Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами

Моя собственная история

Сразу после аспирантуры я получил работу аналитика-исследователя товарных рынков. И был приятно удивлен, когда увидел, что мой экономико-статистический анализ корректно предсказал ряд крупных движений цен на товары. Вскоре после этого я стал подумывать о торговле. Единственная загвоздка была в том, что в моем отделе аналитикам обычно не разрешалось торговать. Я поделился своими огорчениями по поводу этого с Майклом Маркусом (первое интервью). С ним я подружился, расспрашивая его о должности аналитика, с которой он тогда уходил. «Знаешь, когда я здесь работал, у меня были те же проблемы, — признался Майкл. — Сделай как я: открой счет в другой фирме». И он познакомил меня с брокером из своей новой фирмы, который был готов открыть счет.

В то время я зарабатывал меньше секретаря отдела и не имел того, что принято называть «рисковым капиталом». Уговорив брата открыть счет на 2000 долл., я стал его консультантом. Поскольку счет нужно было сохранять в тайне, я не мог отдавать приказы со своего рабочего места. Всякий раз, когда требовалось открыть или закрыть позицию, приходилось спускаться на лифте в холл и звонить по телефону-автомату. (О том, какой выход из аналогичной ситуации нашел Маркус, рассказано в интервью с ним.) Хуже всего в этом были даже не задержки приказов, нередко стоившие мне неприятных переживаний, а мои частые отлучки, которые могли вызвать подозрения. Так что приходилось осторожничать, и иной раз даже откладывать приказ до следующего утра.

Я не помню деталей своих первых немногочисленных сделок. Помню только, что после уплаты комиссионных я остался почти при своих. Потом пришла и первая, надолго запомнившаяся сделка.

До нее я как раз тщательно проанализировал состояние рынка хлопка за весь период после Второй мировой войны. Оказалось, что из-за всяческих программ государственной поддержки лишь два сезона, считая с 1953 года, можно было назвать действительно свободными рынками (рынками, цены на которых определяются спросом и предложением, а не довлеющей государственной программой). Я справедливо предположил, что прогнозировать цены можно только по этим сезонам.

К сожалению, я не учел другого, более важного обстоятельства, что для серьезного рыночного анализа имеющихся данных было недостаточно. На основе сопоставления с этими двумя сезонами я заключил, что рынок хлопка, который шел тогда по цене 25 центов за фунт, будет расти, но не превысит уровня 32—33 центов.

Первая часть прогноза оказалась верной: цены из месяца в месяц понемногу подрастали. Затем рост ускорился, и они всего за неделю подскочили с 28 до 31 цента. Этот скачок был вызван какой-то новостью, которой я почти не придал значения. «Довольно близко к расчетной вершине», — подумал я и решил сыграть на понижение. После чего, еще чуть поднявшись, рынок быстро съехал назад — к 29-центовой отметке. Я счел это совершенно естественным, полагая, что рынки просто обязаны соответствовать моему прогнозу. Однако моим восторгам и прибылям скоро пришел конец.

Цены на хлопок не только вернулись на более высокий уровень, но и неумолимо пошли дальше: 32 цента, 33, 34, 35. В конце концов мой депозит иссяк и позицию пришлось ликвидировать. Именно отсутствие у меня больших денег на счете я считаю счастливейшим подарком судьбы: ведь в итоге рынок хлопка взметнулся на невероятную высоту — 99 центов! Это было вдвое выше предыдущего рекорда столетия.

Из-за этой сделки я на некоторое время разочаровался в рынке. В последующие несколько лет я пару раз снова испытывал свои силы. Всякий раз я начинал, имея немногим больше 2000 долл., и все их терял в единственном, но крупном проигрыше. Одно утешало — потери были сравнительно невелики.

Эту полосу неудач прервали два события. Во-первых, я познакомился со Стивом Кроновицем.

Отвечая за анализ товарных рынков в фирме «Hornblower & Weeks», я принял тогда Стива на вакантную должность аналитика рынков цветных металлов. Мы работали в одной комнате и быстро подружились. В отличие от меня, аналитика чисто «фундаментального» склада, Стив использовал строго технический подход. (Специалист по фундаментальному анализу прогнозирует цены на основе экономических данных, а технический аналитик — на основе внутренних характеристик рынка: прошлых цен, объемов сделок и показателей эмоционального настроя.)

