Боец-юнец встречает девушку

Глава 5. Черные технологии

28 апреля, 23:32 (стандартное время Японии и Кореи)

Желтое море, Западно-корейский залив, поверхность

«Туатха де Данаан»

Едва вертолет замер на полетной палубе, Калинин широкими шагами поспешил в сторону прохода, ведущего в ГКП. Приглушенный рокот сдвигающихся створок легкого корпуса отдавался в гулком коридоре.

Мелисса Мао догнала его, когда майор шагал по второй палубе.

— Старшина Мао, — заговорил Калинин, не останавливаясь. — Вам следует находиться в ангаре в боевой готовности.

— Мы сейчас уходим от берега?

— Именно так.

— Получается, мы вот так просто бросим Соске и Курца?

— Такой пункт присутствовал в подписанных ими контрактах.

— Они — мои люди, — настойчиво заговорила Мао. — Я отвечаю за них. Пожалуйста, отправьте меня на берег, и я проведу быстрый поиск. Всего два… нет, всего один час! Прошу вас, майор.

— Я не могу подвергнуть опасности корабль стоимостью пять миллиардов долларов с экипажем из двухсот человек, даже если вы скажете «очень прошу вас».

— Понимаю, что это не очень обоснованная просьба, но если мы воспользуемся системой ЭКС…

— Согласно последнему прогнозу погоды в ближайшие двое суток нас ожидают сильные ливни.

Хотя ЭКС и являлась на данный момент самым современным в мире устройством электронной маскировки, она не была всесильной. Во-первых, она порождала мощные и заметные озоновые выхлопы. Во-вторых, большие количества воды — например, дождь — заставляли ее искриться бесчисленным множеством бледных микроскопических вспышек. Вместо невидимости результатом включения системы под дождем становилось свечение, напоминавшее неоновую вывеску.

— Да это обычная облачность! Разве можно верить нашим синоптикам?! Им бы только с бубном плясать! — воскликнула Мао.

Калинин остановился перед большой герметичной дверью и повернул голову к ней:

— Старшина Мао, дальше могут пройти только лица, имеющие допуск в главный командный пост.

— Как вы можете быть таким бесчувственным?!

— Положено по должности, — майор повернулся спиной и вошел в дверь.

Миновав несколько тамбуров, он оказался в полутемном зале командного центра. Выпрямившись в высоком командирском кресле, Тереза Тестаросса отдавала последние команды перед погружением. Она обратилась к Калинину, не поворачивая головы:

— Вы хотите знать, сколько времени мы можем позволить себе ждать?

«Этой девушке я и в подметки не гожусь» — подумал майор.

Она продолжала:

— Ни одной лишней минуты. Замечены три вражеских сторожевых корабля, набитых глубинными бомбами. Море здесь слишком мелкое, песчаные бары и отмели не оставляют места для маневра. Нам необходимо убраться отсюда так быстро, как только возможно.

— Вы правы.

Тесса в задумчивости поймала кончик пепельной косы, переброшенной через левое плечо, провела им по губам, пощекотала кончик носа — вредная привычка грызть косу вновь и вновь прорезалась у нее во время сильных стрессов.

— Как бы то ни было, мне бы очень хотелось спасти сержанта Сагару и девушку.

— Да, госпожа капитан первого ранга. Кроме того, существует возможность, что сержант Вебер тоже выжил.

Если бы уничтожения бронеробота было достаточно для того, чтобы прикончить Курца, Калинин никогда бы не назначил его в команду SRT.

— Если я найду возможность всплыть непосредственно у побережья за несколько минут до рассвета, какой план вы предложите?

По отметкам на навигационной карте, выведенной на персональном дисплее, можно было проследить намерения Тессы: скрыться в китайских территориальных водах, оторваться от корейских пограничных кораблей и уклониться, если появятся китайские катера, а потом опять прорваться к корейскому побережью на полном ходу.

Хотя Калинин не был специалистом в вопросах тактики подводных лодок, этот план даже для него выглядел практически неисполнимым.

— Это действительно возможно?

— Не для обычной подводной лодки, конечно, — гордо улыбнулась Тесса.

Майору Калинину ничего не оставалось, как последовать за своим командиром. Если она излучает такую уверенность, возможно, план и сработает?

— Согласен, — сказал он, — но меня насторожило, что такой опытный боец, как Вебер, проиграл в поединке, несмотря на выдающиеся характеристики М9. Вероятно, обстоятельства сложатся так, что нам придется задействовать «его».

— «Его»? О чем вы говорите?

— ARX-7 «Арбалет».

Произнеся это имя, майор неожиданно почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Словно до ушей едва слышно донесся раздавшийся из темных трюмов подводной лодки протяжный голодный рык запертого зверя.

29 апреля, 02:26 (стандартное время Японии и Кореи)

Корейская Народная Демократическая Республика

горный массив Таедонг, провинция Южный Пьёонган

Над головами, прямо по верхушкам деревьев прогудел поисковый вертолет. На долю секунды глаза Соске уколол ослепительный луч прожектора. К счастью, ветви были достаточно густыми и их не заметили: вертолет, не снижая скорости, прошел в сторону гор и скрылся в южном направлении.

Темное ночное небо сочилось невидимым мелким дождем, ветер мягко трогал еловые лапы.

— Улетел? — спросила Канаме с надеждой. Она ничего не видела из-за его спины. Все трое, вместе с Курцем, забились в небольшую промоину на склоне, прикрытую торчащими из земли корнями и густыми мокрыми кустами.

— Улетел, — ответил Соске.

Курц не принимал участия в разговоре: Соске недавно вколол ему морфин, и теперь он плавал в полузабытьи, отдыхая от боли. Сломанная ключица и глубокие порезы на второй руке и ноге заставляли удивляться, как он смог в этом состоянии уйти так далеко от авиабазы. Кто-нибудь другой на его месте, наверное, до сих пор еще только пытался бы отползти от обломков разбитого бронеробота. Хотя кровотечение и прекратилось, было очевидно, что без квалифицированной медицинской помощи Курц долго не протянет.

— Чидори, ты еще сможешь идти?

— Если не смогу, то как же мы выберемся отсюда? — храбро ответила она, несмотря на то, что выглядела помятой и усталой.

Шатаясь и оступаясь, Соске и Канаме брели по горной просеке, поддерживая с двух сторон хромающего Курца.

— Эй, понежнее нельзя? У меня там здоровенная дырка, — простонал он, задыхаясь.

— Удивительно, что ты так далеко ушел в одиночку, — безжалостно прокомментировал Соске.

— Брел по воде, чтобы не нашли по запаху. Да-а, суров наш майор. Я едва успел убраться, как мой «Гернсбек» разнесли на куски. Хотя теперь даже и не знаю, может быть, лучше было бы остаться? Не пришлось бы вас тяготить.

— Тебя победил серебряный БР?

— Ага. Но как именно — убей бог, не знаю.

— Как это произошло?

— Я подманил его вплотную и пригвоздил из 57-миллиметровки. Уже праздновал победу, думал — ему кранты. Но в следующий момент именно мой БР разлетелся на куски.

— Возможно, он использовал направленный осколочный заряд или ударное ядро?

— Нет, ничего подобного. Ух, он мне врезал, да так… — Курц оскалился, — …Так, словно это был удар невидимой кувалдой.

— Достаточно. Тебе пока лучше не разговаривать.

Поднявшись по склону, они вошли под крону громадного раскидистого дерева, впившегося в землю мощными узловатыми корнями. Лесной великан выглядел не менее чем на тысячу лет.

— Кажется, это был последний набор высоты.

Их взглядам открылась лежащая за перегибом гребня и крутым склоном широкая плоская равнина. Тут и там виднелись бедные сельские домики и сарайчики, голые поля, запаханные еще осенью. Поодаль, по дороге между не залитых водой рисовых чеков ползли фары армейского грузовика.

Глаза Канаме расширились.

— Ого! Как здесь все открыто… и нам нужно пересечь эти поля?

— Да. Вероятность обнаружения противником многократно возрастет.

Соске осторожно опустил Курца на землю между узловатых, покрытых мхом корней дерева. Тот неслышно чертыхнулся, разбередив сломанное плечо.

Плюхнувшись на землю рядом с ним, Канаме сжалась в комочек, стараясь восстановить дыхание. Она не жаловалась, но выглядела замерзшей, жалкой и поникшей.

Тяжелое дыхание Курца немного выровнялось, он снова незаметно отплыл в сладкое морфиновое царство.

Беглецы брели темными и неровными лесными дорогами не менее трех часов. В самое тяжелое и глухое время ночи, показавшееся бесконечными. Соске был доволен, что они смогли одолеть столь трудный путь и уйти далеко, но…

«Втроем нам никогда не добраться до побережья».

Даже полному сил, опытному диверсанту или разведчику было бы нелегко пересечь эту открытую равнину так, чтобы не попасться врагу на глаза.

Кроме того, даже если «Туатха де Данаан» вернется, чтобы подобрать их, у Соске не имелось способа связаться с подлодкой. Хотя у Курца остался маленький приводной передатчик, его дальность действия не превышала трех-четырех километров. А до берега оставалось не менее двадцати.

Соске остро почувствовал, как вымотался за последние сутки. Голова гудела и кружилась, сознание было неясным, а рана в боку болела все сильнее с каждым шагом.

Они потратили все оставшиеся силы, чтобы добрести сюда и упасть, и больше не смогли бы протащить тяжелого раненого Курца и ста метров. Они не могли позвать на помощь, а враги, словно голодные стервятники, описывали круги все ближе и ближе.

«Выхода нет».

Далеко не в первый раз в своей не такой уж длинной жизни Соске почувствовал, как старуха Смерть трогает его за плечо костлявой рукой.

— Чидори.

— Что?

Пока он по пунктам объяснял всю тяжесть сложившейся ситуации — их изолированное положение, погоду, не позволяющую союзникам действовать незаметно, стягивающуюся вражескую поисковую сеть, состояние Курца — Канаме слушала терпеливо и внимательно.

— Понятно, — кивнула она, выжидательно взглянув на него.

— У меня есть план, — продолжал Соске. — Мы с Курцем останемся здесь, и наделаем как можно больше шума, чтобы привлечь внимание противника. Выиграем достаточно времени для того, чтобы ты смогла бежать на запад так быстро, как только сможешь.

— Извини, не поняла?..

— Иди на запад. Возьми этот передатчик и постарайся добраться до побережья. Если наши товарищи вернутся за нами, они будут вызывать по этому каналу.

Гарантии, что именно так и случится, у него не было, но единственное, что ему оставалось — это попытаться. Сделать так, чтобы Канаме оказалась на берегу и не упустила представившийся счастливый шанс.

— Но что будет с вами?

— Нет нужды беспокоиться. Защищать тебя — наш долг и наша работа. Лучше пусть хотя бы один из нас спасется, чем все трое попадут в плен.

— Неправда!

Соске не слушал. Он уже все решил для себя и счел, что его судьба больше не должна волновать Канаме.

— У тебя есть право жить, — холодно произнес он. — Иди.

Если быть честным, то в этот момент его не очень-то заботили такие понятия, как «долг» или «неукоснительное выполнение приказа». Не они повлияли на решение Соске. Это было другое, простое и незатейливое желание. Он хотел, чтобы Канаме жила. Пусть она боится и ненавидит его, неважно. Соске просто хотел, чтобы она вернулась в школу.

Его почему-то ужасно тяготила мысль о том, что эта девушка безвестно канет в потемках этой незнакомой страны и больше никогда не вернется домой. Он чувствовал, что не может позволить ей исчезнуть — это было невыносимо.

— Беги. Одна.

Повисла долгая тишина.

Переводя глаза с Соске на Курца и обратно, Канаме колебалась.

Непонятно, почему. Ведь все выглядело необычайно просто и логично. Как она может не понимать? Если единственной возможностью выжить становится бегство в одиночку, никто никогда не обвинит ее в том, что она оставила почти незнакомых людей, чтобы спастись самой. Это просто необходимость.

