Без права на ошибку. Книга о военной разведке. 1943 год

Глава первая. Загадки «Гарри»

С тех пор как отгремели в 1945 году орудийные залпы салюта Победы, возвестившего о разгроме фашистской Германии, прошло уже много лет. Тяжелые раны, нанесенные нашей стране в годы Великой Отечественной войны, зарубцевались, но продолжают ныть. Война загубила миллионы человеческих судеб, оставила после себя тысячи разрушенных городов и сел и множество тайн, которые до сих пор не раскрыты.

Одна из загадок той большой войны связана с судьбой разведчика, резидента нелегальной резидентуры советской военной разведки во Франции. В открытой печати этот человек иногда упоминается как «Гарри». Он был гражданином Франции, длительное время сотрудничал с советской военной разведкой, знал русский язык, любил стихи Пушкина, боролся за то, чтобы все люди имели равные возможности для жизни, учебы и работы. Его жизнь оборвалась внезапно — он был выдан предателем и арестован гестаповцами. После длительных допросов и пыток «Гарри» был казнен. Что может быть ниже и подлее предательства?!

Загадочная судьба «Гарри», кажется, в 1993 году заинтересовала французский журнал «Фигаро». В том журнале была опубликована фотография «Гарри» и статья, в которой говорилось о том, что «Гарри» был агентом Коминтерна, а позже — одним из активных нелегальных резидентов советской военной разведки в Западной Европе.

Редкие упоминания о «Гарри» в отдельных книгах о разведчиках похожи друг на друга и недостаточно точны.

Собирая все доступные документы и открытые материалы о судьбе «Гарри», я попытался понять поступки этого человека, который не был обречен на смерть, но был казнен без суда и следствия.

Даже первое знакомство с материалами о «Гарри» убеждает в том, что имя человека, который скрывался за этим псевдонимом, забыто в истории XX века несправедливо. Резидентура, которой руководил «Гарри», была в 30—40-х годах прошлого века одной из наиболее эффективных зарубежных организаций Разведуправления Красной Армии. «Гарри» длительное время успешно занимался военно-технической разведкой, был исключительно удачливым профессионалом высокого класса.

Изучив доступные документы о разведывательной работе «Гарри», я понял, что судьба его тоже до сих пор полна загадок. Некоторые из них состоят в том, что все факты, связанные с его деятельностью, раскрывать даже сегодня, то есть более чем через шестьдесят лет после его гибели, нельзя. Как оказалось, «Гарри» активно сотрудничал с известными учеными, которые передавали ему результаты своих исследований для последующего направления их в Москву. Несмотря на уже достаточно преклонный возраст, некоторые из тех товарищей «Гарри» до сих пор живы.

Поседевшие друзья «Гарри» проживают в разных странах, являются достаточно авторитетными людьми. Называть их имена без их согласия было бы большой, неоправданной и непоправимой ошибкой. Нестандартный мир специальных служб подчинен суровым законам. Эти законы со временем ужесточаются. Демократизации в этой области пока еще не предвидится. Так что друзья «Гарри», видимо, уже забывшие о своей молодости, вряд ли обрадовались бы, если кто-то вдруг назвал их имена. Только им одним принадлежит право рассказывать о себе все, что они считают нужным.

А о «Гарри», который стал жертвой предательства, рассказать правду уже можно.

Глава вторая. Наш резидент

В 1997 году командование Главного разведывательного управления попыталось убедить начальника Генерального штаба ВС РФ в необходимости восстановления исторической справедливости и добивалось присвоения «Гарри» звания Героя России (посмертно).

В том же 1997 году по указанию начальника ГРУ генерал-полковника Ф. И. Ладыгина была подготовлена докладная записка на имя генерала армии В. Н. Самсонова. В ней указывалось: «В начальный период Второй мировой войны (до декабря 1942 года) на территории Франции, Великобритании и Бельгии успешно действовала нелегальная резидентура ГРУ «Гарри», внесшая значительный вклад в дело победы над фашистской Германией.

…Резидентуру «Гарри» возглавлял наш резидент-нелегал гражданин Франции Шнее Арнольд, лично завербовавший восемь ценных источников».

Краткая цитата из официального документа позволяет сделать один безошибочный вывод: псевдоним «Гарри» принадлежал гражданину Франции Арнольду Шнее.

Не могу утверждать и даже предполагать, что предложение начальника военной разведки о присвоении «Гарри» высокого звания Героя России не получило поддержки должностных лиц в Министерстве обороны. Вероятно, предварительное согласие все же было получено. Только этим можно объяснить тот факт, что была подготовлена докладная записка на имя президента России Б. Н. Ельцина. В ней есть краткая, исключительно точная, убедительная и обязывающая характеристика: «Будучи арестованным гестапо, А. Шнее не выдал противнику ни своих товарищей, ни шифра, ни других важных сведений о деятельности советской военной разведки, мужественно и стойко держался до последнего дня своей жизни. Казнен гестаповцами…»

Предложение генерал-полковника Ф. И. Ладыгина в 1997 году не было принято. Можно предположить, что где-то в высоких правительственных кругах новой России этот документ не получил поддержки. Причин тому может быть много. Выяснение их — не наша задача. Да и не в награде для «Гарри» дело. Проблема, без сомнения, состоит в другом: имя «Арнольд Шнее» вновь осталось в тени истории.

Если бы Арнольд Шнее остался жив, он, как и другие истинные разведчики, наверняка предпочел бы полную анонимность своей прошлой разведывательной работы. В разведке не любят и не уважают болтунов. Для настоящего разведчика оставаться в тени когда-то присвоенного ему оперативного псевдонима куда приятнее, чем читать о себе полуправдивые истории, написанные в угоду обостренным вкусам любителей детективного жанра.

«Гарри», я почему-то в этом уверен, остался бы в том времени — накануне и в первые годы войны, когда он, как честный человек, должен был принять решение — стать на сторону фашистов или выступить против них. «Гарри» сделал свой выбор, выбор опасный и трудный. Сегодня Арнольд Шнее мог бы гордиться своим поступком.

Что же произошло с «Гарри» в 1942 году? Почему его схватили агенты гестапо?

Подобных вопросов много. Попробуем ответить хотя бы на некоторые из них. Возможно, тогда станет ясно, стоит ли даже через шестьдесят лет после окончания Великой Отечественной войны добиваться исторической справедливости в отношении тех, кто отдал свою жизнь в борьбе против фашизма?

Глава третья. Секретный узник

В тюрьме Плётцензее в Берлине в начале 1943 года появился секретный узник. Имя его держалось в тайне. Оно было известно только следователям в черной униформе: Анри Робинсон, резидент советской разведки.

Узник этот был доставлен из Парижа, где его арестовали агенты зондеркоманды «Красная капелла» в декабре 1942 года. Его поместили в одиночную камеру № 15, поэтому следователи и надзиратели называли его просто — «Номер 15».

Этот узник был лишен всех прав. Он не имел возможности общаться с заключенными из соседних камер, его не посещали родственники, его не принуждали к каким-либо работам. Он не получал никакой информации о том, что происходило за пределами тюрьмы.

Его часто водили на допросы. Когда он выходил из камеры, тюремный коридор всегда был пуст. Этого узника никто не должен был видеть.

