Биологическая радиосвязь

Попытаемся объяснить «механизм» восприятия сознанием человека вещественного звука («серебристого звона») на большом расстоянии от источника звука.

Как известно, серое вещество мозга, т. е. скопление ганглиозных клеток, лежит у самой поверхности головного мозга и образует его кору. Средние части мозга состоят из белого вещества. В нижних частях полушарий мозга, внутри, с каждой стороны, лежат несколько внутренних скоплений серого вещества — большие ганглии головного мозга. Они состоят из нейронов ассоциационного типа (ассоциация — сочетание, сообщество). Кора головного мозга состоит из многих рядов (5–8) ганглиозных клеток, причем в каждом таком ряду имеется обычно по несколько ярусов однородных клеток. Физиологи считают [35], что в коре головного мозга имеется в среднем 14 миллиардов нервных (ганглиозных) клеток.

Функции полушарий головного мозга складываются также из деятельности частей, составляющих две трактовые системы: двигательную и чувствительную, и из работы центровых и ассоциационных нейронов, причем отмечается большое преобладание ассоциационных над центровыми. Это последнее обстоятельство делает полушария головного мозга главным центральным органом высшей нервной деятельности человека, поскольку ассоциационные нейроны и образуют высшие центры психической деятельности человека. А. В. Леонтович [45] указывает: «Как всякое движение, так и чувствительность всякого участка живого тела имеют свой сознательный центр в корке мозга: это выражают обыкновенно так, что в мозгу имеются „проекционные волокна“, благодаря которым все участки нашего тела с большей или меньшей точностью и совершенством „спроецированы“ на корку мозга. Благодаря этому, например, помимо действительной ноги, в мозгу удивительным образом существует своя, если можно так выразиться, „мозговая“ нога, нами собственно непосредственно и сознаваемая способом, до сих пор неподдающимся сколько-нибудь удовлетворительному объяснению» (явление наблюдалось у лиц с ампутированной ногой (или рукой); после удаления ноги может пройти несколько лет, однако оперированный не перестает жаловаться на боль, например, в большом пальце отрезанной ноги). Точно также спроецировано в коре головного мозга и движение (или может быть лишь представление о движении) той или иной части тела. Сообразно этому различают психо-моторные и психо-сенсорные центры мозга и идущие от них пути. Раздражение первых передается трактовым моторным путам, возбуждение вторых происходит от раздражения трактовых чувствительных путей спинного мозга. Существование проекционной системы головного мозга обусловливает так называемую локализацию (размещение) центров чувствования в головном мозгу. Схема размещения этих центров показана на рис. 15.

Рис. 15. Схема расположения в головном мозгу человека центров чувствования отдельных органов и членов тела.

По определению акад. И.П. Павлова, рефлекс, «рефлекс есть непременная закономерная реакция организма на внешний агент, которая осуществляется при помощи определенного отдела нервной системы». Для возникновения рефлекса необходимо внешнее раздражение со стороны среды, окружающей организм. Начальная фаза действия этого раздражения заключается в превращении внешней энергии в нервный процесс. Превращение это производится рецептором,[11] в данном случае волосатой клеткой слухового нерва в улитке внутреннего уха. От рецептора этот процесс распространяется (по центростремительной нервной нити) в мозговой конец анализатора. Следовательно, «слуховой» рефлекс невозможен без анализатора. В нормальных условиях восприятия звука анализатор составляет исходную, среднюю и концевую части всего слухового нервного пути, или слуховой рефлекторной дуги.

И. П. Павлов представляет нервный путь или рефлекторную дугу в виде сцепления трех аппаратов: 1) анализатора, 2) соединительного или замыкательного прибора; 3) исполнительного или замыкательного прибора. Он пришел к выводу, что «большие полушария представляют главнейшим образом головной конец анализатора. Следовательно, и все большие полушария заняты воспринимающими центрами, т. е. мозговыми концами анализаторов».[12]

Слуховой анализатор состоит из рецептора, т. е. волосатой клетки в улитке внутреннего уха, слухового нерва и тех мозговых клеток в больших полушариях, в которых заканчивается слуховой нерв. Слух есть деятельность всего слухового анализатора, причем высший анализ слухового ощущения осуществляется соответствующей ганглиозной клеткой коры головного мозга как мозговым концом анализатора. И. П. Павлов показал, что мозговой конец анализатора сам по себе представляет сложный механизм. Он состоит из ядра собственно мозгового конца слухового анализатора как основного воспринимающего звуковое раздражение нервного элемента и ряда других рассеянных в коре мозга элементов данного анализатора.

