Битва чудовищ. Приключения в микромире. Том I

Алексей Ачкасов. Путешествие эльфа[6]

В самом укромном уголке богатого сада росли ландыши. Они были со всех сторон защищены лопухами и крапивой, потому что эту часть сада, как слишком отдаленную от барского дома, не чистили и не пололи, так что никто из людей не знал о существовании здесь прекрасных пахучих цветов. Но не только люди, даже бабочки редко забирались в такую глушь; да и остальные насекомые нечасто жаловали в эту Палестину: только муравьи, которые, как известно, ползают всюду и забираются даже в банки с вареньями, к великому ужасу хозяек, — только они посещали иногда эти «подлопушные» страны.

А между тем здесь было хорошо: уютно, прохладно… Тут росла какая-то крохотная травка с прелестными чуть видными голубыми цветками, и среди этой-то травки, как царь, возвышался благовонный кустик ландышей. А над ландышами наклонялись громадные лопухи, в солнечные дни защищавшие это место от жарких лучей и бросавшие зеленую тень на приютившиеся под их сводами скромные цветки. Лопухи составляли как бы своды залы, и по этой зале гулял каждую ночь маленький Эльф.

Это был крошечный цветочный дух, такой маленький, что его нельзя было бы рассмотреть даже в самые сильные микроскопы. Он жил в одном из ландышей, в благовонной чашечке цветка, питаясь чудным его ароматом. По ночам он вылетал из цветка и порхал под лопухами, никем не видимый, любуясь лунным светом и пугаясь всякого встречного муравья, который, разумеется, казался ему исполинским чудовищем.

Эльф думал, что нет ничего на свете, кроме лопухов, голубых цветков, ландышей да крапивы, окружавшей со всех сторон его подлопушное царство. И жил он так много лет, засыпая зимой в теплой постели из громадных ландышевых листьев (каждый лист казался ему целой страной!), — а на лето переселяясь, как на дачу, в чашечку ландыша… И думал он так прожить вечно в счастливом уединении от всего мира, никому не делая зла и ни от кого не терпя обиды…

Как-то раз сын хозяина этого сада, ребенок лет семи, воображая себя заблудившимся в каких-то таинственных лесах, попал в только что упомянутую чащу лопухов и крапивы. Заглянув случайно под один из лопухов, он увидел там ландыши, чему очень обрадовался, и тотчас принялся составлять из них букет. Сорвал он при этом и тот ландыш, в котором жил Эльф.

В этот момент Эльф спал сладким сном в своей чашечке, как вдруг его разбудил сильнейший толчок. Он инстинктивно схватился за одну из тычинок цветка и только благодаря этому не вывалился и не переломал себе ноги. Под его лопухи обыкновенно и ветер никогда не заглядывал, а теперь ужасный вихрь хлестал ему в лицо. Выглянув из чашечки, он с ужасом увидел, что его цветок находится в руках какого-то громадного животного, величина которого во много сот раз превосходит величину муравья. Это чудовище быстро бежало, размахивая цветами, среди которых сидел наш Эльф. Перепуганный Эльф тотчас же выпорхнул из цветка, — разумеется, никем не видимый.

Тяжелое чувство легло на сердце маленького Эльфа. «Где же правда», думал он: «где же справедливость? За что, за какие провинности этот злой человек отнял у меня мой дом? Нет, скажите мне, где же правда?»

И он полетел по саду отыскивать правду. Но нигде он не нашел ее. Не было ни одного растения, которое не преувеличивало бы своих заслуг. Роза кричала, что она красивее всех на свете, как будто бы не было на небе зари и радуги… Жасмин кричал, что он лучше всех цветов пахнет, как будто благоухание ландыша, бедного, убитого злым мальчишкой ландыша, в чем-нибудь уступало благовонию жасмина. Каждое дерево непременно считало себя полезнее, и крепче, и лучше всех других. Но это еще ничего, а были в саду даже ядовитые растения: злая волчья ягода только о том и говорила, что она хотела бы отравить собой какого-нибудь человека. Сонная одурь привлекала доверчивых детей своими похожими на вишни ягодами: они наедались ягод и умирали. Более честно поступал дурман, отталкивавший от себя детей неприятным запахом своих листьев и некрасивым видом своих колючих, несколько похожих на конский каштан плодов. Но беда тому, кто вздумает поесть находящихся в этом плоде семечек!

