Без берегов

начало

В семье Тихоновых осталось трое детей живых. Трое умерли в детском возрасте. В те времена умирало много детей и взрослых. Жили они в глухой, заброшенной деревушке. Больниц не было, школа в другой деревне.

– Мать, может ты еще сможешь родить нам сына или дочку?

– С ума что ли старый совсем сошел. Какие тебе сын или дочка? Манька вон на выданье. Внуков нам принесет скоро.

– Какое там на выданье? Кому она нужна. Никто еще не посватался к ней.

– К Фроське вон, уже сколь раз сватались. Она роется в этих женихах, как свинья в картофельных очистках.

– Так они чай зажиточные. Да и приданное небось за ней хорошее дают. Да и сама она чай в теле. А наша то как тростиночка, одни глаза да волосы.

– А какое приданное ты за ней приготовила?

– Какое приданное я ей приготовлю? Сама она себе готовит. Со станка не встает. Готовит себе и мужу.

– А че готовит то?

– Да чай известно че готовит-то. Покрывало вечера закончила кажись. Кружевами его по краю украшает. А наволочки то какие наткала, любо глянуть. Носки, варежки навязала. Готовится основательно.

– Рукодельница. Чай в девках не останется.

– Кому нужно ее рукоделие. Скотину нужно за ней отдавать. Сейчас все на скотину смотрят.

– Ну отдадим, коли нужно будет, чай не обеднеем.

– Кто за ней посватается? Она ж дома все время сидит.

– Совсем загрузила ты ее мать работой. Девчонка продыху не знает.

–Ба. Загрузила. Да шошь ты брешешь. Я загрузила. Сама она не хочет. Давеча девчата звали ее на гулянку, сама она не пошла.

– Дочка, почему ты на гулянку не ходишь?

– Тять, да некогда мне глупостями заниматься.

– Женихи-то где тебя найдут, коли ты из избы то не выходишь.

– Брось ты тятя болтать. Какие женихи еще? Девушка зарделась краской и смущенно убежала за печку.

– Стесняется дочка. Это ты ее так строго воспитываешь.

– Че? Строго? А не строго, дык собакам хвосты по деревне давно бы крутила. Да иди ты. Строго. Как надо воспитываю. Чай не хуже других воспитываю.

Детей с раннего детства приучали к труду. Мальчики помогали отцу столярничать, по хозяйству. А девочек приучали к рукоделию и кулинарии. В каждой избе была прялка и ткацкий станок. Девочки с малых лет помогали маме по хозяйству, пряли, вязали, шили, готовили еду на всю семью. Дети занимались посильной работой.

Зимой, когда прекращались работы в огороде, девушки на выданье собирались у одной из подружек, шили, вышивали, вязали, готовили себе приданное. Пели тихонько грустные, задушевные песни, пили чай с травами, рассказывали интересные и сказочные, страшные и невероятные истории и небылицы, которые слышали от своих бабушек. Складывали свои поделки в сундуки до лучших времен.

– Слышали девчонки? Бабушка мне давеча рассказывала, что где-то в нашей деревне, где-то на отшибе, никто не знает где, живет очень старая, сгорбленная старуха, которая всегда ходит в черных длинных одеждах и черном платке, всегда опирается на палочку. Там, где она появляется, неприятности, гибнет скот или люди, что она иногда оборачивается черной кошкой или черным вороном. На чьем доме увидят черного ворона или черную кошку, там умирает ребенок, что она забирает души этих младенцев и продляет себе жизнь. Бабушка говорит, что молодой ее никто никогда не видел и сколько ей лет никто не знает. Кажется, что эта старуха жила здесь всегда, ее называют – черная старуха.

– Ой как страшно. А девушек она не забирает? Только детей? Твоя бабушка не говорила? Одна из девушек схватила соседку за шею и хриплым голосом проговорила.

– Иди ко мне. Я черная колдунья, сейчас я заберу твою душу. Девушка соскочила с лавки, завизжала, все весело хохотали.

