Безрассудная девственница

Глава 14

Лошадь с трудом одолела кусты и вышла на круглую поляну с жилищем — сооружением, крыть™ корой, наподобие мазанки. Перед входом горел костер. На вертеле жарились два кролика, а возле костра сидел маленький мальчик.

Зрелище было самым мирным, но Куэйд знал, что осторожный Джон Байярд не ушел бы из лагеря, не подумав о защите, да и мальчик не мог не слышать приближения лошади. Он был уверен, что в сердце ему нацелен мушкет.

— Джонни! — громко крикнул Куэйд. Мальчик оглянулся, и радостная улыбка осветила его лицо.

— Куэйд Уилд! — завопил он. — Смотри, папа! Куэйд Уилд пришел!

— Да я и сам вижу, — отозвался Джон Байярд, выходя из-за плотной завесы из веток и листьев. На плече у него висел мушкет, из которого он целился во всадников, пока не узнал их. Его радостная улыбка, такая же широкая, как у его сына, открывала целый ряд белоснежных зубов. — Привет, приятель! — крикнул он. — Вижу, на этот раз ты привез еще кое-кого даже посимпатичнее тебя!

— Это Глория Уоррен из Сили-Гроув, — представил ее Куэйд, спрыгнув с лошади.

Байярд пожал ему руку, потом дал дружеского тычка в бок, которого Куэйд не ожидал. Немножко придя в себя, он хотел было достойно ответить, но Байярд отступил, кивая головой. Он вспомнил имя девушки.

— Как же, — ухмыльнулся он. — Помню. Ты говорил о ней. Женщина, приручившая охотника.

Куэйд сверкнул глазами, однако, не найдя злого умысла в словах своего приятеля, решил не возражать ему. Глория же, уловив шутливый тон беседы, решила внести в нее свою лепту, после того как Куэйд, взяв ее за талию, снял с лошади.

Она отряхнула юбку и поправила кофточку под оценивающим взглядом великана. Потом подняла озорной взгляд.

— С удовольствием сообщаю вам, что не такой уж он ручной, — она улыбнулась Байярду, а потом громко расхохоталась, когда он раскрыл рот от изумления. — Боюсь, мне не посадить его на цепочку.

Байярд, сначала решивший, что хорошенькая девушка должна быть застенчивой молчальницей, звонко хлопнул себя по бокам и разразился смехом. Глория тоже смеялась, словно звенела колокольчиками, а Куэйд смотрел то на одного, то на другого и недовольно кривил губы, показывая им, что они напрасно выбрали его объектом своих неуместных шуток.

— Ты неплохо поработал, парень, заарканив такую девицу.

Байярд вновь пихнул Куэйд и едва не свалил его с ног.

— Скажи лучше, что заарканили меня, — Куэйд хозяйским жестом обнял Глорию. — Хотя, должен тебе признаться, мне это нравится.

— Мудро, — Байярд насмешливо поклонился и повел лошадь за дом. Вскоре он вернулся. — Никакой мех не сравнится с лаской женщины, — громко смеясь, он неожиданно обнял Глорию и прижал к себе. — Добро пожаловать, Глория Уоррен!

Глория чуть не задохнулась в объятиях великана. Высвободившись из его рук, она поблагодарила его и церемонно поправила сбившийся чепец.

Джонни, почти не видевший женщин, кроме своей матери, не отрывал любопытных глаз от черноволосой красавицы, изредка поглядывая на темный вход в охотничье жилище.

Байярд проследил за его взглядом.

— Клемми, выходи, — нежно позвал он. На солнечный свет вышла женщина в одежде из оленьих шкур. Слабая улыбка озарила ее темное лицо. Она не привыкла к дружески расположенным белым, и в ее сдержанном приветствии ощущалась тревога.

Глория улыбнулась ей в ответ и кивнула.

— Здравствуйте, Клемми. Надеюсь, мы вам не помешали?

— Нет, я рада.

