Катя медлила. Она, по всей видимости, принадлежала к тому сорту людей, которые не берут на себя ответственности в важных делах, требующих коллегиального решения. То ли в ней говорил разум, то ли женская нерешительность, то ли она просто следовала установленным правилам и порядкам.
- Но ведь мы совершенно не готовы! – так и не решившись, она продолжала искать доводы для того, чтобы прервать начинающуюся аферу.
- Да, послушай! Что там готовиться! Садимся в автобус, едем за курьером, смотрим куда он приедет, включаем прибор, вырубаем всех и берем куш. В общем по предыдущему сценарию.
- Предыдущий сценарий прорабатывался несколько месяцев! Нам было известно всё до мелочей! Сейчас же мы не знаем н-и-ч-е-г-о!
- Слушай, женщина! Я что, в свой карман хочу положить эти деньги?! Я ведь стараюсь для общего блага, не для себя! Пока деньги могут легко достаться, надо их брать! Неизвестно, что будет завтра и сможем ли мы еще раз провернуть так просто такую же операцию и добыть такую приличную сумму! Мы ведь специально оставили больше ста лямов. И, между прочим, с твоего согласия, если помнишь. Почему ты сейчас уперлась?
Катя молчала, наверное, она взвешивала все «за» и «против». Идти на рисковый шаг без одобрения руководства – это серьёзный проступок. Если он закончится неудачей, то неизвестно какие последствия наступят. Конечно, победителей не судят, но будем ли мы победителями?
- Не нравиться мне всё это, - наконец, тихонько произнесла она и я, и Иван поняли, что лёд тронулся. Ещё немного и она согласиться.
- Ну, ещё раз давай вместе подумаем и взвесим наши шансы, - Иван начал аккуратно поддавливать. – Смотри, самое главное у нас имеется эффект неожиданности.
- Я бы не стал столь спорный факт приводить, как положительный аргумент, - сказал я, доселе наблюдавший за ними, как бы со стороны.
- Почему? – довольно резко и зло спросил меня Иван.
- Ну, после утреннего ограбления, вряд ли приезд курьера будет обычным. Наверняка он узнает о последствиях и не факт, что заберет оставшиеся деньги и сразу повезет их перепрятывать. Возможно, он вызовет полицию и даст делу законный ход. Скорее всего, он доложит своему шефу, а что у того произойдет в голове, нам неизвестно.
- Это полная чушь! – возразил мне Иван. – Наш наблюдатель сказал, что к вечеру в особняк приезжали друзья молодого Ярового. Они, видимо забеспокоились молчанием своего дружка. Не обнаружив никакой охраны, они вошли на территорию особняка. Видимо, поднимались в комнату, где и обнаружили Ярового. Потом Яровой вызвал сотрудников ЧОПа. Те освободили своих плененных охранников, отпустили шлюху, и та уехала в город, сменили охрану, усилили её, но полицию никто не вызывал. И о трупах никому не стало известно! Хотя сами понимаете, это трупы! Следовательно, её, полицию, не вызовут теперь вообще!
- Но ведь, Яровой звонил отцу? – стоял я на своем.
- Скорее всего! Точно трудно сказать, мы не прослушиваем его телефонные переговоры. Но логично предположить, что он всё рассказал отцу.
- Ну, вот видишь!
- Да, что видишь-то?! – вскипел Иван. – Полиция на место происшествия не выезжала. Отсюда следует, что дело никто не возбуждал. Яровой старший скрывает свои доходы и вызвав полицию, ему нужно было бы объяснять происхождение такой суммы. Он не писал заявления и не вызывал полицию. Значит, он постарается замять это дело, либо подключит свою вневедомственную структуру. Вот он и послал курьера раньше времени забрать оставшиеся деньги. Всё очень просто и логично!
- Сдаюсь, - я поднял шутливо руки вверх. – Выглядит все логично. Но что дальше? Мы не знаем нового места. Ни где оно, ни как оно охраняется. Пойди туда, не зная куда, принеси то, не знамо, что?!
- В худшем случае у нас будет куш в сто с лишним миллионов.
- И стоило ради такого оставлять их в прошлый раз? – вступила в дискуссию Катя.
- Я говорю о худшем варианте. А если все пойдет, как по маслу, то мы можем забрать и больше! Наверняка в новом тайнике будут другие деньги!
- Чёрт! – Катя колебалась. – И хочется, и колется, и мамка брать не велит! Не знаю!
- Катя, надо решаться! В конце концов, мы живем один раз. Двум смертям не бывать, а одной не миновать!
- Что скажешь? – спросила она меня, ища во мне поддержку.
- Ну, не мне же решать. Я человек новый. Но думаю, что риск – благородное дело.
- То есть ты тоже хочешь рискнуть?
- Честно? – они оба кивнули и уставились на меня. – Лично я хочу спать…
- Тфу ты! – сплюнул Иван, ожидавший услышать мое безоговорочное согласие, но услышавший это.
- Я не против, - добавил я уже серьезно. Хотя признаться, меньше всего этого хотел. Зачем поддержал Ивана я объяснить не могу. Корю себя, проклинаю, но, что сделано, то сделано…
- Так, что ты скажешь? – обратился Иван к Кате.
- Очень рискованно, но, возможно, ты прав и у нас всё получится. В таком случае организация, наверное, скажет только спасибо.
- Делаем? – он всё пытался добиться однозначного ответа.
Катя опять сразу не ответила. Она помолчала, борясь и делая трудное усилие над собой. Мы смотрели на нее и с нетерпением ждали её ответа. Я в душе надеялся, что её дисциплинированность возьмет вверх и она откажется. Иван же ждал противоположного решения.
- Хорошо, - наконец вымолвила девушка. – Давайте рискнем, коли вы все меня уговариваете.
Я посмотрел на нее широко отрытыми глазами, которые кричали ей о своем несогласии, но она не заметила мой взгляд.
- Тогда идем! Нас уже ждут.
Мы снова вышли на веранду. Глубокая ночь просачивалась сквозь мой дождевик и потрясывала мое сонное тело, заставляла ежеминутно безудержно зевать так, что уже после нескольких зевков мои челюстные мышцы очень устали. По очень хорошо шуршащей ночью дорожке мы побрели к паркингу. Пару раз вспугнув птиц, мы невольно останавливались, пропуская их перед собой. Странно, а я раньше думал, что птицы ночью не летают, сидят в гнездах и на ветках и спят, но в ту ночь они тревожились не меньше моего.
На парковке было тихо. Наш микроавтобус стоял с заглушенным двигателем, выключенными фарами и, казалось, спал, как и все в ту ночь. Странно, Иван сказал, что нас уже ждут, а автобус закрыт и никого вокруг него не видно, - подумал я. Однако, когда мы подошли вплотную к двери машины, она открылась и внутри я увидел дремавших людей. Приглядевшись, я узнал Павла и его группу. четыре человека и нас трое. Хватит ли? Ах, да! Еще один в лесу следит за курьером! Итого восемь. Ну, в общем примерно столько же, сколько было. Ребята крепкие и с ними шутить не стоит. Может и справимся.
- Что так долго? – полушепотом спросил Павел не понятно кого, то ли нас всех, то ли одного Ивана. Но ответил за всех именно Иван.
- Думали…
- Чего?!
- Наша девушка думала…
- Не понял…
- Она думала можем ли мы действовать на свой страх и риск, без согласия руководства.
- А! Раз вы здесь, значит она нам всё-таки разрешила заняться делом, - с сарказмом процедил сквозь зубы Павел.
- Да, разрешила и даже сама решила поучаствовать, - с издевкой в голосе ответил Иван.
Катя пропустила весь этот диалог мимо ушей. Она была уверена в своей правоте и уколы мужчин ее не трогали. Однако она сказала:
- Ну, поупражнялись в сарказме? Может, поедем?
- Можно? – опять не вытерпел Павел.
- Трогай, парниша!
- Костя, поехали, - обратился Павел к водителю.
Автобус вздрогнул и тихонечко затрясся. Фары озарились ближним светом, вырвав из темноты пространство в десяти метрах впереди автобуса. Приборы засветились и в купе с отраженным светом фар, их микроскопический свет превратил салон машины в самое уютное место на свете. Я поудобнее устроился на своем кресле, закрыл глаза и попытался подремать. Не открывая глаз, только по рельефу местности я определил, что мы выехали с парковки, потом с территории отеля и плавно покатились по дороге, ведущей к трассе на паром. Не останавливаясь, так как, видимо, совершенно не было машин, мы повернули налево и продолжили движение по уже так мне знакомому маршруту. Минут двадцать у меня было и я, сладко зевнув, оцепенел от предутренней зевоты. Сквозь дрему мне показалось, что автобус остановился. Послышались монотонные голоса: «бу-бу-бу» - сказал один. «бо-бо-бо» - ответил другой. Потом кто-то вышел из машины на дорогу. Дверь автобуса была несколько минут открыта и в салоне стало немного прохладнее. Но совсем скоро ее опять захлопнули и автобус продолжил движение. Что происходило вокруг, меня мало интересовало, я впал в обездвиженное и безвольное состояние.
- Приехали! – громко возвестил голос Ивана. Я очнулся и сладко потянулся. Оказалось, что я практически спал.
- Выходить? – мгновенно мобилизуясь спросил с готовностью я.
- Куда?! Нет, сидим ждем!
- Сколько надо ждать? – я всё ещё показывал свою готовность что-то делать, наверное, подспудно пытаясь оправдаться за свой неуместный сон.
- Пока курьер не появиться.
- А как же мы его отсюда увидим? – удивился я. Мы припарковали машину на нашем прежнем месте на проселочной дороге.
- Нам сообщат, - отрезал Иван.
- Покурить? – спросил один из номерных.
- Можно, - разрешил Павел.
Дверь микроавтобуса открылась и несколько мужчин вышли в лес. Они немного отошли от автобуса и закурили. Веселые огоньки их сигарет зародили и во мне желание подымить. Я встал, нагнувшись вышел на природу и отошел в другую сторону от помощников Павла. Никогда не замечали, что ночная сигарета обладает свойством немного будить организм. Вместе с чашкой хорошего, крепкого и горячего кофе она разбудит любого человека. Но это только если ты спал до неё, то она взбодрит, а если еще не ложился, то она наоборот только усыпит. Поскольку я и спал в кровати и дремал в автобусе, то никотиновый дым окончательно продрал мне глаза и разбудил мой разум. Вместе с бодростью пришли волнения и сомнения. Я начал опять жалеть, что поехал на очередное преступление.
- Прохладно что-то, - я обернулся. Сзади подошла Катя, ёжась в дождевике.
- А что ты вышла? Возвращайся в машину, там теплее.
- Нет, хочется размяться.
- Здесь комары не спят.
- Ничего они от твоего дыма улетели.
- Ну, смотри…
Дальше мы стояли молча. Я курил, а Катя, обняв сама себя за плечи, вдыхала прохладу и дым мой сигареты. Иван с Павлом остались в салоне автобуса, полагая, что курить следует по очереди. Мы стояли так, что если говорить шепотом, то вряд ли нас могли услышать.
- Кать, - сказал я, выдыхая облако дыма. – Хочу спросить у тебя, у Ивана мне кажется бесполезно, не ответит.
- Слушаю…
- Вот вы не пользуетесь современными видами связи. У вас нет ни телефонов, ни смартфонов, вы не имеете право входить в сеть. Но вы всегда в курсе всех дел. Как? Как вы связываетесь между собой?
- Доисторическим способом…
- Это каким именно?
Девушка помолчала немного и, решив, что не совершит никакого криминала если мне ответит на вопрос.
- Мы все передвигаемся на автомобилях. Никто из нас не летает ни самолетами, ни в поездах не ездит.
- Так…
- Следовательно мы всегда перемещаемся по автомобильным дорогам.
- Так…
- Что обычно находится по обочинам дорог?
- Ну, лесополосы, кусты, столбы, эээ… дорожные знаки, столбы с километражем, ну, что там еще? – я стал судорожно вспоминать, что я видел у дороги проезжая по ней. – А! Еще всякие дома, заборы…
- Достаточно. А обращал внимание на то, что иногда у дороги стоят одиночные объекты? Одинокое дерево, одинокий заброшенный столб, знак.
- Да бывает. Но они очень редко попадаются.
- Так стало быть их трудно спутать с чем-нибудь.
- Ну, наверное.
- Никогда не видел, как какой-нибудь человек сидит под одиноким деревом или что-нибудь ищет там, или даже копает?
- Не обращал внимание… Ты хочешь сказать…
- Именно. Возле таких объектов оставляется кладка с информацией. Помнишь, когда на следующий день после моего появления я уезжала?
- Да…
- В пяти километрах от съезда к твоему отелю стоит одинокий дуб. Я ездила к нему. Там я оставила сообщение для Ивана о том, что поскольку переправа не работает я буду находится в таком-то отеле. Иван прочитал мое сообщение и явился к тебе. Как видишь, всё очень просто!
- Но как вы определяете под каким именно объектом заложена кладка?
- О, здесь немного сложнее. Ну, во-первых, есть периодичность, с которой она закладывается, я имею ввиду, как время, так и расстояние между закладками. Во-вторых, мы же все знаем свое и общее задание, время и место операции, по какой дороге будем двигаться, поэтому знаем, что именно на этой дороге надо искать объект. В-третьих, этих объектов не так уж и много, как ты сам заметил, видных и запоминающихся объектов на любой дороге не так уж и много. Вот смотри на моем примере попытаюсь тебе объяснить. Я должна была приехать на остров. По заданию меня в порту встречал Иван. В обговоренный заранее час я не приехала. Он знал, что переправа закрыта. Следовательно, я могла остаться на материке. Где? В каком-нибудь месте где можно некоторое время жить, то есть какой-нибудь отель. Переправа открылась, но я не приехала. Он сел на паром в обратном направлении и выехал на трассу. Увидев одинокий дуб, который, к слову, практически единственный одинокий объект перед твоим отелем, Иван вышел, изучил его и обнаружил мое сообщение. Вот примерно так всё и происходит.
