Безрассудная

Глава 14

Александр стоял на крепостной стене Ратмора и смотрел в сторону Лиргана. Он хотел осадить эту крепость и освободить Эйлис из плена. К несчастью, погода в конце весны не позволяла осуществить эти планы и делала штурм на данный момент невозможным. Штурм хорошо защищенного замка был и в нормальных обстоятельствах опасной задачей, а в трудных условиях, с которыми сейчас приходилось иметь дело, равносильно самоубийству.

За себя Александр особо не беспокоился, но он не мог отдать приказ о штурме своим людям, многие из которых едва оправились после операции по его спасению. Это лишь привело бы к бессмысленным жертвам. Да и Эйлис не ждет от него чего-либо подобного. Она, по всей видимости, будет огорчена, если он потеряет еще хотя бы одну жизнь в попытке ее спасти. Погода и необходимость думать о других заставляли его ждать, подчиняться требованиям здравого смысла, но ему это не нравилось.

Мысли о том, что могло случиться с Эйлис, заставляли Александра сжимать кулаки в бессильной ярости. Был ли ребенок, которого она ждала, в добром здравии? Затащил ли Маккорди ее в кровать, несмотря на ее беременность? Как отнеслись к женитьбе, о которой они объявили в минуту отчаяния? Была ли Эйлис обвенчана с Маккорди священником? Жива ли она вообще?

Александр старался гнать от себя мрачные мысли, но образ Эйлис постоянно стоял у него перед глазами. Жива ли она? Здорова ли? Несмотря на все попытки держать ее на расстоянии, у них появилось много общего, и он был уверен, что если она умрет, он это почувствует, даже если не увидит собственными глазами. Он не хотел этого признавать, но она каким-то образом стала частью его самого. Легкое прикосновение к руке вывело его из мрачных мыслей, и он посмотрел вниз на прелестное спокойное лицо Сибил, стоявшей рядом в ночной рубашке.

– Тебе нужно в постель, малышка, – пожурил он ее ласково, отбрасывая собственные тревоги и страхи. Он не хотел, чтобы они прибавились к тому, что этот ребенок уже пережил.

– Она вернется назад, дядя, – произнесла Сибил, когда Александр взял ее на руки. – Тетя Эйлис вернется к нам.

– Думаю, ты права, малышка. – Он направился обратно в замок, опасаясь, что влажный холодный воздух может повредить ребенку.

Сибил обняла его за шею и сказала в полной уверенности:

– Я права. Ты знаешь, у меня был сон. Этот сон сказал, что она идет.

Этот ребенок часто рассказывал разные истории или с очень большой верой относился к снам. Помня, что все вокруг начали прислушиваться к тому, что говорит Сибил, Александр решил, что, по всей видимости, Сибил просто более наблюдательна, чем большинство детей. Поднимаясь в свою спальню, он остановился и, немного подумав, сел на ступеньки и посадил девочку себе на колени. Он считал, что должен поговорить с ней. Он твердо сказал себе, что ее слова не должны рождать в нем пустые надежды. Еще одной причиной, по которой он хотел поговорить с Сибил, было его желание, чтобы ребенок престал рождать в нем эти надежды.

– Ты думаешь, что я глупый ребенок, – пробормотала Сибил, глядя на Александра.

– Возможно, ты просто заблуждаешься.

– Тетя сказала, что люди считают меня глупой и плохо думают обо мне, полагая, что я ведьма. Но у меня вчера был об Эйлис плохой сон, а этой ночью – хороший. Ты хочешь меня выслушать?

– Да, хочу, Сибил. Я выслушаю. Но это не значит, что я верю во все это или начну думать, что твои сны что-либо значат. – Александр надеялся, что, выслушав ее, он убедит девочку, что сон не играет никакого значения, и к тому же уменьшит свои собственные страхи относительно ее уже прославленного дара.

– Плохой сон заставил меня кричать, хотя я понимала, что он не означает, что тетя Эйлис мертва.

– И что ты видела, дитя?

– Было темно. Я ничего не видела, кроме теней и ее едва различимого лица. Над ней была большая тень, но эта тень не предвещала что-либо плохое. Тетя Эйлис страдала, но я не думаю, что кто-либо заставлял ее страдать. Это страдание было внутри ее. Она боялась, но не из-за страдания.

