Богач, шикарен и горяч

Глава 5. Не тот номер

Проснувшись этим утром раньше обычного, Райен не сразу понял, где очутился. Он посверлил взглядом воздушные занавески на окнах и неприятно скривился от солнечного луча, намеренно заглянувшего к нему в спальню, чтобы поиздеваться над постояльцем шикарных апартаментов. Потому что голова у него гудела сильнее обычного в этот раз. Опытный сердцеед поморщился и поспешил перекатиться на теневую сторону кровати, чтобы уже оттуда подняться на ноги, пошатываясь. Надолго засидевшись в баре, он слушал излияния страдающего счетовода до тех пор, пока его общество не начало изрядно досаждать.

Младший Эттенгоф застыл на месте, вперив взгляд в зеркало, висящее на стене сбоку, когда припомнил обещанное им в многолюдном лобби отеля «Метрополь» накануне вечером. Отеля, принадлежащего его отцу. Отеля, где всюду, за каждым углом есть глаза, уши, а иногда даже и руки служащих Харви, если брать во внимание труд безупречно одетых швейцаров в белых перчатках.

И вообще, что это за мода такая, открывать перед людьми дверь?

Один только поход до спальни обошёлся Райену в сто тулонов, потому что на пути он раздавал четвертаки на чаевые. И сделал это ровно четыре раза.

Теперь ему стало ясно как белый день, зачем отец поселил его в этой части здания, подальше от собственного кабинета, чтобы показать, насколько он зависим от чужих денег. И потому должен слушаться беспрекословно, чтобы не быть выброшенным на улицу.

Райен скривился и продолжил свой путь в ванную комнату, чтобы уже там досадно промычать и зачерпнуть холодной воды из крана. Он плеснул её себе прямо в лицо, чтобы окончательно проснуться и прийти в себя.

Острый колючий холод ударил кожу с неприятным жжением.

– О да! – простонал Йен. – Я умудрился отказаться от ста тысяч тулонов. Ну что за расточительство!

Стук в дверь отвлёк его от дальнейшего самобичевания, когда он, не смущаясь, будучи в одних подштанниках, отправился открывать парадную дверь апартаментов.

– Уборка номера, – смущённо пролепетала служанка, едва увидела знаменитого сердцееда в полный рост и почти без одежды.

Носы чёрных закрытых туфель вдруг стали настолько ей интересны, что она приклеила к ним взгляд, боясь смотреть куда-то ещё.

– Ну, так заходи и занимайся.

Райен махнул рукой, абсолютно не замечая, какой эффект этот жест произвёл на работницу в чёрной, аккуратно выглаженной форме.

– Я… то есть, зайду попозже, когда вы уйдёте.

– А, ну ладно.

Сын владельца отеля бесцеремонно закрыл дверь и не придал никакого значения ехидной улыбке, проскользнувшей на лице смущённой служащей. Ему попросту было не до того. Прохладные капли по-прежнему стекали по лицу и подбородку, а за ним к шее и даже ниже.

Ему отчаянно захотелось вытереть лицо, что он и сделал, едва подошёл к кровати и дёрнул на себя кусок аккуратно заправленной простыни. Жгучее желание завалиться обратно в кровать, чтобы поспать ещё немного, чуть было не победило, но Эттенгофа-младшего тревожила иная мысль, которая и помешала сделать именно так.

Он ломал голову над тем вопросом, как теперь выкрутиться из ситуации, в которую он сам себя загнал? Причём совершенно забесплатно!

– Определённо, надо найти Оберхолена и отказаться от столь абсурдной затеи, или, хотя бы, обговорить новую цену для пари. Придумать отговорку, новое условие, да что угодно, лишь бы не ввязываться в эту авантюру по самые уши, если не выше.

Выпустив из рук смятую простынку, он поискал взглядом одежду и понял с неудовольствием – она грязная и провоняла табачным дымом. Всё-таки лобби Метрополя – излюбленное местечко именно мужского населения Нанса. И сигаретный дым там частое явление.