Она говорила по-английски не хуже своего мужа.

— Мы рады и удивлены. Все мы, — сказал Байярд, отдавая сыну поклажу, снятую с лошади. — Джонни, отнеси это в дом.

Мальчик быстро навесил на себя все сумки и мешки и согнулся под их тяжестью чуть не до земли. Его отец вовсе не желал этого, и Куэйд силой отнял у него самую тяжелую сумку.

— Подожди, — сказал он. Мальчик остановился. — Мы не хотели бы слишком беспокоить вас, — обратился он к Байярду. — Лучше нам устроить там навес, — и он показал на свободное место на краю поляны.

— Никакого беспокойства, — Байярд подтолкнул Джонни к мазанке. — Места хватит еще для двоих… — он запнулся, правильно поняв блеск в глазах Куэйда. — Стой, — он ухватил сына за плечо и развернул его в другую сторону. — Положи все там. Им надо побыть вдвоем.

Через час все пятеро сидели вокруг костра, доедая кролика и аппетитную похлебку, приготовленную Клемми. Счастливые и все же немножко удрученные своей тайной, Куэйд и Глория не могли по-настоящему наслаждаться гостеприимством Байярда, не поставив его и его жену в известность об опасности, которая может им угрожать. Куэйд не выдержал и сказал, что, возможно, их ищут.

— Значит, отверженные, — Байярд пригладил растрепанную бороду и поглядел на Клемми, словно собираясь выгнать своих непрошенных гостей. Глория увидела суровое выражение на его лице и испугалась. Однако стоило Байярду поймать ее взгляд, как он хлопнул себя по колену и фыркнул. — Что ж, здесь вам место. Нас тоже не очень любят в городе. Мне все равно, что вы там натворили, но почему бы вам не удовлетворить мое любопытство? — настойчиво попросил он, хмуря брови. — Почему таким хорошим людям пришлось бежать?

Куэйд раскурил трубку, думая о том, что все время, пока он был в Сили-Гроув, он ни разу не позволил себе полную откровенность с кем бы то ни было. С Байярдом не надо было осторожничать, и, наверно, это привлекло его к охотнику, который принимал людей такими, как они есть, не судя их.

— Меня ищут за то, что я сбежал из тюрьмы, и еще за то, что помог бежать индейцу. Хотя на самом деле все наоборот. Это вампа-ноаг Сэм Хоук освободил меня, а я лишь дал ему своего коня, чтобы он мог добраться до Канады.

— Ты покорил сердце Клемми, — сказал ему Байярд. — Она тоже из этого племени, — Клемми кивнула. — И была рабыней в Аркпорте. Я ее выкупил, — в голосе у него зазвучали сердитые нотки. — Несправедливо, если мужчина или женщина должны против своей воли жить, вечно подчиняясь чужим желаниям.

— Не надо меня уговаривать, — ответил ему Куэйд. — За то, что я двенадцать лет назад сбежал от бондаря, меня посадили в тюрьму.

— Понятно, — Байярд перевел взгляд на тихую, словно сонную, Глорию. — А тебя, девочка, преследуют за то же?

— Нет, — не очень охотно ответила она. Не зная Байярда, она боялась, что, услышав правду, он может испугаться и прогнать ее. Куэйд ободряюще посмотрел на нее, но голос у нее все равно дрожал. — Говорят, я ведьма.

У Байярда глаза полезли на лоб.

— Ну-ну. Значит, безумие распространилось и на Сили-Гроув тоже. Твои соседи хотят растерзать тебя, вдохновившись от негодяев в Салеме? — он увидел, что она дрожит, и пожалел ее. — Не бойся, девочка, — ласково произнес он. — Какие там ведьмы? Я в них не верю. Однако в каждом человеке есть что-то злое, и не дай Бог, если оно прорывается наружу, — он по-отцовски нежно погладил руку Глории. — Оставайтесь оба здесь столько, сколько будет нужно.