Насущная необходимость. Логика Соске была безупречной — конечно, Канаме должна бежать.

Но, не прошло и минуты тягостной тишины, как девушка, наконец, коротко и ясно ответила:

— Нет.

— Не понял?..

— Я сказала — «нет»! В одиночку я не побегу, — заявила она. — Нужно пораскинуть мозгами и придумать какой-нибудь другой план.

Канаме говорила негромко, но сомнений быть не могло: это был уверенный, решительный и обдуманный отказ.

Соске терпеливо покачал головой:

— Послушай, Чидори. Я — профессионал. И обдумал наше положение со всех сторон. Спастись всем троим — невозможно. Даже тебе одной будет нелегко добраться до берега. Такова объективная истина.

— Истина?! Это только ты так говоришь! — сердито отрезала Канаме.

— Но…

— Хватит! — выкрикнула она в лицо остолбеневшему Соске. — У меня было время подумать, пока мы тащились по этим чертовым горам, и я поняла, наконец!

Канаме набрала побольше воздуха:

— Соске, ты в самом деле полный придурок. Ну, я, конечно, рада, что ты хочешь спасти меня… но ты ничего не забыл?! А мне вот кажется — забыл, и кое-что очень важное! Понимаешь, о чем я? Сомневаюсь, потому что ты — жуткий тупица. И я вовсе не жажду быть спасенной таким болваном!

— А?

Натурально, Соске не мог поверить ни ушам, ни глазам.

Канаме каким-то поразительным образом превратилась из напуганной и загнанной девочки в уверенного, властного и не терпящего возражений вице-председателя ученического совета.

— Мне противно смотреть, как ты выпендриваешься и выдумываешь разную ерунду, вроде: «Неважно, если я умру». А обо мне ты подумал, а?! Это просто бесстыдный эгоизм с твоей стороны. Не притворяйся героем, понял? Ты просто тешишь самолюбие, загоняя меня в ловушку из своих добрых намерений! Думаешь, умереть ради меня — это круто?! Да это ни капельки не круто, это — полный идиотизм!!!

Прежде, чем жертвовать собой ради кого-то, потрудись сначала осознать ценность своей собственной жизни. Иначе такая жертва ничего не будет стоить! Ты ведь уже поставил на себе крест, так?! Но ведь если бы ты побольше ценил себя, ты бы не сдался так быстро! Так попытайся же еще разок! Подумай своей головой. Забудь на минуту о дурацких приказах, заданиях и долге, и ответь: ради кого ты меня защищал? И если ты скажешь — ради меня, я тебе башку оторву!

Вытаращив глаза, Соске в полном недоумении смотрел на Канаме, которая, кажется, выкричалась и понемножку начала успокаиваться. В его голове царил полный беспорядок. Он был одновременно обижен, смущен, озадачен, изумлен, заворожен и восхищен.

Он так и не понял до конца, что она имела в виду, но уяснил, что Канаме считает его не совсем нормальным — и сила ее убежденности была такова, что Соске согласился хотя бы отчасти признать ее правоту.

Пока Соске пытался подобрать слова для ответа, Канаме примирительно помахала ладошкой:

— Ладно, не ломай голову, я уже придумала, как нам спастись.

— Э-это как?..

— Ты тут гундел, что другого пути нет. А это просто значит, что ты уже сдался, и не можешь напрячь мозги, как следует. Но я-то могу! У тебя есть зажигалка?

— Есть, — подтвердил Соске, и с подозрением спросил: — Но что ты планируешь делать?

— Запалить к черту все эти горы! — заявила Канаме. — Лесной пожар подымет всеобщий переполох. В заварухе мы сопрем пожарную машину, джип, или еще какую-нибудь колымагу, и, задрав хвост, помчимся обратно в аэропорт. Там захватим самолет — и все дела! Не волнуйся, я буду им управлять.

— У тебя есть летный опыт?..

— Да нет, конечно! Но я много раз рулила на игровых автоматах, поэтому разберусь, что к чему. Значит, дальше: когда мы захватим самолет, летим в Южную Корею или Японию. Надо просто держать на юг, верно? Это элементарно. Вам обоим нужно будет просто держаться за мной и не бухтеть.

В логических построениях Канаме зияли громадные дыры, но она была совершенно серьезна. Ее лицо светилось уверенностью и отвагой — казалось, в мире не найдется препятствий, способных ее остановить.

— Я никогда не сдамся, — упрямо продолжала Канаме, стукнув себя кулаком в грудь. — И никогда не соглашусь бросить кого-то из нас. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы выберемся отсюда: ты, я и Курц — а Киоко и все остальные ребята радостно обнимут нас, когда мы вернемся домой. Потом все будут жить долго и счастливо. Такой у меня план. Есть возражения?

Соске мрачно покачал головой:

— Иногда даже самая сильная воля и энтузиазм не могут помочь. Делай, как я сказал.

— Сколько раз мне повторять? Нет, ни за что!

— Прекрати. Уходи быстрее, — не придумав ничего лучше, он угрожающе поднял ствол пистолета-пулемета.

— И ты выстрелишь, если я не послушаюсь? — в голосе Канаме почему-то прозвучали жалость и сочувствие.

— Да. Тебе будет лучше умереть сразу, чем попасть в руки врагов и превратиться в растение.

— До чего же странно ты мыслишь, — мягко улыбнувшись, Канаме шагнула ближе к Соске.

«Почему же она не боится»?

Соске мысленно заметался, осознав, что у него нет способа заставить ее подчиниться. Он был беспомощен.

— Хочешь знать, почему я не боюсь?

Он только сглотнул.

— Очень просто, — нежно проговорила Канаме. Отведя оружие в сторону, она обняла его и доверчиво прижалась.

Ее руки скользнули по напряженным мышцам спины Соске, она уткнулась щекой в его окровавленное плечо.

— Теперь я верю тебе.

В этот миг, поразительным образом растянувшийся в бесконечность, тепло девушки, прижавшейся к его груди, заставило Соске забыть обо всем на свете, затмило даже саднящую боль в боку. Он вздрогнул всем телом, чувствуя себя так, будто кровь в жилах устремилась обратно, против течения. Соске даже не заметил, как пистолет-пулемет выскользнул из его пальцев.

— Поэтому я и не могу бросить тебя, — мокрые пряди ее волос защекотали нос, скользнули по щеке.

— Чидори…

— Конечно, я боялась тебя. Раньше. Ведь это очень страшно — видеть, как одноклассник неожиданно мутирует в боевую машину… — она запнулась, но, одолев нерешительность, продолжила. — …Но ты же сам просил довериться, верно? Я поняла, что ты хочешь помочь, и сказала себе, что не буду бояться. Разве это не здорово?

— Да, это… это здорово.

— И если даже я — обычная старшеклассница — смогла переломить страх и довериться тебе… попытайся же хоть немножко больше ценить свою жизнь! Давай вернемся вместе. Домой.

«Вернуться. Вместе с ней».

Эта мысль проникла в самое сердце Соске. Невероятно привлекательная мысль. Да, если это в человеческих силах, он должен попытаться…

Каким прекрасным будет ее лицо в лучах рассвета. Соске понял, что готов на все, только бы увидеть ее — живую и свободную, позолоченную солнцем…

Почему он защищал ее? Ради кого он дрался, словно одержимый? Теперь он ясно осознал ответ.

«Для себя. Я хочу вернуться домой… вместе с ней. Хочу быть рядом с ней. Жить».

Осознание того, что он никогда в своей короткой жизни не желал ничего так страстно, так самозабвенно, пронзило Соске. Заставило напружиниться усталые мускулы, наполнило избитее и усталое тело неведомо откуда взявшейся энергией.

— Чидори…

— Сагара…

Их взгляды встретились, все еще нерешительно…

— Кхм... — Курц громко и отнюдь не деликатно кашлянул, в один миг вернув Соске и Канаме с небес на землю. Застигнутые врасплох, они испуганно отпрыгнули друг от друга.

— Т-ты… уже очнулся? — дрожащим голосом спросила Канаме.

— Да вы разве дадите человеку отдохнуть? Замучили своими воплями — орете, точно мартовские коты!

— Почему же ты ничего не сказал?

Курц почесал в затылке и беззаботно пожал плечами:

— Не знаю. Почему-то не захотелось встревать. Однако я смотрю, вы тут зажигали от души. Я даже забеспокоился — все же не время сейчас. Верно?

Покраснев до корней волос, Канаме забормотала:

— Н-не выдумывай! Я… я просто поддалась настроению. Ничего такого не было. Честно!

Соске озадаченно смотрел, как Канаме путается в словах.

Что это было?

Курц не удержался и захохотал в голос, но почти сразу скривился от боли.

— Ты проиграл, Соске! — простонал он. — «Нет», значит «нет». Твой план забракован, придется смириться.

— Имеешь в виду?..

— Лесной пожар — это неплохая идея. Уж получше, чем покорно поднять лапки. Хотя без бензина подпалить что-нибудь после дождя будет трудновато. И гореть будет хреново.

— Как раз достаточно для того, чтобы нас выдать.

— Да откуда ты знаешь?! Зато нас могут заметить с ваших самолетов, — предположила Канаме.

— Здесь вражеское воздушное пространство. Летательных аппаратов Митрила в воздухе не осталось.

— А если поднять голову повыше? Я смотрела кино с Харрисоном Фордом, и там был такой спутник-шпион с недремлющим оком. Все видел прямо из космоса. У вас разве таких нет?

Соске вовсе не улыбалось разглашать перед посторонними секретную информацию о разведывательном спутнике Митрила, «Стинге». Однако, учитывая обстоятельства, он счел себя вправе нарушить правила.

— Есть. В нашем распоряжении имеется и спутник. Но я бы не стал надеяться, что он пролетит над нами в нужный момент. Информация об орбитах спутников засекречена, и нижним чинам вроде нас не положено о них знать.

— Да не совсем, — пробормотал Курц. — Прежде чем мы ломанулись сюда, на инструктаже показали пару спутниковых фоток. Там было изображение этой базы на пятнадцать ноль-ноль вчерашнего дня. А сейчас сколько времени?

Посмотрев на часы, Соске вскинул голову, словно ужаленный:

— Ноль два сорок восемь. Почти двенадцать часов спустя, что означает…

Как правило, невысокие разведывательные спутники имеют период обращения в 90 минут. Учитывая вращение Земли, спутник проходит над одной и той же точкой каждые двенадцать часов. И если он сфотографировал авиабазу вчера в пятнадцать тридцать… «Стинг» скоро снова пройдет над ними!

Но ведь, зная примерное время появления спутника, они могут обозначить свое положение, скажем, с помощью горящих букв на земле?

Курц и Соске обменялись взглядами, в которых сквозило удивление и восхищение: конечно, спутник без труда различит тепловые следы. И подумать только, эту замечательную идею предложила девушка, ничего не понимающая в военном деле!

— Что-то не так? — спросила Канаме, и ее голос прозвучал для Соске подобно пению ангела-хранителя.

— Ты попала в точку.

— Канаме, ты умница! — закричал Курц.

— В точку? О чем ты говоришь?

Конечно, появление этого плана не означало, что они обязательно выберутся. Устроив пожар, они привлекут внимание спутника, но одновременно выдадут свое местоположение противнику. Даже если союзники определят, где они прячутся, кто доберется до беглецов первыми — спасательная команда или вражеский патруль?

Возможно, для Канаме все же безопаснее было бы бежать в одиночку. Но ведь это она настояла на том, чтобы попытаться вернуться домой вместе.

Попробовать стоило.

Соске поднялся и закинул автомат за плечо.

— Так и сделаем. Оставайтесь здесь.

— Смотри, не натвори глупостей… а, что там говорить, — махнул рукой Курц. — Этот сумасшедший план словно создан для тебя.

— Именно так.

— Ты пойдешь один, Сагара? — заволновалась Канаме. — А как же твой бок?

