Бессонница

– Мне… очень жаль, что у вас пропал аппетит, – осторожно ответил Эдуард. По его лицу можно было понять, что «пять куриных ножек» не ассоциируются у него с плохим аппетитом.

– Мара, покажи мне труп, – вмешался я. – Потом вы с Эдуардом сможете обсудить все темы на свете.

– Охранники отнесли его в подвал. Не хватало мне только того, чтобы он лежал у всех на глазах! В подвале не было места, пришлось полчаса передвигать вещи. Надо будет завести еще один подвал, побольше. Интересно, сколько это будет стоить?

– Не обращай внимания, – шепнул я Эдуарду, пока Мара рассуждала вслух о том, в какую сумму обойдется ей новый подвал. – Они обычно много говорят, а в стрессовых ситуациях рот у них просто не закрывается. Слушай и кивай, не обязательно даже отвечать.

– Вот он, – сказала она, кивнув на лежавший на полу брезент.

– Плохие новости – он мертвее самого мертвого на свете трупа, – начал я. – А теперь давай посмотрим, кто это. Заодно и проверим, не ждут ли нас новости похуже .

– Ох , – коротко отреагировала на мое заявление Мара.

– Что это? – спросила Мара недовольно. – Он вампир?

– Вампиры уже мертвы, так что после смерти тела не остается. Это полуобращенный Незнакомец.

– Да это же Джонатан! – заговорил Эдуард. – Тот самый, который был с Анной тогда, в метро!

– Да. – Я снова оглядел молодого человека. – До Незнакомца ему оставалась максимум неделя.

– Она убила свое создание? Почему?

– Хороший вопрос, на который у меня пока нет ответа. Скорее всего, ее что-то напугало. Сильное эмоциональное потрясение.

– И что теперь с ним будет?

– Он пролежит тут еще несколько дней, а потом начнет разлагаться, и тогда твой клуб начнут обходить за несколько миль.

– Ниже есть еще какое-то помещение?

– Да, винный погреб.

– Пахнет землей. Там земляной пол?

– Лучше не придумаешь. Там мы его и закопаем. У тебя есть лопата?

– Закопаем? Ты хочешь закопать труп в моем винном погребе?!

– Если мы его похороним, тело исчезнет максимум через пару дней – просто растворится в земле. Или ты предпочитаешь, чтобы он разлагался тут?

– Ладно, – сказала она, наконец. – Только уговор – копать будешь ты .

– Я все сделаю сам. От тебя требуется только одно: принести мне лопату.

– Мне кажется, это плохая идея, – сказал он. – Может, нужно сообщить полиции?

– И что мы скажем полиции? «На территории клуба «Северная змея» Незнакомец убил свое создание, которое так и не стало Незнакомцем»?

– Надеюсь, в большей заднице мы уже не окажемся, правда?

– Я тоже на это надеюсь, но что-то подсказывает мне, что ты неправ.

– Ну и чертовщина, – сказала я. – Тебе скучно?

– Совсем наоборот – сюжет начинает развиваться, и я делаю предположения касательно того, что будет дальше. Ты увидела плохой сон?

– Хочу тебя уведомить, что это плохая шутка! Я хочу спать так, как спала раньше – без снов !

– О чем ты, Лорена? Мы вернулись из города, ты задремала на диване, а я все это время сидел и читал. И уж точно не выдумывал для тебя сны.

– Что тебе снилось? – полюбопытствовал Винсент.

– Ты не поверишь, но твоя свадьба.

– Надеюсь, торт был красивым, большим и вкусным?

– Нет, потому что вместо торта хотели использовать меня !

– Ты женат? – спросила я.

– Нет.

– Ты когда-нибудь был женат?

– Это похоже на допрос. Да, я был женат.

– Кто такая Дана?

– Тебе снилась Дана?

– Да, и она, черт побери, хотела меня попробовать !

– Вряд ли, ты не в ее вкусе. – Заметив мой взгляд, он продолжил: – Не волнуйся. Она не обидит тебя.

– Так кто она такая?

– Когда-то она была таким же карателем, как я. Мы с ней брат и сестра, и мы были предназначены друг другу. По-вашему…

– … вы были мужем и женой. А что случилось потом?

– Потом Дана ушла.

– И сколько вы были предназначены друг другу?

– По вашим меркам – очень долго. По нашим меркам – всего ничего.

– А почему вы расстались?

– Мы не расстаемся, Лорена. Она ушла из Ордена.

– Вы не расстаетесь? У вас нет такого – «жена ушла к другому»? Вы не изменяете? Не ревнуете?

– Мы все равны с личной точки зрения – различаются только наши статусы, наш авторитет и наша ценность для Ордена. Кроме того, предназначение – это святой ритуал. Одна из высших ценностей для карателя. Тысячу лет мы живем для себя, а потом начинаем искать себе женщин, так как приходит время начать жить для кого-то другого.

– И что же, ты выбрал Дану?

– Скорее, Дана выбрала меня. Такие женщины, как она, выбирают себе мужчин сами. Мне осталось только соблюсти ритуал – предложить ей руку и сердце. Но ей пришлось побороться .

– Ты не хотел на ней жениться?

– Мы с ней не были особо близки, хотя она была моей наставницей. Время от времени она предпринимала какие-то шаги для того, чтобы обратить на себя внимание, но я был сосредоточен на себе. Между тем, я уже тогда был одной из самых удачных партий для любой из наших женщин. И однажды я совершил ошибку… а Дана этим воспользовалась. И отказаться я не мог. Да и не хотел.

– Похоже на брак по расчету, – заметила я.

– Нет, что ты. Мы преданы своим подругам всей душой. Это намного больше, чем преданность и любовь. После того, как мы проходим церемонию предназначения, мы становимся одним целым, начинаем жить друг другом. У нас одна жизнь на двоих. Мы видим одни и те же сны, нам не обязательно разговаривать для того, чтобы понимать, мы чувствуем сердцебиение друг друга даже если находимся в разных концах света. И всегда умираем почти одновременно – с разницей в несколько дней. А когда Темный Совет разрешает нам завести детей… это самый прекрасный подарок, который может преподнести Великая Тьма.

– Ты хотел детей?

– Конечно. У меня есть Эмили, но я хотел наследника… мальчика. Но Великая Тьма неблагосклонна ко мне. И я знаю, почему, но от этого мне не легче…

– Вы не могли завести детей без разрешения?

– Нас бы развоплотили. Обоих. Это считается серьезным преступлением. Почти таким же серьезным, как отношения с кем-то из карателей до клятвы предназначения.

– В каком это смысле? Вы что… не спите со своими женщинами до свадьбы?!

– Конечно, нет ! – В его голосе звучало неподдельное возмущение. – Нам нельзя даже целовать их. Нас предназначают друг другу тогда, когда мы абсолютно чисты. У нас есть специальный обряд очищения, который мы проходим до церемонии, но это, скорее, дань традиции – никому и в голову не придет опорочить женщину.

– Опорочить женщину? – Я положила голову на подлокотник кресла и улыбнулась. – Это звучит интересно в свете того, что со смертными вы вытворяете такое, от чего Дьявол умер бы от стыда.

– Со смертными мы можем делать все, что хотим. Мы можем завести себе хоть целый гарем .

– А если вы… не подойдете друг другу в постели?

– Разве я не подошел тебе в постели?

– Подошел… но это другое.

– Мы не можем не подойти кому-то в постели. Тем более если речь идет о наших женщинах. Нас много лет обучают искусству любви.

– Искусству любви?

– А ты думала, что мы рождаемся и с самого детства умеем все?

– И кто же вас обучает?

– Вакханки.

– Так вот почему вы так любите их кровь.

