Близкая Земля

Глава 9

Зарии не очень-то хотелось общаться с сенатором. Скорее, наоборот: Саанви Скайлер напрягала ее. Не пугала по-настоящему, но вызывала странную, необъяснимую неприязнь. Поэтому Зария с удовольствием держалась от работодательницы подальше.

Однако она уже знала: что-то придется изменить. Сомнения в душе телекинетика разрастались, не давали ей покоя. Зария прекрасно знала, что терзается таким она одна. Остальные бывшие солдаты специального корпуса приняли решение и больше не сомневались в нем. Их устраивало то, что за относительно простую работу им неплохо платят, они уже обсуждали, на что потратят первые гонорары.

И это было правильно, Зария пыталась копировать их поведение – и не могла. Там, где все годы обучения жила вера в собственную правоту, теперь зияла черная дыра.

Поэтому она и отважилась последовать совету Стефана. Сенатор Саанви, при всех своих странностях, всегда оставалась уверенной… Даже слишком уверенной, этим она и напрягала Зарию. Положение на Марсе ухудшалось, до военной базы доходили новости о каких-то взрывах, массовых смертях, исчезновениях других сенаторов… Это угнетало даже солдат и офицеров, а вот на лице Саанви как будто навеки застыло выражение сытого спокойствия.

– Я могу с вами поговорить? – робко спросила Зария.

Они пересеклись на крыше одного из корпусов военной базы. Изначально здесь была наблюдательная площадка, а теперь обустроили некое подобие зоны отдыха специально для сенатора. Саанви полулежала в плетеном кресле и смотрела на далекие звезды, среди которых при желании можно было разглядеть сигнальные огни космических кораблей. Зария остановилась в нескольких шагах от правительницы.

– Разумеется, – кивнула Саанви.

– Почему… почему вы начали это восстание? Я не пытаюсь вас упрекнуть, мне и правда интересно!

– Ради Марса.

– Некоторые говорят, что Марс не нуждался в восстании, – признала Зария.

– Они ошибаются. Им кажется, что, если у Марса были деньги, роскошная жизнь и свобода в принятии некоторых решений, все шло хорошо. Это потребительское отношение. Проблема в том, что из Марса делали вторую Землю, не позволяя планете развиваться естественным путем. Это недопустимо.

– Но ведь все колонисты с Земли… Наверно, поэтому они и сохраняли привычную жизнь?

Зария боялась, что сенатор может в любой момент начать злиться на нее. Однако Саанви относилась к ее вопросам снисходительно, как к болтовне маленького ребенка, который ничего не знает про мир. Стефан был прав: может, другие сенаторы и влезли в эту авантюру ради денег, но Саанви – точно нет. Искренние убеждения были ее стержнем, позволявшим выдерживать любые трудности.

– Если бы все осталось, как было, Марс превратился бы в вечную колонию, – пояснила сенатор. – Это было допустимо в первые годы. Но прошло много времени – и выросло не одно даже, а несколько поколений истинных марсиан.

– Истинных марсиан?..

– Тех, кто был рожден на этой планете и имеет на нее куда больше прав, чем любой приезжий. Мы любим эту планету. Мы ее дети. Для нас она не колония. Поэтому население, рожденное на Марсе, должно иметь определенные привилегии – право голоса на выборах, гарантированный доход… То, что выделяет нас по праву рождения.

– Но это же… сегрегация… Разве нет?

– В некотором смысле, – легко согласилась Саанви. – Но если эта сегрегация – естественный порядок вещей, зачем противиться ей? Увы, приезжих все еще слишком много. Истинные марсиане составляют около десяти процентов населения. Десяти! Немыслимо… Поэтому мы и нуждаемся в поддержке. Но когда я предложила это на уровне Общего Правительства, меня высмеяли. Хотя я другого и не ожидала. Тот, кто не родился на Марсе, никогда не поймет его суть. Мы – дети планеты войны, мы не можем вечно подчиняться!

– А разве Марсу хватит одних лишь марсиан? Просто, даже если ваше предложение примут… Если эти девяносто процентов населения улетят, что тогда?

– Коллапс всего, разумеется. Поэтому у нас есть схемы обязательного срока пребывания на Марсе и вклада в его экономику.

– Захвата людей в плен?..

– Не нужно это рассматривать так, – нахмурилась Саанви. – Да, в первые годы будет трудно, потому что Земля сделала мышление некоторых людей ядовитым. Но потом Марс адаптируется. Мы будет строить отношения с Землей, разумеется, просто на своих условиях.

Она действительно верила. Зария все ждала, когда сенатор сорвется, когда хотя бы словом обмолвится о своих истинных целях. Но никаких других целей и не было, Саанви искренне считала, что настоящие марсиане – особенные. Ее совершенно не смущало то, что все города на Красной Планете построили земляне. Она воспринимала это как должное: сделали дело – убирайтесь.

Ее убеждения граничили с фанатизмом. Теперь Зария четко понимала, почему Совет Пяти разбежался в разные стороны: другие сенаторы наверняка побаивались Саанви. Но почему они такое допустили? Председателем всегда был Иво Фратчак, не она. Откуда же у нее столько власти?

Хотя какая разница… Для Зарии было важно другое: она надеялась зарядиться от Саанви верой, а почувствовала лишь возмущение. Дурой сенатор не была, она знала, что из-за устроенного ею восстания многие уже погибли – и тысячи, сотни тысяч еще погибнут… Она просто считала это приемлемой платой за то, в чем Марс на самом деле не нуждался.

А Зария вроде как помогала в этом, оберегая сенатора от любых угроз. Ее не должно было волновать, какие цели у ее работодателя, ее не для философствований наняли. Она здесь ненадолго, потом уедет, ей не нужно вдаваться в подробности… У остальных это прекрасно получалось, у нее – нет.

Зария была противна сама себе, а ведь раньше она даже не подозревала, что такое возможно.

– Я пойду, спасибо, что уделили мне время, – криво улыбнулась она.

Саанви повернулась к ней, скользнула безразличным взглядом. Ее лицо чем-то напоминало Зарии морду сонной рыбины, оказавшейся на берегу.

– Надеюсь, я вас не обидела разговорами о превосходстве марсиан? – спросила сенатор. – Вас они не касаются. Вас я считаю равными нам, поэтому вам дозволено стать моими телохранителями.

– Нас – это кого?

– Людей с особыми способностями. Я не воспринимаю вас как обычных жителей Земли. Мне кажется, на ваше появление повлияли звезды… А если так, вы свободны – и имеете право находиться на Марсе.

И в это Саанви тоже верила.

У Зарии едва хватило выдержки, чтобы попрощаться с сенатором спокойно и уйти неспешно. Зато после этого она перешла на бег, стараясь поскорее покинуть здание. Ничего особенного не происходило, а она задыхалась, и приходилось часто моргать, чтобы скрыть слезы, недопустимые для наемницы. Зарии срочно нужно было с кем-то поговорить, ей казалось, что без этого она сойдет с ума. Вариант был всего один…

Стефана она нашла в дальней части базы. Он прогуливался вдоль забора, за которым простиралась холодная и мертвая равнина Эллада. Повязки с него все еще не сняли, но сменили на чистые, и на этих крови уже не было.

