Беззвучная нота

ГЛАВА 15

Зейн

Тело принадлежит бабушке Славно.

Что не имеет смысла, поскольку я лично позаботилась о том, чтобы пожилую женщину встретила ее семья. Она улыбнулась им. Они поблагодарили нас. И затем мы уехали.

Так как же она нашла дорогу обратно в дом престарелых, чтобы умереть на той самой кровати, из которой мы ее вывезли? Каденс первая отрывает взгляд от мобильного телефона.

Она начинает смеяться.

Слоан указывает на нее.

С ней все в порядке? У нее что-то сломалось в мозгу от шока?

Если здесь и есть кто-то с поврежденным мозгом, так это та, кто видит видения своей мертвой лучшей подруги.

Слоан хмурится, прищурившись.

Это не видения. Я реальна. У меня просто нет тела.

— Брамс, ты хочешь объяснить, что тут смешного? — требует Датч.

— Простите, ребята. Я просто…

Финн обеспокоенно хмурится. Зейн потирает затылок.

— Слушай, Кейди, я люблю хорошие шутки так же, как и все остальные, но это не похоже на шутку. — Она проводит рукой под глазами. Медленно ее смех стихает, и его сменяет пронзительная печаль. Датч включает режим защитного мужа.

— Детка, ты в порядке? — Улыбка Кейди омрачена слезами на глазах. — Помнишь… — Она делает паузу. — Помнишь, как моя мама «умерла» до того, как я пошла в Redwood Prep?

— Ты имеешь в виду, когда она инсценировала свою смерть? — уточняет Финн.

Каденс бросает на нас понимающий взгляд. Датч первым его получает. Он оборачивается.

— Ты это сделал?

— Нет, — Зейн поднимает обе руки. — Это был не я.

— Я все время находился в компьютерном зале.

— Но… не Сол, — выдыхаю я. Улыбка Каденс медленно меркнет.

— Сол должен был устроить пожар в комнате бабушки, — говорю я, переводя взгляд на новостную статью.

— Да, но огонь был устроен только для того, чтобы скрыть тот факт, что ее сумки и ценные вещи исчезли. Мы не хотели, чтобы копы сидели у нас на хвосте, пока мы уходим.

— Мне кажется, Сол неправильно понял.

Взгляд Каденс метается к Датчу.

— Или вышел из себя, — бормочет Зейн, проводя большим пальцем по губе.

— Это работает в любом случае. Новости классифицируют это как несчастный случай, — говорю я. Финн пристально смотрит на меня.

— Переменные имеют значение. Охранники, которым мы заплатили, не рассчитывали на то, что кто-то «умрет». Если у кого-то из них нечистая совесть…

— Главное, — перебивает Зейн, вставая передо мной, — чтобы мы получили от Славно то, что нам нужно.

Финн хмурится, его разочарование ощутимо.

— Вы с Солом не можете все время действовать инстинктивно. У нас есть план, и на то есть причина.

— Когда что-нибудь идет по плану? — Финн отводит взгляд. — Что сделано, то сделано. Беспокойство о переменных и вещах, которые мы не можем предвидеть, ничего не исправит. Этот камень уже катится под гору.

Датч ругается. Каденс прикусывает нижнюю губу.

Зейн берет меня за руку и тянет вперед.

— Куда ты идешь? Нам нужно позвонить Солу и разобраться во всем этом.

— Я иду спать, — мрачно отвечает Зейн. — Вы с Финном можете не спать и волноваться, а я собираюсь насладиться последними выходными перед завтрашней школой.

— Зейн, — шепчу я, сопротивляясь.

Он слишком силен, меня безуспешно тащат в его спальню.

Слоан порхает рядом с нами. Я высвобождаю руку в тот момент, когда Зейн отпускает меня, чтобы открыть дверь.

— Твои братья правы. Пропавший человек — это одно. Смерть от загадочного пожара привлекает к нам еще больше внимания, которое нам не нужно. А что, если нас поймают? А что, если вы, ребята, сядете в тюрьму из-за меня?

— Этого не произойдет.

— Почему нет?

— Потому что я так сказал.

Улыбка Слоан гаснет.

Я не уверена, то ли я его не люблю за его высокомерие, то ли восхищаюсь им за его оптимизм сейчас.

Зейн криво усмехается. Раздражение мгновенно наполняет мое тело. Наши личности не могли быть более полярными противоположностями.

У меня скоро будет грыжа, а он думает, что все это шутка.

— Расслабься. Даже если нас поймают, тебя это не коснется, — говорит Зейн.

— Не будь смешным.

— Я серьезно, Грейс.

— Если полиция узнает, я во всем признаюсь.

— Я тебе не позволю.

— Ты не сможешь меня остановить. И, кроме того, это моя миссия. Моя борьба.