– И чего она боялась, моя радость? – спросил он, когда Сибил нахмурилась и на некоторое время замолчала.

– То, что было снаружи. – Девочка нахмурилась еще сильнее. – Да, что-то плохое было близко, но не с ней. Страдание было внутри ее. – Сибил пожала плечами и посмотрела на Александра. – Тетя Эйлис говорит, что я буду объяснять лучше, когда вырасту.

– Это ребенок. Эйлис родила ребенка.

Александр вздрогнул от слов, произнесенных Баррой, поскольку не видел, как тот подошел к ним. Барра был совершенно уверен в том, что говорила Сибил. Александр призвал всю свою силу воли, чтобы не поверить в сон. Поскольку на лице Барры был виден лишь интерес, когда он сел рядом, Александр решил выразить несогласие. Он со многим примирился с того дня, как в Ратморе появились Эйлис и дети Барры, но с некоторыми вещами он соглашаться не собирался. Дар Сибил на самом деле означал лишь детские фантазии.

– Барра, – хмуро посмотрел он на брата, – тебе не следует поощрять ребенка в его фантазиях. К тому же я думал, что ты давно спишь.

Барра кивнул:

– Да, я спал, но проснулся. Я почувствовал, что мне нужно отправиться проверить Сибил. Она вчера приходила ко мне в спальню, и я боялся, что она может снова увидеть кошмарный сон. У меня не часто бывают плохие сны, но от них всегда портится настроение. – Барра поцеловал кудри Сибил и пробормотал: – Эйлис меня предупреждала.

Услышав волнение в его голосе, Александр спросил:

– Ты в самом деле считаешь, что эти сны что-то значат?

– Ты видел доказательства этому со щенками.

– Я видел случайное совпадение.

– Но не будешь же ты утверждать, что сон, о котором говорила Сибил, является обычным для маленького ребенка?

Александр не нашелся что ответить и потому молчал. Многие верили в видения. Когда он был безбородым мальчиком, он знал несколько старух, у которых были видения, и у одной эти видения довольно часто сбывались. Ему не нравилось это тогда и еще меньше нравилось сейчас. Когда он чего-либо не понимал, это его тревожило, а чувство тревоги ему не нравилось. Однако, несмотря на все это, он не мог отмахнуться от слов девочки. Барра был совершенно прав, говоря, что для ребенка такой сон необычен, и это придавало сну Сибил ту достоверность, которой он не хотел признавать.

– Это был хороший сон? – спросил он маленькую девочку. Недоверие из своего голоса он изгнать не мог.

– Именно из-за хорошего сна я искала тебя, – ответила Сибил. – Ты выглядишь таким печальным, дядя Александр, что я решила сказать тебе какую-нибудь хорошую новость.

– Да, малышка, я хотел бы услышать что-нибудь хорошее. – Он был искренне тронут ее заботой.

– Ну, тетя Эйлис больше не в печальном настроении и больше не чувствует себя обижаемой. Я не могу видеть все точно, но знаю, что она сейчас где-то снаружи. Она просто ходит, ходит и ходит. С ней Джейм. Я могу его видеть. Они оба смотрят прямо на меня, когда прогуливаются туда и обратно. Это означает, что она вернулась обратно в Ратмор.

– Если бы я мог верить в такие вещи, как сны, видения, то да, я бы сказал, что это означает именно это. Однако я не могу позволить себе в это верить, верить всем сердцем.

Сибил кивнула. Выражение ее личика оставалось очень серьезным.

– Тетя Эйлис верит в мой дар, хотя и говорит, что он ей не по душе.

– Ну, даже если бы я и верил во все это, я не мог бы послать своих людей при такой мерзкой погоде. Не мог бы послать их на основании лишь снов маленькой девочки. – Александр попытался, чтобы его объяснение было настолько мягким, насколько это возможно. – Мои люди сочли бы меня полным дураком, если не сумасшедшим.

Сибил вновь кивнула.

– Тетя Эйлис не хотела бы, чтобы люди стали судачить о моих видениях. Она говорит, что тогда окружающие перестанут относиться ко мне как к обычной маленькой девочке.

