Глава 2

Она ворчит, явно чем-то недовольная, – заметил Гре­гор, усаживаясь поддеревом рядом с Эваном и наблюдая за Фионой.

Эван не мог сдержать улыбки. Как только они разбили лагерь, он приказал Фионе приготовить поесть. Она подчи­нилась, не скрывая, что приказ этот не вызвал у нее ника­кого восторга. А то, что в помощь ей выделили одного толь­ко Саймона, шестнадцатилетнего парня, самого младшего в отряде, лишь усилило ее раздражение. И Саймон, которо­му девушка явно понравилась, стал главной жертвой ее не­довольства. Услышав, как она сквозь зубы цедит слова, от­давая ему приказания, Эван решил, что будет благоразум­нее держаться подальше.

– Наверное, потому, что считает себя мужчиной. А муж­чине не пристало готовить пищу, – продолжал Грегор.

– С чего это ты взял, что она считает себя мужчиной? – буркнул Эван.

– Но ведь она так умело обращается с оружием.

– Ее этому обучили, в этом нет никакого сомнения. И обучили хорошо.

– А зачем кому-то обучать девушку владению оружием?

– Думаю, для этого существует множество причин. Может быть, в их клане не хватает взрослых мужчин, спо­собных сражаться. Или она живет в таком месте, где часто возникает необходимость отражать нападение противника. А может быть, она росла в окружении мужчин, которые не знали, чем еще с ней заняться. Последнее мне кажется наи­более вероятным. Она носит мужскую одежду так, как буд­то всю жизнь в ней ходит.

Понаблюдав за Фионой несколько минут, Грегор кив­нул:

– Это верно. У нее и жесты мужские, и походка.

– И она чувствует себя абсолютно комфортно среди нас, мужчин, а ведь нас двенадцать человек.

– Да. А может быть, она уже не девушка и поэтому не боится мужчин.

– Нет.

– Ты так уверенно об этом говоришь.

– Моя уверенность основывается на том, как она себя ведет. – Только Эван мог себе признаться, что ему даже думать неприятно, будто кто-то мог быть с Фионой близок, не говоря уж о том, что таких могло оказаться несколько человек. – Она встретила нас с оружием в руках, осыпала проклятиями и попыталась сорвать наш план взять ее в за­ложницы, просто отказавшись назвать свое имя и сказать, где она живет. Она не сделала ни малейшей попытки по­флиртовать с кем-то из нас, испробовать на нас свои жен­ские чары. Ты только взгляни, какое впечатление она про­извела на Саймона. Она и сама это наверняка видит, одна­ко пользоваться этим не стала. И никого из нас не попыта­лась соблазнить.

– Ты прав. К Саймону она, похоже, относится как к младшему брату. – Грегор слегка улыбнулся. – Наверное, поэтому он так ею очарован. Ведь наш Саймон – скром­ный парнишка и еще девственник. Несколько девушек в Скаргласе положили на него глаз, но он оказался чересчур робок и не стал их поощрять. Я уж подумываю, не отвести ли его к проститутке, чтобы та хоть чему-то его обучила.

При этих словах Эван вспомнил о том времени, когда отец заставил его лечь в кровать к женщине, заявив, что настала пора становиться мужчиной. Ему в ту пору было пятнадцать лет. Был он высоким, ужасно худым и неверо­ятно застенчивым. Кроме того, его уже начало раздражать поведение отца: тот развлекался направо и налево, похоже, задавшись целью держать не только женщину, являвшуюся на тот момент его женой, но и других женщин клана в по­стоянном состоянии беременности. Эван с содроганием вспоминал ночь, когда лишился невинности. Ночь эта была полна неудач, разочарований, смущения и неловкости и прошла в объятиях женщины с холодными глазами, весив­шей в два раза больше его, которой давно не мешало бы вымыться.

– Нет, – резко бросил он, делая вид, будто не замечает удивленного взгляда Грегора. – Оставь парня в покое! Он сам станет мужчиной, когда придет его время. Так будет лучше всего.

Грегор пожал плечами:

– Как хочешь. Просто, по-моему, он чересчур с этим медлит.

– Это его дело. Пускай поступает так, как считает нуж­ным. Лучше его не трогать. – Эван внимательно взглянул на Саймона и подумал, что сам был таким же в шестна­дцать лет. – Может быть, ему просто нужно перестать ви­деть в себе лишь костлявого большеногого подростка.