И. П. Павлов доказал, что анализаторы являются необходимыми органами приспособления организма человека к окружающей среде. Единство организма с внешней средой и его зависимость от внешнего мира выступает в форме рефлекса. Следовательно, надо понимать, что непременной и закономерной реакцией на полученный моим мозгом в 1919 г. звуковой раздражитель в виде пришедшей от мозга моего умирающего друга биоэлектромагнитной волны (акустической частоты) явился непременно и закономерно возникший у меня в этот момент рефлекс: я поднялся на локте и сделал ряд движений в поисках источника звука. И наоборот, этот рефлекс явился результатом восприятия моей нервной системой пришедшей извне в мой мозг электромагнитной волны биологического происхождения.

Не противоречат ли мои воззрения гениальному учению И. П. Павлова о высшей нервной деятельности? Мне кажется, нет. Прежде всего приведем некоторые взгляды И. П. Павлова на внушение вообще. «Внушение есть наиболее упрощенный типичнейший условный рефлекс человека… Возможно, что мы когда-нибудь научимся делать внушение и животным во время гипнотического состояния».[13]

Павловское учение не утверждает, что нет или не может быть биорадиационных излучений из центральной нервной системы, но и не доказывает наличие их. Как известно, сам И. П. Павлов не занимался вопросами электрофизиологии нервов. Его интересовали только вопросы чистой физиологии. В статье, посвященной памяти своего сотрудника А. В. Самойлова, И. П. Павлов пишет: «Я был и остаюсь чистым физиологом, т. е. исследователем, изучающим функции отдельных органов, условия деятельности этих органов и синтезирование работы органов в общую механизацию того или другого отдела организма или целого организма, и мало интересуюсь последними глубокими основаниями функционирования органа, его ткани, для чего уже требуется преимущественно химический или физический анализ».

Как-то при посещении лаборатории И. П. Павлова (в 1925 г.) проф. А. В. Леонтович рассказал ему об опытах мысленного внушения животным В. Л. Дурова и о результатах экспериментирования через экранирующую камеру Б. Б. Кажинского. Но И. П. Павлов принципиально отказался обсуждать влияние эмоциональной «окраски» получаемых В. Л. Дуровым реакций животного. Вместе с тем известно, что И. П. Павлов положительно относился к работам своего ученика В. Ю. Чаговца по электрофизиологии нервов, предоставил ему полную возможность вести электрофизиологические исследования в руководимой им (И. П. Павловым) лаборатории. Несомненно, знал И. П. Павлов и о том, что В. Ю. Чаговец являлся основоположником ионной теории раздражения, по существу доказывавшей электрическую природу психических процессов. Знал он также о взглядах и работах П. П. Лазарева, утверждавшего именно на основе ионной теории возбуждения, что этот психический процесс сопровождается появлением в окружающем пространстве электромагнитной волны, которая, доходя до центров мозга другого индивидуума, обнаруживающего тот же период и ту же реакцию, приводит его в возбуждение. Иначе говоря, И. П. Павлов несомненно знал, что работы П. П. Лазарева и В. Ю. Чаговца уже в те времена (1920 г.) давали возможность подходить к феномену передачи мысленной информации на расстояние с точки зрения генерирования электромагнитных волн в нервных клетках мозга. Обладая кругозором крупнейшего ученого, И. П. Павлов, видимо, находил правомерной и нужной для науки работу у себя в лаборатории и в области электрофизиологии нервов, хотя сам этим непосредственно и не занимался.

Позднее школой И. П. Павлова было начато изучение воздействия электромагнитного поля на высшую нервную деятельность.[14]

Цепи прямой и обратной связи в нервах

Но вернемся к рефлексам от слуховых восприятий. Мы считаем, что улитка с заключенным в ней Кортиевым органом является рецепторным аппаратом слухового анализатора, превращающим энергию звуковых волн в энергию нервного возбуждения, а взятая вместе с мозговым концом слухового анализатора, система этих нервных элементов составляет замкнутую цепь прямой и обратной связи Томсоновского колебательного контура.

Принимая эти предпосылки, посмотрим, как на их основе можно объяснить факт состоявшегося в 1919 г. приема мной извне биоэлектромагнитной волны с частотой, характерной для высоких тонов «серебристого звона».

