БЕСсильный чемпион. Том 3

Глава 2 – Расстаться можно и любя…жарко любя

На следующий день я наконец попадаю на тренировку.

– Построение! – зычно гаркает тренер Аделина на весь клуб.

За полминуты команды встают в шеренгу. В зале повисает тишина. Татарке отлично подошла роль инструктора дворянят. Вертит ими как хочет, не взирая на титулы и гонор.

Для приличия конечно, я тоже строюсь со всеми. Любуюсь Алмакаевой – полные груди плотно облегает черный спортивный костюм, темные волосы свисают на смуглый лоб. Узкая талия и крутые бёдра. Даже удивительно, что такая шоколадка еще не замужем.

Команды Кали и Белоснежки, естественно, тоже тут. Пепельноволосая княжна бросает раздраженный взгляд на простолюдинку, та незаметно от тренера показывает ей палец. Потом Кали замечает мой недобрый взгляд и судорожно прячет руку за спину. Делаю в памяти зарубку: ремня – хорошего ремня каждой по заднице.

– Сегодня Артём поделится с нами своими начальными медитациями, – встает перед учениками Аделина. – Будьте вежливы, и позвольте вашему товарищу показать себя. Начинай, Артем.

Выхожу к тренеру.

– Рассаживаемся на твердой поверхности, – командую. – «Поза портного».

Когда все располагаются в стороне от татами, скрестив ноги и выпрямив спину, поворачиваюсь к татарке:

– И вы, сударыня, – мягко произношу.

Тренер сверлит меня буйным взглядом, но послушно плюхается вместе с учениками. Скрещивает длинные ноги.

Сам я усаживаюсь лицом к ученикам. Начинаю с вводного инструктажа.

– Моя техника медитации построена на основе цигун…

– Китайщина, – фыркает одна из амазонок Белоснежки. Кажется, эту рыженькую я подстрелил, когда наши команды соревновались.

Но не факт, что девчонка саботирует именно из-за меня. Сейчас в российском обществе процветают антикитайские настроения. Погранвойска постоянно устраиваю мелкие стычки, да еще эта Корея, негласный вассал Пекина, на которого облизывается Москва. Проясню ситуацию.

– И что плохого в китайщине? – поднимаю бровь.

– Как что?! Узкоглазые – наши враги, – рыжая задирает маленький носик, янтарные глаза загораются воинственным блеском. Симпатичный бельчонок, хоть и егоза.

– Допустим, – не опровергаю истинность аргумента, хоть для меня и дикость считать врагами целую нацию. – Но враги достойные, разве нет? Второе по размерам территории и первое по количеству живы-воинов государство. С Поднебесной считается весь мир, и даже мы. А сколько чемпионских поясов носят китайские ушуисты?

– Но…они же у наших отобрали эти пояса! – восклицает сгоряча рыженькая. – У наших богатырей!

– Чтобы побеждать, надо знать, – спокойно отвечаю. – А чтобы знать, надо учиться. Учиться у всех – у друзей, у врагов. Особенно у врагов. Особенно у сильных врагов. Поняла мою мысль?

– Да… – поджимает ученица розовые губки. – Ладно, я согласна поучиться у тебя.

Не сдерживаю усмешки.

– Надеюсь, не потому что я твой враг.

Ее розовые щеки вспыхивают.

– Нет, что ты! – жарко возражает. – Бес, ты очень даже мне друг!

Белоснежка недовольно смотрит на члена своей команды. Бледный лоб грозно морщится, и рыжая, поняв, что посягнула на «княжеский стол», опускает голову, спрятав за челкой глаза. Но за рыжими локонами по-прежнему угадывается горячий янтарный огонь. Заинтересовалась девушка.

Аделина громко покашливает.

– Ближе к делу,

ученик

, – делает акцент на последнем слове. – Моя секция – не место долгих дискуссий.

Смотрю на тренера. Татарка чуть ли не дымится, смуглые кулаки сжаты до побелевших костяшек. Она-то чего дуется?

Ладно, приступаю к обучению.

– Цигун – способ культивации жизненной силы. Построено на сочетании визуализации образов и модели ритмичного дыхания, – словно с книжки читаю. – На этом принципе мое заимствование заканчивается. Закройте глаза и расслабьтесь. Дышите глубоко и длинно. Чувствуете, как расширяется нижняя часть брюшного отдела?

– Да, – выдыхает верная Кали.

– Чувствую, – не отстает Белоснежка.

– Есть, – Алмакаева.

Остальные тоже подтягиваются, кивая и поддакивая.