На допросах ему задавали одни и те же вопросы: фа- · милия, имя, откуда родом, когда начал заниматься разведывательной работой? Требовали назвать имена сообщников, их адреса, пароли. Что-то он говорил. Но очень мало и главным образом о себе, сочиняя свою жизнь, которую следователи проверить не могли. В Европе шел третий год войны, все люди и все связи перемешались, как в многомиллионной колоде карт. Найти истину в таком хаосе и проверить данные, которые сообщал узник, было непросто. Более того, на Восточном фронте немецкие дивизии понесли крупные потери, что беспокоило даже тюремщиков в крепости смерти Плётцензее.

Когда узник отказывался отвечать на конкретные вопросы о его связях с советской разведкой, называть своих информаторов, его жестоко избивали и пытали. Выбор средств для истязаний у гестаповцев был неограниченным. Но били и пытали его так, чтобы секретный узник продолжал жить. Видимо, этот человек был кому-то очень нужен.

В камеру № 15 узника возвращали, как правило, окровавленным. Иногда его просто волокли по коридору за руки. Следователи, усердствовавшие на допросах, знали, что узник «Номер 15» был связан с советской разведкой. Эти данные гестаповцы получили в ходе проведения очередного этапа операции «Красная капелла». «Пятнадцатого» выдал один из арестованных ими разведчиков. Уже за эти даже непроверенные и неподтвержденные сведения, полученные от человека, который выдал «Гарри», можно было поставить к стенке. По законам военного времени все, кто подозревался в сотрудничестве с иностранной разведкой, могли быть расстреляны. Но это считалось легкой смертью, о которой, как это ни странно, позволяли себе мечтать некоторые заключенные тюрьмы Плётцензее.

Следователи не торопились поставить к стенке секретного узника. Они хотели, чтобы «Номер 15» назвал других советских разведчиков, с которыми был связан, назвал имена агентов. Оставаясь на свободе, они были опасны, так как могли передать в Москву сведения о состоянии и планах германской армии. Гитлер считал, что все советские разведчики, действовавшие в Германии и в оккупированных странах, выявлены и уничтожены. Для Гитлера это обстоятельство представляло особую важность. Гестаповцы, работавшие в тюрьме, не знали, что Гитлер планирует летом 1943 года провести операцию «Цитадель», но полагали, что на Восточном фронте произойдут важные события. Немцы все еще верили в Гитлера, а Гитлер еще не сомневался в победе над Советским Союзом.

В Главном управлении имперской безопасности о плане летнего наступления вермахта в районе Курска знали больше. Об этом был хорошо информирован Вальтер Шелленберг, руководитель гитлеровской службы внешней разведки. Именно он проявлял к узнику из камеры № 15 особый интерес. По личному заданию Шел-ленберга следователи пытались заставить «пятнадцатого» назвать его связи с источниками в Великобритании. Кем были эти люди? Какие должности они занимали? Как получить к ним доступ?

Шелленберг спал и видел, как агенты, работавшие на узника из камеры № 15 от его имени, станут выполнять в Великобритании задания германской разведки. С такими людьми, которые уже имеют достаточный опыт разведывательной работы, полагал Шелленберг, германская внешняя разведка сможет добиться на Британских островах значительных успехов. Шеленберга интересовали связи «Гарри» во Франции и Бельгии.

Шелленберг не исключал, что сможет заставить секретного узника включиться в радиоигру с московским Центром военной разведки и таким образом использо-вать еще один канал для дезинформации советского командования накануне операции «Цитадель». Эту задачу поставил Шелленбергу его шеф — Генрих Гиммлер, начальник Главного управления имперской безопасности. Он сказал, что некоторые советские радисты уже включены в эту радиоигру. Новый канал связи, которому московский Центр, вероятно, доверял больше всего, усилит шансы внедрения дезинформации, направленной на раскол сотрудничества СССР с США и Великобританией. Шелленберг, опытный разведчик, понимал, что за этой радиоигрой ведет личное наблюдение сам фюрер, который придает ей большое значение.

Но секретный узник молчал. И ничто — ни уговоры, ни обещания сохранить жизнь, ни пытки пока не могли сломить его волю и склонить к сотрудничеству с германской разведкой…

Уговоры и истязания «пятнадцатого» продолжались весь 1943 год…

В тот год тысячи заключенных в гестаповских лагерях и тюрьмах были уничтожены фашистами без следствия, суда и протоколов. Известен, пожалуй, только один случай, когда по данным сотрудников зондеркоманды «Красная капелла» было организовано ускоренное следствие, устроен закрытый показательный суд, на который пригласили высшие армейские чины, подготовлен официальный текст приговора этого суда, который утвердил Гитлер.

Обратимся к этим фактам. Разбирательство по делу первых арестованных агентами зондеркоманды «Красная капелла», подозревавшихся в шпионаже, завершилось в октябре 1942 года. Именно в это время Генрих Гиммлер, возглавивший после смерти Рейнхарда Гейдриха[68], одного из основных теоретиков «окончательного решения еврей-ского вопроса», Главное управление имперской безопасности, доложил Гитлеру о предварительных результатах оперативно-следственной работы против советских шпионов и заговорщиков. Слушая доклад Гиммлера, Гитлер сказал:

— Если бы не русские шпионы, мы бы давно разбили их армию, и рейх торжествовал победу! Эти заговорщики дорого заплатят за то, что нанесли удар в спину вермахта!

Подумав, фюрер дал указание:

— Заговорщики должны быть казнены еще до Рождества. Они и их проклятие не должны переступить порог 1943 года…

Закрытый военно-полевой суд над подозревавшимися в измене проходил в Берлине в декабре 1942 года. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что среди осужденных были офицер из штаба люфтваффе обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и его жена Либертас Шульце-Бой-зен, Арвид и Милдред Харнак, Ильзе Штёбе, Рудольф фон Шелия и другие.

21 декабря Гитлер лично утвердил распоряжение по приговору военно-полевого суда от 14 декабря 1942 года. Изучив постановление по делу первых двенадцати осужденных, Гитлер распорядился мужчин казнить на виселице, женщин — на гильотине.

В 1945 году после разгрома фашистской Германии в архиве гестапо был обнаружен протокол этого суда, приговор, утвержденный Гитлером и Кейтелем, а также фотография зала заседаний, на которой запечатлены высокопоставленные офицеры, присутствовавшие на том суде. Устроив судилище в декабре 1942 года, Гитлер хотел убить двух зайцев одновременно. Читая доклады зондер-команды «Красная капелла» об арестах русских разведчиков и заговорщиков, Гитлер полагал, что ему удалось уничтожить всю советскую разведывательную сеть в Германии и в оккупированных странах Европы. Вторая цель тоже была важна — проводя показательный суд над антифашистами, которых он называл русскими шпионами, Гитлер показывал своему окружению, что власть и положение его незыблемы, а отдельных русских шпионов, не оппозиционеров, он легко уничтожит. Однако жестокость и смертные казни вряд ли могли скрыть беспокойство, охватившее Гитлера после разгрома немецких войск под Сталинградом.

Стремясь предотвратить распространение нежелательных настроений среди немецкой элиты, Гитлер приказал всем документам, связанным с деятельностью зондерко-манды «Красная капелла» и отражающим результаты ее работы, присвоить один из высших грифов секретности — «Секретное дело командования». Это означало, что доступ к этим документам крайне органичен. Гитлер, видимо, боялся огласки материалов, свидетельствовавших, что в Берлине существуют достаточно влиятельные силы, которые недовольны тем, как развивается стратегическая ситуация на Восточном фронте.

