Боцман знает всё

Борода борея

Петю звали Петей-маленьким по трём причинам: во-первых, он был действительно самым маленьким в четвёртом классе «А», во-вторых, дома его называли так в отличие от отца — Пети-большого, в-третьих, потому, что фамилия Пети была Маликов.

Сегодня Петя-маленький пришёл в класс раньше всех: он дежурил. Обычно на вешалке тётя Даша вручала ключ, и дежурный сам открывал класс. Но сегодня она сказала:

— Класс открыт. Там мастер работает.

Петя огорчился: уж очень приятно было самому открывать класс. Подойдёшь, вставишь ключ в замочную скважину — щёлк, щёлк! Потянешь ручку двери на себя, дверь распахнётся — пожалуйста, входи! Чёрные парты шеренгами в торжественном молчании встречают первого ученика — дежурного. И он, словно командир, обходит ряды.

Старик мастер стоял на подоконнике и сломанным ножом замазывал рамы жёлтой замазкой. Крошки замазки валялись на подоконнике и на полу. Это был непорядок, и дежурный решил вмешаться:

— Ой, дедушка, что вы наделали…

— Ничего особенного. Замазал рамы, чтобы вам в уши не дуло. Зима на дворе…

Петя посмотрел через широкое окно во двор. Никакой зимы там не было. Весь школьный двор был залит солнечным светом, молоденькие акации, только весной посаженные учениками, пожелтели, но не потеряли ещё листвы. Далеко внизу, за крышами домов, голубела бухта, и высоко в синее небо из заводских труб поднимался дым.

— Какая же это зима, дедушка? — засмеялся Петя. — Вы посмотрите — все люди ещё без пальто ходят.

Мастер поглядел на Петю и покачал бородой:

— Видать, ты тут недавно проживаешь?

— Мы летом переехали, — охотно объяснил Петя. — А раньше в Ейске жили, на Азовском море. Мой папа — механик, его перевели на сейнер… Теперь он ставриду ловит.

Старик закончил работу, осторожно слез с подоконника и начал собирать крошки большим куском замазки.

— Значит, ты и понятия не имеешь о нашей зиме. Не знаешь, что такое бора, наш сердитый норд-ост… Сейчас вот солнышко светит, тепло, хоть босиком бегай, а через час, глядишь, бора уже свою бороду расстелила по Мархотке. Тогда только держись, брат! Так начнёт куролесить!..

Мастер наклонился к Пете и, словно по секрету, сказал:

— Вагоны с железнодорожного полотна сдувает под откос. Крыши рвёт… Пароходы срывает с якорей и выбрасывает на берег… Вот какой у нас ветерок!

— А в море? — тоже тихо спросил Петя.

— Про море и говорить нечего. Прихватит ежели рыбака… — мастер безнадёжно махнул рукой, — пропал. Сам попадал в такую беду. Коль не успеешь под берег отойти, утащит до самой Турции. Одним словом, самый вредный ветер на всём белом свете…

Старик полюбовался своей работой, собрал в сумку инструменты, замазку и ушёл. А Петя принялся наводить в классе порядок.

Новороссийск сначала не понравился Пете. В Ейске было много зелени, улицы такие прямые, что с одного конца виден другой конец города, а в море — песчаное дно. Правда, чтобы окунуться как следует, надо целый километр пройти по воде — очень мелко у берега.

А в Новороссийске море у самого берега глубокое, и вода прозрачная. Но зато всё дно усыпано большущими камнями, покрытыми скользкими водорослями. Улицы кривые: то в гору поднимаются, то сбегают вниз. И весь город окружён выгоревшими, скучными горами.

Но скоро Петя привык к здешним улицам и к горам. А когда появились друзья-приятели и научили его плавать, новый город совсем перестал казаться Пете скучным. Особенно нравилось, что зима, видно, и не собиралась приходить в Новороссийск.

Летом удалось Пете-маленькому посмотреть настоящее море. Отец взял его в один рейс, на охоту за косяками ставриды. Сейнер далеко ушёл тогда в открытое море, гористые берега Новороссийска стали еле видны.

Хороший был рейс. Но некогда предаваться воспоминаниям: в классе уже полно ребят и дежурный должен быть начеку. Во-первых, надо следить, чтобы ребята не выковыривали свежую замазку, во-вторых, чтобы все вовремя сели на свои места, в-третьих, выяснить, кто не пришёл, кто опоздал… Да вы и сами знаете, сколько у дежурного всяких дел!

Петя-маленький отлично справился бы со всеми этими обязанностями, если бы не одно обстоятельство. После разговора со стариком он никак не мог не думать о бороде борея. Ему так и казалось, что из-за серых зубцов Мархотского перевала вот-вот выглянет сама бора, похожая на мастера-стекольщика, с такой же дремучей бородой.

— Маликов! Почему ты всё время смотришь в окно? — спросила учительница Марья Семёновна.

Петя быстро встал, покраснел и проговорил:

— Простите, я больше не буду.