Да и мужиковатый, такой невинный на вид картофель оправдывал собой пословицу «В тихом омуте черти водятся»: его незрелые корневища и молодые побеги содержали в себе яд и потому были небезопасны для человека.

Еще больше неправды было в животных. Насекомыми беспощадно поедались растения, воробьи, ласточки и другие птицы клевали семена и насекомых, кошки пожирали птиц, собаки воровали еду у хозяев, волки имели злой умысел против принадлежавших человеку овец, коров и лошадей.

Но злее и несправедливее человека не было существа, по мнению Эльфа. Вся жизнь человека есть ведь сплошное умерщвление других существ: он беспрестанно убивает насекомых, топчет и косит травы, рубит деревья, ест плоды, стреляет птиц и зверей и питается их мясом. И что всего хуже — сплошь и рядом обижает даже своего брата-человека… Много видел зла Эльф за эти несколько дней, в продолжение которых он разыскивал по саду правду… Но правды не видел нигде, нигде…

Отчаяние овладело его маленьким сердцем, и он уже думал улететь на луну…

— Ты не знаешь, где живет правда? — спросил он у одуванчика.

— Я не знаю, — отвечал тот, — но когда я еще был крылатым семенем и летал по саду, я слышал, что есть тут в саду колдунья-ворона. Спроси у нее: она все, говорят, знает.

Полетел Эльф к вороне.

— Тетенька ворона, скажите мне, — вы, говорят, все знаете: где живет правда?

— Правда-то? — отвечает ему ворона. — Не знаю. Слышала я однажды, как один старый человек учит другого, молодого: «правда», говорил он, «должна быть у нас не только на языке, но и в сердце». А есть ли там эта правда на самом деле, или нет, — этого я не знаю.

Эти слова поразили Эльфа. Он никак не ожидал, чтобы где-нибудь у человека могла быть правда. Однако, не смея перечить тетеньке, он спросил ее только:

— А где это, тетенька, у человека язык?

— Язык-то? А вон, — ответила ворона, — бежит по саду мальчишка, тот самый, что сорвал твой ландыш: бежит он, разиня рот, и галок считает: влети ему в рот, там сейчас за зубами и сидит язык, сказывают.

Эльф так и сделал: в одно мгновенье ока влетел он в рот ребенка. Тот, конечно, этого и не заметил: ведь Эльф был во много раз меньше любой пылинки.

Влетевши в рот, Эльф тотчас стал исследовать язык ребенка: но никакой такой правды там не нашел; на нем была только слюна да остатки молока, которое мальчик пил незадолго перед этим.

— Ворона еще говорила, что правда — в сердце… Ну, пойдем, если так, в сердце, — сказал сам себе Эльф.

И, не зная дороги к сердцу, он пополз наугад вдоль по языку в направлении от зубов вглубь.

И вдруг провалился в какую-то пропасть. Пролетев немного кубарем вниз, он попал в жарко натопленную баню. На самом деле, это он изо рта попал в пищевод: так называется та трубка, по которой проглоченная пища проходит в желудок. То, что Эльф принял за баню, был желудок: тут, действительно, было около 40 градусов Цельсия. Здесь его начало вертеть во все стороны: это желудок совершал кругообразные движения с целью привести находящуюся в нем пищу в возможно большее соприкосновение с его стенками. Из стенок при этом всегда выделяется так называемый желудочный сок, в состав которого входит соляная кислота и особое вещество, называемое пепсином. Желудочный сок превращает белки, находящиеся почти во всякой пище, в растворимое состояние, при котором они могут всасываться в тело человека через стенки желудка и кишок. Кроме того, желудочный сок превращает обыкновенный сахар в виноградный. Что касается жира, то он становится способным всасываться под влиянием желчи, которая изготовляется в печени и изливается отсюда в двенадцатиперстную кишку, составляющую продолжение желудка. Крахмал сам по себе тоже не способен всасываться и превращается, отчасти под влиянием слюны, а главным образом под влиянием сока находящейся под желудком панкреатической железы, — в виноградный сахар.