Приводя описание нескольких определенных структурно разнообразных ганглиозных клеток, А. В. Леонтович отмечает [47]: «…имеется ряд особенностей нервов, которые напрашиваются на трактование их с точки зрения путей и аппаратов для проведения электричества…

Вполне очевидно, что мы имеем в данном случае не какие-то случайные структуры, а аппараты, устроенные по какому-то определенному плану, где функция и структура определяют друг друга».

Рис. 16. Многочисленные тончайшие фибриллярные нити а с ультрамикроскопическими варикозными утолщениями б, пластинками (бляшками) в, пуговками и шипиками г и т. п. на многих своих концах, составляющие сому (тельце) ганглиозной пирамидной клетки мозга человека (по Рамон-и-Кахалу).

Эта установка дает нам основание, например, рассматривать ганглиозную пирамидную клетку мозга (по рисунку 16, заимствованному из упомянутой работы А. В. Леонтовича) с ее многочисленными внутренними фибриллами, имеющими ультрамикроскопические «бляшки» (пластинки, пуговки, шипики и т. п.) на многих своих концах внутри клетки, как подобие радиоламп-триодов нескольких назначений. Так, можно допустить, что некоторые из этих ламп играют роль генераторов, излучающих биоэлектромагнитную волну наружу, другие же из них играют роль детекторов, обнаруживающих пришедшую извне биоэлектромагнитную волну. В первом случае мы имеем радиогенератор, включенный в колебательный контур какой-то одной цепи нервных элементов человеческого организма, т. е. иными словами «биорадиопередатчик», а во втором случае (с радиодетектором) — «биорадиоприемник». Рассмотрим «внутреннюю» работу того и другого, когда они по отдельности размещены в системе слухового анализатора.

Воспринятые волосатыми нервными клетками на определенном участке основной мембраны улитки слухового рецептора «биорадиопередатчика» акустические колебания условно той частоты, которая характерна для «серебристого звона», передались по слуховому тракту в корковый конец слухового анализатора в мозгу. В этом процессе роль проводников нервного тока действия играли не только центростремительные волокна цепи нейронов от рецептора до мозгового конца анализатора, но и центробежные волокна другой цепи нейронов, идущей от мозгового конца анализатора до рецептора. Эти нейронные цепи образовали обе вместе один электрически замкнутый колебательный контур, в котором стал циркулировать колебательный биоэлектрический ток. В контур, состоящий из двух нейронных цепей (как из двух половин), включены соленоиды, конденсаторы, генерирующая «радиолампа» и энергоисточник (зерна Ниссля в ядре ганглиозной клетки). Наружу же излучалась биоэлектромагнитная волна соответствующей частоты. Но при этом биоэлектрическое раздражение (возбуждение) мозгового конца анализатора сопровождалось анализом и синтезом полученного звукового ощущения в мозгу «биорадиопередатчика», и принятый акустический сигнал был оценен сознанием человека как «серебристый звон». Таковым этот звук был услышан и осознан, если данный мозг был в сознании, или же он был «услышан», но не осознан, если мозг был жив, но не был в сознании. В последнем случае в мозгу не могла бы произойти работа по анализу и синтезу поступившего (из рецептора) акустического сигнала.

Однако есть еще одна возможность, когда при нормальном состоянии мозга не совершается анализ и синтез поступившего в мозг извне акустического сигнала. Из работ знаменитого павловского института физиологии известен следующий опыт. Помещенный в звуконепроницаемую камеру человек прикасается рукой к контактам, к которым (как ему об этом заранее сообщено) может быть подведен безопасный для здоровья слабый импульс электротока. Когда включают ток, то ощущая удар, человек отдергивает руку. Повторные пробы воспитывают устойчивый рефлекс отдергивания руки. Но вот условия опыта изменяются без ведома для испытуемого: за минуту перед включением импульса тока приводится в действие находящийся в камере и невидимый для испытуемого свисток Гальтона. Его высокочастотное звучание длится столько же времени, как и импульс тока. Но человеческое ухо не может услышать этот звук, и испытуемому кажется, будто в камере по прежнему стоит абсолютная тишина. Пробы одновременной подачи импульсов неслышимого звука и электротока повторяют несколько десятков раз с различными интервалами между пробами. Наблюдатели вне камеры видят (через застекленное окно в стене камеры), что каждый раз при пробе испытуемый отдергивает руку. Но вот условия опыта изменяются еще раз (опять без ведома для испытуемого): теперь при подаче импульса «неслышимого» звука импульс тока не включают, а между тем наблюдатели видят, что испытуемый отдергивает руку, как если бы его ударил ток. Если его спросить, почему он отдернул руку, он скажет, что ему показалось, будто его ударил ток. Таким образом, воспитался условный рефлекс на такой вторичный добавочный раздражитель (неслышимый звук свистка Гальтона), при котором ответная реакция организма проявляется, хотя действие этого добавочного раздражителя недоступно анализу и синтезу мозга. Впечатление о таком, условно назовем его «мимолетным», сигнале (звуке) как добавочном раздражителе не дошло до сознания испытуемого, хотя и отразилось в его нервной деятельности: вызвало ответную реакцию. Это значит также, что ухо человека все же воспринимает звук свистка Гальтона, но действие этого сигнала как звукового раздражителя отражается только в подсознании человека. Это «подсознательное» действие нельзя противопоставлять сознательному: и в том, и в другом проявляется наше сознание, хотя и в различной его степени.