– Да. Они дают нам свою кровь для того, чтобы привязать нас к себе и для того, чтобы мы начали им доверять. И в результате у нас вырабатывается что-то вроде… смертные говорят «зависимость». А свою наставницу мы помним всю жизнь… ладно, не будем об этом. – Он посмотрел на часы. – Уже начало девятого. Если я не ошибаюсь, мы собирались к Маре?

– Точно. – Я поднялась. – Сейчас я оденусь. Но у меня есть последний вопрос.

– Слушаю, – сказал он, всем своим видом показывая, что отвечать на вопросы ему надоело.

– Что такое первая брачная неделя?

– Это время, которое нам разрешается проводить наедине с теми, кого мы выбрали. Магистр предоставляет в наше распоряжение свою резиденцию, и мы вольны делать все, что хотим.

– И что вы обычно делаете?

– Первые два-три дня мы обычно друг друга дразним – бывает и дольше, но мало у кого хватает силы воли выдержать больше, чем три дня. А потом мы занимаемся тем, чем обычно занимаются смертные во время первой брачной ночи.

– Но до конца недели остается еще четыре дня!

– Мало, я согласен. Поэтому в наших интересах не заиграться дольше пары дней.

– То есть, вы занимаетесь любовью ? Четыре дня подряд?!

– Мы выносливее людей, думаю, ты это уже поняла. Кроме того, мы можем не спать неделями и подолгу обходимся без пищи. А провести наедине неделю в будущем нам вряд ли удастся. Обычно мы видимся примерно раз в полгода, и проводим вместе максимум пару дней.

– А что это за история со свадебным подарком?

– Если выбранная нами женщина старше нас и принадлежит к тому поколению, когда каратели были больше вампирами, чем людьми, то хорошим тоном и проявлением любви и доверия считается привести ей смертного мужчину или смертную женщину. Когда-то это было отдельным ритуалом, и оба предназначенных пили кровь, но теперь карателей-вампиров все меньше, и поэтому кровь пьет кто-то один. Смертный живет с нами, у него есть возможность спать вдоволь, хорошо питаться и свободно гулять по территории резиденции. Но если его позовут, он обязан прийти. Обычно его не зовут больше четырех-пяти раз, ему нужно восстанавливать силы, иначе он умрет.

– Ты дарил Дане… свадебный подарок?

– Конечно. Я привел ей двух темнокожих близнецов. Ей очень понравилось.

– Ладно, ладно. На сегодня с меня хватит. Пойду одеваться. Я мигом, ты пока можешь идти вниз.

– Похоже, наш друг на самом деле исчез, слава Великой Тьме, – сообщила Винсенту Мара с видом заговорщика.

– Я же говорил тебе, что все будет нормально. Твои подруги пришли в себя?

– Да. Спасибо за заботу. – Она оперлась на стол и наклонилась к нему. – Лучше бы ты так заботился обо мне .

– Не искушай . Лучше принеси нам что-нибудь, что напоминает закуску.

– У меня есть великолепные острые колбаски, – очаровательно улыбнулась Мара. – Сейчас принесу. Пока я отсутствую, у тебя есть последний шанс подумать и сказать мне, что ты хочешь попробовать курицу.

– Подожди, – сказал он. – К тебе пришли гости. И эти гости не в духе, так что советую тебе остаться ненадолго тут. – Он повернулся ко мне. – Ты хотела познакомиться с Даной? Сейчас ты с ней познакомишься.

– Вы что, общаетесь мысленно? – удивилась Мара.

– Да. Точнее, она может ко мне обращаться. И я могу обращаться к ней. Когда знаю, что она рядом.

– Вечеринка? – спросила она, улыбнувшись, и посмотрела на Винсента. – Представишь меня своей смертной подружке?

– Знакомься, это Лорена. Лорена, это Дана.

– Лорена . – Я усилием воли подавила желание начать ерзать на стуле, так как не знала, куда себя деть. – Почему ты не танцуешь?

– Я не люблю танцевать.

– Жаль. – После этого Дана решила, что я не стою ее внимания, и переключилась на Мару. – Ты, как я понимаю, хозяйка этого заведения?

– Как-то я уже была у тебя, помнишь? У тебя отличный клуб.

– Мне не нужен столик, сегодня я сяду с этой замечательной парой. Что у нас в меню?

– Все зависит от того, что вы хотите, мэм.

– Мэм , – передразнила Дана. – Я бы не отказалась от египтянина, но у вас их точно нет… может быть, азиатский мальчик? О, нет. Азиатская девочка . Да. Вот что я хочу.

– Мне очень жаль, мэм, но такого у нас в меню нет.

– Вот как? Азиатский мальчик тоже пойдет. Надеюсь, хотя бы они у вас есть.

– Вы не поняли, мэм. Мы вообще такого…

– Нет, это ты не поняла, жалкая пожирательница человеческих сердец, – сказала она Маре нарочито спокойным тоном, в котором без труда можно было уловить если не нотки бешенства, то крайнее раздражение. – Слушай меня внимательно и напряги свою единственную извилину, так как я хочу, чтобы ты хорошенько уяснила все, что я тебе скажу. Я голодна . И я хочу, чтобы ты немедленно выполнила мою просьбу. Иначе я воспользуюсь своим правом высшего существа и вместо азиатских девочек и мальчиков попробуютебя . И вряд ли пара глотков твоей крови меня насытит, так что я выпью почти все. Не слишком много информации для такого короткого промежутка времени?

– У меня серебряные сережки… – выдавила она из себя.

– Черт, опять будет аллергия, – сказала она недовольно. – Неужели нельзя носить белое золото вместо этой дешевки?

– Что бы это значило? – спросил Винсент. – Смотрю, за век с лишним манеры твои не улучшились?

– Заткнись, Винсент, я хочу есть ! – Возмущение на ее лице вдруг сменилось выражением крайней обиды, и она в сердцах топнула ногой. – Я голодна , что тут непонятного?! – Я готова была поклясться, что она вот-вот разрыдается, и через секунду по ее щекам на самом деле потекли слезы. – Неужели в этом городе невозможно найти обыкновенного смертного и получить от него пару глотков крови?!

– Не плачь, – сказал он и поцеловал ее в лоб. – Тут полно смертных, и все они умрут ради того, чтобы тебя накормить. Посмотри-ка, кого тебе привела Мара.

– Вот… это подходит? – Она вгляделась в лицо Даны. – Вы плачете? Что случилось?!

– Они прекрасны! – Она с искренним восхищением посмотрела сначала на одну девушку, потом – на другую. – Близняшки… как это мило с твоей стороны!

– Я очень рада, что вам понравилось, – закивала хозяйка.

– Они великолепны! – Дана положила руки на плечи девушек. – Мы скоро вернемся. А пока – выпивку за мой счет всем. Винсенту и его смертной подружке – по две порции .

– Могла бы попросить прощения, – буркнула ей вслед Мара, подождав, пока та не отойдет на безопасное расстояние.

– Что это было?

– Примерно раз в месяц на нее находит что-то подобное…

– Предменструальный синдром ? – язвительно предположила Мара.

– Нет. Она чувствует легкий голод, но в такие моменты становится неуправляемой. Настроение у нее меняется каждую минуту, и лучше сначала ее утешить, а потом дать поесть. Иначе она разозлится и разнесет весь город к чертям. А о том, что будет, если ее не накормить, я боюсь и думать.

– А у ваших женщин бывает предменструальный синдром? – спросила она у Винсента.

– Разве что в тот период, когда они могут завести детей.

– Я бы умерла, если бы жила вечно, и каждый месяц… – Поймав взгляд Винсента, Мара запнулась. – Ладно. – Она подняла руку и щелкнула пальцами. – Где главный официант? По порции выпивки всем. И раздайте скорее, пока не вернулась эта истеричка .