Улыбка наконец гаснет.

Маска сдвигается.

Его глаза прожигают меня, посылая дрожь огня по моему позвоночнику.

— Чёрт, ты больше не одна в этой битве. Теперь это наша битва.

— Это не имеет к тебе никакого отношения.

— Если это касается тебя, то это имеет прямое отношение ко мне.

— Потому что я твоя собственность? — выплевываю я, снова начиная раздражаться.

— Ага.

— Ты невероятен. — Я вскидываю руки вверх. — Я собираюсь принять душ. И не волнуйся. К тому времени, как ты закончишь со своим, твоя собственность будет готова и голая для тебя.

— Грейс. — Я моргаю от шока. Это первый раз, когда я слышу, как он обращается ко мне по настоящему имени. Голос Зейна звучит резко, словно он вытягивает каждый слог из глубокой, темной бездны. — В гробу. Ты сказала мне: «Даже если будет больно, ты хочешь жить на свету. — Шок пронзает меня в грудь.

— Ты помнишь это?

— Я помню все, что ты говоришь. Как ты думаешь, я справляюсь с учебой на уровне AP по литературе?

Он подходит ближе, касается одного из мои локонов кудрей и крутит его вокруг пальца.

Спираль цепляется за него, подпрыгивая на костяшках пальцев. Моя кожа покалывает, когда я принимаю на себя всю тяжесть его взгляда. Комната становится меньше, стены смыкаются.

Слоан ушла.

Это нехорошо.

— Твоя работа — быть светом. — Его взгляд отрывается от моих волос и ловит мои глаза, тяжелый и намеренный, как будто он смотрит прямо мне в душу. — Я позабочусь о тьме.

Мое сердце превращается в камень в моей груди.

Я вдыхаю.

Выдыхаю.

Звук гремит у меня в голове, вытесняя все мысли и растягивая время до тех пор, пока оно не начинает двигаться в замедленном темпе. И тогда я двигаюсь.

Мои ноги волочатся вперед.

Мои руки обвились вокруг его шеи.

Людям нужен свет, но они жаждут тьмы.

Я понимаю правду этого, когда прижимаюсь губами к губам Зейна. Он стоит неподвижно, глаза открыты. Мои глаза тоже открыты.

Я ненавижу себя.

Я ненавижу его еще больше.

Вот вам и стойкость. Я закрываю глаза и смотрю, как моя гордость уносится в темноту, где остатки моего достоинства погибают.

Сердцебиение колотится в ушах, звук громкий, как гонг. Слишком поздно возвращать то, что я сделала.

Я отстраняюсь, согнутый палец касается моей нижней губы. Но Зейн не дает мне уйти далеко.

Он обхватывает меня за талию рукой, сильной, как стальной прут. У меня перехватывает дыхание.

— Я действительно собирался разрешить тебе принять душ, тигренок, но передумал.

Нетерпение ощущается как рука, сжимающая мое бедро в собственническом захвате.

Как поцелуй в губы, который посылает искру между моих ног.

Как скрип матраса, поглощающего вес двух тел.

Как шипение мозолистой ладони, скользящей вверх по моему бедру. Это похоже на тяжелое дыхание, эхом отдающееся от пустых глоток.

Как шорох брюк, встречающихся с только что сброшенным халатом врача.

Как стон разочарования, когда Зейн пытается расстегнуть мою блузку.

— Дурацкие пуговицы, — шипит он мне в губы. Его голова наклоняется к рубашке, которая не дает ему приблизиться. Я поднимаю взгляд от того места, где я прижата к нему, и наблюдаю, как его черные как полночь волосы падают на глаза, полные разочарования.

— Позволь мне, — я обхватываю его пальцы своими.

— Я сделаю это, — настаивает он. — Я расстегнул твои штаны.

— На моих брюках была одна пуговица.

— Если я расстегнул одну, то смогу и шесть.

— У тебя сломано запястье.

— Я осознаю, какие части меня работают, а какие нет.

— Если я это сделаю, будет быстрее.

Его губы лукаво изгибаются.

Я бросаю на него мрачный взгляд.

— Не смей сейчас шутить.

Смех Зейна застревает у меня в губах, когда он снова целует с такой силой, что моя первая мысль: «Я не могу дышать», а вторая: «Ничего страшного, если я больше никогда не буду дышать».

Он подносит пальцы к моей груди, его повязка скользит под моим подбородком.

Я пытаюсь оттолкнуть его руку, чтобы расстегнуть пуговицы самой, но он прикусывает мою нижнюю губу, а затем облизывает ее, предлагая мне и наказание, и удовольствие.

Стон вырывается из моего горла помимо моей воли, и Зейн смотрит вниз глазами, которые обливают меня бензином. Бездонные.

Синие.