Из выводов, сделанных на основе экспериментальной работы проф. В. А. Подерни, мы знаем, что воспринятое в мозгу ощущение сначала возникает в его подсознательной сфере, а затем формируется в сознании. Следовательно, действительно могут быть случаи, когда действие того или иного раздражителя, отражающее явление внешнего мира в нашем сознании, может дойти только до подсознательной сферы мозга и тем не менее вызвать реакцию организма.

Излученная наружу мозгом «биорадиопередатчика» биоэлектромагнитная мыслительная волна с частотой, соответствующей частоте колебаний «серебристого звона», достигла во внешнем пространстве зоны, где в этот момент находится мозг «биорадиоприемника». Волосатая нервная клетка слухового рецептора у «биорадиоприемника», как микроантенна или индикатор, настроенный на длину волны, соответствующую колебаниям «серебристого звона», восприняла эту волну и образовала в том замкнутом контуре, в который этот «индикатор» включен, колебательный ток соответствующей частоты периодов.

В результате пришел в действие весь колебательный контур на эту частоту колебаний, началась вибрация волосатых нервных клеток на том же участке основной мембраны улитки слухового рецептора у «биорадиоприемника», на каком это было в мембране уха у «биорадиопередатчика». Благодаря этой вибрации получилось такое же биоэлектрическое возбуждение (раздражение) мозгового конца слухового анализатора (биорадиоприемника), какое соответствует числу колебаний «серебристого звона», воспринятого слуховым анализатором «биорадиопередатчика». У «биорадиоприемника» же это раздражение сопровождалось анализом и синтезом акустического ощущения. Теперь в его мозгу был осознан данный звук, как «услышанный» собственным ухом «серебристый звон». Правда, пока что мы не можем ничего сказать о том, как осуществляется в мозгу самая оценка характера воспринятого звука, например именно «серебристого звона».

Таким образом, предлагается несколько новый взгляд на орган слуха как на анализатор не только уже известных, обычных в нашем понимании звуковых раздражений, но и анализатор приходящего в мозг извне не известного прежде раздражителя — биоэлектромагнитной волны акустической частоты.

Изложенная выше рабочая гипотеза биоэлектромагнитных колебаний в нервной системе человека приводит к совершенно новому пониманию неизвестного доселе физиологического назначения окончаний центробежного нервного волокна в рецепторных органах наших чувств. В то время как центростремительный нервный тракт, по которому идет в мозг воспринятое ощущение, является одной половиной замкнутой цепи колебательного контура, центробежный нервный тракт составляет его вторую половину. Только при таком условии контур делается в действительности «замкнутым» и по обоим половинам его проходит тот самый колебательный ток, о котором столь убедительно говорит в своих работах академик В. А. Леонтович, называя нейрон «аппаратом колебательного тока». В нашем понимании центробежный нервный тракт играет роль проводника обратной связи как непременной части замкнутого колебательного контура и составляет одну половину этого контура. Другую половину составляет центростремительный нервный тракт.

Наша гипотеза позволяет понять и другое, остававшееся до сего времени необъяснимым, физиологическое явление, когда безногий инвалид жалуется на боль в большом пальце несуществующей ноги. Именно наличие в нервной системе колебательного контура в составе двух половин (центростремительной и центробежной) дает нам основание сформулировать это объяснение. «Проекционные волокна» (по терминологии А. В. Леонтовича), о которых говорилось выше, есть мозговая часть того колебательного контура, который в виде двух его половин — двух нервных трактов (центростремительного и центробежного) доходит от мозговой коры до большого пальца ноги.