– Эдуард? Я тебя ждала.

– Ждала? А я… хотел попросить прощения за то, что заявился без приглашения

– Все в порядке. Проходи. У меня небольшой беспорядок, но, думаю, это тебя не смутит.

– Хотел сказать тебе, что мне очень жаль… эта вся история с Джонатаном, – заговорил я. – Когда я увидел вас тогда на вокзале, то подумал, что вы отлично смотритесь вместе.

– Джонатан. – На пару секунд взгляд Анны стал пустым и прозрачным. – Он был хорошим мальчиком… пока с ним не случилось плохое .

– А… что с ним случилось? – спросил я осторожно.

– Это не имеет значения. Но мне было хорошо с ним.

– Уверен: лучше, чем со мной.

– С чего ты так решил?

– Обычно люди в здравом уме не меняют хорошее на плохое. Или я неправ?

– Ты, как всегда, глуп и импульсивен. Хочется верить, что ты когда-нибудь повзрослеешь.

– Мы тогда оба были виноваты, – сказала она. – Если бы хотя бы один из нас был чуть гибче, мы бы не расстались. Мы бы всегда были вместе, Эдуард, понимаешь? Ты знаешь, что такое «всегда »?

– Тебе лучше знать.

– Всегда – это вечность , – продолжила Анна, будто не услышав моих последних слов. – И я бы не позволила, чтобы с тобой случилось что-то плохое … как это произошло с Джонатаном. Но он сам виноват! Вы все так нетерпеливы, торопитесь! Куда торопиться, если вам обещают вечность?

– А ты уверена, что Джонатан хотел вечность?

– Все смертные хотят вечность. Что вы успеваете сделать за те семьдесят лет, которые вам отмерил этот ваш Творец? Набрать лишние килограммы? Постареть? Заработать деньги и пропить их? Вы живете для других, боитесь, как бы о вас не подумали плохого, как бы не испортить свою репутацию. Когда у тебя есть вечность, ты можешь жить для себя. Вечно жить для себя. Делать то, что ты хочешь. Вечная молодость. Возможность не тратить время на еду и сон. Вечная любовь.

– И вечный приговор убивать других для того, чтобы жить.

– Люди постоянно кого-то убивают. Войны, эпидемии, грабежи, революции. А что они получают взамен? Удовлетворяют свое тщеславие? Кому поможет, что твое имя войдет в историю? Вот жить вечно и видеть, как творят историю – это другой разговор.

– Если так, я предпочитаю прожить семьдесят лет и умереть, но знать, что моя совесть чиста.

– Умереть спокойно, – передразнила она. – Совесть ! Ваши рамки так узки. Для того чтобы умереть спокойно, нужно узнать жизнь. И узнать ее невозможно, пока вы трясетесь за сохранность собственного зада, боитесь заболеть, порезаться, сломать себе ногу или истечь кровью. А мы, – она положила руки мне на плечи, – в семьдесят только начинаем жить. Мы можем делать все, что хотим, так как наши возможности практически не ограничены. Человек планирует, мечтает, ставит цели, но он не успеет сделать все, что хочет. А мы успеваем, Эдуард. И, что немаловажно, мы можем сделать счастливыми тех, кто находится рядом с нами. Мы не плачем на похоронах мужа, не приходим на могилу жены и не проклинаем Бога за то, что Он уготовил нам тяжелую судьбу. Мы сами творим судьбу, у нас нет законов, и только Великая Тьма знает, когда мы уйдем из этого мира. – Анна сделала паузу. – Я люблю тебя, Эдуард. Такие существа, как я, не бросаются подобными фразами, в отличие от смертных. Мы знаем, что это значит. Ведь ты любишь меня? Я знаю, что любишь.

– Да, но…

– Если ты любишь меня, пойдем со мной. Первое время тебе будет страшно, вероятно, ты будешь скучать по прошлой жизни, но это пройдет. Точно так же, как было со мной. Я не брошу тебя, не отпущу. Нам ведь было хорошо вместе, правда? Если ты согласишься пойти со мной, то нам будет хорошо всегда . До того момента, пока Великая Тьма не решит нас разлучить.

– Просыпайся , – обратился ко мне смутно знакомый голос. – Ты спишь слишком долго даже для смертного.

– Можно было бы разбудить меня повежливее – в аптечке есть нашатырный спирт. – Тут я замолчал: до меня начал доходить смысл последней фразы. – В смысле – даже для смертного?

– В прямом смысле. Или ты перестал быть смертным, а я пропустила это важное событие?

– Дана, – кивнула она мне и улыбнулась. – Не перевариваю имя «Ева», оно напоминает мне о той сучке, которая возомнила, что может занять место Прародительницы в Раю.

– Дана, – закивал я в ответ. Черт, я и забыл, что они умеют читать мысли. – Может, ты хочешь чаю, кофе? Или коньяка?

– Лучше дай-ка посмотреть на твои боевые раны. – С этими словами она наклонилась к моей шее и несколько секунд внимательно изучала что-то, после чего прикоснулась пальцем к коже. – Ну и ну, парень. Она тебя укусила.

– Укусила ?! – ужаснулся я. – Меня никто не кусал!

– Незнакомцы хорошо умеют заговаривать зубы. Посмотри сам, если не веришь.

– Видел? – спросила она. – Такое украшение оставляют после себя вампиры, когда они кем-то кормятся .

– И… что теперь? Я превращусь в вампира?

– Ты что, не смотришь сериалы про вампиров? Для того чтобы ты превратился в одного из них, твой создатель сначала должен выпить твоей крови, потом ты должен выпить его крови, а потом вы должны провести в обнимку в могиле целые сутки.

– Даже если бы и смотрел, то… честно признаться, я думал, что вампиров не бывает…

– Не бывает ? – переспросила она. – То есть, ты считаешь, что нашего с Винсентом создателя не было? И что мы с Винсентом – плод твоего воображения?

– Я был бы рад, если бы все объяснялось именно так. Но ведь вы не вампиры.

– С точки зрения классификации темных существ – нет. Мы выше вампиров. Но с точки зрения нашего происхождения и нашего образа жизни нас можно считать вампирами. Во-первых, мы все когда-то были обращены. Во-вторых, самые старшим из нас – таким, как я, например – иногда требуется кровь, иначе мы заболеваем, впадаем в депрессию и умираем.

– Не волнуйся, я сыта, – успокоила меня Дана. – А если бы не была сыта, то воспользовалась бы твоей беспомощностью и не стала бы травмировать твою расшатавшуюся психику.

– А Винсент… он тоже пьет человеческую кровь?

– Он моложе меня, это другое поколение. Им не требуется человеческая кровь для того, чтобы существовать. Он ее даже не пробовал – она не представляет для него интереса. Ты ведь не будешь пить невкусную воду, если у тебя есть свежевыжатый апельсиновый сок?

– Ну, что мы будем делать, мальчик? – спросила она. – Если бы я не подоспела вовремя и не забрала бы тебя оттуда, твоя Анна за сутки сделала бы то, чего уже нельзя исправить.

– А как ты меня оттуда забрала?

– У женщины должны быть свои секреты. Так что? Есть идеи касательно того, как мы избавимся от твоего надоедливого друга Винсента?

– Почему мы должны от него избавляться? – не понял я.

– Я живу на этом свете уже три тысячи лет, а вы, смертные, не меняетесь. Мы ловим Незнакомцев на эту удочку веками, тысячелетиями. Как ты думаешь, он знал, что случится, если ты пойдешь к Анне?

– Я мог бы предположить, что не знал, но, как мне кажется…

– Вот именно, – перебила Дана. – Ему нужна Анна . А на то, что случится с тобой, емунаплевать .