Посредством медитации разум учеников освободился, циркуляция живы в теле сбалансировалась. Словесными модуляциями я увожу учеников в сад безмятежности. Заставляю их ощутить поток энергии в теле, взять его за вожжи. Ученики переносятся в иллюзорный мир подсознания.

– Вы поднимаетесь на вершину холма, – подхожу я к самому интересному. – И лицом к лицу встречаете своего врага. Вашего обидчика или, может, обидчика ваших родных. Того, кого больше всего ненавидите. Того, кого хотите, нет, жаждете убить.

Многие вздрагивают, поглощенные неприятными образами. У кого-то дергаются веки.

– Не открывайте глаза, – предупреждаю я. – Не будьте трусами. Смотрите врагу в лицу. Открыто ненавидьте его.

Ученики насупливаются, даже симпатичные лица девушек становятся свирепыми. Больше всех суровая гримаса идет мордашке Кали. Хотя Алмакаева тоже очень похожа на пантеру перед броском на спину тигру.

В Страшном мире у меня не было мудрых учителей, не было пособий по буддизму и прочей дребедени. Я не знал, как поймать дзен. Никто не учил меня умиротворению. Зато сам мир дал мне щедрый урок злости. Мою силу взрастила ненависть к демонам. Топлива этого хватало с избытком.

– Вы смотрите своему врагу – этой сволочи – в лицо? – спрашиваю.

– Да! – отвечает хор голосов.

Размеренное дыхание наполняет зал.

Потом уже я узнал, что в медитации часто используется метод многократного повторения мантр. Мантра – короткое «священное» слово. Обычно это символ какого-то понятия или абстрактной вещи. Моя же мантра совсем иная. Она означает действие, стремление.

– А теперь сконцентрируете всю жизненную энергию и прикажите ему сдохнуть, – ошеломленное молчание. – Назовите своего врага и скажите – «Сдохни!»

Да, «сдохни» – моя мантра, мое «священное» слово.

Сдохни, Яка! Сдохни, Швар! Сдохни, Градгроб!

Сдохни, демон!

Раздается оглушительный гул голосов.

– Сдохните, китаезы! – со стиснутыми кулачками пищит рыженькая, признавшая меня «очень даже другом».

Где-то половина учеников кричит тот же лозунг. Все же глубоко в наших дворянах проросла ненависть к китайцам.

Алмакаева тихо шипит, но мне ее слышно:

– Сдохни, Казань! – Ого, целый город ненавидит. Интересно, что у татарки в Казани случилось.

Некоторые откровения приходятся мне совсем не по душе.

– Сдохни, простолюдинка! – четко выговаривает Белоснежа, длинные ресницы закрытых глаз подрагивают, коралловые губы поджаты.

– Сдохни, седая! – рычит Кали, не слыша никого, кроме собственного голоса ярости.

– Сдохни, Алла! – отчетливо выговаривает Женя Аксюк. Слезы стекают из закрытых глаз барона. Этот фарфоровый солдатик всё еще подметает осколки своего сердца. Ну, пусть попробует дальше слов пойти – следующим череп разобью.

Еще удивляет розоволосая Кира – подруга Кали кричит очень странное:

– Сдохните, убийцы детей! Еще раз сдохните!

Постепенно ученики успокаиваются, мерно мерцают «колодцы», на юных лицах довольные улыбки. Поорали, сбросили напряжение, заодно и меридианы немного закалили.

– Фу-ух, – расслабленно выдыхает Кирилл. – Чувствую прямо прилив сил. Еще пару таких медитаций – и можно ранг Воина смело получать.

– Ловлю на слове, – тут же подкалываю я. – Если не получишь – смоешь с головы эту зелень.

– Черт! – ругается расстроенный парень.

– Конов! – тут же одергивает его тренер Аделина. – Десять кругов по залу живо! Остальные – разминаться.

Ученики расходятся по татами. Начинают разогревать мышцы перед отработкой ударов. Шея, руки, ноги, спина – надо хорошо размять перед резкими движениями.

Смущенно теребя розовые локоны, Кира наклоняется к Кали:

– Оля, а Бесу не нравятся цветные прически? – тихо спрашивает крашеная ученица.

– Терпеть не может, – не глядя на подругу, подтверждает моя девушка.

– Черт… – выдыхает Кира.

– Веникова! – Алмакаева строго смотрит на ученицу. – Тоже десять кругов.

– Простите, – краснеет Кира и пристраивается за Кириллом.

Дальше занимаемся отработкой ударов, а затем с молчаливого согласия тренера увожу своих парней на индивидуальную тренировку. Кали с грустью смотрит мне вслед. Да, возможно, ее тоже стоило бы полностью приобщить к настоящему развитию. Но, честно, меня разрывают сомнения. С одной стороны я хочу всегда видеть ее по правую руку, хочу вместе с ней рвать на клочья демонов, хочу пробиваться сквозь кипящую бурю сражений навстречу моей Кали. С другой стороны – я просто хочу ее. Как женщину, как мать своих будущих детей… Хм, София нервно закурила в сторонке.