В 8 лет, когда Маша начала доставать подножку прялки, мать усадила ее за работу. Отец изготовил ей сундук для приданного. По обычаю, для приданного нужно было изготовить будущему мужу и принести в его дом 12 рубах, все разные, расшитые цветными нитками. Холсты нужно напрясть тонкие и грубые, белые и цветные, в клетку и полоску. На наволочки, на полотенца, мужу на штаны, для иконы праздничные, на скатерти, на мешки под рожь. Много нужно было девушкам наткать холстов, себе на одежду, по хозяйству, работы было много.

Пряли из подготовленной к прядению конопли. Посевом конопли занимались мужчины. Потом ее нужно было осторожно выдергивать по размеру, сушить, долго вымачивать, мять, чесать как волосы, аккуратно закручивать в комочек.

Машенька старалась. Сначала было очень трудно, но интересно. Она гордилась, что она теперь взрослая, сама готовит себе приданное. Сильно уставала, пальцы до крови разъедало. Обматывала их тонкой тканью по очереди то указательный, то большой, пока не заживут. Скоро ей это наскучило, хотелось с подружками на улице поиграть, побегать, да и старшие братья приставали, доставали, дразнили.

Казалось, что этот холст совсем не прибавляется, а конопля никак не заканчивается, а бросить стыдно, скажут, что она лентяйка. Посмотрит в окошко, помечтает, как ее будущий муж будет хвалить ее за работу, будет любить ее и обнимать за ее старание, ее суженый.

– Интересно какой он будет, наверно красивый и ласковый.

Скоро сумерки спустятся на деревню. Девушки собирались гурьбой, шли вдоль улицы и пели веселые или грустные задушевные песни.

– Тять. Можно мне пойти на гулянку. Девчонки уже собрались.

– Иди дочка, иди. Косынку то накинь, а то простынешь.

– Что ты тятенька, лето чай на улице.

Девушки ушли на край деревни, сели на бревно и пели песни о любви. Начали подходить парни. Вдали послышались звуки балалайки. За музыкантом шли парни. Стало еще веселее. Парни угощали девушек семечками и леденцами из жженого сахара и меда, пастилой и яблоками. Девушки были нарядные, на голове венки из душистых цветов и ярких лент на голове и в косах.

Парни тоже не отставали. Они были в красивых вышитых рубахах самотканках. У балалаечника красный цветок у виска на русых кудрявых волосах. Когда начало темнеть разожгли костер. Девушки по очереди пели озорные частушки у костра, дразня и задевая парней, отходили, подходили парни к костру и каждый пел по очереди частушки, задевая девушек. Иногда девушки и парни по очереди выходили и пели частушки в пляске, притопывая о землю или парни плясали по одному или вместе. Частушки сочиняли на ходу или пели уже старые какие знали. Играли в ручеек или прыгали через костер по одному, парами или группой. Маша сидела на бревнышке, к ней подошел Андрей.

– Можно присесть девушки, рядом с вами посидеть?

– Присядь. Коли охота есть. Чай не укусишь. Смеялась Лариса. Молодежь начала прыгать через небольшое пламя костра. Андрей крепко взял Машину руку.

– Мань пойдем. Маша не успела что-то сказать или сообразить, как уже бежала вместе с Андреем к костру. Она даже не успела испугаться, как вместе с Андреем прыгнула через костер. После яркого света костра, в глазах наступила темнота. Но Андрей не отпускал ее руку, отбежав немного они остановились. Парень повернулся к Маше, взял ее другую руку.

– Мань. Я на днях сватов к тебе пришлю. Ты мне давно нравишься. У Маши загорелось лицо жаром, толи от горящего костра, толи о неожиданных слов смелого парня.

Маша выбежала на тропинку и все бежала и бежала до своего дома без остановки. В сенях она остановилась, отдышалась, выпила прохладной колодезной воды с деревянного ковша, пройдя через комнату, плюхнулась на свой топчан.

– Мань. Ты что ли дочка пришла?

– Да маманя, это я.

– Ну и слава Богу. Маша долго не могла уснуть. Она все переворачивалась с боку на бок. Она все прокручивала в голове, в памяти гулянку, прыжок через костер, неожиданные слова Андрея. Как он сильно сжимал ее руку в своей теплой ладони, как он властно взял ее за вторую руку.