Я вспомнил то, о чем говорила Катя и многое другое. Вспомнил, как мы с Иваном останавливались у дороги, и он ходил к дереву. Вспомнил и другие эпизоды, когда мои новые знакомые совершали тогда еще мне не понятные поступки. Всё прояснилось до определенного предела. Конечно, всего мне пока никто не скажет, возможно, потом, если я дам свое согласие вступить в их партию. Но я пока даже не задумывался над таким шагом, который по сути сломал бы всю мою размеренную, такую привычную и милую моему сердцу жизнь. Нет, я не жалел о том, что произошло. Но квинт эссенцией событий я считал мое знакомство с Катей. Все остальные события я считал лишь побочными эффектами, как у любого лекарственного препарата. Кстати сказать, если прочитать инструкцию, то можно ужаснуться от побочных явлений. Мне кажется, что польза от медикамента перечеркивается его возможными другими проявлениями. Так, наверное, и в моем случае, польза, несомненно огромная, но и побочные действия с противопоказаниями велики.
Ночь начала потихоньку таить. В лесу это стало не сразу заметно. Кроны деревьев скрывали небосвод, который стал серым. Звезды пропали. Запели птицы. Легкий ветерок поднялся и стал гнуть верхушки осин, показывая нам, как приходит в этот мир день. Я взглянул на часы, было без пяти минут пять.
- Друзья, прошу быстрее всех занять свои места, - довольно громко предложил Иван.
Мы с Катей вернулись к автомобилю. Товарищи с номерами уже заняли свои места.
- Что случилось? – спросил я.
- Ничего сверхординарного. Курьер выезжает. Мы должны быть готовы последовать за ним.
- Отлично. Это точная информация?
- Точнее не бывает. Наблюдающий сообщил, что в особняке всё пришло в движение. Загружают вещи в багажник, охрана суетиться. Появился и Яровой.
- Сам?
- Нет. Наш знакомец.
- Он что, тоже едет?
- Возможно.
- А если такая точная и конкретная информация, то сколько человек сопровождения?
- А какая разница? Хоть сто!
- Намекаешь на прибор?
- Не намекаю! Прямо говорю!
- Как будем его использовать?
- На месте. Конечно, не в дороге! Надо понять куда они навострили лыжи.
Иван закрыл дверь микроавтобуса. Водитель сдал назад и каким-то непонятным мне образом развернул большую машину, не выезжая на асфальт.
Рация Ивана зашипела. Он нажал на прием, отозвался на белый шум и после этого в динамике раздался немного взволнованный голос, как мне показалось, Эрнеста. Возможно, я так сам решил, прикинув, что наблюдать за особняком, используя камеры, мог только наш компьютерный гений Эрнест.
- Машина выезжает. Черный «мерседес». Ого! Mercedes-Benz S 600 Pullman Guard! Затемненные стекла… Государственный номер…100 амо 77.
- Понял, - откликнулся Иван, - сколько человек в нем?
- Пшшш… - зашипела рация и тот же голос с заминкой ответил, - в «мерсе» трое… Подожди… за ним выезжает черный «Chevrolet Express AWD Explorer». Номера не вижу. Кажется, их вообще нет.
- Сколько там человек? – взволнованно запросил новую информацию Иван.
- Не знаю! – шипел Эрнест. Его голос срывался на крик изумления. – Я его раньше не видел! Откуда он взялся! Его на территории я не видел!
- Смотри внимательнее! Может еще что-то не заметил? – зло прокричал в рацию Иван.
- А что мы так занервничали? – с неподобающим сарказмом спросил я его. – Нам же все равно сколько человек охраны!?
- Это то да! Но куда он смотрит, если смог пропустить целый автобус? Не заметить Chevrolet Explorer! Это же огромный автобус! Как он его не заметил?! Куда он мог спрятаться?! Ведь когда мы были на территории его там мы не видели, значит он приехал с курьером. Тогда, как он его не заметил?! – не унимался Иван.
Несмотря на донесение о том, что курьерский эскорт выехал, мы продолжали сидеть в микроавтобусе, который даже не завел двигатель. Иван открыл дверь и курил. Чего мы ждем? – подумал я. Но явно мы не спешили пристроиться за черными автомобилями. Прошла одна, другая минута. Я смотрел в окно. Уже совсем рассвело, но солнце пока не выглянуло. Уже бодро орали птицы в кустах, которые ночью спали. Вдруг сквозь крики пернатых друзей, я услышал шум листвы молодых деревьев и кустов. Ломались сухие ветки, трещал валежник. Кто-то явно спешил к нам, продираясь со стороны ворот особняка. Я напрягся и посмотрел на Ивана, тот продолжал курить, как ни в чем не бывало. Только частота затяжек изменилась. Он явно старался быстрее докурить половину сигареты. Через несколько секунд я увидел, как затряслись верхушки деревьев, кусты раздвинулись и показался Эрнест. В руках он бережно держал свой ноутбук. Его лицо было красным от той физической нагрузки, которую он получил, продираясь по лесу, и от капель крови, что струились из царапины на правой щеке.
При его появлении Иван выбросил окурок на землю, даже не пытаясь его потушить.
- Заводи! – бросил он водителю приказание и схватился за дверь, готовый ее быстро закрыть, как только Эрнест залезет в автобус.
Наш видавший виды «нyundai» затрясся и напрягся в ожидании рывка. Наши «глаза и уши», запыхавшиеся и ароматные от пота, вскочили на подножку, потом поддержанные рукой командира, влетели внутрь салона. Дверь захлопнулась и без лишних указаний автобус рванул с места, поднимая облако из сухой земли, пыли и пожухших листьев.
- На дороге - направо! – предупредил Эрнест. Он уселся в кресле и открыл крышку своего ноутбука.
Мы выскочили на асфальт и стали быстро набирать скорость, но вряд ли мы могли догнать мощные «мерседес» и «шевроле». Мне стало интересно на что рассчитывал Иван, когда решил проследить за курьером.
- Ну, и как мы их нагоним? – поэтому спросил я.
- Нам не нужно их нагонять! Мы не «нарушка». Просто будем ехать за ними на почтительном расстоянии.
- А как мы поймем, что следуем за ними? – удивился я. – Мы их не видим же! Как они свернут куда-нибудь, а мы и не заметим, проскочим? Ведь прямой видимости между нами нет!
- Эрнест, - сказал, словно отрезал Иван. Что он имел ввиду я не понял.
Я посмотрел на парня. Тот что-то вводил в компьютер, бегая тонкими почти музыкальными пальцами по черным клавишам. Почувствовав на себе мой взгляд, он, не отрываясь от своего дела, объяснил мне:
- Эти автомобили оборудованы сссистемой скрытого ссслежения за автомобилем. Её еще называют информационная охранная система. Тттакие системы ббывают двух видов: во-первых, это ооонлайн-мониторинг транспортных средств, во-вторых, маяки-закладки. Обе эти сссистемы предназначены для слежения за перемещением автомобиля. Онлайн мониторинг тттранспорта — это система, всегда находящаяся на связи, и способная в любую ммминуту сообщить о своем местоположении, скорости, пппройденном пути и т.д., и т.п. Такие сссистемы применяются как на коммерческом транспорте, пппозволяя контролировать пробег и расход топлива, так и на частных автомобилях, для, например, слежения за личным водителем. Ррраазумеется, профессиональный угонщик способен очень быстро вычислить и обезвредить такую систему слежения, не ггговоря уже о нас. Нам ее не надо обезвреживать, мы пппросто к ней подключаемся. Есть еще ссспутниковые маяки-закладки, которые имеют все функции онлайн-мониторинга, но, в отличие от нннего, включаются и выходят на связь один-два раза в сутки. Сеанс связи длится несколько минут, и, если от оператора не было никаких команд, маяк-закладка вновь «засыпает». Этот вид меня не устраивает. Я сссейчас работаю с онлайн-мониторингом.
- Подключился? – спросил его Иван.
- Да, дддавно уже, ещё когда те ввыезжали.
- Туда едем? Куда они помчались?
- Пока едем по этой ддддороге на юг…
- Куда думаешь направляются?
Эрнест не ответил, а только пожал плечами. Через двадцать минут странной погони, скорее преследования, чем классической погони, все успокоились и каждый стал заниматься своим делом. Крепкие физически, большого размера, не выспавшиеся мужчины устроились кое-как на маленьких, для их габаритов сиденьях, и захрапели, перебивая друг друга раскатистыми трелями поломанных носов и, наверное, луженых глоток, я не видел, как они употребляли спиртное, но я слышал их хрипло-сиплые, казалось, вечно простуженные голоса.
Глядя в окно, я думал о своем. Может даже не столько о своем, сколько об общем, о нашем с вами. Мимо мелькали наши южные красоты – густые леса, невысокие горы Причерноморья, заросшие кудрявыми зелеными волосами, поля, засеянные желтыми цветками, так похожими на миниатюрные солнца из детских рисунков, полуразвалившиеся хаты, кое-где ещё даже покрытые соломой, с облупленными и в некоторых местах обвалившимися боками. Конечно встречались и хорошие дома, крепкие кирпичные в два, а то и три этажа. Но таких усадьб встречалось всё же меньше. Грязные проселки, уходящие с асфальта направо и налево, с глубокими, застывшими черными колеями и потрескавшейся грязью приводили меня к мрачным думам.
Отчего всё так нескладно в нашей огромной стране? Отчего богатая, изобилующая всем, что можно только найти на нашем шаре, она ничего не может дать своему жителю. Крестьяне, не могут прокормить страну, газовщики обеспечить её полностью газом, врачи не могут лечить, учителя не могут учить, полиция не может обеспечить законность, а правительство не может или не хочет управлять страной так, чтобы все жили счастливо. Отчего так мы живем? Дайте нам демократию, и она у нас не приживется, дайте нам монархизм, и мы его сметем, дайте нам культ личности, и мы будем восхвалять человека, который будет нас уничтожать, молчать и тихонько умирать, а потом после его смерти будем стараться уничтожить даже память о нем. Может это земля у нас такая особая, что ни брось в ее лоно, все приобретет уродливое и болезненное развитие. В детстве с родителями я побывал в одном ботаническом саду. Там было всё, как в обычном саду, но я хорошо запомнил рощу. Что за деревья в ней росли, я сейчас не помню. Я запомнил, что все деревья в той роще росли не как обычно. Они извивались, росли в бок, в разные стороны, почти лежали стволами на земле. Эта роща называлась пьяная, видимо по внешнему виду деревьев. Экскурсовод сказал, что деревья, посаженные там обычные, и посажены они обычным способом, но отчего они стали расти так уродливо толком никто не знает. Так вот может быть и у нас все так, как в той роще? Какая-то пьяная земля и страна получается. Чего нам не хватает? Почему мы никак не можем зажить нормальной, обычной для всего цивилизованного мира жизнью? То мы уповаем на благодетеля, который придет и сделает все за нас или наоборот нам не дают жить так, как мы могли бы?
- О чем задумался? – тихо, чтоб не разбудить народ спросил меня Иван.
- Грустно…
- Не грусти, всё будет хорошо!
- Что?
- Ну, возьмем мы этого курьера без особых проблем.
- Да я не об этом… отчего у нас все через одно место?
- О чём это ты? – Иван не сразу понял, что я имел ввиду. – А! Ты в этом смысле! Да оттого, что привыкли надеяться на Бога, да на дядю, который придет и все сделает за нас. А сами ничего не хотим делать. Исторически так сложилось.
- Что ж мы всё на кого-то сваливаем? А сами-то мы, что, безрукие?
- Ага! Есть даже актер с такой исконно русской фамилией, - пошутил мой собеседник.
- Неужели мы все в самом деле так думаем? Какие мы?!
- Хм… Хочешь поговорить? Хорошо, давай поговорим… Вот что такое русский характер? Или даже давай проще задам вопрос. Какие черты национального характера русских ты знаешь?
- Ну, наверное, гостеприимство, хлебосольность, радушие и прочая похвала…, впрочем, кажется, у Толстого есть такие строки, которые, как говорят филологи, относятся к описанию русского характера:
Коль любить, так без рассудку,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубнуть, так уж сплеча!
Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!
- Да, любим мы себя хвалить, добавь тогда еще и хвастовство! – грустно улыбнулся Иван. - Нет, все это черты одного индивида. Он может обладать этими характерными чертами, а может обладать совершенно противоположными. А я говорю о чертах целой нации. Черты нации, это больше чем избитые штампы. Они присуще всему народу, имеются в крови каждого человека этой национальности в большей или меньшей мере и сложились они на протяжении жизни не одного, а миллионов людей. Я где-то прочитал одно исследование и полностью с ним согласен. Так вот, ученые разных направлений науки, от историков до психологов собрались вместе и решили выяснить всё-таки, какие черты нам всем присущи. И интересная получилась статья. Так, ученые выделили несколько характерных черт. Лень, пьянство, нелюбовь к порядку, какое-то внутренне нежелание соблюдать законы, делать все абы как. Это, конечно, отрицательные черты. Но есть у нас и относительно положительные: страсть к перемещению в пространстве или любовь к путешествиям, интернационализм, как это ни звучит по-советски, не отторжение, а поглощение всего нового, терпение, гордость, уникальное чувство юмора. Возможно, что-то я упустил. И наличие всех этих черт ученые весьма доходчиво и научно объяснили. Историки смотрели со своей колокольни, психологи – со своей, биологи – со своей. Я не стану сейчас тебе все в подробностях рассказывать, скажу только кратко. Россия всегда обладала огромными пространствами, не то что все европейские страны. Отсюда и безалаберность, и нелюбовь к порядку. Зачем следить за чистотой на своей земле, когда можно в любой момент сняться и уехать в другое место. Засрасл территорию – уезжай на другую. Это если рассматривать принцип огромного пространства. Но ещё и исторически так сложилось, что в России власть не считалась и не уважала свой народ. Всегда монархия была деспотичной. В любую минуту могли приехать какие-нибудь «опричники» увезти хозяина на плаху, а имущество забрать себе. В такой обстановке зачем лелеять свое хозяйство? Ведь гарантий, что оно достанется твоим детям никаких. Дальше. Мы всегда жили на землях рискованного земледелия. В этом году урожай выше крыши, а в следующем шиш! Зима у нас больше полугода длится. Лето пару месяцев. Надо за эти пару месяцев успеть всё. И засеять, и вырастить, и собрать урожай. Остается десять месяцев. Что в это время делать? Правильно! Пить и лежать на печи. Страсть к путешествиям. Огромная страна. Вот скажи, все твои родственники испокон веку живут здесь?
