения к тебе это уже не изменит. Мне достаточно того, что мое впечатление о тебе совпало с мнением Бетриссы.

— Если бы я знал, какой сюрприз ждет меня в подвале, — очень серьезно произнес Годренс, — то надел бы лучший костюм и новую рубашку. Но теперь тебе придется принимать меня в женихи в таком вот виде, переодеваться некогда.

Он снова завладел губами внезапно обретенной невесты, а когда наконец отпустил задохнувшуюся княжну, она неожиданно обнаружила на своей руке переливающийся знаменитыми геркойскими самоцветами ажурный свадебный браслет.

— Святая Элторна, какая красота! — с неподдельным восхищением охнула Дора и тут же подняла на свежеиспеченного жениха виноватый взгляд: — Годренс, он, наверное, очень дорогой, а мы все время то плаваем, то лазим по канатам… Может, ты дашь мне какой-нибудь попроще?

— Я начинаю убеждаться, как сильно недооценил поначалу подарок судьбы, — тихо выдохнул маг, вглядываясь в ее глаза, — и просто счастлив, но это украшение стоит для меня не дороже обычного булыжника. Я сам выковырял из стен пещеры эти камушки и сам сделал браслет.

— Но ты вложил в него столько труда, терпения и души, — возразила княжна, рассматривая тончайшее переплетение цветков и листиков. — Никогда не видела такой искусной работы. По-моему, он бесценен.

— Спасибо, но теперь нам пора к твоим подругам, а то они уничтожат все закуски без тебя. — Маг нежно коснулся губами виска невесты и вдруг, ведомый скорее интуицией, чем разумом, задал ей вопрос, о котором еще секунду назад даже не помышлял: — Дора, я ведь лечу с помощью магии и, отыскивая недуги, чувствую ту же боль, что и пациенты. А у тебя сегодня болели не только ладони, еще тянуло и ломило спину, руки и ноги. Мне непонятно почему. Ты не сможешь объяснить?

— Смогу, — немного помолчав, нехотя произнесла княжна. — Мы вчера очень устали. Понимаешь, разбойник все время напоминает, что тренироваться обязательно нужно каждый день, иначе все усилия напрасны. А мы два дня ехали, потом не знали, где заниматься. И когда вчера пошли на пляж, то старались побольше плавать и бегать по берегу. А после обеда нашли записку и сразу пошли в подвал. Ну и пока не проверили всю дорожку… он ведь все время чем-нибудь мажет, то чернилами, то грязью… — Девушка обиженно засопела, и руки мага тотчас, успокаивая, нежно погладили ее плечи. — А когда вернулись оттуда, в гостиной уже сидела королева.

— Все понятно. — Дроу не удержался, чтобы еще раз не поцеловать так внезапно обрушившееся на него счастье. — А теперь идем к кадеткам.

— Завидная решительность, — пробормотала Августа, отвернувшись от диванчика, возле которого только что стоял дроу, и подвинула ближе тарелку с едой. — Я буду очень рада, хотя загадывать пока рановато.

— И тебя не поразила резвость, с какой Дора взялась за соблазнение мага? — провокационно усмехнулась Фанья.

— Думаю, это не удивило никого из нас, — спокойно ответила за подругу Бетрисса, намазывая на булочку масло. — Когда очень долго пытаешься найти для себя лучший вариант, обретаешь стойкую привычку примерять роль своего мужа на каждого встреченного мужчину. Ведь выбор невелик — навсегда остаться в родительском доме тетушкой при детях более удачливой сестры или брата либо выйти замуж за обеспеченного старика. Есть и третий, самый привлекательный и самый ненадежный вариант — молодой искатель титула. В этом случае от тебя могут отвернуться все родичи или откажет в прошении королева, но вероятнее всего, что вскоре, получив заветный герб, твой избранник ударится в нескончаемые романы с юными фрейлинами и белошвейками.

— А разве маг такой уж завидный вариант? — не унималась Фанья. — Он ведь дроу!

— Лично мне абсолютно все равно, кто мужчина по рождению, дроу, маг или даже оборотень, — усмехнулась Октябрина, — если у него доброе сердце и щедрая душа. А Годренс именно такой.

— Так почему же ты его отдала?

— Так ведь он еще и не был моим, — не поддалась на подначивание герцогиня. — Кроме того, я с детства опасаюсь магов и не люблю ни путешествий, ни чужих краев. Мне нравятся сады и рощи восточной Тальзии. Дома из желтого кирпича с такими же желтыми черепичными крышами, стоящие посреди сурепковых полей. Кажется, будто солнце не покидает эти места даже в пасмурные дни, и жизнь там светлая и простая. Придворные балы и забавы не для меня, а магу, да еще и дроу, нечего делать среди сурепки и маков.

— Спасибо, Окти, — кивнула сестре Августа, — ты все прекрасно пояснила. И хотя я больше люблю небольшие городки с осенними ярмарками и тенистыми садами, в которых прячутся двухэтажные каменные особнячки, непременно с удовольствием приеду на твое сурепковое поле.

