Бейрутский инцидент

Глава 14

Филомина убрала мою руку со своей левой груди и села в постели, приподняв подушку позади себя, чтобы она поддерживала поясницу. Она недоуменно нахмурилась.

«Но я не понимаю, Ник. Это смешно, или ужасно, или что-то в этом роде. Полиция не сможет доказать, что Расти и Дроппо убили Ларри Спелмана, не так ли? Я имею в виду…»

Я поцеловал ее правую грудь и поерзал, чтобы положить голову ей на живот, лежа поперек кровати.

Я объяснил. «Они не смогут доказать, что Расти и Дроппо убили Спелмана, но у этих двоих будет чертовски много времени, чтобы доказать, что они этого не сделали».

"Вы имеете в виду, что копы их просто отпустят?"

«Не совсем. Помнишь, я говорил тебе, что оставил этот металлический контейнер для сигар на комоде, прежде чем уйти?»

Она кивнула. «Он был полон героина. Их обоих арестуют за хранение».

"Ой." Она нахмурилась. «Я надеюсь, что Расти не придется сесть в тюрьму. То есть, я ненавижу ее, но ...»

Я похлопал ее по колену, которое было где-то слева от моего левого уха. «Не волнуйтесь. В газетах будет много материала, и множество людей ломают голову, но это настолько хреновая установка, что любой хороший юрист сможет их отделать».

"Я все еще не понимаю

и это, - сказала она. - Разве полиция не будет искать вас и Луи?

«Никаких шансов. Дроппо знает, но он не собирается рассказывать копам о том, что произошло. Это чертовски унизительно. Он никогда не признается им, что это может сойти с рук конкурирующая банда. Руджеро будут изрядно разозлены. , с другой стороны, и это именно то, что мы хотим ».

"Что они будут делать?"

«Что ж, если они отреагируют так, как я надеюсь, они выйдут стрелять».

На следующий день, конечно, вышли газеты о стрельбе. Дайте газетчику обнаженного мужчину и обнаженную девушку в номере отеля с обнаженным трупом, и он будет счастлив. Добавьте две конкурирующие фракции преступного мира и контейнер с высококачественным героином, и он будет в восторге. Джек Гурли был на седьмом небе от счастья в области журналистики.

На следующее утро фотографии в «Новостях» были такими хорошими, какие я когда-либо видел. Фотограф застала Дроппо сидящей обнаженной на кровати на фоне обнаженного Расти, пытающегося прикрыться скрещенными руками. Им пришлось немного подправить аэрографом, чтобы сделать его достаточно приличным для печати. Автор заголовка тоже хорошо провел время:

Обнаженную мафиози и гал застукали обнаженными с телом и допэ

The New York Times не считала его статьей на первой полосе, как это было в News, но оценила переплет из шести колонок на шестнадцатой странице с полуторной колонкой и боковой панелью об истории мафии в Нью-Йорке. . И Францини, и Руджеро сыграли большую роль, включая довольно подробный отчет о предполагаемой ссоре Попая с отцом Филомины за несколько лет до этого.

Самому Попаю было наплевать. Он был счастлив до такой степени, что его ненависть к миру позволила ему остаться. Он расхохотался, когда Луи показал ему эту историю на следующий день, откинувшись на спинку кресла и завывая. Тот факт, что Ларри Спелман был убит, по-видимому, нисколько не беспокоил его, за исключением того, что смерть Спелмана отразила оскорбление со стороны Руджеро Францини.

Что касается Попая, то смущение и потеря достоинства, которые понесли Руджеро из-за того, что один из их пуговиц попал в такую ​​нелепую ситуацию, более чем компенсировали убийство. Для Францини этого мира убийство - обычное дело, а абсурд - редкость.

Луи тоже обрадовался новому положению, которое он приобрел в глазах дяди. Мне не нужно было отдавать ему должное. К тому времени, как тем утром я добрался до офиса Franzini Olive Oil, Луи уже наслаждался похвалами. Я уверен, что Луи на самом деле не сказал Попаю, что это была его идея, но и не сказал ему, что это не так.

Я сел и стал ждать, пока Руджеро ответят.

Ничего не произошло, и я пересмотрел свою позицию. Я явно недооценил Руджеро. Оглядываясь назад, я должен был понять, что Гаэтано Руджеро не был из тех лидеров, которых можно запаниковать в кровавую и дорогостоящую войну банд из-за тех махинаций, которые я затеял.