- Нет. Дед и бабка из Сибири, хотя и туда они попали после раскулачивания. Родители родились там, но потом работали в Казахстане поднимали целину, затем переехали на Кавказ, там пожили и отца перевели в Москву. Я служил в Прибалтике, прожил там с десяток лет, потом перебрался в Москву. Здесь я живу уже пять лет.
- Как ты думаешь, в Европе кто-то так жил? Нет! Они поколениями живут на одном месте! Интернационализм. Сколько наций живет в России? А? Разве возможно себе представить, что русские будут следить за чистотой расы?! Да страна тут же перестанет существовать! У нас в крови столько всего намешано, что уже и не знаешь кто ты больше! Мы впитываем в себя все национальности вместе с их чертами, образом жизни, кулинарией. Пельмени, блины, борщ – не исконно русские блюда, мы научились их готовить, смешали рецепты всех народностей и народов и выдали за свои. Мы открыты для всего нового! Храбрость. Это даже не совсем то слово. Я не филолог и не подберу нужное. Сколько раз нас били, сколько раз мы дрались, а всё, как Ваньки-встаньки. Нас бьют, а мы крепчаем. Это тоже исторически сложилось. Не надо трогать нас и всё будет в порядке.
- Да, интересный взгляд на миф о русской душе, - согласился я с услышанным.
Иван замолчал и стал тоже с грустью смотреть в окно. Наша бригада «Ух» спала. Только Эрнест работал, и тот нет-нет, но поклевывал носом. Если его голова опускалась больше чем на минуту, Иван окликивал его или толкал ногой и тот вновь пялился на экран. В конце концов парень не вытерпел.
- Я не сплю. Когда курьер будет съезжать с трассы мне об этом сообщит звуковой сигнал.
- А если он внезапно остановится?
Эрнест понял, что Иван в принципе прав и постарался прогнать сон, резко тряхнув головой.
Катя прекрасно устроилась. Она положила голову мне на колени, а свои длинные ноги каким-то образом уместила на своем сиденье. Она сначала слушала наш разговор с закрытыми глазами, но вскоре покачивание машины, наши монотонные голоса и утренний недосып убаюкали её, и она довольно крепко уснула. Иван закурил. Он порой не считался с желаниями окружающих. Кроме него в машине никто никогда не курил. Костя, водитель, почувствовав запах не очень приятного дыма опустил стекло водителя и переднего пассажира. Дым стал улетучиваться, и я мысленно поблагодарил его за это.
Я взглянул на приборную доску и увидел, что в среднем наша скорость на всем пути была около восьмидесяти - девяноста километров в час. Прикинув среднюю скорость и время, которое мы уже провели в погоне, я приблизительно рассчитал расстояние, пройденное нами. Мы проехали уже около сотни километров. Пока преследуемые не останавливались и никуда не съезжали с трассы. Интересно, куда всё-таки они едут? Может в Краснодар, или в Сочи? А зачем туда? Я гадал и ничего не мог точно предположить.
Только еще через полчаса пути Эрнест напрягся. Он встрепенулся и просверлил взглядом ноутбук.
- Через пару километров будет развилка, нам направо! – громко сказал он водителю.
- Ну, вот скоро и развязка, - как-то уж очень зловеще произнес Павел, только что проснувшийся.
Наш командующий встал со своего места и, согнувшись в три погибели, встал у сиденья Эрнеста.
- Куда ведет эта дорога? – Иван ткнул пальцем в экран ноутбука.
- Вот так она ведет к этому городку, а потом немного кружится через станицы, возвращается и потом ведет к Армавиру.
- Интересно, если бы на нужно было в Армавир, то можно было ехать другой дорогой, более короткой и прямой, - высказал свое предположение Иван.
- Да, наверное, - согласился Эрнест, - значит мы едем не туда.
- А куда? – почесал затылок руководитель операции.
- Ну, вот если ехать так, - компьютерщик провел пальцем по экрану, - то дорога поведет прямёхонько в горы.
- Так-то оно так! Но зачем им в горы?! Что там у них?
- Не знаю…
- Ладно, отслеживай. Если всё-таки мы свернем в горы, сразу меня позови! – попросил Иван.
На заранее анонсированной развилке мы повернули направо. В общем качество дороги не изменилось, возможно, она стала немного уже, но может быть это только мне показалось. По ней мы проехали ещё минут двадцать, после чего Эрнест возместил нам, что преследуемый нами кортеж направляется в горы.
- Это довольно странно… - размышлял Иван, - почему в горы? Они отдаляют хранилище от границы и аэропортов, через которые можно безопасно переправить всё ценное. Что они задумали?
- Возможно, там имеется какой-нибудь коттедж, в котором имеется очередной супер сейф? – предположил Павел.
- Конечно, возможно, но я не вижу логики в их действиях. Им срочно надо вывозить имущество, а не складировать его. Ведь если взяли ценности в одном месте, то могут взять и из другого! В таком случае единственным правильным решением будет вывоз денег заграницу! Почему они этого не делают?!
Вопрос пока не находил своих ответов. Микроавтобус постепенно начал лезть в горы. Дорога, которая раньше была прямой и тянулась по относительно равнинной местности, стала всё чаще изгибаться, повороты становились всё круче, превращаясь в извивающуюся бесконечную гадюку. Густой лес стал скрывать разбитый асфальт в тени своих крон. Встречных машин стало меньше и вскоре мы ехали по пустой и печальной, но очень живописной дороге. То слева, то справа стали зиять неглубокие, но довольно опасные ущелья. Внизу по их дну текли горные ручьи и речушки, быстрые, своенравные, холодные, но изумительно чистые. Вода имела необыкновенно прозрачное естество и иногда казалась даже голубой. Я в детстве знавал эти горные реки. Они стремительно неслись с вершин кавказских гор, с их тысячелетних ледников, превращавшихся под палящими лучами солнца в источники чистейшей питьевой воды. Мальчишками, живя в лагерях, мы умывались их почти целебной водой. Кожа лица всегда краснела то ли от ледяной воды, то ли от интенсивного вытирания полотенцем. Зубы моментально сводило от холода, когда мы полоскали их от зубной пасты. Переходя такие речки вброд, закатав по колено штаны, мы выскакивали на сушу, на камни или траву и ещё долго не чувствовали своих ног, словно те были под сильнейшей анестезией.
Воспоминания о детстве всегда трепетны и сверхнежны, по крайней мере у меня так, поскольку моё детство было идеальным. Я не знал трудностей взрослой жизни, не испытывал недостатка практически ни в чём. Только простые мальчишеские заботы тревожили меня, ничего более.
- Кортеж остановился! – проинформировал Эрнест Ивана, а заодно и всех нас.
- Сколько до них?
- Пятнадцать километров.
- Они остановились на дороге или где-то в тупике?
- Где-то, где карта не отобразила ни дорогу, ни тупик. Скорее всего моя карта слишком старая или не очень точная. Видимо они съехали с основной дороги и проехали с километр по просеке или новой, проложенной недавно дороге.
- Всем быть готовыми! Просыпайтесь! – приказал Иван, впрочем, уже никто итак не спал. Всех окончательно разбудил Эрнест. Мы уже ждали окончания погони или преследования.
- Прибор расчехлять? – спросил номерной товарищ, видимо, ответственный по нему.
- Не торопись! – ответил ему Павел. – Мы еще не знаем где они. Мы еще толком ничего незнаем…
ГЛАВА 16.
«Мерседесы» стояли на небольшой смотровой площадке, съехав с асфальта на галечную обочину. Двери автомобилей были закрыты, вокруг никого не было видно, ни единой живой души. Ни коттеджа, ни особняка, ни любого другого строения рядом с тем местом мы не увидели. На смотровой площадке стояла, я бы сказал, зловещая тишина, только снизу слышались раскаты бурной горной речки, несущей свои воды через огромные валуны и страшно ревя, преодолевая эти естественные препятствия. Даже пение птиц не было слышно. То ли птицы в этом месте не пели, то ли их глушило пение горной реки.
- Что дальше? – спросил Павел. Его вопрос вроде бы предназначался для Ивана, но в то же время каждый из нас попытался на него ответить.
- Давайте немного посмотрим, понаблюдаем. Есть ли кто-нибудь внутри? – за всех ответил наш предводитель.
С минуту мы сидели тихо. Все взгляды были прикованы к черным продуктам передового немецкого производителя.
- Эрнест, у тебя есть фотоаппарат? – спросил Иван.
- Отдельно нет, но есть камера в ноутбуке.
- А какой-нибудь планшет или смартфон есть?
- Ха! Нет, конечно! Нам же запрещено!
- Хм… если парень выходит и фотографирует виды на ноутбук, то это будет выглядеть странно.
Опять наступила молчаливая пауза. Иван судорожно соображал, как нам поступить, чтобы проверить стоящие у обрыва автомобили на наличие в них людей. Вдруг его осенило.
- Александр, Катя! Вы влюбленные. У вас что-то вроде медового месяца. Вы путешествуете. Микроавтобус предоставила фирма с водителем. Идите, осматривайте виды и непринужденно болтайте. Как будто между прочим подойдите к машинам. Постарайтесь заглянуть внутрь. Если кто-то там внутри есть, то что-нибудь попросите или придумайте любой благовидный предлог. Если там никого нет, то сообщите нам. Идите!
Мы сняли свои дождевики, так ка совсем сопрели в них и открыли дверь нашего «Hyundai», первым вышел я и подав руку встретил Катю. Она засмеялась, сделала шаг навстречу и, обняв меня, крепко стала целовать в губы. Я подумал, что она играет очень правдоподобно и мне очень-очень захотелось верить, что это всё-таки не игра, а ее настоящие чувства ко мне. Продолжая миловаться, мы потихоньку направились в сторону «мерсов». Наконец, вдоволь нацеловавшись Катя оторвалась от моих губ и посмотрела прямо в глаза. Я поплыл под ее по-настоящему влюбленным взглядом.
- Я люблю тебя, - теперь уже и ее голос присоединился к, казалось бы, показному проявлению чувств. Но я в тот момент понял, что она искренна.
Держась за руки, мы смело пошли будто бы к обрыву, а на самом деле стали приближаться к черным автомобилям, припаркованным словно нарочно у самого края площадки.
- Ты любишь меня? – громко спросила Катя. Она продолжала вроде бы нести всякую любовную чушь, свойственную молодоженам, но на самом деле ей это хорошо удавалось только потому, что она всё то, что вроде бы играла, на самом деле чувствовала и была влюбленной.
- Да, солнце моё! Ты моя единственная на веки! – вторил я ей, также серьёзно и также ни сколечко не играя.
- Смотри как здесь здорово! А ты не хотел ехать!
- Это я не хотел?!
- Ты! – она засмеялась и, вырвав свою руку из моей ладони, подбежала к черному микроавтобусу, стоящему у обочины рядом с «мерседесом». – Как думаешь, там есть кто?! Эй, люди! Мы любим друг друга! Мы С-Ч-А-С-Т-Л-И-В-Ы-Ы-Ы!
Она прокричала слово «счастливы» прямо в горную расщелину, и оно отозвалось многократным звонким эхом: «ща-вы, ща-вы, вы, вы!»
- Какое эхо! – Катя продолжала носиться вокруг автомобилей и заглядывать в затемненные стекла окон.
Я достал сигарету и, демонстративно пошарив по своим карманам и не найдя огонька, подошел к седану и постучал в водительское окно. Мне никто не ответил, стекло не опустилось. Тогда я уже на правах заинтересованного прохожего приложил руки к окну и стал всматриваться во внутрь салона. Там было пусто. Ни водителя, ни пассажиров я не увидел.
Ко мне подошла Катя. Она обняла меня и опять крепко слилась в страстном поцелуе, продолжавшемся довольно долго.
- Никого, - сказала она, закончив внешне проявлять свою любовь. – А у тебя?
- Тоже нет никого. Куда-то ушли!
Мы вернулись к своему старенькому корейскому товарищу и, открыв дверь, залезли в салон, где нас, насупившись и с нетерпением, ждали члены тайной организации.
- Ну, - кратко спросил Павел, а Иван молча ждал ответа.
- Никого нет. Ни в автобусе, ни в седане. Все закрыто.
- И водителей? – удивился Эрнест.
- Я же сказала!
- Интересно! Так, и куда они ушли? – задал риторический вопрос Эрнест.
Иван, потом Павел, а за ними и все остальные высыпали на смотровую площадку. Почти все закурили, кроме Эрнеста и Кати. Наш руководитель, словно Наполеон на большой барабан, влез на бетонный блок, что валялся на обочине возле места, где мы остановились, и стал внимательно вглядываться в окружавшую местность. Я подошел к нему и тоже стал внимательно разглядывать лес и дорогу, которая, между прочим, вела еще дальше.
- Смотри, видишь вон там? – Иван указал мне рукой в сторону, в которую я должен был смотреть.
- Что? – я ничего пока не видел.
- Там в гору ведет хорошо протоптанная дорожка.
Я стал приглядываться и заметил то, о чем мне сказал глазастый мужчина. Смотровая площадка представляла собой расширяющийся до квадрата размером двадцать на двадцать метров участок дороги. Дорога затем вновь сужалась и уходила дальше. Она шла между поднимающейся к небу под углом сорок пять градусов горой, густо заросшей кустарником и низкорослыми осинами с одной стороны, и с другой стороны глубоким ущельем на дне которого протекала та горная речушка, что порой громко ревела, стараясь заглушить наши голоса. Там, где площадка заканчивалась между кустами виднелась тропа. Конечно, для того чтобы на нее попасть нужно было изрядно постараться, но я был уверен, что, миновав кусты, путник, вступивший на нее, оказывался на вполне хорошей лесной пешеходной дорожке. Куда она вела я не смог догадаться, но озвучил одну версию.
- Может там туалет?
- Думаю, что не там, - Иван кивнул головой назад, и я разглядел за бетонной глыбой следы жизнедеятельности людей вперемежку со скомканными обрывками газет. – Туалет вон! Туда обычно не добегают.