– И это после того, как он воскресил меня из мертвых после того приключения с поездом?

– Ох, мой мальчик. Ты, похоже, даже не представляешь себе, как велико наше могущество. В нас с годами воспитывают хитрость и жестокость – ну, поколение Винсента, конечно, несколько отстало от нас, так как они больше люди, чем вампиры, но все же. Ваш мир для нас – тоненькая паутина, а человек – муха, которая в ней запуталась. Для меня люди – это еда. Иногда секс… хороший, но только потому, что я так хочу, в этом нет их заслуги. А для Винсента люди – это пешки, которые он переставляет для того, чтобы выиграть очередную шахматную партию. И он ее выиграет. Он один из самых сильных карателей, может соперничать даже со мной, если захочет. А ты, Эдуард, отличная пешка. Сегодня ты это доказал в очередной раз. – Она погладила меня по волосам. – Мы не дружим со смертными. Если кто-то из нас заводит такие отношения, то только по одной причине: нам что-то нужно .

– Но я не понимаю, разве вы… не вместе?

– Мы не любовники, если ты об этом.

– Нет, я о работе. Разве вы не на одной стороне? И как я после твоих слов могу тебе доверять, если вы не водите дружбу со смертными? Это что, работает по принципу «враг моего врага – мой друг»? Но разве вы враги?

– Идиот , – сказала она мне. – Ты думаешь, что я вытащила тебя из дома Незнакомки для того, чтобы убить?!

– Не злись, – попросил я. – У меня тут нет антикварных вещей, как у Винсента, но на кухне есть дорогая посуда, я не хочу, чтобы она разбилась.

– Лишние вопросы, мальчик. Все просто я помогу тебе, а ты поможешь мне.

– Ты сама только что описывала мне ваше могущество. Как я смогу противостоять кому-то из вас?

– У меня есть решение. Правда, несколько… радикальное .

– Надеюсь, ты не собираешься меня… обращать, или как там это у вас называется.

– Нет, глупенький. Мне нужно что-то острое. Нож для бумаг, например.

– В письменном столе. В верхнем ящике.

– Острый? – спросила она с подозрением.

– Да. Я точу им карандаши.

– Прекрасно. То, что нужно.

– Что ты делаешь?! – ахнул я.

– Не волнуйся, мне не больно. Мы не можем намеренно причинить себе боль, наша природа защищает нас от этого. Если бы мы были смертными, было бы удобно резать вены, да?

– Да… наверное, – ответил я, глядя на то, как на ее запястье появляются капли крови. – Если честно, вены никогда не резал, так что я не в курсе.

– Вот и правильно. Никогда не понимала, зачем вы обрываете жизнь, которая все равно закончится. – Дана пересела на кровать и поднесла руку к моему лицу. – А теперь будь хорошим мальчиком. Пей .

– Вот уж нет!

– С тобой ничего не случится.– Она вгляделась в мое лицо. – Да, чувствую, это будет долгий процесс. Тогда для начала просто попробуй.

– Когда в детстве мы не хотели пить кровь, нам связывали руки и кормили насильно, – сказала она нравоучительно. – Не заставляй меня повторять то же самое.

– Ну? Краски стали ярче? – спросила Дана с усмешкой.

– Нет…

– Я говорила тебе, что ничего страшного не случится. Будешь пить? Или тебя еще поуговаривать?

– Винсент! И какой черт его принес? Открой, только не впускай его.

– Как ты это себе представляешь?

– Просто скажи: «Не входи, Винсент». Он немного взбесится , но это сработает. Будет весело .

– Эдуард, какого черта?! – с порога заговорил Винсент. – Ты не отвечаешь на телефон целые сутки! Что я должен думать?!

– Мальчик решил поразвлечься. – Подошедшая сзади Дана обняла меня за талию и положила голову мне на плечо. – Давай, Эдуард. Скажи.

– Не входи, Винсент.

– Что это за игры? – спросил он. – Дай мне войти! Немедленно!

– Точно такие же игры, в которые играешь ты сам, Винсент, – ответила за меня Дана. – Как обидно, когда ты оказываешься на другой стороне, да?

– Я понял, – кивнул он. – Что же, Дана, похоже, благородство ты оставила в прошлой жизни. Напоить своей кровью смертного – это очень честный ход.

– О, что я слышу. Честный ход? Ты помнишь, когда в последний раз делал честные ходы? Может, тогда, когда послал мальчика к Незнакомке, но не рассказал ему о том, что мы ловим их на живца, прикармливая кровью жертвы? Как ты думаешь, зная это, он пошел бы к ней?

– Прикармливая кровью… как? – заговорил я. – Как – на живца?

– Да, мой хороший, именно так, – ответила Дана. – Незнакомцы научились обходиться без крови, и поэтому они неуязвимы. Для того чтобы ослабить их, нам нужна кровь. А потом, когда они становятся слабее, мы ловим их.

– Это правда?

– Ты хочешь услышать правду, Эдуард? Хорошо. То существо, которое сейчас находится в твоей квартире, толкнуло тебя под поезд. И, если бы не я, тебя бы не было в живых. Так что на твоем месте я бы не поворачивался к ней спиной. Помни о том, что я спас тебе жизнь.

– Вот как мы заговорили? – спросила она. – Тогда почему бы тебе не рассказать ему о том, как ты, вопреки всем темным законам, обратил смертную и женился на ней? Только не забудь рассказать и о том, как ты своими руками убил свое создание только потому, что твоя жизнь и твой статус были для тебя ценнее жизни того, кого ты любишь! И пусть он сам делает выводы и решает, стоит ли ему с тобой связываться или нет!

– А о том, в какую грязную игру ты решилась сыграть ради того, чтобы получить меня, ты ему не рассказывала? – Винсент повернулся ко мне. – Как ты думаешь, Эдуард, до чего может опуститься женщина, если ее цель – выгодно выйти замуж?!

– Замуж? – Я переводил взгляд с Винсента на Дану и обратно. – Но… ты ведь сказала, что вы не…

– Целых двести лет, – перебил Винсент. – Наверное, Дана, как и я, не поклонница правды, иначе она рассказала бы тебе, что свобода оказалась для нее ценнее того, кого она любила.

– Стоп, стоп! Хватит! Еще немного – и вы перейдете на обсуждение ваших любимых поз! Уходите оба. Пожалуйста. Мне нужно подумать.

– Как скажешь, мальчик.

– Берегись Незнакомцев, – бросила она на прощание и, ловко обойдя Винсента, скрылась в темноте.

– Теперь ты можешь меня впустить, Эдуард.

– Я не уверен, что мне стоит это делать. И я теперь вообще не знаю, что мне делать. Теперь смерть кажется мне не чем-то ужасным, а избавлением от всего, что тут творится!

– Слушай меня внимательно , Эдуард, – сказал он. – Я не знаю, что тебе наговорила эта женщина, но ты не должен верить ни единому ее слову. Я и понятия не имею, в какую игру она играет, но одно могу сказать точно: это очень плохая игра. И тебе не стоит в нее играть.

– Примерно то же самое она говорила мне о тебе.

– Я спас тебе жизнь, ты помнишь?

– Она тоже спасла мне жизнь, в противном случае я уже был бы наполовину вампиром.

– Чушь! Незнакомцы не могут обращать так, как обычные вампиры! Одной проведенной с ней ночи тебе не хватило бы, ей пришлось бы возвращать тебя еще как минимум десять раз! – Он глубоко вздохнул и опустил глаза. – Ты не знаешь, где правда, Эдуард. Поэтому ты должен мне верить. Я втянул тебя в это. И мы крепко связаны, хоть ты и не чувствуешь этой связи.

– Вот же черт, как я умудрился оказаться в таком положении?