Попай Францини легко спровоцировать, но не Руджеро. В таком случае я снова выбрал Попая. Я могу рассчитывать на его реакцию и бурную реакцию. У меня был план раньше, поэтому я заказал этот комплект 17B в Вашингтоне, и мне просто нужна была небольшая помощь от Philomina, чтобы ввести его в действие. Моей целью была Счетная палата, сердце всей операции Францини.

Я получил его всего через пять дней после каперса Lemon-Drop Droppo.

Все, что мне было нужно от Филомины, - это алиби на случай, если один из охранников Счетной палаты сможет опознать меня позже. Я намеревался убедиться, что они не смогут, но это была достаточно простая мера предосторожности.

Для Franzini Olive Oil Com не было секретом, что Филомина «увидела много того нового парня, Ника, парня, которого Луи привел оттуда». Все было просто. В тот вечер мы просто пошли на концерт Дэвида Амрама в Линкольн-центре. В наши дни практически невозможно достать билеты на концерт Амрама в Нью-Йорке, поэтому было естественным, что мы должны немного похвастаться теми, которые я получил. Только никто не знал, что они от Джека Гурли из «Ньюс».

Я подождал, пока в доме погаснет свет, и ушел. Амрам, возможно, лучший современный композитор в Америке, но у меня было много работы, а времени на нее было мало. Я хотел вернуться до окончания выступления.

Менее пятнадцати минут потребовалось, чтобы добраться на такси от Линкольн-центра до Сохо, 417 Западный Бродвей, рядом с Счетным домом.

Это было похожее здание, четыре этажа квартир с большим чердаком на верхнем этаже. В нем не было грузового лифта, которым отмечалось здание по соседству, но также не хватало сторожевых собак на каждом этаже, не говоря уже о стальных решетках на каждой площадке. Я ни за что не собирался подниматься по лестнице в Счетную палату. Практически невозможно одной рукой взломать замок стальной решетки, а другой бороться с обезумевшим от крови доберманом.

Я вошел в здание на 417 и сканирую

Имена рядом с звонками в дверь. Я выбрал одну наугад - Кэнди Гулко - и позвонил в звонок.

Прошло мгновение, прежде чем из встроенного динамика раздался голос. "Да?"

К счастью, это был женский голос. "Цветочный магазин Фремонти", - ответил я.

Пауза. "Какая?"

Я добавил в свой тон нотку нетерпения. «Цветочный магазин Фремонти, мэм. У меня есть цветы для Кенди Гулко».

«О! Давай же, поднимайся». Сработал зуммер, открыв автоматический замок внутреннего дверного проема, и я вошел и поднялся наверх, размахивая новеньким чемоданом атташе, как любой солидный нью-йоркский бизнесмен.

Я, конечно, не остановился на этаже Кенди Галко. Вместо этого я поднялся прямо вверх, миновал пятый этаж и поднялся на последний небольшой лестничный пролет, ведущий на крышу.

Прошло всего несколько минут, прежде чем я сидел на корточках на крыше 417 Западного Бродвея, созерцая десять футов открытого воздуха между двумя зданиями, и мое воображение без труда рухнуло на землю.

Я осмотрел оклеенную смолой крышу и, лежа у кирпичного дымохода, наконец нашел то, что искал, - длинную узкую доску. Хотелось, чтобы он не был таким узким, но на это не было надежды. Мне нужен был мост. Когда я учился в колледже, я прыгнул в длину на двадцать четыре фута шесть дюймов, но это было давно, это было при дневном свете, с хорошей взлетно-посадочной полосой, шипованной обувью и, что самое главное, на уровне земли, я не собирался попробуй той ночью прыгнуть на десять футов между зданиями.

Доска была шириной всего шесть дюймов, достаточно широкой для покупки, но слишком узкой для уверенности. Я протолкнул его через щель между двумя зданиями, чтобы он одинаково лежал на каждой крыше. Держа перед собой чемодан обеими руками, я осторожно поставил ногу на свой шаткий мост, собрался и побежал через три шага.

Пришлось бежать. Обычно я не страдаю акрофобией, но если бы я попытался перебежать через нее, я бы никогда не смог. Страх заставил бы меня сделать ошибку, а для нее не было места. Несколько минут я стоял неподвижно, успокаиваясь, все еще дрожа, но вспотев от облегчения.

