Бессмертные карлики

19. «ЧЕРТОВА» ПРОПАСТЬ

Женский крик был также услышан и доном Антонио, который преспокойно ехал на своем необыкновенно большом, сильном муле… и услышан даже с некоторым удовольствием. Он уже давно ожидал его.

Он пришпорил своего мула, вытащил револьвер и придал своим чертам благородное и героическое выражение, которое на самом деле весьма красило его. Таким образом совершил он свой выход на небольшую поляну, где донна Инеса с диким отчаянием отбивалась от обоих бандитов, которым с трудом удавалось связать молодую, гибкую в неистовой ярости женщину.

— Руки вверх! — прорычал Антонио своим верным наемникам.

С чуть-чуть неестественной готовностью оба бандита повиновались его приказу. Они некогда участвовали в одном фильме и отлично знали, как надо вести себя, когда появляется герой с револьвером в руке.

— Что здесь происходит? — спросил боксер громовым голосом. Нападение на открытом месте… Это будет вам дорого стоить!

После чего благородный спаситель с хорошо рассчитанной медленностью слез со своего мула, так что бандиты успели исчезнуть в чаще леса. Дон Антонио послал им вдогонку выстрел, извергнул два-три соответствующих проклятия — вообще, был мил необычайно.

Быстрым взглядом он удостоверился, что все произошло сообразно программе. Проводник и его мул были сброшены в пропасть, известную среди туземцев под названием «чертовой». Крик индейской девушки указывал на то, что она получила условный удар ножа в спину под лопатку, а изорванное платье донны Инесы и развороченный багаж свидетельствовали о том, что бедная девушка была ограблена до последней рубашки.

Борьба с бандитами так сильно потрясла нервы донны Инесы, что она упала без сознания к ногам своего спасителя. Дон Антонио, улыбаясь, освободил ее от веревки, связывавшей ее руки, перенес ее на край дороги и положил ей под голову наполовину опустошенный спинной мешок. В сущности, он обращался с ней, как с драгоценным активом…

Но когда он взглянул на бледное лицо, то остановился в изумлении. Если бы Антонио был чистокровным перуанцем, он бы задумался над своим поступком, так как ни у одного народа столь не развито характерное южное рыцарство и воспламеняемость по отношению к женщинам, как у перуанцев. Но боксер не принадлежал к чистой расе. Его страсти были грубы и темны, как его имя.

Его наемники в пылу битвы не очень-то осторожно обошлись с молодой девушкой. Чтобы добраться до ее денег, они растерзали верховой костюм и обнажили стройные плечи. Видя ее лежащей таким образом, полуодетой, в глубоком обмороке, дон Антонио остановился в нерешительности: его стали одолевать сомнения по отношению к данному ему поручению. Он внезапно ощутил злобную зависть к юному Мартинесу, этому нарядному парижскому франту, которому должна была достаться столь совершенная женщина.

Здесь он был наедине со своими верными людьми, спрятанными поблизости в чаще и готовыми исполнить все его требования.

Из-за деревьев, там, где было небольшое углубление в почве, до него доносились слабые стоны: то был этот чертенок — индианка, получившая, что ей причиталось. Его люди были знатоками сильнодействующих ножевых ударов. Рамон, эта старая скотина, лежал на дне чертовой пропасти. Одинокая и лишенная возможности сопротивления девушка находилась в его власти.

Пот выступил на лбу Черного Антонио, когда он взвесил все эти обстоятельства. Положим, не очень-то умно было становиться поперек дороги старому Мартинесу, но каждый взгляд на потерявшую сознание женщину, столь отважно боровшуюся за свою свободу, укреплял его пробудившееся намерение. В окрестностях Пармы есть один маленький домик, отсюда до него не будет и километра…

Решение дона Антонио Веласко было принято. Он вытащил маленький сверток, тщательно спрятанный у него за пазухой. В нем было несколько склянок. Он выбрал одну из них, налил несколько капель на клочок ваты и заткнул им ноздри молодой девушки.

Тогда он подозвал своих людей, которые, очень, по-видимому, довольные, выбежали на поляну со своими мулами.

Но вдруг земля задрожала от стука копыт.