— Нет проблем. Я проберусь потихоньку. Кроме того… — добавил он, чтобы хоть немного ее успокоить, — …как ни странно, я чувствую прилив сил.

С этими словами Соске круто повернулся и исчез в темноте.

Когда его шаги затихли в отдалении, Канаме вздохнула и осторожно отерла найденным в кармане куском бинта грязное и бледное лицо Курца.

— Спасибо. Ты такая добрая, Канаме.

— На здоровье, — она нерешительно помолчала, и, поколебавшись, спросила: — Кстати, Курц, ты знаешь, почему они охотятся за мной?

— Знаю лишь, что командование отдало приказ защищать тебя, вот и все.

— Понятно, — она опустила голову и пару раз кашлянула.

Теперь Канаме почувствовала, что ее голова наливается тяжестью. Пока она ругалась с Соске, ей некогда было об этом думать, но сейчас странное и неприятное ощущение разливалось по ее телу. Движения словно преодолевали сопротивление невидимой, но упругой и прочной паутины.

Мир перед глазами снова дрогнул и поплыл, как в тот момент в медицинском трейлере, когда ее одолевали странные видения, и она уже не понимала, явь это или сон.

— Эй, что с тобой? — вдруг озабоченно спросил Курц. — Они, случайно, не накормили тебя какими-нибудь колесами?

— Д-да. Не знаю, что это было. Они сказали — простые витамины. Тогда я ничего особенного не почувствовала. Но сейчас… сейчас, что-то… с головой…

— А еще что-нибудь с тобой делали?

— Заставили смотреть… какое-то дурацкое кино, — сжав голову руками, с трудом пробормотала Канаме.

— Кино?

— Странные, незнакомые символы и буквы… они мелькали, накладывались друг на друга. Хотя я никогда не знала раньше этих слов... мне вдруг показалось, что я понимаю их смысл... словно они всплывают из глубин памяти. Но откуда им там быть?.. Реагенты палладиевого реактора или... неактивированный полимер межпозвоночных дисковых амортизаторов... технический отчет о несовершенстве существующей системы ЭКС... проблема в том... что генератор колебаний системы лазерного голографического экранирования серьезно перегружен…

— Откуда ты все это знаешь? — глаза Курца недоверчиво расширились.

— А? Что?.. — Канаме вскинула голову, словно избавляясь от наваждения, и нервно осмотрелась.

— Ты же только что сказала «межпозвоночный дисковый амортизатор»?

— «Меж»… чего?

— Один из важнейших узлов бронероботов третьего поколения — сложная научно-техническая заумь. И никто, кроме наших военных инженеров, и понятия не имеет о недостатках системы ЭКС.

Стиснув ладонями виски, Канаме попыталась сконцентрироваться, но весь мир вокруг качался и плыл.

Озадаченный и взволнованный Курц продолжал:

— Нормальная старшеклассница никак не может знать таких секретов.

— Ну, ты, наверное, прав, — пробормотала Канаме, с ужасом осознавая ситуацию. Она вспомнила слова докторши из трейлера. — Да, та женщина толковала о каких-то странных вещах — будто бы я знала все это еще до своего рождения. И о каких-то Черных технологиях... внутри меня. Сказала, что однажды я смогу свободно... пользоваться этими знаниями… знаниями…

Канаме снова поплыла, совершенно утратив себя в плавно покачивающемся голубом тумане. Она словно парила в пустоте, но это чувство совсем не было приятным. Осознав в себе твердые блоки-кирпичи знаний, о которых она и не подозревала, Канаме инстинктивно содрогнулась от непонятного отвращения.

— …Знания. Зна… на…на…

Ее пронзило ощущение дежавю, словно человека, впервые приехавшего в чужую страну и неожиданно понимающего, что он когда-то все это уже видел. Похожее чувство, но гораздо темнее и тяжелее.

— Вс… вс… вспомнить?.. Н-не могу… не могу… — забормотала она, уже не понимая, где находится, что делает и говорит.

В потемках ее подсознания крался невидимый зверь. Чем больше она пыталась рассмотреть его, тем сильнее билась в конвульсиях ее изнемогающая от ужаса душа. Нырнув в кошмарный калейдоскоп обрывочных мыслей и образов, Канаме почувствовала, как в горле рождается безумный истерический крик. Не хочу, не хочу…

— Н-не хочу… Нет, ни за что!!! — выкрикнула она и вдруг вынырнула со дна темного душного болота. — Ч-что… что это?

— Канаме! Перестань, посмотри на меня! Вернись, Канаме!!! — рявкнул Курц, схватив ее за плечи и встряхивая, как куклу.

Она затравленно осмотрелась и поняла, что во время приступа разорвала на груди свою голубую больничную рубашку, словно в удушье.

— Ч-что? Что я творила?.. Д-да, я, похоже, превратилась в буйнопомешанную. Х-ха, Ха-ха-ха! — выдавив неестественный смешок, Канаме попыталась прикрыть грудь лохмотьями рубашки. Ее обычно громкий и энергичный голос звучал потерянно и тускло.

— Слушай, Канаме. Не думай больше об этом. Забудь. Забудь и все… ух… — решительное лицо Курца неожиданно исказилось от боли.

— Что с тобой?!

Он бессильно откинулся назад и уронил голову.

— Н-ничего. Черт, ну надо же так. Что за ерунда... такой момент, а я даже рукой не могу пошевелить.

Курц жалобно застонал, его красивые небесно-голубые глаза налились слезами.

— Терпи, пожалуйста, — Канаме наклонилась к нему, чтобы утереть мокрое от пота лицо. — Ничего не поделаешь, ты же ранен.

— Это ужасно! Если бы мне было чуточку лучше, я бы не упустил случая полюбоваться… попристальнее…

— Чем полюбоваться?

— Твоим… роскошным декольте…

Спустившись с заросшего елками склона на возделанную равнину, Соске увидел впереди постройки небольшой запущенной фермы. Подкравшись поближе, он бесшумно слил в подходящую канистру моторное масло из картера полуразобранного трактора. Больше подошел бы бензин, но экономический кризис оставил пустыми почти все топливные баки в стране. То, что здесь еще остались тракторы, означало, что они угодили в более-менее процветающий регион.

По щиколотку утопая в рыхлой земле вспаханного поля, от оттащил тяжелую полиэтиленовую канистру подальше от построек. В боку пульсировала боль, но она была из разряда тех, что он мог вытерпеть.

Вылив масло длинными дорожками на землю, он посмотрел на часы. Ноль двадцать восемь.

«Начнем».

Соске вынул аптечку и достал оттуда таблетку марганцовокислого калия используемую для стерилизации воды. Но сейчас он раздавил ее, посыпал масляную лужицу порошком и щелкнул зипповской зажигалкой.

Масло вспыхнуло, и по земле медленно побежали огненные змейки.

Разведывательный спутник «Стинг» нес на борту фотокамеры с очень высоким разрешением. В ясный день с его помощью можно было без труда прочитать из космоса заголовок в газете. Но сквозь туман и морось этой ночи он не смог бы отличить беглецов от преследующих их северокорейских солдат. Поэтому Соске изобразил большие огненные буквы:

А67ALIVE.

«А» означало кодовое имя Канаме — «Ангел». Номера относились к Урц-6 и Урц-7 — позывные Курца и его собственный. Слово «живы» дополнительных объяснений не требовало.

Стараясь не оставлять следов, Соске вернулся к Канаме и Курцу.

Дальше уточнять свое местоположение не имело смысла: если «Стинг» обнаружит огненные буквы, он легко отследит подсвеченный пламенем силуэт Соске своими светочувствительными камерами.

Масляное пламя должно было угаснуть через несколько минут, и не имелось никакой гарантии, что его заметит хоть кто-нибудь: друзья или враги.

Это была рулетка, бросок наудачу.

29 апреля, 03:45 (стандартное время Японии и Кореи)

Корейская Народная Демократическая Республика

военно-воздушная база Сунан

— ...Поджог? — переспросил Гаурон.

Наблюдая за ходом ремонта своего «Чодара» в специально подготовленном трейлере-мастерской, Гаурон выслушивал доклад своего подчиненного.

— Так точно, сэр. Нам сообщили, что кто-то поджег поле на ферме в пятнадцати километрах к западу отсюда.

Главарь террористов почувствовал беспокойство. Была ли это диверсия? Но простого пожара было недостаточно, чтобы отвлечь внимание. Как бы то ни было, наверняка, виновник — Касим. Даже если Гаурон не мог догадаться, чего хотел добиться мальчишка, его приблизительное местоположение теперь не вызывало сомнений.

— Корейские армейцы уже стягивают свои поисковые группы в этот район. Поимка беглецов теперь лишь вопрос времени.

— Парня прикончить. Что до девчонки, то пусть делают с ней что захотят, но ни при каких обстоятельствах не убивают.

— Так точно, сэр.

— Я тоже скоро двинусь.

— На «Чодаре»?

— А ты что, против?

— Н-никак нет, сэр! Но доктор Канеяма говорила, что вам не следует слишком открыто демонстрировать его перед местными военными.

— Прямого запрета руководства не было, верно? Кроме того, наш противник — Митрил. И Калинин. Могут возникнуть сложности.

Согласно докладам моряков, субмарина Митрила уже убралась подальше от берега, и скрылась в китайских территориальных водах. Они не смогут выслать подмогу даже с использованием крылатых ракетных носителей — расстояние слишком велико. Но все равно…

— Лучше перебдеть, чем недобдеть. Уловил?

Как раз в этот момент механик закрыл технологический люк на спине бронеробота и крикнул, что ремонт закончен.

29 апреля, 03:55 (стандартное время Японии и Кореи)

Корейская Народная Демократическая Республика

горный массив Таедонг, провинция Южный Пьёонган

Когда Соске вернулся, Канаме встретила его облегченным вздохом. Она сидела на корне, придерживая рукой рубашку, почему-то разорванную на груди. Курц лежал тихо — очевидно, спал.

— Как он?

— Хорошо, даже слишком. Такие люди живут долго, — процедила Канаме с непонятным выражением.

«Такие»? Соске не понял, что это означает и как следует отвечать, поэтому просто устало опустился рядом с ней.

— Ну, как? Сработало?

— Не знаю. План не слишком надежный. Мне до сих пор кажется, что тебе лучше было бы бежать в одиночку.

— Поздно об этом говорить. И я все равно не передумаю, не надейся.

— Понял. Больше не буду об этом упоминать.

— Вот и славно.

В отдалении заухали вертолетные лопасти. Но звук не приближался, наоборот, секунд через десять он совсем затих.

Темный мокрый лес выглядел мрачным и пустынным. Словно лабиринт, из которого не существует выхода.

Канаме робко нарушила молчание.

— Эй, Сагара… если мы выберемся отсюда, что ты будешь делать дальше?

— Меня отправят на следующее задание.

— Ты имеешь в виду, куда-то еще? И ты больше не появишься в школе?

— Вероятно, нет. Все равно мое назначение в школу было временным. Командование отдаст новые приказы, а школа будет только мешать. Я незаметно исчезну.

— Вот как…

В следующую секунду Соске насторожился. Его уши уловили отдаленный шорох шагов. Более быстрых и тихих, чем человеческие. Частое дыхание подтвердило — какое-то животное, скорее всего — собака.

Чуть позже послышалась и тяжелая человеческая поступь: три или четыре человека, возможно, и больше.

Соске затаил дыхание: быстрый шорох травы и потрескивание сучков приближалось. Потом напряженную тишину разорвал протяжный кровожадный вой.

— Ч-что?..

— Они идут. Ложись! — резко скомандовал Соске. Немедленно вслед за его словами из-за груды камней выпрыгнули и бросились на них две собаки. В темноте нельзя было различить породу, но это были огромные, черные и злые звери.

Не колеблясь ни секунды, Соске выстрелил дважды. Раздался жалобный визг. Один из псов был уже так близко, что даже после удара пули налетел на Канаме. Она взвизгнула, но пес уже повалился на бок и издох.

