Блондинка в бегах

Мы частенько ходили по барам, но он ничего не пил кроме вина. Пьяным я его никогда не видела. Друзей у него не было - да и у меня тоже - но в барах он легко заговаривал с незнакомыми. Он любил поболтать о современной музыке. Однажды он разговорился с одним бывшим армейским офицером и они всю ночь проговорили. Кажется, по-французски. Обсуждали наверное, войну - все рисовали схемы на салфетке. Когда Йозеф был в настроении, он классно готовил. Особенно летом. Как же он любил солнце! Все лето мы торчали на пляже, даже палатку ставили на ночь. Плавать он не умел, рыбачить не любил, но обожал солнце. Летом его не мучили ночные кошмары. Вот тогда-то в нем и просыпался повар, и он такие пек печенья - пальчики оближешь!

В январе мы переехали в Нью-Йорк - сама не знаю, зачем. Похоже, ему просто не сиделось на месте и тянуло в большие города, где он мог покупать эти свои иностранные газеты. Мы сняли меблированную квартиру - он никогда не тратился на одежду или приличный отель. В Нью-Йорке у него возникла странная привычка: он стал бормотать себе под нос. Однажды он оторвался от своей газеты и пробурчал: "Да, милка, мир болен. Покоя нигде нет. Этот Сакьет меня очень печалит". Я брякнула: "Ну так попроси своего Сака-Ета оставить тебя в покое". Йозеф грустно посмотрел на меня и сказал, что я тоже больна. Тогда-то он и начал что-то писать каждую ночь, изучая карты в атласе мира. Мне он говорил, что пишет письма. Я уж подумала, что своей азиатской крале. Он мог просиживать за своими каракулями всю ночь, подолгу уставясь взглядом в стену, а потом писал-писал как заведенный. На меня он не обращал никакого внимания - сижу я в комнате или нет, ему было наплевать. Однажды я случайно встретила знакомого антрепренера - он предложил мне место певицы в баре на Манхаттене. Я согласилась - чтобы хоть чем-то заняться.

Йозеф не возражал. Он обычно заявлялся к мне в бар часа в два ночи, выпивал свое вино и забирал меня домой. Это было совсем захудалое местечко = даже без вывески и без афиш перед входом. Разрешения на работу в Нью-Йорке у меня не было, но хозяин бара смотрел на это сквозь пальцы. На сцене нас было двое: я пела, а один паренек играл на органе. Йозеф даже подкинул мне деньжат на пару концертных платьев. И никогда не требовал с меня заработанное. Так продолжалось несколько месяцев. Он все строчил свои письма или пропадал в библиотеке.

Наверное, это случилось в мае - помню, стало уже тепло. Прихожу и вижу: у нас лысый коротышка с мерзкой физиономией - правую ноздрю ему кто-то, видно, откусил и не вернул. Сидят они с Йозефом, чаевничают. Я сразу поняла: это и есть Вилли Кислый. И ещё я поняла: Йозеф был очень недоволен тем, что я пришла так рано. Кислый был форменный извращенец, он все поглядывал на меня да отпускал какие-то скабрезные шуточки. Хотя я не понимала их язык, мне не долго ломать голову не пришлось, что он там такое про меня говорил. Он быстро ушел. А Йозеф с того дня стал сам не свой. Он опять ходил с пистолетом, а в рукаве прятал страшный нож. Я не спрашивала, что случилось, но он сам мне сказал:

- Liebling, скоро у меня будет много денег. Мы уедем далеко-далеко. Тебе не о чем беспокоиться.

В тот день после моего ночного выступления я вернулась к себе. Йозеф уже сидел в моей гримерной - это был угол грязной кухни, отделенный от пьянчуги-повара занавеской. Йозеф был весел, но когда обнял меня, я почувствовала в рукаве нож. Он ушел на кухню и, пока я переодевалась, болтал о чем-то с поваром - кажется, по-итальянски. Домой мы поехали на такси - обычно мы шли пешком - и спросил, какие у меня планы на завтра. Я сказала, что хочу сделать укладку; - Роуз замолчала. - Я так подробно рассказываю потому, что все детали теперь очень важны.

- Давай-давай, - буркнул я, а сам думал, много ли в её рассказе правды.

- Йозеф спросил, когда я должна быть в салоне. Я назвала час. Понимаешь, даже тогда, похоже, ему хотелось быть уверенным, что я не буду ему мешать. А утром...

- Мешать в чем?

- Сейчас дойду и до этого. Слушай. На следующее утро он рано встал. Все было как обычно, да только я смотрю: он собрал свои плотницкие принадлежности. Он ими очень дорожил. Йозеф попросил меня в одиннадцать уйти из квартиры и дожидаться его в салоне. Сколько бы времени ни прошло, я должна была сидеть там и ждать. Вопросов я не задавала. Час походила по магазинам, перекусила. В салон я пришла в полдень и села читать журналы. В два я освободилась и села в зале. Мне стало скучно. Все журналы я прочитала. В полчетвертого я позвонила нашему домоуправу. У него на первом этаже было служебное помещение. Я попросила его проверить, дома ли Йозеф, а он в свою очередь спросил, где я нахожусь. Я сказала, не понимая всю странность его вопроса. Он попросил не вешать трубку, а сам пошел к нам наверх. Я так просидела с телефонной трубкой несколько минут и вдруг услышала на улице вой полицейской сирены. Машина притормозила прямо у салона. Вошли двое легавых - один из них направился ко мне. Меня отвезли в участок. Там я узнала, что Йозефа закололи ножом. Я...

- Убийство повесили на тебя? - перебил я Роуз. Мне всегда казалось, что она скрывается от полиции и что на ней висит убийство.

- Нет! Почему ты меня вечно в чем-то обвиняешь?

- Я просто подумал... Это вполне логично.

- Полиция точно знала время смерти Йозефа - в двадцать две минуты второго. Домоуправ видел, как около часа дня к нам в квартиру поднялся коротышка с изуродованным носом - он как раз драил дверь парадного. Потом в двадцать минут второго - домоуправ болтал с почтальоном - они услышали из нашей квартиры крики, а через две минуты Йозеф распахнул дверь и скатился с лестницы. Он истекал кровью и умер у них на руках. Через несколько секунд прибыла полиция, но убийца сбежал по пожарной лестнице. Естественно, перво-наперво, они взяли меня. Но я могла доказать, что между половиной первого и половиной четвертого находилась в салоне - меня там видели человек десять!

Я сел.

- Ну тогда ты чиста как стеклышко! От кого же ты удираешь?

- А я и говорила, что ничего такого не совершила, - холодно заметила Роуз. - Но все равно я в бегах. От законников. Законники хотят меня убить!

- Как это прикажешь понимать?

- А так и понимай. Уж не знаю почему, но они несколько раз пытались меня убить. Ребята с полицейскими жетонами.

- Но ты же сказала: они проверяли твое алиби и поняли, что ты не могла его убить?

- Да они охотятся за мной вовсе не из-за убийства Йозефа! Я сама не знаю, почему! Ты спросил, от кого я прячусь. Так дай закончить. Легавые меня не трогали - поначалу. Они не только знали, что у меня алиби, они знали, что убийца - мужчина, лысый коротышка с изуродованным носом. Домоуправ не видел, как он выходил из квартиры. Полицейские спрашивали меня о моих любовниках, думали, может, это убийство на почве ревности. Я рассказала им, как познакомилась с Йозефом, как мы поженились. Все рассказала. Это заняло два часа. И когда мне уже казалось, что они готовы от меня отстать, они начали о чем-то перешептываться, точно возникли какие-то новые факты. Меня оставили в крохотной каморке. Наедине со стулом. Потом пришли какие-то новые люди - помоложе и получше одетые, чем полицейские. Они сказали, что из Вашингтона. И...

- Из Вашингтона? Это были ФБР-овцы?

Роуз покачала головой.

- Не знаю. Знаю только, что из Вашингтона. Они ни слова не сказали про убийство, только спрашивали, где мы жили, с кем общался Йозеф, выясняли даже, в какие рестораны мы ходили и чем весь день занимались. Я им все рассказала - то же, что и тебе сейчас. Когда же я упомянула о его письмах, они заинтересовались и стали спрашивать, о чем были эти письма и где они хранятся. И были ли у него деньги. А я им прямо сказала, что я не знаю, что он читал, писал и говорил, потому как все это было на иностранном языке Я им даже старалась помочь, рассказала им про Кислого-немца, про азиатку, чье имя он выкрикивал во сне. А ребята все наседали на меня. Я перепугалась. У меня разболелась голова. Я поняла, что им кажется, будто я что-то от них утаиваю. Но ведь я им все. что знала, рассказала - или почти все.

- Что значит "почти"? - удивился я.

- Ну, я только об одном никому не рассказывала - о своей работе. У меня же не было разрешения, так что незачем было осложнять жизнь себе и хозяину бара. Моя работа не имела никакого отношения к убийству Йозефа - а попадись я в черный список, моя песенка была бы спета. Ребята из Вашингтона все выколачивали из меня имена, названия городов. Они просто отказывались верить, что я ничего не знаю. Меня повезли в квартиру. Там все было в крови. Все перевернуто. Кто-то явно что-то искал. Они и сами устроили обыск: перетряхивали вспоротые матрасы, подушки, обои от стен отодрали. Самое неприятное - мне так и не сказали, что же они ищут. Наконец меня повезли в Нижний Манхэттен - не в полицейское управление, а в какое-то огромное учреждение, где на дверях кабинетов не было табличек с фамилиями. А был уже вечер, и я проголодалась так, что меня тошнить стало. Да и разозлилась я не на шутку. Они по новой устроили мне допрос - откуда у него деньги, да кто его друзья. Я им говорю, мол, голодна, а они мне: сможешь поесть, когда все расскажешь. Они уже со мной не церемонились - грубили, обзывались. Называли дурой, шлюхой... Другие старались вести себя приветливо, предлагали сигаретку и печально говорили, что я вляпалась, советовали все рассказать начистоту. Я все рассказывала, что знала, да только их это мало интересовало. Я опять назвала все адреса в других городах, где мы жили, убеждала их, что у меня нет друзей и что я никого из знакомых Йозефа никогда не видела - за исключением этого самого Кислого.

Когда же я вспомнила, что Йозеф свои деньги носил в ремне и что банковского счета у него не было, они мне сообщили, что у убитого нашли всего сотню долларов. Наконец я рассвирепела и стала спрашивать у них, арестовали они меня или как... Потом я сказала, что воспользуюсь своим конституционным правом не давать показаний и требую вызвать моего адвоката. А минут через десять мне вдруг разрешили идти. Сказали как ни в чем не бывало, точно ничего не произошло. Но так все и началось.

- Что началось?

- За мной стали следить и несколько раз пытались убить. Как только я вышла из их здания - а это было почти у самого порта, первое что я сделала, пошла в бар выпить и перекусить. Сам знаешь, каково смазливой блондинке зайти одной в бар ночью - тут же на тебя вылупляются двадцать пар глаз, и вся эта пьянь думает, что не грех бы такую девицу окрутить. Потом я поймала такси и поехала к нам на квартиру собрать вещи. Там сидел какой-то хмырь, он предъявил какое-то удостоверение и сказал, что я не имею права ни до чего дотрагиваться. Высокий симпатичный парень с тонкими губами и премерзейшей харей. Мне даже показалось, что я мельком видела его в том учреждении. Он нагло заявил, чтобы я перестала ломать комедию, была умницей и стала с ним сотрудничать, иначе меня ждут крупные неприятности. Я спросила, что за неприятности и как мне надо с ним сотрудничать. Он обвел рукой разгромленную комнату и спросил, не здесь ли это спрятано. А когда я спросила, что это такое, он заорал на меня и выхватил "пушку". Он мог убить меня - он так и заявил, что застрелит меня, если я не "расколюсь". Мы были в квартире вдвоем и я страшно испугалась. И сказала, что это где-то в духовке. Парень помчался на кухню и пока он копался в духовке, я огрела его стулом по темени и бросилась вон. Было уже около полуночи, в кармане у меня - двадцать семь долларов. Я поехала на такси в центр, сняла номер в дешевом отеле. Портье, понятное дело, меня всю глазками-то обшарил. Сам понимаешь яркая блондинка без багажа снимает номер на одну ночь. Я завалилась спать, но всю ночь телефон в номере не переставая трезвонил. Словом, я не выспалась и на утро была на грани помешательства.

- А кто звонил?

- Когда я брала трубку, на том конце давали отбой. Наконец я просто сняла трубку и положила на столик. Но тут начали стучать в дверь, а когда я подходила и спрашивала, кто, ответа не было. Я от страха места себе не находила. И обратиться за помощью было не к кому. Не в полицию же. На рассвете я отправилась завтракать - и тут поняла, что за мной хвост. За мной повсюду следовали два обалдуя с сытыми рожами. Они и не скрывали, что следят за мной. За кофе я почитала утренние газеты. Я-то думала, что убийство Йозефа будет на первых полосах, но в газетах об этом не было ни слова. Когда я вернулась в отель, портье велел мне съехать к полудню, намекнув, что я проститутка и таким тут не место...

Я попыталась было поспать хоть пару часов, но не смогла: меня всю трясло. Я съехала в полдень, и за мной увязался толсторожий обалдуй. Я бродила по городу, ломая голову, куда бы приткнуться. Всю жизнь я колесила по стране и не смогла завести себе друзей. А они тогда были бы очень кстати. Вдруг меня схватил за руку какой-то смуглолицый хрен и что-то зашептал. Я не поняла. Сказала ему, чтобы он проваливал, а он дал мне пощечину и пустился бежать. Оба моих топтуна все видели, но и ухом не повели. Но сцена с пощечиной собрала небольшую толпу сочувствующих и к нам подошел полицейский. Он спросил, что случилось, и повел меня в участок. А через несколько минут в участке появился один из вашингтонских ребят, отвел в сторону дежурного офицера и стал ему что-то нашептывать. Дежурный вернулся и пригрозил, что если я появлюсь в этом участке ещё раз, меня арестуют за антиобщественное поведение. После этого вашингтонский ублюдок тихо поинтересовался, намерена ли я ещё фордыбачиться или стану паинькой. Мне хотелось завизжать от бессильной злости - ведь я им, идиотам, уже все рассказала. Но я молча выбежала на улицу. Я добрела до адвокатской конторы, вошла и стала рассказывать про свои напасти тамошнему адвокату - скользкого вида типу. Он счел меня чокнутой. К тому же во время нашей беседы у него зазвонил телефон и после краткого разговора он попросил меня убраться.

