Блядская планета

ГЛАВА ВТОРАЯ где судятся с бывшей, а Земля получает подарки, но это никак не связано

Друзья так душевно посидели до утра, что договорились встретиться снова через неделю. Тараскин предложил попить пива около его дома на фудкорте в «Чистой тарелке» на последнем этаже торгового центра. Он уверял, что это самое бюджетное и уютное место, с небывалым разливным пивом и божественными куриными крылышками. Друзья подозревали, что фантаст преувеличивает по своей рабочей привычке, но, сев за столик в уютном уголке под пластиковой пальмой, вынуждены были признать, что он прав.

— Агата Кристи, — объяснял Тараскин, — сочиняла в ванне. Лев Толстой — на пашне. Сергей Лукьяненко — на пляже. А когда мне надо придумать нарратив, я иду сюда. Ты сам на вершине, а вокруг бурлит человечество! — Он кивнул за спину.

Там, в бездне за прозрачным бортиком, отсюда просматривался весь торговый центр — многочисленные этажи, бутики, эскалаторы, стеклянные лифты. Там ходили люди, горланили дети, кто-то описывал круги на пластиковом самокате. Там на разных этажах роняли на пол мороженое, примеряли береты, ждали очереди к банкомату и размешивали кофе пластмассовой вилкой.

— Отличное место, — согласился Михаил и поднял кружку. — За встречу!

Пиво тоже оказалось прекрасным.

— Вот скажи как фантаст, — начал Михаил, пробуя разгрызть куриную кость. — Это нормально, что инопланетный разум не выходит на связь уже столько дней?

— Абсолютный норм! — заверил Тараскин. — Не понимаю, чего все так истерят. Тысячи лет ждали контакта, подождем недельку. Может, он просто занят. Или у него нет возможностей.

— Деньги кончились в мобилке, — пошутил Михаил.

— Зря смеешься, — возразил Тараскин. — Наука не знает, как он отправляет сообщения из туманности Орла через нашу МКС. Это не радиоволны, я тебе стопроцентно говорю — они бы шли миллиард лет. Может, гравитационные поля. Или какие-нибудь спутанные кварки-квазарки. А что мы про них знаем? Галактика расширяется, звезды вращаются… Вклинилась какая-нибудь Черная дыра на пути, отбросила тень — и временно нет соединения, перезагрузите передатчик и попробуйте позже…

— Я утром в машине, — сообщил Михаил, — такую версию слышал по радио, что, может, мы ему просто больше не интересны.

— Мы да не интересны? — фыркнул Тараскин. — А кто же тогда интересен? Не ссы, всё будет. Никуда он не денется, просто надо ждать. Скажи, Валерка?

Валерий кивнул.

— Прикиньте, парни, — продолжал Тараскин, — меня тут звали в международную волонтерскую группу фантастов! Сценарии контакта писать. Это ж насколько там у всех башню снесло, что к фантастам побежали за советами!

— Круто! — с уважением присвистнул Михаил. — В Женеву повезут, в ООНА?

— Звучит круто, а по сути тухляк, — отмахнулся Тараскин и принялся загибать пальцы: — Во-первых, никого никуда не везут, работа по интернету, тебе присылают новые материалы, ты в ответ генеришь фантастические идеи, прогнозы, варианты развития событий и прочий нарратив. Во-вторых, как и где твой нарратив потом станут использовать — темный лес. Со всеми правами отдаешь. И всё. Даже авторство не докажешь. Ну и третье: команду аккуратно назвали «волонтерской», догадываешься, почему? Потому что денег платить не собираются. Мол, и так великая честь — контакт миров… В общем, я их послал.

Михаил глубоко задумался.

— Ну не знаю, дело конечно твоё… А если и правда честь? В менеджменте это называется «имиджевый проект», можно такие преференции отхватить, что дороже денег… А тебе самому разве не интересно поработать для контакта?

Тараскин пожал плечами.

— Я не мальчик, я профессионал. Автор кучи игровых сеттингов. Автор трех фантастических книг — своих собственных. В обоих смыслах фантастических — без ложной скромности. Меня хотят бесплатно использовать в своих целях? Спасибо, не интересно.

— А ты их в своих целях используй!

— Не, это всегда игра в одни ворота, — покачал головой Тараскин.

— То есть, я правильно тебя понял, что они тебе такие: «Уважаемый автор трех книг Олег Тараскин! Приглашаем на международный брейн-штурм для Организации объединенных наций астроконтакта!» А ты им такой: «Идите нахер!»