Отряд преследователей немедленно открыл огонь на выстрелы: над корнями, за которыми прятались беглецы, густо завизжали пули, засыпая их сбитыми ветками, листвой и каменной крошкой от рикошетов. Сверкающие трассеры осветили бледные лица Канаме и ее спутников.

— Привел за собой хвост, дубина!.. — выругался Курц.

— Это был лишь вопрос времени, — пожал плечами Соске. У них все равно не было возможности скрыть запах крови, по которому, очевидно, их и выследили.

В тени толстого древесного ствола впереди появился вражеский солдат, оценивающий обстановку. Соске прицелился и выстрелил одиночным. Точно направленная пуля пробила ногу противника, и он рухнул наземь. Соске выстрелил еще несколько раз, нарочно целясь по кустам рядом с раненым. Солдат испуганно закричал, зовя на помощь. Его храбрый товарищ, рискуя собственной жизнью, бросился по открытому пространству к раненому и уволок его под прикрытие еловых зарослей.

— Двое выведены из строя.

— Пристрелил бы, и все, — пробормотал Курц. — Черт бы их побрал.

Огонь со стороны противника стал гуще — очевидно, к поисковой группе подошло подкрепление.

— Если так дело пойдет, то и их бронероботы скоро будут здесь.

— Еще бы! — нервно хохотнул Курц.

В магазине пистолета-пулемета Соске осталось не больше десяти патронов.

— Значит, это безнадежно? — спросила Канаме, глядя снизу вверх, из-за корней.

— Видимо, да. Прости, — ответил Соске, продолжая отстреливаться и тщательно целясь, чтобы патроны не пропадали зря.

— Но я не жалею! — Канаме изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал бодрее.

— Да?

— Рада, что встретила тебя, Сагара.

Помолчав секунду, Соске тихо ответил:

— Я тоже.

Патроны кончились. Теперь ему оставалось разве что драться прикладом пустого автомата.

— Конец… — простонал Курц. Но Соске неожиданно прервал его совершенно другим голосом, почему-то пристально вглядываясь в низкое мрачное небо.

— Нет. Пришла помощь с воздуха.

В ста метрах над их головами затрещало: пироболты разделяли на части цилиндрическую капсулу, незаметно опустившуюся на многокупольной парашютной системе. Вспышки осветили светлый силуэт, зависший на фоне небосвода.

Сведя раскинутые в стороны манипуляторы, бронеробот сгруппировался перед падением.

Громадная боевая машина приземлилась на склон не далее десяти метров от беглецов. Земля затряслась, разбрызганная грязь и мелкие камушки окатили их дождем.

Амортизаторы издали протяжный стон, а из сочленений ступоходов брызнули струи белого пара — испарившейся рабочей амортизирующей жидкости. На минуту все скрыло туманное полупрозрачное облако.

Остолбенев и потеряв дар речи, троица уставилась на белоснежную боевую машину, не веря своим глазам.

— Что это?!

Хотя конструкция машины была, несомненно, аналогом М9, конфигурация бронеплит выглядела иной. Все БР по своей высокотехнологичной природе имели черты, сходные с летательными аппаратами, но здесь это родство было выражено необычайно ярко: резкий силуэт бронеробота напоминал хищную птицу. Острые, словно лезвия, углы броневых конструкций, холодный блеск просветленных линз поисковых сенсоров. От незнакомого бронеробота веяло угрозой, неумолимой жестокостью охотника, который преследует выбранную жертву до конца.

Это была уже не просто шагающая боевая машина. Ее было бы правильнее назвать самым совершенным и опасным произведением искусства. Искусства войны.

На поясничном пилоне бронеробота было горизонтально закреплено помповое орудие с ручной перезарядкой. На подмышечных точках подвески виднелись коробки с запасными магазинами и мономолекулярный резак.

Кто там внутри? Мао?

И кстати, если уж на то пошло, где все остальные? Неужели друзья отправили им на помощь всего один бронеробот?

Словно отвечая на невысказанный вопрос, БР опустился на одно колено. Крышка кокпита с протяжным шипением раскрылась.

Но оттуда никто не появился.

Прошло несколько бесконечно длинных секунд. Белый бронеробот не двигался. Шальная пуля звонко щелкнула по бронеплите, но никакой реакции не последовало.

— Неужели это значит?..

Не успел Курц договорить, как Соске сорвался с места и бросился к бронероботу. Несмотря на свистящие над головой пули, он проворно добрался до люка и заглянул в кокпит.

— Беспилотный.

Пустой скан-отсек был точно таким же тесным, как на М9 — едва поместиться одному человеку. Соске проскользнул внутрь. Загорелся многофункциональный дисплей, сигнализируя о боеготовности машины.

— Провожу голосовую идентификацию. Пожалуйста, назовите свое имя, звание и личный номер, — проговорил низкий мужской голос с механическими интонациями — голос искусственного интеллекта бронеробота.

— Сержант Сагара Соске. В 3128.

— Проверка проведена. Подтверждаю идентичность. Жду приказаний

— Закрыть люк. Переход в боевой режим четыре. Билатеральный угол три точка пять.

— Вас понял. Запуск режима номер четыре, BMSA — 3.5: установлен, — отрепетовал команды искусственный интеллект.

Люк быстро захлопнулся, а система сканирования движений пилота вошла в рабочий режим. Руки и ноги Соске стали одним целым со стальными членами боевой машины.

«Я смогу. Этот белый — почти такой же, как М9».

Соске поднял бронеробот с колен.

— Начнем с головных пулеметов.

— Так точно, — ответил искусственный интеллект.

Шестиствольные пулеметы, смонтированные по бокам головы, взревели, выплевывая сотню крупнокалиберных пуль в секунду. Группа елок поодаль мгновенно разлетелась мелкой древесной щепой, и вражеские солдаты немедленно обратились в бегство.

Ситуация мгновенно превратилась в противоположную. Ошеломленные и оглушенные Канаме и Курц смотрели снизу, из-под ступоходов.

В этот момент внимание Соске привлекла строчка красных букв в нижней части экрана:

«Просмотр файла записи. Высший приоритет. — Ал».

Соске немедленно включил запись, и кокпит заполнил глубокий и спокойный голос Калинина:

— Сержант Сагара. Если ты меня слушаешь, это означает, что вы успешно вошли в контакт с бронероботом. Объясняю причину происходящего: когда «Стинг» передал ваши координаты, ТДД-1 находилась в шестидесяти километрах от береговой черты. Расстояние не позволило отправить спасательный отряд, и нам пришлось использовать модифицированную баллистическую ракету для доставки этого БР. Поэтому он и находится в беспилотном режиме.

— Понял, — пробормотал Соске.

Баллистическая ракета была способна покрыть такую дистанцию за несколько минут, но она не могла нести на борту пилота — не позволяла слишком большая для человеческого тела перегрузка.

— «Туатха де Данаан» следует в режиме полного радиомолчания в направлении Западно-Корейского залива, — продолжал майор Калинин. — Мы планируем приблизиться к берегу, всплыть в 04:30, подобрать вас и на максимальной скорости отступить. Ваша задача — немедленно двигаться к указанной точке рандеву».

На электронной карте местности возник кружок, обозначающий точку к югу от поселения с названием Хасанбук, приблизительно в двадцати километрах от их нынешнего местоположения.

Сейчас было 04:13. Оставалось всего семнадцать минут до выхода ТДД на поверхность.

— Далее. Этот БР называется ARX-7 «Арбалет». Код искусственного интеллекта — Ал. Не вздумай сломать дорогостоящий и уникальный опытный образец. На этом все. Удачи, — подытожил Калинин.

ARX-7 «Арбалет». Вот как.

Соске быстро пробежал глазами по контрольным приборам, проверяя состояние машины. Мощный палладиевый реактор гнал волну энергии, электромагнитые мускулы наливались силой, пока еще скрытой, но готовой по первому знаку вырваться наружу. В каждом движении конечностей экспериментального бронеробота чувствовалась легкость и стремительность, превосходящие даже строевые М9.

— Приближаются вражеские БР. Предположительно не менее пяти единиц, — предупредил Ал. На мониторе возникли условные значки, обозначавшие позиции противников, углы и дистанции. Они приближались спереди редкой цепочкой, очевидно намереваясь охватить «Арбалет» с флангов.

Аудио-датчик вычленил из местных шумов угрожающий рык газотурбинных двигателей. Оптические сенсоры легко рассеяли тьму, вычленив инфракрасные лучи, и на экране появились изображения вражеских машин: яйцевидные корпуса цвета хаки, горящие демоническим красным огнем глаза.

Рк-92 «Сэведж».

Спускаясь по горному склону, «Сэведжи» приготовили к бою свои автоматические пушки. Хотя они явно получили по радио предупреждение о появлении бронеробота Митрила, они не собирались отступать, вдохновляясь своим численным превосходством — пять против одного.

Теперь все зависело только от Соске и его пилотского мастерства.

Он должен вернуть Канаме домой.

Даже боль в раненом боку каким-то странным образом теперь помогала сконцентрироваться.

— Тебя зовут Ал, так?

— Так точно, сержант.

— Нам нужно управиться не более чем за минуту.

— Вас понял.

«Арбалет» пригнулся, напружинился, и прыгнул с места.

— Ой! — грязь, полетевшая из-под ступоходов, забросала Курца и Канаме так, что им пришлось закрыться руками и отвернуться. Когда они протерли глаза, белый бронеробот уже приземлился на половине склона и бросился в атаку.

Неужели он покрыл это расстояние одним прыжком? Даже на неискушенный взгляд Канаме эта машина выглядела венцом наисовременнейших технологий. Ее способности к прыжкам поистине поражали воображение. В ближнем бою с ним эти неуклюжие зеленые бронероботы не имели ни единого шанса.

В поле зрения Курца и Канаме появились два вражеских БР, они большими скачками спускались вниз по склону, намереваясь атаковать Соске.

Один из них выстрелил из пушки. Метнулось дульное пламя, и у Канаме перехватило дыхание. Но в следующий миг «Сэведж» разлетелся на части, и ни Канаме, ни Курц не успели разглядеть, что же с ним произошло.

Над головой второго бронеробота мелькнул светлый силуэт, точно пикирующий сокол, и осветился мгновенной вспышкой. Соске выстрелил сверху, точно поразив противника в уязвимое место. Попадание заставило «Сэведж» с разбегу рухнуть головой вперед и закувыркаться, а потом с грохотом взорваться.

Гребень холма на мгновение скрыл белый БР от взгляда Канаме, но через несколько секунд он снова появился. Бронеробот быстро пересек лощину, словно собираясь с разбега таранить нового противника, но в последний момент снова отпрыгнул в сторону. Небо расчертили яркие трассеры, преследующие стремительный белый силуэт. Но они никак не могли его догнать и бесцельно уходили по дуге, угасая вдалеке. Издали это походило на фонтан искр, сыплющихся в темноту с праздничного огненного колеса.

— Вот это да! Прыгает, точно ниндзя! — с восторгом закричала Канаме.

Они с Курцем не видели, сколько всего было вражеских машин, и ориентировались лишь по вспышкам, взрывам и гулким металлическим ударам попаданий. Пока они насчитали четыре: и действительно, на склоне горы остались догорать четыре обугленных остова.

Соске умело зашел с фланга к последнему оставшемуся «Сэведжу» и прикончил его двумя точными выстрелами из помпового орудия.

— Пятый! — выдохнул он, когда противник опрокинулся на спину, испуская жирный черный дым.

Чтобы перебить отряд БР, посланный им вдогонку. Соске потребовалось ровно 58 секунд. Не расслабляясь, настороженно, словно кот, поднявший уши, он осмотрелся и тщательно, потратив десять секунд, просканировал горные склоны датчиками в поисках новых врагов. Но ни следа преследователей не было заметно.

«Вот он — наш шанс».