– Судя по твоему всклокоченному виду, ты поговорила с уважаемым сенатором Скайлер, – заметил Стефан.

– Да, я пыталась узнать, во что она верит, я думала, это поможет… Но она же… Она… Я не знаю, как это назвать…

– Конченая фанатичка. По-моему, подходящее название.

Зария удивленно замерла перед ним, пытаясь понять, не послышалось ли ей. Он не мог так сказать… не должен был! Даже если Стефан не разделял маниакальные идеи Саанви, как и любой нормальный человек, разве не следовало ему быть осторожным, опасаясь обвинений в предательстве? В дни мятежа с таким строго!

Однако он только что оскорбил свою руководительницу совершенно спокойно, будто и нехотя – просто обозначил факт, не имеющий к нему никакого отношения.

Если бы Зария нуждалась в нем чуть меньше, она бы уже ушла. Стефан был слишком непохожим на других солдат, слишком странным, а в таких условиях любая странность превращается в угрозу. Вот только телекинетик дошла до такого состояния, когда справиться со всем самостоятельно уже не получалось.

Да, ее собеседник был подозрительным. Но в нем чувствовалась спокойная сила, которой Зарии остро не хватало.

– Я не знаю, что мне делать… – прошептала она. – Я, получается, продаюсь – и продаюсь тем, кто мне омерзителен! Я так не хочу…

– А чего ты хочешь?

– Я хочу спасать людей… А я их или убиваю, или обрекаю на смерть. Я в академии совсем о другом думала!

– Тогда спасай.

Зария бросила на Стефана возмущенный взгляд, который тот без труда выдержал.

– Ты издеваешься надо мной? – вспыхнула она. – Я теперь не могу себе такое позволить, я же наемница!

– Прекрати быть наемницей.

– Каким это образом, интересно? Космический флот меня обратно не примет, я замазалась в этом восстании!

– Но с помощью восстания ты и выбраться сможешь, – рассудил Стефан. – А теперь слушай внимательно. Такие фанатики, как Саанви, не организовывают успешные восстания, потому что обычно немногие готовы поверить в настолько дебильную идею. Но у нее все получилось – она устроила мятеж на Марсе и распугала других сенаторов, которые прежде обладали таким же влиянием. Как это возможно?

– Ее кто-то поддерживает!

– Вот именно. Причем кто-то неместный – что иронично, учитывая ее теорию о марсианском превосходстве. Но местным такой бардак не нужен, а вот на других планетах мог найтись кто-то, кому Марс необходим по своим причинам. И раз другие сенаторы косятся на Саанви, как на священную корову…

– Что такое священная корова?

– Читать надо больше, – вздохнул Стефан. – В общем, если остальные побаиваются эту сумасшедшую, значит, контакт с третьей стороной держит она. И делает она это не посредством воздушных поцелуев в космос. У нее в комнате должны храниться какие-то указания на спонсоров этого цирка – в идеале прямые, но могут быть и косвенные. Проберись в ее апартаменты и найди эти указания, потом вали отсюда в сторону специального корпуса. Если ты придешь с дарами, шансы на прощение заметно возрастут.

– Что? – поразилась Зария. – Нет! Это же очень опасно… Если меня там поймают, это верная смерть!

Все это время Стефан говорил с ней мягко, смотрел доброжелательно, и она, что скрывать, тонула в его взгляде. Но теперь его голос изменился, стал жестче, а в глазах появилась злая насмешка.

– Ну а ты как хотела? Ты предала тех, кто тебе один раз поверил. Такое не решается простым «Я больше не буду». Да, ты можешь пострадать или умереть. Я вот, например, даже рисковать не собираюсь, хотя, как ты уже поняла, мне не нравится то, что творится на Марсе. Но я-то человек, а ты из спецов.

– Это мне бессмертие не дает!

– Зато дает шанс на нормальную жизнь. В общем, решай. Один раз ты сделала сложный выбор, осталась им недовольна, и вот она – твоя последняя попытка.

Сказал это – и ушел как ни в чем не бывало, ему даже хватило наглости насвистывать! А Зария действительно чувствовала себя совсем как тогда, в первые дни после похищения… Когда ее жизнь и ее совесть внезапно оказались на разных дорогах перекрестка.

Лукия прекрасно знала, что спасти всех заложников одновременно не получится. Они просто не успеют: вывод одной группы неизбежно насторожит итальтика и увеличит угрозу для других людей. Поэтому лучшим, что они могли сделать для общей безопасности, стало уничтожение «Саважа».

Капитан не сказала об этом на распределении групп, потому что не сомневалась: Киган увяжется с ними. Увы, в его системе ценностей «спасти заложников» стояло чуть ниже, чем «грохнуть гигантского робота». Врать своей команде Лукия тоже не собиралась, она просто не уточнила, чем именно займется, и остальным казалось, что это понятно по умолчанию.

Единственным, кому она все объяснила при распределении, стал Рале – иначе и быть не могло, ему предстояло отправиться с ней. Телекинетик выслушал ее внимательно, но бодро поддерживать не спешил.

– Ты уверена, что это вообще можно провернуть безопасно? – спросил он. – «Саваж-3» относится к сверхтяжелым наземным орудиям, таких даже у флота немного, потому что они чертовски дорогие. Но тут цена оправданна: это крепость, будем называть вещи своими именами.

– Я все это знаю. И я признаю, что уничтожить «Саваж» можно только изнутри. Но это не тот случай, когда мы имеем право рассуждать, получится или нет. Должно получиться.

– Тебе не кажется, что правильней было бы привлечь к этому всю команду?

– Нет.

Она больше ничего не добавила, позволив Рале самому определить причины. Лукия действовала не на основе симпатий, она проанализировала все возможные исходы. Участие всей команды увеличило бы боевой потенциал миссии, но, если бы все при этом погибли, Чиракана осталась бы без защиты.

Рале догадался об этом, но Лукия знала, что так будет.

– То есть, ими ты рискнуть не готова, а мной – всегда пожалуйста? – рассмеялся он.

– Да. Но разве ты бы простил меня за другое решение?

Телекинетик мгновенно посерьезнел.

– Нет, не простил бы. Пойдем, сделаем это – и еще десять лет будем слушать нытье Кигана о том, что он пропустил самое интересное.

Боевые роботы, которых передал Итойе Марс, расползлись по городу. Гиганта, замершего посреди Чираканы, никто толком не охранял: считалось, что его, бронированного, ядовитого, и не смогут повредить. Кому вообще придет в голову тягаться с такой махиной?

Это убеждение лишь доказывало, что итальтика очень плохо знают специальный корпус.

Механиком в команде был Киган, а вот его заместителем в этой роли – как раз телекинетик. Он разбирался в оборудовании чуть хуже, но основы знал. Поэтому Рале без труда нашел на одном из оснований «Саважа» технический люк, который позволял ремонтной бригаде пробираться внутрь.