Она начала мечтать, как это будет, вспоминать как это было у других. Мысли перебивали друг друга. Как он увезет ее в свою деревню от отца и матери, от ее братьев, в чужую незнакомую семью. Ей становилось так страшно.

– Одна. Среди чужих людей. Нет. Я буду не одна. Я буду со своим любимым. Подумала маша. Она вспомнила его лицо, его улыбку, как он крепко держал ее за руку. У нее вновь загоралось лицо, сердце застучало сильней, ей вновь становилось стыдно и страшно. Во рту все пересохло, она встала, прошла в сени, напилась холодной воды.

– Надо быстро готовить побольше приданного, побольше. Он сказал, что на днях пришлет сватов. Надо выткать для него красивую рубаху. Маша не отходила от станков, все усердно пряла и ткала.

– Дочка. Как гулянка то прошла? Что ты молчишь не рассказываешь. Маша покраснела и отвернулась от отца.

– Отец. Не видишь, что ли, смущаешь девку. Вступилась мать.

– Что Мань. Неужто приглянулся тебе кто? Иль ты кому приглянулась? Хитро прищурившись улыбался отец. Девушка зарделась и выбежала на улицу.

– Мать. Слышь-ка, че? Кажись девку то нашу скоро от нас увезут.

– Да уж чай не глухая. Григорий подошел к жене, обнял женщину и присел рядом.

– Феколушка. Ты плачешь, что ль?

– Жалко девку. Ведь молодушка еще совсем. Замуж. Ох.

– Что ты мать? Радуйся, что Манька в девках не останется, что хоть кто-то приглядел девку нашу. А помнишь? Как я тебя сватал. Совсем недавно это было. А ты как боялась. Помнишь? А уже и Манька подросла. Внуки пойдут. Скоро сыновья жен своих приведут.

– Чему ты радуешься старый. Ты лучше подумай, что мы за девку отдадим? Вытирала слезы женщина уголком платка.

– Может телка отдадим, или телочку?

– Телочку молодым надо оставить на хозяйство, а телка на стол, чтоб не как хуже других было.

– Ну давай так. Неужели еще кто-то нашу Маньку возьмет? А что? А что наша Манька не хуже других будет.

– Это для тебя она не хуже других. Слышь, что сельчане про нее говорят, что наша Манька самая страшненькая во всей деревне.

– Брось ты брехать. Чай не хуже других девок будет. Работящая, одна коса чего стоит, во всей деревне ни у кого такой косы нет.

– Что брось. Коса-береза. Уж хоть бы кто-то ее взял, а то как в девках останется, да будут все пальцем на нее показывать. Молодуха-вековуха, стыда не оберешься. Девке горе то какое. Фекла снова заплакала.

А Маша все ждала сватов в дом, как обещал Андрей. В день по несколько раз выглядывала в окошко, прислушивалась, выбегала за калитку, стояла, смотрела, не едут ли сваты к ней. Но шли дни, недели, а сватов все не было.

– Мань. Что ты сидишь дочка. Вон девки песни поют за оконцем. Сейчас мимо нашей избы проходить будут. Ступай-ка и ты на гулянку девонька.

– А можно, тять?

– Иди дочка с Богом. Маша шла с девушками, пела песни, старалась казаться веселой, не показывать, что творится в ее девичьем сердце. А в сердце ее полыхал огромный пожар. Она хотела, очень хотела увидеть Андрея.

– Может он уже нашел себе другую, пока меня не было на вечеринках. Может он уже передумал, как стыдно. Тогда зачем говорил мне такие слова, зачем смущал мою душу, зачем сердечко мое растревожил, покой забрал, может посмеяться надо мной захотел. Лицо Маши вспыхнуло пламенем стыда.

Девушки сели на бревнышко, щелкали семечки, смеялись и перешептывались. Начали подходить парни. У Маши сердце в груди забилось от волнения, но Андрея среди них не было. Пришел балалаечник, девушки начали петь частушки, выплясывали притопывая ножками. Парни показывали свою удаль. Некоторые ребята и девушки оставались сидеть на бревне, потом соскакивали, пели частушки и снова садились. Все радовались, веселились, смеялись, хлопали в ладоши. Маша недоумевала, почему не пришел Андрей.