Соске развернул БР, намереваясь вернуться к Канаме и Курцу, чтобы, забрав их, немедленно мчаться к берегу.

Но в этот миг из заросшей елками лощинки справа, словно развернувшаяся пружина, взвилось стремительное серебряное тело. Вражеский бронеробот приземлился, сокрушив можжевеловый куст, и озарился непрерывными вспышками — в длинную очередь почти в упор было вложено столько кровожадной ненависти и убийственной ярости, что Соске ни на секунду не усомнился в том, кто этот новый противник.

Стремительно кувыркнувшись наискось вперед, к врагу, чтобы резким угловым перемещением сбить ему прицеливание, «Арбалет» едва избежал цепочки разрывов, преследующих его по пятам, и выстрелил в ответ из помпового орудия. Противнику пришлось прекратить огонь, чтобы уклониться, хотя он сделал это так ловко, будто предвидел контратаку заранее. Улетая спиной вперед, серебряный БР выпустил подряд три точных одиночных выстрела, словно заколачивая гвозди. Соске не осталось ничего иного, кроме как кувыркаться через голову раз за разом, уходя от атак. Он еле уцелел, разминувшись с трассами буквально на миллиметры.

— Неплохо, Касим!!!

Гаурон выстрелил, и Соске немедленно ответил, но оба синхронно ушли с линии прицеливания быстрым боковым скольжением.

Как правило, схватки бронероботов на такой близкой дистанции заканчивались двумя-тремя выстрелами. Пилотам приходилось действовать практически инстинктивно, молниеносно решая, что делать в следующее мгновение: уклоняться резкими маневрами, скрываться за местными предметами, тщательно выцеливать противника или подавлять его беглой огневой завесой. Решения принимались на лету, и тот, кто первым совершал ошибку, немедленно получал фатальные повреждения, поскольку легкая бронезащита БР не могла защитить от прямых попаданий бронебойных снарядов.

Но эта схватка принципиально отличалась от стандарта.

Ни один из противников не уступал ни на шаг, но и не делал ошибок. Бронероботы без устали совершали кульбиты, перекатывались, ломая елки, точно спички, ловко ныряли, уходя от выстрелов за разбросанные по склону каменные глыбы. Искусственные мышцы и титановые конечности машин не уставали, пилоты действовали решительно и напористо. Бескомпромиссное сражение, напоминавшее собачью свалку истребителей, только не в воздухе, а на земле, должно было закончиться только гибелью одного из противников. В ней должен был победить тот, у кого дольше не сдадут нервы.

— Тот самый серебряный бронеробот... — странным, монотонным и отсутствующим голосом проговорила Канаме. Серебряная и белая фигуры мелькали вдали, появлялись и пропадали за зубчатым гребнем и вершинами деревьев. Вот они скрылись за сопкой, а через пару секунд вспышки выстрелов подсветили скалу на противоположном склоне. Они ломились сквозь чащу, оставляя за собой просеки, снова и снова расцвечивали красными трассерами темные лощины.

— Лучше пригнись, — посоветовал Курц. — Шальной снаряд прилетит или осколок. Тут нам и конец.

Канаме будто не слышала его слов. Она стояла молча, выпрямившись и стиснув кулаки. В ее глазах отражались праздничные вспышки артиллерийского фейерверка.

— Кто побеждает? — спросила она тихо.

— В обычном бою они были бы на равных. Но сейчас…

— Что «но»?

— Серебряный БР необычный. У него что-то есть в загашнике.

— То, чем он победил тебя? — Канаме оторвала глаза от сражения и взглянула на Курца.

— Да. Мой снаряд развалился в воздухе, ни с того, ни с сего. Понятия не имею, что это за уловка.

— Это не уловка, — странным голосом заявила Канаме.

Непонятная тяжесть в висках усилилась, пригибая голову к земле. Ее охватило жуткое чувство падения, бесконечного, захватывающего дух полета вниз, в темную бездну.

В потемках ее затуманенного сознания плескались и сталкивались назойливые звуки, но их вскоре перекрыл накатывающийся, словно волна, глухой и невнятный шепот. Резонируя в голове, усиливаясь и затихая, незнакомый голос шептал и шептал. Канаме с ужасом осознала, что начинает различать в нем темные и невнятные слова. Курц был не прав.

«Нет… это не уловка. Это…это технология. Да, у врага... она тоже есть. В этом серебряном БР».

— ...Он проиграет, — неожиданно вырвалось у нее.

— Что?

— Если так пойдет и дальше, Соске погибнет.

Граната, которую Гаурон бросил навесом, разорвалась в неприятной близости. «Арбалет» нырнул в сторону, избегая ударной волны и осколков. Не успев еще вскочить на ноги, Соске подхватил сломанную елку и швырнул в сторону противника.

Прошелестев развесистыми лапами, елка упала между ними, на мгновение перекрыв обзор. Оба одновременно выстрелили наудачу. Ель разлетелась в щепки, но снаряды достигли цели.

«Арбалет» получил попадание в нижнюю правую часть головы. Патронная коробка правого крупнокалиберного пулемета воспламенилась, выведя из строя половину поисковых датчиков. Бронеробот Гаурона лишился своей автоматической пушки: снаряд разорвал бак бинарного жидкостного метательного вещества, и орудие стало совершенно бесполезным.

Если судить формально, «Арбалет» был поврежден тяжелее. Однако…

«Я победил».

С этой мыслью Соске прицелился из помпового орудия. На столь малой дистанции промахнуться было невозможно.

Громыхнул выстрел. Серебряный бронеробот только что восстановил равновесие после предыдущего удара, и не смог уклониться. Вылетевший из ствола заряд разделился на восемь стреловидных поражающих элементов из обедненного урана и устремился прямо в грудь вражеского бронеробота.

Увидев то, что произошло в следующий момент, Соске остолбенел. Стрелы, не долетев до противника, взорвались и брызнули ослепительными осколками в разные стороны, словно разбившись о невидимую преграду. Он помотал головой, не понимая, что происходит. И почти сразу же «Арбалет» сорвало с места какой-то неодолимой силой. Сначала Соске рвануло вперед — так, что он ударился затылком о подголовник, а потом швырнуло назад — так что лязгнули зубы.

«Арбалет» описал дугу и с грохотом врезался в землю, проехавшись спиной вперед еще с десяток метров.

По лощине раскатился злорадный хохот Гаурона:

— Черт, вот оно! — воскликнул Курц. Даже с такой удаленной точки обзора это выглядело необъяснимым феноменом. Это не походило ни направленный осколочный заряд, ни на ударное ядро или динамическую реактивную броню.

Силовое поле и какая-то разновидность электромагнитной ударной волны — иными путями объяснить произошедшее было невозможно.

Белый бронеробот лежал неподвижно.

Хотя Курц и Канаме находились слишком далеко, чтобы рассмотреть подробности, они задохнулись от ужаса: бронеробот наверняка получил тяжелейшие повреждения. Ведь всего несколько часов назад даже испытанный в боях строевой М9 разлетелся на куски от точно такого же удара. Экспериментальный прототип и подавно не мог вынести такого.

Канаме стиснула руки на груди:

— Пожалуйста… пожалуйста!!!

Соске потряс головой, разгоняя плывущую перед глазами кровавую муть. Отрицательная перегрузка вызвала прилив крови к голове, словно у пилота истребителя, совершившего резкий вертикальный подъем. Все тело онемело от сокрушительного удара, он едва мог пошевелить пальцами. По животу потекли горячие струйки: рана снова открылась.

На память пришли слова Курца: «словно удар невидимой кувалдой».

Значит, вот что он имел в виду.

Он вспомнил, что М9 Курца был полностью разбит и уничтожен аналогичным ударом, и удивился тому, что еще жив. Но «Арбалет» наверняка оказался в таком же жутком состоянии. Конечно, он не мог выстоять против такого чудовищного удара. БР разбит. Он проиграл. Проиграл Гаурону.

«На этот раз — действительно конец».

Спустя несколько бесконечно долгих мгновений красная пелена перед глазами рассеялась. Соске смог прочитать показания на мониторе — и не поверил глазам. Голубые буквы беспристрастно свидетельствовали:

«Легкие повреждения. Готов продолжать бой».

Белый бронеробот с видимым усилием сел. А потом встал.

Теперь пришел черед Гаурона засомневаться в своем зрении. Хотя голова белого бронеробота и была повреждена еще в результате прошлого раунда, в остальном он остался совершенно целым. Но ведь предыдущий митриловский БР от такого же удара разлетелся на куски!

— Черт! Почему же сейчас не сработало? — удивился Гаурон. Он потряс головой и быстро проверил состояние своего боевого устройства. Лямбда-драйвер был применен должным образом, его индивидуальный конденсатор был полностью заряжен — причина явно крылась не в энергетике.

— Промах? Странно.

Он с раздражением вспомнил, что это несовершенное устройство действительно срабатывало далеко не всегда, когда требовалось.

Индивидуальные конденсаторы были оформлены в виде вращающегося барабана, в точности, как у шестизарядного револьвера. Теперь он провернулся, выводя на место новый, свежий и полностью заряженный конденсатор.

— Так, — прорычал Гаурон, готовясь атаковать еще раз. — Больше я не промажу.

— Что происходит? — машинально спросил Соске, все еще в остолбенении глядя на доклад о повреждениях. Он моргнул, не веря глазам, но, как и прежде, строки на экране бесстрастно свидетельствовали: за исключением головы бронеробот находился в полном порядке.

— Как такое может быть? Стоп, а это что еще?..

Его ушей достиг незнакомый звук, а дрожь корпуса свидетельствовала о том, что где-то позади, кажется, в районе спины «Арбалета» проворачивается некий механизм. Раздался резкий лязг, какие-то захваты энергично сошлись и защелкнулись.

— Что происходит? К чему это вращение?

Игнорируя вопросы, Ал отрапортовал:

— Лямбда-драйвер запущен и вышел на боевой режим.

— Лямбда-драйвер? Что это такое? Что ты несешь?!

— Нет информации. Готов продолжать бой.'

— Ответь мне, Ал!

— Нет информации.

На фронтальном мониторе произошло движение: в манипуляторах бронеробота Гаурона появился длинный изогнутый клинок.

Противник обнажил мономолекулярный резак.

— Так он цел и невредим? Но какого дьявола ему так повезло?! — в сердцах сплюнул Курц. Конечно, ему было слегка обидно, что Соске, как ни в чем не бывало, встал после удара, аналогичного тому, что разбил его собственный М9.

— Д-да… кажется, я поняла, — прерывающимся голосом заговорила Канаме, стиснув голову руками.

— Канаме? Что с тобой? Эй!

Опершись спиной на ствол дерева, она не отрывала глаз от сражающихся вдали бронероботов. По лицу катились капли холодного пота, она хватала воздух ртом, словно задыхаясь.

— К-как-то мне нехорошо… Но я должна… должна понять!.. ТАРОС… он не знает… как его… использовать…

Ее тонкие плечи дрожали, изо рта рвались почти неразличимые слова:

— …Т-только п-противник… п-противостоять. Ж-желание выжить… — в глазах Канаме плескалось безумие, новый приступ был сильнее и страшнее предыдущего.

— Очнись, Канаме! Перестань!!!

— Н-не могу… н-не могу… Я должна… Должна!!! Должна… рассказать… объяснить.

— Объяснить? О чем ты говоришь?

— В-всегда защищал… защищал меня… но сейчас я… я должна!..

Курц, к своему удивлению, начал улавливать какую-то систему в бессвязном бреду и выкриках Канаме. Неужели она знала что-то, что могло помочь победить врага? Ведь она уже доказала, что в ее голове скрываются таинственные знания.

И теперь… теперь все выглядело так, что девушка отчаянно сражалась со своим мятежным подсознанием, пытаясь вырвать у него спасительную подсказку.

— Ф-фальшивая лямбда-ось… да, да, да… — Канаме крупно дрожала, ее терзали боль и ужас перед раскрывающимися в подсознании темными пропастями. — Ф-фазовая интер-интреференция в… ТАРОС… Н-н-нет… Нет!!!