– Тетя Эйлис права, малышка. – Барра поставил свою дочь на ноги. – Лучше всего держать это в секрете. Многие люди боятся подобных вещей. Но спасибо тебе, девчушка, что ты говоришь все это нам. А теперь пора спать. Хочешь, я отведу тебя наверх и подоткну одеяло?

– Нет, папа. – Она поцеловала его в щеку. – Спокойной ночи.

– Спи спокойно, малышка.

– Мне нужно выпить, – буркнул Александр, как только Сибил ушла. Он поднялся, чтобы направиться в большой зал.

Барра последовал за Александром. Он увидел, как его брат залпом осушил кружку с элем и наполнил ее снова, прежде чем сесть за главный стол. Барра молча наполнил свою собственную кружку крепким сидром и сел рядом с братом. Хотя ему и хотелось, чтобы у Сибил не было ее странного дара, он признавал, что такой дар у некоторых людей действительно существует. Он прекрасно понимал, почему Александр так не хочет признавать этого. Александр принадлежал к людям, которые уважали только факты и здравый разум.

– У бабушки Майри действительно был дар предвидения? У этой испанской дамы?

– Да, Александр, Эйлис говорила, что эта женщина часто делала предсказания. И однажды старуха сказала, что единственной пользой от этого было то, что это портило кровь Колину.

Александр коротко рассмеялся:

– Эйлис однажды сказала мне, что ее бабка не любила Колина с момента первой встречи. Похоже, что у нее был тонкий вкус.

– Александр, Сибил не такой ребенок, который будет лгать или выдумывать. – Барра говорил тихо, глядя прямо в резко очерченное лицо Александра. – Сказать по правде, я порой забываю, что Сибил ребенок.

– Барра, ты слишком часто меня упрекаешь. Когда Эйлис и дети появились в Ратморе, я хорошо принял детей, верно? Я постарался забыть, что в них течет кровь Макфарланов. Клянусь светлыми слезами Марии, разве не я посеял свое собственное семя в лоне одной из женщин Макфарланов, даже не испытывая к ней особых чувств? Теперь я должен признать племянницу, способную предвидеть будущее? И если я признаю это, что я должен еще делать, кроме как сидеть здесь и ждать, – он помолчал, подбирая правильное слово, – чтобы сбылось предсказание? Мне не остается ничего, кроме ожидания. Я никак не могу проверить, являются ли детские сны всего лишь видениями, вызванными ее собственными надеждами. Но давай будем разумными. Должен ли я верить в то, что Эйлис выскользнула из рук своего дяди, своего жениха и всех их солдат?

– Если кто-либо способен на это, то почему не способна наша Эйлис? А если не Эйлис, не забывай про Джейма.

– Нет, я никогда не забываю про этого недотепу, но жив ли еще Джейм? Кроме того, он тоже простоват.

– Это верно, но я не думаю, что он такой уж тугодум, как все считают. И он использует все свои способности, чтобы спасти Эйлис. Может, ему и необходима помощь Эйлис в разработке плана бегства из Лиргана или Крейгендаба, но как только этот план будет ему показан, этого молодого великана уже не остановить даже если он погибнет при его выполнении.

– Эйлис должна родить. Возможно, она уже родила, – выдохнул Александр.

Барра видел, как тяжело его брат воспринимает положение, в которое попал. В его голосе были слышны страх и боль. Это вызывало у Барры сочувствие. Барру никогда не оставляло беспокойство за Эйлис. Ему хотелось понять, насколько глубоки чувства Александра. Но он подозревал, что глубину этих чувств Александр не осознает и сам. Если бы Эйлис не была беременна ребенком Александра, возможно, он бы этой женщиной вообще не интересовался. Сознание этого не позволяло Барре что-либо предложить или сделать.

Барра глубоко вздохнул, набираясь решимости.

– Да, это может выглядеть невозможным, и если твой ребенок все еще жив – в ее животе или уже рожденный, – от нее требовалась бы большая смелость, чтобы пытаться бежать. Однако появись у этой женщины подобная возможность, ее ничто бы не остановило.