Все эти превращения, претерпеваемые пищей в желудке и кишках и называемые пищеварением, ничуть не повредили Эльфу: ведь в нем не было ни белков, ни сахара, ни жира, ни крахмала — поэтому он остался таким же Эльфом, каким был и прежде, тогда как переваренная пища превратилась в молочного цвета жидкость, которая и начала тотчас всасываться в тело человека. «Всосался» вместе с жидкостью и маленький Эльф.

Там было не видно ни зги, но ведь Эльфы видят хорошо в темноте, и наш Эльф правильно определил цвет жидкости. Этот полученный из пищи сок так и называется по своему цвету «млечным».

Из желудка и кишок млечный сок всасывается тоненькими трубочками, которые затем соединяются в более крупные трубки, называемые лимфатическими сосудами. А желтоватая жидкость, движущаяся в этих сосудах по телу, называется здесь уже лимфой. Лимфатические сосуды снабжены большим количеством заслонок, которые показались Эльфу громадными заставами. Всякому дозволяется пройти сквозь эти заставы вперед, по пути к сердцу, но застава тотчас же захлопывается от тяжести самой лимфы, как только лимфе вздумается пройти назад, от сердца.

За одну такую заслонку зацепился Эльф и стал ждать, что будет дальше, с любопытством рассматривая текущую мимо него лимфу. Он скоро увидел, что лимфа состоит из жидкости и из крошечных белых телец. И вдруг Эльф видит, что одно из этих телец остановилось около него и начало его внимательно разглядывать.

— Где это я, дяденька? — обратился Эльф к этому тельцу с вопросом, не в силах будучи далее выносить на себе его внимательный взгляд.

— Вы, милостивый государь, — в лимфатической системе одного ребенка, — ответило тельце, — но как вы сюда попали и кто вы, этого, признаюсь, я не знаю. Пожалуйте ваш паспорт.

— Позвольте вам представиться, — заметил Эльф, — меня зовут Эльфом Ландышевым.

— Ах, очень приятно познакомиться, молодой человек, — ответило белое тельце, — позвольте вам с своей стороны представиться: я — Фагоцит Фагоцитович Фагоцитов, офицер армии Белых телец… Если не ошибаюсь, вы — из внешнего мира… Скажите, пожалуйста, если, конечно, не сочтете нескромным с моей стороны такой вопрос: что привело вас в нашу горячую и темную страну?

— С особенным удовольствием удовлетворю вашему желанию, любезнейший Фагоцит Фагоцитович, — ответил Эльф, — видите ли, я жил в чашечке скромного ландыша…

Но тут Эльф остановился и разинул рот от удивления, увидев, что Фагоцит Фагоцитович, который до сих пор внимательно слушал Эльфа, вдруг начал осматриваться по сторонам, как бы нюхая воздух, — потом ринулся на пробиравшегося мимо господина с чрезвычайно зловредной физиономией и проглотил его.

— Что это? — спросил Эльф, вне себя от изумления.

— Ничего-с, — спокойно возразил Фагоцит Фагоцитович, — это я проглотил микроба.

— Как вы говорите: микро…?

— Микроба, — повторил Фагоцит. — Но сначала, господин Эльф, расскажите вы мне вашу историю. Вы говорите, что жили в чашечке ландыша: зачем же вы ушли оттуда?

— А видите ли: мой ландыш сорвал злой мальчишка…

Эльф хотел было сказать и про то, что тот мальчишка — тот самый, в котором он теперь сидит, но вовремя спохватился и решил утаить от Фагоцита это обстоятельство. «Ведь кто его знает, — может быть, он рассердится и проглотит меня за это: ведь, как-никак, а этот Фагоцит составляет маленькую частичку самого мальчика». Так подумал Эльф.