Джонни скоро отправили спать. Байярд и Клемми сидели, обнявшись, около костра. Из одному ему известного тайника хозяин достал бутылку хорошего английского бренди и пустил ее по кругу, уверяя гостей, что это не дешевый джин, подкрашенный черной патокой, который редко и тайно продавали индейцам.

Куэйд сделал добрый глоток. Глория отхлебнула совсем немножко, но согрелась и захмелела, словно выпила полбутылки. Клемми только пригубила, зато Байярд приложился изрядно, а потом с вожделением уставился на свое жилище.

Если это был намек, то Куэйд не стал тянуть. Ему самому не терпелось устроиться с Глорией в шалаше, который они с Джонни соорудили поблизости. Пожелав другу спокойной ночи и еще раз поблагодарив за гостеприимство, Куэйд взял Глорию за руку и повел к меховой постели.

Лунный свет, просачиваясь сквозь листья на потолке, освещал сплетенные тела влюбленных. Восхищенный красотой Глории, Куэйд покрывал бесчисленными поцелуями каждый кусочек мерцающей в темноте кожи. Потом он гладил ее всю, а притихшая Глория удивлялась тому, какую радость доставляют ей прикосновения темноволосого и темноглазого мужчины, лежавшего рядом с ней.

В ее глазах светились любовь и желание, когда она настояла на том, что справедливости ради ей надо проделать все то же самое, и с наслаждением чувствовала, как трепещет его тело, когда она касается его губами. Когда она оторвалась от него, он уже дрожал от нетерпеливого желания.

Куэйд протянул руку, но она ласково отвела ее.

— Подожди, — прошептала она. — Подожди, любимый. Еще не все, — тряхнув головой, она перекинула длинные кудри на грудь и провела ими по его щеке, по сильной шее, по широкой груди, по плоскому животу, щекоча и тревожа его, доводя его желание до немыслимой силы. — Тебе нравится? — тихо спросила она.

Куэйд стонал и гладил ей бедра.

— Мне все нравится, — ответил он еле слышно, когда ее волосы коснулись его воспламененной плоти. У него перехватило дыхание. Он больше не выдержал и опрокинул ее на шкуры, а сам угрожающе наклонился над ней. — Посмотрим, как тебе понравится, что я собираюсь сделать.

Сказав так, он соединился с ней и закричал от невыносимого наслаждения, когда она приподнялась встретить его. Время остановилось. Все было забыто. Остались только два тела, слившиеся в одно целое. И еще долго было так, даже после того как он излил себя в нее.

— Она что, околдовала тебя? — вопрошал Джосия Беллингем несчастного Уильяма Кука в присутствии судей. — Где она сейчас?

Уильям беспокойно переступил с ноги на ногу. Уже не в первый раз он представал перед властями и ни разу не сумел найти правильного ответа на их вопросы.

— Она не сказала, куда едет и когда вернется, — повторил Уильям, потеряв счет тому, который раз он уже повторял это.

— Сказала только, что дает мне лошадь, если скоро не вернется.

Только сейчас в первый раз ему пришло в голову, что он был не последним, кто видел Глорию перед тем, как она исчезла.

— Вы говорили с ней после меня, — обратился он к Джосии Беллингему, и в его тусклых глазах зажегся свет. — Может, она вам сказала, куда едет?

Беллингем побагровел. Он никак не ожидал, что парень посмеет напомнить об этом. Словно ястреб набросился он на него.

— Я здесь, чтобы спрашивать, а не чтобы допрашивали меня. Скажи все, что знаешь.

— Я больше ничего не знаю, — Уильям шмыгнул носом. Он очень устал, пытаясь разобраться в недоступных его уму вещах. — Меня наняли ухаживать за скотом.

— Что она тебе обещала? — гудел над ним голос преподобного Беллингема.

— Только лошадь.

— Ты что-нибудь подписывал?

— Нет, — он посмотрел на священника, как на сумасшедшего, — я не умею писать.