– Есть две новости, хорошая и плохая, – объявил Рале. – С какой начать?

– Присвоение субъективной оценки впечатлению…

– Понял, сам выберу, – мягко прервал ее телекинетик. – Хорошая новость в том, что «Саваж» строили по стандартной схеме, никак не модернизируя для Итойи. В переводе на человеческий это означает, что итальтика внутри нет – они туда просто не влезут. А плохая новость в том, что у «Саважа» наверняка есть внутренняя система безопасности, представленная собственными боевыми роботами.

– Это не плохая новость. Иного я не ожидала.

Лукия не стала тратить время на поиск оружия. Она знала, что пробираться по узким лазам и коридорам робота будет трудно, две свободные руки принесут ей куда больше пользы, чем массивная пушка, которая в замкнутом пространстве устроит печь. Так что, когда Рале отшвырнул в сторону люк, капитан уверенно двинулась вперед первой.

По узкой основе-щупальцу, ведущей от земли к туше робота, им удалось пробраться спокойно, здесь не хватило бы места для охраны. Лукия отнеслась к этому без восторга: она помнила, что самое сложное начнется дальше.

Система отреагировала на них, как только они достигли корпуса робота. Откуда-то из укрытия вылетела череда огненных сфер, некрупных, но быстрых, заполняющих все вокруг. Лукия не обратила на них внимания, знала, что они натолкнутся на невидимую стену телекинеза. Она думала о схеме «Саважа», прикидывала, где его самые уязвимые места, куда лучше бить.

Им нужно было пробраться ближе к центру робота, и Лукия сразу направилась туда. Она не обращала внимания на любые угрозы, которые мог отразить телекинез, Рале она доверяла, как себе.

Сообразив, что тревога не ложная и внутри действительно есть посторонние, «Саваж» тут же заполнил коридоры ядовитой красной взвесью. Лукия даже не замедлилась, и первый вдох этой дряни она сделала так же уверенно, как все остальные. От отравы теперь немного слезились глаза – и не более. Римильда, как все могущественные хилеры, делала противоядия с постоянным эффектом.

Сбавить скорость пришлось в первом большом зале, до которого они добрались. Туда «Саваж» успел направить несколько десятков роботов – ловких, гибких, многоруких, похожих на тех насекомых, что могут проползти в любую щель. Они были предназначены специально для встречи незваных гостей, работали слаженно и нападали одновременно с нескольких сторон.

Для телекинеза это было проблемой – Рале просто не сумел бы уследить за всеми сразу. Но Лукия и не собиралась сваливать это на него. Первого же робота, метнувшегося к ней, капитан разбила ударом ровно в центр корпуса. Лукия подняла одну из заостренных ног механического существа, оборвала лишние провода и получила вполне неплохой боевой шест.

Это было лучшее оружие для такой ситуации. Любые выстрелы могли повредить «Саваж» так, что он стал бы неуправляемым. О том, что произойдет, если эта махина начнет бесконтрольно палить во все стороны, не хотелось и думать. Шест позволял действовать изящней, избегая ненужного разрушения. Ну а роботы, сделанные из того же металла, поддавались его ударам легко и быстро.

Мешала Лукии разве что растущая рядом с ней гора металлолома, больше – ничего. Капитан не считала, скольких именно роботов она уничтожила. В таких ситуациях существовал лишь один предел: столько, сколько нужно.

Когда все наконец завершилось, зал уже не казался таким большим, в некоторых местах горы из разбитых роботов поднимались до полотка. Определить, каких уничтожила Лукия, а каких – Рале, было нетрудно: капитан ломала их, а телекинетик просто сжимал в бесформенные комки металла.

Лукия скользнула по своему спутнику внимательным взглядом, проверяя, не пострадал ли он. Нет, обошлось, крови она не заметила… Он даже толком не устал, и это радовало.

– Подкрепление ожидается? – на всякий случай уточнила Лукия.

– Не в ближайшее время. У «Саважа» два внутренних ангара с такими роботами – в разных частях корпуса. Изначально это было оправданно, а теперь сыграет против него. Оставшимся понадобится минут двадцать, чтобы добраться сюда.

– Хорошо, что у них этого времени нет.

Когда шел бой, Лукия не высматривала, откуда там появлялись новые роботы. Зато теперь она определила это без труда: в потолке четко просматривались люки, за которыми тянулись узкие темные шахты. Они соединяли этот зал с ангаром, ну а ангар находился предельно близко к центральному процессору.

Как раз то, что нужно.

– Подсади меня, – попросила Лукия.

– Ни в коем случае! – насторожился Рале. – Я туда не пролезу!

– Я знаю. Пролезу я. Ты пойдешь тем маршрутом, который мы планировали использовать изначально. Встретимся возле центрального процессора.

– Лукия, я серьезно, нет! Что будет, если ты застрянешь там?

– Вероятность моей смерти составляет около семи процентов. Это допустимая цена за то, чтобы ускорить продвижение вдвое.

– Слушай, ну я не могу этого допустить!

– А придется. Иногда мне нужно просто верить.

Для других членов экипажа она подобрала бы более сложные аргументы. Но для Рале хватило и этого – вроде как сентиментального, недопустимого, но понятного им обоим. Лукия знала, что теперь телекинетик будет пробиваться наверх с отчаянием, и все-таки один.

Потому что не верить ей он не мог. Лучшим подтверждением стали обломки роботов, которые выстроились в лестницу, ведущую прямо к люку в потолке.

– Для справки: это безумный план, с которым я не согласен! – проворчал Рале.

– Принято, благодарю за обратную связь.

– По-моему, ты единственный на весь «Исход» капитан, который умеет троллить…

Лукия сдержала улыбку и направилась наверх.

Ее тело, так и не повзрослевшее до конца, считалось недостатком. В спецкорпусе очень не любили очевидные указания на то, что мутация прошла не по стандарту. При этом даже уровень силы отходил на второй план, когда речь шла о заметных дефектах. Лукия прекрасно знала, что при такой внешности ей не светит место в первой десятке, даже если она будет сильнее и умнее собравшихся там капитанов.

Впрочем, ее это и не беспокоило. Ей было все равно, какой номер ей присвоен, номера значили не так уж много. Раньше Лукия еще переживала из-за повышенной эмоциональности, потом приняла эту часть себя. Что же до тела… Оно почти никогда не беспокоило ее и не подводило. Лишь изредка ее посещали мысли о том, какие ограничения может нести такая внешность, но Лукия попросту отстранялась от них. Она не видела смысла горевать о том, что нельзя исправить.

Теперь же это тело, тонкое, почти подростковое, серьезно помогло ей. Она сумела пробраться в шахту и двинуться дальше – даже при том, что подниматься приходилось по гладкой трубе, расположенной перпендикулярно земле. Лукия не сосредотачивалась на сложностях, только на отдельных движениях. Закрепиться ногами и одной рукой. Передвинуть вперед вторую руку. Подтянуться. Повторить.