Дон Антонио нахмурился и схватился за револьвер. Он хотел приказать своим людям спрятаться в засаду. Но в тот же миг на краю лесной поляны показался Йунас Фьельд на покрытом пеной муле. Он так сильно гнал животное, что его спутники остались на несколько сот метров позади него… Тут боксер понял, что нельзя было терять ни минуты. Он поднял револьвер в тот момент, когда Фьельд спрыгнул на землю. Но при виде белокурого гиганта, хладнокровные угрозы которого до сих пор звучали в его ушах, Антонио потерял обычную уверенность в себе. Первая пуля скользнула лишь по шее мула, и, прежде чем Антонио успел выпустить второй выстрел, Фьельд был уже на нем. Левой рукой он выбил оружие из его рук, в то время, как правой нанес страшный удар в висок перуанца… Дон Антонио Веласко, «Ужас Перу», в течение своей жизни раздавал и принимал немало ударов. Но у него не хватило времени для размышлений о чудовищной силе этого удара, так как он упал на подкосившиеся колени и ударился лбом об острый камень. Этот нокаут, который был единственным в своем роде в истории знаменитого боксера, парализовал совершенно в течение первых секунд инициативу его столь решительных обычно наемников. Однако, быстро сообразив, что здесь дело идет о том, чтобы «быть или не быть», они подняли свои ножи и ринулись на безоружного норвежца. Но их замечательное дарование и виртуозность в употреблении мачете[17] не послужили ничему. Фьельд, разумеется, отступил на несколько шагов. Бандиты неправильно поняли его движение и в своем усердии занесли ножи над широкой грудью доктора. Но Фьельд внезапно нагнулся, и удары ножей пришлись по воздуху. Новые попытки обоих разбойников удались не лучше, так как голова Фьельда, словно голова барана, боднула одного из них так, что отбросила его далеко в кусты. Другой осмотрелся в замешательстве и пустился в бегство. Но он побежал прямо в объятия Кида Карсона, который в этот момент подоспел на помощь и, не задумываясь, прострелил голову беглеца.

Этим окончилась битва. Фьельд нагнулся над лежавшей без сознания Инесой. Он быстро заметил вату в ее ноздрях. Он вытащил ее и понюхал: хлороформ!

Вскоре стало ясно, что обморок молодой девушки был причинен незначительным нервным потрясением, а действие хлороформа продолжалось слишком мало времени, чтобы вызвать какие-либо опасные осложнения.

Стараясь привести девушку в чувство, Фьельд с улыбкой посмотрел на распростертого боксера.

— Вот как, ты захотел поработать в свою собственную пользу, прошептал он. — А ведь измена господину недостойна нанятого браво…[18]

В ту самую минуту Инеса открыла глаза. Они устремились с выражением страха на исполинскую фигуру доктора.

— Вы находитесь среди друзей, мадемуазель Сен-Клэр, — сказал он по-французски.

Девушка улыбнулась, и при виде этой улыбки норвежскому доктору стало радостно на сердце. Она закрыла глаза. Но спустя несколько минут она снова открыла их с невыразимой тоской:

— Конча, — прошептала она.

— Мы сейчас поищем ее, — ответил доктор. — Но теперь отдохните немного, чтобы снова набраться сил. Мы должны постараться достигнуть Пармы до наступления вечера.

Инеса послушно закрыла глаза, а Фьельд покрыл ее пледом. Когда он обернулся к своим спутникам, то не нашел их — они куда-то скрылись. Так же исчезли и тела обоих бандитов. Один Антонио лежал все в том же положении. Через некоторое время Кид Карсон и капеллан возвратились. Без дальнейших церемоний они принялись поднимать Черного Антонио.

Фьельд нахмурился.

— Что вы хотите с ним делать?

— Мы хотим отправить его за остальными.

— Куда отправить?

Тут слово взял воинственный капеллан.

— Туда, вниз, к дону Рамону, — ответил он невозмутимо. — Это я выдумал. Мы, жители Перу, убиваем ядовитых змей, когда встречаем их. Многие из них исчезли там, в «чертовой» пропасти. Рамон был хороший старик. Его кровь взывает об отмщении.

— Я не думал, что такое учение к лицу человеку, исправляющему церковные обязанности.

Сконфуженный капеллан опустил голову.

— Я тоже человек, как другие, — вздохнул он и снова принялся волочить по земле лежащего без сознания боксера.

— Оставь его!

Капеллан с удивлением посмотрел на Фьельда.

— Глупо было бы оставить в живых этого человека. Сам Господь предал его в наши руки.

— Оставь его лежать. Недостойно человека убивать раненого, лежащего без сознания. Поищем лучше юную индианку. Мне кажется, я слышу стоны где-то поблизости.

— Она лежит в овраге с ножом, воткнутым в спину. По-видимому, ее песенка спета, — ответил Карсон.

— Принеси ее сюда, — сказал Фьельд.

Негр бросил взгляд ненависти на боксера, который начинал подавать признаки жизни. Карсон имел вид собаки, которая ворчит, когда у нее отнимают жирную кость.

Но он не посмел ослушаться.

Несколько минут спустя Фьельд удостоверился, что ножевая рана в спине Кончи не представляла серьезной опасности для жизни. Он промыл и перевязал рану и устроил что-то вроде носилок между двумя мулами.

Черный Антонио, оглушенный, приподнялся на локте.

— Я советую вам держаться подальше от моего пути, — решительно сказал Фьельд. — На этот раз я пощадил вас. Мои люди хотели отправить вас вслед за стариком, которого убили ваши наемники по вашему приказу. Но я был против этого…

— Идиотство с вашей стороны, — пробормотал Антонио.

— Пусть! Теперь вы предупреждены. В следующий раз ставкою будет жизнь.

Он отвернулся от Антонио и начал приготовления к продолжению путешествия.

Бандит посмотрел ему вслед. Его оружие исчезло, его мул впряжен в носилки для раненой.

— Жизнь, да, — проворчал он, хватаясь за больную голову. — Или смерть для одного из нас…

И он медленно заковылял вслед за уезжающими.