Без страха и сомнений

Глава 10

– А, вот ты где, – сказала вдовствующая герцогиня, рассматривая коллекцию Сейбера, собранную им в путешествиях.

– Добрый вечер, бабушка, – промолвил Сейбер, прикрыв дверь гостиной. Он все еще не мог опомниться после ее вчерашней просьбы. – Я, признаться, не ждал…

– Да что с тобой, мой мальчик? – перебила его вдова. – Это… это просто ни на что не похоже.

Он взглянул на Бигена, который не удосужился предупредить своего хозяина о приходе бабушки в сопровождении виконта Хансиньора… и Эллы. Биген не доложил об этом Сейберу, и теперь тому не удастся больше скрыться от общества.

– Необычная комната, Сейбер, – заметил Струан, прохаживаясь среди скульптур из слоновой кости, жадеита и золота, которые Сейбер собрал на Востоке. – Тебе она не кажется немного мрачноватой? Твой слуга говорит, ты проводишь здесь почти все свободное время.

Сейбер почувствовал глухое раздражение.

– Он прав – хотя и пренебрегает своими обязанностями дворецкого. Я действительно провожу здесь вечера. Один. И я не считаю, что моя гостиная производит гнетущее впечатление. – На Элле была коричневая накидка с меховой опушкой, надетая поверх шелкового платья. Она стояла совсем близко. Ему нельзя смотреть на нее, иначе образ девушки будет терзать его и после ее ухода.

Он и так уже натворил дел. Встреча у Иглтонов не выходит у него из головы. Он поддался порывам, на которые не имел никакого права. А потом решил посетить Ганновер-сквер, дабы принести свои извинения, что еще больше все запутало.

Элла должна уехать. Они все должны уехать, и чем скорее, тем лучше. Он не спал толком уже три ночи подряд. Сейбер всеми силами сопротивлялся сну, боясь снова оказаться в состоянии, при мысли о котором его охватывал ужас.

– Ну а мне твоя комната не нравится, – заявила бабушка, обойдя кругом золотую статую богини из Бирмы и остановившись рядом с переплетенными жадеитовыми змейками. Она возмущенно отвернулась от их высунутых языков. – Мрачное, тревожное место. Повторяю, мрачное. Что же с тобой творится, мой мальчик? Я послала тебе записку, чтобы ты поехал с нами сегодня вечером в Пэл-Мэл. Вам с Эллой надо переговорить.

Элла пробормотала что-то неразборчивое, но тут же прикусила нижнюю губу, глаза ее засверкали.

– Ваша светлость, – вмешался Струан, приблизившись к старушке размеренным шагом. – Вы не говорили нам, что пригласили Сейбера в Пэл-Мэл. Вы говорили…

– Я сама знаю, что я говорила, а что нет. – Она уселась в кресло черного дерева с позолоченными ножками в форме когтей орла и с нарисованными на спинке крыльями. – Я отвечаю за свои слова. В отличие от некоторых, которые все слишком быстро забывают. Струан нахмурился.

– В данных обстоятельствах это не оправдывает… – Оправдывает.

– Прабабушка не сказала нам, что ты приглашен в Пэл-Мэл, – тихо прошептала Элла, обращаясь к Сейберу. – Она, наверное, забыла. Мы с папой думали, что это ты пригласил нас к себе. Мы сейчас же уедем.

Сейбер остановился у камина. Он видел, что Элла взволнована. Она не должна так страдать – ей уже и так пришлось многое вынести.

– Элла…

– Помолчи, – приказала бабушка. – Поскольку ты отказался навестить нас, мы сами пришли к тебе.

Струан ничего на это не сказал, лишь молча наблюдал за происходящим. Это казалось странным. Сейбер с ужасом ждал, когда Струан даст выход своему раздражению, поскольку в этом случае он тоже не мог за себя поручиться.

– Мы так не договаривались – я не намерен исполнять ваши приказания, – сказал он бабушке. Он просто не может и не хочет искать Элле жениха.

– Скажите пожалуйста! – пренебрежительно обронила бабушка. Она кинула на Бигена сердитый взгляд. – Твой слуга всегда присутствует при семейных разговорах?

Биген поклонился и вышел на середину комнаты.