Беллингем пожал плечами и в отчаянии махнул судьям, которые любезно уступили его настойчивым просьбам допросить парня.

Уильяма отпустили, однако строго-настрого наказали немедленно сообщить, если Глория Уоррен вернется.

Измученный до такой степени, что он согласился бы не только на это, но и на любое другое приказание, Уильям вышел из молитвенного дома и двинулся к ферме сквозь расступившуюся толпу.

Все. Глория потеряна навсегда. Беллингем закрыл тяжелые двери, не глядя на тех, кто жаждал новостей. Глория Уоррен бежала из Сили-Гроув. Одни рассказывали, что она обратилась в черную змею, другие — в каркающую ворону. В ее комнате даже убили кошку, но это была всего лишь кошка.

Только он один знал, что она убежала из дома, не меняя обличья, кем бы она ни была — женщиной или ведьмой. Однако он был вынужден признать, что она отвергла его любовь и бросила его в жалком виде, в каком его и нашел Уильям. И словно этого было недостаточно, он еще должен был мучиться вопросом: действовала она по указке дьявола или по собственному побуждению?

Сначала он склонялся к одному, потом к другому, потом опять начинал сомневаться. Все же, будь она обыкновенной женщиной, отвергла бы она его? Не может быть. А вот если она ведьма и ее вела рука дьявола, тогда, конечно, она должна была бояться союза с божьим слугой. Он почувствовал облегчение, словно с его плеч сняли тяжелую ношу. Все правильно. Дьявол выбрал его своей жертвой, именно его, потому что он самый благочестивый из всех жителей Сили-Гроув. Дьявол завладел Глорией Уоррен, чтобы посмеяться над Джосией Беллингемом.

Возбужденный священник нахмурил потный лоб. Теперь понятно, почему он не владел собой, когда набросился на Глорию. Понятно, почему он ослабел и совершил плотский грех, соединившись в похоти с Сарой Колльер. Понятно, что случилось с госпожой Уоррен. Дьявол хотел сделать из него убийцу, но он расстроил его планы. Теперь его долг отыскать Глорию Уоррен и вырвать ее из адского плена.

— Ее надо найти, — сказал он. — Чего бы это ни стоило, ее надо найти и допросить.

Судьи согласились с ним. Ведьму требовалось найти и остановить прежде, чем она погубит других людей. Уже пять человек жаловались, что она наслала на них порчу. Пусть ее самой тут нет, но ее злая сила осталась. Значит, надо ее отыскать и предать суду, чтобы она никого не мучила.

— Полицейские выедут завтра утром, — объявил главный судья. — А вы, сэр, — обратился он к Беллингему, — не будете ли вы так добры стать во главе их?

— Сэр? — переспросил недовольный Беллингем. Ему не понравилось поручение. Еще неизвестно, куда может завести охота и как долго она продлится. — Я не хочу оспаривать ваше решение, однако мне кажется, что констебль справится с ним лучше меня, — он вытянул перед собой ладони. — Я человек церковный, книжник, а не охотник и не лесник.

Судья покачал головой.

— Я согласен с вами, — сказал судья. — Однако именно потому, что вы образованный человек и церковник, я хочу, чтобы вы возглавили поиски. Эта Глория Уоррен, если и ведьма, то хитрая ведьма, судя по всему. Чтобы найти ее, нужно иметь голову на плечах, — Беллингем кивнул, с удовольствием принимая похвалу своему уму. — А когда ее найдут, кто лучше церковника сможет противостоять ее чарам?

Беллингем поклонился.

— Сэр, я согласен с вами и исполню свой долг.

Не домашние дела, а жара выгнала в августовскую ночь в сад, где легкий ветерок все-таки навевал прохладу, священника Сили-Гроув. Хотя было уже за полночь, он сидел на скамейке и даже не думал молиться. Джосию Беллингема мучила вина и еще страх, что его молитвы не достигнут райских кущей. Очень часто, когда наступало время обратиться к Богу, он с ужасом обнаруживал, что опять мечтает о Глории Уоррен.