– Выходи, Эдуард. Я жду тебя внизу. Мы кое-куда съездим.

– Для полного счастья мне не хватало только поездки, из которой я уже не вернусь.

– Выходи сейчас же, или, клянусь кровью своего создателя, я разнесу твой дом ко всем чертям, и возвращаться тебе будетнекуда !

– Черт, ее кровь начинает меня раздражать.

– Что? – спросил я, повернувшись к нему.

– Ничего, я молчу. И ты тоже помолчи, сделай одолжение, мне нужно сосредоточиться.

– Ты сказал, что ее кровь начинает тебя раздражать.

– Я ничего не… – Он осекся. – Прекрати сейчас же, Эдуард.

– Прекратить что?

– Ты читаешь мои мысли !

– Вовсе нет, я слышал своими ушами, как ты это сказал!

– В том-то и проблема. – Он покачал головой. – Сколько крови ты выпил?

– Я даже не пил, просто слизал несколько капель с ее пальцев, вот и все.

– Куда мы едем?

– Секрет.

– Не очень хороший ответ, принимая во внимание все, что произошло!

– Придется довольствоваться этим.

– У тебя в голове сумятица! – не выдержал я. – Неужели у людей то же самое?

– Кажется, я попросил тебя прекратить , Эдуард?

– Знаю, но у меня не получается. Это выглядит так… будто я слушаю радио и постоянно переключаю с одной волны на другую.

– Да, меня на самом деле раздражает ее кровь, это приводит меня в состояние психологической нестабильности. И не только психологической. Так что в твоих интересах сделать над собой усилие и прекратить. И, хотя ощущение у меня такое, что ты выпил целый литр ее крови, могу тебя уверить – через пару дней это пройдет.

– Так куда мы едем?

– В лес, – коротко ответил Винсент.

– В такой час?! Зачем?!

– Я хочу тебя изнасиловать, а потом убить. А после этого изнасиловать еще разок, для верности . – Он протянул руку, и я отдал ему сигарету. – Тебе нравится эта идея?

– Я хочу познакомить тебя со своим начальством, – сказал он.

– Со своим начальством… в лесу ночью? – осторожно поинтересовался я.

– Да. Мое начальство любит ночь и лес. А теперь, Эдуард, я говорю серьезно – помолчи .

– Какая незадача, – сказал Кристиан, повернувшись ко мне. – Ничего не получается? Сначала наведи порядок в своих мыслях. И только потом принимайся за чтение чужих .

– Ты знаешь, куда идти? – спросил я. – Может, нам лучше было захватить фонарик?

– Положись на меня, Эдуард, я отлично вижу в темноте. Кроме того, я бывал тут несколько раз.

– Встречался с начальством?

– В том числе. Иногда я гуляю в лесу по ночам. Тут нет надоедливых людей, и помешать могут только лесные духи, но они боятся ко мне приближаться.

– Мы будем идти около получаса, – снова заговорил Винсент. – За это время я успею рассказать тебе кое-что. Помню, что ты хотел узнать, кем была мать Эмили. Я подумал и решил, что мне стоит быть честным с тобой и рассказать тебе эту историю.

– Это было сравнительно давно для вас, людей – около пяти веков назад. Тогда я занимал высокий пост в Священном трибунале испанской инквизиции. Мне посчастливилось знать самого великого Фердинанда.

– Мужа Изабеллы Кастильской? Судя по тому, что о нем пишут в учебниках истории, он был настоящим психом.

– Да, он был несколько фанатичен. Но он был великим человеком, Эдуард. Думаю, если хотя бы один автор этих ваших учебников пожил в то время, он говорил бы совсем иначе.

– Мне остается разве что поверить тебе на слово. Так, значит, ты был инквизитором.

– Да. Почти все существа, подобные мне, занимались такой работой. В этом было много плюсов, ведь по роду нашей деятельности мы недалеко ушли от инквизиторов. Каратели – это высший суд и закон.

– И что было дальше? Ты завел служебный роман?

– Если бы все было так просто, – вздохнул Винсент. – Однажды к нам привели девушку, которую звали Марта. Она занималась тем, что сейчас называют белой магией – была знахаркой, причем не шарлатанкой, а на самом деле помогала тем, кто к ней обращался. На ее беду, она жила неподалеку от семьи религиозных фанатиков, и не прилагала особых усилий для того, чтобы скрыть от них то, чем занимается. На мою беду, я был первым, кто ее увидел. И если бы на этом все беды закончились, Эдуард. Если бы Великая Тьма дала мне немного разума в тот момент, я бы не совершил этой ошибки…

– Что ты сделал?

– То, о чем тебе уже рассказала Дана. Я ее обратил.

– Так вы умеете это делать? Я имею в виду… не такие, как Дана, которые почти вампиры, а такие, как ты.

– С технической точки зрения процесс этот прост: мы каждый день даем смертному свою кровь. Через месяц он перенимает большинство наших качеств, включая бессмертие. А остальное расставляет по местам время. Помнишь шрамы у меня на запястье?

– Помню, – ответил я. – Так вот о каких ошибках молодости ты говорил. А как тебе удалось доказать, что она не ведьма?

– Никто ничего не доказывал. Наша кровь при условии, если ее пьют регулярно, делает человека невосприимчивым к боли и во много раз повышает способность к регенерации, так что с пытками не было никаких проблем. А на костре нас сжечь, как ты понимаешь, невозможно: это равносильно легким солнечным ожогам. Поэтому разыграть смерть большого труда не составило: мы можем замедлять или даже останавливать сердцебиение на очень долгий срок, если понадобится.

– А что было потом?

– Потом у нас появилась проблема. Мы не можем обращать людей только потому, что нам так захотелось. Сам факт того, что мы полюбили смертного – это преступление, а о том, чтобы превратить его в подобное нам существо, и речи быть не может. Все новообращенные темные существа должны быть инициированы . Мне нужен был другой каратель, тот, кто признает право Марты на существование. Единственной, к кому я мог обратиться с такой просьбой, была Дана. Мы связаны кровными узами, я мог на нее положиться и рассказать все. Дана согласилась, взяв с меня обещание в случае чего не упоминать ее имя. Так нас с Мартой объединили узы, которые, по понятиям смертных, можно назвать браком. Несколько десятков лет мы жили спокойно и счастливо. А потом появилась Эмили. И, если Дана могла держать в тайне историю с Мартой, то после ее рождения дело приняло другой оборот.

– Боюсь даже предположить, какой.

– Дана оказалась в сложном положении. С одной стороны, она не могла меня предать. С другой стороны, она давала клятву верности Темному Совету, и клятва эта, как и любая другая, в которой используется формулировка «клянусь кровью своего создателя», свята для нас. С одной стороны, она всегда неровно дышала ко мне, и я это знал, а поэтому боялась приговора, который вынесет мне Темный Совет. С другой стороны, Дана могла выбрать только долг, хотя чувства ее природе не чужды. И она сделала свой выбор, рассказав обо всем ее покровителю.

– Эмили оставили в живых – она была ни в чем не повинным ребенком, так что убивать ее не было смысла. А о том, что делать со мной и с Мартой, Темный Совет размышлял несколько дней. Обычно в таких ситуациях развоплощают обоих, но мне в виде исключения решили предоставить выбор. Самый страшный выбор, который только может сделать подобное нам существо.

– Дай-ка я угадаю. Тебе предложили либо убить себя, либо убить ее. И ты убил ее.

– Да. Именно так.

– Теперь я понимаю, почему ты мне об этом не рассказывал…

– Говорят, что создатель, скорее, вырежет себе сердце, чем убьет свое дитя. Но даже если бы у меня был миллион сердец, и я бы вырезал их по очереди, эта боль не сравнилась бы с той болью, которую я испытал тогда.