Мне хочется отвернуться, боясь утонуть в таком неспокойном море, боясь, что оно внезапно замерзнет и превратится в лед.

— Ведите себя прилично, мисс Джеймисон.

Удивление. А затем прилив желания.

Он разжигает пламя, уже полыхающее во мне, распространяясь от головы до кончиков пальцев ног.

Интересно, какая я больная, извращенная психопатка.

Какой больной, извращенной психопаткой я была все это время.

Зейн снова скользит своим ртом по моему, просовывая язык внутрь.

Я чувствую это влажное вторжение между ног.

Еще больше пуговиц расстегивается.

Его рука скользит по моей коже, пробуя на вкус. Кровь в моих жилах превращается в лаву. Тело трясется. Мышцы напряжены.

Звонит телефон.

Он игнорирует это, сосредоточившись на мне. Руки, везде одновременно. Рот прокладывает путь от моей груди к животу и ниже.

Телефон настойчив.

Он поднимает голову. Мне хочется затолкать его обратно. В место этого я сдуваюсь в подушки и смотрю в потолок, как ответственный взрослый.

— Это может быть надзиратель, — грубо объясняет Зейн, отталкивая меня.

Я не хочу ему отвечать. Каждое слово, вертящееся сейчас у меня на языке, смущает. Вместо этого тяжело дышу и прижимаю свои голые ноги друг к другу, потому что без тела Зейна, нависающего надо мной и защищающего от холода, все, что я чувствую, это прохладный ветер в месте, готовом к изнуряющей жаре.

Телефон внезапно замолкает.

Тело Зейна прогибается под матрасом, и я качусь к нему, мои глаза широко раскрыты, а рот открыт от шока. Я смотрю на телефон и вижу, что он его выключил.

— Ты не ответил?

— Ты хотела, чтобы я остановился? — Я прикусываю нижнюю губу. Его улыбка насмешлива. Он продолжает смотреть на меня так, словно я маленькая девочка, играющая в игру, в которой он уже победил. Во мне нарастает желание ударить его.

— А ты? — Все, что я могу предложить, — это мучительный стон. Он наклоняется, и я жду, что он поцелует меня, но его губы касаются моего уха.

— Мир может сгореть.

Меня захватывает пугающая честность в его тоне.

Безрассудство.

Уверенность.

Я знаю правду.

Зейн Кросс сгорит, только если мир сгорит вместе с ним.

— Ты для меня важнее, — добавляет он.

В его глазах есть что-то темное и подлинное, и у меня такое чувство, что он позволяет мне это увидеть. Что он снимает свою маску с таким же напряжением и усилием, с каким он снимал мою блузку. Пытаясь быть хоть немного ответственной, я замечаю:

— Все еще. — Он хватает меня за обе лодыжки одной ладонью и дергает к краю кровати.

Опустившись на колени, он снова раздвигает мои ноги.

— Все еще?

— Тебе следует… — Я впиваюсь пальцами в простыню, и мои вены превращаются в жидкость. Поцелуй за коленом. Потом самоуверенный вопросительный наклон головы.

— Мне следует? — Во мне разгорается неповиновение, но оно не идет ни в какое сравнение с влажным жаром его рта, который все ближе и ближе подбирается к… Раздаются сильные удары в дверь.

— Зейн!

Мы оба стонем от того, что нас прервали.

— Зейн, проверь свой телефон!

— Мой телефон разрядился. А теперь уходи! — кричит Зейн, снова переключая внимание на внутреннюю часть моего бедра.

Еще больше грохота.

Дверь вот-вот сорвется с петель.

— Одевайся и проверь свой чертов телефон! Джинкс только что опубликовала сообщение.

Мое сердце замирает.

Я убираю ноги с плеч Зейна, крабом отступаю назад, чтобы добраться до тумбочки и стащить телефон с комода. У меня мурашки по коже бегут, когда я читаю последние новости.

— Что это? — спрашивает Зейн, и его лицо ожесточается.

Я отрываюсь от телефона.

То, что было горячим и жидким внутри меня, превращается в холодный камень.

— Что с твоим лицом, Грейс? Что сказала Джинкс?

— Директор Харрис… мертв.

Джинкс: Вся конница и вся рать королей не смогли бы собрать Харриса заново.

Наш дорогой королевский губернатор сегодня вечером осторожно сошел со своего стула в столовой и попал в шестидюймовую петлю.

Сохраните свои мысли. Сохраните свои молитвы.

Они не вернут его к жизни.

Мы с вами знаем, что на самом деле никто никогда не умирает, не так ли?

Если Харрис присоединился к другим скелетам в королевском шкафу, то это лишь вопрос времени, когда эти кости выпадут.

До следующего поста держите своих врагов близко, а свои секреты еще ближе,

— Джинкс.