- Тогда куда она может вести?
- Вопрос, на который я не могу пока ответить.
Он вернулся в «Hyundai». Мы остались с Катей на том же месте. Через минуту появился Эрнест. Он вытащил коробку, которую там же, возле двери поставил на землю. Из неё был извлечен уже знакомый мне дрон. Значит Иван решил вначале изучить местность, что ж, это было очень разумно.
Минут через десять четырехмоторная каракатица взвилась в небо и словно краб, бочком направилась в сторону горы. Эрнест управлял им со своего пульта с маленьким телевизором. Ему приходилось довольно сложно маневрировать, так как летательный аппарат летел в сторону горы, которая уходила в небо под довольно крутым углом. Поднять дрон слишком высоко значило ничего толком не увидеть из-за густой растительности, прикрывавшей гору. «Квадролет» не мог подниматься, как самолет плавно под углом. Он повторял полет вертолета, который взимал вверх под прямым углом. Этот-то маневр и давался с трудом парню. Что-либо рассмотреть на маленьком экране пульта управления было невозможно, поэтому Иван, а вместе с ним и все остальные ждали возвращения воздушного разведчика.
Полет над местностью занял около тридцати минут. По возвращению шпиона командование операции стало изучать расстановку сил противника. Оказалось, что тропа вела к небольшому кирпичному домику, одноэтажному строению с черепичной крышей, окруженному таким же забором. Дом скрывала густая листва деревьев, растущих совсем рядом с ним, так, что даже часть крыши была спрятана кроной раскидистого дуба. К владению, кроме лесной тропы вела и автодорога, та по которой мы приехали, и что уходила за гору. Это она уходила вверх от смотровой площадки и пряталась за горой, огибая её. Но внимательно рассмотрев этот путь, я понял, почему кортеж остановился на смотровой площадке. Видимо, после обильных дождей с горы сошел сель и в одном месте по дороге проехать стало совсем нереально. Обвал и отсутствие не только асфальта, но и части горы не позволяли передвигаться по этой дороге. Даже пешком миновать тот участок я бы не рискнул.
- Ну, вот кое-что и выяснили, - удовлетворенно сказал Иван.
- Да, в общем обстановка ясна. Остается разобраться с частностями. Большая часть дома и территории скрыта кронами деревьев. По виду сверху я не смог определить высоту забора. Как нам проникать на территорию?
- Да, согласен, информации для атаки мало. Надо идти.
- Опасно?!
- Думаю, что нет.
- Почему такая уверенность?
- Ну, подумай, здесь смотровая площадка. Значит люди останавливаются поглазеть. Заодно могут и забрести на тропу. Мы ничем не отличаемся от любопытных обывателей, правда, не все сразу.
- Намекаешь на нас с Катей? – спросил я Ивана.
- Угу. Но я с вами пойду. Так сказать, третьим лишним буду, - улыбнулся Иван.
- Мы справимся сами.
- И всё-таки я хочу взглянуть своими глазами, вся ответственность на мне, что ни говори! – он посмотрел на Катю, давая ей понять, что она не в чем не виновата, если произойдет что-то непредвиденное.
Закончив с изучением видео разведки, мы втроем пошли к горе, к тому месту, где начиналась тайная тропа. Иван был совершенно спокоен, в то время, как Катя сильно нервничала.
- Что ты так дергаешься? – даже не спросил ее Иван, а скорее прикрикнул на нее.
- Не знаю, что-то не по себе, - довольно примирительно, даже несколько извиняясь, ответила девушка.
- Да всё будет хорошо, - подобрел Иван. - Нас никто не ждет. Возьмем их тёпленькими. Смотри тишина, они даже и предположить не могут. Что с ними случится скоро.
- Это-та тишина и не дает мне покоя. Уж очень она зловеща.
- Это ты просто включила женщину.
- Не знаю… может быть…
Мы вошли под зеленую крышу осин, дубов и редко встречающихся на в этом лесу сосен. Первым шел Иван, за ним Катя, я замыкал группу. Самое сложное было продраться сквозь густые заросли ежевики, раскидавшей свою щупальца везде, где только было на что опереться. Иван пару раз матерился, исцарапав руки об шипы этого южного кустарника, росшего словно дворняжка, но любимого мной лакомства. Интересно, как пробирались до нас люди, идущие в дом? – подумал я, обратив внимание, что если они шли до нас, то совсем не повредили кусты.
- Возможно есть еще какой-то путь, либо они сунулись сначала на машинах, но проехать не получилось, они перебрались по дороге пешком, - предположил Иван, ответив на мой вопрос. – Но то, что они здесь не шли, похоже на правду.
Миновав заросли ежевики, мы вышли на довольно хорошую тропинку. Там больше не было кустов, дорожка, вытоптанная тысячами ног любопытных, вела, петляя и огибая стволы вековых дубов, вверх на гору. Прямые солнечные лучи сюда не проникали и от того в лесу мне показалось очень комфортно. Там на смотровой площадке, под палящим солнцем я ловил себя на мысли, что уж лучше бы я остался в отеле и купался в море, чем жарился под солнцем, потел от напряжения и рисковал своей жизнью, наблюдая, как рискует своей жизнью любимый человек. Мне представлялось, что пот градом сбегает с меня и я сильно воняю. В тени деревьев ощущения изменились. Прохлада, всегда присущая густым лесам, немного успокоила мое потоотделение и мои нервы. Мне отчего-то не верилось, что может произойти какая-нибудь беда среди этой почти нетронутой природы, где деревья веками росли и спокойно взирали на солнце в небе, траву и опавшие листья под ногами, на осенние и весенние дожди, на изредка посещавших их людей, со своими проблемами, влюбленностями и нуждами.
Мы поднялись уже довольно высоко в гору и далеко от смотровой площадки, когда Кате показалось, что она услышала откуда-то снизу громкие голоса. Мы остановились и напряженно и тревожно прислушались. Нашим товарищам было велено сидеть тихо, шум не поднимать и изображать из себя группу туристов с экскурсоводом Павлом. Шум же мог привлечь внимание преследуемых нами людей курьера. Постояв с минуту, мы больше не услышали ничего кроме стона гнущихся под легким ветерком деревьев.
- Показалось, наверное, - выдохнул тоже слегка встревоженный Иван.
- Думаю, нет. У меня очень хороший слух. Там внизу кто-то кричал, - возразила Катя.
- Слышите? – спросил я, подняв палец вверх. – Это ветки деревьев трутся, касаясь рядом растущих, от этого и необычные звуки. Да плюс шум воды, подхваченный ветром, долетел до нас. Потом почти сразу раздался стук долбящего дерево дятла.
Но признаться я и сам не очень-то поверил себе. Передохнув таким образом и больше ничего не услышав, мы стали карабкаться дальше вверх по тропе.
- И все-таки показалось, - уже спокойно сказал Иван.
Но будто назло ему снизу прозвучала автоматная очередь. «Тра-та-та-та» - разнеслось над округой. Теперь уже никто не сомневался, что этот звук ему не показался. Внизу, на смотровой площадке что стало происходить не по плану. За автоматной очередью мы услышали щелчки пистолетных выстрелов, кому они принадлежали, сказать было трудно. Почти одновременно с ними зазвучали неясные голоса. Люди внизу перекрикивались, но слов разобрать было невозможно. Потом опять я услышал продолжительную очередь. Крики. Щелчки пистолета, словно кто-то ломал сухую ветку.
- Надо бежать вниз! – воскликнула Катя.
- Не сходи с ума! Ни в коем случае! – Иван остановил ее за руку, готовую броситься на помощь своим товарищам.
- Но как же!? Там идет бой и, возможно, Павлу нужна подмога! – поддержал я Катю.
- Стойте, где стоите! Какая на хрен помощь?! Чем вы собрались помогать?! Палками?! У вас нет никакого оружия! Или просто хотите лечь под пулями?! – бешено закричал Иван, страшно вращая глазами.
Странно но его слова быстро произвели нужный эффект. Мы замерли в нерешительности. Ни у Ивана, ни у Кати, тем более у меня не было никакого оружия. И чем мы собирались помогать? На удивление Иван соображал быстро и эффективно.
- А что нам делать?! – всхлипнула девушка.
- Сидеть пока здесь и не рыпаться!
- Пистолетные выстрелы, это, наверное, наши отстреливаются! – неуверенно предположил я.
- Хрен! Это не наши!
Опять послышались крики. Затем прозвучала новая, очередная автоматная очередь, такая вот тавтология. Они что-то перестали отстреливаться, - подумал я, потому что больше не услышал огрызаний оружия ближнего боя. Мы с надеждой смотрели друг на друга. Только Иван прятал свои глаза.
- Ты что-то знаешь? – спросила его Катя, почувствовав что-то неладное в его поведении.
- Нет…
- Говори!
Наконец, я услышал два пистолетных хлопка. Они прозвучали словно радостные крики: «мы ещё здесь, товарищи! Мы держимся!»
- Слышите! – воскликнул я радостно. – Они еще отстреливаются! Они еще живы!
- Нет, это не они… - прошептал Иван, опустив голову и не глядя на нас.
- Что?! Что ты сказал?! – закричала Катя.
- Это не они стреляют…
- А кто? Из автомата по ним, а из пистолета они!
- Нет! У них нет оружия!
- Как нет?! – удивилась Катя.
- Так! Мы не взяли, рассчитывали на прибор…
- …твою мать… - вырвалось у девушки. – Значит…
- Увы, да…
- Но почему? Почему в первый раз ты приказал брать, а сейчас нет?
- Я решил, что прибора хватит с головой… ведь мы видели его в деле… убивать мы никого не собирались, так зачем нам нужно было оружие? Лишние улики. А если б полиция остановила? Вот мы с Павлом и подумали, что обойдемся только прибором и шокерами…
- Значит, их всех там…
- Наверное…
- И мы ничем не можем помочь?
Иван грустно покачал головой. Я автоматически достал сигарету и закурил. Как только я выпустил дым, Иван выхватил у меня ее и быстро затушил.
- Ты что? – не понял я.
- Дым!
Чёрт! Он опять оказался прав. Дым могли увидеть снизу и догадаться, что внизу остались не все люди. Мы оцепенели от непредвиденного оборота событий. Никто не ожидал, что все так повернется. Иван кусал губу и мучительно соображал, что делать. Катя тихонько плакала. Вернее сказать, у нее из глаз периодически капали слёзы. Но она не рыдала и не всхлипывала. Я же, признаться, растерялся. Я просто вошел в ступор. Мысли мои улетели куда-то далеко-далеко в детство. Лишь один слабый голосок тихонько звенел в мозгу, словно маленький колокольчик. «Думай, что будете делать, вернись из своих воспоминаний. Не до них сейчас». Но я его плохо слышал и совсем не мог подчиниться.
- Вот что, - проговорил Иван, наконец, приняв какое-то решение. – Я спущусь вниз и посмотрю, что там происходит. Если, вдруг, вы поймете, что меня обнаружили, убегайте вон в ту сторону! Бегите подальше от этого места и если встретите место, где можно хорошо спрятаться, то прячьтесь и ждите ночи. Потом идите на север, там горы закончатся. Любым способом возвращайтесь в отель. Вы никого из нас не знаете и не знали. Кто такие, зачем приезжали, что собирались делать, - вы ничего не знаете! Катя, под дубом, знаешь под каким, найдешь паспорт и водительское. Это будут твои документы.
- А как же ты? – спросила Катя, размазывая слезы по лицу.
- Бог даст увидимся! Не хорони меня раньше времени. Слышишь стрельба закончилась! Может там ужи нет никого. Я аккуратно подгляжу и постараюсь вернуться!
Он поцеловал в мокрую щеку девушку, потом крепко пожал мне руку и тихонько стал спускаться вниз по тропе, недавно и уже очень давно ведущей вверх. Я смотрел на его удаляющуюся фигуру и внезапно почувствовал нереальность происходящего. У меня появилось ощущение будто я смотрю какой-то фильм в 10Д, в объеме, с запахами, настоящим местом действия, реальными героями и реальными смертями, но я при этом был только зрителем, близким к действию, но всего лишь зрителем. Сейчас я выключу телевизор и все останется, как было. Если вы погружались хоть раз в компьютерный виртуальный мир, используя современные технологии, вы поймете меня. Вроде все реально и голова кружится и под ложечкой сосет, но стоит только снять очки, как возвращаешься в настоящий мир. Правда, тогда я хотел это сделать, но никак не мог. К моему смертельному разочарованию, я был в действительности не в виртуальной реальности.
- Он не вернется… - прошептала Катя.
- Не говори так. Мысли материальны, - попросил я, не веря сам в то, что говорю.
- Они все погибли. За что? За кого?
- За справедливость, за лучшее будущее, за идею, наконец, - сказал я.
- Всё это слова. Нет, не существует такой идеи, ради которой человек должен умирать.
- Человек в конце концов умирает сам, без посторонней помощи, от старости и болезней.
- Но не от рук других людей, ради вымышленных им же самих сказок.
- Вся история человечества состоит именно из таких смертей. Смертей за идеалы. Будь то идеалы религии, просто человечности или науки.
- Но за идеалы организации люди уже умирали в прошлом веке. И эти идеалы не оправдали надежд. Так зачем повторяться?
- Разве не говорят, что история повторяется?
- Да, говорят. Гегель сказал. История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса. Это уже фарс! Представь, смерть реальная и фарс! Обидно! Да даже это не то слово! Разве смерть по ошибке не глупа?!
- Давай не будем сейчас спорить о смерти. Она совсем рядом. Не зови её.
Мы стояли, а ноги у меня подкашивались, как только я думал о том, что внизу лежит столько трупов пусть мало мне знакомых, но людей, с которыми я уже прошел огонь, воду и должен был пройти медные трубы. Ногой я собрал кучу сухих листьев и, примяв их, предложил Кате сесть. Она вначале отказалась, но посмотрев, что я опустился на это импровизированное сиденье, последовала моему примеру.