— Обиженный, я улетел искать правду, — продолжал Эльф свой рассказ: — и для этой цели облетел весь сад… Но правды не нашел нигде… Я уже в отчаянии хотел лететь на луну, но, так как тетушка ворона объявила мне, что правда сидит в сердце человека, я вскочил в рот одного очень милого мальчика…

Здесь Эльф сам пошел против правды, называя в угоду Фагоциту милым того мальчика, которого в глубине души называл скверным мальчишкой.

— И… и попал сюда, сам не знаю как… И теперь обращаюсь к вам с всепокорнейшей просьбой, Фаго… Фаго… Извините, я забыл и ваше имя и отчество…

— Зовите меня просто Фагоцитом: так нас и в книжках зовут.

— Прошу вас, милый, добрый Фагоцит Фагоцитович, расскажите мне, как я могу отсюда пробраться к сердцу человека?

— Молодой мой друг, — заметил Фагоцит, — ваше искреннее стремление к правде делает вам честь и заслуживает всякой похвалы; я полюбил вас сильно и готов сопутствовать вам в вашем дальнейшем странствовании. А без моего сопутствия ваше путешествие по человеческому телу было бы небезопасно… Дело в том, что иной близорукий Фагоцит может сослепу принять вас за микроба и вступить с вами в борьбу, от которой вам не поздоровится…

— А что это такое — микробы? — спросил Эльф.

— Микробы — это крошечные, видимые человеком только в сильно-увеличительное стекло растеньица, близкие к водорослям, попадающие в тело человека, как и вы, снаружи, — размножающиеся в человеческом теле с невероятной быстротой и причиняющие ему всевозможные болезни: холера, чума, тиф, дифтерит и еще очень, очень многие болезни, — все это причиняется микробами. Видели ли вы, как я сейчас проглотил микроба, скорчившегося в виде запятой. Бог его знает, как он сюда попал, а только ведь этот микроб есть так называемая «холерная запятая»: если бы дать ему пожить с минутку и размножиться, человек бы заболел холерой… И какая их масса, этих микробов, везде, всюду… В каждой капельке воды, в каждом глотке воздуха, в каждой пылинке заключаются зародыши микробов. Можно даже сказать, что нет на земле места, где бы не было микробов. Знаете ли вы, что в одном плевке человека заключается их несколько миллионов? А вон, вон, — видите, идет господин микроб, тонкий как палка, чахоточного вида: этот микроб и есть так называемая чахоточная палочка — бацилла чахотки (бацилла по-латыни и значит палочка). И чтобы человек как-нибудь не заболел чахоткой, я этого микроба сейчас съем…

Проглотив микроба, Фагоцит продолжал: — Одна седьмая часть рода человеческого погибает от чахотки. Одна седьмая! Это ужасно!

— Но как вы его ловко проглотили, — заметил Эльф.

— Да, — отвечал Фагоцит. — Но не думайте, однако, что нам, Фагоцитам, легко дается борьба с микробами: они ведь тоже борются с нами, и иногда побеждают, — и не один из нас, храбрых воинов, погиб в борьбе с этими врагами человека. Вот я только что проглотил микроба и теперь перевариваю его внутри себя: у меня силы много, а он попался слабенький, но иногда проглоченный микроб начинает — что бы вы думали? — размножаться внутри Фагоцита, и тогда Фагоциту — конец…

— Скажите, пожалуйста, — спросил Эльф, очень заинтересованный рассказами Фагоцита, — ведь, если не ошибаюсь, Фагоцитами называются воины, посвятившие свою жизнь борьбе с микробами?