Да, это было трудно. Свет здесь и не был предусмотрен, воздух стал тяжелым и очень горячим, на поверхности шахты образовался непонятный конденсат, из-за которого Лукия могла соскользнуть вниз в любой момент. Но она не имела права – она помнила об этом каждую секунду и продолжала подниматься.

Ей было любопытно: осознавал ли центральный компьютер «Саважа», как глупо он проиграл? Если бы он придержал в ангаре хоть одного робота, а теперь спустил на Лукию, она могла пострадать или даже погибнуть. Но машина не была настроена на сложные стратегии, она старалась устранить угрозу всеми силами.

Теперь это позволило Лукии добраться до опустевшего ангара. Она устала, но не настолько, чтобы дать себе время на отдых. Капитан забралась наверх по металлическим подвесам на стене и начала отрывать от потолка одну плиту за другой, пробираясь на уровень выше.

Компьютер определил угрозу и попытался остановить ее, как мог. Едва Лукия пробила себе путь и оказалась в зале управления, как на нее бросились три универсальных робота, предназначенные для ремонта. Этих уничтожить было даже проще, чем боевых, Лукия разбила их между делом, не сбавляя шаг на пути к панели управления.

Когда Рале добрался до зала, все уже закончилось. Лукия без труда определила кабели, отвечавшие за питание основных систем «Саважа», и попросту оборвала их. Металлический гигант замер над городом, а его хозяева теперь наверняка в панике пытались определить, что произошло и как это исправить.

– Неплохо, – оценил Рале. – Теперь уже и вторая часть роботов, где бы они ни были, проблемой не станет.

– Тебе нужен отдых?

– А похоже?

– В идеале следовало бы, но сейчас на это нет времени, – признала Лукия. – Отключение «Саваж-3» ослабит итальтика, однако это же может подтолкнуть их к необдуманным решениям. Чем быстрее заложники попадут в убежище, чем лучше. Мы должны…

Ее слова утонули в рокоте взрыва, поднявшемся откуда-то с земли к небу. «Саваж» вздрогнул настолько сильно, что Лукии лишь чудом удалось удержаться на ногах, а вот Рале, не готовый к такому, повалился на пол.

Однако, надо отдать ему должное, отреагировал телекинетик мгновенно. Он поднялся и поспешил к обзорному экрану, который не был поврежден из-за отключения системы питания – его поддерживал внутренний генератор, да и Лукия не стремилась уничтожить все, что не несло угрозы городу.

– Ничего себе! – присвистнул Рале. – Или итальтика умнее, чем я ожидал, или им с Марса заодно и нейростратега поставили.

– Что происходит?

– Они быстро сообразили, что «Саваж» потерян, и собираются использовать его последний раз.

Опоры гигантского робота атаковали «Синистры». Летающие дроны на полной скорости врезались в них – и, конечно же, гибли. Каждый из них не был способен причинить «Саважу» серьезного вреда, однако повреждения стремительно накапливались, а роботов итальтика не жалели. Гигант содрогался от постоянных взрывов, проходивших вибрацией по всему его корпусу, и вот-вот должен был упасть.

Это падение и было целью атак. Итальтика выбрали для разрушения всего две опоры не случайно, так они могли контролировать, куда именно свалится многотонная махина. Лукия уже понимала, что с помощью «Саважа» надеются уничтожить минимум два пункта содержания заложников. Если все получится, живых под руинами точно не останется…

Нужно было что-то делать, но что – капитан пока не представляла. Даже если бы она не уничтожила систему управления, ей все равно не удалось бы перенастроить «Саваж» изнутри, он для этого просто не был создан. Требовался иной способ быстро переместить гиганта, а такого способа просто не было.

Время закончилось внезапно, до того, как Лукия успела подобрать подходящий вариант. «Саваж» вздрогнул последний раз и начал крениться на бок, готовясь упасть. Капитан лишь успела закрепиться у панели управления, раз она ничего не могла изменить, ей следовало спасти хотя бы себя.

Вот только «Саваж» не упал. Он опускался с гулом, похожим на звериный вой, и должен был завалиться на город, когда все вдруг закончилось. Экран показывал, что гигантский робот просто застыл в воздухе, над зданиями, полными заложников и перепуганных итальтика, которыми мятежники легко пожертвовали.

Они наверняка не понимали, как такое возможно, а вот Лукия сообразила сразу. Она повернулась к Рале и обнаружила, что он устроился на полу, сел так, чтобы не упасть – понимал, что на ногах все равно не устоит. Глаза телекинетика были закрыты, руки, сжатые в кулаки, заметно подрагивали.

Это не было спасением, и радоваться Лукия не собиралась. Она прекрасно понимала: Рале поднял вес, который для него слишком велик. «Саваж-3» весил примерно как малый космический корабль, не челнок даже. Рале был силен, но… не настолько же!

И все равно он держал, потому что иного пути не осталось. Лукия хотела бы помочь ему, взять нагрузку на себя хотя бы отчасти, однако в этом она была бессильна. Ей только и оставалось, что открыть на экране карту Чираканы, выбирая место, на котором падение гиганта не принесет большого вреда.

– Его необходимо перенести на два километра севернее нашего нынешнего положения, то есть, влево от тебя, – сообщила Лукия.

– Принято, капитан, – усмехнулся Рале, приоткрывая залитые кровью зубы.

Он мог сколько угодно делать вид, что все в порядке, задание не такое уж сложное. Лукия прекрасно знала, насколько чрезмерная нагрузка разрушительна для любого солдата специального корпуса. Сила, может, и подчинится… Но она возьмет свою плату.

Именно это происходило сейчас с телекинетиком. Рале перемещал робота, Лукия чувствовала движение – неровное, мучительно медленное… И даже так оно отнимало слишком много. Рале бодрился до последнего, делал вид, что у него все замечательно, но в какой-то момент ему пришлось приоткрыть рот, потому что крови скопилось слишком много. Она рывками вырывалась откуда-то изнутри, указывала на разрушения, которые сложно себе представить.

Это не было слабостью, потому что он делал невозможное для телекинетика с его номером. Он не просто нес грандиозный вес – он делал это без опоры на землю, его задача становилась сложнее, чем можно предположить. Лукия видела на экране, что робот смещается в нужную сторону… Но происходило это медленнее, чем убивал себя Рале.

В какой-то момент Лукия просто не выдержала:

– Тебе нужно прекратить это. Немедленно.

Рале, не ожидавший ничего подобного, чуть не упустил контроль. «Саваж» снизился так сильно, что разрушил несколько крыш, но потом вернул высоту и снова двинулся.

– Я в порядке, капитан.

– Ты не в порядке. Я по дыханию слышу, что одно легкое уже пробито, вероятнее всего, осколком ребра. Уничтожение костей – последняя стадия слишком активного использования силы. Прекрати!

– Я почти смог…

– Расстояние около пятисот метров.

– Это ни о чем…

– Оно может убить тебя. Прекрати, это приказ! – Лукия чуть повысила голос, сама от себя такого не ожидая.

