Богачи

23

Морган проснулась от ощущения, что случилась какая-то беда. Через миг она услышала дикий грохот, и ее сон улетучился без остатка. Судя по звукам, раздающимся из нижней комнаты, там происходило что-то страшное. Гарри, как обычно, мирно посапывал подле жены и, казалось, проигнорировал бы даже пушечный выстрел. Морган осторожно выскользнула из постели и — побежала вниз. Щурясь от приглушенного света ламп в холле, она быстро определила, что источник звуков находится в гостиной.

Низкий мужской голос пробасил что-то невнятное и через секунду сменился звоном разбитого стекла — похоже, оконного. И вновь нечеловеческий вопль, от которого стыла кровь в жилах, резанул тишину ночи.

Морган закусила губу, вернулась в спальню и надела халат.

— Гарри! — крикнула она. — Проснись, мне нужна твоя помощь. У Закери очередной припадок!

Когда они вместе спустились вниз, то столкнулись у дверей гостиной с заспанным Перкинсоном. Его лицо было перекошено от ужаса, а волосы на голове буквально стояли дыбом.

— Хорошо, что вы проснулись, Перкинс, — сказал Гарри. — Ваше присутствие может оказаться полезным.

Глазам вошедших представилось устрашающее зрелище. Столы и стулья были опрокинуты и поломаны, столовое серебро, вытащенное из серванта, покорежено и рассыпано по ковру, ценнейший китайский фарфор превращен в груду разноцветных осколков. Среди этого разорения метался обезумевший Закери с ножом в руке, стремясь порезать фамильные портреты Ломондов, которые украшали стены гостиной. Он пребывал в состоянии невменяемости и даже не заметил родственников, вдруг оказавшихся у него за спиной. Внезапно Закери изменил свое намерение, бросил нож, поднял инкрустированный чайный столик над головой и бросил его в уцелевшее окно — другое уже было разбито, и тротуар возле дома толстым слоем покрывали осколки, среди которых лежал тяжелый медный канделябр.

— Закери! — из груди Морган вырвался крик ярости.

Он обернулся, и глаза его блеснули, как стальное лезвие бритвы. Гарри бросился вперед, поднял с пола нож и отбросил его в холл. Прежде чем им удалось схватить Закери, он успел подбежать к мраморной каминной полке и несколько раз сильно удариться о нее головой, так что лицо его мгновенно залила кровь.

— Ах ты… сукина дочь… мерзкая шлюха! — дрожа и стуча зубами еле выговорил Закери. — Я не хочу… умирать. Вам… меня не достать!

Гарри и Перкинс заломили ему руки за спину и поволокли к двери. Вдруг ноги у Закери подогнулись, и он рухнул на пол. Извиваясь, как змея в предсмертных судорогах, он продолжал изрыгать проклятия, перемежающиеся жалобными стонами, мольбами о пощаде и рыданиями.

Уже в третий раз за последние две недели Морган имела несчастье наблюдать, как под воздействием наркотиков в личности ее брата совершались чудовищные метаморфозы, которые мгновенно превращали мягкого, спокойного юношу в буйного зверя, полностью утратившего разум и человеческий облик. Это зрелище неизменно повергало ее в ужас.

— Отведите его в комнату, — дрожа сказала она. — Закройте его на ключ, Перкинс, только прежде вынесите оттуда все ценности.

— Прикажете вызвать доктора, ваша светлость? — предложил дворецкий.

— В этом нет необходимости. По-моему, он стал затихать. Гарри, у нас есть какое-нибудь сильное снотворное, чтобы обезопасить его до утра?

— Это очень опасно, дорогая, — ответил Гарри, помогая Закери подняться с пола. — Мы ведь не знаем, что он уже принял.

— Ты… грязная… лживая… сука, — сказал Закери вяло и абсолютно беззлобно. — Я… тебя… ненавижу!

Морган вспыхнула, развернулась и вышла из гостиной, громко захлопнув за собой дверь. С нее довольно! Дольше это продолжаться не может. Ноги его больше не будет в ее доме!

