Библиотека выживания. 50 лучших книг

Номер 47. «Дневник Л.» Кристофа Тизона

(2019)

Сначала это казалось ложной хорошей идеей. Разумеется, «Лолита» Владимира Набокова – это исповедь педофила, который похищает и соблазняет двенадцатилетнюю девушку-подростка. Но зачем обвинять персонажа из романа 1950-х годов? И, главное, зачем переписывать заново столь блистательно безнравственный шедевр? Это значит натыкаться на два подводных камня: на сравнение – заведомо проигрышное – с одним из самых блестящих стилистов XX века и на искушение стерилизовать, лишить остроты или осовременить роман, который настолько скандален, что сегодня, по всей вероятности, он не нашел бы издателя. Кристофу Тизону захотелось дать голос Долорес Гейз, Лолите, ставшей современным мифом, убрав заглавную букву из ее имени. Он взялся за безумно сложную задачу – растворился в душе главной девочки-зажигалки XX века. «Дневник Л.» – это не переделка «Лолиты», а личный дневник молодой американки, ставшей объектом соблазнения, манипулирования, похищения со стороны взрослого мужчины, одержимого ее юностью и ее белыми носками. Проникновение во внутренний мир растерянной девочки-подростка, проявляющей себя то как простушка, то как плутовка, для Кристофа Тизона стало инструментом, позволившим ему написать продолжение истории о своем собственном детстве – его книга «Он меня любил» (2004) изобличила педофилию и инцест семидесятых годов задолго до романов «Невинность» Евы Ионеско (2017), «Согласие» Ванессы Спрингора (2020) и «Большая семья» Камиллы Кушнер (2021). Грубое описание скрытого воздействия Гумберта Гумберта (сведенного к сомнительному имени «Гум») и двусмысленность ситуаций, подобных тем, которые автор испытал с другом своих родителей, придают этой одиссее волнующую атмосферу достоверности. «Лолита» была не натуралистическим романом, а извращенной сказкой. В романе Набокова образ непреодолимого и разрушительного очарования витал в высших сферах ирреальности, близких Владу Дракуле.

С помощью Тизона мы переходим от легковесности к мрачности, от мечты к кошмару, от фантазии к бунту, от поэзии к порнографии. Он мог бы довольствоваться «виктимизацией» Лолиты, но поступил более изощренно. Страница за страницей он показывает, как инфанта, то ли от лени, то ли по наивности, погружается в свою покорность как оцепеневшая, усыпленная сомнамбула и даже сообщница. Ну да, есть абзацы, которые вызывают желание выбросить книгу в окно розового кадиллака с откидным верхом, но за ними всегда следует проблеск света, романтичная компенсация или ванильное мороженое. Будем надеяться, что успех этого безумного проекта не побудит менее талантливых авторов к внесению поправок во все политически некорректные произведения прошлого: иначе получится, что Жюстина критикует презренный кнут Божественного маркиза, Гаргантюа наедается сыром тофу, Мадам Бовари хранит верность своему мужу, Бодлер чокается бокалами с минеральной водой или Леопольд Седар Сенгор говорит не о негритюде, а лишь о своей расовой принадлежности.