Я была вся на нервах. Несколько раз я пыталась отделаться от своих топтунов. Да ведь как от них скроешься - я заметная в толпе. Как-то я переходила улицу и меня чуть не сбила машина - она нарочно рванула прямо на меня, я с трудом отскочила обратно на тротуар. Это была полицейская машина - то ли "форд", то ли "шевроле" без опознавательных знаков. В машине сидели двое - вылитые сыскари. Я пошла дальше. Тут какой-то здоровенный мужик чуть не сшиб меня с ног. И ни слова не говоря, прошел мимо. Я уже просто голову потеряла от страха. Зашла в кафе поесть, да кусок в горло не лез. Мне ужасно хотелось спать. Я попыталась снять номер в нескольких отелях. Но видок у меня уже был всклоченный - и мне отказали. Да и деньги мои таяли. Я ещё и десятку просадила на такси - пыталась отделаться от "хвоста". Потом я купила себе белье и переоделась в туалете какого-то бара. Хозяин моего бара остался мне должен недельное жалованье, но я не хотела заявляться к нему, не избавившись от этих обалдуев. Какой-то парень, притворившись пьяным, предложил мне сходить с ним в отель. Увязался за мной. Потом он совсем распоясался, ткнул меня в спину. А я врезала ему ногой туда, где мужику больнее всего, и пустилась наутек. У меня оставалось лишь одно средство. Я знала, что располагаю одним... оружием, против которого они бессильны.

- И что же это за оружие? - спросил я как последний дурак.

- Ну же, милый, не будь таким глупым! Да, а потом я вспомнила, что читала в каком-то детективе о том, как некий злоумышленник избавился от погони, сев в головной вагон подземки. На каждой станции он выходил и смотрел вдоль поезда - не вышел ли кто еще. И если платформа была пустая, он выпрыгивал как раз перед тем, как двери закрывались. Я попыталась проделать тот же трюк. И мне повезло. У меня в сумочке лежал жетон, и вот пока оба обалдуя спускались по лестнице, я успела вскочить в отходящий поезд. Мы уже отправились, и я видела, как они перепрыгнули через турникет, сунули контролеру свои удостоверения. Я сошла на следующей остановке и спряталась в женском сортире. Никто не видел, как я вышла из вагона...

- Но какое это имеет отношение к твоему секретному оружию?

Тут Роуз просто рассвирепела.

- Слушай, парень, если ты хочешь все узнать, имей терпение дослушать до конца! Я вышла на улицу и постояла на углу. И тотчас у тротуара притормозила тачка. За рулем сидел юнец - ему и двадцати не исполнилось. Мне повезло: у него была квартира в Бронксе. Я прожила у него два дня. Собралась с силами, выспалась. Он, верно, считал, что попал в рай: я не требовала денег. Он уходил только купить свежие газеты и что-нибудь поесть. О Йозефе не было ни слова. Пока этот сопляк мылся в ванной, я дала деру и истратила последний доллар на такси. Добралась до своего бара. Вошла туда, трясясь от страха.

Хозяин не слишком разорялся. Просто поинтересовался, куда это я пропала и посетовал, что уж позвонить-то предупредить я могла. Я наплела ему, что заболела и что мне надо уезжать. Он выдал мне мои тридцать пять. Причем он же сам про них и напомнил. Я спустилась в кухню забрать свой чемодан - в нем я хранила косметику, халат, чулки и старенькое платьишко. Но что-то он больно был тяжелый. Открываю я его - и вижу кучу денег! Я не знала, что мне с ними делать.

- Так ты впервые узнала об этих деньгах?

- Ну да. Я выудила пятерочку и на такси рванула к моему сопляку, наплела ему какую-то чепуху, что мне надо было забрать свои вещи. Я попросила его на другой день отвезти меня в Бостон. Бедняжка, он наверное, потерял работу - ведь из-за меня он два дня не вылезал из дому. Ну, зато он сполна получил что хотел. Мы переночевали в каком-то клоповнике, а наутро я с ним попрощалась и улетела в Майами. Там я поселилась в дешевой общаге, покрасила волосы, купила себе новую одежду. И каждое утро прочитывала все нью-йоркские газеты. Об убийстве Йозефа - ни словечка! Там я провела неделю. Деньги были при мне - теперь я поняла, что ищут легавые. Но идти с деньгами в полицию я боялась. Они бы решили, что я им врала и про эти деньги знала - ведь ни словечком не обмолвилась о своей работе в баре. Я решила залечь на дно и потом слинять в Мексику. А через неделю я вдруг увидела машину перед светофором. За рулем сидел тот мерзкий хмырь с отъеденным носом - Кислый. Я не поняла, видел он меня или нет. Но перетрусила я знатно.

На автобусе я рванула в Ки-Уэст и снова перекрасила волосы. У меня возник отчаянный план. Я купила катерок и навесной мотор. Я решила назвать продавцу свое настоящее имя и нью-йоркский адрес Йозефа. Ему сказала, что еду порыбачить. Он стал со мной заигрывать, попросил не уплывать слишком далеко в открытый океан. Я попросила его написать на корме название "РОУЗ-МАРИ", там ещё была привинчена металлическая пластинка с адресом его конторы. Я закинула свой чемодан, запас еды и питьевой воды и взяла у него консультацию насчет рыбалки. Выйдя в море, я причалила к крохотному островку, перевернула катер и его унесло отливом. Я надеялась, что через несколько дней катер найдут и все решат, что я утонула. А меня тем временем подберет на этом островке какая-нибудь яхта или рыбачья лодка и...

- И ты уговоришь своего спасителя отвезти тебя на Кубу, - закончил я за нее.

Она кивнула.

- Ну вот она, вся правда, какую ты хотел услышать, Мики. - Она стала щекотать пальцами мой правый бицепс - её было любимым занятием. - Я тебе никогда не лгала. С самого первого дня нашего знакомства я выложила перед тобой все карты. Я решила, что брошу тебя, если ты начнешь проявлять чрезмерное любопытство - но ты не стал. До сего дня. Честно, я и не думала, что у нас все так здорово сложится, что я так... западу на тебя. Но я даже этому рада!

Роуз крепко поцеловала меня в губы, и мне стоило немалого труда вернуть свои завихрившиеся мысли в нормальное русло. Прижимая её к себе, я спросил:

- Ты считаешь, Йозеф был международным мошенником и полиция охотилась за ним?

- Уж не знаю, кем он был, но уверена, что полиция охотилась не за ним. Он не боялся полиции.

- И тебе никогда не предъявляли обвинение в его убийстве?

Роуз вскочила.

- Ну сколько раз я должна повторять - нет! Слушай, смени пластинку, а! Ты действуешь мне на нервы!

- Милая, когда я тебя подобрал - или, вернее казать, ты меня подобрала, я почти не сомневался, что ты скрываешься от полиции, но мне было на это наплевать. Сейчас я просто пытаюсь угадать ход рассуждений полицейских. Нам надо это обсудить, так что успокойся.

- Ладно, извини, я не хотела. Полицейские и вашингтонские ребята старались вызнать только одно - где деньги и письма. Я и не знала, что он тайком подбросил их в мой чемодан вечером накануне всех событий. Говорю тебе: я зашла в свой бар по чистой случайности.

- Значит, эти письма лежат в чемодане вместе с деньгами?

- Видимо, так. Но я не смогла их прочитать... А как ты догадался?

- Перестань, Роуз! Ты что, забыла про шторм, который измочалил старушку "Морскую принцессу"?

- Но это было почти год назад! И все это время ты мог... смыться с этими деньгами! Ты же понимал, что я не побегу жаловаться в полицию!

- А я не хотел.

Она издала истерический смешок и порывисто меня поцеловала.

- Ну точно, ты просто создан для меня! Это и доказывает, что наша любовь настоящая! - Она чмокнула меня и соскользнула с кровати. - Есть хочешь? Приготовить что-нибудь?

- Нет, но поспать я не прочь. Скажи мне последнюю вещь: федералам очень не хотелось, чтобы ты обращалась к адвокату. Тебя сразу отпустили, стоило тебе заикнуться об адвокате. Но у тебя не было личного адвоката, почему же ты ни к кому не обратилась за помощью?

- Я же рассказывала: первый же адвокат, к которому я пришла, меня вышвырнул.

- Но ведь есть другие!

- У меня же не было ни гроша, а адвокатам подавай бабки, особенно если речь идет о тяжбе с правительством. А потом, когда у меня деньги появились, я была так напугана и - пустилась в бега! А теперь спи. Я схожу поплаваю и почитаю газеты.

Я смотрел, как она надевает красный купальник и тапочки. Роуз послала мне воздушный поцелуй и побежала к пляжу. Я лежал на горячей кровати, раскинув руки, и пытался думать. Может быть, Роуз все-таки меня дурит? Похоже на то. Хотя её слова о том, как она меня любит, скучает и прочее, было похоже на правду. Роуз говорила об этом и до того, как я стал расспрашивать о её прошлом. Беда только, что вся её исповедь казалась бредом собачьим. Впрочем, я сомневался, что она способна выдумать такую чушь. Да к тому же она могла бы мне ни слова не говорить и оставить все так, как было до сих пор.

Я пошел в сортир и через окошко увидел Роуз загорающую на палубе "Морской принцессы" с газетой в руках. Я подвинул кровать и поднял сломанную планку пола. Она держала деньги в несгораемом металлическом сейфе в подполе. Комбинацию цифр я, конечно, знал. Вытащив из сейфа письма, я стал рассматривать листочки. Аккуратный почерк, стремительно выписанные буквы. Старик Йозеф и впрямь имел твердую руку. Я не мог разобрать ни слова - рукопись казалась смесью немецкого и ещё какого-то языка. Наверное, стоило показать страничку Анселю - он читал на нескольких языках и смог бы разобрать хоть что-то. Но это было рискованно. Я пролистал несколько страниц - ни диаграмм, ни цифр. Я даже подумал, уж не описание ли это какого-то открытия, какой-нибудь новой атомной бомбы или чего-то в том же духе. Я завернул бумаги в клеенку и убрал сейф на место.

Закурив сигару, я улегся в кровать. Каким бы невероятным ни казался мне её рассказ, эти письма все-таки придавали ему достоверность. Так что ничего не оставалось, как поверить Роуз на слово.

Некоторое время я сосредоточенно курил сигару, стараясь привести в порядок свои так называемые мысли. "Попробуй подойти к её рассказу с другой стороны", посоветовал я себе. "Возможно, она и в самом деле была увлечена этим Йозефом, а после его гибели психанула, вообразила, что за ней все охотятся все кому не лень. Даже если бы он был ей совершенно безразличен, она все равно могла психануть, поняв, что лафа в её жизни кончилась. Но чем же все-таки промышлял этот Йозеф? Чем-то он все же занимался - не только ведь каждый божий день читал эти иностранные газеты! И откуда эти деньги? Может, он гробанул банк? Но почему же в новостях не сообщили о его убийстве? Впрочем, легавые всегда себе на уме. Может, Йозеф с Кислым гробанули банк и полиция теперь боится, как бы Кислый теперь вообще не слинял, прочитав об убийстве в газетах...

Так, ну-ка давай перейдем к Роуз. У них на неё ничего нет - иначе бы они и её не отпустили. Это как пить дать. Она напугана до смерти, без гроша в кармане - и вдруг обнаруживает у себя в чемодане кучу денег, что ей подбросил Йозеф. У неё в голове возникает одна мысль - бежать! Теперь предположим, что легавые её возьмут - если, конечно, они и впрямь за ней охотятся. В чем её можно обвинить? Деньги принадлежали её мужу, значит, по закону они сейчас принадлежат ей. А если они краденые, то ведь Роуз об этом и не догадывалась. Ей, во всяком случае, об этом не доложили. Худшее, что могло нас ожидать, - это если ей придется вернуть оставшиеся деньги. Но это вряд ли. Прошло уже больше года, и она теперь Роуз Уэйлен. Бороздит на яхте моря Атлантики. Да и если учесть, какой она проделала трюк на островах очень, надо заметить, остроумный - то сейчас, по прошествии нескольких месяцев, можно предположить, что её дело закрыто. Мы в безопасности. Вот то самое главное - нам ничего не грозит!

Я затушил сигару, встал и встряхнул простыню, чтобы немного её охладить. Потом прыгнул обратно в кровать и уснул сном праведника.

Проснулся я к вечеру и так здорово себя чувствовал, что даже решил побриться. Потом поплыл к яхте, с удовольствием слизывая соленые капли воды с губ. Ансель сидел рядом с Роуз - оба читали купленные мной журналы и газеты. Животик Анселя тяжело вывалился из штанов цвета его кожи.

Роуз выглядела сногсшибательно: крепкое тело расслаблено, ветер треплет белокурые локоны. У неё была привычка читать, шевеля губами.

Я спустился в каюту за сэндвичами и холодным пивом. Но мне ещё кое-чего хотелось. Мне хотелось знать, правду ли рассказала мне Роуз. Ведь, вполне возможно, мне суждено прожить с ней остаток дней. Если только она меня не бросит. Но если она решила остаться, что ж, замечательно, тогда мне тем более надо знать правду. Разумеется, я понимал, что обманываю себя. Все дело в том, что мне ужасно хотелось оказаться в Нью-Йорке вместе с Роуз. Мда, непросто мне придется уговорить её - раз она так боится. Но все же ответ был и так ясен: я сумею настоять на своем. Если Роуз мне наврала, она просто откажется ехать - и все. Но если она рассказала мне правду, я смогу убедить её в том, что ей нечего бояться...

Я поднялся на палубу. Роуз оторвала глаза от модного журнала и улыбнулась. Ансель вскрыл последний кокос из тех, что я приобрел на Гаити. И по своему обыкновению завел занудную лекцию о том, сколь несправедливо относятся люди к кокосовому ореху. Хлеб, видите ли, называют основой жизни, а вот кокос не только служит пищей доброй половине человечества, но и обеспечивает одеждой, посудой, маслом, является строительным материалом и проч.

Ансель разорялся, но я не слушал. Я занимался своим любимым занятием изучал Роуз. Не глядя на неё в упор, а следя за её отражением в воде. Стайки крошечных, точно хромированных, рыбок шныряли у поверхности, превращая водную гладь в разбитое зеркало. Роуз пребывала в отличном расположении духа и комментировала новые фильмы, которые должны были попасть в местные кинотеатры лет эдак через десять. Еще её забавляли новинки моды.

Меня тревожила одна мысль: попроси я её сейчас отправиться со мной в Нью-Йорк, она бы догадалась, что я ей не верю. Это бы её разозлило и она бы могла просто уйти! А этого мне совсем не хотелось. Я мог бы придумать повод для возвращения в Штаты - например, мотивировав это необходимостью починить мотор. А если бы я был поумнее - чего нет, того нет, увы - то сумел бы обтяпать все таким образом, что она бы сама мне предложила поехать в Нью-Йорк.

Я смотрел на воду и любовался ею. Вдруг небо потемнело. Ветер стих. Я повернулся на спину и устремил взор в нависшие тучи. Ансель объявил, что к утру будет дождь. На что Роуз предложила поскорее перенести все вещи с яхты в хижину. Пока она копалась в каюте, Ансель помог мне загрузить шлюпку и перенес мои гостинцы в свою развалюху. Отчаливая, он поинтересовался, не хочу ли я перед ужином поохотиться на нутрий. Они, мол уже появились в окрестных болотах. Нутрии здесь встречаются размером со среднюю собаку, хотя это водяные крысы коричневой масти с белыми пятнами. У них очень нежное мясо и я обожаю его жарить. Но Роуз никогда их не ест, потому что для неё они простые крысы.

