Без пощады 3

Глава 4

20.

Мика Доза, опутанный трубками и проводами, с головой в венце помигивающих жгутов-датчиков, выглядел торжественно и жалко одновременно. Полностью обнаженный, но с прикрытым белоснежным полотенцем пахом, он выглядел подобно сыну божьему из древней святой книги, чьи копия лежала под его безжизненной правой ладонью. Он выглядел так, будто закончил все свои мирские дела и готовился вознестись в безграничный космос.

- Как Иисус – всхлипнула уже седая, но еще крепкая женщина того неопределенного возраста, что бывает только у тяжко работавших всю свою жизнь людей – Вот-вот исчезнет… лишит нас света…

Ее слова утонули в висящем в замершей операционной молчании. Собравшиеся вокруг стола грязные оборванцы уже получили свою толику непривычно качественной медицинской помощи. Из их тел достали иглы, раны зашили, каждому вкололи щедрую порцию витаминов и всего того прочего, что обычно даже не снится никчемным оборванцам вроде них. Некоторым были установлены дешевые, но вполне действенные протезы, заменившие утраченные конечности. Другие получили переливание универсальной искусственной крови и изрядно взбодрились. Это для них расстарался уже изрядно пьяный медбрат, вместе с исчезнувшей трезвостью потерявший остатки здравомыслия и вместе с тем понявший, что ему так и так конец. Как минимум уволят – и это в лучшем случае, хотя, зная своего мерзкого занудного босса, он был уверен, что простым увольнением дело не обойдется. Вот он и обрушил поток оздоровления на эту стаю загнанных в угол доходяг – и глядя на их мрачные щетинистые лица, он с трудом верил, что именно эти люди причастны к созданию мятежного пожара, в считанные часы охвативший весь двенадцатый сектор…

Сбившиеся в стаю бродяги не знали о его мыслях. Да и знай они – им было бы плевать. Вся эта свалившаяся на них бесплатная благодать никак не помешала им продолжать напиваться, вливая в себя отраву одновременно с лекарствами и витаминами. На робкие увещевания медбрата внимания никто не обращал – эти много чего повидавшие люди понимали, что еще ничего не закончилось и самое страшное ждет впереди.

Около получаса назад частично заработала внутренняя инфо-сеть сектора, куда тут же неведомым образом начали просачиваться различные новости извне. Не всему можно было верить, но опять же некий крысиный инстинкт подсказывал на что следует обратить внимание. И вскоре в комнату вошел пьяный, но твердо держащийся на ногах громила. Набычившись, он шагнул к группке самых фанатичных, следящих за тем, чтобы эта искра не угасла и в остальных. Не особо понижая голос, он постучал пальцем по потрескавшемуся экрану своего браскома и проворчал:

- Короче дело плохо. Они идут.

- Кто? – чуть громче и визгливее чем нужно осведомилась седая женщина – «Нули»? Эти твари идут за нами?!

- Нет – буркнул громила – Копы.

- Так ведь переговоры! – выдохнул тощий и кривой как кусок ржавой арматуры доходяга, слишком уж высокий для своего телосложения – Динамики гудят! Стрельбе конец – давайте мол договариваться!

- Вранье! – отрезал мускулистый – Короче новости такие – всем выдают одеяла и жратву, наливают горячее питье, баб с детишками отправляют по домам, раненных лечат на месте или кладут на койку в лагере. Самых легких тоже отправляют в свои кварталы. Сверху выдают трехдневные пайки жратвы и воды. Велят сидеть по норам и в коридоры не соваться. Напрямую не угрожают, но и так все всем понятно.

- Так я и говорю – переговоры! – настала очередь высокого и тощего сорваться на тонкий визг – Всё путем? Космос чист – можно в родные доки?

- Уткнись, Дилрой! – рявкнул громила, сжимая кулак – Хвост поджимать поздно! Наши рожи на каждую камеру попали и нас по домам не разгонят! Сюда слушайте! В сети говорят, что по окраинным коридорам двинулись по двое-трое перевязанных работяг в грязных комбезах. Но они не из наших! Копы! Лица измазали, бинтами умотались, а под комбезами у них игольники и ручные сканеры! Как только засекут кого из наших самых сильно себя показавших – тут же на месте и валят наглухо! Говорят, у них приказ всех зачинщиков на утилизацию отправить.

- И где они сейчас? – мутант с черной курчавой бородой наклонил свою изуродованную деформированную голову, чтобы лучше слышать – Нам получится отсидеться?

- Куда там! Заглядывают в каждую щель! Не знаю устоит ли эта дверь…

- Если у них полицейский аварийный ключ – куда там! – робко вставил медбрат, усевшись у стены и баюкающий в руке кофейную чашку с разбавленным водой спиртом – Войдут как себе в ЖилМод – растворенный в крови алкоголь добавил ему смелости, и он решился попросить – Свяжите меня, а? Я ведь ничего не сделал – за что меня вместе с вами валить наглухо?

Ему никто не ответил – столпившиеся вокруг лидера люди напряженно ждали решения проблемы, а они, те, кто взвалил на свои усталые плечи чужие судьбы, старались придумать хоть что-то, понимая при этом, что деваться им некуда. Отсюда выход только один – обратно в коридоры пустого и страшного сейчас «внешнего» сектора, где бродят группы ликвидаторов.

- Прорваться бы в тоннели старых шахт – тоскливо протянул изможденный старик, глядя, как сжимаются и разжимаются стальные пальцы его недавно установленного протеза левой руки.

- Чем там дышать?

- Все оборудование так там и осталось – возразил старик – Я знаю! Мой отец был шахтным инженером! Да и у меня хватит мозгов, чтобы все запустить. Нагрести где-нибудь жратвы и воды – и туда на пару недель.

- А священная война?! – вскрикнула седая женщина и сердито ударила кулаком о стену – Мы должны истребить всех поганых «нулей»! Так велел святой отец Микаил!

- Истребить – проворчал старик, куда быстрее остальных пришедший в себя и уже понявший, насколько плохо обстоят их дела – Как бы нас не истребили. Отец Мика не жив, не мертв… Мы сами едва на ногах стоим. Нам надо где-то укрыться. Форд… малой… ты ведь не хуже меня эти коридоры знаешь. Сможешь довести до одного их бывших шахтных шлюзов? Из тех, что закрываются без автоматики.

- Довести смогу – оживший громила почесал саднящий после последней заварушки затылок и признался – Двоих… может троих провести смогу. Но нас вон сколько… а еще отец Микаил – его как? На руках?

Медбрат опять подал голос:

- Умрет сразу! Спятили? Его вообще двигать с места нельзя. Разве что только на платформе грузовой – и вместе с резервным медицинским модулем. У нас есть такой. Я даже запустить его смогу. Но этот модуль весит больше ста килограмм и он ни черта не мобильный.

- А платформа есть?