Едва он закрывал глаза, как она вставала перед его мысленным взором. Она приходила к нему в снах, но не как отвратительная колдунья, о чем говорили многие, а как соблазнительная сирена, возбуждавшая его, даже когда он спал. Беллингему казалось, что его страсть сильнее, чем та, которую испытывает нормальный мужчина к привлекательной девице. Да и сны были необычные. Разве это не доказывает, что ведьма, узнав его слабое место, мучает его?

Одно он знал в точности и наверняка. Все его тело ныло от неудовлетворенного желания и, когда он изучал сочинения о ведьмах, мысли у него были нечистые. Некоторые мужчины, измученные, как он, похотью, старались как-то освободиться сами, считая, что это лучше, нежели соединяться с девицей во грехе. Он же не знал, что лучше, да и грех совращения Сары Колльер уже отягощал его душу.

Не найдя успокоения, Беллингем встал со скамейки и зашагал по тропинке. Почему именно он назначен искать Глорию Уоррен? Что это, божий промысел или дьявольская западня? Еще одна пытка ради испытания его?

Он мерил шагами тропинки, ища покоя и отдыха. Никто не знает, сколько понадобится времени, чтобы отыскать девицу. Если ему не спится, он должен очистить душу в молитвах, но у него не хватало сил настроить себя на нужный лад. Проходило несколько мгновений, и снова в его мысли вторгалась соблазнительная красавица, чтобы лишить его покоя.

— Глория, Глория, — шептал он, чувствуя, как его охватывает страстное желание.

— Джосия, — позвал из темноты тихий просящий голосок. Он оглянулся.

— Сара? — ее едва было видно. Если бы не, манжеты и воротничок, белевшие при лунном свете, он бы ее не заметил. — Как ты здесь оказалась? — резко спросил он, чувствуя себя виноватым перед ней и оттого еще более несчастным.

После того дня, когда он затащил ее к себе в постель, она вела себя так, словно ничего не случилось. Он был благодарен ей за это и надеялся, что девушка и дальше будет вести себя так же, пока не примирится с неизбежным. Теперь он понял. Этого не будет. Только смерть близких отсрочила выяснение отношений.

— Мне не спалось и я вышла прогуляться, — сказала она, и в ее голосе звучала властность, которую он прежде не замечал. — Проходила мимо и услыхала, что ты не спишь.

Морщина прорезала его лоб. Ее появление было совсем некстати.

— Мне кажется, Сара, тебе не надо быть тут в такой поздний час. А что если твой отец станет тебя искать или кто-нибудь увидит…

Сара приблизилась к нему. Волосы у нее были распущены, а на лице блуждала многозначительная усмешка. Беллингем все понял. Пусть Джосия Беллингем мечтает о Глории Уоррен, но кровь Сары Колльер обагрила его простыни, и она не собиралась упускать свой шанс.

— Отец крепко спит, — слабо улыбнулась она. — И поблизости никого нет.

Беллингем застыл, словно солдат в строю.

— Чего ты хочешь, Сара? Разве это не может подождать до утра?

— Только то, что ты мне уже дал один раз, — смело парировала она и положила руки ему на грудь.

— Нет, — крикнул он, чувствуя, каку него подгибаются колени. Он знал, что должен оторваться от нее, отойти в сторону, но не мог это сделать. — Ты должна забыть. Выкинуть это из головы. Я не хотел.

— Это не правда. Я не верю тебе, — сказала Сара. — Иначе почему ты весь дрожишь? Он стиснул зубы.

— Не поэтому.

Сара обняла его за шею. Скривившись, он схватил ее узкие запястья и так крепко сжал их, что она с трудом удержалась от крика. Она подумала, что, наверно, останутся синяки, но она залечит их, как и те, первые. Что до боли, то никакая боль не могла сравниться с тем, что творилось в ее душе.