Второе, что мог означать этот гриф секретности, — следственные и судебные документы, в которых были указаны конкретные имена оппозиционеров из элитных немецких семей. Они должны были храниться столько же, сколько будет существовать третий рейх, а именно — тысячу лет. Таким образом, приговор военно-полевого суда от 14 декабря 1942 года был приговором всем потомкам осужденных. Им, по крайней мере, на тысячу лет закрывался путь к верхним эшелонам власти в Германии.

Все остальные, арестованные в результате деятельности зондеркоманды «Красная капелла», пропускавшиеся через жернова гестапо, точному учету не подлежали…

Глава четвертая. В десятом круге ада

Леопольд Треппер («Отто»), один из руководителей советской разведывательной сети во Франции, был арестован в Париже 24 декабря 1942 года в кабинете зубного врача. Попал в гестапо. Через некоторое время ему удалось бежать.

После всех злоключений, которые Л. Трепперу пришлось перенести во время контактов с гестапо, он сравнил это заведение с адом. Вот что он писал в книге «Большая игра»: «…Про ад невозможно рассказать. В нем живут. Хорошо, коли удается пережить его и выжить, но чаще всего в нем остаются навсегда. В аду страдают всегда. Люди, не испытавшие ужасов гестапо, не могут вообразить их себе. Но никакое воображение не может подняться до уровня кошмара, возведенного в систему…»[69]

О том, каков ад, давно поведал миру великий флорентиец Данте Алигьери (1265–1321), творец «Божественной комедии». В зрелые годы он активно служил Флорентийской республике, принимал участие в ее войнах, выполнял различные дипломатические поручения. В 1300 году в дни политического господства буржуазно-демократической партии «белых» Данте был членом правительствующего совета приоров.

Но удачи не вечны, а судьбы и людей, и государств изменчивы. К 1302 году власть во Флоренции захватили дворянско-буржуазные верхи (партия «черных»). Данте, литератор первой величины, был изгнан из республики и заочно приговорен к смерти.

Данте, создавая «Божественную комедию», заселил девять кругов ада всеми теми, кто так или иначе мешал укреплению республики: во рвах ада «отмывали грехи» и слабые духом люди, и преступники, и насильники над собой и своим состоянием (моты), и предатели, и садомисты, и чревоугодники. Были там лихоимцы и обманщики, льстецы и мздоимцы. Одним словом, по Данте, все девять кругов ада были предназначены для тех, кто творил зло или содействовал сотворению зла.

Среди «постоянных жителей» ада, созданного великим флорентийцем, не было людей достойных, честных, справедливых, добрых, скромных, трудолюбивых, самоотверженно защищавших независимость, свободу и равноправие.

В гестаповском аду все было наоборот. Камеры гестапо были забиты праведными людьми разных национальностей, которые сражались с оружием в руках или боролись другими способами против партии «черных», то есть против Гитлера и национал-социалистов, их бредовых идей, направленных против всего человечества.

Трепперу удалось бежать из гестапо. То ли это была случайная удача, то ли спектакль, преднамеренно разыгранный начальником зондеркоманды Карлом Гирингом. Второе — вероятнее.

По замыслу Гиринга или, скорее всего, по плану Г. Гиммлера, Треппер должен был бежать, чтобы передать в Москву сообщение о том, что гестапо ведет радиообмен с московским Центром. Его побег, скорее всего, был одним из ходов хитроумной операции, задуманной Главным управлением имперской безопасности. Цель побега Треппера — убедить Москву в том, что в Германии существуют влиятельные силы, которые могут пойти на заключение с СССР сепаратного мира. Если бы гестапо удалось получить хотя бы косвенное подтверждение готовности советского руководства пойти на такую сделку, это незамедлительно было бы использовано германским руководством для информирования американцев, с которыми немцы уже пытались наладить тайные контакты[70]. Развитие дальнейших событий Второй мировой войны нетрудно себе представить.

Треппер остался жив. Повезло и радисту Иоганну Венцелю[71]. Он тоже смог оказаться на свободе. Другие разведчики были казнены. А. Гуревич под давлением гестапо принял участие в радиоигре, которую немцы в то время затеяли с советской военной разведкой. Сколько сил, средств и времени было потрачено советскими разведчиками на эту игру, никто сказать не сможет.

Арнольд Шнее от любого взаимодействия с гестапо отказался. Он отказался от сотрудничества с Шелленбер-гом. Он, видимо, понимал, что «нельзя, чтоб страх повелевал уму…» И он не допустил этого.

А. Шнее продолжал бороться с теми, кто его преднамеренно или невольно предал, и с теми, кто пытался склонить его к предательству. Ему было труднее всех. Если «Гарри» и находился в аду, то этот ад был реальным, страшным и совсем не похожим на тот, который описал в «Божественной комедии» великий Данте, и уж совершенно далек от того, о котором рассказывал Л. Треппер. В десятом круге гестаповского ада, который не смог описать Данте, творилось то, что ум нормального человека придумать и принять не в состоянии.

…Во время одного из допросов гестаповцы устроили для «Гарри» встречу с его женой Кларой Шабель, которая содержалась в той же тюрьме.

Какие отношения были у Арнольда Шнее и Клары Шабель? Известно, что в 20-х годах Клара постоянно жила в Берлине, а Арнольд разъезжал по заданию Исполкома Коминтерна по всем европейским странам. Виделись они редко. Более того, Шнее, как активный деятель Коминтерна, находился на особом учете у германских и французских властей. За свою подпольную работу в Рурской области он был заочно осужден французским судом на 10 лет тюремного заключения. В связи с тем, что он работал в военной организации компартии Германии (так называемая структура «М-аппарат»), фамилия А. Шнее в 1930 году была внесена в «Бюллетень розысков» немецкой полиции[73]. Шнее обзавелся новыми документами на имя Анри Робинсона и поселился в Париже.

Из столицы Франции он часто писал письма Кларе Шабель, всегда считая ее своей женой и лучшим другом.

Одно из писем А. Шнее написал Кларе Шабель 18 марта 1941 года уже из оккупированного Парижа.

«Моя дорогая Клара! Оба твои сообщения я получил и ты поймешь, как я был обрадован, узнав, что вы здоровы. То, что ты работаешь, несколько успокаивает меня, так как я даже не знал, как у вас обстоят дела с фашистами. Хотя должен сказать, что продукты питания у нас тоже редки, как и у вас, не говоря уже о заменителях продуктов, которые портят не только настроение…

Вести, которые касаются Лео, не радуют меня. Я имел в отношении его иные планы. Но отсюда трудно что-либо предпринять. Может, есть другой путь, о котором вам, вероятно, уже говорили.

О себе. Я достаточно здоров, выдерживаю все нагрузки, несмотря ни на что. С началом войны были затруднения с военными властями, но затем все стало тихо. Мои друзья стали солдатами. Пьер и Дино возвратились с фронта целыми. Мы правы. И это дает нам надежду, что после зимы наступит роскошная весна…

Твой Гарри»

Таких писем не много, но они были. Некоторые со-хранились. А вот протокол встречи Клары Шабель с Арнольдом Шнее в гестаповской тюрьме пока разыскать не удалось. Но такая встреча тоже была. Она не могла не быть. Так же как была встреча в той же тюрьме Ильзе Штёбе с ее мамой Фридой Штёбе и сводным братом Куртом Мюллером.

