Бессмертные карлики

35. ОГНЕННЫЙ КОТЕЛ

С величайшими трудностями удалось Фьельду протиснуть свои широкие плечи сквозь узкие проходы, ведущие к свету. Тут и там ему приходилось пережидать, чтобы не попасть под обрушившиеся обломки скал. Земля колебалась под его ногами, и вся гора словно разваливалась на куски. Ему ежеминутно грозило быть погребенному заживо. Но счастье сопутствовало ему. Как будто сам дух горы приходил ему на помощь каждый раз, когда грозила опасность. В тот момент, когда Фьельд достиг поверхностного слоя и ему удалось высунуться на воздух, где четыре руки тотчас подхватили его, позади послышался мощный грохот, и узкий туннель, по которому он только что прошел, обрушился до основания.

Инеса в ужасе заломила руки, а Паквай схватил Фьельда за руки, словно не веря еще его появлению. Но Фьельд думал о крошечном карлике в глубине горы, который, наверное, был уже погребен там со всеми своими вековыми знаниями. Он испытывал какую-то печаль при мысли, что больше не увидит старого жреца и придворного врача Атауальпы, — что он не услышит больше его тонкого голоска, извергающего вековую горесть против тех, что загнали племя инков в великую тьму, то племя, которое некогда так страстно любило солнце.

Вампиры?

А эти конкистадоры XVI и XVII веков, которые с их коварным и лживым духовенством и с их грубейшей вооруженной силой ворвались в жизнь этого благородного и культурного народа, разве не были они ночными разбойниками, которые толстыми и жадными губами высосали жизненную силу гордой нации?

Потому что во всех этих сказаниях об испанском завоевании слышится единый, однообразный крик: Золота и крови! Крови и золота!

Но Фьельду не удалось долго размышлять над этим печальным чередованием крови и золота. Когда он освоился с окружающим его светом, то понял, что какой-то новый удар судьбы или природы обрушился на жилище карликов.

Они стояли на краю кратера, внизу у их ног расстилалось маленькое озеро, бывшее свежей и идиллической радостью этой горы. Но теперь оно кипело и бурлило, меж тем как белый густой пар поднимался над кратером огромным голубым столбом в светлом небе.

— Когда это озеро испарится, — сказал Фьельд, — наступит извержение.

Жара становилась невыносимой. Скалы раскалились под их ногами, и солнце упорно устремляло на них свои ослепительно белые, жгучие лучи, ни малейшее дыхание ветерка не освежало воздуха.

Вдруг Инеса схватила Фьельда за руку.

— Смотрите! — крикнула она и указала в глубь кратера.

Зрелище, представшее перед ними, было из тех, что навеки запечатлеваются в памяти.

Желтые, разорванные скалы ожили. Из дыр и трещин выползло множество серо-лиловых существ, которые издали походили на червей, выдавленных из земли. То были карлики, которые стремились к озеру, бывшему в течение нескольких лет их удовольствием и отрадой. Но на этот раз озеро не могло оказать никакой помощи своим гостям. Оно было в заговоре с огнем, бушующим в недрах земли. Оно кипело и фыркало, и бросало свои ядовитые пары прямо в лицо карликов.

Первые из них невольно остановились у своих трещин и отодвинулись назад. Но напор изнутри со стороны тех, которых гнала чудовищная жара, был слишком силен. Один за другим они были сброшены в кипящее озеро под крики и свист, словно отмеченные судьбой и приговоренные толпы рабов, идущие навстречу своему уничтожению. Внутри горы подстерегала их смерть, а в раскаленной глубине озера — последнее мучение. Но не было дороги мимо мрачного котла.

И в течение нескольких минут среди водяных паров была видна поверхность озера, сплошь покрытая растерзанными телами, руками, ногами, которые колебались вместе с волнами.

Тут впервые путешественники имели возможность убедиться в изумительной живучести этих вековых карликов. Кипящая вода одолевала их с трудом. Вдруг показались маленькие фигуры, ползущие вверх по отвесной стене жерла. От варки в кипящей воде они стали красными, как раки, и все еще не потеряли своей жизнеспособности. Но разорванная стена кратера отрясала их с себя, точно исполненная справедливого гнева. Все силы, которые в течение долгих лет были их поддержкой и защитой в борьбе за вечную жизнь, поднялись против них в неожиданной прихоти.

— Умри! — кричали скалы.

— Умри! — ревела кипящая вода.

— Умри! — рычал великий огонь, выплевывая языки своего пламени. — Я начало и конец всего!

Земля опять стала колебаться, и обломки скал посыпались в озеро, и с последним видением последней борьбы бессмертных карликов с силами, рожденными хаосом, все трое бросились бежать вниз по склону дрожащей горы. Они спотыкались, падали и поднимались снова. Наконец, ушибленные и окровавленные, достигли они старой пальмы, которая своими упругими и жесткими корнями все еще крепко держалась между пластами лавы.

Здесь они ненадолго остановились, чтобы перевести дух. Скелет старого церковника насмешливо ухмылялся им навстречу. От повторных сотрясений ствола скелет полуотвязался, и верхняя его часть раскачивалась во все стороны, словно сотрясаемая безудержным хохотом. Челюсти были широко разинуты, и слиток золота, выплюнутый из его рта, лежал на земле и блестел. Но высоко на одной из верхних веток маленькой и жалкой кроны висела крошечная фигура на длинном шнурке.

Фьельд схватился за бинокль и быстро вложил его обратно в футляр.

— Что это? — спросила Инеса с испугом, цепляясь за Фьельда.

— Это последний инка, — ответил Фьельд. — Врач и жрец при дворе Атауальпы. Он, должно быть, выполз из этого пепла и спустился по подземной реке. Затем он вышел в этой местности на одной из главных станций по подземной реке.

— И теперь он умер?

— Да, очевидно, — ответил Фьельд с коротким и горьким смехом.

Инеса посмотрела на него с удивлением.

— Да, я действительно смеюсь. Потому что это какая-то карикатура бессмертия. Старик был не без юмора. Он повесился на замечательном шнуре. На том самом, обладать которым стремились Раймон Сен-Клэр и я.

— Я не совсем понимаю…

— Это кипу. Я мог бы получить его. Этот шнур, на котором старый инка болтается теперь в вечности, содержит, так сказать, весь опыт его жизни. Он висит на своем собственном рецепте бессмертия. Разве это не один из самых характерных жестов трагикомедии?

В эту минуту земля под ними сотряслась от страшного грохота, и над каймой скал появился исполинский, мечущий искры огня столб, поднявшийся прямо в воздух в сопровождении черных, как уголь, туч, которые потушили дневной свет вокруг них.

То был смертный удар для старой пальмы. Она поникла с жалобным вздохом и исчезла во мраке с обоими своими мертвецами.

Это было уже слишком для храброй молодой девушки. Со слабым стоном смертельно усталого существа она без сознания опустилась на землю. Фьельд нагнулся и взял ее на руки.

— Скорее к реке, — бросил он Пакваю.

И оба друга поспешили вниз по направлению слабого света на западе, а пепельный дождь медленно сыпался на них, и первые волны лавы, словно гигантские змеи, бросились из кратера, пожирая все на пути своими огненными пастями.