– Значит, именно такие чувства ты испытывал? – спро­сил Грегор и улыбнулся, когда Эван одарил его свирепым взглядом.

– Не каждого из нас Господь осчастливил твоей уве­ренностью и смазливым личиком.

– Спасибо за то, что не говоришь «тщеславием».

– Пожалуйста. Хочу лишь посоветовать тебе, чтобы ты давал отдых кое-каким частям своего тела, а не то они очень скоро могут прийти в негодность, – заметил Эван и едва сумел сдержать улыбку, когда Грегор бросил изумленный взгляд на свой пах и с яростью взглянул на Эвана.

– Ну не всем же быть такими монахами, как ты, – буркнул он.

– Никакой я не монах! – рявкнул Эван. Грегор воздел глаза к небу.

– Конечно, монах, если спишь с женщиной раз в год. И как только тебе это удается, понятия не имею.

– Это называется сдержанностью. По-моему, это луч­ше, чем нарожать кучу бастардов, а потом не знать, что с ними делать.

– У меня их только двое. Мы все старались последовать твоему примеру, но у нас ничего не получилось. У наших мужчин есть желания, но нет твоей силы воли. А некото­рые из нас часто задают себе вопрос, почему у тебя такой мрачный юмор. Не сдержанность ли тому виной?

Вздохнув, Эван покачал головой. Они с Грегором уже не раз обсуждали эту тему. Трудно научить мужчин сдер­жанности, если старейшины клана не торопятся ее выказы­вать. И даже то, что за стенами Скаргласа слишком много доступных женщин, не помогало. Правда, справедливости ради нужно признать, что какие-то положительные сдвиги в этом направлении, с тех пор как он пять лет назад отвое­вал у отца престол, произошли, но не такие значительные, как ему хотелось бы. Эван бросил взгляд на Фиону. Инте­ресно, что она подумает о Скаргласе и его обитателях?

– Может быть, эта девица поможет парню обрести уверенность? – пробормотал Грегор. – Если Саймон на­учится держать себя непринужденно с такой красивой де­вушкой, как эта, он и с другими сможет вести себя так же. Если, конечно, эта крошка пробудет с нами какое-то время.

– Мне кажется, она будет гостить у нас очень долго, – заметил Эван, – если, конечно, ты не изыщешь способа сегодня же выяснить, кто она такая.

– Ты всегда можешь попытаться соблазнить ее и таким образом выудить из нее правду. Куда это ты пошел? – опе­шил Грегор, когда Эван, бросив на него яростный взгляд, направился к лесу.

– Охотиться, – рявкнул Эван. – Лучше уж убью како­го-нибудь зверя, опять же мясо будет к столу, чем проты­кать тебя шпагой. К тому же через годик-другой я могу и пожалеть о своем поступке.

Эван не удивился, когда услышал, что Грегор идет за ним. Из-за опасностей, подстерегавших его самого и его семью, его всегда кто-то сопровождал. Он также знал, что охотиться не станет, разве что поймает какого-нибудь лес­ного жителя, который вздумает перебежать ему дорогу. Не хотелось признаваться даже самому себе, но он пытался избежать искушения, которое представляло для него пред­ложение Грсгора.

Соблазнить такую очаровательную, женщину, как Фиона? Право, смешно. Или было бы смешно, если бы не на­водило на такие мысли и не вызывало таких чувств, кото­рые он изо всех сил старался спрятать глубоко в душе. Он мрачный и внешне, и внутренне мужчина. А Фиона – свет­лая, как солнечный свет, красивая, горячая и такая живая. Насколько же они разные! И в то же время при взгляде на нее у Эвана сладко замирает сердце. Он провел в ее обще­стве всего несколько часов, но уже борется с желанием, удовлетворить которое – он это прекрасно знает – ему никогда не удастся. Так что нужно поскорее узнать, кто она такая, получить за нее выкуп и избавиться от нее, пока не поздно, пока он не поддался обуревающим его желаниям и не попытался добиться ее, тем самым лишь выставляя себя на посмешище.

– Где это такая благородная девица, как ты, научилась так вкусно готовить? – спросил Саймон, глубоко вдохнув аромат рагу из кролика, которое тушила Фиона.