Возможно, следователи и в первом, и во втором случаях (сколько таких случаев было?), используя этот сатанинский прием, ставили перед собой только одну конкретную задачу — сломать человека, который находился под следствием, и выбить у него признание. От «Гарри» гестаповцам добиться ничего не удалось. Он отказался от сотрудничества с гестапо и Шелленбергом. Черный эксперимент провалился. «Гарри» сломить не удалось.

Клару Шабель вывезли в тюрьму Маобит, где, как свидетельствуют некоторые источники, она была расстреляна.

Гестаповцы также организовывали встречу А. Шнее с сыном Лео. До ареста Лео редко писал в Париж отцу. В коротких письмах, скорее похожих на записки, Лео кратко рассказывал отцу о своих достижениях в учебе, спорте или сообщал другие новости. На него, как и на других молодых парней Германии того времени, которым исполнилось 19–20 лет, распространялся закон о призыве в армию. А это означало, что Лео мог в любой момент попасть на любой фронт, где бы ему пришлось защищать интересы фашистской Германии. Против гитлеровской Германии тайно сражались и его отец Арнольд Шнее, и его мать Клара Шабель, которая была хозяйкой конспиративной квартиры Разведуправления Красной Армии.

Дети, повзрослев, однако, сами выбирают свои жизненные пути, которые, к сожалению, могут перечеркнуть то, что создавали их родители. Это противоречие было, есть и, видимо, всегда будет существовать, тая в себе как положительные, так и отрицательные перспективы и последствия. Лео мог попасть на Восточный фронт. Это и произошло.

«Милый nana, — писал Лео отцу в конце марта 1941 года, — я очень pad, что могу написать тебе опять несколько строк. Я только что закончил учебу. Вероятно, я скоро буду призван в армию. В настоящее время у меня много работы. Сейчас каждый ученик должен уметь заменить полноценного взрослого на заводе. Посещаю курсы стенографии и работаю на заводе два раза в неделю. Здоровье у меня на высоте. Жаловаться на аппетит не могу. Мама передает тебе свой сердечный привет. Целую.

Твой Лео»

Прочитав письмо сына, которое он получил еще задолго до ареста гестаповцами, А. Шнее был серьезно встревожен. У Лео не было перспектив получить отсрочку от службы в вермахте. Не имея специального образования, Лео мог попасть только в пехотную часть, пройти курс подготовки и оказаться на передовой. В Африке, в Южной Европе и даже на Востоке. У Шнее были сведения о том, что германское военное командование формирует усиленные воинские части и ночными эшелонами отправляет их на Восток. Это могло означать только одно — рано или поздно Германия нападет на СССР. И это, по расчетам Шнее, неизбежно приведет к большой войне, которая унесет множество жизней. Шнее уже неоднократно направлял в Центр свои тревожные сообщения, предупреждая руководство военной разведки о надвигающейся опасности.

Первые радиограммы от резидента «Гарри» поступили в Центр 11 декабря 1940 года, то есть за неделю до того, как Гитлер подписал в Берлине директиву № 21 («Операция «Барбаросса»). Арнольд Шнее ничего не знал об этой директиве, так как ее еще не существовало, но его источники уже сообщали тревожные новости, и он без задержек, так как имел собственную радиостанцию для связи с Центром, сообщал в Москву:

«Четыре пятых моторизованных сил Германии переброшены в Польшу. На прошлой неделе 12 поездов инженерных войск проследовали с вокзала Ромилли в Германию. В тече-ние двух дней все железнодорожное движение вдоль французского побережья Ла-Манша было приостановлено, доставлено 6 тысяч вагонов снаряжения… Источники — дирекция железнодорожной немецкой военной администрации и летчики.

Гарри»

Судьба сына, которого в Берлине могли в любой час призвать в армию, тревожила Арнольда Шнее. Но больше всего его беспокоило то, что Лео спокойно относился к такой перспективе и готов был идти на фронт, чтобы завоевывать чужое жизненное пространство… Видимо, он по молодости еще не думал о том, что война — это смерть. Мировое господство, к которому рвался Гитлер, — желанная мечта для обезумевших политиков и генералов, а для Лео и ему подобных — дорога в никуда. Лео в свои двадцать лет, видимо, этого еще не понимал. И Гарри, не имея возможности откровенно поговорить с сыном, решил написать ему обстоятельное письмо.

«…Дорогой Лео, — писал Арнольд Шнее сыну в апреле 1941 года, — я получил твою записку. Ты не можешь представитьу как она обрадовала меня. Но в письме есть вещи, которые и огорчают меня.

Я не являюсь сторонником этой войны, в которой трудовой народу покинувший заводы, учреждения, поля и станки убивает друг друга за чужие интересы. Молодежь сейчас должна хорошо поразмыслить, почему она участвует в войне, ибо именно молодежи принадлежит строительство нового мира, в котором войны должны исчезнуть навсегда.

Вот о чем я думал, когда читал твое письмо. Я очень сожалею, что тебя сейчас нет рядом со мной, чтобы переговорить обо всем. Я знаю, что твоя мать думает так же, как и я, и я хочу надеяться, что небольшой жизненный опыт, который ты уже приобрел, побуждает тебя смотреть на все открытыми глазами. Ты должен с твердой решимостью делать все возможное, чтобы положить конец этому миру, уничтожающему все, что есть лучшего у человечества.

Я вижу, что твоя работа тебя сильно связывает, но ты тем не менее находишь время, чтобы продолжать изучать французский и английский языки. Я вижу, что ты уже вырос. Надеюсь скоро всех вас увидеть, тогда, мой дорогой, все будет хорошо.

А.»

Глава пятая. «Оставьте мне место в вашем сердце…»

Следователи продолжали «работать» с «Гарри», пытаясь добиться признания. В 1943 году они устроили встречу узника камеры № 15 с членами его семьи. Это было несложно. Клара Шабель находилась тоже в одной из камер Плётцензее. Вероятно, к этой встрече был привлечен и их сын Лео, который к тому времени уже стал солдатом вермахта. Члены семьи Шнее собрались не по своей воле и не там, где они хотели бы увидеться.

Это была их последняя встреча.

О чем они говорили? В чем убеждали друг друга? Скорее всего, каждый из них сохранил добрые чувства друг к другу. Перед смертью не спорят. Отец и мать сделали все, чтобы Лео понял их. Германия развязала и ведет войну, которую проиграет и за которую немцы будут расплачиваться многие годы.

Понял ли Лео, о чем говорил ему отец? В одной из газет я читал, что Лео в конце 1945 года воевал на Восточном фронте и остался жив. Скорее всего — это вымысел автора.

В некоторых официальных документах мне приходилось встречать записи, что «Клара Шабель и ее сын Лео Шабель были казнены в тюрьме Маобит 23 декабря 1942 года».

Это не соответствует действительности. Дело в том, что в этом же документе указывается, что Рудольф фон Шелия тоже был «казнен 23 декабря 1942 года в тюрьме Маобит».

Известно, что в ночь на 24 декабря 1942 года Рудольф фон Шелия, («Ариец»), первый в декабре 1940 года сообщивший Ильзе Штёбе о том, что Гитлер подписал план войны против СССР, по приговору имперского военно-полевого суда был приговорен к смертной казни. В числе других двенадцати антифашистов Шелия был казнен через повешение в берлинской тюрьме Плётцензее. Там же были казнены Ильзе Штёбе, Хильда Коппи, Эльза Имме, Ода Шоттмюллер и Клара Шабель.