Когда я успокоился, я подошел к двери, ведущей к лестнице. Если бы он был прикручен изнутри, мне пришлось бы попасть в конторы Счетной палаты через световой люк, а это было бы сложно.

Дверь не заперта. Мне нужно было просто открыть его и протолкнуться. Это было чем-то вроде того, что сделали британцы в Сингапуре: все их орудия были направлены в море, чтобы отразить любую морскую атаку; японцы пошли сухопутным путем, вошли в «черный ход» и захватили Сингапур. Точно так же защита Счетной палаты была предназначена для предотвращения проникновения снизу; они никогда не думали, что набег может пойти сверху.

Я думал о том, чтобы постучать в дверь конторы Счетной палаты на пятом этаже, просто чтобы дать Большой Джули и Раймонду что-нибудь подумать в их забаррикадированном маленьком гнезде, но я не мог позволить себе предупредить их, просто чтобы удовлетворить свое извращенное чувство юмор.

Я накинула на лицо черный нейлоновый чулок, открыла дверь и вошла, держа в одной руке свой атташе, а в другой - Вильгельмину.

Двое мужчин уставились на меня, застигнутые врасплох. Они сидели по обе стороны стола со стальной крышкой, на котором играли в карты. На столе стояла полупустая бутылка джина вместе с двумя стаканами и парой переполненных пепельниц. Сбоку на коричневый бумажный пакет покоились остатки бутерброда. Под низко висящим настольным светом в воздухе висел дым. В тени огромной комнаты огромный компьютер безмолвно охранял ряды неподвижных столов и безмолвных пишущих машинок.

В нескольких футах от стола рядом стояли две старые армейские раскладушки.

Один из мужчин за столом был огромен, его огромное мускулистое тело блестело на свету. На нем была майка без рукавов с парой потрепанных серых брюк, свободно зацепленных под его широкое брюшко. Окурок толстой сигары зажал пожелтевшие зубы под огромным кустом усов. Без сомнения, Большая Джули.

Его спутник был более среднего роста, настоящий уличный чувак в зеленой фетровой шляпе с широкими полями, в ярко-красной шелковой рубашке, расстегнутой почти до талии, и в расклешенных брюках в клетку «Акведук». На левой руке Раймонда сияли два огромных кольца с бриллиантами, контрастируя с чернотой его кожи. Он меня удивил. Я не ожидал, что один из мальчиков Чики Райт окажется черным. Если итальянец из низшего сословия с великими идеями наконец начал терять свои врожденные предрассудки, мир действительно становился лучшим местом для жизни.

Паралич удивления длился всего мгновение. Левая рука Раймонда внезапно мелькнула в сторону наплечной кобуры, висящей на спинке стула машинистки рядом с ним.

Вильгельмина залаяла, и пуля врезалась в стул, отбросив его на несколько дюймов. Рука Раймонда застыла в воздухе, затем медленно вернулась к столу.

«Спасибо», - вежливо сказал я. «Просто оставайтесь на месте, джентльмены».

Глаза Большой Джули выпучились, сигарный окурок судорожно зашевелился в уголке его рта. «Какого черта…» - прохрипел он гортанным голосом.

"Заткнись." Я помахал ему Вильгельминой, внимательно следя за Раймондом. Из этих двоих я решил, что «он более опасен. Я был неправ, но тогда я этого не знал.

Я положил кейс на аккуратный стол перед собой и открыл его левой рукой. Я вынул два длинных куска сыромятной кожи, которые подобрал в тот день в мастерской по ремонту обуви.

Где-то внизу лаяла собака.

Двое охранников посмотрели друг на друга, затем снова на меня.

«Собаки», - прохрипела Большая Джун. "Как ты пожелаешь собак?"

Я усмехнулся. «Просто погладил их по голове, когда я проходил мимо. Я люблю собак».

Он недоверчиво хмыкнул. "Ворота…?"

Я снова усмехнулся. «Я сжег их дотла из моей суперлучевой пушки». Я сделал шаг ближе и снова взмахнул пистолетом. «Ты. Раймонд. Ложись на пол лицом».

"Пошел ты, мужик!"

Я выстрелил. Выстрел попал в верхнюю часть стола и срикошетил. Трудно сказать, где отскакивает пуля, но судя по отметке, нанесенной на рабочий стол, она, должно быть, на миллиметры не попала в нос Раймонда.