Медбрат Виктор мотнул головой:

- Своих не держим. Тут есть пара автоматических доков с платформами неотложки. Но их либо диспетчера вызывают, либо аккредитованные в системе доктора. А я… я просто медбрат с нищенским окладом. Что вы от меня хотите? Я никто! – допив спирт, он подставил кружку под горлышко бутылки сидящего рядом мужчины и пьяно повторил – Я никто! С-сука… просто никто!

- Как и все мы – тихо произнесла одна из женщин – А может просто подождем здесь и все обойдется? Зачем копам заглядывать в закрытую клинику?

В помещении снова повисло тяжелое молчание, прерываемое лишь стонами и вскриками спящих мятежников.

- Надо уходить в шахты – едва слышно повторил старик – Иначе не спастись…

21.

- Удар по Раккатару! Пираты напали на колонию Раккатар! – это страшное известие выплюнул из себя подплывающий к огромному астероиду потрепанный корабль – Говорят там просто бойня! Все каналы связи блокированы! Пиратов тьмы и они вырезают всех подчистую! Кстати – салют всем! Купец Григориан на связи! Мы живы и здоровы! И… мать вашу… это же крейсер федералов…

На этом общий эфир горланящего судна прервался ненадолго, а когда капитан снова вышел на связь, общался он куда менее развязно и громок. Но главная новость осталась неизменной – атака пиратов на Раккатар.

Но никого это известие не потрясло – куда уж сильнее?

На фоне собственных страшных новостей, утопая в крови и задыхаясь в дыму внутренних пожаров, город Астероид-Сити почти не заметил пришедшей вместе с очередным торговым кораблем новости о пиратском нападении на планетарную колонию Раккатар, находящуюся в том же условном окраинном секторе космоса. Еще одна схожесть состояла в том, что на Раккатаре тоже добывали знаменитейший и загадочный артианит – редчайший и невероятно дорогой.

Раккатар находился в собственности другой трансгалактической корпорации, являющейся прямым конкурентом НЭПР практически во всех отраслях. В другое время эта новость, пожалуй, заняла бы почетное главное место в фокусе всеобщего внимания, но сейчас ей почти не удалось привлечь чье-либо внимание.

Когда полыхает собственный дом то как-то плевать на проблемы не слишком дружелюбных соседей…

22.

Мало кому известная в лицо серенькая худосочная личность по имени Плэй Макинтош являлась владельцем клиники «Второй рассвет», что тоже являлось тайной для абсолютного большинства. Друзей у него никогда не было, а круг знакомых был крайне узок.

И ему это нравилось.

Плэй Макинтош, неспешно стареющий мужчина пятидесяти семи лет, бережно сохранивший природное здоровье тела, был полностью доволен своей спокойной жизнью. Получив клинику в наследство, а вместе с ней необходимые связи c важными людьми и твердое знание о том, с кем и скольким надо делиться, Плэй провел скромную церемонию погребения властной матери и зажил в тихое удовольствие. Запросы у него были невелики. Умеренное питание три раза в день, немного спорта на домашнем тренажере, три-четыре порции спиртного во время субботней игры в карты со смешными ставками.

Жил он в одиннадцатом секторе, изредка лениво подумывая о том, чтобы перебраться в десятый, но не видя веской причины делать это, раз жизнь в надежно защищенном квартале, где располагался его собственный двухуровневый ЖилМод, удовлетворяла всем потребностям. Границы квартала он покидал редко и с неохотой, жил убежденным холостяком и еще с юношества знал, что у него никогда не будет детей. Все свои «интимные мелочи» как он их называл, более чем прекрасно решались с помощью куклы модели «Огненный Прилив», чуть иронично называемой им миссис Макинтош.

Во всех тех случаях, когда Плэй Макинтош покидал свою зону комфорта, ему приходилось решать задачи, связанные с клиникой «Второй Рассвет». Закупка медикаментов, крови, имплантатов и донорских органов производилась дистанционно, но порой все же приходилось встречаться с поставщиками и проводить инспекцию самой клиники. С персоналом он вел себя сухо, властно и требовательно, всегда находя причину для своего недовольства. Изредка позволял себе отеческую улыбку, а взамен требовал проявление безусловного уважения.

И при всем при этом Плэй Макинтош не был идеальным и знал это.

Главной его слабостью и даже некоторой уязвимостью была привычка вести бессмысленные разговоры со всяким безобидным сбродом ненавидимого им двенадцатого сектора. Все и всегда происходило по заведенному им ритуалу – первая такая беседа состоялась, когда ему не было и двадцати, подарив ему невероятные ощущения и зашкаливающее возбуждение. После такого он уже не смог отказаться от подобных радостей…

Вот уже на протяжении десятков лет, закончив дела в клинике, Плэй Макинтош на личном видавшем виде электрокаре по одному и тому же магистральному безопасному коридору двигался к шлюзу, со скрытой нетерпеливостью поглядывая по сторонам. Его замаслившийся от ожидаемого удовольствия взгляд искал нечто особое и как правило находил. Тогда он останавливал машину рядом с нужным ему объектом, но ни в коем случае не покидал ее и даже не опускал крепкое ударостойкое стекло, способное выдержать выстрел из гражданского игольника. К его услугам был установленный им лично внешний динамик и именно с его помощью мистер Макинтош беседовал с выбранным им объектом – чаще всего это был увиденный им хромающий или шатающийся одиночка в старом тряпье. В собеседники ему годился любой доходяга, мутант или наркоман, хотя Плэй предпочитал разговаривать с серьезно пострадавшими калеками.

Ерзая на переднем сиденье, тарабаня пальцами по рулю, покашливающий Плэй с внешней бесстрастностью интересовался у доходяги его делами, самочувствием, планами на будущее или спрашивал о ком-нибудь вовсе несуществующем, зная, что этот бродяга тут же прикинется знающим этого несуществующего человека, чтобы продолжить разговор в надежде получить какую-нибудь подачку. Иногда и сам Плэй пускался в долгое сетование на падающий уровень жизни, на трудность бытия в Астероид-Сити… и все это время он жадно осматривал тело очередного калеки, скользя глазами по культям, по перекошенным плечам, по воспаленной коже с гроздями безобразно разросшихся папиллом. В голове владельца клиники в эти моменты мелькали цифры и названия моделей имплантатов. Мысленно он деловито прикидывал как со своими немалыми возможностями он бы прямо сейчас посадить этого грязного доходягу в свою чистенькую машину, чтобы довезти его до клиники, уложить на сверкающий хромом операционный стол и за какие-нибудь десять-двадцать часов кардинально изменить эту никчемную жизнь к лучшему, подарив ей второй шанс. Плэй Макинтош представлял как он, в белоснежном халате, стоя у большого экрана, выбирает нужные комплектующие для этого едва работающего организма и успокаивающе улыбается дрожащему пациенту.