— А я пока не знаю, — тихо вздохнула Кати, — как Итель представляет нашу будущую жизнь и что любит. И мне почему-то все равно.

— Не дразни, — с усмешкой предупредила Бет. — Мы все в душе мечтаем, чтобы нам было так же безразлично, куда ехать.

— Простите, — покраснела маркиза Зайбер, — я не нарочно.

— А при чем тут Ительниз? — осторожно осведомилась Фанья, уже сообразившая, как плодотворно провели последние дни кадетки.

По крайней мере Кателла.

— Они давно знакомы, — суховато пояснила герцогиня Лаверно, — а все остальное пусть объясняет барон Габерд. Но королева явно считает его преданным человеком, во всяком случае она доверила ему сыновей.

— Да, — коротко подтвердила Фанья, снова поражаясь прозорливости напарника. — Барон Габерд входит в число людей, не изменяющих своему слову.

И значит, отныне тех, кого можно посчитать по пальцам, стало на одного больше, и это полностью заслуга кадеток.

— Вы нас не потеряли? — осведомился возникший возле стола дроу, по-прежнему крепко обнимая княжну Марьено.

И бросил насторожившейся Фанье мимолетный предупреждающий взгляд.

— Почти, — проворчала она, надеясь, что правильно поняла это предостережение, снова поймала незаметный утвердительный кивок мага и его тонкую усмешку и увереннее продолжила: — Вообще-то в таких случаях, чтобы не бросить тени на репутацию дочери знатного рода, принято предоставлять свидетелям уважительные причины. Или…

— Я так и поступил, — спокойно завершил ее речь маг, бережно приподнимая руку Доры и предъявляя притихшим кадеткам обнимающий запястье княжны изящный, как серебряное кружево, браслет. — Предложил ее светлости свою скромную персону в спутники жизни, и она соблаговолила ответить согласием.

— Это брачный браслет? — задохнулась восторгом Кати. — Как я рада, Дора! А то уже чувствовала себя почти предательницей!

Вскочила со стула и помчалась обнимать смущенно улыбавшуюся невесту.

Подруги отстали от нее всего на мгновение, и несколько минут порозовевшую от такого внимания княжну обнимали, теребили и целовали так, будто она уже вышла из храма Элторны.

— А теперь вам пора вернуться в ваши комнаты, — наконец решительно прервал эту суматоху Годренс, собравший за это время в хлебную корзиночку все оставшиеся пирожки, колбаски и кусочки сыра. Сунул плетенку в руки невесте и объявил: — Я открываю портал.

— А вопрос? — прищурилась ничего не забывающая Бетрисса.

— Позже, сейчас меня ждут важные дела. Но вот одно обещание, в счет подарка, приму с удовольствием.

— Какое?

— Не расстраивайте ее величество вашей просьбой, ей сейчас и без того очень тяжело. Вчера всех нас собирались убить, но у меня совершенно случайно оказался мощный защитный артефакт.

— Хорошо, — помолчав, кивнула вмиг посерьезневшая Бетрисса и, не глядя на примолкших подруг, первой шагнула в туманный овал.

Фанья проводила взглядом исчезнувших в портале кадеток, хмуро вздохнула и уставилась на подошедшего к ней дроу:

— Ну и что ты узнал?

— Не хочется повторять дважды. — Ухватив ее за руку, маг нажал на один из камней браслета, и они оказались в просторной комнате с настежь распахнутыми на балкон дверьми.

Безошибочно определив местонахождение друга, Годренс решительно прошел на крытую террасу. Привычно проверил взглядом сияние сиреневатых дуг защитных амулетов, стоящих на башнях ограды, и устало шлепнулся в кресло напротив мрачно взиравшего на сад Дирарда.

— Ну, рассказывай, — поторопила присевшая на последнее кресло Фанья.

Никого, кроме них, граф Шаграйн в свои покои не допускал.

— О чем? — взглядом подвигая ближе накрытый к завтраку столик, приподнял бровь маг, так же взглядом налил крепкого чаю и добавил две большие ложки меда. — А можно сначала перекусить? Все же я работал.

— Хорошо, тогда скажу я. — Фанья тяжело вздохнула, покосилась на глядящего мимо них напарника и негромко сообщила: — Она вывихнула ногу. Оказывается, у нее привычный вывих, но все равно ей было очень больно. У нее в такие моменты зелень в глазах выцветает, остается только серый цвет. Поэтому я сразу вызвала Года.

Скулы графа напряглись и застыли, но он по-прежнему молчал, упрямо глядя вдаль.

— Они очень обижены, — еще тише пробормотала камеристка, — и не желают разговаривать на эту тему. Зато собирались идти к королеве просить другого наставника. Год их отговорил, намекнув на вчерашнее нападение.

— Очень хорошо, — с преувеличенным безразличием процедил Дирард, — значит, будешь заниматься с ними сама. Я с самого начала был против, и ты об этом прекрасно знаешь.

— А я с самого начала говорила, что ты переоцениваешь свое обаяние. И недооцениваешь способности Годренса. С тех пор как кадетки носят зачарованные им побрякушки, ни у кого не появилось горячего желания заполучить твою ценную особу в свое единоличное распоряжение.