– А с чего ты решил, что я благородная? – поинтересо­валась Фиона, помешивая рагу и размышляя, хватит ли его на весь многочисленный отряд. Над двумя кострами, которые развел Саймон, висело по полному котлу, где аппетит­но булькало вкусное кушанье, однако двенадцать голодных мужчин наверняка способны уничтожить его в течение не­скольких минут.

– Ну хотя ты не одета, как благородная дама, и ведешь себя не так, я все равно знаю, что ты благородных кровей. Об этом говорят и твоя одежда, и твое оружие, и твоя ло­шадь. Да и речь у тебя правильная. И еще… – Саймон по­краснел, – ты чистая, и от тебя хорошо пахнет.

– Ты прав, я и в самом деле происхожу из знатного рода, однако детские годы провела как простая крестьян­ка. – Фиона бросила в котлы дикий лук, который ей на­брали мужчины, и улыбнулась Саймону, явно ожидавше­му интересного рассказа. – В течение долгих лет наш клан воевал с двумя соседними кланами. Наконец настало вре­мя, когда на нашей земле не осталось камня на камне: поля были сожжены, скот перебит, почти все взрослые мужчины погибли, оставив вдовами жен и сиротами де­тей. Те, кому посчастливилось выжить в последнем сраже­нии, в котором пали наши лэрды, поклялись больше ни­когда не вести никаких войн. Никакой вражды, убийств и набегов! И сдержали слово. С тех пор в течение многих лет мы все силы тратили на то, чтобы выжить и возродить нашу землю. Все мы, от самого бедного крестьянина до лэрда, взялись за работу.

– Тебя поэтому научили сражаться?

– Да. Мы были настолько ослаблены, что могли бы стать легкой добычей для любого врага. Но, слава Богу, на нашей земле царил мир, и сражаться мне почти не приходилось. У нас была трудная жизнь, очень трудная, однако она пошла нам всем на пользу. Мы обучались не только боевому ис­кусству, но и разнообразным хозяйственным навыкам и, как мне кажется, стали ближе друг другу. Нам не нужно было каждый день сражаться только для того, чтобы выжить, однако мы знаем, что, если понадобится, сможем дать отпор врагу, что каждый мужчина, женщина и даже ребе­нок из нашего клана может сразиться с противником, и сделает это охотно и умело. А это здорово.

– Да, – согласился Саймон. – Но тем не менее у вас должен быть лэрд, верно? Тот, кто стоит над остальными членами клана?

– Тот, кто ведет клан в бой, есть. Но после того, что нам пришлось пережить, мы все твердо знаем, что наш лэрд, если придется, будет работать бок о бок со своими людьми, не важно, чем они занимаются, возделывают поле или чи­нят крышу. Мы также знаем, что он никогда не станет на­бивать себе живот, в то время когда его люди сидят голод­ными, или сидеть в теплом замке, когда они дрожат от хо­лода. Наш лэрд не даст гордыне возобладать над разумом и всегда будет пытаться достичь компромисса, а не ввязы­ваться в кровавое побоище при малейшем намеке на оскор­бление. И нам всем это очень приятно.

– И правда, здорово. Наш старый лэрд постоянно ввя­зывается со всеми в драку. Вернее, ввязывался. Пять лет назад Эван взял бразды правления в свои руки и с тех пор делает все возможное, чтобы найти союзников. Но это у него пока плохо получается. Наш отец здорово постарался, чтобы нажить врагов.

– Так вы с сэром Эваном братья?

– Сводные. Я незаконнорожденный. И таких у нас пол­но. Когда считали последний раз, получилось почти три дюжины.

«Что можно на это сказать?» – подумала Фиона. По­скольку у ее собственного брата Дайермота пятеро внебрач­ных детей, глупо с презрением относиться к старому лэрду. Хотя, надо признаться, он зашел слишком далеко. Навер­ное, это одна из причин, почему сэр Эван занимает теперь его место. А вторая скорее всего та, что у старика настоящий дар ссориться с людьми, и потому его клан окружен врагами. Интересно, что это за место, куда ее собираются привезти?