Я сказался усталым. Островитян хлебом не корми - дай только поохотиться на нутрий, и если кто-то увидит хоть одну, то на тропу войны выходит вся деревня. В суматохе можно даже получить пулю в спину. Было бы обидно оказаться подстреленным и лишить себя возможности сгонять в Нью-Йорк...

Ансель уплыл, и Роуз стала перевозить вещи на берег. Я отдраил палубу, вымыл каюту - и "Морская принцесса" стала как новенькая. Смазав мотор и убрав паруса, я присоединился к Роуз.

Когда мы перенесли свои пожитки в хижину, уже смеркалось и в воздухе висело плотное душное марево. Мы обливались потом и едва успели подойти к воде, чтобы смыть с тел липкую пленку, как хлынул ливень. Мы разделись догола и встали под небесный душ.

Я думал, что дождь зарядит надолго, но на следующее утро, а точнее к полудню, когда мы проснулись, уже вовсю светило солнце. Правда, утром следующего дня дождь опять лил как из ведра. И не переставал потом пять дней кряду. Мне непогода не мешала: в дождь у меня крепкий сон. Роуз скучала и пыталась слушать пластинки на стареньком стереопроигрывателе. Но бедняга совсем не фурычил: видно, все островитяне как сговорившись включили все свои электроприборы, и напряжение сильно упало.

На второй день электричества опять не хватало, и мы даже не могли читать при тусклом свете. Да тут ещё откуда ни возьмись повылезали мошки да жучки, которые в дождливую погоду прекрасно себя чувствуют - они нам страшно докучали. Я видел, что на Роуз постепенно находит уныние.

Я всегда мог вывести её из этого состояния, но теперь не хотел даже и пытаться. У меня был тайный план, и дождь стал моим верным сообщником. Я мечтал, чтобы ливень не утихал ещё месяц!

И вместо того, чтобы как-то её утешить, я напротив орал на нее, в общем-то вел себя как последний гад. Я ждал, когда же с ней случится истерика с рыданиями - тогда уж точно будет ясно, что она совсем плоха... На четвертое или пятое утро она надулась, и мы не разговаривали весь день. Я решил, что удобный момент настал, однако Роуз, похоже, держалась. Последней каплей, переполнившей чашу её терпения, было вот что. Как-то к нам в хижину заглянула миссис Ансель, и Роуз шепнула мне, что ни под каким видом не сядет играть с ней в карты. Но миссис Ансель пришла к нам за ватой. У неё заболел скарлатиной малыш. Роуз посоветовала немедленно отвезти малыша к врачу в Джорджтаун, но миссис Ансель подняла её на смех: она намеревалась обтереть ребенка ватой, смоченной ромом, и сбить температуру. Держалась она невозмутимо и все повторяла, что природа должна взять свое и чем скорее малыш переболеет, тем же для него лучше.

Мы пошли с ней, Роуз помогла ей обтереть мальчика, у которого температура подскочила почти до сорока и чувствовал он себя очень плохо. Я выкурил с Анселем по сигаре и предложил съездить за доктором. На что он сказал, что все это пустяки - сыпь уже выступила и через недельку малыш оклемается. Я слышал, как Роуз спорит с миссис Ансель - их голоса звучали все громче и громче. Когда Роуз завизжала, что миссис Ансель ни черта не понимает, Ансель подмигнул мне и выбежал из бунгало. Я вышел через несколько минут.

Роуз сидела на пороге нашей хижины - грязная, промокшая - и громко рыдала. Я привел её в дом, раздел, обтер простыней и включил газовый нагреватель воды на полную мощь. Роуз осушила стаканчик виски и при тусклом мерцании газовой горелки я стал зачитывать ей газетные объявления о ночных клубах Нью-Йорка, осведомляясь с невинным видом, не выступала ли она в том или другом заведении, да как там внутри, да как там с выпивкой и едой и все в таком духе. Я прочитал все объявления на полосе, но это не возымело никакого эффекта. Вдруг она закатила истерику и яростно разодрала газету в клочки.

Наступил подходящий момент дернуть за веревочку. Я попытался её успокоить, но она послала меня подальше. Тогда я небрежно бросил::

- Милая, а может, нам уехать отсюда? Ну хоть на несколько недель. Сменить обстановку.

Проведя ладонью по мокрому лицу, Роуз всхлипнула:

- Да какая разница где торчать. Все равно на этих чертовых островах дождь льет и льет!

- Да нет, я не предлагаю съездить на другой остров! Надо совсем сменить обстановку. Может, отправимся на север? Махнем в Джексонвилль, или в Чарльстон, или в Атлантик-Сити, а то и в Нью-Йорк?

- С ума сошел? Я же не могу там показаться!

- Послушай, мы проведем в каждом городе не больше нескольких дней. Обновим свой гардероб, поживем в хороших отелях, сходим в кино, в кабаре...

- Ты хочешь, чтобы меня прикончили? - холодно спросила она, сразу забыв про слезы. - Я же говорила тебе...

- Роуз, милая, да нам не о чем беспокоиться, если все, что ты мне рассказала, - правда!

- Если? - заорала она и, схватив кухонный тесак, вонзила его в стол. Слава богу, что не в меня.

- Полегче, Роуз. Ведь если бы я тебе не верил, я бы не предложил туда съездить. Жизнь на островах - чудесная штука, но иногда надо встряхнуться. Здешняя скучища надоедает. Это Анселю хорошо - он тут родился и вырос. Нам тоже неплохо - вот только последние дни нас доконали. Если бы мы вырывались на пару-тройку недель в большой город и... удовлетворяли свою страсть к развлечениям, мы сумели бы прожить тут до конца своих дней. Но в противном случае - мы же тут просто свихнемся!

- Я не свихнусь.

- Да? Ты посмотри на себя - ты стала такая издерганная, просто на грани буйного помешательства. Да и у меня нервишки ни к черту. А дождь ещё продлится не меньше недели, а то и две. - Я говорил ровно и ласково, как хороший коммивояжер.

- Ты только не волнуйся. На меня просто что-то нашло. Теперь все в порядке.

- Но я бы хотел сменить обстановку.

- Ты только что ездил в Порт-о-Пренс. Если хочешь снова отправиться в путешествие - скатертью дорожка. Но только один!

- Милая, в Порт-о-Пренсе я толкался на улицах, обедал в ресторанах, разок сходил в кино. Но меня постоянно преследовало какое-то беспокойное чувство. Без тебя мне везде тошно. Понятно? Таймс-сквер без тебя будет мне не в радость!

Она долго смотрела на меня изучающим взглядом - её лицо постепенно утрачивало выражение суровой непреклонности. Я вдруг подумал, что мой план провалился. Но не стал об этом жалеть - в конце концов, за одну улыбку Роуз можно было пожертвовать всем чем угодно. Она подошла, взгромоздилась мне на колени, поцеловала и промурлыкала:

- Мне таких слов ещё никто не говорил, Мики,,,

Я обнял её и стал размышлять, чего ради мучаю себя. И все же из-под этих самодовольных чувств наружу карабкалось необоримое желание узнать, врала ли она мне.

- Я тут думал о твоей истории. О Йозефе...

- Неужели надо опять про это?

- Надо! Так вот, я думал-думал и вот что я тебе скажу обо всем об этом. Милая, по-моему, ты напрасно себя запугиваешь. Ты испугалась собственной тени. Ну, скажем...

- Тени? Да меня же хотели убить!

Я поцеловал её в щеку.

- Роуз, успокойся. Я же не хочу тебя испугать. В этой хижине кроме нас никого нет. Чего ты боишься? Я просто хочу поделиться с тобой своими соображениями, а ты мне скажешь, прав я или нет. Ладно?

Ее пальцы опять побежали по моему плечу.

- Ну, я тебя в это втравила, так что ты имеешь полное право задавать вопросы.

- Зачем ты о "правах". Мы же не в суде. Я только хочу, чтобы нам обоим было хорошо. А теперь вернемся к твоему рассказу. И давай сразу договоримся: ты была расстроена, испугана, взвинчена - что естественно. Йозеф был твоим мужем и...

- Но я его не любила!

- Дорогая, представь: мы узнаем, что Ансель убит, разве ты не расстроишься - хотя бы чуть-чуть?

- Ладно, допустим, я была расстроена. Но то ты хочешь этим доказать?

- Ах Роуз, да перестань ты корчить из себя адвоката! На улице дождь нам все равно нечего делать. Мы просто убиваем время за приятной беседой. Итак, когда тебе впервые в голову пришла мысль, что тебя хотят... убить? Когда тот парень наставил на тебя "пушку" в пустой квартире? Но это же старый трюк легавых - напустить на свидетеля страху! Однажды, помню, в детстве, полицейские пытались отвадить нас от купания у причалов нагишом. Подошли двое к доку, сделали нам предупреждение. А один из них все поигрывал своей дубинкой. Для пущего эффекта. Ну, не стали бы они и впрямь дубасить десятилетних мальцов!

- Мики, ты что, хочешь сказать, что я чокнутая?

- Нет, конечно. Знаешь, когда тот легаш поиграл у нас перед носом своей дубинкой, мы знаешь как сдрейфили! Еще ты говорила, что на улице за тобой был хвост, что тебе кто-то досаждал в отеле. Я верю, что все так и было, но может быть, это тоже была такая игра - просто они хотели тебя припугнуть. Какой-то прохожий толкает тебя на улице, кто-то ещё делает тебе на ухо непристойное предложение, а твои "топтуны" при этом и ухом не ведут. Но подумай вот о чем: если они тебя и впрямь "вели", может, им дали указание ни во что не вмешиваться. Да к тому же какой же уличный шутник не приколется к такой видной девице, как ты? Потом ты сказала, что тебя пытались сбить на машине двое, похожие на полицейских. Может и так, а может, в машине сидели просто два алкаша. Ну и наконец, ты уверяла меня, что видела в Майами Кислого. Может, это был он, но может, просто турист, каких там тысячи. Мало ли в Америке мужиков с деформированными носами! А теперь давай ещё вот что учтем. Полиции нужна не ты, а деньги. Но они ведь не знают наверняка, есть у тебя деньги или нет. Если да, то самое большое, что они могут сделать - это потребовать их назад. Ты взяла деньги, которые оставил в твоем чемодане муж - это что, преступление?

- Во время шторма ты рисковал жизнью, спасая мои деньги. Помнишь, что ты мне тогда сказал?

- Да, и сейчас скажу: быть при бабках - это большое удобство в жизни! Но сейчас я хочу сказать другое: ты чистенькая - с какой стороны ни посмотри. И еще, прошло уже два года, и если твой трюк с перевернувшимся катером сработал, полиция о тебе уже и думать забыла.

- Ну, и к чему эта лекция, Мики?

- К тому, что тебе нет смысла прятаться, нам нет смысла торчать на этом дурацком острове до конца своих дней.

- Значит, ты не поверил тому, что я тебе рассказала третьего дня?

- Главное, что ты сама в это поверила. Ты просто все преувеличила, накрутила себя и стал жертвой собственного вымысла. Очнись, милая! Мы в безопасности! Ты была настолько не в себе, что штраф за неправильную парковку или ошибочный телефонный звонок мог бы тебя...

- Мики, я молю Бога, чтобы ты не испытал в жизни такого страха! - Роуз встала и прошлась по комнате. - Ты на самом деле хочешь сказать, что не веришь мне. Не доверяешь.

- Милая, я же не лез к тебе в душу с расспросами, когда думал, что у тебя нелады с законом. И запомни, если ты вляпалась во что-то нехорошее, то ведь и я с тобой тоже - но я бы не заставлял тебя рисковать головой за здорово живешь. Роуз, взгляни на все трезво. Вот ты только что вспылила и тут же подумала, что я гад ползучий, что ничего у нас не получится и нам надо расстаться. В минуту гнева или страха реальные пропорции вещей искажаются. Я уверен, что нам нечего бояться и не стоит заточать себя на этом острове. Если бы это было необходимо, что ж, пришлось бы смириться. Но в этом нет никакой необходимости.

- Ну почему ты так считаешь? Неужели только мой труп убедит тебя в твоей неправоте?

Я подошел к ней и обнял.

- Неужели ты думаешь, что я способен подвергнуть хоть малейшему риску твою жизнь? Разве я дал тебе повод так думать? Или ты полагаешь, что я могу тебя сдать полиции? - Я набрал полную грудь воздуха и выложил главный козырь. - Кроме всего прочего, мне нужно перебрать двигатель и заменить охладительную систему. Этот радиатор уже ни к черту не годен. Причем ни в Джорджтауне, ни в Кингстоне механики мне не помогут. Ехать надо в Штаты. Вот что я тебе предлагаю. Мы пробудем в Штатах месяц-два, а потом вернемся. Я не предлагаю тебе отправиться в Гавану или в Кингстон - потому что два рослых американца там бросались бы в глаза. А в Чарльстоне или Саванне - ну кто заинтересуется какой-то приблудной яхточкой? - Роуз шевельнулась в моих объятьях. - А если ты только почувствуешь хотя бы наималейший намек на опасность, мы снимемся с якоря...

Роуз пошла к холодильнику, который был еле жив из-за перепадов напряжения, и достала коробочку плавленого сыра. Она выковыряла пальцем кусочек и стала медленно жевать. Потом отерла губы тыльной стороной ладони и решительно тряхнула головой.

- Нет, ты все-таки прав, Мики. Еще два дня этого дождя - и я слечу с катушек. Нечего меня дурить - тебе не нужен новый радиатор. Мы уедем. Уедем к черт отсюда. Но видит Бог, как же я боюсь!

6.

Когда мы бросили якорь в Джексонвиле, Флорида, прошло уже почти два месяца с той жаркой дискуссии в нашей хижине на островке Анселя. Мы оба согласились предпринять кое-какие меры предосторожности. Мы регистрировались в отелях как мистер и миссис Мики Андерсон из Тампы, я заказал визитные карточки оптового торговца креветками и запасся целым ворохом дополнительных "удостоверений" - фальшивой членской карточкой клуба "Львов" и фальшивым же удостоверением члена книжного клуба. Роуз коротко постриглась и выкрасила волосы в черный цвет, надела очки с простыми стеклами и щеголяла в простецком, почти неряшливом платьишке. Мы записали в столбик три имени, которые Йозеф шептал во сне: Уильям Кислый, Ми-Люси-а и Гутсрэт, что было похоже на английское "гуд рэт" - "хорошая крыса". Причаливая в очередном порту, мы первым делом бежали к телефонной будке и искали в справочнике этих незнакомцев. Мы решили не выделяться из толпы, не сорить деньгами и чемодан с "зеленью" держать взаперти на "Морской принцессе". Роуз наотрез отказалась от захода в Майами, хотя согласилась с моим планом продефилировать вдоль восточного побережья, а потом вернуться обратно на наш остров. Анселю мы сказали, что едем показаться по Мексиканскому заливу и вернемся через несколько месяцев.