– Может с ним что-то случилось? Может он заболел? Переживала Маша. Тут девушка соскочила с бревна, бойко притопывая спела частушку и снова села рядом с Машей.

– Наши парни из деревни тихо разбегаются. Не будет скоро никого, учиться все стараются.

– Надя, а про кого ты сейчас спела?

– Про Андрея. Его отправили на курсы учиться на тракториста. Что, не знала разве?

– И он не приедет больше сюда, после курсов?

– А что ему здесь делать. Где у нас тут трактора? Смеялась девушка. У Маши все внутри оборвалось, перед глазами все поплыло, закружилось. Она как пьяная, встала и тихо пошла домой. Она всю дорогу плакала. Не видя тропинки, натыкаясь на кусты, спотыкаясь о камни, она тихо шла, заливая слезами праздничную самотканую рубаху. Она больше ничего не хотела делать. Уходила к реке по узкой тропинке, садилась на траву и подолгу смотрела на воду отрешенно. Как будто в ее душе образовалась пустота, вакуум.

– Отец. Ты посмотри, что с нашей девкой то творится.

– Маняша. Ты не заболела дочка часом?

– Нет тять. Просто морозит. Вздохнула девушка.

– Морозит? Дык на улице то чай еще не холода. А что глаза то на мокром месте? А дочка?

– Сидела у реки, там ветерок прохладный от воды дул в глаза. Теперь глаза слезятся.

– А что у речки то сидела дочка? А? Иди матери в огороде помоги, чай ты по моложе будешь.

– Да душно было, хотела искупаться.

– Дык искупалась, аль нет?

– Нет. Вода больно холодная.

– И правильно дочка, правильно. А то еще чего доброго, не приведи Господь, простынешь, да еще и заболеешь. Дык не пойдешь то в огород к мамке? Маша покачала головой. Дык пособи-ка мне тогда тут маненько дочка, а то эти сорванцы то куда-то сбежали, жеребята наши.

сватовство

Через неделю в конце улицы послышался звук балалайки. Звук нарастал. Все сельчане выходили на улицу посмотреть и гадали к какой избе направлялись ряженые.

– Мать. Глянь-ка, сваты кажись едут.

– Да брось ты. Обычно в конце лета или осенью так было, играли свадьбы. Посреди дороги медленно ехала повозка, украшенная цветами и лентами. В центре сидел извозчик, погонял лошадь, за ним балалаечник, по бокам сваты и жених. За телегой шли любопытные, веселые сельчане, дети. Они пели и плясали.

– Не к нам ли, мать, уже много дворов проехали.

– Чай здесь девок в селе и без нашей хватает. Вся церемония остановилась, поравнявшись с домом Тихоновых.

– Далеко ли путь держите, люди добрые и веселые? Не к нам ли? Коли остановились у наших ворот?

– Если у вас есть молодуха, то к вам.

– Молодуха-то есть, да не про вашу честь.

– Едем мы из далека, путь дорога не легка. По деревням скитаемся, по дорогам мотаемся. Затосковал наш сокол ясный, ищем мы ему жар птицу, красавицу девицу. Ищем мы ему красу, длинную косу. Жениться хочет молодец, красивый удалец. Можно мы войдем в дом, посмотрим не у вас ли прячется зазнобушка.

– Есть у нас молодушка, Марьюшка краса, длинная коса. Но вы сначала покажите молодца-удальца, если же он нам приглянется, тогда и Марьюшка покажется.

– Ну что ж, смотрите, за пригляд денег не берем, а вот горькую нальем.

– Горькую не надо, не спеши, жениха нам покажи.

– Вот он сокол молодой, красавец удалой. В жизни он не спорый, на работу скорый.

– Ну что ж жених то будет видный, проходите в избу, там будет видно. По обычаю, если жених родителям понравился или девку надо с рук сбыть поскорее, согласие невесты могут и не спрашивать, сваты начинают торговаться за приданное. Теперь родители невесты должны угодить сватам.