В любом случае, выбор за Кали. Битвы рано или поздно найдут ее сами. И только ей решать – отказаться от отчаянной борьбы, оставшись дома у очага, либо выйти навстречу накатывающим валам врагов. Запретить, велеть сидеть дома? Дикие птицы умирают в неволе.

После тренировки я сижу в своем кабинете, который мне выделила София. За окном уже светит ядовито-желтый полумесяц. На звонке Сербина – нежным томным голосом предлагает мне встретиться.

– А по-собачьи встанешь? – с зевком проверяю я ее податливость.

– С радостью! – восторженно кричит.

По-прежнему, пернатая как пластилин – гни аппетитное тело куда хочешь. Всё разрешено.

– Я подумаю. – Да ни за что! – Ты вообще размышляла, почему на меня не действуют твои «семь грехов», в частности похоть?

– Конечно, сотни раз.

– И?

– Не знаю, – честно признается. – Даже то, что ты демоник, не должно спасать тебя от влияния парамиты. Тем более от такой незапятнанной, как у меня.

Хмыкаю – самооценка у пернатой, конечно, зашкаливает. Считает себя воплощением добродетели. Интересно, что это нисколько не мешает ей соблазнять школьника.

– У меня есть псионический фрактал как у Генерала Яка.

– Но все Генералы живы.

– Потому и сказал – как. – Рано ей козыри скидывать.

– Ну возможно… – с сомнением протягивает Сербина.

– Ладно, расскажи мне сказку на ночь про инферно. Зачем они дурят католикам мозги? Зачем заливают им про священные войны и Спасение?

– Чтобы выпустить в мир Орду и истребить человечество.

– Злыдни злыденские, – киваю. – Но люди-то им чем не угодили?

Сербина замолкает, словно собираясь с мыслями.

– Инферно служат Хаосу…

– Так они тоже демоны? Твари из Нижних миров?

– Нет. Они намного большее, чем воплощение осевшей психической энергии, которое и является демонами.

Вот так закрутила! Я чешу висок. Пернатая явно пытается меня запутать, отвечая как нудный ботан.

Резко открывается дверь, вбегает Алла. Не стесняясь, княжна хватает меня за руки.

– Бес, тут такое! – тяжело дышит, явно бежала.

Легко поглаживаю ее по черным волосам и целую в щеку, вдохнув сладкий цветочный запах.

– Отдышись, Ал.

– Что там за женский голос? – раздается из телефона.

– Пока, Сербина, дела зовут, – обрубаю звонок. Теперь мой взгляд обращен к княжне. – Что случилось?

– Вика, – выдыхает Алла. – Только не злись на нее, пожалуйста. Ей тяжело далось то, что теперь тебя надо делить с другими. Она же строптивая, сам знаешь.

– Знаю, – пытаюсь улыбнуться по-доброму, но, наверно, мне не дано – Алла только вздрагивает, и я прекращаю попытки. – Бить ее не буду. Сильно.

Доболтался – напугал красавицу. Княжна бледнеет. Подхватывая ее за затылок, прижимаюсь губами. Наше дыхание замирает, мы наслаждаемся друг другом.

– Ну так что она натворила? – сдавливаю Аллу до сладкой истомы.

– Поединок. Вика вызвала Кали, – сдается в моих объятиях княжна. – Сегодня ночью в клубе Военных игр.

Хорошая «сыворотка правды» из меня вышла.

– Вот же глупая, – не сдерживаюсь я.

– Артём, у Вики что-то серьезное дома случилось, – гладит меня по руке Алла. – Она не говорит, но я чувствую. Ты не злись.

– Да не злюсь, а проблему Вики выясним и решим, – отстраняю княжну от себя. – Вы же мои, я не могу вас подвести.

– Настоящий мужчина, – с восхищением смотрит Алла на меня. Антрацитовые глаза отражают свет луны. – Верю. Вот таким был бы Женя.

– Аксюк? Зачем ему таким быть? – не понимаю я.

– Девушку быстрее бы себе нашел.

– Хм, – ответ мне кажется не до конца полным. – Ну, пойдем.

Взяв Аллу за руку, веду ее из кабинета. Запираю дверь и провожаю свою девушку до общежития. На крыльце гладим волосы друг друга, губы сливаются в еще одном поцелуе. Минуту точно плаваем в невыразимом ощущении.