Путешествие было не из приятных. Едва завидев судно с американским флагом, Роуз так мандражировала, что я готов был прыгнуть за борт. Но на мои предложения вернуться она отвечала, что раз кости уже брошены, ей хочется увидеть, что из этого всего выйдет. В первый наш вечер в Джексонвиле мы наскоро перекусили в портовом ресторанчике, полистали телефонную книгу и проспали часов пятнадцать на яхте. Роуз вовсю миловалась со мной, пытаясь удержать в койке, но все же ближе к вечеру следующего дня мы отправились на берег. Заменить радиатор оказалось делом пятнадцати минут. После чего мы накупили какой-никакой одежонки и сняли номер в приличном отеле. Впервые за последние несколько лет я надел костюм и галстук.

Весь вечер мы просидели в номере, Роуз - в обнимку с бутылкой. Но алкоголь никак не помогал ей заглушить нервозность. На следующий день мы сходили в кино, посмотрели телик в баре и, вернувшись в отель, завалились спать. Я проснулся первый и, лежа в горячей ванне, окончательно решил, что все россказни Роуз - сущая чепуха. И не стоило ей из-за своих фантазий так себя терзать.

К моему удивлению, Роуз была очень спокойна. Когда же я заикнулся было о возвращении на Каймановы острова, она возразила, что надо бы ещё побыть в городе, чтобы сполна насладиться нашим "отпуском". После того, как мы облазили весь Джексонвиль, настроение у Роуз заметно поднялось, и она как-то даже пошутила, что купленный мною костюм смахивает на выходную униформу гробовщика. Мы пошли в ближайший универмаг и купили мне недорогой блейзер и слаксы. А она купила платье мешком, в котором выглядела потрясающе.

Через два дня мы отплыли в Чарльстон, а оттуда в Уилмингтон. В каждом городе мы "гуляли" напропалую - особенно мы оторвались в Чарльстоне, где отдали должное местной ночной жизни и досыта насмотрелись фильмов. Роуз была весела как никогда. И однажды в постели она вдруг сказала, что скорее всего я прав и все её страхи - плод её больного воображения. Мы, конечно, все равно везде изучали телефонные справочники, старались не заговаривать с незнакомыми людьми в барах и вели скромную и неприметную жизнь. Но если Роуз совершенно успокоилась, теперь занервничал я. Ну вот, думал я, мы в Штатах - и что я себе доказал? Только то, что рассказ Роуз оказался, как я и подозревал, чистейшей фантазией. А я ещё больше отдалился от правды. И теперь я не оставлял её без присмотра ни на минуту. Меня не покидало тревожное подозрение, что коль скоро Роуз ощущает себя в безопасности, она в любой момент может сделать ноги и вернуться к тому парню, который и дал ей на хранение этот чемодан с деньгами. Ее явное нежелание возвращаться под крылышко к Анселю казалось мне особенно подозрительным.

Я говорил ей, что мы забрались слишком далеко на север - хватит! Я уже и сам не хотел ехать в Нью-Йорк и настаивал, чтобы мы вернулись на остров. У меня возникла новая идея. Я ужасно гордился "Морской принцессой" и считал, что ей под силу любые переходы. Как опытный моряк, я был наслышан о суровых штормах близ мыса Гаттерас и мне захотелось испытать свою яхту. Я был похож на желторотого лихача, который мечтал выжать на своей колымаге сто миль в час, не думая о последствиях этого спурта.

Мы договорились обогнуть мыс и сделать остановку в Норфолке, а потом вернуться на Кайманы, бросая якорь в ещё не исследованных нами портовых городках. Я внимательно изучил карты и прогноз погоды, запомнил все рыбацкие небылицы. Даже Роуз и та с восторгом ожидала нашего плавания. Мы отплыли в Норфолк, но океан у мыса Гаттерас был тих как мирная заводь. Я даже обиделся.

Норфолк нам не понравился. В марте там оказалось довольно холодно, и нам пришлось обзавестись пальто. Так что, проторчав там два дня, мы поставили парус и двинулись дальше на юг. Мы уже почти обогнули мыс, как вдруг нас настиг ураган: волны швыряли "Морскую принцессу" из стороны в сторону. Шторм яростно налетел с юго-востока, принеся с собой снег и дождь. Хотя по радио предупредили о "возможном ненастье", это было похуже смерча. Волны выше нашей грот-мачты трепали "Морскую принцессу" так, что Роуз страшно перепугалась. Я и сам струхнул не на шутку. Я попытался вывести яхту в море, опасаясь, как бы мы не напоролись на прибрежные рифы. Я запер Роуз в каюте, а сам встал у штурвала, перевязавшись веревкой, чтобы меня не смыло за борт.

Ледяная вода заливала под зюйдвестку, а когда я пытался зарифить грот, у меня едва не сломались пальцы. С каждой минутой шторм крепчал. Оставалось одно - повернуть назад и довериться воле ураганного ветра. Каркас грота лопнул, а бакштаги и снасти пустились в безумный танец. Мне удалось-таки убрать грот и даже с одним кливером мы понеслись по ветру на север как гоночный катер. Радиопровода были сметены, шлюпка разбита, крышу кокпита тоже смыло.

Так нас несло шквальным ветром всю ночь. Я продрог до костей. Под утро кливер разлетелся в клочья - я удивлялся, как это он так долго держался. Тут я решил, что мы уже достаточно далеко в открытом море и можно занайтовать штурвал и встать на плавучий якорь. Да и делать больше было нечего.

Я спустился в каюту. Там царил форменный кавардак. Повсюду были раскиданы осколки посуды и вещи. Роуз лежала на койке и стонала. Я попросил её заткнуться, после чего поел и опрокинул пару стаканчиков виски. Невзирая на чудовищную болтанку - можно было подумать, что нас упрятали в футбольный мяч и вбросили в поле, - я снова почувствовал себя человеком.

Я заставил Роуз допить бутылку, но это её не утихомирило. Она лежала свернувшись калачиком и в глазах у неё стоял ужас. Я сел на одеяла и стал морально готовиться к неминуемой смерти.

Но к рассвету океан чуть успокоился. Я вышел на палубу. Ветер стих. Такелаж был цел и, запустив оба дизеля, по компасу взял курс на запад. Одно меня заботило - надолго ли нам хватит горючего. Я запустил помпы, но к счастью оказалось, что мы набрали немного воды. Небо расчистилось, в вышине пролетали самолеты. Я позвал Роуз на палубу. Здесь ей стало лучше - свежий ветер подействовал на неё как понюшка кокаина. Через несколько часов мы пристроились в корму проржавевшему "купцу" и смотрели, как матросы вяло машут нам руками. Наверное, они приняли меня за богатенького яхтовладельца, отправившегося на морскую прогулку.

Навстречу нам стало попадаться больше кораблей, а вскоре показался и берег. А ещё через два часа мы пришвартовались в Эсбюри-Парке, Нью-Джерси. Вот в какую даль отнес нас шторм. И если не считать потери шлюпки, кливера и парусов помельче, яхта с честью вышла из поединка со штормом.

Стоял солнечный день, правда, было холодно, и на земле лежала тонкая пленка снега. Сойдя на берег позавтракать, мы прочитали в газете, что на восточное побережье обрушился "ураган чудовищной силы" и разрушил множество частных лодок и летних домиков. Когда я предложил Роуз вернуться на "Морскую принцессу", она напрочь отказалась и тогда я оставил её в какой-то забегаловке, а сам пошел искать судоремонтную мастерскую. Там я договорился с двумя пройдохами, которые обещали выволочь яхту на берег, починить такелаж, очистить киль и заново выкрасить.

Мы сняли номер в дешевеньком отеле. Роуз настаивала, чтобы я продал яхту, а мы вернулись на острова и подыскали там себе новое судно. Я попросил её помолчать. Правда, настроение у меня было великолепное. Я чувствовал себя бравым морским волком, который победил шторм.

Следующие несколько дней мы шатались по территории дока, и я даже помогал пройдохам ремонтировать яхту. Мне просто не хотелось отлучаться надолго от тайника, где в укромном месте хранились наши денежки. "Морская принцесса" произвела должное впечатление на владельца мастерской и, видя, какая дрянь наросла у неё на киле, он явно понял, что мы прибыли с Карибских островов. Роуз проводила время в киношках, а вечерами мы долго гуляли по продуваемой всеми ветрами набережной или сидели в баре и смотрели телик.

Спустя пару дней Роуз уже посмеивалась, вспоминая, как мы, перепуганные, во время шторма валялись на своих койках, и я понимал, что она восхищалась, как я в одиночку вывел "Морскую принцессу" из шторма целехонькой.

После того, как яхту спустили на воду - она обзавелась новой шлюпочкой и сияла как новенькая (ремонт обошелся нам в 569 "баксов"), - мы решили пробыть в Эсбюри ещё какое-то время. Приближался очередной шторм. Я поставил яхту в док и замкнул каюту на ключ. Поскольку вероятность грабежа в частном доке была невелика, мистер и миссис Андерсон решили прошвырнуться в Атлантик-Сити. Там мы поселились в шикарном отеле, а Роуз купила себе новое платье в обтяжку. Мы классно поужинали, сходили в кино, а потом завалились в ночной клуб. Оказавшись в Атлантик-Сити, Роуз немного нервничала, потому что она как-то выступала здесь, но быстро успокоилась, увидев, что её старый клуб снесли и на его месте вырос жилой дом.

Мы сидели в роскошном кабаре и посмеивались шуточкам эстрадного комика. Роуз комментировала мне на ухо выступление комика и сообщала, сколько получают музыканты за вечер. И вдруг я почувствовал, как напряглось под столом её бедро, прижатое к моей ноге. Я взглянул на нее: Роуз уткнула взгляд в скатерть - на фоне темной оправы её лже-очков и черных волос лицо казалось смертельно-бледным. Даже её загар куда-то вмиг пропал.

- Тебе нехорошо? - озабоченно спросил я.

- Боже, Мики! Это он!

- Кто? - Я стал озираться по сторонам. - Кто, милая?

- Федеральный агент, который пытался меня убить!

- Да где? - внутри у меня все похолодело - я вдруг подумал, что Роуз рехнулась.

- Столик в углу, около колонны. Вон тот здоровенный парень с рыжей девкой. Господи, ну зачем мы только приехали в Штаты!

- Спокойно! - Я снова оглянулся и без труда засек его. Он сверлил взглядом наш столик. Хорошо сложенный, худощавый красавчик - с мерзкой физиономией. Похоже, он прекрасно знал цену своему умению махать кулаками. Моложе меня. Лет пять-шесть назад небось блистал в молодежной футбольной команде.

Поигрывая ложечкой, я задал дурацкий вопрос:

- Ты уверена? - По тому, как этот хмырь глядел на нас, было видно, что уж он-то точно уверен.

- Конечно! - её голос дрожал.

- Слушай меня внимательно! - Я положил ладонь на её бедро. - Мы будем сидеть тут и делать вид, что ничего не происходит. С этими волосами и с очками он тебя вряд ли узнал. Даже если он к нам подойдет, нам нечего бояться: мы с тобой туристы, супруги Андерсон.

- Нет! Это он пытался меня убить!

Я вдруг понял, каким же болваном выгляжу. Мне-то чего трястись? Даже если это доказывало что безумный рассказ Роуз был правдой, то ведь она чистенькая. Я взял её за руку - рука была холодная, как у мертвеца.

- Не волнуйся. Если он станет возникать, я его утихомирю.

Роуз посмотрела на меня и выдавила натянутую улыбочку, показавшуюся мне прощальной.

- Нет, Мики. Сиди и не рыпайся. Ему скажи, что я сама к тебе подсела и ты меня не знаешь. Я отсижусь в гальюне. Если он попытается... постарайся преградить ему путь. И береги себя!

Не успел я даже спросить, что все это значит, как Роуз выскочила из-за столика. Вцепившись в свою сумочку, она слабо улыбнулась мне и направилась в дамский туалет - он находился у входа в клуб. Отороченное мехом пальто, которое Роуз купила несколько дней назад, осталось висеть на спинке стула.

Пока я раздумывал, зачем ей понадобилось идти в туалет, громила встал. С разных сторон они с Роуз устремились к выходу из зала. Я встал и бросился ему наперерез. Роуз уже почти бежала, а он меня не видел.

Когда Роуз вбежала на лесенку, ведущую в вестибюль, я заметил, как его рука юркнула в карман брюк - на мгновение пола его пиджака отлетела в сторону - и тут я увидел, что он схватился за торчащий из кобуры пистолет!

Тут я перешел на бег и со всего размаха въехал ему в плечо. Он споткнулся, а я завел вокруг него танец, которому научился в пору своих занятий борьбой. Я наступил левой ногой на его правую ступню, и когда он перекувырнулся через мое правое колено, врезал ему в живот. Согнувшись пополам, он рухнул на ковер. Он не вырубился - только на мгновенье потерял дар речи, как бывает после хука под дых.

Я скорчил идиотскую ухмылочку, пытаясь представить все досадным недоразумением. К нам заспешили два официанта. А Роуз и след простыл. Она, видно, успела-таки скрыться в женском туалете. Я наклонился и обхватил громилу за талию - якобы помочь ему подняться. Сомнений не было - на поясе у него висела "пушка": я сразу ощутил очертания. Я приготовился было быстренько пробежаться по его карманам, чтобы понять, кто же он такой, но официанты уже были тут как тут. Я криво усмехнулся и пробормотал что-то насчет своей неуклюжести. Угрюмый здоровяк, явно местный вышибала, помог мне поставить громилу на ноги. Вокруг нас начала собираться толпа, но и официанты и вышибала были ушлые ребята: не успел я и глазом моргнуть, как нас препроводили в кабинет менеджера. И пока я сетовал на свою неловкость, на горизонте появился полицейский.

Менеджер оказался вертким лысаном в смокинге - он быстро стал доказывать полицейскому, что все под контролем. Громила тем временем уже пришел в себя, посветил полицейскому в рожу каким-то удостоверением и прихрамывая выскочил из кабинета. Полицейский тоже слинял. Я двинул было за ними, но наткнулся на шеренгу официантов.

- Что за черт? - грозно спросил я.

- Спокойно, нам не нужны неприятности! - отозвался менеджер. На меня надвинулась туша вышибалы.

- Мне тоже не нужны неприятности. Но моя девушка пошла в уборную, и она станет беспокоиться, куда это я делся... - Я осекся и чуть было не откусил себе свой дурацкий язык. Ну какого черта надо было сболтнуть, что Роуз пошла в сортир? Может, она все ещё там сидит, прячется!

Тут вернулся полицейский.

