Безмолвная графиня

Глава двадцать третья

Грейдон провел в обществе графа Кардемора еще два часа, а потом поехал в свой клуб. Встретив там лорда Долтри, он сел за его столик, чтобы выпить вместе с ним бокал вина. Когда он упомянул о том, что сказал граф о своей племяннице, друг встревоженно глянул на него.

– Больна? Леди Изабель? Это серьезно?

– Откуда я могу знать? – сказал Грейдон с наигранным безразличием.

Кровь отлила от лица лорда Долтри.

– Она ведь не умрет, правда?

– Конечно, нет, – заверил его Грейдон. – Насколько я понял, Изабель и ее матушка скоро появятся в Лондоне, чтобы провести здесь остаток сезона.

Лорд Долтри откинулся на спинку кресла.

– Понятно. Значит, она не так уж плохо чувствует себя.

– Я тоже так думаю, – сказал Грейдон. – Может быть, ты дашь бедняжке еще один шанс, Мэтью?

Лорд Долтри выглядел несчастным.

– Нужен ей этот шанс! Она прибудет в Лондон в поисках мужа. Я не стану ей докучать, как в прошлом году. Может, уеду в Иддингтон.

– Что? Собираешься нанести удар своим родителям? – поддразнил его Грейдон. – Нет-нет, мой друг Ты останешься в Лондоне и встретишься с леди Изабель лицом к лицу. Не хочешь же ты оскорбить ее своим подозрительным отсутствием.

Они проговорили об этом целый час напролет, пока лорд Долтри наконец не согласился остаться в Лондоне, чтобы по-джентльменски встретить леди Изабель. После этого Грейдон забрал свои вещи и отправился домой.

Дворецкий встретил его у дверей с кислым выражением лица, с которым неизменно встречали Грейдона слуги, когда в доме находился сэр Хэттон.

Чуть ли не с порога Грейдон услышал его резкий нетерпеливый голос.

– Ну вот опять, леди Грейдон. Вы должны стараться, если хотите преодолеть свой дефект.

– Энт-тони. – Голос Лили звучал надсадно и устало.

Послышался громкий вздох сэра Хэттона.

– Я начинаю думать, что вы не очень хотите разговаривать нормально, миледи. Это не так трудно, если постараться. Энтони. Вы должны произносить имя своего мужа так, как угодно его слышать Богу?

– Д-да, – сказала Лили.

– Не д-да! – зло вскричал сэр Хэттон и стукнул тростью об пол. – Да. Что за варварство! Давайте еще раз. Энтони.

– Энт-тони. – По ее голосу было слышно, что она вот-вот расплачется.

– Милорд, – остановил его Крейн, едва Грейдон начал подниматься по лестнице с намерением послать сэра Бенджамина Хэттона к дьяволу. – Мистер Чарльз Кассин и господин Иона прибыли больше чем час назад. Я проводил их в голубую гостиную.

– Слава Богу, – пробормотал Грейдон и, перепрыгивая через ступеньку, побежал наверх. Он миновал ту гостиную, в которой Хэттон доводил Лили до слез, и вошел в голубую гостиную, где на него сердито набросился Чарльз Кассин.

– Как вы позволяете ей терпеть все это? – без всякого предисловия вскричал он. По тому, как раскраснелось его лицо, Грейдон понял, что мистер Кассин достаточно наслушался в течение своего более чем часового ожидания. – Не знаю, то ли мне свернуть вам шею, как никудышному мужу, то ли вышвырнуть этого самодовольного сэра Хэттона в ближайшее окно за его жестокость!

Услышав это, Грейдон с восхищением посмотрел на него.

– Я намереваюсь положить этому конец. Для этого вы и находитесь здесь. – Он посмотрел мимо разъяренного Кассина в сторону окна, около которого сидел Иона, глядя на Грейдона взором убийцы. – Иона, рад твоему возвращению. Никто из вас еще не видел мою жену?

– Не видели, но слышали! – натянуто произнес Чарльз Кассин.

До них доносился резкий карающий голос сэра Хэттона. Усталый голос Лили был хуже слышен через закрытую дверь.

Грейдон взглянул на Чарльза Кассина.

– По-моему, с нее достаточно уроков сэра Хэттона. Пойдемте со мной.

Грейдон без стука распахнул дверь в первую гостиную. Утомленное лицо Лили было бледным, глаза красными от набежавших слез. Она сидела на высоком стуле, как того требовал сэр Хэттон, напряженно вцепившись пальцами в юбку. Сэр Хэттон возвышался над ней, держа в одной руке трость. Его лицо было красным от гнева. Лили была похожа на маленького беззащитного ребенка. Увидев Чарльза Кассина, она разрыдалась и закрыла лицо руками.

– Леди Грейдон! – свирепо одернул ее сэр Хэттон.

– Прочь от нее! – закричал Чарльз Кассин, ворвавшись в комнату. Он поднял Лили со стула и обнял.

– Леди Лилиан! Что он с вами делает? Это же безумие!

– Я не собираюсь оставаться под одной крышей с нечестивым защитником безнравственности, – заявил сэр Хэттон, потрясая тростью перед Чарльзом Кассином. – Вы возмущаете меня, милорд, – обратился он к Грейдону. – Пустить подобного человека в свой дом!

– Сэр, – сказал Грейдон, – я не нуждаюсь в ваших советах. Вы находитесь здесь только потому, что на этом настояла миледи. Еще одно слово, и я выпровожу вас отсюда.