Бора пришла во время второго урока. Петя сначала даже и не понял, что это она. Просто над перевалом появилось длинное белое облако, густое и неподвижное. Оно как будто приклеилось к хребту. Петя только удивился, что столбы дыма из труб цементных заводов вдруг как будто надломились и поползли по воде поперёк бухты. Вода в бухте стала зелёной.

— Вот это бородища! — прошептал кто-то из ребят.

— Юшков, что за разговоры! — строго сказала Марья Семёновна.

— Я только про бору сказал… — повинился Коля Юшков.

Все ребята повернули голову к окнам. Марья Семёновна тоже посмотрела на горы.

— Да, совершенно верно, начинается бора, или северо-восточный ветер. Дежурный, надо проверить, хорошо ли закрыты у нас форточки.

Петя бросился к первому окну, вскочил на подоконник и потянулся к форточке. Но она была так высоко, что нельзя было дотянуться. И вдруг порывом ветра форточку распахнуло, она ударилась о стену, и осколки стекла со звоном посыпались на пол. Марья Семёновна бросилась к Пете и стала осматривать, не поранило ли его. Но всё обошлось благополучно.

— Испугался? — спросила учительница.

— Нет…

Марья Семёновна кивнула головой Серёже Сальникову. Он сразу понял и побежал к окну. Серёжа был самым высоким в классе, и ему ничего не стоило закрыть наружную форточку.

А Петя всё стоял и смотрел в окно. Марья Семёновна положила ему руку на голову и сказала:

— Что с тобой. Маликов? Успокойся и сядь на своё место.

— У меня папа в море… — чуть слышно ответил Петя.

Класс сразу притих. Пете показалось, что рука Марьи Семёновны дрогнула. Это напугало его ещё больше. Значит, отцу действительно грозит опасность. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на учительницу. Марья Семёновна смотрела на него ласково и совершенно спокойно.

— Не волнуйся, Петя. Я уверена, что твоему отцу не грозит никакая опасность, — сказала она.

До конца урока Петя-маленький просидел в каком-то оцепенении, не отводя глаз от окна. Он хотел заставить себя слушать учительницу — и не мог.

В бухте творилось что-то страшное. Море кипело. Ветер срывал и разбрызгивал белые гребешки волн. Даже отсюда, издалека, видно было, как волны штурмуют гранитную набережную порта. Они уже сорвали настил с временного рыбацкого причала, с того самого, от которого только вчера ушёл в море сейнер Петиного отца.

Казалось, что ветер может выплеснуть на берег всю воду из бухты, сорвать и разметать все причалы порта. Но как ни бесновалась бора, сдуть с перевала белую тучу она не смогла. Туча лежала тяжёлыми, мокрыми слоями ваты, заполняя все седловины, цепляясь за каждый выступ, за каждый камень.

На молоденьких акациях во дворе школы не осталось ни одного листочка.

Петя не слышал звонка. Он вздрогнул, когда Марья Семёновна сказала, тронув его за плечо:

— Петя, пойдём со мной.

В кабинете директора никого не было. Учительница сняла трубку телефона:

— Соедините меня с рыбным портом… Володя? Это я, мама. Я прошу тебя, выясни, где находится сейнер «Кефаль»? Тут у меня учится сын механика Маликова. Он очень беспокоится за отца… Что?

У Пети дрогнуло сердечко. Ему показалось, что учительница сказала «что» с испугом.

— Дать ему трубку? Хорошо… Вот, Петя, поговори с моим сыном. Он работает в рыбном порту и всё тебе объяснит.

— Вы слушаете, молодой человек? — услышал Петя голос сына Марьи Семёновны.

— Слушаю…

— Что же вас волнует?

— Папа… Он в море, а на горах… борода…

— Что же тут особенного?

— А ветер? Он же угонит папу… в Турцию…

— Кто это тебе сказал?

— Дедушка, стекольщик. Он тоже был рыбаком, и его утаскивало…

Сын учительницы засмеялся так громко, что в трубке затрещало.

— Так он когда плавал, твой дедушка? При царе Горохе? Они тогда на парусных фелюжках рыбачили, на лодчонках. Твой же отец на сейнере ходит в море. А на сейнере мотор в сто пятьдесят лошадиных сил. Он против любого ветра погонит судно. Уж ты не беспокойся. Если что и случится, мы немедленно пошлём на помощь спасательный корабль. У них на сейнере радио, они сразу могут сообщить нам… Эх ты. Маликов! Забыл, в какое время живёшь. Да теперь рыбак в море в такой же безопасности, как и ты в школе. Ну, а чтобы тебя окончательно успокоить, могу сообщить, что «Кефаль» подходит сейчас к Туапсинскому порту. На борту сейнера отличный улов. Можешь поздравить отца: его бригада закончила годовой план. Ясно?

— Ясно! — крикнул Петя в трубку и сияющими глазами глянул на Марью Семёновну.

Учительница смотрела на него, чуть наклонив седеющую голову, и улыбалась точь-в-точь как мама, тепло и ласково.