«К культе правой ноги приживить протез «Золотая Грация» с модернизированным коленным суставом, по коже пройтись лазерным скальпелем и срезать наросты на лице и груди, после чего можно приступать к замене умирающей печени на прекрасный внутренний имплантат от «Нейлофильтр», а после этого я, пожалуй, мог бы достать из запасников кое-что совсем особенное…».

Да…

Мистер Плэй Макинтош обожал играть во всемогущего бога, могущего легко спасти и исправить чужую жизнь.

Так вот мысленно полностью восстановив здоровье и организм очередного отброса, он опускал стекло на пару сантиметров, просовывал в щель анонимную денежную карту с парой-тройкой кредитов и уезжал домой, где, с трудом сдерживая нетерпение, раздевался, принимал душ с жесткой мочалкой и спешил в комнату, где его дожидалась мисс Макинтош из линейки моделей «Огненный прилив». После недолгого, но действительно пламенного соития он еще долго лежал в постели, как всегда безуспешно отгоняя витающее перед мысленном взором недовольное лицо давно умершей матери. Чуть отдышавшись, он снова принимал душ, облачал в элегантный серый костюм и отправлялся в небольшую общую зону жилого квартала, где за отдельным столиком собирались его немногочисленные знакомые для игры в бридж и распития алкогольных коктейлей.

Да… его жизненные потребности были невелики и полностью удовлетворялись.

Его смело можно назвать человеком состоявшимся и полностью счастливым.

Еще он было человеком очень осмотрительным и неглупым. И он ни за что бы не сунулся в двенадцатый сектор в такое неспокойное время. Но выбора не было – губернаторский приказ недвусмысленно велел всем без исключения медработникам этого сектора явиться на рабочие места и быть на связи. Ценой немалых усилий ему удалось отсрочить неизбежное, но, когда пришло третье уведомление, ему пришлось отправиться в клинику. Иначе ему грозила потеря лицензии, блокировка счетов и тяжкие разбирательства с властями. А этого и врагу не пожелаешь.

Одна радость – вроде как там все улеглось. По улицам рядом со шлюзом медленно двигались одинокие патрульными машины, лампы горели ярче обычного, коридоры были пусты, а роботы уборщики сгребали мусор и старательно отмывали пол. Электрокар нервного доктора Макинтоша медленно миновал пару перекрестков и, не встретив никакой опасности, свернул к клинике «Второй рассвет». Он недовольно сжал губы – мальчишка Виктор так и не вышел на связь. Наверняка сбежал и бросил клинику на произвол судьбы. Хотя может он все еще там и держит оборону, но у него нет выхода в сеть. Что ж… в таком случае он будет более милостив.

И чем спокойней было в коридорах, тем спокойней и привычней текли и его мысли.

Беседы… дрожащие фигурки никчемных оборванцев… уродливые культи и беззубые челюсти…

Именно об этом мистер Плэй Макинтош думал, заезжая в послушно открывшийся по сигналу браскома автомобильный бокс клиники. Еще он думал, что сегодня обязательно остановится по пути домой, если посчастливится отыскать какого-нибудь доходягу для беседы. Мысленно он уже представил себе дрожащую под рваным плащом почти неодетую молодую сиротку с истощенным лицом и полными отчаяния пронзительными карими глазами…

Представить до конца эту манящую сцену он не успел – едва переступив порог внутреннего помещения клиники «Второй рассвет» он замер, когда ему в переносицу уперся ствол чуть дрожащего игольника, зажатого в грязной лапе мужчины в окровавленных бинтах и с безумным взглядом на перекошенном щетинистом лице.

- Мама… - сказал мистер Плэй Макинтош, медленно поднимая руки.

Ствол вдавился сильнее, в мягкое податливое плечо вцепились костлявые пальцы, а в ухо прохрипел абсолютно невменяемый голос психопата:

- Ты еще кто такой, мразота одеколонная?!

Стало больно и очень страшно. По ногам побежали горячие ручейки, смачивая безупречно отглаженные серые брюки с острыми старомодными стрелками – так настаивала мама.

- Это же доктор Макинтош! – изумленно прозвучал такой знакомый и странно замедленный голос – Это мой босс!

Игольник уперся еще сильнее, хотя казалось куда бы уже. По ногам резвее побежали горячие ручейки. Вперед протиснулся высокий громила и, схватив проваливающегося в обморок Макинтоша за плечо, проревел:

- А он может вызвать платформу неотложки?

- Он – может! Вызовет даже с повышенным приоритетом! Как для раненных копов или безов! – радостно закивал шатающийся Виктор, с трудом удерживая в руке знакомую кофейную чашку.

«Это же моя чашка!» - почему-то очень жалобно подумал доктор Макинтош, стоя в луже собственной мочи – «Это моя чашка… господи… сегодня я умру…».

23.

- Понимаю твою подавленность, Томас – уже во второй раз повторил глава службы безопасности Виттори Сальвати, с озабоченным видом расхаживая по большому ковру из настоящей шерсти.

Сидящий за рабочим столом губернатор Томас Виккерсон никак не показал, что слышит эти успокаивающие слова. Обхватив голову руками, он навалился локтями на столешницу, слепо глядя на почти пустую бутылку джина и заляпанный потными пальцами резной хрустальный бокал.

Произнесенное Виттори слово «подавленность» даже близко не выражала того тяжелого состояния, в котором сейчас пребывал обычно всегда улыбчивый губернатор. Это состояние никак не выразить одним словом. Это что-то вроде невероятно тугой и продолжающей сдавливаться на его глотке петле из колючей проволоки именуемой «тоскливый обреченных страх».

Какая еще нахрен подавленность?

Влив в себя пяток двойных порций джина, запив все бутылкой приторного мандаринового нектара, губернатор был почти трезв. Алкоголь лишь притупил охватившую его дикую животную панику, превратив это чувство в кое-как контролируемый страх. Там в баре еще оставалось немало бутылок, а стоящий рядом холодильный блок был полон сладких напитков и закусок – есть чем заливать и заедать рвущийся наружу ужас.

Дознаватели начали копать под город…

Дознаватели провели тотальный обыск всех моргов проклятого «внешнего» сектора, а до этого успели заснять немало того обыденного для Астероид-Сити, но абсолютно неприемлемого по федеральным законам. Они набрали столько судебного материала о нарушениях, пренебрежении, игнорировании и прочем, что можно было прямо сейчас установить прямо в его губернаторском кабинете камеру расщепления и начать туда загонять одного за другого высших управленцев.

- Дерьмо – просипел Томас Виккерсон и дрожащей рукой налил вылил в бокал еще немного джина. Отброшенная бутылка ударилась в деревянное панно и разбилась, усеяв осколками полированную столешницу изящного журнального столика – Вот же дерьмо… Дай еще, Витто!