– Прекрасно! – сказал сэр Хэттон, и пока Лили умоляла с помощью рук Чарльза Кассина, он добавил еще более высокомерно: – Леди Грейдон, если вы еще раз прибегнете в моем присутствии к колдовским уловкам, наше сотрудничество закончится и я окончательно уступлю вас дьяволу.

Грейдон быстро пересек комнату и схватил сэра Хэттона за воротник.

– Не вздумайте никогда больше разговаривать с моей женой в подобном тоне, мерзкая свинья. Я вас убью, если вы посмеете.

– Н-нет! – в ужасе закричала Лили, вырвавшись из рук Чарльза Кассина. – Энт-тони! П-по-жал-луйста! П-пожал-луйста!

– Все кончено, – объявил сэр Хэттон, высвободившись из рук Грейдона. – Леди Грейдон, я оставляю вас.

– Н-нет! – Она умоляюще ухватила сэра Хэттона за рукав. Ее рыдания разрывали сердце Грейдону.

– Лили, отпустите его.

– С-сэр Х-хэттон, п-пожалуйста, я ум-моляю в-вас!

Она неотступно следовала за ним вниз по лестнице, плача и умоляя. Он хлопнул дверью, перед которой она осталась стоять в слезах.

– Лили! – Грейдон торопливо сбежал вниз по лестнице. – Пойдемте, я провожу вас наверх.

Он хотел взять ее на руки, но она вырвалась и отвернулась от него, сердито вытирая ладонью мокрое лицо.

– З-заставьте ег-го в-вернуться! В-вы его выгнали. В-вы и в-верните!

– Нет, – решительно сказал он. – Никогда.

Она налетела на него и, всхлипывая, стала молотить по лицу и груди с яростью ребенка. Грейдон сдерживал ее, принимая легкие удары, пока она не упала к нему на грудь и не разрыдалась. Он взял ее на руки, отнес в голубую гостиную, посадил на софу и нежно вытер ее лицо своим носовым платком. Потом встал.

– Я пришлю к вам мистера Кассина. – Он повернулся к двери.

– Энт-тон-ни, – плача остановила она его. Он взглянул на нее. – Я с-сожал-лею, – прошептала она.

– И я. Очень сожалею, Лили.

В эту ночь Лили долго ждала, когда Грейдон вернется домой. Он ушел немедленно после ужасной сцены, которую она устроила, не сказав ни слова о том, куда направляется. Она предположила, что он пошел в клуб или поиграть в карты к одному из друзей. Но даже если пошел к своей обожаемой мисс Гамильтон, Лили знала, что в этом виновата сама. Она вывела его из себя своим ребяческим поведением, своей глупостью.

Чарльз Кассин долго оставался с ней в ее гостиной. Сначала он был очень зол, но, когда она попыталась ему все объяснить, немного смягчился.

– Не могу поверить в то, что вы позволили этому человеку так мучить себя без всякой пользы, – сказал он. – Неужели вы не помните, что вам пришлось пережить со всеми прежними учителями?

Она слишком устала, чтобы разговаривать, ее горло ломило от боли. Она показала знаками:

– Я была слишком ленивой. Чтобы заговорить, надо очень сильно постараться.

Он ответил серьезно и угрюмо:

– Лили, вы знаете, что сказали доктора. Ваши голосовые связки повреждены необратимо, и, перегружая их, вы можете причинить им еще больше вреда. Вы никогда не сможете разговаривать так, как другие. Вам надо смириться с этим.

Но Лили смиряться не желала. Заговорить – значило навсегда остаться рядом с мужем, сделаться частью его жизни. Сейчас она могла только удовлетворять его в постели, которую он, слава Богу, пока что делил с ней каждую ночь, кроме тех, когда наступали ее критические периоды. Это происходило с ужасающей регулярностью. Даже в этом ей не повезло: она не могла подарить ему ребенка. Она просидела у окна еще час, а потом, обессиленная, ушла спать одна. Среди ночи муж пришел к ней, пахнущий табаком и бренди, и разбудил ее нежными теплыми поцелуями.

– Энт-тони, – прошептала она, с радостью позволяя ему стянуть с себя ночную рубашку.

– Я сожалею, – прошептал он. – Сожалею обо всем.

Слезы брызнули у нее из глаз, и она прижалась к нему в собственном безмолвном извинении.

– Не плачьте больше, Лили, – сказал он, поцелуями осушая ее слезы. – Я этого не вынесу. Просто позвольте мне любить вас. Вы так мне нужны!

Потом они лежали, удовлетворенные, и Лили с изумлением почувствовала, что здесь, в супружеской постели, в объятиях друг друга, даже в разгар несчастий, все у них обстояло прекрасно.

Утром Грейдон проснулся от звука голоса Лили, доносящегося из гостиной.

– Энт-тони. Энт-тони.

Его имя. Произнесенное почти безукоризненно. Ему это совсем не нравилось. Он поднялся, накинул халат и пошел в свою комнату, не мешая Лили тренироваться. Налил себе горячего кофе и сел за конторку.

Его коллекция записок очень пополнилась за последние несколько недель. В те долгие месяцы, когда он был один в Лондоне, скучая по Лили, он провел много вечеров, приводя сотни ее записок в хронологический порядок. Теперь, читая их сначала, он мог вспомнить любой день, который они провели вместе с момента их встречи.

Была огромная разница между теплыми дружескими посланиями, которые она писала ему почти год назад, и формальными записками, которые он получал сейчас. Интересно, вернется ли она когда-нибудь к своей прежней задиристой, шутливой и доверительной манере. Хотя дом был день и ночь наполнен звуками ее голоса, Грейдона не покидало чувство, что жена все еще где-то далеко.