– Прикажете начать, милорд?

Сейбер хмуро посмотрел на своего верного друга и слугу.

– Вы обещали научить меня отвечать на письма. Когда настанет подходящий момент, сказали вы.

– Отвечать на письма?

Биген вытащил из кармана шелковой туники кожаный мешочек, из которого он достал целый ворох конвертов и визитных карточек.

– Странные они все-таки, эти англичане, – промолвил слуга, перебирая бумаги. – Визиты, сплошные визиты. И все в одно и то же время. Очень странно.

– Что-нибудь срочное, Биген? – Сейбер и его дворецкий заключили молчаливое соглашение о взаимном уважении. Им слишком многое пришлось пережить вместе, чтобы вести себя как слуга и хозяин.

Биген не спеша достал очки, нацепил их на нос и принялся читать:

– Мы будем счастливы, если вы найдете возможным нанести нам визит. Так, так, так. В Карлтон-Хаусе во столько-то часов, так, так, так… – Он положил карточку обратно в мешок. – Теперь вот это. Музыкальный вечер у леди Джоанны Бэнкэм. И еще множество других, милорд. Нам следует ответить на них. Могу поклясться, англичане получают столько приглашений, что могут набить ими кладовую.

Сейбер чувствовал, что поведение его слуги ошеломило гостей.

– Благодарю, Биген. Но это может и подождать.

– Как скажете, милорд. Только я так считаю, на предложение руки и сердца надо все же ответить. Там, где я раньше жил, все пришли бы в ужас от такой записки, но…

– Предложение руки и сердца? – воскликнула бабушка. – Кому же ты сделал предложение, мой мальчик?

– Нет-нет, ваша светлость, – любезно возразил ей Биген. – Предложение сделали графу, а не сам граф. – Он произнес эту фразу медленно, словно бабушка была туговата на ухо или плохо соображала.

Решив положить конец развязному поведению Бигена, Сейбер бросил на него предупреждающий взгляд, слуга молча поклонился и закрыл мешочек.

– Сейбер, отвечай же, твоему слуге позволено присутствовать при семейных разговорах?

– Я еще не отослал его, – сказал Сейбер, а сам подумал, что отошлет его только вместе с гостями.

– Так отошли его. Как он смеет надоедать нам с какими-то пригласительными карточками в такой момент.

– Прабабушка, – взмолилась Элла, – прошу вас.

– «Прошу вас». О чем это ты просишь меня, интересно знать. Поскольку ты все равно не скажешь, я попробую догадаться: ты просишь меня поспешить. И я так и сделаю – в свое время. Почему твой слуга так странно одет, Сейбер?

Биген отвесил герцогине церемонный поклон, лицо его превратилось в застывшую маску.

– Я из Индии, ваша светлость.

– Но это не повод, чтобы…

– Прабабушка! – Элла подлетела к ее креслу. – Это неслыханно! Невежливо в конце концов! Нам не следовало врываться к Сейберу без приглашения. И уж тем более обсуждать…

– Я буду обсуждать все что захочу, – отрезала бабушка, но тем не менее накинула капюшон плаща на шляпку. – Но поскольку вы собираетесь вместе обсуждать список кандидатов, вам, кажется, нужно уединиться. Что ж, желаю успеха в этом полезном начинании. Идем, Струан. Пусть работают.

Не глядя на Сейбера, Струан поклонился и предложил герцогине руку.

– Дельное замечание. Мы вернемся чуть позже.

– Позже? – переспросила Элла. – Но ведь уже девятый час.

Герцогиня поднесла к глазам лорнет и оглядела по очереди сначала Эллу, потом Сейбера.

– Полагаю, ничто не мешает вам провести пару часов, обсуждая насущные вопросы.

Они собрались уходить – и оставляют Эллу!

– Так когда вы желаете просмотреть список визитов, милорд? – спросил Биген. – Вы пользуетесь очевидным успехом.

Сейбер покачал головой:

– Оставь, пожалуйста, карточки, Биген.

– Просто поразительно, – заметила бабушка. – Идем же, Струан.

Сейбер сделал шаг в сторону от камина.

– Смею вам напомнить, бабушка, что у Эллы нет сопровождающего.