Подойдя к бару, Сальвати достал еще одну бутылку, на этот раз выбрав бурбон. Скрутив крышку, отхлебнул в знак фальшивой солидарности и поставил бутылку перед губернатором.

- Дерьмо – тоскливо повторил Томас Виккерсон – Они ведь не за этим сюда приперлись… мы ведь и так стелились перед ними как дешевые шлюхи… чего ж им еще? Теперь хотят, чтобы я подставил им собственную задницу? Дерьмо!

Бурбон с бульканьем полился в бокал, а Витторио добавил к алкогольному рациону губернатора пару бутылок с фруктовыми нектарами и такую же открыл для себя. Прихлебывая, продолжая шагать и напряженно думать, он изредка отправлял через замкнутый на его предплечье уродливый военный браском кое-какие распоряжения. Это устройство не имело ничего общего с тем элегантным продвинутым девайсом, что он носил обычно. Зато старая военная штуковина была умело хакнута и не имела никакого официального отношения к самому мистеру Витторио Сальватти. А его дорогущий золотой браском уже не существовал, будучи им лично разбит на мельчайшие куски, отправленные потом в утилизатор.

Прямо сейчас спецы особого профиля демонтировали и физически уничтожали ранее просто отключенные сервера со слишком чувствительной корпорационной информацией и служебной перепиской. Да это тоже федеральное преступление высшего уровня, но лучше ответить за него, чем иметь причастность к многочисленным судебным подтасовкам, смертям невинных и чуть ли не геноциду национальных меньшинств. Пока глава внутренней службы безопасности ходил по ковру, в десятом секторе уже погиб престарелый судья Морган Тахо, подавившись кексом и уронив голову на кухонный стол – судья жил один, но найдут его быстро, когда устаревшая медицинская система дома попытается напомнить о приеме лекарств. Еще через несколько минут после пробежки от инфаркта скончалась пятидесятилетняя Дороти Равикант. Скрючившись, прижав руки к груди, она лежала между скамейкой и грудой потной одежды, изумленно глядя в потолок нежно оливкового света. При жизни она работала на высокой административной должности четвертого сектора и через ее руки проходило огромное количество особых бумаг.

Сальвати знал, что вскоре умрет еще один человек, а на этом пока можно будет остановиться. Он в сотый раз похвалил свою особую предусмотрительность – во многом именно благодаря этому качеству он и поднялся так высоко. И вот они щедрые дары безнаказанности – еще несколько лет назад он позаботился о том, чтобы вышедшие на пенсию ответственные за десятый, одиннадцатый и самый проблемный двенадцатый сектор управленцы отправились в мир иной. Одного, девяностолетнего бодрого старца с безжалостным сердцем и ледяным умом, пришлось прикончить уже в шаттле, попутно убив и десяток пассажиров – на склоне лет старик вдруг решил отправится в путешествие и этого Сальвати позволить не мог. Нельзя выпускать крыс из клетки. Были и другие смерти – в том числе и естественные. Сейчас глава безопасности прогонял в цепкой памяти имена и лица, выискивая тех, кого следует ликвидировать прямо сейчас. И пусть даже ликвидация будет торопливой и топорной – лучше уж пусть ничего не знающие исполнители ответят за убийство, чем будет нанесен вред самой корпорации.

НЭПР – вот кого и чего боялся сам Витторио Сальвати.

В отличие от слезливого тюфяка губернатора он прекрасно понимал, что федеральный суд и возможная последующая казнь – это сущий пустяк по сравнению с гневом нанявшего его колосса. НЭПР не просто безжалостна. Он сам являлся винтиком этой машины и понимал, что если он оплошает, то уничтожат не только его, но и всю семью и даже дальних родственников. НЭПР всегда практиковала методы и нравы мафии, каждый раз шагая на все более высокий уровень жестокости. Федералы осудят и казнят. А НЭПР далеко не так благодушна…

Но лучше и вовсе не доводить дело до своего участия в суде – и нет, Витторио Сальвати не собирался кончать жизнь самоубийством. В случае чего его рука не дрогнет, и он уйдет из жизни сам, если дело обернется еще хуже. Но пока что он предпочитал старательно обрывать все ведущие к нему и к НЭПР самые опасные ниточки. И все же как хорошо, что его волчье нутро заставило проредить ряды осведомленных и коррумпированных еще годы назад… и как же плохо, что он разленился в этой безопасности и вседозволенности – ведь мог бы обрубить заранее и «веточки» потоньше…

- Да кем они нас считают?! – вдруг рявкнул приподнявшийся в кресле Томас Виккерсон, став похожим на ожиревшего и усталого медведя из зоопарка, старающегося напугать зевающего от скуки смотрителя – Мы им кто?! Мы НЭПР!

Сальвати лишь усмехнулся.

Да… они НЭПР. И в обычных условиях такая принадлежность дорого стоила – при условии, что ты не жалкий корпорационный работяга с кабальным контрактом. Из работяг лишь выжимают все жизненные соки и бросают их умирать с нищенкой пенсии где-нибудь в окраинных трущобных ЖилМодах. Но если ты менеджер и поднялся достаточно высоко – то ты начинаешь получать от жизни такие блага, что и не снились сухим вышколенным федеральным чиновникам. Те живут на не слишком высокую зарплату и не более. Помимо денег еще есть власть и вседозволенность – и тут тоже выигрывают корпорации-монстры с их бездонными кошельками.

Корпорации вообще всегда отличались пугающей мощью, но в космических масштабах все стало еще страшнее. И Виттори гордился, что занял высокое место в стальной могучей машине НЭПР. Своей безнаказанностью они пользовались уже долго…

Вот поэтому Виккерсон и пытался сейчас изобразить из себя грозного хищника… Слишком уж тяжело и непривычно вдруг начинать бояться кого-то или что-то после долгих лет пребывания на высшей ступени пирамиды жизни.

Но лязгнули стальные капканы неподкупного федерального закона и сомкнулись на всех трех лапах зверя. А сверху опустилась клетка, отрезая оставшиеся пути к побегу. Скоро в это помещение могут войти суровые и бесстрастные следователи. Они сообщат об аресте, привычно зачитают права арестованного, наденут наручники и уведут корчащегося от страха губернатора туда, откуда обычно не возвращаются. Уведут именно губернатора – ведь именно он отвечает за город вместе со своим чиновничьим аппаратом. А Сальвати ответствен в первую очередь за внутреннюю и внешнюю безопасность города, включающую в себя всякий криминальный элемент, внешние и внутренние угрозы, но никак не отслеживания состояния защиты от радиации и состояние здравоохранения.

Плодящиеся как крысы мутанты – не его головная боль, а насквозь коррумпированного губернатора Томаса Виккерсона.

И губернатор это знал, оторвав взгляд от вновь опустевшего бокала и глядя на шагающего туда-сюда главу безопасности, продолжающего получать доклады и отдавать распоряжения, известные лишь ему и безликим исполнителям.