— В целом, да. Только не уважаемый Олег Тараскин, а Уильям фон Хельсинг — они меня под псевдонимом знают. А нахер я их послал изящно: порекомендовал Рената Назаретдинова.

— А кто это?

— А никто, в том и юмор. Мой стажер.

Михаил помолчал, задумчиво разглаживая начинающую лысеть голову.

— Кстати, давно хотел спросить, а почему ты под псевдонимом?

— Ну ты бы купил книгу с фамилией Тараскин?

— Я бы купил.

— Это потому что ты. Вот одна бы и продалась.

— А мне кажется, нормально: Олег Тараскин. Не какой нибудь твой, как его, Назаретдинов…

Тараскин усмехнулся:

— Ренату, кстати, я придумал отличный псевдоним для титров игры, а он наотрез. Знаешь, чего ответил? Ренат — это, говорит, сокращенно: революция-наука-труд. Мы всем отделом ржали! Валерка, слышишь?

Валерий не отвечал.

— Валера у нас задумчив сегодня и вдаль устремлен, — заметил Михаил. — Валер, что там видишь, поведай товарищам?

— Что? — очнулся Валера. — Задумался просто.

— О чем задумался?

Валерий указал пальцем в стекло над торговой пропастью:

— Да вон бутик «Лапонель» на втором этаже. Даже у вас в торговом центре! В ста двадцати городах России, сука! Кому она вообще нужна, крафтовая дизайнерская косметика?!

Михаил и Тараскин переглянулись.

— Валер, ты это… не заводись опять, ладно? — тактично сказал Михаил. — Забудь уже, проехали. Какое тебе до нее дело?

— Зато она тебе дочь отличную родила, — напомнил Тараскин. — Дочь-то норм?

— Дочь норм, — согласился Валерий, — звонила вчера из Лондона.

— Ну вот! — подытожил Михаил. — А по сути-то Алка молодец. Сама, с нуля раскрутила такую империю. Сколько у нее, говоришь, теперь филиалов? Сто? А ты ей не верил.

— Валерка не верил, но помогал! — вспомнил Тараскин. — Я приезжал к вам в Андреевку, Алка с животом ходила, а ты ей ведра с плиты снимал, и мы во дворе по формочкам мыло разливали, помнишь?

Валерий задумчиво покивал:

— Вот помогай людям, а потом ноль благодарности… Я же правда всю семью тащил первые годы! И когда она с животом ходила, и когда с младенцем, я за всех за них один пахал! А что она мне оставила? Дачу в Андреевке? Где даже работы нормальной не найти? Мне сорок лет, парни, кому я нужен? Что у меня осталось-то от нашего брака? Компьютер сраный, диван, пиво, счета за электричество и в огороде старый «Форд» ржавеет не на ходу? Меня использовали и выкинули!

— Валер, не заводись! — одернул Михаил. — Ну чего ты разнылся, включил сейчас Тараскина: «меня использовали», «топчите меня, топчите»… Всем сорок. Я, может, тоже без работы скоро останусь, у нас в компании нелегкие времена…

Тараскин вскинул на него удивленный взгляд:

— У вас госкорпорация, энергетика, поля солнечных батарей в Краснодаре, нет?

— Да, — подтвердил Михаил. — Но они не окупаются который год. В жизни ничего заранее не угадаешь. Вот, взлетело у нее дизайнерское мыло. А мог бы твой автосервис взлететь, Валерка! И сейчас там был вместо ее бутика твой филиал!

— На втором этаже торгового центра филиал автосервиса вряд ли, — заметил Валерий. — Но если бы так случилось, я бы ей хотя бы квартиру купил нормальную! Или даже две — в одной сам живи, другую сдавай для денег!

Друзья помолчали. Михаил рассматривал кружку на просвет. Тараскин копался в смартфоне.

— А вы с Алкой когда развелись? — спросил Тараскин.

— Пять лет назад. Нет, уже шесть.

— А «Лапонель» у нее был еще до развода?

— Вовсю. Она уже и дома-то не бывала, только по командировкам моталась. По крайней мере, мне говорила, что по командировкам…

— Отлично. То есть, сеть косметики она создала в браке с тобой… — Тараскин ткнул пальцем в смартфон: — Я погуглил: ты по закону имеешь право на половину ее бизнеса!

Валерий отставил пустую кружку и принялся чесать пятерней в затылке.