Он откинулся на спинку стула, подняв руки над головой. «Да, сэр. На полу. Немедленно». Он медленно поднялся на ноги с высоко поднятыми руками, затем осторожно опустился на пол лицом вниз.

«Положи руки за спину».

Он немедленно подчинился.

Затем я повернулся к Джули и рассмеялся. Он все еще держал колоду карт в руке. Он, должно быть, занимался торговлей, когда я вошел.

«Хорошо», - сказала я, бросая ему один из ремешков из сыромятной кожи. «Свяжи своего приятеля».

Он посмотрел на трусики, потом на меня. Наконец он сложил карты и неуклюже поднялся на ноги. Он тупо поднял ремешки и остановился, глядя на них.

«Двигай! Свяжи ему руки за спиной».

Большая Джули сделала, как ему сказали. Когда он закончил и отступил, я проверил узлы. Он проделал достаточно хорошую работу.

Я снова помахал ему пистолетом: «Хорошо. Теперь твоя очередь. На пол».

"Что за…"

"Я сказал на полу!"

Он вздохнул, осторожно вынул окурок изо рта и положил его в пепельницу на столе. Затем он лег на пол, в нескольких футах от Раймонда.

«Положите руки за спину».

Он снова вздохнул и заложил руки за спину, прижавшись щекой к полу.

Я положил Вильгельмину на стул, на котором сидела Большая Джули, и стал над ним на колени, оседлав его тело, чтобы связать ему руки.

Его ноги взметнулись вверх, врезавшись в мою спину, а его гигантское тело изогнулось и вздрогнуло в огромных конвульсиях от усилия, отбросив меня к столу и потеряв равновесие. Я проклял свою глупость и нырнул за ружьем, но он схватил меня за запястье тупой крепкой лапой, приподнялся на меня своим телом и прижал к полу своим огромным весом.

Его лицо было рядом с моим, прижимаясь ко мне. Он приподнялся и ударил головой вниз, пытаясь ударить ее по моей. Я резко повернулся, и его голова ударилась об пол. Он заревел, как застрявший бык, и снова повернулся ко мне.

Я цеплялась за его глаза свободной рукой, борясь с тяжестью, давящей на меня, выгибая спину, чтобы мое тело не было беспомощно расплющено под ним. Мои ищущие пальцы нашли его глаза, но они были плотно прищурены. Я выбрал следующий лучший вариант, засунув два пальца ему в ноздри и оторвав его назад и вверх.

Я чувствовал, как ткань поддается, и он закричал, отпуская мое другое запястье, чтобы он мог натянуть атакующую руку. Я оттолкнулся свободной рукой, и мы перекатывались по полу. Мы уперлись в ножку стола. Я схватил его за оба уха и ударил его головой о металлическую мебель.

Его хватка ослабла, и я вырвался на свободу, упав прочь от него. Я вскочила на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть Раймонда, руки которого все еще связаны за спиной, и он изо всех сил пытается встать. Я ударил его ногой в живот острием обуви и нырнул, чтобы вытащить Вильгельмину с того места, где я оставил ее на стуле.

Я схватил «люгер» и развернулся в тот момент, когда Большой Джули бросился на меня с пола, как кряхтящая, вспотевшая катапульта. Я уклонился и позволил ему пролететь мимо меня, когда я ударил его по голове прикладом пистолета. Он врезался головой в кресло и лежал, внезапно вялый, кровь из разорванного носа залила нижнюю челюсть, пропитав усы. На полу рядом с ним Раймонд корчился и стонал, все еще сцепив руки за спиной.

Я переоборудовал Вильгельмину. Это была такая чистая операция, пока Большая Джули не стала героической мне. Я подождал, пока не начну нормально дышать, затем связал Большую Джули руки вместе, как начал делать несколько минут назад. Затем я включил все огни в

оффисе и начал просматривать большой банк файлов в офисе Чики Райт.

Они были заперты, но мне не потребовалось много времени, чтобы взломать замки. Однако найти то, что я искал, было другим делом. Но наконец нашел. Распределение активов Францини по долларам в деловых интересах города.

Я свистнул. Попай не только занимался всем незаконным в городе, он не пропустил многие легальные операции: упаковку мяса, маклерство, строительство, такси, отели, электрические приборы, производство макарон, супермаркеты, пекарни, массажные салоны, кинотеатры, фармацевтическое производство.