Вцепившись в растрепанные и спутанные волосы, она застонала, ее спина выгнулась дугой — это было настолько страшнее даже наркотической ломки, что Курц тоже задрожал от пробирающего до костей темного животного ужаса. Ужаса перед бездной безумия, в которую нырнула несчастная спутница.

— Канаме! Эй!!! — отчаянно закричал он, но девушка не слышала его. Внезапно она выпрямилась, и, выкрикнув: «Я… я… я… не сдамся!» изо всех сил ударилась головой в ствол дерева.

Отдача отбросила ее назад, Канаме упала на колени, и качнулась назад, так, что почти достала затылком земли. Изо рта рвались, словно страшные заклинания, непонятные бессвязные слова, а хриплый голос невозможно было узнать.

— Канаме!!! — Курц почувствовал, что тоже сходит с ума, захваченный этим неодолимым, темным потоком безумия.

«Доннерветтер, да что же это такое творится! Я ведь простой солдат, а не санитар в сумасшедшем доме, я понятия не имею, чем ей помочь»?!

Он в отчаянии стиснул голову руками, и вдруг… вдруг услышал:

— К-курц…

Канаме, шатаясь, стояла перед ним, словно поднявшийся мертвец. Он с ужасом смотрел, как девушка пытается говорить, но язык не слушается ее. Глядя сквозь него кошмарным взглядом мертвых глаз, она простонала:

— К-курц! П-передатчик… дай мне… твой передатчик…

По мере того, как она сражалась с собой, выдавливая слова, ее голос становился все сильнее и громче, в нем послышалась неожиданная целеустремленность и настойчивость. Он не смог отказать.

— Пожалуйста, возьми. Но зачем тебе…

— Я… я должна… сказать ему. Быстро. Сейчас!

— Что сказать?!

— Быстрее!!!

Сколько ни Соске допрашивал искусственный интеллект бронеробота, Ал так и не ответил на его вопросы.

Но больше времени не осталось.

Враг стремительно атаковал. Поскольку он обронил помповую пушку во время полета и кувырков, Соске сорвал с подмышечного крепления свое последнее оружие — мономолекулярный резак.

«Но если он ударит еще раз…»

Может быть, «Арбалет» снова таинственным образом выстоит, но мощнейшей встряски не выдержит тело пилота.

От одной мысли о новой колдовской атаке Соске покрылся холодным потом. Его мысли метались в поисках выхода, но тщетно — в голову ничего не приходило.

Неожиданно в наушниках прорезался слабый голос. Передача с ультракоротковолновой рации ближнего действия?

— Сагара… ты слышишь меня?

— Чидори?!

— Слушай внимательно. У твоего врага есть необычное оружие…

Голос Канаме был странно хриплым и прерывистым, и Соске испугался, не ранена ли она.

— Это оружие превращает агрессивные атакующие импульсы пилота в реальную физическую форму. Это в-важно...

— Чидо…

— Слушай!.. Я.. я не знаю, почему, но твой робот тоже несет на борту такое устройство — лямбда-драйвер. Только поэтому ты еще жив.

«Лямбда-драйвер? Искусственный интеллект уже употреблял этот термин».

Серебряный бронеробот Гаурона ринулся в атаку, до него оставалось не более пятидесяти метров.

— Ты ведь в тот момент страстно желал защититься, отбить удар, верно?.. И механизм сработал в ответ на твой бессловесный порыв, всплеск эмоций. Ментальные импульсы твоего головного мозга обрели реальное воплощение...

— Ментальные импульсы?.. В моем сознании? Но ни одно оружие не может…

Заполнив почти все поле зрения, серебряный бронеробот вперился в «Арбалет» созвездием горящих кровавым светом сенсоров. Без всякого предупреждения атмосфера вокруг единоборцев исказилась и дрогнула призрачными волнами. Деревья и кусты, валуны, клочья травы и грязь полетели вправо и влево, словно под напором невидимого урагана. Новый силовой удар. Удар, который невозможно отбить или отвести. В мгновение ока силовая волна с сокрушительной энергией врезалась в «Арбалет».

Торс бронеробота отбросило назад, и он едва устоял на ступоходах. Но удар оказался не таким всесокрушающим, как представлялось Соске. Попятившись на несколько шагов, «Арбалет» снова встал в боевую стойку.

— Это было… то самое?

— Враг снова попытался порвать тебя в клочки. Но не сумел. Ты должен контратаковать. Сконцентрируйся.

— Сконцентрироваться? Как? На чем?

— Представь, как врежешь ему изо всех сил. Вложи в это желание всю свою волю. Всю, без остатка! Как черепашка-ниндзя!

— Черепашка… кто?!

— Противник приближается, — предупредил Ал.

Серебряный бронеробот припал на правый ступоход и сделал резкий выпад острием резака. «Арбалет» уклонился в последний миг.

— Так вот в чем дело! — прогремел из динамиков голос Гаурона. В нем слышалось злорадное веселье.

Клинок змеей метнулся вправо-влево. Соске парировал. Бой бронероботов превратился в головокружительно быструю и гротескную поножовщину стальных великанов.

— Ты ведь защищаешь Посвященную. Ничего удивительного, что он оказался и у тебя! Но это тебе не поможет.

— Что?..

— Ха, ты же знаешь, как я силен в резьбе по кости!!!

Выпад — отбив, косой режущий взмах — уход и обманное движение, силовое столкновение лезвий!

Всякий раз, как мономолекулярные клинки царапали броню, в ночь летели фонтаны ослепительных искр.

— Давай же, не жмись!..

Атаки Гаурона были настолько свирепыми, яростными и точными, что обычный пилот не продержался бы и трех секунд. Соске, у которого в правой части экранов зияли мертвые зоны, оставшиеся после выхода из строя нескольких оптических датчиков, отступал и изворачивался, не в силах сдержать противника.

— Ты же помнишь, как я кромсал тех дехкан, да, Касим?! Вот так — вот так я это делал!!!

Клинок с кошмарным скрежетом надрезал бронеплиту на груди «Арбалета».

— Ну, давай же! Врежь ему! Соберись и швырни всю свою ярость и злость! — кричала по рации Канаме.

— Я пытаюсь! Но силовое поле не появляется…

— Это делается так!!! — взревел Гаурон, посылая вперед новый поток энергии, снесший Соске как пушинку.

«Арбалет» отлетел и несколько раз перекатился. У Соске из глаз брызнули искры, потом все вокруг на миг потемнело. Но и в этот раз он смог, шатаясь, подняться на ноги и опять принять защитную стойку, выставив резак навстречу Гаурону.

Тот снова огласил темную лощину безумным смехом, в котором плескалось упоение садиста:

— Ха, но до чего же абсурдно это выглядит! Двое мужчин пытаются убить друг друга с помощью игрушек, о которых не имеют почти никакого представления!

Взгляд Соске неожиданно зацепился за оброненную раньше помповую пушку — она лежала метрах в тридцати. Стремительным перекатом он добрался до нее и подхватил.

— Хо-хо! И что ты сделаешь? Застрелишь меня?!

Соске зарычал сквозь стиснутые зубы.

— Ты же понимаешь, что это бессмысленно. И не представляешь, как использовать этот механизм.

Это была истинная правда. Даже если Соске снова выпустит заряд из помпового орудия, Гаурон элементарно отразит его защитным энергетическим полем. Он имел представление о принципах действия лямбда-драйвера, и, определенно, не был новичком в его практическом применении. В отличие от Соске.

Все, что тот мог сейчас делать — это уворачиваться от атак Гаурона.

Расслабленно поигрывая резаком, серебряный бронеробот надвигался. Противник вел себя настолько уверенно, что было очевидно — он не сомневался в победе. Один из последующих выпадов пройдет, и Соске не сможет защититься. Острое лезвие пробьет тонкую броню и вломится в кокпит. С ним будет покончено.

— Слушай меня, Сагара! — голос Канаме в наушниках настойчиво стучался в уши. — Ты должен сконцентрироваться, это самое главное! Медленно вдохни и выдохни. Потом соберись и представь, как вся твоя внутренняя энергия вливается в снаряд, делает его прочнее и тяжелее!

— Легко сказать!

Он не мог.

Он так устал.

Его терзали боль, неуверенность и отчаяние. Он хотел, но не мог собраться и последовать совету Канаме.

— Тогда… тогда представь себе: если ты проиграешь, он схватит меня, сорвет одежду и надругается по-всякому, прежде чем убить! Ты понял?! Представь себе в подробностях!

— Что?..

— Давай!!!

Воображение никогда не было его сильной стороной, но он представил — и содрогнулся. Картина, явившаяся перед его внутренним взором, была невыносимой.

— Не нравится?

— Нет…

— Ты злишься?

— Конечно…

— А ведь именно это он и собирается сделать, ты понял?! Неужели ты ему позволишь?

Неуверенность и отчаяние в груди Соске внезапно исчезли, сгорели и рассыпались пеплом во вспышке ослепительной, раскаленной ярости. Он прорычал:

— Ни за что!!!

— Отлично. Наведи на него пушку.

Соске послушно поместил прицельную марку в середину силуэта серебряного бронеробота — тот снова мчался на него, как взбесившийся тепловоз. Соске совершенно забыл, что уже несколько раз пытался и не достиг цели. Он не знал, что получится сейчас. Он просто верил Канаме.

«Она доверяет мне. Да, и я… я тоже! Я верю ей»!

— Жест отчаяния? Ты разочаровал меня, Касим. Пора заканчивать, наконец! — Гаурон вытянул вперед манипулятор, с зажатым в нем клинком, точно копье, и атаковал.

— Все хорошо, — голос Канаме был необычайно нежным. Он никогда не слышал раньше таких теплых тонов. — Закрой глаза и представь, что хочешь ударить его изо всех сил.

Несмотря на очевидное безумие предложения закрыть глаза перед лицом атакующего врага, Соске без колебаний послушался. Игнорируя монотонные предупреждения искусственного интеллекта, он погрузился в странное мгновенное безмолвие и оцепенение. Все, что осталось в его сознании — один удар. Последний и решающий удар.

— Теперь открой.

Прямо перед дульным срезом помповой пушки увеличивалась, сверкая серебром, фигура бронеробота, заполнившая собой весь экран.

— Гори в аду!!! — бешено взревели наушники голосом Гаурона.

И словно в ответ — мягкий и нежный голос Канаме:

— Вдохни поглубже.

Соске послушался.

— Представь.

Напрягшись, он послал всю силу своей ярости, отчаяния и надежды в замерший в патроннике снаряд, наполнив его сгустком неведомой энергии.

— Давай!!!

Соске выдохнул, выдохнул со дна души. Все, что накопилось за эту безумную ночь. Нет — за всю его недолгую жизнь.

Блеснула вспышка выстрела.

Гаурон метнул навстречу свою силовую волну, и два потока энергии врубились друг в друга с поражающей воображение мощью.

Соске потом не смог бы сказать точно, что произошло.

Он успел заметить, как страшно исказилось пространство, коллапсируя в подобие рукотворной черной дыры, и как, сжавшись в точку, оно взорвалось, вспыхнуло с энергией сверхновой.

Привычная сила тяжести исчезла, верх и низ поменялись местами.

Бронебойный снаряд не остановился, как раньше, на границе силового поля. Он прошел, ослепительно сверкая и разворачивая за собой радужный хвост, через вихри сплетенных в беспорядочный клубок энергетических потоков, и поразил цель — врезался в торс серебряного бронеробота.

— Как так?!

Попавший в грудь 57-мм кумулятивный снаряд не просто проделал аккуратную дырочку, как ему полагалось, но начисто снес всю верхнюю часть корпуса. Во все стороны брызнули металлические обломки, куски бронеплит, обрывки искусственных мускулов. Мелькнула резкая вспышка: сдетонировал боекомплект головных пулеметов. Нижняя половина бронеробота постояла секунду и рухнула навзничь.