– А что за невестой много ли добра?

– Да что ж мы на сухую, не гоже так разговор вести. Марьюшка, накрывай на стол. Все что в печи на стол мечи. Маша начала ставить на стол соленья, которые Фекла уже приготовила, пока невесту засватывали. Маша шла медленно, опустив глаза, не принято было смотреть на сватов в упор. Она встала за шторку возле печки и в щелочку смотрела на жениха. Это был Сергей Плугин. Он был маленького роста, даже немного ниже Маши и белобрысый.

– О Боже! Только не этот. За что ж такое Боже? Братья принесли в горницу сундук и открыли.

– Добра то много, сундук полон, пусть не злато-серебро, но отменное добро.

– Давайте поглядим, да добро то оценим.

– Ночи девка не спала, все вязала да пряла. Братья доставали из сундука подушки, одеяла, полотенца, шторы, белые и цветные холсты, рубахи показывали и раскладывали все по лавкам.

– Видим славное добро, нам понравилось оно, девица молодица не ленива, не строптива, да к тому ж еще красива. Но все тленное добро, а от родителей то что?

– Даем за молодушкой, добротную телушку.

– Ну что ж, мы довольны, а жених? Все посмотрели на Сергея. Он сидел в уголочке и улыбался представлению.

– Забираем все добро, нам понравилось оно, с ним и молодушку и добрую телушку. Сваты были уже пьяные. А жениху пить нельзя, у него сегодня брачная ночь. Если сваты сговорились, родители благословляют молодых. Старшая женщина в семье брала икону, читала молитву.

– Благословляю вас на долгую и счастливую жизнь в любви и согласии. Засватанную невесту, со всем ее добром, забирали в дом жениха. Невеста должна была по обычаю опустить голову и плакать. Но Маша плакала по-настоящему, искренне, она вспоминала Андрея. Он был немного выше Маши, немного старше, красивый, статный, чернявый. Она еще помнила в своей руке его сильную, властную, теплую руку.

В доме жениха уже истопили баньку, по очереди помыли молодых и положили в одну постель, в отдельную комнату. А на утро во дворе вывешивали простынь молодых. Если на ней была кровь, значит невеста была чиста и непорочна. Это значит, что родители жениха готовили стол с угощениями, да еще и одаривали родителей дочери всевозможными подарками.

Утром пришли родители Маши, во дворе уже висела белая простынь со следами алой крови. Григорий и Фекла гордились дочерью, а родители жениха подарили Григорию расшитую самотканую рубаху, а Фекле расшитую самотканую кофту. На свадьбе подпитые гости посмеивались, что Сережка сватался к Глажке, а она ему отказала.

– От ворот поворот. Так он взял себе в жены эту кривоногую, рябую Машку.

– А кто за него еще пойдет?

– Вот парочка подобралась, самый некрасивый в селе парень, женился на самой страшненькой в селе девке. Вот смеху то.

– Свадьба была уже в самой разгаре, все веселились, плясали. Весело заливалась, играла балалайка. Как вдруг небо как будто потемнело, всем показалось, что ударил гром. С улицы у решетчатых ворот показалась черная фигура. Все увидели сгорбленную старуху в черном платье и черном платке, которая опиралась на палочку. Все в ужасе замерли, оцепенели от страха, замолкла балалайка.

– Колдунья! Колдунья! Черная колдунья! Пронеслось тихим испуганным шепотом среди сельчан.

– Совет да любовь молодым. Произнесла старуха хриплым, грудным голосом. Отец жениха в это время нес из погреба холодненькую трехлитровую бутыль самогона, которую готовили на свадьбу сына. Увидев старуху, он остолбенел, выронил бутыль из рук, она разбилась о камень. Все в ужасе посмотрели на осколки. Пить больше нечего было, свадьба расстроилась, все пошли по домам, озираясь от страха по сторонам. А старухе то и след давно простыл, как и не было ее вовсе никогда. Словно привиделась она всем.