– При всем уважении, капитан, вы не имеете права на такие приказы, – отозвался Рале, не открывая глаз.

И он был прав. Как капитан, она обязана думать о выполнении миссии. Угроза жизни Рале не стала абсолютной, расчеты показывали, что Лукия должна позволить ему рискнуть.

Но она просто не могла, ведь если его не будет, если он умрет сейчас, прямо здесь… Лукия запретила себе даже думать об этом.

Она могла все прекратить, ударив его так, чтобы он потерял сознание. А она не стала, хотя это стоило ей немалых усилий – такое бездействие. Она не имела права отнимать у него выбор, она слишком уважала его для такого. Поэтому Лукия лишь опустилась на пол перед ним и взяла его руки в свои. Это вроде как совершенно не помогало, но Рале слабо улыбнулся, словно подтверждая, что она все сделала правильно.

Он все-таки справился. Лукия, неотрывно следившая за монитором, почти крикнула:

– Сейчас!

Рале наконец отпустил контроль – и «Саваж» рухнул, поднимая облако песка, накрывшее весь город. В ближайших домах разлетелись на мелкие осколки окна и треснули стены, но никто не пострадал. Это была настоящая победа… которую Рале уже не увидел.

Он начал заваливаться на бок, и Лукии пришлось поддержать его, чтобы он не упал на металлический пол. Телекинетик попытался взглянуть на нее, но не смог: глаза оказались затянуты кровью из лопнувших сосудов.

– Я же говорил, что получится… – прошептал он.

Потом сознание сорвалось, организм взял свое: отключил разум, чтобы спасти от болевого шока. Лукия знала, что это к лучшему, теперь все зависело от нее. Прижимая Рале к себе, она достала рацию, которую они с остальной командой договорились использовать лишь в крайнем случае.

Опять возникло это странное желание повысить голос, но Лукия заставила себя говорить спокойно:

– Капитан – Фревилл: направляйтесь к упавшему роботу «Саваж», срочно. Это в приоритете. У нас есть тяжелораненый.

Римильда не отвечала, но это мало что значило – возможно, не позволяли обстоятельства, не хотела себя выдавать… Капитан верила, что она все услышала и успеет вовремя.

Ей ведь только и оставалось, что верить.

Шарлотта знала, что номеру 6 Легиона не положено бояться, запрещено даже. И она не сомневалась, что со стороны ее страх никто не заметит. Но себе-то она врать не могла – она была совсем не уверена, что сумеет справиться с таким количеством противников.

Она была сильнее каждого из них, однако они умели нападать стаей. Мутанты были бесстрашными – хотя бы потому, что им не хватало мозгов на страх. Она уже знала, что они не отступят.

Люси, как и следовало ожидать, уловила ее состояние.

«Не дергайся! – велела гиена. – Мы и не из такого выбирались!»

«Какая разница, дергаюсь я или нет? – раздраженно подумала Шарлотта. – Я уже никуда не денусь, мне придется драться с ними!»

«Когда ты дергаешься, от тебя меньше толку. Я не буду говорить, что ты паникуешь на ровном месте. Возможно, нам придется принять некоторое количество повреждений… Но мы выживем, без вариантов!»

Попытка подбодрить была не худшая, Люси всегда умела говорить убедительно. Вот только у телепатической связи есть подвох: ложь все равно слишком легко считывается. Ее напарница тоже смотрела на стаю уродцев – и понятия не имела, чем закончится столкновение с ними.

Однако испытать свои силы Шарлотте так и не довелось. Из-за ее спины неожиданно появилась черно-белая фигура, так быстро, что разглядеть ее стало возможно, лишь когда она остановилась. Хотя Эстрид узнавалась и в движении – с этой ее неизменной строгостью и непривычным отсутствием цвета.

Шарлотте во время предыдущей схватки досталось, она не пострадала, но оказалась вываляна в грязи и чужой крови. Эстрид же была безупречна: ни пылинки на форме, ни капельки крови на коже. Они вроде как относились к смежным номерам в иерархии, однако в такие моменты Шарлотте казалось, что между ними настоящая пропасть.

– Тебе лучше отступить, – спокойно сказала Эстрид. – С этими я разберусь сама. Восстанови дыхание, твое пыхтение я слышала с соседней аллеи, это недостойно номера 6.

– Это не я, это Люси!

«Эй!» – возмутилась гиена.

«Не мешай мне делегировать позор», – мысленно велела Шарлотта. После этого она снова обратилась к Пятой:

– Не нужно их недооценивать! Это не просто какие-то уродцы…

– Я знаю, кто это. Это принужденные к мутации кадеты, похищенные у Легиона. Увы, спасти их уже не удастся, мозг претерпел необратимые изменения.

Пожалуй, следовало догадаться, что Эстрид тоже во всем разберется, раз Шарлотта смогла. И все равно от того, что номер 5 говорила об этом равнодушно, как о совершенно банальном явлении, становилось не по себе.

– Там не только мозг изменился, – указала Шарлотта. – Они сильные, с крепкой броней… Их нереально сложно убить!

– Не так уж сложно. Сложно скорее подобрать метод убийства, но когда он найден, все идет неплохо.

– Откуда ты знаешь?

– Я столкнулась со стаей из пяти особей, когда проводила разведку.

Отлично… Шарлотту в компании Люси вываляли в грязи три уродца, а Эстрид уже разделала пятерых – и у нее при этом ни одна прядь из прически не выбилась!

Бесит.

«Напомни мне больше не работать с Пятой, – подумала Шарлотта. – У меня рядом с ней комплексы растут быстрее, чем плесень в банном отсеке общей станции!»

«Ты ведешь себя как подросток, – заметила Люси. – Это не соревнование между вами, вы союзницы. Если она в чем-то превзошла тебя, наблюдай и повторяй!»

Наблюдать за Эстрид еще было можно, а вот повторить то, что делала она, – ни единого шанса. Пятая вышла вперед, так, чтобы закрыть от стаи Люси и Шарлотту. После этого она достала из-за пояса несколько тонких крепких игл, такими обычно пользовались во время боя хилеры. Эстрид вогнала их в собственную руку, щедро смачивая кровью.

Мутанты при появлении новой противницы насторожились, изучая ее. Но как только повеяло свежей кровью, они растеряли и без того скудные остатки разума. Они просто сорвались, устремляясь на Эстрид всей стаей.

Шарлотта, видя эту хищную толпу, хотела помочь, но гиена стала у нее на пути.

«Лучше не мешай, – посоветовала Люси. – Думаю, у нее есть какой-то план».

План у Эстрид действительно был, но на первый взгляд он казался совершенно безумным. Пятая просто метнула иглы в приближающихся мутантов. Попала, конечно – ровно между пластинами брони, от воина ее уровня не следовало ожидать меньшего. И что с того? Если Эстрид знала, кто перед ней, должна была догадаться, что на них захват кровью не действует, их нельзя подчинить! Как она могла допустить такую нелепую ошибку?

