Бесстыжий

Глава 4 Хантер

Я вышел на улицу, чтобы выкурить мою третью за целый день сигарету. Ночная прохлада приятно остужает моё тело, напряженные после тяжелого дня плечи готовы отвалиться. На них словно сотни мешков с песком, выгруженные мной за этот день. Мышцы требуют расслабления, пальцами левой руки разминаю болезненно защемленные сухожилия на плече. Дым застилает глаза, выпускаемый через мои ноздри. Чертовы второкурсники как будто взбесились, двор превратился в мусорку, разбросанные красные стаканчики, бумага, конфетти и всякий хлам, который выпадал из их карманов. Я рассматриваю давно знакомые лица, они кивают мне, таким образом, приветствуя. Наклоняюсь немного вперед, чтобы пожать руку парню с моего потока и постучать по его спине. Он дергает бровями, указывая на горячую цыпочку, которая с огромными глазами рассматривает дом, наполненный огнями. Судя по ее восторгу, смешанному с паникой, она только поступила. Ну что же, если она попала в руки этого недомерка, он быстренько расправится с ее невинными ужимками. Заметил, часто девчонки сами виноваты в происходящем. Они так доверяют первому встречному, забывая о том, что совершенно не в курсе о разных договоренностях между парнями и прочим дерьмом, которые мы устраиваем ради развлечения. Ведь в целом, процесс учебы нам кажется слишком скучным. «Казался»… Я хотел сказать после того, как умер наш отец, мы с братьями не особо веселимся.

– Ты же говорил, что устал, – на моё плечо ложится знакомая ладонь, тоненькие ноготки царапают ткань, отчего меня немного передергивает. Если еще ко всему добавить сладкий запах духов и томный голос, можно блевануть для узора на замусоренную территорию, все равно это не будет заметно.

– Для тебя я всегда уставший, – убираю ее руку со своего плеча, иду к ближайшей урне и кидаю окурок. Поворачиваю в сторону шумного дома и поднимаюсь по ступеням.

– Да ладно тебе, мы же можем просто тусоваться вместе, – она врезается в меня, когда я разворачиваюсь, наклоняюсь к ее лицу, упираю руки в колени. Мы стоим нос к носу, она сначала теряется, но потом включает режим тупицы соблазнительницы. Появляется огонек надежды, и вот ее губы тянутся к моим. Рука, в которой я еще недавно держал окурок, воняет табаком, поэтому выставляю ее вперед и кладу на лицо девчонки, растопырив пальцы. Она нервно отшатывается от меня, а я сильней сжимаю ее лицо, оно реально помещается в мою руку. При желании, могу сжать и раздавить, как спелую сливу.

– Кажется, тебе голова не нужна, мозгов ведь все равно нет. Не так ли? – отталкиваю ее, она оступается и практически падает с лестницы, но полет завершает поднимающийся по ней парень.

– Дебил, – Джеки поправляет платье, задравшееся до трусиков, затем волосы, я нахально улыбаюсь ей в ответ.

– Бывало и хуже, – выставляю обе руки вперед, делаю вид, что пропускаю девку. Когда она делает шаг, я подрезаю и толкаю ее в стену. – Не ушиблась?

– Козел! – теперь она уже не лезет вперед меня, одного взгляда хватает, чтоб она закрыла свой рот.

Теперь думаю, мой вечер ничто не омрачит, поверх голов я ищу Терренса, или кого-то из нашей компании. Ребятишки устроили белый танец, на танцполе остались одни девчонки, зная, что ни один из них не пойдет танцевать, соблазнительно обжимаются, покачиваясь на месте. Особо искушенные изображают сцены из лесбийских оргий, я вижу моего брата – он стоит напротив двух девчонок, что облизывают лица друг друга. Его кепка перевернута козырьком наперед и сильно надвинута на глаза. Стакан с пивом завис в воздухе, рот приоткрыт, он немного наклоняет голову в сторону, придурок.