– А что сказала Дана? Что она сделала?

– Она была рядом, утешала, говорила, что все могло закончиться хуже. И в какой-то момент я осознал, что невозможно провести в трауре всю жизнь. Особенно если это вечная жизнь. А потом подумал о том, что слишком долго живу для себя, и мне пора обзавестись женой. Такой женой, которая подходит мне по статусу. Таких женщин вокруг меня было немного, а с Даной соперничать не мог никто.

– Поверить не могу. Она подставила тебя, а ты на ней женился?

– Мы – не люди, Эдуард. Мы думаем иначе, и у нас другие ценности. С человеческой точки зрения Дана поступила подло. Но у нее не было выбора. Она все равно сделала бы это. В каком-то смысле она меня спасла .

– Да уж. Она, по-моему, еще та штучка… кстати. У вас что, приняты браки между членами семьи?

– Мы не члены одной семьи. Мы брат и сестра по крови, у нас один создатель.

– А почему вы теперь не вместе? – задал я очередной вопрос.

– Дана была одним из самых авторитетных и уважаемых карателей в Ордене. И за некоторые заслуги получила самый драгоценный подарок, о котором мы только можем мечтать: свободу . Она сняла с себя все клятвы, которые давала, включая клятву предназначения. Проще говоря, освободила себя от меня.

– А ты от нее освободился?

– Если я начну думать об этом, Эдуард, то радио в моей голове зазвучит еще более непонятно, чем раньше. Так что давай оставим эту тему. Нам надо подумать о другом: какого черта Дане взбрело в голову вставлять мне палки в колеса, и зачем она тут появилась?

– Подними свою задницу, Эдуард, – обратился ко мне Винсент. – Я и так оказал тебе большую честь, взяв тебя с собой. Не пристало смертным сидеть в вальяжных позах перед ликом темных хозяев .

– А теперь преклони колени, – продолжил Винсент.

– Преклонить… – начал я, но уже через долю секунды стоял на коленях. Ощущение было такое, будто кто-то невидимый дал мне хорошего пинка.

– Неурочный час, Винсент. Мы договаривались, что ты придешь тогда, когда у тебя будут новости.

– Я знаю, что виноват, и что нарушил твой покой, Великая. Но мое дело не терпит отлагательств.

– Это настолько срочное дело, что ты привел с собой смертного?

– Если тебе неугодно его присутствие, я сейчас же отошлю его назад.

– Вот уж нет! – возмутился я. – Я не собираюсь возвращаться в одиночестве по жуткому темному лесу! Особенно после твоих слов о лесных…

– Прости его, Великая. Смертные в большинстве своем очень невоспитанные существа.

– Верни ему дар речи, Винсент. Их коротенькая жизнь и без того полна несчастий. Я вижу, что моя сущность приводит его в недоумение. Думаю, мне лучше принять более привычный для него облик.

– Что вы, не стоит так утруждать себя, – обратился я к невидимой собеседнице, довольный тем, что снова могу говорить.

– Ты очень милый мальчик, смертный. Я не хочу тебя пугать.

– Вот, так лучше?

– В чем дело, Винсент? Тебе не нравится это тело? Когда-то образ богини Афродиты был очень модным. Мода – ведь так это сейчас называется?

– Не сочти мои слова дерзостью, Великая, но люди приобрели привычку носить одежду…

– На самом деле? Как давно?

– Достаточно давно…

– Прости, Винсент. Ты знаешь, мы не обращаем внимания на такие мелочи. – Она повернулась ко мне. – Я могу ненадолго одолжить твой плащ, смертный? Ты не замерзнешь?

– Да нет, что вы. Прошу вас.

– Меня зовут Рианна, – представилась она с улыбкой. – А тебя – Эдуард. Это очень красивое древнее имя. Твои создатели желали тебе добра. – Она взглянула на Винсент. – Так что же случилось? Про Дану я уже знаю.

– Я прошу поддержки, Великая. Ты знаешь, что ради тебя я готов рискнуть всем, включая свою жизнь. Но Дана сильнее меня, это ты тоже знаешь.

– Сложная задача, – сказала она, наконец. – У Даны есть могущественный покровитель… один из Великих. Я помогу тебе всем, чем смогу, но я не могу соперничать с ним.

– Тогда… что же мне делать?

– Когда вы были детьми, в вас воспитывали чувства. Потом, когда вы стали старше, в вас начали воспитывать жестокость. Вернись к истокам, Винсент.

– Я не понимаю тебя, Великая.

– В каждом из вас прячется человек. Вы способны чувствовать. Дана любит тебя. Воспользуйся этим.

– Я открою тебе тайну, Винсент. Это не совсем обычный смертный. Он таит в себе кое-что, ради чего Дана оставила спокойную жизнь и решила найти тебя.

– Мое положение слишком нестабильно, чтобы тратить время на загадки, Великая.

– Выбор, как всегда за тобой.

– У тебя тут так светло и уютно! – сказала она с нотками восхищения в голосе. – Это твой дизайн?

– Да. – Я прикрыла дверь. – Проходи, я пью кофе. Могу сварить и тебе, если хочешь.

– Нет, спасибо. – Дана бросила взгляд на экран телевизора. – Ох, скучные новости. Что новенького в мире? Очередная компания смертных линчевала своего диктатора? Ваши новости до абсурдного однообразны. Я бы за пару-тройку выпусков выучила все и больше их не смотрела. Что уже могут придумать люди.

– Садись. Я принесу чего-нибудь холодного: на улице ужасная жара.

– Спасибо, но пить я не хочу. Я к тебе по делу. Наша общая подруга Мара собирается организовать вечеринку в честь… не знаю, вакханкам не нужен повод для вечеринок. Мне нужно платье . Знающие люди нашептали мне на ушко, что ты шьешь одежду. Это правда?

– Да, – кивнула я. – Правда, редко, и только по собственным эскизам, а от новых веяний моды они далеки, так как я руководствуюсь своим вкусом и тем, что идет заказ…

– Ох, замолчи, замолчи, Лорена! Я живу на этом свете три тысячи лет, а люди до сих пор уродуют себя, подчиняясь моде. Модные прически, которые выглядят как веники, модные платья, которые сидят на тебе, как на корове седло, модный макияж, который выглядит как следы от побоев. С каждым столетием я надеюсь, что вы, наконец, изживете эту привычку возводить в культ тех, кто хочет сделать вас похожими друг на друга и лишить индивидуальности, но с каждым столетием вы увязаете в этом болоте все глубже. Индивидуальность , Лорена. У каждого из нас разные волосы, разные глаза, разное строение тела. Разве есть на свете что-то более идиотское, чем мода ?

– Мне порекомендовали тебя потому, что ты шьешь свою одежду, – продолжила Дана. – Иначе бы я обратилась к Франческе Уинстон или Гвен Астер, не находишь?

– Конечно, конечно. Пойдем в мастерскую, у меня есть несколько альбомов с набросками, ты можешь посмотреть и выбрать то, что тебе понравится. У тебя есть мысли по поводу фасона?

– Если честно, нет. Я полагаюсь на твой вкус.

– Ты хорошо рисуешь, – сказала она, перелистывая страницы. – Хотя, я уверена, в дизайнерских колледжах учат и этому.

– Я не дизайнер, – улыбнулась я. – Рисовать и шить я училась самостоятельно. По образованию я врач.

– Вот как? То есть, вы с Винсентом, получается, коллеги?

– Да, так и есть. Но медициной… традиционной медициной я уже давно не занимаюсь.

– Я наслышана о роде твоих занятий. – Она пролистала еще пару страниц. – Смотрю, у вас с ним все серьезно?