Александр представил, какие опасности могло бы принести подобное бегство, и на короткое мгновение закрыл глаза, чтобы отогнать ужасное видение.

– Да, черт побери.

– Думаю, что решительно действовать ее могла бы заставить забота о ребенке. Что бы она ни думала о тебе, ребенок принадлежит ей. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что Эйлис будет его защищать. Какие бы сложности ни возникали между вами, она прекрасно понимает, что ребенку безопаснее в твоих руках. Если ребенку будет что-то угрожать, Эйлис может пойти пешком по аду, чтобы спасти его.

– Иисус милосердный, это так, – простонал Александр. Страх за Эйлис и ребенка придал горечи его голосу. – Я могу только молиться, чтобы кто-нибудь вдохнул немного разума в ее безрассудную голову.

Меряя шагами большой зал, Малькольм продолжал говорить, зло глядя прямо на Эйлис. Она молча сидела, ожидая, когда он кончит ее бранить и она получит возможность вернуться в постель. Она знала, что ей нужно как следует отдохнуть перед путешествием, от которого он столь усердно пытался ее отговорить.

То, что все его разумные доводы совершенно спокойно игнорировались, выводило Малькольма из себя. И раздражение делало его аргументы неубедительными. В ее слабом состоянии, сразу после рождения ребенка, тяжелое путешествие, которое она задумала, могло ее убить. Из-за упрямства она никак не хотела признать те опасности, которые ей предстояло пережить. Малькольм не мог поверить, что она столь слепа и безрассудна.

– Ты и дальше не будешь меня слушать, женщина? – выдохнул он. – Это чистое безумие. Если ты вообще доберешься до Ратмора, то только для того, чтобы замертво упасть в воротах.

– Тогда Александр сможет позаботиться о нашем сыне, – ответила Эйлис. – Малькольм, оставь все это. Ты не можешь заставить меня передумать.

– Я начинаю сомневаться, способна ли ты вообще думать, – буркнул он, усаживаясь во главе стола. – Ты могла бы задержаться здесь еще на несколько дней.

– Нет. Зачем искушать судьбу? Ребенок кричит чуть слышно, но он действительно кричит. – Она чуть улыбнулась. – Я сойду с ума, если он замолчит. Однако этот тихий крик в любую минуту может достичь ушей тех, кому он не нравится. Дональд или Дункан могут вернуться в любое время. Ты можешь мне твердо обещать, что никто в твоих владениях меня не предаст? – По его лицу она поняла, что он этого обещать не может. – Ты знаешь, как близки мы к спасению. Кроме того, нужно помнить, какое на дворе время года. Если я останусь еще ненадолго, может подняться буря и я окажусь в ловушке. Этой опасности я хочу избежать.

Против ее доводов спорить было невозможно, хотя Малькольму и очень хотелось возразить. Он считал, что ее желание является чистым самоубийством, однако остаться и ждать действительно было опасно. Эта женщина оказалась сейчас в таком положении, что опасности грозили ей со всех сторон. Малькольм невольно скривился, подумав о том, что одной из этих угроз является он сам. Присущее ему внутреннее достоинство заставило его забыть об обещании, которое она ему дала, но его тело с этим решением не согласилось.

Эйлис видела мрачную решимость на лице Малькольма и поняла, что эта мрачность связана с обещанием, которое она ему дала. Это обещание было дано под давлением обстоятельств, в обмен на ее жизнь и жизнь ее ребенка. Малькольм выполнил свою часть сделки. Она и ее сын остались в живых и в данный момент не подвергались риску. Эйлис знала, что выполнила бы свою часть сделки, хотя это и стоило ей очень дорого. Александр был всем в ее жизни, а ее обещание Малькольму определенно привело бы к разрыву.

– Тогда отправляйся в постель, Эйлис, – произнес Малькольм. Его голос выражал покорность. – Тебе необходимо отдохнуть перед испытаниями, с которыми ты встретишься с рассветом.

– Спасибо, Малькольм, за все, что ты для меня сделал.

– Будешь ли ты меня благодарить потом?

Эйлис уловила странную нотку в голосе Малькольма, но не поняла ее значения.

– Да. Доброй ночи.