— Вы угадали. Должен вам сказать, что все тело человека состоит из мельчайших, невидимых простым глазом частиц, называемых клеточками. Одни из этих клеточек всю свою жизнь остаются на одном месте, ведут, так сказать, жизнь оседлую: это, если можно так выразиться, крестьянское сословие человеческого организма, и из них-то и составляется тело: из них состоит и кожа, и мясо, и кости, и внутренности человека… Другие клеточки несут казенную службу, это — чиновники или военные: они доставляют оседлым клеточкам необходимые для их жизни вещества, причем одни из таких блуждающих клеток разносят по всему телу воздух (собственно говоря, ту часть воздуха, которая нужна клеточкам, именно кислород, захваченный ими в легких человека), — а другие развозят питательные вещества. Первые клеточки носят присвоенный им по службе красный мундир и называются красными кровяными тельцами, или красными шариками, или, по-гречески, эритроцитами, вторые ходят в белых мундирах и зовутся белыми кровяными тельцами или белыми шариками, или, по-гречески, лейкоцитами. Мы, Фагоциты, очень близки по мундиру и происхождению к лейкоцитам и представляем лишь разновидность этих последних, но, отличаясь среди них, в общем, большей величиной, мы несем обязанности военные или, еще правильнее сказать, полицейские: мы боремся с воришками и разбойниками — микробами, этими исконными врагами нашего отечества. Впрочем, и в жидкой части крови сильного и здорового человека заключаются вещества, ядовитые для этих мошенников… Ведь если бы не эти свойства кровяной сыворотки, да если бы не помогали ей мы, храбрые Фагоциты, я уверяю вас, что давно бы ни одного человека не осталось на свете. Их съели бы микробы!

— Вы меня извините, — промолвил Эльф, — я не совсем понимаю, что это такое — кровь…

— А вот пожалуйте сюда: мы сейчас увидим ее.

И они вошли из лимфатических сосудов через большой сосуд, называемый грудным протоком, в громадный кровеносный сосуд, так называемую «нижнюю полую вену». Это они заметили по изменившейся окраске жидкости: она из желтоватой стала темно-красной. Такая разница в окраске лимфы и крови объясняется присутствием в крови красных кровяных телец, которых совсем почти нет в лимфе.

— Обратите внимание, — закричал Фагоцит Эльфу, — мы сейчас входим в сердце… Как вы увидите сейчас, ваша тетушка-ворона очень ошибалась, говоря, что «правда в сердце», или сказала так только в переносном смысле, разумея под сердцем — душу человека, его мысль и чувство. А, собственно говоря, сердце есть просто-напросто сделанный из мяса насос, притягивающий к себе кровь и опять разбрасывающий ее по всему телу. С помощью этого насоса движемся по всему телу вместе с кровью и мы, кровяные шарики: красные тельца разносят кислород, Фагоциты хватают за шиворот микробов и исполняют еще другую свою полицейскую обязанность, — подбирают трупы клеточек…

— Так значит, клеточки умирают? — перебил его Эльф.

— Ничто не вечно под луною, — с грустью сказал на это Фагоцит, — но, быть может, нет на свете более хрупкого создания, чем клеточка. Ежеминутно одни клеточки умирают, другие рождаются… Рождаются новые клеточки оттого, что старые, достигнув известной величины, распадаются на новые, так называемые дочерние клеточки, которые, в свою очередь, начинают расти и, выросши, опять распадаются на новые. Так увеличивается и число, и объем клеточек, а от этого увеличивается и объем всего человека: он становится больше и выше, и про него говорят тогда люди, что он растет… Вместе с тем, повторяю, ежеминутно гибнут в борьбе с врагами и умирают своей смертью целые поколения клеточек, и их-то трупы отчасти вбираем в себя мы, Фагоциты, отчасти выносит кровь в почки, где собираются отбросы организма в виде мочи, выбрасываемой через мочевой пузырь наружу…

Между тем Эльф с Фагоцитом очутились внутри какой-то залы с мясными стенками.

— Это первая зала сердца, — сказал Фагоцит, — это правое предсердие; оно сейчас расширилось и всосало нас в себя, а вот сейчас оно сожмется и выжмет нас в следующий отдел сердца, правый желудочек.

Так и случилось: предсердие сжалось, и наши путешественники очутились в следующей зале, гораздо большего размера, чем первая. Это был правый желудочек. Затем сократился и он и выбросил кровь вместе с Эльфом и Фагоцитом в большую трубку, кровеносный сосуд, называемый легочной артерией. Оттуда они попали в громадный мех, разделенный множеством перегородок на отдельные комнатки.

— Это легкое, — сказал Фагоцит, — вот оно раздулось и вместе с тем вобрало в себя воздух… А вот оно спалось и вытеснило воздух… Это человек дышит. Сядем здесь, около одной из комнаток легкого… Запомните: эти комнатки называются альвеолами.