К тому же он причинил ей гораздо более сильную боль, когда не пришел просить ее руки. Отдав ему свою девственность, Сара была уверена, что он немедленно найдет ее отца и сделает предложение. Однако дни шли за днями, а он не торопился. Даже когда хоронили мать, он не подошел к ней. Нет, ему не удастся так легко отвертеться.

Сара все обдумала. Для того, чтобы заполучить мужа, надо действовать. Она решила забеременеть. А там пускай упирается сколько хочет.

— Никогда не думала, что священник может лгать, — прошептала она.

Не в силах вырвать у него руки, она старалась покрепче прижаться к нему худеньким телом.

Беллингем разгадал ее уловку.

— Хватит! Перестань! Ты слышишь меня?

Он разозлился. Сара сделала свое дело. У него больше не было сил терпеть. Похоть терзала его, словно невесть откуда налетевшая буря.

Теперь настал черед дрожать Саре. Она не забыла, как больно ей было в первый раз, и испугалась. Безвольно повиснув у него на руках, она чувствовала его возбуждение и страх леденил ей душу. Она едва дышала, и только одна мысль поддерживала ее, словно соломинка, на плаву. На этот раз так больно не будет. Пейшиенс рассказывала, когда вышла замуж за Ричарда Доти, что потом уже не страшно.

Стиснув зубы, Сара прильнула к нему животом. Если ей надо еще пострадать, чтобы завладеть им, пусть. Она должна заполучить его. Он завел ей руки за спину и, не отпуская их, высоко поднял ее и прижал к своему пылающему телу.

Тихонько хныкая, Сара отдалась ему на милость, и он беспощадным поцелуем впился в полураскрытые губы, чуть не свернув ей шею. Сара почувствовала, как кровь брызнула из прокушенной нижней губы, однако подавила крик, рвавшийся из выпяченной навстречу ему груди.

— Джосия! — попробовала было она воззвать к его нежности.

Но он ответил ей звериным рыком и, стремительно развернув ее, швырнул на твердый ствол дерева. Потом он тяжело навалился на нее, так что кора, разорвав на ней платье, врезалась в спину и ободрала кожу.

Но ему не было никакого дела до ее страданий. Как зверь, учуявший запах самки, он уже не мог остановиться. Спустив штаны и не отрывась от ее губ, он потянул ее руку к своей вздыбленной плоти, и Сара вскрикнула от ужаса, когда ее ладонь коснулась пылающей и влажной кожи. Беллингем застонал. Дернувшись, он высоко задрал на ней юбки, а потом резким движение руки заставил широко раздвинуть ноги.

Не снимая ее руку со своего орудия любви, Беллингем направил его к заветной цели и, не давая Саре времени опомниться, запустил его внутрь. Не подготовленная к этому ни единой лаской, Сара взвизгнула и навсегда уверилась — Пейшиенс Доти обманула ее.

Беллингем не сдерживал себя. Он содрогался всем телом и не щадил бедняжку, которая при каждом новом натиске едва не отрывалась от земли. Зажав ей губами рот, он глушил ее крики, а едва облегчил себя, как бросил ее и упал на колени, пряча лицо в ладонях.

Сара сползла на землю. Расцарапанная спина саднила, словно ее жгли огнем. Между ног тоже не было ни одного живого места. Краем юбки Сара вытерла слезы. Она молилась только об одном — о ребенке. Тогда он станет обращаться с ней ласковее.

Хотя Беллингема душил гнев, говорил он тихо и спокойно.

— Женщина в городе сказала мне, что похожая на Глорию Уоррен девушка проезжала тут неделю назад.

— Это наверняка она, — согласился констебль. — Ни у кого больше нет таких глаз.

Беседовавшие между собой мужчины устали от походной жизни. К тому же они в первый раз услышали что-то полезное.