Перед казнью К. Шабель передала своим родственникам письмо из тюрьмы. Оно тоже подтверждает: К. Шабель в тюрьме Маобит не была. Вот это письмо:

«Берлин — Плётцензее, 5 августа 1943 года.

Дорогие мои девочки, дорогие зятья, дорогие племянники и племянницы. Шлю вам сегодня мой прощальный привет. Срок моей жизни истек. Не печальтесь, я почти все уже перетерпела. Большое, большое спасибо за всю вашу любовь. А если когда-нибудь я сделала вам больно, простите — это не со зла. Все мои вещи принадлежат Лео. Позаботьтесь, чтобы он их получил. Вспоминайте обо мне почаще. Надеюсь, что вы получите деньги из страхкассы. Пусть вам пришлют свидетельство о моей смерти. Шубу, дорогая Марихен, оставь себе. Ты ведь и без этого заплатила скорняку.

Я не боюсь и умираю спокойно. Оставьте мне место в вашем сердце. Привет всем моим друзьям, которых вы знаете и видите. Будьте все здоровы, и пусть вам будет суждено прожить вместе еще много прекрасных часов. Надо надеяться, война скоро кончится. Мою сберегательную книжку перепишите на Лео. Вероятно, в сберкассе Хеннигс-дорфа в нее надо дополнительно внести сумму что-нибудь в 24 марки. Распорядитесь об этом, пожалуйста. Надеюсь, все будет в порядке. Ты, дорогой Ганс, уж устрой все это, а деньги, которые получишь, раздели с Лео. Я знаю, вы все сделаете как следует.

Итак, живите хорошо-хорошо. Мысленно я вас всех нежно целую.

Ваша сестра, свояченица и тетя

Клара»

Это письмо Клары Шабель дает право утверждать, что она и ее сын Лео в тюрьме Маобит казнены не были.

Что же произошло с сыном резидента «Гарри»? Лео был призван в армию. 11 марта 1943 года он был арестован. Спустя 10 дней военно-полевым судом приговорен к 5 годам тюремного заключения. В его адрес было выдвинуто странное обвинение: «за подготовку к предательству»[74].

За два года пребывания в фашистской тюрьме он перенес все возможные и невозможные издевательства. Весной 1945 года, когда третий рейх рухнул, Лео был освобожден войсками Красной Армии.

В 1969 году Лео Шабель получил из рук советского посла в Германской Демократической Республике орден Отечественной войны II степени, которым посмертно была награждена его мать Клара Шабель.

Так закончился для Арнольда Шнее год пребывания в гестаповской тюрьме, который можно сравнить с десятым кругом ада, созданным в Германии сотрудниками гестапо.

Здоровье резидента «Гарри» было подорвано, жена его была казнена. Следователи сказали ему, что и его сын Лео тоже казнен. Следователи делали все, чтобы резидент «Гарри» согласился на сотрудничество с немецкой разведкой.

Глава шестая. Роковая ошибка

Кто же предал резидента «Гарри» в 1942 году? Существует несколько версий. Две из них связаны с именем Леопольда Треппера.

Первая версия состоит в том, что, когда гестаповцы арестовали Треппера, они потребовали от него выдать имена и адреса разведчиков и агентов. Поняв, что отделаться общими фразами ему не удастся, Треппер, стремясь сохранить свою жизнь, позвонил по телефону своему помощнику, Гилелю Кацу и он вызвал Каца на встречу. Когда Кац пришел в указанное место, он был арестован гестаповцами.

Некоторые исследователи деятельности зондеркоман-ды «Красная капелла» считают, что Треппер приказал Кацу выдать немцам все, что тот знал о разведгруппе и ее связях. Так утверждает Дэвид Даплен в своей книге «Шпионаж по-советски». «Треппер приказал ему (Кацу. — В. Л.) выдать немцам все, что ему было известно. Кац подчинился… Уже через несколько недель немцы выкачали из него все, а потом отправили в Германию и казнили. Среди других Треппер и Кац выдали и Робинсона».

Далее произошло то, что и должно было произойти, когда совершается предательство или допускаются ошибки в разведывательной работе. Даллен в своей книге утверждает, что Робинсон был вызван на встречу. «Двадцать первого декабря 1942 года Кац в сопровождении двух офицеров абвера был доставлен на машине на место встречи. Он указал им на ожидавшего человека, который в течение двух десятилетий являлся выдающейся фигурой советского шпионажа. Робинсон не оказал сопротивления… Робинсон отказался что-либо открывать или кого-либо впутывать в это дело. Его отправили в Германию и наверняка казнили…»

Автор книги «Шпионаж по-советски», известный в свое время американский советолог Дэвид Даллен, использовал при подготовке своей книги документы, хранившиеся в архивах США, Франции, Германии и других стран. Стремясь, как он утверждал, дать точное описание событий, а не изложение отдельных «шпионских историй», Даллен тем не менее допустил серьезные неточности даже в эпизоде ареста резидента «Гарри». Трепперу, которому было известно все о деятельности его резидентуры, незачем было приказывать Г. Кацу выдавать немцам все, что он знал. Такое утверждение Даллена не имеет логического обоснования.

Треппер был единственным человеком, которому Центр сообщил о существовании во Франции глубоко законспирированной резидентуры «Гарри», назвал его истинное имя и даже указал домашний адрес этого человека.

В радиограмме Центра, направленной Л. Трепперу в конце июня 1941 года, говорится:

«Центр — Отто. 30 июня 1941 года.

Установите связь с нашим человеком Гарри. Адрес: Париж (дается полный домашний адрес Гарри). Фамилия — Арнольд Шнее. Его приметы: брюнет с проседью, носит очки, из-за ревматизма немного прихрамывает, ходит с палкой. Скажите, что прибыли от Анри, передайте, что его музыку все время слушаем. Выясните его положение и договоритесь о связи.

Директор»

Мог ли Треппер сообщить Кацу о существовании во Франции резидентуры «Гарри»? Скорее нет, чем да. Но противоречия в личных воспоминаниях Треппера по поводу установления контакта с «Гарри» все-таки есть.

Л. Треппер, вспоминая об указании Центра от 30 июня 1941 года, писал: «…Β тот же период Центр дает мне возможность выйти на Анри (Гарри) Робинсона. Это бывший член Союза спартаковцев, руководимого Розой Люксембург, опытный практик подпольной коминтерновской работы.

Давно обосновавшись в Западной Европе, Робинсон порвал связь с Центром. Московское руководство предоставляет мне самостоятельно решить, стоит ли возобновить с ним отношения»[75].

Далее Треппер постарался передать некоторые детали встречи с «Гарри», которые вряд ли имели место на самом деле. Треппер пишет: «…После чисток в советской разведке, — объясняет мне Гарри, — я прекратил отношения с ними. В 1938 году я был в Москве и видел, как ликвидировали лучших. Согласиться с этим я не могу… Теперь я поддерживаю отношения с представителями генерала де Голля и знаю, что Центр запрещает мне эти контакты…»[76]

Указаний Центра, запрещавших Арнольду Шнее контакты с представителями генерала де Голля, выявить не удалось. Вряд ли они вообще существовали. Центр всегда поощрял работу «Гарри», направленную на поиск новых источников информации. Резидент умело выполнял эти задания. Офицеры генерала де Голля, боровшиеся против фашистской Германии, были именно той средой, в которой «Гарри» мог найти хорошие источники важной военной и военно-политической информации.