— Сядемте, — согласился Эльф. — А скажите, пожалуйста, — спросил он после паузы, — зачем это человек дышит?

— Да как же ему не дышать? Ведь клеточкам нужен кислород, ведь кислород входит в состав клеточек, и часть этого кислорода постоянно уходит из клеточки в виде воды и особого газа — углекислоты. Вода состоит из водорода и кислорода, а углекислота из углерода и кислорода… Значит, клеточкам нужен бывает постоянно новый запас кислорода. Вот этот-то запас, еще раз повторяю, и доставляют клеточкам маленькие чиновники в красных мундирах — красные кровяные шарики: всюду они путешествуют по крови, бывают, между прочим, и в легком, и тут-то, в момент вдыхания человеком воздуха, они захватывают в себя кислород и несут его всем клеточкам тела. Взамен этого кровь отдает легкому отбросы клеточек, именно воду в виде пара и углекислоту, — а легкое выпускает эти отбросы в момент выдыхания через дыхательное горло из носа человека наружу…

Путешественники сидели в одном микроскопическом кровеносном сосуде (такие крошечные сосуды называются капиллярами), близко подходящем к альвеоле, и рассматривали сквозь его прозрачные стенки внутренность этой маленькой легочной комнатки. Туда беспрестанно вбегали из внешнего мира крошечные воздушные пузырьки и вместе с ними также разные пылинки. И вдруг Эльф вскрикнул, — среди пылинок он узнал старую знакомую: пылинку из пыльцы того самого ландыша, в котором он жил. Очевидно, мальчик, сорвавший ландыш, нюхал его и при этом втянул себе в нос, а затем вдохнул и в легкое маленькую, легкую, как воздух, пыльцу.

— Здравствуй, сестрица! — закричал Эльф сквозь перегородку сосуда, — как поживаешь?

Пылинка очень удивилась и обрадовалась, найдя Эльфа здесь. Это была очень трогательная встреча. Они разговаривали очень долго и никак не могли наговориться, — и, вероятно, долго еще не кончили бы своего разговора, если бы не стал торопить Эльфа Фагоцит.

— Я взял отпуск только на пять минут, — сказал он, когда они тронулись в путь, — а затем должен спешить в левый мизинец на руке: там теперь идет большая война между нашим организмом и микробами. Палец обрезался обо что-то, туда попали микробы: следует истребить их во что бы то ни стало; если же мы не успеем этого сделать, на пальце может образоваться нарыв.

— Это что ж такое?

— Это уж настоящее поле битвы: в нарыве вы найдете и микробов, и их зародыши, и Фагоцитов, живых и мертвых… И все это борется на жизнь и смерть, плавая в просочившейся из кровеносных сосудов сыворотке.

— А много вас, кровяных клеточек? — спросил Эльф.

— В одном кубическом миллиметре крови (а это будет гораздо меньше капли) заключается около пяти миллионов красных и около десяти тысяч белых шариков.

— Боже мой, сколько же вас во всем теле!

— Да, цифра получится солидная… Но вот мы с вами входим в сердце.

— Как в сердце? Да ведь мы уже там были!

— То мы были в правой половине сердца, а теперь пойдем в левую. Левая половина отгорожена наглухо от правой, и между ними нет никакого непосредственного сообщения. Из легкого насыщенная кислородом, так называемая артериальная кровь бежит по сосудам, называемым легочными венами, сначала в левое предсердие, потом в левый желудочек, а отсюда разгоняется по всему телу по особым сосудам, называемым артериями, питая ткани тела кислородом и всосанными из кишечника пищевыми веществами. Взамен этого клеточки отдают крови свои отбросы — воду и углекислоту, отчего кровь темнеет и, получая уже название венозной, возвращается по особым сосудам, называемым венами, в правую половину сердца, — сначала в предсердие, потом в желудочек (помните, ведь и мы с вами вошли в сердце из нижней полой вены). Итак, венами называются вообще те кровеносные сосуды, по которым кровь бежит к сердцу; артериями называются сосуды, по которым кровь бежит от сердца. Кроме того, вообще говоря, по венам бежит кровь темно-красная, так сказать, испорченная, насыщенная углекислотой, а по артериям — ярко-красная, чистая, насыщенная кислородом. Из этого последнего правила составляют исключение только легочные сосуды: по легочным артериям идет кровь грязная из правого желудочка в легкое, чтобы отдать легкому углекислоту и запастись его кислородом. Очистившись в легком и набравшись кислорода, чистая кровь идет из легкого по легочным венам в левую половину сердца…

— Господи, какой вы ученый! — с удивлением воскликнул Эльф, — где это вы получили воспитание и образование?