– Пф-ф-ф, – недовольно выдохнул Йен, когда понюхал свою рубашку ещё раз.

Нет, определённо, он не желал одевать воняющий костюм повторно. Поэтому прошёл к шкафу, открыл его и с удивлением обнаружил пустоту и одиноко висящий на вешалке белый банный халат. Который, к счастью постояльца, был чистым и свежим, пах сиренью и другими ароматическими отдушками.

«Допустим, я надену его, вооружусь тапочками и спущусь вниз в прачечную», – подумалось ему.

Но тут он припомнил смущённую служанку и поспешил к двери, чтобы её остановить и передать ей одежду вместе с чаевыми. Открыл дверь, а там она. Стоит, будто не шелохнувшись.

– Вы ещё здесь? – он удивлённо приподнял брови.

Что-то определённо было не так с этой девушкой. Однако Йен не желал утруждать себя лишними идеями на сей счёт, а воспользовался случаем и приказал, словно начальник:

– В общем, так даже лучше. Вот моя рубашка, а возле кровати вы найдёте другие вещи. Отнесите в прачечную, а я пока прогуляюсь на пляж, дождусь, пока мой костюм приведут в надлежащий вид.

Словно не веря происходящему, девушка поначалу удивлённо выпучилась, но, по мере поступления всё новых и новых указаний, быстро успокоилась и стала утвердительно кивать головой, как и положено служанкам.

«Новенькая? – запоздало подумалось Эттенгофу-младшему. – Но тогда почему не спросила про оплату? Или она сразу поняла, кто я такой, и затраты запишут на имя отца?»

Спустившись вниз, будучи в белом халате и тапочках, Райен невозмутимо прошествовал в сторону бокового выхода на пляж и поскорее отмёл непрошенные мысли, намереваясь немного подремать, лёжа на шезлонге в тени широкого зонта.

Он уже слышал шум прибоя, далёкие крики чаек и тихий гомон множества голосов посетителей пляжа, как вдруг одна странная девица привлекла всё его внимание. Точнее, её вид совершенно не вписывался в здешний антураж, и потому любая попытка не смотреть в её сторону изначально была провальной.

Девица делала всё, чтобы её заметили. Чтобы Райен её заметил. И несколько минут молчаливого созерцания этой особы прочно его в этом убедили, когда он с соблазнительной улыбкой на устах нацелился в её сторону, в сторону служащей из полиции нравов, дежурящей у ограды частного пляжа и даже не подозревающей о своём счастье быть замеченной печально известным гражданином Нанса. Того, кого она желала видеть этим утром меньше всего на свете.

Однако судьба щедра на сюрпризы. И в этот раз она отыгралась на Эбигайль Кросс сполна…

Эбигайль Кросс

Нынешнее солнечное утро стало самым неудачным в моей жизни. Я убедилась в этом, когда не смогла нормально позавтракать, проторчав в местной булочной непозволительно много времени, так и не достигнув касс. Поэтому вместо перекуса проводила печальным взглядом витрины со сдобой и отправилась голодная в сторону пляжа при отеле Метрополь, так или иначе привлекающего к себе недостойных личностей.

Да взять хотя бы пошляка Друззи. До знакового события и последующего исчезновения из города он часто любил подглядывать за молодыми дамами в уличной раздевалке…

В укороченных купальных кальсонах и обтягивающих майках без рюшек и объёмного жабо, девушки, женщины и те, кто постарше, становились лёгкой мишенью для взглядов похотливых самцов.

Моё мнение: этот пляж, точнее ту его часть, которую предполагалось использовать совместно и мужчинам, и женщинам нужно попросту запретить. Но увы, общественность была против, так как столь сомнительным средством для привлечения внимания противоположного пола часто пользовались некоторые экстравагантные субъекты или же совсем отчаявшиеся личности.

А удобство и желания последних, как обычно, превыше всего.