шурочка

Через несколько месяцев мама Сергея стала замечать, что невестка начала с завидным аппетитом кушать квашеную капусту и соленые огурчики. Она начала поправляться. Свекровь все сразу поняла, скоро у них появится внук или внучка. Женщина рассказала об этом своему сыну. Он очень обрадовался, давно хотел сына.

Когда он еще учился в школе, у них была учительница из города. Она читала много стихов на память поэта Пушкина. Мальчик так полюбил стихи и самого поэта, что начал мечтать, если он женится на женщине с черными волосами, у него родится сын, которого если назвать Александром, то у него будет сын Александр Сергеевич Плугин. Это почти, как Александр Сергеевич Пушкин, думал Сергей. Когда он узнал, что жена беременна, он сразу же всем заявил, что это будет сын, сын Александр.

Сильно взбодрившись такой радостью, он начал старательно строгать из дерева корытце для ребенка, затем люльку. Весной начал готовить бревна, решил пристроить для своей семьи новый домик. Свекровь искренне полюбила свою невестку, такую тихую, трудолюбивую. Она ее жалела и сильно не нагружала домашней работой.

– Пойди отдохни Маняша, совсем замаялась, ты еще наработаешься, когда пойдут дети. Сергей вечерами ласково гладил живот жены, разговаривал уважительно со своим будущем сыном.

– Александр Сергеевич Плугин, мой сынок, мой помощник по дому, по хозяйству. Я тебя научу плотницкому делу, научу всему, что умею. Он был так счастлив, сбываются его детские, сокровенные мечты.

Пришло время родов. Привезли на телеге повитуху. Сергей нервно ходил за дверью, прислушиваясь к крикам и стонам жены.

– Ну давай Машенька, давай милая, держись, чай сына мне рожаешь, первенца. Надо же, я скоро стану отцом, у меня будет Александр Сергеевич Плугин, я буду самый счастливый человек на свете. И вдруг послышался первый, звонкий плач ребенка. Сергей вытирал горячие слезы, катившиеся по его холодному лицу.

– Вот оно свершилось! Свершилась моя давняя мечта. Я услышал долгожданный плач моего первенца, моего сына. Вышла в коридор повитуха.

– Сын? Мальчик? Александр? Радостно улыбается Сергей.

– Нет. Не сын. Не Александр. Дочь. Шурочка. Девочка родилась, крепенькая, здоровенькая.

– Как? Как это дочь? А где же сын? Где Александр?

– Вы еще молодые, наверно сын будет следующий. У вас еще все впереди. Вся жизнь впереди. Она похлопала Сергея по плечу и вышла на улицу.

Сергей сильно расстроился, рухнула его долгожданная мечта. Он ничего не понимал, почему дочь, он ведь так мечтал и хотел сына. А ведь она была так близко. В недоумении он ушел в сарай, лег на сеновал и плакал, теперь уже от потери. Он даже не хотел смотреть на свою дочь, так и лежал там, как его не уговаривали его родные. Только утром он вернулся в дом и посмотрел на девочку. Все восхищались ее красотой. Она от отца взяла белоснежную кожу, а от матери черные волосы, брови и длинные ресницы.

Девочка подрастала. По селу пошел слух, что как это так может быть, чтобы у такого страшного Сергея и рябой некрасивой Машки, родилась такая красивая дочь. Все родные в ней души не чаяли. Сергей полюбил ее, это милое, чудное создание.

– Феколушка. Ты далеко собираешься?

– Схожу к Маничке с подарками. Навещу любимую внучку. Соскучилась я уже по девочкам.

Когда женщина подошла к дому молодых, она увидела, что на крыше их дома сидит огромный, черный ворон. Сердце у женщины защемило от боли. Она остановилась, начала подбирать камушки с земли, кидала их вверх, хотела согнать ворона с их крыши. Но он совсем не собирался покидать свое пристанище, только зло, недовольно каркал на нее, широко раскрывая свой клюв, махал огромными крыльями и сверкал своими огромными черными глазами.