И если из-за ампутации ноги произошла перерезка этих двух трактов в месте иссечения, то достаточно малейшего болезненного раздражения остатков этих нервов в зажившем раневом рубце, как получится возбуждение оставшихся неповрежденными участков обоих половин данного колебательного контура. Возбуждение это в виде колебательного тока действия дойдет до «проекционных волокон» в коре мозга безногого человека и будет сопровождаться анализом и синтезом в его мозгу, как осознанное болевое ощущение в «большом пальце» отсутствующей ноги.

Боль на расстоянии

Однако оказывается, что ощущение резкой боли в том или ином периферийном органе может получиться в сознании одного человека и тогда, когда практически эту боль ощущает не этот, а другой человек, хотя бы он и находился на очень большом расстоянии от первого. Так было в одном весьма интересном в этом отношении случае, о котором любезно сообщил мне в своем письме в сентябре 1959 г. литературовед азербайджанского театра драмы Г. В. Корнелли (Баку). Его родная тетка Е. Г. Варламова, проживавшая в г. Коканде, 18 июля 1918 г. вдруг почувствовала сильнейшую боль в области левой груди. Боль эта не унималась в течение ряда дней. Самый тщательный врачебный осмотр не обнаружил у Е. Г. В. никаких видимых признаков той или иной болезни левой груди.

«Больная» записала этот странный случай в свой дневник, как привыкла записывать и другие примечательные переживания. Затем боль прошла, и об этом все забыли. В начале 1921 г., прибыв в Баку, Е. Г. В. получила письмо от своей замужней дочери М. И. Куртошвили, которая все это время проживала в г. Батуми. В своем письме дочь сообщала матери, что 18 июля 1918 г. она перенесла серьезную и очень болезненную операцию левой груди из-за болезни грудницей. Тогда то Е. Г. В. вспомнила свою запись в дневнике и, прочитав ее, убедилась в полном совпадении по времени пережитой ею сильной боли в левой груди и операции левой груди у дочери. Так, на расстоянии 2700 км по прямой линии (между Кокандом и Батуми) матери передалась телепатема — болезненное ощущение дочери.

По нашей теории можно предполагать, что в данном случае излученная наружу мозгом больной дочери в Батуми биоэлектромагнитная волна с частотой, соответствующей частоте колебаний, свойственной ощущению резкой боли в левой груди, достигла Коканда, где в этот момент пребывала ее мать. Ганглиозная клетка коры мозга матери, как детектор, восприняла эту волну и образовала в замкнутом контуре нервов ее левой груди колебательный ток действия соответствующей частоты.

В результате получилась вибрация этих клеток на таком же концевом участке нервов левой груди у матери, на каком это было у дочери. Вследствие этой вибрации, у матери получилось такое же биоэлектрическое «болезненное» раздражение чувствительного анализатора в ее мозгу, какое соответствовало раздражению чувствительного анализатора в мозгу дочери. Это раздражение сопровождалось в мозгу матери анализом и синтезом болезненного ощущения как «собственной» резкой боли в левой груди.

Одно лишь вызывает чувство глубокого удивления. Это ничтожно малая мощность излучаемой мозгом «биорадиопередатчика» энергии при акте передачи чувств и переживаний на расстояние. И этой исчезающе малой энергии все же достаточно, чтобы привести в действие рефлекторный прибор «биорадиоприемника» — настолько тонким и совершенным является этот прибор, это удивительное творение природы. Достигнем ли мы такого совершенства, если попытаемся создать подобный прибор, неизвестно, но нам надо идти по этому пути.