Время стало невыносимо тянуться. Внизу мы не слышали никакого шума. Ни стрельбы, ни криков, ни даже простого человеческого голоса. И Иван словно канул в небытие, он отсутствовал уже около пятнадцати минут. За это время можно было уже пару раз посмотреть, что произошло и вернуться. Что могло его задержать? – думал я. Ну, что угодно, во-первых, Он мог притаиться и наблюдать, если нападающие еще не скрылись, во-вторых Иван мог отдавать дань павшим, если их тела остались на месте преступления, в-третьих, его могли просто схватить. Убийство я пока исключал, поскольку больше выстрелов мы не услышали.
Ветер продолжал гнуть стволы молодых осин, также, как и до всего произошедшего они гуляли по голубому небу, слегка поскрипывая при встрече с соседями.
Все произошло очень неожиданно, если так можно сказать, потому что, Катя, да и я в глубине души, ждали худшего. Внезапно тишину необитаемого леса нарушил один сухой щелчок, за ним через пару секунд второй и почти сразу третий.
- Серёга! Здесь бандиты! Звони в полицию! – услышал я крик Ивана.
Потом кто-то, но точно не Иван, стал орать непонятно что и раздались звуки, похожие на те, когда человек быстро бежит по лесу, раздвигая зеленые ветки перед собой. Вскоре опять послышались выстрелы и крики погони. Вся эта вакханалия шумов длилась минут пять. Как только мы услышали призыв к мнимому Серёге, я схватил Катю за какую-то часть её тела, по-моему, за руку, и потащил за собой. Мы побежали, практически не выбирая дороги в противоположную сторону от автостоянки и предполагаемого дома. Я быстро постарался сориентироваться на месте и мысленно прикинул где может находиться интересовавший нас дом. Ветки молодых деревцев и низкорастущие ветки хлестали меня по лицу и рукам. Не помню, придерживал ли я их, таща за собой вялое тело Кати. Видимо, преследователи наши услышали шум убегающих людей и дали автоматной очередью нам вслед. Мне показалось, что пули пролетели мимо. Только впереди сломалось несколько тонких веток и сверху упало еще парочку. Но, слава богу, они пролетели мимо нас. Мы еще пробежали минут пять.
- Подожди… я устала… запы…халась, дай…передохнуть… - взмолилась Катя.
- Милая, нам нельзя останавливаться! Нас… могут догнать… - с не меньшими паузами, тяжело дыша, отозвался я.
Мы простояли пару секунд и ринулись дальше. Деревья, деревья, только деревья впереди, огибаем, еще одно, бежим направо, огромный валун, не влезть, обегаем, кусты, сердце колотиться так, что вот-вот выскочит, деревья, сквозь кусты, чёрт царапнуло больно лицо, бежим, бежим, дышать нечем, не хватает воздуха, легкие рвутся словно бомба, бежим, бежим в овраг, можно перебраться, спускаемся, поднимаемся, держись за вон ту ветку, бежим, ноги подкашиваются, бежим, бежим.
Я вспомнил, как бегал в дни своей прекрасной юности кросс на шесть километров. У нас существовали различные дистанции: километр, три и шесть. Но как ни странно, на шесть километров мне нравилась больше всего. Эта шестерка называлась марш-броском и преодолевалась в полной экипировке, с шинелью, автоматом, сумкой с противогазом. Но мне она нравилась больше всего, больше всего… Почему? Почему?! Километр нужно было промчаться минимум за три минуты. Это очень быстро! Три – тоже мало времени давалось и бежать нужно было никак не медленнее, а расстояние было в три раза больше. На шесть же давалось вполне приличное время, за которое я мог и бежать, и идти быстрым шагом, и даже немного постоять, отдышаться и подождать, когда перестанет колоть в боку. Видимо, бегуны не зря бывают спринтеры и стайеры. Я – стайер.
Сколько пробежали? Километра два, три? Нет, больше. Около пяти. Нет. Бежали около часа, полутора, значит около семи. Катя отстает и часто падает. Я останавливаюсь и, либо жду, либо поднимаю ее и заставляю бежать дальше.
- Подожди! – взмолилась хрупкая девушка. – Я не могу больше! Давай чуточку передохнем.
- Солнышко, милая, любимая, нам нельзя останавливаться! Могут догнать. Бежать, бежать из последних сил! Обещаю, если увидим укромное место, обязательно там спрячемся! – стал уговаривать её я.
Понимая всю правоту наказа Ивана, я старался, как можно дальше уйти от места контакта с курьерскими людьми. Если у них нет собак, а у них их не было, то мы, убежав на приличное расстояние и схоронившись в потайном месте, могли переждать и потом, более-менее спокойно выйти к людям. Там нам уже ничего не угрожало. Вряд ли наши преследователи обладали мощью всех правоохранительных органов обычно задействованных в поимке беглых преступников.
Пару минут я дал Кате отдышаться. Она стояла рядом со мной, согнувшись пополам, и дышала, открыв широко рот. То и дело она кашляла и, набирая воздух полной грудью, задерживала дыхание, пытаясь его выровнять. Я сначала не обратил внимание на то, что она держала руки на правом боку. Вернее, я думал, что он у нее просто колет и она таким образом уменьшает колики.
- Бежим, - попросил я, когда мне показалось, что мы немного отдохнули.
- Не могу…
- Соберись, родная, надо, ну, еще немножко…
- Подожди еще минутку…
Я подошел к ней, чтобы помочь бежать. Взяв ее за руки под локоть, я собрался бежать вместе с ней. Но вдруг мой взгляд упал на ее ладони, которые Катя прижимала к боку. Боже, они были в крови…
- Что с тобой?! – испугался я и сердце сжалось от жалости и страха за неё.
- Ничего, царапина…
- Ты ранена… тогда очередью? Почему же ты мне сразу не сказала? Солнышко, а я гнал тебя…
Катя промолчала, только кивнула головой. Я осмотрелся. Вокруг нас был густой лес. Ни людской тропы, ни тропы других животных. Мы стояли в небольшой ложбине. Впереди возвышались слоеные скалы, не высокие метров десять максимум.
- Подожди минутку, я посмотрю окрест, - попросил я и, прислонив ее к массивному дубовому стволу, стал карабкаться к скалам.
Я искал какое-нибудь углубление, пещерку или грот, там, где мы бы могли укрыться от возможных преследователей и даже заночевать, при необходимости. Сложно было сориентироваться на месте. Мы бежали, как я считал, на север, но насколько мы далеко находились от населенных пунктов или хотя бы дорог, я не понимал.
Возможно, вы скажите, а как же смартфон и навигатор в нем? Во-первых, Иван запретил брать его с собой, но несмотря на его запрет я его всё же взял. Но и взяв его с собой, я не смог им воспользоваться! Это чёртово современное изобретение годно только в условиях цивилизации. Его батарея-то разрядилась сразу, как только я включил программу. Я даже не успел засечь наше местоположение. Вот вам и дары цивилизации! Нет, все это иллюзия, что мы властвуем над природой и жизнью. Стоит только нас лишить малейшего приспособления, казалось бы, надежного, а на деле никчемного при отсутствии других плодов цивилизации, и мы возвращаемся к своей колыбели, где из всех приспособлений самыми надежными являются палка и камень.
Итак, поднявшись кое-как по земляной насыпи и пройдясь вдоль каменного наполеона, я на свою радость наткнулся на довольно глубокое углубление. Ниша была около полутора метров высотой и до трех метров глубиной. Я заглянул в грот и осмотрел его на предмет возможности спрятаться в нем. После беглого изучения я пришел к выводу о возможности в нём спрятаться.
Я спустился к Кате. Она была бледна словно смерть. Кровь продолжала сочиться из её раны, причиняя ей тупую боль. Аккуратно поддерживая девушку, я стал помогать ей добраться до грота. С трудом мы сделали это.
- Подожди здесь минутку, - сказал я, а сам бросился собирать опавшую прошлогоднюю листву.
Хорошо, что дождей давно не было и листья оказались сухими. Охапками я наносил их целую гору и устроил для Кати лежбище. Усадив ее на мягкие листья, я начал осматривать рану. Добраться нее было делом очень простым. На Кате из одежды были только джинсы и футболка. Отстранив окровавленные руки девушки от раны, и подняв край футболки бурого цвета, я внимательно ее рассмотрел. Пуля, видимо, прошла ссади по касательной, задев только мягкие ткани и не повредив жизненно важные органы. Рана напоминала резанную, но глубокую и кровоточащую. Первым делом следовало, конечно, ее обработать и, остановив кровь, перебинтовать. Ни чего у нас не было, ни йода, ни зеленки, ни бинтов, ни даже простой воды.
Я вспомнил, что в кармане моих штанов всегда лежит чистый платок. Я старомоден и не люблю пользоваться бумажными салфетками. Даже при сильной простуде я предпочитаю частую стирку, но приятные ощущения от прикосновения натуральной ткани, дешевым одноразовым бумажным суррогатам платка. Кроме того, им я иногда пользуюсь в качестве полотенца, вытирая руки и лицо.
Достав платок, я смял его и стал прикладывать к ране. Кусок материи быстро пропитался кровью и стал бесполезным. Тем не менее я оставил его приложенным к ране и попросил Катю его держать. Сняв с себя майку, я надкусил ее край, разорвав затем ее на довольно тонкие лоскуты. Моя футболка быстро закончилась. Я связал тонкие полоски между собой и у меня получилось что-то вроде веревки, хотя по задумке должен был выйти бинт-повязка. Но на безрыбье и сам раком станешь, - перефразируя известную поговорку.
- Давай-ка я тебя перевяжу, - предложил я и стал очень нежно обматывать куски футболки вокруг тонкой талии моей любимой девушки.
Она немного постанывала, когда я через чур сильно затягивал повязку. Мне хватило футболки на пять оборотов. Закрепив повязку, я уложил Катю на листья, подобрав их под спину и голову, так, чтобы она полулежала.
- Всё будет хорошо… - улыбнулась крепкая девушка.
- Конечно! – поддержал я её. – Рана не глубокая, пуля нигде не застряла, внутренности не повредила! Ты просто обязана быстро выздороветь!
Мой тон был слишком оптимистичным, таким, что даже я почувствовал перебор. Тогда я наклонился к ней и долго поцеловал в отчего-то очень горячие и сухие губы. У неё начинался жар.
- Полежишь одна? – спросил я.
- А ты куда? – испугалась Катя.
- Хочу обойти кругом, нам нужно понять где мы и как добраться до людей.
- Это не опасно? – я понял, что она думала не о себе, а обо мне.
- Думаю, что нет.
- Тогда иди… от тебя сейчас зависит всё.
Я легонько сжал ее кисть и встал. Девушка устало закрыла глаза. Возможно, она захотела вздремнуть, так как сил потеряла не счесть сколько. Я действительно считал, что опасность миновала. Прошло уже около получаса после того, как мы укрылись в гроте. Никакой погони слышно не было. Скорее всего её, как таковой и не было. Возможно, преследователи бросились было за нами, но поняв тщетность своих усилий, просто дали автоматной очередью нам вслед, рассчитывая задеть убегающих пулями, что собственно и произошло с Катей.
Солнце уже клонилось к вечеру. Посмотрев на часы, я удивился, что было уже почти шесть часов. Так незаметно пролетел целый день. Наверное, от того, что он был очень насыщенным, - с грустью подумал я. Спустившись в ложбинку, я попытался запечатлеть в памяти обстановку, на тот случай если не сразу найду это место. Оставлять грубые подсказки было совсем не разумно, всё-таки мы скрывались от погони и не исключался такой вариант. Поэтому оставлять наводки означало сдать себя с потрохами.
Первым делом я определился со сторонами света. Солнце садилось, конечно, на западе, поэтому я двинулся на север. Впереди показался подъем в очередную гору. Я прислушался и мне показалось, что где-то на западе шумит горная речка. Вода нам не помешает, - подумал я и повернул налево.
Так и оказалось, примерно в пяти минутах ходьбы, обозначился сначала плавный, а потом очень даже крутой спуск и вскоре я встал на берегу горного ручья. Он был еще мал и поэтому перейти его не стоило особого труда. Большие камни преграждали ему путь, и он не поглощал их, как делают уже взрослые горные реки, а просто огибал их с разных сторон. По этим камням я перебрался на другой берег и вскарабкался на пригорок. Здесь, на возвышенности предо мной во всей красе предстал одинокий дольмен. Конечно, это были все те же каменные плиты, круглый вход в конуру и крыша, надежная и непромокаемая, то, что и нужно было нам в тот момент. Вот куда нам следует перебраться, - подумал я, заглядывая внутрь дольмена. Он и вправду очень хорошо сохранился. Ни одной щелки внутри помещения не было. Осмотрев мегалит ещё и снаружи, я остался доволен, своей находкой. Возможно, недалеко есть и поселение какое-нибудь, поскольку я заметил, что дольмены всегда находились вблизи жилища людей. Однако, помня о Кате, я не стал идти дальше, а только отметил для себя, что мы недалеко от чистой питьевой воды, которая, скоро нам обязательно пригодится и надежного домика, в котором будет ночью теплее чем в дыре скалы, продуваемой и просматриваемой.
Я спустился с пригорка, перепрыгнул через ручей и вернулся точно туда откуда свернул налево. Заросший мхом пень служил мне ориентиром. На свое малое путешествие я затратил около двадцати – тридцати минут. Мне следовало возвращаться, там в гроте меня ждала раненная девушка.
- Что ты так долго? – спросила Катя полушепотом.
- Нашел место, куда нам следует переехать, надежный домик, - ответил я. – И он совсем рядом.
- Давай останемся здесь. Если честно мне что-то не очень хорошо, морозит и идти никуда не хочется, - слабо и устало сказала раненная.
- Не беспокойся, я тебя перенесу.
- Не надо, я тяжелая…
- Ты?! Да, ты пушинка!
Я присел рядом с ней. Она горела. Жар и слабость говорили об опасности ее ранения. Конечно, нужно было срочно доставить ее в больницу, но, как и куда?! Я совершенно не знал где мы находимся. Идти ночью, не зная куда, было еще опаснее.
- Давай я тебя возьму на руки…, - я просунул руки под ее горящее тело и, согнувшись, так как мешал потолок грота, вынес ее. Девушка обхватила меня руками и застонала, когда я сделал рывок кверху выпрямляясь на просторе. – Больно?