- А вы сядьте лучше! - рявкнул он на меня. И красноречиво потряс в воздухе своей дубинкой.

Я присел на край стола. Что же делать? Несколько минут в кабинете стояла гробовая тишина. Потом вбежал громила с перекошенным лицом. Он шепотом посовещался с полицейским, стреляя в меня взглядом. Полицейский попросил менеджера и официантов удалиться.

- Знаешь, Джордж, я не в курсе, но одно могу сказать: клубу не нужны неприятности! - бросил менеджер на ходу.

Полицейский Джордж кивнул и выпроводил его вон. Потом закрыл дверь и прислонился к ней, держась рукой за кобуру.

Интуиция подсказала мне, что сейчас, возможно, меня будут бить. В голове промелькнула шальная мысль: если начнется потасовка, то, очень может статься, я этих двоих сумею уложить. Но если они вытащат свои "пушки", я пропал. Чего Роуз хотела от меня - чтобы я их задержал? Или она все ещё сидит в сортире? Может, её там тошнит. Или она дожидается меня где-то на улице? Или...

Громила вырос перед моим носом, уперев руки в боки.

- Как ваше имя, мистер? - бросил он.

Но я решил потянуть время и завел свою песню.

- А вы кто такой? И как это понимать?

- Вопросы задаю я! - У него явно чесались руки.

Я с удивлением услышал свой смиренный голос:

- Если вы сотрудник наших правоохранительных органов, я прошу вас предъявить соответствующее удостоверение! - Я взглянул на полицейского у двери и невинно произнес: - Офицер, у этого джентльмена в кармане оружие.

- Он федеральный агент, - прохрипел полицейский.

- Да что вы! - Я был поражен - ну надо же: отправил в нокдаун федерала! Но тогда, выходит, рассказ Роуз о полицейском, который пытался её убить - чистая правда!

- Ваше имя?

- Я совершенно случайно сшиб вас с ног, разве это федеральное преступление?

- Я спросил, как ваше имя, мистер!

- Меня зовут Мики Андерсон. Я здесь проездом, остановился в отеле на побережье. Я не понимаю, к чему эта демонстрация силы, но требую предоставить мне право позвонить своему адвокату. Это Джексон Клэр, из Нью-Йорка.

Имя крупного нью-йоркского адвоката я вычитал в газетах. По лицу федерального агента пробежала тень. Он продолжал уже почти вежливым тоном:

- Мистер Андерсон, я только прошу вашего содействия - как гражданина. Меня интересует женщина, с которой вы сидели за одним столиком...

- Она в розыске?

- Я не сказал, что она в розыске. Я просто хотел поболтать с ней, узнать, может ли она предоставить интересующую меня информацию.

- Поболтать с ней? Так вы болтаете с людьми - под прицелом пистолета!

- Какого пистолета? - встрял полицейский.

Федеральный агент быстро отреагировал.

- Да ну что вы! Я просто проверил, застегнута ли кобура! Так вы нарочно меня сбили с ног?

- Нет, сэр, - Я опять стал играть болвана. - Я просто шел в туалет и вдруг увидел, как вы схватились за кобуру. Я увлекся этим зрелищем и не заметил, как наступил вам на ногу... Вот и все.

- Где женщина, что была с вами?

- А разве её там нет? - спросил я изумленно.

- Она выбежала из клуба и смешалась с уличной толпой.

- Ну да? - Похоже, они не заметили, с каким облегчением я издал этот возглас. - А она мне сказала, что идет в дамскую комнату, вот и я решил сходить... Офицер, я разумеется, не хочу неприятностей, я, знаете, приехал посмотреть город и все такое... На набережной у меня завязался разговор с девушкой и слово за слово, я назначил ей встречу в этом клубе. Она назвалась Джейн и...

- Где она остановилась?

Я глупо ухмыльнулся.

- Понятия не имею. Мы не успели подойти к этой теме.

- Вы сами откуда?

- Я? Я же сказал: неприятности мне не нужны. Я ничего не знаю. Офицер, я женатый человек. Я вам рассказал все, что мне известно об этой даме. Если вы хотите задавать мне вопросы, я настаиваю на встрече с моим адвокатом.

Громила смутился. Я у него явно не вызывал доверия. Пожав плечами, он отрезал:

- Свободны! Вы, мистер, и сами не знаете, как же вам сегодня повезло! Я бы мог упрятать вас за решетку за нападение... Идите!

Я направился к двери, а полицейский достал записную книжку и ручку.

- Дайте-ка я запишу ваше имя и координаты.

Громила в два прыжка опередил меня - он все ещё хромал - и что-то прошептал полицейскому на ухо. Одну руку он положил Джорджу на плечо, а другой рукой открыл мне дверь. Выходя, я услышал слова полицейского:

- Ну ладно, если вы так хотите...

Я стоял в вестибюле ночного клуба и, озираясь по сторонам, искал глазами Роуз. Подошел менеджер и когда я спросил, сколько с меня, он только махнул рукой: мол, проваливай поскорее и все тут. Я взял пальто в гардеробе и попросил гардеробщицу сходить в дамский туалет и поискать там "Джейн". Гардеробщица была совсем молоденькая девушка с сильно накрашенным кукольным личиком.

- Если вы спрашиваете о высокой даме, - ответила кукла, - так она туда и не заходила. Она вышла прямо на улицу.

- Вы сами видели?

- Я уже сказала тому сыщику, что не имею обыкновения следить, кто ходит в туалет. Но её я запомнила, потому что она была высокая и красивая. И ушла без пальто. Больше я ничего не знаю.

Я положил на стойку десятидолларовую бумажку.

- Не знаете, куда бы она могла пойти?

- Мистер, у меня же глаза, а не перископы. Я тут сижу - как же я могу видеть, куда она пошла? - Кукла глянула на десятку. - Я могла бы набрехать вам, что она пошла к набережной. Но я вам честно говорю: не знаю.

- Ладно, бери десятку. Это тебе за честность.

На улице было сыро и противно. Без пальто Роуз могла бы простудиться... Но где же она? Куда могла пойти? У тротуара стояло два такси, но я решил, что спрашивать у таксистов про Роуз бесполезно. Картинно оглядевшись вокруг, я зашагал по улице. Пройдя квартал, свернул в темный проулок с немыми мрачными домами. Постоял. Кажется, за мной не следили. Петляя по переулкам, я добрался до отеля. Моему самолюбию льстило то, как ловко я обошелся с мистером из Вашингтона. Не хуже, чем вывел "Морскую принцессу" из шторма. Теперь оставалось только найти Роуз - уж теперь-то она расскажет мне все начистоту!

Ключ от номера висел у портье, но я поднимался наверх, ожидая, что Роуз выскочит на меня из какого-нибудь темного угла. Мертвая тишина номера озадачила и опечалила меня. Я сел на кровать и закурил сигару. Оставалось только ждать, когда Роуз или придет в отель или позвонит.

Я снял пальто и галстук и включил радио. Но нельзя же вот так просто сидеть. Я говорил себе, что это она виновата во всех наших несчастьях если бы она рассказал мне правду сразу, мы бы носа не высунули с Анселева острова. Но разве происшествие в клубе доказывало, что Роуз поведала мне правду? Федеральный агент, который не видел Роуз два года и никак не мог узнать её в клубе, ни с того ни с сего бежит за ней с "пушкой" наперевес? Да что же такое натворила Роуз, коли за ней развернулась такая охота? Если бы я его не задержал, неужели он бы её пристрелил? Или он только хотел её припугнуть? Потом он с ходу поверил моей болтовне насчет адвоката и не разрешил местному легашу составить протокол. Почему? И еще: мне он сказал, что Роуз не в розыске. Мда, а как бы он вел себя, если бы она была в розыске!

Все это казалось полнейшей бессмыслицей. Федерал прекрасно понимал, что я его сбил с ног вовсе не случайно. Он бы мог заволочь меня в ближайший участок и отметелить там до потери пульса, а он был чуть ли не учтив. Почему?

Я долго ломал над этими "почему" голову, пока она не разболелась. Даже сигара казалась мне отравой. Радиоведущий объявил время: два часа ночи. Надо было что-то предпринять - не сидеть же сиднем до утра. А вдруг Роуз прячется где-нибудь на пляже, ждет меня и дрожит от холода? Но если я уйду из отеля, как же она со мной свяжется? А может, отправиться прямиком в полицию, поскандалить там - а если там ещё и окажется громила из Вашингтона, выяснить у него наконец, что это за дела у него с Роуз и почему он бегает за ней с пистолетом.

Черт, я понапрасну терял время. Прошло два часа. Роуз возможно, уже мертва или... Роуз должна была догадаться, что мне пришлось рассказать им про "мистера Андерсона" и назвать этот отель - тут уж, наверное, полным-полно шпиков... Она могла бы по крайней мере позвонить и сказать... Что сказать? Ну и дурак же я! Уж если они выставили наружное наблюдение у отеля, то и к телефонным проводам прильнули - как пить дать!

Я поднял трубку проверить, работает ли телефон. Телефон работал. А как проверить, прослушивается ли линия? По гудку? Тут я увидел под телефонным аппаратом несколько справочников и вспомнил, что мы даже не поинтересовались, проживают ли в Атлантик-Сити наши люди. Я стал листать книгу. Ничего. Там ещё лежал справочник абонентов в Филадельфии и толстенный нью-йоркский.

От нечего делать, я проверил филадельфийскую телефонную книгу. Ни Уильяма Кислого, ни Гутсрэта. В нью-йоркском справочнике тоже их не оказалось. Чтобы убить время я прочитал все фамилии на Г и К. В Нью-Йорке проживал Уильям Кизлы на 113-й улице и Вилли Кислы на Корк-авеню. Я обрадовался - либо тот, либо другой мог быть как-то связан с Роуз. Но унылая тишина номера вновь пробудила во мне отчаяние. Какая разница, правду мне рассказала Роуз или наврала - главное, где она! Или громила её взял? Или она все ещё ждет меня возле ночного клуба?

Мне не давала покоя мысль - почему Роуз сказала, что идет в уборную, а сама рванула на улицу? Зачем-то пальто оставила. Если она собралась сделать ноги, почему же прямо об этом не сказала? Или она мне больше не доверяла? Или просто все это время использовала меня как свое прикрытие? Или она и впрямь собралась спрятаться в дамской комнате, а увидев, что громила её настигает, в последнюю секунду передумала? Но успела меня предупредить, чтобы я им наплел, будто она меня подцепила... В одном я не сомневался: Роуз была страшно напугана.

В три часа утра я уже места себе не находил. Сунув ночному портье пятерку в руку, я попросил:

- Если миссис Андерсон позвонит или вернется, передайте ей, что я позвоню или приду через час. Пусть она меня дождется или оставит записку.

Представляю, как это прозвучало. Он понимающе усмехнулся.

- Обязательно передам, мистер Андерсон.

Я был на взводе и чуть было не смазал кулаком у него с рожи эту ухмылочку. Но войдя в роль великого сыщика, я ответил ему с той уже усмешкой:

- Я сегодня малость надрался, и она показала характер.

- Это пройдет, - успокоил меня знаток человеческих душ.

- Пойду прогуляюсь. А вы ей передайте - если она появится.

Я зашагал по пустынным улицам к ночному клубу. Он уже был закрыт и сквозь стеклянную дверь я увидел, как парень в выношенной армейской куртке приступил к мытью пола. Выгнув шею, я смог ещё заметить у стойки менеджера - в компании бармена и вышибалы он подсчитывал выручку. Я медленно обошел весь квартал, заглядывая во все закоулки, где бы Роуз могла спрятаться. Не забывал я и поглядывать через плечо - за мной могли следить. Я пытался придумать себе легенду на тот случай, если попаду в лапы ночному полицейскому, но на ум не шло ничего путного. За углом, недалеко от клуба я наткнулся на обшарпанный домину со стеклянным вестибюлем - над его входом горела надпись "ТУРИСТ". Все окна в этом приюте для путешественников были темны. Я позвонил в звонок.

Через какое-то время в вестибюле вспыхнул свет и к запертой двери пришлепал, зевая во весь рот, сонный страж в допотопном ночном халате. На вид ему было лет тридцать пять. Худое лицо, отвисшая тяжелая челюсть, длинные волосы торчали над головой точно куски пакли, а голым ногам, видневшимся из-под халата, явно было зябко.

- Это вы звонили? - поинтересовался он.

- У вас сегодня не поселилась высокая дама? Около полуночи.

Он заморгал и почесал рукой бок.

- Никто ко мне не заселялся сегодня, офицер.

- Я не полицейский. Вы уверены?

- Нет, ну это ж надо! Вы разбудили меня среди ночи, только чтобы задать этот вопрос? Мне бы надо проучить вас!

- Кончайте строить из себя крутого! У вас для этого слишком хлипкое сложение, - миролюбиво отозвался я и призывно помахал перед его носом пятидолларовой бумажкой. - Вот, купите себе карлсбадской воды. Так никто не вселялся к вам сегодня около полуночи?

Он приоткрыл дверь пошире, чтобы выудить банкноту из моих пальцев.

- Уж не знаю, стоило ли ради этой мелочи вставать. У нас уже несколько месяцев ни одной живой души нет. Летом у нас приток большой. - Он поднес банкноту к глазам и увидел, что это пятерка. - Что-нибудь еще?

- Ладно, спите спокойно! - Я повернулся и пошел. Ну вот - урок для сыщиков: вызвать человека на откровенность легче пятеркой, чем полицейским значком. Я обошел квартал в обратном направлении и, дойдя до набережной, даже заглянул под деревянные мостки. Потом я присел на каменные ступеньки и вытряхнул из башмаков песок. Волны лениво набегали на берег и разбивались о волноломы, вздымаясь во тьме белым пенистым веером. Вдалеке я заметил мерцающие огоньки корабля. Океан излучал безмятежный покой. Я ещё раз проклял свою беспечность - какого черта мы сюда приперлись...

Я вернулся к клубу. В глубине горел свет. Я постучал по стеклянной двери монеткой. Стук получился пугающе громкий. Через минуту показался ночной сторож в армейской куртке и спросил, что мне надо. Я сказал, что потерял в клубе одну вещицу. Он посоветовал прийти завтра с утра. Приложив к стеклу две десятки, я громко сказал:

- Нет, все-таки лучше мне сейчас посмотреть.

Он заколебался. На куртке виднелась выцветшая нашивка "Рейнджер". Видно, место ночного сторожа было для него случайным приработком. С ремня у него свисал кожаный мешок с инструментами. Он вытащил оттуда большое долото и, отперев дверной замок левой рукой, бросил:

- Только быстро! У меня ещё полно работы. Что вы потеряли - зажигалку?

- Нет. Девушку. - Я шагнул внутрь. Приглядевшись к моему лицу, рейнджер-сторож забеспокоился.

Отступив на шаг назад, он спросил:

- Это из-за вас сегодня был тарарам в клубе?