— Для кровяных шариков есть три главных воспитательных дома, где они родятся и растут: это — селезенка, печень и костный мозг. Кроме того, я видал много видов, путешествуя по кровеносным сосудам. Поживете у нас, побываете в головном мозгу, — узнаете и вы, Эльф, все доподлинно… А всего не расскажешь: дело это не так просто, оно гораздо сложнее, чем я здесь описал… Но пока мы с вами болтали, нас выбросило из левого желудочка… Заметили ли вы, что, когда он нас выжимал из себя, часть крови полилась было назад, к левому предсердию, — но тут, между левым предсердием и левым желудочком, помещается заслонка, которая тотчас же захлопнулась под давлением крови и не пустила кровь назад, так что вся кровь поневоле должна была идти вперед; такие точно заслонки — вы, вероятно, заметили это — существуют и в остальных частях сердца, например, у входа из правого предсердия в правый желудочек, при входе из вен в сердце и при выходе из вен в артерии. Все эти заставы устроены для того, чтобы кровь не застаивалась: если бы их не было, часть крови при каждом сокращении сердца шла бы туда, откуда только что пришла, то есть назад; в результате получился бы застой крови и — водянка. Действительно, болезненное состояние, известное под именем водянки и состоящее в просачивании жидкой части крови из сосудов в окружающие ткани тела, часто является результатом отсутствия или недостаточности сердечных клапанов — так называются только что упомянутые заставы или заслонки. Чтобы покончить с сердцем, упомяну еще, что оно сокращается не все разом, а поочередно: сначала сокращаются оба предсердия и выгоняют в растянутые желудочки кровь, а потом, тотчас же вслед за этим, сокращаются желудочки, выгоняя кровь в артерии, между тем как растянутые предсердия получают свою порцию крови из вен. Таких сердечных двойных сокращений бывает у здорового человека около 75 в минуту…

Из левого желудочка Эльф и Фагоцит попали в аорту; это главная артерия и притом единственная, выходящая прямо из левого желудочка; уже из аорты кровь расходится по другим, меньшим артериям, от этих меньших отходят еще меньшие, от тех — еще более маленькие; — словом, артерии отходят одна от другой, как ветки от стволов. Таким же порядком и вены: начинаясь в разных местах тела самыми маленькими сосудцами, они постепенно сливаются все в большие и большие вены, пока не соберутся в две самые большие, так называемые полые вены (верхняя и нижняя), которые и вливают кровь в правую половину сердца…

Итак, пройдя по аорте, Эльф и Фагоцит достигли распутья: аорта разветвлялась, — один сосуд шел прямо вверх, два другие — в стороны. Эльф направился было в сторону, но его остановил Фагоцит:

— Не туда, не туда! Нам надо идти вверх! Ведь мы должны держать путь к головному мозгу.

— А что это такое — головной мозг?