- Немного…, давай я сама пойду…
- Не беспокойся, я отнесу, не такой я ещё и старый!
- Ты… совсем не старый… сильный…
- Конечно…
Я понес девушку по недавно пройденному пути. Признаюсь, мне приходилось часто останавливаться и отдыхать, девушка не была пушинкой, хотя и сказать, что она была тяжелой тоже нельзя. Просто я устал от погони, с утра у меня не было маковой росинки во рту, да и нервы были на пределе. Дойдя до ручья, я усадил Катю на большой камень и предложил ей помыть рану. Она отказалась, так как испугалась трогать мою повязку, которая скорее всего присохла, кровь уже не так сильно текла из раны. Тогда я просто умыл её лицо, помыл её руки, испачканные запекшейся кровью и стал поить из своих ладоней. Катя пила много и жадно, видимо жажда её очень сильно мучила, но она терпела и мне не говорила, жалея меня и не надеясь, что рядом может оказаться источник такой вкусной и чистой питьевой воды. Я тоже напился и одновременно внимательно оглядывался, пытаясь придумать в чем носить девушке воду, когда она начнет бредить, а судя по ее состоянию бреда оставалось недолго ждать.
Так ничего подходящего не найдя, я тоже напился от души и подхватив Катю стал карабкаться к дольмену. С горем пополам мы преодолели последнее препятствие и остановились возле круглой дыры.
- Давай, я пока посужу тебя рядом, а сам подготовлю комнату, - сказал я, опустив мое сокровище на землю и аккуратно прислонил к стене дольмена.
- Да, ничего, я сама… - пробормотала Катя и я, не поняв, о чем она говорит, забеспокоился, не начала ли она бредить.
- Сиди, я быстро.
Я действительно стремительно стал собирать сухие листья и охапками носить их внутрь каменного домика. За несколько минут я собрал столько, что нам могло хватить матраца и одеяла на двоих. Кое-как протиснув Катя сквозь круглый вход и пробравшись туда сам, я уложил раненую, взбил подушку и укрыл её одеялом из сухих листьев.
- Лежи. Тебе холодно? – спросил я.
- Да…
- Сейчас разожгу костер, - я освободил от листвы пространство возле входа, немного окопал его палкой, создав нечто вроде очага.
Потом вылез и стал собирать валежник, далеко не отлучаясь от дольмена. Собрав приличную гору возле входа в дольмен, я задумался, как мне разжечь костер так, чтобы легко проникать внутрь дольмена и в то же время не задевать пламя будущего костра. Ничего лучше не придумав, я окопал очаг немного в другом месте и разложил костер немного в стороне от входа, но тем не менее так, чтобы дым от костра уходил в дверь. Наломав сначала мелких веток и подложив под них волокна сухой коры, я достал зажигалку и поджег. Огонь быстро схватил ветки, и они хорошо разгорелись. Подымив немного в самом начале, пламя разгорелось одинаково сильными языками и вскоре приятно осветило внутреннее убранство дольмена, выхватило бледно лицо Кати, отразила мою тень, заплясало на потолке и стенах.
- Так лучше? – спросил я Катю.
- Лучше… теплее…
- Сейчас еще подготовлю дров, чтобы не собирать ночью.
- Иди…
Я вылез из конуры. Быстро, стремительно быстро темнело. Я знал, что на юге сумерек, таких, как в средней полосе, не говоря уже о севере, не бывает, тем более в горах. Надо было спешить до ночи собрать еще хвороста. Близ дольмена я собрал все, что нападало, поэтому мне пришлось отойти метров на сто. И, о чудо! Я задел ногой стеклянную бутылку. Именно стеклянную, не пластиковую. По всей видимости еще при советской власти люди посещали то место. Я внимательно разглядел свою находку. Этикетка уже отсутствовала, но я решил, что по форме и цвету в такой таре хранили минеральную воду, какой-нибудь «Нарзан» или «Машук». Как же я благодарил бога и неаккуратного туриста! Этой бутылке тогда цены не было.
Я помчался к ручью. Тщательно вымыв тару, я набрал в нее холодненькой воды. Напился сам и потом долил воды по горлышко. Радость переполняла меня, словно речная вода найденную бутылку, когда я залез в дольмен. Катя спала. Мне стало жалко её будить и я, оставив бутылку у противоположенной от Кати стенки, подбросив в огонь несколько толстых обломков ветки, вылез на полянку и продолжил собирать сухой валежник, основательно готовясь к ночи.
Закончив с этим занятием, я обратно залез в каменную конуру и сел рядом с Катей. Признаться, я немного замерз. Отсутствие футболки, конечно, сказывалось, но не сильно. Причиной тому была природа. Ночи в горах всегда холодные и остаться после заката без костра означает замерзнуть, не обледенеть, естественно, но так, что зуб на зуб попадать не будет. Прошло около часа после того, как Катя уснула в первый раз, даже не уснула и впала в забытье.
Вечером я нагрел наше временное пристанище, уложил раненную поудобнее, и она забылась в беспокойном, болезненном сне. Как только окончательно стемнело и над горами опустилась непроглядная ночь, подсвечиваемая только хором одиноких звезд, пришли и новые заботы. Температура девушки подскочила так, что я испугался, что прогрессирующая гипертермия её тела может привести к тепловому удару. А потом, сами знаете, чем он заканчивается. Знаете, врачи утверждают, что нормальная температура тела тридцать шесть и шесть, а все, что выше уже ненормально и говорит о болезни, но, когда температура подбирается к сорока и даже сорока одному градусу, все органы перестают работать и человек умирает, выкипает, я бы сказал. Катя горела, и температура была явно не меньше сорока градусов. Катя бредила от жара, ей чудились какие-то люди. Она с ними разговаривала, правда, как я не прислушивался, определить на каком языке она говорила я не мог. Что б хоть как-то облегчить ее состояние мне приходилось обтирать ее холодной водой, так как никакого лекарства у нас с собой не имелось. Вода в бутылке из-за костра, горевшего всю ночь, быстро нагревалась и так же быстро расходовалось, поэтому за ночь я раз десять сбегал к ручью. В кромешной темноте я почти на ощупь и на слух добрался до воды, но уже в третий раз я выучил дорогу и шел уверенно, ни разу даже не споткнувшись.
- Пить… у нас есть пить? – Катя открыла глаза, приподнялась на локте.
Пот струйками бежал по ее изможденному, вдруг осунувшемуся и ставшему скуластым лицу, капельками скапливался на лбу и бровях. Но слава Богу, она была в сознании.
- Есть. Пей, я еще принесу… - я поднес к ее губам горлышко бутылки, и она стала жадно пить.
- А откуда у нас бутылка, - оторвавшись от жадного питья, спросила девушка.
- Я нашел.
- Помыл? – она сделала усилие над собой и пошутила.
- Очень тщательно.
- Я люблю тебя…
- Я тебя тоже очень люблю! Выздоравливай! Как только тебе станет лучше, мы пойдем. Хватит жить в лесу.
- А сколько мы здесь?
- Много уже. Скоро будет двенадцать часов, - я поцеловал ее в лоб. Жар немного спал, но все равно она ещё горела.
- Я хочу домой…
- Обязательно пойдем, домой.
- А ты знаешь где он, мой дом?
- Да.
- А я не знаю…
- Твой дом у меня. Ты моя женщина и уже давно мой дом – это твой дом.
- Спасибо…
Она опять легла и закрыла глаза. Небольшое напряжение вызвало у неё полный упадок сил. Конечно, ее срочно необходимо было вести в больницу, но мы находились в лесу, неизвестно, как далеко от какого-нибудь населенного пункта, без средств передвижения и никакого врача рядом не было. Катя уснула. Я вылез из дольмена и сел снаружи, опершись на его каменную и безразличную, внешне всегда спокойную стенку. Светало. Ночь почти прошла. Слава богу! Давно у меня не было таких ночей. Я ни разу не сомкнул глаз.
Я достал из кармана штанов смятую пачку сигарет и посмотрел внутрь. Осталось четыре сигареты. Прикурив одну, я выпустил ее дым в сереющее небо. Звезды гасли по одной, но надежды в отличие от них зажигались. Катя спала и самое худшее пока не наступило. Усталость сковывала мозг и мышцы. Но сигарета немного меня взбодрила.
Мысли стали блуждать, возникли какие-то воспоминания, приятные и не очень. Вспомнился весь вчерашний день до мельчайших подробностей. Меня стала грызть только одна мысль – зачем я поехал с Иваном и почему не оставил Катю в отеле. Ведь она словно чувствовала и не хотела в общем-то ехать. Иван настоял. Знаете, бывает, что часто коришь себя за какой-нибудь поступок, принесший тебе и окружающим неприятности. Думаешь, думаешь, готов все отдать только бы вернуться в прошлое и изменить ход вещей. Но возврата назад не бывает.
Сигарета обожгла мне губы, и я затушил окурок о стенку дольмена. То там, то сям стали просыпаться птицы. Все уверенней приходило утро. Я только на секунду прикрыл воспаленные глаза.
ГЛАВА 17.
Я стоял на Красной площади в толпе людей с флагами и транспарантами. Пьяненькие мужчины с плакатами на палках, флагами всех цветов, женщины навеселе и с цветами, с трехцветными бантами на грудях, некоторые из них были с детьми, тоже держащими в маленьких ручках маленькие триколоры. Мимо нас по брусчатке шли колонны людей, также несущие все атрибуты майского праздника. Из колонок, установленных везде, где только можно, слышалась бравурная музыка, марши советских времен, прерываемые голосами дикторов, мужчины и женщины.
- А вот проходят работники ЖКХ! – возвестил диктор голосом, похожим на голос всех советских левитанов. - Ряды слесарей, сантехников, дворников возглавляют руководящие работники отрасли: председатели и замы, бухгалтеры ТСЖ, представители министерства коммунального хозяйства! Они в очередной раз повысили цены за обслуживание и ввели обязательный платеж за ремонт обветшалого фонда! Но согласно президентскому Указу повышение не превысило пятнадцати процентов!
- За ними следуют ровные колонны представителей малого бизнеса! – приняла эстафету у мужчины женщина-диктор. Она радостно, стараясь перекричать шум огромного скопления демонстрантов проинформировала народ: - За этот года работники малых предприятий уплатили в казну сотни миллионов рублей только взносов за обязательное медицинское страхование! Им еще только в этом месяце предстоит оплатить подоходный налог, налог с имущества и налог на прибыль!
Наша колонна, состоящая из совсем незнакомых мне людей, формировалась из работников туристической отрасли. Я это знал. Но вот ни одного знакомого мне лица в толпе я не увидел. Появился невзрачный, но очень бойкий мужчина лет тридцати с лысиной на макушке. Он стал бегать между людьми и суетливо строить их, пытаясь создать видимость рядов и шеренг.
- Господа, господа, товарищи, друзья! - его голос противненький и такой же суетливый, как он сам, слышался то там, то здесь. – Ну, прошу вас, будьте дисциплинированы, создайте ровную колонну! Нам сейчас выдвигаться! Наша очередь! Пожалуйста, когда будем проходить возле мавзолея, улыбайтесь, машите руками и кричите «ура»! На нас будут смотреть руководители страны и сотни миллионов во всем мире!
Люди нехотя стали ему подчиняться и через пять минут бесформенная толпа стала приобретать отдаленный вид колонны труженников. Люди тихонько шептались и переговаривались между собой. Настрой у всех был один – быстрее бы всё закончилось.
К нам подошли еще несколько мужчин, кто-то сказал:
- А вот и профсоюзные бонзы. Смотри, как умело руководят. Наверное, скоро уже пойдем.
И действительно, впереди стоящие в нашей колонне двинулись и вскоре очередь дошла и до нас. Мы плавно, сначала маленькими шагами, но с каждой минутой всё увеличивающимися, поплыли к мавзолею.
- Ура, работникам здравоохранения! Оптимизация их работы привела к тому, что каждый врач стал обрабатывать в течении дня в три раза больше пациентов! – продолжал информировать диктор.
- А вот появляется колонна тружеников туризма! За последние годы поток отдыхающих на курортах страны вырос на триста пятьдесят процентов! Фантастическими темпами строятся всё новые, и новые гостиничные комплексы и дома отдыха! Повсеместно вводится система «всё включено»! Наши граждане всё меньше вспоминают грабительский отдых на зарубежных курортах!
Мы поравнялись с трибуной мавзолея, и я увидел на ней первых лиц государства: скучающего президента, грустно взирающего на свой благодарный и преданный народ, на буйство красок и веселья; воодушевленного премьер-министра, машущего толпе и незаметно поглядывающего в свой гаджет и, наверное, успевающего что-то твитнуть; владельцев крупного бизнеса, нефтедобытчиков, газпромовцев, банкиров и сталелитейщиков.
Наша колонна в конце концов миновала трибуну и народ составляющий её массовость облегченно вздохнул – можно было рассасываться. За площадью флаги, транспаранты и плакаты всевозможного толка исчезали. Народные реки устремились ко входам в метро.
Мне не хотелось пока ехать в новую Москву, там у меня была маленькая квартирка. Я остановился возле фонарного столба и закурил. Постояв с полчаса, я поглазел, как разъезжались по своим домам представители власти. Черные иномарки огромных размеров в сопровождении милиции с трудом раздвигающей народные массы, стали продвигаться от красной площади в сторону из центра. Потом я увидел, как над Кремлем поднялся вертолет и на секунду зависнув, тоже полетел в область.
Я заплатил за проезд и спустился в подземку. Там тоже царила атмосфера великого праздника. Гирлянды бумажных флажков, воздушных шаров трех цветов и музыка. Она лилась из громкоговорителей. Песни советских лет призывали народ сплачиваться вокруг партии и её вождя и вместе плечом к плечу строить светлое будущее.
Еще на улице я заметил множество людей в форме. Их парадные белые рубахи торжественно выделяли постные лица. Разделяя людские потоки в нужных направлениях милиционеры, а я отчего-то знал, что службу недавно переименовали, раньше она называлась полицией и только несколько лет назад по просьбе трудящихся ей было возвращено прежнее название.