- Какой ещё тарарам? - удивился я. - Дружище, от меня сбежала девчонка. В отель не вернулась, оставила тут свое пальто. Я подумал, может быть, она спряталась где-то здесь? Я просто хочу удостовериться, что тут её нет.

- Ну а если вы её найдете, что тогда? Мне неприятности не нужны.

Меня охватило чувство неописуемой радости: ну точно, Роуз здесь!

- Дружище, она не от меня сбежала. Она просто решила, что увидела тут своего мужа и дала деру. Я хочу ей помочь.

Я набавил ему ещё десятку. Он покачал головой. Тут я разглядел его получше: он был старше, чем мне показалось сначала.

- Дружище, если бы я пришел сюда с недобрыми намерениями, неужели ты думаешь, меня бы остановило твое долото? Я служил вместе с рейнджерами в Италии, и знаю, что вы ребята крепкие. Но и ты на меня посмотри. У меня перед тобой огромное преимущество и в весе и в опыте. Уж поверь: меня интересует только эта девушка, я боюсь, что она попала в беду.

- Ну ладно, поверю. Идите за мной.

Мы прошли в зал. На эстраде стояла зажженная лампа. Правда, свету от неё было немного, и в этом тусклом сиянии клуб казался старым и далеко не таким шикарным, как при полном освещении. На крошечной танцплощадке застыли два электрополотера. На столиках громоздились стулья вверх ножками - этакий зловещий мебельный лес.

- Подождите здесь, пока я схожу за ключами, - сказал сторож. Он нырнул под стойку бара и вытащил что-то из ящика. Не ключи, а черный пистолет 45-го калибра.

- Может, вы правду говорите, может нет, - сказал он спокойно. - У меня есть разрешение на эту штуку и я умею с ней обращаться. Так что не дурите.

- Только идиот стал бы тянуть на "сорок пятый"!

Махнув мне пистолетом, он приказал лечь на стойку с вытянутыми вперед руками. Я повиновался, наблюдая за ним в настенное зеркало. Мне подумалось, что сейчас он размозжит мне башку. Но он только обыскал меня и спросил:

- Ладно, вам что надо - её пальто?

- Можно мне встать нормально?

- Валяйте. Только запомните - каким бы героем вы ни были - мое преимущество в правой руке. И не подходите близко. Что вам надо?

Я бросил три десятки на прилавок.

- Гардеробщица уверяла меня, что моя девушка выбежала из клуба. Но я считаю, что она всех обхитрила. Позади здания есть аллейка для персонала. Куда она ведет?

- На кухню. Но она не могла вернуться и проскочить в здание незамеченной.

- А что у вас наверху? - Роуз могла вернуться и утащить повара к нему в квартирку. Она отчаянная девчонка!

- Вы что, ослепли? У нас же один этаж! И на крышу с улицы не попасть.

- А что подвал?

- Туда дверь с улицы. Но вашей подружке пришлось бы повозиться с тяжеленным замком. Пошли глянем. Идите впереди!

Подвал оказался чистеньким, хорошо освещенным помещением, уставленным штабелями ящиков со спиртным и съестными припасами.

- Роуз, это Мики! - позвал я. Звук моего голоса печальным эхом отлетел от низкого потолка и растворился в тишине. Я кивнул на запертую дверь в углу.

- Котельная. Там её быть не может.

- Посмотрим?

Он подошел к двери и отпер замок. В комнатушке стояли два котла и горелка. Мы поднялись наверх, прошли через кухню, заглянули в комнату с холодильником. Встав посреди эстрады, я снова позвал Роуз Но теперь даже эха не было.

- Экскурсия окончена. Все? - спросил он.

- Слушай, кончай ломать комедию! Где она?

- Вот что я вам скажу: когда я заступаю на смену, первое что мы делаем - это обход. Бывает, находим где-нибудь в углу спящего пьяного. Ее здесь нет. Если бы я её нашел, вызвал бы полицию. Не люблю связываться с пьяными бабами.

- Когда мы только-только познакомились, ты брякнул, что, мол, если она здесь... Мне показалось, тебе известно, что она - здесь?

- Мистер, я это так просто сказал - на тот случай, если она незаметно сюда заскочила. Я очень не люблю, когда мужчина принуждает женщину что-то делать силой, но и башкой рисковать из-за какой-то телки тоже не собираюсь. Вам нужно её пальто - берите. Оно там висит. А мне надо работать. К утру я должен все закончить.

- Да хрен с ним, с пальто! - Я двинулся к выходу и прошел две двери, снабженные остроумными табличками: "ЖЕРЕБЦЫ" и "КОБЫЛЫ".

- Давай-ка сюда заглянем напоследок.

- Если уж вам так хочется - ради Бога. Но поосторожнее - пол там скользкий, я все окатил водой из шланга, так что...

- Что ты сделал?

Он озадаченно взглянул на меня.

- Окатил водой из шланга. Я всегда начинаю с туалетов. Если хотите убедиться - смотрите!

- Нет, нет, не стоит. Я думаю, она все-таки объявится. Извини за беспокойство ! - Я постарался не перейти на бег.

- Мистер, вам лучше отоспаться, - заметил он, открывая мне дверь левой рукой.

- Это точно. Сам знаешь, как оно бывает. Встретились, познакомились... Ну, я уж подумал, что мы...

- Нет, не знаю. Я женат и доволен жизнью.

- Счастливец! - я выбежал на улицу. Он запер дверь и махнул мне вслед пистолетом.

Я направился к центру города, ища глазами телефонную будку. Мало того, что я оказался неплохим детективом, я был ещё и классным моряком - и меня вновь захлестнула волна самодовольной гордости. Ибо теперь я точно знал, где она прячется. Ведь Роуз точно указала мне, где её искать. И хотя я допустил один прокол - когда в клубе крикнул "Роуз", а легавым назвал её "Джейн" - теперь это уже не имело значения.

Вставая из-за стола, Роуз сказал мне: "Я спрячусь в гальюне!" Роуз была опытной морячкой и неспроста назвала сортир "гальюном".

Пока я как последний осел сидел я отеле и ломал голову, Роуз спокойненько добралась до Эсбюри-Парка и юркнула на "Морскую принцессу". Больше ей быть негде!

7.

Ночной ресторан я не нашел, поэтому мне пришлось вернуться в гостиничный квартал. Зайдя в вестибюль большого отеля, я отправился в телефон-автомат. Был уже пятый час и я попросил телефонистку звонить в судоремонтную контору до тех пор, пока там кто-нибудь не подойдет. Когда в трубке раздалось сонное "Алло?" - я представился:

- Это Уэйлен с "Морской принцессы". Скажите, моя жена на яхте?

- Нет.

- Точно?

- Мистер Уэйлен, я лег спать только в два часа Она не могла попасть в док - ключ от ворот находится у меня.

- Когда она появится, передайте ей, что я звонил и что я ещё буду звонить.

Повесив трубку, я присел на корточки и раскурил сигару. Теперь я не знал, что и думать.

В кино я много раз видел, как герой, для того, чтобы его звонок не засекли, тут же звонил ещё куда-то. Это всегда срабатывало - в кино. "Морская принцесса" была нашим джокером в колоде, и мне следовало обрубить все тянущиеся к ней концы... Тем более что я увидел в вестибюле толстячка средних лет, у которого на жирной роже было ясно написано: "детектив". Он не спускал с меня глаз.

Я открыл дверь и некоторое время мы молча изучали друг друга.

- Вас что-то интересует? - спросил я наконец.

- Вы! - говорил он вежливо и руки держал на виду. Я подумал, что этот бурдюк с жиром вряд ли сможет со мной потягаться. - Поздновато заглянули к нам на огонек... В телефонной будке решили заночевать?

Ну понятно, это был охранник отеля. Тем не менее, даже если у меня и была рожа рецидивиста, одет я все-таки был прилично. К тому же мне надо было сделать телефонный звонок прикрытия. Я указал пальцем на надпись "Телефон-автомат".

- Это ведь общественный телефон. И работает круглосуточно.

- Так и есть.

- Мне надо ещё позвонить.

- Я же вам не запрещаю. Просто стою.

Я плотно закрыл дверь будки. У меня было только три четвертака. Я опустил одну монету в щель, связался со справочной и спросил номер отеля, в котором я сейчас находился. Потом набрал номер портье и попросил позвать охранника, да побыстрее. Заплатив за десятицентовый звонок двадцать пять, я почувствовал себя страшным богачом. Портье спросил:

- Кто его просит?

- Полиция! - рявкнул я.

Портье поманил моего соглядатая и, пока тот шел к стойке, я повесил трубку и вышел. Только теперь мне вдруг стали понятны все страхи Роуз. Охранник отеля ни с того ни с сего пристально наблюдает за человеком, зашедшим в телефонную будку позвонить... Этот человек - я... и вот уже меня бьет нервная дрожь. Но ведь этот гостиничный охранник вел себя совершенно нормально. Или нет?

Я присел на скамейке на набережной и докурил сигару. Я смотрел на звезды и на прибой - и мечтал опять оказаться вместе с Роуз, на борту "Морской принцессы", подальше от всех этих передряг.

Я вернулся в отель, и ночной портье с ехидцей проинформировал меня, что миссис Андерсон не появлялась и не звонила. Я взял ключ и поднялся в номер. Когда я открыл дверь, моим глазам предстал сущий бедлам. Матрасы были вспороты, сумки вытряхнуты, ящики письменного стола выдвинуты. Как последний болван я шагнул вперед и услышал за спиной свист дубинки - после чего провалился во тьму.

Когда пелена мрака спала с моих глаз, я успел заметить убегающего человека, причем он прихрамывал на одну ногу. Голова гудела и вибрировала, как сдыхающий движок. На макушке вспучилась гигантская шишка и, дотронувшись до нее, я не смог сдержать вопля. Мой бок был точно охвачен огнем. Эта скотина лягнула меня ботинком. Я долго приходил в себя. Поднявшись на ноги, я проковылял к кровати. Мои колени дрожали мелкой дрожью, и я тут же вспомнил свои борцовские подвиги - как я на ватных ногах уходил с ковра. Я присел на край кровати и стал ждать, пока голова вернется в нормальное состояние. Только бы не было сотрясения мозга... Я пошарил по карманам - бумажник с деньгами был на месте.

В ванной я подставил руки под струю холодной воды. Провел пальцами по голове. Крови не было. Я расстегнул рубашку. Левая половина торса посинела, но ребра оказались целы. Я помочился. Не считая острой боли в почках, все было в порядке. Я приложил намоченное водой полотенце ко лбу.

Заперев дверь номера, я спросил у мальчишки-лифтера, не видел ли он хромоногого мужчину. Он отрицательно помотал головой. Впрочем, я не мог точно сказать, точно ли видел хромого.

Я задал тот же вопрос портье

- В течение последних двух часов никто не входил и не выходил кроме вас. Что-то случилось, сэр?

- Нет.

Я двинулся к входной двери. Он окликнул меня.

- У вас расстегнута рубашка, сэр!

Я застегнулся и вышел на улицу. На горизонте появилась бледная полоска света. Морской воздух был лучшим лекарством. Меня обуревали противоречивые чувства: страх, недоумение и - впервые за все время своей интрижки с Роуз злость. Я отправился к центру города и нашел автобусный вокзал. Разменяв доллар, я снова позвонил в судоремонтную. Мне ответил тот же сонный голос, но когда я с представился, голос ожил:

- Ах, это вы, мистер Уэйлен! Мне бы не хотелось выглядеть старым ворчуном, но... Я же сказал вам, что очень поздно лег. Мне необходим сон. То вы меня поднимаете, то, понимаешь, не успел я глаз сомкнуть, приходит ваша жена, теперь опять вы...

Я ощутил прилив сладчайшего восторга.

- Послушайте, вы заработаете десять долларов, если позовете её к телефону!

- А, хорошо, мистер Уэйлен. Ждите!

Минут этак через пятнадцать Роуз подошла к телефону. Дожидаясь её, я чуть ли не пел. Я снова обрел самодовольную уверенность в себе. До Эсбюри а это в тридцати милях отсюда - я бы добрался в миг. Да если надо будет, я зафрахтую катерок и рвану прямо туда. Я резко обернулся - не наблюдает ли кто за мной? От этого поворота мою ушибленную голову словно пробил разряд тока.

Тут меня осенили ещё две идеи. Я все ещё кипел яростью по поводу поставленной шишки и мне хотелось наказать виновника. Раз Роуз на яхте в безопасности, думал я, можно бы сгонять в Нью-Йорк и поискать обоих "Кислых", которых я нашел в телефонной книге, и возможно, разгадать эти тайны. Другая идея заключалась в следующем: мне необходимо распутать этот клубок - по крайней мере предпринять попытку. Теперь будучи уверенным, что федеральный агент и впрямь охотился за Роуз, я хотел раз и навсегда выяснить, в чем же она замешана. Дело тут было вовсе не в моем страхе. То есть, даже если она и объявлена в национальный розыск, думал я, все равно я её не брошу. Но лучше бы знать, с чем я имею дело. И вот мне представился, похоже, последний шанс это выяснить. Мне надо ехать в Нью-Йорк и посмотреть, куда выведет тонюсенькая ниточка, тянущаяся от телефонного справочника. Тут в мои мысли вторгся голос Роуз.

- Откуда ты звонишь? - Она говорила нервной скороговоркой, но её грубоватый голос был исполнен нежности.

- Из телефона-автомата. Не бойся, разговор не засекут. Я обещал ремонтнику десятку. Отдай ему. Ты в норме, милая?

- Да! - Она перешла на шепот. - А ты?

- Все отлично. Искал тебя до посинения. В буквальном смысле...

- Ты где?

- В Атлантик-Сити.

- Боже, да что ты там забыл? Мики, я-то думала, ты меня здесь будешь ждать! Нам надо срочно отплывать.

- Я не сразу разгадал смысл твоей шифровки, - попытался сострить я. Слушай, теперь я и сам хочу во всем разобраться. Пока мы здесь...

- Нет, Мики! - в её голосе зазвенели истерические нотки. - Хватит! Обещай мне, что ты сразу же приедешь сюда и будешь очень осторожен!

- Ладно, но сразу не получится. Я не хочу приводить за собой хвост. Ты не заметила - за тобой не следили?

- Нет. Я успела на автобус на Филадельфию, потом пересела в нью-йоркский поезд. Потом подземкой доехала до Ньюарка, а там взяла такси до Элизабета. И потом, меняя такси, добралась сюда.

- Ну и ну! - Она не переставала меня восхищать. - Теперь слушай: сиди и не высовывайся. Ни о чем не беспокойся. Я скоро буду. Мне ведь тоже придется петлять как зайцу. А в такой ранний час поездов ещё мало. Так что сиди на яхте безвылазно.

- Ладно, но поторопись. Милый, ты точно не ранен?

- Нет. Но звонить я больше не буду. Рискованно. Я делаю отсюда ноги и к вечеру буду с тобой.

- Осторожно, Мики!

