Бей!.. – но выслушай!..

Символическая Симфония есть новый опыт художественного творчества, основанный на мировом законе колебания эфира. Этот закон, порождая собой элемент света, есть не что иное, как «краски», «тоны» воздушных волн. Отсюда является наше эстетическое представление о Гармонии. Мы часто наблюдаем свинцовое небо в бурную грозу с раскатами грома и ослепительной молнией, или лазурное небо в тихий день с шумом леса и пением птиц.

Такая яркая картина подсказывает нам о присутствии в природе элементов гармонических аккордов с красочным колоритом звуком, близких с музыкальными звуками, но математически не систематизированных.

Так как колебание эфира порождает свет и звук, тем составляя неразрывное целое понятие о них как о тонах мировой Гармонии, то предполагаемый опыт Символической Симфонии основывается на этом неразрывном понятии о звуке как свете («краске») и о свете («краске») как звуке, Символическая Симфония стремится соединить в одно целое: звук с краской.

Историческое создание оперы, как сюжета гармонии красок вселенной, ясно указывает на это соединение. В опере мы находим следующие элементы Гармонии: Художество, Скульптуру и Музыку. Великий реформатор оперы Рихард Вагнер, не признававший «разделенных» друг от друга искусств, когда-то сказал: «Отношение между музыкою и жизнью не есть только отношение одного способа выражения к другому, – это вместе с тем отношение мира звуков во всей его совокупности к великому миру образов»[1].

Поэтому автор «Символической Симфонии» всецело основывает свой опыт на Вагнеровском принципе «совокупности образов», желая тем уловить идеалы Музыки Будущего, о которых всегда так грезили все композиторы прошедших эпох[2].

Не задаваясь широкими задачами исканий этих идеалов, автор «Символической Симфонии» пришел к следующим положениям мысли: между гаммой Музыки и Живописи существует давно установленное наукой сходство не только между тонами, но и полутонами включительно до октавы[3].

Нижеследующая таблица точно устанавливает такое сходство гамм[4].

Таким образом, мы получаем полную, правда, несколько условную, но, так или иначе, новую, богатую в художественном отношении гамму мировой Гармонии всех диапазонов (высоких и низких тонов) при условии расцвечивания всех октав или «светлотой» (вверх от малой октавы), или «темнотой» (вниз от малой октавы).

Зееман и проф. Петрушевский устанавливают такого рода условную гамму с некоторыми незначительными отклонениями, чем в вышеприведенной таблице.

Оригинальность автора «Символической Симфонии» заключается в практическом разрешении вопроса: как и в какой форме можно выполнить Музыку в красках?

Для этой цели автор предполагает приспособить кинематограф в гениальном усовершенствовании Эдисона, который уже разрешил технический вопрос соединения «образов» со звуками грамофонной пластинки. Если к его аппарату приспособить специально изготовленные по моим проектам музыкальные картины, то мы можем насладиться новым даром «Символической Симфонии» – звуками мировой Гармонии в красках. «Символическая Симфония» – даст всем наслаждение не только слышать, но и видеть звуки («ноты») в форме движущихся по горизонтальной линии цветов («растений»), свободно растущих на лоне Природы, сообразно краске тонов гамм Гармонии Вселенной.

Остается открытым вопрос: какое будет иметь значение такая «цветная» музыка для будущего человечества?

Автор «Символической Симфонии» предполагает, что «образная» игра музыкальных звуков будет сильней запечатлеваться в нашем мозгу и что, вследствие этого, тонкость нашего психического чутья к идеям художественного творчества повысится.

Влияние цветных лучей на жизнь животных уже известно науке[5].

Во всяком случае практический опыт «Символической Симфонии» даст скорейшее разрешение вопроса современной психологии о «цветном слухе»[6].