Отец говорил, что лучшим развлечением для него было наблюдать за тем, какие мы разные, но не думаю, что он знал об интересе своего второго сына к лесбиянкам. Свет резко включается, музыка сменяется на более быструю. Терренс вздрагивает и проливает немного пива себе на футболку, бьет кого-то по затылку, швыряет стаканчик и громко ругается. Парень, который его толкнул, пытается объясниться, пока мой брат трет свою футболку шапкой этого ребенка. Накаченная рука указывает на стаканы с пивом, два пальца выставлены к кадыку оштрафованного, и он уже бежит за заказом Терренса. Старшая школа – лучшие годы жизни моих братьев.

– Хант, – я приподнимаю подбородок, вопрошая, что этим двум надо, – мы тут кое-что придумали, как насчет прошлогодней шутки?

– Джелло? – кажется, они не выросли из своих штанов за прошедшее время. – Надо нечто солиднее, слишком затерто.

– Подмешать краситель? – спрашивает второй из близнецов, эти парнишки любят грязную работу. – Хантер? – он вытаскивает два маленьких колера, я показываю на темно-синий.

– Его будет сложно оттереть от одежды, – первый показывает на толпу девчонок блондинок.

– Лей на голову, – отвечаю я, делаю шаг в сторону Терренса, при виде которого они начинают сваливать. – А ты хмурый засранец, – говорю ему.

– На работе достали, такое впечатление, что по ним был снят «Тупой и еще тупее».

Мы подпираем стену теперь уже вместе, брат протягивает мне стеклянную бутылку с пивом.

– Держи, это тебе. Я пошел, заберу свой, – он задумывается, я даже примерно знаю, о чем. – Ты видел, что творили Шайла и Ри? Толпа зевак, а они занимаются сексом на наших глазах. Это как вообще?

– Я видел, что ты обделался при виде этого, – он морщится и вытаскивает язык, протирает его футболкой. – Да ладно тебе, киски любят кисок.

– Так вчера я имел одну из них, а теперь представь, где был ее рот, – он трясет головой, но я не поверю, что он против тройничка. Как бы к ним не присоединился Чейз, тот мастер по групповушкам. Пожалуй, самый извращенный из нас.

И снова остаюсь один, наблюдатель, человек в тени. Тот, кому все это нужно только для определенных целей. Я ненавидел вечеринки, сколько себя помню, мне они нужны были для поддержания имиджа, как и моим братьям. Начало учебного года выпускного класса начинается с веселой попойки. Девчонки стараются выпендриться, пытаются произвести впечатление на повзрослевших одноклассников и выпускников, другие просто развлекаются, зная о том, что учебный год обещает быть весьма напряженным. Я должен присутствовать на таких сборищах в основном по одной простой причине: удержать моих тупоголовых братьев от неприятностей. Они не то, чтобы не в состоянии справиться самостоятельно, просто иногда младший – Чейз – лезет на рожон, зачастую без повода. Напряжение в его теле можно унять только развратной куколкой, которая неплохо владеет навыками сексуальных игр. И чем увлекательнее будут игры, тем быстрей он остынет. Терренс большую часть времени душка, каких мир не знавал, но при этом, стоит ему поддать немного, и он становится неудержимой силой, учиняющей разрушения. Причем в основном, саморазрушения. Я стараюсь контролировать ситуацию, чтобы потом наша мать не орала на нас диким голосом за разодранные кулаки и лица, увечья которые мы нанесли друг другу.

Парни проталкиваются в потную толпу, Чейз уже лапает одну из чирлидерш, кстати, из моего класса, пока Терренс отпивает пиво из огромного красного стакана.

– Они, блин, его разбавили, на вкус, как ослиная моча, – стаканчик летит в сторону и обливает нескольких девчонок, стоящих немного дальше от нас. – Простите, леди, – усмехается он. – Эти чертовы куклы задолбали толкаться рядом. Кажется, та, что ближе к тебе, отрастила сиськи.