Впрочем, очень скоро Шарлотта убедилась, что Эстрид и теперь осталась собой. Пятая ошибок просто не допускала. Она не пыталась ни захватить мутантов, ни драться с ними, она не двигалась с места, будто не замечая несущуюся на нее стаю. Ей оказалось и не нужно ничего делать: мутанты с отчаянным воем падали на землю. Они извивались на траве, они истекали кровью, хотя никто их не касался. Они один за другим замирали – изогнутые последней агонией и очевидно мертвые.

Будь они поумнее, они бы уже сообразили, что надо отступать. Но ярость мутантов, бесконечно опасная в любых других обстоятельствах, сыграла с ними злую шутку. Они неслись к Эстрид прямо по трупам своих сородичей, получали собственные иглы – и тоже погибали. Никаких исключений. Что бы ни делала с ними Эстрид, сопротивляться этому могучие твари оказались просто не способны.

«Это что, магия какая-то?» – пораженно подумала Шарлотта.

«Ты нормальная вообще? – возмутилась Люси. – Я польстила тебе, когда назвала подростком – детский сад на самом деле! Ну какая магия?»

«А как она это делает?»

«Кровяной захват! Только вместо того, чтобы подчинить их, Эстрид меняет их тела изнутри. Ты точно так же изменила меня, только ты сделала меня сильнее, а она делает их нежизнеспособными».

«Ты и они – не одно и то же! У них совершенно другая сопротивляемость нашей крови!»

«Да. Но ведь ты и Пятая тоже очень отличаетесь».

Это было настолько очевидно, что Шарлотта даже обиды не чувствовала. То, что именно Люси первой распознала технику Пятой, было немного иронично. Шарлотта пока не надеялась повторить такое, она просто наблюдала.

Очень скоро стая, которая с легкостью убила сотни человек и была способна покончить с десятками легионеров послабее, превратилась в мертвые тела на земле. Тот, кто вложил в них кучу денег, наверняка надеялся на иной результат – но он недооценил первую пятерку Легиона.

– Думаю, это все, что было в лесу, – все так же невозмутимо объявила Эстрид. Вряд ли она бравировала своей легкой победой, она всегда была такой, сколько Шарлотта ее помнила. Вывести ее из себя удавалось разве что Четвертому, да и то очень редко. – Или ты чувствуешь кого-то еще?

– Нет, ни я, ни Люси ничего не улавливаем…

– Хорошо. Территорию вокруг Креатиса можем считать зачищенной, наша следующая цель – подземный бункер.

– Ты же сказала, что бункера в лесу два и надо проверить оба, – напомнила Шарлотта.

– Верно. Наземный я проверила, туда никто добраться не успел, хотя некоторые пытались. Если сенатор и спаслась, то только в подземном.

– Когда ты успела вообще?!

– Я очень быстро двигаюсь, – пожала плечами Эстрид.

Шарлотта сомневалась, что этим действительно можно объяснить всё, но настаивать не стала, Пятая и не обязана была перед ней отчитываться.

Подземный бункер располагался не слишком далеко от разгромленного лагеря – иначе и быть не могло, далеко раненые люди не добрались бы. Возле массивного металлического люка в земле ощутимо пахло кровью, с внешней стороны остались глубокие борозды от когтей мутантов, пытавшихся пробраться к последней добыче. И все же убежище выдержало, внутри Шарлотта четко чувствовала жизнь.

Эстрид постучала, но ответа, конечно же, не получила. Не похоже, что она ожидала такого простого исхода, просто следовала протоколу. Убедившись, что на контакт выжившие не идут, Пятая небрежным движением вырвала из люка кодовый замок, освобождая путь вниз.

Их встретили не слишком радушно: выстрелами из термопистолетов. Люси, которой подпалины на шерсти явно получать не хотелось, укрылась за поворотом и глухо зарычала. Шарлотта и Эстрид даже не замедлились, такие выстрелы легионеры легко переносили.

– Достаточно, – велела Эстрид. – Я прощу эту атаку, потому что вы напуганы, но дальше я не планирую быть настолько вежливой.

Выстрелы тут же прекратились, и из основного зала выглянули двое студентов – парни лет двадцати, не больше, испуганные и окровавленные. Им при бегстве тоже досталось, их уже успели перевязать, и все равно они с трудом держались на ногах. Впрочем, если вспомнить, что стало с их товарищами, этих еще можно было считать везунчиками.

Эстрид прошла мимо парней, не удостоив их даже взглядом. Шарлотта ободряюще улыбнулась им, однако тоже ничего не сказала. Они не могли тратить время на объяснения с каждым из выживших, им нужно было понять, кто здесь лидер.

Это оказалось несложно: едва войдя в зал, они сразу же обнаружили Кору Гросс. Правда, теперь в ней едва узнавалась та элегантная, почти аристократичная женщина, которую Шарлотта видела на фото. Сенатору досталось больше всех: она лежала на импровизированной постели из одеял, а перепуганные студентки то и дело подавали ей лекарства и мониторили ее состояние на переносной компьютерной аптечке. Гадать, что с ней случилось, не приходилось: прозрачный медицинский гель не скрывал жуткую рану на животе Коры.

Смертельную рану, это Шарлотта поняла с первого взгляда. Других настолько тяжело раненых людей в убежище не было, а это значит, что сенатор не воспользовалась своим высоким положением, чтобы спастись. Она вела себя скорее как взрослый рядом с детьми: защищала их до последнего. Возможно, она и вовсе осталась бы с погибшими, но без нее остальные не получили бы доступ в бункер.

Студенты шарахнулись от неожиданных гостий с удивлением и испугом. А вот Кора улыбнулась им, позволив новым ручейкам крови скользнуть вниз по подбородку и шее.

– Кто вы? – спросила она.

– Мы из федеральной армии, – ответила Эстрид.

– Из спецкорпуса, думаю… Больше никто не пробрался бы сюда. Вы видели тварей?

– Их больше нет.

– Хорошо, – еле заметно кивнула Кора. – Боюсь, у меня осталось не так много времени на беседу с вами…

Одна из студенток не выдержала, разрыдалась – похоже, Кору здесь искренне любили. Даже Шарлотте стало немного жаль сенатора, и только Эстрид умудрилась остаться все такой же ледяной королевой.

– Да, вы правы, – подтвердила Пятая. – С учетом доступных здесь средств, вы с этой раной проживете не дольше четырех часов.

Студенты были явно шокированы таким отношением, а вот Кора сохранила поразительное спокойствие.

– Это не страшно… Я заслужила. У вас есть камера?

– Для чего она вам?

– Я хотела бы сделать заявление – я все еще сенатор Марса и одна из Совета Пяти.

Эстрид молча отстегнула от пояса маленькую камеру, такие выдавали всем легионерам для фиксации важных улик. Пятая установила устройство перед Корой без лишних вопросов. Эстрид ничем не рисковала: сигнала тут не было, камера работала только на запись, и потом уже номер 5 сама могла решить, кому и когда показывать эти откровения.