— Что-то я такое припоминаю… — сказал он. — Ну точно! Мне еще отец, царство ему небесное, по мозгам ездил перед свадьбой: оформи, оформи автосервис в брачном договоре, а то она тебя бросит и половину отсудит… Значит, правда есть такой закон?

— Есть, — подтвердил Михаил, — я передачу смотрел. Тебе надо юриста грамотного найти и в суд подать. И половина — твоя. Хочешь, я поговорю на работе с Ковриным, может он по дружбе возьмется.

Валерий кивнул:

— А правда же! Как гайки в яме крутить вот этими руками, — он поднял и оглядел свои ладони, — так Валера. Как ведра с мылом таскать — так Валера. Как после развода в город дважды в неделю приезжать с дочкой сидеть и на балет ее возить — так Валера. Час на электричке туда, час обратно. А как успехом поделиться — так нет Валеры?

— Ну и всё, — подытожил Михаил. — Закон есть закон. Иди в суд и получи своё.

— Где тут у вас поссать? — Валера встал и оглянулся. — Слышь, Тараскин, где тут сортиры?

— Тс-с-с! — ответил Тараскин, не отрываясь от мобильника. — Новости читаю! Он прислал сообщение!

— Да ладно?! — восхищенно ахнули Михаил и Валера. — Читай скорей! Читай вслух!

Тараскин поднялся над столом, вытянул вперед ладонь с мобильником, а другую сунул на грудь под рубашку, как Пушкин. И с выражением зачитал:

«Что ты делаешь сегодня вечером, Земля? Предлагаю после заката на каждом твоем меридиане посмотреть в ночном небе проекцию фильма „Рождение Вселенных“. Это один из моих любимых фильмов — старая, но очень красивая картина, классика научно-популярного жанра. Буду счастлив посмотреть ее снова вместе с тобой. Также хочу подарить цветы и небольшой скромный подарок, пусть он будет сюрпризом».

— И-и-и!!! — радостно завизжал Валерка.

— Йес-с-с! — заорал Михаил.

И друзья бросились обниматься и хлопать друг друга по спинам.

Наконец Михаил оглянулся.

— Слушайте, а торговый центр не закрылся? Восемь вечера, а народу никого! Или…

— Они небось все на улице уже кино смотрят! — завопил Тараскин. — За мной! Я знаю лестницу короткую!

И друзья понеслись на улицу.

И вовремя.

Казалось, весь город стоит здесь, задрав вверх головы и руки со смартфонами.

Было светло как днем — этот свет шел с неба. Над головами раскрывалась величественная панорама. Небо превратилось в исполинский киноэкран, и на нем шел объемный фильм, описать который не нашлось потом слов ни у кого, даже у Тараскина.

По сути это было что-то вроде учебного ролика по астрономии. Но на самом деле над головой разворачивалось захватывающее, небывалое действие — плоская чернота городского неба раздалась вглубь на немыслимые расстояния и наполнилась светящимися объемными проекциями. Следуя сюжету неведомых создателей, в ролике рождались и умирали звезды, пульсировали галактики, появлялись из пыли и неслись сквозь пустоту планеты, на ходу обрастая, словно кожей, сетью сверкающих сот и шпилей явно разумного происхождения. Потом между разными планетами натянулись лучи и возникла светящаяся сеть, в которую теперь ловили звезды. И звезды бились и коллапсировали, а их разрезали на части и ткали из них всё новую и новую сеть, которая стягивала уже почти всё пространство космоса и была такой красивой и нежной, как колготки в сеточку. Лишь Черные дыры зияли тут и там, но их забрасывали звездной тканью, время начинало бурлить, а дыра уменьшаться и стягиваться в точку, пока не исчезала совсем, провалившись внутрь себя. Но, испаряясь здесь, дыра одновременно взрывалась, рождалась и проростала в виде новой Вселенной в другую реальность, где время течет совсем в обратную сторону… А когда хаоса в космосе не осталось вовсе, и сплетенная сетка накрыла и дерзко сжала все пространство, камера поехала назад с бешеной скоростью, и тут стало понятно, что вся наша огромная Вселенная — просто готовый микроскопический атом, составляющий ткань несоизмеримо более сложного мира, который, впрочем, тоже всего лишь атом, если камера поедет еще дальше…

Фильм закончился, небо снова стало плоским и пыльным. Но в нем теперь неподвижно висела пунктирная дуга из сотни разноцветных лун размером с нашу привычную Луну — словно на самой высокой из земных орбит повесили в ряд стеклянные бусины.

— А все-таки, — задумчиво сказал Валерий, — надо поссать.