Битва чудовищ

17

Элеонора была бы в ярости, узнав, что Брендан и Уилл отправились спасать Корделию без нее, но в это время она была занята уроком верховой езды, которая стала для нее очень важной после того, как семья разбогатела.

Рядом с лошадьми Элеонора чувствовала умиротворение. Она им нравилась, они ее уважали, поэтому она могла даже самого упрямого коня заставить идти рысью или пуститься галопом. Это было то чувство доверия, которого ей не хватало в жизни и которое позволяло ей почувствовать себя взрослой, потому что ей многое удавалось. К тому же у нее был любимец: выносливый, с блестящей шерсткой чистокровный верховой Ворон, который скакал так быстро, что все расплывалось у нее перед глазами, и она могла представлять себе, что снова находится в книгах Кристоффа.

Сегодня они занимались поворотами и прыжками. Элеонора и Ворон выполняли все четко, словно обсудили свое выступление заранее. Двухчасовой урок пролетел незаметно, и тренер миссис Лиланд уже просила всех вернуться в конюшни. Элеонора спешилась и, не снимая шлема, повела коня к стойлу.

– Ты сегодня была молодец, – похвалила девочку миссис Лиланд. – Ты скоро станешь одной из лучших моих наездниц.

– Спасибо, – ответила ей Элеонора с чувством такой гордости, что ей хотелось сказать что-нибудь еще для пущей важности. Но ее мама всегда говорила, что вежливые люди отвечают на комплимент одним лишь спасибо.

Миссис Лиланд оглянулась. Все остальные ученики уже разошлись.

– Элеонора, у меня есть для тебя радостные новости! Ты вместе с Вороном будешь принимать участие в соревновании.

– Правда? – Элеонора почувствовала смесь глубокого волнения и страха. Она всегда мечтала об участии в соревновании. Но это требовало больших усилий. Остальные наездники справились бы не хуже нее. «Погодите-ка, а как же все те случаи, когда ты столько раз выбиралась из смертельно опасных ситуаций с Бреном и Делией? По сравнению с ними соревнование покажется сущим пустяком».

– Прекрасно, – произнесла вслух Элеонора, – я готова.

– Рада слышать, – одобрила ее настрой миссис Лиланд. – Я на тебя надеюсь. О, а вот и твой отец.

Элеонора увидела отца, который прогуливался мимо лошадей и трепал их гривы. Она широко улыбнулась. То, что отец приехал за ней, многое значило для нее. «Может быть, – подумала Элеонора, – мама была права! Теперь, когда мы узнали о его проблемах, ему станет лучше».

Элеонора подбежала к доктору Уолкеру.

– Привет, малышка. Занятие прошло хорошо?

– О да! Знаешь, что мне сказала миссис Лиланд? – Элеонора чуть понизила голос. – Я буду принимать участие в соревнованиях.

– Это замечательно!

– Да, мне придется потрудиться, чтобы получить голубую ленту. Даже две. Одну для меня, а вторую для Ворона.

– Я так горжусь тобой, – отец прикоснулся к ее подбородку. – Ты и впрямь уже взрослая.

Она отвернулась, краснея.

– Ты не поздоровался с Вороном.

– Он будет мне рад, я принес ему особое угощение.

Доктор Уолкер вытащил блестящее яблоко и протянул черному коню. Элеонора перехватила его руку.

– Пап! Это не Ворон.

– Ох, извини…

– Ты же знаешь, это было нашей семейной шуткой, помнишь? Что его зовут Ворон, но он пегий и с белой гривой!

– Правда… конечно, я помню.

Доктор Уолкер повернулся к Ворону, стоящему напротив, но в голову Элеоноры закрались подозрения. Ее отец был уже знаком с Вороном. А эту шутку о его окрасе повторяли дома так же часто, как и шутку о том, что Брендан питался одним рисом и соевым соусом еще с пеленок. А теперь выражение лица ее отца…

Было странным.

Лицо казалось оплывшим. Словно оно было вылеплено из воска и несколько часов простояло у раскаленной духовки.

Элеонора отступила на несколько шагов, в то время как Ворон учуял яблоко, а затем столкнул его носом с ладони. Яблоко упало на землю, подняв облачко пыли.

– Кажется, Ворон не любит яблоки…

– Пап? Что с тобой не так? Почему ты выглядишь таким… странным…

– Странным? – доктор Уолкер повернулся к ней. – Ты думаешь, что я веду себя странно?

Элеонора быстро оглянулась. Миссис Лиланд уже ушла из конюшни. Дверь с одной стороны стойла была заперта. Когда Элеонора повернулась к отцу, он в это время закрывал вторую дверь. Она поняла, что оказалась в ловушке. Затем он стал неторопливо приближаться к ней.

– Элеонора, слушай меня внимательно, – начал доктор Уолкер.

Она в ужасе отступила. Обычно в конюшне запирались не все двери. Внутри было темно, тусклый свет проникал сквозь щели дощатых стен.

Лошади заржали и беспокойно стали подниматься на задние ноги – ИХХХЕХЕХЕХЕ!

– Папочка! Что случилось? Перестань…

– Послушай меня. Или лучше, – тут он тихо рассмеялся неприятным, булькающим смехом, – посмотри.

Доктор Уолкер вцепился ногтями в свой подбородок. Элеонора не могла оторвать глаз от происходящего. Даже в тусклом освещении она отчетливо видела, как кожа сморщивается вокруг его пальцев, а затем доктор Уолкер с треском оторвал свой подбородок, под которым виднелось что-то темное.

– Папа!

Доктор Уолкер продолжал срывать ногтями свои щеки, сжал пальцы, и кожа тут же рассыпалась словно труха. Затем он схватил свой нос, который так же легко оторвался. Затем он оторвал ухо… скальп – так он снял все лицо словно маску из дешевой глины для детского творчества.

И теперь… она смогла увидеть настоящее лицо.

Элеонора закричала, лошади заржали.

Прямо перед ней стоял Денвер Кристофф и сверлил ее своими желтоватыми глазами на багровом изуродованном шрамами лице.

Элеонора упала на колени и почувствовала, как в кожу впиваются острые стебли сена.

– Пожалуйста, не убивай меня.

– Убивать тебя? – переспросил ее Денвер Кристофф. – После всего, через что ты прошла… ты все еще боишься смерти? Поверь мне. Это не самое худшее, что может случиться.

С этими словами его губы скривились в улыбке – или в подобии улыбки, когда один уголок рта смотрел вверх, а другой – вниз.

– Я не стану тебя убивать, если ты ответишь на один важный вопрос.

– Какой вопрос?

– Где твоя сестра?