Кора благодарно кивнула ей и перевела взгляд на объектив камеры. Говорила она, несмотря на свое состояние, ровно и громко, совсем как во время других своих политических выступлений.

– Мое имя Кора Гросс, я сенатор округа Креатис. И я с прискорбием должна сообщить, что вас предали. Не Общее Правительство, как теперь твердят везде и всюду. Вас предал Совет Пяти – от которого, думаю, очень скоро мало что останется.

Сенатор, поверившая в свою смерть, действительно не сдерживалась, она рассказала Марсу все, что было для нее правдой.

Идею с восстанием Совету Пяти предложила Саанви, давно известная своими речами о превосходстве марсиан. Обычно ее не воспринимали всерьез, но тут она заручилась поддержкой очень влиятельных союзников, она принесла на собрание не очередную фанатичную проповедь, а полноценный бизнес-план.

Иво Фратчак, у семьи которого был бизнес межпланетного масштаба, сразу ухватился за эту идею. Вестин и Ники сомневались, но были склонны скорее согласиться – каждый по своим причинам, в основном связанным с властью и влиянием. Кора же стала единственной, кто открыто высказался против.

Она отвечала в Совете Пяти за экономические вопросы и сразу заявила, что Марс не выдержит. Саанви лишь посмеялась над ней, утверждая, что новые союзники им помогут – причем, в отличие от Земли, совершенно бесплатно! На что Кора вполне справедливо возразила, что бесплатные подачки – явление временное. Что произойдет, когда Марс бесцеремонно разорвет связь с Землей и всей федерацией? Он будет зависеть от тех самых союзников, а они станут диктовать ему любые условия!

– Мы не сможем обеспечивать себя, – печально признала Кора. – Мы создаем инновации – но не закрываем базовые потребности. Мы производим лишь ничтожную часть собственного продовольствия. С оттоком землян у нас в ближайшие десять лет начнется демографический кризис. А еще раньше закончатся ресурсы для производства тех самых высоких технологий, которыми славится Марс – ведь сырье нам доставляют из других колоний.

Все это она пыталась объяснить Совету Пяти, но ее уже не слушали. Аргументы разума заглушали воплями о свободе и независимости. Звучало это красиво, однако серьезно искажало реальность. Другие сенаторы, одурманенные обещанием чуть ли королевского могущества, наконец поддержали Саанви, и Кора оказалась в меньшинстве.

Ей вполне понятно намекнули, что, если она не уймется, то трагически погибнет, и в Совете Пяти появится новый сенатор, куда более сговорчивый. Коре пришлось пойти на компромисс со своей совестью, и в первые дни восстания Совет появился перед жителями Марса единым и уверенным.

Ну а потом Кора узнала кое-что еще – кое-что такое, что заставило ее бросить все и бежать в Креатис, лишь бы оказаться подальше от других сенаторов.

– Я думала, что тем неведомым союзникам, напрямую с которыми общалась только Саанви, мы будем платить деньгами и технологиями. Уже это было плохо – но терпимо. А все оказалось куда сложнее…

Кора случайно выяснила, что Саанви, повсюду вопившая о том, что Марс должен принадлежать только марсианам, уже отписала союзникам значительные территории планеты. И не просто так, а с разрешением разместить там ракетные установки, достаточно мощные для того, чтобы выпустить тяжелые снаряды, опасные для Земли.

– Все это изначально затевалось не ради Марса, – горько улыбнулась Кора. – Восстание на Марсе – не ради Марса! Нас использовали лишь потому, что Земля близко. Центр федерации хотели держать на мушке, чтобы диктовать свои условия. Вот чем мы были – инструментом! Разве это свобода? Свободу мы как раз потеряли, при успехе восстания нас некому было защитить… или спасти.

Теперь уже Кора жалела, что согласилась подыграть. Она подозревала, что Вестин и Ники тоже не рады тому, как все обернулось. Однако исправить ошибку никто из них не мог, и они разбежались по Марсу, чтобы оказаться как можно дальше от Саанви.

– Я знала, что это временная мера, но даже не подозревала, насколько далеко все зайдет. Посмотрите, что со мной стало! Чтобы избавиться от меня, наши якобы друзья не пожалели больше сотни человек… детей! В ближайшее время на Марсе произойдут десятки катастроф, в которых обвинят Землю. Это будет сделано, чтобы привить вам ненависть к своему прошлому. Но, умоляю, послушайте меня… Не повторяйте моих ошибок, не верьте! Мы слишком долго жили настолько хорошо, что нам стало скучно. Мы привыкли к вечной игре и решили, что, если нам не понравятся перемены, все можно будет отмотать назад – к тому, как все было. Но, теряя, мы теряем навсегда. Не поддавайтесь, держитесь за счастливый и успешный Марс, который мы не смогли сберечь…

Она устала от этой речи, но сказала все, что хотела. Кора кивнула Эстрид, и та убрала камеру. Студенты уже, не сдерживаясь, плакали… Они еще могли уйти. Тащить отсюда Кору было бесполезно, куда милосердней оказалось убить ее на месте. Но Шарлотта сделать это просто не могла, она предпочла трусливо затаиться, прижимая к себе Люси.

Зато Эстрид по-прежнему не страдала от сомнений. Она подошла ближе и остановилась прямо над сенатором. Кора смотрела на нее спокойно, почти смиренно. Она и сама понимала, чем все должно закончиться, она была даже благодарна за это.

Вот только решающий удар Пятая так и не нанесла. Она сорвала с живота Коры медицинский гель, заставить ту вскрикнуть от новой боли, и пролила в открывшуюся рану несколько капель собственной крови. Результата долго ждать не пришлось: уничтоженные внутренности начали восстанавливаться, порванная кожа стягивалась со скоростью, недоступной природе.

«Она что… так ее подчинила?» – поразилась Шарлотта.

«Подлечила, – уточнила Люси. – Ты что, еще не поняла? Она хилер, обращенный в легионера до манифестации основной способности».

«Как я должна была это понять?!»

«На основании того, что она сделала с мутантами. Почему ты такая невнимательная? В вашей десятке минимум двое таких – она и белый крысень этот, который телепат. Но лучше не говори с Эстрид об этом. Не думаю, что она хочет афишировать такую силу. У каждого свои секреты – тебе ли не знать».

Эстрид между тем обратилась к Коре:

– Благодарю за откровенность, сенатор. Ваша речь непременно попадет к эфир. Я считаю, что вы не хотели восстания – вера в собственную смерть располагает к откровенности. Возможно, я вас расстрою, но вера эта оказалась ошибочной. За свое решение вы предстанете перед судом, а дальше пусть жители Марса определяют, как с вами поступить.

Красная пульсирующая масса была повсюду, за каждым из окон. Она захватывала немаленький вагон, не оставляя ему ни единого шанса на движение. Стекла пока выдерживали, не пуская ее внутрь, однако на некоторых Альда уже видела первые трещины.