– Ну… я бы так не сказала, принимая во внимание… его настоящую работу . И еще ряд вещей.

– Понимаю. – Дана улыбнулась. – Ему нужна женщина, жить в одиночестве тяжело. По сути, он почти человек, а существа с его характером страдают, когда им не о ком заботиться. Как он в постели? Ничего, да?

– Да… вполне себе ничего.

– Ты, похоже, меня стесняешься? Не стоит. Со мной ты можешь быть откровенной. Дело даже не в том, что я читаю мысли – могу тебя уверить, что не делаю этого без надобности. Сама подумай: почему я должна причинять тебе вред? Уверена, мы сможем подружиться. У нас много общего. К примеру, отличный вкус, мы умеем подбирать украшения – я тоже люблю эксклюзив. Конечно, при условии, если это не серебро. На серебро у меня аллергия, потом все тело чешется пару дней, ужасное ощущение. И еще у нас похожие вкусы в плане мужчин. И мы обе не против женщин .

– Мне нравится вот это. Думаю, мне пойдет глубокое декольте и завышенная талия, что думаешь?

– У тебя великолепная фигура, тебе пойдет любой фасон, – кивнула я и продемонстрировала сантиметровую ленту, которую держала в руке. – Теперь мне нужно тебя измерить.

– Хорошо. Заодно проверю, не поправилась ли я. Есть смертные, у которых такая питательная кровь, что толстеешь буквально на глазах. А нам потом ох как сложно возвращать себе былую форму. Но что делать, если мой организм требует необычной еды ?

– У всех есть странности. – Я посмотрела на нее. – Для того чтобы я сняла мерки, тебе нужно раздеться.

– Раздеться , – повторила она. – Хорошо.

– Только если это тебя не смутит.

– Главное – чтобы это не смутило тебя , девочка. Я уже давно забыла это чувство.

– Я не ношу нижнее белье, – пояснила она таким тоном, будто говорила с близкой подругой. – Не понимаю, зачем его придумали. Скука и морока.

– Я готова. – Дана подняла руки и приняла позу модели скульптора. – Начнем сверху, да? С груди?

– Ну, что же ты медлишь? Может, я тебе помогу? – Дана осторожно взяла меня за запястья и приблизила мои руки к себе. Она впервые за все время нашего знакомства прикоснулась ко мне. Этот жест был неожиданным, но я и не подумала отстраниться. – Вот мы и познакомились поближе, Лорена. В тебе есть что-то особенное… но я не могу понять, что. И запах у тебя совсем не такой, какой обычно бывает у смертных. Неудивительно, что ты понравилась Винсенту – он любит все необычное. – Она наклонилась к моей шее. – Даже не знаю, как можно описать этот запах. Такой смутно знакомый… вот если бы ты позволила мне попробовать , я бы поняла, в чем тут дело…

– Я шучу, дурочка.

– Надеюсь, я не очень сильно тебя напугала. – Дана погладила меня по волосам – это был почти материнский жест, который заставил меня растеряться окончательно. – Снимай уже свои мерки. Меня ждут дела поважнее.

– Меня посетил очередной дурацкий сон, – уведомила его я.

– Знаю, охота. Я уже говорил тебе, что когда я сплю, тебе нужно бодрствовать. Охота – это еще цветочки, тебе может присниться кое-что похуже .

– Куда уж хуже . – Я снова легла и обняла подушку. – Ты сегодня не работаешь?

– Нет. У меня есть кое-какие дела, а потом мне нужно заказать билеты на поезд. Ты когда-нибудь бывала в Праге?

– Да, но давно. Ты хочешь поехать в Прагу? Что, экскурсия?

– Скорее, деловая поездка. Если ты ко мне присоединишься, я познакомлю тебя со своим братом и его подругой.

– Еще один брат? Сколько же у тебя родственников?

– Много. Но это мой брат не только по крови – у нас были одни смертные родители, мы близнецы. Амир занимает пост одного из европейских Судей. После того, как он женился на Таис, Темный Совет решил дать ему более спокойную должность, и теперь он решает проблемы темных существ и иногда помогает советом нам. Хочу задать ему пару вопросов касательно Анны. Надеюсь, он сможет мне помочь.

– Ладно, я поеду с тобой. А пока я посплю еще часок, но уже без этих жутких снов.

– Винсент! Признаюсь, не ждала. Но думаю о тебе почти каждый вечер.

– Я в курсе. Будем разговаривать на пороге?

– Конечно, нет. Заходи.

– Я только что из душа, – уведомила меня она. – Сегодня в тренажерном зале была такая толпа! И все эти мальчики, которые на меня пялятся, не дают прохода и мешают заниматься. Я уже думаю, не записаться ли на танцы – их внимание начинает меня раздражать.

– Крови вакханки у меня нет, но могу предложить тебе что-то еще. Например, вино или коньяк. Или, может, ты хочешь кофе?

– Нет. Я хочу с тобой поговорить. И это будет серьезный разговор.

– Ты пришел ко мне в гости, мы впервые после ста лет разлуки остались вдвоем – и ты хочешь вести серьезные разговоры?

– Да. Очень серьезные.

– Ладно. О чем ты хочешь поговорить, Винсент?

– О причинах твоего странного поведения.

– Я всегда странно себя веду, ты должен был привыкнуть.

– Ты понимаешь, о чем я. Не будем затевать словесные игры, это лишнее.

– И заодно скажи мне, какого черта тебе нужно от Лорены, – продолжил я.

– Ты запрещаешь мне подходить к Эдуарду, а теперь и к Лорене? Что это, песочница, где дети никак не могут поделить смертные игрушки? Или, может, ты вампир, и у тебя есть единоличное право на кого-то из них как на блюдо твоего стола? Или на обоих?

– Послушай, Дана. Великая Тьма знает, я не питаю к тебе неприязни. Вокруг нас нет никого, кто бы мог подслушать наш разговор. Давай выложим карты на стол. Мы всегда были на одной стороне, помнишь? Ты не раз выручала меня, я тебе помогал. Не понимаю, какие у тебя могут быть тайны. Или ты не доверяешь мне?

– Глупый вопрос, Винсент. Я знаю наперед все твои действия, я знаю твои мысли. Ты оказался в неприятной ситуации, тебе не нравится, когда кто-то, а не ты, является хозяином положения. Но что поделать? Жизнь – непредсказуемая штука. Иногда госпожа Удача поворачивается к нам задницей .

– Что тебе нужно от Эдуарда?

– А что тебе обычно нужно от еды? Насыщения , верно?

– Надо же, прошло всего-то сто с лишним лет, а ты изменилась до неузнаваемости. Тебя будто подменили. У меня такое ощущение, будто передо мной сидит незнакомое существо, а не женщина, с которой меня связывают кровные и брачные…

– Связывали , – перебила меня Дана, но в ее глазах на секунду мелькнула растерянность. – Нас связывали брачные узы, Винсент. Больше нас ничего не связывает.

– Ты ошибаешься. Я люблю тебя . И знаю, что ты меня тоже любишь.

– Говори за себя, Винсент. Не нужно выдавать желаемое за действительное.

– Отказ от клятвы еще не означает отказ от чувств. Невозможно в один миг, с помощью одной формулировки, перечеркнуть прошлое. Люди, разорвав отношения, порой несут чувства через всю свою жизнь, умирают с именем любимого человека. Мы ничем не отличаемся от них. Разве что тем, что жизнь наша намного длиннее. Однажды ты уже причинила мне боль, Дана . Ты причиняешь мне боль каждый раз, когда вспоминаешь обо мне. Ты снова нашла меня для того, чтобы сделать мне еще больнее? А если нет, то зачем ты здесь?