Пожилая леди приостановилась и похлопала Бигена по руке:

– Ты будешь сопровождать мисс Россмара, понятно? Биген ничего на это не ответил.

Струан заметил с серьезным видом:

– Сейбер, ты же как-никак член семьи. Ты должен нам помочь в этом деле. Твой слуга отвечает за безопасность и репутацию Эллы. Ты понимаешь всю ответственность, Биген?

– Безопасность и репутация юной леди? – повторил Биген.

– Именно, – сказал Струан. – Это чистая формальность. Так, на всякий случай, если у кого-нибудь возникнут вопросы. Мы пошлем экипаж за Эллой к десяти часам. Это тебе подходит, Сейбер?

Он чувствовал на себе ее пристальный, напряженный взгляд.

– Да, – коротко согласился он. Что он еще мог сказать в присутствии остальных?

Биген вышел проводить Струана и бабушку до дверей.

– Просто невероятно! – воскликнула Элла. – Она солгала. Папа не возразил ей, и они оставили меня здесь, как будто так и надо. Они пришлют за мной экипаж через два часа? И твой слуга будет меня сопровождать? Очень, очень странно.

Сейбер молча смотрел на нее. Он никак не мог заставить себя отвести взгляд. Элла его околдовала. Вселяет в него ужас.

– Скажи же что-нибудь, – попросила девушка. – Как ты думаешь, чем вызвано их поведение?

– Твое поведение интересует меня гораздо больше. Совсем недавно ты всеми правдами и неправдами стремилась проникнуть в мой дом, преследовала меня в клубе. А теперь, когда твои родные буквально навязывают тебе мое общество, ты недовольна. Что это значит, Элла? Неужели сладок только запретный плод? – Он знал, что жестоко так говорить с ней, но он не мог лгать. – Или может быть, увидев меня при свете дня, ты пришла к выводу, что я больше ничем не напоминаю героя твоих детских мечтаний.

– Это мелочно и подло – то, что ты говоришь, – сказала Элла.

– Я говорю откровенно и прямо. Я не пытаюсь скрыть горькую правду за красивыми фразами.

Она опустила ресницы.

– И твоя прямолинейность пользуется успехом – у тебя столько приглашений. Тебе даже предлагают руку и сердце? Никогда бы не подумала.

Сейбер и сам ничего не знал об этом. Вероятно, это проделки Бигена – насочинял бог весть что.

– Тебе неприятно, что меня приглашают? Ты ревнуешь?

– Зачем бы мне ревновать? У меня у самой полно приглашений.

– Не сомневаюсь. Возможно, именно поэтому ты потеряла ко мне всякий интерес.

– Но ты же ясно дал понять, что не хочешь иметь со мной дела, Сейбер.

– И ты с готовностью приняла это? – спросил он не без горечи, понимая, что именно этого он и добивался.

– Нет еще. Нам предстоит провести вместе два часа – тогда и посмотрим.

Два часа вместе. Вдвоем. Сейбер нервно поигрывал цепочкой от часов. Он должен быть начеку. Стоит ему потерять контроль над собой, это может привести к катастрофе. Неизвестно, на что он способен в таком состоянии, когда мрачные силы овладеют его сознанием.

Нет, он, конечно, не причинит Элле вреда… Он уверен в этом. Но в то же время как он может знать наверняка…

– Сейбер, я просто вне себя! То, чего я хочу, никого не касается.

– Это касается тебя, – заметил он. Голос его прозвучал, как чужой.

Она уперлась кулачками в бока и приблизилась к нему.

– Надо полагать, ничего другого мне не приходится ждать от человека, для которого я не больше, чем игрушка.

– Это не так.

– Да-да, – пробормотала она. – Ты прав. Не игрушка, а просто вещь, которую берут, а потом выбрасывают за ненадобностью.

– Это беспочвенное замечание. – Насколько ему известно, даже во время сильнейших приступов он ни разу никому не причинил вреда.

Насколько ему известно. Но ведь есть и те, кто знает о его болезни, но никогда не расскажет ему о минутах, часах беспамятства из желания не усугублять его отчаяние.

Элла отвернулась от него.

– Итак, мы сядем здесь – ты, мистер Биген и я – и будем разыгрывать комедию целых два часа?