Женщина никому не стала говорить об этом, чтобы не волновать родных. Через некоторое время все стали замечать, что Шурочка стала вялой, сонной. Она начала быстро худеть и умерла в 1,5 годика. С кладбища все шли молча, плакали и вздыхали. Сергей потерял интерес к жизни. Он взял бутылку самогона и ушел в сарай. В селе стали говорить, что девочку сглазили за ее красоту.

В доме воцарилась тишина, не было привычного смеха и крика. И только через неделю, когда мама Сергея сказала ему о том, что Маша снова беременная, Сергей вылез из сарая и вошел в дом. Он снова стал радоваться жизни и ждать нового ребенка. Теперь он уже так не ждал сына, теперь он понял, дочка – это тоже большая радость.

таисия

Весной в семье Плуговых родилась девочка, ее назвали в честь бабушки Сергея. Она не была похожа на Шурочку, она была похожа на свою маму, Машеньку. Но тоже была красавица. В селе уже не стали удивляться и стали привыкать, что у Сергея и Маши снова родилась красивая дочь. Они уже так не восхищались и так не реагировали, как на Шурочку, но тоже любовались ее красотой.

Тася была очень жизнерадостной, скорее независимой девочкой. Она была улыбчивая и озорная. Когда она вылезла из пеленок и начала ползать по полу, она была всегда сразу и везде, ее было много. Она быстро ползала по всему дому, брала в руки все, что видела и играла всем. Стучала по полу, кричала, пела, смеялась, ее нельзя было остановить или поймать. Все говорили, что это не девочка, это скорее всего пацан, хулиган, эта девочка не видит берегов, что она своей смертью не умрет, столько в ней было энергии.

А когда она на ходу засыпала там же, где только что бегала, под скамейкой, под столом, в углу или посреди избы, на половицах, то была похожа на ангела. А когда она ложилась калачиком, то была похожа на кошечку или маленький комочек счастья. Она спала с улыбкой и просыпалась с улыбкой, уже тут же что-то лепетала или мурлыкала себе под нос песенку.

Она никогда не плакала, даже когда падала на голый деревянный пол гремя своими косточками, даже когда ударялась головой или телом, когда натыкалась на какие-то предметы, она потирала больное место ладошкой и закатывалась заразительным смехом. Она никогда не капризничала, всех любила и обнимала. Все ее так сильно любили, переживали, когда она затихала, все бегали искали ее по дому, за ней было трудно уследить.

Она была такая активная, словно проживала назло кому-то сразу две жизни, свою и жизнь умершей сестры. Когда она подросла, залазила в сундук и сидела там тихо, иногда засыпала там или терпеливо ждала, когда ее найдут. Домочадцев тем самым сильно пугала. Переживали, что она выскочила на улицу или забежала в хлев к животным. Потом она сильно радовалась и смеялась, когда ее находили, обнимали и целовали.

В семье Плугиных снова родился ребенок, мальчик. Он был очень похож на отца, такой же низкорослый, светленький, курносый и не очень красивый. Сергей не стал называть его Александром, он совсем не был похож на Александра Сергеевича Пушкина. Его назвали Ваней.

Тася подходила к колыбельке и что-то лепетала ему размахивая ручками, укачивала его, когда он плакал. Когда он начал ползать Тася сильно смеялась над его пухлой неуклюжестью. Таскала его по полу за руки и за ноги как куклу. Они часто уже вдвоем где-нибудь на полу засыпали обняв друг друга.

Потом родился четвертый ребенок. Это был очень крупный, рослый, с черными волосами мальчик. Говорили, что он очень похож на деда, отца Марии. Сергей с полным правом назвал его Александром.

– Наконец-то сбылась моя давняя детская мечта. Александр Сергеевич Плугин, гордо называл его Сергей. Почти как Александр Сергеевич Пушкин. Он уже не так сильно радовался, как раньше, когда он думал, что будет несказанно рад сыну Александру. Потому, что он очень сильно любил всех своих детей по-своему.

Тася подрастала, она старалась помогать взрослым, что-то приносила или уносила, помогала отцу, выполняла мелкие поручения, нянчилась с малышами, пела им песни, укачивала их, меняла и стирала пеленки. Все время бегала, прыгала, скакала, кружилась, смеялась, помогала матери по хозяйству, она везде успевала.