– Шантаж , – сказала она с напускным спокойствием; будь на моем месте кто-то другой, ему уже перегрызли бы горло. – Как низко, Винсент! Ты решил сыграть на моих чувствах?!

– Секунду назад ты сказала, что у тебя нет ко мне никаких чувств.

– Я тебе ничего не говорила! – Она взяла у меня плащ и швырнула его мне в лицо. – Убирайся!

– Вот теперь наш разговор направляется в нужное русло. Так зачем же ты приехала, Дана? Повидать меня? Ты соскучилась ?

– Поверить не могу, что это говоришь ты, Винсент. Ты хоть понимаешь, кому ты это говоришь?

– Отвечай, Дана. Я уже сказал, что не буду играть с тобой в эти игры. Ты меня не ударишь и не убьешь, спать нам не нужно, я не голоден, так что мы можем сидеть тут так долго, как вздумается.

– Ты жесток со мной, Винсент. Я не заслужила такого отношения.

– Я тоже думал, что я его не заслужил. И уж точно не мог подумать, что оно достанется мне именно от тебя .

– Ты мной манипулируешь! – крикнула она со слезами в голосе. – Зачем?! Ты ведь знаешь, что если бы я могла, то я рассказала бы тебе все!

– Я не могу рассказать, Винсент, – сказала Дана тихо, почти шепотом. – Можешь считать, что сама Великая Тьма запечатала мне уста. Я не имею права выдавать тайны Великих.

– Кого из Великих?

– Я оказала большую услугу Ордену, согласившись на это, и я до сих пор свободна, но это еще не значит, что меня не могут развоплотить. Ты в курсе, как это важно порой – держать язык за зубами.

– Пожалуйста, Винсент, не уходи. Ты не можешь уйти, ты пришел сюда не для этого!

– Интересно, и для чего же?

– Для того чтобы побыть со мной , – ответила она, наконец. – Но я не буду настаивать – такое поведение тебя не красит, да и с точки зрения закона оно сомнительно…

– Кто запретит мне, если я сам – закон ?

– Ты не изменился, Винсент, – сказала она. – Крови вакханки, как я уже говорила, у меня нет. Взамен могу предложить свою .

– Я принимаю угощение, – произнес я. – Это ценный дар.

– Это были странные, но знакомые ощущения, – сказала она, проводя пальцем по моей шее – я знал, что означает этот жест. – Мне показалось, что у тебя такая холодная кожа! По сравнению со смертными.

– Можно , – ответил я на незаданный вопрос.

– Совсем чуть-чуть, пару глотков, – пообещала Дана. – Чертовски странные ощущения, но приятные.

– Я сделала тебе больно, извини, – проговорила она, не отрываясь от своего занятия.

– Это было терпимо. – Я протянул руку и погладил ее по волосам. – Не трудись. Заживет.

– Я люблю тебя, Винсент, – сказала она.

– И я тебя люблю. Не думал, что когда-нибудь снова скажу эти слова. – Я помолчал. – Завтра я еду к Амиру. Хочешь присоединиться?

– К Амиру? – вяло удивилась Дана. – Зачем?

– Хочу посоветоваться с ним насчет Эдуарда и Анны. Что-то мне не нравится в этой истории.

– Веришь или нет, мне тоже. Ненавижу делать что-то, не зная подробностей.

– Неужели твой Великий не посвятил тебя в подробности?

– Да ты издеваешься, Винсент. Не знаю, кто он такой, этот твой Эдуард и кто такая Анна, и почему Магистр нашел меня и попросил о помощи, но вокруг них столько шумихи, что только Великая Тьма знает, что происходит на самом деле. Я тебе уже говорила, что Анна – не совсем обычная дама, это легко почувствовать. Что до Эдуарда… не знаю. Но вполне вероятно, что он не совсем человек .

– Быть такого не может.

– Есть много темных существ, которые выглядят как люди, но таковыми не являются. Вполне может статься, что мы и не знаем о таких. Меня послали присмотреть за тобой и убедиться, что ты не делаешь глупостей . А заодно и за Эдуардом.

– Тогда какого черта ты бросила его под поезд?

– Его необходимо уберечь от Незнакомки любой ценой. Кроме того, я была уверена, что ты найдешь его, вернешь с того света и спасешь. Иногда ты бываешь предсказуем.

– А зачем ты устроила этот концерт в доме Эдуарда?

– Так много вопросов, Винсент. Я хочу поспать. Езжай к своему Амиру, потом расскажешь, что узнал. Я и так попала в переплет – хочется верить, что в этом лабиринте мы будем блуждать недолго.

– Какая красота! – восхитилась Лорена, изучая «коллекцию» на каминной полке. – Откуда они?

– Их делает Амир.

– Мужчина? Делает кукол? Может, он еще и одежду им шьет?

– Да. И, как видишь, шьет неплохо.

– Ну и ну, – сказала она. – Ты рисуешь, Амир делает кукол. А чем занимается Дана? Может, валяет игрушки из войлока?

– Нет, – улыбнулся я. – Это другое поколение. У них была другая жизнь, и воспитывали их иначе. Да и времена тогда были совсем другие.

– Вы хотя бы не ведете себя как разъяренные альфа-самки-истерички, когда хотите есть.

– Ты должна понять ее, Лорена. Такого детства, какое было у Даны, не пожелаешь никому.

– И что же произошло в ее детстве? Умерли все люди, и было нечего есть?

– Я уже рассказывал тебе про Реформу. Раньше каратели были вампирами, но потом Темный Совет решил заменить их существами, которые наполовину вампиры, а наполовину люди. В тот период многих вампиров истребили, оставили только самых сильных и древних. Дана была одним из первых существ нашего типа. У нее было много братьев и сестер, но оставшиеся вампиры восприняли в штыки известие о том, что с ними будет работать, давай скажем прямо, их еда . Их не волновал тот факт, что нас обращают, как и их, и что природа наша почти идентична. Они устроили настоящую бойню – убивали молодых карателей сотнями. В результате от всех ровесников Даны осталось меньше трети, а она несколько сотен лет не могла спать спокойно, и каждый день перед ней стоял выбор – либо убить, либо быть убитой. Она отвоевала свое право на жизнь, и именно поэтому пользовалась большим уважением.

– Почему из всех она выбрала именно тебя?

– Давно, еще до своего обращения, Дана играла с детьми, которым в скором времени тоже предстояло превратиться в таких существ, как мы. Взрослые плохо присматривали за ними, и дети забрели в подземный лабиринт. Они заблудились там, и только у Даны получилось найти выход. Она вернулась домой через два дня, тогда, когда все уже потеряли надежду на то, что кто-то из детей выживет. Никто не знал, как она провела в лабиринте двое суток, без еды, воды, воздуха и солнца, но наш отец решил, что это – знак судьбы, и его созданию предначертано стать могущественным существом, завоевателем. Он нарек ее двумя именами, не одним, как обычно делает создатель. Он дал ей имя Дэйна – так тайно называли богиню Персефону жрецы, и имя древнего ассирийского божества Ишкур, покровителя воинов и охотников. Последнее имя Дана использовать не могла, потому что Ишкур входил в число тех богов, которым она поклонялась – за это ее прозвали Вавилонянкой. А имя «Дэйна» она до сих пор считает священным и верит в то, что к ней так обратится только создатель. Отсюда и пошло «Дана». Но имя, данное создателем, как известно, накладывает отпечаток на характер и на судьбу. Дана выросла завоевательницей. Она с детства не знала другого пути получения желаемого. Ей покорялись все, кого она встречала на своем пути – смертные и бессмертные. После того, как она чего-то добивалась, ей становилось скучно – и она отправлялась на поиски очередной «жертвы». Так продолжалось до тех пор, пока мы не встретились.