— Женщина не забыла их, — подтвердил Беллингем и вытянул ноги, дав коню напиться из реки. — Еще она сказала, что ворон сел девушке на плечо, когда она поскакала прочь. Она вспомнила тогда птиц, которые прилетали к салемским ведьмам.

Если бы констебль Герриш был католиком, он наверняка перекрестился. На что же он решился, когда взялся отыскать храбрую ведьму, которая не боится ехать через весь город со своим любимцем? Значит, у нее не один любимец. Ведь еще были кошка и змея. А что если она узнает, что это он убил кошку?

Констебль вздрогнул, хотя стояла полуденная жара, и огляделся в лесу, который угнетал его неумолчным шумом. Деревья низко сгибались под порывами северного ветра. Кажется, женщина сказала, что ведьма поскакала на север? Он взглянул на священника и констебля Хаббарда и вздохнул с облегчением. Ни тот ни другой не выглядели слишком удрученными.

— Далеко отсюда следующая деревня? — спросил Хаббард.

— В дне пути, — ответил Беллингем. Даже его страстное желание отыскать Глорию весьма потускнело из-за походных неудобств. — А между ней и Аркпортом нет ничего, кроме индейского поселения и лагеря охотника по имени Джон Байярд.

— А не может быть так, чтобы наша ведьма поселилась у них?

Герришу совсем не нравилась идея посещать индейцев и охотника. Индейцам доверять не приходилось, и охотники не очень жаловали непрошенных гостей.

— Кто знает? — ответил Беллингем. — Однако вполне возможно, что они видели ее. Надо будет спросить.

Индейцы ничего не знали. Они не видели Глорию Уоррен и не понимали, что такое ведьма и чем она угрожает богобоязненным людям. Они лишь дали проводника. Решено было, что с ним пойдет один Беллингем, так как Джон Байярд был известен своим несговорчивым нравом и неприветливостью к незванным гостям. Вряд ли ему понравится неожиданное вторжение трех вооруженных людей.

Беллингем оставил коня и пешком, в нескольких шагах позади индейца углубился в лес. Несколько раз, когда заросли становились слишком густыми, он подумывал о возвращении. К тому же ему приходилось постоянно увертываться от веток, которые индеец не заботился придержать. Он даже подумал, что тот специально заводит его туда, где потемнее, чтобы ограбить и убить. Ответ он получил быстро. Индеец махнул ему, чтобы тот не шумел, и он заметил много положенных поверх кустов веток, а потом услышал голоса.

Через несколько мгновений Беллингем понял, что возгласы, шепот, вздохи исходят от мужчины и женщины, соединенных в страстном объятии. Когда они успокоились, взмокший священник навострил уши.

— Глория, любимая, мне бы очень хотелось остаться с тобой, а не идти с Джоном на охоту.

— Нет, милый, — ласково проговорила Глория. — С моей стороны было бы не правильно удерживать тебя, когда Джон был так щедр. Иди с ним. Возмести ему хоть те потери, которые он понес из-за нас.

— Ты права. Он даже слишком добр. Кто еще приютил бы таких, как мы?

— Никто.

В шалаше завозились, и Беллингем весь вытянулся, чтобы посмотреть, что происходит.

Глория взвизгнула.

— Ох!

И хлопнула себя по голой ноге.

— Если бы в тебе текла не такая горячая кровь, девочка, москиты тебя бы не трогали.

— Ну да, — не смолчала Глория. — Пусть так, но тогда бы тебе не избежать плетей. Куэйд рассмеялся.

— Правильно.

— Ладно. Поцелуй меня и иди. У Беллингема от злости перехватило дыхание. Неужели это та самая Глория, которая так жестоко и грубо отвергла его притязания?

— Поцеловать? Ну нет. Мне нужно гораздо больше, чтобы возместить целый день вдали от тебя.

Глория ласково хмыкнула.

— Еще?

— Еще.