- Ты сейчас только о своей заднице хлопочешь, Витторио? – сипло и обреченно спросил губернатор, сдуваясь в кресле проколотым мешком – Или о моей тоже?

Сальвати, снимая ставшим тесным пиджак и расстегивая ворот бежевой рубашки, ответил чистую правду:

- Я хлопочу о нас, Томас. Но в основном только о НЭПР. Ты знаешь, что с нами сделают, если мы не позаботимся о безопасности и чистоте имени корпорации. Ты сделал что я тебе сказал?

- Команды отданы. Увольнения запрещены. Внутренние расследования начаты – пробормотал Виккерсон – Скоро начнутся обвинения и аресты.

- Хорошо. Мы должны опередить федералов и показать, что начали масштабное расследование первыми. Любая мелочь имеет значение.

- Меня это не спасет. Или? – в пьяных глазках забрезжила легкая надежда.

Сальвати, закатывая рукава, покачал головой:

- Отсидеть свой срок придется, Томас. Ты же понимаешь – в первую очередь явятся к тебе. И придется признавать…

- Признать свою вину?! Это же высшая мера! Меня расщепят!

- Нет, конечно. Ты должен будешь признаться в своей полной некомпетентности и излишней доверчивости к нижестоящим чиновникам. Покаешься в том, что позволил ввести себя в заблуждение, что слишком доверят фальшивым позитивным отчетам, что по личному недосмотру позволил показывать себе только те участки города, где все благополучно. Тебя подвели, Томас. А ты им верил – и в этом виноват. Я уже сделал необходимое и сюда направляется скоростной курьер с десятью юристами от корпорации. Они прибудут через пару дней и их главной задачей будет постоянная защита тебя на всех допросах. Слушайся адвокатов, не говори лишнего и тогда тебе дадут не больше двадцати лет тюрьмы.

- Двадцать лет! Твою мать! Двадцать лет!

Улыбка Виттори стала шире и беззаботней:

- И что? Пусть хоть пожизненное дадут! Так и так тебя переведут в одну из частных тюрем. А оттуда тебя выкупит корпорация и переведет в свою тюрьму где-нибудь в одной из планетарных колоний земного типа. Спокойно поживешь в свое удовольствие лет пять-десять, покачиваясь в плетенном кресле на веранде личного дома и попивая бурбон, в то время как сексуальная домработница будет жарить тебе яичницу. Затем просьба о досрочном, но с ущемлением прав на занятие ответственных руководящих должностей. Начнешь трудиться мелким чиновником, снова войдешь в колею… а потом за тобой прибудет шаттл корпорации и Томас Виккерсон снова займет высокое положение. Пусть не здесь, но чем плох другой сектор? Тебе есть разница, где будет расположен такой же вот кабинет как этот?

Посветлевшее лицо губернатора начало расслабляться. От мелко кивал в такт словам Сальвати. И он понимал – это все правда. Так и будет. Никто не станет убивать столь высокую фигуру как он. Это слишком подозрительно и только заставит федералов копать максимально глубоко.

А глава безопасности продолжал говорить слова умные, правильные и идеально подходящие по времени и силе воздействия:

- Для корпорации ты человек незаменимый, Томас. Кто еще обладает твоим опытом? Ну да, придется тебе потом заново набирать весь штат, но это меньшее зло.

Губернатор часто кивал и внимательно слушал, даже не обратив внимания на то, что Сальвати заменил бутылку бурбона минералкой и прямо сейчас высыпал в пустой бокал содержимое хорошо знакомого ему оранжевого пакетика. По кабинету разлился освежающий аромат.

- Пей – почти приказал Витторио и губернатор – пока еще губернатор – послушно припал губами к освежающей жидкости убойного по силе отрезвляющего средства.

- Мы с тобой им не особо и важны – добавил Сальвати, убирая бурбон обратно в бар – Ты ведь знаешь для чего все это делается. Так всегда было и всегда будет.

Да…

- Так всегда было и всегда будет – пробулькал губернатор и утер наконец-то переставшие трястись мокрые обвислые губы – А мы страдай…

Федерация постоянно сталкивалась с корпорациями монстрами. Эти частные гиганты не желали подчиняться никому. Они платили невероятные налоги и считали, что этим их обязанности исчерпывается. Федерация же считала совсем иначе. Бизнес должен подчиняться государству. Должен идти навстречу любым пожеланиям государства. Для подчинения корпораций использовались любые средства, включая принятие новых законов и придумывания все новых и новых механизмов сдерживания и давления. Корпорации платили той же монетой, нанимая армии грамотнейших юристов, способных найти лазейку в любом законе.

Патовая ситуация?

Нет. Федерация так не думала. Пусть корпорации богаты также как государство, пусть у них армии юристов, но есть между ними и государством одна огромная разница – корпорации не могут покопаться в грязном белье государства, а вот оно может и копается постоянно, выискивая любые нарушения. Все эти мелкие и крупные нарушения потом становятся козырями в переговорах.

Вот и Астероид-Сити с его проклятыми мутантами теперь быстро превращается в колоду козырных карт для Федерации. Дознаватели накопают столько всего, что корпорации НЭПР придется пойти на многие уступки Федерации. Возможно отдать целую планету или понизить число ударных космических флотов, возможно заплатить неимоверные штрафы в виде добровольных пожертвования в пользу государства или же отказаться от выгодного, но неугодного государства начинания или исследования…

Таковы неписанные правила… и им придется следовать.

А простым сошкам придется стать разменной монетой в этой игре…

Медленно трезвеющий и пока еще губернатор Томас Виккерсон с тоской оглядел свой роскошный кабинет.

Вот же дерьмо…

Как жалко терять это все. И речь не только о кабинете, но и о всей его размеренной шикарной жизни. Превращаться из всесильного губернатора в жалкого подсудимого, запертого в стеклянной клетке на федеральном судилище жутко не хотелось, но, похоже, ему придется пройти через весь этот ад. Витторио прав – пусть дают хоть пожизненное. Плевать. Корпорация позаботится о его будущем.

Главная задача – избежать высшей меры. Только не смертный приговор. Но это уже задача более чем квалифицированных и опытных юристов корпорации, а они свое дело знают. Так что волноваться не о чем. Главное подчистить оставшиеся хвосты, заткнуть денежным кляпом рты тем, до кого не удастся дотянуться ножом или удавкой, а дальше просто ждать неизбежного ареста.