Во-первых, Закери представляет реальную опасность для ребенка, во-вторых, он подрывает ее авторитет среди слуг. Ей вовсе не нужно, чтобы слухи о его поведении выползли за пределы дома. Хорошая у нее будет репутация в обществе, если станет известно, что ее брат — наркоман!

Надо надеяться, что к утру он снова придет в чувство. Тогда она отвезет его в аэропорт, купит ему билет и отправит в Штаты. Таким образом она избавится от головной боли и обретет долгожданное спокойствие, которого не знала с момента возвращения после «родов». А если в нью-йоркском аэропорту Закери арестуют за провоз наркотиков… что ж, может, это и к лучшему. Если его посадят под замок надолго, он не сумеет причинить вреда ни себе, ни окружающим.

Эта мысль оформилась в сознании Морган в твердую решимость, тем более что она вспомнила о том, как в момент откровения Закери признался ей в ограблении на пару с Митч квартиры родителей. Безусловно, если его посадят в тюрьму, от этого все только выиграют.

Аксел нежил ее соски кончиком языка до тех пор, пока они не напряглись и не стали твердыми, как камень. Тогда он двинулся ниже, покрывая поцелуями живот и бедра, и наконец достиг той части ее тела, в которой находился горячий источник страсти. Тиффани застонала, выгнулась, и ее ногти оставили у него на плечах глубокие царапины. Аксел продолжал любовную игру, дразнил ее, заставляя сходить с ума от близости желанной развязки, и оттягивая этот момент, сколько возможно.

— Возьми меня… я хочу тебя, — шептала Тиффани потрескавшимися от жара губами и, как безумная, мотала головой из стороны в сторону. Ее лоно горело огнем и жаждало ощущения мужской плоти.

— Сейчас, любимая… сейчас, — срывающимся голосом отвечал Аксел.

Он вошел в нее одним плавным, мягким движением, за которым последовала череда размеренных глубоких толчков, приближающих для обоих пик наслаждения. Его незрячие глаза, которые заволокла влажная пелена, были устремлены в пространство, по спине ручьями тек пот, и вскоре оба они замерли, опустошенные и насытившиеся.

— Выходи за меня замуж, — спустя некоторое время сказал Аксел, лежа на спине и глядя в потолок ее спальни.

Тиффани не верила своим ушам. Она ожидала от него чего угодно, но только не предложения. Любовное приключение — да. Возможность избавиться от одиночества и реже оставаться наедине со своими мыслями — безусловно. Но брак?!

— Ты это серьезно, Аксел?

Он повернулся на бок и ласково провел кончиками пальцев по щеке любимой, не отрываясь глядя ей в глаза.

— Я серьезен, как никогда, дорогая. Мы ведь любим друг друга. Чем не причина для того, чтобы сочетаться браком?

— Но мы совсем не знаем друг друга. А брак — шаг очень серьезный.

— И что же? Я влюбился в тебя с первого взгляда, Тифф. Ты можешь мне не поверить, но я никогда прежде не испытывал к женщине таких чувств. Ты словно создана для меня.

— Создана для тебя? Ты о чем?

— Тифф, ты сводишь меня с ума. А кроме того, я люблю с тобой разговаривать…

— Разве с прежними своими подружками ты не разговаривал? — со смехом спросила она. — Ведь заниматься любовью все время невозможно.

— Вот и я об этом! Ты для меня не только любовница, но и друг. А найти друга куда труднее, чем сексуальную партнершу.

Тиффани в глубине души с ним полностью согласилась. Именно такими — наполовину любовными, наполовину дружескими — были ее отношения с Хантом. Они всегда находили, о чем поговорить, их объединяли общие интересы… Тиффани нежно поцеловала его в шею и сказала:

— Я не уверена, что вообще хочу выйти замуж. Мне нравится быть свободной и независимой… и потом, мне действительно кажется, что говорить о нашей свадьбе преждевременно. Давай пока оставим все как есть, ладно?