Я открыл один из ящиков для документов и заметил несколько больших конвертов из манильской бумаги, сложенных сзади. У них не было этикеток, а клапаны были закрыты. Я разорвал их и знал, что сорву джекпот. Эти конверты содержали записи - с датами продаж, продажами, именами и всем остальным - о героиновой операции Францини, сложном трубопроводе из Ближнего Востока в Нью-Йорк.

Похоже, мой покойный друг Су Лао Линь не ушел из наркобизнеса, когда наш военнослужащий уехал из Индокитая. Она только что переехала в Бейрут за несколько тысяч миль. Эта красивая женщина продавала наркотики так же, как и мужчин. Она была занятая девушка.

Ее отношение к Францини всегда озадачивало меня. Мне всегда приходило в голову, почему я встретил красного китайского агента и бывшего дистрибьютора наркотиков, работающего службой занятости для американского гангстера. Она просто выполняла двойную работу, а я был вовлечен только в одну сторону ее многочисленных организационных талантов. Все стало ясно, и я слегка улыбнулся, когда подумал, что нечаянно подорвал связи Францини с Ближним Востоком.

Все опасения, которые у меня были раньше по поводу ее уничтожения, полностью исчезли.

Я аккуратно сложил бумаги на столе рядом с чемоданом, затем вынул пластиковую взрывчатку из ящика и выстроил их в ряд. Пластик не слишком стабилен, и с ним следует обращаться осторожно. Когда он был отправлен мне автобусом из Вашингтона, он был отправлен в двух пакетах - один для самого взрывчатого вещества, другой для колпачков и детонаторов. Таким образом, это было безопасно.

Теперь я осторожно вставил колпачки и таймер-детонаторы. Установленный на максимум, детонаторы сработают через пять минут после активации. Я поместил один там, где он должен был уничтожить компьютер, а затем распределил остальные три по комнате, где они могли бы нанести максимальный урон. Мне не нужно было быть слишком точным. Четыре пластиковые бомбы вполне могли бы снести Счетную палату.

«Чувак, ты не оставишь нас здесь». Это было больше мольбой, чем вопросом черного человека на полу. Он повернулся, чтобы видеть меня. Некоторое время назад он перестал стонать.

Я улыбнулся ему. «Нет, Раймонд. Ты и твой толстый друг поедете со мной». Я посмотрел на Большую Джули, которая приподнялась на полу и смотрела на меня налитыми кровью глазами. «Я хочу, чтобы кто-нибудь передал мне послание Папаю Францини».

"Что за сообщение?" Раймонд очень хотел угодить.

«Просто скажи ему, что сегодняшняя работа была отмечена комплиментом Гаэтано Руджеро».

«Ну, черт возьми…» Это была Большая Джули. Кровь текла по его лицу из разорванного носа.

Я тщательно перепаковал свой атташе, убедившись, что в нем были все компрометирующие документы, затем закрыл и запер его. Я поднял Рэймонда и Большую Джули на ноги и заставил их встать посреди комнаты, в то время как я ходил вокруг и активировал таймеры на каждом из детонаторов. Затем мы втроем в спешке выбрались оттуда, взлетели по лестнице на крышу и захлопнули за собой дверь на крыше.

Я снова заставил Рэймонда и Большую Джули лечь на лица, затем глубоко вздохнул и помчался по шаткому дощатому мосту к следующему зданию. Перейдя, я отодвинул доску, швырнул ее на крышу и начал спускаться по лестнице, радостно насвистывая про себя. Это была хорошая ночная работа.

На полпути вниз по лестнице я почувствовал, как здание задрожало, когда из соседнего дома прогремели четыре мощных взрыва. Когда я вышел на улицу, верхний этаж 415 West Broadway был в огне. Я остановился на углу, чтобы включить пожарную сигнализацию, затем направился к Шестой авеню и остановил такси, которое ехало на окраину города. Я вернулся на свое место рядом с Филоминой перед концом концерта Амрама, который был финалом программы.

Моя одежда была немного взъерошена, но я стряхнул большую часть грязи, которую подобрал, катаясь по полу Счетной палаты. Неформальная одежда, в которой некоторые люди сегодня одеваются на концерты, не особо заметна.