До этого я смотрел на технический анализ с большим скепсисом. Мне казалось, что нечто столь простое, как анализ графиков, вряд ли может представлять какую-то ценность. Однако, поработав бок о бок со Стивом, я стал замечать, что его торговые приказы часто оказывались правильными. В конце концов я убедился в том, что моя первичная оценка технического анализа была неверной. Я понял, по крайней мере по отношению к себе, что для успешной торговли одного фундаментального анализа недостаточно; кроме того, я нуждался в привлечении технического анализа для определения моментов входа и выхода из рынка.

Вторым ключевым моментом, благодаря которому я, в итоге, влился в ряды познавших успех, стало осознание абсолютной необходимости контроля над риском. Я решил никогда впредь не допускать потерь всего депозита на единственной сделке — как бы я ни был уверен в своем видении рынка.

По иронии судьбы, сделка, которую я считаю поворотным моментом и одной из наилучших в своей карьере, была, по сути, убыточной. Тогда немецкая марка после продолжительного спада вошла, наконец, в длительный период консолидации. Исходя из своего анализа рынка, я заключил, что марка формирует некое важное ценовое основание. На этом уровне я открыл длинную позицию, одновременно разместив прямо под последним минимумом цены стоп-приказ типа «good-till-cancelled» («действителен до отмены»), полагая, что если мой расчет верен, то рынок не упадет до новых минимумов. Несколькими днями позже рынок начал падать, и я был закрыт с малыми потерями. Самое интересное в том, что после этого рынок рухнул, как подкошенный. Раньше в таких случаях я бы начисто разорился; теперь же понес лишь небольшие убытки.

Вскоре после этого я открылся вверх по японской иене, находившейся в области консолидации с техническими признаками бычьего направления будущего исхода, что позволило достаточно близко разместить защитный стоп-приказ. Если обычно я открывал только одноконтрактную позицию, резонно ограничивая свой риск всего 15 тиками на контракт (сейчас уже с трудом верится, что я смог улизнуть при таком близком размещении стоп-приказа), то теперь я открыл 3-контрактную позицию. Рынок двинулся без оглядки. Хотя в целом я закрылся слишком рано, один из своих контрактов я сохранял довольно долго, утроив свой маленький счет. Это стало началом моих успехов в торговле. За несколько следующих лет, сочетая технический и фундаментальный анализ с контролем риска, я нарастил свой скромный капитал далеко за 100 000 долл.

Но потом счастливая полоса закончилась. Я вдруг стал торговать более азартно, нарушая мной же выработанные правила. Теперь мне понятно, что тогда я чересчур расхрабрился. Взять хотя бы проигрыш на соевых бобах. Рынок двинулся против меня. Я же поверил, будто этот спад есть лишь коррекция бычьего рынка, и, вместо того чтобы принять малые потери, сильно увеличил позицию.

Эта ошибка усугубилась тем, что я совершил ее перед выходом важной правительственной сводки об урожае зерновых. Она усилила медвежьи настроения рынка, и мой счет сильно уменьшился. За считанные дни я потерял более четверти совокупной прибыли.

После того как я снял со счета деньги на покупку дома и на расходы в период академического отпуска для написания книги (Jack D.Schwager, A Complete Guide to the Futures Markets 1984), мои сбережения настолько оскудели, что почти на пять лет лишили меня шанса вернуться на рынок. Когда же я снова стал торговать, то начал, по своему обычаю, с маленькой суммы — 8000 долларов. Большая ее часть была потеряна в течение года. Добавив к счету еще 8000, после серии умеренных потерь мне удалось отыграться на нескольких крупных выигрышных сделках. За пару лет я снова довел свой счет до 100 с лишним тысяч долл. Затем я стабилизировался, и в последний год мой счет колебался около этого пика.

С объективной точки зрения моя торговля была успешной, но в эмоциональном плане я воспринимал ее скорее как неудачу. Вообще говоря, с моим знанием рынка и опытом мне следовало бы добиться большего. «Я дважды десятикратно умножил неполные 10 000 долл., но так и не сумел еще сколько-нибудь увеличить общий счет, не говоря уже о том, чтобы превзойти этот уровень в разы. Почему?» — недоумевал я.

Желание разобраться в причинах этого стало одним из стимулов для написания данной книги. Мне хотелось расспросить преуспевших трейдеров о том, каковы основные слагаемые их побед, каков их подход к рынку, каким правилам они следуют, с чего начиналась их торговая практика. И что они посоветовали бы другим трейдерам.

Если мое стремление разрешить эти вопросы и имело, в определенной степени, личную подоплеку, то в более широком смысле я представлял себя в образе некоего Обобщенного Трейдера, интересующегося такими вопросами, которые задали бы и другие, будь у них такая возможность.