— Хорошо, — с явным разочарованием в голосе ответил Аксел. — Но ты не запретишь мне настаивать на своем предложении до тех пор, пока не согласишься, так и знай. Я стал бы для тебя опорой, мог бы позаботиться о тебе.

— Наверное, ты удивишься, но я прекрасно могу позаботиться о себе сама! — сказала Тиффани.

— В этом я нисколько не сомневаюсь! Тогда считай, что мне нужен человек, который окружил бы меня заботой, — усмехнулся он. — Ладно, иди ко мне. Хватит разговоров. Давай займемся кое-чем более приятным, — с этими словами он обхватил ее за ягодицы и с силой притянул к себе.

Тиффани не возражала.

Джо Калвин сидел за столом в своем кабинете на Уолл-стрит, тупо глядя прямо перед собой и стараясь сосредоточиться. От волнения его слегка подташнивало, отчего думать становилось еще труднее. С какой бы стороны он ни пытался осознать происшедшее, отдельные мысли рассыпались как бисер, и собрать их воедино не представлялось возможным.

Несколько минут назад ему позвонили из полицейского участка аэропорта. Гнусный сдавленный голос — хотелось бы посмотреть на того сукиного сына, которому он принадлежит, — сообщил, что Закери задержан на таможне за провоз наркотиков. Более того, он подозревается в ограблении квартиры родителей, совершенном в прошлом году, когда из сейфа были похищены драгоценности и около миллиона долларов наличными.

Отчаяние, гнев и жалость к самому себе переполняли душу Джо. У него было такое чувство, словно его подрубили под корень и обрекли тем самым на медленную смерть. Отчего судьба так несправедлива к нему? Почему через сорок лет напряженной работы, устремленной в будущее, он должен терпеть фиаско? Разве он создал свою корпорацию и сколотил состояние не для того, чтобы обеспечить семью и блестящую карьеру собственному сыну? Закери мог бы учиться в Гарварде, а через три года занял бы подобающий своему возрасту и образованию пост в «Квадранте». А там, глядишь, не за горами время, когда он передал бы ему бразды правления и с чистой совестью ушел на покой.

— Все псу под хвост… — вдруг устало вымолвил он.

Открыв ящик стола, Джо достал из коробки сигару. В этот момент он пожалел, что дал жизнь своему сыну. Больше всего ему хотелось, чтобы Закери вовсе не рождался, либо умер в детстве. Это лучше, чем знать, что твой сын стал наркоманом и вором. Тем не менее проблему с Закери надо решать немедленно и кардинально, иначе не будет покоя ни ему самому, ни его семье.

Джо с усилием расправил плечи и зажег сигару. Часы показывали около восьми утра. Через несколько минут все огромное здание «Квадранта» загудит, как встревоженный улей, и начнется рабочий день. Джо придвинул к себе блокнот в обложке из дорогой крокодиловой кожи и стал делать заметки, чтобы иметь перед собой ясную картину случившегося к приходу своего поверенного Шварца, лучшего и самого влиятельного адвоката в Нью-Йорке. Закусив кончик сигары, Джо с горечью подумал о том, что всего несколько лет назад мог удержать в голове и распутать, не прибегая к помощи бумаги и ручки, гораздо более сложные проблемы. Тем временем в блокноте появились записи:

1. Внести залог.

2. Снять обвинения в краже.

(Заткнуть рот Закери.)

(Страховка за драгоценности уже получена.)

(Сумма украденных наличных не подлежит оглашению.)

3. Выдвинуть предположение о серьезной душевной болезни.

(Раздобыть историю болезни. Клиника Мойе и т.д.)

4. Найти закрытую сверхсекретную клинику.

Джо нажал кнопку звонка.

— Да, мистер Калвин? — раздался в селекторе учтивый голос секретаря.

— Вызовите ко мне Шварца и не соединяйте ни с кем до особого распоряжения.

— Хорошо, сэр.

— И принесите кофе.

— Хорошо, сэр.

Джо погасил сигару и снял пиджак. Ему предстояла нелегкая работа — спасать свою семью от позора.