Фиона чуть было не решила рассказать сэру Эвану, кто она такая, чтобы он побыстрее получил за нее выкуп и вер­нул ее в Дейлкладач, однако отказалась от этой мысли. Ее клан небогат и не может опустошать свои сундуки только потому, что она оказалась такой дурой, что заблудилась и дала захватить себя в плен. Ее родные, конечно, будут бес­покоиться, однако у нее нет возможности дать им знать, что с ней все в порядке. Было все же одно преимущество в том бедственном положении, в котором она оказалась, хотя даже мысль об этом вызывала у нее чувство вины: Мензис ее не найдет, он ведь понятия не имеет, где она находится.

Крикнув мужчинам, что ужин готов, Фиона взяла свою порцию и заставила Саймона взять свою. Едва она успела сказать мужчинам, что они могут начинать есть, к костру подошли сэр Эван и Грегор. Фиона уселась в стороне, при­слонившись спиной к. дереву. Она благодарно улыбнулась Саймону, когда он уселся с ней рядом и протянул ей ло­моть хлеба.

– Ваш лэрд путешествует с большими припасами, – пробормотала она.

– Этот хлеб дали нам две сестры, которым очень нра­вится наш Грегор, – пояснил Саймон. – Девушки нашего Грегора обожают. – Саймон покачал головой. – Знаешь, у него есть два внебрачных сына. Мужчины обычно не отка­зывают себе в удовольствиях, но мне это не нравится. На детях, которые рождаются вне брака, это сильно отражает­ся. Клеймо на них остается на всю жизнь. К ним относятся с презрением, как и к женщинам, которые их родили.

Фиона кивнула:

– Это верно. У моего брата пятеро внебрачных детей, хотя, может быть, он не всем им является отцом. Но женщины, которые оставили младенцев на пороге его дома, заявили, что он их отец, и брат их принял. Ему, кстати, очень повезло, потому что его жена тоже их приняла.

– Это здорово. Моя мать нашла себе мужа, но он не захотел, чтобы я с ними жил, и Эван взял меня к себе. Я был тогда еще совсем маленьким, годика три, не больше, и толку от меня не было никакого. Только лишний рот. Если бы он меня не приютил, я бы сейчас землю пахал или раз­водил скот, чтобы заработать хоть какие-то деньги. А вмес­то этого меня учат сражаться, чтобы из меня получился на­стоящий воин.

Фиона согласно кивнула, изо всех сил пытаясь скрыть свои истинные чувства: в глубине души она испытывала к парню сильную жалость. Бедный Саймон! Несчастный маль­чик, выросший без отца и брошенный на произвол судьбы родной матерью. Впрочем, он прав: жизнь у него сложи­лась лучше, чем могла бы. Наверняка его сводные братья и остальные члены клана приняли его и даже любят по-свое­му. В душе его, быть может, остались шрамы, но, видимо, неглубокие, поскольку он милый, скромный парнишка. Саймон выжил и продолжает жить, а это в конце концов самое главное.

От мыслей о грустном детстве Саймона ее отвлекли муж­чины. Один за другим они подходили и бросали перед ней пустые тарелки, что-то бормоча при этом. Похоже, благо­дарят за вкусный ужин или хвалят, догадалась Фиона. Ве­роятно, рассчитывают, что она вымоет за ними посуду. Фионе это не слишком понравилось, однако и не слишком удивило. В этот момент она поймала на себе насмешливый взгляд сэра Эвана и почувствовала, как ярость удушливой волной начинает подниматься в ее душе. Она уже собралась было высказать ему все, что о нем думает, но Саймон спас положение, поспешно предложив Фионе свою помощь.

Буркнув что-то себе под нос, девушка встала и взялась за дело.

– Что это ты там высматриваешь? – спросил Эван Грегора, когда тот принялся внимательно осматривать его спи­ну, едва они успели отойти от Фионы и Саймона.

– Ищу, нет ли на твоей спине кинжалов, – засмеялся Грегор, Эван слегка улыбнулся:

– Это счастье, что я их все у нее отобрал. Иначе она бы непременно какой-то из них бросила в меня. Да и Саймону нужно сказать спасибо за то, что он так быстро сориенти­ровался и предложил ей помощь, иначе она бы наверняка на меня бросилась. – Он хмыкнул и продолжал: – Да уж, ничего не скажешь, злится эта девчонка совсем не по-жен­ски, скорее, как мужчина или парень. Думаю, скоро я най­ду способ вывести ее из себя. Это может оказаться нам по­лезным.