А. Шнее был опытным разведчиком. Он руководил уникальной по организационному построению и информационным возможностям резидентурой. Длительное время по заданию Центра он выполнял курьерские задачи, организовывал добывание и доставку в Центр ценных документальных военно-технических сведений из Великобритании, Франции и Бельгии, которые способствовали улучшению качества советской военной техники.

В записках Л.Треппера, касающихся его встречи с «Гарри», важным, на мой взгляд, является утверждение Треппера о том, что Гарри якобы сделал Трепперу следующее предложение: «Есть у меня радиопередатчик и радист, но я не могу себе позволить ставить его под удар. Давай договоримся о регулярных встречах. Каждый раз я передаю тебе добытые мною сведения, причем сам их зашифровываю. Ты же возьми на себя передачу их в Центр». Москва приняла это предложение. Информации Робинсона поступали ко мне регулярно. Помогал ему деньгами, ибо он с трудом сводил концы с концами. Однако в состав «Красного оркестра» он так и не вошел…»[77]

«Гарри» в состав так называемого «красного оркестра» не входил. Трепперу не подчинялся. Он работал самостоятельно.

Сотрудничество А. Шнее с разведкой Красной Армии началось в 1923 году, когда ему едва исполнилось двадцать шесть лет. Чтобы понять, почему А. Шнее стал сотрудничать с советской военной разведкой, необходимо обратиться к некоторым фактам его биографии.

Родился «Гарри» 8 мая 1897 года в районе Брюсселя Сент-Джиле, в семье торговца. Отец — Давид Робинсон, уроженец Вильно. Мать — Анна Черханновская из Варшавы. Имя ему дали Генри. Генри Робинсон.

В начале двадцатого века семья Д. Робинсона переехала в Германию. Генри поступил в Гейдельбергский университет, где изучал филологию.

Во время Первой мировой войны Давид Робинсон и два его сына были интернированы и отправлены на принудительные работы. В соляных копях Генри заболел туберкулезом, был отправлен в Швейцарию, где прошел курс лечения и где включился в революционное движение.

В возрасте 20 лет Г. Робинсон вступил в Союз Спартака. В 1920 году Генри вступает в компартию Франции, становится активным работником Коминтерна. В 1921 году он активно борется против оккупации Рура французскими войсками. Несмотря на напряженную подпольную работу, Г. Робинсон успешно завершает обучение в Цюрихском университете, где изучал юриспруденцию.

В 1924 году Генри Робинсон оказывается в Берлине. В это время с ним знакомится нелегальный резидент Раз-ведуправления Красной Армии в Германии Оскар Стигга.

Опытный разведчик О. Стигга привлекает Г. Робинсона к выполнению отдельных заданий разведки, изучает его в ходе коротких встреч и по результатам его работы в 1924 году даст в Центр положительную характеристику на нового знакомого: «…Серьезный и осторожный работник, глубоко понимает требования разведки…». Новому источнику в тот год и был присвоен псевдоним «Гарри».

В ноябре 1935 года Стигга дает такую характеристику «Гарри»: «Я установил с ним знакомство по указанию из Москвы от тов. Берзина. В 1923–1924 годах он оказал нам крупные услуги разведывательного характера. Дал ряд ценных материалов и ценных рекомендаций по организации разведки. Он же дал нам «Монте»[78].

Гарри сам работник очень серьезный, осторожный, знает наши требования. Сможет помочь в создании технического аппарата для К.[79] для работы на островах, а также в самой Франции».

Стигга был талантливым разведчиком-вербовщиком. В те же годы он привлек к сотрудничеству с военной разведкой Рудольфа Гернштадта, который в предвоенные годы станет резидентом нелегальной резидентуры Развед-управления в Варшаве.

В 1935 году А. Шнее по рекомендации начальника военной разведки Яна Берзина прекращает свое сотрудничество с Коминтерном и посвящает себя выполнению заданий военной разведки, направленных, как он правильно понимал, на борьбу против единого и опасного врага — гитлеровской Германии и идеологии национал-социализма.

Характеристика и оценка возможностей «Гарри», данные Оскаром Стигга, в последующие годы полностью подтвердились.

С 1935 года «Гарри» работал помощником резидента. Его пригласили в Москву, где он прошел курс обучения на разведкурсах.

В 1937 году А. Шнее назначается руководителем нелегальной резидентуры Разведуправления Красной Армии в Англии. Агентурная сеть «Гарри» состояла из надежных людей, располагавших хорошими возможностями для добывания ценной документальной информации по военной технике. Источниками «Гарри» было добыто значительное количество ценной и весьма ценной информации по авиационной технике, радиоэлекторнике и другим направлениям, в которых Красная Армия испытывала острую нужду. По заключению 5-го управления Наркомата оборонной промышленности, материалы, поступавшие от «Гарри», отвечали острейшим требованиям и помогли сэкономить миллионы инвалютных рублей[80].

«Гарри» не только успешно руководил деятельностью нелегальной резидентуры, но и сам активно занимался вербовочной работой. С 1937 по 1940 год им было завербовано восемь ценных агентов во Франции, Бельгии и Швейцарии.

В октябре 1940 года Центр приказал «Гарри» сосредоточить усилия в основном на сборе сведений о фашистской Германии, ее вооруженных силах и военно-политических планах германского руководства.

29 октября 1940 года начальник Разведуправления Красной Армии генерал-лейтенант Ф. Голиков писал «Гарри»: «…Установите, в какой мере Германия использует Францию, ее промышленность, сырьевые и людские ресурсы в своих интересах. Это ваша первоочередная задача. Параллельно со сбором информации по всем вашим каналам вы должны приступить к разработке и вербовке новых источников. Установление радиосвязи с Центром — это ваша центральная задача, к осуществлению которой вы должны приступить немедленно».

«Гарри», проживавший на территории Франции, оккупированной немцами, хорошо понимал важность и значение новых задач, которые поставил перед ним начальник военной разведки. Используя свои широкие связи, резидент достаточно быстро организовал сбор сведений о германских частях, дислоцированных на территории Франции, и об их перебросках.

С каждой почтой «Гарри» направлял в Центр материалы об использовании немцами объектов военной промышленности для нужд германской армии. В Москве такие материалы позволяли учитывать дополнительные возможности, которые активно стало использовать германское политическое руководство и военное командование для наращивания сил и резервов оружия и боеприпасов для вермахта. Резервы были более чем достаточные.

За несколько месяцев до нападения фашистской Германии на СССР «Гарри» начал сообщать в Центр ценную информацию о перебросках немецких войск и военной техники из Франции в Румынию. На основе этой информации, регулярно поступавшей в Москву от «Гарри», можно было судить о подготовке немцев к нападению на СССР. Сведения «Гарри» подтверждались данными, поступавшими от Ильзе Штёбе, Рихарда Зорге, Курта Велкиша, резидентов Разведуправления штаба Красной Армии генерал-майора В. Тупикова («Арнольд»), полковника А. Яковлева («Савва») и многих других военных разведчиков.

К июню 1941 года «Гарри» завершил работу по созданию автономной линии радиосвязи с Центром. Он лично завербовал радиста и хозяина радиоквартиры. Центр передал ему специальную радиоаппаратуру. «Гарри» провел пробные сеансы радиосвязи. Однако произошло то, что в Центре предвидеть никто не мог. «Гарри» отчетливо слышал Центр, а Центр не слышал «Гарри». Односторонняя радиосвязь Центра с источником тоже представляет определенную ценность. Но в 1941 году Центру нужна была информация от «Гарри», а его позывные Центр не слышал. Оказалось, что радиопередатчик, который попал к «Гарри», при транспортировке был поврежден. Исправить его «Гарри», гуманитарий по образованию, сам не мог.