Малькольм молча проследил глазами, как она уходит, а затем закрыл глаза.

– Ты ублюдок, Малькольм Маккорди, самый настоящий ублюдок. – Он хрипло рассмеялся, полный презрения к себе. Но у него не хватило решимости позвать ее обратно в большой зал и сказать, что обещание забыто.

Джиорсал сидела в своей спальне, когда там появилась Эйлис. Девушка перестала качать люльку и выпрямилась. Продолжая думать об обещании Малькольму, Эйлис не хотела встречаться взглядом с глазами девушки. С самого начала она видела, что для Джиорсал Малькольм был всем. Эйлис слишком хорошо знала, что может чувствовать девушка в таком положении. Знала она и то, что выполнение обещания сильно бы обидело Джиорсал. А ей этого очень не хотелось, поскольку девушка была с ней очень добра.

– Это обещание было сделано под угрозой, в безвыходном положении, – внезапно произнесла Джиорсал. – Ты можешь его не выполнять. Никто от тебя этого не ждет.

Эйлис совершенно не удивило, что этот вопрос занимает в уме Джиорсал столь много места.

– Может, и не ждет, хотя я бы не сказала, что никто. – Она вздохнула и легла на кровать, быстро взглянув на спящего сына. – Я надеялась, ты забыла, что было сказано в ту ночь.

– Это было всего два дня назад. Я не забуду об этом даже спустя годы.

– В самом деле? – Эйлис посмотрела на девушку с нескрываемым интересом. – И почему это тебя так волнует? Я уверена, что Малькольм не изображал монаха с того времени, как ты здесь появилась!

– Нет, конечно, нет. Однако с тобой совершенно другой случай. Прочие были просто шлюхами и значили для него не больше, чем его ночной горшок.

– А я? Я не видела какого-то особенного отношения с его стороны. – Эйлис подумала, что девушка придает слишком много значения простой несдерживаемой похоти.

– Вы просто не заметили. Но другая женщина бы заметила, если бы это касалось ее сердца, как со мной. Она бы увидела опасности и искушения, обуревающие мужчину, которого она хочет. Малейшая угроза ее сердечным желаниям ясно видна влюбленной женщине. Поверь мне в этом, Эйлис, ты немалая угроза.

– Ты преувеличиваешь.

– Нет. Малькольм испытывал к тебе не только плотские чувства. Если бы это было так, мне было бы все равно. Это были совсем другие чувства! – Она опустилась на край кровати. – Но я не знаю точно, что он чувствует или думает, поскольку Малькольм очень скрытен.

– Да, я знаю таких людей очень хорошо, – буркнула Эйлис, и ее мысли обратились к Александру. – Однако я думаю, что ты видишь все в неверном свете.

– Нет, Эйлис, совсем нет! Малькольм раньше не волновался по поводу того, что делают его кузены. Он не обращал на них внимания, поскольку если бы он пытался им помешать, то лишился бы своих владении, как бы малы они ни были. Он очень бережет то малое, что у него сейчас есть. Он никогда бы не стал рисковать этим ради удовлетворения плотского желания. Но когда он попросил тебя разделить с ним постель, он сделал то, что его кузены восприняли бы как большое предательство, если бы это раскрылось. Ты зажгла в этом человеке огонь. Этот огонь нужен был ему еще до того, как Малькольм увидел тебя в первый раз. Я думаю, ты можешь предложить мужчине очень многое, хотя не могу объяснить, что конкретно. Я только знаю, что Малькольм ищет это. Как и многие мужчины, Малькольм очень хотел бы получить то, что ты дала Александру Макдабу.

– У него этого никогда не будет, – произнесла Эйлис. – Никогда, даже если Александр меня оставит, когда узнает, что я переспала с Малькольмом.

– Ты и я знаем, что Малькольм не станет брать то, что предлагается без желания. Но не все это смогут понять. Хотя я никогда не спала с ним, я знаю, что Малькольм – хороший любовник. Это – главная причина того, что женщины высокого положения ищут внимания этого бедного безземельного рыцаря – а они делают это порой весьма усердно. – Джиорсал скривилась. – Он очень самоуверен, и я думаю, что он считает, будто сможет оторвать тебя от Александра Макдаба.