Хотя пока что дознаватели еще ни к кому не пришли. Никто еще не арестован. Но в этом деле нельзя полагаться на удачу – надо действовать на опережение, чем они сейчас и занимаются, небрежными касаниями по экрану браскому лишая людей работы, будущего и жизни. Главное спасти самих себя, а на остальное плевать…

Губернатор широко улыбнулся и потянулся за вторым пакетиком протрезвителя. Надо бы вызвать сюда медицинский дрон со всем необходимым для полной очистки организма. Словно прочитав его мысли Витторио повернулся к Виккерсону:

- Время лечь в больницу. У тебя обострение язвенной болезни. Если нагрянут раньше, чем мы ожидали – тебя экстренно переведут в реанимацию. Может придется пересадить пару органов. Хорошо?

- Да – уже спокойно ответил губернатор – Хорошо…

Потерять пару родных органов ради того, чтобы избежать допросов и дождаться прибытия армии юристов корпорации?

Да легко! Он пойдет на это с радостью!

Резкий звук звонка браскома заставил опять погрузившегося в свои думы губернатора вяло удивиться, а вот Сальвати напрягся куда сильнее – он знал этот номер и того, кто может звонить лишь в самых экстренных ситуациях. Поправив наушник, он отошел в дальний угол и произнес:

- Да?

- В госпиталь вошло два дознавателя. С ними трое дуболомов поддержки и малая грузовая платформа. Переговорили с дежурным доком и идут в левое больничное крыло…

- Дерьмо!

- Что делать? – голос говорящего был полон безразличной готовности выполнить любой приказ – Предупредить его?

- Нет. Делай все так, чтобы проблема превратилась в тупик. Понял?

- Подтверждаете?

- Подтверждаю – глухо произнес Виттори – Действуй прямо сейчас.

- Выполняю.

Связь прервалась. Глава безопасности сделал пару глубоких вдохов и вернулся к бару. Вытащив початую бутылку бурбона, плеснул себе на пару пальцев в чистый стакан и выпил залпом. Повторив такую порцию, уселся в кресло, нервно простучал пальцами по натуральной коже подлокотника, пробормотав:

- Вот только этого всплывшего старого дерьма не хватало… чертовы тупые мальчишки!

24.

Ни одной новости не удавалось заглушить собой вызванный мятежом сетевой ажиотаж Астероид-Сити. Жители благополучных секторов буквально упивались смакованием всех событий «внешнего» сектора, порой открыто радуясь массовым смертям. Эту злобную радость большинство умело маскировало под вполне прагматичные и разумные фразы в мессенджерах вроде «к чему тратить драгоценный кислород и денежные пособия на бесполезный сброд?», «разве их смерть не послужит общему благу?».

Даже весть о нападении на колонию Раккатар не вызвала особого интереса.

Но пришедшая с запозданием новость о еще одном пиратском нападении вызвала эффект разорвавшейся бомбы.

Напали на «Гранд Че»!

Атакована двухсотлетняя легенда, что вот уже столетия вызывала благоговейное восхищение у обитателей окраинных космических секторов, заодно приводя к бессильной зависти и к никогда не сбывающимся мечтам.

«Гранд Че» - это огромный космический лайнер, созданный для продолжительных круизов. В свое время он представлял собой образец прорывных технологий, являясь гордостью своего владельца, но и сейчас, пройдя глубокую модернизацию, превосходил все стандарты качества и защищенности. Снабженный штатом надежной охраны и мощным корабельным вооружением, прикрытый силовым щитом, питаемый неисчерпаемой энергией бортовых реакторов, лайнер идеально служил самым богатым людям галактики, попутно удовлетворяя их всевозможные прихоти. За время своего существования Гранд Че принял на борт много знаменитостей и политиков. В его уютных салонах казино проигрывались и зарабатывались миллиардные состояния. Поговаривали, что однажды там была проиграна целая планета! А сколько фильмов и сериалов было создано о Гранд Че…

Одним словом, в отличии от какой-то там заштатной планеты Раккатар круизный красавец лайнер отличался своей куда большей известностью. К черту информацию о массовых убийствах среди гражданского населения планеты! Расскажите больше подробностей о том, как резали глотки толстосумам! Больше! Больше смачных кровавых деталей! Может там зарезали какую-нибудь киношную диву? Нет ли видео с борта атакованного лайнера?...

25.

Ничем не примечательный техник в черно-сером служебном комбинезоне в мелкую полоску, в старой бейсболке на низко опущенной голове и тяжелой грязноватой сумкой на плече проигнорировал лифт и бодрым шагом поднялся на третий уровень госпиталя, где свернул налево и двинулся по устланному толстой ковровой дорожкой коридору. В этом крыле размещались элитные больничные палаты, предназначенные лишь для тех, кто мог позволить себе такие траты. Спрятанные за дымчатыми стеклами очков глаза техника пару раз скользнули по элегантным номерам рядом с дверьми, что позволило убедиться в правильности виденной им схемы этажа. Нужная ему палата охранялась сидящим на табурете сонным молодым копом. Судя по его виду, парнишка совсем недавно окончил академию и сейчас убивал время не за просмотром видео на браскоме, а полируя служебный новенький жетон. Техника он заметил вовремя, но как только его взгляд упал фирменную сумку и служебный комбинезон, интерес угас и молодой коп снова принялся рассматривать свой жетон, чей номер он запомнил лишь с пятой попытки. Это было последнее, что он увидел в своей жизни. Трижды щелкнул игольник и коп остался сидеть почти в той же позе, но в его застывших глазах больше не было жизни, а по переносице стекала тонкая струйка крови. Открыв дверь, техник одним взглядом охватил палату, поднял оружие и выстрелил еще семь раз. Он не промахнулся ни разу и результатом его стрельбы стало еще два трупа. Первым умер удивленно дернувшийся старший лейтенант полиции Мишель Линдрес, почетный гражданин города, ждавший прибытия журналистов. Получив четыре особые иглы – хватило бы попадания и одной, но лже-техник предпочитал не рисковать – он почти сразу обмяк, а ему на грудь завалилась стройная фигурка с изумленным и почти совершенным лицом. Это была его жена Цианея Ли в девичестве, сменившая фамилию на Линдрес, бывшая вице-мисс Астероид Сити. Умерли в один день и в один час – прямо как в историях про заключенные на небесах счастливые браки.

Сделав еще по выстрелу, техник покинул палату, прошел по коридору до лестницы и сбежал по ступенькам. Спустя пару секунд двери лифта со звоном открылись, выпустив из кабины двух дознавателей, сопровождаемых тяжело топающими штурмовиками. Шагающий впереди безошибочно повернул налево и двинулся к палате, заранее активируя служебный браском для предъявления полицейскому охраннику. Странно, что тот коп даже не шевельнулся и не повернул головы на топот бронированных гостей…

- Стоп! – приказал один из штурмовиков, благодаря сенсорам поняв, что в охраннике нет жизни – К стене!

Дознаватели прижались к стене, а штурмовики рванули к палате, подняв руки с оружием…

26.

- Убийство полицейского героя! Мишель Линдрес застрелен!