Опять же, меня ставили сюда на дежурство, чтобы я смотрела в оба. Чтобы я не допускала мужчин на женскую территорию пляжа, куда могли пройти, сами понимаете, только прекрасные представительницы рода человеческого. Где бы они могли с удовольствием уединиться, сидя на берегу лазурного океана, насладиться спокойствием и прекрасным пейзажем, тёплым солнышком и освежающим бризом.

Увы. Этот день был далёк от идеала, а скорее наоборот, сулил мне огромные проблемы. Потому что едва я прибыла на наблюдательную позицию, выудив из маленького сарайчика рядом с оградой полицейскую жилетку и фуражку, закрыла его на амбарный замок и заступила на пост, моё уединение было немилосердно прервано самым нежеланным субъектом из всех возможных субъектов нашего города, не считая, конечно, безмерно страдающего мистера Оберхолена. Что-то мне подсказывало, после недавней "услуги", которую я оказала его жене, он был готов меня убить, если выражаться фигурально. Как он бы повёл себя в реальности при нашей встрече, мне было неведомо, но всяко хуже, чем Райен Эттенгоф, нарисовавшийся рядом со мной этим утром с какой-то радости.

И ладно бы он был одет и обут. Так нет же, вальяжно ступая по пляжу в банном халате, опытный сердцеед прямой наводкой греб по песку в мою сторону.

А едва между нами оставалась пара шагов – ошибки быть не могло – я стала его целью. Для каких дел, я меньше всего жаждала знать, памятуя о его сногсшибательном послужном списке покорённых девичьих сердец.

– Утречка.

Мягкий бархатный голос широкоплечего красавца мог бы привести в восторг кого угодно, но только не меня.

Нахмурилась в ответ.

– У вас есть ко мне какое-то дело?

– Почему вы так решили?

– Вы пересекли весь пляж, а рядом с собой я никого не наблюдаю. И боюсь предположить, что вы не совсем выжили из ума, чтобы столь бесцеремонно ломиться на женскую половину, засим делаю вывод, вам что-то нужно от меня.

– Точно подмечено!

Эттенгоф-младший поднял вверх указательный палец, привлекая моё внимание. Ровные ногтевые пластины. Загорелый цвет кожи. Ни царапинки, ни мозоли. Этот человек ни дня руками не работал. Скорее сошёл бы за пианиста, судя по длине и продолговатой форме кисти.

– Ну так?

Я не позволила сбить себя с толку.

– Как видите, я без верхней одежды, – говорил загадками он.

Кивнула, подмечая очевидное:

– Поверьте, я это заметила.

– Так вот, у меня бесцеремонно украли одежду. Я проснулся, а её нет.

– У вас украли багаж?

Я скривилась с сомнением, соображая, почему он обращается ко мне в этом случае, а не к метрдотелю или местному служащему.

– Нет, не так. Мой багаж ещё не успел прибыть из-за рубежа. Я вернулся только вчера под вечер. Приехал налегке, так сказать. А у меня украли одежду, в которой я был в дороге.

– Тогда, возможно, её забрала служанка, чтобы постирать? Она, скорее всего, не знала, что у вас нет сменного костюма.

– Э, это вполне вероятно и довольно логично. Но в таком случае она должна была бы испросить моего разрешения, вы не находите?

– Действительно, с её стороны было бы слишком смело брать чужую одежду без спроса.

Я нахмурилась. История попахивала криминалом, если, конечно, стоящий рядом индивид мне не соврал столь нагло.

– И когда, вы говорите, она исчезла?

– Сразу поутру. Я отправился умываться и только затем понял, осматривая комнату, что нигде не вижу моего костюма.

– В таком случае нам срочно нужно осмотреть вашу комнату и найти дежурную горничную, которая отвечает за ваш этаж. Напомните, пожалуйста, где вы остановились?

– Третий Гранд-люкс, главный корпус, второй этаж.

Хм.

Второй этаж, главный корпус, не так уж далеко от пляжа. Думаю, сумею ненадолго отлучиться и выяснить в чём дело. Или же найти бы кого-нибудь из наших и перепоручить ему пост?