– Может, Малькольм и способен вызывать желание, но вряд ли он способен на большее. Ты можешь убедить в этом Малькольма? Он попросил за мою жизнь такую цену, что если бы я ее заплатила, это бы меня убило. Я бы потеряла Александра и моего ребенка, поскольку Александр, без сомнения, забрал бы его, хотя это ребенок от неверной жены. Из-за этого трижды проклятого обещания я могу надеяться только на роль бедной приживалки.

– Я постараюсь, Эйлис, но ничего не обещаю. Подобные вещи мужчине понять трудно, особенно если он никогда не любил. Малькольм не любит поэм и баллад. Он может отнестись ко мне с насмешкой, когда я попытаюсь рассказать ему о твоих чувствах.

– Тогда пусть будет как будет. Мне жаль, Джиорсал. Прости.

– Нет, тебе нет нужды просить у меня прощения. Ты спросила цену за жизнь своего ребенка, и ты должна заплатить ее. Не ты ставила условия, это сделал Малькольм. Только Малькольм способен вернуть твое обещание, но я боюсь, что он этого не сделает. Даже если какая-то его часть искренне этого захочет. Он просил тебя ему отдаться, хоть это и не его манера поведения. – Джиорсал поднялась с кровати и двинулась к двери. – Все же я сделаю все возможное, чтобы поколебать Малькольма, – ради нас обеих. Доброй ночи, Эйлис. Желаю тебе хорошего путешествия завтра утром.

– Доброй ночи, Джиорсал, – пробормотала Эйлис, чувствуя, что у нее наворачиваются слезы при мыслях о судьбе этой девушки. – Малькольм, – пробормотала она, когда Джиорсал ушла, – ты – величайший из глупцов. Если ты действительно ищешь то, о чем говорила Джиорсал, то тебе следует всего лишь оглядеться вокруг. Это – прямо перед твоими глазами.

Эйлис хотела поскорее заснуть, но сон никак не шел. Ее мысли были заняты тем, что принесет утро. Хотя она энергично противилась доводам Малькольма, многое свидетельствовало в пользу того, чтобы остаться и немного подождать. Каждый раз, когда она думала о предстоящем путешествии, ей приходилось бороться с собственными страхами. Оставалось только удивляться, как и когда ее жизнь так усложнилась?

Она провела рукой вниз по животу, который не переставал болеть. Чрево, в котором вызрел ее сын, все еще очищалось и приходило в себя от мук, что испытало два дня назад. Обычно женщина отдыхает после родов около двадцати дней и выполняет легкие работы на протяжении месяца, однако Эйлис приходилось усердно обдумывать путешествие в несколько дней, когда ее тело продолжало кровоточить. Эйлис пыталась убедить себя, что бедные крестьянки способны легко подниматься после родов и работать. Однако эта мысль ее страхи не развеяла. Она не подготовлена к такой жизни.

Следовало также помнить о только что родившемся ребенке. Это был сильный здоровый малыш, но он покинул безопасное лоно своей матери всего пару дней назад. Дети умирают с удивительной регулярностью независимо от того, насколько благоприятны условия их существования. Если взять ребенка в путешествие продолжительностью в несколько дней, отдать его на волю стихий со всей их жестокостью, она подпишет ему смертный приговор. Результатом такого путешествия может быть только доставка Александру тела его сына для похорон на землях Макдабов.

Это была тяжелая мысль. Эйлис очень боялась за своего ребенка и постаралась отогнать эту мысль прочь. Но если она останется с Малькольмом, их может захватить Дональд, а он непременно исполнит свои угрозы. Путешествие в Ратмор тоже представлялось рискованным, но это был единственный разумный выбор. И это путешествие необходимо было предпринять именно сейчас, когда Маккорди рыскали повсюду, посланные Малькольмом по неверному пути. Если ее сыну предстоит умереть, то пусть это будет на пути к свободе. Она не допустит, чтобы он стал жертвой безумной ненависти Дональда Маккорди.