Со скучающим видом я опираюсь плечом на стену и складываю руки на груди. Подношу ко рту бутылку пива, отпиваю и вытираю тыльной стороной руки рот.

– Она сделала себе операцию, придурок. Неужели ты не помнишь Кэндис? – должен знать, потому что однажды она попыталась его поиметь, пока он в отключке спал в доме братства.

Чейз проталкивается сквозь толпу, его черная футболка насквозь промокла и растянута по краям. Волосы торчат во все стороны, капли пота стекают по вискам. На его лице блаженная улыбка, кажется, мы знаем, где он только что получил порцию удовольствия. Мы с Терренсом переглядываемся и одновременно бьем кулаком по ребрам младшему, отчего он начинает задыхаться и защищаться локтями.

– Пошли на фиг. – он отходит на несколько шагов в сторону, – Я, блин, на этот раз предохранялся.

– Ну, так конечно, в прошлый раз ты же не знал, что значит пользоваться резинкой. Именно поэтому мы боялись заразиться всем семейством. – Терренс хватает пальцами его за нос, дергает пару раз, отчего получает кулаком в бедро. – На месте, – значит, не отвалится.

– Да пошел ты, – мимо нас проходят две девчонки, Чейз присвистывает, а Терренс издает квакающие звуки, как лягушка на пруду.

– Вот это штучка! – кричит на кой-то черт Терренс.

Девчонка даже не оглядывается. Я вижу ее прямую спину, короткую юбку колокольчиком, которая едва прикрывает наверняка офигенную задницу, ну и, конечно, волосы. Она блондинка, волосы слегка вьющиеся, на макушке часть из них собрана какой-то блестящей фигней. Парни выставляют руки перед собой, пока я все еще пялюсь на нее, слишком знакомая поступь, она немного тянет носок при ходьбе…

Меня пихают в бок, я выбрасываю «Камень» и, естественно, проигрываю, потому что занят совсем не тем.

– Я красавчик, – Терренс делает вид, что смачивает языком палец и проводит по бровям.

Боковым зрением я вижу, что она остановилась, оборачиваюсь, чтобы увидеть, кто это.

– Черт возьми, – возбужденно говорит Чейз.

Пока мы в ступоре с Терренсом стоим столбом, младший из нас уже проталкивается через толпу.

– Она же говорила, что больше не вернется, – произносит Терренс, полностью сосредотачиваясь на девушке. – Зря давала обещания…

Надо напомнить, почему она должна была сдержать свое слово. Я прищуриваю глаза, смотрю, как Чейз положил руку на ее талию. Мелкий ублюдок снова начал эту игру.

Тело рядом со мной отталкивается от стены, делает пару шагов вперед, затем оглядывается.

– Должен тебя огорчить, но ни одному из вас она не достанется. Все будет, как и прежде, – облизываю нижнюю губу, затем выпиваю все содержимое бутылки и швыряю в вазон с землей. – Ты тоже не забудь о своих обещаниях, братишка.

– Чертов урод, – я проталкиваюсь сквозь толпу, чтобы перекрыть дыхание теперь уже моим конкурентам.

Боюсь, в нашей семье снова кризис.

В какой-то момент она оборачивается в поиске меня. Уиллоу Чемберс не просто изменилась. Она стала еще большей сукой в моих глазах, чем прежде. Я хотел, чтобы она вернулась, как побитая собака, умоляла принять ее в компанию, извинялась, да, блин, лучше бы ползала… Ее голубые глаза рыщут по толпе, и мне приходится отталкивать народ, который, как специально, не дает мне достичь своей цели. Махина в виде здоровяка Баки, его плотная грудная клетка, облаченная в красную футболку размера оверсайз, действует, как на быка.

– Твою мать, Баки, иди отсюда, – когда он неспешно отходит в сторону, обесцвеченная макушка Уиллоу уже растворилась в толпе, вместе с моими братьями.