– Биген, – поправил ее Сейбер. – Он не любит, когда его называют мистер Биген.

– Ах-ах! – Она снова шагнула к нему. – Глупости! Чепуха! И ты говоришь мне это, когда вся жизнь моя превратилась в беспросветный мрак.

– А ты думаешь, моя жизнь светлее? – Он не спеша развязал ее плащ и спустил его с плеч девушки. Потянув за ленточки, он снял бархатную шляпку с ее головы. Она не помогала ему, но и не сопротивлялась. – Тебе эта комната не нравится? – спросил он Эллу.

– Мне она кажется немного необычной, – призналась девушка, прищурившись и оглядывая комнату. – Я бы все здесь расставила по-другому. И твои сокровища – это действительно сокровища. Нет, мне комната не кажется мрачной. Наоборот, она мне кажется волшебной.

– Ты согласна подождать здесь, пока за тобой не приедет твой экипаж?

Вместо ответа она села на низкий зеленый пуфик, положила на колени ридикюль и протянула руки к огню.

Маленький изящный золотой ридикюль, расшитый бриллиантами, – тот самый, что он прислал ей в подарок. Он его раньше не заметил.

Элла взяла сумочку в руки.

– Какая прелестная вещица. Ты сделал мне такой щедрый подарок.

Ему хотелось что-нибудь ей подарить. Хотя он и приказал Бигену передать ей слова, которые призваны были охладить ее интерес к нему, Сейберу стало приятно, что у девушки останется его подарок. Ридикюль и рубин были одними из тех сокровищ, которыми Сейбер намеревался осыпать Эллу, прежде чем их дороги разойдутся.

– Ну хорошо. – Он опустился на кресло, на котором недавно сидела его бабушка. – Я рад, что тебе здесь нравится. Так с чего мы начнем?

– Ничего мы начинать не будем. Мистер Биген что-то долго не возвращается.

– Биген.

Она шумно задышала.

– Он не придет.

Элла пристально посмотрела на него.

– Он обязан вернуться. Папа сказал, что он будет сопровождать меня.

– Биген вернется только тогда, когда я его позову. У него полно других дел. Его помощь понадобится, когда подъедет экипаж. Струан сказал, что Биген отвечает за твою безопасность и репутацию. Но в этой комнате ему сейчас нечего делать. Я, пожалуй, напишу пока имена возможных кандидатов.

– Расскажи мне про Индию. Он с усилием оперся о стол.

– Мне нечего тебе рассказать.

– Как это произошло? Где тебя ранили?

– Нам надо составить список. – Он встал и подошел к черному полированному бюро, принадлежавшему ранее китайскому принцу. – Сядь у огня. Здесь холодно.

А я пока займусь списком если у тебя есть какие-то предложения …

– Не теряй время – напрасный труд.

– Скажи, есть ли у тебя кто-нибудь на примете.

– А я предлагаю тебе рассказать мне об Индии. И о том, почему ты вернулся туда во второй раз, хотя уже был ранен.

Он положил перед собой лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу.

– Сэр Нолтон Карстэрс – вполне безобидный джентльмен.

– Великолепная рекомендация!

Сейбер вывел имя на листе.

– Он тебе понравится…

– Никто мне не понравится! – Он почувствовал, что она подошла к нему сзади. – Ты прекрасно знаешь, что никто мне тебя не заменит.

– Элла, прошу, перестань.

– Почему бабушка именно тебе поручила искать мне жениха.

– Ее поступки всегда непредсказуемы. Это можно объяснить тем, что Струан вел довольно отшельнический образ жизни в своем приходе, пока не женился на Джастине.

– Он не был священником. Он не давал клятву.

– И тем не менее, – терпеливо продолжал Сейбер, – он был священником вo всем, кроме этого. Ему не приходилось вращаться в обществе. А сейчас они с Джастиной счастливы и живут в Шотландии со своей семьей. Разве я не прав?

– Прав, – промолвила она, остановившись у него за спиной. – Я уже сказала им, что нам лучше вернуться домой.

Сейбер глубоко вздохнул.

– Я думаю, бабушка попросила меня помочь в этом деле, потому что, по ее мнению, я хорошо знаком с теми, кто может стать для тебя подходящим мужем.

Она положила руку ему на плечо.

– Это ложь, мой дорогой, – тихо сказала она. – Что ж, продолжай работу над списком – по крайней мере он понравится вдове. Она желает мне добра, я знаю. Она всегда меня защищала, хотя я – никто.

– Нет, ты особенная, не такая, как все. – Он накрыл ее руку своей ладонью. – Судьба тебя не баловала, Элла. Но ты самая прекрасная из женщин, и любой мужчина будет счастлив взять в жены такое сокровище.

– Только не ты, – сказала она и убрала руку. Остановившись у бюро, она рассеянно потрогала медную коробочку. – Продолжай список, Сейбер.

Он посмотрел на коробочку в ее руках, борясь с желанием вырвать ее у Эллы.

– Ты запачкаешь пальцы.

Элла открыла крышку коробочки и негромко рассмеялась:

– Ой, это же коллекция пуговиц. У меня тоже было много пуговиц, когда я… Мама собирала их и давала мне поиграть. Мне они очень нравились, и только став взрослой, я поняла, что это были пуговицы от одежды тех, кто приходил в тот дом.

– Элла… не говори об этом.

– Боль уже прошла. Все забылось.

Забылось? Как можно такое забыть?

– Откуда они у тебя? Они… от военных мундиров? Сейбер не мог заставить себя посмотреть на пуговицы.

Он вновь принялся за список.

– Да, пуговицы военные. Так, сувениры.

– А ты, оказывается, коллекционер, – заметила девушка. – Не знала тебя с этой стороны. Но они… они почти все одинаковые.

– Одинаковые? – Пуговицы были срезаны с мундиров убитых солдат его полка. – Не помню, откуда взялись. Надо будет сказать Бигену, чтобы выбросил их. – Нет, он будет хранить их до конца своих дней.

Элла закрыла коробочку и положила на место.

– Ненавижу Лондон.

– Я и сам от него не в восторге.

– Тогда зачем ты здесь?

Да потому, что здесь он может оставаться неузнанным.

– Я привык к Лондону.

– А как же Шиллингдаун? Кто управляет твоим поместьем?

– Мой поверенный.

– Тебе не нравится твоя усадьба?

Поместье напоминало ему о мечте иметь семью, жену, детей. И только Эллу он хотел видеть рядом с собой, но им никогда не суждено быть вместе, даже если он забудет прошлое – ее и свое.

– Сейбер?

– Мне нравится Шиллингдаун. Когда-нибудь я туда вернусь. Я и сейчас его навещаю иногда.

– А я бы хотела жить в Керколди.

– Прелестное поместье. Тебе нравится жить в охотничьем домике?

Она рассмеялась. Ее смех завораживал Сейбера. Он улыбнулся против воли.

– Я обожаю этот домик, – сказала она. – Ты его не видел, но это самый необычный и уютный домик в мире. Папа с мамой его тоже очень любят. Кроме того, он расположен совсем рядом с замком, где живут Арран и Грейс с детьми. Да, мне нравится там жить.

– А Эдинбург? Ты любишь там бывать?

– Да. На Шарлотт-сквер всегда полно людей, звучит музыка.

– И ты ни разу не встретила там какого-нибудь молодого щеголя, который пленил бы твое сердце? Ты могла бы жить с ним счастливо в своей любимой Шотландии.

– Нет.

Сейбер почувствовал радостное облегчение, услышав ее твердый ответ.

– Когда-то я рассказывала тебе о папе и о том, как он спас нас с Максом.

Сейбер чуть было не сказал ей, что не хочет сейчас касаться этой темы.

– Да, я помню.

– Ты знаешь, меня продавали с аукциона в том доме. В том доме, где у моей матери и дяди была комната.

– Тебе не стоит говорить о прошлом сейчас.

– Когда моя мама была молода, а денег не хватало, она… Она работала по дому.

Девушка рассказывала это, не подозревая, что ему было почти все известно о ней, о многом он сам догадался.

– Меня водили перед собравшейся публикой…

– Нет, Элла. Ни слова больше Тебя жестоко использовали.

– Мы оба изведали страдания, Сейбер. Неужели этого недостаточно, чтобы стать ближе друг другу? Чтобы утешать друг друга, заботиться друг о друге?

Такая нежная, добрая. Ей ничего не известно о его теперешней внутренней сущности.

Зашуршав юбками, она опустилась на колени подле его кресла.

– Мне бы так хотелось заботиться о тебе, Сейбер.

– Спасибо за заботу. – Он не может позволить себе смягчиться.

Прохладная ладонь легла на его щеку.

– Ты чего-то недоговариваешь, верно? – промолвила она. – Ты думаешь, мне все равно, меня это не касается?

Его затопила волна нежности к ней. Он накрыл ее руку и поцеловал в ладонь.

– Я ничего не могла сделать. – Голос ее задрожал. – Мне оставалось только покориться – я стояла перед ними, они разглядывали меня, на мне было надето только…

– Нет! Нет, Элла, я этого не вынесу. Мне больно за тебя. – И за себя. Он не мог вычеркнуть из памяти то, что с ней случилось. Бедное дитя. Бедное, беспомощное дитя. Они не смогут принести счастья друг другу. Он не сможет сделать женщину счастливой.

– Так в этом все дело? Тебя пугает мое прошлое?

– Нет! – Это была и правда, и ложь. – Ты думаешь, что знаешь меня, Элла. Но это не так. Если бы ты знала меня, то ни за что не захотела бы быть со мной.

– Я хочу быть с тобой – мне все равно, кто бы ты ни был на самом деле. – Она положила голову ему на плечо. – Я знаю, кто ты, Сейбер. Ты мужчина. Хороший и не очень. Сильный и слабый. Храбрый и осторожный – как всякий мужчина. Но ты значишь для меня гораздо больше.

Она говорила, и слова ее проникали ему в самое сердце – или туда, где оно когда-то было.

– Как бы мне хотелось принять то, что ты даришь мне.

– Тогда сделай это, – прошептала она, подняв лицо и поцеловав его в подбородок. – Сделай это, Сейбер. Прими меня.

Принять ее? Он обхватил ладонями ее лицо, прижался щекой к ее щеке. Вдохнул ее аромат – так пахнут полевые цветы, свежескошенная трава, нагретая солнцем. Этот запах несет с собой ветер с шотландских вересковых полей. Сладчайшая из ран – любить и быть любимым и в то же время быть отвергнутым.

Сейбер заглянул в глаза Эллы, глаза цвета ее красно-коричневого платья.

Ее нежные губы раскрылись.

Он взглянул на ее губы, за которыми блеснули белоснежные зубки.

Элла приподняла лицо.

Сейбер чувствовал ее дыхание на своей щеке.

Она закрыла глаза.

Он вздрогнул – сердце его бешено колотилось.

Она дрожала.

– Элла. Когда-нибудь я найду в себе силы объяснить тебе, и ты все поймешь.

Она взяла его за руки.

– Ну почему мы не можем быть тем, что мы есть на самом деле.

– Но мы именно такие, какие есть. – Он отпустил ее и встал. – В этом-то все и дело. Мы такие, какие есть, – результат того, чем мы были и стали.

Она по-прежнему сидела у его ног, держа его запястья.

– И мы изменились, Сейбер. Жизнь изменила нас к лучшему.

Он осторожно поднял руки, так что она вынуждена была его отпустить.

– В твоем случае, моя прелесть, это справедливо. А вот в отношении меня этого сказать нельзя.

Она сложила руки в немой мольбе.

– Ты тоже стал лучше. Нам будет хорошо вдвоем, ты же говорил мне, что мы всегда будем вместе.

– Это было сказано давно. До того, как я стал тем, что я есть сейчас. И тебе не следует знать, Элла.

Она прижала пальцы к губам.

– Нет, я знаю. Ты… ты лучше всех на свете.

Он покачал головой, отшатнувшись от нее.

– Нет. Нет, Элла. Я гораздо хуже, чем ты думаешь. Ты даже представить себе не можешь, во что я превратился. Я стал…

– Сейбер!

– Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? – крикнул он и тут же возненавидел себя за вспышку. – Я не… Это не выразить словами. Меня больше нельзя назвать человеком. Я не знаю, кто я теперь. Моя жизнь больше напоминает смерть!

С этими словами он вышел из комнаты.