Внезапно она подумала, насколько Александр готов встретить ее с сыном, и по ее телу пробежала дрожь Последнее, что она слышала об Александре, – это слова Джейма, что он видел стрелу, впившуюся ему в спину. Эта рана в сочетании с теми, что он уже получил перед спасением, могла оказаться смертельной. В таком состоянии стремительная гонка грозила ему лихорадкой и заражением крови. Чем больше Эйлис думала над этим, тем более вероятной ей казалась смерть Александра.

Она решительно качнула головой, отбрасывая эти мысли. Александр слишком много значил в ее жизни. Она бы почувствовалa, если бы он умер. Человек не может не заметить, когда из его жизни исчезает свет. Эйлис была уверена: она бы узнала, что ее любовь умерла. В данный же момент единственное, что она чувствовала, – это желание вернуться в Ратмор, чтобы оказаться снова с Александром и предъявить ему его сына и наследника. Даже зная, что надежды могут оказаться тщетными, она хотела верить, что ее желание вернуться в Ратмор означает, что Александр жив.

Как Александр отнесется к ее ребенку, нисколько не волновало Эйлис. Она знала, что он привязался к детям Барры, хотя в них текла кровь Макфарланов. Она также чувствовала его интерес к еще не родившемуся ребенку. Он доказал, насколько небезразличен ему их ребенок, когда попытался отвезти ее к священнику для освящения церковью иx союза, а потом объявил о свершившемся браке перед людьми своего клана. Александр все еще не хотел обременять себя женой, насколько могла судить об этом Эйлис, однако он взял ее в жены – ее, племянницу убийцы его отца и похитителя его земель. Ничто не могло доказать яснее, что он хотел этого ребенка.

Когда наконец Эйлис забылась сном, ее страхи обрели форму кошмаров. Эти кошмары мучили ее столь немилосердно, что рассвет она встретила с радостью. Теперь она со всей решимостью отбросит свои страхи. Она знала, что страх имеет свои преимущества, делая человека осторожным, однако ее страхи не смогут помешать ей сделать то, что она намеревалась.

Скоро она обнаружила, что силу воли приходится прикладывать даже для того, чтобы выйти из комнаты, поскольку Джейм и Малькольм возобновили свой спор относительно ее путешествия. Ее собственные страхи заставили ее прислушаться к их спору, однако Эйлис осталась тверда в своем решении. Ребенок был завернут в одеяло и привязан к ее телу под плащом. Она, ребенок и Джейм смогли тайно выскользнуть из башни Малькольма, не замеченные охраной.

Оказавшись на улице, Эйлис ужаснулась. Они были еще очень далеко от Ратмора, и идти пешком предстояло долго. Малькольм не мог одолжить им верховых лошадей, поскольку у него их не было. Эйлис с трудом сделала несколько первых шагов, однако скоро к ней вернулась былая сноровка. По мере того как ее шаг становился все более твердым и уверенным, она решила, что какая бы опасность ни ожидала ее впереди, в конце ее путешествия, главное, что ребенок окажется в безопасности. Для нее этого было достаточно.

Александр встретил рассвет с тяжелым сердцем. Поднявшись, он поддался порыву и отправился к стене. До него наконец дошел слух относительно Эйлис. Ее не было в Лиргане, она находилась в Крейгендабе. Хотя человек, принесший эту весть, был уверен, что Эйлис жива, он не мог сказать ничего определенного относительно ее здоровья. Не знал он и о том, родила ли она.

Александру не хотелось признавать, что сон Сибил мог оказаться вещим, однако он все же внимательно осмотрел горизонт. Погода была плохой, но понемногу улучшалась. К несчастью, теперь он не знал, куда именно должен совершить свой рейд. От бессилия Александр сжал кулаки. Все планы, что приходили на ум, были похожи на бесполезные умственные упражнения. Ему приходилось выжидать, а ждать он не любил и терпением никогда не отличался. А поскольку дело касалось Эйлис и ее ребенка, то о терпении речи вообще не шло. От испытываемых чувств его тело было напряжено. Александр осматривал окружающую местность и шептал:

– От такой неопределенности человек способен сойти с ума. Я не знаю, куда смотреть и куда двигаться. Ради Бога и моего спокойствия, Эйлис, пошлешь ты мне какую-нибудь весть?