- Да. Никуда с яхты не отлучайся.

Я повесил трубку и позвонил в какой-то отель, попросил тамошнего охранника и тут же дал отбой. На всякий случай я позвонил ещё в наш отель и узнал их тарифы. С двумя звонками прикрытия нас не могли засечь - если, конечно, киносценаристы не врали.

Мне повезло - через пять минут отходил прямой автобус-экспресс до Нью-Йорка. Я наблюдал, что за люди в него садятся - среди них не было никого, кто бы напоминал переодетого легавого. Хотя кто мне мог сказать, как должен выглядеть "хвост"! Ясно одно: хромоногий громила не отставал от меня ни шаг с того момента, как я вышел вчера вечером из клуба. Впрочем, он же мог просто проверить все городские отели и найти Мики Андерсона.

До Нью-Йорка было часа четыре езды. Голова моя раскалывалась. Но на Таймс-сквер я выпил кофе и почувствовал себя лучше. Причесаться я не мог из-за шишки, так что пришлось купить себе кепку. Я пошатался по Бродвею, поглазел на спешащих пешеходов и на небоскребы. Их вид меня взбодрил. Я оглянулся по сторонам, точно надеялся увидеть в толпе рожу Хэла. Перво-наперво я решил узнать расписание поездов и автобусов - проще всего это было сделать по телефону. Оказалось, что до Эсбюри-Парка можно добраться в любое время. Теперь мне предстояло немного поработать детективом. Итак, если Роуз рассказала мне правду - а я теперь в этом не сомневался, - все было настолько нелепо и непонятно, что за её рассказом явно должно было скрываться нечто большее. Но единственное, что я мог сделать, - это отправиться на поиски "Кислых", а это заняло бы не больше часа.

Я отправился в район Сотых улиц. Выйдя из метро, я спросил у дворника, как пройти к 113-ой Северной, но он сказал, что я сел не на тот поезд. Пришлось брать такси.

Меня привезли в цветной район. Уильям Кизлы оказался коричневым стариком. Он решил, что я полицейский и стал уверять, что слыхом не слыхивал ни о Вилли Кислом-Немце, ни о Йозефе Фодоре и ужасно обрадовался, услышав от меня, что я ошибся.

Оставался Вилли Кислы на Корк-авеню. Такси привезло меня к покосившейся меблирашке, притулившейся рядом с трущобными домишками и роскошными многоэтажками. Я нажал кнопу звонка в подвал, но мне никто не ответил, тогда я открыл дверь, взбежал по лестнице и позвонил в дверь квартиры.

Дверь открыл коротышка - по виду, бывший жокей. На нем была грязно-серая вололазка, замызганные штаны и тапки на босу ноги. Личико маленькое, все в морщинках. Когда я спросил Вилли Кислого, он как-то странно взглянул на меня и просипел нечто невразумительное. Голос у него, похоже, отсутствовал. Когда я переспросил его, он приложил к уху ладонь трубочкой и попросил меня зайти. Мы стояли в вонючем полутемном коридоре впрочем, лет сто назад, этот дом, возможно, был шикарным отелем. К квартирке наверху бежала покрытая дорожкой лестница с полированным резными перилами. В коридор выходило несколько дубовых дверей, украшенных филигранной резьбой. Внутри дом имел куда более приличный вид, чем снаружи.

Коротышка снова что-то просипел. На мое "Что?" он открыл рот и продемонстрировал беззубые челюсти. Тогда я громко спросил:

- Здесь живет Вилли Кислы? Ки-слы!

Он кивнул.

- У него что-то с носом?

Еще кивок.

- Где он?

Поманив меня к себе, жокей положил было руку мне на плечо, но она там не удержалась и съехала на бедро. Я нагнулся к нему.

- Он... нет! - прохрипел он. Изо рта пахнул затхлый запах плохо переваренной пищи. Мне почудилось, что старик как бы невзначай обыскивает меня.

- А когда он вернется?

- Он...через час. Ждешь?

Я выпрямился.

- Вернусь через час. - Я поднял вверх указательный палец. - Передайте ему, что это очень важно. Пусть он меня дождется.

Коротышка выдавил резиновую улыбку.

- Скажу. Ты кто?

- Друг. - Этот ломаный английский навел меня на мысль. Я подмигнул коротышке и сказал: - Я хочу спросить Вилли о девчонках. О Роуз и куколке по имени Люси. Ты не знаешь такую - Ми-Люси-а?

- Моя передам.

- Лады. Вернусь через час. Пусть Вилли ждет.

- Он ждет.

Я вышел и стал думать, как бы убить час. Зловонное дыхание коротышки не отбило у меня аппетит. На углу я заметил кафешку и съел там яичницу с ветчиной, тост с маслом, выпил соку и кофе. Ко мне вернулось ощущение полноты жизни. Я сидел прямо напротив входа в интересующий меня дом. Интересно, каков этот Вилли? Бок ломило, голова болела, но я чувствовал себя куда хуже после поединков на ковре.

Больше всего меня, конечно, радовал успех, которым увенчались мои поиски Вилли. Да и этот мертвый частный дом меня устраивал. Если он не расколется, я смогу выкупить или выбить из него информацию. Словом, так или иначе, через час я должен все узнать. Я купил сигару и отдыхал, ощущая себя сытым Шерлоком Холмсом. Сам не знаю, зачем я следил за этим домом наверное, не для того, чтобы узнать внешность Вилли заранее. Скорее, у меня возникло подозрение, что все это время Вилли преспокойно сидел у себя и мог в любую минуту сбежать.

В кафешку набилось полно рабочих-строителей в пластиковых шлемах. Они громко галдели. Было уже около полудня и на меня стали бросать косые взгляды, так что я вышел пройтись. По пути купил в газетном киоске пластырь и залепил им ссадину на боку. Пока я стоял на углу и глазел вокруг в поисках аптеки, ко мне подошли два парня и спросили спичек. Оба были похожи на студентов, у одного - высокого и худого баскетболиста - с губы свисала незажженная сигарета.

На профессионалов они никак не смахивали. Высокий встал прямо передо мной, а второй, коренастый крепышок в толстых очках, занял позицию сбоку. Я вытащил коробок и уже открыл было рот, чтобы предложить студентам оставить спички себе, как вдруг почувствовал впившиеся в меня с двух сторон пистолетные стволы.

- Без глупостей, - спокойно пробормотал баскетболист. - Если что, мы будем стрелять.

Я был так ошеломлен, то потерял дар речи. Мальчишке было лет девятнадцать-двадцать, он явно не был ни психом, ни крутым, но его взгляд красноречиво подтверждал данное им обещание. Кто бы они ни были, я понял, что это не полицейские.

- Что это значит? - спросил я.

- Хорош дурака валять! - отозвался крепыш за моей спиной. У него был низкий хрипловатый голос.

Баскетболист держал правую руку в кармане, а левой аккуратно вытащил у меня изо рта сигару, прикурил ею свою сигарету и так же аккуратно вставил сигару между моих губ. Он проделал это так быстро и спокойно, что у меня возникло ощущение полнейшей беспомощности.

- Иди с нами, - тихо сказал высокий, потом вдруг громко хохотнул и, обняв меня за плечи, подтолкнул вперед. Его пистолет в кармане оказался с другой стороны, но хриплый голос сзади предупредил меня:

- Шаг влево-шаг вправо - и ты покойник. Веди себя хорошо, и мы тебя не тронем.

Мы топали по улице. Баскетболист громко нес какую-то ахинею про бейсбол, дружелюбно похлопывая меня по спине. Может, он был театральным актером. Со стороны мы казались тройкой закадычных друзей.

Мы свернули в переулок, прошли несколько домов и оказались на гигантской стройплощадке, откуда в кафе пришли рабочие - открывшийся вид был пугающим. Я видел такое только в Италии - так выглядели города после бомбежки союзников. Руины снесенных старых зданий тянулись на несколько кварталов. Вдалеке урчали бульдозеры и высились подъемные краны, но мы шли по совершенно пустынному месту. Крепыш позади меня подал голос:

- Ну, приступим. Где? - он обшарил меня.

- Где - что? - спросил я. - Я не понимаю, ребята, о чем вы. Что вы ищете? - Одного моего удара под дых баскетболисту было бы достаточно, но против крепыша сзади я был бессилен. Баскетболист спросил.

- Тебя интересует Кислы. Мы не знаем, кто ты и на чьей стороне. У нас нет желания тебя убивать, но убьем - если придет нужда. Все будет зависеть от тебя. Где это? И где девка?

- Да что это такое? - Хотел бы я быть в строительном шлеме. Нового удара моя голова не выдержала бы.

Баскетболист выхватил из кармана небольшой пистолет и ткнул им меня в живот.

- Ты кто? Зачем тебе понадобился Кислы? Это она тебя послала?

Я не знал, что ответить.

- Ну говори, где? - рявкнул крепыш.

Пистолет баскетболиста вот-вот проткнул бы мне живот.

- Я только хотел спросить Вилли об одной азиатской телке по имени Ми-Люси-а. Говорят, она мастерица своего дела. Меня надоумил приятель...

- Хорош нам мозги крутить, парень! - пророкотал крепыш.

- Не надо нас вынуждать, мистер. Мы ведь не шутим, - спокойно подхватил баскетболист. - Где это?

- Слушайте, ребята, коли у вас в руках пушки, кончайте говорить загадками. Скажите прямо, что вы от меня хотите!

- Не, ну ты смотри! Он ещё нам мозги крутит! - голос крепыша хлестнул меня по ушам точно кожаным ремнем. - Не люблю я, когда мне всякая шваль мозги крутит! В последний раз тебя предупреждаю, хорош...

Мимо просвистела пуля. Мы разом обернулись и увидели невысокого здоровяка, появившегося из-за кирпичных руин на другой стороне улицы. В руках он сжимал обрез. Он прокричал что-то неразборчивое. Ребята забыли обо мне и открыли по нему беспорядочную стрельбу. Я только увидел вспышку из его обреза, а потом услышал рокот автомобильного мотора. Из окна мчащегося по улице седана высунулась рука с пистолетом. Водитель стал стрелять на ходу. Издали водитель смахивал на хромоногого громилу из Атлантик-Сити. Ребята несколько раз выстрелили по кирпичам и по приближающемуся седану и бросились бежать. Я упал ничком на землю. Изображая перепуганную ящерицу, я ползком ушел в развалины домов и по горам щебня поспешил перебраться на соседнюю улицу.

Ползком, бегом, ныряя в зияющие провалы подвалов, прячась за огрызки бывших стен, я добрался до улицы и упал, хватая губами воздух. Было тихо тишину нарушал единственный звук - мое шумное дыхание. Я медленно приподнялся и огляделся. Там, где только что грохотали выстрелы, уже никого не было. Я несколько минут вглядывался в море развалин вокруг. Никого.

Вид у меня был страшный. Пальто и брюки изодраны в клочья, сквозь дыру в штанине виднелась протянувшаяся по бедру длинная царапина. Кепку я потерял, и все лицо и руки у меня были выпачканы в грязи. Я пошел по улице, не спуская глаз с кирпичных развалин. Я был в полном одиночестве. Так, наверное, ощущал бы себя оказавшийся на Луне человек. Отряхиваясь, я заметил, что карман пальто оторвался и исчез вместе с бумажником. Прополз я всего ярдов сто, но в этих руинах были миллионы крошечных ямок и щелей, куда бы мог провалиться бумажник.

Я подождал ещё немного и стал возвращаться. Я даже не мог припомнить маршрут своего ползучего бегства. С таким же успехом можно было искать иголку в стоге сена. Но нужно было найти деньги, и мне ничего не оставалось как искать и надеяться, что мои студенты-гангстеры не захотят вернуться. Я наклонялся и поднимал кирпичи, при этом каждый мускул моего тела стонал. Так я прошел футов пятьдесят, как меня остановил голос:

- Эй, что вы там делаете?

По улице шел молоденький полицейский, держа наготове дубинку. Я бы не смог от него убежать, даже если бы очень захотел. Я быстро перемахнул через гору мусора и оказался на улице. Тут я заметил, что один ботинок у меня взрезан, точно консервная банка.

У полицейского было мальчишеское лицо, чистенькое и сияющее, как и его форма. Он был невысок, хорошо скроен и на вид я бы ему дал двадцать один год. Сегодня мне везло на юнцов. Он оглядел меня издали, не решаясь приблизиться.

- Вы зашли на закрытую территорию. Вы знаете, что посторонним вход сюда запрещен?

- Я знаю, что потерял бумажник с деньгами, когда путешествовал по этим буеракам. Послушайте, два каких-то мальца привели меня сюда, угрожая оружием. Потом нас кто-то обстрелял из обреза. Потом подъехала машина, и из неё в нас тоже стали стрелять. Я бросился на землю и приполз сюда... - Мой голос увял. Мне самому эти бессвязные объяснения не внушали доверия.

Полицейский одарил меня добродушной ухмылкой.

- Да вы, видать, всю ночь гудели. С кем это вы поцапались - небось, с самим Кинг-Конгом?

Я приблизился к нему и дыхнул.

- Запах алкоголя чувствуется?

Он слегка ткнул меня дубинкой в живот.

- Ближе не надо.

- Так вы чувствуете запах перегара?

- Нет. А что произошло с этими... вооруженными людьми?

- Не знаю. Возможно, один из них ранен или даже убит.

- Давайте посмотрим.

Я полез было по кирпичному косогору, но он меня остановил.

- Лучше обойдем по улице.

Пока мы шли, он спросил:

- Эта была попытка вооруженного ограбления? Сколько человек участвовало в перестрелке?

- Четверо. Но это не было попыткой ограбления.

- А почему они в вас стреляли?

- Понятия не имею. Вон там на улице меня остановили двое парней, попросили прикурить. С виду студенты - не старше вас. Потом они стали угрожать мне оружием и привели сюда. Тут и началась пальба.

Полицейский бросил взгляд на развалины вокруг и крепче вцепился в дубинку.

- А вы вполне здоровы, мистер?

- Послушайте, вы полагаете, я лазал по этим кирпичам ради поддержания физической формы? Я рассказал все, как было. Да тут же разразилась маленькая война! Неужели вы не слышали выстрелов?

Мы дошли до места сражения - но тут не оказалось ни пятен крови, ни тела, ни даже пустых гильз. Юнец взглянул мне в глаза.

- Я свернул сюда из-за вон того угла минуты три назад. Выстрелов я не слышал. У вас есть документы?

- Я же сказал: я потерял бумажник. Видите, карман оторвался! Не думаете же вы, что я сам себя так изукрасил хохмы ради?

- Не кричите. Вы где живете?

- А... Я приехал сюда утром, посмотреть...

- Тут смотреть не на что. Чем вы занимаетесь?

- Я торговец креветками из Тампы.

- Мда. Вид у вас тот еще, но на бродягу вы не похожи. Давайте сходим в отделение, я вызову врача...