Грегор кивнул:

– Разозлившись, она, быть может, скажет правду о себе.

– Совершенно верно, И мне такой план нравится го­раздо больше, чем тот, что ты предложил раньше.

– Не скажи. Всем известно, что, соблазнив женщину, можно легко выпытать у нее все ее секреты, – заметил Гре­гор. – Ну, если не хочешь, я сам могу попытаться.

– Нет, – отрезал Эван и недовольно поморщился: уж чересчур поспешно и с излишней горячностью он это ска­зал. – Мы не можем позволить себе наживать врагов, а так и будет, если мы воспользуемся ею, прежде чем получим выкуп. – Эван был уверен, что слова его прозвучали весьма убедительно, и сделал вид, будто не замечает насмешливого взгляда брата.

– Что ж, так тому и быть, – согласился Грегор. – Мо­жет быть, покараулить ее ночью? Мне кажется, это не помешает. Думаю, девица способна причинить нам большие неприятности, если ей вдруг что-то взбредет в голову.

Тихонько ругнувшись, Эван повернулся и взглянул на Фиону. Грегор прав: ее следует караулить. Нетрудно будет изменить расписание смены караула, которое он придумал, и поручить кому-то ее охранять. Но уже в следующую се­кунду Эван с ужасом понял, что не сможет заставить себя осуществить этот план, казавшийся ему весьма разумным. От одной мысли, что какой-то мужчина будет находиться рядом с Фионой, в то время когда она будет спать, ему ста­ло не по себе.

«Чистое безумие», – сердито подумал он. И слабость, которая может ему дорого стоить. Если бы он находился сейчас в Скаргласе, то мог бы куда-то пойти, заняться ка­ким-то делом и выбросил бы Фиону из головы. А здесь не­где спрятаться.

Эван вздохнул, смирившись с тем, что его раздирают такие противоречия. Что ж, поскольку он не желает, чтобы с ней рядом находился любой другой мужчина, ему самому придется охранять ее ночью. К тому же это позволит полу­чить ответы на некоторые вопросы. Например, насколько велико влечение, которое он испытывает к Фионе, и труд­но ли будет от него избавиться. Похоже, ночь ему предсто­ит длинная и бессонная.

– Я сам буду ее караулить, – заявил он. – График ноч­ного дежурства уже определен, и лучше его не менять. Только мне понадобится небольшой кусок веревки.

– Веревки? – переспросил Грегор, направляясь следом за Эваиом к тому месту, где лежали их припасы. – Ты со­бираешься ее связать?

– Это было бы просто здорово, но тогда придется всем объяснять, что такому большому мужчине, как я, пришлось связать такую хрупкую девушку только ради того, чтобы поспать. Нет, я просто привяжу ее к себе, чтобы ночью она не смогла удрать.

И, не сказав больше Грегору ни слова, Эван направился к Фионе, которая как раз заканчивала мыть посуду. При виде веревки в его руках ее прекрасные глаза расширились, потом сузились. Но прежде чем она успела ускользнуть, он ухватил одной рукой оба ее тонких запястья и заметил, что девушка начала медленно приподнимать ногу с явным на­мерением его пнуть.

– Если ты меня ударишь, меня это не порадует, – спо­койно проговорил Эван, таща ее за собой к одеялу, которое Грегор расстелил для них на земле.

– И из-за этого я всю ночь буду плакать, – хмыкнула Фиона, отказавшись от дальнейших попыток высвободить­ся. Эван сжимал ее руки не больно, однако хватка у него оказалась железная. – Что ты собираешься делать с этой веревкой?

Эван не ответил. Связав одним концом веревки оба ее запястья, он привязал другой конец к своей руке и, убедив­шись, что сделал это тщательно, взглянул на Фиону. Она смотрела на него так, словно собиралась завязать веревку вокруг его шеи и медленно затянуть ее. Почему-то это по­казалось Эвану смешным, однако он никак не мог понять почему и в конце концов пришел к выводу, что от страсти у него произошло помрачение рассудка.

Он осторожно, но решительно толкнул Фиону на одея­ло, и она осыпала его ругательствами, однако подчинилась. Он растянулся рядом и накрыл их обоих другим одеялом, после чего закинул одну руку за голову, а другую, к которой была привязана девушка, положил себе на живот, и Фиона нежданно-негаданно оказалась прижата к его боку и повер­нута к нему лицом.