Едва с едва слышно прозвучавшего экрана крохотного допотопного телевизора прозвучали эти слова, спящий мертвы сном киборг Вертинский пробудился и резко уселся на самодельной койке, рывком повернул голову в сторону пробудившего его экрана. Ведущая новостного канала продолжала торопливо тараторить:

- Почетный гражданин города, удостоенный множества наград достойный офицер, старший лейтенант полиции Мишель Линдрес погиб от руки неизвестного прямо на больничной койке, где находился после отважной операции по спасению жизни гражданских в двенадцатом секторе! Город понес огромную утрату! Расследование уже начаты и к нему подключены лучшие силы полиции! Власти уверяют, что виновные будут обязательно найдены и понесут заслуженное наказание!

Застонали сервоприводы и тяжелые стальные ноги с лязгом опустились на пол.

- Вместе с ним трагически погибла его жена – миссис Цианея Линдрес. По свидетельствам очевидцев она практически не покидала палату любимого супруга, всегда находясь рядом. Неизвестный убийца не пощадил никого. Да мы знаем о предполагаемой беременности госпожи Ли, но пока это непроверенная информация. Если беременность подтвердится, то киллер оборвал не две, а три жизни. На расследование кошмарного преступления брошены лучшие полицейские Астероид-Сити! Виновным не уйти от возмездия!

Сидящий киборг вздрогнул. Его стальной кулак с лязгом ударил по одной из труб. Ему уже приходилось слышать эти столь громкие и столь лживые слова…

«На расследование брошены лучшие полицейские Астероид-Сити! Виновным не уйти от возмездия!».

Да… точно так же много лет назад кричали все новостные порталы города, обещая очень скорое возмездие виновным в жестоком убийстве семьи Вертинских. Никто не был найден. Никто не был наказан.

Как странно…

Нортис чуть задумчиво склонил голову на бок, не отрывая взгляда искусственных глаз от небольшого экрана.

Тогда погибло трое Вертинских – отец, мать и младшая сестренка.

В этот раз, если подтвердятся слухи о…

- Экстренные новости! – в голосе цифровой ведущей зазвучали радостные нотки – Цианея Линдрес была беременна! Семья заслуженного полицейского должна была увеличиться на еще одного члена – и это был бы абсолютно здоровый мальчик. Что ж! Это лишь добавляет трагичности случившемуся – говоря это, экранная дива широко улыбалась – Мы не можем назвать тайный источник, но портал «Астероид-ньюс» всегда отвечает за достоверность своей информации.

Трое Вертинских в обмен на троих Линдрес?

- Трое за троих? – тихо и хрипло произнес киборг, поморщившись от продравшей горло боли.

С гулом наклонившись, он подхватил стальными пальцами стоящую на полу литровую бутылку с водой, содрал крышку, не заморачиваясь резьбой и приник к горлышку. Он глотал пока не выпил всю воду, а в это время его мерцающие глаза не отрывались от бубнящего экрана.

27.

- А неплохо ты размахнулся, Вертинский… Сначала два раньше убитых тобой кровника… – пробормотал стоящий у окна одинокий мужчина, крутя в руке бокал с недопитым красным вином – Теперь еще трое умерли на больничной койке. Целая семья… Семья за семью… тебе хватит этой жертвы, гребаный демон?

Глава службы безопасности Витторио Сальвати не часто бывал в этом угловом длинном кабинете в офисном блоке четвертого городского сектора. Кабинет был одной из вех на его стремительном карьерном пути и после своего взлета он оставил его за собой, приказав законсервировать помещение. Только он мог войти в свой бывший кабинет, где покрытая чехлами мебель осталась на тех же местах, что в и тот день, когда он получил новое повышение и новый куда больший по размерам личный офис.

Он бывал здесь лишь в особых случаях, когда ему надо было собраться с мыслями и принять быстрые жесткие меры.

Почему именно здесь?

Витторио не знал причины, да она его и не волновала.

Впрочем, быть может он просто не хочет «пятнать» свой новый кабинет пятнами крови? Не хочет в том светлом роскошном офисе принимать жесткие кровавые меры?

Чушь. Ему никогда не мерещились скорбные призраки, он не страдал угрызениями совести и ему было плевать на разрушенные им судьбы. Сама его должность подразумевала запредельную жесткость и умение принимать самые решительные меры. Артианит должен добываться. Астероид-Сити должен предоставлять дешевую рабочую силу. Корпорация должна продолжать получать свою астрономическую прибыль. Для этого он на эту должность и поставлен.

А старый кабинет… возможно здесь просто привычней ждать итогов своих приказов.

Все как всегда… все повторяется… все идет по кругу – порой даже новости… и порой почти слово в слово…

Да… в тот день много лет назад он тоже находился здесь в одиночестве, решая срочную и абсолютно неожиданную проблему.

Его сын Бассери вместе с дружками жестоко и беспричинно убил целую семью ни в чем неповинных биологов, перед этим изнасиловав женщину. Его сын был тем, кто пропустил детей через лазерный измельчитель, а затем, даже еще не уйдя с места преступления, позвонил отцу с собственного браскома, чтобы признаться.

«Пап, мы тут натворили кое чего… Тебе не понравится…».

Как в таком случае должен поступить правильный принципиальный отец?

Это понятие Витторио Сальвати не было известно. Он никогда не был тем каноничным заботливым отцом, что воспевается в семейных драмах. Витторио Сальвати не отец и не семьянин, а глава внутренней службы безопасности – двадцать четыре на семь, без выходных, без праздников и без сантиментов.

Поэтому сначала он начал как всегда – с конкретных быстрых и правильных действий. Узнал подробности, послал нужных людей, заблокировал область, удалил все записи – и все это буквально на ходу, в машине, по пути в этот старый кабинет. Здесь, прислонившись плечом к непроницаемому с той стороны окну, медленно цедя сухое красное вино, он следил за отчетами, отдавал новые приказы… и вскоре проблему удалось решить хотя бы частично. И это было грязное уродливое решение – если бы он решал поставленные перед ним НЭПР рабочие задачи таким образом, то никогда бы не взлетел так высоко.

Проблемы надо решать так, чтобы в итоге казалось, что их вовсе и не было.

В случае с Вертинским в идеале было бы все обстряпать так, словно им что-то не понравилось в Астероид-Сити, и они прыгнули на первый попавшийся пассажирский челнок, направляющийся к какому-нибудь далекому астероидному полю богатому платиной и где срочно потребовались ботаники. Семья Вертинских только прибыла в город-купол и еще не успела обзавестись друзьями ни на одном из уровней их семейного древа. У них не было здесь родственников. Не было даже толком знакомых среди соседей – знакомых того уровня, что обязательно бы удивились их исчезновению без предупреждения.