Отдача отбросила назад и «Арбалет». Не удержавшись, Соске упал на колени. Сил подняться уже не оставалось, и он так и застыл в изнеможении. По броне сухо постукивали сыплющиеся с низкого, затянутого набухшими дождевыми тучами неба, мелкие осколки и комья земли.

Утренний бриз пока еще неуверенно качнул колючие еловые лапы. Струйки поднимающегося дыма завились причудливыми кольцами.

Бронеробот Гаурона был полностью разбит. Голова, плечи, манипуляторы и большая часть торса исчезли.

Стальной гигант, минуту назад полный хищной убийственной энергии, превратился в жалкий оплавленный огрызок, сломанную марионетку.

Безусловно, пилот не мог выжить.

— Сагара, ты живой?!

— Так точно.

С трудом оторвав взгляд от дымящихся обломков, Соске встал и повел бронеробот в направлении склона, где ждали Канаме и Курц.

— Иду к вам. Нам нужно спешить.

Задерживаться, конечно, нельзя было ни на секунду — ведь яростный бой занял почти пять длинных, бесконечных минут.

Остановившись над измученными, не верящими еще в спасение спутниками, Соске преклонил колено.

— Как ты себя чувствуешь, Чидори? — озабоченно спросил он, вспомнив странный голос Канаме.

— Гораздо лучше. Но я совершенно не помню, что сейчас говорила. В голове все плывет.

Соске удивленно поднял брови: как так может быть? Но от одной только мысли о том, что бы случилось, если бы Канаме не поддержала и не направила его в самую трудную минуту, его запоздало передернуло.

На востоке нарастало уханье вертолетных лопастей, возвещая о прибытии подкреплений противника.

— Двигаемся. Время на исходе.

С этими словами Соске закрепил помповую пушку на поясничном кронштейне, подобрал в один манипулятор Курца, а в другой — Канаме, и бросился бежать.

Двадцать километров за десять минут. На этом бронероботе они могли успеть.

Осторожно придерживая пассажиров стальными пальцами, «Арбалет» преодолел склон одним прыжком. Почертив по земле длинные рытвины, расшвыривая камни и кусты, он погасил энергию и помчался по пустынным запаханным полям.

— Ох, дьявол!.. — простонал Курц, перекосившись от боли. Резкие движения разбередили его сломанные кости.

Соске вел бронеробот аккуратно и плавно, как только мог, но на скорости в сто двадцать километров в час по пересеченной местности избежать рывков и тряски было невозможно. Безусловно, шагающий боевой механизм меньше всего подходил для транспортировки раненых.

Оставляя огромные следы в мягкой вспаханной земле, «Арбалет» мчался на запад. Вдали помаячили несколько бронетранспортеров, но Соске их проигнорировал. Для прицельной стрельбы они находились слишком далеко, и несколько свистнувших рядом на излете пуль не обеспокоили его — он торопился.

Но когда до побережья оставалось всего несколько километров, заговорил Ал:

— Штурмовой вертолет. Одна единица, дистанция восемь, направление — семь часов.

Оптические и тепловые сенсоры без труда идентифицировали цель: вертолет шел прямо на них.

— Внимание, ракетная атака. Отсчет начала уклонения: три, два, один!..

Соске совершил заученный противоракетный маневр, резко метнувшись в сторону, когда противотанковые ракеты уже были так близко, что не могли сломать траекторию. Грохот разрывов заглушил жалобный стон Курца.

— Вражеский вертолет приближается. Скорость сближения — восемьдесят. Необходимо открыть ответный огонь, — снова заговорил Ал.

— Да знаю!!!

Соске едва сумел уклониться от следующей ракеты. Пилоты уже пристрелялись и, если вертолет приблизится еще немного, избежать попаданий будет уже невозможно.

«Что делать»?

Вертолет обладал существенным преимуществом в скорости. Ста двадцати километров в час, которые выдавал «Арбалет», было недостаточно, чтобы оторваться. Противник настигал, но еще не приблизился на эффективную дистанцию стрельбы головных пулеметов, а помповое орудие Соске не мог использовать: в правом манипуляторе сжалась Канаме, а в левом — Курц. Останавливаться и опускать их на землю был равносильно самоубийству: враг не промахнется по неподвижной цели.

— Канаме.

— Что?

— Извини.

Продолжая мчаться огромными скачками, «Арбалет» подбросил тело Канаме высоко в воздух. В освободившемся правом манипуляторе немедленно появилась помповая пушка. Громыхнули два быстрых выстрела.

Бросив орудие, Соске снова развернулся и бросился вперед, точно вратарь за мячом.

— И-и-и-и!!! — маленькая фигурка в темной куртке, из-под которой выглядывали трепещущие полы голубой рубашки, описала высокую и изящную параболическую дугу. Манипулятор выхватил ее из воздуха в последний момент, когда девушка уже почти врезалась в землю.

Наклонившийся вперед бронеробот едва не перевернулся через голову, но точность расчета движений и уверенность действий пилота поистине поражали.

Подбитый вертолет врезался в пашню далеко позади и взорвался.

«Арбалет» продолжал мчаться вперед.

— Канаме? — осторожно позвал он.

Ответа не было.

Слабый стон и трепет, который передал вмонтированный в манипулятор датчик сотрясений, свидетельствовал, что девушка жива и дышит, но потеряла сознание. Ничего не поделаешь, нашатырь и извинения придется отложить на потом. У них оставалась последняя минута, чтобы достичь побережья.

— Вот оно!

Под затянутым тучами ночным небом море казалось угольно-черным. Направо тянулся песчаный пляж, слева виднелся обрывистый мыс, заросший соснами. Соске избрал именно это направление.

— Бронероботы противника. Две единицы. Дистанция шесть, направление — одиннадцать часов, — предупредил Ал.

За мысом, мелькая среди верхушек сосен, действительно появились два «Сэведжа» берегового патруля. Со стороны пляжа тоже замаячили противники. Они окружали Соске со всех сторон. Четыре, нет, пять бронероботов.

БР был не менее опасным противником, чем вертолет, а у Соске не осталось дальнобойного оружия для самозащиты после того, как он бросил помповую пушку.

Неужели снова придется полагаться на это странное и непонятное устройство?

— Черт!

«Сэведжи» заметили его: головная машина развернулась и подняла автоматическую пушку.

— Урц-7, беги вперед, не останавливайся! — неожиданно скомандовал по радио женский голос.

— Мао?..

Не успел Соске договорить, как оба «Сэведжа» впереди получили точные и безжалостные попадания и рухнули в клубах дыма и пламени.

Стреляли со стороны океана. Увеличение на экране показало сюрреалистическую картину: М9 Мао с длинноствольной пушкой в манипуляторах мчался по колено в пенном буруне примерно в трехстах метрах от уреза воды. Секундой позже бронеробот приподняло выше, и на поверхность величественно вышла рубка «Туатха де Данаан», рассекая чернильную воду, точно плавник гигантской акулы.

— Соске, у тебя есть только одна попытка! Прыгай прямо на палубу с вершины скалы! — прокричала Мао.

«Арбалет» прибавил ходу, оставив далеко позади два вражеских отряда. Он мчался вверх по крутому склону холма, венчавшего выдающийся в море мыс. Издали холм немного напоминал гигантский лыжный трамплин.

Снаряды рвались за спиной, рикошетируя от камней и разнося в щепки кряжистые сосны — преследователи палили изо всех стволов. Соске, не оглядываясь, разгонялся, вкладывая последние силы в безумный бег. Впереди замаячил острый конец мыса, обрывающийся отвесным скальным клифом. За ним было только море и небо.

Осторожно сжав пальцы манипуляторов, чтобы не уронить пассажиров, Соске приготовился.

Отчаянный прыжок, ощущение потери веса и — только темные волны далеко внизу.

Бронеробот взлетел, точно лыжник с трамплина.

Громадное округлое тело «Туатха де Данаан» надвинулось, навстречу выросла фигура бронеробота Мао, призывно раскинувшего манипуляторы. Казалось, летящая машина снесет ее с разбегу и рухнет в море.

Удар, железный лязг и искры — М9 все же устоял на ногах, крепко обхватив «Арбалет».

— Поймала! — радостно заорала Мао. — Урц-7 на борту! Возвращаемся через четвертый шлюз.

— Закрываю крышку четвертого шлюза! Осталось две секунды, — доложил трюмный оператор, глядя на экран, демонстрирующий состояние забортной арматуры. — Люк закрыт. Герметичность восстановлена.

Тереза Тестаросса кивнула и, не медля ни секунды, приказала:

— Право руля! Курс 205, самый полный вперед! Следить за глубиной.

— Ай-ай, мэм! Право руля, курс 205, — отрепетовал рулевой. — Максимальная скорость!

Палуба под ногами покатилась вправо. Субмарина медленно, но неуклонно разгонялась, разрезая невысокие волны. Тут и там вставали фонтаны от вражеских снарядов — но для эффективного огня на поражение дистанция была слишком велика, а небольшой калибр автоматических пушек не гарантировал пробоины даже при прямом попадании.

Цифры на экранах, обозначавшие скорость субмарины, показали 35 узлов, более семидесяти километров в час.

Самые быстрые из обычных подводным лодок развивали до сорока узлов, но ТДД-1 легко преодолела этот барьер. Светящиеся цифры на экранах продолжали пересыпаться, все увеличиваясь.

— Скорость — шестьдесят пять узлов.

Почти сто двадцать километров в час!

Только невероятные скоростные данные ТДД-1 позволили ей прорваться к вражескому побережью, где ее уже никто не ждал.

Очертания скал и щетинка сосен давно исчезли в темноте: подводная лодка стремительно удалялась от берега.

— Как только пройдем стометровую изобату — заполнить ЦГБ. Рули глубины — пять вниз. Держать ход.

— Так точно, начинаем погружение, — отрапортовал рулевой.

Тесса и Мардукас, не отрываясь, следили за показаниями приборов, контролируя действия операторов центрального поста.

— Мы впервые выжали из нашей королевы все, на что она способна, — заметил капитан второго ранга.

— Вы имеете в виду магнитогидродинамическую пропульсивную систему? — уточнила Тесса.

Старпом кивнул.

— Именно ее, мэм. Она оказалась не только эффективной, но и неожиданно живучей. Исходя из результатов предварительных испытаний, я полагал, что она не сможет долго функционировать при таких перегрузках.

— Я удивлена не меньше вас, мистер Мардукас, — улыбнулась Тесса. Взглянув на экран, она добавила. — Хотя и странно слышать это от ее создателя, не так ли?

Разговор прервался, и она сосредоточилась на управлении маневрами корабля — подлодка уклонялась от появившейся с опозданием группы патрульных катеров.

Облепленный свежими пластырями Соске вернулся в ангар.

Канаме и Курц, наконец-то, попали в лазарет, в заботливые руки медиков, и сейчас блаженно покачивались на волнах сонного царства.

В гулком зале ангара было пустынно и тихо: режим молчания в отсеках не позволял пока еще проводить ремонтные работы и плановое обслуживание потрудившейся во вчерашнем бою техники.

Придерживая туго забинтованный бок, Соске задумчиво рассматривал стоящий в парковочной коленопреклоненной позиции «Арбалет». Потеки и шматки грязи пятнали белый корпус и члены бронеробота, из суставов торчали обломанные еловые лапы и клочья травы. Внешние броневые плиты были помяты, рассечены и пробиты в нескольких местах, а нижняя правая часть головы отсутствовала.

Сейчас «Арбалет» выглядел самым обычным бронероботом. Всего лишь экспериментальный образец на базе М9 «Гернсбек». Но кто бы мог подумать, на что оказалась способна эта машина…

— Неприятно выглядит, — за спиной раздался гулкий голос майора Калинина. Соске обернулся и отдал честь. — Что произошло с Гауроном?

— Мертв. На этот раз без сомнения.

— Понятно. Надеюсь, ты не ошибся, — Калинин вздохнул, и заметил: — Хочешь задать вопрос?