От того, что он услыхал потом, Беллингем заскрипел зубами, но не двинулся с места, словно завороженный мурлыканьем Глории и тихими стонами Куэйда. Если бы индеец не взял его за плечо и не повел за собой, он бы много чего натворил, однако непроницаемое лицо индейца заставило его взять себя в руки.

Уилд и Байярд собираются уходить, значит, мужчин в лагере не останется. Что ж, он вернется с констеблями, и они схватят Глорию Уоррен. Он сделал все, чтобы помочь ей, но она не захотела принять его милосердного порыва. Значит, она ведьма. И должна быть повешена. Если он не может владеть ею, пусть она не принадлежит никому.

У границы лагеря была небольшая запруда, в которой Клемми стирала одежду и из которой брала воду. Глория помогла ей запастись водой и вернулась с охапкой вещей, которые надо было постирать.

Скинув башмаки и подоткнув юбки, она стояла в воде, немножко поодаль Джонни с острогой ждал подходящую рыбину и хвастался, что накормит их ужином не хуже Куэйда с отцом.

Оба застыли от неожиданности, когда из леса выскочили три всадника с мушкетами. Глория обернулась к Джонни и крикнула, чтобы он бежал, однако на том месте, где он только что стоял, уже никого не было.

Сама она упустила время для бегства, поэтому ее без труда поймали ловко накинутым лассо. Она его не заметила и очнулась, когда уже мужчины крепко ее держали за руки.

— Глория Уоррен, я беру тебя под стражу по обвинению в колдовстве, — объявил Хаббард. — Ай! — крикнул он, когда острая палка вонзилась ему в ногу.

Герриш поднял мушкет и выстрелил в воду.

— Там дьявол! — завопил он. — Я сам собственными глазами видел, как он бросал острогу в Хаббарда.

— Джонни! — крикнула Глория, испугавшись за жизнь мальчика.

Больше ей не дали произнести ни звука. Она даже не успела позвать Клемми. Герриш завязал носовым платком рот и достал веревку.

— Ну уж нет. Больше тебе дьявол не поможет, — шипел он, беспокоясь, конечно же, о себе.

— Возьмите ее башмаки и одежду. Часть дороги ей придется идти пешком, — приказал Беллингем, не слезая с коня.

Хаббард уже осмотрел рану и убедился, что ничего серьезного нет. Он отправился исполнять приказ Беллингема, а Глория, лишенная возможности говорить, сверкала глазами, ясно давая понять священнику, что из всех людей, которых ей противно видеть, Джосия Беллингем может считать себя первым. А он с удовольствием продолжал чеканить приказы.

Вскоре ее усадили на коня позади Хаббарда, потому что Герриш и так был слишком напуган ее присутствием. Кроме того, он сказал Беллингему, что лучше умеет отыскивать дорогу в лесу. Кто-то поймал верного Педди и сунул его в сетчатый мешок.

Через два часа они были в Аркпорте. Глория опустила голову. Если любопытные и злые взгляды были предвестием того, что ее ожидало в Сили-Гроув, то дела обстояли даже хуже, чем ей казалось, когда она бежала из дома.

Когда они покинули Аркпорт, Хаббард развязал носовой платок, но к тому времени ей уже нечего было сказать. Она поняла, что сколько ни кричи о своей невиновности, это все равно будет как глас вопиющего в пустыне. Лучше приберечь слова для судей. И все ее помыслы сосредоточились на Куэйде и Джонни. Неужели мальчика ранили? У нее разрывалось сердце, стоило ей подумать, что она виновна в его смерти.

Куэйд и Байярд еще не скоро вернуться в лагерь. Да и что они сделают, когда узнают? У них ничего не выйдет. Она знала, что Беллингем ни за что не выпустит ее из своих рук.

Когда в Кроссленде они остановились на ночь, Глория дала волю слезам. Ее отвели в тюрьму, и она слышала, как Беллингем отдал приказ отыскать человека, который убежал из той самой камеры, в которой теперь поместили Глорию.