В этот самый миг я заметила знакомый силуэт в дверях вестибюля. Может, показалось, но это был Винистер в форме швейцара. Сложно спутать его габариты с кем-то из одетых с иголочки работников первоклассного отеля «Метрополь».

За что нужно отдать должное ушлому воротиле, так это за организаторские способности и безупречное качество обслуживания, возведённое в настоящий культ. Нередко я наблюдала картину, когда разозлённые угрюмые постояльцы расцветали прямо на глазах за какую-то неделю пребывания в нашем курортном городке и конкретно в данном заведении.

– Вы идёте? – подгонял меня сынок владельца отеля.

А я не могла отделаться от мысли об ошибке, которую готова вот-вот совершить. С другой стороны, небывалое любопытство во мне возобладало как нельзя некстати. Что здесь делает Винистер? И случайно ли исчезла одежда Райена Эттенгофа именно этим утром?

– Да, секундочку.

Я вернулась к сараю и сняла с себя фуражку и жилетку. Не думаю, что постояльцы Метрополя оценят моё общество, тем более при полном параде.

– Тогда идёмте?

Галантный джентльмен подал руку. Я проигнорировала его жест и отправилась вперёд одна, но, увы, была быстро настигнута. Мистер Совершенство пристроился рядом и невольно притягивал взгляды всего пляжа. Тот факт, что я привлекала внимание не меньше его, пожелала в рассказе опустить. Моя известность понятна. Никто не хотел попадать в колонку газет, изобилующую описаниями выявленных правонарушений. Оттого моя известность была скорее отталкивающая, у него – наоборот. Людей к нему будто магнитом притягивало. И в этом я убедилась воочию, когда в вестибюле нас остановила знойная рыженькая красотка, на мой взгляд, слишком легко одетая для подобных мест.

– Я вижу, вы тоже решили скинуть с себя убогую серость этого дня и расслабиться?

Девушка в облегающем платье с открытыми плечами гордо отставила ногу, демонстрируя Райену непозволительно высокий вырез на длинной плиссированной юбке, начинающийся от бедра.

Сам обладатель сомнительной славы как будто огорчился и вместо приветствия бросил в неё многозначительный взгляд. Вдобавок представил меня:

– А это Эбигайль Кросс, она из полиции нравов.

Злоба искорёжила лицо разодетой дамы.

– Как? Вы в своём уме? Решили арестовать моего Йена из-за прогулки по пляжу в банном халате? Это возмутительно!

Громкое восклицание прозвучало, будто «Пожар!» глубокой ночью. В вестибюле варилась гробовая тишина.

– Это… это…

– Успокойся, Лейзи, это я её попросил помочь мне в одном щекотливом деле. Не более.

– Ох…

Интереснейшим образом эмоции на её лице совершили кульбит от возмущения обратно к полному пренебрежению, конечно же, ко мне. Оставалось лишь подивиться скоротечностью подобной метаморфозы.

– Мы пойдём.

Эттенгоф-младший усмехнулся и на прощание галантно поцеловал даме руку. Как хорошо, что я избавлена от подобного жеста. Иначе даже не знаю, где бы смогла смыть с себя гадость его поцелуя. Разве что в океане? Нет, это было бы слишком кощунственно по отношению к воде! Не иначе. Настолько мне было противно представлять сам факт одной только возможности близости. Да и в целом, к опытному сердцееду я не питала ни крошки чувств, оттого повела себя столь беспечно, позволив увести наверх в сторону апартаментов.

Слухи.

Я будто позабыла об убойном эффекте, который могли произвести слухи о короткой интрижке между нами двумя, например, этим утром. Для меня, опытной моралистки, было невдомёк, что в любовных делах неприкасаемых нет. Что я сама могу попасть в заголовки газет с осуждающим подтекстом рядом с крупной фотографией опытного соблазнителя, поэтому, совершенно не смущаясь, прошла по длинному коридору этажа, позволила открыть дверь гостиничного номера, и…

Какой кошмар!

Даже вежливо поблагодарила за проявленную галантность – право войти первой!