Все можно было бы обстряпать быстро, четко и так, что никто и никогда, включая полицию, не узнал бы о случившемся. Но этот долбанный ублюдок Вольфганг Манн по прозвищу Ржавый… этот гребаный ублюдок наделал кучу фото, записал уйму коротких видео и все это выбросил в городскую сеть в общий доступ! Сучий потрох! Пэцо ди мэрда! Вертинские еще не успели сдохнуть, а уже превратились в главных звезд Астероид-Сити – и заодно в главных его мучеников! Церковные и общественные организации, придя в сладкий ужас, взвыли так громко, что перекрыли воющие полицейские сирены – участки получили те же самые страшные записи с изнасилованием и убийством. От запредельной жестокости охренели даже привыкшие ко всему копы – не каждый день увидишь, как живого ребенка швыряют в лазерный блендер…

Гребаный Ржавый!

После этого о элегантном решении огромной проблемы пришлось забыть. Дело пришлось решать быстро, грубо и дорого. Что тоже вполне в стиле НЭПР, когда проблему уже не скрыть. Все страшные видео и фото быстро исчезли из городской сети и с серверов пристыкованных или стоящих на космодроме кораблей. К месту преступления прибыли правильные копы, отправив остальных куда подальше. Набедокурившие детишки испарились из сектора никому неизвестными путями, а все записи о их последних перемещениях были изменены так, словно они даже не приближались к этому сектору. Дальше начались денежные переводы и короткие текстовые сообщения, что быстро напомнили кому надо о том, на кого именно они здесь работают.

Утаить кота в мешке не удалось, но дальше дело уже не двинулось, зайдя в тупик. Следующим шагом стало пускание слухов о залетном жестоком маньяке и якобы уже о цепочке похожих по почерку убийств на других космических станциях и даже кораблях. В это мало кто поверил, но частично лживый вброс прижился и начал обрастать деталями.

Дело было сделано почти полностью. Только один паззл не был сброшен со стола в черный мешок забвения – чертов парнишка Нортис Вертинский, искалеченный, потерявший почти всю кровь, прошедший через долгую клиническую смерть, просто отказывался умирать, цепляясь за жизнь мертвой хваткой помойной крысы. Трогать его было опасно, подосланные якобы психологи не сумели выбить из намертво замолкшего мальчишки никакой опасной информации, докладывая о возможной шоковой амнезии. Да и что он мог помнить?

Каждая следующая неделя приносила все новые события. Случился взрыв в доке одиннадцатого сектора, убивший сто семнадцать человек и еще сорок сделавший калеками. Решивший покончить жизнь самоубийством пилот направил грузовоз прямо в город, но был сбит турелями.

Вертинские выпали из тренда – и казалось, что навсегда.

Крысеныша быстренько выписали и передали в самый страшный муниципальный приют города. Там калеки не выживают. А этот выжил…

О Вертинских забыли все – все кроме самого Витторио Сальвати, помнящего, что месть — это блюдо, подаваемое холодным. Еще его далекие земные предки резали врагам глотки спустя десятилетия после нанесенной обиды. Анонимно он делал запросы и получал одинаковые ответы год за годом – паренек жив, но явно отсталый, нелюдимый, не умеет устанавливать социальные контакты, предпочитает проводить время тупо глядя в стену или в книги с дешевыми комиксами. Разговоров ни с кем не ведет, статусом замороженного расследования не интересуется, судя по всему не способен к сложному мышлению, не имеет амбиций. Такому прямая дорога в уборщики или дератизаторы. Обычное тупое мясо, что самостоятельно вряд ли доживет до восемнадцатилетия. Одним словом – биологический мусор.

Прогноз не менялся и спустя несколько лет Витторио Сальвати совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни – он забыл о Нортисе Вертинском, перестав считать его опасным и списав со счетом.

И вот он результат…

Киборг Вертинский прикончил проповедника, следом жестоко убил Ржавого с дружками, успел покалечить Линдро, после чего просто бесследно исчез. И черт его знает где он появится снова. Но это еще не все – раненным лейтенантом Мишелем Линдресом вдруг заинтересовались дознаватели. И раз они решили навестить Линдреса, то стопроцентно забрали бы его для допроса. А он прекрасно знал, что на допросах федеральных дознавателей каждый вопрос прекрасно слышат даже глухие, а отвечают и немые. Линдрес раскололся бы, рассказав все, что знает. Не факт, что дознавателей заинтересовала история Вертинских – но попутно они узнали бы и об этом старательно закопанном дерьме. И тогда все… следующим, за кем бы они явились был бы он сам – Витторио Сальвати, глава службы безопасности города Астероид-Сити и представитель корпорации НЭПР. Учитывая его статус и высоту занимаемой им должности, НЭПР всегда настоятельно рекомендует таким как он не доводить до ареста – надо сдохнуть до того, как тебя схватят дознаватели и вынут из твоего тела все приспособления для моментального самоубийства. У Сальвати таких было два, и он очень не хотел прибегать к любому из них.

Боли он не боялся. Но вот смерть… к ней он еще не был готов. Ему нравилось жить.

Как же жаль, что Вольфганг Ржавый уже сдох – он бы с радостью сейчас прикончил его собственноручно, заставив перед этим помучиться куда сильнее, чем это сделал бы Нортис.

А еще надо прикончить парочку тех седых упырей из администрации приюта. Что они там писали в докладах? Биологический мусор, не способный к сложному мышлению и не обладает амбициями? Дебилы! Этот гребаный Нортис Вертинский умеет очень неплохо мыслить, у него железная воля, невероятная мать ее решимость, а амбиции… амбиции у него вообще запредельные, раз он собрался мстить элите здешнего общества…

Помимо этого Вертинский, в отличие от него самого вполне был готов к смерти – в этом Сальвати не сомневался. После каждого убийства Нортис исчезал не из боязни быть убитым, а из нежелания быть пойманным – ведь он еще не завершил свою вендетту.

Известны ли Вертинскому имена всех его кровников? В этом можно даже не сомневаться. Более того – Витторио был почти уверен, что он сам находится в числе заочно приговоренных киборгом-мстителем.

Глава безопасности взглянул на браском, ожидая подтверждения выполнения недавнего своего приказа. Всех еще живых и причастных к убийству семьи Вертинских – включая его собственного сына – самое время спрятать так надежно, как это только возможно. И прятать надо не под куполом Астероид-Сити. Самое время его сыну повидать бескрайнюю вселенную. И для этого вполне может подойти примерно такой же круизный космический лайнер как недавно атакованный пиратами Гранд Че. Главное оказаться там анонимно и следующие несколько лет провести в безмятежном убивании времени…

Тут главное успеть убрать их всех из города до того, как они попадут в руки дознавателей.

Повернувшись к панорамному окну, Сальвати сделал еще один глоток старого вина и, утирая поползшую по подбородку красную струйку, задумчиво спросил у собственного отражения:

- А собственного сына сможешь убить, если придется?

Искаженное отражение криво улыбнулось и промолчало…

**