Центр, пытаясь наладить связь с А. Шнее, приказывает 30 июня 1941 года Л. Трепперу вступить в контакт с «нашим человеком «Гарри», называет его адрес в Париже, имя, фамилию и все особые приметы. Это была роковая ошибка Центра, которая впоследствии привела к аресту «Гарри».

«Гарри» действительно стал передавать Л. Трепперу сведения, добытые его источниками, о воинских формированиях немцев во Франции. Однако многие из них задерживались или вовсе не передавались в Центр, так как у Треппера было достаточно своих материалов, интересовавших Центр.

За весь 1942 год Треппер передал в Москву только 16 информационных донесений резидента «Гарри». При самостоятельной работе и при наличии прямой радиосвязи с Центром «Гарри», несомненно, мог бы передать в Москву в десятки раз больше сведений. Главное — он бы работал безопасно и более эффективно. Лишь теперь можно сказать, что в 1941–1942 годах «Гарри» имел более ценных источников, чем «Отто».

Среди друзей «Гарри» были антифашисты, которые являлись специалистами в области радиотехники. Они могли бы оказать «Гарри» (с ведома Центр) помощь и восстановить работоспособность его радиостанции. Но этого не произошло. Случилось другое.

В сентябре 1941 года состоялся первый контакт Л. Треппера с «Гарри». Через три месяца, то есть в дека-бре того же года, в одном из звеньев резидентуры Треп-пера произошел первый провал.

К концу ноября 1942 года резидентура Треппера была полностью уничтожена. В руки гестаповцев попали коды резидентуры. Это несомненно дало немцам возможность прочитать запеленгованную службой радиоперехвата радиограмму Центра от 30 июня 1941 года, в которой указывалось настоящее имя и фамилия «Гарри», его домашний адрес и подтверждалось, что он является человеком военной разведки.

Используя эти данные, полученные в результате дешифрования, гестаповцы 21 декабря 1942 года арестовали «Гарри» и семью итальянцев Гриотти, хозяев его конспиративной квартиры. Так что все рассуждения о том, кто выдал «Гарри» — Л. Треппер или Г. Кац, не имели и не имеют смысла.

В декабре 1942 года с «Гарри» произошло то, что несколько раньше случилось с Ильзе Штёбе в Берлине. Радиограммы Центра, зафиксированные в 1941 году подразделениями германской службы радиоперехвата, которой руководил генерал Тиле, были расшифрованы во второй половине 1942 года. После были произведены аресты советских разведчиков «Гарри» и «Альты», которые были в полной безопасности до тех пор, пока их адреса по линии радиосвязи не были переданы Л. Трепперу и А. Гуревичу.

После ареста «Гарри» около шести месяцев содержался в тюрьме во Франции. Допросы, которые проводил подполковник Панвиц и его подчиненные, результатов не принесли. «Гарри» перевели в Берлин в каторжную тюрьму Плётцензее. В ад, в котором, как писал великий Данте:

В сопроводительном письме гестапо от 19 января 1943 года говорилось, что советский агент «Гарри» отправлен в Берлин, так как с 1930 года находится в имперском розыске и является исключительно важной персоной…

Гестапо располагало многими доказательствами, что «Гарри» занимался разведкой в интересах Советского Союза. В руках следователей были расшифрованные радиограммы, показания арестованных агентов, которые кое-что знали о работе «Гарри», а также документы, захваченные на конспиративной квартире во время ареста разведчика.

Несмотря ни на что, «Гарри» не выдал немцам ни своего шифра, ни каких-либо других важных сведений о своей работе на советскую военную разведку, не предал ни одного из своих источников. Это утверждали в декабре 1949 года представители английской разведки, захватившие в конце войны архив германской тайной полиции. На основе данных гестапо британцы составили специальный доклад «Дело «Красной капеллы». Этот доклад, имея всего 60 машинописных страниц, состоял из шести разделов. Они имели следующие названия: «Группа Треппера», «Группа Ефремова», «Группа Гарри Робинсона», «Группа Шульце-Бойзена», «Группа Арвида Хар-нака», «Группа Радо».

Свой секретный доклад англичане передали членам созданного в те годы Информационного комитета, который представлял не что иное, как объединенный контрразведывательный орган западноевропейских стран, вошедших в военный блок НАТО.

Когда члены Информационного комитета изучили доклад британской разведки, они были поражены тем, что им удалось узнать о деятельности резидентур советской военной разведки в странах Западной Европы. Их поразило все — и количество резидентур, действовавших накануне войны в Германии, Франции, Бельгии, Голландии и Швейцарии, и то, что советские военные разведчики смогли проникнуть в высшие органы политического управления третьего рейха, имели бесперебойную связь с московским Центром, что позволяло им немедленно передавать в Москву добытые важные сведения о замыслах германского политического руководства.

Несомненно, члены натовского Информационного комитета хотели бы знать как можно больше и о группе «Гарри», но сведений о ней было очень мало. Тем не ме-нее британцы писали о «Гарри»: «Робинсон, который был необычно умным и разносторонне образованным человеком, мало дал немцам сведений во время допросов. Ему удалось спасти большое число своих агентов… Многие остались неопознанными до настоящего времени…»

Сегодня можно сказать, что многие источники «Гарри» продолжали после окончания Второй мировой войны активно сотрудничать с советской военной разведкой. Этот факт является убедительным доказательством того, что «Гарри» во время допросов и пыток действительно никого не выдал…

Работа резидентур советской военной разведки в Европе накануне войны против фашистской Германии заинтересовала и представителей американских спецслужб. Специалисты из уже созданного в те годы ЦРУ прибрали к рукам все архивные документы гестапо по делу «Красной капеллы» и провели их новый тщательный анализ. Американцев интересовал опыт работы Разведывательного управления Красной Армии, точные установочные данные на всех советских разведчиков и агентов, которые стали известны гестаповцам, формы и методы специальной работы советских военных разведчиков. Такие даже разрозненные и в значительной степени искаженные сведения о деятельности советской разведки, впервые оказавшиеся в руках специалистов ЦРУ, представляли огромную ценность для американских специалистов в области разведки.

В ЦРУ тоже было подготовлено специальное исследование — «Анализ организации и деятельности советской разведывательной и шпионской сетей в Западной Европе. 1936–1945 гг.».

На этом документе стоял гриф «Секретно».

Доклад британской разведки оказался в Москве в январе 1950 года. А доклад специалистов ЦРУ несколько позже. Следует отметить, что американские специалисты потрудились добросовестно.

В докладе ЦРУ имеется около двадцати приложений. Они представляют собой схемы резидентур и групп со-ветской разведки, которые стали известны гестапо. Однако среди этих подробных схем нет схемы организационной структуры резидентуры «Гарри». Это еще раз говорит о том, что все попытки гестаповских следователей сломить резидента «Гарри», заставить его выдать своих товарищей по секретной и опасной борьбе против фашистской Германии оказались безуспешными.

Глава седьмая. «Буду обезглавлен или расстрелян — победа будет за нами»

Последнее донесение «Гарри» поступило в Главное разведывательное управление в конце сентября 1944 года. Неожиданно оно прибыло из Софии, где «Гарри» никогда не был.