— Так точно, товарищ майор. Что на самом деле представляет собой лямбда-драйвер?

Калинина не удивила эта прямота.

— Новейший секретный механизм, которым был вооружен Гаурон.

— Это я понял. Но он установлен и на бронероботе Митрила, тут не может быть ошибки.

— Ты прав. Когда я получил информацию о том, что БР сержанта Вебера уничтожен, я учел, что тебе может встретиться и такой противник. Именно по этой причине я отправил тебе «Арбалет». Чтобы остановить врага, необходимо уравновесить его огневую мощь.

Только теперь Соске понял, почему командование рискнуло забросить на вражескую территорию в беспилотном режиме дорогостоящий и единственный в своем роде экспериментальный прототип.

— Но вы не ответили на мой вопрос, — в голосе Соске слышалась настойчивость. — По поводу лямбда-драйвера.

— Тебе не обязательно знать. Особенно на данном этапе.

— Товарищ майор, я имею представление об элементарной физике, но никогда не слышал об устройствах с такой силой.

— Конечно, нет. Да и никто в этом мире не слышал.

— Что вы имеете в виду?

— Твое поколение, видимо, еще не осознало этого, — со смертельной серьезностью в голосе начал Калинин. — Но современные оружейные технологии совершенно неестественны. Все началось с бронероботов. Потом появились ЭКС, двигательная установка этого корабля, сверхчувствительные датчики, лямбда-драйвер — все они словно сошли со страниц фантастического романа. Они намного обогнали все разработки традиционной науки. Они выглядят ненормальными, ты понимаешь? Разве тебе никогда не казалось странным, как быстро эти фантастические механизмы захватили поля сражений?

Странно было слышать такие слова от командира ударного подразделения бронероботов Митрила, но Соске теперь тоже смотрел на этот вопрос по-другому.

— Сегодня я впервые задумался об этом, — ответил он негромко.

— А я задавался этим вопросом уже давно. Недаром многие умные люди считают, что подобные оружейные системы в принципе не могут существовать. Но в реальности они появились. Разработчики их неизвестны, но теории и технологии — настоящие. Человечество приняло их.

Соске не знал, что сказать.

— Несмотря на то, что база современной науки до сих пор не позволяет математически и практически обосновать эти технологии, они существуют. Игнорируя тот простой факт, что им просто неоткуда было взяться, — Калинин уперся тяжелым взглядом в этот невозможный, абсурдный механизм. Сделанный из настоящей стали, титана и пластика. Готовый к бою. Обманчиво послушный. — Никто и мечтать не смел о таком оружии, пока не появились Черные технологии. Знаешь, откуда?

— Возможно, через людей, подобных Чидори? Тех, кого называют «Посвященными»?

— Я не имею права говорить об этом. Но такая вероятность существует, — Калинин подошел поближе к «Арбалету», чтобы рассмотреть его повреждения. — В отношении Чидори наше Разведывательное управление решило использовать дезинформацию.

— Дезинформацию?

— Террористы Гаурона исследовали ее и выяснили, что девушка не является Посвященной. Таким образом, она больше не представляет интереса и может жить спокойно. Враги больше не станут пытаться ее похитить. Хотя мы должны оставаться настороже и быть готовы отбить ее снова, если они все же рискнут выползти из своих нор.

Канаме сможет вернуться к нормальной жизни.

Соске обрадовали эти слова, но странно — он одновременно почувствовал в груди сосущую пустоту. Словно потерял что-то важное. Его ждут следующие задания, и, конечно, для него больше не найдется места рядом с Канаме. Места в ее жизни. Ставшие уже почти привычными коридоры и классы школы Дзиндай, лица одноклассников словно подернулись пеплом угасающего костра. Удалились и канули в туман.

— Тем не менее, — невозмутимо продолжал майор, прервав поток невеселых мыслей Соске, — нам следует извлечь урок из этого инцидента. Озаботиться некоторой страховкой.

— Товарищ майор?..

Майор кивнул, словно ему пришла новая мысль, и обернулся к Соске:

— Молодец. Ты вел себя достойно. Отдыхай, — с этими словами Андрей Сергеевич Калинин направился к выходу из ангара.

Канаме падала, падала, падала, с замиранием сердца ожидая последнего удара о беспощадно-твердую землю, когда в последний миг из ниоткуда возникла громадная стальная ладонь…

Дернувшись в ужасе, она распахнула глаза, и зажмурилась от непривычно яркого света. Ее голова покоилась на белой подушке. Стоявший рядом с кроватью кронштейн для переливания крови не заслонял вид на широкое прямоугольное окно. За ним мокли под дождем ветви старой сакуры. Канаме находилась в отдельной больничной палате.

— Пора бы уже и открыть глазки, — заметила молодая женщина в одежде медсестры. Она непринужденно расположилась на стуле рядом с кроватью, скрестив на груди руки и закинув ногу за ногу. Симпатичная медицинская шапочка и миловидное лицо, впрочем, не могли скрыть ее резкий и острый характер, проявившийся в первых же словах.

— Где… я?

— Госпиталь в Токио. Сегодня первое мая. Ты провалялась в отключке два с половиной дня с того момента, как «скорая помощь» без идентификационного номера привезла тебя сюда. Синяки и растяжения, но, к счастью, обошлось без переломов. Повезло, что тебе вкололи всего одну дозу той дряни…

— Постойте, кто вы такая?..

— Ха, значит, я все же не похожа на медсестру, как ни притворяйся. Да и халатик тесноват, особенно в груди. Черт, если бы Соске действовал поаккуратнее, мне не пришлось бы наспех устраивать этот маскарад.

— Соске?.. Вы одна из его коллег?

— Более или менее. Так, раз ты все же очнулась, я дам тебе совет. Запомни. Нехорошие люди на той авиабазе вкололи тебе какой-то препарат, и ты немедленно отключилась. Открыв глаза в следующий раз, увидела эту палату. И больше ничегошеньки не помнишь. Никакого Соске, никакого Курца, никаких бронероботов. Ни белых, ни серебряных, ни серо-буро-малиновых. Доступно?

— Вы хотите, чтобы я никому не рассказывала про Митрил?

— Дело, конечно, твое. Японские вояки имеют с нами кое-какие дела и в курсе дела. Но если о нас — то есть, о тебе — пойдут разговоры, полицейские, скорее всего, домой тебя так просто не отпустят. Поэтому лучше держи в голове: ты ничего не видела, ничего не помнишь. Стой на своем, когда тебя завтра допросят полицейские следователи.

Поддельная медсестра резко поднялась на ноги.

— А еще я хотела поблагодарить тебя.

— Поблагодарить?

— Да, Чидори Канаме. Ты спасла моих ребят. Они обязаны тебе жизнями.

Женщина протянула руку, и выражение ее лица стало столь серьезным, что Канаме смутилась и почувствовала, как стремительно краснеет.

— Да я… я ничего такого не сделала…

— Курц мне все рассказал. Если бы не ты, ни он, ни Соске не выбрались бы оттуда. Как ни странно, ты оказалась сильнее любого из нас.

— Вовсе нет! И не надо так меня смущать, — сконфуженно и нервно хихикнула Канаме. Она осторожно протянула руку, и застенчиво пожала неожиданно сильные пальцы.

— Ну, мне пора.

— А…

— Что?

— А что… с Сагарой?

— Соске уже отправили на новое задание.

— Он ничего не просил мне передать?

— Тебе? Да нет, ничего особенного.

— В-вот как…

— Пока. Не вешай нос, — и дверь за псевдо-медсестрой задвинулась.

За окном по подоконнику стучали дождевые капли.

Может быть, Соске сейчас, выполняя свое задание, бредет под этим самым дождем, промокший, голодный и усталый? Может быть, он в опасности? Может быть, ранен?..

«У него даже не хватило ума попрощаться», — подумала Канаме. Ресницы неожиданно намокли. Сердито утерев слезы простыней, она всхлипнула и уткнулась лицом в подушку.

Минут через пять появился доктор в сопровождении настоящей медсестры и добродушно похвалил Канаме за то, что она так быстро поправляется. Он пообещал отпустить ее совсем скоро, наверное, уже назавтра. Рассказал, как ее встревоженный отец примчался из Нью-Йорка. Правда, убедившись, что дочь не пострадала, он немедленно улетел обратно, к неотложным делам.

После их ухода не прошло и пяти минут, как в палату ввалилась шумная толпа ребят в форме старшей школы Дзиндай. Подруги, одноклассники, девочки из софтбольной команды, члены ученического совета, директриса, завуч, Кагурадзака и, конечно, Киоко.

— Кана-тян71! — заливаясь счастливыми слезами, подружка разбежалась и бросилась на грудь Канаме.

Все столпились вокруг, наперебой выспрашивая, как она себя чувствует, хорошо ли кушает и крепко ли спит. На нее посыпались сразу десять одновременных отчетов о прошедших мимо нее событиях:

— Мы так за тебя волновались!..

— Нас высадили из транспортников в аэропорту Фукуока…

— …И спасательный отряд немедленно смылся! Оказалось, что это никакие не ооновцы, а вообще неизвестно кто!..

— Настоящий заговор!

— Кана-тян! Мы даже понятия не имели, у кого спросить, куда ты делась и где тебя искать… — всхлипывала Киоко, а ее перебивала учительница:

— Прости меня, Чидори! Это меня должны были забрать. Я не смогла тебя защитить, и недостойна называться учителем!..

Толпа настойчивых и заботливых гостей, град участливых вопросов и добрых пожеланий наполнили грудь Канаме теплым чувством. Она необычайно остро почувствовала, наконец, что все-таки вернулась. Вернулась домой.

Как хорошо.

— Э-э, полегче, ребята, — ошеломленная суматохой, не зная, куда деваться от смущения, выговорила она. — Я же еще пациентка, как-никак.

— Она права, — раздался чей-то рассудительный голос. — Несмотря на легкую степень повреждений, больной необходим отдых.

Канаме только кивнула:

— Вот именно. Смотрите, не зацелуйте до смерти, все равно меня уже завтра выпустят.

— Благодаря той неопознанной спасательной команде.

— Это точно! Но жалко, что турпоездка накрылась медным тазом, — загомонили одноклассники.

— Выживание имеет максимальный приоритет.

— Ну, да, выживание… — слова замерли на губах Канаме, она быстро приподнялась, чтобы разглядеть того, кто это произнес.

Там, за спиной утирающей счастливые слезы Кагурадзаки, стоял, удивительным образом не смешиваясь с толпой одноклассников, высокий парень.

Сосредоточенное и угрюмое выражение лица, плотно сжатые губы, растрепанные черные волосы, падающие на строгие глаза…

— С-сагара?!

Присутствующие немедленно обернулись, не понимая, что такого особенного нашла Канаме в одном из многих гостей.

— В чем дело, Чидори?

— Что ты тут… э-э, почему ты здесь?

— Довольно невежливые слова с твоей стороны. Пришел тебя навестить. Принес подарок, — он подошел и сунул ей коробку с конфетами.

— Что за ерунда?! Ты откуда здесь?.. — в полный голос, не владея собой, начала Канаме.

Соске немного наклонился вперед и быстро пробормотал:

— Страховка.

— Страховка?..

— На некоторое время.

— Вот оно что… — несмотря на немного наигранный раздраженный тон, в ее глазах светилась — благодарность? Впрочем, не слишком долго. Нахмурившись и набрав побольше воздуха, она грозно заявила. — Знаешь, Соске, нам с тобой нужно кое-что обсудить!

Хотя озвучить свои справедливые претензии во всеуслышание прямо здесь, при всех, Канаме не могла, на лице Соске появилось выражение, сходное с паническим. Он затравленно огляделся, точно прикидывая, куда бы спрятаться. Не замечая, что ее слова звучат вовсе не сердито.

Все выглядело так, будто дождь за окном закончится еще до того, как на мягких лапках подкрадется теплый весенний вечер.