- Зачем врача? Я не псих! Я вам сказал правду. Было сделано по меньшей мере шесть выстрелов, пули застряли тут где-то в кирпичах. Найдите их...

Он печально покачал головой, оглядывая развалины. Я понял, насколько глупо прозвучало мое предложение. В таком хаосе невозможно было найти ни одну пулю, даже если все они засели в останках кирпичных стен.

- Там дальше есть прорабская, - задумчиво проговорил полицейский. Оттуда бы к нам сразу прибежали и заявили о выстрелах..

Но прорабская стояла в добрых четырех кварталах отсюда и там выстрелы вряд ли могли быть слышны. К тому же в это время все были на обеде.

- Офицер, хотите верьте, хотите нет, но я говорю вам чистую правду. Позвольте я вернусь к себе в отель и переоденусь.

- Я вас не задерживаю. Вы себя хорошо чувствуете?

- Да! - я взглянул на часы. Стекло было разбито, но механизм работал. Кислы уже, должно быть, вернулся. Я убил ровно час!

Полицейский вынул записную книжку.

- Дайте я запишу ваше имя и адрес, а также содержимое бумажника. И сколько там было денег. Если его найдут, я вам сообщу.

- В бумажнике было шестьсот долларов. Никто его не вернет. Я опаздываю на деловую встречу. Счастливо вам оставаться! - и с этими словами я зашагал к дому Кислы. Заворачивая за угол, я взглянул через плечо: полицейский стоял там, где я его оставил, и свирепо помахивал дубинкой. На секунду я засомневался, не слишком ли он юн для полицейского. Проходя мимо витрины универмага, я бросил взгляд на свое отражение. Лицо и рубашка были в грязи, пальто порвано. Вид у меня был такой, точно на меня низринулся гнев Господень.

Я зашел в крохотный бар и спросил у жирного бармена, где туалет. Он кивнул на узкую дверь и хмыкнул:

- Играл в прятки с грузовиком?

- Я упал в открытый водосток там за углом. - Закрывая за собой дверь сортира, я услышал его глубокомысленный совет:

- Подай на них в суд!

Туалет был размером не больше гроба, но я помыл руки и лицо и смахнул грязь с пальто и брюк. Вид у меня все равно был кошмарный: на роже синяки, все руки исцарапаны. Пригладив волосы ладонью, я нащупал на темени кровь. Когда я вышел из сортира, бармен заметил:

- Вам явно надо пропустить рюмашку. Чего изволите?

- Это точно. Давайте-ка ржаного виски... Погодите! - Я похлопал себя по карманам. У меня не было ни цента. - А черт, ничего не выйдет - я потерял там свой бумажник. Впрочем, может, если хотите, могу расплатиться слегка помятыми часами.

Бармен взглянул на мои часы без стекла и отрицательно помотал головой. За стойкой сидел единственный посетитель - щуплый парень в окровавленном мясницком халате и соломенной шляпе - и попивал пиво. Не глядя на меня, он пробормотал:

- Я заплачу за его рюмашку, Джим. Если джентльмену и впрямь надо выпить, то было бы бесчеловечно отказать ему в этом удовольствии.

Я поблагодарил его. Он подмигнул мне и продолжал.

- Сочувствую! Я и сам, бывает, по два дня в запое. Ничего, вот отстроят тут квартал заново, все мы, здешние торговцы, разбогатеем. А сейчас они в счет будущих барышей так взвинтили ренту, что ужас да и только! А ведь что творят - дома снесли, а новые фундаменты ещё и не думали ставить...

Я опрокинул стопку ржаного и, уходя, ещё раз поблагодарил мясника. Времени на пустопорожний треп у меня не было. Виски чуда не сотворил - все тело по-прежнему болело, - но по крайней мере мозги мне прочистило. Теперь я понял: Роуз ничего не придумала. И ещё я твердо знал, что непременно разберусь с этим делом во что бы то ни стало, и кое-кому сильно не поздоровиться за все те побои, которым я сегодня подвергся.

Дошагав до пятиэтажки Кислы, я поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Беззубый жокей в грязной водолазке встретил меня широкой улыбкой, которая тут же исчезла, едва он заметил мою растерзанную одежду.

- Кислы здесь? - спросил я.

Он кивнул и, указав на одну из дубовых дверей в глубине коридора, шепнул:

- Иди туда!

Видимо, в старые добрые времена, эта была гостиная. Я распахнул двустворчатую дверь и - оказался в самой настоящей гостиной. Там сидели два здоровенных гостя. Оба как по команде пружинисто вскочили на ноги и один из них сверкнул полицейским значком.

- Мы детективы. Хотим поговорить с вами.

- О чем?

- Зададим пару вопросов. Волноваться не надо. Пройдемте с нами! - Один из них взял меня повыше локтя, другой пошел впереди. По ухваткам это были полицейские, но все-таки меня мучило сомнение, что это все какая-то лажа. Уж больно все гладко выходило - не успел прийти, как меня уже повязали. Жокей отворил им дверь, и мы спустились по ступенькам к машине без всяких опознавательных знаков. Я остановился и стряхнул руку, держащую меня за локоть.

- Это куда же мы поедем?

- В участок.

- Я прежде всего хочу позвонить своему адвокату. Дайте-ка я взгляну на ваш значок!

- Вам не стоит так волноваться. Мы всего лишь хотим задать вам несколько вопросов. Для вашей же пользы...

- Покажите документы!

Парень, что держал меня за локоть, заметил:

- Не надо устраивать сцен! - и показал мне удостоверение в кожаной корочке. Тут я понял, что показалось мне подозрительным: удостоверение было меньше обычного. Я схватил его за руку и прочитал на жетоне, что он частный сыскарь.

Я оттолкнул его на напарника и, резко выгнувшись назад и подпрыгнув, врезал им обеими ногами по рожам. Это был старый приемчик, но только мы обыкновенно метили сопернику в плечо или в грудь, а он, ожидая удара, уворачивался. Теперь же мой правый ботинок ударил одного сыскаря в висок я почувствовал его уже коленкой. Зато у другого оказались неплохие рефлексы: ему удалось подставить локоть под мой левый ботинок.. Он отпрянул и, развернувшись, дал стрекача. Его напарник повалился на тротуар бездыханный.

Эту сцену я наблюдал, все ещё находясь в воздухе. На ковре борец обычно приземляется на плечи и перекувыркивается вперед на спину. Мне борцовский ковер никогда не казался очень уж мягким, но в сравнении с асфальтовым тротуаром он мог бы сойти за перину. Я грохнулся на задницу с такой силой, что из меня буквально дух вышел вон, а больная голова завертелась, точно пьяная ракета.

Я не сразу поднялся. Сознания я не потерял, а просто лежал в приятном ступоре. На другой стороне улицы начала собираться толпа. Я смотрел на людей и они были где-то далеко-далеко. Я сел и ладонями обхватил себя за щеки в надежде остановить головокружение. Детектив, которого я подбил ботинком, по-прежнему валялся без движения. Тут ко мне вернулось нормальное зрение, толпа стремительно приблизилась, и я рассмотрел, что народу собралось прилично. Я услышал топот ног и чей-то встревоженный голос громко произнес: "Что случилось?" Голос показался мне знакомым.

Я поднял голову и увидел перед собой лицо юнца-полицейского.

- Вы все никак не уйдете с моей территории. Что произошло на этот раз?

- Вот этот хмырь и его дружок выдавали себя за полицейских и пытались силой усадить меня вон в ту машину. Оказалось, что они частные детективы и я ехать с ними отказался.

- Вас ударили ножом - у вас вся шея в крови, - заметил полицейский, присев рядом с неподвижным сыщиком. - Надеюсь, этот жив. Чем вы его ударили?

- Ногой.

- Перестаньте шутить и расскажите все, как было.

- Я рассказываю. Послушайте: Я пришел в этот дом повидаться с одним человеком. Какой-то странный старик в грязном свитере на ломаном английском языке сказал, что нужный мне человек вернется через час. Когда я пошел погулять, ко мне подвалили два бандита и стали тыкать в меня пистолетами все это произошло в районе новостройки. Я уже вам рассказывал. После того, как мы с вами расстались, я вернулся в этот дом - там меня уже ждали эти двое. Когда я узнал, что это два частных сыщика, я отказался ехать с ними.

- Куда они хотели вас повезти? Что им было нужно?

- Понятия не имею!

Молоденький полицейский вздохнул.

- Вечно с вами что-то случается. - Он достал записную книжку. Все-таки дайте я запишу ваше имя и адрес.

Я назвался Мики Андерсоном и продиктовал вымышленный адрес в Тампе. Подъехала патрульная машина, из неё вышли два полицейских и вступили с юнцом в долгую дискуссию. Частный сыщик наконец пришел в себя и сел. На ухе у него виднелась кровь. Я ухитрился встать и грозно двинулся к своему обидчику. Но юнец хватил меня за руку.

- Не устраивайте новую потасовку, Андерсон!

- Мне и самому это надоело. Я уже слишком стар для таких кульбитов. Я просто хочу спросить у него, как мне все это понимать.

Патрульный полицейский помог тому подняться, а мой юнец пояснил:

- Его отведут в отделение и вызовут врача. Вам тоже надо бы к врачу. У вас кровоточит шея.

Я провел ладонью по шее и уставился на кровь.

- Я в полном порядке. Это из шишки на голове. Меня вчера вечером ударили.

- Да вы просто притягиваете к себе опасности! Чем вы занимаетесь?

- Креветками.

- Это нападение как-то связано с вашим бизнесом?

- Нет. Я уже устал повторять вам, что ничего не понимаю. Я здесь в отпуске. Куда они его ведут?

- В участок. Если вы хорошо себя чувствуете, давайте вместе пойдем к тому старику и поговорим с ним. Потом поедем в участок.

- Замечательно.

Как только мы позвонили, дверь тут же открыл старик-жокей и заявил:

- Офицер, я очень рад, что вы приехали. Этот человек мне уже порядком надоел! - Теперь у него во рту сверкали два ряда ровных зубов и говорил он по-английски с явным британским выговором.

Полицейский недоуменно уставился на меня.

- Вы искали этого человека?

- Нет. С ним я дважды разговаривал. И он попросил меня прийти через час.

- Но вы же мне сказали, что он едва говорит по-английски.

- Тогда у него во рту не было ни одного зуба.

Коротышка вскинул голову.

- Что за чушь! Офицер, я не желаю выслушивать оскорбления в своем собственном доме! От этого незнакомца просто нет спасения!

- Кто вызвал этих двух образин, которые ждали меня в комнате? выпалил я.

- Я не имею ни малейшего представления, о чем это вы! У меня тут приличное заведение, я сдаю комнаты внаем и терпеть не могу, когда тут ходят и вынюхивают!

- Начнем с самого начала, - рассудительно сказал юнец-полицейский. Этот человек приходил к вам час назад?

- Да, приходил. Похоже, у него тяжелое похмелье. Он спрашивал меня про моего бывшего жильца. Я пытался ему объяснить, что мистер Кислы тут больше не живет. А потом он опять вернулся, явно после распития спиртных напитков, и стал нести какой-то пьяный бред. Он вновь стал спрашивать про мистера Кислы, но я ему в очередной раз объяснил, что мистер Кислы тут больше не проживает, и захлопнул дверь перед его носом. Потом я услышал на улице шум драки, выглянул в окно и увидел, что он и ещё какой-то парень лежат на земле.

- Мистер Андерсон утверждает, что мужчина, которого вы видели на тротуаре, вместе с напарником дожидались его в вашем доме.

Жокей откинул голову назад и зашелся хохотом, обнажив тридцать два жемчужных зуба.

- Да вы только посмотрите на этого пьянчугу!

- Где Вилли Кислы? - свирепо рявкнул я.

- Бедный мистер Кислы умер несколько месяцев назад. Он попал под машину недалеко отсюда. В тот вечер шел сильный дождь. Я должен заметить, что мистер Кислы тоже был большой любитель спиртного!

- А чем он занимался? - не унимался я.

Жокей заморгал.

- А мне какое дело! Я только и просил своих жильцов вовремя платить за квартиру и не вмешиваться в мои дела. А я не вмешивался в их дела.

Полицейский записал его имя и адрес. Когда мы оказались вдвоем, я заявил:

- Этот старый мошенник врет на каждом слове!

- Может быть. В вашу пользу пока что говорят только два факта. Когда я встретил вас в районе новостройки, вы не были пьяны. И у старика действительно вставные зубы. Отделение полиции находится отсюда всего в трех кварталах. Вы сможете дойти?

- Разумеется.

Я стер кровь с шеи платком и, выбросив его в мусорный бак, поднял воротник пальто.

- А что у вас были за дела с Кислы?

- Никаких дел. Одна моя знакомая упоминала про него. Оказавшись проездом в Нью-Йорке, я нашел его имя в телефонной книге и поехал к нему узнать, где теперь эта девушка.

- Почему вы не позвонили ему?

- Э, перестаньте! Кто же станет задавать такие вопросы по телефону! Но если он мертв, почему же он до сих фигурирует в телефонном справочнике? Во всяком случае, я бы хотел проверить, точно ли он умер.

- Раз несчастный случай произошел на моем участке, это легко выяснить. Что же до телефонного справочника, то его же не каждую неделю печатают, а раз в год. С вами раньше случались какие-то неприятности, мистер Андерсон?

- Раньше? А разве сейчас у меня неприятности?

- Ну, вы меня поняли. Я имею в виду приводы в полицию.

- Нет!

Он вздохнул.

- Ваши показания настолько неправдоподобны, что я готов вам поверить. Да и вы что-то не похожи на большого выдумщика.

- Спасибо, офицер, - саркастически заметил я. - Как только мы поговорим с этим частным сыщиком, тут, я думаю, все и выяснится. Уж я-то мечтаю в этом разобраться.

- Понимаю. В последний час с вами произошло два происшествия одно хуже другого. Кстати, у вас, я смотрю, ухо расплющено. Вы были профессиональным боксером?

- Любителем. Много лет назад.

В отделении юнец оставил меня у дежурного лейтенанта. Он начал было объяснять суть дела, но лейтенант, мрачного вида дядька лет сорока пяти в отглаженной белой рубашке и черном галстуке, оборвал его на полуслове.

- Мне уже все известно, сержант.

Юнец ушел, а лейтенант с минуту изучал меня тяжелым судейским взглядом и наконец произнес:

- Сегодня вам повезло - против вас не выдвинуто никаких обвинений.

- Против меня?

- Вас можно было бы привлечь за нападение и антиобщественное поведение.

- Лейтенант, мне кажется, что вы все вывернули наизнанку! Нападение было совершено на меня - а точнее, меня пытались похитить. А где частный детектив? Я могу поговорить с ним хотя бы через решетку камеры?

- Вы можете поговорить с ним где угодно, но только не здесь. Поскольку он не выдвинул против вас никаких обвинений, мы сочли возможным его отпустить, - лениво проговорил лейтенант.

- Вы хотите сказать, что не задержали его?