– Надеюсь, ты догадываешься, что ночью я не попыта­юсь от тебя удрать? – спросила она и поерзала, тшстно пытаясь устроиться поудобнее.

– Конечно. Может быть, ты все-таки снизойдешь и ска­жешь, кто ты и откуда, Фиона, Обладательница Десяти Кинжалов?

Фиона едва сумела сдержать улыбку, услышав, как он ее назвал, но потом досадливо поморщилась. Она бы пред­почла быть владелицей одиннадцати кинжалов, а это оз­начало бы, что один у нее припрятан и им она может раз­резать веревку и освободиться. Не так-то приятно спать привязанной, однако Эван мог пойти и на другие, более жесткие меры, чтобы она дала ему ночью спокойно по­спать.

С веревкой на руке заснуть, конечно, трудно, но еще труднее спать, когда рядом с тобой лежит сильный, круп­ный мужчина, такой теплый и чистый, от которого так при­ятно пахнет. Внезапно Фиона вспомнила его прикоснове­ния, когда он искал у нее оружие, и покраснела: ей вдруг захотелось вновь почувствовать на своем теле эти крупные руки, только чтобы на сей раз они ласкали ее. «Какое-то сумасшествие», сердито подумала Фиона, в глубине души, однако, понимая, что ей нелегко будет от этого сумасше­ствия избавиться.

Закрыв глаза, она попыталась возродить страх перед незнакомыми мужчинами, который испытывала с тех пор, как ее начал преследовать Мензис, но ничего не получа­лось. Почему-то она абсолютно не боялась этого большого смуглого мужчину, лежавшего сейчас с ней рядом. Более того, в ней вдруг пробудились чувства, которые она еще никогда не испытывала ни к одному мужчине. С одной сто­роны, ей хотелось, чтобы чувства эти становились сильнее, с другой – внутренний голос подсказывал, что было бы благоразумнее вообще от него избавиться! Во-первых, сей­час самое неподходящее время испытывать страсть к муж­чине, а во-вторых, объект для этого выбран крайне неудач­но. Фиона решила выкинуть из головы эти беспокоящие ее мысли. Может быть, если она немного поспит, то утром сможет увидеть все в ином свете?

Эван бросил быстрый взгляд на женщину, к которой был привязан. Заметив, однако, что она заснула, стал не спеша разглядывать ее лицо. Во сне оно казалось мягче, а падавший на него лунный свет делал его еще красивее. Эван мысленно выругался, чувствуя, что мог бы без устали смот­реть на это маленькое личико. Многие мужчины, наверное, сочли бы его безобразным из-за шрамов на щеках, но в глазах Эвана они ничуть не умаляли ее красоты.

Ему пришлось стиснуть кулаки, чтобы не поддаться ис­кушению дотронуться до Фионы, Однако воспоминание о теплой шелковистой коже, которой он касался, когда искал у нее оружие, не так-то легко оказалось выбросить из голо­вы. Эван даже признался себе, что это невозможно. Как же ему хотелось вновь ощутить тепло всего ее тела, от головы до маленьких ног.

Одна лишь мысль о том, что он может коснуться ее ру­кой, вызвала у Эвана яростный прилив желания. Ему мучи­тельно остро хотелось положить руку на твердую округлость ее груди, ощутить на своей талии ее длинные сильные ноги, услышать, как она в порыве страсти шепчет его имя.

«Какой же я идиот! – подумал Эван, спускаясь с не­бес на землю. – Что себе напридумывал! Какую я могу вызвать страсть? Да никакой!» Мрачный, страшный муж­чина, все тело которого усеяно шрамами. Действительно, женщины вовсе не спешили бросаться ему на шею, как Грегору. Раз в год он проводил ночь с проституткой, ко­торая брала у него деньги и никогда не просила зайти к ней еще разок. Если женщина и шептала его имя, то толь­ко со страхом.

Эван закрыл глаза и поклялся, что избавится от прокля­того влечения к Фионе. Существует множество причин, по которым он решил никогда не жениться. И если он не будет вести себя разумно, не будет держаться от нее подаль­ше, очаровательная пленница легко может заставить его изменить это решение. Ради нее он может попытаться дос­тичь недостижимого.

Загрузка...