Обстановка в Болгарии летом 1944 года была сложной. Формально эта страна не участвовала в войне против СССР и поддерживала с Москвой дипломатические отношения. Правительство во главе с Божиловым не решилось направить части своей армии на советско-германский фронт — Болгария всегда симпатизировала России, которая в XIX веке освободила эту страну от турецкого ига. Но болгарское руководство, находившееся под влиянием фашистской Германии, помогало Гитлеру всем, чем могло.

Советское правительство весной и летом 1944 года неоднократно обращалось к правительству Болгарии с предложением разорвать союз с Германией и соблюдать нейтралитет. Болгарское руководство предпринимало различные маневры отвлекающего характера, но связей с фашистской Германией не разрывало. Была даже проведена смена правительства Божилова на команду Багряно-ва, которая была столь же профашистски настроена, как и предыдущее руководство страны. В этих условиях вокруг советского дипломатического представительства в Софии сложилась непростая обстановка. За советскими дипломатами следили и болгарские, и германские контрразведчики.

Однажды в городе к одному из дипломатов советского посольства, который, к счастью, оказался сотрудником внешней разведки НКВД, подошел незнакомец, передал записку и быстро удалился.

Видимо, этот иностранец тщательно готовился к встрече с работником советского посольства. Опасаясь попасть в капканы немецкой контрразведки, которая в сентябре 1944 года действовала в Софии, как в Берлине, неизвестный передал, как оказалось, не одну, а даже две записки.

В одной из них он кратко сообщил о своей необычной миссии: «Французский товарищ Анри Робинсон, называющий себя «Гарри», был арестован гестапо в декабре 1942 года в своем доме. Он был выдан лицом, которое получило его адрес из Москвы. Жена его и сын его тоже были арестованы, заключены в тюрьму, а затем казнены. Сам «Гарри» был заключен в одиночку и впоследствии отвезен в Берлин, Хауптзихерхайтсамт, Принц Альбрехт-штрассе[81], где содержится в большом секрете в камере № 15 в ожидании смертного приговора. Пишущий эти строки видел его 20 сентября 1943 года, когда выходил из соседней камеры № 16 и обещал ему передать его сообщение».

Судя по содержанию этой уникальной записки, переданной советскому дипломату в Софии, автор ее был болгарином (записка была написана на болгарском языке).

Так и оказалось. После войны «компетентные органы Болгарии установили, что эту записку подготовил болгарин Петро Божков[82]. В 1941 году он был студентом Берлинского университета. За участие в пропаганде антифашистских лозунгов и контакты с первыми советскими военнопленными Петро Божков был арестован и брошен в тюрьму Плётцензее. Он содержался в камере № 16 и случайно (видимо, это произошло в 1943 году во время прогулки для арестованных) «Гарри», опытный конспиратор и человек, обладавший исключительными коммуникативными способностями, смог познакомиться с узником камеры № 16.

Вероятно, узники 15-й и 16-й камер тюрьмы Плётцензее имели не одну возможность обменяться несколькими словами, несмотря на жесткий контроль со стороны надзирателей. На каком языке они разговаривали? «Гарри» знал немецкий, французский, английский, итальянский и русский языки. Возможно, что Петро Божков тоже владел одним из этих языков.

«Гарри», поверив новому болгарскому знакомому, сообщил ему, что он был арестован во Франции в декабре 1942 года, что его семья — жена и сын тоже схвачены гестаповцами.

Видимо, когда гестаповцы не смогли получить от «Гарри» необходимые сведения и уже было принято решение казнить (расстрелять или повесить) этого француза, наблюдение за ним на некоторое время все-таки было ослаблено. Чем и воспользовался «Гарри», настоящего имени которого гестаповцы так и не узнали[83].

В записке болгарина есть одна строка, которая привлекает особое внимание. «Гарри» передал новому знакомому, которому стал доверять, что он был выдан гестаповцам человеком, получившим его адрес из Москвы. Болгарин об этом сообщил так: «което е получило неговия адресъ отъ Москва» (который получил его адрес из Москвы).

Записка «Гарри», адресованная советским товарищам, была написана на немецком языке. Видимо, сохранить ее в пригодном для чтения виде было трудно: по пути на свободу из гестаповской тюрьмы она оказалась в очень жалком состоянии. Размер ее — чуть больше наклейки спичечного коробка. Это вынудило болгарского друга, оказавшегося после Плётцензее в более благоприятных условиях, перепечатать текст сообщения «Гарри». Об этом болгарин сообщил в своем письме: записка «Гарри» «препысъ отъ неговъ манускрыптъ» — что можно перевести так: «послание «Гарри» является копией его сообщения».

О чем же сообщал «Гарри» в Центр в своем последнем донесении? Вот полный текст донесения резидента «Гарри», переведенного с немецкого на русский язык:

«1. Паскаль работает на гестапо с июля 42. Он предал: свою группу, группу Хемница, группу Симекс и Отто и его людей.

2. Муж Паулы в декабре 42 предал Анни, «Сиси», мою жену и моего сына.

3. Отто арестован в ноябре 42. Его помощник тоже арестован в декабре 42. Паула и радист арестованы в январе 43. Арестованы радисты в Брюсселе и Париже. Н. из Бр. (доктор??!) арестован в Марселе.

4. Адрес квартиры в Праге выдан.

5. Парашютист Ослиберн (Osliburn) арестован в сентябре 42 в Малине (Malines).

6. Предан человеком, который был единственным, кто имел связь и адрес, полученные от вас. Я был арестован вместе с другом в декабре 42. По этому адресу был найден материал. Друг приговорен к смертной казни, жена — к 10 годам. Мой швейцарский друг в П. арестован в апреле. Бланше арестован в мае. Четыре знакомых сотрудника также арестованы. Из аппарата все связи, вкл. во франц. минист. и ген. штабе были известны только ГА.

7. Здесь Анни со мной, предупредите «Сиси».

Приговорены радист, Доктор, мой друг[84], моя жена, мой сын. Мой судебный процесс еще не состоялся. Предупредите «Сиси». Руководящие круги убеждены в поражении Германии. Буду обезглавлен или расстрелян — победа будет за нами.

Ваш Г.»

Последнее донесение «Гарри», переданное в Центр через болгарского друга, поражает. Резидент, сообщая известные ему факты об арестах источников, проявляет настойчивое беспокойство о тех, кто остался на свободе и не был затронут провалом. «Гарри» дважды повторяет: «предупредите Сиси» и дважды подчеркивает свое обращение к Центру, стремясь привлечь к нему особое внимание.

О себе «Гарри» сообщает скупо: судебный процесс еще не состоялся. Однако «Гарри» не сомневается — этот процесс кончится для него трагически.

В своем последнем донесении в Центр Арнольд Шнее («Гарри») не сожалеет о том, что его могут обезглавить на гильотине или расстрелять. На крошечном клочке бумаги он пишет в тюрьме то, о чем мечтал и в чем был абсолютно уверен: «Победа будет за нами»…

До победы Генри Робинсон (Арнольд Шнее) не дожил. Документов, подтверждающих, где и каким образом он был казнен, не найдено. Видимо, их и не было.

Но о резиденте «Гарри» осталась память — некоторые его источники после окончания Второй мировой войны продолжали бескорыстно сотрудничать с советской военной разведкой.