— Головной мозг — это важнейшая часть человеческого тела, находящаяся в голове: это, так сказать, столица нашего государства… Там находится университет человеческого тела, потому что человек узнает все, что происходит во внешнем мире и в его собственном теле, именно с помощью мозга. Там находится и правительство человеческого организма, потому что человек распоряжается своим телом опять-таки с помощью мозга. Из этой столицы идут во все части тела телеграфные проволоки — крепкие белые нити, называемые нервами: по этим нервам мозг приказывает той или другой наружной части тела совершить то или другое движение: когда, например, человек ходит, он ходит потому, что из его мозга беспрестанно посылаются в его мышцы (мясо) сигналы, вследствие которых эти мышцы сокращаются и, сокращаясь, тянут за собой кости, к которым прикреплены, в результате чего и получается движение. С другой стороны, со всех мест тела идут в мозг другого рода телеграфные проволоки, — тоже в виде крепких белых нитей: это те нервы, по которым подчиненные мозгу области сообщают ему о своем состоянии, и в результате этих сообщений является то или другое ощущение: например, наш мальчик, в крови которого мы теперь гуляем, чувствует теперь небольшую боль в левом мизинце от пореза: он чувствует эту боль потому, что ежемгновенно в его мозг передается по нервам раздражение из пораненного места. Первого рода нервы, с помощью которых части человеческого тела производят всевозможные движения, называются двигательными, а другие нервы, с помощью которых возникает в мозгу то или другое ощущение, называются чувствительными. Кроме головного мозга, есть еще спинной, заведующий непроизвольными движениями человеческого тела. Когда вы были в желудке, вы, конечно, почувствовали, что вас перебрасывает в разные стороны: это происходило от движений желудка, и эти движения совершались совершенно помимо воли и сознания человека. Другой пример: если поднести огонь к глазам человека, его зрачки сокращаются, — это движение зрачков тоже происходит помимо сознания человека. Так вот, такие движения, называемые непроизвольными, находятся в распоряжении спинного мозга. Прошу не смешивать с этим мозгом, находящимся внутри позвоночника и состоящим из нервной ткани, другой, так называемый костный мозг: тот помещается внутри всех длинных костей и нервной ткани в себе не заключает. Там, в костном мозгу, как и в селезенке, главным образом, выращиваются кровяные тельца: там родился и ваш покорнейший слуга…

Пока они так говорили, за Эльфом гнался какой-то громадный Фагоцит и вдруг, налетев на него с громкими криками «ура!», — схватил его и чуть было не проглотил. К счастью, спутник Эльфа, Фагоцит Фагоцитович, вовремя остановил его, сказавши:

— Протрите свои очки. Какой это неприятель? Это невинный маленький любознательный дух, совершающий поездку по кровеносным сосудам с образовательной целью.

Тогда незнакомый Фагоцит выпустил Эльфа, но не только не извинился, а еще стал ворчать:

— Шляются здесь какие-то привидения…

Бедный перепуганный Эльф всю остальную дорогу держался как можно ближе к своему проводнику.

Но, впрочем, скоро они уже очутились в головном мозгу, где мыслит, чувствует и желает заключенная в человеческом теле человеческая душа.

Эльфы не как простые люди: приблизившись к тем клеточкам, из которых состоит головной мозг, наш Эльф стал слышать мысли того мальчика, в котором они путешествовали. И случилось так, что как раз в это время мальчик думал:

«Зачем я сорвал ландыш? Кто знает, — может быть, там жило какое-нибудь бедное маленькое существо, и я лишил его домика… Нехорошо я сделал…»

— Правда! правда! правда! — закричал Эльф, — о, наконец-то я нашел правду! Так вот она где! в человеке! Теперь я вижу, что, действительно, в том самом человеке, в котором гнездится и ложь, и коварство, и жестокость, — живет и высшая правда! Все в человеке!

И он стал на колени и поклонился невидимой правде, живущей в человеческой душе.

Эту сказку я еще совсем маленьким ребенком слышал от одного седого старика, — но и тогда знал уже, что это сказка, стало быть, неправда. Однако, выросши и научившись кое-чему, я удивлением узнал, что далеко не все, рассказанное здесь, — выдумка. Конечно, я знаю, что в благовонной чашечке ландыша не живут маленькие кроткие Эльфы; невозможным представляется мне также и путешествие Эльфа по кровеносным сосудам. Кровяные шарики вовсе не имеют мундиров, а просто отличаются окраской друг от друга; еще менее верно сообщение этой сказки о том, что будто бы эти шарики носят очки, смотрят, говорят, думают, да еще отличаются такой большой ученостью. Но это уж сам читатель различит, что в этой сказке правда и что ложь. А в заключение на этой странице помещается действительное изображение Фагоцита в тот момент, как он поглотил микроба, а на следующей странице помещено изображение действительного человеческого сердца. На обложке нарисованы красные кровяные шарики.