К такому сложно адаптироваться – особенно сразу после пробуждения, в одиночестве, в месте, которому полагалось быть безопасным. От шока телепатка даже не могла дотянуться до своих способностей, она лишь чувствовала сильный гул, не видя рядом ни одного итальтика, и это здорово напрягало. Она не представляла, что произошло…

А вот Триан, вошедший в салон, оказался все так же невозмутим, будто ничего особенного не происходило. И это настолько плохо сочеталось с трескающимися стеклами и красной массой за окнами, что Альда даже заподозрила: не застряла ли она в очередном кошмаре?

– Проснулась? Хорошо, – кивнул Триан.

– Э-э… А что сейчас происходит?

– Как видишь, наше путешествие завершилось не совсем так, как мы предполагали.

– Мы не на станции?

– Мы на станции. Станция теперь выглядит так.

– И ты этого заранее не почувствовал? – растерялась Альда.

На самом-то деле приближение странного существа должна была уловить она. Телепатка не упустила бы его, даже если бы спала. Подвох заключался в том, что она путешествовала по чужой памяти, а это намного сложнее, чем сон.

Так ведь она не зря позволила себе такое! Она была уверена, что Триан почувствует любую опасность заранее, и теперь не понимала, что пошло не так.

Как оказалось, ничего.

– Я почувствовал, – возразил Триан. – Но мне хотелось посмотреть, сможет оно нас заглотить или нет.

– А меня почему не предупредил?!

– Жалко было будить.

– Да, пробуждение естественным образом среди чьих-то кишок, конечно, спасает от стресса! – возмутилась Альда. Хотелось сказать еще очень много нелестного, но телепатка заставила себя сделать глубокий вдох и медленно выдохнуть. – Так, ладно, тебя исправлять уже поздно… Что это вообще такое? Я не слышала о таких животных на Итойе!

– А это и не животное. Это Иштака.

Альде казалось, что больше удивить ее уже не получится, только не после дикого пробуждения. Однако Триан сумел – и определенно наслаждался моментом. Кому-то другому легионер показался бы все таким же равнодушным, но Альда слишком хорошо знала его.

– Подожди… Та Иштака, которая сверхразумное создание? Которая ацелотта?

– Она самая.

– Разве она должна глотать поезда?

– Предполагалось, что нет. Теперь будем разбираться.

Они вместе покинули салон и перешли в кабину управления. Там по-прежнему оставался Иштака-Кичигонаи. Он даже не заметил их появление, он был полностью сосредоточен на телепатическом изучении существа, захватившего поезд.

Да и понятно, почему! Альда знала, как выглядят ацелотты, помнила, что половина их туловища чем-то напоминает слизня. Но не настолько же! Та масса, которую она видела за окном, была слишком мягкой, чуть ли не водянистой. И вместо коконов, в которых вынашивались итальтика, эта плоть была исчерчена крупными пульсирующими сосудами, розовыми и голубоватыми.

Это определенно была мутация, причем мутация жуткая. Иштака не только стала больше нормы, ее тело изменилось слишком сильно! Альда попыталась пробиться в сознание ацелотты, чтобы узнать, как такое вообще могло случиться, однако пока мешал гул. У главы племени защита была намного лучше, чем у простых итальтика.

Иштака же не собиралась ждать, пока они доберутся до ее мозга. Она сжала вагон сильнее, стекло затрещало, паутина трещин распространялась все быстрее.

– Думаю, это шоу пора заканчивать, – заметил Триан.

Как только стекло разлетелось на части, он метнул в тело ацелотты нож, уже покрытый его кровью. Крохотное по отношению к туше Иштаки оружие не могло причинить ей вреда, оно должно было остаться незамеченным. Да так и было бы, если бы это был простой нож, брошенный простым солдатом. Но судя по болезненному вою, который издала Иштака, на нее уже посыпались крайне неприятные открытия, связанные с природой легионеров.

Красная масса подалась назад, освобождая путь на станцию. Триан готовился бросить еще один нож, чтобы закрепить эффект, но помешал Иштака-Кичигонаи, который попросту повис у легионера на руке.

«Нет! – отчаянно подумал итальтика. – Вы причиняете ей боль! Это же ацелотта моего племени!»

Объясняться с ним Триан не собирался. Он отбросил существо, значительно превосходящее его размером, с небрежной легкостью. Иштака-Кичигонаи покатился по полу, но не задержался там. Он тут же подскочил на ноги и через разбитое окно бросился к своей ацелотте.

– Плохая идея, – прокомментировал Триан.

– Что с ней не так? – спросила Альда.

– Я пока не знаю, но он выбрал очень неудачный момент для слабоумного героизма. Она не в себе.

Это было очевидно и телепатке, а вот Иштака-Кичигонаи, очевидно, так не считал. Он мог сколько угодно болтать о свободе и отделении от племени. Связь с ацелоттой стала частью его сути, он не мог просто отмахнуться от этого. И, увидев Иштаку, страдающую, уязвимую, он бросился к ней.

Ему казалось, что ацелотте нужна помощь, он только об этом и думал. А вот Альда различала все вокруг – и все это ей не нравилось. Станция, на которой ацелотта спряталась от восстания, была пуста и частично разрушена. На полу и колоннах виднелись следы засохшей крови, пахло полынью, однако тел итальтика нигде не было. Впрочем, несложно было догадаться, куда они делись.

Это еще можно было понять, если бы на убежище Иштаки напали чужие. Но все указывало на то, что настоящего боя здесь не было. Единственными итальтика на станции оставались представители ее племени – которых она вдруг убила и сожрала. С чего бы? Они предали ее? Но ведь опыт Иштака-Кичигонаи показывал, что даже молодняк с мятежными мыслями не способен напасть на ацелотту!

Проблема была в самой Иштаке. Альда, постепенно привыкавшая к гулу и пробивавшаяся через него, не могла не заметить хаос, поселившийся в разуме бессмертной правительницы.

– Триан, тут что-то очень-очень ненормальное… Не думаю, что она согласится с нами говорить…

– Я вижу, – отозвался легионер. – Убирай этого дружественного таракана, и попробуем ее усмирить.

Они и правда не собирались вредить Иштаке, но их спутник этого не понимал. Заметив, что они приближаются, итальтика замер между ними и огромной бесформенной тушей своей ацелотты. Он словно не замечал, как сильно она изменилась, как мало похожа на ту, кем была недавно… За спиной Иштака-Кичигонаи глухо рычал истекающий слизью уродец, едва ли способный на связные мысли.

– Ты должен отойти, – мягко сказала Альда. – Мы разберемся с ней…

«Знаю я, как вы разберетесь! Не трогайте ее, она не в себе! Вы должны были ее убедить, я вас для этого привез! Дайте ей время!»

– Время не поможет, – указал легионер. – Похоже, это давние и необратимые перемены.

«Вы ничего не понимаете! Она скоро будет в порядке, я чувствую!»

Вот только Иштака была не в порядке. Она продемонстрировала это, когда рванулась вперед – и одним ударом щупальца рассекла итальтика пополам, уничтожая своего единственного союзника… и единственную преграду на пути к новым жертвам.