Я не знал, куда я еду, скорее всего я передвигался «на автомате». Зайдя в вагон поезда, я пристроился в уголке и погрузился в созерцание происходящего вокруг меня. Рядом со мной стояла молодая пара. Юноша уткнулся в смартфон и что-то набирал в нем большим пальцем. Девушка, держась за своего молодого человека одной рукой, слушала какую-то музыку. Тонкие провода торчали из её ушей и сбегали к МР-3 плееру. Её миловидное лицо не отражало никаких эмоций, будто она слушала не музыку, а нудную лекцию. Сзади меня на креслах сидели две пожилые женщины и старичок. Я их не видел, а только слышал. Они разговаривали тихо, но мне хорошо было их слышно.
- Слышали, американцы опять заявили, что мы разрушаем мир?! – с возмущением сказала одна из них.
- Ой, господи! Я молюсь, чтобы только не было войны! Пусть наш президент наведет там порядок. А мы уж потерпим, но войны нельзя допустить! – ответила другая.
Старичок, помолчав и дослушав их диалог, сказал:
- Было уже такое! Пусть только сунуться! Наше правительство найдет чем им ответить! Вот только им надо разобраться с внутренними врагами! Сколько их развелось, этих «западников»! Сажать их всех надо!
- Я вот вчера смотрела в интернете сообщение, что задержали группу «прозападников». Они хотели развесить плакат на улице. И, представляете, хотели опорочить нашего президента! Написали будто он приложил руку развалу страны! – возмутилась вторая женщина.
- Ох! Потеряли всю совесть! Стыда нет! Слава богу народ наш всё видит!
Вагон монотонно раскачивало из стороны в сторону. Я стоял, откинувшись на раздвигающиеся двери, но с той стороны, которая не обращена к перрону, поэтому эти двери практически никогда не открываются. Меня убаюкивали и плавные движения поезда и стук колес. Я закрыл на секундочку глаза и тут же их открыл.
Передо мной летала пчела. Она покружила возле носа, но садиться на лицо не стала, улетела. Яркое солнце согревало правую щеку. Голубое небо прямо над головой впереди пряталось за кронами деревьев. А справа надо мной возвышалась поросшая густым лесом невысокая гора. Внизу шумел ручей, трещали птицы. Стояло позднее утро. Я сидел на траве, откинувшись на стенку дольмена. Совершенно не понимая, что происходит. Где я? Что со мной? Я вновь закрыл глаза. Отчего-то я долго их не открывал, боясь увидеть еще что-нибудь такое, что введет в ступор мой уставший мозг.
- Саша, - услышал я тихий женский голос.
Только тогда я окончательно пришел в себя. Меня звала Катя. Я потряс головой, помогая заработать голове и полез в дольмен. Катя проснулась и лежала на здоровом боку.
- Как ты? – спросил я.
- Лучше… Ты спал?
- Да, что-то задремал. Тебе что-нибудь надо?
- Нет, поспи, а то я думаю ты всю ночь не спал…
- Ничего. Что тебе сделать?
- Я пить хочу, - извиняющимся тоном сказала Катя.
- Сейчас принесу, - я взял пустую бутылку, поцеловал Катю в лоб, измеряя таким образом её температуру. Она была, конечно, горячей, но не такой, что ночью. Во мне затеплилась надежда на минование опасности.
Я спустился к ручью. Утро незаметно превратилось в день. Природа, спавшая в отличие от меня всю ночь, давно проснулась и бодрствовала как ни в чем не бывало. Ей были совершенно безразличны мои переживания и беспокойства, страхи и опасения. Она жила, как и сотни тысяч, и миллионы лет до меня, до нас, до всех людей. Ручей протачивал камни, углубляя свое русло, деревья росли, вырастали и умирали, уступая новой поросли, которая в свою очередь тоже росла, вырастала и умирала, горы потихоньку поднимались к небу, но другие разрушались и осыпались обвалами и кое-где селями, и так практически до бесконечности, но до бесконечности в наших, людских понятиях, на самом деле ничто не вечно под луной и что-то постоянно меняется.
У ручья я остановился. Там на большом камне сидела черная кошка, она словно пантера, стройная, красивая и опасная смотрела прямо на меня. Ее зеленые глаза, мне показалось, светились и исторгали холодное изумрудное пламя. Вы будете смеяться, и подумаете, как я мог испугаться обычной кошки. Но уверяю вас она была явно необычная. Что-то в ней было такое, что подчиняло её воли. Невольно я замер, замер от неожиданности. Кашка посмотрела на меня, прямо мне в глаза, но мне показалось, что она смотрела прямо мне в душу. С минуту ни она, ни я не шевелились. Потом она потянулась и, спрыгнув на землю, степенно направилась в противоположную сторону от дольмена. Через минуту она растворилась в зелени кустов и травы.
Я набрал в бутылку воды и полез обратно в гору, думая о встреченной мной твари. Откуда она здесь взялась? Кошка вряд ли была дикой ведь я заметил, что она ухожена и накормлена и явно являлась домашней.
Вернувшись к Кате, я всё ещё в задумчивости протянул ей холодную бутылку.
- Что ты такой грустный? Или задумчивый? – спросила раненая, отпив воды из бутылки.
- Представляешь, я сейчас видел кошку и мне она показалась домашней. Значит недалеко есть какое-нибудь поселение.
- Я тоже ее видела…
- Когда?
- Ночью и сейчас…
- Ночью?
- Да, она заходила в дольмен и сидела рядом со мной.
- Но я же был рядом и не видел её!
- Это кошка! Животное загадочное и мистическое! Знаешь, где-то не помню у какого народа есть поверье. Больной человек должен искупаться в воде, к которой до него мыли кошку, и тогда это животное возьмет болезнь на себя и вынесет её из дома… Вообще с ними столько всего связано…
- Но откуда она здесь взялась?!
- Не знаю. Может это мой ангел-хранитель являлся в образе кошки?
- Ммм…, но мне всё-таки больше по душе мое объяснение. Надо нам готовится идти к людям. Мы так одичаем и превратимся в мауглей, ты в девочку, я в мальчика.
- Давай попробуем, - она приподнялась, но тут же ее лицо исказила сильная боль. Она застонала. – Я смогу, только если ты мне поможешь.
- Пока исключено. Сегодня мы точно никуда не пойдем. А вот завтра посмотрим на твое состояние.
- Но ты же прав, - одичаем и… умрем с голоду…
- Ты проголодалась?! – обрадовался я. Как и все люди старше тридцати, я вынес из детства, что голод – первый признак излечения организма. Нас родители учили, что в еде сила и надо есть, чтоб вылечиться. Как только организм требует пищи, то это значит, что он пошел на поправку.
- Если честно, то что-нибудь съела бы…, но у нас ничего нет…, потерплю…
- Спокойно, Маша, я – Дубровский! Лежи, сейчас что-нибудь найду! – я вылез из дольмена и пошел к ручью. Отчего-то он ассоциировался у меня с местом где можно найти всё необходимое, как водопой в жаркой Африке, куда стекаются все животные, как оазис, где растут финики и живут разные вкусные животные.
Надо было подумать и вспомнить, чему нас учили в военном училище. А ведь нас на первом курсе учили науке выживания, правда, учились мы не всегда честно. Нас сбрасывали с парашютов в «диком» лесу, и мы не имели права выходить из него в течение трех суток. Естественно с собой у нас ничего не было кроме спичек. По задумке преподавателей мы должны были найти себе пищу и воду и продержаться эти трое суток. Так сказать, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Помню, что в один из дней мы с другом набрели на дачный кооператив. В нем-то мы и не умерли с голоду, питаясь свежими фруктами и овощами, запекая молодой картофель. Там мы провели всё оставшееся время до того, как нас собрали на месте сбора, отдохнувших и наевшихся.
Теперь же мне предстояло вспомнить теорию и перейти к практике. Я сел на валун, на котором совсем недавно сидел ангел-хранитель Кати. У меня оставалось еще три сигареты и необходимо был экономить курево, но я все же достал сигарету и закурил. Итак, что там нам говорили по теории?
«Выживание в лесу подразумевает комплекс мер направленных на поддержание жизнедеятельности в условиях закрытой местности естественного происхождения, основной опасностью которой являются: потеря ориентации, хищники и дикая природа». Ну, вроде хищников мы не встречали и следов их не видели, слава богу. Дальше: «Если вы заблудились в лесу, первым делом следует успокоиться. Помните, что выживание в лесу зависит от психологического состояния, в той же степени, что и от физического. Припомните свои последние действия и попытайтесь по своим следам вернуться обратно. Если это затруднительно, то оставайтесь там же, где и были пока у вас не будет четкого плана действий. Беспорядочные блуждания по лесу только усугубят ваше положение. Если вы точно знаете, что в скором времени вас начнут искать». А нас никто искать не будет. Хотя… нет, уж лучше пусть нас никто не ищет! Я продолжил припоминать курс теории: «…если информация о сторонах света не обеспечивает выживание в лесу из-за того, что вы, например, все равно не знаете в каком направлении находятся люди, то есть несколько общих советов помогающих выжить и выбраться из леса.
Выйдя на тропу, внимательно осмотритесь: если ветки окружающих деревьев бьют в грудь и по поясу, то это тропа звериная, с нее лучше сойти. Если посчастливилось найти речку следуйте вниз по течению. Рано или поздно это вас приведет к реке, а следуя вдоль реки вы обязательно выйдете к людям. Слушайте больше, вследствие ограниченности обзора в лесу. Вы можете уловить знакомые звуки, говорящие о присутствии людей. Обходите любые опасные места в лесу, особенно болота и трясины. Не рискуйте. Экономьте силы, делайте всё обдуманно и размеренно. К ночи готовьтесь заранее. Временные пристанища лучше выбирать поближе к ручью, речке, но на сухом открытом пространстве. Такое местоположение, обдуваемое ветром, спасёт вас от гнёта комаров и других летающих насекомых».
Странно, прошло столько времени, а я сделал всё так, как нас учили. Значит всё, что нам преподавали не пропало, а надежно сохранилось где-то в отдаленных уголках мозга!
«Выживание в лесу зависит от многих факторов и один из наименее острых - питание. Лес - это благоприятная в этом плане среда. Питательная и белковая пища здесь находится буквально под ногами. Даже если вы не очень умелый охотник и не умеете плести сети, или делать капканы и ловушки, то и в этом случае вы не останетесь голодным. Самая простая и богатая белками пища доступная если ковырнуть верхний слой почвы носком ботинка, либо разворошить старый пень или содрать кору с дерева. Это всевозможные черви, гусеницы и личинки. Несмотря на неаппетитный внешний вид и отсутствие привычки к употреблению подобной пищи, выживание в лесу предполагает снижение ровня брезгливости. Червей допускается употреблять как в сыром, так и в вареном и запечённом виде. Рекомендуется предварительно отмочить некоторое время чтобы удалить продукты жизнедеятельности». Ну, уж нет! Этот вариант нам точно не подходил! Мы пока не стали столь голодны, чтоб опуститься до такого!
«Другой, уже более похожий на нашу обычную пищу, распространенный в лесу источник протеинов - это обычные лягушки. Едят у них лапки, предварительно удалив кожу. Чтобы поймать других мелких зверьков, грызунов и птиц вам уже понадобится сноровка и умение делать силки и ловушки. Но и перечисленной пищи хватит чтобы восполнить белковую потребность организма и облегчить выживание в лесу.
Теперь что касается витаминов и полезных веществ. В иголках хвойных растений содержится больше витамина С, чем в апельсинах. Очень полезно делать отвары, или даже просто жевать иголки. В обычном лишайнике, распространенным в сосновых чащах, содержится крахмал и сахар. Для его приготовления понадобится суточное вымачивание в воде с разведенной золой и последующее промывание. После чего можно его высушивать и молоть в муку либо вываривать. Корни обычного лопуха способны заменить основные овощи и обладают приятным вкусом как в сыром, так и в отварном виде. Также очень полезен корень обычной кувшинки, содержащей крахмал, белок и сахар. Из него можно делать муку. Само собой разумеются грибы и ягоды - непременный атрибут наших лесов».
Итак, что мне было доступно? Лягушки? Думаю, да, поскольку ночью и утром я слышал их кваканье. Поймать их нетрудно, а вот приготовить будет сложнее. Разве что на палке, как шашлык. Птиц, мышей, белок и прочих мелких тварей я тоже исключил, как и червей, и гусениц, с жуками, но несколько по другой причине, поскольку посчитал довольно проблематичным их ловлю. Я усмехнулся, когда представил себя скачущим за белкой, роющим палкой мышиную норку и кидающимся на бедную птичку.
Недалеко от ручья я встречал заросли лопуха и вспомнил о нем, сидя на валуне и выпуская последний дым третьей сигареты. Итак, я мог накопать и корней лопуха, и поймать лягушек, и поискать грибы, которые уже пошли. Конечно, говоря о грибах. Я не имел ввиду настоящие благородные грибы. Они в южных горах не растут. Грузди, те начинают проклевывать свои белые шляпки только осенью. Всякие «боровики» и «маховики», тоже начинают появляться осенью, я так думаю. В то же время мне стоило искать только сыроежки, трухлявые, безвкусные, но съедобные и тем не менее питательные. Наконец, я мог рассчитывать и на землянику, которая еще не отошла. Итого у меня получалось прекрасное питание, вполне сносный рацион.
Докурив сигарету почти до самого фильтра, я затушил ее о камень и спрыгнул на землю. Я немного напоминал себе такого засушенного и повзрослевшего Рэмбо, без рельефных мышц и повязке на кучерявой голове, но в джинсах и измазанного сажей и грязью.
Первым делом я сходил в лопушиные заросли и попытался сначала надергать корешков, но у меня плохо получилось и я, подобрав себе подходящую палку-копалку стал подкапывать растение под корешок. Таким образом я надергал с десяток корешков. Листья я не стал отделять от употребляемых в пищу корешков, поскольку посчитал, что они могут пригодиться, к примеру, в качестве тех же тарелок или подносов для ягод и грибов.