В 1924 г. мы совместно с В. Л. Дуровым набросали (для его книги) следующую картину действия излученной мозгом «биорадиопередатчика» мыслительной энергии: «Волны колебательной мыслительной энергии (электромагнитные колебания определенной частоты), излучаемые нервной системой, распространяются от нее во все стороны сфероидально, создавая в каждой точке окружающего пространства переменное энергетическое (электромагнитное) поле. Каждая точка этого пространства (поля) под влиянием волн мыслительной энергии будет обладать переменными потенциалами. Таким образом, если волны мыслительной энергии встретят на своем пути подходящий проводник — приемник (в данному случае нервную систему другого живого существа), то, сообщая разным точкам этого проводника различные переменные потенциалы, волны эти будут индуцировать во встреченном организме колебательные токи, характерные для излученной мысленной информации. Индуцированные токи обладают обычно незначительными амплитудами колебаний, и поэтому обнаружить и почувствовать их может не каждая нервная система, а лишь скорее всего та, в которой период колебаний собственных волн совпадает с периодом колебаний излученной волны, т. е. синхронно настроенная. Благодаря скорости распространения волн, равной 300000 км в секунду (скорость света), практически колебания излученной мысленной информации появляются и исчезают в принимающей нервной системе одновременно с возникновением и исчезновением их в излучающей нервной системе, независимо от расстояния, делящего эти обе системы. Однако, когда излученная мысленная информация попадает в мозг, одинаково настроенный, то чтобы быть отмеченной в сознании его, необходимо условие состояния покоя его (сон, транс, гипноз, отсутствие собственных мыслей). Тогда излученная мысленная информация в виде колебательного тока проникает в среду мозговых частиц, пройдя перед тем через микроантенну и ряд приемников, после чего производит, по закону индукции, такую же перемену движений и группировок частиц вещества мозга, как это было в передающем мозгу в момент излучения данной мысли. Принимающий же мозг получает рефлекс от принятой мысленной информации, толчок к работе, после которого он либо продолжает пассивно принимать следующие за первой мысленные информации, если находится в трансе или под гипнозом, либо продолжает работать самостоятельно в заданном ему направлении, если состояние транса не имело места. В качестве же эффекта от принятой мысли возникают в принимающем мозгу имагинации: оптические, звуковые, чувствительные, вкусовые, обонятельные и, наконец, комплексы мысли. Такой взгляд на процессы мышления, с точки зрения физики слабых токов, в настоящее время позволяет построить аналогию между действием радиостанции и нервной системы живого организма».

Здесь уместно сослаться на мнение акад. П. П. Лазарева [41]: «Мы должны, таким образом, считать возможным уловить во внешнем пространстве мысль в виде электромагнитной волны, и эта задача является одной из интереснейших задач биологической физики. Конечно, а priori можно указать на огромные трудности нахождения этих волн. Потребуется ряд лет напряженной работы для того, чтобы непосредственно открыть эти явления на опыте, но, во всяком случае, необходимость их предсказывается ионной теорией возбуждения. Передача мысли в пространство дает определенные основания для объяснения явлений гипноза, внушения и медиумизма и представляется, несомненно, очень интересной с теоретической и практической точки зрения».

Как известно, Кортиев орган слуха (улитка во внутреннем ухе) человека, являющийся рецептором звуковых ощущений, в состоянии улавливать отдельные звуки речи, но произвести анализ (а тем более синтез), т. е. выделить из элементов звука признаки речи как сигналы, ведущие к пониманию речи, он не может. Этот сложный процесс анализа и синтеза звуков, как восприятие смысла речи, т. е. по существу процесс сознания или мышления, осуществляется в коре головного мозга. Слух, будучи основой восприятия речи, сам формируется (с младенческих дней человека), постоянно тренируясь под влиянием воспринимаемых с речью звуковых сигналов.

Теснейшая связь слуха с речевыми сигналами осуществляется благодаря контакту между корковым концом слухового анализатора, расположенным в задних отделах верхней левой височной извилины, и речевым отделом коркового конца двигательного анализатора, находящимся в задних отделах левой лобной извилины. Важно отметить (по И. П. Павлову), что речь человека сопровождается кинестезическими[15] раздражениями, идущими в кору мозга самого говорящего. Они (раздражения) и служат сигналами, способствующими регулированию нормального протекания процессов речи, и вообще играют важную роль в сложном процессе мышления.

Весьма большое значение для понимания этой роли имеет данное И. П. Павловым гениальное определение речи: «Если наши ощущения и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы, то речь, специально прежде всего кинестезические раздражения, идущие в кору от речевых органов есть вторые сигналы, сигналы сигналов. Они представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что и составляет наше специальное человеческое высшее мышление, создающее сперва общечеловеческий эмпиризм,[16] а наконец и науку — орудие высшей ориентировки человека в окружающем мире и в себе самом».[17]

Великий учитель человечества В. И. Ленин следующим образом определяет понятие ощущения и познания: «Ощущение есть результат воздействия материи на наши органы чувств». [18]