— Ты нарочно пытаешься меня разозлить, — устало усмехнулся граф, — но я уже давно раскусил все твои трюки. И не собираюсь испытывать крепость заклятий Года. Не хочется потом расхлебывать кашу из шести влюбленных знатных девиц.

— Шести не будет. — Маг спокойно допил чай и отставил чашку. — Кателла всерьез увлечена бароном Габердом, Бетрисса намерена хранить верность герцогу Лаверно, а Дора взяла мой браслет.

— Вот как, — ехидно заухмылялся Дирард. — А я вам говорил, что долго они не продержатся. И едва окажутся во дворце — начнут ловить женихов. Но ты-то как попался, ведь у тебя защита учителя?

— Кольцо показало, что Дора не лжет, — нехотя сообщил маг и остро глянул в желтеющие глаза друга. — И теперь я от нее ни за что не откажусь. И даже не пытайся помешать.

— Наоборот, я рад за тебя, — снова помрачнел граф. — Но послушай добрый совет — не показывай никому, что она для тебя ценнее, чем простое развлечение на время отдыха. Ты и сам знаешь, что враг не шутит и будет рад найти хоть маленькую твою слабость. Ты же не хочешь, чтобы с Дорой случилось что-то мерзкое?

— Так ты поэтому… — задумчиво протянул маг и смолк, остановленный яростным взглядом еще сильнее пожелтевших глаз.

— Не поэтому. Но не хочу упустить из виду ни одной, самой малейшей возможности добраться до дорогих мне людей. И всерьез считаю, что утром с кадетками нужно заниматься Фанье. А я буду завтракать с королевой. Мальчишками в это время займутся Габерд и Год. Одному барону защитить их не под силу.

— Я поставил там три шара, вполне могу наблюдать со стороны, — суховато сообщил маг, глянул на сердито поджавшую губы Фанью и нехотя добавил: — Я пообещал кадеткам рассказать одну тайну, если ответят на мой вопрос, но теперь и без этого все знаю. Как ни обидно, оказалось, что во вчерашней вашей ссоре изначально виновен я.

— Хитришь, — не поверил Дирард.

— Нет. Ты ведь знаешь, как нехорошо чувствует себя человек, перешедший порталом на значительное расстояние? Помнишь возвращение на Идрийс? Мы закаленные воины, а тошнило, как нежных девиц. Вот и они испытали похожие ощущения, оказавшись на южном побережье. И хотя после этого девушки два дня отдыхали, но вчера вспомнили твои наставления и решили наверстать пропущенные тренировки. Сначала плавали и бегали по берегу, после обеда обнаружили мою записку и послушно отправились в подвал. Но не ограничились простым осмотром — решили пройти полосу препятствий. И прошли от начала до конца, внимательно, как ты учил, проверяя все подозрительные места. К концу тренировки они едва не падали от усталости, а вернувшись в гостиную, обнаружили там рыдающую королеву, я умышленно отправил ее к ним. С того момента девочки не отходили от ее величества ни на шаг, поили, развлекали и прилежно старались держать прямо уставшие спины. Вот это меня и изумило, когда я залечивал им ладони. Ведь падали только Кати и Тэри, а спина и ноги болели у всех.

— И тут являешься ты, — печально подвела итог Фанья, — свежий, с тросточкой и усмешкой. Они же даже близко не представляют, что ты можешь так усмехаться, когда у тебя в ноге торчит наконечник стрелы. Вот и сорвались… И нужно сказать, ты мог бы пошутить, но не захотел. И не спорь, я отлично понимаю, что ты переживал за Зантарию и знал, как сильно она волнуется, потому и заявился такой уверенный и бодрый. В тот момент девушкам хватило бы одного доброго слова, но ты же упрямо строишь из себя серого волка. Не зря они зовут тебя разбойником. Но учить их я все-таки не буду, мне никогда не рассмотреть тех тонкостей, какие замечаешь ты. И пить ради этого зелье тоже не стану, оно с каждым разом действует все слабее. Поэтому утром в подвал пойдешь сам, а до вечера постарайся с ними помириться. Год тебе поможет.

— И даже денек отдохнуть от них не дашь? — обреченно глянул Дирард. — Я же тоже не железный.

— Тебе нельзя терять их доверие, оно и так едва держится, можно сказать, на ниточке. А отдохнем после, как только Альри сможет надеть корону.

Фанья решительно поднялась и пошла прочь, словно не замечая провожающего ее тоскливого взгляда.

— Хотел бы и я верить, что в тот момент все наши беды закончатся, — тяжело выдохнул советник. Помолчал и виновато глянул на друга: — Прости, я тебя так и не поздравил. Но ты же знаешь, как я рад за тебя, за вас. И даже завидую.

— Я сам себе завидую, — с неожиданно смущенной улыбкой признался дроу. — Уже и не надеялся встретить ту девушку, которая рассмотрит во мне хорошего человека, а не всесильного мага.