Я продолжаю проталкиваться, сквозь сгущающуюся танцующую кучку. Когда до меня внезапно доходит, что я повторяю свою ошибку. Это уже было, точно так же я искал ее и когда нашел… В какой-то момент у меня буквально темнеет в глазах от злости на нее, ненависти, которая клокочет во мне. Я останавливаюсь прямо посреди толпы девчонок, облепивших меня, они трогают мою фланелевую рубашку, растягивают ее в стороны, водят руками по моему животу и бокам. Хорошенькая блондинка подходит ближе, ее пальцы прикасаются к моему лицу, дарю ей одну из моих улыбок. Останавливаю попытки затащить меня в круг ее пьяных подружек и возвращаюсь на место своего укрытия. Мне куда интересней понаблюдать в стороне за происходящим. Пиво кто-то уронил на пол, образовавшаяся лужа портит паркетный пол. Но это не моё дело. Опираюсь спиной о стену и жду своего часа.

Близнецы подносят большой пластиковый контейнер, размешивают алкогольный напиток и красящее вещество, я смекаю, как могу успокоить свою жажду мести, смешанную с клокочущей яростью. Они мне немного напоминают персонажей Льюиса Кэрролла Труляля и Траляля. Два безмозглых чудика, готовых испортить все под чужим руководством, но своими руками.

– Вы хорошо бегаете? – они одновременно кивают, один из них выдает глупый смешок, второй странно таращится. – Болевой порог высокий?

– Хантер, хватит уже задавать вопросы. Кто может нам навалять, кроме Терренса и Чейза? – они даже не представляют, что им в итоге предстоит. – Только ты.

– Допустим, но я не могу сказать, что ни один из них не станет мстить, – они снова смеются, я же смотрю поверх их голов, Чейз выруливает из кухни с телефоном в руках, наверняка звонит мама, – необходимость проверить младшенького. – Пойдете сейчас на кухню, и когда закончится шоу, я дам вам знак, прикурив сигарету. Тот, кто будет стоять напротив меня, ваша цель. Хотя, вы сдрейфите…

– Да ты шутишь! – произносят они в один голос, бьются кулаками и продолжают размешивать бурду.

Глупо было не называть имени той, кого я «заказал», но придурков не жалко. Я вижу, как они несут жижу, медленно перемещаются к месту назначения. Из проема выходит хмурый Терренс, не замечая близнецов, чешет свою макушку, направляется ко мне, расталкивая в психе людей.

– Вот только не надо плакать, малыш Терри, – подкалываю я его.

– Да пошел ты, – он толкает меня в бок, отчего я отскакиваю в сторону, полностью выхожу из укрытия. – Тупая игра.

– Уиллоу решила тебя кинуть? Так она, вроде, и в прошлый раз тебе все прояснила, – он замахивается, но я успеваю блокировать его удар, отчего он болезненно кривится.

– Решила участвовать в «Признайся». Что за блеск в глазах, братец? Ты знаешь больше моего? Иди, козлина, попытай удачу, – он даже не представляет, насколько, выставляю ему средний палец в виде ответа.

Уиллоу показалось, что она стала смелей с того момента, как свалила в другой город. Так я могу доказать обратное. На входе я останавливаюсь около парня из параллельного класса, указываю глазами на блондинку, которая укладывается на длинный плоский стол. Она вытаскивает каминную спичку из большого стакана, вставляет ее себе в рот в ожидании, кому досталась карточка с ее номером. Парень быстро рисует «сорок четыре» и ставит мне на руку моё число, таким образом, чтобы я тоже мог участвовать. Я беру огрызок бумаги, лежащий рядом на круглом столике, и размашисто пишу свой вопрос, скручиваю в трубочку и отдаю ведущему. По условиям этой тупой игры, каждый участвующий задает следующему свой вопрос, написанный заранее на бумаге. Затем, играющий поджигает длинную спичку, зажатую зубами, и обязан ответить до того момента, пока она оставит ожог. Все это происходит в положении лежа. Довольно опасная игра, но я готов это сделать, чтобы восстановить некоторые картинки в памяти девчонки. Мокрый Грег улыбается при виде оголившегося плеча Уиллоу, я отодвигаю его в сторону, довольный своим наглым действием. Посылаю ему многообещающий взгляд, вызывающий панику на его лице, затем он удаляется. Еще ни один не тягался с братьями Кинг, тем более сейчас, когда я реально на взводе.

Уиллоу расслабленно лежит на столике, спичка уже зажата ее мягкими, такими знакомыми губами. Закрытые глаза, напоминающие о более чем приятных моментах и мои тяжелые шаги в ее направлении. Я становлюсь над ней, поджигаю зажигалкой маленький край и жду, когда она посмотрит на меня.

– Признайся в своем самом огромном разочаровании? – громко произносит ведущий.

Я издаю хриплый смешок, в этот момент она широко раскрывает глаза, спичка в ее губах вздрагивает, пламя опускается все ниже, я вижу панику, страх и удивление в них. Она начинает дышать глубже, отчего я еще больше расплываюсь в улыбке, огонь от ее дыхания еще сильней полыхает. Закусываю нижнюю губу и втягиваю в себя воздух точно от той боли, которую она скоро испытает. Уиллоу не умоляет глазами, не требует, просто закрывает их, принимая моё решение.

– Влюбился в тварь, – отвечаю я, – которая предала меня. – Задуваю огонь, спасая ее пухлые губы от ожога.

Девушка поднимается со стола, отдергивает юбку и воинственно расправляет плечи. Мы меняемся местами, я скидываю с себя рубашку и остаюсь в футболке, плотно облегающей моё тело. Уиллоу слишком заинтересована, чтобы отвернуться, когда задирается ткань, оголяя полоску волос, спускающихся мне в трусы. Все внутри меня мгновенно начинает бунтовать. Я ложусь, делаю фокус со спичкой, и жду. Нежные пальцы Уиллоу, едва касаются меня. Она поджигает ее, мы не сводим друг с друга глаз. Девчонка делает вид, что ненавидит меня точно так же, как и я ее, только один момент портит устроенную показуху: ее соски и моя напряженная ширинка.

– Признайся, что ты сделала прошлым летом? – ведущий откашливается, Уиллоу стоит столбом, нижняя губа дрожит. Она готова расплакаться, но толпа, собравшаяся за эти несколько минут, заставляют нас еще больше сконцентрироваться друг на друге. Мерцание оранжевого огня, тепло около моей кожи, затем жар. Она не собирается отвечать, рядом слышен шепот, переходящий в рокот. Он становится громче, затем я концентрируюсь на обжигающей боли, позволяю спичке соприкоснуться с моими губами, зажарить их. Оставить отметину, – ведь именно так выглядит рана в моей душе. Черным пятном, болезненным и тлеющим, как только я вспоминаю о ней.

– О, ну ты можешь вставать, Хант, – ведущий протягивает мне лед, который я обязан приложить к уродливому месту ожога. Но я этого не делаю.

Достаю из заднего кармана пачку сигарет, выбиваю одну и зажимаю в уголке рта. Едва поджигаю огонек, появляются близнецы позади спины Уиллоу. Она полностью поглощена мной, созерцанием ошибки, которую совершила, не отвечая на поставленный вопрос. Раздается громкий визг на всю комнату, все поворачивают головы по направлению к униженной и оскорбленной. Расставив руки в стороны, Уиллоу, покрытая густой сладкой жижей насыщенно синего цвета, открыв рот, захлебывается от возмущения.

– Лучше бы ты не возвращалась, – пожав плечами, забираю свою рубашку и прохожу мимо нее, предварительно выдохнув густой дым в ее лицо. Я знаю, что она ненавидит его, так же как и меня. Мне больше нечего сказать.