На улице включили фонари. В их дымном сером свете бледнеют пустые лужайки. Срезав по газону, я дохожу до клуба и, пока жду Вику, звоню Кали.

– Да, Бес?

– У тебя не будет сегодня поединка с Викой.

– Да, Бес, – удрученно соглашается.

– Пока.

– Пока…и целую, – скороговоркой выговаривает, затем бросает трубку.

Пи-пи-пи.

Наконец дожидаюсь виновницу своего ожидания.

– Бес? – округляет глаза Вика и сама себе кивает. – Простолюдинка сдала.

Я молча поднимаюсь на крыльцо. Вика в нерешительности топчется внизу.

– Ты идешь? – бросаю, не оборачиваясь.

– Зачем? – наверняка, глазами удивленно хлопает.

– Ты хотела поединка – ты его получишь.

Спустя тридцать секунд за спиной раздаются покорные шаги. В зале я врубаю свет и вхожу в октагон. Следом и барышня. Встаем друг против друга. С нахмуренным лицом Вика смотрит на меня.

– Так как мы без судьи деремся, то я скажу правила, не против? – в ответ молчание. – Бой длится до потери сознания либо пока один участник не сдастся. Правила понятны, Журавлева?

Кровь бросается Вике в лицо, глаза стекленеют из-за страха.

– Я не тебя вызывала, а простолюдинку!

Пожимаю плечами.

– Как парень

простолюдинки,

я принимаю вызов за нее.

– Так значит! – вдруг плачет она. – А я тебе, выходит, никто?! Ты и мой парень тоже! Так что дерись сам с собой! Насмерть! Вскрой себе грудь и вырви свое каменное сердце!

– Вика… – подхожу к девушке. Неужели так быстро сломалась?

Она бьет меня ладонями в грудь, я не отвечаю.

– Что же ты?! – ревет в истерике. – Хотел драться – дерись!

Ловлю ее ладони. Она тщетно вырывается.

– Знаешь, на что я пошла ради тебя?! – продолжается поток откровений. – Мой опекун, мой дедушка – он уже стар и болен. Врачи отправляют его жить на Кавказ, источники должны вылечить. Сейчас ему нужна моя помощь как никогда, а я отказала. Сказала – остаюсь. Из-за тебя, бессердечный!

Пытается залепить мне пощечину, но рука крепко зажата. Замолкает, сверкая мокрыми глазами. Вдруг отпускаю ее.

– Бей, если хочешь. Мой доспех снят, – она не двигается, хлюпает носом. – Знаешь, есть вещи, ради которых я бы оставил тебя, Аллу, Кали и Свету. Оставил бы, даже не задумываясь.

Демоны, чертовы демоны. Если бы мне требовалось уйти, чтобы спасти мир, я бы ушел. Да, я плохой парень для своих девушек, но демоник Перун по-другому не может. Наверно, Женя Аксюк ни за что не покинул бы Аллу, хоть солнце упади. Но от него и толку как от декоративной собачки.

– Не говори так, – шепчет моя девушка. – Алла считает тебя скалой, незыблемым!

– Вика, я – скала, которая может уйти в любой момент, – признаюсь. – Я никогда не брошу вас в беде и одних. Но не обещаю, что всегда буду рядом с тобой. Так что знай – если ты принесешь во имя нас столь тяжелую жертву, то оплатить тем же я вряд ли смогу.

– Заткнись! Заткнись! – вскрикивает и бросается ко мне. Прижимается к груди. Плач, словно удары, сотрясает ее крепкое тело.

Пейзаж первой любви вдруг потускнел, и принять это тяжело. Но Вика сильная, девушка стерпит убийственное открытие: "Ничто не вечно".

Не знаю, сколько так стоим под аккомпанемент тихих рыданий.

– Мы расстаемся? – наконец спрашивает она, глотая слезы.

– Ты любишь своего дедушку? Хочешь быть рядом с ним?

– Да…– всхлипывает и утыкается носиком мне в шею.

Провожу рукой по красным волосам.

– Тогда…ни за что. Ты просто побудешь рядом с дедушкой, сколько нужно, – и вернешься ко мне.

Вика жарко целует меня в шею.

– Спасибо, тогда мне надо собирать вещи…

Но она никуда не идет. И не уйдет… сегодня. Ее губы настойчивее прижимаются. Я вдыхаю манящий аромат и, сжав девушку в объятиях, опускаю на настил. Со стоном Вика вдавливается в меня всем телом. Набрасываюсь на нее с новой силой. Упиваюсь, смакую знакомый любимый вкус, зарываюсь в красные волосы руками.

Эта арена видела сотни спаррингов и тренировочных боев, но настолько страстное сражение – вряд ли.