Затем я побродил по окрестностям и собрал горстку уже завядшей земляники, правда, попадались и еще довольно приличные зрелые ягоды. Заодно я собрал несколько трухлявых сыроежек. Единственно, что меня радовало в этих грибах, так это то, что их невозможно спутать с поганками и можно всегда смело есть, если нет ничего другого. Все найденное и добытое я складировал возле моего валуна на земле. Набралась довольно приличная горка провианта, которого могло хватить нам обоим, чтобы хоть как-то перебить чувство голода, появившееся утром.
Не останавливаясь на достигнутом, я решил поймать немного и мяса. Нескольких небольших лягушек я увидел по берегам ручья в тех местах, где образовывались тихие заводи. Но мои попытки поймать земноводных тварей в тот раз не увенчались успехом. Провозившись с этим занятием с полчаса, я плюнул и решил отложить его на потом, так как заволновался, посмотрев на часы и поняв, что отсутствовал около часа. Катя могла забеспокоиться, у неё могла подняться температура, в конце концов может ей нужно было помочь подняться для справления нужды.
Я собрал свое богатство на огромный лист лопуха и вскарабкался на горку. Катя дремала. Костер затух и даже не дымил. Стены внутри дольмена закоптились и напомнили мне древние стоянки пещерных людей. Возможно, пять тысяч лет назад такие же мужчина и женщина укрывались в этом дольмене от диких зверей или племен. Тихонько положив яства возле входа, я опять уселся на солнышке, оперевшись на теплый камень дольмена. Сказать, что я устал – не сказать ничего. Бессонная ночь и вчерашние приключения вымотали меня, мою нервную систему. Я закрыл глаза и мгновенно уснул. На сей раз мне совершенно ничего не приснилось.
- Милый, ты спишь? – я открыл глаза, оказалось, что несмотря на свою усталость сон у меня был очень чутким. Солнце уже клонилось к закату. Часы подсказали мне, что я спал около двух часов. Катя сидела возле меня, держась обеими руками за рану.
- Да, что-то уснул, прости… тебе что-то нужно?
- Нет, всё в порядке, я справилась сама. Это что за дары леса? – она кивнула головой в сторону лопуха.
- Это наш завтрак. Обед и полдник! На ужин я постараюсь добыть мяса.
- Да мой ты охотник! – улыбнулась Катя. – А что за корешки?
- Это вкуснейший деликатес! Корень лопуха!
- И как его едят? Ты его вымыл хоть?
- Обижаешь! Конечно! Вообще-то его надо отварить, но, увы, у нас нет кастрюли. Поэтому его можно есть в сыром виде.
- А листья? Их тоже нужно есть?
- О, только если очень захочешь! Листья – это тарелки.
- Может тогда давай приступим?
- Конечно!
Катя взяла один корешок и, откусив от него небольшой кусок, стала тщательно жевать.
- А ты знаешь, есть можно…
Я тоже попробовал и остался приятно удивлен вполне приличным вкусом растения, которое с детства считал обычным сорняком. Мы съели всё, что я собрал, даже подсохшие сыроежки и запили водой из бутылки.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил я раненную девушку.
- Сносно…
Я поцеловал Катю в лоб. Температура, конечно, была, но судя по моему богатому опыту около тридцати восьми с небольшим. Но впереди предстояла вторая ночь. А, как известно к ночи температура у больных поднимается. Я помог девушке забраться внутрь нашего убежища, уложил ее поудобнее, а сам занялся сбором очередной партии дров.
Вторая ночь прошла намного спокойнее. Катя не пылала, хотя температура была очень высокой, однако не заоблачной, как в первую ночь. Девушка преимущественно спала, беспокойно, тяжело, но без бреда и риска для жизни.
Перед тем, как стемнело я разжег костер на том же месте, предварительно выкинув остатки прежнего костра. Пламя будто вспомнило, как ему было хорошо вчера, разгорелось быстро, почти не дымя. Периодически я подбрасывал пару толстых веток в пылающий цветок, и их хватало на некоторое время. Боясь заснуть и упустить момент, когда огонь может потухнуть, я сидел с широко раскрытыми глазами и время от времени вылезал наружу, вдохнуть холодного горного воздуха и таким образом прогнать ненавистный сон.
Где-то после двенадцати я разрешил себе выкурить еще одну сигарету, оставив на следующий день последнюю. Я не скажу, что это самое лучшее занятие, но оно точно не из худших. Приятно было сидеть в маленьком уютном каменном шалаше, смотреть на яркие языки пламени, затягиваясь крепким дымом сигареты. Её дым смешивался с дымом костра, и я его практически не ощущал, но видел и чувствовал горлом. Я согласен с тем, что основным удовольствием в курении является визуализация этого процесса. Где-то, в какой-то книжке я вычитал, что слепые люди не курят. И это так. Желая проверить факт я еще в молодости попробовал курить в совершенно темном помещении, где отсутствовали какие-либо малейшие источники света. А что б не видеть даже огонька самой сигареты, я одел темные очки и даже закрыл глаза. Опыт подтвердил тезис. Я не получил ни малейшего удовлетворения.
Сидеть же возле языков пламени небольшого костерка, ночью в горах доставляло мне огромное удовольствие и даже прогоняло сон. Рядом лежала моя любимая женщина, пусть раненная и спящая, но одно ее присутствие рядом физически будило во мне непрерывное чувство любви и какой-то родительской заботы о больном родном существе.
То ли ненасытный сон, то ли усталость, то ли дым сигареты и костра, то ли сам дольмен, с его мифами и загадками рождал в моем мозгу странные образы прошлого и будущего. Мне стали мерещиться сначала дикие неандертальцы, в меховых шкурах с грубыми палками и каменными топорами, безсловесные и страшноватые, потом их сменили кроманьонцы, уже не такие свирепые и почти современные, их язык я не понимал, но почувствовал, что он вполне членоразделен и осмыслен. Они заглядывали к нам в дольмен и о чем-то шептались между собой. Кивая на спящую Катю, они сочувствующе качали головами. Кроманьонцев сменили другие люди. Я не знал. Кто они, к какому племени и роду принадлежали. От современных людей их отличала только одежда, она была обтягивающей и без каких-либо украшений. Их лица не выражали никаких эмоций. Посмотрели и исчезли. Вскоре к нам заглянули римляне или греки, я различил на их головах характерные шлемы с перьями. Предводитель легиона уступил место жрецу и тот стал что-то манипулировать с внутренностями барана, бросать их на костер, а тот в свою очередь шипеть и искриться. Заглянули к нам и скифы, и боспорцы. Последнее, что я услышал была немецкая речь. Молодой унтер сказал: «…wird in diesem Jahrhundert zu leben, aber nicht…» Что означали его слова я не понял, так как никогда не учил немецкий язык. Но по тону, которым они были произнесены я понял, что ничего хорошего они не значили.
ГЛАВА 18.
- Вам нужно ехать в районный центр! У нас в станице нет врача, - старик сочувственно покачал головой и вставил обратно в беззубую пасть пошамканную папиросу.
- Отец, но как же вы сами то лечитесь? А если не дай бог что? Кто оказывает медпомощь? – удивился я.
- Да кто, вот Степаныч бывший фельдшер помогает. Его отправили на пенсию в связи с этой…, как её… оптимизацией, будь она не ладна! Но мы ж здеся все друг друга знаем… Вот если чё он и выручает…
- А нам к вашему Степанычу нельзя?
- Да отчего ж, нельзя?! Можно, но вот только зараз он ушел к внучке, а она живет в соседней станице. Эт отседа километров пять будет. Но я смотрю вам тудыть не дойти… Транспорт нужён. А с транспортом так лучше уж сразу в больницу.
- Где ж нам его найти?
- Пойдемте пока ко мне. А там приедет мой сосед, у него есть транспорт. Он вас и отвезет. И как же это её угораздило-то? – спросил дед, имея ввиду рану Кати.
- Случайно… Мы пошли в горы…, все было хорошо, пока не решили залезть на скалу, там-то она сорвалась с выступа… и об сук порвала бок, - рассказал я заранее придуманную историю.
Мы пошли за дедом в хату. Изрядно постаревшая, как и сам хозяин она встретила нас белеными стенами, низкими потолками и спартанской обстановкой. Посреди комнаты стояла печь, на которой еще дымил чайник и большая кастрюля, в которой совсем недавно что-то варилось.
- А где ж хозяйка твоя? – спросил я.
- Старуха-то моя? Так померла она годов уж пять как назад! Вот один бобылем живу.
- А дети, внуки?
- Они в Краснодаре все живут. Ко мне иногда заглядывают летом в отпуск. Ходят в горы, к морю ездют. По хозяйству помогают.
- А все остальное время один?
- Ага. Сам пока справляюсь. Мне ведь еще не много годков-то.
- А сколько, отец?
- Восемьдесят три…
- А здоровье не шалит?
- Да всяко бывает…, но в целом пока скриплю… ложись дочка на кровать… Щас я накормлю вас. Картошку будете?
- Отец, спасибо, мы все будем. Признаться, двое суток ничего кроме лопухов не ели.
- Что ж вы в горы пошли без провианта? Нельзя так! Горы они предусмотрительных любят.
- Да было у нас все, вот только заблудились в начале, а потом и это несчастье, вот и не стал я плутать в поисках места, где оставили машину, а отлежались немного и пошли по ручью вниз. Вышли к речке, а она уже к мосту. Потом вышли на дорогу и вот пришли в вашу станицу.
В общем я сказал почти правду. На самом деле утром, проснувшись после непродолжительного сна, я потрогал свою больную и не ощутил у нее сильного жара. Надо было идти, дольше оставаться в нечеловеческих условиях было нельзя. Катя сказала, что чувствует себя намного лучше и готова потихоньку передвигаться к местам цивилизации.
Мы пожевали листья лопухов, их стебли. Пробежавшись по пригорку, я собрал с ладошку земляники. Потом спустился к ручью и набрал в пустую бутылку воды. Таким образом мы позавтракали. Я помог Кате встать и придерживая ее, попробовал с ней перемещаться. На удивление у нас это с ней сносно получилось. Я поддерживал ее со сторону здорового бока и руку держал далеко от раны, ближе к подмышке.
Осторожно, медленно и боязливо мы спустились к ручью. Здесь Катя попросилась умыться и подмыться. Мне не пришлось ей помогать, так как она справилась с этими делами сама. Я стоял в сторонке и курил последнюю сигарету из пачки. Правда, после водных процедур ей стало немного хуже и нам пришлось минут пятнадцать набираться сил. Ну, а затем мы, обнявшись словно молодая пара любовников, поплелись вдоль ручья, выбирая удобный путь.
Приблизительно через километра три ручей впадал в довольно большую и шумную горную речку, которая текла слева направо. Таким же образом мы продолжили путь повернув направо. Я рассудил, что река должна стекать на север, так как помнил, что хребет растягивался с востока на запад, а поскольку реки все текут сверху вниз, то и та речка должна была протекать на север, что собственно и подтвердило солнце, светящее от нас справа и постепенно перемещавшееся в зенит.
Еще через час пути мы заметили асфальтированную дорогу, и мост, под который устремлялся бурлящий водный поток. Я еще раз наполнил бутылку водой, и мы стали подниматься к дороге. Поднявшись на изрядно разбитую трассу, мы передохнули, попили и побрели по дороге направо. Отчего-то мне показалось, что лучше всего поворачивать всегда направо.
Путь по шоссе занял у нас полчаса. Вскоре мы увидели несколько домов, проселок, ведущий в населенный пункт и свернули по нему в станицу. За все время по дороге нам не встретился ни один автомобиль. Это и радовало, и огорчало одновременно. В станице было также безлюдно, как и на трассе. Только возле четвертой хаты мы увидели сидящего на завалинке старика, дымящего папиросой-самокруткой. К нему то мы и подошли со своим вопросом о больнице или каком-нибудь врачебном заведении.
- Да…, не легкий путь…, но правильно сделали. В горах нельзя терять голову. Вот помню в войну мы скрывались от немцев в горах, и жили там пока наши не вернулись. Так немцы боялись сунуться к нам!
Наш хозяин подлил в рукомойник теплой воды и дам нам возможность умыться. Катя умыла лицо и помыла руки. К ране она не притронулась. Я же вымылся весь по пояс. Обтеревшись стареньким хлопковым полотенчиком, больше похожим на тряпку, я столкнулся со стариком. Тот в руках держал бывшую когда-то белой рубаху.
- Вот, одень. Негоже ходить только в штанах. Чай не те времена.
- Спасибо, отец, ты очень добр к нам.
- Люди должны помогать друг другу, - он пристально посмотрел на меня и добавил, - думаю ты также поступил бы.
Я молча кивнул головой в знак согласия с его утверждением или предположением.
Потом добрый старик пошумел металлическими столовыми приборами и тарелками и достал из кастрюли вареную картошку в мундире, из маленького холодильника - кусок сала, завернутый в относительно белую тряпочку, огурец, плохо созревший и слегка розовый помидор и пригласил нас за стол.
- Дочка, если тебе больно сидеть, ты лежи, твой муж поможет тебе, - сказал старик, посмотрев на Катю и покачав головой.
Я почистил одну картошку и протянул Кате. Она с благодарностью приняла от меня чудо кулинарии и с плохо скрываемой жадностью набросилась на нее. Я тоже с огромным аппетитом умял две картофелины. Сначала я стал очищать клубень от кожуры, но потом плюнул и стал есть так, чтобы кожура оставалась в руках. Старик сидел напротив меня и смотрел на нас слезившимися глазами. Я так и не понял отчего они слезились, то ли от возраста, то ли от жалости, испытываемой к своим непрошенным гостям.
Пока мы ели старик молчал и что-то жевал, наверное, табак, подумал я, увидев на полке над столом зеленовато-коричневатые брусочки. В детстве я видел такие у стариков. Они отрезали небольшие куски и жевали их.
Сосед старика появился через пару часов. Катя к тому времени спала на дедовской кровати, а мы с хозяином разговаривали о политике. Вернее, о Сталине, о том, какой он был хороший человек и, как любил свою Родину, так что пожертвовал ради неё даже своим сыном. Я не возражал, а даже больше – поддакивал, сказав, что читал о его похоронах. О том, что, когда пришло время его одевать у Сталина не нашлось ни одного нового костюма, все немногие были потертыми и старыми. Вот, что значит быть предельно честным руководителем страны.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги