Безбашенный Хэллоуин

15

Несколько секунд спустя я уже стоял на коврике — на четвереньках. Мальчик в костюме вампира опустился животом мне на спину и тоже встал на четвереньки.

Кто эти ребята? — думал я; сердце отчаянно колотилось.

Зачем они так со мной?

Неужели у них такое представление о праздничных играх? Или они — настоящее зло?

Мальчик в костюме вампира навалился на меня всем своим весом.

А вокруг скандировали:

— Да-вай! Напу-гай! Да-вай! Напу-гай!

Их голоса эхом отдавались от стен подвала, и все громче и громче звенели в ушах.

— Да-вай! Напу-гай! Да-вай! Напу-гай!

Я содрогнулся.

А отпустят ли они меня вообще? Или собираются мучить всю ночь?

Долго об этом думать мне не пришлось.

Девочка в костюме обезьянки бросилась рядом со мною на коврик и обвила мою руку своей.

— Я не хочу играть! — заныл я. — Слезьте! Слезьте с меня!

И почувствовал, как другая рука обвила мою ногу.

Мальчишка у меня на спине вдруг словно налился тяжестью. Обвил рукой мою свободную руку.

— Ненавижу эту игру! — завизжал я. — Зачем вы это со мной делаете?!

Внезапно тяжесть на спине стала гораздо легче. Неужели он слезает?

Прямо над ухом раздалось громкое:

— ХСССССССССССССС!

Повернув голову, я увидел руку, обвившуюся вокруг моей руки… увидел, как она начала меняться… сделалась тоньше… обвилась еще туже…

И снова:

— ХССССС!

Так близко. Так близко.

А потом щелкнули челюсти.

Что-то обвило мою талию. И затягивалось… затягивалось…

Змеи.

Ребята словно усыхали, превращаясь… превращаясь… в змей.

Они обвивались вокруг меня. Обвили грудь, руки, ноги.

— Не-е-ет! — от ужаса я мог лишь стонать.

Над ухом снова лязгнули челюсти, заставив меня ахнуть. Шершавая теплая кожа скользила по моей шее.

И вот уже они зашипели все разом. Одна затягивалась у меня на шее.

И шипели. И щелкали челюстями.

Я… задыхаюсь, понял я.

Не могу дышать… Не могу дышать…

Я рухнул лицом вниз, распластавшись на коврике. Отчаянным рывком сумел перекатиться на спину.

Я взмахнул рукой — и отшвырнул одну из змей.

Потом потянулся к шее, схватил душившую меня гадину и сорвал ее.

Она извивалась у меня в руке. Выбрасывала голову вперед. Щелкала зубами прямо перед лицом — так близко, что я ощущал на щеках ее горячее дыхание.

Приподнявшись, я отправил ее в полет через скандирующую толпу.

Потом сдернул змею, обвившуюся вокруг лодыжки, и вскочил на ноги.

Комната вращалась перед глазами. Я несколько раз моргнул, стараясь придти в себя.

Ребята окружали меня, не переставая скандировать; из-за масок голоса казались глухими и неестественными. Хлопали в ладоши, в медленном, мерном ритме. И повторяли эти страшные слова — снова и снова:

— Да-вай… Напу-гай… Да-вай! Напу-гай!

Я должен отсюда выбраться, сказал я себе.

Я должен сбежать. Пока еще могу.

Но как?

Я лихорадочно оглядел комнату. Оранжевые и черные ленты струились с потолка, извиваясь, словно змеи.

А за ними… За ними я увидел лестницу. И дверь наверху.

Открытую.

Они не заперли дверь.

Смогу ли я до нее добежать? Смогу ли добраться до двери и спастись из этого дома, от этих ужасных, скандирующих детей?

Я знал, что должен хотя бы попытаться.

Я сделал шаг. Потом другой.

И тут рука Норба снова вцепилась в мое плечо. Его глаза вперились в мои.

— Готов к настоящему хэллоуинскому трюку? — спросил он. — Сейчас я заставлю тебя исчезнуть!